Аннотация: Написан в 2010 году на конкурс журнала "РБЖ-Азимут" (пятое место). Тема: "Город". Напечатан там же, #12, 2010 г., а также в ежегоднике "РБЖ-АЗИМУТ 2010", Create Space/Hanna Concern, Inc., USA, 2010.
В переходе между станциями метро "Белорусская" звучал аккордеон. В уголке, аккурат под дулом автомата в руке бронзовой партизанки, на табуреточке устроился старый мужчина в телогрейке. На рябой голове топорщились редкие седые волосы. В шапку, лежащую на небрежно расстеленной газете, то и дело летели купюры. Музыкант играл прекрасно.
Но Макс знал, что Маэстро может лучше. Он ждал.
Со стороны радиальной показалась тонкая девушка в пальто. Она торопливо поднималась по мраморным ступенькам, не смотря по сторонам. С кольцевой шагнул с эскалатора парень в расстёгнутом пуховике. Усталый взгляд безразлично скользил по текущим мимо людям.
Маэстро плавно и незаметно сменил мотив.
Музыка привлекла внимание парня. Он остановился, заслушавшись. Потом, порывшись в карманах, бросил деду в шапку немного мелочи. Кто-то одновременно проделал то же самое, монетки, дробно дзинькнув, столкнулись в воздухе и неожиданно громкий их звон волшебным образом попал в музыку, на мгновение сплёлся с ней.
Парень удивлённо оглянулся. Рядом стояла девушка в чёрном пальто. Она неуверенно улыбнулась в ответ.
-- Красиво, правда? -- сказал он.
-- Да. Очень, -- прошептала она, смутившись.
-- Мне напомнило Зиммера. Вы смотрели "Скалу"?
-- Я мало смотрю фильмы.
-- Ну хотя бы "Пиратов Карибского моря" смотрели? А "Кун-фу Панду"?
-- "Панду" смотрела.
-- Вот он там музыку писал... Вам на кольцевую?..
Течение толпы постепенно относило их всё дальше, к эскалатору, где даже Макс не мог услышать их разговор. Последнее, что он увидел, прежде чем те ушли вниз, на кольцо: парень галантно предложил руку, и девушка приняла её, легко шагнув на ступеньки.
Макс присел на корточки рядом с Маэстро. Увидев его, тот приветственно исполнил короткий перебор, отставил инструмент в сторону и вытащил из-под табуретки пакет с бутербродами и термосом.
-- Как ты это делаешь?
Старик пожал плечами.
-- Разным людям нравится разная музыка. А я просто соединяю одно с другим. Девкам обычно мелодия нравится красивая. Парни попроще, им нравятся переходы между тональностями. Поэтому можно совмещать. Понимаешь?
-- Но мелодии тоже разные бывают.
-- Макси, я не знаю. Вот нужна именно такая музыка, и всё тут. Я ж не спрашиваю, почему, как только ты приходишь, мне тут же приспичивает пожрать.
Макс рассмеялся.
-- Я знаю, что ты ешь в одно и то же время. Вот и прихожу поболтать иногда.
Маэстро прожевал бутерброд, запил чаем.
-- Мне вот интересно, -- сказал он, -- чем ты сам занимаешься? Какой тебе интерес целыми днями шляться по метро? Молодой же ещё парень. И почему ты все время в этих здоровенных очках?
-- Ну не такие уж они здоровенные.
Макс снял очки. На Маэстро уставились бледно-серые, почти белые глаза с двумя узенькими точками зрачков.
-- Яркий свет слишком. Да и внимания меньше обращают. А в метро я живу, потому что нравится мне здесь. Интересно наблюдать за людьми.
-- Хм. Болеешь ты чем-то, похоже.
-- Порфирия.
-- О как. Вампир, значит?
-- Умный ты больно, -- дружелюбно пробурчал Макс и пошуровал в кармане: -- Батончик хочешь?
