Моника перелистнула пожелтевшую страницу толстого журнала. В мастерской у Клима было уютно и тепло, а свет, в отличие от других художественных студий, в каких она бывала, не был таким ярким и убийственно-белым. Обычная люстра с желтыми лампочками давала Климу достаточно освещения, чтобы писать ночью. Чем он сейчас и занимался. Отвлекать его или разговаривать с ним было бесполезно, судя по сосредоточенным энергичным движениям, он полностью ушел в работу. Моника поджала пальцы на ногах, натянула повыше плед и снова взялась за старую советскую прозу. Несколько дней назад, разбирая кладовку в этой же мастерской, доставшейся Климу от отца, она обнаружила целую подшивку журналов "Новый мир" за несколько лет. Открыла полистать наудачу один из выпусков, да так и не смогла оторваться. Так что каждый из них был занят своим делом, и никто никому не мешал. За окном чернела мокрая осенняя ночь, отчего в мастерской становилось еще уютнее. Настоящий рай.
- Здесь мне нужен ангел, - услышала Моника тихую фразу.
- Что? - она подняла голову, не сразу поняв, о чем речь.
- Ангел мне нужен. А у меня нет.
Клим досадливо копался в ящике с красками, периодически поглядывая на незаконченный холст.
Моника нашарила ногами тапочки, отложила журнал и плед и подошла к мольберту. Картина изображала библейский сюжет, стилизацию под Ботичелли или кого-то менее известного. Центральная фигура пока что была не проработана, и в правом верхнем углу были намечены карандашом несколько херувимов, едва тронутых кистью.
- Эм... Он должен быть вот здесь, справа? - неуверенно спросила Моника, указывая пальцем на фигурки с крыльями.
- Что? - Клим отвернулся от ящика, над которым сидел на корточках и посмотрел на нее нахмурившись снизу-вверх. - А! Ты про ангела! Я не это имел ввиду. Краска кончилась, ангелус, акриловая. Так называется. Особый оттенок розового, другой не подойдет. Она не садится и не темнеет, как остальные. Лежит ровненько, ярко, будто светится. Уникальная краска, только у Рафика такая есть.
Он встал, отряхнул ладони, еще раз посмотрел на картину.
- Но да, ты права. Мне нужен ангел для ангела.
Оба улыбнулись.
- Может я сделаю чаю? И поздно уже, спать пора, - предложила Моника. - А завтра пойдем в магазин, к Рафику, и купим тебе ангела.
- Да, верно. Давай почаевничаем. Ангел дотерпит до завтра.
Они выпили чаю, но спать пока не хотелось. Творческие натуры, оба не ложились раньше двух ночи, а на часах было только начало первого. Телевизора в студии не было, ехать домой Монике совершенно не хотелось, так что она снова забралась на диван с журналом, надеясь, что и Клим присоединится к ней в скором времени.
Но художник всё не мог успокоиться. Попытавшись тоже что-то почитать, он через пять минут начал ерзать, сопеть, потом встал, пошел в кладовку, откуда донеслись звуки передвигаемых ящиков, снова вернулся к холсту, взял в руки палитру, внимательно изучил...
- Я не могу, Мон. Не усну. Мне очень нужен ангел прямо сейчас.
- Где же я тебе в три часа ночи возьму ангела, милый? - переиначила она старый анекдот. - Ну правда, Клим, сейчас уже нигде не купишь краску. Если только позвонить кому-то из твоих друзей? Вдруг у них есть?
- Рафик ближе. И я знаю, где он живет. Пойдем, попытаем счастья.
Он принялся обуваться.
- Ты серьезно? Пойдешь будить человека ради краски? Он же тебя пошлет, и будет прав. А если он не дома? А если не один? Ну это невежливо, в конце концов...
- Попытка - не пытка. Пойдем. Хоть пройдемся, подышим. Все равно не усну.
Моника вздохнула, натянула свитер, резиновые сапоги и непромокаемую куртку, и они вышли в сырую подворотню, усеянную желтыми кленовыми листьями.
До магазина с романтическим названием "Перо и лира", в котором продавалось все для занятий творчеством, рукоделием и музыкой, идти было четыре квартала. Продавец, он же завскладом и кассир, Рафик, когда-то одалживал у Клима инструменты для ремонта, так что художник знал, что тот обитает буквально в соседнем с магазином здании, и на правах друга считал себя вправе явиться среди ночи по такому серьезному поводу, как нехватка уникальной краски.
- Раф... Рафа... Ты дома? Это Клим...
