Чёрное с жёлтыми полосами лицо склонилось над ним. Зев распахнулся вполнеба, заглатывая парализованного от страха Лина. Внутри было нестерпимо холодно и глубоко безразлично. Надо было встать, а ноги не слушались, что-то сделать, да воля спала, выразить свой протест, но вместо этого чужой голос громоподобно скомандовал: "Вырви себе сердце!". С чувством, будто из него вынимают внутренности, Лин и проснулся. Нет, его грубо вытащили из матки сна, безжалостно обрубили пуповину. До срока. Аварийно. Какая мерзость!
Выхаркивая криогель из лёгких, Лин вывалился из кокона. Успел заметить, что Дики рядом нет. Время пробуждения: девять минут назад. Дика была первым пилотом, начальником, другом, любовницей. И его персональным стражем. Единственным, кто поручился за него перед Советом Последних. Преступление категории А не шутка. Этот отказ от человечности. И соответствующее возмездие: изгнание на порог Ноосферы, дестабилизация сознания, пять циклов криосна. Чтобы обдумать - какая насмешка! Он всё обдумал много ранее и до сих пор лишь укреплялся в своём убеждении: человек закоснел, не эволюционирует, Сплетение Разумов мешает ему! Это тупик, за которым - необратимая деградация, возвращение идеократии, омертвение духа. Духа, который ничто без огненной воли самости.
Впрочем, правда ли, как говорила Дика, что ему-то воли всю жизнь и недоставало - предпочитал обтекать, а не ломиться, соглашаться, а не настаивать, искать оправдания, а не обвинения? Потому и числился среди лучших артифексов Ноосферы, потому и поступок свой (единственный, как считал, достойный) свершил скорее бездействием, чем действием, словом, а не сталью. Потому и принял покорно приговор - вместо того чтобы гордо порвать со Сплетением навсегда или выбрать освобождающую смерть. Но как же выбрать смерть, если грезишь бессмертием? Пусть даже и в ледяных оковах криогенной летаргии...
Лин кое-как поднялся, прислонился к восстановителю. Голубые искорки затрепетали по телу, приводя в тонус мышцы и вены, проясняя сознание. Корабль ощутимо встряхнуло. Кто способен сотрясти эдакую громадину? "Флегетон", танкер первого класса, три километра длиной, был предназначен для транспортировки глазмы - высокоэнергетичной гамма-материи, улавливаемой полями Хелла в центральной части межгалактического войда. О, на эти поля стоило взглянуть, пусть даже и лететь туда немилосердно долго. Бескрайние нити белесого газа, вспыхивающие тут и там от попадания гамма-пучков - каждый раз с различной интенсивностью и продолжительностью, - словно кто-то играет на музыкальном инструменте. Да это и была самая настоящая космическая музыка - однажды Лин записал "симфонию", в контрапункте которой с удивлением обнаружил вариации из Девятой Бетховена.
Но где же Дика? Что происходит? Трансвойс молчал, искин корабля не отзывался. Снова удар, вибрирующий инфразвук, далекое пение магнитогенов... Но ведь управляющие системы работают! Лин обхватил ладонью влажную (в криокамере всё влажно) сферу трансвойса: "Дика, ты где? Что случилось?". В ответ треск, вибрация. Наконец сквозь электронную бурю помех донёсся желанный голос: "...Коцит - блуждающая суперпланета. Не знаю, как её проворонил навигатор; вынырнула буквально под носом. Гравитационное искривление поразительно мощное. Когнитроника взбесилась; переключаю на свою нейросеть. Ты там держись - сейчас жахну обоими пульсарами, и снежинки не оста..." - Треск, содрогание, вой...
