Аннотация: Глава 1. Советская пропаганда. Общая методов работы и их эффективности. Параграф 1.
Глава 1.
Советская пропаганда. Общая характеристика методов работы и их эффективности.
1. Печать.
Одним из самых важных средств советской пропаганды были печатные издания - газеты и журналы. Советское руководство высоко оценивало их потенциал. Сталин прямо говорил: "Нет в мире лучшей пропаганды, чем печать - журналы, газеты, брошюры. Печать - эта такая вещь, которая даёт возможность ту или иную истину сделать достоянием всех"[Цит. по: Невежин В. А. "Если завтра в поход..." Подготовка к войне и идеологическая пропаганда в 30-40-х годах. М.: "Яуза", "Эксмо". 2007; Невежин В. А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии "священных боёв", 1939-1941 гг. М.: "АИРО-ХХ". 1997. С. 37]. В другой раз он характеризовал печать, как самое острое оружие строительства социализма. Ему вторили другие представители высшего эшелона партии. Так, М. И. Калинин сказал: ""Правда" для нас, что ружьё для верного солдата". С. М. Киров характеризовал печать как "тонкое и могущественное оружие" [Цит. по: Огин П., Кривицкий А. Сила красноармейской печати//Красная звезда. 1941, 5 мая].
Придавая такое значение печати, Сталин не мог оставить её без личного контроля, и ещё вначале тридцатых годов предпринял необходимые с его точки зрения меры. Важную роль в этом сыграл Лев Захарович Мехлис, поставленный в 1930 году во главе редакции "Правды". Как вспоминал художник-карикатурист Борис Ефимов, "Правда", ранее бывшая "в общем, нормальной газетой, превратилась в некую безапелляционно-директивную инстанцию" [Цит. по: Рубцов Ю. В. Из-за спины вождя. Политическая и военная деятельность Л. З. Мехлиса. М.: "Компания Ритм Эстэйт". 2003. С. 45]. И всего через два года Мартемьян Рютин назвал "Правду" "личным непосредственным рупором" Сталина [Цит. по: Там же. С. 49].
Были созданы соответствующие организационные структуры. В созданном в августе 1939 г. Управлении пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) при наличии пяти отделов [Невежин В. А. "Если завтра в поход..." С. 54] более трети ответственных работников были сосредоточены в отделе печати [Там же. С. 55. Невежин В. А. Синдром наступательной войны... С. 38].
Следом за "Правдой" и остальная периодика была превращена в проводник генеральной линии, задаваемой высшим руководством. Однако на всех этапах ведущие позиции занимали два органа ЦК, роль которых сам Сталин (правда, свидетельство об этом относится уже к послевоенным годам) определил так: "Печать - это "Правда". А для тонких теоретических вопросов - "Большевик"" [Чуев Ф. И. Каганович. Шепилов. М.: "ОЛМА-ПРЕСС". 2001. С. 332].
Вот показательное свидетельство, правда, относящееся уже к военному периоду, оставленное Давидом Иосифовичем Ортенбергом (в 1941-1943 гг. - главный редактор газеты "Красная звезда"):
"Вызвал как-то Щербаков (глава Совинформбюро, первый секретарь Московского горкома - Т. М.) редактора "Правды" Поспелова и меня. Явились мы. На столе у Александра Сергеевича лежат полосы наших газет. А на снимках и вокруг них красным карандашом какие-то пометки. Никак мы не могли додуматься: что это? для чего? Но Щербаков нам всё объяснил:
- Вот, - показывает он на пометки, - снимки так отретушированы, что сетчатка на них выглядит фашистскими знаками. Это заметил Сталин и сказал, чтобы вы были аккуратнее. Нужны вам ещё пояснения?
Если бы после этого кто-то заглянул в поздний час в кабинет Поспелова или мой кабинет, он увидел бы более чем странную картину: мы, то есть Поспелов и я, с лупами на длинных рукоятках в руках тщательно рассматриваем оттиски идущих в очередной номер снимков. Что мы разглядываем? Что ищем? Оказывается... Гитлера, точнее фашистскую свастику. Любой подозрительный, похожий на свастику знак, я обвожу красным карандашом и посылаю в цинкографию, чтобы её убрали. Только обладая фантазией, можно было в обыкновенной сетчатке, где по цинкографической технологии пересекались линии, увидеть свастику" [Ортенберг Д. И. Сталин, Щербаков, Мехлис и другие. М.: МП "Кодекс", Объединённая редакция МВД России. 1995. С. 126-127].
