Напечатано в "Экономической и философской газете" N38 за 2011 год
Резонов в пользу исключения управленцев из состава интеллигенции нет
По прочтении статьи проф. В.Х. Беленького "Ленинская концепция интеллигенции и современность" ("ЭФГ" N 20-23/2011) невольно задаёшься вопросом: А что же советская социологическая наука после Ленина так и не сумела ничего сказать по затронутой в статье проблеме, в связи с чем потребовалось почти 100 лет спустя проводить практически с нуля новое скрупулёзное исследование по выявлению содержания понятия "интеллигенция"? В поисках ответа на него обращаемся к Большой Советской Энциклопедии и ... видим: сказала! Есть здесь и определение этого понятия, вполне адекватное сегодняшнему дню:
"Интеллигенция (лат. intelligentia, intellegentia - понимание, познавательная сила, знание, от intelligens, intellegens - умный, понимающий, знающий, мыслящий) общественный слой людей, профессионально занимающихся умственным, преимущественно сложным, творческим трудом, развитием и распространением культуры...".
Даётся и развёрнутое (со ссылками на Маркса, Энгельса, Ленина) изложение предпосылок возникновения (в связи с разделением труда на умственный и физический), истории развития и формирования структурного состава интеллигенции в рабовладельческом, феодальном и капиталистическом обществах (В.Х. Беленький почему-то считает, что "до капитализма интеллигенции вообще не было"), а также перерастания её в трудовую интеллигенцию при социализме (БСЭ, изд. 3, т. 10, 1972, с. 311-315).
Чем же определение интеллигенции БСЭ могло не устроить автора рассматриваемой статьи? Ведь в нём учтены все существенные (принятые им при формулировании своего определения) признаки этого понятия: и объективный характер существования интеллигенции, и её место в системе общественного разделения труда, и уровень её развития, и содержание и характер её трудовой деятельности.
Из текста статьи выясняется, что учесть-то они учтены, но учтены не так. Владимир Хононович поставил перед собой задачу дать такое определение интеллигенции, которое бы отражало её отграничение "от работников, занятых управленческой деятельностью" и выделяло "главную, универсальную её функцию".
В результате его изысканий получилось следующее:
Интеллигенция - "социальный слой людей профессионального умственного труда высокой квалификации, требующего специального образования, сосредоточенного на развитии культуры и её практическом использовании при выполнении особенно сложных общественных функций".
С учётом того, что "главная, универсальная функция интеллигенции" дополнительно раскрыта в статье словами: "развитие культуры - как духовной, так и материальной - и применение ее достижений в различных областях производства и общественной жизни", -можно предположить, применяя отрицающе-утверждающий модус разделительно-категорического умозаключения, что содержание признака "отграничения управленческих работников от интеллигенции" выражено в этом определении словами: "требующего специального образования, сосредоточенного на развитии культуры".
Как можно видеть, в определении профессора в части "культуры" много общего с определением БСЭ,и фактически элементом новизны являются именно последние слова.
Исходя из изложенного, рассмотрим, насколько это нововведение улучшает наши представления по затронутой в статье проблеме.
Итак, новизна трактовки феномена интеллигенции сводится в рассматриваемой статье к отграничению социальной группы управленцев от общей совокупности лиц, профессионально занимающихся умственным трудом, которую принято называть социальным слоем интеллигенции.
Какие же доводы выдвигает Владимир Хононович в обоснование такого "отграничения"?
Первый и, по-видимому, главный его довод заключается в том, что этой социальной группе (управленцам) принадлежит "собственность на управление", т.е. такой признак, который якобы отсутствует у других больших, средних и малых социальных групп населения (в частности, у других групп интеллигенции и у рабочего класса).
Отвлекаясь от обсуждения искусственности самого термина, дальше диссертации его автора - Орехова А.М. - распространения, видимо, не получившего, надо признать, что практического правового значения этот термин не имеет и, следовательно, в случае его использования можно лишь ставить вопрос о наличии монополии на функцию управления имущественной собственностью у какого-либо субъекта или социальной группы.
