Кураев вынырнул из темноты и присел на порог вагончика. Дежурный по питомнику, ефрейтор Цоголов, выглянул из двери, поглядел на Кураева, подумал и присел рядом.
-Что, плачет? - спросил он, закуривая две сигареты и протягивая одну Кураеву. Тот кивнул, вяло затягиваясь. Цоголову было скучно и он продолжил говорить, для себя, не ожидая ответа от сослуживца.
-Вот и я говорю - какой дурак собаку Буддой назвал? Будда должен быть спокойный, а этот воет второй день! В наряд ты его не водишь, опять же не жрёт ничего... Что случилось? Не понимаю!
Кураев сплюнул, бросил окурок, растоптал его, встал и, не глядя на Цоголова, буркнул:
-Тут пять лет назад боец служил, тоже из Калмыкии. Он этого пса вырастил, щенком взял. Настоящая кличка у него - Булхамжта. А ребята позже переделали, чтобы язык не ломать. Брат у него был, с одного помёта, на семнадцатой заставе. Позавчера подстрелили... - и снова ушёл к вольерам, откуда слышался заунывный вой.