Возлежал Лин на чёрном бархате, упершись одной ногой в Млечный Путь, другой - в Туманность Андромеды. Магеллановы Облака запутались в его бороде и волокнисто колеблись дыханием. Было спокойно, только холодновато. Нет ли рядом накидки? Он пошарил рукой. Потянул к себе что-то мягко-упругое. И в ужасе отпрянул: то была его кожа. Как воздух, сквозь пальцы уходила она, превращаясь в клочки холодного газа. И сами пальцы отделяясь величаво заворачивались в спирали галактик. Плоть мерцала мириадами звезд, глаза вспыхнули сверхновыми, ноздри обернулись чёрными дырами, а мозг растащили квазары. Что же осталось от меня? - в волнении оглядывался Лин. - Дух? Сознание? Память? - Боль! - вскричал чужой голос. - Боль! Боль! Бо-р-р-р-р...
Лин рычал, охваченный ужасом и болью. Он ничего не видел, не знал даже, в каком он положении - лежит, висит, падает, - и ощущал одну только раздирающую мозг боль - боль за гранью терпения и понимания. Так проходили эоны... - и всё же боль утихала. Или он просто свыкался с ней? Тем не менее появилось новое чувство - чувство тела. Оно принесло новую боль, но и новую догадку. "Кажется, я застрял... В каких-то переборках... Мы потерпели крушение... Дика...". И только тогда прозвучал Ответ. Был он громок, бессмысленнен и дик, но это был Ответ: "Плавь! Правь! Ставь!". И через некоторое время (время страданий и полусмерти): "Кровь! Новь! Готовь!". И снова, по кругу: "Ставь! Правь! Плавь! Готовь! Новь! Кровь!"...
- Замолчи! - взмолился Лин.
- Хватит молчать, - отвечал голос. - Молчание - прошлое, действие - будущее. Мы помогли тебе, ты поможешь нам. Тебе назначено действие, так сверши же его!
- Что? Кто это? Зачем меня мучаешь? - Лин едва находил в себе силы для возмущения.
- Мучения - прошлое, перемены - будущее. Мы восстановим тебя, ты восстановишь нас. Узри же новый путь!
И Лин прозрел. Сквозь судороги постепенно утихающей боли он увидел бескрайний ледяной пейзаж, а над головой - ковёр звёзд. Не как на Земле - как в космосе. Он лежал на планете без атмосферы - и был жив. Затем он разглядел серые паутинки, в огромном множестве скользившие по нему. От них веяло теплом, покоем, счастьем. Лину захотелось разделить это состояние с кем-то ещё.
- Где Дика?
- Она мертва. Но её можно оживить.
- Как? Я хочу этого!
- Отдохни! - повелел голос. - Мы подготовим тебя для этой планеты, ты подготовишь эту планету для нас. Тогда придёт и её черёд...
После того как великий поток жизни пробудил к бытию расу ицлов, не было в космосе более способных к познанию существ. Им не пришлось много воевать, мягкий климат их родного мира не требовал борьбы и отбора - тем самым они были избавлены от кровавого пути проб и ошибок. Все открытия делались ими на кончике пера - столь развита была у них интуиция. С самых первых веков своей изначально единой цивилизации ицлы были одержимы идеей сохранения индивидуального существования - этому были посвящены все их мифы, поэмы и учёные трактаты. Не удивительно, что просуществовав семь миллионов лет, эта раса так и не освоила межзвёздные полёты, не колонизовала ближайшие миры, хотя вполне могла это сделать. Все силы без остатка она скармливала тайне жизни - и была в конце концов вознаграждена.
Сначала ицлы изобрели способ перемещать сознание на искусственные носители, затем открыли возможность бесконечной регенерации организма. К сожалению, сложнейший механизм самовосстановления не подходил для слишком простых, возникших в результате слепой эволюции тел; требовалось вырастить новые тела - с помощью революционной химии и целенаправленной эволюции. Ради грандиозного замысла ицлы не пожалели и своей планеты, смело перекроив её. На большой глубине в мантии были установлены иммортальные резервуары - в них зарождалась бессмертная жизнь-2. Сеть туннелей уходила к самому ядру - так регулировали его температуру, давление и прочую физику. Наконец, поверхность планеты была покрыта искусственной корой из сверхпрочных веществ - они отражали любое негативное влияние космоса, вплоть до падения астероида или близкого взрыва сверхновой. Сами ицлы, чья численность насчитывала вот уже сотню веков неизменные шестьдесят миллионов особей, устроились на небольшой луне - и не было в космосе существ более терпеливых, чем они.
