Титова Алла Александровна : другие произведения.

Пейзаж с босыми рыцарями и чайником Гл. 1-10

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  ПЕЙЗАЖ С БОСЫМИ РЫЦАРЯМИ И ЧАЙНИКОМ
  
  Не все что здесь описано, происходило на самом деле.
  
  Ах, если б знали вы, какие сны мне снятся.
  Кларисса Леер
  
  Если меня убьют, я с вами больше не буду играть.
  Из детского разговора.
  
  "Попа!!!" - радостно взвизгнули приключения!
  "Приключения..." - горестно вздохнула попа...
  
  ПРОЛОГ
  
  - Прелесть! - Татьяна прижала к губам по два пальца каждой руки и с поцелуйчиком взмахнула ими в разные стороны.
  - Что-то новое, ничего себе жест. Ну-ка, повтори на бис. Пожалуйста.
  - А я могу? Он у меня получается только сам собой. Специально не получится. Зато я знаю от кого его подцепила.
  - И от кого?
  - От Рустама Кантемирова.
  - А это, прости за невежество, кто?
  - Персонаж моей новой книги.
  - Да ты что! Как я люблю такие моменты.
  
  ГЛАВА 1
  ПЕЙЗАЖ С БОСЫМИ РЫЦАРЯМИ И ЧАЙНИКОМ
  
  Заплатили сколько я и предполагала, ни надежды, ни опасения мои не оправдались.
  В магазине я услышала, как мама спросила у:
  - Ты будешь сырок или ничего?
  Моё и так хорошее (в том числе, благодаря гонорару) настроение подпрыгнуло вверх ещё на пару делений. Хотя мальчонку было слегка жаль.
  
  - Нет! Нет! Не бейте! Держите же их! Я не хочу так рано умирать!
  Я шла с работы домой мимо ватаги юных футболистов. Маленький вратарь, приплясывая в воротах, хрипло визжал:
  - Прикрывайте ворота, суки! Не дайте пробить! Убьют же!
  Игроки сгрудились в центре поля. Один выбрался из толчеи вместе с мячом. Удар! Крошка вратарь в небрежном прыжке взял стремительно летящий мяч так, словно он висел в воздухе. Так, походя, срывают с ветки яблоко. Крутнувшись, малец закинул мячик на середину поля и снова завопил:
  - Закройте же меня, гады! А-а-а! Боюсь!
  Я усмехнулась и миновала поле.
  У соседнего дома девчонка лет 10-11-ти выгуливала двух сорванцов, изо всех сил стараясь, чтобы они не отходили от неё больше, чем на несколько шагов, и постоянно подтаскивала к себе то одного, то другого. Один из мальчуганов сделал несколько шагов в сторону проезжей части. Юная нянька ринулась за ним, ухватила за капюшон и начала вдохновенно шлёпать, приговаривая:
  Я засмотрелась на ребятишек и вдруг увидела, что могу столкнуться с мужчиной, шедшим мне наперерез, хотела притормозить, но поняла, что спокойно успеваю, чуть прибавила ход и прошла первой. Меня придержали за рукав, и я услышала "Позвольте, я пройду первым". Я замерла от неожиданности. Мужчина обогнул меня и произнёс, проходя: "Женщина не должна переходить дорогу мужчине". Опасаясь мучительной смерти от любопытства, я торопливо спросила в удаляющуюся спину: "А что будет, если перейдет?". Полуобернувшись, мужчина произнес: "Порядка не будет".
  Я смеялась до самого дома. Надо же, какая веселая дорога получилась. До сих пор таких сюжетиков не бывало больше одного в день.
  Дома я утомлённо вытянулась в кресле. Вскоре народ потянется, а пока можно понежиться в тишине и покое.
  Зазвонил телефон. Я подняла трубку.
  - Кто? - каркнула она сердитым мужским басом.
  - Алло, - неуверенно сказала я.
  - Кто говорит? - переспросили ещё сердитей.
  - А кого надо? - в тон басу ответила я.
  - Никого, - в трубке запищали гудки.
  Посмеиваясь, я отправилась на кухню домывать груду чашек, блюдец и ложечек, остававшихся в раковине ещё со вчерашнего дня. Следовать завету тайваньских пиратов: "Ребята, посуду надо мыть не до еды, а после", у меня получается далеко не всегда. И вообще, как говорит Венечка: "Это не посуды грязной много, а раковина маленькая".
  Снова требовательный телефонный звонок. На сей раз мобильник. А руки в пене. Звонил из Питера Ваня, мой старинный приятель. Странно. Обычно у него жажда общения со мной возникает часа в два-три ночи. В двух случаях из трёх он пьян в сосисочку. Сегодня как раз был тот случай из двух, видимо либо начали слишком рано, либо пили слишком быстро. Ванька сообщил мне, что знает, кто сжёг Александрийскую библиотеку.
  - Замечательно, - отозвалась я. - Ну и кто же?
  - Не скажу. Я не могу разгласить столь важную тайну. Вокруг полно шпионов. Я тебе завтра скажу.
  - А что, завтра шпионов уже не будет? Или у них будет другое задание?
  Но тут у Вани отобрали трубку, извинились, и я снова взялась за посуду.
  Я расставила в шкафчике чистые чашки - а надо ли? Всё равно сейчас придётся снова доставать. Поправила в очередной раз расползающуюся стопочку розеток для варенья. Тоже вопрос - зачем они мне. Варенье в моём доме едят как угодно - из чашек, с блюдец, из банок, восемью способами намазывают на булку, только не из розеток.
  Звонок. На этот раз в дверь. Ульянка с чадами, Данькой и Родионом, соответственно восьми и четырех лет. Пока они разувались, раздалась переливчатая нетерпеливая трель - Венечка.
  А я пошла на кухню ставить на плиту чайник, привычно глянув по дороге на старый календарь "The Lord of the Rings", где Леголас, подчиняясь прихоти фотомонтажа, небрежно целится в макушку Гимли.
  
  - Мне захотелось "пня" страшно и ужасно, а торт огромный, а денег мало. Говорю: "Мне четвертинку торта". "Вам четвертинку от половинки?" - спрашивает". Ну все-таки не настолько мало. "Нет", - говорю, - "от торта". "То есть половинку от половинки?" "Да!"
  Это на нас похоже - купить на последние деньги самое дорогое. - "Наша фирма обанкротилась и денег не считает".
  - Ждем или кому повезло?
  - Не ждем. Кто не успел, тот опоздал.
  - А кого не хватает?
  - Андрея с Лёнчиком.
  Веня со вздохом достал мобильный.
  - Андрюха, Лёнчик с тобой? Вы у Аллушки сегодня будете? Нет, еще не пили. - Веня отключился и снова вздохнул: - Ждем.
  ...................................................................................................
  Я оторвалась от пасьянса и посмотрела на народ. Все заняты делом. Ульянка листает "Технику - молодежи". Венечка с Юлькой играют в уголки. Даня с Родионом возятся с "бабушками"-матрешками. Вовка за компьютером, рисует замок. Люда уткнулась в книжку.
  Улька захлопнула журнал и с возмущением сказала:
  - Я не помню в связи с чем и откуда, но мне казалось, что он приличный человек.
  - Кто?
  - Хаммурапи.
  - И чем он тебе досадил? - оторвался от уголков Веня.
  - Согласно 142-му пункту его законов, если муж гулял и всячески унижал жену, она могла взять свое приданое и уйти к отцу.
  - Не понял. А что тебе тут не нравится?
  - "В случае судебного проигрыша, мужу позволяется жену утопить".
  Трель. Андрюша с Лёнчиком. Я пошла за чашками для них.
  
  - Да дожевывай уже. Сколько можно чахнуть над крошечным кусочком. Мучаются десять человека и кусок торта. Девять человека оттого, что не едят, один - что ест, а тортик от такого отношения к себе.
  - Отстань, дай понаслаждаться.
  - Нашими мучениями?
  - Нет! Тортом. С чего ты взяла, что мы-то с ним мучаемся? Мы с ним наслаждаемся. А вот вы слопали свои куски не глядя и теперь завидуете нашему счастью.
  
  Возвращаясь в очередной раз из кухни, я услышала:
  - А не сходить ли нам в Заколдованную страну?
  Кажется, Андрюша прикончил, наконец, торт и ему захотелось развлечений. Володя отозвался:
  - Ну пошли.
  Хлопнула дверца шкафа, зашуршала карта.
  - Может быть, зажжем свечи?
  Молчание. Знак согласия. Я поторопилась собрать карты и занять одно из кресел. Андрюшенька записывал наши умения, каждому по два. Оказалось, что все, за исключением меня, либо "часокомпасы" (или иначе "ориентаторы") - хорошо ориентируются во времени и пространстве, либо "барометры" - чувствуют перемену погоды. Зато дегустаторов, лекарей, кладоискателей и лингвистов всего по парочке. В темноте видели тоже только двое - мы с Даней. А Веня оказался уникальным специалистом по огню.
  Стали выяснять нашу состоятельность и экипироваться.
  Ожидая, когда до меня дойдут кубики, я прислушалась к тому, что читал Даня. Он произносил слова по буковкам, с паузами и мне никак не удавалось понять хотя бы слово. Я приподнялась посмотреть. Данька держал маленькую пухлую книжечку. А-а-а. Старая рукописная книжка, поселившаяся у меня всего несколько дней назад. Теперь понятно, почему было не разобрать. Там в числе других записей заговоры, обходы и тому подобное. Часть с привычными островом Буяном, Алатырь-камнем и частыми звездами. Часть в сторону "крибле-крабле".
  Юлька пошла на кухню в очередной раз ставить чайник.
  Я увидела, что одна из карт упала под стол, наклонилась и подняла её. Шестерка пик - дальняя дорога. Машинально перевернула её, и моя правая бровь непроизвольно взлетела вверх - на рубашке карты распластался роскошный черно-красно-золотой дракон. Такой колоды у нас раньше не было. Кто-то принес и не похвастался?
  Данечка замолчал. То ли надоело, то ли дочитал.
  У меня закружилась голова. Показалось, что горы, нарисованные на стене, стали объемными, а тварь на фоне солнца шевельнула крыльями. Одна свечка внезапно погасла. Я взяла спички. Тут погасла вторая свеча. Сразу же за ней - третья. Я не успела чиркнуть спичкой. Мне показалось, что вместе с креслом, я ухнула вниз. Дурным голосом взвыл Поль. Глаза сами собой закрылись. А я, вцепившись в подлокотники, неслась куда-то по спирали в абсолютной темноте, не в силах вздохнуть.
  Вокруг резко посветлело. Кто-то, наконец, включил свет? Мои ноги довольно сильно стукнулись об пол и я, не удержавшись, села на... траву. Ахнула. Посмотрела на зажатый в руке коробок. Подняла глаза. Мимо меня на полусогнутых лапах, ящерицей, куда-то деловито шел Поль. Перевела взгляд дальше. На лесной полянке, залитой солнцем, сидели или стояли на коленях все, кто только что были в моей квартире.
  Один Володя оказался на ногах - то ли удержался, то ли успел встать.
  Рядом поднялся из травы Веня.
  Постепенно все поднялись на ноги, подошли друг к другу. Маленькая тощая Юлька с чайником и кожаным мешочком, Володин торс обтягивал кожаный доспех с клёпками, из-за плеча торчал лук, на боку висели злинные ножны с мечом. В левой руке щит, закрывавший его от подбородка до колен, в правой - короткий меч. Венчал это великолепие лёгкий шлем, съехавший на бок. Невысокий кудрявый Венька тоже был в доспехах и при оружии. Обе руки заняты: в правой - меч, в левой - шахматы. Люда с книгой и тоже с мешочком, Уля с Андреем в доспехах и при оружии... Уля - натуральная валькирия. И все босиком.
  Можно рисовать картину "Пейзаж с босыми рыцарями и чайником".
  - Это... сон? - неуверенно спросила Люда.
  - Чей? - отозвался Андрей. - Мне, например, кажется, что это ты мне снишься.
  - А мне, что ты...
  - Я не знаю, сон это или нет, но щипать себя бесполезно. У меня болит колено, я им основательно о щит треснулся. И ничего - не просыпаюсь, - заявил Веня.
  - Судя по заказанной экипировке, - Володя нежно и медленно провел ладонью по щиту, мы оказались...
  - Ну договаривай. В нашей игре "Заколдованная страна". Так? - не выдержала я володенькиной станиславской паузы. От своих же слов я залилась горячей волной восторга. Но тут я взглянула на детей, и мне стало не по себе.
  - Звучит как-то... Как в детской книжке, - протянул Андрей.
  - Озвучь по-другому. И объясни по-другому свои кольчугу и арбалет. Это ведь арбалет у тебя под мышкой?
  - Не задавай риторических вопросов.
  - А какие задавать? - вяло огрызнулась я.
  Андрюша вздохнул, сложил у своих ног молот, щит и арбалет, посмотрел по сторонам и сказал:
  - Ну, типа, как мы сюда попали.
  - Я тебе отвечу совершенно исчерпывающе: не знаю. Дальше?
  - Ну..., что делать?
  - Смотри выше.
  - А свой ответ у меня такой... - Андрюша помолчал, поморщился, достал из широких штанин мобильник, посмотрел, засунул обратно и досказал: - Надо спросить у автохтонного населения.
  Лёнчик тоже достал трубку и повторил манипуляции Андрея.
  - Поиск сети? - спросил Вовка - его мобильник, как и прочие, остался в моей квартире.
  Лёнчик мрачно кивнул.
  - Жуть, - сказала Уля.
  - Мрак, - тут же традиционно ответила я. - Андрюшенька, солнышко, найди мне хоть одного аборигена, а я проверю, действуют ли мои лингвистические способности. Второе умение мне тоже пока не проверить - светло.
  - О! - чрезвычайно оживился Венечка. - А кто у нас лечить умеет? А то я практически на одной ноге стою.
  - Я, - хором отозвались Юля с Людмилой.
  Венечка немедленно уселся на землю, вытянув поврежденную ногу. Я посмотрела на него - шлем, кольчатый доспех, надетый на футболку, шорты и белые носочки, успевшие зазелениться. А колено успело распухнуть. Юлька положила на него ладони. Мы замерли. Секунд через десять она убрала руки и растерянно сказала "Все". Опухоли не было.
  - "На второй день колено выглядело лучше, а на третий совсем исчезло", - задумчиво сказала Ульяна.
  - Это откуда? - поинтересовался Андрюша, не менее задумчиво разглядывая Венькино колено.
  - Заявлено было, что из натуральной медкарты.
  - Ну, что? Приключаемся? - радостно спросил Веня. Его настроение явно скакнуло вверх.
  - А мы можем отказаться? - осторожно спросила я.
  - Может быть, и можем, - ответил он весело, - но я не знаю как.
  - Так, - сказал Лёнчик, похлопал себя по карманам, достал из одного пару десяток, засунул их обратно и посмотрел на нас. - У кого есть деньги?
  - А зачем тебе? - отозвалась его сестра.
  Люда протянула ему свой кожаный мешочек. Леня вытряхнул на ладонь несколько монеток. Они были, разумеется, золотые, с солнышком на аверсе и буковками вразброс на реверсе. Лёнчик протянул мне ладонь:
  - Читай.
  - И аборигена не нужно для проверки мастерства, - подал ехидную реплику Андрюшенька.
  Я осторожно взяла одну монетку, старательно поразглядывала буковки и кинула ее обратно в мешочек.
  - Здесь мой лингвистический талант ни при чем.
  - Почему?
  - Потому что наши с Володенькой способности относятся к тайным и старым наречиям. А это по-русски, только почему-то латинскими буквами. Можешь прочитать сам: "Не в деньгах счастье".
  Лёнчик посмотрел на буковки монетки и недоуменно сказал:
  - А тут написано "Одна золотая".
  - Вот видишь, у тебя все получилось.
  Лёня погрозил мне пальцем:
  - Дезинформируешь!
  - Шучу, - серьёзно ответила я.
  - И сколько же всего у нас денег?
  - Здешних?
  - Разумеется.
  Мы с Лёней и дети бросить кубики на монеты не успели, а Люда с Юлькой не успели потратить. Ульяна набрала всего много, но не дорогого. У неё осталось 95 золотых монет и 5 серебряных. У Вени с Володей осталось по 32 монеты. Андрей потратил всё. Итого у нас было 419 золотых монет и 5 серебряных.
  - А что у нас есть ещё? - спросил Веня.
  Мы положили в центре Вовкин щит и на него выложили всё своё достояние нечаянно (к сожалению) прихваченное с собой:
  три пачки сигарет (неполных - всего 42 штуки на пятерых курильщиков - ой-ей-ёй),
  две зажигалки, коробок спичек,
  ручка,
  игральные кубики,
  расческа,
  часы (три штуки),
  ключи,
  деньги (тамошние),
  шахматы,
  чайник,
  две чайные ложки,
  два мобильника,
  книга (В.П. Горан. Древнегреческая мифологема судьбы. - Новосибирск, 1990).
  Ценными были сигареты, зажигалки и спички, часы, чайник и расческа.
  - Вот, а вы всё "Купи электрический, купи электрический...", - мне никто не возразил.
  Мы повздыхали, глядя на это "богатство" и Поля, который пришел откуда-то из травы и улегся посреди щита рядом с чайником, и занялись делёжкой оружия и доспехов.
  Володя был яростно против вооружения детей, точнее Даньки. Роде и так никто не собирался давать даже ножа. Впрочем, ножа у нас и не было. Так вот, Володя утверждал, что детей надо держать на привязи и защищать взрослым вооруженным людям. И только. Но решающее слово было за мамой и Данька получил кинжал. Веня проколол на поясе новую дырочку и перепоясал Данилу кинжалом, который смотрелся на нём как настоящий меч.
  Мне тоже достался кинжал, малый лук с двумя дюжинами стрел и круглый маленький щит, закрывавший живот и ещё немного.
  Юльке Володя отдал свой щит и короткий меч. Себе оставил длинный. Ульянка дала ей ещё метательное копьецо килограмма в 2 весом.
  Люду вооружили лёгким арбалетом с тремя десятками болтов и кинжалом.
  Лёнчику вручили большой лук, тоже с двумя дюжинами стрел и короткий меч. Для защиты Веня пожертвовал ему свой щит, как и Вовкин от подбородка до колен. Впрочем, Венечку щит закрывал почти полностью и наверное, это была не жертва, а, напротив, забота о себе.
  Ульяна и Володя остались в кожаных доспехах, легких шлемах и с длинными мечами.
  У Веньки доспех был кольчатый и, кроме меча, ему соблаговолили оставить арбалет.
  - Какие вы добрые, - хмыкнул Веня.
  Андрюша в импозантной кольчуге, размахивая щитом и боевым молотом, показывал, как он будет сражаться с вражьей стаей, доказывая, что они могут быть только в комплекте. И щит он никак не может отдать, только вместе с молотом.
  - И наковальней, - шепотом добавил Веня.
  - Только так, - говорил Андрюша, - а иначе пусть мне отдадут арбалет.
  - Ты предлагаешь Люде махать молотом? - изумилась я. - Или Венечке одной рукой махать молотом, другой мечом, а щит держать в зубах? И потом, Андрюшенька, ты во врага из арбалета можешь попасть только случайно.
  - Если разобьются очки, - Андрей средним пальчиком подвинул их к переносице, - А Людмила видит, между прочим, не лучше меня, и очков не носит. Так что ей держаться за арбалет не слишком полезно.
  - Андрюшенька, я понимаю, что полезнее всего арбалет будет в моих руках, но у меня уже есть лук.
  - Снайперша?
  - Папенька был снайпером, а я вся в него.
  Я кинула на лук стрелу и, почти не целясь, выстрелила. Она послушно воткнулась в ветку дерева шагов за 30 от нас. Ульянка посмеялась:
  - Выстрелить и сделать вид, что именно туда и целилась.
  Я всадила в ту же ветку еще одну стрелу.
  Андрей набычился и отобрал у Лёни большой лук, положил на него стрелу, посмотрел по сторонам, прицелился, опустил лук, снова прицелился и спустил тетиву. Стрела вонзилась в ту же ветку между моими стрелами. Я пожала плечами:
  - Я же говорила, что случайно ты можешь попасть в цель.
  Спустя четверть часа рядом с нашими трепетали стрелы Володи, Лёнчика и его сестры. Остальные в ветку не попали.
  Мы долго совещались, но решили в распределении оружия ничего не менять, потому что Люда с арбалетом все же лучше, чем Люда с молотом или мечом. А Володя решительно предпочёл меч всему остальному.
  Наступила пауза. Все молчали. Молчание тяжелело, давило на плечи, но и нарушить его с каждой секундой становилось всё труднее. Володя взмахнул мечом, как бы рассекая липкую паутину тишины:
  - Ну что, босые рыцари? Вперёд!
  - Вперёд - это куда? - осведомился Веня.
  - А мы пойдём на север!
  - А почему не на север?
  - Ты что, северник?
  - Что за северник?
  - Ну у Нортон там были какие-то вроде птички западники. Они вспугнутые всегда летели на запад.
  - Нет, я не северник. Совсем что ли обалдела - знакомых цитат не узнаёшь. Это Киплинг.
  - Строго говоря, это не Киплинг.
  - Как не Киплинг? Шакал Табаки. "Маугли".
  - Да, только не из книги, а из мультика.
  Спор быстро становился общим. Такой любимый, привычный и такой нелепый здесь и сейчас. Нечеловеческим усилием воли я не присоединилась к нему, а оборвала:
  - Так куда мы всё-таки пойдём?
  Ребятки опомнились.
  - Ладно. Стороны света нам ни к чему. Всё равно на нашей карте они обозначены не были. А вот где у нас, к примеру, море?
  - Там, - почти хором отозвались Юля, Андрей и Люда с Лёнчиком, показывая, судя по солнышку как раз на север.
  - Замечательно. Далеко?
  На этот раз на хор и намёка не было. Но в конце концов наши ориентаторы согласились, что далеко.
  - А ещё что есть поближе или может быть ещё подальше? - продолжал опрос Володя.
  Но ничего, кроме того, что сейчас здесь около часа пополудни, проявляя по-прежнему единодушие, ориентаторы не добавили. И мы решили идти к морю.
  