Редакции над своими начальниками посмеивались: "Тише, не отвлекайте редактора, он "ловит блох"". Если верить Ортенбергу, через неделю его эти шуточки надоели и он "ловить блох" прекратил. А Поспелов - продолжил. Может, было и наоборот. Но не важно, кто из них через неделю это занятие прекратил, а важна показанная этим эпизодом степень личного контроля прессы высшим руководством страны.
Сталин задавал тон. Редакторы газет всех уровней панически опасались дать повод для подозрений. Илья Григорьевич Эренбург вспоминал:
"На газетном жаргоне существовало выражение "ловля блох" - после того, как все статьи выправлены и одобрены, редакторы тщательно перечитывали полосы, выискивали слово, а то и запятую, которые могли кому-нибудь наверху не понравиться" [Цит. по: там же. С. 127].
В написанном сразу же после войны, в 1946-1947 годах, многократно изданном и получившем Сталинскую премию первой степени романе "Буря" тот же Эренбург рисует, по-видимому, типичную фигуру редактора Лабазова:
"Газету он не любил, но рвения не жалел и ночью раз десять перечитывал полосу, всегда находя что-нибудь, по его словам, "сомнительное". Стоило ему увидеть свежее сравнение или незатасканный эпитет, как он судорожно хватался за красный карандаш. Он говорил сотрудникам: "Фокус в одном - не ошибиться"..."[Эренбург И. Г. Буря. Шестое издание. Л.: Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство. 1948. С. 87]
Все материалы газет должны были в разной форме освещать одну и ту же данную сверху генеральную линию. Задавали тон публикации официальных документов. Применительно к предмету нашего исследования (отражению в периодике международного положения и Красной Армии) - речь идёт о публикациях выступлений председателя СНК и главы НКИД Молотова, заявлений НКИД, опровержений ТАСС, дипломатических нот советского правительства, договоров и т. д. Часто такие публикации были направлены не столько к населению страны, сколько за рубеж, то есть имели дипломатические характер. ТАСС опровергал сообщения иностранных газет и информационных агентств, которые советским людям были незнакомы. Иногда подобные публикации делались по просьбе или даже с прямым участием иностранных представителей. Так, текст ноты, которую передали послу Польши перед входом советских войск в Западную Белоруссию и на Западную Украину в сентябре 1939 г., и которую опубликовали 18 сентября [Правда. 1939, 18 сентября], перед этим корректировался в соответствии с предложениями немецкого посла Шуленбурга [Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941 (Документы, факты, суждения). М.: "Вече". 2000. С. 115; Парсаданова В. С. Польша, Германия и СССР между 23 августа и 28 сентября 1939 года//Вопросы истории, N7//1997. С. 23].
В целях демонстрации всенародной поддержки политики правительства после принятия властью многих важных решений газеты печатали многочисленные сообщения о митингах и собраниях рабочих и крестьян, размещали на своих страницах тексты резолюций, ими принятых. Подобные сообщения могли занимать до двух страниц в одном номере "Правды". Публикуемые резолюции в описании событий почти дословно повторяли официальные заявления власти и газет. Некоторые из них содержали обязательства перевыполнения производственных планов, усиления революционной бдительности.
Большое место по объёму в газетах занимали корреспонденции ТАСС (иногда - материалы собственных корреспондентов газет). Они занимали основное место в международных отделах газет, в большинстве своём каждое из них имел небольшой размер, внешне носили чисто информационный характер, без оценок. Однако сам подбор таких материалов, пускаемых в печать, формировал ту или иную картину положения в других странах и их отношений с СССР. Так, до заключения Пакта Молотова-Риббентропа, многие из этих корреспонденций говорили о выступлениях германских рабочих или жителей Чехословакии, об их антинацистских настроениях. После заключения Пакта такие материалы печатать прекратили. Зато в первые месяцы Второй Мировой печаталось много сообщений об антивоенных резолюциях различных английских рабочих организаций, о преследованиях коммунистов во Франции. Когда надо было создать картину избежавшего войны и потому благоденствующего Советского Союза, появились многочисленные сообщения о продовольственных затруднениях в капиталистических странах (подробнее обо всём этом мы будем говорить в следующей главе).