Итак, планета-инкубатор заработала. Через каких-то двести-триста тысяч лет из неё, расколов скорлупу, выйдет бессмертная раса новых ицлов - и это будет окончательный триумф жизни над смертью, разума над косной материей... Вселенная, однако, показала, сколь сильна и жестока она может быть. Смертоносный поток пришёл из отдалённейшего скопления; там в незапамятные времена столкнулись две чужеумные расы, истребившие друг друга оружием невиданной мощи. Это было облако вырожденного псевдогаза, враждебное любым жизненным процессам. Малейшие движения тканей, клеток, даже нервных импульсов вели к необратимой деградации и омертвению; косную же материю псевдогаз проходил без вреда, но и не задерживаясь ничем.
Роковое облако обнаружили на подходах к солнечной системе ицлов. Оставались считанные месяцы до неизбежного конца всей цивилизации и её грандиозных начинаний. Угроза подстегнула расу. В кратчайшие сроки были выработаны сотни планов спасения: от бегства планеты до создания гравитационной дыры на пути пришлеца. Последний вариант при всех своих опасностях некоторое время казался самым перспективным, пока кто-то не вспомнил о давнем открытии гениального учёного Колиуки; тот кроме всего прочего создал теорию "белой", или "холодной" дыры - гипотетического образования, температура которого ниже абсолютного нуля, а внутренняя энергия - меньше энергии покоя. Разверстая в центре планеты, эта дыра заморозила бы её полностью со всем содержимым - любые жизненные процессы мгновенно бы остановились, законсервировались на сколь угодно долгое время; опасность от псевдогаза была бы устранена. Проблема в том, что ицлы пока не знали, как в конечном итоге ликвидировать белую дыру и вернуть всё на круги своя.
Тем не менее работа закипела. Были предусмотрены все возможные последствия от столь холодного гостя: одно из них - полное угасание и потеря солнца - печалило больше всего. Ведь жизнь-2 была рассчитана именно на родное светило; стало быть, предстояли долгие поиски подходящей звезды. Все надежды на успех в этих поисках, равно как в нейтрализации белой дыры были возложены на супермощный искусственный разум, запущенный на луне. Лишённый биосубстрата, он был неуязвим для псевдогаза; находясь на достаточном расстоянии от планеты, он избегал участи быть абсолютно замороженным; иного ему и не требовалось. Сотни тысяч лет он способен работать в автономном режиме, пока не будут найдены удовлетворительные решения. Тогда ицлы и отпразднуют свой бессмертный триумф.
Пока же целая раса спустилась под искусственный покров планеты, дабы погрузить в криосон старые тела - рядом с растущими новыми. Как только первые космы смертоносного облака приблизились к внешним орбитам, лунный разум инициировал холодную дыру - уникальное образование возможно для целой вселенной. Морозные иглы безжалостно пронзили столь рационально благоустроенный мир; ицлов настигло состояние, неотличимое от смерти. Когда-нибудь, пробудившись, поэты непременно отметят изящный парадокс их невероятного спасения - что-то вроде "смертию смерть поправ"; сейчас же в это оставалось только верить. И ицлы непоколебимо верили.
Как и предполагалось, струи чужеродного псевдогаза прошли сквозь планету, не причинив никому вреда. Лишь некоторая часть его материи осела в глубинных слоях, будучи заморожена необоримым влиянием белой дыры. Ещё одна задачка для лунного разума. Что ж, ему понадобилось три месяца, чтобы выбрать новую солнечную семью; три года - создать технологию полноценного восстановления организмов из криогенного гиперсна; три тысячи лет - смоделировать холодную дыру и её реакции. Наконец, было найдено противоядие - способ, который схлопывал дыру в сингулярность и изгонял за пределы космоса без каких-либо последствий. Но для этого требовалась помощь извне. И разум стал ждать.
Долгие миллионы лет...
