Аннотация: Какой ты "русский"? Великороссы, либералы и советские - их характерные черты, отношение к государству, история возникновения и перспективы слияния в "будущих русских"; областнический аспект синтеза новой общности.
Характеристики общностей
В качестве гипотезы: то, что называется "русским народом" на самом деле представляет собой минимум три народно-сти/общности/конвиксии.
Различия между ними ощущаются интуитивно, каждый человек достаточно определенно подсознательно причисляет себя к одной из них, но в общественной жизни это не осознается. И это обстоятельство делает невозможным развитие страны
Первая общность (по длительности существования).
Великороссы, этнографические русские. Появились в XIV веке. Основное население Московского вел. княжества/царства/ Российской империи, где составляли до 90-95% русскоязычного населения. Начали подвергаться разложению в XVII-XVIII веках, но даже в начале ХХ века составляли большинство. В СССР на их базе была создана новая историческая общность "советский народ", а сами великороссы превратились в угнетаемое меньшинство.
Пожалуй, главный их признак - патриархальное мировоззрение, которое состоит из коллективизма, общинной психологии и стремления жить по старине, когда все было правильно - а не ради комфорта или прибыли. В Европе такой взгляд на мир давно исчез, отчего великороссы всегда воспринимались как экзотика, непонятная русская душа. Главные характеристики - коллективизм (от семейственности до патриотизма) и религиозность.
Недостаток (как и всех патриархальных обществ) - неумение и нежелание приспосабливаться к меняющимся условиям.
Религиозность не надо понимать исключительно как православие, хотя для многих православие - первейший признак идентификации как русского. Великоросс признает, что есть высшие ценности, религиозные или моральные, по которым надо строить жизнь, потому что так правильно. Сейчас исконное православие по-настоящему исповедуют считанные проценты населения, но достаточно много людей имеют неформальную религиозность хотя бы в форме оккультизма, родноверия, кришнаизма или сектанства. Как это ни странно, но по большому счету это те самые великороссы, только адаптировавшиеся к новым реалиям. Еще один признак - восприятие современной жизни как неправильной и стремление замкнуться в небольшие общины.
На мой взгляд, отчетливых великороссов 15-20% населения. Это сельские жители, мало затронутые новыми веяниями, горожане с такой же психической установкой. Сейчас начинается процесс восполнения "новых старых русских" за счет архаизации сельского населения, которое ради выживания вынуждено воссоздавать элементы общинной жизни (или вымирать).
Следующая общность в порядке образования.
Западники - либералы. Имеют сложную историю происхождения, в которой участвовали в разные периоды разные социальные группы.
Главный признак - признание западной цивилизации и образа жизни как высшего достижения цивилизации, в связи с чем Россия должна быть подогнана под общемировые стандарты. Под западным образом жизни они подразумевают верховенство личных прав над общественными интересами, полную свободу самовыражения индивида в самореализации, стремление к комфорту и достижения максимальных материальных благ. По этим признакам западники-либералы противоположны великороссам. Что и не удивительно: они порождения двух разных цивилизаций, компромисса между которыми никогда не было.
Так как "Запад" весьма неоднороден, то наши западники делятся на несколько разновидностей.
Наиболее ярко и мощно выступает группировка, исповедующая традиционные буржуазные ценности: промышленный прогресс, демократию, равноправие, свободный бизнес, основанный на конкуренции, благотворительность. Они была тараном в разрушении СССР. Такие взгляды существуют в России уже полтора века, и эти люди действительно много сделали для своей страны.
Сами по себе такие инициативные амбициозные люди нужны любому обществу, но беда в том, что под их прикрытием действует совсем иная группировка "западоидов" (по Зиновьеву).
Они отражают современное состояние западной цивилизации, которая фактически отказалась от прогрессивных форм капитализма XIX века, и наполняют старые образы новым содержанием. Эпоха НТР сменилась застоем, демократия превратилась в шоу, бизнес, основанный на конкуренции, стал зарегулированным всемогущими корпорациями. Предпринимателей сменили менеджеры. Эта цивилизация не может создать ничего нового и может только паразитировать на достижениях прошлого (по вполне объективным причинам, так как классический капитализм может существовать в условиях избытка доступных ресурсов, а при отсутствии таковых превращается в глобализм для избранных).
На Западе достаточна сильна тяга к бегству от настоящего в прошлое, которая иногда вырождалась в фашизм/национал-социализм, но сейчас выступает в более мягких формах. Это движение "нью-эйдж", любителей фэнтези и тому подобных - то есть стремление к возврату к другим (то есть прежним) ценностям и образу жизни. Это западные аналоги наших великороссов и поэтому так легко в России создаются переходные формы - например, смешивается славянство и скандинаво-кельтская тематика.
Либералы присутствовали в России всегда, в разное время отношение к ним было разное - от подчинения до репрессий.
Сейчас они представляют собой лидирующее мировоззрение, которое культивируется государством, хотя вряд ли превышают 10% населения. Их господство основано не на сплоченности или на внедрении передовой теории - остальные группы населения еще больше разобщены.
Последняя по продолжительности существования.
Советский народ. Искусственная общность, удачный результат социальной инженерии. Синтез великороссов (от которых взяли коллективизм, патриотизм, организацию государства как орудия достижения высшей идеи - коммунизма) и либералов (от которых взяли передовые научные и технические знания, которые адаптировали к российским реалиям). Адаптация великоросского мировоззрениям к реалиям совсем другой эпохи.
В РСФСР квалифицированные рабочие, колхозники, интеллигенция, ученые составляли большинство населения и были естественной опорой режима. Перестроечные реформы были направлены на разрушение их естественной базы - советского хозяйства. Сейчас экономический базис советского народа практически отсутствует (но возрождается в госкорпорациях!!!) , поэтому современный советский - это человек определенного психологического склада и политической установки, а не реальный рабочий/колхозник/инженер. Это самая разобщенная и деградировавшая группа населения из вышеуказанных общностей.