Для разъяснения всех этих материалов печатались аналитические статьи, обозрения зарубежной прессы.
Для создания своего рода образного ряда, усиления эмоционального воздействия использовались материалы художественно-публицистического жанра - очерки, путевые заметки, фельетоны. Если речь шла о вводе Красной Армию на территорию Польши - создавался образ "бегущих панов"; о войне с Финляндией - "шюцкоровцев-зверей". Ту же задачу решали карикатуры.
Упомянутые газетно-журнальные средства воздействия на умы и чувства читателей были одинаковы для всей советской печати и применялись даже в изданиях для детей. В "Пионерской правде", как и во "взрослых" газетах, печатались многие официальные заявления советского руководства и заявления ТАСС. Иногда их сокращали и адаптировали. Так, когда во "взрослых" газетах появился полный текст речей Молотова и Ворошилова на Сессии Верховного Совета 31 августа 1939 года [Правда. 1939, 1 сентября], в "Пионерской правде" можно было прочитать их пересказы. Пересказ доклада Молотова о международном положении заканчивался пояснением:
"Ребята, в нашей беседе встречаются иностранные слова.
Вот что они означают:
ПАКТ - договор, соглашение.
МИССИЯ - группа людей, посланных по специальному поручению.
Когда во "взрослых" газетах печатались резолюции и заявления митингов в поддержку политики советского правительства, такие же материалы печатала и "Пионерская правда". При этом наряду с заявлениями взрослых в ней появлялись и заявления детей. В сентябре 39-го в этой газете можно было прочитать сообщение под заголовком "Большая радость":
"Я очень обрадовался, когда прочитал доклад товарища Ворошилова. Теперь по новому закону "О всеобщей воинской обязанности" мы, ребята 5-7-х классов, будем проходить начальную военную подготовку.
В школе мы познакомимся с военным делом, научимся стрелять. И когда наступит день призыва, придём уже подготовленными в ряды Красной Армии.
МИЛЯ СВЕРДЛОВ,
Ученик шестого класса "А".
Мытищинская школа N 1" [Там же. 6 сентября].
Как видим, детская печать во многом копировала "взрослую". И та, и другая вносили вклад в военизацию жизни страны. Приведём другие подобного рода факты. В один день с публикацией сообщения "Наглая провокация финляндской военщины" об обстреле советских войск у Майнилы и ноты с требованием отвода финских войск с Карельского перешейка [Правда. 1939, 27 ноября] в газетах появились многочисленные резолюции митингов с осуждением Финляндии и выражением поддержки советскому руководству. Так же поступила и "Пионерская правда". В ней, под заголовком "Вырастем настоящими бойцами", можно было прочитать:
"Все наши школьники возмущены провокацией финских генералов, обстрелявших наши части артиллерийским огнём.
На митинге мы обещали нашему родному советскому правительству и нашему любимому товарищу Сталину усилить оборонную работу в школе и вырасти настоящими бойцами.
Председатель учкома
СИМА ВОЛЬФСОН
Ленинград,
Куйбышевский район,
14-я школа" [Пионерская правда. 1939, 28 ноября].
Другое аналогичное заявление называлось "Наша страна непобедима":
"Когда я прочитал, что финские вояки нарушили покой советской границы, моё сердце наполнилось гневом и ненавистью. Это они задумали отнять нашу радость и счастье, наши неисчерпаемые богатства.
Как и весь советские народ, мы, пионеры, приветствуем ответ советского правительства на провокаторские вылазки финских вояк.
А если они будут продолжать наглую провокацию, весь советский народ и мы, пионеры, станем на защиту великой родины.
Пусть знают враги, что Советский Союз несокрушим!
ТАРИК ФАТТАХЕТДИНОВ.
Москва,
292-я школа,
8-й класс" [Там же].