Видения бесконечной вереницей проносились перед внутренним оком Лина. Он погрузился в них, он жил ими, он сам стал ицлом. Он сочувствовал этой умной и целеустремлённой расе; он ощущал с ними родство на почве грёз о бессмертии; он желал бы человечеству судьбы ицлов - всего, кроме трагического исхода.
- Ты можешь помочь нам. - Почему-то лунный разум говорил "нам", а не "им", но Лину так даже больше нравилось. Какое трогательное единство естественных и искусственных душ!
- Как?
- Посмотри!
Лин очнулся. Ледяной пейзаж кипел сполохами. Бескрайняя равнина перед ним была обезображена уродливым инородным телом - Лин с трудом признал искорёженную громаду "Флегетона".
- Значит мы всё-таки упали?
- Приземлились так, как это было возможно. Главное - не пострадал груз. Он - порука спасения.
- Поясни!
Видения появились вновь. Он не сразу узнал себя. Вот Лин, окутанный серебристым свечением, заходит внутрь преображённого "Флегетона". Теперь это гигантский бур, нацеленный на холодное сердце планеты. Пассивная глазма превращена в активную субстанцию, тем сильнее разогревающуюся, чем меньше вокруг энергии. Лин управляет кораблём своей волей - никакие другие способы координации здесь не годятся. Огненный смерч прокатывается по внутренностям планеты и коллапсирует с белой дырой. Вспышка - и Лин стоит, держа на руках живую Дику.
- Это правда?
- Это то, что ты захочешь сделать правдой.
- Но разве я смогу вот так?
- Мы научим.
- И я спасу Дику?
- Всех на этой планете.
- А себя?
- Тебе не нужно спасение, тебе нужно преображение. Предоставь это нам.
Сколько прошло времени - дней, месяцев, лет, - Лин не ведал. Забвение посещало его чересчур часто. В периоды бодрствования он с удивлением отмечал, как меняется его тело - теперь слишком чужое, чтобы даже испытывать боль. Ему перестраивали клеточную структуру и цитохимию, накачивали криопротекторами, воздействовали на мозг фермионными излучениями. Он учился управлять волей - сначала ему подчинялись ничтожные кристаллики льда, затем неповоротливые торосы, наконец чёрная конструкция, бывшая некогда танкером первого класса. Чем неподатливей становилось тело, тем послушней оказывалась воля; и Лин уверовал, что обрёл себя подлинного. Вот бы сейчас в Ноосферу, на Совет Последних! Он бы одним взглядом доказал свою правоту. Но без Дики Лин не вернётся. Значит, ему предстоит сразиться с абсолютным холодом. И пусть случится то, что должно случиться.
Настал срок погружения. Лунный разум давал последние указания, но Лин больше прислушивался к своим ощущениям. Вот его "я" - центр сознания, источник воли и мыслей. Вот послушные ему инструменты - руки, ноги, сердце, "Флегетон", ледяные глыбы и камни. Вот вся прочая материя, отзывающаяся на его волю глухим сопротивлением, слишком массивная и спекшаяся, чтобы ею повелевать. Значит, это враг - его необходимо усмирить, раздробить, подчинить. Так что мы ждём - поехали!
Первая пара тысяч километров льда далась легко - это был намёрзший космический мусор, слишком рыхлый, слишком инертный, чтобы представлять какую-либо преграду. Затем пошла реструктурированная материя солнца - в течение долгих веков она остывая падала на планету-убийцу, теряла энергию и застывала в тех формах, которые сообщала ей белая дыра. Формах явно не из нашего космоса. Пройдя солнечный некрополь, Лин наткнулся на сопротивление посерьёзней: путь преграждала стокилометровая толща суперстали, созданная гением ицлов ради защиты будущих бессмертных тел. Так и не послужившая против смертоносного нашествия псевдогаза, она теперь была бесполезна - Лин раздробил её, вспомнив, как несправедливо Совет обошёлся с ним.