Маэстро близоруко прищурился и прочитал:
-- Ге-ма-то-ген. Не, на хрен он мне сдался? Сам жри.
-- Приходится, -- вздохнул Макс. -- Погоди! Старый знакомый вроде.
На переход выбежал высокий молодой человек в синей куртке с меховым подбоем. Он с несчастным видом метался меж людьми, высматривая кого-то в толпе.
Макс познакомился с Алексеем, естественно, в метро, на станции "Китай-Город". Каждый день примерно в восемь утра Алексей переходил с лиловой линии на оранжевую и уносился куда-то на юго-запад, к "Новым Черёмушкам". Каждый день примерно в семь вечера он вновь возвращался на лиловую ветку. Последив за парнем, Макс выяснил, что тот доезжает до кольцевой, затем одну остановку до "Белорусской" и далеко на север, к "Речному Вокзалу". То есть петляет по метрополитену, вместо того чтобы делать одну единственную пересадку на "Новокузнецкой".
Но в первую очередь заинтересовало Макса другое. На станции "Китай-Город", чтобы пересесть с одной линии на другую, можно просто перейти на противоположный край платформы. Поезда уезжают в одном направлении, их путь расходится лишь в глубине тоннелей. Когда на "Китай-Городе" двери вагона смыкались за Алексеем, тот начинал следить за поездом на параллельной ветке. В это время на его лице читалась необычная смесь надежды и сожаления.
Наконец Макс решил заговорить с Алексеем. Выяснилось, что по такому странному маршруту тот едет из-за случившегося с ним в далеком детстве, лет двадцать назад. Какой-то человек подошел к семилетнему мальчугану и рассказал, что если когда-нибудь два поезда отойдут от станции синхронно, то из окна одного из них в параллельном можно увидеть своё счастье.
Внешность этого человека Алексей вспомнить не мог.
-- Ты понимаешь, -- говорил он, -- мы тогда жили на "девятьсот пятого года", и я на работу ездил именно через эту станцию. А потом мы переехали на север, и сразу начались какие-то жуткие времена. Отец умер от тромба, мать умом тронулась немножко, на работе начались проблемы. И я вдруг вспомнил о том разговоре, когда я ребенком был. Дай думаю, попробую через "Китай-Город" ездить. Дураком себя чувствовал. Но жизнь как-то сразу наладилась, на работе всё отлично, замначальника стал. Мог бы ездить на машине теперь, но боюсь. Теперь только метро, обязательно метро.
Сейчас Алексей говорил торопливо, срывающимся голосом, в котором чувствовались нотки надежды и облегчения от того, что нашелся человек, лучше разбирающийся в метро, друг, который поможет, подскажет. Макс чувствовал, что присутствие Маэстро ещё более усиливало эту надежду. Лишнюю пересадку на "Белорусской" Алексей делал именно из-за музыканта.
-- Мама моя потерялась. Я уже все станции обегал, всех ментов на уши поставил, никто ничего не знает. Уехала, наверное, куда-то. Где теперь искать её?
-- Давно? -- спросил Макс.
-- Да с полчаса уже.
-- Куда угодно могла уехать, -- сочувственно заметил дед, издав пару тоскливых нот.
Алексей дёрнулся было снова, засуетился, но Макс лёгким толчком утихомирил его. Он приложил палец к губам, закрыл глаза и замер.
Вокруг него шли люди.
Пищали станционные сигналы.
Шумели поезда.
В московском метро тысячи вагонов. На стенах каждого из них наклеено по несколько схем метрополитена. Коричневый круг "Кольцевой", сквозь которой во все стороны тянутся разноцветные радиальные линии. Кто-то сравнивает эту картинку с паутиной, кто-то с цветком, кто-то с переплетением лент.
Как и любая другая вещь, схема метро становится тем, чем её назовут.
Макс открыл глаза.
Макс открыл тысячи глаз с коричневым зрачком и разноцветной радужкой, и осмотрелся.
