Рыбу - стране, деньги - жене, а сам носом по волне.
Муж в рейсе - это, помещённый в сберкассу, вклад.
Фольклор моряков Ленинградской базы Океанрыбфлота.
Море начиналось от станции метро 'Автово' , на противоположной стороне проспекта Стачек у остановки автобуса 19, доставлявшего моряков в тесноте и болтанке хароновой лодки в Угольную гавань - базу бесшабашной эскадры ' тюлькиного флота ' . Где , рядом с покосившимися домиками на берегу , мотались у причала траулеры 'Нарвская застава', 'Выборгская сторона', плавбаза 'Обуховская оборона' ,целое ожерелье из 'Алмаза', 'Берилла', 'Хризолита' и не вписывающиеся в эту революционно ювелирную ономастику 'Андрей Таран' и 'Владимир Атласов'.
В экипаж последнего , я , тогда совсем ещё салага, был зачислен осенью 1972 года.
'Атласов' уходил на промысел в Центральную Атлантику и всё очень замечательно складывалось: зимой на 175 суток далеко на юг, с выплатой части зарплаты в валюте, с заходом на Канарские острова ,с заменой отправкой самолётом домой по окончании рейса
А впереди вся жизнь, разворачивающаяся чистым листом. Но всё могло сложиться иначе.>
Капитан- директор.
Во время стоянки на Канарских островах , имел я глупость, покинуть суверенную территорию СССР - сигануть с траловой палубы и малость поплавать на внешнем рейде Лас - Пальмаса, между какой-то японской "Мару" и отчаянно маневрировавшим испанским тральщиком. Последствия могли наступить самые печальные. В башке судового особиста рисовался заплыв в чужие края.
Но не стал меня топить ,осадив ретивого комитетчика , живой персонаж писателя Виктора Конецкого - капитан "Атласова", или как он сам себя любил называть - 'капитан-директор' Павел Петрович Пранов. Вяло поматерив и поувещевав , назначил он меня в наказание председателем ОСВОД а . Где должен был я " до конца жизни", как дрессированная обезьянка, собирать членские взносы , вылущивая потные гривенники из матросских лап .
Паша не был гуманистом. Паша был настоящим пиратом, не знавшим жалости. Похожий на рубенсовского Бахуса, напялившего морскую форму, капитан-директор, отходивший всю войну на торпедных катерах, помимо отваги обладал повадками хитрого внешне туповатого старшины-сверхсрочника. Раздувать дело смысла не было. Ещё одна крупномасштабная неприятность была ему не нужна .
Во время последней стоянки в Ленинграде накатали на Пашу телегу о том, что в предыдущем рейсе, отпущенную для улучшения питания экипажа валюту капитан-директор пропил . Вместо того, чтоб отдыхать и резвиться, он мытарем околачивал пороги милицейских кабинетов. Словечко-абривиатура "ОБХСС" прочно затесалось в его сознании, поминутно всплывая и мучая его. В рейс капитан-директор вылетел неразорвавшейся глубинной бомбой, начинённой страшной обидой и ужасным подозрением, что донёс его дружок и собутыльник второй механик. Обидой , переливающейся девятым валом в неодолимое желание повесить предателя- дружка на нок- рее.
Не откладывая в долгий ящик, Паша собрал общесудовое собрание, где говорил коротко и неясно, крыл матом и косил огненным глазом на второго.
- Мы, значить, бороздим .Экипаж надрывает пупки, мать его... Я, значить, вежд не смыкаю, дланей не покладаю в заботах , мать его... А на судне, значить, завелись писатели- Тимирязевы , которые строчат телеги в этот ...
Готовый пойти на второго врукопашную, Паша показывает механику здоровенный кулак, и тут в башке у него щёлкает тумблер, и заветное слово-абривиатура из неё выпадает.
- Ну, в этот. Ну... Ну...
Все в курсе, что хочет сказать Паша, но притихли и ждут. Паша нукает, пауза трагически затягивается, и становиться зловещей .
Электромеханик Витька Смирнов брякает в нависшую тишину : "ОБХСС!".