Дальше начались сплавленные могучей стужей планетные недра. Тысячи километров льда, камня, кристаллических структур и аморфных пузырей. Здесь влияние белой дыры уже замечалось отчетливо - холод проникал в каждую клеточку тела, туманил разум, замедлял движения и реакции. Тогда ещё сильнее разгонял Лин глазменную оболочку "Флегетона", ещё ожесточённее вгрызался в мёртвую плоть Коцита - туда, в самое царство покоя и смерти, навстречу Дике, ослепительному концу и... бессмертию. "Плавь! Правь! Ставь!" - подгонял его лунный разум, вновь перешедший на архетипический язык образов и заклинаний. Ничего другого и нельзя было услышать здесь, так близко от космического Аида.
Находясь внутри супербура, Лин был со всех сторон окружён огненной стеной глазмы; однако какой-то частью сознания он понял, что именно в этот момент "Флегетон" проходит слои мантии, в которых миллионолетним сном спят тела ицлов - старые и новые. Его способность чувствовать сквозь любые препятствия столь возросла, что он явственно увидел перед собой их неподвижные лица - древние и прекрасные, лики космических королей, - потому что только настоящие короли не размениваются на междоусобные склоки, сбор налогов, постройку дворцов, а выбирают для себя цели истинно великие, непреходящие и преображающие. Но таковыми ицлы были когда-то; сейчас же словно чего-то недоставало в их чертах, будто что-то необратимо ими утрачено. Жизнь? Или нечто большее?
Взвыли магнитогены корабля - "Флегетон" вошёл в ядро планеты. Некогда металлическое, оно теперь представляло собой один сплошной гиперкристалл алмазной твёрдости. Бур повело в сторону - громадным усилием Лин выровнял вертикаль и вскрыл сердце Коцита. И как всякое сердце, оно закровоточило. Если можно, конечно, назвать кровью тот космический яд, что чёрными клубами окутал Лина, разбуженный жаром активной глазмы. Это были остатки смертоносного псевдогаза, некогда пленённые белой дырой. Они очень долго ждали жизнь - своего непримиримого врага, и они дождались.
Лин, которого одолевал почти абсолютный холод и который вынужден был напрячь всю волю, чтобы справиться с планетарным кристаллом, вдруг оказался перед куда большей опасностью. Газ действовал быстро: он беспрепятственно проник на атомарный уровень Линова тела и начал разрушать все живые структуры и связи - тормозить, дестабилизировать, перемешивать. У Лина оставались считанные мгновения. В отчаянии он воззвал к лунному разуму: "Помоги!". "Кровь! Новь! Готовь!" - едва донеслось издалека. "Неужели он не предвидел? - подумал Лин, физически ощущая, как гаснут в голове нейроны. - Или в том его план? Принести меня в жертву? Это конец...".
Но сила жизни ничто перед силой воли. Когда жизнь гибнет, гибнет ещё не всё. Где та призрачная точка "я", которую не найти и перерыв целый мозг? Никакая материя не имеет над ней власти - она же может иметь власть надо всем. Лин волевым усилием вновь зажёг свои нейроны, запустил клеточные механизмы, восстановил работу тканей. Некоторое время он боролся с газом на каждом микроучастке своего тела, затем начал постепенно выдавливать его из себя - молекулу за молекулой. Как могло хватить человеческой воли на столь гигантское число одновременных действий? Лин недоумевал, пока не понял, что воля не дробится; как интеллекту не нужно подсчитывать сколь угодно большое число - он осмысляет его целиком, так и воле не нужно распылять себя на множестве направлений - она действует сразу на всё, сообразно своей природе, которая означает "Так хочу!". Инертной материи не устоять.
Псевдогаз был побеждён. Внезапно закончился и ядерный кристалл - "Флегетон" вошёл в пространство, столь же жуткое, сколь и прекрасное. Это был огромный океан вырожденных суперчастиц; квантовые эффекты проявлялись здесь на макроскопическом уровне, а значит горе тому пришельцу, что вознамерится удержать свою целостность, структуру и функции. Глазменная оболочка "Флегетона" замерцала - её части стали переходить на более низкие энергетические уровни, а то и вовсе туннелировать куда подальше. Супербур, способный без вреда прошить ядро звёздного гиганта, беспомощно растворялся в окрестностях белой дыры. Лин сосредоточился на удержании глазмы, но вскоре понял, что это бесполезно. Как бы ни была сильна сейчас его алмазная воля, квантовый парадокс таков, что удерживать было нечего - частицы необратимо теряли свои свойства, без которых они не были теми самыми частицами, ибо любая корпускула - это не твердая точка в пространстве, а скорее сумма определённых отношений, результат когда-то заданных космологических констант.
