Аннотация: Опубликовано: Модернизация в России: история, политика, образование: материалы Всерос. науч. конф., 21 мая 2013 г. Вып. 5. СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина. 2013. С. 166-172.
Сталинская пропаганда: лекторы, темы, аудитория (1939-1941).
В 1990-е - 2000-е гг. появился ряд исследований, посвящённых разным сторонам советской пропаганды кануна Великой Отечественной войны [Невежин В. А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии "священных боёв", 1939-1941 гг. М.: "АИРО-ХХ". 1997; Невежин В. А. "Если завтра в поход..." Подготовка к войне и идеологическая пропаганда в 30-40-х годах. М.: 2007; Бранденбергер Д. Л. Национал-большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания. СПб.: 2009, и др.]. Историки сосредоточились на раскрытии содержания пропаганды; пытались выяснить взаимосвязь в целом сталинской политики с пропагандистскими тенденциями. Методам же было уделено меньшее внимание - они лишь кратко характеризовались; с нашей точки зрения, инструменты сталинской пропаганды заслуживают более пристального изучения. Вместе с тем региональный аспект развертывания пропаганды и агитации также заслуживает особого внимания, поскольку в деятельности местных партийно-идеологических структур нередко учитывались специфические особенности подведомственной территории.
Одним из главных методов пропагандистской работы были устные выступления. Не случайно в конце 30-х годов в стране ими профессионально или на общественных началах занималось более 112 тысяч человек [Невежин В. А. "Если завтра в поход..." С. 60]. Возьмёмся охарактеризовать этот вид пропаганды на материалах Ленинграда и Ленинградской области. Наш главный источник - хранящиеся в Центральном государственном архиве историко-политических документов г. Санкт - Петербурга (ЦГАИПД СПб) документы отдела пропаганды и агитации областного и городского комитетов ВКП(б). Это отчёты, докладные записки лекторов обкома, отзывы об их выступлениях, сводки данных о работе отдела.
Для чтения лекций привлекались сотрудники из штата Ленинградского областного лектория. Активно работали штатные и нештатные лекторы обкома партии. Помимо них, устной пропагандой должны были заниматься работники, входившие в состав лекторских групп районных отделов пропаганды и агитации.
Деятельность низовых агитаторов призваны были оживить знаменитости. В Ленинграде на международные темы часто выступал академик Е. В. Тарле. Историк Р. Ш. Ганелин вспоминает о его лекциях: "Всякий раз собиралась многочисленная публика. Однажды я видел на его лекции сидящих в президиуме секретарей обкома. Простертая над ним сталинская длань была для всех очевидна. Его лекции не носили, разумеется, партийно-пропагандистского характера - ни по блестящей форме, ни по терминологии. Они были просто беспощадно и ярко саркастическими по отношению к противникам СССР на международной арене..." Ганелин указывает на причину особой информированности таких лекторов. Он отмечает: "Если всё, что сообщалось аудитории обычными партийными лекторами, проходило целый ряд посредствующих инстанций, а сами они вместо иностранных газет и журналов читали инструктивные партийные материалы, то у Е. В. Тарле дело обстояло иначе. Чуть ли не ежедневно, будучи в Ленинграде, он приезжал в библиотеку АН СССР". В Отделе специального хранения "он несколько часов читал текущую иностранную периодику и книги, изъятые из общего фонда ранее или поступившие из-за рубежа прямо туда". Впрочем, сам мемуарист отмечает: "Его роль учёного-историка, анализирующего современность, была по уникальности подобна роли И. Г. Эренбурга в публицистике и Д. О. Заславского в политической сатире" [Ганелин Р. Ш. Советские историки: о чём они говорили между собой. Страницы воспоминаний о 1940-х-1970-х годах. СПб.:2004. С. 18-19]. Лекции знаменитых ученых собирали огромные аудитории. Их влияние на слушателей было велико, им доверяли; так формировалось и доверие к власти.
Однако, чаще лекторы обладали низкой квалификацией. Приведем факт вопиющей безграмотности. Например, один лектор обкома, носивший звание доцента, путал Данциг и дансинг [Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (далее - ЦГАИПД СПб). Ф. 24. Оп. 10. Д. 464. Л. 57]. При этом в специфических внутриполитических обстоятельствах проявление непрофессионализма и даже невежества представлялось наименьшим из зол. Нередко и квалифицированные лекторы, сбитые с толку резкими поворотами "генеральной линии", предпочитали уходить от ответов на вопросы аудитории. Например, работник обкома Столяров в апреле 1941 г. отвечал слушателям: "Вы газеты читаете?.. ну и я больше сказать ничего не могу" [ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 10. Д. 609. Л. 33]. Другие лекторы ограничивались самыми поверхностными оценками или попросту фантазировали.
