Тишина Наталья : другие произведения.

Наверное, это судьба

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вот. Четыре дня стараний. Конец мне, кажеться, особенно удался. Текст еще будет правиться. Постельная сцена, натянутость чувств, небольшая порция соплей гарантированы. Но, на мой взгляд, все не так уж плохо. Повторюсь, текст будет правиться. Наверное...

   Ривердейл. Нью-Хэмпшир.
  
   1.
  
   - Эй, вы только посмотрите на это! - глумливый смешок отвлек Уилла от размышлений. - Малышу Уилли здесь, похоже, очень нравиться!
  
   О, нет. Только не это. У него опять встал в общей раздевалке, только сегодня скрыть это уже вряд ли удастся. Уилл беспомощно огляделся в поисках полотенца или хоть чего-нибудь, но придурок Фрэнки уже носился вокруг, указывая пальцем пониже его пупка и оглашая раздевалку воплями.
  
   - А с чего это ты чужому стояку радуешься? Или свой тебе до сих пор только сниться? - это уже Алекс Грант.
  
   Смех грянул со всех сторон. Фрэнки обиженно на него поглядел.
  
   - И вовсе нет! Только вот у меня на голых баб стоит, а у него - на мужиков.
  
   Я замер. Алекс медленно повернулся в мою сторону. Я отстраненно подивился тому, как полуголый парень может излучать столько угрозы.
  
   - А вот это уже серьезное обвинение.
  
   - Это правда, чтоб мне сдохнуть! - Фрэнки явно расслабился. - Я сам видел, у него постоянно стоит, он и в душ последним ходит, чтобы никто не заметил.
  
   Алекс, все еще глядя на меня, заинтересованно поднял брови.
  
   - И как часто ты наблюдаешь за другими парнями?
  
   Фрэнки открыл и закрыл рот, испуганно уставившись в ответ, до него наконец-то дошло, как он себя подставил.
  
   - Ладно, хватит об этом, а то меня сейчас блевать потянет. Ты, - Алекс кивнул в мою сторону, - вроде бы мыться собирался? Ну, так валяй.
  
   Схватив полотенце, которое оказалось буквально под носом, я на ватных ногах зашагал к душевым. Эрекция исчезла еще где-то в прошлой жизни. Что происходило у меня за спиной, я уже не слышал.
  
   Стоя под душем, я медленно осознавал, чего мне только что удалось избежать. Если бы этот спектакль устроил не Фрэнки, а кто-нибудь, кто пользовался бОльшим авторитетом. Если бы вместо Алекса здесь оказался Рыжий Чарли или Боб. Если бы все не были так благодушно настроены после победы над футбольной командой школы Святого Августина. Если бы... Твою мать, как меня пронесло! Не будь всех этих "если бы", так просто меня бы не отпустили.
  
   Церковная школа Святого Антония для мальчиков славилась своей нетерпимостью к сексуальным меньшинствам. Уж не знаю, как там с другими заповедями, но правило "гноби педиков" здесь усваивали уже через пару недель. Если парня подозревали, только подозревали, в неестественном интересе к другим парням, это был конец. Я как-то видел травлю одного из таких - его вымазали голубой краской, облепили перьями и выкинули голым на улицу. Все вещи этого парня ритуально сожгли. Да, а до этого его хорошенько отделали, избивая ногами. Я потом слышал, что у него были сломаны ребра, ключица, отбиты почки. Про сотрясение мозга я вообще молчу. На мой взгляд, под этой кровавой маской мозгу уже делать было просто нечего.
  
   И никому ничего за это не было. Правительство не особо стремилось защищать подобных граждан. К тому же и учащиеся, и монашки-преподаватели проявили в этот раз редкостное единодушие: "Мы ничего не знаем, не видели, не слышали, ах, какое горе".
  
   Тот парень в школу так и не вернулся. Был ли он голубым на самом деле? Теперь уже точно ничего не докажешь.
  
   У меня затряслись руки. Горячие струи воды на секунду показались обжигающе ледяными. Ну, почему, почему это происходит со мной?
  
   Еще с год назад я обнаружил, что округлые прелести девчонок меня, как и в пору невинного детства, не особо интересовали. А вот широкие плечи, крепкие задницы и накачанные руки вызывали вполне определенную реакцию. Когда у меня на парня встало, я думал, тут же в обморок грохнусь. Я в этой школе с пяти лет, между прочим, так что в 15 мне было прекрасно известно, чем все это могло грозить. Но до сих пор вроде проносило. Я даже с девчонками гулял, целовался и все такое. Кстати, что удивительно, они ко мне так и липли. Типа, у меня повадки были настоящего испанского принца, и мои черные глаза их, вроде как, таять заставляли. Ну-ну.
  
   Только вот вечно это продолжаться не могло, а мне здесь еще три года учиться надо было. Я дома как-то заикнулся о другой школе, так на меня как на идиота посмотрели. Школа была лучшей в округе, из нее можно было сразу в колледж попасть без особых хлопот. Да я и не спорю. Если бы не агрессивная гомофобия, это был бы рай на земле. Так что тему свернули. Ну, не говорить же мне родителям: "Мама и папа, кажется, я педик, если об этом узнают в школе, мне не жить". Н-да, интересный бы получился разговорчик.
  
   Все еще непослушными руками я закрутил кран, постоял с минуту, пытаясь собраться с мыслями, и вышел в раздевалку. К моему огромному облегчению там никого, кроме моего дружка Стенли, не было.
  
   - Этот Фрэнки полный придурок! Ты не боись, я им рассказал, как ты девок охмуряешь! Так что, расслабься! Никто ничего такого не думает.
  
   Я медленно одевался и чувствовал, как напряжение уходит. Нет, я точно родился в рубашке.
  
   - Вот только у Фрэнки на тебя теперь зуб. Ты с ним поосторожнее, ладно? Гаденыш себя еще покажет.
  
   Я кивнул. Того, что я пережил этот день, мне вполне хватало. О будущем будем думать потом. Я поглядел на своего лучшего друга Стенли и внезапно понял, что если мои интересы откроются, он первый, фигурально выражаясь, бросит в меня камень. Гомиков он ненавидел со всей страстью фанатика, и только тот факт, что на девок у меня тоже вставало, меня и спасал.
  
   - Ладно, пойдем уже, - я поднял сумку и развернулся к выходу.- Что с идиота взять? - не знаю, получилось ли у меня звучать беззаботно. Во всяком случае, я очень старался.
  
   2.
  
   В нашей школе директором был какой-то епископ, или еще какая церковная шишка, не знаю. За 11 лет обучения я так и не вник в местную иерархию. Ну, что поделать - если меня что-то не интересовало, это что-то в моей голове надолго не задерживалось.
  
   Учителя всегда поражались моей способности концентрироваться на чем-то одном, полностью игнорируя все остальное. Есть куча забавных историй о том, как я просто отключался на занятиях, размышляя над каким-нибудь важным вопросом. Даже повторение моего имени на повышенных тонах достигало меня только раз на пятый или шестой, когда весь класс уже ухахатывался. Может, поэтому меня и любили: я был слегка чудиком, но чудиком безобидным и компанейским.
  
   Учителями в школе были исключительно женщины-монашки (кроме преподавателя физкультуры). Некоторые были весьма милыми, другие проявляли повышенную стервозность. Упоминания заслуживают, пожалуй, только двое: сестра Салли, которая, краснея и бледнея, преподавала нам биологию и сексуальное воспитание. Ну, о втором мы явно знали больше нее, о чем и не стеснялись ее информировать на каждом занятии. При этом мы искренне любили эту пухловатую монашку, а она на нас никогда не сердилась. Кажется, бывшие выпускники регулярно присылали ей открытки на Рождество, и она была единственной, кто мог этим похвастаться.
  
   Вторая монашка, которую я хотел бы упомянуть, была нашим персональным наказанием. Сестра Магда, эта мерзкая высохшая грымза, да простятся мне эти слова, находила величайшее удовольствие в том, чтобы нас оскорблять и всячески доказывать свою над нами власть. Тогда еще телесные наказания не отменили, так что с линейками, указками и даже розгами мы были знакомы не понаслышке - в 90 случаях из 100 исключительно благодаря ее стараниям. Она была жуткой ябедой, которая на дух не переносила детей. Мы, впрочем, отвечали ей полной взаимностью, никогда не забывая плюнуть в ее суп, намазать клеем стул или подложить ей под тощий зад кнопок. Это была война, и велась она с переменным успехом.
  
   Мода на уличные банды тогда только начиналась, и наша школа легко ее приняла. Банд, и, соответственно, главарей было трое: Александр Грант, Рыжий Чарли Уилкис и Боб Фарадей. Не знаю, насколько близко они тогда были повязаны с криминалом, но в школе их слово было законом. Не знаю также, как им удавалось не перессориться, в конце концов, три авторитета на одну школу было явно многовато.
  
   Только потом до меня дошло, что Грант был слишком умен, чтобы вступать в открытое противостояние и тем самым демонстрировать свои резервы, Уилкис - просто дальновидным сучонком, который реально оценивал свои шансы на победу в борьбе, прямо скажем, не блестящие. А Фарадей был слишком тупым: его не трогали, и он не трогал. Так что эти трое вполне мирно сосуществовали, даже выйдя за пределы школы. Во всяком случае, до тех пор, пока и Чарли, и Боб не оказались за решеткой за торговлю наркотиками.
  
   Члены банды, в отличие от своих главарей, были настроены друг к другу не столь мирно. Вечные потасовки за школой стали уже нормой, до поножовщины дело не доходило, так что монашки дружно закрывали на подобные драки глаза. Это всеми воспринималось, как способ выпустить лишнюю энергию. Вдобавок, те же парни из банды Боба, что с пеной у рта могли до полусмерти избить парней Чарли, потом наливали им взятые неизвестно откуда виски и пиво, и снисходительно похлопывали побежденных по спине. И наоборот. Банда Гранта сама никогда не нападала, но в ответ избивала жестоко.
  
   Были еще мы - "свободные". Отличники, слабаки, лохи и просто ребята, которые не хотели связывать свою жизнь с чем-то противозаконным. Нас не трогали, насильно вступать в банды не заставляли, и относились к нам вполне снисходительно, не впутывая в свои дела. От нас же в ответ ожидалось полное невмешательство. Так что, когда приходила полиция и интересовалась, не знаем ли мы чего, у нас как по команде появлялся на редкость придурковатый вид и единственным ответом было: "Нет, сэр, что вы, сэр".
  
   Конечно, на поверку, все оказалось не таким уж идиллическим. Если какому-нибудь "свободному" случалось не так посмотреть на члена банды или неправильно ответить на поставленный вопрос, ему серьезно доставалось - избивать могли до полусмерти. Именно поэтому в школе сформировалась так называемая система заступничества. Если несчастному удавалось вовремя сбежать и найти кого-то из главарей, то он мог просить о защите от обидчика. Если ему отказывали, он становился полной собственностью того, кто ему врезал, на неопределенный срок. Если главарь был в хорошем расположении духа, то он мог уладить проблему. Но неудачник был у него в долгу и по первому требованию исполнял любое его пожелание. Некоторых делали официальными рабами - они выполняли домашнюю работу, отдавали деньги, даже прислуживали за столом и все в таком же духе. Длилось это, правда, не долго - желающих избежать сломанных ребер всегда было хоть отбавляй, так что рабы менялись с завидной скоростью.
  
   Учительский состав закрывал глаза и на это, призывая на еженедельных проповедях к равенству и всепрощению. Я только диву давался: и как им не стыдно так лицемерить?
  
   Мне в плане взаимоотношений с бандами необычайно везло. Меня, как я уже сказал, считали безобидным чудиком и многое прощали. Не скажу, что мне нравилось ходить в посмешищах у всей школы, но идея стать чьим-то рабом мне нравилась еще меньше. Так что я особо не огрызался и на все подколки отвечал полным согласием, что, мол, да, у меня явно не все дома.
  
   Мы со Стенли ходили в "свободных", хотя он постоянно подбивал меня присоединиться к какой-нибудь группе. Я неизменно отказывался - у меня были совсем другие планы на будущее, и тюрьма в них явно не входила. А в одиночку Стен влипать ни во что не хотел. Если уж лезть в дерьмо, так уж потянуть кого-нибудь за собой - таков был его принцип. Если бы не воспоминания о нежной дружбе чуть ли не с пеленок, я бы уже давно послал его далеко и надолго. К тому же, все знали, что Стен скорее собственноручно себе шею свернет, чем будет общаться с гомиком, так что его кампания в какой-то мере отводила от меня подозрения.
  
   До истории с Фрэнки. Этот белесый хлюпик ходил в шестерках у Гранта. Все знали, что его там держат за шута и измываются по полной. Я всегда думал и уверен до сих пор, что ничто так не формирует моральных уродов как всеобщие насмешки. К его огромному несчастью, Фрэнки был достаточно сообразительным и не лишенным амбиций парнем, так что такое положение дел не могло его не задевать. Он хотел выделиться, подняться, и сделать это пытался за счет других. Фрэнки распускал гнусные сплетни, подбивал банды на драки, гадил всем и каждому исподтишка. Все "свободные" в его присутствии чувствовали себя не в своей тарелке - ему ничего не стоило врезать просто так, от избытка энергии, а бить в ответ означало возможность попасть к нему в рабство, чего все боялись до колик в животе. Фрэнки умел издеваться и делал это с наслаждением.
  
   3.
  
   Всю глубину возникшей проблемы я осознал уже на следующий день, когда меня раз десять толкнули, пихнули и, наконец, подставили мне подножку, из-за которой я чуть не грохнулся с лестницы. Каждый раз рядом оказывался Фрэнки, посылающий мне издевательскую ухмылку, отчего его мелкие черты лица становились еще более мерзкими.
  
   Стенли хмурился и бросал в мою сторону сочувственные взгляды, но дальше этого, помощь, разумеется, не шла.
  
   Полный пи..ец случился на обеде, на глазах практически у всей школы. Я бочком пробирался к столу с подносом в руках, когда этот недоносок появился как из-под земли и опрокинул на меня поднос, вопя что-то вроде:
  
   - Ах, ты, сука, еще спорить вздумал! - и замахнулся кулаком.
  
   Для меня время как будто замедлилось: я ясно увидел, как Фрэнки бьет меня по морде, я бью в ответ, меня скручивают и тащат к Гранту, который сидит в трех метрах от нас. Грант отдает меня Фрэнки, тот утверждает, что я к нему приставал, пока был его рабом, и все, здравствуйте, голубая краска и сломанные ребра.
  
   Еще не осознавая, что делаю, я бросился к Джейсону и бухнулся пред ним на колени:
  
   - Грант, я прошу твоей защиты от Фрэнки.
  
   Я глядел в пол, поэтому не видел, что происходило, зато очень хорошо слышал, как кто-то сказал: "Ни хрена себе", кто-то заржал: "Что, Фрэнки, не ожидал?".
  
   Дело в том, что защиты просили только у главаря другой банды. То есть, в данном случае о помощи я должен был взывать к Бобу или Чарли, которых, кстати, здесь не было, о чем Фрэнки, разумеется, знал. Тогда, если бы они вдруг решили мне помочь, состоялся бы разговор с Грантом и меня бы отдали кому-нибудь из их банд. Так что Фрэнки остался бы в полном пролете. На что я надеялся, прося защиты у Гранта, я и сам не знал. Быть может на то, что меня отдадут кому-нибудь другому, раз уж защиты я просил именно от Фрэнки. Ну, это я сейчас так размышляю, а тогда я действовал по наитию, не отдавая себе отчет в собственных поступках.
  
