Аннотация: Сам не знаю, что нашло. Вот просто взяло и написалось...
ДЕНЬ ОБЕЩАЛ ВЫДАТЬСЯ ВЕЛИКОЛЕПНЫМ...
День обещал выдаться великолепным. Проснувшись в начале шестого, Сева первым делом выглянул на балкон. Холодно, не май месяц, небо затянуто сероватой дымкой, зато асфальт сухой. Значит, дождя ночью не было. Осторожно пробравшись мимо кровати, на которой дрыхла жена, прошелестел на кухню и поставил кофе. Юркнул в соседнюю комнату и включил комп. Вернулся на кухню, заварил кофе, выпил, отправился умываться. Когда вернулся, комп уже загрузился. Быстро пробежался по погодным сайтам - все предсказывали безветренную, солнечную погоду. Не такую теплую, как хотелось бы, но все-таки... Вполне пристойную для бабьего лета конца сентября. Посмотрел почту - пусто. Несколько раз разложил пасьянс - хоть и немудреный, а все равно приятно, когда раскладывается как из ружья. Ну, точно, все сегодня должно сложиться просто окейски.
Вернувшись в комнату, где спала жена, наклонился и смачно чмокнул в щеку.
- Светка, подъем! Вода вскипела.
И тут же снова ускользнул. Вслед ему полетела подушка.
Пока жена вставала, умывалась, пила кофе и завтракала, Сева уже был готов. Собственно говоря, ему и готовиться-то было всего ничего. Рюкзак с непромокаемым комбинезоном, сапогами, рыболовными принадлежностями и аптечкой собран. Ведро со шляпой и спиннинг стояли на балконе.
Поэтому он, не мешаясь, снова сел за комп и принялся просматривать первый попавший форум грибников Подмосковья. Сообщения и фотографии радовали. По всем фронтам наблюдалось наступление грибов. Белые и опята окружали Москву со всех сторон, и даже срочный выезд в леса армии грибников не наносил им ощутимого урона.
Жене на сборы требовалось время. Она наметила на сегодня (разумеется, если позволит погода) обширную программу на дачном участке и надеялась, что Сева ей поможет. Тем более, что вылазка в предыдущие выходные принесла домой четыре ведра (и большой целлофановый мешок) грибов, так что небольшой холодильник оказался забит ими под завязку. А потому, максимум, ведро. Сказано это было непререкаемым тоном, поэтому Сева не стал спорить, но тайком сунул в рюкзак несколько сумок.
Сказать честно, на так называемый дачный участок он не собирался. Собственно говоря, так называемый участок представлял собой невозделанный кусок земли, с будкой для инструмента, некоторым количеством саженцев яблонь, какими-то цветами и кустами. Сева считал, что заниматься землей должен тот, кто на ней и с нее живет; он же, городской обитатель, ничего, кроме вреда, хотя бы даже и в виде засорения прилегающей местности, принести не способен. Кстати сказать, подобным же образом он относился и к дачам, поскольку видел, во что превращается лес вокруг таких поселков - в сплошную свалку и вырубки.
Светка собралась на удивление быстро. Они отъехали от дома без чего-то семь; следовательно, если ничего не случится, не будет пробок и так далее, на месте они окажутся в начале десятого. В крайнем случае, до половины десятого. В совсем крайнем - раньше десяти.
Совсем без пробок не обошлось. Далее они стрелой промчались по магистрали, свернули на шоссе местного значения, и через некоторое время настроение Севы стало угасать. Везде, где только имелся хотя бы узенький перелесок, выстроились машины. И кое-кто уже, откинув багажник, ставил полные корзины и ведра. Иные, навесив на руки по нескольку емкостей, только-только отправлялись, но от этого было совсем не легче. Потому как участок леса, который Сева считал своей вотчиной, был размером приблизительно с футбольное поле, или чуть побольше, и, вдобавок, располагался рядом с дачным поселением. Причем, если в прошлом году на его вотчину никто не покушался, то в нынешнем, помимо его прямых конкурентов с дач, обнаружились многочисленные следы "черных копателей". Следов войны в лесу осталось немного, зато обнаруживались свежие шурфы рядом с вывернутыми столбами, предупреждавшими о наличии под ними кабеля.
Настроение его совсем пропало, когда он увидел рядом с вотчиной штук пять припаркованных автомобилей. Лес с другой стороны шоссе с точки зрения наличия грибов был "необитаемым", однако и здесь среди деревьев, позади съезда, приткнулось еще столько же.
