Аннотация: О противостоянии Англии и Тартарии - и о братстве Короля Артура и Пресвитера Иоанна.
Святой Георг и Полярный Грифон
Поход на заход.
В современных публикациях Англия однозначно определяется как непримиримый враг Великой Тартарии. Того же взгляда поддерживалась отечественная публицистика девятнадцатого века, полунамеками объясняя, что "англичанка нагадила" не только России, но и Сибирскому царству. Клише есть клише, не хуже и не лучше прочих. Но для адекватного восприятия действительности - и последующих адекватных действий - не худо бы разобраться в данном вопросе.
С персонажами этой драмы с нашей стороны вроде бы все ясно: есть Россия, есть Тартария - позднее известная как Сибирское царство, последняя поглощена империей и память о ней стерта из массового сознания. А вот так ли все просто с другой стороны? Справедливо ли считать Англию врагом Тартарии?
Дадим слово эксперту. Вам предоставляется слово, мистер Льюис Клайв.
"Однажды, в IV веке существовало явно то, что всегда существует тайно. Мы называем это Логрским королевством; можно назвать иначе. Итак, когда мы это открыли, мы - не сразу, постепенно - увидели по-новому историю Англии, и поняли, что она - двойная... Понимаете, есть Британия, а в ней, внутри - Логрис. Рядом с Артуром - Мордред; рядом с Мильтоном - Кромвель; народ поэтов - и народ торговцев; страна сэра Филиппа Сиднея - Сесила Родса. Это не лицемерие, это -борьба Британии и Логриса... Каждый народ - двойной. Англия - не избранница, избранных народов нет, это чепуха. Мы говорим о Логрисе, потому что он у нас, и мы о нем знаем... ...Когда Логрис поистине победит Британию, когда дивная ясность воцарится во Франции - что ж, тогда придет весна. Пока же наш удел - Логрис" (роман "Мерзейшая мощь").
Благодарю Вас, сэр, Выше мнение чрезвычайно ценно для нас и принято к сведению.
Итак, есть Британия - страна торгашей и колонизаторов, проклятье множества народов. И в глубине Мерзейшей мощи тлеет пламя свечи чести и совести - Логрия, королевство Артура и его рыцарей. Все то лучшее, перед чем мы преклоняемся: перед провидением поэтов, перед взлетами благородства, перед достоинством и независимостью.
Англия двулика: иногда мы видим жадную харю Британии, иногда -озаренные внутренним светом лики английских исповедников. Британия хитра и цинична, она научилась использовать как маски образы Логриса, чтобы очаровывать и усыплять противника.
То же самое можно сказать о русских и о России. Есть имперская Россия -и есть Святая Русь, Китеж-град, ушедший от поругания под толщу вод Светлояра. Есть вариант легенды, в которой чудный город так спасается не от татар, а от московитов. Поистине, "каждый народ - двойной", и эти два полюса добра и зла придают драматизм его истории.
Логрис и Тартария - родственные души, явившиеся как протест против империй, как царства древней мудрости в сочетании с христианской любовью, как поприще благородных и явление естественной красоты. В каждом народе, в каждой стране под глыбами официальной истории и толщами забвения еще тлеют огоньки памяти о таких изначальных королевствах, "откуда пошла земля европейская", о зачарованных замках, о мудрых правителях и прекрасных женщинах, олицетворявших собою Любовь. Это обрывки легенд, слабые как сон - настоящая история Европы, которая была совсем иной, чем сейчас рисуется черными красками под названием Темных веков. А Логрис и Тартария - две крайние географические точки этого удивительного мира (это для красного словца, на самом деле крайней западной точкой была, конечно же, древняя Ирландия).
Я не англичанин, чтобы судить, пал ли Логрис или еше держит оборону от полчищ британцев - но я давно не слышу дивного пения из Авалона и не встречал рыцарей, сражавшихся под стягами Камелота.
С этой точки зрения, Британия вынуждена была бороться не столько против далекой Тартарии, сколько против самого злейшего своего врага -королевства логров, своего альтер-эго. Искоренять свою внутреннюю Тартарию, перед тем как накинуться на внешнюю. Отсюда и бескомпромиссность борьбы. Обе стороны знали о печальной участи Логриса и понимали, что пощады в случае поражения не будет. Или Логрис воспрянет при помощи Тартарии и навсегда загонит Британию в ад, откуда она выбралась на Божий свет; или Британия навеки раздавит своих противников, стоящих на пути лихорадочного разбухания на всю планету.