   Грант молчал, поэтому я, наконец, поднял голову. Серо-желтые глаза смотрели на меня с нескрываемым любопытством.
  
   - Защиты говоришь? - он ухмыльнулся. - А что мне за это будет?
  
   - Но, Алекс... - попытался вякнуть Фрэнки, впрочем, его тут же заткнули.
  
   Это был вполне стандартный вопрос, но у меня от него прошел мороз по коже: как-то уж очень странно он это произнес.
  
   - Что захочешь, - я слабо обрадовался тому, что мне удалось не запнуться.
  
   - Хороший ответ, - Грант улыбнулся и кивнул. - Ты под моей защитой. Пока я тебя не отпущу, будешь моим рабом, ясно?
  
   Это было странно. Главари редко брали себе рабами "свободных", в конце концов, если есть банда, готовая ради тебя на все, зачем брать постороннего?
  
   - Ясно.
  
   - Вот и отлично. Пока можешь идти, после урока приходи под иву, там поговорим.
  
   Я кивнул, все еще не веря, что Фрэнки я не достался. Вдруг накатила чудовищная усталость, поэтому я от души был благодарен руке, которая меня подняла и потащила в сторону уборной. Уже стоя внутри и смывая с рубашки суп водой из-под крана, я понял, что помог мне Стен, который сейчас смотрел на меня с искренним беспокойством. В руках он держал мою сумку. Верите ли, в тот момент я его почти любил, а благодарность моя была безгранична. Попроси он у меня в тот момент все, что угодно (миллион долларов, вторую почку) - я бы, не задумываясь, ему это отдал.
  
   - Ну, Уильям, я догадывался, что у тебя не все дома, но чтоб настолько...
  
   Я удивленно на него посмотрел.
  
   - То есть? Все же вроде хорошо закончилось. - Н-да, сказал это и сам не поверил.
  
   - Фрэнки тебя теперь из-под земли достанет. Ты ж его оскорбил по-страшному, он этого не простит. Пока ты под Грантом, он тебя трогать, мож, и не будет, зато потом оторвется.
  
   Внутри меня поднялись злость и раздражение:
  
   - И что этот недоносок о себе вообразил? Кто он такой, чтобы я его боялся? Пошел он на ..., если эта тварь думает, что сильнее меня, то серьезно ошибается.
  
   - Ну да, точно, - так много скепсиса в голосе Стенли мне слышать еще не приходилось. Почти любовь и безграничную благодарность плющило под грузом обиды.
  
   - Я его переиграю, вот увидишь.
  
   Стен только покачал головой и протянул мне сумку.
  
   - На занятия пойдешь?
  
   - Нет, - явно не сегодня, после такой-то сцены в столовой.
  
   Все еще качая головой и явно перебирая в уме кандидатуры на роль нового лучшего друга, Стенли оставил меня в туалете.
  
   Проторчав там минут сорок, я принял несколько решений.
  
   Во-первых, Фрэнки меня действительно не тронет, пока я под защитой Гранта, значит, надо постараться, чтобы я находился под этой самой защитой как можно дольше.
  
   Во-вторых, если я буду входить в какую-либо банду, то мы с Фрэнки будем практически на равных, и тогда я смогу взгреть этого недоростка, и мне за это ничего не будет. Значит, надо вступить в банду. Только сделать нужно будет попозже, вроде как, благодаря внезапно проснувшейся солидарности с людьми, с которыми меня, оказывается, много связывает. Особой пользы от меня не будет, но, насколько я знал, берут всех, кто сможет доказать свою лояльность. В том, что я смогу, я не сомневался. Если с Грантом не получится, остаются Боб и Чарли. Я поморщился. Если о Гранте говорили, что он, в принципе, не так уж плох и приступами немотивированной агрессии не страдал, то эти двое слыли больными на голову ублюдками. Не самая лучшая альтернатива. Но голубая краска и сломанные ребра тоже были не самым лучшим выходом.
  
   Короче, обсохнув и решившись, я через час отправился к Гранту.
  
   4.
  
   "Под ивой" было традиционным местом сбора его банды. Чарли и его недоноски собирались возле гаражей, а Боб со своими - в овраге неподалеку от кухни. Территория школы, хоть и находилась чуть ли не в центре города, могла похвастаться значительной площадью и обилием укромных мест.
  
   Под этой самой ивой, на мой взгляд, было лучше всего. Когда Грант и его банда заняли это место, я был не на шутку опечален. До их появления мне нравилось прогуливать там уроки. Сколько мирных часов я провел под этими ветвями, ни о чем не думая и даже не догадываясь, что призрак голубизны отравит мои последние годы в этой школе.
  
   Сейчас здесь всё, разумеется, изменилось: они натаскали лавок и ящиков, устроив что-то вроде полукруга. Под самым деревом важно восседал Алекс Грант, справа и слева расположились его "сподвижники", человек 15. Слева, прямо возле того места, где я остановился, сидел Фрэнки, низко опустив голову и не глядя в мою сторону. В банде, по слухам, было гораздо больше народу, но Алекс никогда не собирал их всех вместе, параноик хренов, поэтому никто толком не мог сказать, сколько человек под ним ходит.
  
   Так вот, я остановился возле края честной кампании, не решаясь подойти поближе. Не скажу, что они там так уж угрожающе выглядели, но в чужой стае всегда не по себе, даже если эта стая и не выказывает явной агрессии. Короче, вы поняли.
  
   - Ну, что же ты, Уилл? Проходи, помнится, в столовой ты был куда смелее и гора-аздо активнее, - а какой у него, однако, высокомерный голос. И почему я решил, что он будет лучше Фрэнки? От этого гаденыша я, по крайней мере, знал, чего ожидать. Ну, в общих чертах. Грант же был для меня полной загадкой. Все что я о нем знал: он не поддержал издевательств надо мной своей шестерки и принял меня под свою защиту. Не сильно много для слепой веры в лучшее, как вы думаете?
  
   Я стиснул зубы так крепко, как будто раскрыть челюсть в этой жизни мне уже не грозило. Давай, Уилли, еще в штанишки наделай. Последняя мысль подстегнула, поэтому я сделал несколько шагов вперед и остановился прямо в центре полукруга.
  
   Это были самые длинные две минуты в моей жизни, пока Грант и его банда меня рассматривали. Не скажу, что я не привык к чужому вниманию. В моем квартале меня вообще называли "испанским принцем" из-за смуглой кожи и черных глаз, которые в этой части страны встречались довольно редко. И впрямь из Испании у меня был дед, который к знати никакого отношения точно не имел. До меня вообще доходили слухи, что дедуля кого-то там прирезал и бежал в Америку, спасаясь от славного испанского правосудия. Он умер, когда мне было 8, так что доподлинно так ничего и не известно.
  
   Мордаха у меня была симпатичная, сложен я был неплохо, одевался прилично, так что от недостатка внимания страдать никогда не приходилось.
  
   Пока меня довольно бесцеремонно разглядывали, я в свою очередь внимательно пригляделся к своему новому благодетелю. У Гранта была классическая для Новой Англии внешность: светлая кожа, правильные черты лица, пепельные волосы. Ростом он был примерно с меня, но из-за манеры себя держать казался выше и мощнее. И цвет глаз у него был явно незаурядным: светло-серые с яркими оранжевыми крапинками, так что под определенным освещением они, наверное, должны были казаться желтыми. Я даже позавидовал немного - у меня и зрачок-то было не разглядеть, какая уж там игра света.
  
   - Я, признаться, до сих пор не знаю, что с тобой делать, - произнес он задумчиво.
  
   Я скорее почувствовал, чем увидел, как встрепенулся Фрэнки. Пожалуй, выражение моего лица в тот момент стало действительно непередаваемым, потому что со всех сторон захихикал и даже заржали в голос.
  
   - Но ты не бойся, - едва заметная белозубая улыбка, - Фрэнки не отдам.
  
   С лицом у меня опять, кажется, что-то не то случилось, потому что ржали уже все, а кто-то глумливо спросил: "И за что он нашего малыша Фрэнки так не любит-то?"
  
   - Тихо.
  
   Я от неожиданности аж дернулся: просто Грант это так сказал, что все мгновенно заткнулись, а мне захотелось уползти в какую-нибудь нору и не вылезать оттуда в ближайшие лет десять-двадцать.
  
   Тут он меня начал допрашивать - по другому не назовешь, что позволило мне немного отвлечься от позорных мыслей о бегстве. Фамилия, возраст, имена родителей, чем они занимаются и так далее.
  
   Уильям Харрисон, 16 лет, Луиза и Джордж Харрисон, у отца автомастерская, мать - социальный работник, нет, не колюсь, много не пью, права есть, да, вожу хорошо. Нет, постоянной девушки нет - отвечая на последний вопрос, я не удержался и изумленно на него посмотрел. Других, впрочем, этот вопрос не удивил. Нет, задержан полицией никогда не был. Да, конечно, я понимаю, что ты имеешь на меня все права. Черт, я так искренне даже на приеме у врача не отвечал.
  
   Наконец, Грант удовлетворенно кивнул и поглядел на тощего парня сидящего рядом:
  
   - Думаю, он нам подходит.
  
   Тот кивнул:
  
   - Да, вряд ли такого пай-мальчика заподозрят. Хороший выбор.
  
   Я немного заволновался. Выкладывать карманные деньги, решать за кого-то геометрию - это одно, а участвовать в их темных делишках, когда я еще совсем-совсем не готов - это уже другое.
  
   - А что вы все-таки не поделили с Фрэнки? - Алекс снова обратился ко мне.
  
   Я замялся. Неужели он не помнит? И как мне об этом сейчас говорить, когда вокруг сидят парни, которые неоднократно и словом и делом доказывали свою нетерпимость к "грязным педикам"? Черт.
  
   Я высоко поднял голову и выдал:
  
   - Это человек высказал необоснованное предположение о характере моей ориентации, которое ты, в свою очередь, не поддержал. Вероятно, его это обидело.
  
   Судя по лицам половины присутствующих, на постижение смысла моей фразы времени у них ушло гораздо больше, чем я предполагал. Другая половина начала изгаляться над Фрэнки, уловив только последнее предложение:
  
   - Да, Фрэнки у нас обидчивый, ведь правда? Ну-ну, малыш, вытри слезки.
  
   Мне его даже жалко стало. Правда, совсем ненадолго.
  
   До Алекса дошло сразу, что значительно подняло его в моих глазах.
  
   - В подобные вещи я верю, только если сам являюсь непосредственным свидетелем. Слухи, - он пренебрежительно кивнул в сторону Фрэнки, который покраснел и опустил голову еще ниже, - можно пустить любые. Так что в моих глазах и в глазах моей банды ты чист.
  
   "Моя банда" явно не понимала, о чем речь, но активно закивала в знак согласия.
  
   - Сегодня вечером в 10 приходи к бару "У Бенни", знаешь, где это? - Я кивнул. - Одень что-нибудь неприметное. Остальное узнаешь на месте. Думаю, лишним будет уточнять, что распространяться об этом не стоит?
  
   - Совершенно лишним. - Я еще раз кивнул.
  
   - Ну, тогда можешь идти. До вечера.
  
   Я, как болванчик, снова кивнул, развернулся и, чувствуя по меньшей мере с полдюжины взглядов на затылке, двинулся к зданию школы.
  
   Какой на хрен гомосексуализм? Вот сейчас у меня действительно появились Проблемы.
  
   5.
  
   Выловив в коридоре Стенли, я попытался выяснить, чем конкретно занимается банда Гранта. Знание - сила. Жаль, что я раньше об этом не вспоминал, тогда, быть может, стал бы больше интересоваться происходящим вокруг.
  
   Стенли задумчиво почесал подбородок - есть у него такая привычка, которая меня неимоверно бесит, а всем девчонкам почему-то нравиться. Ну, и как после этого любить и уважать этот странный женский пол?
  
   Наконец, он наскреб какие-то мысли и заявил, что точно никто ничего не знает. Говорят, никого из его людей еще не ловили, но то, что проворачивает он довольно серьезные дела, сомнению не подлежит. Вроде бы, говорили и о торговле оружием, и о наркотиках, и об ограблениях.
  
   Все это я предаю вам своими словами, все то, что понял, из "типа", "короче", "вот", которыми Стенли забрасывал меня в течение минут 15. Мне аж поплохело от сознания того, в какое дерьмо я вляпался. Если хорошенько подумать, Фрэнки был не так уж плох. Ну, поунижал бы он меня, поизбивал бы на глазах у окружающих, глядишь, через месяцок бы и успокоился. А что теперь? Насколько мне было известно, гомиков в тюрьмах любили еще меньше, чем в нашей школе, только там не стеснялись использовать их по вполне определенному назначению.
  
   Я попрощался со Стенли и сбежал с остальных уроков. Мне надо было подумать.
  
   Моей основной проблемой в жизни на тот момент было то, что я толком не представлял себе поведения голубых или бисексуалов, как, вероятно, было в моем случае. Ну, про косметику и вихляющую походку я слышал, но, судя по рассказам, они не все такими были. Если бы я точно знал, что выдает голубых, я бы просто вел себя прямо противоположным образом. А так меня никогда не покидало томящее ожидание того, что я что-то скажу или сделаю, а в ответ в меня ткнут пальцем и завопят "гомик, бей гомика".
  
   Короче, весь последний год был сплошным кошмаром. Я даже дома не мог расслабиться, потому что отец как-то рассказал, как он еще в студенческие годы отделал парня, которого все считали голубым, и как тот чуть не умер в больнице. "Так, - по его словам, - этой гниде и надо".
  
   Немного отпускало только в собственной комнате, где меня никто не мог увидеть и уличить в нестандартном поведении. Попахивало паранойей, я знаю. Но вы просто не жили в моем мире, где любое отступление от правил было жестоко наказуемо. Да охоту на ведьм официально отменили всего лишь лет 30назад. О какой терпимости могла идти речь?
  
   Если ты был одним "из таких", тебя могли запросто убить на улице, причем расследования, как такового, даже не проводилось - все и так было понятно: законопослушный гражданин не вынес заразы на нравственном облике любимого города и собственноручно решил эту проблему. Да, суд Линча в определенных местах процветал даже в наш век технологических открытий. О достойной работе тоже можно было забыть.
  
   Короче, легче было собственными руками удавиться, чем пытаться что-либо изменить.
  
   Только тот факт, что с девчонками у меня все получалось, меня и успокаивал. Я уже решил, что женюсь как можно скорее и похороню любые мысли о "неправильной любви". Но до женитьбы еще надо было дожить, ничем себя не проявив - а это уже вызывало определенные беспокойства.
  
   А тут еще Фрэнки, Грант и все это дерьмо, в котором я увяз, даже не заметив.
  
   К счастью, дома никого не оказалось, так что я заперся в комнате и стал ждать вечера.
  
   6.
  
   Не хочу преувеличивать, но, кажется, в тот день я испытал на себе все то, что чувствует смертник перед казнью, сидя в своей камере. Накручивая себя в течение нескольких часов, я под конец находился на грани нервного срыва, что, однако, не помешало мне выйти из дома в полдесятого, нацепив черные штаны, серую водолазку и куртку цвета того самого дерьма, в которое я так необдуманно вляпался. Тащился я как на плаху. Темнеет у нас рано, так что никто толком не видел моего лица, иначе парочка машин из психушек уже двигалась бы в моем направлении.
  
