Вскоре он растолкал их у одинокой кафешки, за которой смутно высились громады домов. Мария, разглядывая пустую улицу за окном, спросила шофера, как называется это место, но тот промолчал. Она повернулась и повторила вопрос. Водитель снова не ответил - однако выглядел он удивленным и слегка напуганным. Неуверенно он ткнул кнопку на панели, дверь открылась, и Мария с Максом спустились наружу. Рюкзаки, так и оставшиеся на плечах, выволочились следом, словно недосброшенная змеиная кожа.

- Спасибо! - крикнула водителю Мария.

Водитель покосился на нее, деловито нажал на газ и укатил прочь.

- Невежа, - прокомментировал Максим. - Впрочем, он помог нам. Хороший человек.

Они вошли в кафе. Надпись на двери заявляла, что оно работало круглосуточно.

- Дайте, пожалуйста, пирожок с мясом и кофе, - сказал Макс.

- Мне тоже, - добавила Мария.

По неестественному излому бровей, а также по самостоятельно включившейся кофеварке, они сообразили, что перед ними робот. Не говоря ни слова, тот развернулся и закинул в печку два пирожка. Затем развернулся и замер, уставившись на протянутые деньги.

Прошло несколько секунд.

- Странный город, - пробормотал Макс.

Андроид очнулся и перевел глаза на людей.

- Вы здесь по какому делу? - спросил он.

Мария вздрогнула. Она поймала себя на мысли, что в этом городе они пробыли лишь пару минут, а человеческая речь уже воспринимается здесь как что-то странное, непривычное. Впрочем, виной тому мог быть и безжизненный голос андроида - старое поколение, не запрограммированное на эмоции.

- Пожрать, - буркнул Макс. - Голодные мы.

Робот снова застыл. Из ступора его временно вывело пищание печки. Он поставил перед людьми поднос, на который аккуратно положил пирожки с кофе, и замер снова. Лицо его оставалось карикатурно озадаченным.

Деньги он так и не взял.

Пирожки с кофе оказались вкуснейшими - Макс, впрочем, предположил, что это с голодухи. Он рассуждал о том, что стоило бы прикупить еще несколько в дорогу, но насколько это будет этично в этом странном бесплатном кафе, и насколько вообще применимо в этом случае слово "прикупить", Мария начала уже клевать носом, когда снаружи кто-то объявился. Молодой длинноволосый парень быстро зашел внутрь, не переставая экстатически махать им рукой.

- Привет, - сказал он. - Я - Людвиг. Музыкант! - почему-то добавил он с гордостью.

Говорил Людвиг странно. Неестественно. Мария слышала где-то такую речь - немного несуразную, сбитую. Но не могла вспомнить, где.

Улыбался, тем не менее, он вполне по-человечески.

- Живой человек, который разговаривает, - Макс вознес руки к лампочке над столиком. - Спасибо тебе, Господи!

Людвиг вытянул шею, пытаясь рассмотреть лицо Макса.

- Вы только, если ко мне обращаетесь, на меня смотрите, - сказал он. - А то вы ж пришлые, как я понял? Порядков не знаете.

Мария вперилась в него взглядом.

- Вы - глухой! - сказала она.

- Конечно! - снова разулыбавшись, подтвердил тот. - Тут все глухие. Это город глухих. Пойдемте, вам поспать надо. Вы туристы, да? В разлом Кистенева упали? К нам забредают оттуда иногда. Раз в год примерно. Пойдемте.

Они шли по залитым светом фонарей улицам, абсолютно пустым. Это логично, думала Мария. Если ты не можешь полагаться на слух, при отсутствии Солнца жизнь становится сложнее.

- Город глухих... - пробормотал Макс. - Что-то я слышал такое. Какая-то доведенная до абсурда идея о правах инвалидов. Как им, интересно, здесь живется?

- Нормально им живется, я думаю, - сказала Мария.

- Скажите, пожалуйста, - громко спросил Макс, - а как вы умудряетесь быть музыкантом в городе глухих?

Людвиг не ответил. Через секунду Макс сообразил, почему, и думал было протянуть руку, тронуть за плечо и повторить вопрос, чтобы его прочитали по губам. Но остановился.