Закинув рюкзак на плечи, нахлобучив шляпу и вооружившись ведром, Сева, предварительно уговорившись "если что" ждать на "месте высадки" ровно в половине шестого, поплелся, почти без всякой надежды, "к себе". "Если что" - означало отсутствие связи, а так, обычно, они со Светкой делали друг другу контрольные звонки каждые час - полтора.
Жена бибикнула и подалась на участок. Он располагался на самом краю деревни, а до деревни от "места высадки" было примерно километра три. Так что, при желании, Сева, "если что", мог легко туда добраться.
Как и следовало ожидать, при самом входе в лес его ожидала парочка свежих шурфов. В общем, можно было сразу подаваться в другое место, где в прошлый раз опят было просто море, но Сева пришел сюда не за ними. Немного помыкавшись среди сухих елок на самой окраине, он все-таки обнаружил то, чего не чаял увидеть. Достал фотоаппарат, сделал пару снимков, и только потом аккуратно срезал свою добычу - пять крепких боровиков.
После этого удача повернулась к нему спиной, и, проблуждав на своем пятачке с час, Сева, все с теми же пятью боровиками в ведре, отправился на вырубку.
Несколькими годами ранее лес в их районе сильно пострадал от жука-типографа. Его спиливали гектарами, оставляя уродливые залысины. Затем высадили елочки, но Сева сомневался, что они приживутся. Оставшиеся пни, некоторые в полтора-два обхвата, выглядели как-то очень уродливо, но в этом году, успевшие обрасти травой и молодыми березками, неожиданно дали обильный урожай грибов. Нашествие любителей тихой охоты на таких вырубках напоминало первомайскую демонстрацию прежних времен, но, что самое удивительное, никто не уходил с пустыми руками.
В этот раз народу было поменьше, и Сева, щелкая фотоаппаратом самые-пресамые красивые грибные кусты, как-то очень быстро наполнил и ведро, и все прихваченные с собой пакеты. Потом помог набрать корзины двум симпатичным старушкам, пожаловавшимся ему на отсутствие грибов. Они, по незнанию, сунулись в центр вырубки, где пни сильно прижигало солнце, а нужно было держаться поближе к оставшемуся лесу. Старушки обрезали указанный им пень, а Сева бродил вокруг и раздвигал траву, обнажая все новые и новые "кустики".
Когда старушки ушли, поблагодарив и пожелав Севе здоровья, он взглянул на часы. Стрелки показывали час, до времени Ч оставалось еще часов пять, и чем себя занять в лесу, с ведром и тремя сумками, он решительно не знал. Оставалось надеяться на то, что Светка его поймет и простит.
Позвонив и покаявшись, он поволок свою добычу на шоссе.
Машин почти не осталось, урожая по-прежнему с избытком хватало на всех, и Сева решил попробовать. Он стоял с понурым видом, пока жена, чертыхаясь, разбирала багажник и укладывала туда собранное, после чего достал спиннинг и, с притворным энтузиазмом на лице, заявил, что отправляется за новой добычей на реку. Он надеялся, что жена поймет его: он, заядлый рыболов с раннего детского возраста, волею обстоятельств не был на рыбалке лет сто.
Светка пришла в ужас. Сева собирался отправиться к дому отдыха, от которого остались одни развалины. Причем до него можно было добраться по шоссе, а затем по бетонке, и это расстояние составляло приблизительно километров пятнадцать. Сева же собирался идти где через лес, а где по проселку, - зато напрямки, - сократив расстояние наполовину. То есть, как только он доберется до места, его, в общем, придется забирать.
Сева, изобразив собой покорность судьбе, вздохнув, заявил, что пусть она не беспокоится, даже если ему удастся пару раз искупать блесну, он все равно будет счастлив. К тому же, по ее звонку, он пойдет ей навстречу по бетонке. Он так давно не был на рыбалке...
- Тогда уж лучше... - пробормотала Светка.
Сева пошел ва-банк и выиграл. Имелась еще одна река, но до нее было километров двадцать пять. Двадцать пять туда - двадцать пять обратно, итого пятьдесят, при наличии у Светки цейтнота с ее участком. Правда, шоссе здесь подходило почти к самой реке, - пара-тройка сотен метров по лесу не в счет, - а кроме того, по нему можно было выбраться на ту же магистраль, по какой они ехали сюда. Крюк, конечно, получался солидный, но... Доброе сердце жены, торжественная клятва в следующие выходные непременно помочь доделать оставшиеся дела - и через некоторое время Сева высажен у моста над оврагом.
