|
|
||
- 6 -
ї
Человек среди людей
ПОЙМИТЕ МЕНЯ ПРАВИЛЬНО
И.ПРУСС "Знание - сила" Љ 2 1978 г.
1.
Инструктор долго объяснял мужикам, как действует двигатель внутреннего сгорания и как надо управлять трактором. Те внима-тельно слушали и одобрительно кивали. "Ну как, всё понятно?" - спросил он под конец, больше для очистки совести. "Как же, по-нятно, - ответили ему мужики. - Ты только не сказал, куда в него лошадь запрягать"...
К трёмстам жителям Таганрога обратились с просьбой пересказать газетную статью, посвящённую проблемам экономики. Статья была на-писана чётко и ясно. Её автор в отличие от инструктора из анекдо-та обращался не к мужикам, в глаза не видевшим трактора, а к пос-тоянным читателям газет (только они были отобраны для участия в эксперименте). Как и все журналисты он рассчитывал, что главную мысль статьи поймёт по крайней мере большинство читателей. Экспе-римент показал, что он ошибался едва ли не в семи случаях из десяти.
От чего именно зависит, поймёт ли аудитория главную мысль ора-тора - пропагандиста, лектора, учителя, журналиста? Какие именно черты аудитории он должен знать и учитывать, подготавливаясь к встрече с ней? Для всех, чья профессия - информировать, убеждать, "глаголом жечь сердца людей", это вопрос сугубо практический и актуальный. Какое уж тут "убеждать" и "жечь", если тебя просто не понимают. Почему?
Каждый лектор перед выступлением хотел бы прежде всего узнать уровень образования и профессию своих слушателей. Очевидно, имен-но они - из множества социально-демографических признаков - в наибольшей степени определяют, насколько аудитория подготовлена к восприятию главной идеи оратора и какой "язык" надо избрать в данном случае. Однако опытные лекторы знают, что учёт этих признаков ещё не гарантирует взаимопонимания. Учителя и преподаватели вузов знают о своих слушателях чрезвычайно много и стараются это учитывать при подготовке к лекции. Тем не менее сколько раз им приходилось отвечать на пресловутое: "с какой стороны в трактор лошадь запрягают?"
Есть, правда, ещё "чувство аудитории", которое часто выручает опытных и талантливых лекторов, - но интуиция может подвести и человека опытного, а талант дан не каждому.
Понять, откуда идёт непонимание текстов (здесь и дальше мы будем называть текстом любое письменное или устное сообщение),- такую задачу поставила перед собой кандидат философских наук, ст.н.сотрудник Института социологических исследований АН СССР Тамара Моисеевна Дридзе, разработавшая информативно-целевую теорию текста.
О важности такой задачи уже давно говорили учёные. Ещё в про-шлом веке - гениальный французский лингвист Ф.де Соссюр: "Можно мыслить себе науку, изучающую жизнь знаков внутри общества; такая наука явилась бы частью социальной психологии, а следовательно, и общей психологии; мы назвали бы её семиология..." А не так давно советские лингвисты, авторы коллективной монографии "Русский язык и общество", предложили целый план подобного исследования: "Лиг-вистическая социология, очевидно, должна изучать группировку на-селения по языковым признакам, а также роль языка для других кла-ссификаций, то есть в какой мере разделение на языковые группы совпадает (и не совпадает) с группами, выделенными по другим признакам: по образованию, социальному положению, занятиям и т.д. Пока такой науки - лингвистической социологии - не существует..."
Это уже был прямой вызов заняться разработкой проблем, вполне разрешимых на сегодняшнем этапе развития науки - точнее, несколь-ких наук сразу: свои услуги предлагали лингвистика, социология, социальная психология. Работа Т.М.Дридзе стала ответом на этот призыв.
2.
Любой текст несёт в себе определённую информацию. Но, оторвавшись от автора и "поступив в оборот", текст живёт в тысячах тысяч прочтений, самых разных. Т.М.Дридзе предложила новое понятие - информативность текста, зависящую уже не столько от автора, сколько от читателя или слушателя.