Искусственность "советского народа" проявляется в том, что он может существовать только в определенных социально-экономических условиях социалистического производства, а без них превращается в аморфную массу. Остатки советского народа разлагаются, за счет него идет подпитка численности великороссов и западников: теряя опору в советском мировоззрении, многие обращаются к другим идеологиям.
Разумеется, теория утрирует реальность, сводя все многообразие нашей жизни к формальной классификации по нескольким типам. Лично я в данную классификацию не вписываюсь, так как одновременно являюсь инженером еще советской закалки с великоросским мировоззрением (таких людей достаточно много сейчас). И большинство людей также не в состоянии четко определиться. Тем интереснее должно быть покопаться в себе.
Кроме того, из моей арифметики по ориентировочной оценки численности "общностей" выпадают 40% населения. Это просто маргинальные элементы, которые мировоззрения не имеют в принципе. Их взгляды можно описать как переход от прежнего совка к нынешнему быдлу: то есть люди хотят, чтобы государство обеспечивало их как в СССР (но работать при этом не хотят), и при этом иметь свободу мелкого крысятничания - воровства как в Россиянии. Можете считать меня фашистом или сталинистом, но единственный способ сделать их полезными для общества и спасти от самих себя - загнать в трудовые батальоны и вручить каждому по лопате. Ждать по либеральному, пока они вымрут сами - слишком жестоко.
Смысл данной темы не в том, чтобы в очередной раз "разжечь".
Анализ всегда связан с разделением, но за анализом обязателен синтез - новая сборка. Восстановление страны не может состояться без появления новой идеологии и части населения, соответствующей ей. А вот какой будет новая идеология и новый народ - зависит от нас, от нашей способности понять оппонентов и договориться хотя бы о сотрудничестве.
Если принять гипотезу в качестве рабочей, то становится понятно в первом приближении, почему Россия неуправляема и не способна к каким-то действиям. Государствообразующий народ разделен на три части (минимум), которые не в состоянии вести диалог, договариваться о совместных действиях и совместно строить будущее. Представители каждой общности по-разному воспринимают одни и те же термины, у них различные цели.
Например, демократия.
Великороссы жили в традиционном обществе, в котором все, даже цари подчинялись неписанным законам. Народоправство для великороссов естественно, так как жизнь основной ячейки такого общества - сельского мира или артелей, определялась сходом. В пору расцвета великоросской цивилизации все основные вопросы решались соборно - то есть собранием представителей (хотя бы и сословным), которые принимали решение по наказам своего сословия. Даже утверждение царя вплоть до Петра Первого формально подтверждалось общенародным одобрением (или неодобрением, которое могло кончиться бунтом).
Так как русское народоправство основано на неписанных обычаях, то она совершенно не воспринимается западным сознанием: демократия западная основана на законодательстве, письменном договоре, фиксирующем позиции сторон. То, что не зафиксировано - воспринимается ими как закулисный сговор или дикость. Наша жизнь "по совести" или "по понятиям" кажется ненормальной и заведомо преступной и уж во всяком случае тоталитарной.
Советская демократия близка восточно-азиатским методам управления (конфуцианский капитализм), в которых не приветствуется явная конкуренция и открытая борьба мнений, так как главное - общественная гармония и общее выживание общества. Мнение общественных групп через делегатов доводится до законодательных органов, которые принимают решения не из степени влияния той или иной группы населения или амбиций лидера - а из общественной пользы. После достижения консенсуса принятое решение спускается исполнителям и молчаливо принимается ими как руководство. Этими обстоятельствами объясняются резкие отличия Советов от западной демократии - они рождены совсем иной цивилизацией. Азиатская форма управления западному наблюдателю всегда кажется деспотией, так как он видит внешнюю оболочку - безраздельное владычество верхушки и покорность населения - при том, что взаимозависимость обеих групп населения от него ускользает.
Опять же, критиковать Советы с западной точки зрения - все равно, что с точки зрения жирафа оценивать способ жизни слона.
Западное понимание демократии я разъяснять не буду, так как этим занимаются четверть века общественная пропаганда Россиянии. Я только уточню, что идеологи западоидов еще в начале 90-х открыто говорили о том, что демократия должна ограничиваться кругом собственников - то есть воссоздать в РФ западный образец "демократии": золотой миллиард имеет все права и управляет бесправными иммигрантами в собственной стране и жителями третьего мира за рубежом.
То, что такая демократия буксует и не действует, имеет достаточное объяснение: значительная часть населения привычна к другим способам управления и воспринимает выборы-Думу-президента как шоу, которое к реальной жизни отношения не имеет.
Или представление о "великом" будущем России.
Великороссы как архаичная общность могут существовать в двух состояниях.
В России низшее и самое устойчивое звено - община: крестьянский мир или производственная артель. Они управляются вполне демократически, самодостаточны, по отношению к высшему уровню управления выступают как одно целое. Общины могут существовать изолированно друг от друга, даже во враждебном окружении, но могут и создавать могущественные государства. Условия присоединение общины к государственному строительству: наличие идеи, которую будет воплощать государство, обязательство государства учитывать интересы общин, (и обеспечить внутренний мир среди общин внутри государства), и, желательно, наличие харизматичной фигуры, которая способна олицетворять все эти требования. Таким было Московское царство, в определенно мере - СССР.
Поэтому во враждебном окружении (как сейчас) великороссы тяготеют к созданию замкнутых общин, максимально изолированных от внешнего мира - по экономическим и идеологическим соображениям. Патриархальные общины не в состоянии производить конкурентоспособную товарную продукцию, что исключает их из рыночных отношений. И любая чуждая идеология действует на них разлагающе.
Для России это сербский вариант - распад/разгром передовой в техническом отношении Югославии, отступление сербского населения из областей, занятых другими народами, и замыкание в небольшой этнически чистой республике без амбиций и без промышленности. В России это может зайти дальше и привести к созданию русских резерваций, перемежающихся национальными автономиями.