Светка, развернувшись и проклиная свою доброту, умчалась, а Сева, миновав заросший лещиной перелесок, оказался на просеке. Просеку пересекал проселок, и, пройдя по нему, он вышел на реку, оказавшись на том самом месте, где не был уже лет двадцать. Его несколько раз привозил сюда товарищ, сейчас переселившийся в другой город, кстати, жена тоже бывала здесь со своими родственниками - мир тесен! - а потому Сева, достав фотоаппарат, принялся щелкать, чтобы доставить Светке приятное.
Здесь все сильно изменилось. Обрыв, на котором он стоял, остался прежним, низина по ту сторону реки - тоже, вот только уровень воды упал настолько, что тем, где прежде глубина составляла метра два, из нее выглядывали какие-то кочки, так что он мог перейти на другой берег, в буквальном смысле, не замочив ног. На поляне стоял джип и мангал. Внизу парень с девчонкой сидели возле удочек.
Не желая мешать, Сева отправился туда, где в прошлый раз постоянно брал хотя бы одну щуку. То есть, четыре раза он здесь был, четыре раза возвращался со щукой.
Но и тут его ждало разочарование. Плотина советских времен, - к реке примыкала низменность, колхоз планировал сделать здесь пруд и разводить карпа, - пришла в совершенную негодность по причине невостребованности. Торчавшие из воды спиленные деревья, где он ставил жерлицы, гонял кружки и охотился со спиннингом, оказались на берегу.
Собрав снасть, он сделал несколько забросов. Глубина даже на середине не превышала полуметра, так что ловить, в общем, было нечего. Зря он сюда напросился и отнял у Светки время. А потому он принялся бродить по берегу, - местность все равно выглядела очень живописно, - в некоторых местах безнадежно бросая блесну, а больше - щелкая фотоаппаратом...
Солнце потихоньку скрывалось за деревьями, по воде неспешно плыл какой-то мусор, рыба не играла, и Сева, вздохнув, собрался. Он решил засветло выйти на шоссейку и потихоньку двигаться навстречу Светке. В любом случае, это было более веселое занятие, чем бессмысленное блуждание у обмелевшей реки.
По дороге заглянул к джипу. Парень с девушкой готовили на мангале нескольких плотвичек-маломерок. Дверь машины была распахнута, оттуда доносилось то, что Сева называл "бум-бумом". Низкочастотные ритмичные звуки, не имевшие к музыке, по его мнению, никакого отношения. Перекинулся парой слов и направился по проселку.
Как оказалось, он, по прошествии стольких лет, почти не забыл дорогу. На шоссейку он вышел метрах в ста от того мостика, где его высадила Светка. Которая тут же и дала знать о себе звонком. Ей требовался еще час, чтобы закончить хотя бы самое необходимое, и не будет ли он против, если они прихватят в Москву соседей по участку, дядю Лешу и тетю Галю?
Сева был не против. А вот еще час оказался для него не совсем приятным сюрпризом. Впрочем, не возвращаться же? И он не спеша подался по шоссейке навстречу Светке.
Но идти по шоссе, пусть и среди леса, но с довольно оживленным движением, - не проходило и минуты, чтобы мимо него не проносилось одной-двух машин, ладно бы только легковых, а то ведь грузовиков с песком и гравием, - оказалось неприятно. И Сева, поскольку в лесу пока еще царили легкие сумерки, спустился с обочины. В конце концов, грибы есть, блесну искупал, можно поискать чагу. В прошлые разы здесь ее было много.
Только снова среди деревьев оказался, а тут сыроежки кто-то посрезал и бросил за ненадобностью. Валуи посшибал, мухомор зачем-то на елку повесил. Колесо лежит ржавое, бумага, грязный целлофан, бутылки из-под водки, пластик... И здесь помойку устроили. Может, на другой стороне получше?
Сева перебрался на другую сторону дороги. Тоже не ахти, но все-таки получше. Муравейник здоровенный имеется. Березы, правда, молодые, вряд ли здесь чага попадется, но все лучше, чем от машин шарахаться. Несмотря на валежник. С тех пор, как лесников упразднили, лес не пойми во что превратился.
