День клонился к закату. Полуденная жара, казавшаяся бесконечно долгой и изнурительной, стала медленно разжимать свои тиски, и природа, готовая к свежести предстоящей ночи, ближе к вечеру начала новое пробуждение. То тут, то там стрекотали кузнечики, в унисон распевавшие свои монотонные баллады. Лёгкий ветерок, едва ощутимый после дневного пекла, играючи шевелил яркие, пылающие жизнью, листья сирени. Ах, до чего же приятно было смотреть на это, последнее перед осенним затуханием, величие зелени! Всё вокруг казалось ненастоящим. Каждая веточка, каждый бутон - всё будто было обрисовано невидимым контуром, - от чего любой уголок сада казался ещё более сказочным. Календула, оранжевая и жёлтая, была согрета последними лучами заходящего солнца, и от этого казалась ещё более яркой, будто сама она являлась частью огненной звезды. Предвечерний воздух был наполнен запахом костра. Этот букет, вобравший в себя все оттенки хвойных ароматов и древесины, распространялся по саду, медленно одурманивая и склоняя его ко сну.
Это было последнее лето Алисы на Летней даче. Летней её прозвали потому, что лишь в эту пору - и до самой осени, - детей отправляли сюда с бабушкой, подальше от городской суеты и рутины, какая обычно бывает в каникулы, проводимые в городе. Скука, да и только. Другое дело дача. Постоянные приключения на свежем воздухе, неизменные лица друзей по соседству и каждый день, абсолютно каждый - новые открытия. Летняя дача была для маленькой Алисы чем-то вроде крошечного островка собственных, личных сказок, где ребёнок целыми днями был предоставлен самому себе, а многочисленные приключения, казалось бы, небольшого масштаба, становились огромными подвигами.
Дача располагалась недалеко от Москвы - в посёлке Загорянский, или как говорили местные жители - на Загорянке. Величественная природа, раскинувшаяся в этом уголке, была живописней тысячи образов, какие только могли возникнуть в воображении ребёнка, когда мысль затрагивала картины разнообразия его Родины: обитель вековых сосен, разросшихся по всему неизмеримому периметру этой части Подмосковья, вдоль чистых, сверкающих вод реки и широких полей, между которыми протоптаны были извилистые тропинки, уходящие туда, далеко вглубь старого, необъятного леса, столетия хранила в себе непостижимую тайну красоты русского пейзажа. А сам лес, величественно возвышавшийся над многочисленными деревеньками, то тут, то там раскиданных по всей Загорянке, становился в глазах ребёнка неким пристанищем чудес и волшебства. Как много красоты было в его чащобах, когда лишь солнечные лучи, слабо пробивающиеся через ветви и кроны, могли достичь земли, сплошь покрытой мхом и усыпанной еловыми иголками, сквозь которые на поверхность причудливо пробивались корни деревьев.
Это был первозданный облик природы - такой, каким он помнился Алисе на протяжении многих лет. Каждый уголок Загорянки, также как и каждая часть сада, были для девочки нечто большим, чем обычным местом, где она могла полностью растворяться в своих фантазиях, непоколебимо веря, что всё вокруг - также фантастично, как и реально. Несколько последних лет Алиса, вместе с братом и сестрой, проводили каникулы на Летней даче. Это время было самим дорогим для девочки. Каждое утро здесь начиналось с покосившегося умывальника, возле которого выстаивалась очередь: не умоешься - не позавтракаешь, - говорила бабушка. После каждый пытался занять себе лучшее место за большим, обеденным столом, накрытым льняной скатертью, чья свисавшая бахрома давно пожелтела от времени. Кухня была совсем маленькой, большую её часть занимала печь - во всю стену. С кухни на второй этаж поднималась деревянная, винтовая лестница. Дети часто любили сидеть на её ступенях, поджидая пока кухня заполнится вкуснейшим ароматом бабушкиных каравайцев, которые были неизменным лакомством каждую неделю. Сам дом был небольшим - старый, повидавший множество людских судеб, некогда обитавших в нём, и покосившийся от времени, эта дача напоминала молчаливую усадьбу аристократии прошлого века. Внутри почти всегда стоял лёгкий полумрак, и даже в солнечную погоду казалось, будто какая-то, невидимая для глаз, дымка окутывает каждую вещь и предмет в доме. Деревянный пол, множество раз перекрашенный, тихо поскрипывал при каждом шаге домочадцев, в какой бы комнате они не находились. Мебель, прошлых и новых лет, перемешалась, и казалось, будто от каждого предмета веет едва ощутимой прохладой, которая по обыкновению никогда не покидала стен дома. Всё здесь было на своём месте: винтажный сервант, хранивший многочисленный хрусталь и старые снимки, резные шкафы, вмещающие в себя чуть ли не все сокровища семьи - были здесь и ненужные вещи, и старые газеты, и детские рисунки, и украшения, и засохшие цветы, и даже банки с маринадом; старое трюмо, которое являлось одним из самых важных вещей в доме для детей - здесь, собираясь перед ним поздними вечерами, они часто играли в свои мистические игры, трепеща от каждого шороха, доносившегося в полной тишине уснувшего дома. Но самым загадочным предметом оставался старый гардероб - чуть ли не огромный, он запирался на ключ, и дети, полные разных догадок и страха, лишь изредка подсматривали в замочную скважину, наполненную непроглядной мглой, пытаясь увидеть в ней нечто, что будоражило их фантазию.