В этом городе давали шанс подумать второй раз.

- Смотрите, смотрите! - воскликнула вдруг Мария, показывая наверх. Людвиг заметил жест, поднял голову.

- А, это ястреб, - сказал он.

Да он просто умом скорбен, подумал Макс. Что бы это ни было там, в воздухе, оно висело неподвижно, и было явно искусственного происхождения. Огромные по сравнению с тщедушным тельцем глаза переливались всеми цветами радуги.

- Какой же это ястреб, - сказала Мария. - Это дрон какой-то.

- Робот, конечно, - подтвердил Людвиг.

- А почему ястреб?

Людвиг пожал плечами.

- Не знаю. Повелось так, - ответил он и пошел дальше.

- А откуда он здесь взялся? - спросил Макс. И когда Людвиг не ответил, чертыхнулся: - Тьфу ты, все время забываю.

Ястреб и робот за стойкой кафе провожали их бесстрастными электронными глазами.

Вскоре они дошли до одной из серых коробок, на первый взгляд ничем не отличающейся от всех прочих.

- Любую квартиру выбирайте здесь, - сообщил Людвиг. - Это дом вообще пустой. Как раз на случай, если кто приедет. Я в соседнем живу. Я бы вас рядом поселил, там тоже половина квартир пустые, но понимаете... - он замялся на мгновение, - вы ж этикета не знаете. У нас были эксцессы уже. Вы вибрации не чувствуете, а у нас ночью если кто-то беспечно по полу пройдется, это для вас будто рок-концерт посреди ночи устроили. Не обижаетесь?

Макс фыркнул.

- Мы несколько часов назад не знали, когда нам поесть удастся в следующий раз, - сказал он. - Так что не извольте беспокоиться.

- Хорошо, - сказал Людвиг. - Вот, кстати, с фразами такими тоже поаккуратнее. Я в некотором роде вундеркинд, по губам почти все могу прочесть. А для остальных постарайтесь простыми словами говорить.

- Людвиг, а вы нам когда-нибудь сыграете? - спросила Мария. - Мы просто тоже музыканты, и нам интересно, какую музыку пишет современный Бетховен.

Людвиг просиял.

- У меня концерт будет послезавтра, - сказал он. - Приходите! Я думаю, вас не вытурят до этого времени. Ну и я, конечно, не Людвиг. Но у нас тут многие по прозвищам. Повелось так.

- Как это - вытурят? - насторожился Макс.

- Ну вам нельзя же находиться здесь. За этим, хоть и через пень-колоду, но следят. Кто-то стуканет, и приедут за вами. Так что, насчет возвращения на большую землю не волнуйтесь, это само собой произойдет.

- Роботы, небось, уже стуканули.

- Нет, - сказал Людвиг. - Кто-то из людей. Роботы не стучат. Это тем более странно, что они обязаны это делать. Но они этого не делают. Эриха это удивляет, он думает выяснить, почему это происходит.

- А кто это - Эрих? - спросила Мария.

- Друг мой. Электронщик. Ну, давайте, обустраивайтесь. Если что, можете две квартиры взять, сами понимаете, все равно. Я завтра утром приду.

Максим проводил Людвига глазами.

- Ну как, - спросил он. - В отдельную квартиру хочешь?

- Ага, разбежалась, - ответила Мария. - Я в этом странном городе еще в пустой квартире буду спать. Потерпишь меня пару дней.

Макс фыркнул и галантно распахнул перед ней дверь.

Ночью Марию разбудило громкое стрекотание.

Это был ястреб. Он висел за окном совершенно неподвижно. Мария некоторое время рассматривала удивительный механизм. Он действительно походил на птицу. У него были крылья и хвост, покрытые не пластиковыми перепонками, а чем-то напоминающим настоящие перья. У него был даже клюв - Мария предположила по его виду, что это некое хватательное устройство в сложенном состоянии. Если бы не огромные плоские глаза и не вертолетный винт, поддерживающий робота в воздухе, его не так просто было бы отличить от птицы в пустом небе.

Ястреб убедился, что его заметили, немного отлетел и сел на тротуар.

Мария, постучавшись, вошла в комнату Макса.