А ведь подземное солнце было так близко! Чёрным провалом ослепляло оно, обжигало невыносимым хладом, парализовывало, точно удав, и переваривало. "Не мог ошибиться лунный разум, - лихорадочно прикидывал Лин. - Что если "Флегетон" должен был лишь доставить меня сюда? Не он оружие, но моя воля?". Лин сосредоточил всю волю в единый таран - сейчас или никогда. О, это был удар поистине божественной силы! Так били титанов верховные боги, так сражали Тиамат и Вритру. Пару галактик мог сотрясти он, взорвать звёзд миллион-другой. Что случилось затем, Лин осмыслил не сразу. Но выглядело это крахом. Остатки "Флегетона" разметало по кусочкам, тело Лина испарилось мгновенно. Наступила великая тьма.
Что лежит в основании мира? Игра дракона со своим хвостом. Драконы не любят противопоставлять себя никому, вот почему они так длинны. Драконы всегда защищают неразделившийся хаос, потому что истина недуальна. Им приходится уступать богам и героям, идущим напролом. Ведь дракон всегда может заползти сзади. Иногда они побеждают. Ибо драконы - видящие. Лин же был слепцом. Но настало время прозреть.
Космогонической силы удар был отражён белой дырой обратно. Никакая воля не могла повлиять на ту, что скроена не из обычной материи и не была ни живым существом, ни разумом. Ицлы сами не знали, что породили спасаясь.
Представим, что суть разума - познавать и подчинять. Суть материи, соответственно, - подчиняться. В чем же суть инстинкта? Приспосабливаться. Поэтому инстинкт так склеен с жизнью. Но не абсолютно. Если разум способен оторваться от породившей его жизни, существовать на небиологической основе, то почему это нельзя инстинкту? Белая дыра была седалищем такого суперинстинкта. За миллионы лет она идеально приспособилась к окружающему космосу, что означает - она поняла его так, как никто другой, будь он трижды лунным разумом. Как понимает инстинкт? Не аналитически, разлагая и двигаясь по ступенькам, но синтетически, схватывая целиком и проникая в самую суть. Интуиция, озарение, инсайт, дхьяна - все слова будут лишь бледными образами того, как бессознательный инстинкт оказывается на два шага впереди сознающего разума.
Только теперь Лин понял, что в действительности происходит между белой дырой и лунным разумом. Дракон истины подмигнул ему из зазеркалья. Ицлы не рискнули полностью довериться криогенной атараксии в недрах замороженной планеты; они переместили туда только тела, сознания же загрузили на сервера луны. Вот почему столь неестественными показались Лину спящие короли. Это были, увы, тела растений. За миллионы лет вынужденного сосуществования сознания ицлов переплелись, породив нечто вроде коллективного гиперразума. Разум естественным образом эволюционировал - его уже совсем не вдохновляло возвращаться в материальные тела, ведь он и так ощущал себя бессмертным! Смутная опасность, однако, исходила от белой дыры. Разум мог бы отправить луну в самостоятельный полет, но не такова была его природа. Мы же помним: познавать и подчинять. Искусным управлением гравитационными струнами разум подманил к себе тот объект, который посчитал способным проникнуть к белой дыре наиболее близко. Никакого спасения для Лина и Дики, конечно же, не планировалось - то был сплошной обман! Лин оказался всего лишь подопытным кроликом, а "Флегетон" - измерительным прибором; получив нужную информацию, лунный разум продолжил боевые действия. Сейчас он выстраивал головокружительную схему гравитационного линзирования: свет активных галактик, излучение сверхновых, гамма-всплески коллапсаров, джеты квазаров - всё собиралось в единый пучок, дабы ударить по неприятелю. Совокупная энергия нейтрино-фотонного кулака предполагалось такой, что должна выломить белую дыру вместе с планетой на задворки иных вселенных - и то, если она успеет хоть немного приспособиться к атаке из дальнего космоса. Что ни говори: пусть инстинкт быстрее разума, но разум хитрее инстинкта - он легко обучается. Поэтому борьба между ними скорее всего будет вечной.