- Во-во! - произносит Паша, откидывается на стул, и вместе со сломавшимся стулом опускается на палубу. Тумблер снова щёлкает и встаёт на место.
Ах, как жаль, графиня !
Оказавшись самыми молодыми на судне, стали мы с 'монтером' Смирновым большими приятелями. Вахт мы не стояли . Работы было немного . Днём ,убивая время загорали ,так что в конце рейса черней меня оказался только один моряк - природный цыган. А так -как в силу нашего салажего возраста, совершенно не котировались у ходивших на судне дам ,по ночам отчаянно резались в преферанс с такими же не стоящими вахт 'бездельниками' рефом и акустиком .
Закончив рейс, по необъяснимой прихоти начальства, пошли мы на замену не в традиционный Дакар, а в прекрасную жемчужину Магриба - Касабланку. Дипломатических отношений у Союза с Марокко или не было, или они по обыкновению того времени были крайне обострёнными. Советские суда заходили в Касабланку не часто.
Вошли в порт, "становимся к стенке", а на причал, поднимая клубы пыли, бегут правоверные. Мы швартуемся, правоверные смотрят, орут и бегают по причалу. Впереди всей ватаги атаман, самый здоровый и проворный арап. Атаман босой, в белой африканской юбке и синем милицейском, времён Лаврентия Павловича, кителе. В таком , какой собирались загнать на барахолке Жеглов с Шараповым. Далеко залетел их кителёчик .
В портах существует полулегальный бизнес, - матросы и аборигены меняют всё на вся. В Африке в большой цене были почему-то шапки-ушанки и одеколон "Шипр". Тряпье, старая обувь, уворованная матросами из трюмов рыба, менялись на свежесрубленных идолов, апельсины, дурное вино и прочую колониальную муру, не признаваемую цивилизованными нациями, но, к великой радости последователей пророка, высоко чтимую дорогими соотечественниками.
Отловив на трапе туземца ,навьюченного мешками с апельсинами, как волосовский мужик картошкой на Ситном рынке, завалил я цитрусовыми всё жизненное пространство. В обмен из освобождённых под апельсины рундуков и, сняв с собственного плеча, отдал арапам всё барахло, начиная с выдаваемых в тропиках дурацкой панамы и тапочек для усопших и кончая казённым постельным бельём и мешком масляной ветоши из машинного отделения. Оставил на себе шорты с приличной дырой на заднице , да одиноко болтавшиеся на вешалке, форменную тужурку и штаны.
"Атласов" из траулера превратился в какой-то банановоз, окутанный ароматами цитрусов. Апельсинов наменяли столько, что не смогли сожрать за всю стоянку, и большую часть оставили обалдевшим от счастья сменщикам. Самые окаянные матросы, сгибаясь и корчась, вместе с чемоданами, коробками с японской радиотехникой, зонтиками и гипюром, потащили сетки с апельсинами через международный аэропорт Касабланка, через Будапешт и Шереметьево в Питер, где такие же апельсины продавались на каждом углу по цене два рубля за килограмм .
Касабланка - белый город. Жара, расплавленный асфальт, минареты, пальмы, верблюды, ослики, восточный базар, орущие продавцы воды, сумасшедшие дервиши и множество оборванцев-солдат в простреленных касках с винтовками штабс-капитана Мосина и советскими ППШ. Туземцы встречают короля, на которого только что совершили покушение. Город увешан портретами и флагами. На перекрёстках наяривают азиатские оркестры, погоняемые солдатами-оборванцами. Подданные валятся в пыль задолго до проезда Его Величества Хасана Второго.
На третий день ,обалдевший от касабланкских штучек как Хемфри Богарт , в город я не пошёл, а завалился позагорать за лебёдками на корме. Матросы ушли на берег, вахтенный куда-то сбежал, на палубе остался я и корабельное зверьё. Пара голубков. Здоровенный кот Головкин , названный по фамилии хозяина. Матросы по устоявшейся российской традиции произносили эту фамилию всегда с неотъемлемым дополнением - Головкин от ..., называя так самого рыбмастера Головкина так и его роскошного кота.