Тем эксперимента больше понравилась вторая статья; она же оказалась для них и более информативной - пересказы второй статьи были содержательнее, чем пересказы первой.
ї
Так в эксперименте подтвердилась эта гипотеза Тамары Моисеевны об информативности - величине относительной.
Следующая гипотеза: каждый "возьмёт у Данте" столько, сколько ему позволит взять его семиотический уровень (от "семио"- знак)- комплекс его языковых навыков и умений. Любую аудиторию можно разбить на семиотические группы.
Перед вами глава из учебника по высшей математике, стенограмма доклада на последнем производственном совещании или газетная статья о положении в Португалии. Что требуется в каждом случае, чтобы вы поняли смысл текста?
Необходимо же трёмстам постоянным читателям газет предложили прочесть и изложить две газетные статьи заведомо разных достоинств. Одна из них была очень содержательной: эксперты заявили, что она в этом отношении вдвое "гуще" второй - весьма посредственной корреспонденции. Тем не менее многим участникам знать язык ("понятийный словарь") той области, к которой он относится. Надо понимать конкретную терминологию данного текста (возможно, ваша подготовка в высшей математике для данной главы учебника ещё недостаточна). Наконец, необходимо умение следить за логикой изложения, находить в тексте главное.
По этим трём признакам исследователи и предложили определять семиотический уровень. Поскольку эксперимент проводился на материалах газет, первым условием было знание общего словаря газет, вторым - понимание терминов выбранной для эксперимента статьи по экономике, третьим - способность изложить её основное содержание, не упустив главную мысль автора.
По степени, в которой читатели были в состоянии выполнить эти три условия, их разбили на несколько семиотических групп. Семио-тические группы - особые, их состав определяется прежде всего способностью людей правильно понимать замысел предложенного тек-ста и лишь потом остальными навыками общения. Исследователи с самого начала предполагали, что семиотические группы не совпадут с группами, выделенными по социально-демографическим признакам. Ибо "словарь" людей одного и того же возраста, образования, одной профессии может быть разным, как и умение выделять в текстах главное.
3.
Эксперимент, проведённый в Таганроге должен был подтвердить - или опровергнуть - гипотезы и проверить эффективность разработанных методик. Он был лишь подготовкой к будущим более широким экспериментам и потому требовал не слишком большого числа участников: триста постоянных читателей газет, люди разного возраста, образования, разных профессий.
Их попросили выполнить три задания. Первое: дать определения словам, входящим в общий словарь газет. Это были пятьдесят самых трудных - по мнению экспертов - из наиболее употребительных слов, в основном слова иностранного происхождения (потенциал, стабильность, демократ, агентура и т.д.)
С первым заданием более или менее удовлетворительно справились 30% принявших участие в эксперименте. Остальным язык газет (правда, в своей наиболее трудной части) был непонятен. Слова, в контексте, очевидно, не вызывавшие затруднений (иначе - чего же проще! - о них справились бы в словаре), вырванные из него, оказались лишёнными смысла. Некоторые пытались реконструировать их смысл, например, по созвучию со знакомыми словами: "Суверенитет - это если человек верит в бога"; "Суверенитет граничит с нейтралитетом; нейтралитет - это невмешательство, суверенитет - это, наоборот, вмешательство в дела других стран. Слово нехорошее". А вот определения слова "потенциал": "Это пунктуальный, постоянный человек" (Пример: "Потенциальный человек"); "Это человек, который думает вперёд" (пример тот же).
Многие непонятные слова тем не менее вызывали определённые эмоции. По просьбе экспериментаторов люди не только ставили рядом с ними плюс (что-то хорошее) или минус (что-то плохое), но порой давали чисто эмоциональные характеристики: "Либерал - это слащавое что-то"; "Вояж - что-то круглое"; "Бундесвер - это тёмные силы чего-то"; "Реванш - что-то такое быстрое, скорое, что-то хорошее".
Зато были и определения удивительно точные, ёмкие, вмещающие много значений слова.