   Пока я стоял возле указанного бара, на меня вдруг снизошел полный пофигизм. Если ничего изменить нельзя, то какого рыпаться? Меня еще не посадили, и об отклонениях в моей ориентации никто пока не догадался. При определенной доле осторожности, все так и останется, а потом я обязательно найду какой-нибудь выход.
  
   Настроение у меня с минусовой отметки немного поднялось и неуверенно балансировало где-то в районе нуля. Я уже начал нетерпеливо оглядываться, недоумевая, какого хрена я тут торчу, как полный идиот.
  
   Подпрыгнуть на месте не позволила только рука, крепко ухватившая меня за плечо, когда в ухо мне выдохнули:
  
   - Ну, надо же, он еще и пунктуальный.
  
   Тут Грант (а это был именно он) потащил меня за здание и толкнул в такую темную подворотню, в которую я бы никогда в твердом уме и здравой памяти сам не зашел бы.
  
   Тут оказался черный вход в бар, напротив которого стояла побитая жизнью машина неопределенной марки. Учитывая род занятий моего отца, тот факт, что я не смог идентифицировать ее производителя, говорил о многом. В багажник этого нечто споро грузили какие-то ящики два парня, ни одного из которых я никогда раньше не видел. Что было в ящиках из-под бананов вместо положенного им содержимого, я понять не мог, да особо и не пытался.
  
   - Ты знаешь, где находится старая лесопилка? - спросил Алекс.
  
   - Знаю, - до того, как ее закрыли, мы с отцом часто там бывали.
  
   - Вот и отлично. Поедешь туда. Километрах в двух тебя, скорее всего, тормознут. Ты обязательно остановишься, слышишь? Обязательно. На вопрос, куда едешь, скажешь, что доставляешь бананы в ресторан "Орфей". Наняли тебя недавно. Когда отпустят, поедешь к лесопилке, доберешься до главного входа, там тебя встретят. Подождешь, пока разгрузят багажник, и пригонишь машину сюда. Тебе все ясно?
  
   - А если меня не отпустят?
  
   - А вот этого тебе непременно нужно избежать, - Грант нежно так на меня посмотрел. - Иначе мало не покажется. Если они тебя не убьют из-за груза, убьем мы - за потерянный товар. Но ты сможешь, - он меня встряхнул и подтолкнул в сторону машины, которую уже закончили нагружать. - Сворачивать в сторону полицейского участка не советую, иначе тебе и твоим близким, мягко говоря, не поздоровится.
  
   И все это таким ласковым тоном, каким мама меня в детстве уговаривала съесть еще ложечку кашки. Я молча сел и непослушными руками завел машину. Грант похлопал по крыше и добавил:
  
   - У тебя полтора часа. Попытайся уложиться, красавчик.
  
   Я деревянно кивнул и нажал на газ.
  
   Поехать в полицейский участок у меня и в мыслях не было. Так вот зачем он так тщательно интересовался моей семьей и наличием подружки: проверял, на что можно будет надавить, чтобы я не рыпался. Дорога занимала около 40 минут. За это время я осыпал себя всеми ругательствами, которые только знал, на ходу придумав в свой адрес и несколько новых. Но когда в паре километров от лесопилки меня действительно тормознула пара пацанов, стало совсем не до шуток.
  
   - Привет, приятель.
  
   - Здорово. - Я сам не ожидал, что мой голос будет звучать настолько спокойно. - Вас подвезти?
  
   - Зависит от того, в какую сторону ты едешь? - вполне дружелюбно ответил тот, что стоял ближе.
  
   - Я? К "Орфею". Вам туда?
  
   - Не совсем. Что-то ты не похож на клиента этой забегаловки.
  
   Второй в это время обошел машину с другой стороны.
  
   - А я и не клиент. Работаю там, жратву доставляю, - я попытался изобразить простодушную улыбку.
  
   - Странно. Мы тут часто бываем, а тебя еще ни разу не видели, - это уже второй заговорил.
  
   - А я первый день. Ну, так вас подвезти или как? А то мне ехать надо, - нетерпение получилось вполне естественным.
  
   - Не, спасибо, нам в другую сторону.
  
   - Тогда бывайте, - махнув им на прощание рукой, я поехал дальше. Куртки у этих вежливых ребят было довольно широкими, а правые руки оба держали в карманах. Догадаться, что там оружие, даже такому наивному оболтусу, как я было несложно. Я обтекал потом, сжимая руль ледяными пальцами, и думал о том, случается ли инфаркт у людей в 16 лет - я к этому был ну очень близок.
  
   Подъехав к главному входу, я сначала никого не увидел, но через пару секунд появились трое, которые быстро направились к машине. Первым подошел тот тощий, который днем сидел рядом с Грантом и одобрил его выбор.
  
   - А, Уильям, рад тебя видеть. Мы тебя надолго не задержим, не волнуйся, - не дожидаясь моего ответа, он развернулся и начал командовать разгрузкой. Ящики аккуратно заносили в сторожку возле входа. Я из машины так и не вылез - кажется, у меня от страха дрожали даже ноги.
  
   Когда стукнула крышка уже пустого багажника, Тощий снова подошел к открытому окну:
  
   - Можешь ехать. Ты молодец. Скажи Алу, пусть не волнуется, я обо всем позабочусь.
  
   Я опять промолчал и завел машину. Какие все со мной сегодня милые и вежливые, однако. Как будто я им и впрямь бананы приволок на какую-нибудь дружескую вечеринку.
  
   Мне показалось, что обратно я доехал в два раза быстрее. Тех парней на дороге уже не было, может, ушли, а может, притаились где, не знаю. Главное, никто меня не останавливал и обратно я добрался без приключений.
  
   Возле черного хода меня уже ждал Алекс, держа в зубах сигарету, которую он, впрочем, тут же выбросил, когда подошел ко мне.
  
   - Ну, и как все прошло?
  
   - Встретили на дороге, я все сказал, как ты велел, всё на лесопилке, тебя просили не волноваться, тот парень обо всем позаботиться, - выдал я, пялясь куда-то поверх его левого плеча. Устал я неимоверно. Больше часа за рулем для меня не предел, но нервы были ни к черту.
  
   - Молодец, - Грант просто светился, - я в тебе не ошибся.
  
   Я устало на него поглядел.
  
   - Мне, типа, гордиться?
  
   - Как хочешь, - он так заулыбался, что у него на щеках появились две ямочки. Всегда думал, что такие ямочки бывают только у добрых и благородных людей, даже не спрашивайте почему - у меня тогда была куча идиотских представлений о людях, о жизни и о мире в целом. А тут напротив меня стоит и лыбится тип, всего на год меня старше, от которого у меня мороз по коже и который не далее как полтора часа назад грозился убить меня и мою семью. Я вообще сдержанный, даже в детстве редко плакал, а тут, к своему ужасу, зарыдал навзрыд, как какая-нибудь истеричка. Не знаю, может, меня эти его ямочки добили, только я все никак не мог успокоиться. Как говориться, упорно заливал слезами мостовую.
  
   А потом случилось такое, что я вообще решил, что после всего пережитого я еще и умом тронулся.
  
   Грант меня резко притянул к себе, да так, что я уткнулся ему куда-то в шею, и, обняв одной рукой, другой начал мягко гладить по голове. Причем, все это не произнося ни звука. Может от неожиданности, а может оттого, что он мягкий был и теплый как печка, я довольно быстро успокоился. Пару раз вздохнув напоследок, я, наконец, отстранился и отвернулся, чувствуя, как меня заливает краской стыда по самые уши. Да, концерт в исполнении душки Уильяма Харрисона удался на славу.
  
   Через пару минут моих самобичеваний, Грант потянул меня обратно и повернул к себе лицом. Он уже не улыбался.
  
   - Все нормально.
  
   Ну да, как же, это ведь не ты тут пускал слюни и сопли. Все просто изумительно.
  
   - Тебя домой подвезти?
  
   Нет, меня сегодня определенно удар хватит. Он меня использовал в чем-то явно незаконном, потом вытер мои слезки, а сейчас, как честный джентльмен, предлагает подвезти.
  
   Сил хватило только на то, чтобы отрицательно помотать головой. Если бы я сейчас попытался произнести хоть одно слово, то просто согнулся бы в приступе истеричного смеха. Этот мир не устает меня удивлять.
  
   - Как скажешь, - он пожал плечами, развернулся к машине и, уже включив зажигание, добавил. - Уже поздно, так что ты там поосторожнее.
  
   - Да, мамочка, - прозвучало, на мой взгляд, очень даже забавно. Алекс просто посмотрел на меня и, ничего не ответив, уехал.
  
   Я же, измученный и оглушенный, потопал домой, предвкушая ругань матери на тему "Где был, почему не предупредил, я тут с ума сошла". Ну что ж, теперь у меня есть еще одна вещь, которой я никогда не смогу поделиться с родителями. Радует только то, что на этот раз, она никакого отношения к сексуальной ориентации не имеет.
  
   7.
  
   Выслушав все заслуженные мной упреки, я, наконец, добрался до своей комнаты. Сил хватило только на то, чтобы раздеться. Поход в душ в тот момент казался чем-то сродни покорению Эвереста. Тогда, засыпая, я, наивный, думал, что хуже уже быть просто не может. Но когда через пару часов я проснулся весь мокрый и с полувставшим членом, то понял, что еще как может.
  
   До этого, мои эротические фантазии на тему мужского пола не отличались особым разнообразием. В принципе, достаточно было потереть свои соски, провести рукой по промежности и я уже был, как говорится, в полной боевой готовности. Если в моих мыслях и присутствовал какой-то партнер, то образ его был, мягко говоря, неясен: просто кто-то похожий на меня, кто не оттолкнет и не ударит. Над физическим обликом я заморачивался еще меньше.
  
   Благословенные времена. После моего сна, этот образ лишился своей очаровательной неясности. Мне снилось, что я в школьной душевой, разумеется, абсолютно голый, и кажется, опять плачу, потому что не менее голый Алекс Грант прижимает меня к себе, совсем как сегодня, и тихо шепчет: "Тише, все нормально, я тебя никому не отдам", а потом целует за ухом и в висок, и в щеку, а потом я проснулся и понял, что жизнь моя - полный пи..ец. Во всех смыслах этого слова.
  
   Оказывается, я как-то умудрился изучить его во всех подробностях. В раздевалке я по сторонам особо не пялюсь - с моими наклонностями это было бы верхом неблагоразумия. А вот иди ж ты - даже две родинки на его плече помню, и вообще, все это ослепительно белое тело на удивление легко себе представить, как будто я только и занимался тем, что исподтишка за ним наблюдал.
  
   Минуты две я тупо вспоминаю все, что мне привиделось, потом также тупо ужасаюсь тому, что от этих воспоминаний встало у меня еще сильнее. Ну, почему из всех парней, которых я знаю, впервые мне захотелось подрочить именно на этого? Уже резко и быстро водя рукой по члену, намеренно причиняя себе лишнюю боль, я бесился от сознания того, что так хорошо мне еще никогда не было. Как будто одно воспоминание об этом мерзавце без одежды могло поднять меня на такие высоты наслаждения, о которых я даже не догадывался. Кончил я со вскриком, который едва успел заглушить, вцепившись зубами в ладонь свободной руки. Бля, раньше я всегда кончал тихо, только стонал иногда. Н-да, оказывается, всего-то и не хватало конкретики.
  
   Вставать и вытираться не было ни сил, ни желания. Обычно мне после оргазма становилось как-то легко и спокойно, а сейчас я думал, что так хреново мне в моей недолгой жизни еще не бывало. В который уже раз я задался вопросом: за что мне такая извращенность, неужели я это все заслужил. Почему, ну, почему я не могу быть таким как все.
  
   А потом еще и накатили мысли о том, на кого я, собственно, дрочил. Если бы этот урод не полез обниматься, может и не было бы ничего, и не мучался бы я сейчас и не чувствовал бы себя еще бОльшим извращенцем, чем я есть на самом деле.
  
   Я так до утра и не заснул, то жалея себя, несчастного, то проклиная Гранта, который меня до такого довел. Фрэнки, источнику всех моих бед, тоже досталось.
  
   В общем, когда я встал в 7 утра, чтобы пойти в школу, на лбу у меня было написано: "Выносить вперед ногами". Мама как меня увидела, так даже испугалась, предложила позвать врача и остаться дома. Это означало, что выглядел я совсем плохо: и мать, и отец у меня были настоящими фанатами образования. В школу они могли меня отправить практически в любом состоянии души и тела. Плохое самочувствие и всемирные катаклизмы как причина пропустить занятия просто не рассматривались.
  
   Но как раз сегодня пропустить я не мог: а вдруг Грант и Ко подумают, что я вместо школы отправился в полицию и позаботятся о моих иногда таких несносных, но все же горячо любимых родителях?
  
   Короче, самоотверженно отказавшись от отдыха, я пошел в школу. Ни Гранта, ни его банды я за весь день так и не увидел. И мне вдруг стало безумно обидно, что вот я, такой весь несчастный, измученный эротическими снами, без которых прекрасно мог бы обойтись, приперся, чтобы показать свое послушание, а никому до этого даже дела нет.
  
   Обиде моей не было границ, пока меня не схватили за рукав и не оттащили в угол. Там я обнаружил какого-то на редкость веснушчатого малолетку, который с необычайно важным видом сообщил, что меня ждут после занятий под ивой. Просьба не задерживаться. Я растерянно кивнул, и пацан оставил меня одного.
  
   Сказать, что мной овладели противоречивые чувства - это ничего не сказать. Боже, как я Гранту в глаза посмотрю, после того, как собственноручно, кхм, на него дрочил?
  
   8.
  
   К концу занятий, на которых я тупил так, как еще никогда не тупил ("Мистер Харрисон, вы соизволите обратить свое внимание на учебный процесс?", "Ха-ха, Уилли опять отключился!"), мне удалось себя уговорить, что о маленьком недоразумении ночью никто не узнает, по крайней мере, до тех пор, пока я сам о нем не расскажу. Вот чего-чего, а этого точно никогда не случиться.
  
   Вдобавок, я наконец-то понял, что беспокоиться надо не о стояке поутру, а о том, что Гранту опять могут понадобиться мои услуги, что меня совсем не радовало. К тому же, он ведь мог и рассказать остальным, как я потом изображал из себя гидрант, тогда надо мной даже Фрэнки потешаться начнет и будет совершенно прав.
  
   В общем, наорав на Стенли, получив указкой от Магды, чуть не подавившись овощным рагу во время обеда, после того, как краем глаза зацепил этого самого Алекса, я, в расстроенных чувствах, направился к иве. Это место я теперь просто ненавидел. А когда-то мне было здесь хорошо! Эти времена давно в прошлом.
  
   Сегодня их было человек 8, Фрэнки нигде не наблюдалось, поэтому я немного расслабился. Грант, заметив меня, прервал разговор с соседом и начал бесцеремонно меня осматривать.
  
   - Ты что, заболел?
  
   - Нет, - ну вот, он еще и заботливую тетушку тут из себя при всех разыгрывает. Почему-то про свой сон я тогда забыл напрочь. Как увидел этого козла, который запросто мне всю жизнь мог покалечить, так ничего кроме ненависти и раздражения не ощутил. Даже бедный Фрэнки такого накала чувств не удостаивался.
  