У трапа, маясь от жары, сидел, привязанный вахтенным, судовой барбос по кличке Малый.
Середина дня, солнце над головой и африканская одурь. К трапу подкатывает "Мерседес" с надоевшим всем морским агентом шипшандлером и красненький "Рено". Из "Рено" появляется европейского вида и неопределённого возраста высокая элегантная дама и молоденькая девчонка, обыкновенная, одетая в голубые джинсы и расшитую цветочками рубашку. Агент двинул на пароход. Малый, заорав нечеловеческим голосом, сорвался с верёвочки и, слетев кубарем с трапа, встал на защиту, оставшегося неразграбленным, социалистического имущества, заливаясь и норовя урвать пришельцу штанину. Агент, отбиваясь кейсом, тщетно пытался проскочить на палубу. Битва при кораблях продолжается до прихода вахтенного, стащившего Малого с трапа и проводившего депутацию на "верхи" к Паше.
Вечером, приняв во время ужина, Паша, оглядев нас со Смирновым, вымолвил:
- Женихи! Профукали, значить, барышню, - и далее благовестил о том, что на пароход приезжала Мария Евгеньевна Апраксина с дочкой Анной. Девушка, воспитанная в любви к России и ко всему русскому, задурманенная Толстым и Буниным, посещая редкие советские суда, хочет познакомиться с советским юношей - моряком, выйти за него замуж и жить в России. А так как, значить, советских юношей - моряков на пароходе и с фонарями не сыскать, дамы, значить, вскоре уехали, мало заинтересовавшись персоной капитан-директора, икрой и водкой .
В те времена я был двадцатилетним оболтусом, голубоглазым, коричневым, с выгоревшими на солнце белыми патлами, которых на голове , как и у известного автора было в два раза больше, живот был в два раза меньше , рост ... на десять сантиметров выше.
Единственным препятствием роману оказалась дыра на шортах. Надо было не дожидаться пока Малый сравняет брюки агента с моими, а, демонстрируя мужество, загнать собаку в цепной ящик и, не стесняясь голого зада, предстать перед дамами. Тем более что через некоторое время дыры на штанах будут являть особый шик и крутизну.
Постеснялся ? Поленился? Нет - проявил последовательно жадность, тупость и крестьянскую ограниченность.
Накладка получилась , значить, а мог бы спокойно посвататься . Да ,что там, и зятем стать Александра Сергеевича Пушкина в шестом колене, но понял я это только через много лет ,прочитав книгу В.М. Русакова 'Рассказы о потомках Пушкина'. Лениздат 1992г.:
'...правнучка - А.Н. Пушкина (Быкова) 1897-1986г. познакомилась с графом Е.Н. Апраксиным - потомком известного сподвижника Петра I Фёдора Матвеевича Апраксина, командовавшего русским флотом в Северной войне. В 1926 году они обвенчались...
...Их дочь Мария, жившая с мужем Клодом Морильо в Западной Африке, к середине шестидесятых годов развелась, вернулась в Марокко и накрепко прилепилась к родительскому дому. Евгению Николаевичу пришлось содержать и красивую, но неудачливую дочь и прелестных внучек...
...В июле 1965 года советский транспортный рефрижератор 'Тайфун' остановился в порту Касабланки. Потребовался переводчик, и на палубу поднялся высокий старик.
- Граф Апраксин из Балаклавы, - с достоинством отрекомендовался он.
В беседе принимала участие и Анна Николаевна Апраксина. Она и сама пришла вместе с мужем и внучек-подростков привела: Анне было двенадцать лет, а Елене шёл одиннадцатый год ...'
Ах, как жаль , графиня !
Крошка Цахес и молодые толледские бычки.
Мой приятель Женька, облысевший в двадцать лет, по аналогии с героем Гофмана звавшийся Крошка Цахес ,ходил в море на рыболовном траулере 'Берилл'. На Канары Крошка попал в 12 августа, не догадываясь о том, что угодил на величайший местный праздник - День Колумба. В этот день, с открытых им островов, Колумб, как и мы , сильно задурманенный политическим руководством, отправился в Индию, устроив отвальную, с годами превратившуюся в народное гуляние и карнавал.