Теоретически великороссы способны на создание мощных государств, но чтобы выйти из общинного уровня на уровень государственный, им нужна идея и сила, персонифицированная в лидере или в группе лиц.
Для России это фашистский вариант - то есть создание популистской и патерналистской диктатуры, возрождающей народные ценности и национальное самосознание. Я пишу именно фашистской/франкистской/салазаристской (диктатуры) а не национал-социалистической как в Третьем Рейхе, потому что идеи расового превосходства, передела мира и овладения чужими землями с целью колонизации у нас как-то не совсем понятны (сказывается разница между великоросским мировоззрением и западным, которое в последние полтора века обрело устойчивую расистскую форму)...
Тут с великороссами вполне могут слиться в едином порыве часть западников-архаиков, которые увидят в славянском возрождении нечто весьма близкое с идеями сохранения белой расы и настоящих европейских ценностей.
Западники - либералы могут представлять будущее страны в двух вариантах - они зависят от той стадии развития капиталистической формации, в которой они идеологически находятся.
В РФ много романтиков капитализма, которые искренне верят в прогрессивность конкуренции, свободного предпринимательства и что рынок "сам все устроит". Как я понимаю, на Западе такие люди давно исчезли, поскольку там капитализма как такового давно уже нет, а есть его поздняя разновидность - корпоративный капитализм=глобализм и т.д., который относится к классическим буржуазным ценностям примерно так же как советский застой к романтике Гражданской войны. Но у нас такая отечественная разновидность этого явления - путинизм - наступил относительно недавно и не все до конца осознали, что ничего другого быть не может. В их представлении может возродиться империалистическая великая Российская империя, которая раздавит своей военной мощью конкурентов, отберет их ресурсы и переформатирует мир по-своему. Или, на худой конец, отвоюет себе место под солнцем среди НАТО и США. А в этом мире все инициативные патриоты обретут себе "щастье".
Я допускаю, что в чем-то они правы. Современный глобализм неустойчив, в любой момент может начаться обвал и деградация, возврат к государственным формам столетней давности - к империалистическим державам, которые будут драться за колонии и рынки сбыта. Российские капиталистические романтики могут оказаться в этом мире серьезной силой.
Это что касается прогрессивных западников.
У западоидов (вроде гайдаровцев, чубайсовцев, кудринцев и нынешнего правительства) в принципе нет взглядов на особую судьбу Россию. Их взгляды давно обозначены термином "энергетическая сверхдержава". В рамках единой глобальной экономики группа менеджеров управляет сырьевым отделом всемирной корпорации, получает бонусы за успешное снабжение сырьем планетарного рынка, взыскания - за несоблюдение корпоративной этики и плохую работу персонала. Максимум их суверенитета представляется в виде интриг против других отделов и тайной мечты пробиться в совет директоров. Это канадский вариант государственности - формально независимой процветающей страны, которая находится в управлении иными силами. Сейчас популярна криптополитическая версия ("истинные причины кризиса"(с), которая находит косвенные свидетельства того, что мировое правительство полностью использовало потенциал Северной Америки и сейчас готово слить США - а потом переместиться на девственную почву России: ее малолюдность и разобщенность населения для данных целей являются только плюсом. Версия эта не фантастичнее "модернизации" РФ и построения в оной "социально ориентированного общества".
Но лично для меня в понятие "моя страна" включается право населения самостоятельно решать свою судьбу.
Возрождение СССР 2.0 нереально. Это было невозможно даже в 1993 году, когда была предпринята последняя попытка адаптировать прежнюю экономику к изменившейся политике и настроению общества. Сейчас от потенциала СССР сохранилось не более 25%, а это обстоятельство делает невозможным восстановление (даже при очень большом желании) прежней экономики и господствующего положения советского народа. При любом варианте настоящего возрождения России как самостоятельной великой страны советские люди необходимы, так как они единственные обладают образованием и организацией, возможностью трудиться во имя идеи. Они с радостью примут участие в любой попытке восстановления (все помнят, какие надежды вызывал первый срок Путина и как добросовестно многие включились в восстановление нормальных форм жизни). Они могут примирить-ся с патерналистской диктатурой и даже с империалистической империей. Но рано или поздно окажутся в оппозиции. К тому же советский народ не самовоспроизводится (так как нет социально-экономических условий), и через поколение исчезнут последние, кто являются носителями этого мировоззрения.
Каким образом может произойти новая попытка построения социалистического общества в России - я не знаю. В любом случае КПРФ никак на это не нацелена. Поэтому, как мне представляется, советский народ останется весомой частью какого-то общенародного фронта возрождения страны, но вряд ли будет играть лидирующую роль, как левые сто лет назад. Или же появится принципиально новая коммунистическая теория, которая даст импульс развертыванию нового коммунизма - такие теории есть и они весьма интересны.
Таким образом, в понятие "великой России" каждый вкладывает свое содержание, причем весьма отличное от представлений других групп населения. Великая Россия одних означает подавление других - если не вытеснение и физическое уничтожение. Это делает невозможным любое прогнозирование, мобилизацию населения на строительство нового государства.
Три общности в историческом развитии
Я не хочу лезть в баснословные времена этРУСков, варягов-русов и Киевской Руси. Это слишком далеко от темы.
"Русская земля" существовала с конца первого тысячелетия от Р.Х.и четко определялась как территория, населенная восточными славянами под княжениями рюриковичей.
Предки современных русских (великороссы) появились в XIV веке на северо-восточной окраине этой территории, которая менее всего была затронута разрухой, вторжениями (но и была беднее всего). Пассионарный толчок сплавил воедино остатки (беглецов) из Киевской Руси, местное славянское население, финно-угров и татар. Политически великороссы были объединены Московским княжеством/великим княжеством/царством. Они смогли вернуть в восточно-славянское православное государство часть киевских земель и обеспечить экспансию на восток, север и юг. Часть киевских земель оказалась под контролем Вел.кн.Литовского/Ржечи Посполитой, но бывшее единство православных восточных славян ощущалось отчетливо.