  ГЛАВА 2
  ПЕРВЫЕ ВСТРЕЧИ ИЛИ ЧТО ЗА БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ
  
  Идти босиком по лесу - то ещё удовольствие, поэтому когда часа через три мы вышли на тёплую, мягкую, песчаную дорогу, даже не нахоженную, а наезженную, мы испытали нечто похожее на счастье, кроме Роди с Даней и Поля, которые давно уже ехали на чужих плечах. Мы немедленно отказались от намерения идти к морю и послушно подчинились дороге. Володя скомандовал:
  - Запевай!
  Я, подумав пару секунд, начала:
  - Всё перекаты, да перекаты...
  Ко мне присоединились:
  - Послать бы их по адресу...
  "Перекаты" сменили "Говорят мы бяки-буки". Потом мы маршировали с солдатами группы "Центр" и Шестым легионом. Часика через полтора мы уже не пели, и даже не орали, так - пришептывали. Ощущение счастья растаяло. Мы шли и шли, тупо глядя под ноги. Андрюше было тяжелее всех в буквальном смысле - кольчуга, щит и молот вместе весили немногим меньше, чем он сам. Наконец он не выдержал. Остановился, кинул на обочину щит и молот, стащил с себя кольчугу, бросил её на оружие и рухнул рядом.
  - Ульяна, пойди, поищи вокруг что можно съесть, - повелел он.
  - Раскомандовался! Почему это я? - возмутилась Уля.
  - Потому что мы с тобой дегустаторы, а я в ближайшие два часа с этого места сходить не намерен, - сварливо ответил Андрей.
  Мы быстренько повалились вокруг Андрея, предоставив Уле собирать дары природы.
  Уля постояла над нашими почти бездыханными телами и, с чувством сказав: "Вот гады! Можно подумать меня несли. Слабительных корешков вам что ли найти", поковыляла в лес, исследовать окружающую растительность.
  - А ты их не найдёшь, слабительные корешки как лекарство - это по части Юльки с Людой, - пробормотал ей вслед Венька.
  - Давно надо было сделать привал, а не устаивать супер-марш-бросок под девизом "Пойди туда - не знаю куда", - сказала я, с трудом переводя дыхание. Мне никто не ответил, и я тоже заткнулась, отдавшись блаженству неподвижности. Сквозь дрёму я слышала, как Ульяна распихивала Веньку, требуя развести костёр, как он отбивался: "Поди к чёрту, возьми спички", но Ульяна не отставала, доказывая, что зажигалки и спички нужно беречь: "Вдруг с тобой что-нибудь случится. А пока ты с нами нужно тобой пользоваться. Иди уж, не зарывай талант в землю". Я слышала, как Веня со стонами и проклятиями поднялся, сетуя на свою уникальность, и опять провалилась в сон.
  Меня разбудил снова Улькин голос:
  - Эй, народ! Если кто-нибудь хочет есть больше, чем спать - прошу к костру.
  Рядом со мной кто-то поднялся и довольно резво. Я приоткрыла один глаз. Андрюша. Я стала решать чего больше хочется мне. И тут почувствовала запах. Пахло... о, как прекрасно пахло жареным мясом. Я поднялась, пожалуй, не менее резво, чем Андрей. Остальной народ тоже зашевелился. У костра сидел страшно довольный Веня и обгладывал чью-то кость. После ужина, а это был именно ужин, поскольку солнце уже едва выглядывало из-за деревьев, мы с энтузиазмом прокричали "Гип-гип-ура!" Ульяне, лучшей ученице Диане, типа охотнице - и было за что. Нас накормили жареным зайцем, печеными корешками, длинными и толстыми, по вкусу похожими на репу. На десерт мы съели целую груду ягод. Они были кистями, как виноград, янтарно-жёлтые, кисло-сладкие. Правда, мелкие, с ноготь мизинца. Зато без косточек. К "чаю" (в чайнике млела щедрая пригоршня разнообразных ароматных листьев) нам выдали стопку "одноразовых стаканчиков" - кулёчков из бересты.
  - Вот это сервис! - добрым, довольным голосом сказал Андрюша, оглаживая живот. - Теперь можно терпеть наравне с голодными. Пожалуй, здесь мне нравится.
  - Надеюсь, когда кормить нас будешь ты, тебе понравится ещё больше.
  И тут Поль, старательно трудившийся над горкой костей, вздыбился и зашипел. Мы вскинулись, похватали оружие и встали вокруг костра, задвинув детей ближе к огню. Минуту, другую мы напряжённо всматривались в окружающий лес. А Поль, пошипев, пригладил шёрстку и снова занялся костями.
  - Жуть, - сказала Уля.
  - Мрак, - отозвалась я.
  - И что же тебе почуялось, заполошный котина? - с лёгким раздражением Лёня пихнул Поля в бок. Тот, не обратив на это внимания, занимался останками зайца, приговаривая любимое: "А-ня-ня-грр-хь-хь".
  - Господа, надо бы часовых выставлять, что ли, - задумчиво сказал Веня.
  - Так светло же ещё, - отозвался Лёнчик.
  - Ну и что? Откуда мы знаем, чего здесь ждать, точнее кого.
  - Вот и карауль сам, - лениво сказал Лёня, укладываясь поудобнее.
  - Венька прав, - вмешался Володя. - Если это действительно наша игра, вспомните, таких тварей мы сюда понапихали. Я думаю, что нам стоит здесь на ночь остановится. Рядом ручей как я понял, - он посмотрел на Ульянку. Она кивнула:
  - Минуты три отсюда.
  - Вот и чудненько. Давайте устраиваться на ночлег. А тебе, Аллушка, стоит поспать. Тебе дежурить до рассвета, пока хоть немного светлеть не начнёт. Даньку на часы не поставить.
  Я кивнула, и про себя присоединилась к недавним Венькиным сетованиям по поводу горькой участи уникальных специалистов. Хоть я и не одна могла видеть в темноте, но Данька ночью будет спать, как и положено восьмилетнему ребёнку.
  Хотя было ещё совсем светло, я уснула почти мгновенно. Меня растолкала Ульяна:
  - Аллушка, уже совсем стемнело. Поднимайся, - она стала снимать с себя кожаный доспех, - наденешь мою шкурку. И теплее в ней. Держи.
  По другую сторону костра слышалась возня и бормотание. Я посмотрела туда. Лёнчик кого-то пытался разбудить.
  Спать хотелось неимоверно. Я с трудом поднялась, между зевками спросила у Ульяны сколько времени.
  - А, да, часы, - спохватилась она, сняла их с руки и протянула мне. На часах было без пяти час.
  - Почему не ровно будите?
  - Пять минут на смену караула.
  Я медленно стала облачаться.
  - Поторопись. Такими темпами и пяти минут мало.
  На другой стороне костра бормотание сменилось стонами, прерываемыми зевками, и зевками, плавно переходящими в стоны. У Лёни всё получилось.
  - Со мной кто?
  - Андрюша. Через час он разбудит Люду, а её сменит Юлька.
  - А я?!
  - Мы же договорились, что ты до рассвета караулишь. Как начнет светать, разбудишь Володю.
  Мне тоже захотелось застонать.
  Мы бродим вокруг костра. Я старательно всматриваюсь в окружающий лес, прислушиваюсь. Я быстро расходилась, спать уже не хотелось. С азартом и замиранием я впитывала в себя ночной лес. Изображение не менялось. Ничего не двигалось, даже ветер ничего не колыхал. Зато запахов и звуков было множество. То гнилью потянет, то чем-то пряным. Мне даже почудился аромат роз. В лесу что-то тихо ухало, свиристело, постукивало, чавкало, шуршало, посвистывало, кряхтело... Андрей бродил как сомнамбула, спотыкаясь о сучья, корни, оружие...
  - Да что с тобой?
  - Ты же выспалась. Часов пять спала. А я не больше двух.
  - До Ульянки с братом кто дежурил?
  - Никто. Мы в одиннадцать спать легли. Они до часу дежурили.
  - Как-то вы странно караульство распределили.
  - Ничего не странно. До часу проще не спать. Вот и караулили дольше. Тебе-то какая разница?
  - Ну да, ну да. А до одиннадцати что делали?
  - К оружию привыкали. Постреляли, на мечах посражались. Потом разговоры разговаривали.
  Андрей душераздирающе зевнул и прислонился к дереву. Я оставила его в покое, отошла чуть подальше от костра, чтобы его свет не мешал мне наблюдать за лесом. Всё вокруг было серым, только разных оттенков. Если верить учёным, Поль всю жизнь видит мир таким, как и я сейчас. Я оглянулась. Андрея не было видно.
  - Андрюшенька! - тихо позвала я.
  - Здесь, - откликнулся он. - Сколько времени?
  - Андрюша, - обеспокоено протянула я.
  - Я забыл.
  - Так сколько времени?
  - Через десять минут можно будить Людмилу.
  - Ну вот, почти отмучался.
  Я повернулась к костру. Мне снова захотелось спать. Так сильно, что через пару шагов колени подогнулись. Я опустилась на землю, не было сил даже окликнуть Андрея. Щека коснулась мха. Очнувшись, услышала детский плач, крики, до меня это доносилось то ли издалека, то ли сквозь... не знаю, в общем, приглушённо. Я разобрала возглас: "Где Аллушка?" Сон постепенно отступал. Я смогла подняться и побрела к костру. Меня встретили криками: "Жива!", "Где ты была?", "Что с тобой?", "Цела?". Все стояли, кроме Юльки. Она лежала на животе, вдоль костра, через Юлю тянулась полоса жёлтой слизи, подсыхавшей на глазах. На Юлькиной чёрной в горошек кофточке зияла дыра в две ладони, в неё была видна побагровевшая кожа с двумя тёмными точками. Рядом с ней на коленях стояла Люда, она подняла голову и сказала: "Спит. Не просыпается". Мы растерянно стояли вокруг. Вдруг Юлька пошевелилась, с трудом приподнялась, повела плечами и попробовала потрогать спину. Пятно расположилось на правой лопатке ближе к позвоночнику, и достать его Юле было, мягко говоря, не просто. Она нашарила дыру, и странно посмотрела на нас:
  - Что там?
  - Больно?
  - Жжётся и очень чешется.
  - Люд, чего ты ждёшь? Лечи.
  - Я не умею руками, - испуганно ответила та. - Мне нужны травы.
  - Какие ещё травы, - недовольно сказал Андрей. - В умении лечить в наших правилах ни про какие травы не сказано.
  - Я не умею лечить руками. Мне нужны травы, - уже уверенно сказала Люда. - Кто-нибудь возьмите головню мне посветить, - и она шагнула к лесу.
  Андрей и Лёня, подхватив из костра по горящей палке, отправились за ней.
  Слизи уже не было. След какой-то твари, явно укусившей Юльку, превратился в еле заметную дорожку жёлтой пыли, разлетавшейся от малейшего движения воздуха.
  Юлька ёжилась, время от времени трогая пятно тыльной стороной кисти.
  - Что случилось-то? - спросила я.
  Никто ничего толком не знал. Все проснулись от Родькиного крика Андрюша вернулся из леса с головешкой сказав что "он ушёл". Потом увидели Юльку и занялись ею. Потом увидели, что нет меня. Тут я появилась. Дальше я сама всё видела. В этом месте потребовали отчёта с меня. Я рассказала о приступе сонливости.
  Вернулись из леса Люда с факельщиками. Она держала охапку зелени. Юля снова улеглась на живот.
  Люда отправила Веньку за водой на ручей, а сама натерла Юлькину спину какими-то измятыми листьями, наложила другие. Юля перестала морщиться и ёжиться. Потом она была напоена отваром со странным бензиновым запахом и Люда сказала, что теперь всё в порядке.
  - Что - всё и как это - в порядке? - спросил Лёнчик.
  Люда пожала плечами.
  - А что ты делала? Это что? - Лёнчик повертел в руках листочек.
  - Лёня, где север?
  - Там, - он качнул головой.
  - И как ты это определяешь? - ласково спросила Людмила.
  Лёнчик помолчал.
  - Понятно. К тебе вопросы сняты. Тогда спросим Андрея, что тут было?
  - Я уснул, попал рукой на головешку, от боли очнулся, - монотонно заговорил Андрей. - Увидел на Юльке огромного, с метр, серо-желтого слизняка и ткнул в него той же головешкой, об которую обжёгся. Тот содрогнулся и быстро пополз прочь. Я пошел за ним, ещё несколько раз ткнул его. Он пополз быстро-быстро и я отстал. Всё. Протокол допроса подписать?
  Мы были озадачены. Что за тварь? Ничего подобного на наших игровых карточках не было. Наконец Володя неуверенно сказал:
  - Но ведь карточки не догма, а руководство к действию. Ведущему можно было импровизировать. Хотя я и возражал против этого. Вы сами настояли.
  - И кто импровизирует? - спросили мы с Веней одновременно.
  - А смысл жизни вам не объяснить?
  - Попробуй, вдруг получится.
  - Ладно, хватит вам препираться. Давайте лучше спать, - зевнула Юля.
  - Подождите, подождите, я ничего не поняла! - воскликнула Люда. - Почему закричал Родя? Что было с Аллушкой? С Андреем? Эта тварь что, усыпляет?
  Пауза.
  - Отвечает Андрей, - дикторским голосом провозгласила я.
  - Слушайте, моё дежурство давно кончилось, я хочу спать. Причем сильно хочу. Очень сильно. Можно отложить всё это до утра?
  - А ты кратенько изложи и ложись.
  - Чем больше знаешь, тем больше не понимаешь. Это же банально. Вы к каждой моей фразе прицепитесь и ещё дюжину вопросов придумаете.
  - Прекрати выделываться. Это же серьёзно, - оборвал его Веня.
  - Между прочим, до утра ты можешь и не дожить, - задумчиво сказал Лёнчик.
  Андрей оторопело взглянул на него.
  - Андрюша, пожалуйста, - меня вдруг начала бить мелкая дрожь. Впервые после неожиданного нашего перемещения на солнечную поляночку мне стало страшно.
  - Повторите вопросы, - смиренно сказал Андрей.
  - Почему закричал Родя, - с готовностью начала Люда. - Почему...
  - Стоп. Родя закричал, потому что слизняк прополз по его голым ногам.
  Мы посмотрели на Ульянку, баюкавшую на руках спящего сына. Она покачала головой.
  - Ничего не случилось, только слизь, но вы же видели, она быстро высыхает. Он просто перепугался.
  - Судя по Юльке, это скорее пиявка, чем слизняк, - сказала я.
  - Какая разница, - Андрей поправил очки и зевнул. - Да, видимо усыпляет. Всё?
  - Аллушка, Люда, я, пожалуй, с вами подежурю, - вздохнул Володя. - И что за тварь? Лучше бы что-нибудь знакомое. Ну там Глодле, или волколаки.
  Поль, мирно сидевший у меня на плече, зашипел и, сильно оцарапав меня, прыгнул на стоящее рядом дерево. Володенька опешил.
  - Это что, он так на слово реагирует?
  Из леса донёсся вой, вступил второй голос, третий.
  - Нет, это он не на слово, а на волколаков реагирует, - ответила я.
  - Волколаков заказывали? Нет? Не колышет, оплачено, - прокомментировал Веня.
  Мы уже привычно встали вокруг костра, держа наготове оружие. Я отобрала у Людмилы арбалет, отдав ей маленький лук. И теперь пристально вглядывалась в серые очертания кустов и деревьев. Поймав взглядом движение, я выстрелила туда. Сдавленный вопль. Есть!
  За спиной щёлкнула тетива Лёнчикова лука. Тишина. Снова щелчёк тетивы. Вскрик. Браво. Может, уйдут?
  На нас обрушился громкий слитный вой. Серый лес ожил, наполнился движением. Сразу несколько волколаков. Я бросила арбалет вниз, к ногам, перекинула вперёд щит, висевший за спиной, выхватила кинжал. Он тут же был выбит ударом чужого меча, скользнувшего по моему щиту. Перед глазами мелькнула оскаленная пасть и волколак рухнул к моим ногам. Венька, вскинув окровавленный меч, крикнул мне:
  - Поднимай арбалет и за спину. Я тебя прикрою, а ты их отстреливай.
  Я вытащила меч из-под мёртвого волколака и укрылась за Венькиной спиной, частично, так как слегка превосходила по параметрам. Увлёкшись выцеливанием волколаков, я не сразу поняла, что за моей спиной кричит Данька. Я резко обернулась. Мальчишка швырял в волколаков горящие палки из костра и вопил. Обжёгшись, прижал быстрым движением тыльную сторону кисти к боку.
  - Да стреляй же ты! Размечталась! - раздался хриплый Венькин голос. Я, опомнившись, всадила болт в висок волколаку, с которым бился Веня, и стала искать глазами следующую цель.
  А всё. Ульяна на пару с Володей добивали последнего волколака. Вовкин меч вонзился ему в шею и тот упал. Мы стояли, опустив оружие, с трудом переводя дыхание. Светало.
  Володя опустился на землю, прислонился к дереву. Мы все раскраснелись, а вот Вовка бледнел на глазах. Он был весь заляпан кровью. Своей, чужой? Я увидела, что доспех на его груди разрублен, кинулась снимать железки, пальцы не слушались и мне было никак не справиться с крючками. Мне помогли стянуть доспех. Красная футболка Володи вся намокла и потемнела. Её тоже осторожно сняли. Правильнее, наверно, было её разрезать, но где мы возьмём другую? Придётся эту стирать и штопать. Справа между верхними рёбрами оказалась узкая ранка длиной сантиметров пять. Судя по Вовкиному состоянию, глубокая. Володенька к этому времени был уже без сознания. Юля положила руки на рану и буквально через несколько минут сравнялась бледностью с раненым.
  - Руки, - сквозь сжатые зубы скомандовала она. Ей на плечи легли ладони Вени и Лёнчика.
  - Ещё надо?
  - Да, - бросила Юлька и мы с Андреем положили руки поверх уже лежащих.
  - Ещё?
  - Хватит.
  Спустя четверть часа вместо раны был тонкий розовый шрам. Бодрый Володя махал мечом, проверяя как действует рука. А мы обессилено валялись вокруг потухающего костра. Мучительно пахло кровью и горелым мясом - один из дохлых волколаков лежал около самого костра и бок его обуглился.
  - Жуть, - сказала Уля.
  - Мрак, - откликнулась я.
  - А то.
  Всего их было полторы дюжины. Они походили на людей, только были сплошь покрыты довольно длинной серой шерстью и морды, естественно, волчьи. Кроме мечей другого оружия у них не было. Ребята яростно спорили кто сколько убил. Я вяло сказала:
  - Ой, ну как считать. Я, например, убила одного, потому что его подставил под выстрел Веня. И вообще, давайте уберёмся отсюда. Ни спать, ни тем более есть я здесь не смогу. Со мной согласились все, только Веня заметил:
  - Мы покинем отвоёванное поле боя?
  - Ну мы же защищали не этот клочок земли, а себя.
  Мы собрались и вскоре шагали по дороге при первых лучах солнца, задержавшись только для того, чтобы снять с дерева Поля, ни за что не желавшего спускаться вниз.
  Уля предложила:
  - Может стрельнуть в него? Он подраненный свалится, а Люда или Юлька залечат.
  Но я в тот момент юмора, тем более черного, не воспринимала. В итоге Веньке пришлось залезать за котом на дерево.
  Ульяна несла младшего сына, Лёнчик - старшего племянника. Андрей, Володя и Веня несли на плечах связки волколакских мечей. Лес светлел, расцвечивался красками, наперебой пели птицы. Мир становился приветлив и радостен.
  Из придорожных зарослей выскочил карапузик размером с Поля, когда тот сидит сусликом. Мальчоночка промчался по дороге и врезался в ногу стодевяностодвухсантиметрового Лёнчика. Тот остановился и, удивлённо подняв брови, посмотрел на малютку. Из кустов выбежала тётенька ростом не выше Лёнчикова колена, схватила карапузика за руку и уволокла обратно, приговаривая: "Сколько раз тебе говорить! Смотри под ноги!"
  Мы застыли в обалдении и начали хохотать, только когда за строгой мамашей и её рассеянным отпрыском уже перестали качаться ветки. Отдышались от хохота, поговорили о том, кто бы это мог быть, и продолжали путь. Через некоторое время дорога вышла на луг с редкими рощицами и маленькой речушкой, петлявшей между ними. Мы искупались, смывая пот, волколачью кровь и усталость, а потом улеглись в одной из рощиц на замечательно мягкой шелковистой траве, оставив Володю беречь наш покой.
  
