Аннотация: Написан в 2008 году на конкурс "Мини-Проза" (дивизион "Мини", не вышел в финал). Тема: "Уйти и не вернуться: рекурсия".
В первый раз Ипатий попал на ту сторону зеркала в четырехлетнем возрасте.
Зеркало было массивное, старинное, двухметровой высоты, с бронзовыми финтифлюшками и звериными головами наверху. В жизнь Ипатия оно вошло с самого ее начала, когда молодая мать, Людмила, по приходу из роддома встала перед зеркалом и протянула новорожденного к отражению, сюсюкая:
- Полюбуйся, какой ты у нас!
Ипатию не хотелось любоваться. Ему хотелось есть и спать. Но скользнув мутными младенческими глазками по белому пятну в глубине стекла, он каким-то образом понял, что это пятно и есть он сам, но что в то же время это не он, а кто-то другой. Существование этого другого тревожило. Ипатий не привык к подобным ощущениям, поэтому обкакался и заплакал.
Впоследствии, когда родители начали выпускать Ипатия из клетки детской кровати, он ползал по всему дому и неизменно оказывался у зеркала. К этому времени он уже привык, что там, за невидимой преградой живет не-Ипатий, который так же сидит на полу, сосет пальцы и подбрасывает кубики с буквами. Наверху, над не-Ипатием, возвышались шкафы и стены, перерастающие в потолок. Иногда там появлялись не-папа и не-мама, умиляющимися глазами смотревшие на Ипатия. Тот пугался, потому что не понимал, что нужно от него существам из зеркала. У них был свой не-Ипатий, но он их почему-то интересовал гораздо меньше, хотя и на него они порой бросали карамельные взгляды.
Однажды Ипатий задумался, что видит перед собой не-Ипатий, представил себя на его месте и не заметил, как оказался в зеркале. В первый раз мир за стеклом ему не понравился. Он постоянно сворачивал в стену, путал ванную и туалет, и даже случайно вышел из квартиры. Он тут же разревелся, испугавшись, что не найдет дверь в дом и навсегда потеряется. Сразу появился не-папа и даже не отругал, а напротив, протянул левой рукой конфету, но страх не проходил. Ипатий поспешил обратно в свой мир. Он уселся перед зеркалом с конфетой (он, конечно, не мог от нее отказаться) и через мгновение оказался у себя дома.
Рассказывать о своем открытии Ипатий не спешил. С тех пор он временами уходил в зеркало, больше для интересу, и еще потому, что не-папа гораздо чаще угощал его сладостями.
Когда Ипатий пошел в школу, в зазеркалье он стал уходить несколько реже. Особенно ко второму классу, когда он начал читать, и его сбивали с толку необычные начертания букв и цифр потустороннего мира. Попытки научиться читать и писать по зазеркальному привели к тому, что он начал путаться на уроках и писать некоторые символы в отраженном виде. После нескольких случаев учительница младших классов, высохшая старуха с бесцветными губами, вызвала родителей в школу:
- Либо ваш сын нарочно издевается надо мной, либо он очень много времени играется с зеркалами, - сказала она.
Родители почесали в затылке и ответили, что Ипатий ни в коем случае не издевается. А вот у зеркала он, пожалуй, действительно вертится больше положенного.
- Необходимо минимизировать время, которое он проводит у зеркала! - сказала учительница.
Ей пообещали, что так и будет. Тогда учительница благосклонно кивнула послушным родителям и отправила их к врачу, который регулярно обследовал детишек. Он также интересовался Ипатием, но уже совсем по другому поводу.
Врач, маленький нервный человек неопределенного возраста, протараторил:
- Вы знаете, что ваш ребенок, так сказать, странно растет?
- В каком смысле? - спросил отец.
- За первый учебный год он вырос на два сантиметра. За второй год - на шесть. Сейчас он опять растет медленнее положенного. Однако больше всего меня беспокоят, так сказать, скачки темпа. Вы не меняете его питание?
Родители переглянулись, пожали плечами и ответили, что нет, ничего не меняют.
- А почему вы считаете, что это ненормально? - спросила мать.
- Потому что дети растут равномерно. То есть не то, чтобы равномерно, но в этом возрасте у детей, так сказать, обычно происходит полуростовой скачок. А у вашего наоборот. На всякий случай постарайтесь, так сказать, давать ему больше молочных продуктов.
Ипатий послушно пил молоко и ходил мимо задрапированного зеркала. Инциденты с неправильно написанными буквами прекратились, рост нормализовался. В седьмом классе он вместе с родителями переехал в другую квартиру, и старинное зеркало по странному велению судьбы оказалось в его комнате. Походы в зазеркалье возобновились. Ипатий начал выбираться на улицу.