Дня за два до захода в порт прихватил Крошку радикулит, но любопытство и колумбовская жажда наживы мощно гнали его на берег. Привязав на спину кроличью шкурку, поскакал он на центральную Лас - Пальмасовскую толкучку. Загрузившись ковриками с оленями, гон-конговским гипюром и пластиковыми бутылями со спиртом, он безответственно отбился от стаи и сиротливо двинул по городу, угодив к началу праздника на главную улицу Лас-Пальмаса авениду Санта-Каталина.
Карнавал начинался вечером. Сам же праздник открылся в двенадцать часов дня выстрелом из старинной пушки, возвещавшем о начале любимейшего развлечения испанцев. Развлечение заключается в том, что молоденьких бычков, слегка прижигая, выпускают в верхней части города, они сломя голову летят вниз, гоня перед собой орущих и влезающих на фонари обитателей островов и туристов. Ни о чем не подозревавший Крошка, нагруженный сокровищами, как Али-Баба, медленно семенил в сторону порта.
Вдруг грохнул, отозвавшийся в пояснице, выстрел, и в тот же момент появились бегущие с тыла народные массы. Вспомнив наставления помполита, Крошка естественно принял происходящее за начало государственного переворота и бодро устремился под защиту советского флага. Несущаяся толпа, нещадно толкая, крича что-то прямо в уши, дёргая за сетки, обтекла его и, придав дополнительное вращательное движение, пронеслась мимо. Животных он не увидел, он их почувствовал, и сам, становясь зверем, уже ничего не понимая и перестав соображать, пулей полетел по Санта-Каталине, ощущая задницей горячее дыхание толледских бычков. Под улюлюканье и свист из открытых окон, конвульсивно извиваясь и заправляя в штаны российского кролика, бежал он в ритме, звенящего в голове и отстреливающего в поясницу , произведения господина Бизе, не выпуская из рук драгоценных авосек и поминутно нахлобучивая, сдуваемую с лысой головы, фуражку. Грешным ангелом, пролетев по Санта - Каталине сумел он всё-таки отвертеться от испанского массажа поясницы , резко свернув на перпендикулярно идущую авениду Санта-Себастьяна.
После пережитого потрясения и обильного растирания спиртом изнутри, радикулит моего приятеля исчез, как исчезают в утреннем субтропическом мареве весёлые Канарские острова.
Советские моряки-рыбаки тех лет, был сущими дикарями. В это состояние дикости героических балтийцев весьма искусно вгоняли помполиты. Терзаемые мыслью о том, что в иностранном порту матросы разбегутся, заводили они страшные рассказы о возможных провокациях империалистов и бесконечно крутили фильм 'Танкер 'Дербент'. На берег команда сходила, шарахаясь и оглядываясь по сторонам, парами рука об руку бородатых мужиков , воспринимаемых извращённым западным сознанием несомненно нетрадиционно ориентированными. Одетые, как сироты приютские, в одинаковые черные суконные штаны, белые нейлоновые рубахи и огромные фуражки-аэродромы, эти пареньки, знакомые с миром по рассказам доктора Сенкевича, все представления о загранице сузили до понимания конъюнктуры на местных барахолках и знания адресов аптек, где по цене шариковой ручки можно было купить литр качественного спирта. Туповато оглядев местность, советские матросы сворой устремлялись по дешёвым магазинам набивать колониальными товарами связанные из траловых ниток пудовые авоськи.
К вечеру ,согнанная с берега и пересчитанная помполитом по головам команда, не попав на канарский карнавал, устроила свой в лучших колумбовских традициях.
Пьянка - не измена Родине, у рыбаков серьёзным грехом не считалась. Были случаи, мурманчане несколько суток не мог уйти с рейда - некому было вахту стоять. Народное гуляние сопровождалось демонстрацией друг другу купленных в порту товаров.