  ГЛАВА 3
  АБОРИГЕНЫ И МУРАВЕЙНИК
  
  Проснулась я, когда солнце уже перевалило за полдень. Веня был занят костром; Ульяна, Володя и Андрей ушли за пропитанием. Люда бродила по лугу, собирая травки. Даня, его дядюшка и Юля продолжали спать, а Родька внимательно наблюдал за действиями Веньки. Увидев, что я встала, тот пожелал мне доброго утра и отправил на речку за водой.
  Я набрала в чайник воду - какая всё-таки умница Юлька, что не выпустила его из рук - и стала плескаться в воде. О купании для меня не было и речи - холодно ("- Поручик Ржевский, Вы хотите быть лебедем? Прекрасным белым лебедем? - Голым задом в холодную воду? Нет, увольте-с"). Вот умыться другое дело. Я отнесла к костру чайник и вернулась к реке. Впервые за последние сутки я была одна, выспавшаяся и в безделье. Можно было спокойно подумать. Сидя на камне, смотрела на водные завитки и вспомнила, что же происходило перед тем как начали гаснуть свечи. Отчётливо всплыл в памяти Данин голос, буковка к буковке составлявший непонятные слова. Неужели? Я резко поднялась с камня. Я же толком даже не просмотрела книгу - что там за заклинания. Неужели Даня вот так, запинаясь, прочёл то, которое... что? Материализует придуманные миры? Выполняет пожелания? Может быть, Даня начал читать на вопросе Андрея "А не сходить ли нам в Заколдованную страну?" и ответе "Ну пошли"?
  Я бегом кинулась назад. Данька всё ещё спал. Я бесцеремонно его растормошила:
  - Ты помнишь, что ты читал? Помнишь, ты читал маленькую книжечку в моей квартире. Что там было? Что ты произносил?
  Данька перепугано смотрел на меня и молчал. Я опомнилась.
  - Прости, пожалуйста. Спи дальше.
  Даня лёг, но не закрыл глаза, смотрел на меня.
  - Прости, - повторила я. - Спи. Закрывай глаза.
  Я погладила его и встала.
  - Что случилось? - окликнул меня Веня.
  Я объяснила. Он задумчиво посвистел.
  - Даже если это и так, вряд ли нам поможет. Очень слабо верится, что Даня за один раз запомнил, что он там читал. А ведь в заклинании каждая буковка важна. Так что если ты и права, это будет иметь для нас чисто мировоззренческое значение.
  Он закурил и через несколько затяжек осторожно захабарил сигарету.
  - Слушай, а я про сигареты вообще забыла.
  Венька протянул мне окурок.
  - Нет, спасибо, пока не мучает, не стоит тратить.
  Вернулись добытчики, неся на щитах горки грибов и ягод. На поясе Володи болталась довольно крупная птица с красно-жёлтыми перьями. За обедом я рассказала всем о своей догадке. Поскольку других версий не появилось, приняли мою версию за рабочую гипотезу.
  Уходить с этого места решительно не хотелось, и мы остались здесь до следующего утра. Ночь прошла совершенно спокойно.
  Наутро мы с сожалением покинули приветливый луг и зашагали дальше по песчаной дороге. Несколько раз мы устраивали краткие привалы и шли дальше.
  Около полудня мы увидели ограду вдоль дороги и замерли, как Робинзон, увидевший человеческий след. Ограда была старая, но крепенькая, белели пятнами недавно обрубленных сучьев свежие жердины.
  - Вот вам и аборигены, - пронес Володя. - Что застыли? Двинулись.
  Вскоре показались дома. Мы вышли на круглую площадь, окруженную хороводом бревенчатых одноэтажных домишек в 2-3 окошка. И никого.
  - А народ, естественно, в поле, - помянула я старый любимый анекдот.
  - Если и в поле, то не весь, - отозвался Лёня, кивнув на мужичка, чем-то занятого в своём дворе.
  - Аллушка, вперёд, - вполголоса скомандовал Володя.
  - А тебе не кажется, что ты слишком много распоряжаешься? Между прочим, тебя в вожди никто не избирал, - прошипела я. - Ты бы ещё "Фас!" скомандовал. Сам иди, тоже лингвист.
  - Но у меня же нет такого опыта полевой работы, как у тебя. Не по делу гордыньку кажешь. Ты у нас этнографиня или нет? Кто лучше тебя с информантом поработает? Улестил?
  Я посмеялась и пошла к мужичку:
  - Труд на пользу! - поприветствовала я его и с лёгким замиранием стала ждать ответ.
  - Слава труду, - разгибаясь, ответил он и началась у нас долгая светская беседа.
  Её краткое резюме: и переночевать у них можно, и купить кое-что тоже. Двоих-троих на постой может взять он сам. А ежели сеновал устроит, так и всех приютит. По серебрушке с носа. Мне показалось, что цена несколько не соответствует "звёздности" отеля. Но здешних цен я ещё не знала и поэтому отвечала уклончиво, но очень вежливо. Я вернулась к своим, поделилась добытыми сведениями и предложила "походить по базару, поискать подешевле".
  Мужичок подошел к нам, степенно поздоровался, спросил:
  - Чегой-то у вас мечи связками? Торгуете? - и, приглядевшись, осторожно осведомился: - А они у вас не волколачьи часом?
  Мы подтвердили: да, волколачьи.
  - А откуда же столько?
  Мы объяснили.
  Мужичок разволновался и затоптался, как будто пытался бежать сразу в несколько сторон, приговаривая:
  - Ай, батюшки святы, ай батюшки! Ай...
  Наконец, выбрав одну сторону, он убежал. Мы озадаченные стояли посреди площади.
  - Нам сейчас будет или очень хорошо или очень плохо, - задумчиво сказал Володя.
  - Или на руках понесут, или камнями побьют, - поддержал его Лёня.
  Началось стремительное движение между избами, и вокруг нас стала расти толпа. Нет, ну толпа это сильно сказано, но два-три десятка людей собралось. На руках нас не понесли, но и камнями не побили, напротив, выказали почтение. Староста - человек средних роста и возраста, в крестьянской одежде и с манерами короля - выспросил где именно состоялся бой, крикнул:
  - Фалоха, Лысый, седлайте коней! - и с лёгким поклоном обратился к Андрею: - Не покажет ли рыцарь моим людям это место?
  - Покажет, - ответствовал Андрей, безуспешно стараясь придать своему облику столько же достоинства, как у старосты.
  - А зачем вам это? - по-моему, несколько ревниво спросил Володя.
  - Андрюшку за кольчугу выбрали, - шепнула я ему.
  - Как зачем? - удивился староста. - Головы на шесты вокруг деревни. Шкуры на выделку. Если на тебе хоть клочок - ни один дикий зверь не кинется. Да вы что? Не знали?
  Два парня с буйными шевелюрами подъехали на лошадях, ведя в поводу третью.
  Андрюша беспокойно спросил:
  - Так мне что? Верхом?
  - Босые рыцари - ладно. Чего не бывает. Но на коне не уметь ездить... - изумлению старосты, казалось, не было предела. - Да вы ли волколаков поубивали?
  Вместо ответа Лёня сдёрнул с плеча лук. Крестьяне шарахнулись. Он три раза быстро выстрелил в стену. Стрелы образовали идеальный треугольник. Четвертую стрелу Лёнчик, явно рисуясь, влепил в его центр. Да, тренировки даром не прошли.
  - Прошу прощения, - развёл руками староста.
  Андрей, поколебавшись, подошел к коню, со второй попытки взгромоздился на него. Парни хлестнули лошадей и понеслись по дороге. Андрей поскакал следом, вцепившись обеими руками одновременно и в поводья, и в луку седла.
  - Жуть, - сказала я.
  - Мрак, - подтвердила Улька.
  - Вот именно.
  А нас развели по домам кормить и ублажать. Слава героям, о-ля-ля!
  Мы отправились дальше на следующий день уже ближе к полудню, оставив в деревне больше половины наших денег. Было ясно, что, несмотря на почтение к истребителям волколаков, цены поселяне заломили неимоверные. Но что делать - условия диктовали они. Нас теперь стало 12. Мы были "конны и оружны". За сто золотых монет нам продали - "уступили", "почти подарили" игреневого конька по имени Нынка, который вёз часть наших покупок, Андрюшину кольчугу, детей и Поля. Теперь мы были снаряжены на совесть - от башмаков и одеял до иголок с нитками. Часть вещей нам просто обменяли на три волколачьих меча. Мы бы и больше мечей оставили поселянам, но нам объяснили, что они к мечам непривычны. И, как мы поняли, трое молодых парней, что приобрели мечи, заимели их больше для показухи, чем для дела.
  Мы шли и шли. Приблизилась ночь. Мы споро разбили бивуак, приготовили ужин. Ночлег прошел спокойно, мирно. Начало казаться, что мы банальные туристы, правда, с несколько экзотичной экипировкой.
  Наутро снова дорога. Мы шли молча. Никому ничего не хотелось говорить. Даже детям. Поэтому на постанывания и подвывания Поля я обратила внимание сразу. Он царапал тючок, на котором до сих пор сидел совершенно спокойно, пытался крутиться на месте, рискуя свалиться на землю. Наш отряд остановился, мы озадаченно смотрели на кота. Почему-то естественные потребности - поесть или там наоборот, как причины беспокойства Поля были отвергнуты. Мы стояли и ждали неизвестно чего. Поль постепенно успокаивался и, хотя продолжал повякивать и скрести тючок, но уже не так рьяно. Мы двинулись дольше, но не прошли и пары километров, как раскапризничался Родька. Ничего внятного мы от него не добились, кроме того, что ему плохо. Ульяна сняла его с Нынки и понесла сама, но Родион продолжал хныкать.
  - Народ, а ведь Поль с Родей правы, на этот раз нас остановил Володя. - Буря будет. И непогодь надолго. Ульяна с Веней высказались в том смысле, что ничего не чувствуют.
  - Почувствуете. А пока не поздно, давайте думать где и как устроимся. Шалаши не помогут. Гарантирую.
  - Может быть пойдём в Глиняную деревню? - преложила Юля.
  - О! Точно! - поддержал её Андрей.
  - Это что? - спросила я.
  - Нам же вчера рассказывали о соседней деревне. Она сейчас пустая. Там один глиняный дом и, как я поняла, целый. Поворота мы не проходили, значит это где-то ещё впереди, - ответила Юлька.
  - Ну не знаю, не знаю, - протянул Лёнчик. - Нам же решительно не советовали туда ходить. Помните, когда Юлька заинтересовалась, что за глиняный дом. И про то, почему деревня пустая, говорили как-то туманно.
  - Мы же там не жить собираемся. Только бурю переждём, - поддержал Юлю с Андреем Вовка. - Другие предложения есть?
  Других предложений не было. Мы торопливо зашагали вперёд. Вскоре справа показалась заброшенная дорога. Даже не дорога, а так, просвет в лесу. Мы свернули на него и пошли по никем не примятой траве. Часа через полтора лесные стены по бокам раздвинулись, мы вышли на большую поляну и замерли.
  Посреди поляны возвышался гигантский глиняный муравейник. Гладкий конус, источенный дырками, поднимался в высоту метров на пятнадцать.
  Входом в это сооружение можно было назвать только одно отверстие метрах в двух от земли. Диаметром оно тоже было примерно в два метра. К нему вели полукруглые ступеньки, покатые внутрь. Их словно выдавили в ещё мокрой глине огромным ногтем. Рядом валялась громадная деревянная пробка того же размера с заржавленной цепью.
  Мы подошли ближе.
  - Сдаётся мне, что это дверь, - задумчиво сказал Андрей.
  - Ну, что? Рискнём войти? - спросила я.
  - Рискнём, - ответили дуэтом Веня с Вовкой.
  Мы по очереди поднялись в "муравейник". За дверным отверстием была пустая камера с гладкими стенами. Дальше вели несколько коридоров, расходившихся в разные стороны: направо, налево, вверх, вниз. Оглядевшись, мы стали решать, что делать с конём. Сошлись на попытке затащить его сюда же. Попытка удалась. Конёк не выказывал ни особого желания идти по ступенькам, ни сильного сопротивления. И после четверти часа некоторых усилий (кто тянул за повод, кто упирался в круп, кто переставлял коневы ноги) мы в полном составе столпились во входной камере. Мужчины отправились за "дверью" и ещё четверть часа спустя, после бормотания разнообразных малоинформативных, но очень эмоциональных слов, перемазавшись ржавчиной они её "закрыли", то есть заткнули этой пробкой вход, то есть теперь для нас уже выход.
  С "запертой дверью" в камере стало сумрачно, но не темно. Оставив коня и поклажу, мы разошлись по коридорам, договорившись встретиться через полчаса. Мы с Людмилой пошли вверх. Нам не приходилось до этого ходить по муравейникам, но это сооружение почти полностью отвечало нашим представлениям о них - коридоры, круглые в диаметре, по бокам помещения разных размеров, но в основном площадью 3-4 метра. В их стенах - ниши, выступы, напоминающие лавки, в центре некоторых комнат - возвышения с плоским верхом. Коридоры ветвились под разными углами и всем возможным направлениям по горизонтали и по вертикали. Если подъём или спуск был чересчур крут, в полу были такие же полукруглые ступеньки, как и при входе. В стенах кое-где были ещё деревянные затычки. Мы одну вытащили и я храбро засунула в отверстие руку. Дальше в стене шла узкая извивающаяся труба. Мы пришли к выводу, что у хозяев была калориферная система отопления. Или это вентиляция? Вряд ли, иначе почему всё заткнуто? И спросить ответа не у кого. И шут с ним.
  Людмила сказала, что пора возвращаться. Мы пошли назад. Кроме нас, все уже были в сборе.
  Результаты обследования: первое- муравейник выстроен хаотично, никакой системы в планировке мы не уловили. И второе - он абсолютно пуст.
  Оставив коня у входа, мы всей компанией отправились по только что пройденному нами с Людой маршруту - наверху светлее.
  Помещение просторнее, с возвышением в центре мы назначили кают-компанией. Оно было на предпоследнем ярусе, у наружной стены - с окошком. Мы оценили мудрость строителей - над окнами шли поперечные козырьки, а сами окна были сделаны под углом вниз. В результате от уже давно бушующего ливня нам не доставалось ни капли, ни даже брызг.
  Мы расположились по соседним "номерам". Я забралась наверх, под самый купол, над кают-компанией. В моей комнате было светло и свежо из-за трёх окон. Я обустроилась с максимально возможным уютом. Накидала тряпок на глиняное ложе у стены. Оно было с углублением, как раз по размерам тела. Через полчаса я поняла, что наслаждаться покоем совершенно не способна - мне стало холодно. Я оказалась опять последней. Меня встретили весьма ехидно:
  - Что замёрзла или проголодалась?
  - И то, и другое, - буркнула я.
  - Народ, придётся нам, выбранив себя за бестолковость, выходить на улицу, - сказал, вздохнув Володя. - Улю с детьми, так уж и быть, оставим в покое. Остальные дамы - за травой. Джентльмены - за дровами.
  - Зачем за травой-то? - не поняла Люда.
  - А Нынку ты своими лечебными травками кормить собираешься? Всё, бездельники, - на улицу. Чем дальше, тем приятнее будет погодка, сами знаете.
  Через некоторое время, показавшееся нам очень долгим, одна из комнат у входа была на половину заполнена травой. Другая - полностью дровами, т. е. хворостом и прочими деревяшками. Сложность заключалась в отсутствии пилы. К лесным кострам мы были подготовлены, а к топке печек - увы.
  В кают-компании был разведён костёр. К нашему восторгу, тяга оказалась великолепной. Тепло и светло, а дыма нет.
  За трапезой я заметила, как причудливо играет огонь на Венькиной физиономии. Языки пламени словно отражались на щеках и подбородке. Я перевела взгляд на костёр. Ожидая пока остынет слишком горячий для меня чай, я засмотрелась на огонь. Потом потянулась за чаем, мой взгляд скользнул по Веньке и чашка выпала у меня из рук. На одной его щеке покачивались незабудки, сама щека была абсолютно белой. Зато по другой бежали радужные полосы. Незабудки исчезли, на их месте румянцем расцвел розанчик. А другая щека стала чёрной в белый горошек. Зато лоб засветился багрянцем, потом посветлел до алого и на нём появилась белая надпись кириллицей "Вся власть Советам!", фон позеленел и белые буквы сменили чёрные: "Мама - анархия!". Потом буквы стекли вниз и исчезли в бровях, а по лицу забегал мультяшный чёрный котёнок.
  - А, а-а, - сказал рядом Андрей.
  Ахнула Юлька.
  Покатилась по полу ещё чья-то кружка.
  - Венька, что с тобой?! - вскрикнул Володя.
  - Ничего, а что случилось? - испуганно отозвался тот.
  - Что с твоей физиономией?
  - А что? - ещё испуганнее спросил Веня, ощупывая лицо.
  Котёнок перескочил на руку и шмыгнул в рукав.
  - Жуть, - выдохнула Уля.
  - Мрак, - подхватила я.
  Венька вскочил.
  - Да что такое со мной? Чего вы таращитесь на меня как на приведение, можете сказать?
  - Почему "как"? - выдавила Уля.
  - А чашку кружку получалка?! - вскипел Веня.
  - Чего...
  - Тьфу ты! Я хотел сказать: а не хотите ли Вы, мадам, получить кружку чая за шиворот от привидения.
  Лицо Вени полыхнуло оранжевым, на нём толкались синие запятые и синие точки. И вдруг всё пропало. Венькина кожа приобрела естественный цвет, правда несколько бледнее обычного.
  Мы наперебой стали рассказывать ему, что с ним происходило, и расспрашивать, что он мог съесть, выпить, сделать такого, что вызвало бы это представление на его коже. Тщательнейшее расследование причины этого безобразия не выявило. Обескураженные, мы разошлись по своим местам.
  Утро принесло новое беспокойство. У Юльки место укуса сильно вспухло и чесалось. Снять зуд не чем не получалось. Хорошо, что он был довольно слабым и нам оставалось только надеяться - авось само пройдёт.
  Предсказанная буря предсказано бушевала за окном. Мы уныло сидели в кают-компании, время от времени поглядывая на Веню или осведомлялись у Юли как её самочувствие. От безделья кто-то предложил поиграть в слова. За этим почтенным занятием, меняя игры, мы и провели весь день, прерываясь на тренировки с оружием.
  Наутро сенсация. Из опухоли на Юлькиной спине прорезалось или вылупилось чахлое, кривоватое разноцветное крылышко.
  - Ведлины! - осенило Андрея. - Конечно, ведлины. У них, значит, либо два способа размножения...
  - Вероятно, два, - поняла я его с полуфразы, иначе Юлька бы превратилась в такую же пиявку.
  - Они же люди-бабочки, - перебил меня Андрей. - А так, кусая, они вербуют себе новых, из людей.
  - Ну да, а полечив укус, мы остановили процесс, - перебила уже я.
  - Кроме того, наверно, надо было пиявке укусить дважды.
  - А ты спугнул. И Юльке ведлиной уже не бывать.
  - А с крылом что будет? - спросила Юлька.
  - Либо так останется, либо отсохнет, - авторитетно объяснил Андрей.
  - Откуда ты знаешь, - недоверчиво спросил Володя. Ты что ли ведлин придумывал?
  - Не я. Но это же элементарно, - заявил Андрей.
  Через несколько часов крылышко увяло и отвалилось. От опухоли не осталось и следа.
  Вечером мы сидели у костра чрезвычайно мрачные.
  - Чёрт знает что творится, - мрачно проворчал Володя. - Всё не так, и совершенно непонятно.
  А я, замерев, смотрела, как на ярко-зелёном лбу Володи проступает надпись "Не журысь, хлопче!"
  Я толкнула в бок, сидящую рядом Ульяну и молча показала на это послание, та засмеялась.
  - Ну, теперь или все будут изрисованы и исписаны, или проще будет вычислить откуда это берётся, - сказал Лёня.
  - Ты мне лучше скажи - почему пишут по русски?
  - Это не по-русски - откликнулась я.
  - Всё равно. Ты понял, не придуряйся.
  - Возможно это связано с носителем...
  В наш диспут вмешались другие. Наша мрачность сменилась исследовательским азартом. Было много чего сказано, но ничего полезного.
  А наутро светило солнце, и мы бодро зашлепали по мокрой траве и лужам заброшенной дороги.
  
  ГЛАВА 4
  СПАСАТЬ И СПАСАТЬСЯ
  
  За почти трое суток отсиживания в муравейнике, мы, видимо, соскучились по дороге и двигались споро, весело, чуть ли не вприпрыжку, с шутками, трёпом и мелким хулиганством.
  Наш легкомысленный гомон почти заглушил слабые стонущие крики, доносившиеся из леса. После быстрого препирательства мы оставили половину отряда на дороге (животных и детей с мамой и дядюшкой). Вторая половина отряда осторожно двинулась в лес. Выйдя на небольшую полянку, мы остановились. Кричал симпатичный юноша в футболке с надписью "I love you". Он лежал посреди поляны. Верхняя половина его тела торчала из обломка трухлявого ствола, по крайней мере, мне так показалось на первый взгляд. Но стоило мне посмотреть чуть внимательней, как дыхание перехватило от ужаса. Парень на наших глазах превращался в дерево. Футболка темнела, морщилась, бугрилась и застывала корой. То же самое происходило с его левой рукой. Кора подбиралась уже к локтю, а торчащие кривые сучки уже ничем не напоминали пальцы. Ещё оставшаяся живой часть тела была сведена судорогой боли, а пальцы правой руки бороздили землю. Но он улыбался нам.
  - Вы... успели! Я надеяться не... мог, что кто-то прой...дет по до...роге, - выдыхая обрывки слов радостно простонал он.
  Мы в панике переглянулись.
  - Да что же... вы! К лёг...ким уже... подхо...дит... - радость паренька сменилась беспокойством. Мы подошли к нему.
  - А что сделать надо? - дрожащими губами выговорила Юлька.
  - Но...вички... - выдохнул юноша и его лицо стало спокойным и безнадежным, хотя рука процарапывала новые и новые борозды.
  - Может мы что-нибудь сможем. Скажи, что делать-то? Ты сам-то знаешь, что надо? - допытывался Андрей.
  Юноша скосил на него глаза:
  - Схоль...хо рас... польсо...вался ма-ах...хией?
  - Н-ни разу... - пробормотал Андрей.
  Парень усмехнулся.
  - Тох...д-да... ид-ди...те се...бе даль...ше... Хита...ру возь...ми...те... Про-ох-падет...
  Мы оглянулись. Метрах в двух от нас валялась гитара.
  Юля опустилась рядом с ним на колени.
  - Может быть, я хоть боль сниму? - сквозь слезы спросила она.
  - Ле...ех...чишь?
  - Да, - всхлипнула та.
  - Поп...хробуй... ус-сыпить, - Юлька положила руку ему на лоб. - На хит...аре... кто-ни...будь их...рает?
  - Да, - ответил Володя и поднял инструмент.
  - Хо...ро...шо... При...х...ходится... Хоть... её... Кара...чун...не за...дел... Я ус...пел от...бросить... Рюк...зак-то, - он шевельнул рукой в сторону большой моховой кочки, выдрал кусок мха. Под ним показался расползающийся на глазах кусочек черной ткани.
  Глаза гитариста закрылись. Ещё живая рука расслабилась.
  - Расспросить бы его побольше, - шепотом сказал Андрей.
  Ему никто не ответил.
  Мы молча стояли около умирающего. Превращение шло всё быстрее. Скоро он перестал дышать. Подождав немного, Юля осторожно сняла руку со лба. Через несколько минут перед нами лежало трухлявое бревно.
  - Может закопать надо? - неуверенно сказала Люда. Вовка пожал плечами:
  - Чем и зачем? Пошли.
  Мы вернулись на дорогу, где Уля с Лёнчиком сходили с ума от беспокойства. Мы двинулись дальше, по дороге рассказывая о произошедшем.
  Володя перекинул вперёд гитару, побренчал, проверяя настройку, и запел: "Кто-то высмотрел плод, что неспел..."
  И весь остаток дня мы пели печальные и мужественные песни.
  Между песнями мы пытались обсудить главные новости: где бы мы ни были, сюда ходят разные люди из нашего мира и ходят явно не по разу. И иногда здесь умирают. Насовсем?
  Всё-таки Андрюша был прав. Надо было ещё хоть что-нибудь выяснить у того парня.
  Но стоило вспомнить лицо, искаженное мукой, рвущийся голос... Ладно. У нас ещё всё впереди. "Мы всё поймём и превзойдём" и т.д.
  А пока ночь. Все спят. Только дежурящий Володя тихонько перебирает струны гитары.
  Утром состоялось очередное совещание на предмет "Что делать?", в смысле куда идти. Поскольку совсем рядом от нашего ночлега наша дорога встретилась с другой.
  Перекрёсток, господа.
  Мне, собственно, было всё равно куда идти и я валялась на травке около слегка покосившегося креста с досочками крышей и маленькой иконкой облупившейся до полной неразличимости. Когда я утомилась слушать рьяный спор, то предложила кинуть жребий. Выпало направо. Мы уже собрались в путь как услышали топот копыт. Кто-то ехал. И именно с той стороны, куда мы собрались.
  Мы слегка заметались. Судя по звукам, там не один всадник, а толпа. Очень хотелось иметь возможность сначала посмотреть на них, а потом решать стоит ли показываться им на глаза. И мы шустренько забрались в придорожный лес. Как мы были правы!
  Мимо нас неспешной поступью ехали всадники без голов. Двое, пятеро, десять, шестнадцать, сбилась... А они всё ехали мимо нас. Позвякивали оружие и сбруя, фыркали кони. Руки всадников неподвижно лежали на луках сёдел.
  - Ты же только одного сделал, - зашептала я Вовке. - Как они расплодились...
  - Я не всадника, а рыцаря без головы рисовал.
  - А это что? Не рыцари? Мечи, кольчуги...
  - Может и рыцари. Тихо. Или пообщаться хочешь?
  - Нет-нет-нет, шепнула я, - вжимаясь в землю. Господи, да их целое войско. Будет когда-нибудь этому конец или нет?!
  Томительно тянулись минуты и всадники. Я начала думать, что эта кавалькада действительно бесконечна и надо потихоньку отползать в сторону и убираться отсюда, как очередная безголовая парочка неожиданно оказалась последней. Подождав пару минут, я наконец вздохнула полной грудью. Следом шумно втянул воздух Нынка и выдохнул его так, что заколыхались листья на соседнем кусте.
  - Ребята, а конь-то едва дышал всё это время! - изумлённо произнёс.
  - Значит, правильно мы притихли, - откликнулся Володя. - Давайте-ка двигаться по другой дороге.
  На этот раз никто не возражал.
  Мы торопливо зашагали вперёд. Но через четверть часа наши шаги как бы сами собой замедлились, а вскоре мы и вовсе остановились - дороги дальше не было. Широкая, наезженная дорога, почти тракт, расплывалась, терялась в лесу без следа. Даже не упиралась в лес, а исчезала в нём как чахлая лесная тропинка шириной в два следа.
  - Может быть, мы поворот какой-нибудь пропустили? - неуверенно сказал Андрюша.
  - Да не было никаких поворотов, - с раздражением лишь чуть-чуть не дотягивающим до злости, откликнулся Володя.
  - Мне странны ваши реакции, господа, - с высокомерностью всех своих 192-ух сантиметров произнёс Лёня. - Мы в Заколдованной стране или где? Следует просто констатировать "Мы ошиблись", - Лёнчик был как раз среди тех, кого манила эта дорога, - и повернуть назад.
  Мы так и сделали. Констатировали, повернули и так же быстро как пришли сюда отправились обратно. Дошли до перекрёстка, повернули на другую дорогу и пошли туда, откуда ехали жуткие всадники. Шли медленно, с опаской. Хотя решительно ничего не заставляло нас думать, будто безголовые всадники ездят здесь регулярно и часто.
  Эта дорога закончилась тоже быстро и странно.
  Незаметно для нас зелень по сторонам дороги преобразилась как шевелюра беспризорника после модельной стрижки и превратилась в парк французского типа. Дорога уперлась в узкую мраморную лестницу уступами поднимавшуюся на высокий холм.
  - Ничего не понимаю. А откуда же всадники? Да ещё столько? - хмуро сказал Лёнечка.
  - Мы в Заколдованной стране или где? - вернула я Лёнчику его слова. - Пошли наверх, ребятки. Только вот как с Нынкой быть?
  Мне никто не успел ответить. Конь приблизился к лестнице и спокойно зацокал по мраморным ступенькам вверх. А я-то думала, что успела истратить на данный момент все свои запасы удивления. Но удивлялась я уже на ходу. Мы все послушно двинулись за конём, который даже с поклажей держался на лестнице вполне уверенно, в отличие от Поля, который судорожно вцепился в тючок всеми лапами и явно думал что-то вроде: "Ведь сверзится, скотина, и меня пришибёт..." На первой же площадке, когда я неосторожно оказалась рядом с конём, Поль решил поменять транспорт, перепрыгнул на меня и вцепился вместо тючка в моё плечо.
  Лестница, подняв нас на высоту не ниже 9 этажа, наконец, закончилась и растеклась на вершине холма небольшой площадкой перед симпатичным бело-синим двухэтажным особнячком в барочном стиле в полном соответствии с окружающей стриженой природой.
  - Особнячок, - сказал Веня, - с фронтоном, колоннами, наличниками.
  - Ну да, ну да, - откликнулась я. - "А что, графинюшка, не испить ли нам кофейку...".
  Мы остановились, томимые разнообразными чувствами. Я, по крайней мере. Причём противоположными.
  С одной стороны жутко захотелось посидеть на стуле, а ещё лучше в кресле. После нескольких дней дороги (Великие Боги, уже почти неделю тащимся неизвестно куда и неведомо зачем) казалось верхом блаженства выспаться на нормальной кровати, на чистых, Господи Боже мой, простынях и желательно самой тоже чистой.
  С другой стороны, а вдруг это что-то вроде пряничного домика Бабы-Яги.
  А с третьей... Нас, собственно, никто в гости, а тем более на чистые простыни и не приглашает.
  Венька положил руку на рукоять меча и бодро сказал:
  - Ну что, пошли просить водички просить, а то есть очень хочется, - и не дожидаясь остальных двинулся к особнячку.
  Мы потянулись следом. Мне показалось, что я наткнулась на паутину, хотя только что передо мной прошли Веня, Володя и Юлька. Да и видно в воздухе абсолютно ничего не было. Но ощущение мягкой липкости на лице было настолько явственным, что я на ходу провела рукой по лицу и едва не наступила на лежавшего на мраморных плитах Веньку. Он был залит с головы до ног тёмно-бурой резко пахнувшей жидкостью. Вокруг него не было ни капли. Я в панике оглянулась по сторонам. У Андрея кольчуга на бедре свисала клочьям, лоскуты бывшей штанины трепыхались вокруг ноги, открывая глубокие кровоточащие царапины. Лёнчик стоял согнувшись, упираясь руками в колени, и тяжело дышал. С его плеча свисал пустой колчан. Володя разглядывал покорёженный щит. С детьми, Ульяной, Людой и Юлькой было всё по-прежнему, так же, как и несколько секунд назад, не считая испуганного удивления на лицах. Нынка стоял спокойно, едва пошевеливаясь. А Поль шипел изо всех сил и терзал моё несчастное плечо.
  Я вздрогнула от громкого чихания. Венька уже сидел и пытался вытереть бурую гадость с лица, но поскольку его руки и одежда были в ней же, то получалось плохо. Точнее ничего не получалось. На плитах остался отпечаток его тела.
  Я кинулась к Нынке и, торопливо разворошив поклажу, вытащила какую-то тряпку, кажется, чей-то плащ. Ну плащ, так плащ. Всё равно полотенца было бы мало. Уже стоящий на ногах Веня взял его и начал возить им по физиономии. Оторвавшись от созерцания увлекательного процесса пачканья плаща, я взглянула на Володю. Под глазом у него цвёл роскошный бланш. В носу свербило от резкого запаха, а я пыталась сообразить - сколько времени нужно синяку, чтобы так распуститься.
  - Чёртова ящерица, - пробурчал Венька, продолжая замызгивать плащ, теперь уже явно бывший.
  - Какая ящерица? - встрепенулась Юлька.
  - Да дракон, - невнятно из-под плаща пояснил тот.
  - Какой дракон? - ахнула я.
  - Какой-какой. Честный, зелёный. Маленький драконо-верблюд метра четыре длиной. Да, Андрюха?
  - Почему верблюд? Венька! Андрюша! Да объясните же в конце концов, дьявол вас побери! - дамская часть нашей компании накинулась на внезапно покоцанную мужскую с прорвавшимися наконец вопросами.
  - А мы знаем? Лучше бы лечением занялись, - проворчал Володя. - Лечите, давайте, - и он протянул Людмиле руку с распухшей кистью.
  - Может быть, бежать надо? - робко спросила Людмилка. - А уж потом лечить?
  - Куда? - любезно осведомился Вовка.
  - Назад, наверное.
  Володенька недобро усмехнулся. Мы поспешно обернулись. Лестница, по которой мы недавно сюда поднялись, была видна во всей красе. Она изящно взбегала на вершину огромного холма. То есть мы по-прежнему стояли на площадке около бело-синего особняка, а лестница уходила уже не вниз, а вверх.
  