ї
ї
По результатам этого испытания был, кстати, составлен список слов, которые непонятны многим читателям. Вермахт, бундесвер, эскалация, левые силы, курс акций, тенденция, координация, вояж, потенциал, стабильность, реакционер - от 4O% до 68% опрошенных не смогли дать им сколько-нибудь удовлетворительного определения. Над списком стоило бы задуматься журналистам, часто употребляющим все эти слова.
Второе задание было построено так же, только на сей раз надо было дать определения экономическим терминам, без знания которых смысл статьи понять невозможно.
И третье задание: письменно (а потом и устно) изложить статью, главным здесь было передать основную мысль автора.
Статья специально подбиралась и обрабатывалась для эксперимента. Кажется, её трудно было не понять; чёткая, ясная, она как будто не оставляла места для неверного истолкования. И тем не менее пересказы часто воспринимались как не имеющие к ней никакого отношения.
С заданием частично справилось 30% принявших участие в эксперименте, полностью же - только 14%.
4.
Один школьный учитель ставил отметки по такому принципу. Пятёрка: знает и понимает. Четвёрка: не знает, но понимает. Тройка: знает, но не понимает. Двойка: не знает и не понимает. Хуже всего, говорил этот учитель, троечники. Двоечник выучит - и, может быть, поймёт. А что делать с троечником?
Когда подвели итоги трёх тестов (каждое задание оценивалось в баллах), участники эксперимента разделились на семь групп - по разным сочетаниям трёх уже названных главных признаков семиотического уровня. Чтобы не утомлять читателей рассказом о каждой из групп, я позволю себе их несколько "укрупнить".
Те, кто знает и понимает, справились со всеми тремя тестами - хуже или лучше. Их 29%.
Те, кто не понимает (не уловил главную мысль автора) и не знает, выполнили только одно из первых двух заданий или не выполнили ни одного. Таких набралось 37% (вместе в 2-х семиотических группах, которые здесь объединены).
Те, кто знает (оба словаря), но не понимает (статью пересказать не смогли). Самая внушительная группа из семи - она одна вобрала в себя 32% принявших участие в эксперименте.
Наконец, 2% вошли в самую маленькую группу "способных": они не знали ни общего, ни специализированного словаря газеты и тем не менее справились с третьим заданием.
Однако и оптимизм школьного учителя по отношению к тем, кто не знает и не понимает, в нашем случае должен быть, по моему, весьма умеренным. Ведь речь идёт о взрослых людях, постоянных читателях газет, а не о детях, которые ещё успеют научиться (если будет кому учить). Когда и где будут учиться эти люди, которые вдобавок понятия не имели, что им надо учиться?
Единая национальная культура состоит из многих микрокультур, и у каждой - свой язык, своё понимание важного и не важного, того, что знать необходимо, а что - не обязательно.
5.
Исследователям, с которыми мы проделали путь от гипотезы до результатов эксперимента, осталось сопоставить полученные семиотические группы с социально-демографическими и проверить, действительно ли получено принципиально новое знание о читателях газет. Нельзя ли предсказать состав семиотических групп по другим, более привычным признакам - начиная с уровня образования.
ї
Что же, с него и начнём. Чем он выше тем выше, казалось бы должен быть семиотический уровень человека - в учёбе, в конце концов, главную и решающую роль играет как раз работа над текстами. Тем не менее участники эксперимента, имевшие высшее и незаконченное высшее образование, составили большинство как в группе тех, кто знает и понимает (справились со всеми тремя заданиями), так и в группе тех, кто знает, но не понимает (смысл статьи передать не смогли). Итак, можно всё выучить, ничего не поняв, - и спокойно передвигаться с одной ступени образования на другую! Нет, дипломы не гарантируют хорошей языковой подготовки.
Языковые навыки закладываются ещё в детстве. Может быть образование и профессия родителей скажут нам о читателях газет больше? Предположение, что у родителей с высшим образованием, занятых умственным трудом, должны вырасти дети с достаточно высоким семиотическим уровнем, кажется вполне логичным.
Участники эксперимента - в подавляющем большинстве выходцы из рабочих семей. Родители с вузовскими дипломами (и даже с учёными степенями) оказались опять-таки, и у некоторой части тех, кто "знает и понимает", и у части тех, кто "знает, но не понимает".