Это тот фон, на котором протекала деятельность Англо-Тартарийской Компании - а дальше Британия руками России добивала Сибирское царство.
Но и тут не все так просто. Британия была вынуждена дать возможность романовской России поглотить Тартарию. Это было меньшее из двух зол: сохранения союзных Московии и Тартарии - или их слияние в одну империю с переформатированием могущественной Тартарии в колонию Сибирь. Одна задача была решена - но тут же во весь рост стала другая.
Сама Российская империя, которая именно с поглощением Тартарии приобрела глобальное значение, автоматически выдвинулась в ряд мировых империй и предельно четко осознала себя теллурократией, которой предстоит сойтись в смертельной схваатке с талласократией. И вот начинаются странные зигзаги английской политики, которые недвусмысленно толкуются как давление на восточного монстра, разлегшегося на трех континентах.
Англия (а с нею и вся просвещенная Европа) никогда не забывали о Великой Тартарии, о некогда подчиненном положении Московии. Российская империя была вынуждена терпеть моральный шантаж - обвинение в нелигитимности империи, возникшей на руинах некогда братского союза. Разумеется, роль самой Европы, которая всячески это приветствовала, при этом замалчивалась. Только в русле этой политики можно объяснить информацию о Великой Тартарии, которая продолжает появляться в географической и политической литературе, отражая события столетней давности. Восемнадцатый век был веком заката Сибирского царства, слабой тени Великой Тартарии, европейцы отлично знали это из первых рук своих информаторов, но продолжали упорно изображать на ландкартах огромную Тартарию вместе с примкнувшей с запада крохотной вассальной Московией.
Факты исключительно европейской политики неверно были истолкованы в Сибирском царстве.
Отчасти этим непониманием объясняется катастрофа "пугачевского бунта" - освободительной войны тартарийцев, которые искренне надеялись на удар по Санкт-Петербургу со стороны просвещенной Европы. Им было невдомек, что Европа никогда не уничтожит санитарный барьер, отделяющий ее от Тартарии, несмотря на всю русофобию.
И идейный крах "особичества" потомков тартар, развивавшегося параллельно с областничеством сибирских старожилов. Планы особичей подняться на восстание при вторжении английского флота в Западную Сибирь во время Крымской войны не имели никакой поддержки среди населения, зато послужили поводом для репрессий как против "особичества", так и против областничества.
Вместе с имперской Англией - против имперской России? Ну, не знаю, кому удавалось использовать одного черта против другого, ведь об этом высказался еще Иисус Христос в притче о доме, котором не может быть устоять, будучи разделенным - злом нельзя бороться со злом.
Но всегда можно объединиться с Логрией и Святой Русью против их имперских альтер эго. И против тенденций превращения Тартарии в очередную империю, что против всех традиций евразийства. Итак, кто для нас, так называемых современных татрарийцев "по Зову" - Англия?
Враг или друг?
А какая Англия, позвольте спросить? Англий, как свидетельствуют сами англичане -две. Одна - безусловный враг, другая - для нас, духовных наследников Тартарии -наша духовная сестра. И бороться приходиться с Британией для освобождения Логрии. Равно, как и раздавленная Логрии обороняет из последних сил донжон Камелота, чтобы когда-то, после удачной вылазки, броситься далеко на восток, на спасение Тартарии.
Туда, куда, как повествует фон Эшенбах, был унесен Грааль в царство пресвитера Иоанна для сохранения от Британии. И рыцари Запада, богатыри Руси с батырами Востока соединятся над святыней, чтобы спасти мир- как некогда мир был вырван из лап зла самим Спасителем.
...Я хату покинул, пошел воевать,
Чтобы на трон Артура вернуть опять...
Вот это и называется тартарийским интернационализмом - на наследниках Тартарии лежит ответственность за возрождение Золотого века на всей Земле, за приход Весны после долгой зимы, как у Льюиса Кларка.
Такова уж участь последнего плацдарма: других нет, с него - и только с него - придется развертывать реконкисту на Запад.
Не может быть вольной Тартарии, когда ее европейские сестры томятся в оковах современых потребительства и мещанства.