   А этот только лыбится, опять демонстрируя свои ямочки:
  
   - Вот и замечательно! Ты нам сегодня еще пригодишься. Представляешь, - это он уже какому-то неприятному типу справа, - люди Мэнкса его даже не заподозрили.
  
   Неприятный тип кивнул.
  
   - Выглядит безобидным, будто только от сиськи отняли, вот и не заподозрили.
  
   Я аж охренел от такой характеристики.
  
   - Поэтому я его и послал, - Грант просто лучился счастьем. Или он просто ненормальный, или я тут чего-то не понимаю.
  
   - Сделаешь постоянным посыльным?
  
   - Да, уверен, он подойдет.
  
   Как мило, мою судьбу решают без моего участия, зато в моем присутствии. Челюсти опять свело судорогой.
  
   - Сегодня придешь в тот же бар в то же время. Оденься так же. И без глупостей. - Мне кажется, или он чересчур много улыбается?
  
   - Я могу идти?
  
   - Да, конечно, - почти королевский взмах рукой в мою сторону.
  
   Ах, спасибо. На хрена было меня сюда звать, если то же самое можно было передать с тем же малолеткой? Чтобы показать этому типу, который вызывает во мне еще более отрицательные эмоции, чем Грант? Мог бы еще кого позвать, пускай весь гребаный город узнает, что я выполняю твои поручения.
  
   Я молча развернулся и пошел к воротам. Нелепо было считать себя преданным, но именно так я себя и ощущал. Даже не знаю, почему. Хотя, по крайней мере, он не рассказал о моей маленькой истерике. Вроде бы.
  
   Кстати, выбраться вечером из дома может стать трудновыполнимой задачей. Если во время болезни школу я пропускать не мог, то на улицу меня категорически не выпускали. Несмотря на все мои 16 лет. А надеяться, что, как и вчера, родители уйдут в гости, было бы, мягко выражаясь, безосновательно. Надеяться на то, выглядеть я буду получше, тоже не приходилось.
  
   Короче, я вернулся домой, кое-как поужинал и заперся в комнате, заявив, что иду спать и восстанавливать силы.
  
   Я до сих пор теряюсь в догадках относительно того, как мне удалось выбраться из своего окна на втором этаже и при этом не сломать себе шею. Тем не менее, вылез на улицу я вполне благополучно, спрятав заодно во дворе лестницу из сарая, дабы не менее благополучно вернуться в свою постельку. У родителей не было привычки подтыкать мне одеяло на ночь, так что я не волновался, что они могут обнаружить мое отсутствие. Ну, по крайней мер, я очень на это надеялся.
  
   Подойдя к бару, я сразу завернул в подворотню, где нашел знакомого Джейсона, уже знакомую машину и двух незнакомых парней, которые опять что-то грузили в багажник.
  
   - О, Уильям! Как мило, что ты к нам присоединился!
  
   Я кисло на него посмотрел.
  
   - Звучит так, как будто у меня был выбор.
  
   - Выбор есть всегда, - все также радостно ответил он, - просто последствия бывают разными.
  
   Если бы я мог, то пару раз стукнул бы его башкой прямо о стену, к которой он прислонялся. Ну, или пару дюжин раз. Наверное, это мое желание проявилось на моем лице, потому что Грант улыбаться перестал и медленно ко мне подошел.
  
   - Ты же понимаешь, чем тебе грозит непослушание.
  
   Это даже не было вопросом, поэтому я промолчал.
  
   - Пока ты нам нужен, Уильям, но это же не навсегда. Рассматривай это как жизненный опыт, который уже скоро завершится.
  
   - Как скоро?
  
   - А вот этого я не могу тебе сказать, - он этак сокрушенно покачал головой. - Но психовать все равно не стоит.
  
   Это он о вчерашнем, да?
  
   Я молча отвернулся и сел в машину.
  
   - Ехать туда же?
  
   - Да, все как вчера. Удачи.
  
   Да пошел ты. Когда-нибудь я ему это скажу, мамой клянусь. Подъезжая к лесопилке, я опять увидел вчерашних парней, которые на этот раз меня проигнорировали. Ну, и славненько, я сейчас точно не был настроен на благодушную беседу.
  
   На самой лесопилке меня опять встретили трое с Тощим во главе, процедура изъятия ящиков из багажника повторилась, мне ласково помахали вслед, а я отправился обратно, пытаясь понять, каким образом я вообще очутился в подобной ситуации.
  
   Уже при въезде в город на меня снизошло озарение: все потому, что я боялся Фрэнки и не догадывался, что бояться надо его хозяина. Я попытался выбрать меньшее из двух зол и сейчас за это расплачивался. Я ведь из церковной школы, так что взаимосвязь "проступок - наказание" была для меня вполне естественной и не вызывающей никакого сомнения. Да, это мое наказание и пройти его надо достойно.
  
   Короче, заезжая в подворотню, я чувствовал себя чуть ли не великомучеником. И пусть мои мысли были глупыми и детскими, но они помогли мне спокойно встретиться с Грантом, который снова меня ждал.
  
   Я вылез и сказал, что все прошло хорошо. Он кивнул и посмотрел на меня, как будто чего-то ожидая. Я ответил ему недоуменным взглядом.
  
   - Так тебя подвезти? - спросил так, как будто уже неоднократно мне это предлагал, а я, глупый, оказывался.
  
   - Спасибо, обойдусь.
  
   Он все никак не уезжал, а я безумно хотел домой и уже прикидывал, как приставить лестницу к стене и по-тихому забраться к себе в комнату. Наконец я обратил на него внимание.
  
   - Ты кого-то ждешь?
  
   - Нет. А ты?
  
   Прекрасно. Разговор двух дебилов. Короче, я развернулся и ушел. И чего я его ждал, спрашивается? От нервов скоро совсем неадекватным стану.
  
   До дома я добрался без приключений, лестницу я успешно приставил и в комнату залез без единого звука. В душ я опять не попал, потому что шум воды мог разбудить родителей, а врать о том, почему мне вдруг так сильно захотелось поплескаться среди ночи, было неохота.
  
   Снов у меня, благодарение Богу, этой ночью не было, ни эротических, ни каких-либо еще.
  
   9.
  
   Следующее утро встретило меня проливным дождем и настроением подстать погоде. Без аппетита пережевывая кашу (и почему моя мать сторонница здорового питания? От яичницы с беконом с утра еще никто не умирал), я размышлял о вечном, причем так этим увлекся, что в школу собирался уже со скоростью света.
  
   Влетев в класс сразу же после звонка, я извинился и залез на самый дальний ряд. Там попытался отдышаться и вспомнить, а какой сейчас, собственно, урок. Представьте же себе мое удивление и растерянность, когда я обнаружил, что заперся не в тот класс, и вокруг сидели совершенно незнакомые ученики. Сестра, впрочем, ничего мне не сказала, может, решила, что я отсюда, и начала урок. Я особо не вслушивался в то, что она говорила, краснея и пытаясь еще дальше спрятаться под парту каждый раз, когда ловил на себе удивленные взгляды.
  
   В конце концов, все потеряли ко мне интерес, и следующие 15 минут я провел относительно спокойно, поражаясь своей рассеянности и придумывая оправдание прогулу моего собственного урока.
  
   Но всему когда-то приходит конец. В дверь постучали, и в аудиторию вошел Алекс Грант собственной персоной, который извинился и попросил разрешения занять свое место. Получив его, он направился туда, где сидел я. Ну, естественно. А с моим везением, ну, где еще он мог сидеть, интересно?
  
   Увидев меня, Грант удивленно приподнял брови, но ничего не сказал и уселся рядом. Причем так близко, что я даже смог почувствовать жар, исходивший от его тела.
  
   - Ты что, заблудился? - он слегка повернул голову.
  
   - Не спрашивай, - проворчал я, вдруг осознав, что сидит он слишком близко и что неплохо бы кому-нибудь из нас отодвинуться. Но только я дернулся влево, как он снова зашептал в мою сторону, так что пришлось остаться.
  
   - А ты вчера неплохо держался.
  
   Я решил, что пришла пора расставить все точки над "и", раз уж мы тут так мило беседуем.
  
   - Я всегда неплохо держусь. А в тот раз я просто перенервничал, вот и сорвался. Можешь не беспокоиться, такого больше не повториться, - произнес я, как мог, сдержанно.
  
   - А я не против твоих слез. Тебя приятно успокаивать.
  
   В тот момент я понял, что подразумевается под фразой "онеметь от изумления". Очень долго я смотрел на его бесстрастный профиль, пока этот ненормальный не повернулся и не подмигнул мне.
  
   - Ты что, издеваешься? - вы когда-нибудь пробовали орать шепотом? Та еще задачка.
  
   - Ни в коем случае, - ямочка на щеке появилась прямо перед моим носом.
  
   - Тогда как я должен понимать твои слова?
  
   - Я разве непонятно выражаюсь? - да, такой актерский талант пропадает - столько невинного изумления изображено каким-то легким движением бровей.
  
   - Представь себе, непонятно.
  
   - И что же тебе непонятно? - нет, он просто наслаждается ситуацией.
  
   - Что значит, меня приятно успокаивать и ты не против моих слез?
  
   - Я отвечаю за каждое свое слово. - А вот это уже прозвучало серьезно, даже ямочка на щеке пропала. А к ней как-то уже привык...
  
   - И как я должен на это реагировать? Рыдать при каждом удобном случае?
  
   - Нет, только тогда, когда я смогу тебя успокоить. - Ямочка опять появилась, поэтому я на секунду забыл, из-за чего, собственно, сердился.
  
   - Ты ненормальный, - это все что я придумал после пятиминутного раздумья.
  
   - Я знаю, - улыбка с его лица просто не слезала.
  
   - И тебе это нравиться?
  
   Он неожиданно развернулся и сказал мне прямо в губы:
  
   - Я этим горжусь.
  
   Я отпрянул и чуть было не свалился с лавки. Если бы он меня не поймал за плечо, то я просто не представляю все масштабы грохота и смеха, которые я бы вызвал.
  
   Я покраснел и сел прямо. Алекс выпустил мою руку и наклонился еще ближе:
  
   - А ты забавно краснеешь.
  
   - Стараюсь, - а что еще я мог на это ответить?
  
   Происходящее вообще больше походило на бред, нежели на реальность. Или я вчера умудрился сильно стукнуться головой, вылезая из окна, или со мной сейчас весьма откровенно флиртуют. У меня даже руки затряслись. Уж не знаю, куда бы меня завело больное воображение, но тут прозвенел звонок, и я как ошпаренный выскочил и кабинета. И откуда только силы взялись?
  
   Я залетел в туалет, умылся холодной водой и попытался привести свои мысли в порядок. Выходило так, что...да ни хрена вообще не выходило, и все тебе, Уильям Харрисон, привиделось. Дрочить надо почаще, и не будет голубых глюков, вызванных переизбытком спермы.
  
   Согласившись с таким выводом, я вылез из уборной и поплелся на остальные занятия, искренне надеясь, что в этот раз попаду, куда надо.
  
   День закончился запиской, которую мне притащил еще один малолетка, на этот раз белобрысый. В ней округлым почерком было написано: "То же время, то же место". Ну, хоть не надо тащиться под иву. Я так понял, они там каждый день "заседали". Я вздохнул с облегчением. Как вести себя после нашей с Грантом милой беседы, я себе просто не представлял.
  
   Через пару часов метаний по комнате я решил, что вести себя нужно так, как будто ничего не произошло. А ведь ничего и не произошло. Ты просто мнительный параноидальный гомик-неудачник, и хватит уже об этом.
  
   На улицу я выбрался уже довольно ловко, снова убедив родителей, что отправляюсь спать пораньше.
  
   10.
  
   Когда я пришел, те же парни, что и вчера, только начинали загружать машину. Меня о помощи не просили, поэтому я тихонечко стал в сторонке и приготовился ждать.
  
   - Привет, красавчик.
  
   И как ему удается так незаметно подкрадываться? Если меня не сведут в могилу эти поездки, то это сделает он, я в этом совершенно уверен. Я обернулся, чтобы посмотреть на него с самым глубоким неудовольствием, на какое только был способен. А он опять стоял слишком близко и только улыбался с этими своими ямочками. Я так много внимания на них обращаю, может, я еще и фетишист?
  
   - Не рад меня видеть?
  
   - Да, нет, что ты, просто счастлив, - я попытался сымитировать его радостную улыбку и, судя по его округлившимся глазам, мне это удалось. Впрочем, он тут же покачал головой.
  
   - Слишком уж это невероятно, чтобы поверить.
  
   - Если такой умный, зачем спрашивать?
  
   - Ну, это, вроде как, вежливо. Разве нет? - н-да, актер в нем явно загибается.
  
   - Если нетрудно, не мог бы ты перестать быть со мной вежливым? А я уж как-нибудь перебьюсь.
  
   Он на меня в ответ так посмотрел, что мне даже как-то не по себе стало. Ну, как будто это совсем другой человек. Я его явно недооценивал, в конце концов, под ним целая банда ходит, это вам не цветочки крестиком вышивать.
  
   - Ты уверен, что хочешь этого? - у меня от его интонаций даже колени затряслись.
  
   - Хочу чего?
  
   И тут снова появился тот самый Алекс Грант, с которым я сегодня шептался на уроке:
  
   - Нет, ты просто невероятен. Такие люди вообще бывают?
  
   Я был настолько сбит с толку, что даже не пытался его понять. К счастью, машину нагрузили, и я рванул к ней, как к своему спасению.
  
   - Я буду ждать, - пообещал Грант. У меня от этих слов кровь в жилах застыла. Это со мной часто случается. Я вообще очень хладнокровный, только в том смысле, что кровь меня абсолютно не греет, вот я и мерзну постоянно, а Грант такой горячий, как будто у него внутри радиатор. Я бы рядом с ним, наверное, согрелся... Так, что это еще за мысли? Я помотал головой.
  
   Уже привычно доехал до лесопилки, подождал, пока машину разгрузят, и на обратном пути осознал, что мне, ой, как не хочется возвращаться к этому психу, которого я никак не могу понять. И это очень хорошо, потому что если бы я его понимал, то был бы точно таким же психом, как он.
  
   Я совсем запутался, так что когда подъехал к Алексу, меня уже ощутимо потряхивало.
  
   Тот стоял у стены, и, казалось, не собирался подходить ближе. Я на ватных ногах вылез из машины и вопросительно на него посмотрел:
  
   - Все нормально?
  
   Он улыбнулся.
  
   - Это вообще-то мой вопрос.
  
   Я пожал плечами и уже отодвинулся от машины, когда услышал:
  
   - Не хочешь поболтать?
  
   - С тобой? - чего-чего, а непринужденной беседы я от него как-то не ожидал.
  
   - А есть другие кандидатуры?
  
   - Нет, - логично, правда?
  
   - Тогда садись обратно, поедем в одно место.
  
   - А здесь мы поболтать не можем?
  
   - Фу, Уильям, не оскорбляйте мой вкус, - и он двинулся к пассажирскому месту.
  
   - А почему сам не поведешь?
  
   Грант уже открыл дверь.
  
   - А почему так много вопросов? - и, уже усевшись, добавил, - это мой маленький каприз. Тебе трудно, что ли?
  
   Да, нет, ну что ты. Просто предчувствия у меня какие-то нехорошие. Я уселся обратно за руль и спросил:
  
   - И куда едем?
  
   - По главной дороге налево и прямо, а там я скажу.
  