-- Нет твоей матери в метро.
-- Откуда ты знаешь?
-- От верблюда. Сколько времени сейчас?
-- Полпятого почти, -- сказал Алексей, глянув на мобильник.
Макс посмотрел на часы. Потом отогнул правый рукав, под которым тоже оказались часы, сверившись и с ними. Шагнул к расположившейся неподалеку продавщице, полистал отрывной календарь, не обращая внимания на её возмущенные крики.
-- Буду через пятнадцать минут, -- бросил он Алексею и убежал на эскалатор.
Маэстро задумчиво проводил Макса глазами. Крякнув, встал, подошёл к лотку и тоже глянул календарь.
-- Макси друг твой, что ль? -- спросил он, вернувшись.
-- Ну, знакомый, скорее.
-- Знакомый, значит...
Маэстро почесал нос и добавил совершенно непонятную Алексею фразу:
-- Закат минут через пять будет.
Макс любил зиму. Можно было вволю побродить среди людей по вечерам, наблюдая, как подступает час пик и огромные черви, полные живой людской массой, стремительно летят под землей. Не нужно ныкаться по подземным переходам в ожидании, пока откроются двери метро, если вдруг ранний летний рассвет застал тебя в городе.
А ещё звезды зимой светили ярче.
Затянутое тучами небо быстро темнело. Макс вышел на улицу, развернулся лицом к входу и замер. Закутанные в шубы и пуховики прохожие бросали косые взгляды на человека, одетого в лёгкую чёрную кожанку. В очках человека отражались ярко-красные буквы "М". Это было так красиво, что многие оборачивались посмотреть на оригинал.
Водителю новенького "мерса", заруливающего на стоянку рядом с "Тульской", показалось, что в глазах охранника мелькнули красные точки. Тот махнул полосатым жезлом, рассеянно оглядывая окружающее пространство, торговый центр, стеклянные офисные башни и длинный дом на другой стороне шоссе.
Скучающая женщина за пультом трамвая рассматривала снующих по улице людей, ожидая, пока толпа продавится сквозь вертушку. Справа, сегодня особенно ярко и требовательно, горела огромная буква над станцией метро "Бауманская".
Армянин, зябко попрыгивая в куцей телогрейке, вдруг заметил, как в зрачках его спутника отражается красная ломаная линия, и залопотал что-то на своём языке. Товарищ оживлённо ответил, они расхохотались, осмотрелись в поисках невольных свидетелей и растворились, все ещё посмеиваясь, в кольце киосков и прилавков, окружающих метро "Университет".
Милиционер щёлкнул тумблером, переключая сигнал светофора, и со вздохом отвернулся. Привалившись к столбу, он равнодушно разглядывал маленький пятачок перед "Красносельской". Кокарда на его меховой шапке мерцала кровавым отраженным светом.
На "Краснопресненской" местный бомж Вася задумчиво перевел взгляд с буквы над выходом из метро на грузную фигуру в пёстрой шубе. Женщина топталась на месте, беспомощно озираясь. Вася некоторое время осоловело наблюдал за ней, а затем подошёл, вытаскивая из кармана бутылку водки.
-- Потерялась, мамаша? Давай посидим, погреемся. Скоро твой сын подъедет.
На задворках удивлённого Васиного разума мелькнула мысль, что он никогда раньше не предлагал никому выпить, что женщину эту он видит первый раз в жизни и о её сыне ничего не знает. Но мысль тут же бесследно исчезла. Вместо неё появился вопрос, тоже довольно странный:
-- И чего ты тут забыла, мамаша?
-- Дак я ехала, ехала... -- женщина уцепилась за лацкан грязного Васиного пальто, -- ехала, ехала, и тут чую, мне поезд что-то сказать пытается. Я ну бежать из него.
-- Ну ты даёшь, мамаша, -- рассмеялся Вася. -- Поезда разговаривают у неё. Даже я так не напиваюсь.
