Эрик аккуратно опустился в пилотский ложемент. Кресло приняло его, автоматически подстраиваясь под особенности строения тела и формируя поддерживающий кокон. Эрик прижал затылок к подголовнику и услышыл, как с тихим шелестом раскрылся скрытый в нем слот. Сторонний наблюдатель мог бы увидеть, как миниатюрный манипулятор извлекает из гнезда блестящий металлом ободок транскраниального нейроинтерфейсного передатчика и надевает его на Эрикову голову. От ободка отходил тонкий провод. скрывавшийся в недрах пилотского кресла.
Это была вынужденная мера, на которую шли разработчики боевых летательных аппаратов. Повсеместное распространение нейроимплантов существенно упрощало управление любой техникой, но в условиях боя оба самых распространенных способа соединения человека и машины - беспроводная связь и проводной нейрокомьпьютерный интерфейс - имели существенные недостатки. В первом случае удачный взрыв ЭМИ заряда мог нарушить связь между пилотом и его машиной, а во втором случае кабель, жестко соединенный с черепом, мог нанести пилоту травмы в случае сильной болтанки, например, удара или взрыва. Да и банальное замыкание поврежденной проводки могло выжечь несчастному мозги. Поэтому военные конструкторы пошли другим путем, и разработали гибрид - транскраниальный модуль управления, который общался с мозгом корабля по проводу, но не требовал ввода кабеля в разъем персонкома пилота. Для его использования требовалось внедрение в свод черепа нескольких сотен тончайших проводников, передающих сигналы от модуля к персонкому и обратно.
У Эрика такие проводники были - спасибо той же самой подпрограмме, что починила его нервную систему. Наниты пару недель возились с костями черепа, формируя в них нужные конструкции, а обладатель этих самых костей весь период мучился головными болями и, почему-то, несварением. Но зато потом он мог пилотировать любой аппарат, оснащенный Системой Глубокого Ввода.
СГВ, частью которой был краниальный передатчик, позволяла управлять оснащенной ею машиной напрямую, подключая мозг к ресурсам корабля. Именно это сейчас и собирался сделать Эрик. До этого он летал на таких машинах только в вириальных симуляциях, но теперь настала пора перейти к настоящему делу.
Ободок приятно холодил голову. Эрик по привычке положил руки на штурвал, хотя и знал, что для СГВ ручное управление не нужно. Персонком уже установил связь с мозгом истребителя - тот ощущался как маячащая на краю сознания темная масса - и ожидал команды. Вспоминая инструкции из вириальных тренировок, Эрик тихо сказал:
- Третья стадия, начать.
Можно было бы и не говорить, но произнесенное вслух добавляло процессу некоей завершенности.
Работа с СГВ имела три стадии слияния. На первой - мозг корабля отправлял на персонком пилота всю тактическую и служебную информацию и принимая приказы, сохраняя за человеком его собственное восприятие окружающей действительности. Основное управление осуществлялось в ручном режиме, мозг корабля лишь подсказывал пилоту оптимальные действия.
Второй режим подразумевал более тесный контакт человека и машины, ручное управление движением деактивировалось, пилот управлял лишь огнем, управляя положением в пространстве мысленными приказами. Но он все еще смотрел на мир своими глазами, получая одновременно тактические данные на свой имплант.
И, наконец, третья стадия являла собою полное пилота и корабля. Человек погружался в локальную симуляцию, создаваемую СГВ - это и был тот самый "Глубокий Ввод". В ней он ощущал себя кораблем, разум человека становился частью контура управления, а боевой компьютер истребителя становился внутренним голосом, подсказчиком и советчиком.
Именно эту стадию слияния и запустил Эрик.
Мир вокруг на секунду померк, а спустя миг пилот уже смотрел на внутренности ангара резко расширившимся, ставшим невероятно детальным и четким, зрением. Он мог свободно увеличить любой участок картинки, рассмотреть любую мелочь, видеть в ультра- и инфра-диапазонах, видеть электромагнитные потоки и другие излучения...
сенсоры корабля стали органами чувств Эрика. Он ощущал, как пульсирует в недрах корпуса энергетическое сердце, ставшее его собственным. Корпус корабля стал телом, прочным и несокрушимым, а двигатели рвались вперед так, что, наверное, Эрик приплясывал бы на месте, если бы не понимал, что может разнести ангар рывками многотонной конструкции. Орудийные жерла дремали, но он чувствовал их скрытую мощь и ярость, готовую выплеснуться в любой момент.
Аудиорецепторы хлестнула яростная сирена минутной готовности. Быстро прогнав диагностические процедуры, Эрик получил от "второго пилота"-компьютера рапорт, что все в порядке, передал подпрограмме маршрутизатора план полета, и приготовился к старту, ощущая радостное возбуждение и некоторое количество волнения. Все же в реальности он раньше не летал... Но корпус ощущался как свое тело, а от электронного мозга истребителя шла молчаливая волна поддержки, мол, не бойся, подстрахую! И Эрик вперил электронный взгляд в закрытые пока створки шлюза, ожидая разрешения на старт.