Хорошо известно, что такой монополией могут обладать только частные собственники этого имущества (в частности, буржуазия). Другие категории граждан, во всяком случае, по чужой имущественной собственности такой монополией не облагают. Конечно, известны случаи выдвижения в класс буржуазии представителей интеллигенции при переходе в управленческие (и не только управленческие) структуры и приобретения ими имущественной собственности, и об этом совершенно недвусмысленно говорится в указанном тексте из БСЭ ["Из рядов интеллигенции выдвигаются специалисты бизнесмены, создающие свои профессиональные предприятия (крупные юридические фирмы, частные клиники, научно-исследовательские корпорации), где работают по найму десятки и сотни специалистов"]. Но это уже другой коленкор - такие "бывшие" представители из состава интеллигенции просто выпадают. Что же касается практического выполнения управленческих действий любым дееспособным гражданином страны в той или иной области его деятельности, то никакого запрета на это никаким законодательством не предусмотрено. Поэтому на практике управленческие вопросы решают граждане, относящиеся к самым разным социальным группам.
Об исполнении в том или ином виде управленческих функций представителями других отрядов интеллигенции (например, ИТР) говорится, в частности, в упомянутом тексте БСЭ:
"С отделением капитала-собственности от капитала-функции и с усложнением управления предприятиями, а также в связи с обострением капиталистической конкуренции в составе интеллигенции растет доля управляющих (менеджеров), др. высших служащих и их аппарата - инженеров, экономистов, кибернетиков, математиков".
Но что самое примечательное, участие в управлении имущественной собственностью принимает и рабочий класс, вопреки приведенному в Большом толковом социологическом словаре (Т.2, пер. с англ., М., 2001) отнесению британскими социологами к нему лиц наёмного труда не только "не обладающих", но и "не управляющих средствами производства". Практика управления капиталистическими предприятиями опровергает это определение британских социологов (неосмотрительно взятое профессором В.Х. Беленьким в качестве базисного для умозаключения по аналогии с "неуправленческой" интеллигенцией). Уже в 19 веке на западных предприятиях стала применяться система участия в прибылях путём распространения среди рабочих определённого количества акций, а это, какое-никакое, а участие в управлении финансами (в частности, участие в решении вопроса о доле прибыли, выделяемой на дивиденды). В 20 веке оно получило дальнейшее развитие (в том числе, и в Англии) под флагом политики долевого участия в капитале. Далее возникла система заключения коллективных договоров между профсоюзами и предпринимателями (также применяемая в Англии). И, наконец, в ст. 27 Хартии Европейского Союза об основных правах (2000 г.) была конкретно закреплена важнейшая гарантия обеспечения прав трудового коллектива на управление предприятием - право работников на информирование и консультации (сайт: alldocs.ru ? download/index.php...).
Таким образом, довод об исключительном праве какой-то специально выделенной социальной группы на управление имущественной собственностью критики не выдерживает.
Второй довод профессора В.Х. Беленького, высказанный по поводу отграничения управленцев от интеллигенции, выражен в его статье словами: "функционально чиновничество, менеджмент, политическая элита, некоторые другие социальные группы, как будто схожие с интеллигенцией, в действительности к ней не относятся", поскольку они выполняют "функции, отправляемые иным социальным слоем".
Из предшествующего этой фразе текста статьи Владимира Хононовича можно понять, что под общественным слоем, чьи управленческие функции "отправляют" (осуществляют) управленцы, понимается класс буржуазии. Но тогда, если принять во внимание, что управление - это функция изначально была присуща буржуазии, - то такое обстоятельство, как переложение труда по управлению (в данном случае, умственного) роднит управленцев, скорее всего, с пролетариатом и трудовой интеллигенцией, чем с буржуазией! То есть, Владимир Хононович вступает сам с собой в противоречие. Свои-то обязанности управленцы уже никому не передают. И прав тогда оказывается А.А. Пригарин (с которым в своей статье полемизирует В.Х. Беленький), позиционирующий интеллигенцию (в данном случае, работающих по найму управленцев) с пролетариатом.
Определённое подтверждение этому можно найти и в указанном тексте БСЭ:
"В развивающихся странах с более устоявшейся социальной структурой власти (Индия, Иран, Турция и др.) многие представители интеллигенции, занимающие низшие должности на государственной службе (учителя и др.), ведут образ жизни, приближающийся к пролетарскому...
Наряду с пролетаризацией интеллигенции, при капитализме происходит и процесс создания рабочим классом собственной "рабочей интеллигенции" (В. И. Ленин, ПСС, т. 4, с. 269). К ней могут быть отнесены в капиталистических странах активисты коммунистических и рабочих партий, прогрессивных профсоюзов и др. организаций трудящихся (т.е. представители "некоторых других социальных групп, как будто схожих с интеллигенцией", по терминологии профессора В.Х. Беленького - Ф.Т.). На современном этапе рабочая интеллигенция растёт особенно интенсивно вследствие повышения культурного и образовательного уровня пролетариата, роста его политической сознательности".