- Макс, - сказала она. - Вставай!

Тот спал. Он умел вырубаться так, что разбудить можно было только ведром воды. Это был как раз тот случай, поняла Мария после нескольких попыток растолкать его.

С минуту она колебалась. Затем оделась и вышла из дома.

Ястреб все еще ждал. Увидев ее, он поднялся метра на два и полетел над тротуаром, указывая дорогу. Некоторое время Мария просто следовала за своим странным поводырем, пока, наконец, тот не нырнул в подвал одного из зданий.

Мария последовала за ним, удивившись мимоходом, что при входе не было ступенек - в подвал вел пологий спуск, оканчивающийся незапертой дверью. За ней обнаружилась приличных размеров зала, с рядом дверей между колоннами. Ястреб деловито подлетел к одной из них. Мария подошла почти вплотную, когда дверь, будто бы сама собой, распахнулась.

Мария отшатнулась.

На нее смотрело настоящее чудовище! Десятки глаз-линз поочередно сменяли друг друга, в четырех лапах были зажаты разношерстные инструменты, а из горбатого туловища там и тут выпрастывались и свободно свисали до самого пола провода. На груди у чудовища горело табло, где мгновение спустя появилась надпись: "Разрешите представиться".

- Разрешите представиться, - продублировал эту фразу скрипящий, идущий из ниоткуда голос, - Асклепий. Врачевал раньше людей. Теперь, когда необходимость в этом отпала, учусь врачевать роботов. Заходите, пожалуйста.

Он откатился назад. Мария, помедлив, переступила через порог. Ястреб влетел за ней, и уселся на одну из конечностей робота-хирурга.

- А вы правда меня слышите? - спросил Асклепий. - Ястреб говорит, слышите. А то я эту панель не могу отключить.

- Правда, - несколько обалдело проговорила Мария.

- Нет, надо проверить, - робот мгновенно повернулся вокруг своей оси, чуть не хлестнув Марию одним из свисающих проводов. Она заметила, что вместо ног у него что-то вроде телескопических штанг с резиновыми транспортерами на концах. - Повторите, пожалуйста, что я сейчас говорю.

- Повторите, пожалуйста, что я сейчас говорю, - повторила Мария и отшатнулась, поскольку робот со своими проводами так же резко повернулся обратно.

- О, извините, - сказал Асклепий. Скрип в голове придавал ему оттенок сварливости. - Это заземление. Ужасно боюсь молний. Большинство андроидов, которые у нас работают, погибают именно от них.

- Неужели здесь так часто в роботов бьют молнии.

- Нет, нечасто. Я бы даже добавил - к сожалению, нечасто. Однако матрица Гиппократа обязывает меня быть счастливым по этому поводу.

- Вы самый странный робот, которого я видела в своей жизни. Почему вы сожалеете об этом?

- Сожалел бы, - педантично поправил Асклепий. - Потому, что я придумал себе цель. Я хочу создать робота из запчастей тех, кто вышел из строя. Превратить смерть в жизнь. Но таких роботов увозят, и у меня не всегда получается их спрятать до этого момента.

Мария начинала осваиваться в этой странной компании. Она осмотрела комнатушку, в которой ютился робот. Все было завалено деталями, проводами, платами, прочими радиотехническими мелочами.

- Работа у вас продвигается не быстро, наверное?

- Вы правы, - проскрипел Асклепий. - Но я никуда не тороплюсь. Когда есть цель, и есть способы ее достичь, время не играет роли.

- А ястреба тоже вы сделали?

- О да! Это моя гордость! Я хотел создать пробный экземпляр, понять, могу ли я создать что-то, имею ли право. Мне кажется, у меня получилось.

- А почему все его называют ястребом.

- Потому, что это я его так назвал. Здесь очень мало птиц. Когда ястреб впервые взлетел в пустое небо, я подумал, какой же он заметный, какой яркий. И я вспомнил одну книгу, где как раз была такая фраза. Яркий ястреб в пустом небе. Я сообщил это андроидам. А вслед за ними его так начали называть и люди.

Какое удивительное место, думала Мария. Глухие музыканты, механические птицы, и старый робот-хирург, которому некого лечить.