Не успел сколько пройти, - он от дороги далеко не удалялся, - замер в восхищении. Две березы рядышком, усыпанные молодыми, толстенькими опятами от корней в человеческий рост. Как только такую красоту никто не заметил? Сфоткал, естественно, и решил место заметить. Такую добычу оставить - рука не поднимается. Со Светкой переговорить, может, кому из родственников пристроить удастся. Только на дорогу напрямую никак не выбраться. Деревья словно солдаты встали, шеренгой, плечом к плечу. Подался назад, кое-как выбрался, влез на обочину - она выше его роста, - что бы это такое за ориентир взять? Справа-слева по дороге лес реже становится - там вырубки. Мост - до него далеко. Хорошо бы, дерево какое-нибудь приметное. Или вон там, впереди, позади обочины, за сухим борщевиком, будто что-то такое проглядывает... Березы как раз за тем местом, если напрямую вглубь идти...
Остановился Сева напротив "приметного", и как-то ему не по себе стало. Потому как приткнулся к деревьям крест, и будто бы крест этот спрятаться хотел, а деревья сомкнулись и дальше его не пускают. С табличкой. И что-то на ней такое написано.
Никогда прежде Сева такого не делал, а тут зачем-то спустился и к кресту подошел. Сумерки, лес, кругом никого... Только машины по дороге, каждую минуту, а то и чаще.
Крест обычный, сваренный из труб. Окрашен белой краской, грязной, но не облупившейся. И ржавчины нигде не видно. На вертикальной трубе две поперечины. К верхней приварена металлическая табличка. Фарфоровая фотография, на ней - хорошо различимое лицо молодой симпатичной девушки. Надпись: "Макеева Ирина Львовна. 21.XII.1970 - 24.IX.1990". Ко второй поперечине приварено что-то типа лотка. В лотке - бумажная выцветшая роза. И все.
Грустно стало Севе. Такая симпатичная девушка и... Постоял немного, вздохнул, и начал на обочину подниматься. Выбрался, оглянулся, вздохнул, и побрел дальше по шоссе. Остатки настроения как рукой сняло. Дождался, пока машины кончились, на другую сторону перешел.
Что здесь такое могло произойти и как это случилось? Дорога что спереди, что сзади, хорошо просматривается, даже ночью человека не заметить нельзя. Не низина, туман здесь не скапливается. К тому же, какой год на табличке указан был? Девяностый? Двадцать семь лет назад... Здесь тогда, не как сейчас, хорошо если одна машина в час проходила. Автобусы по расписанию - четыре раза в день...
А что это на березе? Никак, чага?
Спустился Сева по откосу, глянул. Нет, показалось... До вырубки метров сорок - пятьдесят, оставшийся перелесок вроде бы влажный... Хотел было пройти, посмотреть, да как-то не по себе стало. Нет, не страшно, чего тут бояться? Все, можно сказать, как на ладони, никто нигде не прячется, в спину не смотрит. Ну, вот просто как-то не по себе, и все. Сумерки... в лесу тихо... серо... И вдруг звук какой-то резкий.
Сева вздрогнул, и сразу же сказал пару ласковых. Он на ветке стоял, она и переломилась. Еще не хватало, ветки сухой испугаться. Это ему-то, который себя в лесу лучше, чем дома, чувствует. Хоть днем, хоть ночью...
Снова вылез на обочину и удивился. Интересно, как это так получилось, что крест от него прямо через дорогу? Он, вроде, обратно не возвращался...
Снова повернулся, пошел. Краска не облупилась, значит, кто-то его подкрашивает. И роза бумажная. Выцвела, а так, будто вчера сделанная. Кто-то принес, кто-то помнит. Родители? Им сейчас, если прикинуть, - в двадцать поженились, через год дочка родилась, через двадцать лет... потом еще двадцать семь... Итого, под семьдесят получается. В этом возрасте по таким откосам особенно не полазишь. Тут самому, если на спиннинг не опираться, тяжеловато. Конечно, у них еще дети могли быть, внуки. Этим попроще.
Сзади раздался резкий визг колес. Сева шарахнулся в сторону и обернулся. Показалось, что ли? До машин далековато, хотя, может быть, в такой чудесный вечер просто очень хорошая слышимость?
Встряхнись, Сева, что-то ты, брат, совсем раскис. Да, конечно, жалко девчонку, ей бы жить да жить, но ведь прошлого не вернешь. Давай-ка, скажи ей прощай, и прибавим шагу.
Повернулся Сева, и снова увидел крест прямо через дорогу напротив себя, словно и не уходил.
Оно и к лучшему. Сумерки сгустились, новолуние, можно снова и не найти.