Кругозор и - соответственно - степень лекторской подготовки пропагандистов районов области были чрезвычайно низкими. Лектор Ленинградского обкома Разумовский в январе 1941г., кроме чтения лекций, проводил беседы с местными пропагандистами, проверяя их квалификацию. В Уторгошском районе он разговорился с политруком пожарной команды Павловой, пропагандистская деятельность которой высоко оценивалась отделом пропаганды и агитации райкома. Павлова сказала, что читает много художественной литературы, например, недавно прочла "Цусиму" ("автора... не помнит"). На вопрос "Что такое Цусима?" ответила: "Это была большая победа, одержанная русским флотом над японским. Цусимой назывался большой русский корабль, который одержал победу". Она была убеждена, что Л. Н. Толстой - автор "Капитанской дочки" и "Руслана и Людмилы". Целый год Павлова вела в пожарной команде занятия "по изучению нашей родины". Тем не менее, на протяжении 10 минут она не могла найти на карте Кольский полуостров, а потом сказала, что это неподходящая карта. Когда ей было предложено показать Баку, она искала его "ровно 15 мин." вначале в Турции, потом - в Ливии и Румынии. Затем районный пропагандист попыталась объяснить, почему Германия ведет справедливую войну против Англии (оказалось, потому что последняя хочет отобрать у первой по праву ей принадлежавшие колонии). В общем "передовой" уторгошский пропагандист - партиец продемонстрировала просто таки дремучий интеллект. Факт - не единичный. Учтем, Павлова и ей подобные "пропагандисты" идеологически готовили советских людей к большой войне. Это - трагедия.
Работники обкома читали лекции на самые разные темы: от философских и научно-популярных до истории ВКП(б) и внешней политики. Однако интерес аудитории к ним был различен и зависел от политической ситуации. Вскоре после заключения советско-германского пакта, в декабре 1939 года лектор обкома Сухомлинов отмечал в своём докладе: "Сильно возрос интерес к международной тематике. Много задают вопросов из этой области". И в то же время "хуже обстоит дело с историко-партийной тематикой. Т. т. (товарищи - Т. М.) в большинстве не производят записей" [Там же. Д. 449. Л. 3]. Подобные замечания можно обнаружить и в ряде других отчётов [Там же. Д. 449. Л. 99; Д. 490. Л. 161; Д. 491. Л. 9]. Лектор Матвеев в своём отчёте приводит показательные цифры. В мае 1941 г. он выступал с лекциями на темы: "Ранние работы Ленина" (прочитал 3 лекции) и "Героизм советских людей в борьбе с финской белогвардейщиной" (6 лекций). На лекциях о войне с Финляндией присутствовало 1479 человек (то есть в среднем - 247, всего было задано 34 вопроса (в среднем - почти 6 на одной лекции). Учтем, что все эти лекции относились к разряду платных. На лекциях о сочинениях Ленина (две из них были бесплатными) присутствовал всего 81 человек и было задано 3 вопроса [Там же. Д. 607. Л. 260]. Перед нами наглядная иллюстрация высочайшего интереса к "зимней войне", которая рассматривалась как прелюдия к другой, большой войне. Эта последняя также вызывала повышенный интерес аудитории. Судя по документам, в 1939 - начале 1941 г. лекторам постоянно приходилось отвечать на вопрос "Надолго ли Гитлер отказался от войны с нами и можно ли ему верить?" [Более подробно об этом рассказывается в статье "Советские люди и договор о ненападении с Германией", которая будет напечатана в сборнике "Герценовские чтения 2012"]. Между тем, история ВКП(б) и труды классиков марксизма мало интересовало аудиторию. Впрочем, пропагандисты эту тенденцию старались переломить - и безуспешно.
Следует отметить различие содержания материалов устной пропаганды от содержания газет и журналов. Как вспоминает Р. Ш. Ганелин, "в устной речи, произносимой в официальной обстановке, самими властями разрешалось кое-что из непредназначенного для печати, но требовавшего, с их точки зрения, огласки или полуогласки" [Ганелин Р. Ш. Советские историки... С. 16]. Так, согласно ряду свидетельств, именно из устной пропаганды люди в мае или начале июня 1941 г. узнавали о возможности скорой войны с Германией [Например: Ганелин Р. Ш. Советские историки... С. 19-20; Овецкий Борис Моисеевич//http://iremember.ru/artilleristi/ovetskiy-boris-moiseevich.html]. К тому же, по мнению Ганелина, "с помощью устной пропаганды, носившей, как правило, лекционный характер и предназначенной в основном для той части населения, которая была если не думающей, то задумывающейся, имелось в виду несколько умерить деланный пафос официального - как письменного, так и устного - слова. Этот пафос - все равно: гневно-разоблачительный и клеймящий или благостно-прославляющий - своей фальшивостью мог оказаться опасным" [Ганелин Р. Ш. Советские историки... С. 21].