  ГЛАВА 5
  ОСОБНЯЧОК С ФРОНТОНОМ И КОЛОННАМИ
  
  - Жуть, - вздохнула Уля.
  - Мрак, - вздохнула я.
  - Понятно, - вздохнула Люда.
  - Что именно? - с иронией в каждой буковке спросил Володя.
  - Стоит лечить, - и Люда потянулась к своей торбочке.
  Но тут распахнулись двери особняка и на пороге появился господин столь же соответствующий своему дому, как тот стриженому парку - камзол, туфли с бантами, короткие штанишки, пудреный паричок.
  Барочный господин или такие парички носили уже позже? Ах, не помню... господин раскинул руки в радушно-восторженном жесте:
  - Дорогие гости! Добро пожаловать! Я счастлив вас видеть! Прошу, прошу! Не волнуйтесь, о коне позаботятся.
  Господин выглядел лет на сорок. Он был высок, скуласт, немного носат и очень громогласен. В нем сочетались изящество и мужественность в пропорции, губительной для женских сердец. За исключением тех, что предпочитают брутальность в неразбавленном виде. Я даже пораздумывала не погибнуть ли и мне. Ненадолго. Но потом решила, что вокруг всего так много интересного, что не стоит себя ограничивать. Представился хозяин особнячка как "граф де Ге ля Варма, барон Шелардак-тон-и-тон, красный магистр Варнерторна, но для вас просто Михал Борисыч Иньвицкий". Мы позволили господину Иньвицкому гостеприимствовать вовсю, и вскоре нас рассадили в креслах гостиной с шёлковыми птицами на стенах, кудрявой позолоченной лепниной и, "естественно", галантным плафоном на потолке. Вениной попытки позаботиться о чистоте обивки были пресечены:
  - Не переживайте сударь мой, умоляю вас, не переживайте. Право беспокоиться совершенно не о чем. Всё это, - графо-барон одним замысловатым движением руки указал на испачканную одежду Вени, вовкин синяк и андрюшкину ногу, - всё это иллюзия, господа. Правда, настолько качественная, что держится ещё некоторое время уже после того, как иллюзион закончен. Прошу прощения, молодые люди, это была проверка.
  Пауза.
  - С каких это пор иллюзии болят, - проворчал Веня.
  - И сколько же времени их проверяли? - спросила Юля.
  - Бесчувственны только некачественные иллюзии, - ответил графский барон направо. - Двое суток, - налево.
  - А мы где были? - продолжала допытываться Юлишна.
  - Ждали своих друзей перед этим домом. Дам и детей такой проверке не подвергают.
  - И... что с нами было? - вступила в светскую беседу я.
  - Ничего, - с ясной, до краёв наполненной доброжелательством улыбкой ответил господин Иньвицкий.
  Снова пауза. Может быть, мне показалось, но почти неуловимый интонационный нюанс наполнил это проходное словечко холодом небытия.
  - Но, дорогие гости, хотя ваше любопытство сильнее усталости, уверяю вас, вам нужнее сейчас ванны, постели и накрытый стол. В таком вот порядке. Все возможности этого дома к вашим услугам.
  Мы воспользовались возможностями особнячка и оценили их размах.
  Нежась в горячей голубой воде под шапками душистой пены, я мурлыкала "На кой мне дьявол моя голова, когда она три дня не мыта..." и чувствовала настоятельную потребность сообщить Иньвицкому, что он - святой.
  Но когда, отмывшаяся до скрипа, я лежала на таки чистых простынях я думала несколько иное: "Ничего не понимаю ну, может быть, не совсем ничего. Но если и можно считать, что я хоть что-то понимаю, это настолько мало по сравнению с тем, что мне нужно понимать, что это в общем-то ничего". Пытаясь оформить в слова свои мысли, я застряла на бесплодной борьбе с изобилием "что". Окончательно утомившись, я задремала.
  Разбудил меня мелодичный перезвон, разносившийся похоже по всему дому. Звон - приглашение к ужину? Вставать? О, нет! Меня ещё не существует.
  Снова звон. Они что - будут звонить каждые пять минут, пока я не встану? Я же сказала - меня нет, зайдите завтра. Звон. Ничего страшного, в этой жизни можно перетерпеть всё, даже будильник. Я укуталась с головой в одеяло, но через несколько минут обнаружила, что хотя мои сонные запасы ещё полностью не исчерпаны, однако я уже способна встать и предъявить себя обществу. Я решительно откинула одеяло и села в кровати.
  Вау! Какое платье! Это сколько же мне придётся возиться с волосами, чтобы соорудить нечто ему подходящее. Я была совершенно растрогана, увидев на туалете россыпь гребней, заколок и шпилек. Но вообще-то могли и паричок положить. Сложно становиться барочной дамой без куафёра...
  Я придирчиво осмотрела себя в зеркале. Подумав, решила, что я себе нравлюсь. Если кому-то нет - это его проблемы.
  И рукавчики мои любимые - три четверти.
  Так, где мои хрустальные туфельки? Явно должны быть. Ага, вот они. Конечно, не хрустальные, но тем лучше для меня. Я и от каблуков-то успела за эти дни отвыкнуть. "Наши Дульсинеи в брезентовках, наши Дездемоны в сапогах". Я ещё немного повертелась перед зеркалом. И откуда что взялось! Какая осанка, какой плавный поворот головы (ещё бы, с такой-то прической!). Послав своему отражению воздушный поцелуй, я порхнула к двери.
  А куда идти-то? Из соседней двери выплыла Ульянка, ведя на буксире невероятно смирных детей. Так, роброн из пурпурного бархата, декольте, шлейфик - тоже очень даже ничего. На голове роскошная прихотливая башенка. Значит Ульку паричком снабдили. А меня нет. Ну, будем считать, что польстили моей шевелюре. Костюмчики детей как у взрослых господ XVIII века, только, разумеется, маленькие.
  - Ульяна, господа дети, у меня нет слов от восхищения.
  Уля присела в реверансе. Мальчики склонили головы - сначала Даня, чуть позже, подражая ему, Родион. Обалдеть.
  - Сударыня, это платье создано для Вас. Вы в нем хороши до неузнаваемости.
  Мы посмеялись, посовещались и двинулись по коридору к лестнице. Снизойдя по лестнице с жутко неудобными ступеньками - для шага широки, для двух узки - мы обнаружили лакея, который любезно указал нам направление. Столовая была вся в зеркалах, естественно, в позолоте, с изразцовой печью. В центре стоял длиннющий, метров 15, стол под белоснежной, накрахмаленной до ватманской жесткости скатертью. На столе красовались всяческие фарфоры и хрусталя. За столом хозяин дома, неизвестный господин и все наши. Когда мы вошли, Михаил Борисович и неизвестный господин встали. Мы чинно присели в реверансах. Поднялся Володя, следом Веня и Лёнчик. Мы успели пройти полпути до стола, когда из-за него выбрался Андрюшенька с гримаской, которая отчетливо прочитывалась как "Вечно из-за этих баб одни хлопоты". Мы поспешили усесться. Опустились на стулья и мужчины. На этот раз Андрей был первым. Вокруг стола запорхали лакеи. Хозяин пожелал нам приятного аппетита.
  Я потихоньку оглядывалась. Прекрасная половина нашей компании приняла условия хозяйской игры и была одета соответственно, в местные платья. А сильная осталась в своей одежде. Разве что рубашки чистые, явно из нынкиной поклажи.
  - Слушай, это же Мордаунт, - шепнула мне Ульяна, косясь на незнакомца, которого нам так и не представили.
  Я тоже посмотрела на него и тихонько ответила:
  - Надеюсь, что это Дантес.
  - Какой Дантес? - не поняла та. - Пушкинский?
  - Да нет, Эдмон. Тоже из Дюма.
  - А, Монте-Карло.
  Я сдержала улыбку и старательно загнала её подальше внутрь. Отличительно свойство нашей компании - постоянные оговорки. Причем, не надо думать, что мы невежественны или шутим. Так получается. Среди нас постоянно можно услышать что-нибудь вроде "Вынесли кухню из плиты" или "Ремонту не принадлежит". Оговорки удачные входят в наш обиход: "Мне на эти деньги надо прожить три дня - март, апрель, май", "Зубавшего стучами", "Видела бы ты свою мордочку в лицо" и т.д.
  - Ну не Авилов же, он же умер, - продолжала тихонько Уля.
  - Да нет, просто похож, - шепнула я в ответ и помахала пальцем около губ - неприлично так шептаться, хотя и далеко от обсуждаемой персоны. А сама украдкой взглянула на "Монте-Карло". Тот был занят исключительно своими тарелкой и бокалом. Кроме вставания при нашем появлении решительно ничего не говорило, о том, что господин знает о присутствии в столовой кого-то, кроме него и лакеев.
  Наслаждаться десертом нас пригласили в гостиную: барочные диваны, кресла и до предела заставленные сервировочные столики дизайна начала XXI века. Ну то, что хозяин изменяет своему любимому XVIII веку ради комфорта, я поняла ещё по ванной.
  Граф де Ге ля Варма, приподняв бокал, провозгласил:
  - Мы сегодня чествуем героя дня господина Андрея.
  Присутствующие здесь дамы были поражены. Присутствующие здесь мужчины испытывали всякие другие чувства.
  А граф продолжал явно для поражённых дам:
  - Он вытащил из-под когтей дракона своего друга, потерявшего сознание. Э-э... плевок дракона Кирсмуджа - это знаете ли серьёзно.
  - А Кирсмудж - это имя или порода? - спросила Ульянка.
  - Имя. Но поскольку он один такой, можно сказать, что и порода.
  - Это его имя? Собственное? Или, скажем, владельца?
  - Его собственное. И он сам свой собственный. Владельца у него нет. Да и вряд ли может быть. А что это Вы так заинтересовались Кирсмуджем? Приобрести хотите?
  - Нет, нет, зачем бы? Просто это единственные вопросы, которые я могу как-то сформулировать. И ответы на них выглядят понятными.
  Справившись наконец с удивлением, дамы накинулись на Андрюшу с восторгами и поздравлениями. Тот, небрежно приосанившись, утомлённо принимал хвалы: типа, да, я молодец, но к чему такой ажиотаж, дело привычное.
  Отвосторгавшись своё, я обернулась. Все мужчины отпивали из своих бокалов с разнообразными выражениями лиц. Все, кроме так и не представленного гостя графа. Он сидел в углу. Без бокала. "И на челе его высоком не отражалось ничего". Впрочем, чело закрывалось челкой, и что именно там не отражалось было не видно. Я сделала несколько шагов в ту сторону.
  - Отчего Вы не пьёте за господина Андрея? Вы не считает его достойным чествования?
  - Нет, сударыня, - раздался хрипловатый голос. - Ваш друг действительно вёл себя весьма достойно. Я не пью, выражая..., скажем, неодобрение подобных экспериментов господина Иньвицкого.
  - А господин Иньвицкий знает про Ваше неодобрение?
  - Знает.
  - И что?
  - Как видите, поступает по-своему.
  - А зачем он проводит эти, как Вы говорите, эксперименты?
  - Полагает их чем-то вроде прививки. Или обучения плавать с помощью кидания в воду. Утонуть не даст, а плавать может и научить.
  - Отчего же Вы против?
  Ответа я получить не успела - хозяин провозгласил новую здравницу:
  - А теперь воздадим хвалу героине вчерашнего дня госпоже Юле, - больше всего изумилась сама госпожа Юля, - её таланту, необычайному даже в нашем удивительном крае.
  - А... что я сделала-то? - растерянно спросила Юлька.
  Вместо ответа граф протянул ей открытую коробочку, в которой мерцал, сиял и вообще всячески красовался перстень неописуемого великолепия.
  Позабыв выпить за Юльку, мы чуть не постукались головами над коробочкой.
  - За что? - лепетала Юлька, не решаясь к ней прикоснуться. - Но за что?
  - Только совершенно неотложное дело, едва не сорванное происками злобного Карачуна, помешало Тэнглеру поблагодарить Вас, сударыня, лично.
  - За что? - у Юлишны в мозгу явно перекрылся доступ к словарю, и она осталась всего с двумя-тремя словами, оказавшимися в тот миг в сознании.
  - За спасение.
  - Жуть! - восторженно сказала Уля.
  - Мрак! - восхищённо подхватила я.
  Юлька молчала. Видимо её запас слов иссяк окончательно. Господину Иньвицому надоело держать коробочку с кольцом, и он положил её на столик рядом с Юлькой.
  Мы молчали и молчали. Графу это было видимо не в тягость, он с улыбкой потягивал вино. Я посмотрела в угол. Незнакомец делал то же, что и хозяин, только без улыбки. Судя по всему, на этот раз протест у него ничего не вызывало.
  Интересно, кто-нибудь что-нибудь говорить будет? Нет? Ну и я тоже. Что мне, больше всех надо? Вон у меня бокал полный стоит. За Юльку не выпит. Я тихонько её окликнула и приподняла бокал. Та кивнула. Замечательное вино. И сидеть очень уютно. И спрашивать ну ничего не хочется.
  - А колечко простое или волшебное? - и кто меня за язык потянул! Отвечать начнут, слушать придётся, может быть и запоминать, а то и думать. Ужас какой!
  - Простое. Так как мы не поняли, что именно сделала Ваша подруга, мы не рискнули дарить что-то магическое - кто знает, как оно с нею провзаимодействует. Решили обойтись просто ценным подарком.
  - И насколько ценным? - ай-яй-яй, как я бестактна.
  - Если продаст не торгуясь, сможет купить коней для всей вашей компании. Причем хороших, не чета вашей кляче, извините.
  Я нацепила гримаску, означающую "вот так-то", и переглянулась с нашими.
  - Юленька, ты примерь колечко-то. От кого, говорите, подарочек? - фу, где меня только воспитывали! Но а чего они молчат, как замороженные.
  - От Тэнглера.
  - А это кто? Мы были друг другу представлены? - продолжала я, раздраженно думая: "Да что я, всю светскую беседу должна на себе тащить?".
  - Нет, к сожалению не были.
  - К чьему сожалению?
  - Его, например.
  Раздражение во мне стремительно росло. Что-то новенькое. За последнее время я привыкла испытывать в основном удивление и страх. Нет, восхищение, восторг тоже бывали, но, к сожалению, намного реже. А вот раздражение...
  Незнакомец встал, вышагнул из угла.
  - Граф, да не изводите же их. Объясните всё толком.
  - Так таки и всё?
  - Начните хотя бы с краткой лекции о Карачуне, полезной и занимательной.
  - А почему бы её не прочитать Вам? У меня же аллергия на лекции, даже краткие.
  - Да, я знаю, Вы предпочитаете вести практические занятия. Но я уже откланиваюсь. Мне пора.
  - Как, уже? - вырвалось у меня. - Может быть хотя бы назовётесь перед уходом?
  - Merri Wind. - Поклон. - Расскажи, расскажи им побольше, Мишель. Зря что ли я перед тобой сегодня столько распинался. Не ленись и не жмись. Удачи, - и господин вышел.
  - Мерри Вайнд? - удивленно переспросил Веня. - Это что ли... м-м... Весёлый Ветер? А что, обычно Ваш друг ведет себя иначе?
  - Нет, - засмеялся Михаил Борисович. - Мерривайнд сегодня вполне традиционен. Просто "моря и горы он обшарил все на свете". Это во-первых. А во-вторых, независимо от выражения меривайндовского лица, его приход всегда радостен для друзей. А, согласитесь, лучше радоваться мрачной физиономии, чем тосковать при виде хохочущей. Ну-с, выполняя наказ Мерривайнда, начнём лекцию, - тут Иньвицкий сморщился, как от зубной боли. - Господа, может лучше записки из зала?
  - Почему Вы сказали "не поняли, что сделала Ваша подруга"? - с усердием потомственной отличницы подскочила я.
  - Точнее, мы не поняли, как ей удалось это сделать. До сих пор считалось, что смерть, насланная этим злобным пеньком Карачуном, необратима. Пока жив - спасти можно, а умирают насовсем. Тэнглер же выспался на травке и до нельзя изумлённый причапал ко мне. Рюкзачок-то его - всё.
  - Тэнглер - это юноша в футболке "I love you"? - уточнила Улька. Ну, слава Богу, кажется, отмирать начали.
  - Именно.
  Мы с почтением уставились на Юльку. Та смущенно пожала плечами:
  - Да не знаю я.
  - Мы так и думали.
  - Как выспался?! - спохватился Володя. - Он же дышать перестал и в дерево превратился. Полностью.
  - Это Вы уж у своей спутницы спрашивайте.
  Юлька опять пожала плечами.
  - Хорошо. Скажите, а где мы и как сюда попали?
  - Сюда - это сюда, - господин Иньвицкий ткнул пальцем себе под ноги, - или сюда? - на последнем слове он повел рукой вокруг.
  - Сюда, - я повторила широкий жест.
  - Как попали - не имею понятия. А находитесь вы "в очень странном месте".
  - А другие сюда как попадают?
  - Кто как.
  - А выбираться отсюда как?
  - Вам - не знаю. У всех свой ход и свой выход.
  - А время как идёт относительно... ну, того, откуда мы?
  - О-о, время категория сложная. Всё очень по-разному бывает.
  Во мне опять стало нарастать раздражение. Тупая игра в вопросы-ответы и никакого толку. Хотя, кто говорил, что легко будет? Никто не говорил.
  - А сюда? - я ткнула пальцем себе под ноги. Интересно, до каких пор я буду начинать реплики с "А"?
  - Я вас пригласил. Испугался, что вы пройдёте мимо, и убрал дорожку. Господа, вы, по-моему, начинаете на меня злиться. Но я, клянусь честью, стараюсь отвечать на ваши вопросы максимально точно и честно. Да вы и сами со всем неплохо справляетесь. Выйти невредимыми из Глиняного дома - это, знаете ли, мало у кого получается. Дикая магинка такой мощи...
  Оглушительный свист, грохот, треск, вопли...
  Мы повскакали с мест. Иньвицкий выхватил из кармана камзола зеркальце, несколько секунд смотрел в него, воскликнул "Три тысячи чертей!" и бросился вон. В дверях он столкнулся с Мерривайндом:
  - Мишель, с тобой кто-то хочет очень серьёзно побраниться. Выкидывай отсюда ребят. Быстро! - Ветер кинул взгляд на нас. - Извините, но в битве титанов вам пока не место - затопчут.
  Иньвицкий ухватил Мерривайнда за рукав и вытащил за собой в соседний зал.
  - Зачем? Ребятки мощные. А сейчас всё может пригодиться.
  - Они же ничего не умеют.
  - Но спокойно вышли из Черепка.
  - Можно пройти на цыпочках мимо спящего льва. Другое дело, когда лев охотится.
  - Ладно. Проводи их. Решай сам, куда - на побережье, в Мавроль, в горы.
  - В Мавроль.
  - Бархатная гостиная.
  - За пейзажем.
  - Почувствовал?
  - А как же.
  - Жаль.
  - Ничего, - Мерривайнд вернулся и кивнул нам. - Торопитесь.
  - А Нынка? - воскликнули дуэтом Ульянка с Людой.
  Мерривайнд выхватил из кармана маленькую шкатулку, кинул её Людмиле: - Здесь ваша лошадка. О боги, быстрей же. - Он исчез за дверью.
  Мы кинулись следом. Пробежали несколько залов, затормозили. Стены затянуты малиновым бархатом. Бархатная гостиная, надо думать. Мерривайнд стоял у стены, приложив к ней ладонь. Рядом была прислонена картина с каким-то средневековым шествием. Бархат вытаял вокруг ладони как лед на окне. Следом исчезли штукатурка, кладка. Дыра с растушеванными краями медленно увеличивалась.
  - Кресло подвиньте, - качнул головой Мерривайнд. - Обратно вам здесь будет не вернуться. Я на всякий пожарный этот ход уберу.
  - А Вы?
  - Мне стоит остаться.
  Я наконец поняла, что царапало меня последние минуты. Разница между быстрыми движениями и спокойной, даже медленнее, чем прежде, речью Мерривайнда. Неужели Мишо прав, смех и быстрая речь истощают магические силы? А я думала, что это литературные изыски.
  Отверстие было уже около метра в диаметре. Мерривайнд отступил от стены:
  - Вперёд.
  Вовка, встав на кресло, нырнул в проём.
  Я похолодела. Поль! С воплем: "Извините, я сейчас!" метнулась к двери. Меня больно ухватили за плечо.
  - Куда?
  - Там Поль в комнате спит.
  - Ребёнок?
  - Кот!
  - Кто?!
  Мерривайнд что-то прошипел сквозь зубы и швырнул меня к двери: - Бегом.
  Я понеслась к лестнице, непонятно как находя дорогу. Второй этаж. Я распахнула дверь. Мой зверёныш дрых мирным клубочком там, где я его оставила, на моих одёжках. Я сгребла их с кресла вместе котом. Хоть искать животное не надо. Я развернулась. Дом вздрогнул, раз, другой, третий. Каждый толчок был сильнее предыдущего. Что-то треснуло, разбилось со звоном. Я на одном дыхании домчалась до лестницы.
  - Стойте!
  Я с трудом затормозила.
  Лестница прямо передо мной с грохотом обрушилась. Мерривайнд в несколько движений оказался на обломках ступеней и балясин подо мной.
  - Прыгайте.
  Мамочки, метра три! А что делать? Внизу нас подхватили, поставили на ноги (меня, естественно). Промелькнули несколько залов. Лаз в стене затягивался на глазах. Мерривайнд приложил по краям ладони.
  - Передайте пока туда своё животное.
  Я просунула в расширяющийся лаз комок тряпок с извивающимся внутри Полем. Кто-то его подхватил, раздался приглушенный вопль - видимо Поль не замедлил отблагодарить за услугу парой царапин.
  Встав на кресло, просунулась в дыру и я. С той стороны меня подхватили, рванули, затрещал роброн, меня выволокли из лаза и, к моей радости, довольно бережно поставили на пол. Правда, фижмы были, естественно, безнадежно сломаны, а платье на бедрах изодрано.
  Обернувшись, я увидела сплошную каменную стену. Всё.
  