Таким образом, и этот довод Владимира Хононовича не даёт оснований для отделения управленцев от интеллигенции как особого социального слоя в социально-экономической структуре населения.
Но, может быть, управленческая деятельность не вписывается вообще в понятие культуры, на чём Владимир Хононович особо акцентирует внимание. Однако вот сравнительно свежее её определение: "Культура (от лат. cultura - возделывание, воспитание, образование, развитие, почитание) - совокупность созданных человеком в ходе его деятельности и специфичных для него жизненных форм, а также самый процесс их созидания и воспроизводства. В этом смысле понятие культуры в отличие от понятия природы - характеризует мир человека и включает в себя ценности и нормы, верования и обряды, знания и умения, обычаи и установления (включая такие социальные институты, как право и государство), язык и искусство, технику и технологию и т.д. ..." (Новый энциклопед. сл. - М., 2006, с. 594).
Как видим, социальный институт управления (в частности, государственного) этим определением культуры охвачен, и, следовательно, присутствие его представителей в понятии интеллигенции, занимающейся распространением и развитием культуры, вполне уместен.
Кстати, и приводимая автором статьи цитата из доклада Ленина на VIII съезде РКП(б) (ПСС, т. 38, с. 165-168) свидетельствует отнюдь не в его пользу. В обозначенной Лениным социальном слое специалистов он усмотрел, по-видимому, лишь "врачей, инженеров, агрономов". Однако Ленин говорил, что вопрос о специалистах "стоит в армии, в промышленности, в кооперативах, стоит везде... Мы можем построить коммунизм лишь тогда, когда средствами буржуазной науки и техники сделаем его более доступным массам. Иначе построить коммунистическое общество нельзя. А чтобы построить его таким образом, надо взять аппарат от буржуазии, надо привлечь к работе всех этих специалистов (курсивом отмечены слова, опущенные профессором В.Х. Беленьким)... Нам надо сейчас же... поднять производительные силы...". То есть, вопрос ставился им о подъёме экономики вообще, а не о работе на культурном фронте. А такой подъём, как известно, мыслился Лениным на путях создания социалистического хозяйства как "одной фабрики" с "одной конторой" управления (ПСС, т. 33, с. 101), лишённой пороков стихийного капиталистического рыночного самоуправления. И любому обществоведу понятно, что решить такую задачу без высококвалифицированных управленческих работников, обладающих и развивающих специальные знания в этой области человеческой культуры (управленческого аппарата), просто невозможно. Поэтому неслучайно вопросу подготовки управленческих кадров было уделено большое внимание в рамках образовательной политики СССР. И именно благодаря единой конторе централизованного планирования и управления был создан мощный народнохозяйственный комплекс (единая фабрика), выведший страну на второе место в мире по экономике, обеспечивший победу в Великой Отечественной войне, позволивший опередить другие страны в космических исследованиях, добиться выдающихся успехов во всех отраслях науки, искусства, спорта и подъёме общей культуры населения.
Таким образом, и этот довод профессора В.Х. Беленького не проходит.
Других резонов в пользу исключения управленцев из состава интеллигенции в его статье как будто бы нет. Учитывая это, а также изложенные выше доводы, хотелось бы предложить Владимиру Хононовичу внести уточнение в данное им определение понятия интеллигенции в части восстановления ранее принятой научной общественностью интерпретации, включающей в её состав, в том числе, и социальную группу управленцев.
Необходимость такого действия вызывается не только теоретическими, но и чисто практическими соображениями. Акцентирование общественного сознания на отчуждение управленцев (в особенности, работающих по чистому найму) от трудовой интеллигенции в целом и (хотя бы чисто гипотетическое) позиционирование их с антагонистическим классом буржуазии, может служить лишь выстраиванию дополнительных психологических барьеров, препятствующих установлению контактов представителей различных отрядов наёмного труда по обмену знаниями и умениями, необходимыми для формирования человека будущего социалистического и коммунистического обществ, т.е. может служить препятствием в реализации общей тенденции стирания граней между различными видами труда и ликвидации разделения труда не только на умственный и физический, но и на управленческий и исполнительный. Кстати, подобная прогрессивная тенденция в указанном тексте БСЭ чётко обозначена:
"Характерное для периода перехода к коммунизму сближение всех классов и социальных групп, преодоление существенных различий между умственным и физическим трудом проявляются в повышении культурно-образовательного уровня массы рабочих и крестьян; росте удельного веса профессий, для которых необходимо как минимум среднее образование; увеличении числа рабочих мест, требующих сочетания физического труда с умственным; в растущем участии трудящихся масс в государственном и общественном управлении".