   Я вздохнул и послушно завел машину. Ехали мы минут 15, поворачивали тоже раз 15, так что к концу пути я уже совсем не ориентировался. Выехав на проселочную дорогу, я наконец-то задумался, а куда он меня, собственно, везет. То есть, за рулем-то я, только от этого как-то не легче.
  
   - Приехали.
  
   Я медленно припарковался. В голову полезли довольно тревожные мысли. А что, если он решил, что я слишком много знаю, и собирается меня прикончить в этих дебрях? А машину заставил вести, чтобы самому ненароком не устать? Короче, моя паранойя разыгралась не на шутку.
  
   - Вылезай уже, долго тебя там ждать? - дверь открылась с моей стороны, и меня довольно бесцеремонно выволокли из машины и потащили куда-то вправо. От охватившего меня ужаса идти я почти не мог, но Грант, кажется, не обращал на это внимания. Интересно, он меня зарежет? Или пристрелит? Или придушит? Короче, мысли о том, что меня никто не собирается убивать, я даже не допускал. Поэтому, когда из-за деревьев показалась река, я, на мой взгляд, вполне закономерно, решил: утопит.
  
   Только вместо того, чтобы тащить меня к реке, которую я уже возомнил своей могилой, Грант потащил меня куда-то в сторону, пока мы не добрались до небольшого столика с лавочкой, на которую он и усадил мое практически бездыханное тело.
  
   - Смотри.
  
   И я посмотрел. Это был самый красивый вид, который мне когда-либо доводилось видеть. Описать его я просто не смогу - все было как на картинке из сборника сказок. И луна, и ивы, и камыши - все казалось волшебным.
  
   - Нравится? - почему-то шепотом спросил Алекс.
  
   Я кивнул. Потом все-таки выдавил:
  
   - Очень.
  
   - Ну, тогда за это надо выпить, - откуда-то появилась бутылка и пара пластиковых стаканчиков. Грант щедро разлил нечто с желтоватым оттенком и протянул мне один из них. Отравит, решил я, и подумал, что в окружении такой красоты и умирать не так страшно, поэтому резко проглотил то, что налили. И тут же зашелся кашлем, чувствуя, как напиток раздирает горло.
  
   - Ну, ты, полегче! Кто так скотч глотает? - Алекс постучал меня по спине и чуть-чуть отхлебнул из своего стаканчика.
  
   У меня по лицу текли слезы, то ли от полноты чувств, то ли от жжения в горле. Грант посмотрел на меня и ухмыльнулся:
  
   - Ты что же, даешь мне возможность опять тебя утешить?
  
   Я снова закашлялся, теперь уже от неожиданности. Тем не менее, Грант меня обнимать и гладить по голове вроде бы не спешил, поэтому я расслабился, ощущая, как алкоголь согревает даже мои вечно мерзнущие руки.
  
   Я сидел на лавочке, он стоял рядом, а до меня медленно доходило, что меня сюда привезли для того, чтобы полюбоваться видом, а не для того, что я там себе напридумывал. Я честно пытался сдержаться, но так и не смог и начал сначала сдавленно хихикать, а потом и смеяться в голос. Грант смотрел на меня с каким-то мистическим ужасом, отчего я еще сильнее веселился.
  
   Наконец, как будто что-то для себя решив, он уселся рядом и притянул меня к себе.
  
   - Ну, что ты? Что на этот раз?
  
   Я уткнулся ему в грудь и зарыдал в голос.
  
   - Ты меня в могилу сведешь, честное слово.
  
   - Ну, да, как же. Еще кто кого, - выдавил я, несмотря на непрекращающиеся всхлипы.
  
   - Вот, - он протянул мне еще выпивки, - глотни, полегчает, только медленно пей, понял?
  
   Я послушно кивнул и сделал маленький глоток. Действительно, полегчало. Правда, не знаю, от выпивки или оттого, что Алекс меня опять обнимал и по голове гладил.
  
   - Так что случилось?
  
   Я вздохнул.
  
   - Смеяться будешь.
  
   - Может и буду. Все равно скажи.
  
   - Я думал, ты меня сюда убивать везешь, - сказал я могильным голосом, вдруг засомневавшись, а, может, не стоило подкидывать ему эту идею?
  
   Сначала я не понял, почему он замер, даже испугался немного, а потом Алекс вдруг оттолкнул меня, вскочил и бухнулся на колени рядом с лавкой, хохоча в голос.
  
   - Мать твою, когда я думаю, что забавнее уже некуда, он еще что-нибудь выкидывает, - это он уже сказал минут через десять, вытирая выступившие слезы и наливая нам еще скотча. - За это определенно надо выпить, - и впихнул мне в руку очередную порцию.
  
   Я с сомнением посмотрел на свою руку:
  
   - Давай, давай, не стесняйся, - подчиняясь его настойчивому взгляду, я сделал еще глоток. Поужинать я сегодня не успел, поэтому захмелел слишком быстро. А как еще можно объяснить то, что я осмелился попросить его сесть обратно? Он, кажется, тоже пил натощак, потому что послушно сел рядом и даже обнял меня за плечи.
  
   Так мы и пили, любуясь лунным пейзажем и храня эдакое задумчивое молчание. Наконец, я понял, что наливать мне уже хватит.
  
   - Послушай, - я с трудом развернулся в его руках, - я такой пьяный, что скоро уже собственное имя не вспомню.
  
   - Ну, - на удивление трезвым голосом ответил Грант, - таков и был план.
  
   - План чего? - я икнул и смущенно на него посмотрел.
  
   - План соблазнения, чего же еще?
  
   Кажется, я тогда и выпал из реальности, а когда очнулся, подумал, что снова из нее выпал. Потому что Алекс держал мою голову и покрывал мое лицо мягкими поцелуями. Когда я открыл глаза, он так, между прочим, заметил:
  
   - Ты меня просто поражаешь: то слезы, то обмороки. И в кого ты такой нежный?
  
   - В маму? - предположил я, открыв, наконец, рот, который мне тут же благополучно закрыли поцелуем.
  
   Меня впервые целовал парень. Меня впервые целовали так хорошо, что уже через пару секунд низ живота настойчиво потянуло. Я вцепился в него мертвой хваткой. Он вылизывал мои зубы и десны, посасывал язык, нежно прикусывал губы, а я даже ответить толком не мог - так мне было хорошо. Голова кружилась, я задыхался, а когда теплые руки отпустили мое лицо и залезли под рубашку, я просто застонал в голос.
  
   - Тише, тише, - Алекс отпустил-таки мои порядком зацелованные губы и начал вылизывать и покусывать шею. Мне показалось, что я сейчас просто выпрыгну из собственной кожи.
  
   Я медленно, но верно растекался безвольной лужей. Казалось, его руки знали про меня все - где надавить, где погладить, так что я просто с ума сходил от возбуждения. В штанах становилось откровенно больно.
  
   - Рас...расстегни...
  
   Это было все, что я смог из себя выдавить, но Алекс понял и, невыносимо медленно погладив меня через штаны, расстегнул, наконец, молнию и обхватил мой член ладонью.
  
   Я, кажется, даже взвизгнул, впрочем, стесняться было уже довольно-таки поздновато, поэтому я только еще громче застонал, ощущая на себе поглаживание его пальцев. Не помня себя, я силой начал толкаться в его руку, уже чувствуя приближение ослепительной волны, как вдруг и руки, и губы исчезли. С недовольным возгласом я открыл глаза и увидел, как Алекс расстилает на земле наши куртки. Меня просто затрясло от предвкушения. Он вернулся и буквально донес мою вялую тушку до этого, кхм, ложа любви, опустил на землю и буквально накрыл меня своим телом.
  
   Он был таким горячим, его было так непередаваемо много, что я только беспомощно вжимался и вздрагивал в ответ, когда его руки снова начали меня гладить.
  
   - Ну, маленький, ну, что ты? - кажется, я опять начал плакать, и он медленно сцеловывал мои слезы, пока я пытался объяснить ему, что никакой я не маленький...
  
   Ну, как я мог ему рассказать, что вот так хорошо, как сейчас, мне еще никогда не было? И вряд ли когда-нибудь будет. На мгновение даже страшно стало: а вдруг я просто нажрался до отключки и сейчас тихонечко себе мечтаю на заднем сиденье машины. Алекс сильно прикусил мое плечо и уж чем-чем, а бредом в стельку пьяного это явно нельзя было назвать. Исполнение желаний?
  
   Кажется, я произнес последние слова вслух, потому что Грант оторвался от моего правого соска, который он до этого увлеченно посасывал, и спокойно согласился:
  
   - Очень может быть.
  
   А я опять на него смотрел и не знал, что ответить. К счастью, гляделки надолго не затянулись, и Алекс вернулся к вылизыванию и покусыванию моей груди. Рубашки на мне уже не было. А я даже не помнил, как ее с меня сняли. Сам Грант был еще полностью одет и даже застегнут на все пуговицы. Расценив это как собственное упущение, я начал активно его раздевать. Алекс только посмеивался, иногда помогая и направляя мои дрожащие пальцы. Когда я, стянув-таки с него рубашку, добрался до молнии его брюк, мной неожиданно овладела неуверенность. Я погладил отчетливую выпуклость и серьезно спросил, замершего в этот момент Алекса:
  
   - Можно?
  
   Кажется, он прекрасно понял мое состояние, потому что не менее серьезно ответил:
  
   - Можно. Тебе все можно.
  
   Когда я непослушными руками расстегивал молнию, то отчаянно надеялся, что руки у меня достаточно теплые и Алексу не будет неприятно. Но, добравшись до этой бархатной гладкости, я уже ни о чем не думал. Там, казалось бы, ничего нового, а дыхание аж перехватило. Слегка сдавив, я скорее почувствовал, чем услышал, как он тихо зашипел, а потом он толкнулся в мою руку, и как я тогда не кончил в тот момент, я просто не представляю.
  
   - Мы можем остановиться на этом. А можем пойти до конца. Ты как? - он поднял мой подбородок и заглянул мне в лицо.
  
   - Давай до конца, - я не отвел глаз, хотя очень хотелось, так мне было неловко и стыдно.
  
   - Ты ведь не против быть снизу? Если не хочешь, то я...
  
   - Я не против, - нет, честно, для тебя, все что угодно. Как там, миллион долларов, вторая почка, девственная задница...
  
   Алекс лизнул меня в нос и резко перевернул на живот, поставив на четвереньки. Потом начал шарить по карманам, пока не выудил небольшой тюбик и презервативы.
  
   - Это может пригодиться.
  
   Меня затрясло - я вдруг проникся всей важностью момента: сейчас меня будут лишать девственности так, как я себе даже и не представлял. Это точно со мной происходит? Когда у меня первый раз с девушкой было, я вообще не дергался, а тут стало как-то страшно и тоскливо, вдруг подумалось: а стоит ли? Внутри все сжалось.
  
   Но Грант, наконец-то, перестал возиться, вернулся ко мне, и под его ласками испарились последние сомнения. Он медленно целовал каждый мой позвонок, поглаживая бока и бедра, щекотал живот и изредка дотрагивался до моего истекающего смазкой члена. Я со всхлипом пытался толкнуться в его руку, меня даже пару раз судорожно подбрасывало от возбуждения, но Алекс упорно меня удерживал, отвлекая от пальца, который кружил возле моего входа.
  
   Как-то раз я сам попытался себя растянуть. Было больно и неприятно, поэтому я быстро забил на это дело, решив, что подобное не для меня. Сейчас тоже было больно, но было еще и горячо, и влажно, и нестерпимо от ласк, от поцелуев и касаний, которые не прекращались ни на секунду.
  
   - Потерпи, маленький, - голос Джейсона был хриплым и на полтона ниже, чем обычно. Только тогда я, наверное, и оценил, как сильно он меня хочет и как тяжело ему сдерживаться, поэтому, решив вдруг проявить благородство, сам насадился на его пальцы, помогая себя готовить.
  
   Боль была адская. Не закричать и не оттолкнуть уже три пальца, которые непонятно каким образом во мне умещались, мешала только настойчивая рука на моем уже заметно упавшем члене, да яростные поцелуи на шее и плечах.
  
   - Давай быстрее, - выдавил я сквозь зубы, не в силах терпеть эту пытку.
  
   - Уверен? - он залез языком мне в ухо, и я только беспомощно выгнулся и простонал:
  
   - Даааа....
  
   Пальцы исчезли, я этому искренне порадовался, и радовался ровно до тех пор, пока Алекс не начал вводит в меня свой член. Я завыл и задергался, пытаясь соскочить с этой жуткой штуки, которая буквально разрывала меня на части. Как это вообще может нравиться? Алексу пришлось серьезно постараться, чтобы удержать меня на месте. Он крепко обхватил меня руками, дотянулся до моего совсем уже не заинтересованного в происходящем члена и начал его уверенно поглаживать. Свой он из меня так и не вытащил, но и попыток двигаться дальше пока не предпринимал.
  
   - Тише, тише, сначала всегда больно, потом тебе понравиться, обещаю, только не зажимайся, - он шептал это и покусывал мочку моего уха, не прекращая двигать рукой под нами.
  
   Наконец, мне удалось слегка расслабиться, и я сам двинулся ему навстречу. Когда я уже решил, что сейчас умру от боли, стало немного легче.
  
   - Все, я уже весь в тебе, чувствуешь? - Алекс горячо зашептал мне в ухо, прежде чем двинутся назад. Я чувствовал. Каждый дюйм его горячей плоти во мне. Я сжал мышцы, и он вдруг охнул и вцепился в мои бедра.
  
   - Не делай так ...больше.... я не смогу...контролировать, - я снова сжал мышцы, при этом толкнувшись навстречу его движению. После этого Алекс как будто обезумел. Он врывался в меня со страшной силой, не сдерживаясь и не щадя, яростно кусая и сдавливая, все, до чего только мог дотянуться. Было адски больно, но я был как-то даже извращенно счастлив, потому, что это я, я заставлял его глухо стонать и шептать такие нелепые нежности, как "мой сладкий", "мой хороший", "мой маленький". Так что первые пару минут я довольствовался исключительно ощущением своей безграничной власти.
  
   До тех пор, пока Алекс не толкнулся в ту точку внутри, которая заставила меня вскрикнуть и еще сильнее вжаться в тело сверху. Найдя простату, он уже намеренно старался ее задевать при каждом толчке. Мои руки начали подкашиваться, так что Алексу приходилось держать меня на весу, не позволяя ткнуться носом в землю. Я забыл и про боль, и про какую-то там нелепую власть, крича и почти ослепнув, не в силах принять все ощущения сразу.
  
   Кажется, я еще успел пожалеть о том, что так и не поцеловал его ямочки на щеках.
  
   11.
  
   Я кончил первым, по крайней мере, так мне потом сказал Алекс, когда я наконец-то выплыл из нирваны, в которую погрузился, основательно заляпав спермой лежащую подо мной куртку.
  
   Куртка оказалась моей, так что Алекс лишь посмеивался, пока я, накинув только рубашку, застирывал белесые пятна в реке. В конце концов, я ее просто свернул и резво напялил на себя остальные шмотки. Вспоминать, когда я умудрился снять кроссовки вместе с носками, было откровенно лень. Даже двигаться не хотелось. Хотелось свернуться в руках Гранта и ни о чем не думать.
  
   - Готов?
  
   Я в последний раз полюбовался ночной рекой, и кивнул.
  
   - Тогда пошли.
  