На втором этаже находился чердак. Маленький и тёмный, он не раз служил детям укрытием, когда бабушка намеревалась задать хорошую трёпку за очередную шалость. Когда шёл дождь, капли тихим эхом отдавались от потрескавшейся крыши и стекали на пол этой мансарды, создавая небольшую лужицу. Тогда приходилось осторожно перелезать через неё по трубам, спотыкаясь и соскальзывая в темноте, и вздрагивая каждый раз, когда лицо и руки попадали в паутину. Это настолько будоражило воображение, что маленькая Алиса не раз представляла себя принцессой в заколдованном доме с приведениями, и игры становились реалистичнее в тысячу раз.
Все окна дома выходили в сад. Большой и яркий, этот зелёный мир напоминал сказочный уголок страны фей. Всё в нём было прекрасно: вековой дуб, раскинувшийся посреди поляны, под которым, сколько Алиса себя помнила, постоянно лежала длинная поваленная коряга, заменяющая детям скамью. Поднять её - уже было событием. Разнообразие фауны, находившейся под ней, могло сравниться лишь с разнообразием цветов, разросшихся в саду. Васильки, ромашки, календула, тюльпаны, сирень, розы, анютины глазки, нарциссы, астры, гортензия, жасмин - все они являлись обитателями Летней дачи. И было поистине приятно просыпаться на заре, когда солнце, ещё не пробудившееся и оттого прохладное, медленно поднималось по небосклону, и бежать в сад, чтобы полить каждый цветок, тщательно, с усердием, присущим лишь детям, наблюдая, как на твоих глазах распускается целая жизнь.
Всё это было слишком важно для Алисы. Всё хорошее, что она помнила из детства - было связано с этим местом - с Летней дачей. И вот теперь она уезжала отсюда. Насовсем. Это был её последний день последнего лета на даче. День почти завершил своё превращение в вечер, когда Алиса закрылась в одной из комнат второго этажа. Это была её комната - комната, где девочка часто оставалась наедине со своими мыслями. Вот и сейчас Алиса открыла окно и, забравшись на подоконник, опустила ноги на ещё тёплую, шершавую черепицу крыши. Как любила она такие вечера! С крыши открывался удивительный вид на множество домиков, разбросанных вдали и, словно бы, составляющих единую картину тихой, но такой родной жизни в посёлке; на волшебное разнообразие красок закатного неба и на лес, шумевший там, на краю Загорянки. Никогда больше не ощутит она босыми ногами этот тёплый пар, исходящий от черепицы, насквозь пропитанной полуденным солнцем, никогда не сможет вдохнуть запах именно этих сумерек, которые - Алиса точно знала, - пахнут сиренью и костром. Никогда не удастся поймать ей заблудившегося муравья на оконной раме, чтобы направить его на верный путь. Никогда больше не увидит Алиса красоты вечернего неба Загорянки, открывающегося во всех оттенках своего величия, именно с этого подоконника, как нигде больше. Только здесь, на этом самом окне, обняв колени и склонив на них голову, Алиса понимала, что ощущает жизнь со всей её прелестью.
Но было поздно что-либо предпринимать - дом был продан. Больше всего Алиса горевала о своих цветах. Девочка точно знала, что больше никто и никогда не будет ухаживать за садом так, как делала это она. И от этого становилось невыносимо больно где-то глубоко внутри, но где именно - увы, маленькая Алиса не знала.
Пора было уезжать. Девочка последний раз обвела глазами свою комнату. Единственную комнату, образ которой она создавала потом много лет в других домах, но так и не смогла создать окончательно. Подул вечерний ветер и окно захлопнулось. Алиса вздрогнула. Этот звук, был словно последним толчком, прогонявшим её из дома. Пора, пора уезжать, нечего медлить. Иначе не отделаться потом от слёз и тоски, разрывавших маленькое сердце на множество осколков. Девочка, сдержанно вздохнув, вышла из комнаты. Она обещала дому, что ни за что не покажет ему своих слёз. Вот так, наивно и просто, ребёнок попрощался со своим маленьким миром сказок, оставив в нём частицу детства.