  ГЛАВА 6
  РАЗМИНКА В ЗАМКЕ МАВРОЛЬ: КОВРЫ И "СТОРОЖ"
  
  - Так. Все в сборе. Как живём дальше? - Володенька был угрюм. С ним это бывает, но с чего бы сейчас?
  Я оглядела нашу компанию. Ещё раз: дамы в панье и робронах (в значительно лучшем состоянии, чем мой), мужчины в почти дорожных одеяниях, дети в костюмчиках. И мы все без оружия. И без доспехов. Я единственная побывала перед покиданием особняка Иньвицкого в той комнате, где отдыхала. Но мне и в голову не пришло захватить кинжал, щит и лук с колчаном. Моя дорожная одёжка оказалась здесь только случайно благодаря Полю. С бала на корабль... Да-а.
  - Юлька, ты колечко взяла? - спохватилась я.
  - Да, а что?
  - Ничего, просто молодец.
  - Аллушка предвкушает, как будет помогать тебе тратить деньги, - хмыкнул Андрюша.
  - Да, например, на кольчугу и меч для тебя, - холодно ответила я.
  Андрюша несколько судорожно хлопнул себя по груди и бокам. Володя прошипел что-то неразборчивое. Я удивилась. Судя по реакции ребят, они только сейчас поняли, что мы безоружны. Вояки.
  Людмилка присела на корточки, открыла шкатулку и наклонила её прежде, чем мы успели что-то сообразить. Над полом появилась нынкина морда.
  - Стой! - крикнул Володенька, но было поздно.
  Меня что-то ударило по носу, пихнуло в живот, в очередной раз треснули фижмы, а я завопила от боли в ноге. На бальную туфельку с моей ногой внутри аккуратно встало лошадиное копыто. По носу меня видимо ударило металлическим колечком с нынкиной сбруи, судя по тому, что я почти уткнулась носом в лошадиную голову. Я похлопала по конёвой ноге, надеясь, что Нынка передвинет или приподнимет копыто. Конь послушно переступил, и я смогла воспринимать окружающий мир.
  С другой стороны коня слышались полузадушенные инвективы. Володя оказался между лошадиным боком и стеной. Причём между ними было не более десяти сантиметров. Люда так и сидела на корточках, но уже под нынкиным животом. Уля, Андрей и Юлька сидели на полу, распиханные грудью и крупом Нынки. Веня и Лёнчик с плохо скрываемым восторгом любовались на нас - их не задело.
  Я поспешно отвела коня чуть в сторону, ожидая, что теперь инвективы зазвучат в полную мощь, но Володенька сосредоточился на вновь обретённой способности дышать полной грудью и замолчал совсем. Людмила выбралась из-под Нынки и застенчиво стояла в стороне. А я взялась за поклажу.
  Кроме тряпок и мелочей там оказались 15 волколачьих мечей - я и за была про них - Людмилин арбалет с несколькими болтами и Данькин кинжал. Им, видите ли, тяжело было нести оружие и они засунули его в Нынкину поклажу. Ребята пришли в восторг, а Людмила получила прощение за неосторожность.
  Мы были вооружены и немного опасны, хотя и совершенно беззащитны. В смысле без доспехов.
  - И что теперь с конём делать? - осведомился Лёня.
  Людмилка пожала плечами, подняла с пола шкатулку и прижала снизу к Нынкиному брюху. Конь мгновенно втянулся туда, и Люда с торжеством захлопнула крышку.
  - Молодец! - воскликнул Венька. - Возьми с полки пирожок, там два, возьми средний.
  - Только в следующий раз всё-таки предупреждай, - мрачно сказал Андрюша.
  Володя оглянулся по сторонам:
  - Теперь неплохо было бы выяснить, куда нас забросили.
  - То есть как - куда? - удивилась я. - В Мавроль.
  - Куда? Куда? - теперь изумился Володенька. - Почему в Мавроль? С чего ты взяла?
  - Так Иньвицкий же с Мерривайндом обсуждали.
  Оказалось, что кроме меня никто разговора не слышал. То есть, собственно, слышали, конечно, но не поняли. Видимо, говорили на каком-то языке по определению понятном только нам с Володей, но тот был занят чем-то другим и не вслушивался.
  Он всё ещё не мог прийти в себя от удивления. Мавроль - это нам знакомо. Проходили не раз. Особенно знакомо Володеньке, поскольку этот замок придумал он.
  - Ты думаешь, это тот самый замок? Ты уверена, что это мой замок?
  - На 95%.
  - Жуть! - сказала Уля.
  - Мрак, - согласилась я.
  Отудивлявшись, Володя стал думать и через несколько минут вынес вердикт:
  - С короной мертвеца связываться не будем, а вот ковер-самолёт стоит найти. Кроме того, как раз рядом с ковровой комнатой спальня очень полезная для здоровья. Стоит заночевать там. Пошли.
  И мы пошли, позвякивая безноженными мечами по стенам.
  Мои ноги и живот поцарапывали обломки ивовых прутьев. Как же дамы при своих фижмах садились, ну если не в кресла, то на стулья и диваны точно. Чертов Иньвицкий, пожадничал на китовый ус. Хотя, конечно, и фижмы из китового уса не были предназначены для протаскивания в стенные дыры. Звякнуло. Это из моей шевелюры вывалилась очередная шпилька. Я подняла её и на ходу всунула в волосы не надеясь поправить прическу, давно уже бывшую, а так, для хранения. Поправила расползающиеся тряпки, в которые был укутан кот. Тьфу ты, бестолочь! Что же я мучаюсь? Я остановилась у двери предупредительно оказавшейся рядом.
  - Ребята, подождите! Постойте пять минут, я переоденусь. Подержи, - я всучила Ульяне Поля и юркнула за дверь.
  Что-то вроде гостиной слабо освещалось невидно чем. Кажется, пусто. Вот и хорошо. Я повытаскивала из волос остатки шпилек и гребней, кинула на столик. Торопливо стянула платье ещё недавно бывшее парадным, швырнула его на кресло. Тащить его с собой явно не стоило. Влезла в холщовые рубашку и штаны. Уф! Другой человек! Правда, туфельки заменить нечем. Но что поделать. Сгребла шпильки и гребни в карман - может ещё пригодятся. Огляделась в поисках какого-нибудь шнурочка. Вспомнила о платье - ему уже хуже не будет. Потянулась за мечом, чтобы допотрошить робрончик, но тут заметила пёструю плетёную ленточку, свисающую со спинки стула. Как для меня приготовлено. Я завязала хвостик, подхватила меч и выскочила за дверь.
  - 6 минут 48 секунд, - недовольно сказал Андрюша.
  - Тысяча извинений господа, - я присела в глубоком старательном реверансе, одну руку плавно отвела в сторону, а второй поддёрнула штанину. Андрюша хмыкнул.
  И мы пошли дальше.
  Володя довольно уверенно открыл одну из дверей. Перед нами открылась анфилада комнат. Открыв очередную дверь, Володя небрежно сказал:
  - Ковровая комната, господа.
  Он пошёл к следующей двери - видимо, полезной для здоровья спальни - и замер на полдороге. Замерли и мы. Из спальни доносились скрежет, повизгивания, стук, хлюпанье... Андрюша тихо дошагал до двери и, согнувшись, приложил глаз к замочной скважине.
  - Ну что там? - не выдержала наконец Ульяна. Андрей медленно выпрямился и повернулся к нам. Его брови уползли на середину лба, глаза округлились, а лицо вытянулось. Я первый раз в жизни видела Андрея удивлённым. Да как!
  - Там эти, как их, броненосцы с зубами... хетуры.
  - Дерутся? - спросила Люда.
  - Нет, как это,... наоборот...
  Лёнчик сказал:
  - Исключительно с познавательной целью, - и склонился к скважине.
  Через десяток секунд он разогнулся. Его лицо было непроницаемо.
  Остальные повышать свой образовательный уровень не стали.
  - Господа, раз оздоровительная спальня занята, нам стоит удалиться, - тихонько промолвил Веня.
  - А ковёр-самолёт? - шепотом закричала Юлька.
  - Да, давайте искать ковёр, - поддержал её Лёнчик.
  - И как это делать? - повернулась я к автору замка.
  - Почем я знаю, - недовольно ответил тот. - По игре выбираешь один. Ведущий объявляет, угадал или нет. Сама что ли не помнишь?
  - Помню, - вздохнула я.
  - Здесь как раз десять ковров, - вмешалась Люда. - Давайте разберём по ковру и проверим. Тот, который взлетит - заберём с собой.
  - Элементарно, - поддержал её Венечка.
  - Ты умеешь обращаться с ковром-самолётом? - я старалась, чтобы мой голос звучал деловито, а не ехидно.
  - Ну технология же многократно описана - от арабских сказок до "Старика Хоттабыча", Булычева и Крапивина.
  - А в "Конане" надо было знать китайский, - заметила Уля.
  - Попробовать-то можно, - Венька взялся за один из свернутых в рулон ковров и поволок его в соседнюю комнату. Снимая другой ковер со стены, я услышала, как Ульянка спрашивает кого-то из своих чад:
  - Какой ты хочешь? Тебе красненький или зелёный?
  - Красный, - важно ответил Родя.
  Я уселась на свой ковёр, закрыла для пущей сосредоточенности глаза и попыталась представить, что ковёр поднимается вверх, медленно и плавно. Очень медленно и очень плавно. Ничего не происходило. Вдруг моей макушки что-то коснулось. Я открыла глаза и вздрогнула. Ровный и твердый как лист стекла ковер висел под потолком, в который я упиралась головой. Через несколько секунд ковер прогнулся подо мной, задрав края, и ринулся вниз. Я завопила одновременно вслух и про себя: "Вверх!". Ковёр так же стремительно рванулся вверх, расправляясь в полете, и впечатал меня макушкой в потолок. Я, сжав ладонями виски, старательно начала думать, как ковёр вместе со мной плавно ложится на пол. И стоило этому произойти, скатилась с ковра. И тут же оказалась под другим, свалившимся на меня. Я выбралась из-под него и увидела Володеньку, с невозмутимым видом потирающего копчик. Огляделась. Под потолком выписывали пируэты сидящие по-турецки Люда с Лёнчиком. Юлька сидела на ковре, который покачивался в полуметре от пола. За стеной раздался грохот и Венькин вопль. Мы с Вовкой кинулись туда - пешком. Остальные полетели следом. На полу у стеллажа, заставленного разнообразными безделушками, лежал Андрей, полузакрытый ковром. Ковёр и Андрюша были присыпаны вещицами, видимо, свалившимися со стеллажа. Бледно-серый Андрей лежал неподвижно, с закрытыми глазами.
  Мы столпились вокруг, кроме Лёни, парившего над нашими головами. Андрей пошевелился, не открывая глаз, тихо, тоненько и протяжно позвал:
  - Ма-ама! - медленно провел рукой возле себя. - Где-е я? - ещё раз, уже быстро провел рукой по полу, испуганным басом повторил, садясь и открывая глаза: - Где я?! - посмотрел на нас и, вздохнув, недовольно сказал: - А, ну да, - откинул ковёр, встал и дал подзатыльник Даниле.
  - Это за что? - поинтересовалась я.
  - А он из-за Даньки в стеллаж врезался. Тот на таран шел. Не сбивать же ребёнка, - ответил Веня.
  Юлька поворачивала Андрея, избавляя того от возможных синяков и шишек. Я потрогала свою макушку, но попросить Юльку полечить и меня отчего-то постеснялась. Ладно, авось ничего не будет.
  - Уля, Родька! - вскрикнул Лёня.
  Мы оглянулись. Родион, чинно восседал посреди ковра, медленно выползавшего в дверь.
  Веня, стоявший ближе всех к беглецу, метнулся к нему и схватил за шиворот. Ковер рванулся быстрее и Родька сдернулся с него на пол. Ковёр шмякнулся вниз. А Родиона Венька подхватил подмышку и, вернувшись к нашей компании, сгрузил шустрого ребятёнка на руки Ульяне:
  - Держите, мамаша, и следите получше за своими отпрысками.
  Ульяна, приняв сына, серьёзно ответила:
  - Спасибо, сударь, Вы очень любезны.
  Я удивилась, так как ожидала чего вроде "Сам дурак", но Ульянке было не до ехидства и препирательств.
  - Итак, вопреки нашим ожиданиям, все ковры оказались самолётами, - раздался голос Володи. - Всё и заберём?
  - Пуркуа бы и не па? - откликнулся Веня. - Два скатаем и возьмём с собой. Дети полетят с мамой и дядюшкой.
  - Три, - быстро сказала я. - Три скатаем и возьмём с собой. Люда, примешь нас с Полем в пассажиры?
  - Хорошо, - пожала та плечами. - А что, тебе не понравилось?
  - Я потом потренируюсь, - ответила я. - Без потолков.
  - Только где второй пассажир?
  Я ахнула и кинулась обратно. Летала я без животного.
  Поль сидел у двери в спальню и принюхивался. С той стороны, похоже, лязгнул засов. Я в панике схватила кота и ринулась обратно с тихим воплем:
  - Форте! Нет! Фортиссимо!
  Народ послушно попадал на ковры и понёсся по анфиладе. Я лежала на ковре рядом с Людой, прижимая к себе ошарашенного Поля. Ковры один за другим вырулили в коридор и притормозили. Коротко посовещавшись, мы решили пробираться к выходу. Хотя сюрприз с коврами был хорошим, но кто знает, как дальше поведёт себя этот якобы наш замок и каким будет следующий сюрприз.
  Мы двигались по тому самому закругляющемуся коридору, в котором появились в Мавроле. Поль сидел на ковре рядом со мной, старательно вцепившись в него всеми когтями. Володя, летевший на переднем ковре, поднял руку. Все ковры послушно замерли. Володя повёл рукой в сторону и вниз. Ковры дружно легли на пол. С ума сойти, можно подумать, что у нас, в смысле у них, за плечами был минимум год муштры и манёвров.
  Мы подошли к Вовке.
  - В чём дело?
  - Я хочу попробовать добыть "сторожа".
  - Ты уверен? - протянула я.
  - Нет. Но сколько можно болтаться здесь, ничего не делая. На то и замки, чтобы уходить отсюда с добычей.
  - Тебе ковров мало? - вмешалась Юля.
  - Мало.
  - Он прав, - сказал Лёня. - Надо попробовать.
  - Ты, что ли, тоже пойдёшь? - спросила Ульяна.
  - Что ли.
  - И я пойду, - Андрюша подоткнул пальчиком очки.
  Веня молча отошел к своему ковру и поднял волколачий меч.
  - Понятно, - вздохнула я. - Наших мужчин потянуло на подвиги.
  - Нет, - сказал Володя. - Я пойду один. Если я... у меня не получится, могут пойти другие.
  - Что значит - "не получится"? - тихо спросила Люда.
  - Это значит, что его убьют, - раздражённо пояснила я. - Это значит, что Володенька ищет приключений на свою тыловую часть. Это...
  Вовка взглянул на меня так, что я заткнулась и стала внимательно рассматривать камни стены.
  - Данила, дай кинжал, пожалуйста. Если что - никому не стрелять и никому в зал не входить. Последствия непредсказуемы, но печальны.
  Я оглянулась. Володя с мечом в левой руке и кинжалом в правой входил в дверь, за которой должен был быть зал с четырнадцатью зеркалами.
  Мы одновременно бросились за ним и столпились в дверях.
  Володя стоял посреди зала. К нему со всех сторон шли его двойники. Тоже с мечами и кинжалами. У каждого на шее висел на тесёмочке свисток. Действительно, четырнадцать. А ну как сливаться не будут и Володе придётся сражаться со всеми сразу? У меня похолодело под рёбрами. Но тут зеркальные молодцы раскинули руки, сцепили их и превратились в серебристое кольцо. Через пару мгновений перед Володей стоял только один противник. Они отсалютовали друг другу мечами, и Володя сделал первый выпад. Двойник небрежно отбил его. Отклонившись, пропустил второй, и сам несколько раз взмахнул мечом. Володя отбивал или отводил чужой меч то мечом, то кинжалом. Я немного перевела дух и тут же вскрикнула вместе с Юлькой и Людой - после очередной атаки маврольца его меч скользнул по Володиной руке и разрезанный рукав мгновенно окрасился кровью. Я невольно крепко зажмурилась и впилась ногтями в ладони. Вздрогнула от дружного вопля: "Давай, Вовка!" и рискнула отрыть глаза. Красное пятно пламенело и на боку маврольца. Его кинжал валялся далеко в стороне. Дальше бой шел под наше скандирование: "Во-ло-дя! Во-ло-дя!". Он яростно теснил противника. Ещё один мак расцвёл на плече аборигена. Но тут мавролец сделал кувырок в сторону и с пола ударил Володю по ногам. Тот упал, выронив кинжал. Перехватил меч двумя руками и успел парировать удар меча сверху с такой силой, что выбил меч маврольца из его рук. Меч отлетел далеко в сторону. Мавролец навалился на Володины руки, дотянулся до его кинжала и попытался ударить. Вовка вывернул одну руку и схватил противника за запястье. Вторая рука вытащена и поверх пальцев маврольца легла на рукоять кинжала, выворачивая его в сторону. Четыре руки сплелись возле кинжала, и он замер в напряженном равновесии сантиметрах в десяти от Володиной груди. Могло показаться, что время замерло, если бы не свисток маврольца, маятником раскачивающийся над рукояткой кинжала. Неожиданно Володя разжал одну руку и, схватив свисток, дёрнул его в сторону. Его кулак ударился об пол. Голова маврольца упала на Вовкину грудь, скатилась на пол и покатилась дальше, уменьшаясь на глазах и вскрикивая "Ой! Ой! Ой!". Обезглавленное тело село на пол и тоже стало скукоживаться. Володя неловко поднялся и кулаком с зажатым в нём свистком, провёл по лбу.
  Мы вопили как целый стадион болельщиков после решающего гола.
  Володя, пошатываясь, подобрал свой кинжал и оба меча (маврольский кинжал исчез вместе с хозяином) и пошел к нам. Следующие четверть часа ушли на лечение, хвалы и ругань.
  - Ты как догадался про свисток-то? - спросил Веня.
  - А я и не догадывался. Это случайно вышло. Достал он меня перед глазами болтаться.
  Женская часть нашей компании решительно потребовала убраться из замка, и утомлённый Володя послушно повёл ковровый караван к выходу.
  