Они устроились как можно ближе к источающему тепло входу в метрополитен и, пока не приехал Алексей, продолжали сидеть там, бездумно уставившись на ограду Московского зоопарка.
Совсем по столичным меркам недалеко, у "Белорусской", прохожие в свете пылающей буквы "М" отшатывались и торопились прочь от человека в кожаной куртке и чёрных очках. Не нравилось им его лицо. Совсем не нравилось.
Глубоко за полночь, когда даже в Москве люди постепенно расходятся по домам, оставляя пустыми станции и поезда, Макс вышел на "Площади Революции".
Он не знал, что будет делать здесь. Он не понимал, населяют ли эту станцию какие-то духи и призраки, или всё, что здесь происходило с ним, -- лишь его собственное воображение. Он знал только, что если у него есть проблема, стоит лишний раз пройтись меж рядов застывших воинов, матросов, спортсменок и рабочих. Иногда ему казалось, что эти скульптуры -- старые хранители метро, ушедшие на покой со сменой жизненного уклада, спящие, ждущие своего часа. А может быть, бесконечные прикосновения к знаменитым бронзовым собачьим мордам и петушиным крыльям объединяли частицы сознания тысяч людей в микроноосферу, клубившуюся вокруг революционных винтовок и стройных ножек зачитавшихся студенток.
Макс в задумчивости остановился перед скульптурой пограничника и погладил его собаку по отполированному носу.
Откуда собака начинает искать нарушителя? Оттуда, где его видели в последний раз.
Например, с места преступления.
-- Маэстро, ты же практически всё время сидишь в этом переходе. Ты ничего странного не замечаешь в последнее время? Ничего не изменилось в людях?
-- Сам знаешь, если спрашиваешь, -- мрачно буркнул старик.
-- Я только догадываюсь. Мне нужно подтверждение.
Маэстро задумался.
-- Понимаешь, Макси, -- наконец сказал он, -- мимо меня проходят тысячи людей. И примерно пару месяцев назад я начал периодически чувствовать, будто не люди вдруг пошли, а мухи сонные. Целая толпа народу, потерявшего волю к жизни. На музыку вообще не реагируют. Причем это именно наплывами происходит, волнами.
-- Откуда они идут?
-- С кольцевой.
-- Каждые двадцать восемь минут?
-- Ну да, примерно каждые полчаса. Я ж тебе не секундомер. А теперь ты колись, что с ними не так?
-- Длинная история.
-- А я не тороплюсь.
Макс кивнул и присел рядом.
-- Однажды одному машинисту, -- начал он, -- который вёл поезд, потребовалось срочно уйти с работы. Осталось всего четыре станции, поэтому он поручил довести состав до конечной своему помощнику. Тот согласился. Однако плавно управлять движением этот человек не умел. Он дёргал состав, резко тормозил, так, что многие не могли удержаться на ногах. В конце концов начали ворчать даже сидящие пассажиры. И в какой-то момент случилось так, что все до единого люди, находящиеся в этом поезде, одновременно пожелали что-то плохое.
Помощник машиниста благополучно довёл состав до конечной. Но с тех пор с поездом начали происходить странные вещи. Помощника машиниста нашли спящим в кабине поезда. Вскоре он запил, его уволили. Каждые несколько дней в депо уезжал очередной уснувший пассажир, незамеченный дежурными. Когда этих людей будили, казалось, что они ничего не соображают, не проявляют интереса к цели своей поездки, к тому факту, что они оказались в необычном для них месте.
Я начал искать людей, которые уезжали в депо на конечных станциях этой ветки, расклеил объявления. Откликнулось три человека. Один был слишком толстокож и глуп, и почти ничего не ощутил. А ещё двое оказались родственниками уезжавших в депо. Потому что сами те люди умерли. Один от инфаркта, другой повесился. Я попытался найти того помощника машиниста. Оказалось, он тоже погиб. Вышел пьяным на шоссе и попал под машину.