Между прочим, в производственной практике советского периода (и это я могу подтвердить примерами из своего производственного опыта) нередки были случаи, когда руководители подразделений, наряду с выполнением управленческих обязанностей, брали на себя и выполнение конкретных, форвардных производственных задач. Чётко работала система замещения нижестоящими (в том числе, рядовыми) сотрудниками уходящих в отпуск начальников. То есть, симбиоз управленческого и исполнительного труда уже начинал складываться. Оставалось только организовать систему поочерёдного исполнения руководящих функций всеми сотрудниками трудовых коллективов, и коммунистические отношения в этом вопросе были бы реализованы.
Ну, и в заключение, соглашаясь в определённой мере с высказываниями Владимира Хононовича по поводу отрицательных последствий бюрократизации управленческой работы (что в общем плане подробно раскрыто в БСЭ, изд. 3-е, т. 4, 1971, с. 209-210), хотелось бы выразить своё несогласие с его утверждением о том, что возможность разлома общества "в интересах укрепления могущества бюрократии" возникла в СССР уже в 1930 годы из-за "идеологического поворота" И.В. Сталина в социальной политике.
Фактографических сведений в подтверждение этого утверждения (кроме цитирования слов Сталина из его публичной речи) профессор не приводит, в связи с чем это его высказывание можно квалифицировать только как гипотезу. Но, тем не менее, и эта гипотеза требует опровержения.
Да, с одной стороны, цитируемые в статье слова Сталина (в силу их неоднозначности) могут быть истолкованы как приём политической игры, отвечающий принципу "разделяй и властвуй", но, с другой стороны, они могут быть интерпретированы и в другом, более адекватном для того времени направлении, а именно: в направлении преодоления прежнего настороженного отношения к интеллигенции (против чего боролся в своё время и Ленин, оппонируя "левым коммунистам" и "рабочей оппозиции", пытавшимся насадить враждебное отношение к интеллигенции) и в направлении поддержки выдвиженцев на эту роль из рабоче-крестьянской среды, которые бюрократической закваски (хотя бы по своему социальному происхождению) иметь просто не могли. По другому говоря, политика Сталина, скорей всего, была направлена на обеспечение союза рабочего класса с интеллигенцией, чем наоборот, поскольку это корреспондировало и с целью построения бесклассового коммунистического общества, провозглашённого программными партийными документами, в разработке которых Сталин принимал непосредственное участие. Подтверждением высказанного мной предположения может служить и тот факт, что для занятия управленческих должностей вообще (а высоких, в особенности) нужна была партийность, а ограничения на приём в партию советских служащих были сняты лишь после её XVIII съезда (1939 г.), когда ряды служащих существенно пополнились выходцами из рабоче-крестьянской среды (причём в составе крестьянской интеллигенции преобладающими были уже выходцы из слоя беднейшего крестьянства). Да и было ли время обюрокрачиваться в 1930 годы в условиях решения грандиозных задач индустриализации, коллективизации, культурной революции - жизнь била ключом, не давая передышки для самоуспокоенности и бюрократического застоя. Косвенным свидетельством того же могут служить и упоминаемые профессором так называемые "репрессии", направленные, главным образом, против врагов народа, но не дававшие спать спокойно и кандидатам в бюрократы.
О тенденции к бюрократизации в большей мере можно говорить, пожалуй, в "послесталинские" годы, когда заметной стала диспропорция в составе студенчества в пользу выходцев из интеллигентской среды и для выпускников учебных заведений появились трудности в трудоустройстве в производственной сфере, вызванные экономической реформой (начатой в 1965 г.), связанной с внедрением в управление народным хозяйством сопутствующих бюрократизации рыночных методов. Да и противоречащее ленинскому принципу демократического централизма явление волюнтаризма при принятии решений в высших эшелонах власти относится именно к 1960 годам.
Иными словами, виновников в создании условий для появления бюрократических тенденций в деятельности советского управленческого аппарата следует искать в более позднее время, нежели 1930-е годы.
Напутствием же строителям социалистического и коммунистического обществ на пути преодоления бюрократизации - этого рудимента феодализма и капитализма - могут служить следующие слова Ленина из того же доклада на VIII съезде РКП(б):
"Бороться с бюрократизмом до конца, до полной победы над ним можно лишь тогда, когда всё население будет участвовать в управлении" (ПСС, т. 38, с. 170).