  ГЛАВА 7
  СЕЗАМ, ОТКРОЙСЯ. Я ХОЧУ ВЫЙТИ
  
  Володя собирался вывести нас, вероятно, чёрным ходом, так как перед массивными деревянными дверями, старательно укреплёнными металлическими полосами не было ничего похожего на вестибюль. В них просто упирался коридор. Замков никаких не было, а был оч-чень солидный засов, который удалось отодвинуть только всем нашим четверым мужчинам вместе. Дверь открылась с не меньшей неохотой, чем засов...
  И мы застыли, оторопело глядя в дверной проём на голубое небо и деревья, залитые нагло-ярким светом стоящего в зените солнца.
  - Народ, а сколько времени? - спросила я.
  - Девять двадцать две, - растерянно сказал Андрюша. - По местному времени.
  - Утра или вечера? - риторически уточнила Уля.
  - Вечера, естественно, - отозвался её братец.
  - И что это значит? - на сей раз риторический вопрос задала я.
  - А х-мм его знает! - проглотил подлежащее Лёнчик.
  - Пошли отсюда, - несколько жалобно попросила Юлька.
  - Куда? Вперёд или назад? - спросил Веня.
  - Нет уж, с меня хватит замковых чудес, - немедленно ответила та.
  - Ну что ж, босые рыцари, вперёд! - скомандовал Вовка и, запрыгнув на свой ковёр, вылетел наружу, как в атаку. За ним следом понеслись остальные.
  Мы с Людой оказались последними. Обе вздрогнули от стука захлопнувшейся двери. Мы одновременно обернулись. Дверь действительно была закрыта, и нам даже вроде бы послышался лязг задвинувшегося засова. Проверять нам не захотелось. Пути назад не было. Да и не надо. Мы там ничего не забыли. Даже наоборот. И мы поспешили вдогонку ковровому каравану.
  Долго догонять не пришлось. Над лужайкой правильным кольцом висели коврики. Совещание. Мы подплыли, коврики потеснились, и мы вписались в круг. Господа путешественники перебрасывались репликами, как мячиками. Каких-либо конструктивных идей или хотя бы чего-то интересного я услышать не успела. Лёнчик мельком глянул в нашу сторону, замер и снова медленно повернулся к нам. Его знаменитые фамильные глаза-полтинники расширились. Я не нумизмат и не смогла сходу подобрать эквивалент. Лёнчиков рот тоже округлился, но тут уж нумизматика отдыхает, нужно что-нибудь из области посуды. Всё происходило настолько медленно, что я успела неторопливо обсудить с собой все эти метафорические проблемы. Изменения в лёнчиковой физиономии не остались незамеченными. Головы одна за другой поворачивались следом за его взглядом и лица менялись, демонстрируя страх, оторопь, изумление, ужас... С кем же из нас неладно? Я взглянула на Людмилу. С ней вроде бы всё в порядке, не считая упомянутой оторопи на лице. Значит, со мной. Согласитесь, с логикой и наблюдательностью у меня всё в порядке. И все молчат, что характерно. По моей щеке прошлось лёгкое прикосновение. "Лента в волос-сах не лучший с-с-спос-соп ис-спольс-совать с-статс-с-таму, но и не хучш-ший". Я, замерев, смотрела на блестящую ленту, скользящую по моему плечу, руке, бедру, по ковру... Лента стекла за его край. Лёгкий шлепок, шелест травы. Я едва успела ухватить Поля, который решил, что это нечто вроде бумажной бабочки на верёвочке.
  - Алка! Где ты подобрала эту гадость? - вырвалось у Ульяны, известной своей аллергией на змей в любом виде.
  - Это не гадость, а статс-дама, - обидчиво ответила я, вздохнув: - И к робрончику не вернуться...
  - Она сошла с ума? - громким шепотом спросила у Веньки Юля.
  - Еще не знаю, - растерянно ответил тот.
  - Нет, она переживает, что волосы теперь завязать нечем, - объяснила Ульянка.
  - Ум мощностью в три лошадиные силы, - огрызнулась я привычной репликой.
  - Што Фы ш-шелаете за спас-с-сение? - донеслось из травы.
  - Бинокль, - вырвалось у меня совершенно непроизвольно.
  - Ис-с-свольте, - прошелестело из травы.
  Мою шею пригнула тяжесть килограмма в три. На ней повис, сияя начищенной латунью, обалденный цейсовский бинокль. Висел он на кожаном ремешке с тоже сияющими заклёпками. На ковре около моего колена проявился раскрытый футляр.
  - О-о-о! Вау! Ах! - слились в дружный хор.
  - Спасибо! - растроганно сказала я в траву.
  - Фам спас-с-с... - растаяло в траве.
  - Жуть! - сказала Уля.
  - Вовсе нет, - дернула я плечиком.
  Бинокль пошел по рукам.
  - Нашла, дурилка, что просить. Хорошо, что не корыто. Вещь, бесспорно, достойная, но не самая необходимая сейчас, - выговаривал мне Володенька.
  Я разозлилась.
  - Во-первых, мне некогда было думать, - что вырвалось. Во-вторых, в конце концов, это мне подарок, какого черта, собственно, претензии. И что, по-твоему, надо было?
  - Оружие, конечно.
  - Воинственный ты наш. В Мавроле не намахался, - я раздраженно выхватила бинокль из венькиных рук.
  - А почему не зонтик попросила? - улыбнулась Ульяна.
  - Причем тут зонтик? - не поняла я.
  - Ну, не знаю. И ты только что про заколку переживала.
  Я запихала бинокль в футляр и повернулась к спутникам:
  - Извините, мы со статс-змеёй вас прервали.
  Совещание продолжалось. Как большинство подобных мероприятий, оно было бурным, бестолковым и бесполезным. Решили двигаться куда глаза глядят, благо на овраги, буераки и буреломы мы могли поплёвывать с любой высоты.
  И ковровая стая, плавно набрав высоту, поплыла над макушками деревьев.
  Нас пригревало солнышко, обдувал лёгкий ветерок (двигались мы не очень быстро). Всё было прекрасно, кроме... Я попросила Людмилу догнать "вожака стаи". Она пришпорила ковёр. Поравнявшись с Володей, я спросила его:
  - Голубчик, тебе не кажется, что обед у Иньвицкого был уже очень давно?
  Володя кивнул, поднял руку и, обернувшись, крикнул:
  - Привал! Аллушка кушать хочет.
  - Можно подумать, я самая голодная, - буркнула я.
  Ковры опустились на симпатичную поляночку, заросшую низко стелющимися растениями с упругими, извивающимися стеблями и тонюсенькими, шелковистыми листочками.
  - Какая пастораль, твою мать, - пробормотал Веня, шагая с ковра на травку.
  Ходить босиком по ней было несказанно приятно и мы, скинув обувку, некоторое время, наслаждаясь, бродили по поляне. Но потом включилась третья сигнальная система - наши желудки - и мы вспомнили о причине привала.
  Веньку, Люду и Юлю вместе с детьми оставили костровыми. Остальные разбрелись по лесу за добычей. Арбалет отдали мне - стреляю я всё-таки недурно, а из холодного оружия управляюсь только с кухонным ножом, да и то не очень чтобы хорошо.
  Лес был абсолютно пуст. В смысле ничего из растений не вызывало ощущений съедобности. А вот животный мир просто полностью отсутствовал. Даже в виде насекомых.
  В совершенной безнадежности я продиралась через подлесок, гонимая исключительно пустым желудком.
  Вдруг я увидела возможную еду и застыла на месте. Впереди, довольно высоко на ели, сидела зелёно-малиновая птица с длиннющим хвостом. Размером птица была примерно с ворону. Я потянулась не за арбалетом, а за биноклем. Ах, как красива! Золотисто-зелёная блестящая спинка. Над тёмными крыльями свисают зелёные кроющие перья. Брюшко и подхвостье густо-малинового цвета. На голове папахой невысокий, но широкий хохолок. Птица подняла лапку и почесала головку. Мелькнули нижние белые перья хвоста. Я взглянула на лапки птицы и забыла как дышать. Бинокль отъехал в сторону. Я торопливо навела его снова на птичьи лапы, поправила резкость. Так и есть! У птицы были странные перекошенные лапы. 1-й и 2-й пальцы смотрели назад, а 3-й и 4-й, сросшиеся основаниями - вперёд. Знаменитый гватемальский квезал! Только у него такие лапы. У других птиц если и направлены назад два пальца, то это 1-й и 4-й.
  - Ты чего тянешь? - раздался за спиной раздраженный шёпот.
  - Я не могу стрелять в краснокнижную птицу, - прошипела я в ответ.
  - А я могу, - и Андрюша потянул у меня с плеча арбалет.
  - Ты с ума сошёл! - уцепилась я за арбалетный ремень. - Это гватемальский квезал! Их никогда не убивают, только перья из хвоста выдёргивают.
  - Что ж тогда их мало, если не убивают?
  - Не знаю. И вообще, это - бог воздуха и символ свободы.
  - Можешь отказаться от своей доли в пользу детей.
  Дети! Я ослабила хватку. Андрей, воспользовавшись моими колебаниями, отобрал арбалет и колчан с болтами, натянул тетиву, стрела со щелчком встала на место.
  - Не убивайте меня, я вам ещё пригожусь, - донёсся с ветки мягкий печальный голос.
  - А? - Андрюша подозрительно взглянул на меня, поверх очков. Я пожала плечами и огляделась вокруг.
  - Я говорю, что живой буду вам гораздо полезнее, чем мёртвый, - снова послышалось с дерева.
  - Да, конечно, извините, - Андрюша был растерян, и, к моему несказанному изумлению, сконфужен. Я полагала, что он этого делать не умеет. Как много нового я сегодня про него узнала. Если бы кто-нибудь мне сказал, что Андрей может удивляться и смущаться - ни за что бы не поверила. Его геройство меня и то удивило гораздо меньше.
  Сзади над нами раздался хохот. Мы с Андреем одновременно обернулись, но, сколько ни вглядывались в сплетение еловых веток, никого не увидели.
  Спохватившись, мы повернулись к говорящему квезалу, того и след простыл.
  Не солоно хлебавши мы вернулись к нашим коврам, рассуждая о том, насколько не точна эта идиома - мы бы сейчас и на пресную еду согласились немедленно.
  Костер исправно горел, но готовить на нём было решительно нечего. То есть абсолютно.
  Посовещавшись, мы решили поискать более перспективное в пищевом отношении место. Под брюзжание Веньки, что в следующий раз он будет тратить силы только по предъявлении полуфабрикатов, мы загасили костёр, запихнули в шкатулку Нынку, который был выпущен попастись, погрузились на ковры и с солидной скоростью рванули дальше.
  Скорость беспокойства не доставляла. Мы не стали использовать идею Вольки Костылькова и создавать варианты на тему "ВК-2", а просто загнули передние части ковров. Поскольку мы тупо летели по прямой, было достаточно поглядывать по сторонам. С моей стороны в данном случае говорить "мы", конечно, нахально - "Мы пахали", кстати, вы помните, что это Сумароков? - но не будьте педантами.
  Мы летели ровно, движения почти не чувствовалось, только посвистывал ветер да слегка трепетали края ковра. Поль, пообвыкшись на ковре, дрых клубочком у меня под боком. Чувство голода становилось всё сильнее. Стадия аппетита давно миновала. До мук ещё не дошло, но они как бы уже маячили на горизонте. Кстати, о нём. Я приподнялась ("Извини, киса") и заглянула через край ковра. Вокруг расстилалось "зелёное море тайги", ровненькое, до самого горизонта. Ни горочки, ни пригорочка. Странно, ведь квезал - обитатель горных лесов. Американскую ёлку от нашей я ни за что не отличу, я не Ульянка, это она знает, что американская пушистей, но горы-то где? хотя здесь ни на чём настаивать нельзя, может здешним квезалам всё равно где жить. Я посмотрела вперёд - во главе нашей стаи рядом с серо-синим ковром летел чёрно-красный. Так, Андрюшеньку позвали в штурманы. А Володя как начал командовать в Мавроле, где это было естественно, так и остановиться не может. Хотя летун он явно не лучший, правда, э-э..., и не худший, скажем смиренно и честно. Я откинулась снова в глубь коврика.
  - Людмилка, сколько времени мы уже летим?
  - 52 минуты.
  Интересно, чего ждёт Володенька - чтобы ровно час был или подходящее место найти не может?
  - Снижаемся, - крикнула Ульянка с соседнего коврика.
  Лежавшая рядом Люда подскочила, повернулась, стоя на коленях, взялась за края ковра. Я тоже поднялась - опускаться на землю головой вниз - то ещё удовольствие.
  Полянка была абсолютно точной копией предыдущей. Что-то привязалось ко мне сегодня это "абсолютно". И кострище на опушке такое же... Да нет, тоже самое. "И вскричал он: Что за шутки? Еду я вторые сутки, а приехал я назад, а приехал в Ленинград".
  - Володенька, в чём дело? - я обернулась к Людмиле. - Мы ведь по прямой летели?
  Отозвались не они, а Венька:
  - Мы над этой грешной поляной уже три раза пролетели.
  - За час?!
  - Вот именно. Причём, что характерно, летя строго по прямой.
  - Массаракш и массаракш.
  - Вот именно, - повторил Веня.
  - Я есть хочу, - сказал тихо Данила.
  Родя молчал, но в его громадных фамильных глазах набухали слёзы.
  Андрюша вздохнул, полез в один из карманов рубахи, достал оттуда салфетку, вытряхнул из неё несколько печеньиц и подал Родьке. Тот сгрёб их двумя руками и стал запихивать в рот. Данила, потеряв дар речи, смотрел на него. Роденька протянул ему последнее печеньице, отдернул руку, разломил его и половинку дал маме.
  - Подождите, - со страдальческой гримасой сказал Андрей, - Дайте, что ли посудинку.
  Юлишна метнулась к своему ковру и принесла крышку от чайника. Андрей опустошил второй карман, третий, ...шестой. Крышка чайника заполнилась с горкой. Печенье, крекеры, конфеты... - десерт Иньвицкого.
  - Ну, хомяк! - восхищённо воскликнул Венька.
  - Может ему ещё пару карманов нашить? - спросила Юлька.
  - А потайные не забыл? - осведомилась Уля.
  Андрей вздохнул уж совсем тяжко и полез куда-то в бок.
  Мы дружно заржали.
  - Может его за ноги потрясти? - предложил Лёнчик.
  - Тогда тебе и трясти - по росту подходишь, - отозвался Вовка.
  - Да, ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным, - мрачно вздохнул Андрей.
  - Ладно, мы тебя выпустим живым. Барышни, наберите листочков каких-нибудь для чаю, - велел Лёнчик, - благо воды вокруг завались, в смысле залейся.
  Действительно, через каждую сотню-другую шагов позванивал ручеёк. Костёр развели по новой. Мы валялись вокруг костра, держа в руках берестяные черпачки. В чайник чего только не накидали, но запах получился вполне приличным, да и вкус ничего, даже сладковатый.
  - И что нам дальше делать? - просто удивительно с какой регулярностью задаётся этот вопрос.
  - Вести светскую беседу, - ответила я.
  - Ты хочешь сказать, что мы оказались в глупом положении? - спросила Уля.
  - Хочу.
  Но светской беседы не получилось. Разговор вертелся вокруг нашего очередного попадания неизвестно куда.
  - Какое-то заколдованное место, - сказал с досадой Володя.
  - Попасть в Заколдованной стране в заколдованное место..., - томно произнёс Веня.
  Володя принял вызов. А я подумала, что правильнее в "Наколдованной стране" и отключилась от привычной перебранки. Лёжа на спине, смотрела, прищурившись, на солнце, которое, как объяснили наши ОВП, судя по всему, собиралось не склоняться к горизонту, а вращаться в небе по маленькому кругу - один оборот часа за три. По крайней мере, с тех пор как мы вышли из Мавроля, оно делало уже второй круг. Если считать, что мы где-то в центре, при скорости километров 40 в час, получается кружок диаметром в 10 километров. И что?
  Сощуренные глаза потихоньку закрылись совсем. Так хорошо было лежать на шелковистой подстилке. Тепло, уютно, как у бога на ладошке. До меня дошло, что я ужасно устала. Да и время было позднее. На пороге Мавроля было полдесятого, плюс часа четыре - не меньше. Полвторого ночи. А мы, сбитые с толку солнцем в зените, совсем об этом позабыли. Собираясь подняться и напомнить народу, что давно пора поспать, я открыла глаза и, ахнув: "Господи!", рывком села, потому что лежа смотреть на это было ещё страшнее.
  На ярко-голубом небе над нами темнела широкая полоса, сужающаяся по краям. Из этой полосы высунулся огромный палец и ногтем повёл солнце к горизонту. Палец был мужской, указательный, тонкий и холёный, с коротко, но тщательно подстриженным ногтем изумительной овальной формы. Атос отдыхает.
  - Мама! - пискнула Юлька.
  Моментально стемнело. Никакой луны не появилось. Только на фоне тёмного неба щель стала светлой. Свет из неё подсвечивал палец и я смогла увидеть рисунок на его подушечке. Очень, надо сказать, необычный рисунок. Его обладатель явный маргинал. Супермаргинал. Как жить с таким узором - не представляю.
  При свете костра мы торопливо устроили себе лежбища и договорились о дежурствах. Решили, что хватит одного бодрствующего. Восемь человек на восемь часов сна - как раз по часу. Порядок определили жребием. Мне достался вполне приличный предпоследний час. Щель в небе и палец мы даже не обсуждали.
  Я укрылась с головой, прижала к себе Поля и немедленно уснула.
  
  ГЛАВА 8
  "ГЮМКУ КЮГАСО И А-НЯ-НЯС!"
  