Я стал пристально следить за поездом. Вскоре его расформировали, раскидали вагоны по другим составам. Не без моего участия. Но сейчас, похоже, он собрался снова. Только на этот раз он ходит по кольцевой.
Маэстро покачал головой.
-- Странно это всё. Как он мог сам собраться?
-- Вагоны выходят из строя. Иногда, как на "Варшавской", уменьшают длину поезда. Или ещё по каким причинам заменяют. Так и собрался. Месяц за месяцем. Вагон за вагоном.
-- А как ты о нём узнал?
-- Случайно. Сел в этот поезд и сразу почувствовал. Как и мать Алексея.
-- Он попытался и тебя утащить в депо.
-- Попытался, -- кивнул Макс. -- Но только не меня.
* * *
Елизавета устало плюхнулась на сидение в углу вагона и закрыла глаза.
День был особенно нервным в этот раз. Отчётный период, банк стоит на ушах, директриса орёт на всех без разбора. Надо же было именно в этот момент перепутать цифры. В результате несколько часов лишней работы и перспектива увольнения.
Дома Лизу тоже ничего хорошего не ждало. Что может ждать человека, живущего со сварливыми соседями в коммуналке? Только и оставалось девушке жалких полчаса спокойной жизни от "Сокольников" до "Университета".
Елизавета покосилась на бегущую строку в центре вагона. Та сообщала, что "следующая станция "Комсомолькая"". Лиза усмехнулась и закрыла глаза.
Поезд летел в темноте тоннелей, постепенно закругляясь. Вагоны слились в единый тоннель, и вот уже две бесконечные трубки летят одна в другой, совершенно бессмысленно, потому что нет конечной станции у бесконечности. Наваливается от всего этого такая обречённость и безразличие, что ничего уже не хочется, только спать, спать...
-- Девушка! Девушка!
Лиза открыла глаза. На нее смотрел её бывший одноклассник, добродушный увалень с рюкзаком за спиной.
-- Конечная, -- сказал он. -- Выходить пора.
Они открыли дверь между вагонами, перешли в следующий.
-- А чего ты меня девушкой называешь? -- спросила Лиза. -- Мы ж учились вместе.
-- Ну не мальчиком же тебя называть.
Они шли по серому коридору, вдоль белых металлических скамеек с коричневыми сиденьями, и Лизе почудилось, что это зубы. В следующее мгновение зубы перед ними клацнули.
-- Мы там пройдём? -- неуверенно осведомилась Лиза.
-- Конечно, они редко двигаются.
"Редко не означает равномерно", -- подумала Лиза, но решила довериться своему бывшему ухажёру. Одноклассник куда-то подевался.
Стены вагона постепенно сужались. Вскоре два человека еле протискивались через узкий коридорчик.
-- Ладно, мне тут стало тесновато, -- сказал ухажёр. -- Я пойду.
Лиза осталась в одиночестве. Она устало прислонилась к стене, и показалось, что за ней кто-то зовет её.
-- Девушка! Девушка!..
Лиза очнулась. Поезд стоял на станции.
"Черт, как я могла заснуть?" -- подумала Лиза, вскочила и побежала на переход, расталкивая людей. Она мигом пронеслась через коридоры и эскалаторы и запрыгнула в вагон, когда двери уже закрывались.
В вагоне почти никого не было. Только сидел у двери пухлый круглолицый человек в очках, одетый в форменную куртку и фуражку. За его спиной, рядом с рычагом экстренного открытия дверей, кто-то намалевал шариковой ручкой знак анархии. Человек грустно посмотрел на Лизу и сказал:
-- Не надо вам оставаться в этом поезде, девушка. Идите домой.
Лиза осмотрелась. По серым стенам вагона зазмеились трещины, потекла вязкая белёсая жидкость. Поезд явно собирался переварить случайных пассажиров.
-- ...Девушка! Девушка!
