Девушка смотрела на него с мольбой. Боль и надежда в ее взгляде говорили, что больше ей надеяться не на кого. Распущенные светло-каштановые волосы струились по плечам, протянутая рука, тонкая, как у ребенка, чуть дрожала. Она и боялась его гнева, и молила о помощи.
За окном светило солнце, пели птицы. На кустах и деревьях пробивались маленькие светло-зеленые листики. Одурманивающе пахли первые весенние цветы. Казалось, природа ласковыми руками поглаживала прохожих по голове. На скамейке нежились старушки и молодые мамаши с младенцами в колясках.
Ничего этого Вася не видел. Он стоял в Галерее искусств перед замечательным полотном старинного художника из Франглии. На нем была изображена девушка, просящая милостыню у церкви. Было видно, что она не нищенка, просто с ней случилась беда. Если бы мог, Вася с удовольствием отстегнул бы ей пару уний из своей неполной сотни молодого специалиста.
Оторвавшись от картины, Круглов спросил у сидящей с вязаньем в руках одетой в униформу служительницы музея:
- Простите, это подлинник Филиппа Боу?
- Да, у нас нет копий. Картине этой цены нет. Филипп Боу, деточка, замечательный художник времен торгового расцвета Франглии. Его в художественных вузах проходят. Одно вызывает жалость, помер он рано. Ему двадцать три года всего было.
- Моя мама пишет о его творчестве монографию, но я не знал, что он так рано ушел. А что случилось - то? Или это неизвестно?
- Известно, дружок. По крайней мере, есть вполне убедительная версия. Жил в те времена такой путешественник, Жан Курье. Он объехал весь Восток, заполнял белые пятна на географической карте материка. Так вот, в 1246 году Курье вернулся в Лонридж, столицу Франглии. Вместе с ним приехала вся его свита - кухарка, камердинер, конюхи и прочая челядь. И все они подцепили в путешествии жуткую болезнь - азиатскую лихорадку. Это было началом эпидемии.
- И что, Боу от болезни помер? - нетерпеливо спросил Вася.
Но служительнице было скучно сидеть весь день на одном месте, и она не торопилась закончить разговор.
- Понимаешь, деточка, тогда вакцины от азиатской лихорадки не было. Вымерло пол Европы. И Филипп Боу погиб. Жил бы он сейчас, так ему бы в детстве прививку сделали, и написал бы он не десять картин, а сто десять. Правда, в те времена средняя продолжительность жизни была тридцать пять лет, но кто знает, некоторые и до девяноста доживали...
"Сделать прививку, это она здорово придумала", - решил Василий.
14 июля 1235 года 22-11
Данова собака молчала. Не зря он две недели прикармливал ее по вечерам. Яйца таскал, хлеб молоком размачивал. Теперь она узнала, не залаяла.
Сад у Дана знатный, сливы - с кулак. Если перелезть через забор возле старой липы, из дома не увидать. Босые ноги ступают осторожно, ветка не хрустнет. Главное - не спешить. Те сливы, что ближе к дому, крупнее, но не такие сладкие. Медовые растут ближе к огороду, только идти туда дальше.
Сегодня, в Петров день, мастер не будет его искать. Он незлой, мастер. Ему и самому нелегко приходится. Когда старая Марта отдала Фила в ученье, мальчик не обиделся. У нее своих четверо, где уж прокормить чужого. А мастер ничего, почти не дерется. И краски растирать можно у окна, тогда видно, кто идет в таверну, или если верховой по большой дороге проезжает. Но этот вечер мастер проведет за кружкой эля, Фила не хватится.
Почти не дыша, чуть касаясь ногами тропы, Фил медленно продвигался вперед. Дан, если поймает, так отходит по заднице крапивой, неделю стоя есть будешь. До заветной сливы всего два шага. Комары жрут немилосердно, но это уж ерунда, не привыкать. Рубаха перетянута веревкой, из штанов не выскочит. Надо быстро набрать слив - и назад. Если повезет, и поесть хватит, и продать возле таверны. Может, кто и догадается, из чьего они сада, только все промолчат. Дана никто не любит.
Мокрые ветки роняли на голову и плечи капли росы. Фил наступил ногой в яму, провалился. Наверное, Дан собирает сюда сорную траву и листья. Между пальцами застряла веточка. Наклонившись, Фил вытянул ее рукой, и поэтому не заметил, как сзади появились черные тени.