   Мы молча двинулись к машине, где он сам сел за руль, а я попытался безболезненно пристроиться на соседнем сиденье. Размер у Алекса был немаленький, так что побаливало основательно.
  
   - Теперь куда? - я повернулся в его сторону.
  
   - Отвезу тебя домой.
  
   - Ты знаешь, где я живу?
  
   - Я о тебе все знаю, Уильям.
  
   Мне откровенно не понравилось то, как он это сказал. Переход от ласкового и заботливого тона к холодной отстраненности был настолько резок, что я только удивленно на него уставился, не зная, как объяснить эту перемену. Я не мог тогда себе этого объяснить, вроде, у меня проснулась интуиция, но мне вдруг стало так плохо, что захотелось блевануть и свалить из этой машины, как можно дальше от этого человека. Его следующие слова только укрепили это желание.
  
   - Ты ведь понимаешь, что если я кому-нибудь расскажу о нашем маленьком приключении, тебе не жить?
  
   Я замер.
  
   - Поэтому с этого дня ты выполняешь все мои требования. Не так, как раньше, а гораздо...самоотверженнее, что ли. - Он бросил равнодушный взгляд в мою сторону. - Скажу, убей, ты убьешь, скажу, укради, ты украдешь, и все в том же духе. Я ясно выражаю свою мысль?
  
   - Но ведь, - голос жутко охрип, - если ты расскажешь, все узнают, что ты тоже...
  
   - Бедный, бедный Уильям. Неужели ты так и не понял, что кому-то на этом свете можно все, а кто-то должен вечно прятаться? Так вот, мне можно все. Абсолютно. Догадываешься, кому здесь стоит прятаться? К тому же, сверху был я, а это многое меняет.
  
   Я невидяще уставился на дорогу.
  
   - За что ты со мной так?
  
   - А ни за что. Неужели у всего должна быть причина? - только за один этот легкомысленный тон я готов был его убить.
  
   - Не пытайся сбежать, не пытайся спрятаться, не пытайся просить о помощи полицию, - продолжал он поучать все тем же отстраненным голосом, - Тебе никто не поможет, тебя и твою семью везде достанут. Смирись и будь послушным мальчиком.
  
   Я сидел, вцепившись в еще влажную куртку и не отвечая, пока он не довез меня до самого дома. Когда я открыл дверцу, чтобы выбраться, наконец, из этой машины, Грант схватил меня за руку.
  
   - К бару можешь сегодня не приходить.
  
   Он меня отпустил, и я, не двигаясь, стоял и смотрел, как его машина скрывается за поворотом. Не знаю, сколько я там простоял, только к дому я двинулся основательно замерзнув, когда небо уже начало светлеть. Кое-как, морщась и сжимая зубы от боли, я влез в окно. В комнате я разделся, зачем-то аккуратно сложил грязные вещи и отправился в ванную. Сегодня была суббота, так что родители должны были спать до полудня, и мне никто бы не помешал смывать с себя сегодняшнюю ночь.
  
   Намыливаясь уже раз в пятый, я вдруг понял, что ни капельки не мучаюсь похмельем. Секс открыл себя с новой стороны? А еще я не проронил ни слезинки. Моя жизнь превращалась в кошмар наяву, а я даже не мог ее оплакать. Вот ведь ирония. А под Грантом рыдал и скулил как миленький. В груди сдавило, а в глазах потемнело при воспоминании о том, как меня сегодня скинули с небес на землю. Скинули и поломали. И еще потоптались для верности.
   Он ведь меня даже не изнасиловал. Я сам, как говориться, жаждал прикосновений. Тупой, тупой педик. Я пару раз больно стукнулся головой о кафельную стену. Образ сломанных ребер и голубой краски был сейчас ярок как никогда. Алекс мог сделать со мной все, что угодно. Одного только его слова, что он меня отымел и мне это понравилось, будет достаточно, чтобы навсегда разрушить мою еще даже не успевшую толком начаться жизнь.
  
   Я сидел в ванне и упивался собственной беспомощностью и неспособностью найти выход из этого кошмара. А слез все не было.
  
   Рассеянно скользя взглядом по ванной комнате, я внимательно присмотрелся к острой отцовской бритве. Отец не признавал широко рекламируемые безопасные лезвия и брился по-старинке, каждое утро рискуя отхватить себе немалую часть лица, а то и перерезать горло. Перерезать горло.
  
   Я медленно потянулся за бритвой, покачал ее в руке, будто прикидывая вес, и осторожно, почти нежно провел острием по нежной коже на предплечье. Надо же, а был уверен, что никогда не причиню себе боль по собственной инициативе. Воистину, сегодня день открытий, и я надавил сильнее, распарывая кожу и глядя, как карминные струи окрашивают воду вокруг меня.
  
   Мне вдруг стало удивительно спокойно. По крайней мере, хоть какой-то выход найден. Если станет совсем невыносимо, я выберу именно его. Всегда есть выбор, не так ли? Лучше я сам все закончу, чем позволю им себя растоптать. Кто такие "они", и что конкретно я подразумевал под "совсем невыносимо", я и сам не знал. Но был абсолютно уверен, что время еще не пришло. Не сейчас. Пока нет.
  
   12.
  
   Поразительно, как одна ночь может изменить человека. На меня из зеркала недоверчиво пялился абсолютный незнакомец с обкусанными губами и лихорадочно горящими глазами. Алекс постарался на славу: на мне живого места не было из-за синяков и засосов. Н-да, о футболках с короткими рукавами можно забыть всерьез и надолго.
  
   Я осторожно потрогал свой анус. Еще болело, но уже не так сильно. Гораздо больше тревог вызывали синяки на бедрах. Только идиот не догадался бы, что это следы от пальцев. Представляете, какой я фурор произведу в общей раздевалке? Ну, и я тоже представлял. Никаких откровений Гранта не понадобиться.
  
   А еще меня беспокоило вопрос: зачем он все-таки со мной переспал? Явно не от неожиданно проснувшейся страсти к моему прекрасному телу. Я скривился. Чтобы сделать меня послушным, ему достаточно было просто хорошенько мне врезать, пригрозить моим родителям, и я бы точно не отказал. Такой человек, как Грант, должен был это понимать.
  
   От всех этих размышлений голова начала раскалываться, к тому же, я третьи сутки почти не спал. Порез на предплечье неприятно саднил.
  
   Задачей номер один было не попасться на глаза родителям, иначе мои фиолетовые синяки под глазами и общий потрепанный вид довел бы мать до инфаркта. Главное, не дать им вызвать врача. Я был уверен, что стоит ему на меня просто посмотреть, как он сразу все про меня поймет. Я вообще к врачам и к медицине в целом относился с полумистическим восторгом. Мне казалось, врачи знают все. Значит, нужно было сделать так, чтобы обо мне они знали как можно меньше.
  
   Укутавшись в халат и напялив на голову полотенце, я проскользнул в свою комнату. К счастью, ни мать, ни отец еще не проснулись, так что нежеланных встреч не произошло.
  
   Я надел самую закрытую пижаму, которую только нашел, и лег в постель, укутавшись по самые уши. Несмотря на обжигающе горячую ванну, я так и не смог согреться. Даже сейчас в достаточно теплой комнате мне было так холодно, что я дышал на руки и тер уши. Заснуть я никак не мог, но очень надеялся, что перестал быть похожим на по чистой случайности ожившего зомби. Сложив ледяные ладони между колен и накрывшись с головой одеялом, я, наконец, задремал.
  
   Я даже сначала не понял, что все-таки проспал около четырех часов. Мне показалось, что разбудили меня сразу через секунду после того, как я закрыл глаза. Мама стучала в дверь и требовала, чтобы я вылез из постели и позавтракал. При мысли о еде мои внутренности скрутило, но встать было необходимо, чтобы не возбуждать ненужных подозрений.
  
   Я слез с кровати и, пошатываясь, подошел к зеркалу. Н-да, утешало только то, что в ванной я выглядел еще хуже.
  
   Теплые штаны, водолазка с горлом и длинными рукавами пришлись как нельзя кстати: кажется, я вчера еще и простудился. Как романтично, правда? Может, я и что-нибудь венерическое подцепил ненароком? Почему-то такая возможность меня не взволновала. Ну, подцепил, ну, и дальше что?
  
   Вот то, что меня сейчас трясло, а под глазами расцветали круги уже нежно-синего цвета - это было уже серьезно.
  
   Когда я спустился вниз, мама посмотрела на меня так, как будто прикидывала, вызывать катафалк сейчас, или все же подождать - может, оно хоть пару часиков еще протянет, а? Обошлись без катафалков: меня напичкали народными средствами, добавив сверху антибиотиков для верности, и отправили спать в свою комнату. Чем я, собственно, и занимался до самого вечера.
  
   Ударная доза лекарств помогла, так что к вечеру я проснулся, ощущая себя почти человеком. На часах было 8. Вот так вот бездарно я провел субботу. Я уставился в потолок. К счастью, идти сегодня никуда не надо. Честно, Гранта и лесопилки я бы сегодня просто не выдержал. Интересно, что же все-таки в этих ящиках? Как узнать и использовать это знание в свою пользу? Кто такой Мэнкс? Можно было бы остановиться по дороге и попытаться вскрыть один из ящиков. Но мне казалось, что они не настолько мне доверяли, чтобы не предпринять какие-то шаги против излишне любопытного посыльного.
  
   Расхожее выражение о том, что "меньше знаешь - крепче спишь" мне всегда казалось необычайно правильным, но просто так смириться и подчиниться? Я просто не мог этого сделать. Зря он меня все-таки трахнул. Если бы не это, я бы не был сейчас настолько задет и обижен. Я бы молча выполнял, что скажут, и молился о том, чтобы никому не попасться.
  
   А так, это стало слишком уж личным.
  
   Что я мог против организованной банды? Ничего. Но ведь я был им для чего-то нужен, ведь так? А вот он мне были совершенно не нужны. Так что в большей зависимости находились они, а не я. Ну, да, конечно, и тебя и твою семью они убить не смогут, искренне в тебе нуждаясь. Более бессвязные мысли меня еще не посещали. Тупиковая ветвь рассуждений, мать ее.
  
   Наверное, самым правильным сейчас будет наблюдать и выжидать, а там уже действовать по обстоятельствам. Я не покорился, я, кхм, затаился. Посмотрим, для чего Грант так закрутил гайки. Действительно ли он потребует, чтобы я кого-нибудь убил?
  
   Я не был уверен, что смогу это сделать. Вот самого Гранта - пожалуйста. В этом я даже не сомневался. Но вряд ли он попросит меня помочь ему в собственном суициде. А жаль, жаль.
  
   Представляя, как перерезаю ему глотку той самой отцовской бритвой, я и заснул. Кажется, я счастливо улыбался.
  
   13.
  
   В воскресенье я проснулся отдохнувшим и голодным. Синяки на теле меняли цвета от черного до грязно-синего, но уже почти не болели. Сидел я тоже вполне нормально. Лицо уже не было похоже на маску покойника, так что я решил, что жизнь определенно налаживалась.
  
   Я был в этом искренне уверен, до тех самых пор, пока не позвонили в дверь, и мама не принесла записку, которую мне, по ее словам, передал какой-то ребенок. Я уже получал похожий листок бумаги. Я кивнул и непослушными руками запихнул его в карман. Мама заинтересованно поглядывала в мою сторону, но, хвала небесам, ничего не спрашивала. Аппетит пропал начисто.
  
   Извинившись, я поднялся к себе в комнату, чтобы прочитать написанные округлым почерком слова: "То же время, то же место". Ну, что ж. Довольно лаконично, без изысков. Я минут десять тупо пялился на эту записку.
  
   Неужели я всерьез надеялся, что меня хоть ненадолго оставят в покое? Все, каникулы окончены. От нервов опять заболел живот и заледенели руки. Я был почему-то абсолютно уверен, что сегодняшнюю ночь я запомню надолго. Если переживу.
  
   Лестницу осталась у окна, так что, убедив родителей в том, что мне значительно лучше и внезапная смерть во сне мне не грозит, я в очередной раз отправился к бару.
  
   Когда я пришел, машину уже нагрузили, а Грант о чем-то тихо переговаривался с неизменными двумя. При виде него меня охватили, мягко говоря, противоречивые чувства: и злость, и неловкость, и обида, и тут еще пониже живота как будто жаром опалило. Если бы я мог, я бы развернулся и убежал так далеко, чтобы только не помнить, что когда он меня целовал, взгляд у него тоже был таким внимательно-задумчивым, вот как сейчас. Я чувствовал, как краска заливает лицо.
  
   - А, Уильям, вот и ты, - меня, наконец, заметили, и Грант как ни в чем не бывало направился в мою сторону. - Готов?
  
   Я, не глядя, кивнул.
  
   - Тогда прошу в машину, - он изобразил приглашающий жест рукой. - Кстати, Уильям, если тебя сегодня тормознут, ну, как в первый раз, остановись, но помни: ты ничего не знаешь. Понятно?
  
   - Я и так ничего не знаю, - я, наконец, на него посмотрел, почувствовал, как краснею еще больше, и резко нажал на газ. Всю дорогу я размышлял, зачем тем парням могло понадобиться меня останавливать: мы же с ними все, вроде как, выяснили. Тем не менее, когда на полпути к лесопилке мне махнули рукой два парня, я послушно остановился, мимолетно поинтересовавшись: они что, в одиночку ходить бояться? О чем уже через секунду пожалел.
  
   - Давай, гнида, вылезай, - с этими словами меня, угрожая пистолетом, буквально выволокли из машины на асфальт и поставили на колени. Откуда-то появилась еще пара типов с оружием, который вскрыли багажник и начали выбрасывать и вскрывать ящики.
  
   Если я был просто удивлен, то они - явно разочарованы: мой таинственный груз оказался набит соломой и каким-то хламом. Один из них с силой пнул пару ящиков, машину и угрожающе направился ко мне, как я подумал, тоже пинать. Вместо этого он довольно болезненно вздернул меня на ноги и, приставив к виску пистолет, начал спрашивать:
  
   - Ты работаешь на Пэдди?
  
   - Н-нет.
  
   - На кого ты работаешь?
  
   - Н-ни на кого, - от страха у меня подкашивались ноги. Если бы этот тип меня не удерживал, я бы точно свалился снулой тушкой к его ногам.
  
   - Куда делся груз?
  
   - Я не знаю! - меня начало колотить.
  
   - Кто приказал тебе сюда приехать?
  
   - Я его не знаю! Какой-то парень. Попросил помочь, - я молился всем богам, чтобы мне поверили и не пристрелили прямо на месте.
  
   - Как он выглядел?
  
   - Такой, с меня ростом, светлые волосы, коричневая куртка, - я беспомощно пожал плечами, не зная, что мне можно говорить, а чего - нет.
  
   - И часто ты помогаешь незнакомцам? - он уже практически шипел мне в лицо.
  
   - Я ничего не знаю! Отпустите меня! Пожалуйста! - я чувствовал, как по лицу стекают слезы, но мне было уже наплевать.
  
   Он с явным отвращением отбросил меня от себя так, что я на пузе с метр проехался по асфальту.
   - Машину мы забираем. Как компенсацию, - сказал он, а потом подошел ближе и пару раз врезал мне в живот ногой.
  