-- Что? -- пробормотала Лиза и тут же получила ощутимую оплеуху, от которой проснулась окончательно.
-- Вставайте! -- рявкнуло рядом.
-- Да что случилось-то? И незачем меня лупить, подумаешь, заснула!
Её обидчиком оказался молодой парень в косухе и чёрных очках. Увидев разозлённый взгляд Лизы, он почему-то очень обрадовался, разулыбался, обнажая ровные белые зубы. Ругань, готовая сорваться с языка девушки, как-то сама собой растворилась, исчезла под сиянием его доброго лица.
-- Проснулись? Хорошо! Что снилось?
-- Поезд снился. Обычная ерунда. А почему мы стоим?
-- Потому что мы в депо. Сейчас выберемся.
Парень ткнул кнопку связи с машинистом.
-- Эй! Есть кто? Мы тут заснули случайно.
Через несколько секунд динамик экспрессивно отозвался:
-- Да заколебали, блин! Дома надо спать! Дежурные ни хрена не делают, блин. Выметайтесь на хрен!
Двери открылись. Парень помог Лизе выбраться на узкую металлическую дорожку.
-- Только с таким характером можно управлять этим поездом, -- доверительно сообщил он. -- Кстати, меня зовут Макс. Так что вам снилось всё-таки?
-- Очень приятно, -- пробормотала девушка. -- Меня -- Елизавета. Я во сне шла по поезду. Встречала разных людей.
-- Каких? -- последовал быстрый вопрос.
-- Ну, одного с работы. Ещё бывшего своего. Ещё один незнакомый был.
-- А как выглядел незнакомый?
-- Пухлый такой, кругленький. В очках.
-- И в форме?
-- И в форме... А откуда вы знаете?
Они вышли к блёклому гранитному свету "Юго-Западной". Парень вздохнул.
-- Это был помощник машиниста, который когда-то управлял этим поездом.
-- Ух ты! -- обрадовалась Лиза. -- Значит, я во сне увидела человека, которого никогда не видела в жизни? И теперь я могу его найти и сказать, привет, я тебя видела во сне...
-- Нет, -- сухо оборвал Макс. -- Не можете. Он умер.
-- Ой, -- Лиза почувствовала себя неловко. -- Он что, вроде призрака теперь?
-- Похоже, что так. Вам какая станция нужна была?
-- В смысле? -- не поняла Лиза.
-- Вы на "Юго-Западную" ехали?
-- А... Ой, нет. На "Университет".
-- Пойдемте, я вас провожу.
Подошел поезд. Лиза уже намеревалась войти внутрь, но Макс удержал её за рукав.
-- Это тот самый поезд. Вам сейчас на нем лучше не ехать.
-- Но это всего лишь поезд, -- улыбнулась Лиза.
Макс покачал головой.
-- Тот человек, в очках, всегда сидит на одном и том же месте. Вон там. Я уверен, что он садится туда специально.
Лиза посмотрела, куда указывал палец Макса, и похолодела.
Над аккуратным рядом коричневых сидений, действительно немного похожих на зубы, рядом с отполированным до блеска дверным рычагом, красовалась, нарисованная синими чернилами, обведенная в круг буква "А".
Почему странный парень из метро, проводивший Лизу до подъезда, с такой настойчивостью впихивал бумажный клочок с номером телефона, та поняла первой же ночью. Засыпая, она неизменно оказывалась в тёмном, сыром тоннеле. Спотыкаясь, она брела по шпалам, сзади нарастал гул поезда, и за секунду до пробуждения в свете его фар она видела, как блестят на стенах потоки бледной жидкости.
После третьей бессонной ночи она сорвалась в банке, наорала на директора и с треском вылетела с работы. Тогда она позвонила Максу. Тот предложил встретиться в метро, на "Курской"-радиальной. Сам он, судя по звукам, уже был в метро. Его голос звучал на фоне поездов.
