День первой жатвы близился к вечеру. Я шла по холмистому плато рядом с юным кузнечным талантом - Саэр. Темноволосый отрок радостно запрокидывал голову, подставляя прекрасное лицо солнечным лучам, и улыбался. Что ни говори, а Саэр действительно был чудесным мальчиком, добрым, нежным, бережным... впрочем о чём это я?
Он был практически единственной достопримечательностью этой захудалой деревушки. Кузнец с лицом менестреля. Немой кузнец. Мы вместе дошли до Девичьей горы. Как раз сегодня, в этот чудный день, пахнущий солнцем, мёдом и истомлённой нежностью, будут выбраны невесты Солнца. Три "счастливицы", судьба которых - молить богов о нас, смертных, в наиболее подходящем для этого месте - на небесах, или где тут у них боги должны обитать?
В богах я, в силу профессии, да и просто склада ума, не то, чтобы сомневалась, скорее даже наоборот. Но мне всегда казалось, что сожжение девушек не является наиболее угодным делом. Хотя попадались и извращенцы. Всякое бывало. Хорошо, что к ним не попадалась я.
Суда по звукам, хороводы Девичьей горы потихоньку стихали. Самое время посмотреть кто же на этот раз "Удостоиться чести..." и послушать прочие напыщенные речи, в которые селяне верили. Я вздохнула - всё-таки три человека за пятнадцать лет не так уж и много. В сравнении, конечно. И смотря с чем. Всякое бывает. Повздыхав ещё немного, я оглянулась на Саэр - мальчик с готовностью кивнул - ему тоже хотелось посмотреть на выборы невест. Мы тихонечко полезли по крутоватому склону, поросшему "венком невесты" и высоким овсом. Некоторое время было слышно только наше совместное пыхтение, но, в конце концов, мы подыскали подходящие кустики за поляной. К моему вящему удивлению (впрочем, в который раз) кроме нас никто не осмелился нарушить святость обряда и соглядатаев за соседними кустиками не нашлось.
Саэр сзади затих, устроившись поудобнее и во все глаза глядя на небольшой круг посвящённых. Претендентки на этот раз попались на диво тихие и понятливые. Бежать от чести и почёта не стал никто, сидят себе тихонечко, перебирают вышивные подолы, веночки на головах не дрожат от рыданий, истерик нет. Ну и славненько. Не полезу в этот монастырь со своим уставом. Оглядев ещё раз поляну для приличия, я решила было, что в этот раз обойдётся без моего участия, и собралась спускаться. Саэр же, наоборот, видел всё в первый раз и, решив, что так всё и должно быть, шарил взором в девичий круг. Я вздохнула и в качестве награды молодому кузнецу решила дождаться окончания обряда. Моего утреннего любовника же что-то необычайно поразило в круге, и он неслышно, но очень заметно для меня, сменил тональность дыхания.
Я проследила за его взглядом и чуть слышно чертыхнулась. С нежной улыбкой, спокойная, естественная и величественная неповторимой красотой и мудростью в круге сидела Кария - юная чародейка. Совсем юная и ещё не осознавшая своей силы. Это было не то, чтобы плохо, - всё-таки жребий брошен, и не зацепит её, но нужно было испортить этой милой девочке испытания. Дабы не была "лучшей из лучших". Ах, Саэр, каким же ты вырастешь замечательным мужем. Ах, какой чудесной Кария будет чародейкой. И вдруг меня словно ударило наотмашь.
Карма - старшая из избранных, села за стопку платков. 47 синих и 3 оранжевых. Достала из корзины стопку карточек с именами девочек. Положила рядом и... меня ещё раз будто ударило. Карма неуловимым жестом вытащила из стопки синий платок.
Ч-ччччёрт. Сволочь. Я прикрыла глаза, вытаскивая застрявшие в плечах чуждые нити судьбы, и вышла на поляну. Магичка я тут, или кто?
Девочки подняли головы, рассматривая меня, как саму Солнечную сваху. В два шага перейдя поляну, я схватила кончик платка, уже почти затолканного Кармой под себя.
- Что это? - мой голос был холоден и бесстрастен.
- Не знаю, - Карма невинно хлопала глазками, зная, что я не имею права касаться стопки.
- Не выпал ли он из выбора, Карма? - нехорошо улыбнулась я.
Девушка злобно сверкнула на меня глазами, и ещё пара чужих судеб поменьше стукнули меня шальными пулями. Я на секунду прикрыла глаза и чуть не присвистнула от открывшейся картины.
- Знаешь что, Карма, я пожалуй посижу рядышком, - мирно предложила я. Выбирающей не оставалось ничего лучшего, чем почтительно склонить голову. В конце концов, я имела на это право. Не зря же меня сюда приглашали. Я покрепче сжала в руках синий платок и всмотрелась в стопку. Чья же жизнь сменилась?
Карма вытаскивала карту за картой, синий, синий, синий, оранжевый. Милависа. Третья дочь местного... ксёндза, чтоль. Набожная тонкая девочка. Почёт и уважение семье, так. Ещё сколько-то синих, оранжевый. Намирика. Разбитная девчонка, отличающаяся вертлявостью и длинным языком. Ой, ну ничего ж себе, какая была бы разбойница. Ещё синий, ещё.. ещё..
- Кария. - оранжевый платок. Ещё одна пуля наотмашь. Достали же! Вот он мой синенький, где лежал, лапочка. Синий платок потянулся к оранжевому, но я крепко сжала его в руке, увидев следующую карточку. Карма.
Кария ещё не дотронулась к оранжевому платку, как я буквально впихнула в её ладошку синюю материю, впитавшую моё тепло. Также, не дожидаясь восклицаний Кармы, я взяла в руки оранжевый лоскут.
- Надеюсь ты, Карма, не будешь возражать? - спросила я.
Она только зашипела. Да. Чужие судьбы посыпались обратно. Я вздохнула свободнее. Конечно, костёр - не самое приятное, что может быть в этом мире, но и не самое неприятное. Представляю, как бы меня нашпиговало неверными ошмётками судем, если бы Саэр не остановился... А, впрочем, о чём я таком толкую, ничего не "если бы"...
Костёр удался на славу. Я очнулась через 15 лет.
Встряхнулась, огляделась. Деревушка не потерпела чужую судьбу. Высоченные небоскрёбы, автомобили, горящие окна, типичный мегаполис. Эх. Неприятное местечко для того, чтобы... А вот и она.
По проспекту, освещённому жёлтыми глазами огромных фонарей, шла Карма. Здравствуй, моё счастьице. Я привычно почесала обожжённые лопатки и спикировала с козырька подъезда прямо перед неудавшейся интриганкой.
Карма охнула и застыла. Что ж. Я приблизилась к ней вплотную, обняла тонкую талию над крутыми бёдрами и взмыла с ней в небеса. Туда, где её заждались. Где-то на пятидесятом этаже разорвалось стекло и моё тело налилось железом. Тяжко.
Гореть всё-таки хуже, чем разбиваться...
А потом меня стали трясти, и я проснулась.
"Вечно тебя тянет в чужие судьбы!" - недовольно проворчал Марк.