  Наутро главной и единственной проблемой, казавшейся важной, была еда. Нам хотелось есть больше, чем жить. В очередной раз мы собрались у костра после бесплодных шатаний по лесу.
  - Манны бы небесной, - молвил Лёня, прихлёбывая отварчик.
  - Помолись, - отозвался Веня.
  - Теперь ясно, что нужно было просить Алле у змеи, - задумчиво сказал Андрюша.
  - И что же?
  - Естественно скатерть-самобранку. Столько ковров, хоть бы один из них превратился в самобранку, - он пнул один из свернутых рулонами ковров. - Эй, ты! Хочу яичницу с беконом...
  Ковёр медленно, словно неохотно, развернулся. Это оказался Юлькин, светло-сиреневый с розовыми и голубыми завитками и вишнёвой полосой по краям. На нём с мягким стуком, словно швырнутая кем-то, появилась большая чугунная сковородка с одним сиротливым яйцом, зажаренным в хруст, и несколькими кусочками сала.
  - Жуть, - замирая, сказала Уля.
  - Мрак, - растерянно хихикнула я. - Просто цитата из "Чародеев"...
  - Я с ветчиной просил! - возмутился Андрей и растерянно прошептал: - Ничё се...
  Слаб человек. Пожалуй, ни одно чудо из столь обильно обрушившихся на нас в последние дни, не вызвало у нас такого восторга как это ответное хамство, сильно пересоленное даже на взгляд.
  - Андрюшенька, это были не совсем те волшебные слова, - опомнилась я. - Будьте так любезны, дюжину фаршированных рисом помидоров и столько же шампиньонов, тоже фаршированных. По-итальянски, пожалуйста, - проявились очаровательные фарфоровые тарелочки с заказом. - А ещё, лососины с лимоном, дюжину канапе, запечённое суфле из телятины, творог со взбитыми сливками, - скороговоркой причитала я под марширование тарелок на ковре.
  - Уймись! - одёрнул меня спохватившийся Венька. - Пожалуйста, жареного фазана с яблоками...
  - Мне, будьте добры, кролика тушёного с черносливом, - подхватил Вовка.
  - Клёцки из сыра...
  - Гурьевскую кашу...
  - Ма-аленькие бифштексы...
  - Пожалуйста...
  - Будьте любезны...
  Через минуту ковра было не видно под соусниками, тарелками, супницами, блюдцами, салфетницами... Песня!
  Мы съели всё. Даже Андрюшину яичницу. Мы ещё не так долго голодали, чтобы ограничивать себя в еде. Кроме того учтите, вчера у Иньвицкого мы не то что бы стеснялись, но... Причём, насколько мы, гурманы-любители, могли судить, кухня была не хуже, да, не хуже. О какой-то концепции меню говорить, конечно, не стоило - назаказывали кто во что горазд, но в этом была своя прелесть.
  - Макароны, любовь моя, - сладострастно постанывая, сказал Андрюша.
  Пустая посуда и грязные салфетки немедленно исчезали. Проглотив последний кусочек, мы рассыпались в благодарностях.
  Ковёр нетерпеливо похлопал углом. Лёнчик отобрал у меньшего племянника ложку, которую тот не выпускал изо рта, и положил на ковёр. Ложка исчезла. Вместо неё, в центре ковра появилась салфетка с улыбающейся мордашкой и через несколько секунд тоже исчезла. Ковёр снова свернулся рулоном.
  - Андрюша, ты гений! - упоённо воскликнула я.
  - В квадрате, - с чувством поддержала Ульяна.
  - Когда вы правы, тогда вы правы, а сейчас вы правы, - счастливо улыбнулся Веня и растянулся на упругом стланнике.
  Остальные тоже сочли своим долгом высказаться в том же духе.
  Любое чудо длится не более трёх дней. Мы привыкли ещё быстрее.
  Уже за третьей трапезой мы воспринимали самобранство ковров вполне деловито и буднично. Экспериментальным путём мы выяснили, что как самолётами, так и самобранками работают все десять ковров, что было очень мило с их стороны.
  Поскольку проблема питания была решена радикально, на первое место пьедестала взобралась и горделиво выпрямилась другая проблема - как отсюда выбраться.
  Шёл третий день нашей жизни на полянке с шёлковым стланцем. Все, кроме Вени и меня, разбрелись кто куда.
  Мы валялись на своих коврах.
  - Стакан сока, персик, пожалуйста, - попросила я и рядом с моей рукой вырос высокий стакан с заказом. Можно и порадоваться жизни.
  - Кружку эля, светлого, - последовал моему примеру Веня и чертыхнулся, потому что толстостенная кружка выросла под ним.
  Я хихикнула.
  - Ты обратил внимание, какой интересный рисунок был на пальце?
  - Не было на нём никаких рисунков.
  - Я имею ввиду узор на подушечке. Я как-то прочитала любопытную статью о дерматоглифике.
  - Дерьма - куда?
  Я только вздохнула. Венька в своём репертуаре.
  Обеспокоенный отсутствием ответной реплики, Венечка попытался исправиться и стал выяснять, что же было на пальце. Я судорожно вспоминала сюжеты тюремных татуировок. Ничего, кроме храма с куполами по количеству ходок и двуглавого орла с буквами "УК" у меня в голове не оказалось, и я ляпнула:
  - Кролик с клевером в зубах.
  - Ну, ну, - сказал Веня, и у него тоже пропало желание разговаривать.
  Не было никаких идей. Позавчера мы слетали назад. Мавроля не было. Лужайка, где мы совещались, была, а Мавроль - нет.
  Вчера утром возникла безумная идея, что всё дело в коврах. Как многие глупости, эта идея завладела умами, и мы решили идти пешком. Засунули ковры в шкатулку и отправились по буеракам и буреломам, как идиоты (хотя почему "как", даже обидно). Рассчитанные мною 10 километров мы тащились целый день. Уже в сумерках мы приволоклись на нашу поляну с шелковым стлаником и попадали спать, наплевав на дежурство.
  Сегодня Андрюша развлекался, пиная валуны и стволы деревьев, прыгая по несколько раз на одном месте - "ход искал", вспомнив компьютерные игры.
  К обеду, как в самых приличных домах, все собрались у стола, пардон, ковра.
  - Слушай, а где твой квезал? Он обещал быть полезным, - сказал Лёньчик.
  - Он не мой, а Андрюшин. И пригодиться обещал Андрею. С него и спрашивай.
  Даня и Родион капризничали, никакие ковровые вкусности их не утешали.
  - Не люблю детей, - сказал Володя.
  - Ты просто не умеешь их готовить, - немедленно отозвался Венечка.
  - Не хочу здесь, - хныкал Родька. - Не хочу.
  А кто хочет?
  - Странно, - говорила Уля, - обычно дети любят, когда сидят на одном месте, они сразу начинают обживаться.
  - Так мы не обживаемся, а переживаем.
  Хныканье действовало на нервы. Веня пытался позабавить братцев гримасами, бегающими пальцами и танцующими булочками, но всегда действующие безотказно приёмы сейчас вызвали эффект прямо противоположный. Родька уже вовсю ревел.
  Володя взял с ковра одну из мисочек и запустил ею в ближайшее дерево. Мисочка разлетелась в мелкие дребезги. Вспомнив ложку, я поморщилась.
  Есть никому особо не хотелось и на ковёр ставились обратно тарелки с едва поковыреннымми яствами. Только Лёнечка невозмутимо отправлял в рот солидные куски едья (таким бы ротиком да медку хлебнуть, как выражается Веня).
  Наконец с ковра всё поисчезало, но сворачиваться он не торопился. Я так и знала - мисочка! Ковёр похлопал уголком. Я со вздохом встала и направилась к дереву.
  - Не майся дурью, у нас ещё девять самобранок, - сказала Ульяна.
  - Проверь.
  Я, к сожалению, оказалась права. Ни на одном из ковров не появлялось даже трёх корочек хлеба.
  - Надо блюсти менталитет, - наставительно сказал Андрюша.
  Битый час мы разыскивали во мхе и стланике все осколки злосчастной посудины. Исцарапались и порезались, процеживая растения сквозь пальцы в поисках самых мелких кусочков.
  Наконец кучка осколков на ковре исчезла. Мелькнула салфетка с улыбающейся мордашкой. Ковёр свернулся.
  Люда с Веней кинулись к другому рулону.
  - Яблоко, пожалуйста! - успела первой Людмила.
  Ковёр покладисто развернулся и сотворил огромное румяное яблоко. Мы торжественно откусили от него по кусочку и Веня бросил огрызок на ковёр.
  Уф-ф, обошлось.
  Данила, сбитый с печали суетой вокруг ковра, сидел тихо, а Родька снова начал постанывать.
  Володя пошел к горке мечей.
  - Володенька, спокойнее, не надо стулья ломать.
  - Да не дергайся, я в лес пойду, поупражняюсь, - и он скрылся за деревьями.
  Раздался в лесу не топор дровосека, но очень похоже.
  - Зайка! - восторженно пискнул Родион.
  Мы заоглядывались.
  На опушке сидел жёлтый пушистый кролик с большим листком клевера в зубах. Братцы наперегонки кинулись к зверюшке. Тот спокойно сидел, прожевывая клеверинку. Дал себя погладить, а потом побежал по полянке, оглядываясь на детей. Троица с визгом и хохотом носилась по полянке. Я непроизвольно улыбалась, следя за ними, пока не наткнулась на совершенно безумный взгляд Веньки. И тут я вспомнила свою случайную фразу про рисунок на пальце.
  - Венечка, я ничего такого... - залепетала я, - Я ничего не делала. А на пальце была спираль, такая, разветвлённая и туго закрученная. А кролика там не было и я ничего не заказывала, ...не просила. Тебе я случайно про кролика ляпнула.
  Венькин взгляд помягчел и стал просто задумчивым.
  - Так, я слышу, табу на небесный палец снят, - раздался голос сзади.
  Я подскочила от неожиданности. Рядом опустился Лёня:
  - Ну давайте поговорим. Народ! - он возвысил голос. - Кто хочет пообсуждать палец в небе - присоединяйтесь.
  Все, кто был на поляне, кроме братцев и кролика, подтянулись к нам.
  - Начнём, - Лёня явно взял на себя обязанности председателя. - Аллушка, тебе слово.
  - Да? - я откашлялась. - Я хочу сказать, что в сюжете "Ночи в одиноком октябре" есть глобальная логическая неувязка. Если помните, расположение центра игры, во-первых, зависело от места нахождения жилищ игроков и, во-вторых, центр был обязан находиться в конкретном месте, то есть жестко привязан к храму или святилищу. Как могли игроки, не зная кто они, сколько их и кто где уже живёт решать где им селиться, чтобы центр располагался в нужном месте. Да ещё из-за переселения игрока до смерти луны центр переползал на новое место. А на дороге или в чистом поле он оказаться не мог. То есть должен быть распорядитель игры.
  - Несколько невразумительно, но понятно, - сказал Андрюша. - Сама придумала?
  - Сама.
  - Давно?
  - Можно сказать, только что. Пока на догонялки смотрела. Это же элементарно. Если центр зависит действительно от всех игроков, и никто джокера из уха не достаёт, то он может быть только в случайном месте - как получится.
  - А какое отношение это имеет к солнечному кролику? - спросил Веня.
  - Никакого.
  - Ты нам зубы не заговаривай, объясни про кролика, - велел Лёнчик.
  - А почему Алка должна объяснять про кролика? - выразила недоумение Уля.
  - Ой, да всё просто, - я в нескольких словах рассказала про дерматоглифику, спираль и кролика. - Пошутила неудачно, а меня черт-те в чём заподозрили.
  - Ну почему же неудачно, - Лёня задумчиво посмотрел на полянку. - Дети довольны.
  - Хорошо, а что там с пальцем? Гипотезы какие-нибудь есть?
  - Вы знаете, по-моему, это какой-то пространственный пузырь, - неуверенно начала Юлька.
  - Палец?
  - Нет, вот это, - она повела рукой.
  - Ага, стеклянный шарик с лесом внутри вместо вьюги и домиков.
  - Игрушка?
  - Ребята, а если зародыш нового мира? Ну, я не знаю, набухающее семечко...
  - А палец?
  - Причём не детский.
  - Играют и настоящие мужчины.
  - Стоп, народ, а где шкатулка? - вскочил на ноги Венька.
  - Я вчера ковры из неё вытряхивала, - отозвалась Люда. - Сейчас найду.
  Через пару минут шкатулка была у Вени.
  - Ты думаешь, мы в шкатулке?
  - Предположим. Почему бы не проверить?
  - Залезть?
  - А пуркуа бы и не па? Только не забудьте её открыть через пару минут.
  - Я тебя умоляю, - сказала я, - да мы секунды считать будем.
  Венечка поставил шкатулку на землю, открыл её и, потирая нос, стал примериваться, как туда залезть.
  - Давай, мы приложим её тебе к животу, - предложила Уля.
  - Или к заднице, - подхватил Андрей.
  - Отвяньте, вишь, оживились, вивисекторы. Я сам.
  Веня сел рядом со шкатулкой, опустил в неё каблуки и исчез, словно в люк спрыгнул. Только руки взмахнули. Крышка захлопнулась.
  - Люди, время засекайте, - сказала Улька дрогнувшим голосом.
  Мы стояли вокруг шкатулки в почётном карауле и, кажется действительно считали секунды.
  - Что происходит? - раздался Вовкин голос. Он подходил к нам, помахивая мечом, слегка расхристанный и взлохмаченный.
  - Сбросил адреналиньчик? - спросила Ульяна.
  - Ага. Так что случилось?
  - Венька в шкатулке сидит.
  - Зачем?
  - Свою гипотезу проверяет.
  - Народ, время, - сказал Лёня.
  Людмила перевернула шкатулку и открыла крышку. Из шкатулки вывалился Веня и шлепнулся на землю. Сел. Спросил:
  - Две минуты?
  - Две минуты, - подтвердили мы.
  Вовка протянул Вене руку и помог подняться.
  - Когда я прав, тогда я прав, - произнёс тот, - а сейчас - увы!
  - Ну и что там?
  - Ничего. Просто ничего. Ощущения только на входе и на выходе.
  - Паутинка была? - спросила я.
  - Какая паутинка?
  - Барышни, может доброволицы есть? - я посмотрела по очереди на Улю, Юльку и Людмилу. - Мне, честно говоря, не хочется.
  - Свои гипотезы надо проверять самой, - сказал Андрей. А почему барышни?
  - Необязательно. Есть теоретики, есть практики. А про барышень потом, хорошо?
  - Ну ладно, - Андрей пожал плечами.
  - Давай я попробую, - сказала Уля и повторила Венькин манёвр.
  Мы для чистоты эксперимента выждали снова две минуты.
  - Тоже нет, - сказала Ульяна, оказавшись на ногах. - Описать не могу, но по-другому. И паутинки действительно не было.
  - Вы о чём?
  Мы с Ульяной смотрели друг на друга, думая явно об одном.
  - Так может, не как мы... - медленно начала она, - и замолчала.
  - Слушайте, это просто не прилично, - не выдержал Андрюша.
  - Не мешай, не видишь, девицы думают, с непривычки трудно и неприятно, - одёрнул его Веня.
  - По себе знаешь? - кинула я реплику не глядя.
  - Аллушка, у нас тоже по другому было, я уже думал. - сказал Володя. Это не тот же фокус, что у Иньвицкого. Там без всяких побочных эффектов. Мгновенная смена обстановки - было одно, стало другое.
  - А ты-то откуда знаешь, о чём они? - спросил Андрюша.
  - Элементарно, Ватсон. По половому признаку мы делились только раз, у Иньвицкого. "Дам такой проверке не подвергают". Аллушке нужны были только барышни.
  - Я не понял, что ты проверяла, - спросил меня Венька, - я же понятно сказал, что это место и шкатулка - разные вещи.
  - Где мы были, пока с вами Иньвицкий забавлялся, - ответила за меня Уля.
  - Три гипотезы проверены и отвергнуты. Ещё есть?
  - Есть, но не проверить.
  - Тогда давайте обедать. Я в лесу проголодался.
  - Слушайте, я хотела спросить, - уже с тарелкой в руках сказала Ульяна, - почему мы, когда три раза пролетали над этой полянкой, не пролетали и над лужайкой, где стояли после Мавроля.
  - Потому что это место не пролететь по диаметру, только по радиусу. Разворачивает в центре и на краю, - ответил Андрей.
  Солнечный кролик сидел между братцами и с аппетитом лопал листья салата, испрошенные для него у ковра.
  Из леса примчался голодный Поль - я его со вчерашнего дня не видела - и, не дожидаясь когда его угостят, стянул со стола полцыпленка, уволок его в сторону и оттуда раздалось грозное "О-оня-ня-ня".
  
  ГЛАВА 9
  
  После обеда ребята изощрялись в забавах на коврах - начали с фигур высшего пилотажа, потом соревнования на скорость. А за тем набили тряпками рубаху, связали её узлами и затеяли волейбол в воздухе где-то на высоте пятиэтажного дома. Я смотрела на всё это снизу, оставленная как бы в няньках, хотя это было совершенно излишне. Мне такое положение дел надоело и я стала потихоньку учиться управлять ковром. Не то чтобы у меня это не получалось совсем, но во-первых ковёр меня слушался не всегда, во-вторых, управление им требовало от меня неимоверных усилий. Поэтому когда ребята утомились и опустились на землю, я плюхнулась вместе с ними со своей жуткой высоты метра в 4, чувствуя себя так, словно я, не вставая из-за стола, написала, по меньшей мере, курсовую работу.
  Ко мне подошла Людмила:
  - Хочешь совет?
  - Давай.
  - Попробуй помогать себе телом, подтверждай команды мыслительные руками, ногами.
  - Как тучками из волшебной шляпы? Нажим одной ногой - поворот, двумя - прибавить скорость, - оживилась я. И тут же сникла. - У Янсон не написано, как двигаться назад и вниз. Да и как ты себе представляешь - покачать ковёр, чтобы набрать высоту.
  - Мне кажется, ковру просто не разобраться в твоих мыслях. Ты сколько их обычно думаешь одновременно?
  - Когда сосредоточена на чём-нибудь одном - не больше двух-трёх. А так обычно десятка полтора-два.
  - Причём в разных местах их думаешь.
  - Да ещё они перемещаются.
  - Вот именно. Чего же ты от ковра хочешь?
  После обеда все разлетелись кто куда. Ульяна забрала с собой детей, а те - кролика. Я осталась одна и могла без помех снова потренироваться. Людмилу стоило послушаться - она управлялась с ковром лучше всех, словно это была часть её плотного, упитанного, но очень гибкого тела. Покатав в голове мысли о ковре, мне удалось пристроить их все в одном месте. Удобнее всего им было в верхнем правом углу затылка. И всё пошло как по маслу. Ковёр слушался идеально и я, наконец, смогла получить удовольствие от полёта. Обнаглев, я забиралась всё выше и выше; под ложечкой бился холодный комочек. Вот уже и солнце, склонившееся к горизонту, оказалось ниже меня. Ещё немного и я, замерев, коснулась "хрустального свода небес". Правда, на хрустальный он был не похож. То ли пластик, то ли резина, но не воздушного шарика, а автопокрышки. И тёплый. Присмотревшись, я заметила тонкую ниточку соединения. Ой, что-то мне кажется, всё-таки шкатулка. Я спикировала вниз, да так, что неожиданно для себя завизжала, то ли от ужаса, то ли от восторга. А скорее от восторженного ужаса или ужасного восторга. Завизжала вроде бы первый раз в жизни. У земли выровнялась и, вцепившись в край ковра, лихо крутанула мёртвую петлю. Класс! Не сходя с ковра, я схватилась за рукоятку одного из волколакских мечей, приговаривая:
  - Ой, что я делаю. Ой, не надо бы.
  Подлетев к "нашей крыше - небу голубому", я стала искать место соединения. Вот оно. Меч легко вошел в стык небесных половинок. Я изо всех сил надавила на меч. Как мухой об стекло. Я легла на ковёр, сказала вслух:
  - На нашу полянку. Спускаться "как лист осенний подает на душу".
  Жутко хотелось что-нибудь разбить.
  Ковёр опустился на стланец. Я подхватила меч и отправилась в лес. Напади на меня в этот момент саблезубый скалогрыз, превратился бы в гуляш. Меч впервые не утомлял мгновенно своей тяжестью, а усиливал руки. Меч описывал круги и восьмёрки. "И девятки" - добавил бы Венечка, будь он рядом. Меч делал безукоризненно правильные выпады и входил в дерево под нужным углом. И сучья, толщиной в мою руку, падали на землю с одного взмаха.
  Наконец я устала и прислонилась к дереву отдышаться. Ничего себе вышла в лес погулять. Что это меня так распалило? Я ведь даже себе ничего не обещала. Понято, что одним мечишкой и моей восьмушкой лошадиной силы небо с места не сдвинуть.
  Смеркалось.
  Ребята сидели у накрытого ковра, освещённого двухметровыми факелами, воткнутыми в землю.
  Меня встретили удивлённо-восторженными воплями.
  - Аллушка, что с тобой стряслось?
  Я завалилась на свой коврик.
  - Ты, часом не влюбилась?
  - Интересно, в кого бы здесь?
  - На ковре носишься, мечом машешь... Просто другой человек.
  - Есть хочешь?
  - Нет.
  - У-у, совсем плохо дело.
  - А что это ты от земли к небу металась туда-сюда? - спросил Володя.
  - Простите, я хочу спать.
  - Ну ещё бы, уработалась.
  - А искупаться? Пот, так сказать, смыть трудовой.
  - Ты же знаешь, я люблю купаться только в ванне.
  - Поручик, Вы хотите стать прекрасным белым лебедем? - пробормотал Венька.
  - Нет, слушай, мы нашли потрясающее лесное озеро.
  - Ребята, отстаньте от неё. Видели, что она с деревьями сделала?
  - Сосны, песочек, вода теплее парного молока. Тебе понравится.
  Что это сегодня с Володей? Заступается, заботлив. Обычно он недоволен всем, что я делаю. Но мне попала шлея под хвост:
  - Сам бы первый отстал от меня.
  Хамить мне пришлось недолго. "Щенка" он не вынес. И мы, похватав мечи, встали в позицию, не обращая внимания на вопли:
  - Ребята, прекратите, вы с ума сошли!
  - Вовка, как не стыдно с дамой драться!
  И т. д.
  - Дерёмся? - спросил Володя.
  - До первой крови.
  - Но...
  - В первый раз что ли?
  - Однако до сих пор мы сражались только деревянными.
  - Трусишь?
  - На слабо берешь?
  - Не будешь драться - оскорбишь всерьёз.
  И он взмахнул мечом.
  Наши клинки скрестились.
  Через пару минут Володя, зажимая порез на предплечье, отсалютовал мне и пошел к Юльке останавливать кровь.
  Я вытерла травой меч и положила его в общую горку.
  - Ребята, она в амоке.
  - Или съела что-нибудь.
  - Я не в амоке, а в ловушке. И ничего такого не ела. Я не знаю, что на меня нашло.
  - Судя по скорости и эффекту, не нашло, а наехало.
  - Ладно, поели? Так и быть, полетели купаться. Володя, Юля, всё в порядке?
  - А что, ты добить хочешь, чтоб не мучился?
  Озеро было действительно замечательным. А потом мы играли в прятки на коврах в лесу при свете лишь дюжины факелов, воткнутых в приозёрный песок.
  ...Крона ясеня, ковёр лежит в развилине толстых сучьев, я жду, когда меня найдут, и мы наперегонки понесёмся между стволов. А пока я жую испрошенный у ковра бутерброд.
  - Мр-р-мя-я, - на ковёр вспрыгнул Поль. Он-то здесь откуда? От полянки мы в полутора километрах. Пришлось делиться бутербродом. Да ладно, ещё попрошу...
  Мы снова у озера.
  - Сюда бы мыло, мочалку и шампунь, - мечтательно протянула Юлька.
  - "На кой мне дьявол моя голова, когда она три дня не мыта...", - откликнулась я.
  - Да сколько... - Леня оборвал сам себя. И правильно сделал - отучить меня говорить цитатами невозможно, только сам заразишься.
  А что если...
  - Дорогой ковёр, не могли бы Вы нам выдать банные принадлежности.
  Оп-почки, на ковре появилась стопка полотенец, горка мочалок, две стайки мыльниц и пакетиков шампуня.
  - Вот тупицы, - сказал Андрюша. - Нет, чтоб сразу догадаться. Дошло через два дня.
  - Господа туристы, приобретайте наши ковры! Наш ковер - лучший спутник в путешествии! - провозгласил Веня.
  - Жуть! - восхищенно сказала Уля.
  - Мрак! - в той же тональности отозвалась я.
  Ни плеера, ни щита, ни палатки, ни купальников, ни газет-книг-журналов ковёр не выдал. Появились по заказу только сигареты. И то хорошо. Туалетную бумагу мы просить не стали - вдруг потребует вернуть использованную. Пришлось же "сдавать" от сигарет не только пустые пачки, но и окурки в предусмотрительно выставленных пепельницах. Хорошо ещё пепел ковром прощался.
  Я курила, глядя на отблески факелов на озерной глади. Из темноты пришел Поль, завалился мне под бок. Я натянула на нас край ковра и мы уснули.
  Проснулись поздно.
  После завтрака Володенька спросил меня:
  - Так что там с твоими полётами?
  Я рассказала.
  - Да, Аллушка, давно и точно сказано, что из тебя толк выходит, бестолочь остаётся...
  Сегодня меня провоцировать было бесполезно - у меня болел каждый кусочек тела.
  - Однако дурной пример заразителен. Что, народ, слетаем к небу?
  На всякий чудесный случай мы всё взяли с собой. И вереница ковров потянулась вверх.
  Вися под потолком, Андрюша сказал:
  - Пять километров. Полусфера, однако.
  - Может быть шарик? - не согласился Веня. - Тогда с солнцем проще.
  - Ну, что? Попробуем? Глупость, конечно, но для очистки совести...
  Мы вставили в стык небесных половинок свои мечи примерно на две трети и дружно нажали. Нам показалось или щель потолстела?
  - Нажали!
  - Крак! Крак! Крак! - Пять мечей из восьми лопнули. Андрюша едва не свалился к ковра, а Лёнчик в ярости, похожей на мою вчерашнюю, швырнул обломком меча в солнце. Причём попал, что характерно.
  Раздался стеклянный дребезг и наступила тьма. Ребята сказали, что полная, абсолютная. Словно глаза закрыты, да ещё и завязаны чем-то плотным.
  Я привела караван обратно на поляну и мы с Данилой пошли собирать дрова.
  Мы жили в ночи вторые сутки. При свете костра, факелов и кролика. Ещё в первую ночь после его появления оказалось, что он светится в темноте. Определение "солнечный" оказалось точным. Я утомилась таскать дрова и жердины для факелов, тем более что ходить приходилось всё дальше, а дров требовалось всё больше - резко похолодало. Мы заказывали коврам исключительно согревающие напитки - чай, пуншик, глинтвейн, коньяк... Короче, наклюкались основательно все, кроме Людмилы, детей и животных.
  Разбудили меня лучи солнца, бившие прямо в лицо. На соседнем коврике заворочался Венька.
  - Выключите свет! Какая сволочь... Чего?! - он резко сел и тут же схватился за голову. - Ой, мамочка, роди меня обратно, - осторожно похлопал по своему коврику. - Дайте стакан сока, что ли, нет, графин, нет, с пивом. "Полцарства за стакан спиртного". Ох, спасибо, благодетель.
  Слегка приподняв веки, я с завистью смотрела на Веньку. Мой организм не умеет опохмеляться. Я заказала крепкий, очень крепкий, сладкий, но не очень горячий чай.
  Обильно политый пивом Венечка возродился к жизни и смог поднять глаза на солнце.
  - Лампочку поменяли? Это хорошо. А что ж так долго? Жаль, не видели, как это было.
  - Мама! Солнышко! - завопил на весь лес проснувшийся Данька. Его крик подхватил братец, и они принялись носиться по поляне, вопя во все голоса.
  - Ради всего святого, уймите детей, - донёсся Володькин стон.
  Эхом ему отозвался стон с верхушки ели. Мы посмотрели туда - никого не видно. Исправно пересчитали по головам всех наших - неужто кто-то из наших спьяну залез на ёлку и там уснул? Но все были здесь, у погасшего костра, даже кролик и Поль.
  - Ничего не понимаю, - произнёс Веня.
  Стон сменился кудахтаньем. Мы недоуменно переглянулись. На другой ели захохотали.
  - Это ещё что за напасть?
  Из травы донеслось:
  - Терп-терп-терп...
  В лесу раздалась гулкая дробь дятла.
  - "Ты кто?" "Твой конец..." - и пионер ударил в барабан, - ухмыльнулся уже довольно бодрый Веня. - Однако откуда взялась вся эта фауна?
  - Могу тебе только сказать, кто это и где они водятся. А вот откуда они появились здесь, - я слегка пожала плечами.
  - Ну и?
  - Хохочет, скорее всего, кукобарра - смеющийся зимородок из Австралии. Уговаривает потерпеть тодди, крошечная птичка с Антильских островов. Про дятла ты и сам понял, а какой именно, извини, по стуку не определю. А стонал и кудахтал, возможно, гуахаро из Анд.
  Раздалось хлопанье крыльев. С ели слетела зелёно-малиновая птица с длинным хвостом. Квезал!
  Птица со всего размаха врезалась в землю. Я вскрикнула. С земли поднимался незнакомый юноша со светлыми волнистыми волосами, разметавшимися по плечам.
  - День добрый, господа! Как приятно слышать специалиста.
  - И Вам доброго дня. Я не орнитолог, так, любитель. Мне просто очень нравятся птицы.
  - Нам тоже, - сказал незнакомец и крикнул: - Ребята, летите сюда.
  - Вы что, оборотни?
  - Да.
  - "Грянулся оземь и человеком оборотился"?
  - Совершенно верно.
  - А можно на ваших друзей сначала птицами посмотреть?
  - Легко, - юноша возвысил голос. - Синьоры, сначала птицами покрасуйтесь перед сударыней.
  Из травы выбежала длинноклювая ярко-зеленая птичка с палец длинной, с красным пятном на горле. Я удовлетворенно улыбнулась - как приятно быть правой. Правда, левой тоже ничего.
  С елей слетели две бурые птицы чуть побольше квезала. У меня в сознании пока так и не соединились длиннохвостая птица и вежливый белокурый юноша. Разглядев бурых птиц, я загордилась еще больше.
  - Что скажете?
  - Действительно, гуахаро и кукобарра. Вот этот господин с белыми пятнами и черными полосками - гуахаро. Второй, соответственно...
  - Насмотрелись?
  - Да, благодарю Вас.
  Три птицы взлетели и попадали на землю. А из травы поднялись крупный горбоносый шатен, светловолосый хрупкий юноша, очень молодой и очень серьезный, и парень, который мог бы играть Мефистофеля, если шатен одолжит ему свой нос.
  - Народ! Поднимайтесь, у нас гости. Или... хозяева?
  Мефистофель усмехнулся:
  - Можно сказать и так.
  - Когда я права, тогда я права... - пробормотала я. Но что же сделать с головой? Надо же, так долго вести нравственный, но здоровый образ жизни. А когда... - Юлечка!
  Подошел Вовка:
  - Врач не способен ни себя исцелить, ни других.
  - Гости "перегрелись" и не могут принять хозяев, - снова усмехнулся Мефистофель.
  - Но им действительно было холодно, - возразил горбоносый и провел рукой в воздухе, словно собирая паутину. - Сколько времени прошло?
  - Нечего было хулиганить и бить лампочки.
  - Себя вспомни.
  - Похмелье или битье лампочек?
  - У тебя много разных подвигов.
  - Вместо чтения мне нотаций лучше бы помог им.
  - Обижаешь.
  Я почувствовала, что последствия "перегрева" полностью исчезли. Хорошо-то как. Сосредоточившись на своих ощущениях, я чуть не пропустила начало церемонии представления.
  Квезала звали Илья; добряка-здоровяка, который, зуб даю, был вегетарианцем, как и положено гуахаро, - Дэрри; мальчик-одуванчик назывался Люсом; а Мефистофель оказался Патриком. Я снова увлеклась, на сей раз разглядыванием наших "хозяев", и, услышав "...представить красу и гордость...", едва успела небрежно присесть в реверансе и проговорить, продолжая цитату:
  - "Простите, я в дороге одичала, как чертова мать".
  Хозяева поулыбались.
  Повисла пауза.
  - Теперь вам, наверное, нужно объяснить, как мы оказались у вас в гостях, не подозревая об этом, - сказала я.
  Илья вздохнул:
  - Извините, мы вас взяли в плен. Мы засекли, что кто-то ушел от Иньвицкого в Мавроль, и наставили пузырей-ловушек.
  Оказывается мы с Юлькой были обе правы.
  - Так это вы решили "побраниться" с Михал Борисычем?! - воскликнула она. А я вспомнила рушащуюся лестницу - ничего себе лампочки.
  Патрик наклонился и поднял арбалет.
  - Хорошая вещь, - он погладил арбалетное брюшко. - Плечики изгибаются равномерно, - он провел пальцами по верхнему плечу, по рожку. Вытащил из колчана болт, без видимого усилия натянул тетиву и, положив заряженный арбалет на колено, не меняя интонации продолжил: - Тэнглер, если ты не покажешься, я пристрелю кого-нибудь из твоих друзей.
  - Вот это манеры у хозяев, - вырвалось у меня. - Грозить нам нашим же арбалетом. Причем мы с ним к вам не шли. А если его нет?
  - Есть. Я его чую как Робин Добрый Малый холодное железо. К тому же при нем всегда ноет мое колено, разбитое из-за его подножки.
  Из-под загнутого ковра выбрался кролик и, перекувырнувшись через голову, обернулся тем пареньком, который на наших глазах превратился в деревяшку. Патрик расхохотался совершенно по-мефистофельски, а паренёк сказал:
  - Я был почти уверен, что ты блефуешь. Но ты же из тех, кто "ради честного словца не пожалеет и отца".
  Еще один знаток "Обыкновенного чуда". Как мило. Тэнглер продолжал:
  - Сначала чуть голодом не уморили, потом на прицел берете.
  - Да брось. Чтобы друзья Иньвицкого не могли себя прокормить...
  - Они Иньвицкого видели первый раз в жизни. И вообще здесь всего несколько дней. Многое могут и ничего не умеют.
  - И упились они родниковой водичкой.
  - Им просто повезло с коврами. Илья, ну ты-то как мог!
  Квезал дернул плечом:
  - Они не я, не смертельно. Но я был против. А потом приглядывал, как они тут.
  Тэнглер улыбнулся:
  - Какой ты добрый. Но все к лучшему, господа. Не мне вас упрекать. После плена и... - он взглянул на Патрика с арбалетом, - вашего сервиса, они выберут нашу сторону, а не вашу.
  - Конечно, я блефовал. Но тем блеф и хорош, что позволяет выигрывать. Ты в наших руках, золотце, - и Патрик снова захохотал.
  - Да? - удивился Тэнглер.
  Промелькнуло что-то пёстрое, ударилось о дерево. Со ствола словно соскочил чернявый человечек с таким изумительным шнобелем, что Сирано де Бержерак снял бы шляпу.
  - Всем привет! О, Тэнглер, и ты здесь. Рад тебя видеть. Привет, привет, - носатый человечек похлопал Тэнглера по плечу. - Слушайте, а чего это вы ничего не едите? Ну, как хотите, а я голодный. - Он левой рукой взял из воздуха стакан со сметаной. В правой руке оказалась столовая ложка, которой он выгреб сразу половину содержимого стакана и отправил в рот. - Тэн, как ты поживаешь? Слышал, ты у нас теперь уникален - можешь рассказывать каково это, когда карачун хватит. Да, нет?
  - Сороки донесли? - улыбнулся Тэнглер.
  - Никогда не слушаю сорок, - коротышка махнул носом. - Не люблю желтой прессы, - он выбил ложкой на донце опустевшего стаканчика морзяночную дробь. - Это надёжнее. - Он швырнул в разные стороны стакан с ложкой, немедленно растаявшие в воздухе, и воскликнул: - Ну, представьте же меня, наконец, дамам.
  - Вы видите перед собой гениального ударника. Это Хон. Прошу любить и непременно жаловать, - сказал Тэнглер.
  - Ну уж, так уж и гениального, ты мне льстишь, просто способный стукачок-с.
  Хон галантно приложился носом к ручкам всех дам.
  - Да, - произнес у моего уха Тэн, - себе можно позволить многое. Если бы это сказал кто-нибудь другой, ему пришлось бы стреляться с пяти шагов по очереди с каждым из этой компании.
  - А если на всех не хватит - пристрелят раньше?
  - Оживят, - шевельнул плечом Тэн.
  - А стреляться из-за "стукачок" или из-за "способный"?
  Тэнглер хохотнул.
  И тут разверзлись небеса, раздался громовый голос:
  - Господа птицы, к нам пожаловал Мерривайнд. Предлагает за пленников выкуп. Причём говорит, что если будем колебаться больше трех минут, он успеет передумать. Я - за.
  - Что за выкуп-то? - крикнул вверх Илья.
  - О. Извините. Конечно. Ракушка.
  - Не-ет! - простонал Тэн. - О, чёрт!
  - Ах! - выдохнул Люс. - Патрик, мы же не будем колебаться, правда?
  - Конечно, мы будем меняться! Да, нет? - возбуждённо изрек Хон.
  Патрик переглянулся с Ильёй, вздохнул:
  - Ладно, я его потом снова поймаю, - и крикнул в небо: - Принято!
  - Вот и чудненько! Вот и ладненько! - приговаривал Хон, - Ах, медам и месье, я вас обожаю. Какую замечательную цену мы за вас взяли. Кто бы мог подумать, что из этой затеи получится что-либо путное. Может, в разбойники податься?
  - Жуть, - констатировала Уля.
  - Мрак, - с удовольствием подтвердила я.
  - Собирайтесь, - сказал Илья.
  И мы заметались по поляне. Главное, мне опять не забыть Поля. Но на этот раз кот решил сам позаботиться о своей эвакуации и первым забрался на ковёр.
  Ковровая стая вновь поднялась в воздух. Тэнглер плыл на Данькином ковре. Хозяева обернулись птичками и летели рядом. Я смогла, наконец, определить Хона. Он превращался в бразильского дятелка размером только чуть крупнее тодди, с большим, крепким, очень острым клювом и мягким, в отличие от остальных дятлов, хвостом.
  
