- Люди! Остановитесь! - кричал какой-то сумасшедший посреди тротуара. Никто не обращал на него внимания. Все спешили до обеда отделаться от пресловутого гражданского долга, быстренько заполнить избирательные бюллетени и рвануть из города. Последние выходные сентября выдались на редкость солнечными, глупо было тратить их на бумажную канитель.
- Люди! Вы что, не слышите? Мы не одиноки во вселенной! Эй! Да отвлекитесь вы от этой ерунды, вы же даже не разбираетесь, за кого голосуете!
Одна пожилая пара остановилась напротив крикуна.
- Молодой человек, - строго обратилась к нему женщина в очках, - зачем вы так кричите? Что вам нужно? Вы пьяны?
- Да, почему это вы предъявляете нам такие необдуманные обвинения? - поддержал ее муж. - Мы, между прочим, точно знаем, за кого голосуем. А вы почему не голосуете? Это же будущее всего района. Вместо того, чтобы дурью маяться, пошли бы да проголосовали, как все нормальные люди.
Эти двое точно не торопились. Они были очень осознанными гражданами, и гордились этим. Они голосовали обдуманно, досконально изучив программы и биографии всех кандидатов и даже поспорив немного на кухне, которому из них стоит отдать свои ценные голоса.
- Вы не понимаете. Сейчас это не важно. Я не пойду голосовать, хотя и мог бы. Но мне... я... Эх, да вы все равно не поверите. Я с иноопланетянами общался.
Он сказал это и тут же сжался, будто ожидая насмешки. Видимо понял уже всю нелепость своего утверждения, но отказаться от него не мог. Сумасшедший, одно слово. Или еще что похуже.
Женщина только махнула рукой, глянув на мужа.
- Ясно всё с ним, пойдем.
Но тот не двинулся с места.
- Нет уж, извините! Мне интересно. И как же вы с ними общались?
- Пойдем, Мить, - снова потянула его жена, - Что с ним время терять, видно же, не в себе. А там сейчас народу набьется...
- Да погоди, успеем, - он уже раздраженно отдернул руку, - Вот только расскажет молодой человек, как он инопланетян встретил.
- Знаешь что, - насупилась его супруга и поправила очки, - Я не хочу выслушивать этот бред. И я пойду. А ты как хочешь, догоняй потом.
Она решительным шагом направилась в сторону избирательного участка - районной общеобразовательной школы.
Сумасшедший проводил ее взглядом, а потом вдруг с неожиданной горячностью затараторил, уставившись в глаза собеседнику.
- Вы поймите, вы главное поверьте, это правда. Я не могу доказать, мне вообще запретили рассказывать, это секрет, понимаете, тайна, но это на самом деле произошло, я... мне... мне угрожали, что если я расскажу... но я не могу молчать...
Собеседник кивал, а в глазах его с каждым услышанным словом прибавлялось тоски.
И правда, зачем зацепился за этого безумного? Ничего интересного он не скажет, очень удобно прикрывать свои больные фантазии секретностью. Как теперь отвязаться от него, вроде сам напросился на разговор, невежливо теперь уходить... Жена там сердится, надо бы ее догнать. Что этот опять там бормочет? Формулы какие-то, слова незнакомые... не русские что ли? Тригма... сигма... сигма...
Воздух перед глазами вдруг задрожал, голова слегка загудела. Вот это тревожно. Он силился вспомнить, принял ли с утра таблетки. Надо отойти от этого назойливого болтуна и присесть в тенек. В кармане был нитроглицерин, кажется.
Перед глазами поплыло, в ушах застучало, и вдруг он услышал тонкий, как комариный писк, голос где-то на самой границе слуха.
- Простите. Вы не должны были этого слышать. Всё будет исправлено. Не волнуйтесь.
В глазах окончательно потемнело, ноги подкосились.
- Митя... Митя, всё в порядке? О чем задумался, эй...
- А? Что?
Он проморгался, огляделся. Они с женой подходили к избирательному участку. Со всего района люди как муравьи стекались к школе, чтобы побыстрее проголосовать и уехать на дачи. Солнечное утро было тихим, на удивление никто не шумел и не кричал, даже подростки не гоняли в футбол на площадке. Наверное тоже все усвистали за город.
- Чего ты уставился туда, спрашиваю? Пустое место там, нет никого.
- А, да... Мне показалось... Не важно, пойдем скорей, пока толчея не началась.