Вне квартиры его больше всего смущали лестницы. Он так и не привык до конца к тому, что в другом мире спускаться надо по часовой стрелке, а подниматься - против. Участились кошмары с исчезнувшими пролетами, в которых Ипатий просыпался от осознания того, что заснул в параллельной реальности. Самым пугающим в этих снах были первые несколько минут после пробуждения, когда непонятно было, где он находится, в своем мире или в зеркале. Чтобы избавиться от этого ощущения, Ипатий однажды заснул в зазеркалье и вернулся назад лишь утром. Молчаливо поняв, что его не хватились, он осознал, что на время его ухода в потустороннее его замещает кто-то другой, вернее, не кто-то, а совершенно конкретный человек - не-Ипатий. С тех пор Ипатий перестал бессмысленно таиться от родителей и уходил, когда хотел, зная, что на его месте остается отражение.
На первом курсе института эти походы едва не окончились печально. Ипатия в зазеркалье сбила машина, когда он переходил дорогу и по привычке смотрел влево, тогда как машина подъехала справа. Он попал в больницу со сломанной ногой и не мог вернуться домой неделю. Зная, что его не хватятся, он спокойно флиртовал с приветливыми медсестрами, вел философские беседы с другими пострадавшими; в общем, всячески весело проводил время. Его не-родители почти каждый день приносили огромные количества фруктов. Ипатий даже несколько поразмышлял, не остаться ли ему в этом мире навсегда, но отказался от этой идеи. Когда он, вернувшись домой, перекинулся в зеркало, ему показалось, что его двойник укоризненно посмотрел на него, выпятив загипсованную ногу. Но это была, очевидно, всего лишь иллюзия.
Ипатий ушел из института, как только его признали негодным к строевой службе из-за необычно маленького роста. Формально его отчислили за неуспеваемость. Он поменял несколько мест, прежде чем нашел работу по душе и устроился на производство зеркал. Ипатия тянуло к зеркалам. Он посчитал это логичным.
Родители его переехали в маленькую квартирку, оставшуюся от деда, однако регулярно навещали Ипатия. Тот привычно переносил их взгляды, до затравленности печально устремленные сверху вниз. Своей матери он не доставал и до плеча.
- Что же с тобой происходит? - бывало, горестно восклицала мать. - Ты же становишься все ниже ростом. Как такое может быть?
- Все бывает в этом мире, - философски отвечал Ипатий.
Вскоре подобные разговоры прекратились. Наоборот, в мире началось поветрие, согласно которому маленькие люди стали считаться самыми красивыми. Женщины все охотнее знакомились с ним, и вскоре у Ипатия не было недостатка в любовницах.
В ширину Ипатий не уменьшался, оставаясь таким, каким был несколько лет назад. В результате он походил не на миниатюрного человека, а на гротескного гнома, с толстыми короткими руками и сплюснутой головой. Как это ни странно, женщинам особенно нравилось именно это. Они восхищались его пропорциями, по их словам, единственно верными и красивыми.
Ипатия это некоторым образом нервировало. Он чувствовал, что мир насмехается над ним, но не мог понять, каким образом. Единственным человеком, с которым Ипатию было спокойно, являлось его отражение.
- Знаешь, что мне больше всего нравится в зеркалах? Абсолютная точность, с которой они воспроизводят мир перед собой, - сказал однажды Ипатий своему напарнику Феде, выливая в кювету с зеркалом раствор азотнокислого серебра.
Федя в силу извечного противоречия возразил:
- Нет ничего идеального. Любое зеркало искажает изображение. Буквально на миллиметр, поэтому не заметно.
Эта фраза поселила в Ипатии определенную тревогу. Он пришел домой, взял нож, и прислонившись к косяку, сделал зарубку. Та показывала метр тридцать пять. Почти на три сантиметра меньше, чем полгода назад, когда его, на всякий случай, снова вызвал военкомат.
Ипатий подошел к зеркалу и посмотрел на своего двойника. В глазах не-Ипатия ему явственно почудились смешливые искорки.
На следующий день Ипатий на работе залез в ящик с битыми зеркалами и нарезал себе несколько кусочков. В дальнейшем, когда представлялась возможность, он снова и снова тащил домой мелкие лоскутки посеребренного стекла. Он составлял странную конструкцию из металла и кусочков зеркала, выверяя с ювелирной точностью их местоположение и ориентацию в пространстве. Вскоре он закончил работу, поставил конструкцию напротив большого зеркала в его комнате, и приник к окуляру.
Его взгляд заметался от одной стекляшки к другой, многократно отражаясь, этот взгляд возвращался в реальный мир из потустороннего, по которому блуждал Ипатий. Тот видел, как изменяется то, что показывает зеркало, как появляются в нем другие детали интерьера, но главное, как меняется сам Ипатий, как он вытягивется вверх. Когда же отражения закончились, Ипатий увидел, как высокий, моложавый не-Ипатий, совершенно непохожий на уткнувшегося в окуляр гнома, уверенно застегивает на себе строгий деловой костюм.
Тогда Ипатий осознал, что в зеркале, располагавшемся в потустороннем мире, отражалась не реальность, а еще одно, следующее зазеркалье, и что вместо возвращения в собственный мир он лишь уходил от дома все дальше и дальше. Поняв это, Ипатий тоскливо и страшно закричал.