   И я так и остался на дороге, скрюченный от боли, в окружении груды выпотрошенных ящиков. Кое-как поднявшись, я поковылял обратно к городу. Это были самые долгие три часа в моей жизни. Машин вокруг не было, фонарей тоже, так что я брел почти наугад. Болело все нещадно. Я решил, что как-то многовато мне достается за последние дни. А завтра еще и понедельник. Я мысленно застонал: отлежаться не получиться. Родители не должны ни о чем догадаться. К счастью, по лицу мне не заехали, так что побои можно было скрыть.
  
   Уже на рассвете я добрался до дома, мне даже в голову не пришло свернуть в сторону бара. Почему-то я был уверен, что все было подстроено, и что Грант был прекрасно осведомлен о том, что случилось.
  
   Чуть не скончавшись от боли, я-таки забрался в дом. Подумал о том, что надо бы притащить сюда аптечку из ванной. Даже не раздевшись, я рухнул на кровать, в очередной раз поморщившись от боли, и вырубился.
  
   14.
  
   Когда непозволительно рано зазвонил будильник, я чуть не расплакался: спать хотелось безумно, под ребрами ныло и покалывало. Родители вставали позже, так что, захватив с собой форму, я беспрепятственно добрался до ванной. Там я разделся, посмотрел в зеркало и охренел: на животе у меня красовались два таких жутких кровоподтека, что на них даже смотреть было больно, не то что трогать.
  
   Шипя и матерясь сквозь зубы, я залез под душ и, стараясь до него не дотрагиваться, помылся. Кое-как привел себя в порядок, почти проснулся, натянул форму, убедился, что засосов на шее не видно, и вышел встречать новый день.
  
   Мама опять забеспокоилась и заставила меня проглотить кучу лекарств. Съесть я ничего не смог, меня тошнило, даже наклоняться было больно. Кое-как проглотив стакан молока, я отправился в школу. На воздухе мне стало немного полегче, но двигался я медленно, потому что каждое движение отзывалось резкой болью внутри. Поэтому, когда Стен меня нагнал и, по своей привычке, приветственно врезал по спине, я едва сдержался от того, чтобы не заорать от боли.
  
   - Че это с тобой? Ты на привидение похож, - Стен с беспокойством меня оглядывал. Что ж, охотно верю.
  
   - Просто приболел.
   - А за живот чего держишься? Или ты поносом приболел? - он заржал.
  
   Я только тяжело на него посмотрел и потащился дальше, слушая как Стен распинается про какую-то цыпочку, которую вчера подцепил. Цыпочку. Орнитолог хренов.
  
   Весь последующий день я посвяти тому, что пытался не сворачиваться клубочком и не скулить от боли. Мне уже становилось страшно: а вдруг он мне там повредил что-нибудь жизненно важное, и я сейчас умираю? Меня бросало то в жар, то в холод. Становилось тоскливо и жалко себя, все еще такого молодого.
  
   После четвертого урока я не выдержал и сбежал. Я плелся по коридору и размышлял, а не заглянуть ли мне к школьной медсестре? И тут меня схватили за руку и резко дернули в кладовку, мимо которой я в тот момент проходил. Внутри я зашипел от боли и с ненавистью уставился на Гранта.
  
   - Ты охренел? Поосторожнее нельзя?
  
   Секунды три он смотрел на меня, потом встал на колени, отодрал мои руки о живота и поднял рубашку. Света было мало, поэтому он чуть не носом в меня ткнулся, рассматривая мои боевые раны. Слегка надавив, отчего я вздрогнул и отдернулся, Грант поднялся и равнодушно сказал:
  
   - Жить будешь.
  
   Теперь мы смотрели друг другу в глаза.
  
   - Да пошел ты, - бросил я устало и повернулся к выходу, осторожно заправляя рубашку. А Грант вдруг сделал шаг вперед и крепко меня обнял, уткнувшись лбом мне в плечо. Я замер, не зная, что и думать. Кажется, я даже дышать перестал. Мы так минуты три простояли, потом он, все так же не произнеся ни слова, меня отпустил. Я, не оборачиваясь, вышел.
  
   Я даже не задумался, на фига ему надо было меня обнимать. А вот что он забыл в школьной кладовке?
  
   Записок мне не передавали, под иву не звали, так что я спокойно потопал домой. Но только я завернул за угол, как наткнулся на Гранта. Он стоял возле стены и курил. Увидев меня, он подошел и голосом, не терпящим возражений, заявил:
  
   - Я тебя провожу.
  
   - Я тебе не девушка, чтобы меня до дома доводить, - процедил я, впрочем, без особого чувства: этот день меня основательно вымотал.
  
   - Не спорь, - он взял меня за локоть и потянул за собой. Я не стал сопротивляться. Только минут через пять до меня дошло:
  
   - Эй, мне в другую сторону.
  
   Он с неудовольствием на меня посмотрел:
  
   - Я знаю.
  
   Я начал вырываться. Нашу прошлую совместную прогулку я помнил даже лучше, чем мне хотелось, особенно ее блестящее завершение. А после того, как он обнимал меня в кладовке, я вообще чувствовал себя сбитым с толку. В ответ на все мой усилия он только резко меня встряхнул, отчего под ребрами снова заныло, и тихо спросил:
  
   - Ты же не хочешь, чтобы я сделал тебе больно?
  
   Чего-чего, а этого мне и без него хватало. Так что я затих и послушно последовал за ним. Руки он моей так и не выпустил. Еще через пару минут мы дошли до какого-то дома, в который он меня и потащил. Мы зашли внутрь, и он потянул меня в сторону кухни. Там усадил на стул и спросил:
  
   - Ты лед прикладывал?
  
   - Нет, - "а тебе-то какое до этого дело" повисло в воздухе.
  
   - Расстегни рубашку, - он отошел к холодильнику и вытащил пакет, развернулся ко мне и вопросительно приподнял брови. - Ну?
  
   Расстегивать рубашку я не стал, только вытащил ее из брюк и натянул повыше. Грант, как и в кладовке, встал на колени и прислонил ледяной пакет к моему животу. Стало холодно, и внутри все сразу занемело.
  
   - Подержи пока, - он положил мою ладонь на пакет, поднялся и начал доставать что-то из холодильника, что-то делать.
  
   Я даже не смотрел в его сторону. Мне впервые было хорошо. Лед в пакете не таял, избавляя меня от жара и боли внутри.
  
   - Все, хватит, а то простудишься, - он отобрал лед и запихнул его обратно в морозилку. - Пей. - Перед носом у меня появился высокий стакан с чем-то бело-желто-розовым. Я с сомнением посмотрел на серьезного Гранта.
   - Если хочешь меня отравить, зачем было давать мне лед? - но стакан все же взял.
  
   Грант улыбнулся, но ямочек на щеках видно не было.
  
   - Пей, полегчает, обещаю.
  
   Я дернул головой, выражая свое отношение к таким вот обещаниям, но послушно выпил. Что входило в состав этого, э-э, питья, я так и не понял. Но действительно полегчало. Было не особо противно, так что я все допил и поставил стакан на стол. Грант стоял рядом и молчал. Я смотрел в сторону и тоже молчал.
  
   - Больше ничего не болит?
  
   - А ты у нас теперь что, еще и первая помощь избитым подросткам? - Я поморщился и поднялся, чтобы уходить.
  
   - Если они избиты из-за меня, то да, - тихо сказал Грант. Я ничего не ответил, отвернулся, а он, как и пару часов назад, обнял меня сзади. Только теперь он не просто стоял, а осторожно целовал меня в шею, терся носом о плечо и явно не собирался отпускать.
  
   Хотел ли я, чтобы он до меня дотрагивался? Да я мечтал об этом! Уже от этой незамысловатой ласки я готов был выпрыгнуть из собственных штанов. Закусив губу, чтобы не застонать, когда он начал мою шею еще и покусывать, я выдохнул:
  
   - Чего тебе от меня надо?
  
   Он прижался еще сильнее, так что я задницей почувствовал его возбуждение.
  
   - А ты как думаешь?
  
   - Потом опять будешь шантажировать?
  
   Он остановился, опустил руки, но не отошел.
  
   - Я...тогда я, наверное, просто испугался.
  
   - Чего? - я тоже не отходил.
  
   - Много чего. - Он помолчал. - А потом нашли сгоревшую машину, и я не знал, что с тобой, и... - он снова меня обнял. - Я не хотел, чтобы все так нелепо вышло.
   Я хотел его. Хотел так, что зубы сводило. Почувствовать его на мне, во мне, повсюду. Я вздрогнул в его руках. Но еще я знал, что, если я сейчас не уйду, то не уйду уже никогда. Никогда не смогу вернуться к нормальной жизни: без ночных поездок, сгоревших машин и прочих радостей, которые сулил мне Грант. У нас нет будущего. А потом будет просто еще тяжелее.
  
   - Я тоже не хотел. И сейчас не хочу. Алекс, если тебе на меня не наплевать, если тебе не все равно, что со мной случиться, отпусти меня. Совсем. - Я вспомнил отцовскую бритву. - Долго я так не выдержу. Отпусти.
  
   Пару секунд он не двигался и не отвечал, потом выпустил меня из объятий и отошел. Молчание.
  
   - Знаешь, я сам себе поражаюсь, но...мне не все равно. Если не хочешь, уходи. Тебя никто больше не тронет. В том числе и я сам.
  
   - Спасибо, - я почти прошептал, но он, кажется, услышал. Первые три шага к двери были самыми трудными. Когда я выходил и, не удержавшись, оглянулся, Алекс стоял ко мне спиной, низко склонив голову и обхватив себя руками.
  
   Я аккуратно закрыл за собой дверь.
  
  
   10 лет спустя. Нью-Йорк
  
  
   1.
  
   - Алекс! Грант! Мать твою, просыпайся! - я с трудом разлепил глаза. Шеф вопил, как резаный. - Какого хрена ты дрыхнешь на рабочем месте? Рапорт о китайцах готов?
  
   - Э, - я взъерошил волосы и попытался понять, на каком я свете.
  
   - Понятно, - если капитан Стром сейчас в меня не плюнул, то исключительно благодаря своему хорошему воспитанию. - Через час. Рапорт. У меня на столе. - Все еще негодуя, он скрылся в кабинете.
  
   Я потянулся, улыбнулся Мэгги и отправился за кофе. Без него я бы сейчас и двух слов не связал. А Стром от нас требовал чуть ли не литературных шедевров. Накачавшись тремя чашками кофе, я вернулся за свой стол. Почему на нем вечно скапливалось такое огромное количество мусора непонятного происхождения, для меня, детектива полиции Западного округа Нью-Йорка, оставалось тайной за семью печатями. Кое что скинув на пол, кое-что распихав по ящикам, я откопал чистый листок бумаги и взялся за ручку, честно собираясь описать вчерашнее задержание. Думалось, как всегда, о чем угодно, кроме дела.
  
   Я вздохнул. Если бы мне тогда, десять лет назад рассказали, что на службе в полиции я 90 % своего рабочего времени буду протирать стул, кропая никому ненужную макулатуру (которую наш шеф гордо именовал словом "рапорт"), я бы задумался о другом способе побега.
  
   Выбор, правда, был небольшим: для повязанного в криминальных кругах подростка, который даже не удосужился окончить школу, альтернатив было маловато. Но когда Пэдди и Мэнкс устроили в Ривердейле настоящую бойню, пытаясь отобрать друг у друга сферы влияния, мысль о полицейской академии в Нью-Йорке, в котором у меня проживала тетушка-паралитичка, показалась на удивление здравой. Разумеется, ни с кем не попрощавшись, я сорвался сюда со спортивной сумкой на плече, чтобы начать новую жизнь. Почему именно полиция? А тогда сюда принимали кого попало, не задавая лишних вопросов.
  
   Мой криминальный опыт даже в чем-то пригодился: во всяком случае, я точно представлял, с чем имею дело. Мое прошлое осталось севернее, и я надеялся, что так оно будет.
  
   Я опять вздохнул и с тоской посмотрел на лежащий передо мной девственно чистый лист бумаги. Обычно рапорт писал мой напарник Джейкоб, но он уже вторую неделю наслаждался заслуженным отпуском, и понятия не имел о вчерашнем задержании.
  
   Я откинулся на стуле и поймал на себе взгляд Мэгги. Секретарша вздыхала по мне шефа уже второй год. Она была чрезвычайно милой девушкой, достойной самого лучшего. Голубой детектив Грант к этому лучшему определенно не относился. В Нью-Йорке к нестандартной ориентации относились гораздо проще, чем на моей патриархальной родине, но все равно не распространялся о своих предпочтениях: мне только косых взглядов коллег для полного счастья не хватало. Поэтому Мэгги я отшивал категорично, но по возможности, нежно. На мою беду, деваха оказалась чрезвычайно упертой в своих симпатиях. Так что мои надежды на то, что однажды она проснется и поймет, что со мной ей ничего не светит, потихоньку таяли. Здесь нужны были кардинальные меры.
  
   В очередной раз вздохнув, я принялся за чертов рапорт, в тот момент даже не подозревая, какой сюрприз готовит мне судьба.
  
   Разделавшись с писаниной, я отправился к Строму, чтобы собственноручно вручить ему сие творение. Шеф неодобрительно оглядел сначала мой несчастный листок бумаги, затем меня самого:
   - Грант, ты похож на пугало! Изволь привести себя в порядок. - Он подвинул мне папку. - А потом поедешь на место преступления, какого-то парня прирезали в собственной квартире, выяснишь, в чем там дело.
  
   Я кисло посмотрел на папку. Только с китайцами разделался, а тут опять...
  
   - Чего стоишь? Преступность ждать не будет! - рявкнул Стром и выставил меня из кабинета.
  
   Я сначала заехал домой и уже там, поглощая поздний завтрак, открыл папку. С фотографии на меня смотрел ничем не примечательный парень с внешностью типичного тихони. Ему было всего 23 года, и лежал сейчас бедолага в морге с шестью ножевыми ранениями в области живота. Тело обнаружил его приятель и сосед Уильм Харрисон. Я еще раз перечитал это имя. Потом еще раз. Потом отправился делать себе кофе.
  
   Уже размешивая в кофе сливки и сахар, я, перечитав информацию, практически уверился, что это был тот самый Уильям. Год рождения совпадал, в папке говорилось, что он занимался декорированием и жил в Нью-Йорке около года. Ну, надо же.
  
   Уильям попался мне на глаза как раз тогда, когда мы искали подсадную утку, чтобы скормить ее Мэнксу. Паренек был нервным, но послушным. А потом я его трахнул, и сам же испугался того, что натворил. Наговорил ему черт знает, что. А потом нашли сгоревшую машину, на которой он ехал, и я очень вовремя вспомнил, что все парни у Мэнкса были сплошь больные на голову. Я себе в ту ночь места не находил. Мне этот тоненький смуглый пацаненок тогда сильно в душу запал. Потому я его и отпустил, когда он меня об этом попросил. Хотя очень хотелось себе оставить, вместе с этими его слезами, с черными глазищами в пол-лица и неуверенной улыбкой. Да и секс с ним даже несколько лет спустя был моим самым сладким эротическим воспоминанием. Горячий, отзывчивый, нежный. По крайней мере, таким я его помнил. Интересно, какой он сейчас?
  
   Уже сидя в машине, я взмолился, чтобы он набрал сотню фунтов и был покрыт ранней лысиной, иначе Алексу Гранту будет очень, очень сложно держать себя в руках.
  
   2.
  
   Осмотрев место преступления и не обнаружив ничего занимательнее лужи засохшей крови в прихожей, я направился к соседней двери. Позвонил и стал терпеливо дожидаться, пока мне откроют. Дверь распахнулась, и на пороге застыл повзрослевший, но все такой же симпатичный вариант Уильяма Харрисона.
  