На том этапе "русские" воспринимались как сверх-общность, объединявшая население различных княжеств по вероисповеданию и славянским языкам/диалектам.
Великороссы в Московии быстрее всего подверглись унификации - уникальность России в том, что единое абсолютистское государство там появилось на века раньше чем в Западной Европе. Это объясняется теорией сверхвысокого давления, то есть внешнеполитическими причинами. Россия была беднее ресурсами каждого из своих противников, находилась в состоянии непрерывных оборонительных войн, и ради сохранения общество было готово заплатить свободой ради выживания - безоговорочно подчиниться центральной власти. Но это не означало, что появился русский народ в современном понимании. Это было чисто политическое единство подданных русских царей, над которым было единство высшего порядка - принадлежность к русской православной восточно-славянской общности (а та, в свою очередь, являлась часть православного мира, то есть мыслилась как единение с балканскими славянами, греками и грузинами). Единого языка не было, существовало множество диалектов, поэтому в первую очередь великоросс ощущал себя жителем исторической области - "пскопские", к примеру - потом принадлежащим к определенному сословию - потом имел лояльность к верховной власти (русской царской или польской королевской), но, в конце концов, он был православным, то есть имел четкую идеологию и мировоззрение, которое отделяло его от остального мира. Поэтому неудивительно, что щирый казак Тарас Бульба не знал ни одного слова на московском диалекте, москалей мог недолюбливать, формально считаться подданным польской короны (а он и был официальным, то есть реестровым казаком) - и при этом ощущать себя вполне "русским". (и мог даже воевать с московскими воеводами или грабить царские караваны - бизнес есть бизнес, ничего личного). Великороссы как все архаичные общины легко подчинялись любой власти, лишь бы она гарантировала невмешательство во внутренние дела. Понятие национальности как соединение народа и определенного государства в средние века просто не существовало.
Такому мировоззрению соответствовало особое государство - Московское царство. Оно мыслилось как объединение миров-сельских общин и сословий под властью сакрального царя - посредника между Богом и людьми. Это была деспотия, но основанная на неписанных традициях, перед которыми были равны и смерды, и князья, и сам царь.
Разложение такой архаической общности началось в XVII веке: западники Романовы вместо патриархального царства начали строить европейскую империю, что вызвало старообрядческую реакцию. Потом на разъединение "русских" сказались два фактора: расширение царства/империи, которое снова собрало воедино восточно-славянские земли и модернизация по западному образцу. Этот процесс занял весь XVIII век, а в конце его стало очевидно следующее.
По бюрократическим соображением "русские" были формально разделены на великороссов (жителей Центральной России и восточных регионов), малороссов (то есть обитателей юго-западных губерний, отбитых у Польши, под местными помещиками) и белорусов (западных губерний, в которых славянское население осталось под панским гнетом). Для простонародья такое деление значения не имело, потому что великоросские диалекты расходились между собой не меньше, чем московский и киевский говор, а среди самих великороссов молчаливо признавалось существование отдельных народностей /субэтносов/конвиксий: старообрядцев, поморов, казаков, сибиряков-чалдонов. Они по-прежнему были "русскими", хотя бы хохлами и кацапами, расейскими или чалдонами.
Романовские реформы привели к адаптации правящего класса - феодалов к европейской культуре. Окончательно разорвал связь между классами одного народа указ о вольности дворянской, то есть об освобождении дворян от обязательной государственной службы. До этого служба царю, то есть обществу и идее, считалась обязательной абсолютно для всех, от сословия к сословию менялись только формы служения. И это было характернейшей чертой архаичного общества, в котором существовали до этого нераздельно великороссы - знать и великороссы-чернь. Указ немки-императрицы выделил в патриархальном обществе класс неприкасаемых, который жил совсем по-другому и исповедовал совсем иные ценности. В начале XIX века Грибоедов сделал замечание о том, что если бы сторонний наблюдатель, ничего не зная о русской истории, посетил бы Россию, то он решил, что в ней живут два разных народа. Эти два народа даже говорили на разных языках. Низы - на многочисленных русских диалектах, верхи - на литературном русском "господском" языке (он как раз окончательно оформился во времена Пушкина и Грибоедова).
Европеизированный слой составлял 2-3 процента от численности "русского" населения и Россия поэтому казалась монолитной.
Следующий этап разложения "русских" - внедрение западной машинной цивилизации и появления разночинной интеллигенции, которая этот процесс обслуживала. Интеллигенция воспринималась как особый класс, главной целью которой был прогресс, то есть забвение национальных особенностей и слияние России с Европой, как с высшим образцом цивилизации. Дворян (даже европеизированных) существующие порядки в стране устраивали. Они не хотели перемен и в этом смыкались с крестьянами, которые от любых перемен ждали только ухудшения своего положения - в чем интуитивно были правы. Индустриализация несла патриархальному аграрному обществу только беды и уничтожение крестьянства как класса. Интеллигенция видела отставание страны от Запада и хотела мгновенных болезненных реформ. Разумеется, ради народного блага.
Пореформенная Россия (то есть после относительно демократических реформ Александра Освободителя до революций) не смогла сделать окончательно и бесповоротно выбор в сторону европеизации. Этому есть много причин, но в данном случае важно следствие - великороссы продолжали сохраняться и составлять большинство населения. Массив великороссов не был размыт освобождением крестьян от крепостной зависимости - так как помещики и власть сохранили общину в фискальных целях, излишки крестьян не поглотила индустриализация - она шла слишком медленно и носила колониальный характер, даже столыпинская реформа не смогла исторгнуть из плотной массы крестьян эффективных фермеров на хуторах-отрубах. Но этот массив испытывал колоссальное давление: безжалостным изъятием зерна налогами и откупными платежами оплачивался импорт всего необходимого в страну. Российская экономика не выдерживала конкуренции с ведущими европейскими державами, которые давно ушли вперед и готовили России полуколониальный статус. При таком положении дел у русского крестьянства не было даже перспектив болезненного появления европейского пролетариата - оно должно было остаться на уровне китайских кули.