Единственное существенное отличие (кроме упрощения и адаптации для детей) материалов "Пионерской правды" о международном положении от материалов "взрослых" газет - особое внимание к тому, что связано с детьми. Когда летом 39-го печатались материалы об угнетении гитлеровцами чехов, то в "Пионерской правде" появились сообщение "Фашисты отрывают детей от родителей":
"Из детского дома в Праге 38 детей были отправлены в Польшу к своим родителям, которые бежали туда от германских фашистов.
Но к родным приехали только 10 ребят. Остальные куда-то исчезли.
Предполагают, что фашисты отправили их в другой детский дом, чтобы родители никогда не могли их найти" [Там же. 2 июня].
Чтобы показать детям, как плох итальянский фашизм, в нескольких номерах газеты был напечатан рассказ "День в фашистской школе" [Там же. 2, 4, 8, 10, июня]. Как сообщала редакция, его "написал советский пионер ГЛЕБ ШЕВЧЕНКО. Отец Глеба эмигрировал из царской России в Италию и там работал долгое время. Глеб учился несколько лет в итальянской школе. Недавно семья Шевченко вернулась на Родину - в Советский Союз... Мы печатаем его воспоминания о том, как "обучают" ребят в фашистской Италии". Если верить рассказу, итальянские учителя только и делают, что издеваются над детьми (за исключением детей богачей [Сюжет, когда учителя в капиталистических странах бьют детей бедных и хорошо обходятся с детьми богачей и даже пресмыкаются перед ними, неоднократно повторялся в "Пионерской правде". Например, при описании английской школы (Пионерская правда. 1940. 1 мая), при описании школы в Бессарабии до присоединения её к СССР (Там же. 9 июля)]) да восхваляют Муссолини. Учительница "синьорина Сиппи" девочку Эльзу наказывает только за то, что у неё неитальянское имя, запрещает читать Глебу книгу по астрономии, как не связанную с учёбой. Пьяный учитель божьего закона (в рассказе он называется "попом") дон Джакамо нещадно бьёт детей. Максимальное сгущение красок - вообще характерная черта газетных материалов 30-х годов.
Приведём ещё один пример. Во время и сразу после "освобождения" Западной Украины и Западной Белоруссии советская печать была заполнена статьями о том, как плохо там жилось простому народу раньше, и как замечательно он заживёт теперь. Такие материалы печатала и "Пионерская правда". В одном из номеров им была отведена целая страница под шапкой "Рассказы детей Западной Белоруссии о проклятой прошлой жизни" [Пионерская правда. 1939, 18 октября]. В другом номере так же целая страница была озаглавлена: "Теперь мы счастливы. Письма из Западной Украины". Тексты писем, если верить газете, были написаны детьми.
Если же не считать этого акцента на "детской тематике", то "Пионерская правда" в освещении внешней политики СССР аналогична "взрослым" газетам - она применяла те же средства и те же сюжеты, следовала той же задаваемой сверху линии.
Отдельный вопрос - вопрос о доверии населения к советской печати.
Бежавший из СССР в 1934 году Иван Лукьянович Солоневич писал, что "советская печать занимает совершенно исключительную позицию: ей решительно никто не верит, в том числе и партийцы. Не верят даже в том, где она не врёт" [Солоневич И. Л. Россия в концлагере. Минск: "Современная школа". 2010. С. 317]. В книге другого современника, Бориса Семёновича Горбачевского, в 1941 году закончившего школу, наоборот - находим упоминание "слепой веры в советскую печать" [Горбачевский Б. С. Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов. М.: "Яуза", "Эксмо". 2010. С. 12]. Объясняется это разностью их происхождения. Советское общество не было единым монолитом. Солоневич - из семьи дореволюционных разночинных интеллигентов, убеждённый монархист и контрреволюционер, участник Белого движения. Он советским газетам в принципе верить не мог. Скептически относились к ним многие представители старой интеллигенции. В дневник академика В. И. Вернадского, например, мы уже в период войны можем найти ряд характерных записей: "Плохая -- бездарная -- информация...", "Во главе <информационной службы> стоят бездарные, ограниченные люди -- каковы и Ярославский, и Лозовский; это сказывается и в их статьях, и в их выступлениях", "Резкое противоречие между действительностью и официальными сводками" [Вернадский В. И. "Коренные изменения неизбежны...". Дневник 1941 года//http://militera.lib.ru/db/vernadsky_vi/index.html Записи за 18 июля, 30 июля, 1 сентября]. Но в то же время о выступлениях Сталина он отзывается: "Речь очень хорошая и умная", "Речь, несомненно, очень умного человека" [Там же. Записи за 4 июля, 14 ноября].