Глубокое небо поражало обилием звезд, непривычным для коренного жителя города. Даже тонкий серпик нарождающейся луны не мог затушить сияния миллионов ярких точек. В мире, где до появления электричества еще оставались века, зарево городов не гасило первозданной красоты ночи.
Запахи свежей травы и цветов дурманили голову. Казалось, они попали на другую планету, где нет и никогда не будет выхлопных газов, бензина, шума напряженных шоссе.
Вася с Пашей составляли колоритную пару. Среднего роста, худощавый Вася выглядел подростком на фоне высокого и мощного рыжеволосого Паши. Медведева не зря прозвали Медведем. Дело было не только в фамилии. Паша отличался флегматичностью и крайней неуклюжестью. Вася, со своим темпераментом и юркостью, прекрасно его дополнял.
Пашка расслабился, громко тянул носом. Перед глазами все плыло от обилия кислорода.
- Что есть история? Вечное борение. Бой за землю, золото, женщин. Любой учебник...
- Заткнись, пожалуйста. Видишь, вон там, за лохматым кустом, дверь? Он должен выйти оттуда.
Вася, никогда не забывавший, чем он занят, был на подъеме. Вместе с близостью цели возрастала и опасность. Мальчишку надо было изловить в тот момент, когда он выскочит во двор справить нужду.
От точки проникновения они отошли всего на несколько шагов. Деревенские собаки пока даже не почуяли чужаков. Помог злоумышленникам ветер. Он дул на них с реки, через деревню, гнал прочь незнакомые запахи.
С самого начала что-то пошло не так. Дом казался больше, сад гуще. Вроде бы на дисп-макете во дворе росли лишь два дерева, а здесь все тонуло в мокром кустарнике.
- Вась, ты это из-за родителей затеял?
- Из-за них тоже. Хотелось доказать этому гаду...
;- Отцу, что ли?
- Когда он нас бросил, у мамы зарплата была мизерная, я еще в школе учился, а ему наплевать. Думает, он теперь крутой, предприниматель. А мы с матерью для него пустое место, пройденный этап. Вот если бы она открыла пару полотен этого Боу, мы бы ему нос утерли.
Мальчишка показался совсем с другой стороны. Он давно уже был во дворе. Сидел за кустом, что ли? Выпрямившись, он задел ветку яблони, и парней обдал целый дождь крупных холодных капель. Пашка громко чихнул. Мальчишка насторожился на мгновенье, потом бросился наутек. Но на его пути оказался Василий. Он ловко схватил мальца и зажал ему рот рукой.
- Что стоишь? Вакцину давай. - Вася вскрикнул. Испуганный мальчишка вцепился ему в руку зубами.
- Кусается, гад. Вот и делай им добро! Давай скорее, что ты возишься.
- Да не видно ничего. Куда ты девал ампулу?
- В рюкзаке, в правом кармане. Скорее! Я его долго не удержу.
Мальчишка извивался, как уж. Сонная собака все-таки подала голос, хоть пока и вяло. Ей откликнулись соседние.
- Да ты что, долго будешь возиться? Нашел?
- Нашел, нашел. Что дальше делать?
- Штаны с него спускай и царапай. Нет, дай лучше я.
Мальчишка забился еще сильнее. Мужики на Гобса не похожи. Кто такие? Что делают в Дановом саду? Тот, что потолще, неловко задрал на его спине рубаху, потянул вниз порты. Собаки уже заходились вовсю. Данова рвалась с веревки. Из-под забора показалась маленькая злющая шавка, что жила у бабки на другом краю улицы. Она в любую дырку протиснется. Фил ее не любил, но сейчас был рад и такой подмоге.
Первый держал его крепко, а второй, толстый, запутался со штанами. Шавка изловчилась и вцепилась ему в лодыжку. Толстый заорал, выпустил Фила. Мальчишка рванул в сторону, но тут первый, который все еще держал его за шиворот, больно царапнул по боку какой-то щепкой. Из царапины побежала кровь, Фил почувствовал теплую струйку на коже. Чего им от него надо?!
Неожиданно руки разомкнулись, и Фил понял, что свободен. Он, как кролик, метнулся в сторону дома. Дан был сейчас не страшен. Но никто его не ловил. Здоровенные парни, только что неизвестно зачем сдиравшие с него одежду, исчезли. Фил покрутил головой. Куда они делись?