   Что принято говорить в случаях, я не знал. Поэтому предоставил свободу действий хозяину квартиры. То, что он меня узнал, сомнению не подлежало.
  
   - Да? - голос стал ниже и сейчас изображал нейтральную заинтересованность.
  
   - Детектив полиции Алекс Грант, я могу задать вам пару вопросов, Уильям? - он и тогда неплохо владел лицом, только однажды сорвавшись в слезы от нервного перенапряжения. Сейчас скрывать свои эмоции он научился еще лучше, поэтому я удостоился вежливого кивка и меня провели внутрь.
  
   Я оглянулся и понял, что планировкой Уильям занимался сам. Немаленькая квартира из трех комнат превратилась в огромную студию с несколькими ярусами. Мебель была довольно демократичная, но не авангардная.
  
   - Выпьете что-нибудь, детектив? - он кивнул в сторону бара.
  
   - Благодарю, я на службе, - я послал ему улыбку, от которой Мэгги заходилась в экстазе. Уилл, впрочем, не казался впечатленным. Он махнул рукой в сторону дивана, а сам устроился в кресле напротив. Я не мог удержаться и смотрел на него во все глаза. Десять лет его, разумеется, изменили, но кожа на лице казалась такой же нежной, как и тогда, глаза все еще занимали пол-лица, и он все также с головы до пят закутывался в одежду. Мне всегда казалось, что он постоянно мерзнет, на моей памяти жарко ему было только однажды: когда я вбивал свой член ему в задницу.
  
   - Итак? - он нарушил затянувшееся молчание.
  
   Я очнулся от грез и вытащил блокнот.
  
   - Как долго вы проживаете в этом доме?
  
   - Полгода.
  
   - Какие отношения вас связывали с покойным?
  
   - Мы дружили, - он так знакомо пожал плечами.
  
   - Когда и при каких обстоятельствах вы обнаружили тело?
  
   - Вчера около восьми вечера. Я обещал отдать ему диски, позвонил, но никто не ответил. Дверь оказалась открыта, я вошел, а там... - Он поежился.
  
   - И вы сразу же позвонили в полицию?
  
   - Ну, я позвонил в 911, а они уже там разобрались, кого присылать.
  
   - У Дэвида Вэйна были враги?
  
   - Насколько мне известно, нет. Но мы общались всего пару месяцев и то, не скажу, что слишком тесно. Просто добрососедские отношения, - он неопределенно махнул рукой.
  
   - По утверждению судмедэкспертов смерть наступила вчера в три часа пополудни. Где вы находились в это время?
  
   - В офисе. У нас новый заказ, так что я задержался до семи. Обычно я прихожу гораздо раньше, - объяснил он, - я переоделся и вспомнил про диски. Ну, и пошел к Дэйву.
  
   Понятно. Пока никаких зацепок. Так что можно слегка и отвлечься.
  
   - Почему Нью-Йорк, Уилл?
  
   Он провел рукой по губам.
  
   - А почему нет? Тут можно неплохо устроиться. Работы всегда хватает. Правда, никогда не думал, что придется увидеть здесь старого знакомого, да еще и при таких...обстоятельствах.
  
   - Да уж, - я кивнул и усмехнулся. - А мир все-таки тесен, что бы там ни говорили. И как там поживает наш тихий городок?
  
   Уилл пожал плечами и спокойно ответил:
  
   - Без изменений. Если хочешь расспросить о своих друзьях, то извини, ничем не могу помочь. Я их делами как-то не интересовался.
  
   - И правильно делал, - я ими тоже совершенно не интересовался. Уходить не хотелось, но спрашивать о здоровье его семьи было бы уже откровенным маразмом. Он же к моей персоне интереса не проявлял.
  
   Я поднялся:
  
   - Ну, что ж. Спасибо за помощь. Я просил бы тебя не покидать город до конца следствия. Вот моя визитка, если что-нибудь вспомнишь, свяжись со мной. - Я оставил прямоугольник бумаги на журнальном столике.
  
   Уилл кивнул и поднялся, чтобы меня проводить. Уже стоя в прихожей, он нерешительно произнес:
  
   - Грант, а его семье уже позвонили? Есть кому позаботиться о похоронах и вообще? - Он поднял на меня глаза. Оказалось, что я был на полголовы его выше.
  
   - Да, не волнуйся, - забавный он все-таки. Я протянул руку для прощания, и он, замешкавшись на какую-то долю секунды, ответил крепким рукопожатием.
  
   - Удачи в расследовании, Грант.
  
   Я кивнул и вышел. Постоял пару минут у закрытой двери и понял, что у меня появились проблемы: я, мать твою, влюбился. Безумно. В человека, который меня, если и не ненавидит, то уж нежных чувств в мой адрес определенно не испытывает.
  
   Подивившись выверту проказницы-судьбы, я отправился опрашивать остальных соседей на предмет: не видели ли, не слышали ли, не подозреваете ли кого?
  
   3.
  
   Обойдя все квартиры в доме, я составил себе довольно определенное мнение об убитом. Парень и впрямь был тихоней: приехал из глубинки, учился в колледже на историка, в этом доме жил уже четвертый год, с соседями не конфликтовал, был вежливым и улыбчивым мальчиком, поздно не возвращался, подозрительных знакомств не водил. Правда, одна старая карга, живущая на первом этаже, поджав губы, посетовала, что с девушкой бедному мальчику не повезло: как его угораздило "влюбиться в эту вульгарную девицу", она просто не понимала. Как девицу звали и где она жила, словоохотливая соседка не знала. Поэтому я вернулся в опечатанную квартиру, всего на мгновение задержавшись перед дверью Уилла, и, порыскав в блокноте возле телефона, нашел запись о "любимой Хелен", в которой значился ее адрес и телефон.
  
   Набрав указанный номер несколько раз и сполна насладившись гудками в трубке, я направился в Квинс, к "любимой Хелен".
  
   Глядя на то, что мне открыло дверь, я заново постигал истину о том, что противоположности притягиваются. И по рассказам жильцов, и по обстановке квартиры я сделал вывод о том, что Дэвид был скромным и тихим парнем, любящим уединение и хорошую книгу в качестве собеседника. Как сюда вписывалась вульгарная деваха в наполовину расстегнутой блузке и в юбке шириной с мою ладонь, понять было затруднительно. Судя по потекшей туши и помятому горем лицу, печальную новость ей уже сообщили. Чему я был безумно рад: не люблю приносить плохие вести.
  
   - Хелен Макфи? - я дождался судорожного кивка. - Меня зовут Алекс Грант, я расследую дело об убийстве Дэвида Вэйна. Вы согласитесь ответить на парочку вопросов?
  
   Хелен шире раскрыла дверь и кивнула. Я зашел в на редкость захламленную гостиную, по сравнением с которой мой вечно покрытый всякой дрянью стол показался оазисом чистоты и порядка. От обилия розового у меня зарябило в глазах. Усевшись на предложенный стул и подождав, пока хозяйка, подхватив коробку с носовыми платками, усядется напротив, я приступил к допросу.
  
   - Как долго вы были знакомы с Дэвидом?
  
   - Неделю назад у нас была годовщина. Пять месяцев, - судорожный всхлип.
  
   - Скажите, у вас нет предположений о том, кто мог совершить преступление?
  
   - Дэйв был такой душкой. Его все любили, - еще один всхлип. - Не понимаю, как такое могло с ним случиться.
  
   - Вы не знаете, у него были враги, недоброжелатели?
  
   - Не, что вы! Он был ангелом. Мне с ним так повезло, - еще одна порция слез. Теперь стекала не только тушь, но и, кажется, тональный крем.
  
   - Но все же? - продолжал настаивать я. Не мог же просто какой-то незнакомец позвонить в первую попавшуюся дверь и, ничего при этом из квартиры не забрав, жестоко прирезать открывшего дверь хозяина.
  
   Обесцвеченная блондинка замялась.
  
   - Ну, разве что Бен, мой бывший парень. Он не мог мне простить, что я бросила его ради Дэйва. Но как он не мог понять? Мне уже 27! А годы идут! А Бен никогда бы на мне не женился. - Да уж, а тихоня Дэйв, скорее всего, такую глупость совершил бы.
   - Назовите его полное имя. И у вас есть его адрес, телефон?
  
   Сидя в машине и пытаясь проморгаться после обилия розового, я позвонил в управление и запросил информацию на Бенджамина Гроу. Пока я раздумывал над следующим шагом, у меня зазвонил телефон.
  
   - Грант? Это Уильям Харрисон.
  
   - Да, я слушаю.
  
   - Я тут подумал насчет врагов, в общем, я не уверен, но, когда я только переехал, точнее, уже через месяц, к Дэйву приходил какой-то парень. Я тогда мимо проходил и они стояли на площадке, и этот человек кричал на Дэйва и, кажется, требовал оставить в покое его подружку. Я не вслушивался, но беседа шла на очень повышенных тонах. Кажется, он ему даже угрожал. Это может пригодиться?
  
   - Несомненно, - заверил я его. - Ты смог бы опознать этого человека?
  
   - Да, думаю да.
  
   - Ты не будешь против, если я сейчас к тебе заеду и покажу пару снимков?
  
   - Приезжай, конечно.
  
   Перспектива увидеть его еще один раз не могла меня не радовать. По пути я размышлял о своей личной жизни и вспоминал, как через год после переезда меня угораздило влюбиться в сокурсника. Увы и ах, парень был натуралом до мозга костей, так что свои нежные к нему чувства пришлось запрятать куда подальше.
  
   За эти годы я обзавелся парочкой партнеров, которым мог в любой момент позвонить и предложить встретиться. Судя по реакции, они оба были круглосуточно мне рады. И Дуглас, и Брэнт утверждали, что я просто чудный любовник и что таких оргазмов, как со мной у них еще ни с кем не было. Я, понятное дело, гордился, но на постоянную основу отношения ни с одним не переводил. Трах трахом, но терпеть возвышенную сущность одного и слюнявую нежность другого я мог только ограниченное количество времени. Весьма ограниченное. Впрочем, они не обижались, были довольно неплохи в постели и давали по первому требованию.
  
   Я подъехал к дому Уилла, прихватил позаимствованные у Хелен фотографии Бена и поднялся на третий этаж. Дверь открылась уже после первого звонка.
  
   - Проходи, - Уилл сделал приглашающий жест рукой. На столике напротив кресла дымилась чашка, стояла пепельница с парой окурков, и лежала пара листов белой бумаги, исчерканной и изрисованной непонятно чем.
  
   - Прошу прощения за беспорядок, - сказал Уилл, усаживаясь во все то же кресло. Ну, это он просто мой собственный стол еще не видел. - Я немного приболел, а сроки поджимают. Приходится работать дома. - Он осторожно отхлебнул из чашки.
  
   - Ничего страшного. - Я лишь отмахнулся и подошел ближе. - Посмотри внимательно на фотографии, это был он?
  
   Уилл взял одну из них и секунд тридцать разглядывал.
  
   - Да, без сомнения. Здесь на нем даже та куртка, в которой он сюда приходил, - он пару раз взмахнул фотографией.
  
   Я задумался. Неужели все так просто? И это было банальным убийством на почве ревности? Тогда почему этот тип ждал так долго? Телефон опять зазвонил и я, извинившись, отошел к окну.
  
   - Детектив Грант.
  
   Это оказались из управления. Дружок Хелен только вчера вышел на свободу после четырех с половиной месяцев заключения за уличную драку и оказание сопротивления при аресте. На теле Дэвида обнаружили пару отпечатков, которые совпадали с отпечатками Гроу. Я даже восхитился: если бы все преступления можно было раскрыть за неполные семь часов, мне в этой жизни не на что было бы жаловаться. Я тут же перезвонил в свой отдел и отдал приказ объявить розыск. Если чутье меня не обманывало, далеко он уйти не мог, скорее всего, затаился у знакомых, ну ничего, нам не к спеху.
  
   Я обернулся и увидел, что Уилл рассматривает меня с не меньшим вниманием, что и фотографию несколько минут назад.
  
   - Что? - я осторожно поинтересовался. - Что-то не так?
  
   Он, казалось, слегка побледнел.
  
   - Нет-нет, все в порядке. Так значит, его убил этот человек?
  
   - Я уверен в этом на 99 процентов.
  
   - Все из-за этой Хелен, кажется, так ее зовут?
  
   - Думаю, да. - Не нравилась мне его бледность, зато логика у парня была неплохая.
  
   - Ты все еще на работе?
  
   Я даже опешил.
  
   - А что?
  
   - Давай выпьем за упокой его души. - Он звучал слегка неуверенно. - Просто, мне больше не с кем, а поминать в одиночку как-то...
  
   - Только немного.
  
   Уилл, казалось, вздохнул с облегчением, встал и направился к бару.
  
   - А тебе пить можно? Ты же вроде болеешь.
  
   Он разлил по стаканам бесцветную жидкость.
  
   - Я травами лечусь. Алкоголь даже полезен, - он спохватился. - А ты виски пьешь?
  
   - Со льдом.
  
   Щедро накидав белых кубиков, он передал мне стакан, не отдернув руки, когда я задел его пальцы. Только посмотрел на меня прямо и тихо сказал.
  
   - Дэйв был хорошим парнем. Жаль, что так сложилось.
  
   Мы выпили. Помолчали.
  
   - Грант, можно вопрос? - он снова на меня посмотрел. - Как случилось, что ты оказался в полиции? Извини, но ты и полиция - это как-то... - он повел плечом, явно не зная, как получше закончить фразу.
  
   - Странно, - решил я ему помочь.
  
   - Ну, вроде того.
  
   Я вздохнул и задумался, как бы ему объяснить.
  
   - Я захотел полностью изменить свою жизнь. Развернуть на 180 градусов. Нью-Йорк и полицейская академия показались ...лучшим выходом.
  
   Он кивнул.
  
   - Не жалеешь?
  
   - Все, о чем я жалею, осталось в Ривердейле.
  
   Уилл усмехнулся.
  
   - Жизнь с чистого листа и все такое?
  
   - Да. - А вот тут следовало быть очень осторожным. - Правда, там остался один человек, о котором я часто вспоминал и которого уже и не надеялся встретить.
  
   - Это ты обо мне? - предположил он, внимательно рассматривая стакан в руке.
  
   - Да.
  
   Пауза.
  
   - Наша встреча для тебя что-то меняет?
  
   - Да. Многое. Вопрос в том, меняет ли это что-нибудь для тебя? - Я забрал-таки у него этот несчастный кусок стекла. Тогда он спрятал руки в карманы, но глаз так и не поднял.
  
   - Если бы я встретил того Алекса Гранта, которого знал лет десять назад, то попытался бы избавиться от него как можно скорее. Человек, который пришел сегодня совсем на него не похож, и в то же время... - он покачал головой. - Может, мы просто не поняли друг друга? - Он настороженно вскинул глаза.
  
   Я пристроил стаканы на барную стойку, сделал шаг вперед и обнял Уилла, чтобы у него не осталось никаких сомнений в том, что он прекрасно меня понял. Медленно вдыхая его запах, я, наконец, дождался: он вытащил руки из карманов и обнял меня в ответ.
  
   - И что теперь? - шепотом.
  
   - Теперь все будет хорошо, - тоже шепотом.
  
   - Уверен?
  
   - Абсолютно.
   Зэ энд.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"