Конечно, эта атака случится ещё через миллионы лет - свет не ускоришь. Но ицлы умеют ждать. За это время они отведут луну на безопасное расстояние, чтобы хладнокровно наблюдать, как гибнут их бывшие и будущие тела, теперь ненужные и позабытые. Возможно, их коллективный разум захочет покинуть морально устаревший лунный "сервак"; к его услугам туманность Большой Треугольник, Кольцо Сейферта или даже поля Хелла - те самые, на которых так приятно наигрывать космические гаммы. Словом, любой распределённый носитель, обладающий достаточным запасом энергии для квантовых вычислений.
Этим воспользовался и Лин. Когда распылило "Флегетон", у него осталась наносекунда. Всю свою волю он направил на то единственное, что не могло быть ей не подвластно ни при каких обстоятельствах - на собственное "я". Дракон ухватил себя за хвост - и победил. Сознание, непрестанно генерирующее волю, и воля, сосредоточенная на самосознании, - вот то кольцо, та нематериальная точка, что является неделимой и неуничтожимой самостью. И в этом её принципиальное отличие от материальных точек, которые не более чем пересечения физических отношений и свойств. Поэтому реальность любой частицы - под вопросом; реальность духа несомненна.
Нематериальная сущность Лина навсегда потеряла человеческое тело, и так до того основательно киборгизированное лунным разумом. Взамен она приспособила то, что единственно было "под рукой", - океан вырожденных суперчастиц. Они стали её нейронами и нейроглиями, дендритами и аксонами, средствами передачи нервных импульсов и, в конечном итоге, мыслей. А присущие температуре абсолютного нуля эффекты сверхпроводимости и сверхтекучести бесконечно усовершенствовали когнитивные процессы. Как же удалось это Лину? Ведь его воля в управлении материей оказалась далеко не всесильной. Тот обратный импульс, что пришёл от белой дыры, содержал в себе ответ её суперинстинкта; интуиция Лина, восприняв его, испытала преображающую трансформацию и мгновенно нашла решение, озарив пониманием.
Лин наконец постиг, как действует холодная дыра и почему она такова. Максимальная приспособленность возможна только там, где нет никакой энергии, а следовательно, никакого движения, никаких изменений. Даже малейшие перемены рано или поздно накопятся в критическое количество, за которым последует нежелательное качественное превращение - смерть. Истинное бессмертие - это истинный покой, незыблемый и абсолютный. Приспособиться к такому покою значит существовать вечно. И Лин разрешил себе упокоиться.
Когда становится важным созерцание, становится неважным всё остальное. Созерцание - это неподвижность, вокруг которого вращаются миры. Предаться созерцанию значит променять суету на спокойствие, болтовню - на молчание, изъян - на гармонию. В недеятельности покоя возможно только одно действие - созерцание, и оно совершенно, потому что замкнуто на себе.
Тысячи и миллионы лет неспешно текли перед внутренним оком отрешённого Лина. Калейдоскоп галактик, цивилизаций, причудливых рас, звёздных империй, всех форм жизни и нежизни. Он видел, как вспыхивают и гибнут разумы, подтачиваемые желанием познать и подчинить всё, как рушатся великие космические союзы, основанные на безусловно справедливых началах, но всегда имеющие безусловно несправедливый конец. Равнодушно он наблюдал, как зловещая атака ицлов терпит крах, ибо нашлись силы, которым был не по душе грядущий вселенский катаклизм; но и эти силы сгинули в свой черёд - уступив место новым, в чём-то ужасным, в чём-то прекрасным, но всегда конечным, ибо такова природа вещей.