Если уж образование и социальное происхождение не определяют однозначно уровня языковой подготовки, наверное, тем более нельзя его уяснить по полу и возрасту. Так оно и оказалось. Словом, прямой зависимости семиотического уровня от каких бы то ни было социально-демографических признаков установить не удалось.
Гипотеза подтвердилась. Только по самой работе с текстами можно установить, насколько человек подготовлен к этой работе. Только зная, как восприняла аудитория определённый текст, можно более или менее точно представить, будет ли понят аналогичный текст (или более лёгкий однотипный) именно в этой аудитории.
Семиотические группы не совпадали с социально-демографическими - зато совпадали с другими, тоже языковыми и выделенными в этом же эксперименте с помощью теста "на ассоциации".
6.
Слово не живёт в нашем сознании (тут уместнее сказать: "языковом сознании") в одиночку - оно окутано плотной оболочкой других слов. И если "дёрнуть" за любое из них, - как из шляпы фокусника, потянется разноцветная лента глаголов, прилагательных, целых грамматических конструкций. Они знаменуют собой всё, что так или иначе связано у нас с первым понятием. Информация и впечатления, возможно, отложившиеся в нас очень давно, могут выйти на поверхность, приведённые в движение цепной реакцией слов. Психологические связи между ними могут быть самыми таинственными иногда и для нас самих. Однако эти связи есть, и их умеют "вылавливать" с помощью специальных ассоциативных тестов, причём разработана изощрённая методика подобных экспериментов.
Т.М.Дридзе использовала ассоциативные тесты, чтобы выяснить, насколько прочно отпечатался в языковом сознании того или другого человека язык газет и не вытесняет ли он порою другие пласты языка с их законных мест.
Такие "языковые клише" газет и газетные штампы - не одно и то же. Специальными исследованиями наконец доказано то, что интуитивно журналисты давно знали; - устойчиво повторяющиеся в определённых ситуациях словосочетания часто помогают правильно понять текст, быстрее "изъять" из него информацию. Но некоторые из таких устойчивых словосочетаний уже не годятся для службы, к которой призваны, - стёрлись до такой степени, что потеряли смысл и не несут никакой информации, - вот они-то и превратились в штампы.
Вам предъявлен список слов, входящих в "языковые клише" газет, - часто употребляющиеся словосочетания.
Вас просят дополнить их другими, тут же пришедшими на ум словами.
Вот так:
вахта(какая?)
вносить (что?)
путёвка (куда?)
аплодисменты (какие?)
ї
Ответы участников эксперимента чётко разделились на три типа. У части опрошенных слова списка вызывали ассоциации, никак не связанные с языком газет, - человек, например, вносил деньги в сберегательную кассу, но категорически не желал вносить вклад или предложение. Для других оказались характерны широкие ассоциации, захватывающие не только газетный, но и другие пласты языка (и жизни),- рядом с трудовой вахтой была и морская вахта. Третьи воспроизводили только "газетные" словосочетания, в их памяти не всплывали другие значения слов - волна была для них лишь волной протеста, она не имела запаха и цвета моря.
Если "газетный вариант" слова вообще не возникает в вашем сознании, нетрудно предположить, что язык газет скользил по поверхности вашего сознания, так и не стал частью вашего языка. И люди, продемонстрировавшие именно этот тип ассоциаций, чаше всего не справлялись с предыдущими заданиями, попадая в разряд тех, кто и не знает, и не понимает. Что менее очевидно на первый взгляд, сюда же попадут и те, кто "потерял" все оттенки живого слова, забыл даже его основной смысл, оставив для себя лишь его газетную оболочку. Впрочем, если вдуматься, это естественно: ограниченность, бедность восприятия должны отражаться на способности точно понимать замыслы текстов. И столь же естественно, что люди, свободно и раскованно реагирующие на газетное слово, понимают его легко, "на лету", понимают не только точно, но и глубоко.
Соответствие между семиотическими и "ассоциативными" группами бросается в глаза; но ведь и те, и другие группы одной природы - все они "языковые".