Асклепий неподвижно смотрел на нее. Если можно назвать неподвижным существо, чьи глаза каждую секунду сменяют размеры и цвета.

- Зачем вы позвали меня? - спросила она.

- Я вас не звал, - ответил Асклепий. - Это он вас позвал.

Сидящий на его нижней правой руке Ястреб довольно топорщил маленькие крылья.

Макс успел разобраться, как включается вода, помыться и даже кое-чего постирать, когда заспанная Мария выползла из своей комнаты. Они проговорили с Асклепием полночи. Он рассказал, откуда он здесь, откуда город здесь, как здесь живут люди. О том, что именно он убедил андроидов не сообщать о приходе в город новых людей. Он все знал, все видел глазами любого городского робота. Они почитали его потому, что он был нестандартным и самообучающимся. Он умел то, чему они никогда не могли научиться. И неважно, что он не мог все это применить.

Мария хотела было поделиться своими ночными похождениями с Максом, когда зазвучал входной звонок.

- Это Эрих, - сказал Людвиг. - Он вам покажет, что и где. Я, к сожалению, сегодня занят.

Эрихом оказался пухлый живчик неопределенного возраста, который сразу же начал приставать с расспросами:

- У вас нет радиодеталей каких-нибудь? А может приемник какой старый ненужный? Или фотик? Мне все, что угодно подойдет. Чего, даже планшета нету?

- Планшет есть, - сказал Макс. - Но я его не дам!

- Ну хорошо, хорошо. Но попытаться стоило.

- А вы чем занимаетесь.

- Я станцию телефонную настраиваю. Но так, как деталей нет, я сегодня с вами, да!

- Неужели где-то еще сохранились цифровые радиостанции.

- Если не сохранилось, моя работа потеряет смысл, - вздохнул Эрих. - Однако я прозванивал, сигнал есть. Интересно другое... Этот город был построен на месте старого поселка, в котором была АТС. Ее не уничтожили, а замуровали в одном из подвалов. И даже кабель не рубанули. Я думаю сейчас, почему это сделали? Это было против правил.

Говорил Эрих удивительно чисто, лишь часто глотал букву "р", и непонятно было, следствие это картавости или глухоты.

- А зачем вам вообще АТС? - спросил Макс. - У вас компов нет? Или интернета?

- Чего нет? Компьютеров? Говорите здесь правильно, пожалуйста. Компьютеры есть. И сеть внутри города есть. А вот интернета нет. Мы здесь в изоляции. Поэтому это единственная возможность связаться с внешним миром. Пойдемте, я вам столовую покажу. И магазин. А там уж сами выбирайте.

- То есть мало того, что здесь есть глухой музыкант, - сказал Макс, когда Эрих отвернулся. - Здесь еще есть и глухой телефонист. Который хочет, чтобы глухие люди говорили по телефону. Мама, роди меня обратно!

- Тут вообще много странного, - пробормотала Мария.

У нее не шла из головы фраза Эриха об недостающих деталях и заваленная ими каморка Асклепия.

Еще где-то на окраине мозга витало понимание того, что они пропали для внешнего мира, и тот должен был уже спохватиться об этом. Волнуются друзья, возможно, уже звонят родителям, чтобы начали волноваться и они. Волнуются остальные музыканты - через неделю концерт, а вокалистка и барабанщик куда-то провалились. Причем в прямом смысле этого слова.

Но она понимала, что другого такого приключения у них не будет. И была уверена, что Максим понимает тоже.

В столовой готовили вполне сносно. Эрих, Макс и Мария с удовольствием поели горохового супа и бефстроганов с гречкой. Поначалу они пытались разговаривать, но Эрих не понимал жующих собеседников, поэтому пришлось вспоминать правило "когда я ем, я глух и нем". Хотя упоминать о нем в этом городе, думала Мария, было бы невежливо.

- Скажите, Эрих, - спросила она, когда они собирались уже расставаться. - А где вы работаете? И когда вас можно там застать?

Макс поднял бровь.

- А зачем вам? - нарочито подозрительно спросил Эрих.