Эта ситуация ликвидировала империю в начале ХХ века. Царизм сам разорвал связь с народом и с традициями, на которых держалось царство. Как только из патриархальной модели государства, из народного сознания ушло представление о фигуре царя, олицетворяющего идею служения общества Богу, то государство сдулось в считанные годы (или даже дни). Большинство населения просто отказалось от него. Кровавое воскресенье - знаковое событие, показавшее всем, насколько разошлись пути полу-колониальных великороссов и европеизированной власти. Крестьяне решили избавиться от ненужной им надстройки, и жить по правде - поделить землю и управляться своими советами.
Они начали в 1905, а закончили в 1917 году. Это была настоящая революция великороссов, их ответ всему миру - они защитили свой архаичный мир, отстояли независимость своей страны. (потом пришла очередь Китая и Вьетнама).
Консервативные дворяне не могли приспособиться к переменам, и сошли с политической сцены вместе с церковью. Либералы-интеллигенты сначала воспользовались ситуацией и захватили власть, но не смогли ее удержать, так как основная масса населения не понимала их целей (а если понимала - то бралась за вилы, так как индустриализацию можно было провести только на крестьянских костях). В конечном итоге выиграли большевики. Они мутировали от правоверных либеральных западников-марксистов до союзников патриархальных великоросских масс, даже приняли предлагаемое государственное устройство в виде союза советов. Тактически или стратегически - сейчас уже не важно. Они и победили в гражданской войне, а вместе с ними - крестьяне, которые большой кровью добились своего.
В РСФСР/СССР остались две общности: интеллигенты-либералы и великороссы - рабочие и крестьяне. Первые хотели демократии западного образца и прогресса в науке и технике, вторые - чтобы их не трогали на своей земле и со своими Советами. Трудно представить, как бы они смогли сосуществовать, но большевики, временно объединившие их для победы, не были сторонними наблюдателями. У них была своя программа и, после нескольких лет колебаний в выборе стратегии, они принялись ее существовать.
Проблема была в том, что целям большевиков не отвечали ни великороссы, ни либералы.
Можно понять крайнее сожаление Ленина, неоднократно им высказываемое, что в современной ему России нет грамотного и организованного пролетариата - как в Германии - и тонкий слой российского пролетариата размазан по огромной стране, по мелкобуржуазному крестьянскому большинству, которое совершенно не понимает окончательных целей социалистической революции. Крестьяне - великороссы считали свою революцию законченной тем, что они получили землю и право жить по-своему. Для большевиков победа революции была лишь промежуточным этапом, а впереди стояла не менее сложная задача - построение коммунизма. Великороссы жили в патриархальных общинах и не шибко собирались изменяться - это беда всех традиционных общин, которые с трудом реагируют на изменение ситуации. К тому же они знали, что отставленная на время революции и гражданской идея индустриализации вернется к ним новыми поборами и конфискациями. Поэтому великороссы были негодным материалом для строительства коммунизма. Либералы понимали необходимость индустриализации, но расходились с большевиками в понимании конечной цели. Для левых либералов актуальной оставалась идея мировой революции, их детищем был Коминтерн - Россия продолжала оставаться только запалом, от которой должен был сдетонировать остальной мир. Таким образом, России отводилась роль жертвы-смертника ради глобального счастья. У большевиков, бОльшей частью выходцев из великороссов, такие идеи сочувствия не встречали - для них главной ценностью была сама Россия. Правые либералы вообще не видели смысла в коммунистическом эксперименте в России, так как еще Маркс представлял себе последовательную смену общественно-экономических формаций: в России сперва должна была утвердиться капиталистическая, а уж потом созреть условия для перехода к социализму. Следовательно, надо было остановиться на стадии демократизации страны и успокоиться на этом. Большевистская партия была создана Лениным, который имел возражения по данным пунктам: он утверждал возможность победы революции и построения социализма в отдельно взятой стране.
Эти взгляды были представлены в самой РСДРП(б) - РКП (б) и плодили многочисленные фракции.
Таковы были предпосылки сложения новой исторической общности - "советский народ". Она обязана своим появлением осознанному процессу - социальной инженерии. Я допускаю, что это был не первый пример массового переформатирования народа под заданные параметры. Возможно, начиная с Гражданской войны 1863-1866 гг. схожий процесс происходил в США, но более плавно и незаметно. В любом случае, население США за 100 лет полностью изменило свой менталитет и стало полностью соответствовать новому качеству этой страны - центра глобализма. Впрочем, не надо рассматривать сложение "советского народа" как заранее тщательно прописанный план с определенными этапами и оценкой промежуточных итогов. Скорее всего, была известна цель, верно оценен исходный материал, в распоряжении социнженеров находилась относительно адекватная марксистская теория и достаточный интеллектуальный ресурс. Остальное было делом импровизации.
Советский народ - синтез великороссов и либералов для построения коммунистического общества. Но это крайне упрощенно. Синтез означает появление явления с принципиально новыми качествами, которые отсутствуют в тезисе и антитезисе - исходном материале. Процесс проходил в меняющихся условиях и сам советский народ радикально изменил окружающий мир.
Какие базовые черты каждого из предшественников были использованы в сборке новой общности?
От великороссов - коллективизм, стремление жить в коллективе и ради коллектива, патриотизм, признание превосходства государства над личностью, высокую мобилизационную способность, мессианизм (переплавившийся в коммунистическую веру), лояльность высшей власти, отвечающей их требованиям.
От либералов - динамику развития, технические навыки, научное видение мира.