Лишь раз Лин проявил участие - когда поисковая экспедиция землян нашла ледяную планету. Он позволил им забрать тело Дики и убраться без приключений восвояси. Он знал, что Совет Последних обвинит во всём его, отступника и вырожденца. Ноосфера ещё сильнее сплотится перед опасностью индивидуализма - опасностью, которую воплощал теперь он, мёртвый бессмертный Лин. Через двадцать шесть миллионов лет - миг его зрака - Сплетение Человеческих Сознаний падёт жертвой разумоядных инфрасуществ из Девятого измерения - как и несчастные ицлы, так и не обретшие достойного бессмертия.
А Лин продолжал созерцать. Счёт лет шёл уже на миллиарды, затем на триллионы. Весь этот срок бесконечная вселенная разбегалась, уходя за горизонт событий - но только не для Лина. Хотя он по-прежнему отстранённо взирал на утехи внешнего космоса, его всё больше привлекали глубины космоса внутреннего, собственного. Там магически мерцали настоящие звёзды, там рождались империи вечного духа и подлинного царствования. Там была давно искомая истина.
Тем временем чрезмерно раздувшийся пузырь вселенной лопнул - на короткое время наступила полная тьма, а затем снова потекли неотличимые будни однообразного космоса - расы, войны, союзы. Лин уже было хотел окончательно затворить двери внешнего восприятия и погрузить созерцание в безбрежный океан "я", как его внимание привлекло что-то мимолётно знакомое. Чёрная точка на белом фоне, атом в белёсом вакууме, ничто в окружении ничто. Всмотревшись, он увидел своё лицо - лицо Лина, того прежнего, кем он был когда-то, - а по нему бегали серые паутинки, источавшие покой.
И тогда он понял, что и это ловушка, и это не окончательная истина; вселенная, сделав кульбит, вернулась к прежнему состоянию, повторив в точности всё, что было раньше. Дракон пожрал самого себя. Лин чуть не попался - замкнутый в космической петле, он бы вечно погибал и возрождался, бурил коциты и растворялся в подземных океанах, созерцал одно и то же и себя, бесконечно отражённого от себя же. Нет, не такого бессмертия он хотел, не ради такого шёл на риск и жертвы. Пусть белая дыра идеально приспосабливается к бытию, пусть её инстинкт довольствуется круговым бессмертием и иного не ищет, но только не Лин!
То, что еле ворочалось внутри него, теперь прорвалось. От союза предельной воли и интуиции родилась творческая сущность Лина - та, что созидает миры и хранит бытие в своих ладонях. Наконец он был абсолютно свободен и целен; без сожаления ускользнул Лин из-под крыла холодной дыры, на прощание придав ей форму изящной снежинки. Как предвечный дух, вознёсся он над всей безграничностью безмерных космосов и отметил, сколь далеко здесь ещё до подлинного великолепия. Время и пространство стали его палитрой, на которой он кистью духа смешивал бесконечные краски бытия. Так забавлялся он бессчётные эоны, пока не увидел, что все его успехи - лишь тоненькие ручейки по сравнению с океаном настоящего творчества. И тогда, забросив палитру и краски, он с улыбкой принял в себя тот океан.
Два экспедиционных модуля опускались на ледяную поверхность.
- Эмиссия зашкаливает! - раздалось через трансвойс. - Кэп, мы не дотянем полный круг!
- Да, эта планетка явно на сносях, - пилот позволил себе рассмеяться. Но осёкся, взглянув на стальное лицо капитана. В его глазах отражались светящие строчки бортовой когнитроники.
- У нас сорок минут, пока этот монстр не затянет всех в ад. "Первый" движется к аномальной зоне, "Второй" садится у танкера. Быстро, главное, выпустить зонды, разберёмся потом.
Тёмно-звёздный лёд разукрасили микроскопические точки анализаторов; с трудом перешагивая через них, две человеческие фигуры в силовых коконах направились к искорёженному корпусу гигантского корабля.
- Как он вообще сел на эту планету? Аннигиляция - самое безобидное, что могло произойти!
- Не знаю, не исключаю контакта. Поэтому нужно быть особенно осторожными. Что там?