-- Почему именно здесь? -- спросила Лиза, когда они встретились и присели на скамеечку.
-- Это самая спокойная станция.
-- Спокойная?! -- Лиза обвела глазами сотни людей, суетящихся, ждущих кого-то, спешащих по своим делам. -- Я бы так не сказала.
-- Я не имею в виду пассажиров. Разве они мешают вам? Прислушайтесь к себе.
Лиза не очень поняла, что Макс имел в виду. Но, просидев несколько минут в молчании, вдруг поняла, что рёв проходящих поездов и шум многоногой толпы не мешают ей. Люди, снующие меж неколебимыми серыми стенами, казались однодневками в монументальном безразличии гранитных блоков. Внутри Лизы будто образовалась личная, собственная тишина.
-- Во время войны здесь была библиотека, -- тихо сказал Макс. -- Здесь очень хорошо думается. Здесь и по соседству, на "Площади Революции".
-- Вы много знаете о метро. Читали?
-- Нет, я здесь... Скажем так, я скорее практик. Давайте лучше поговорим о вас. У меня плохие новости. Насколько я знаю, просто так от этих снов не отделаться.
-- Что же мне делать?
-- Лиза, вы видели этот поезд. Поэтому, я надеюсь, вы мне поверите. В метро существует многое, о чём люди даже не подозревают.
-- Удивили, -- усмехнулась Лиза. -- Все эти секретные перегоны, служебные тоннели...
-- Нет, нет. Я не про это. Ежедневно в метро спускаются несколько миллионов человек. Их эмоции, отзвуки их разума накапливаются в коридорах станций, в скульптурах, в вагонах. Все люди разные, их влияние обычно компенсирует друг друга. Однако иногда случается что-то, порождающее необъяснимое, из ряда вон выходящее явление. Такое, как этот поезд... Вы вроде сказали, что потеряли работу?
Лиза неуверенно кивнула. Хотя ей казалось, что она ничего не говорила. Значит, сама не заметила, как всё-таки проболталась.
-- Вам нужно найти работу в метро.
-- Зачем?
-- Там, наверху, совсем другой мир. Коробки квартир хранят эмоции своих жителей, но улицы, офисные здания, все остальные постройки практически мертвы. Разве что стадионы, с их яростью, которую болельщики передают из поколения в поколение. Но влияние поезда может скомпенсировать только метро.
-- Почему я должна вам верить? -- спросила Лиза.
-- Потому что вам каждую ночь снятся кошмары. А ещё потому, -- Макс порылся в кармане и протянул ей батончик с гематогеном, -- что я сейчас расскажу вам то, чего не знает больше никто в московском метрополитене.
Макс будто знал, что после очередной бессонной ночи Лиза будет с нетерпением ждать его звонка, и объявился рано, ещё до полудня. В трубке, естественно, звучал шум поездов. Но теперь Лиза понимала, почему.
-- Я сейчас поспрашивал немного. Нужны дежурные на "Спортивную" и "Китай-Город".
-- "Спортивная" лучше, наверное? -- спросила Лиза неуверенно. -- Спокойная станция должна быть.
-- Рядом со стадионом-то? -- удивился Макс. -- Но дело даже не в этом. Там недалеко единственный выход в Метро-два. Я его видел. Не могу ничего сказать определённого, но место неприятное, мёртвое. В плохом смысле мёртвое. Лучше держаться от него подальше.
-- А "Китай-Город"?
-- А вот это хорошая станция. Я её люблю. Там временами случаются чудеса.
* * *
Маэстро закрыл глаза и задумался, наигрывая протяжную грустную мелодию. Со стороны казалось, что он полностью отдался музыке. Проходящие мимо невольно замедляли шаг, то и дело кидая в кепку деньги.
-- Все, что было испорчено, можно починить, -- сказал старик, доиграв. -- Вопрос -- как?