Те черты менталитета, которые казались вредными, искоренялись беспощадно: великоросские стремление жить по старине, без изменений, тягу к собственному хозяйствовованию. Под раздачу попало либеральное преклонение перед Западом, демократические взгляды, уважение к личности, взгляд на конкуренцию как на двигатель экономического развития. Этому обстоятельству во многом обязаны размах и продолжительность репрессий 20-50-х годов: фактически шло уничтожение народов, затрагивались мировоззренческие основы общественного сознания. Но можно отметить и противоположное обстоятельство: великороссы и либералы видели одновременно с этим новый импульс развития их общностей, то, что их базовые ценности сохраняются и приобретают новые перспективы. Этот сложный и противоречивый процесс продолжался до середины 50-х, когда в пору расцвета вступило новое поколение, уже не связанное общими представлениями со своими общностями - предшественниками. Это и был советский народ.
В соответствии с марксистскими взглядами создавался экономический базис нового социального явления: система современных социалистических предприятий, связанных в едином плановом и научно организованном хозяйстве. Одновременно формировалась социальная ниша, в которой предстояло жить советскому народу - трудовым коллективам в промышленности, сельском хозяйстве, науке. Тут можно видеть возрождение на новом историческом витке образ жизни великороссов - их жизнь в общинах, которая воспитывала в них коллективизм. Одновременно проводилась культурная революция. Она имела два аспекта: первый состоял в подтягивании населения до уровня, обеспечивающем проведение индустриализации и вхождения в научно-техническую революцию, второй - в формировании советской культуры и ликвидации других культур - великоросской и либеральной.
Новая историческая общность была однородной и монолитной до такой степени, которую бы никогда не достигли народы, развивающиеся естественным путем. Советские люди были обязаны этому своими искусственными условиями содержания - одним и тем же укладом хозяйствования. Мозаичность любого естественного народа формируется за счет разности условий проживания и хозяйствования, что неизбежно порождает разницу в мировоззрении и провоцирует рознь. Для "советских" разница, к примеру, между колхозом и научной лабораторией была достаточна, чтобы определять принадлежность к разным классам (классу колхозного крестьянства и социальной прослойке - интеллигенции в данном случае), но система оплаты, воспитания, общность целей и единство происхождения сводили разницу к минимуму. Монолитность общества поддерживалась не репрессивными методами и не пропагандой, а ощущением работы на едином предприятии размером в огромную страну: сбой на одном участке приносил чувствительные потери для всех остальных работников. СССР декларировал и планомерно продвигался в сторону еще бОльшего единения - к созданию бесклассового общества, к стиранию социальных различий, расхо-ждений в образе жизни и мировоззрении.
В таком положении советский народ был бы неуязвим - даже на промежуточном этапе своего развития, в годы Великой Отечественной население СССР проявило уникальное для той ситуации единодушие большинства населения. Но эксперимент столкнулся с трудностями.
Во-первых, советские люди могли составлять большинство, но одновременно с ними продолжали существовать великороссы и либералы. Эксперимент тяжело проходил в сельской местности, там надолго законсервировались великоросские ценности. Либералы никуда не делись, они активно критиковали "советских" с точки зрения демократических ценностей.
Во-вторых, сама эволюция советского народа приводила к его относительной либерализации: прежний коллективизм, умаление личности перед общиной, сводился на нет признанием значимости индивида, который требовал массу усилий на свое воспитание, обучение и создание комфортных условий для работы и жизни. Это приводило к противоречиям между той частью (вполне лояльной) советского народа, которая ощущала чувство собственного достоинства, с архаичной общинной к этикой, положенной в основание новой общности и умалявшей положение индивида.
Я игнорирую существование и влияние других народов многонационального Советского Союза, потому что тогда мой конспект разрастется до монографии. Были народы, которые подпитывали либеральную часть русских (евреи), были и те, что прямо требовали консервативного великоросского поведения (народы Кавказа и Средней Азии). Процесс выделения "советских" и консервации местных "великороссов" и "либералов" в Белоруссии и Украине происходил синхронно с Россией. В Грузии, как это ни странно, разложение этнографического грузинского народа имело предельно острые формы - грузины были и самыми ярыми "советскими", они же дали самую организованную (после евреев) либеральную оппозицию, и они же оказались верны своим традициям.
Первый кризис советского народа пришелся на рубеж 50-х и 60-х - тогда сходил на нет первоначальный импульс, исчезала непосредственная угроза, цементировавшая общество, стали проявляться признаки неосознанного бунта. Угроза ощущалось - но общество не смогло распознать ее. Тогда в лучших великоросских традициях произошел откат к искусственной консервации достигнутого положения, нарождающиеся либеральные тенденции стали планомерно выдавливаться за рамки советского народа. Это была неверная тактика, проблема не была обнаружена, не оценена, а ее острота не была снижена до безопасного состояния.
Вторая половина 50-х и начало 60-х остались в памяти как время неустойчивого равновесия между двумя тенденциями. Одна требовала продолжения сталинского тоталитарного пути, вторая - отказа от него ради либерализации по западному образцу. Но обе они были ошибочны. И выбор между ними (а он был сделан в пользу эволюции сталинизма в сторону мягкого тоталитаризма застоя) был выбором между двумя видимыми, но равно ошибочными путями развития.
В моем представлении был третий путь, который, возможно, предвосхищал технократический блок Берии. Он успешно показал себя в усилении обороноспособности страны, в развитии принципиально новых отраслей промышленности и научных направлений, а также в дистанцировании от наиболее одиозных черт гугаговской экономики. Третий путь мог заключаться в уменьшении роли партии, сведении ее к чисто идеологическим функциям и отстранению от управления народным хозяйством, к повышению роли советов в политической жизни, в окончания индустриализации - и тут же ее переходу на новый технологический уровень, в перестройке экономики как состоящей из передовых социалистических предприятий, а всей страны - как системы трудовых коллективов этих предприятий. Управление обществом должно было перейти от репрессивных методов сталинизму к воспитанию "культурой", то есть коллективистской морали, высокому уровню знаний и отношению к труду как к творчеству ради всеобщего блага, а также к воздействию на личность со стороны трудового коллектива. Это было бы совсем иное общество, чем то, в котором "совки" стали большинством и подмяли под себя настоящих "советских".