Паша медленно двинулся в сторону старой липы. Он прихрамывал, но стонать боялся. Вася досадливо сплюнул и сказал:
- Шевелись, давай. Не хватало нам тут застрять.
- Тебе легко говорить. А меня эта тварь за ногу цапнула.
- Тем более поторапливайся. Тебе надо срочно к врачу. Вася взялся рукой за контактный тумблер, замаскированный под обломанный сучок, ухватил за руку Павла, и они медленно растворились в июльской ночи.
16 мая 2108 года, 21-20
В лаборатории было темно, но Вася отключил автоматическое включение освещения в кабине - на всякий случай, свет в машине времени был бы виден снаружи, светилась панель на двери.
Паша посмотрел на наручные часы-будильник и тихо сказал:
- Ровно 21-20.
- Хорошо, - шепотом ответил Круглов, - охрана в это время новости смотрит. У нас есть десять минут, чтобы выбраться, запереть все замки и смотаться вниз. Смотри, громко не топай. А то здесь такая акустика...
- Ладно, за собой смотри, - обиженно проворчал Паша и вылез из кабины. Внезапно в лаборатории зажегся свет.
- Ой! - взвыл Паша.
- Ты чего орешь, обалдел, что ли? Зачем свет включил?
В тот же момент кто-то сильной рукой схватил Круглова за шиворот и вытащил из кабины. Вася зажмурил глаза от ужаса. Все пропало! Их вычислили, и теперь мало не покажется - объявят выговор, уволят, а может, и до суда дело дойдет.
- Извините, мы тут случайно оказались, - пробормотал Вася, на ходу выдумывая, что сказать поймавшему их человеку.
- Ты, Круглов, как в детском саду. Еще скажи, - я больше не буду, простите, дяденька, - раздраженно сказал Новожилов, их научный руководитель, заведующий лабораторией расчета исторических вероятностей. Именно он держал Васю за шиворот.
- Георгий Львович, это вы?
- Я, Вася. Можешь мне объяснить, зачем вы полезли в аппарат, что там делали?
- Мы сделали прививку Филиппу Боу, чтобы он не помер в юности и написал еще много картин.
- Это ты из-за матери придумал, так я понимаю?
- Ну, частично, - признался Круглов. Паша испуганно молчал. Георгий Львович был на голову ниже Медведева и заметно тоньше него, но внушал парням благоговение и страх.
- Так я и знал, не зря подстраховался. Так вот, молодые люди, что я скажу. Только идиот может надеяться, что, изменив что-то в судьбе одного человека во Франглии девять веков назад, он сможет пожинать плоды своего поступка в другой стране и в другое время.
- Если бы история менялась от любого пустяка, нас бы давно в живых не было, - продолжал Новожилов, - Историческая вероятность - устойчивая штука. От любого чиха она не меняется, к счастью. А если изменить судьбы многих людей, можно добиться рождения нескольких Гитлеров или Наполеонов, которые погубят человечество. И вы, как сотрудники нашей лаборатории, должны это знать!
- Кстати, Филипп Боу, по-прежнему, написал 10 картин. После эпидемии, в которой он выжил, парень ушел в монастырь, чтобы отблагодарить Господа. Идите домой, из списка допущенных к исследованиям с применением машины времени я вас исключу, - закончил свою речь Георгий Львович.
16 мая 2108 года, 22-30
Настроение у Васи было скверное. Жаль, что столько усилий потрачено, и все зря. Повторного случая придется ждать много месяцев. К машине времени их с Пашкой теперь долго не подпустят. Ничего, они с матерью так жили не один год, зажав свои амбиции и потребности в кулак, потерпят еще. Что-то обязательно должно измениться к лучшему.
Из кухни пахло ванильным тортом. Этого запаха Вася не слышал уже много лет. Последний раз мама пекла пирог на поминках соседки тети Вари.
- Сынок, у нас такое случилось...
- Что случилось?! Кто-то умер?
- Нет, Васенька. Радостное событие. - по щеке матери текла слеза, - я подавала заявку в фонд исследования Франгликанской живописи на грант, для изучения творчества Филиппа Боу. Мне выделили 2 миллиона на работу. Теперь я спокойно напишу монографию и буду получать очень приличную зарплату много лет.
Интересно, подумал Вася, сработало изменение прошлого или нет?