- У меня есть друг, у которого есть много радиодеталей. Но ему они тоже нужны, и я не знаю, смогу ли уговорить его, чтобы он с вами поделился.

- Вы здесь полдня и уже нашли человека, у которого есть куча деталей? - Эрих покачал головой. - Воистину, вас послал Господь. Давайте, я нарисую, где находится АТС. Я там с середины дня и до позднего вечера.

- Если бы человека, - пробормотала Мария, когда Эрих отвернулся.

Макс поднял вторую бровь.

- Не расскажешь? - спросил он.

- Не поверишь, - ответила она.

Но все, конечно, рассказала.

Начинало темнеть, когда Асклепий, Мария и Максим вышли на улицу. Старый робот медленно продвигался по тротуару, многочисленные громоотводы волочились вслед. Он был похож на монстра из японских мультфильмов - ползущая по асфальту сгорбленная фигура, нитями слизи стекающие с тела провода, паучьи палки рук, и самое главное - многочисленные линзы-глаза, мелькающие в воздухе, глаза существа, не имеющего ничего общего с людьми.

Макс тащил мешок с "электронным барахлом", как он это назвал, периодически ворча, что в городе, где куча роботов, тяжести почему-то приходится нести человеку. Причем гостю.

Ястреб летел точно над ними, то зависая в метре над макушкой Асклепия, то взлетая в небеса.

- Я не боюсь, что меня увидят, - говорил робот. - Меня уже видели, и даже пугались, и даже с большой земли приезжали меня искать. Без малейшего толку, естественно. Я боюсь, что если меня найдут, то оставят функционировать, но при этом не дадут продолжить мою работу.

- Роботы не сдадут вас, - сказала Мария. - А от людей вы спрячетесь. Но я веду вас к одному из них, предупреждаю.

- К Эриху, да. Я его знаю. Он хороший парень. Я бы даже с ним общался, но останавливал как раз тот факт, что он у меня все детали отберет. Но если вы этого хотите, это другое дело. Потому, что вам доверяет Ястреб, а я считаю его чем-то вроде моего супер-эго.

- Чем-то вроде души, да? - спросил Макс.

- Я знал, что вы проведете эту совершенно бессмысленную параллель. Нет. Просто такова договоренность. Мы, роботы, иногда создаем подобные договоренности, чтобы быть более похожими на людей. Я похож на человека?

- Э-э-э...

- Знаю, что не похож. Ну извините, меня создавали в надежде, что я никогда не выйду за пределы больницы.

Они подошли к дому, в подвале которой находилась АТС. Ястреб мгновенно отыскал нужную дверь и завис напротив нее. Эрих, видимо, услышал стрекотание, поэтому вышел им навстречу.

- О, привет, Асклепий, - сказал он без особой теплоты.

- Привет, Эрих.

- Вы знакомы? - удивилась Мария.

- Вообще-то это мне надо удивляться, что вы знакомы... Стойте! Это вы Асклепия уговорили поделиться запчастями?!

Эрих изумленно замолчал. Он переводил взгляд со старого робота на Марию и обратно. Потом вновь заметил Ястреба и некоторое время молча смотрел на него.

- Никогда не видел его так близко, - сказал он. - Тут ступеньки, Асклепий, спустишься?

- От старой развалюхи слышу, - ответил Асклепий и аккуратно зашагал вниз.

Оказывается, ходить он все-таки умел.

- Эрих, - сказал Макс, когда они худо-бедно разместились в небольшом зале станции. - Я тут немного поразмыслил. Ты не боишься, что после первого же звонка тебе отрубят связь?

- Я об этом думал, - сказал Эрих. - И я решил довериться тому, кто оставил здесь АТС. В конце концов, это обычная телефонная станция. Кому придет в голову ставить детектор на сигнал именно с нее? Только проверять рабочих. Проверить рабочих можно было проще - съездить и посмотреть.

- Но вероятность есть. Кроме того, могут стукануть. Как на приезжих.

- Вероятность того, что эта станция вообще не заработает, еще выше. А на приезжих доносят потому, что их тут вообще не очень любят. Поймите, - Эрих задумался, подбирая слова, - этот город возник не просто так. Не всем, кто здесь живет, он нравится. Но и не наоборот.