Технократы были разгромлены партократами в первой половине 50-х: кульминация этой трагедии - суд над Берией (или инсценировка судебного процесса) и последующие репрессии над соратниками Лаврентия Павловича.
(несколько более подробно - в моей серии очерков "Реализация рая: омские Нефтяники 50-х", в частности "1948", где тема зарождения новых отношений и новых людей разбирается на конкретном примере одного из заводских поселков того времени).
Для меня несомненно одно - гибельной была задержка в социальном развитии, консервация 60-70 -х, то, что называется "застоем". За несколько десятилетий либеральные тенденции в советском народе окрепли, потому что объективно их порождали улучшение образа жизни, уровня образования и усложнение социальной жизни. Если первые "советские" вполне довольствовались ролью "винтиков", гордых своею работой в общем механизме, (то есть великоросским поведением), то поколение 80-х желало совсем другого положения, другой модели управления. И давление со стороны настоящих либералов, все еще остававшихся вне новой общности, раскололо советский монолит.
Определяющим был внутренний конфликт идеологий, внешнее воздействие в ходе "холодной войны" - второстепенным.
В этой войне выиграли западники-либералы, но потом в ускоренном темпе произошло то же самое, что и на Западе. Вольная стихия первоначального рынка первой половины 90-х была жестко подмята криминалитетом и добита искусственным кризисом 1998 года - после чего свободно-рыночная конкурентная экономика была захоронена (вместе сотнями тысячами предпринимателями в буквальном и переносном смысле). И вполне ожидаемо (по аналогии с Западом) наступил путинизм, то есть корпоративный капитализм=глобализм, в котором свободному предпринимательству места нет.
Нет места и другим укладам экономики, а также связанными с ними общностям русского народа.
Современное политическое положение и прогнозы на будущее.
Будущее просто непредсказуемо. Особенно для тех, кто на протяжении четверти века возвращает Россию в лоно общемировой (=европейской) цивилизации. В Европу удалось всунуть только часть населения, причем ту, которая представляет весьма колоритную часть народного организма - скорее всего, задницу. Русофобия европейцев получила объективное доказательство варварства русских в лице тех, кто адаптировался к глобальной экономике: это мафиози, коррупционеры и рейдеры.
Исторический шанс на вхождение России в глобальный мир и в золотой миллиард был в 90-х годах: тогда большинство населения благосклонно относилось к идее настоящей интеграции на Запад.
Проблема оказалась в том, что, во-первых, демократии и рыночной экономики на Западе давно уже нет, а есть крысятничание в общемировом масштабе, во-вторых, ВСЮ Россию в глобальный мир не приглашали, а только ресурсы и незначительное число управленцев, в-третьих, Запад настолько эгоистичен, что отказался осуществлять новый план Маршалла в отношении тоталитарного государства, которому предстояло стать демократическим. В результате о либеральном, западническом пути развития страны можно забыть. (и о Западе тоже - без естественного союзника в виде России он долго не протянет перед новыми вызовами).
На каких принципах может произойти "сборка" народа?
Возможен вариант, при котором общество принимает разделение на отдельные конквиксии -"русские народы" и предлагает каждому из них занять свою нишу. Великороссы будут заниматься земледелием, советские - государственной промышленностью и наукой, западники - организовывать бизнес и торговлю. Это ливанский вариант, где за каждым из народов многонациональной и многоконфессиональной страны твердо зафиксировано представительство во власти. Общая политика будет определяться как равнодействующая разнонаправленных политических сил. В Ливане, правда, ничем хорошим это не закончилось. Страна благополучно разделилась на анклавы по национальному признаку.
Это неустойчивая ситуация, в лучшем случае - переходного периода.
Для выживания страны должен произойти новый синтез русского народа - сплав большинства населения в новую историческую общность. Иначе Россия, русская цивилизация и русский народ перестанут существовать как единое целое.
Я считаю, что сегодня не осталось народов в традиционном понимании, какими они были в девятнадцатом веке, а все существующие нации подверглись в бОльшей или меньшей степени социальной инженерии. Они относятся к естественным народам примерно так же как современные породы крупного рогатого скота к прародителю - дикому туру. Генетика общая, а вот внешний облик и поведение отличаются радикально. Из них созданы новые нации с заранее заданными свойствами. Поэтому бояться социальной инженерии не нужно - надо понимать ее законы и управлять в интересах большинства населения - так, как это происходило в СССР. И противоположно тому, как это происходит сейчас.
Из советского опыта можно очертить примерную хронологию и последовательность сложения новой общности (по крайней мера - как это происходило 100 лет назад).
Инкубационный период (по теории "советской цивилизации" С.Г.Кара-Мурзы) занял полтора десятка лет - с 1905 по 1920, с момента обострения самосознания в великороссах перед лицом уничтожения - до времени всевластия советов (правда, пик истинно советской государственности пришелся на 1918 год, а потом началась замена советской власти партократией).
Становление новой общности- 20-30 лет, появление нового поколения, которое с середины 30-х и по середину 50-х провело полную перестройку страны.
То есть процесс сложения новой общности в экстремальных условиях, подстегивающих процесс, раньше занял 35-45 лет (в демографическом измерении это смена двух поколений). Сколько потребуется сейчас - предугадать невозможно. Но сам факт имеет место быть.
Потом последовал кризис новой общности, из которого она так и не вышла, он длился десятилетиями, в течение которого советский народ не развивался и не изменялся в связи с изменением условий существования - а для народов нового типа в стремительно меняющемся мире такой застой гибелен.