Спустился, подошел. Фотографию видно хуже, надпись тоже. "Макеева Ирина Львовна"... С дороги летом крест вообще не разглядеть - это сейчас высохший борщевик в бамбук превратился. И трава выше колена. Сева глянул вниз, и показалось ему, что земля под ним приподнимается холмиком. Инстинктивно сделал шаг, уронил спиннинг. Ну да, так и есть. Небольшой холмик. Скорее всего, кучка обычного песка, оставшегося со времени постройки дороги. Все равно, не по себе. Поднял спиннинг, бросил последний взгляд на фотографию.
- Прощай, Ира, - тихо произнес.
Вскарабкался по обочине на шоссе. Подумал: "Может, как-нибудь, если снова в этих местах окажусь, цветов тебе принесу..." Пропустил очередные машины, перешел на другую сторону, поправил рюкзак, и уверенно зашагал навстречу Светке.
Сзади раздался крик. Отчаянный, полный боли.
Сева вздрогнул и обернулся. Никого. Тишина.
"С меня хватит!" - подумал он и пошел так быстро, как только мог.
Но мысли его по-прежнему занимал крест.
"Что же могло случиться? Автокатастрофа? Несчастный случай? Или... возвращалась домой одна..."
Сева тряхнул головой и попытался переключиться на что-нибудь другое. Однако, вместо этого, в голову лезла еще большая чепуха о каких-то "местах силы", о том, где именно присутствует человеческая душа, оставившая тело неестественным образом, - на месте упокоения тела или же на месте, где это случилось... Он вдруг обнаружил, что почти бежит. И еще, что вместо спиннинга держит в руках палку. Только этого не хватало!
Сева чертыхнулся и остановился. То, что он называл здравым смыслом, говорило: "Плюнь. Завтра купишь новый". Зато какой-то подленький червячок издевался: "Ага, испугался? Я... в лесу... ночью... А тут - оживленная дорога, только спуститься и взять, и - струсил... Чего, спрашивается? Того, что сам себе навыдумывал?"
Ладно. Вот сейчас посмотрю через дорогу. Если опять напротив меня... Напротив него был лес. Крест остался где-то позади. Хорошо, только быстро. Спустился, схватил спиннинг, и бегом отсюда.
Сева повернулся и пошел к кресту.
* * *
- Сказал ведь, иду по шоссе навстречу, - раздраженно произнесла Светка. - Ну, куда здесь можно деться? Дядя Леша, позвоните, пожалуйста.
Сама она позвонить не могла - включила навигатор. Сидевший на заднем сиденье сосед по участку дядя Леша набрал номер. Номер не отвечал. К ночи движение на шоссе стало только интенсивнее. Их постоянно обгоняли, слепили встречные. Светка нервничала. До моста, где она высадила Севу, оставалось не более нескольких километров, и машина двигалась медленно. Наконец, в свете фар показалась фигура, но шла она не навстречу, а в противоположном направлении.
- Наконец-то, - облегченно пробормотала Светка, посигналила и прижалась к обочине.
Фигура остановилась и обернулась. Но это был не Сева, а девушка, лет двадцати.
Светка склонилась и опустила стекло.
- Девушка, простите, пожалуйста, вы здесь, случайно, молодого человека с рюкзаком и удочкой не видели? - спросила она.
- Нет, не видела, - улыбнулась девушка.
Светка чертыхнулась и начала было закрывать стекло, но затем вдруг снова спросила:
- Может быть, вас подвести?
- Нет, спасибо, мне недалеко.
- В такую темень... Одной... Не страшно? - добродушно пробасил дядя Леша.
- Что вы... - снова улыбнулась девушка. - Здесь близко. К тому же, я не одна...
Дядя Леша понимающе кивнул в ответ и тоже улыбнулся. По этой дороге деревни располагались через каждые пять километров.
- Ладно, - Светка закрыла окно. - Доедем до моста, посигналим, подождем немного, развернемся и поедем обратно. Сил моих нет!.. Бестолочь!..
- Да не переживай ты так, - по-прежнему добродушно заметил дядя Леша. - Может, он с обочины спустился, по делу, а мы как раз мимо проехали...
Светка рывком тронулась с места, обогнула стоявшую девушку и поехала к мосту.
Дорога шла все время по прямой, но в свете фар никого не было видно. На мгновение впереди показалось и исчезло что-то белое - прислонившийся к деревьям крест. С фотографией молодого мужчины, надписью: "Константинов Севастьян Андреевич. 10.III.1990 - 24.IX.2017" и выцветшей бумажной розой в лотке.