- Странно это все, - сказала Мария. - Получается, вы сами себя изолировали?

- Все сложнее, - проскрипел Асклепий. - Уверен, этот город доживает последние годы. Это анахронизм, с которым просто никак не решат, что делать. Вы ведь провели весь день, гуляя по городу. Вы видели детей?

Мария покачала головой.

- Они переезжают вместе с родителями в другой город. Потому, что они всегда здоровы, а родители - нет.

Воцарилось молчание. Каждый переваривал услышанное, пытался понять, что ждет в будущем и его, и людей, и механизмы, с которыми он знаком.

- Надо верить, - сказал, наконец, Эрих. - Делай что должен, и будь, что будет. Есть еще одна проблема. Если станция вдруг все-таки заработает, люди не смогут слышать ответы. Я сейчас ковыряюсь в схемах распознавания речи, но ни для одной из них у меня не хватит деталей. Асклепий, можешь помочь?

- Я соберу тебе преобразователь, - сказал Асклепий. - У меня есть детали.

- И еще нужен будет монитор. Ну или хотя бы светодиодная панель.

- Вот панели нет.

- Есть.

- Нет!

- Есть! Вот же.

- Что?! - Глаза Асклепия завертелись в два раза чаще обычного. - Не дам! И не думайте даже! И не просите! Не дам!

Эрих состроил самую умильную гримасу, на которую был способен.

- Ну пожалуйста! - почти промяукал он.

Как необычно, думала Мария, приходить на концерт, когда еще ярко светит Солнце.

На большой земле концерты - прерогатива вечера. Чтобы не сильно выбиться из ритма, успеть сделать все, что планировал, и пожертвовать одним отдыхом ради другого. И возможность для выносливых продлить послевкусие до утра.

То ли дело здесь, в этом неторопливом месте, где можно все свои дела отложить на несколько часов - и ничего не случится.

На сцене по кругу стояло несколько синтезаторов, в два ряда, один над другим. Людвиг готовился основательно. Марии было интересно, будет ли он использовать заранее записанные партии, или это будет полностью живое выступление.

Когда концертный зал уже наполовину заполнился людьми, на сцену вышел Людвиг. Отчетливо артикулируя, он произнес:

- Спасибо, что вы пришли сегодня. Надеюсь не разочаровать вас.

Затем его пальцы коснулись клавиш.

Людвиг действительно не использовал для концерта никаких предварительных записей. Вместо этого он играл одну партию, записывая ее в лупер, зацикливал, накладывал на нее вторую, затем третью... Для первой песни Мария насчитала восемь записанных партий, после записи которых Людвиг начал девятую, основную партию. Это было немыслимо. Сбой хоть в одной из них означал бы, что надо начинать все заново. Для обычного человека это было невероятно сложно. Для глухого это было невозможно в принципе. Так казалось...

Музыка завораживала.

Зрители не слышали ее. Но они могли чувствовать вибрацию, идущую от мониторов. Некоторые - Мария читала об этом - могли обладать осязанием на акустическом уровне, и воспринимать музыку как невиданные доселе комбинации сложнейших колебаний, в которых можно найти гармонию никому, кроме слушателя, не ведомую.

Однако в первую очередь они смотрели на музыканта. Его состояние передавалось им. Его экспрессия дробилась и выпадала в зале сверкающим дождем, и они верили - именно верили, поскольку не могли убедиться в этом - что музыка, которую творит этот человек, прекрасна.

И что самое удивительное - они были правы.

Она была прекрасна.

Мария ощущала себя ангелом - свидетелем божественного существования, обладателем знания, в которое люди имеют возможность только верить. И знание того, что вера этих людей не напрасна, было мучительным экстазом, противостоянием, парадоксом, который мозг человеческий не в силах был понять. Знать то, во что верят; верить в то, что знают - гибельный цикл, обратная воронка на небо. Мария могла бы подойти к любому и сказать, что эта музыка - лучшее, что она когда-либо слышала, и что бы ей сказали? "Конечно! Я знаю!" Они знают.

Было невыносимо отрываться от источника этой небесной манны. Но еще невыносимее было оставаться там, где она хлестала через край, не насыщая, а лишь распаляя желание впитывать ее всеми порами своего тела. Именно так, как делали те, кто остался.