Стоя на внешней газовой трубе и держась за железку, торчащую из стены панельной пятиэтажки, художник едва дотягивался до окна на втором этаже, и пытался осторожно стучать в стекло, чтобы не перебудить соседей. Как должен отреагировать человек, которому ночью стучат в окно второго этажа - он не задумывался. Код подъездной двери художник попросту забыл, а подбирать циферки наугад счел ниже своего достоинства.
Моника стояла внизу, спрятав ладони подмышками и скептически наблюдала происходящее. Она пыталась привести какие-то разумные доводы против авантюры с трубой и стуком в окно, но поняла, что Клима сейчас не остановить. То ли ему действительно так нужен был этот ангел, то ли дело пошло на принцип.
Старая деревянная рама с шумом отворилась, задребезжав стеклами. В окно высунулась смуглая горбоносая физиономия.
- Кто тут?.. Что... Клим? Что случилось? Здравствуйте... - продавец заметил Монику и кивнул ей.
- Раф, открой магазин, а? Пожалуйста. Очень нужен ангел. Писать не могу...
- Тьфу ты, больной! Я думал, случилось что. Вот вы художники, народ... Это как будто трубы горят у тебя, да? Спать не можешь и в окно влезть готов за пузырем. - Рафик гоготнул, - Сейчас спущусь, слезай.
***
- Спасибо вам большое, Рафик, вы нас очень выручили. Простите, что мы так... - Моника улыбалась смуглому продавцу, пока радостный улыбающийся Клим, рассовывал по карманам баночки с акриловой розовой "особого оттенка", а сам Рафик раскладывал мятые купюры в кассу и пробивал чек.
- Да не за что, красавица, - добродушно ответил тот. - Смотри зато, какой Клим счастливый. До утра теперь не заснет, малевать будет.
Он схватил подругу под локоть и потащил ее в сторону мастерской.
Рафа закрыл кассу, обошел еще раз магазин, проверил, всё ли в порядке к завтрашнему дню.
Ангелуса осталось мало. Нужно пополнить запасы, вдруг опять прибежит такой вот бешеный среди ночи. Этим художникам, как пьяницам, нельзя без своевременной дозы, а то с ума сойдут.
Продавец вздохнул. Ну раз он всё равно уже здесь...
В маленьком, идеально чистом закутке рядом со складом всё хранилось в полной готовности и в нужном порядке - жгут, иглы, катетеры, новенькие чистые баночки, уже промаркированные.
Рафик поморщился, привычным движением вгоняя иглу в вену, отпустил узел жгута и заработал кулаком. Слегка мерцающая густая розовая жидкость уникального оттенка медленно потекла через толстый катетер. Первая капля упала на дно баночки.
- Господи... ответь мне, Владыка. Это ведь не тот случай, да?
Глас господень может услышать каждый, кто слушает внимательно, а уж для ангелов, даже сосланных и наказанных, это не представляет никакого труда. Из пустоты зазвучало тихо и ласково:
- Нет, дитя мое, это не тот случай. Ты сам это понял, Рафаил.
- Но ведь им нужен был ангел. Ему, Климу. Вон как приперло.
- Краска, дитя. Не ты.
- Ну... технически это же моя плоть. И ему не для абы чего, а для акта творения...
- Живя на земле ты научился софистике, офаним. Но условие звучало не так.
- Владыка... - Рафаил подменил полную баночку пустой. Несколько капель пролилось на пол. - Я думал над этим условием. Много думал. Неужели такое вообще возможно, чтобы "верующий осознано ощутил невыносимую нужду в ангеле господнем и призвал его всею силой своего сердца?" Вообще, что такое осознанная нужда в ангеле? Это же не сердцем тогда, а разумом, если осознанно. Когда сердцем призывают, разве точно знают, чего именно хотят? Рассуди мои сомнения, Владыка.
Ответа не было несколько секунд. Рафаил успел поменять и вторую баночку, всё еще активно сжимая и разжимая кулак.
- Я решил. Этот случай зачтется тебе.
- Благодарю, Господи. Благодарю всем сердцем. Пятьдесят лет уже в этом городе. Вина моя велика, но наказание жестокое избрал ты для меня. Никому сейчас не нужны ангелы...
- Осталось еще два раза.
- Да, Владыка, на всё воля твоя.
Рафаил выдернул иглу, перебинтовал предплечье, закрыл баночки и убрал их на складские полки, промыл инструменты и вытер пол. Вышел из магазина, запер дверь, всхлипнул и стукнулся об нее головой раз, другой...
Надо было идти спать. Завтра с утра ему открывать магазин и стоять полную смену за прилавком.