Звездой мероприятия оказался ' любимец всего экипажа' боцман Тятин, втихаря забункеровавшйся на все деньги алкоголем. На вопрос, что купил - отвечал, что вложив в покупку все имеющиеся средства, обзавёлся резиновой женщиной с элекроподогревом, но показывать её всяким болванам не намерен, а будет, как японские моряки, индивидуально, умело и аккуратно ею пользоваться. Это настолько всех перевозбудило, что во время боцманской вахты вскрыли его каюту, содрали с рундука огромный замок, но ничего там не нашли кроме пустых бутылок и ватных тятиных штанов.
Другой чудак - акустик Эрик, на оставшиеся не пропитыми песеты, купил совершенно неожиданный набор вещей - здоровенный красного стека бокал, совершенно идиотский приёмничек на шнурке и веер. Этот дурацкий наборчик даже самых суровых матрозенов приводил в экстаз. Все по несколько раз заходили к нему и просили показать им покупки. Маленький, толстый и простодушный Эрик безотказно организовывал подиум. Развлечений на пароходе мало, и осмотр сделался систематичным.. Самые глупые начинали хихикать ещё до того, как Эрик залезал под койку за чемоданом, и уже все впадали в безумство, когда в строгой последовательности из него извлекались бокал, приёмничек и веер. Забавлял всех не только сам набор, но и перспектива предстоящей Эрику грандиозной секуции на берегу .
Среди собак можно встретить почти столько же разнообразных характеров, как и среди людей.
К.Э. Брэм. 'Жизнь животных'
Морские собачки.
Закончив рейс, возвращался в Питер траулер 'Нарвская застава', с командой, одуревшей от тяжёлой работы и тоскливой шестимесячной болтанки.
Спешили.
До дома оставались неделя ходу по Атлантике, и ещё одна по проливам и Балтике. Для скорости навесили на траловые мачты парус , дико смотревшийся ,но давший пол-узла увеличения хода. Торопились, весело шлёпая мимо городов, островов и пляжей весенней Европы, свисая в 'беседках' за бортом, шкрябали и красили корпус и надстройки превратив пароход за время перехода , из проржавевшей лоханки в белого, с чёрно-красной трубой , изящного красавца.
Экипаж стригся, брился, мылся и гладился. Надоевшие друг другу до чёртиков, вчера ещё смотревшие волками, моряки радовались и хихикали, мечтали о премии за перевыполненный план, предвкушая встречу с женами и вселенскую пьянку.
Подойдя ночью к Толбухинскому маяку, спать, не ложились; дрейфовали, дожидаясь утра, и пройдя мимо почти невидимых в белой вате Кронштадских фортов, по Морскому каналу двинули в порт.
Как-то неожиданно, айсбергом, из, разгоняемого ярким утренним солнцем, тумана, рявкнув тифоном, вошла 'Застава Нарвская' в гавань и, отгоняя бурунами от винтов щепки и мусор, пришвартовалась к стенке. Команда повисла на правом борту, на уровне второго этажа, а внизу бесновалась толпа встречающих: не целованные полгода жёны, прижимающие к груди младенцев, ветхие старушки-матери и кореша, пропившиеся на берегу.
Отдельно, сверкая нашивками и 'крабами' на огромных фуражках, живописно расположилось начальство. За ним , приглашённый с Красненького кладбища , отчаянно наяривавший духовой оркестр. Рядом устроилась целая свора портовых собачек, различных по размерам и масти и являющих столько же разнообразных характеров, как и прочие встречающие.
Вахта налаживала трап, висящие на борту матросы тянулись к жёнам, а между командой с лаем носился, от радости выскакивая из шкуры, судовой пёс , за рейс откормленный до размеров среднего борова.
Трап опустился. Руководство застряло внизу, а сверху, отыскав щель между сгрудившимися моряками и протиснувшись вперёд по трапу свалился им на головы проворный судовой кобелёк. Достигнув земли, встряхнулся, вздыбил шерсть на загривке, гавкнул , и кинулся в толпу портовых сучек. Собачки, напуганные таким напором, кусая друг друга и завывая, бросились наперерез спешащим к трапу жёнам и унеслись в клубах пыли в бесконечные просторы Угольной гавани, преследуемые Малым и криком, пришедших в совершенное неистовство, моряков. Жёны слаженно поднимались по трапу. Счастье выплескивалось через край стакана .