7.
Каждый день, каждый час мы выбираем, что-то предпочитаем чему-то. И делаем это на основе информации, "переработанной" нами к моменту выбора. Выбор может быть более или менее важным, но он всегда имеет последствия и для нас самих, и для окружающих. Поэтому семиотический уровень каждого из нас, наше умение быстро и точно понимать основной смысл информации, заключённой в текстах, далеко не безразличен для наших близких, для общества.
Попробуйте назвать профессию, которая не требовала бы умения точно понимать замысел текста - не только написанного, но и сказанного. Вполне очевидно, что уровень квалификации практически в любой области определяется и умением работать над текстами по специальности. Не поняв наставлений учителя, невозможно стать слесарем; не уяснив себе смысл инструкций, нельзя работать ни дворником, ни сантехником.
Теперь найдена методика, позволяющая довольно точно установить семиотический уровень человека.
Не менее очевидно, что представителей разных семиотических групп нужно учить (в школе, в техникуме, вузе, на курсах повышения квалификации) кое в чём по-разному и разным вещам: одним необходимо увеличивать запас знаний, другим прежде всего приобрести навыки работы с текстами. Хорошие преподаватели во все времена стремились, чтобы их ученики не только знали, но и понимали - исследование поможет нащупать конкретные пути к этой цели.
Короче говоря, все практические выводы из этой работы, если она будет продолжена, сейчас трудно предсказать. Одно ясно: пос-ледствия могут быть очень значительными. Значительны они и в са-мой науке.
8.
В какой именно науке? Эксперимент, о котором мы рассказали, был частью большого социологического исследования, проведённого в Таганроге под руководством доктора философских наук Б.А.Грушина. Задача исследования в целом была такова: определить эффективность средств массовой коммуникации - газет, радио, телевидения; уста-новить, какое место в потоке информации, нами воспринимаемой, за-нимают сведения из этих источников. Естественно, встал и вопрос о там, насколько правильно понимают газету её читатели. И ответ на него, как мы видели, учёные искали в основном классическими методами социологии: опрос, анкетирование.
Однако работу Т.М.Дридзе нельзя считать чисто социологической. Потому что социология изучает процессы, происходящие в обществе, исследует человека в мире людей, а не в мире текстов.
ї
Текстами занимается лингвистика, и эксперимент не обошёлся без её помощи. Эту науку интересуют внутренние закономерности языка, тексты сами по себе; "поступив в оборот" и начав свою жизнь среди людей, во множестве толкований читателей и слушателей, они выпа-дают из её поля зрения.
Даже не так давно появившаяся социальная лингвистика, которая изучает влияние социальных процессов на язык, тоже сосредоточила своё внимание на самом языке. Эксперимент не может считаться лин-гвистическим и потому, что в основном проводился чуждыми лингвис-тике социологическими методами.
Пожалуй, ближе эта работа к психолингвистике. Психолингвистов интересует, как человек овладевает языком, какие особенности пси-хики определяют его склонность именно таким, а не другим образом воспринимать тексты. И у них наши исследователи позаимствовали многое.
Итак, на стыке социологии, социальной лингвистики и психолинг-вистики обнаружилась новая отрасль иследований, которую автор работы назвал "психосоциология общения" (лингвосоциопсихология).
Взаимодействие людей немыслимо без общения, общение - без текстов. Социальное и культурное состояние общества в каждый момент истории диктует определённые, специфические закономерности толкования текстов; разные микрокультуры из которых состоит единая национальная культура, вместе со специфическим видением мира формируют и особые способы общения, а значит - их предста-вители по-своему воспринимают и создают тексты. Вся эта пёстрая картина жизни текстов среди людей и составляет предмет психосо-циологии общения (лингвосоциопсихологии). Человек и группы людей - как звенья бесконечной цепи, по которой идёт поток информации; особенности текстов, помогающие их движению по этой цепи или его тормозящие, - всё это она отныне будет изучать.
* * *
В этом (1978) учебном году на факультете журналистики МГУ впервые читается спецкурс по лингвосоциопсихологии.
ї