В документах ленинградского горкома ВКП(б) хранятся сводные списки вопросов, изучение которых позволяет дополнить перечень беспокоивших советских людей тем. Один такой список появился через два дня после окончания "Зимней" войны, 15 марта 1940 г., когда в Ленинграде прошло посвящённое заключению мира совещание работников пропаганды Московского района. Докладчику передали ряд записок с вопросами. Всего было подано 63 записки с 75 вопросами. При этом по десять раз были повторены одни и те же вопросы: что стало с "народным" правительством Финляндии Куусинена, и почему 13 марта, уже после подписания мира, части РККА штурмовали Выборг. Один из агитаторов прямо указывал в записке, что "пройти мимо вопросов" о правительстве Куусинена "на рабочих собеседованиях нельзя". Другой обращался к докладчику: "Очень часто агитаторов спрашивают, как с договором, Правительством Куссенен (так в тексте - Т. М.), где Отто Куссенен? Полагать надо, за этим пришли агитаторы". Пропагандисты, постоянно работавшие на местах, требовали тех же ответов, которые у них требовали простые люди [ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 10. Д. 203].
Ещё один список датируется январем 1941 года [Там же. Д. 259а. Л. 24-30]. Речь идёт о перечислении реплик и вопросов, исходивших из зала обычных слушателей. Мы узнаём, что на одной из лекций пропагандисту возражали: "Вы говорите, что с Германией у нас есть договора, а с Англией нет, а к действиям Англии нужно присматриваться. Мне кажется, что хотя у нас с Германией есть договора, а с Англией нет - Германия заслуживает значительно меньше доверия, чем Англия" [Там же. Л. 26]. Опасность, исходившая со стороны Германии, осознавалась многими слушателями. В документе, относящемся к началу апреля 1941 г., сотрудник дома партактива констатировал констатировал: "около половины вопросов идёт по линии взаимоотношений между СССР и Германией..." [Там же. Л. 1] Граждане ощущали надвигавшуюся угрозу и требовали ясных ответов на вопросы.
Следует отметить, что нередко устная пропаганда крайне примитивизировала происходившие в Германии события и связанные с ними военные перспективы. Об этом можно судить по архивной стенограмме лекции ответственного редактора журнала "Коммунистический интернационал" Видена, прочитанной им в Ленинграде 4 января 1940 года. Он утверждал, что в Германии сейчас есть две группировки буржуазии. Обе они настроены антисоветски, но та, которую возглавляет Гитлер, более реалистична и понимает, что войну с Советским Союзом Германия проиграет. Вторая же, представлявшая самые реакционные элементы и в частности социал-демократов, хочет свергнуть Гитлера и пойти в поход на СССР, заручившись поддержкой империалистов Англии и Франции. Поэтому Советский Союз заинтересован в том, чтобы Гитлер пока продолжал оставаться у власти [ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 10. Д. 546]. Подобный лекторский подход полностью дезориентировал аудиторию. В открытой советской печати мы таких рассуждений не найдём.
Тот же Виден весьма своеобразно толковал достоинства договора о ненападении. Оказывается, он сильно облегчил работу коммунистов внутри самой Германии. В своей лекции Виден говорил, что "в очень многих рабочих ресторанах и квартирах [в Германии - Т. М.] сейчас висят портреты товарища Сталина. И как раз тот портрет, который появился в "Фолькишер Беобахтер" и у нас тоже [в СССР - Т. М.], где товарищ Сталин подписывает пакт, заключённый Советским Союзом с Германией. На этом портрете мы видим и господина Риббентропа и для Гестапо совершенно невозможно запретить такой портрет" [Там же. Л. 12]. Оставалось ещё только заявить, что договор 23 августа 1939 г. подписали в целях предоставления немцам возможности любоваться портретом советского вождя.
К сожалению, мы не располагаем достаточной информацией об обратной связи лектора и аудитории. Приводя в своих письменных отчётах вопросы, задаваемые слушателями, лекторы, как правило, перестраховывались и умалчивали о своих ответах (вдруг не то сказали - как бы чего не вышло!). Последнее касается не только лекций о международной обстановке. Например, в марте 1939 года Сталин в отчётном докладе XVIII съезду партии заявил, что если коммунизм в нашей стране уже будет построен, а капиталистическое окружение сохранится, то государство сохранится и при коммунизме [Сталин И. В. Вопросы ленинизма. Издание одиннадцатое. М.: 1947. С. 606]. Известно, что у пропагандистов интересовались, будет ли коммунистическая партия при коммунизме [См.: ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 10. Д. 448. Л. 174]. Но как они отвечали, мы не знаем. Видимо, партработники не рисковали оставлять на бумаге свои собственные взгляды на такие щекотливые темы.
Устная пропаганда занимало важнейшее место в системе политико-пропагандистской работы, Лекторы держали себя более свободно, нередко выражали собственное понимание многих проблем. Те тенденции, которые намечались в газетно-журнальных материалах, они доводили до логического завершения. При этом сплошь и рядом устные пропагандистские выступления характеризовал крайний примитивизм при освещении сложных политических вопросов. Прежде всего, содержавшаяся в них информация не позволяла аудитории представить масштабы надвигавшейся военной угрозы, определить врага, нередко она противоречила представлениям аудитории. Пропагандистские наукообразные сказки убаюкивали общество, успокаивали людей. А следовало мобилизовывать.
Опубликовано:
Модернизация в России: история, политика, образование: материалы Всерос. науч. конф., 21 мая 2013 г. Вып. 5. СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина. 2013. С. 166-172.