  ГЛАВА 10
  
  Мы вынырнули из пузыря в большой комнате (или маленьком зале - я не смогла определить сходу, хотя различие принципиально - комната для хозяев, зал для гостей - "да, нет?").
  В одном из кресел сидел Мерривайнд. При виде нас он встал и слегка кивнул.
  Птицы ударялись об пол и оборачивались добрыми (хм) молодцами. Возникла толчея. Для десяти порхающих ковров и почти двух десятков человек помещение было всё же маловато. Мы быстренько стали запихивать своё имущество в шкатулку - однако и сноровка уже в этом деле появилась. Стало намного свободнее.
  - Тэн, ты пригласишь нас к себе в гости? - спросил Мерривайнд.
  - Обязательно.
  - Нет, слушайте, мы что ли так и отпустим их, даже не угостив обедом? - взволновался Хон.
  - А они ещё и не завтракали, - сказал Дэрри.
  - Нет, синьоры и синьорины, это совершенно невозможно. Мы вас приглашаем. Да, нет?
  - Конечно, да, - отозвался Илья.
  - Не поздно ли спохватились? - поднял бровь Тэнглер. - Вы полагаете...
  - Я не вижу причины отказываться, - мягко перебил его Мерривайнд.
  Батюшки, какие кудри! В толпе и упоении от свободы я не сразу увидела того, кто, видимо, известил господ птиц о появлении Мерривайнда. Хотя было совершенно непонятно, как можно не заметить это огненное великолепие. Обладатель буйной шевелюры цвета красной меди смотрел на нас, прищурившись, и широко улыбался.
  - А где Женька? - спросил Патрик.
  - Сбежал куда-то с раковиной. Сказал на минутку.
  - Боюсь, теперь их разлучать придётся силой.
  - Неправда, я только пару мелодий и послушал. Кому я нужен? - в дверях зала появился парень с гитарой.
  - Ты нужен всем, солнце наше незакатное. Отложи гитару, господин дежурный, и займись трапезой. У нас приём.
  - Насколько официальный?
  - Ни насколько. Я прав? - Патрик окинул нас взором. - Я прав.
  - Пять минут. Располагайтесь, - Евгений повёл гитарой и исчез, успев оставить инструмент у Мефистофеля. Патрик упал в кресло и провел по струнам. Играл он блистательно. Причём только попурри. Гитара в его руках свободно гуляла от "Лунной сонаты" к "Чижику-пыжику" и через Гершвина к Паганини. Проведя изощрённый запил, он прижал допевающие струны коленом. К гитаре потянулся Дэрри. Проиграв начало знакомой мелодии он объявил:
  - Песня посвящается мне, - и запел под улыбки и смех:
  Сползает по крыше старик Козлодоев,
  Пронырливый, как коростель...
  Володя спросил меня шепотом:
  - Он что, коростель?
  - Нет, он козодой. Гуахаро относя к семейству козодоеобразных.
  Когда песня закончилась, я спросила:
  - Дэрри, а почему Вы выбрали именно гуахаро?
  - Я ничего не выбирал. Так получилось.
  - Никто из нас не выбирал. Какая птица из кого получается, зависит от наших особенностей, - объяснил Илья. - Кто мог выйти из рыжего Шурки, которого прозвали Щуром за его знаменитый прищур, а вовсе не фамилии, хотя он Щуркин, если он любит баловаться с огнём?
  - Наверное, красная щурка.
  - Пра-ально. Из маленького носатого барабанщика можно сделать только дятла, из горбоносого вегетарианца, который ночь любит больше дня - гуахаро.
  - А Евгений в кого превращается?
  - В оляпку.
  - Во-первых голос, громкий и мелодичный. А во-вторых, он, наверное, любит воду?
  - Почти так же как музыку.
  - Люс... Подождите, я подумаю. Нет, ничего в голову не приходит. хотя... Неужели доверчив?
  - До изумления. Будь в нём хоть по капельке азарта и корысти - все лохотроны были бы его.
  - А Вы, Илья, почему стали "богом воздуха"?
  - Любовь к свободе.
  Я вспомнила: "Они не я, не смертельно".
  - Вы нас там обедом пугали, - осторожно сказала Ульяна. - Не сочтите, что мне ваша беседа не интересна...
  - Женька! - заорал Патрик. - Чё ты там копаешься? Нам трудно развлечь голодных гостей. Пять минут давно прошли! Помочь?
  - Не надо, - раздался откуда-то голос дежурного. - Можно идти в столовую.
  Вокруг накрытого стола стояли разномастные кресла - мудро. Куда бы Поля запихнуть? Ведь не даст поесть, скотина.
  Птицы вовсю старались показать себя радушными хозяевами. Появилась ещё пара гитар. Нас ублажали не только едьём и питьём, но и музыкой. У Евгения оказался совершенно невероятный голос - весь регистр, сверху донизу, был его. И репертуар соответствующий - от "Мурки" до оперных арий. Причём он явно пел в четверть возможного, иначе есть было бы нельзя. Мы и так постоянно замирали, стараясь глотать незаметно. Пожалуй, так за накрытым столом петь всё же не следует.
  Родьке музыка жевать не мешала. Пользуясь тем, что мама от него отвлеклась, ребенок потихоньку организовал себе тет-а-тет с конфетницей и неторопливо, размеренно её опустошал. Я не стала пресекать безобразие, в конце концов такое происходит редко. Напротив, протянула Родиону пирожное. Но тот отодвинул его ладошкой: "Я не хочу сладкого".
  Женя перебирал струны гитары, словно пробуя. Что-то знакомое... Женя запел. Я вздрогнула так, что токай выплеснулся из полупустого бокала.
  Забирались в сверхдальние дали
  Мы, решая что значит "жить".
  И такое с тобой видали,
  Что врагу не желаем испить.
  Я посмотрела на Володю. Наши взгляды встретились. Моё сердце стало огромным, заняло всю грудную клетку. Его удары отдавались во всём теле, от висков до пяток.
  Степи, горы, моря листали,
  Страны все торопясь пройти.
  Это была наша песня. Вовка написал её первый вариант в давние времена, когда только осваивал аккорды.
  Но до сих пор мы с тобой не узнали
  Где конец, где начало пути.
  Мы изредка пели её у костра в походах.
  Но до сих пор...
  Потом я переписала слова заново.
  По дорогам лесным кочевали,
  Против ветра упрямо шли.
  И костры по ночам зажигали,
  Сколько дров мы на пару сожгли.
  Володенька сказал, что стало лучше.
  Степи, горы, моря листали...
  Но слов нового извода не взял.
  Карты мы сочиняли сами,
  Доверяясь желаньям игры.
  Невозможными шли путями,
  Создавая свои миры.
  И в прежнем варианте исполнять эту песню перестал.
  И на небо мы забирались,
  Мы по Млечному шли пути.
  И в сердцах своих сохраняли
  Всё, что нам удавалось найти.
  Женя совершенно законно мог объявить: "Исполняется впервые".
  ...Где конец, где начало пути.
  - Что-то новое, - сказал Патрик, - забирая у Жени гитару. - Простенько, банальненько, но не без чувства. Чья?
  - Народная.
  А я не знала, что и думать.
  - Слушайте, ребята, вы так замечательно поёте и играете. У вас есть гениальный ударник, - начала Юлька. - Вы не..., как это спросить?
  - Да, - кивнул Патрик. - Мы представились поодиночке, но не вместе. Мы называемся "Астроптицы", наша группа довольно популярна в Зазеркалье.
  - Их группа, если быть точными, в стране Чудес очень популярна, - Тэнглер сделал ударение на "очень". - Вас развлекают самые известные музыканты в нашем тридесятом государстве.
  - Мы прониклись, - сказал Веня. - А как собственно называется... этот мир или как правильно говорить про это место? Зазеркалье, тридесятое...
  - Как тебе нравится. - Патрик ударил по струнам и ребятушки грянули бодренькие разухабистые "Страдания новорусского интеллигента":
  Бесполезно и бездарно,
  Типа, прожитая жизнь...
  К Тэнглеру мы попали только на следующий день. Он жил в крошечном двухэтажном домике, сложенном из блоков ракушечника, которые кое-где выглядывали из-под буйных плетей плюща.
  - А из-за чего вы враждуете с "Астроптицами"? - осведомилась Уля за очередным обедом в очередных гостях.
  - Враждуем? Ну что вы. Это, можно сказать, наши союзники, - ответил Тэнглер.
  - Союз-ни-чего себе... А разваленный особнячок Иньвицкого? - ужаснулась я.
  - Ну что вы, - повторил Тэн. - Это не они. "Астроптицы" совершенно милые люди, даже Патрик. Как вы себе представляете врагов, которых упрекают за то, что они не покормили во время пленников. Настоящих врагов не упрекают даже за пытки и убийство.
  - А кто же враги? Кто крушил усадьбу Иньвицкого с таким достойным лучшего применения усердием? - докапывался Андрей.
  Тэнглер взглянул на Мерривайнда. Тот ответил:
  - "Индейцы, сэр".
  - Кстати, Вэд, как ты узнал, что я у птичек? - спросил Тэнглер.
  - А я и не знал. Я очень удивился, когда увидел тебя там, среди босых рыцарей.
  - Ну слава нотам. Иначе я бы извёлся от мысли, что ракушкой заплачено за меня.
  - Нас можно...
  - Что за...
  - А как... - начали одновременно Володя и сестра с братцем.
  Мы засмеялись.
  - Я хотела сказать, что нас можно поздравить с крещением, - продолжила Уля после паузы. У нашей кучки теперь есть официальное или, по крайней мере, принятое со стороны общее имя.
  - Ты о чём?
  - Вы же слышали, как нас назвали: "Босые рыцари". Лёнчик, а ты о чём? Кстати, откуда Вы это взяли, господин Мерривайнд? Когда мы с Вами встретились, мы уже были вполне обуты.
  - Слухами земля полнится.
  - А всё же?
  - Без комментариев.
  Тэнглер с некоторым недоумением взглянул на друга, пожал плечами, но промолчал.
  - У меня продолжение вопроса Тэнглера, - сказал Лёня. - А про нас-то как Вы узнали?
  - Я приятельствую с Хозяйкой Медной Горы. А одна барышня в домотканине и бальных туфельках выручила её статс-даму из очень неловкого положения.
  - Какая умница, - сказала я.
  - Вы о себе или змее?
  - Обеих сразу.
  - Но про тебя, Тэн, она не упоминала.
  - Я позже туда попал.
  - Тэн, остаётся спросить Вас, как собственно...
  - А я банально следил за вами. И влип. Змея-то из пузыря ушла запросто, а мне никак.
  - Следили за нами? А Ваши срочные дела?
  - Иньвицкий позвал, когда его особнячок стал трещать по швам. А потом, когда страсти у Борисыча стали угасать, Вэн отправил меня в Мавроль следом за вами.
  - Мне теперь можно? - осведомился Володя.
  - Будь любезен.
  - Мне интересно, чем же, собственно за нас заплатили. Что за ракушка?
  - Это так называемая раковина Орфея, - снизошел, наконец, до объяснений Тэн. - Название не точное, как и большинство их. В ней живут все когда-либо рождённые песни и мелодии. Я надеялся... А, ладно.
  Я облегченно вздохнула. Как приятно понять хоть кусочек из того, что происходит. Просто Женя за краткое общение с раковиной успел подхватить нашу неспетую песню.
  - Не переживай. Я всё равно никогда бы её тебе не отдал. Тебе вредно держать её у себя - перестанешь сочинять своё. А птицам она не помеха. И потом ты всегда можешь попросить её на пару недель послушать.
  - Почему это им можно, а мне нельзя?
  - Им трудно помешать работать, а тебе легко. Каждый из "Птиц" обладает совершенно потрясающей самодисциплиной, которая при наличии эмпатии легко трансформируется в самодисциплину группы. - Мерривайнд обращался уже к нам. - А этот любимчик Аполлона слышал, что у слова "дисциплина" есть смысл, но понятия не имеет какой. Поэтому "Астроптицы славятся по всему Лукоморью...
  - О! Есть! - я щёлкнула пальцами и подскочила на месте. - Простите, пожалуйста.
  - А этот разгильдяй со своими звуковыми забавами широко известен только в очень узком кругу.
  На Тэнглера трудно было смотреть без смеха.
  - Я не знаю, чего во мне больше: обиды или изумления. Ты же отродясь не читал нотаций.
  - Во-первых, каждое правило время от времени нуждается в подтверждении исключением. Ты же знаешь: "Если закон не нарушают, значит, он не работает". А во-вторых, это не нотация, а классифицирование. Я ни в коей мере не призываю тебя меняться. Просто объясняю, почему им можно, а тебе нельзя. Причём, заметь, объясняю не тебе. Барышня, а на счёт чего Вы подпрыгнули?
  - Лукоморья. Нам же объяснили, что здешний край мы можем называть как нам угодно. Теперь я точно знаю, что мне угодно называть его Лукоморье.
  - Легче стало?
  - Гора с плеч.
  - Рад слышать. Тэн, давай мы теперь подумаем, что нам делать с "босыми рыцарями"?
  - А что с нами надо делать? - вскинулся Венька.
  - Пока не знаю, - ответил Мерривайнд.
  - Я знаю, - сказал Тэнглер. - Учить.
  - А наши пожелания учтутся? - медленно спросил Володя.
  - Возможно.
  - Это что, мы из огня да в полымя?
  - Ну что вы! - улыбнулся Тэн. - Двери не заперты.
  - Тогда, - Володя поднялся, - мы поблагодарим вас за всё и откланяемся.
  Мы с Юлькой вцепились в него и зашипели с двух сторон:
  - Ты что, сдвинулся? Что за фокусы? Сядь немедленно. Нами наконец серьёзные люди займутся... Почему ты один за всех решаешь? Шанс понять... Сядь, тебе говорят!
  Володя продолжал стоять.
  - Не оставляйте меня в должниках у Вашей спутницы, - мягко сказал Тэнглер.
  - Но... - Юлька посмотрела на руку. Колечко исправно сверкало. - Вроде Вы меня уже поблагодарили.
  - Ну что Вы, - повторился Тэнглер, - это только знак благодарности, а не сама благодарность. Я свою жизнь ценю несколько дороже.
  - И как же Вы собираетесь расплачиваться?
  - Поскольку вы идёте вместе, мы с Мерривайндом, если он согласится мне помочь, сделать так, чтобы каждый из вас мог спасти Юлии жизнь. Вэд?
  - Я не Иньвицкий, воспитанием не занимаюсь.
  - По-моему это правило стоит хоть раз подтвердить исключением.
  Мерривайнд покачал головой.
  - Пожалуйста.
  - Хорошо. Я попробую попробовать.
  - Поскольку мы действительно идём вместе, то нам вместе надо и обсудить сделанное нам предложение, - сказала Ульяна. - Оно ведь не из тех, от которых нельзя отказаться?
  - Я уже говорил - двери открыты, - пожал плечами Тэн. - Я могу упрашивать Вэна помочь мне. Вам я могу только предложить помощь.
  - Давайте обсуждать, - повторила Ульяна.
  - А чего обсуждать-то. В кои веки есть возможность на халяву поучиться, а вы губы кривите. Более того, если никто, кроме меня, не захочет у Тэна учиться, я один останусь, а кто не хочет - катитесь в кустики, - заявил Венька.
  - Тебя же намерены учить, только чтобы Юльку спасти. А как ты её будешь спасать, если ты останешься, а она уйдёт? - надменно спросил Лёнчик.
  - Почему это я уйду? - изумилась Юля. - Я останусь.
  Похоже, следующим должно стать "Голосуем". А если поровну? Раскол? Все молчали.
  - Смотрите, - сказала вдруг Людмила, - Поль раскапустился.
  Точно, он валялся на ковре кверху пузом, лапы в стороны, и мирно дрых. А мне захотелось снять мое серебряное колечко - без него на улице мне всегда было неуютно, а дома (причем неважно, что именно в данный момент было домом - спальник или гостиничный номер) мне всегда его хотелось его снять. Такое желание у меня возникло впервые после того как я села на траву на солнечной поляночке. - Ну, раз Поль согласен... - протянула Ульяна.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"