Когда музыка стихла, Макс смотрел, как преображаются лица, как пробуждаются люди от неведомых грёз наяву, и в его голове появилась безумная идея.
-- Есть у меня одна мысль, -- сказал он, придвинулся к Маэстро и скороговоркой зашептал ему прямо в ухо.
-- Ну, не знаю... -- выслушав, протянул старик, -- вообще я, конечно, знаком с технологией... Но чтобы сотни людей... Не знаю. Когда тебе это надо?
-- Чем раньше, тем лучше. Но главное, чтобы работало! Поэкспериментируй на здешних пассажирах, ты же знаешь, когда они идут.
-- Ну давай за месяц попробую управиться. Токмо это... Знакомых можно привлечь?
Настала Максова очередь сомневаться.
-- А они не напортачат?
-- А ты прогуляйся вечерком по Арбату, у Вахтанговского. А в другой вечерок на "Шаболовской" выйди. Вот и поймешь, напортачат или нет.
Макс так и сделал.
Надо сказать, что так он сделал потом ещё много раз. Уже не для проверки.
Иногда нужно говорить правду. Можно врать напропалую всем, обманывать, скрывать, без этого не выжить. Но нужно выбрать одного человека, с которым ты всегда будешь честен и открыт. Это ниточка, которая соединяет тебя с миром. Ниточка, ведущая из вакуума к теплу и свету. Пусть даже искусственному.
Поэтому Макс в сотый раз мялся на пороге Елизаветиной каморки.
-- Я гранатов принес, -- наконец сказал он. -- И вишни.
-- И батончиков? -- вздохнула она.
-- И батончиков.
-- В последнее время ты приходишь только за одним и тем же.
Макс виновато улыбнулся.
-- Сегодня не только за этим... Лиза, ты ведь можешь переходить в поезде из вагона в вагон? У тебя есть ключи? Мне нужна твоя помощь.
Выслушав, Лиза только развела руками.
-- Макс, я знаю, что ты на многое способен, но ничего не выйдет. Ты проедешь от силы станции две. Потом автоматика остановит поезд.
-- А если отключить автоматику?
-- Тогда на линии просто вырубят электричество.
-- И кто отдаст распоряжение об этом? -- хитро прищурился Макс.
-- Главный диспетчер... Нет. У тебя не получится настолько задурить ему голову.
-- Уже, Лизонька, уже. Вашему главному диспетчеру в детстве не купили железную дорогу. Хотя он очень просил. И теперь он спит и видит, как бы поиграть в большие паровозики.
-- Его заменят, когда поймут, что он не выполняет свои обязанности.
-- На это уйдёт время. А мне нужно совсем немного. Максимум полчаса.
-- Меня и с этой работы выгонят к чёртовой матери, -- вздохнула Лиза.
-- Всё будет хорошо. Ты мне веришь?
-- Фильмы с книгами предполагают, что тебе лучше не верить.
Макс виновато улыбнулся.
-- Мне нужны силы, Лиза.
-- Кто бы мог подумать!.. Дверь только запри.
Лиза легла на кушетку и протянула левую руку. Макс встал рядом на колени, взял её руку и прильнул губами к пульсирующему запястью.
Вагон распахнул двери. Людская волна затолкала Макса внутрь, и тот сразу бросил взгляд на электронное табло. "Станция Белорусская", заявляло оно.
-- Ну что встал как столб?! -- ругнулась бабулька и ввинтилась между людских тел к свободному сиденью.
-- Извините, -- запоздало произнёс Макс.
Его взгляд скользнул по схеме скоростного транспорта Москвы, по "Правилам пользования метрополитеном", машинально читая первые строчки:
"1.1. Метрополитен -- один из основных видов городского пасажирского трансорта, многие станции которого являются памятниками истори, культуры, архитектуры и охраняются государством..."
На окраине сознания заклубилось что-то смутное, потерянное. Память стали, прогнувшейся от раздражения, отзвук злобы сотен людей, призрак чужой ненависти.