Горбачевский вырос уже при советской власти, отец его был руководящим работником в Наркомате промышленности строительных материалов (отвечал за добычу нерудных ископаемых). Молодёжь, родившаяся уже после революции и с детства подвергаемая соответствующей обработке, должна была быть особенно подвержена действию официальной пропаганды. Склонны были верить ей и многие руководящие работники, выдвинутые сталинским руководством. Это доверие сквозит в записях в дневнике В. А. Малышева. Своё участие в сессии Верховного Совета (на которых, как известно решения принимались единогласно и часто без обсуждений) он восторженно описывает так: "Какая гигантская школа для меня, да, очевидно, и для сотен других депутатов. Ведь многие из нас впервые участвовали в решении государственных вопросов" [Малышев В. А. "Пройдёт десяток лет, и эти встречи не восстановишь уже в памяти"//Источник, N5//1995. С. 105]. О речах Сталина он отзывается: "После его выступлений всё самое сложное, самое непонятное становится понятным, простым и ясным" [Там же. С. 108].
Однако даже недоверие человека к печати не означает, что она на него не воздействовала. Михаил Мельтюхов приводит высказывание 3-курсника Академии Химической защиты Адамашина, произнесённое в сентябре 1939-го, в момент вторжения советских войск на территорию Польши:
"Говорили, что чужой земли не хотим, а как увидели, что можно кусочек захватить, сразу об этом забыли. Немцы, когда Судеты захватывали, тоже писали, что они немцев защищают, там немцев как раз столько, сколько белорусов и украинцев в Польше. Мы кричали, агрессоры, а теперь сами то же делаем... Хорошо чужими руками жар загребать. Немцы разбили Польшу, а мы на готовое идем" [Мельтюхов М. И. Материалы особых отделов НКВД о настроениях военнослужащих РККА в 1939-41 гг.// Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2002. Предмет, задачи, перспективы развития. М.: РОССПЭН. 2002. С. 309. (Электронный вариант статьи - http://liberea.gerodot.ru/a_hist/meltuhov01.htm)].
По сути, тут всё взято из советских газет. И то, что немцы разбили Польшу, и мы "на готовое идём" (часть официального объяснения "освободительного похода 1939 г. - Польское государство уже не существует). Фраза "чужими руками жар загребать" - тоже из советских газет. Она в тот момент употреблялась в адрес к Англии и Франции, которые, по утверждениям прессы, хотели втянуть СССР в войну с Германией, "загребать жар чужими руками". То есть все факты - из прессы, отличается лишь их оценка. Даже если человек не верил газетам, ему всё равно приходилось выстраивать картину событий на основе их сообщений.
Александр Голубев приводит в своей книге данные "Гарвардского проекта", в рамках которого в 1950-1951 гг. сотрудники Гарвардского университета опросили несколько тысяч "перемещённых лиц": "...газеты служили основным источником информации для 59% служащих, 47% представителей интеллигенции, 30-35% рабочих и 18% колхозников. На втором месте стояла устная информация - проще говоря, слухи, которые служили основным источников информации для 60% колхозников, 34% представителей интеллигенции, 43% рабочих (для квалифицированных рабочих этот показатель составлял 26%). На третьем месте стояло радио - его в качестве основного источника указывали от 9 до 22% опрошенных". "Однако, - добавляет исследователь, - необходимо учитывать, что применительно к информации о внешнем мире слухи появлялись преимущественно на основании газетных публикаций" [Голубев А. В. "Если мир обрушится на нашу Республику...": Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг. М.: "Кучково поле". 2008. С. 31].
Газетная информационная политика складывалась под целенаправленным руководством партийной верхушки и самого Сталина. Материалы прессы часто отличались примитивностью, строились на противопоставлении "чёрного" и "белого". Они предназначались для восприятия значительными массами людей и почти не учитывали особенностей той или иной читательской аудитории.