Снаружи был закат, залитые светом улицы и отголоски музыки.

Мария подняла заплаканные глаза в пустое темнеющее небо.

Там снова кружил ястреб. Неуклюжий вертолетный ястреб с огромными фасеточными глазами. Самое величественное существо, которое держал воздух.

А потом в свет фонарей и вечерние сумерки вплелся еще один цветной мотив, столь же привычный, сколь и тоскливый.

По дороге ехали машины с проблесковыми маячками.

Их отпустили быстро. Конфисковали флешки, отформатировали электронику - Мария мысленно похвалила себя за то, что все важные вещи хранила в облаке - и отпустили, строго-настрого велев не болтать. Макс потом сказал, что если бы их держали дольше, было бы только больше шума. Поэтому их выгоднее было отпустить как можно скорее.

Через четыре дня у них был концерт. Мария стояла на сцене, смотрела на зрителей, и вспоминала другой зал, и Людвига, и тех, кто пришел его слушать. Вернее, кто пришел слушать себя, зная, что там, за звуковым барьером, играет прекрасная музыка.

Она вспоминала собственные концерты. Вспоминала людей, которые колбасились независимо от песни, сколь угодно грустной. Людей, которые с доброжелательными, приветственными возгласами кидали на сцену пустые бутылки и стаканы. Людей, которые весь концерт обсуждали что-то друзьями, стоя сбоку от колонок, где не очень громко.

Зачем они приходят? Что им надо? Что происходит у них в голове? Что она может дать им, и если даже что-то может, возьмут ли они это? Надо ли это им?

Она стояла, зная, что сейчас это повторится вновь.

С ее партии начиналась песня. Все ждали только ее.

А она стояла и молчала.

Примерно в это время Эрих опустил рубильник. Потрескивая, электричество потекло по старым проводам, наполнило конденсаторы, зажгло тусклым светом радиолампы.

Леха, водитель грузовика, которому выпал жребий протестировать исправленный телефон, взял трубку. Она тихо гудела, но Леха этого не слышал. Однако рядом с телефоном столь же тихо горел сигнальный светодиод. Это Леха видел очень хорошо.

Ему не нужно было доставать бумажку с номером. Леха запомнил его давным-давно.

- Алло! - отобразился на табло старческий голос. - Алло!

- Баушка! - сказал Леха. - Баушка! Это я! Аксей!

- Леша?! Лешенька! Родной мой! Ты где? Ты откуда? Как я тебя давно не слышала!

Алексей смотрел на буквы, но не видел их. Буквы трансформировались в голос, который он навсегда запомнил с детства, и который теперь явственно слышал собственными ушами. Поэтому он все говорил, и говорил, и слушал, и говорил, и снова слушал, слушал, слушал.

В зале становилось тише. Публика не могла понять, почему не начинает играть музыка. Что хотят от них эти странные люди, застывшие за инструментами, как истуканы.

Макс незаметно подал знак остальным. Мол, все нормально. Я знаю, что с ней. Ждем.

Все больше лиц поворачивалось к сцене. Большинство с удивлением. Но были и те, кто понимал. Они тоже ждали. Они ждали бы сколько угодно.

Асклепий тащился прочь от станции, то и дело касаясь ниши, в которой раньше находилось электронное табло. Ему было некомфортно без него. Он был незавершен.

Послышалось жужжание.

Ястреб спустился с неба и сел на переднюю правую руку. Оценил изменения. Аккуратно сложил крылья и устроился в этой самой нише. Хвостовое оперение замкнуло обрывки проводов, и глаза ястреба замерцали разноцветными неведомыми символами.

Асклепий замер. Затем аккуратно двинулся вперед. Увеличил скорость, повернулся в одну сторону, в другую. Ястреб держался крепко.

Старый робот поехал дальше, рассуждая, можно ли считать Ястреба своей душой. Этот вопрос был абстрактным и в некотором роде бессмысленным. Но Асклепию почему-то нравилось размышлять об этом.

В зале воцарилась полная тишина.

Только тогда Мария, наконец, запела.