Но если бы в 50-е был бы сделан правильный выбор и произошел прорыв в нужном направлении, то это бы не означало бесконфликтного развития до бесконечности. Снова, через несколько десятков лет наступил бы очередной кризис, и не факт, что тогда был бы сделан успешный выбор. И так до бесконечности. Жизнь - это непрерывная борьба с внешними вызовами и внутренними проблемами, но это только на пользу жизни - придает ей импульс к развитию.
Я не осмеливаюсь предложить принципы, на которых произойдет формирование новой общности русского народа. Предугадать это невозможно. Я могу выразить то, что близко лично мне, отнюдь не претендуя на то, что я в состоянии проанализировать огромный массив информации, сделать из него правильный вывод и верно описать ход процесса в дальнейшем. Появление "будущих русских" является творчеством масс, и я могу только надеяться, что двигаюсь в правильном направлении с сотнями тысяч своих незнакомых соратников.
Исходя из моей теории, сейчас в России есть исходный материал для сложения новой общности. Каждая из описанных общностей "русских" имеет положительные черты, которые могут быть востребованы в "будущих русских", а также острейшую потребность в выживании - пусть даже в форме объединения.
Как мне представляется, социальной базой нового объединения будут остатки "советских". Они готовы к этому организационно, идейно и они же находятся в самом бедственном положении из-за уничтожения их "вмещающего ландшафта" - современной промышленности. Значит, у них есть стимул к борьбе. Нет только объединяющей идеи и инициативного ядра.
Если считать выразителем мнения "советских" КПРФ, то та часть пути, которую должны прийти общности к объединению, у "советских" во многом пройдена. Осуждены репрессии (вообще-то повторно, так как почему-то забывается, что это произошло еще в 1956 году), советский бюрократизм, КПРФ вполне лояльно относится к частной инициативе в разумных пределах и к религии. Современные официальные коммунисты стали еврокоммунистами, то есть сдвинулись в либеральный сектор, так что им проще наладить диалог с россиянами, которые в своем большинстве придерживаются около-либеральных взглядов. Но, как и "советские" в своей массе, так и КПРФ, не проанализировали причины крушения СССР, роли в этом КПСС, то есть для них возможно повторение старых ошибок. Нет также четкой и ясной программы построения нового общества, стратегии и тактики борьбы. Это обезоруживает остатки "советского народа", но, одновременно с этим, делает его восприимчивым к восприятию других идей, хоть бы они не носили отчетливо коммунистический или советский характер.
У великороссов нет заметной политической силы, которая бы представляла их интересы. Возня вокруг возрождения монархии происходит в отдалении от них, так как в ней участвуют идеалисты от бюрократии, которые к русского народу как к таковому имеют весьма отдаленное отношение. На роль лидера великороссов претендует православная церковь, но она имеет только одну политическую линию - антисоветизм. Во-первых, этого маловато для политической программы, во-вторых, до сих пор не осознается, что отвращать людей от веры можно не только большевистскими репрессиями, но и либеральным образом жизни.
Нельзя не отметить откровенно неконструктивную роль, которую сейчас занимает иерархия РПЦ в консолидации общества. В политическом аспекте деятельности РПЦ наиболее ярко проявляется отрицательная черта великороссов - их традиционность, неумение реагировать на изменение обстановки - и связанное с этим направление на архаизацию общества, на возвращение в "старые добрые времена". Увы, времена эти были отнюдь не добрыми, и возвращение в реалии столетней давности означает окончательную капитуляцию России. Реализованный идеал РПЦ состоится разве что в виде аграрных резервация для этнографических русских, а никак не в виде передовой технологически развитой державы. "Ядерное православие" возможно, достаточно бросить взгляд на фундаменталистский Иран, в котором ревностный шиизм отнюдь не препятствует поддержанию высокого технологического уровня страны - хотя и бы вторичного, заимствованного у Запада. Так что разногласия религии с "советскими", то есть наиболее развитой и грамотной частью общества не являются непреодолимыми препятствиями, они вызваны только субъективными обстоятельствами.
Церковь может и должна сыграть огромную роль в построении новой общности, но только при условии, что она согласна принять на себя настоящую ответственность - мобилизовать великороссов на построение нового общества, создание нового собора русских людей ради выживания.
До сих пор отчетливо не осознается, что наиболее пострадавшим слоем при "либерализации" и "демократизации" последних десятилетий были как раз классические либералы и демократы, которые добросовестно пытались построить в России настоящий капитализм - со свободной, конкурентной, рыночной экономикой. Существует ли сейчас такая экономика - разумеется, нет. А что произошло с миллионами предпринимателей, которые ринулись в бизнес на рубеже 80-90? На сотни тысяч идет счет убитых во время криминальных разборок, потерявших бизнес и имущество, эмигрировавших от безнадежности, перешедших в стан победителей - менеджеров корпораций и чиновников. Масштабы этих тайных жертв наверняка сопоставимы со сталинскими репрессиями и по своему значению совпадают. В России был уничтожен целый уклад, мелкий и средний бизнес, который при правильном развитии событий должен был составлять основу экономики и служить опорой демократическому (по-либеральному) обществу.
Судьба свободного предпринимательства при олигархии (раннем варианте глобализма=корпоративного капитализма") описана лет сто назад в романе Джека Лондона "Железная пята" и более к этому добавить нечего, разве что констатировать, что практика подтвердила теорию: ему нет места при таких условиях. Поэтому для части либералов вполне актуально участие в сложение новой общности, в которой они могут быть востребованы.
Но то, что перечислил - только благоприятные исходные условия. От их механического сложения "будущие русские" не появятся. Нужна оригинальная взрывная идея, которая увлечет за собой миллионы, нужны непривычные методы, чтобы отстоять "будущих русских".
По самому процессу могу только отметить, что современная политическая система в виде партий не способствует сложению новой общности. Либерально-криминальная власть, официальная либеральная (СправРосс) и коммунистическая (КПРФ) оппозиции, с маргинальными настоящими оппозиционерами и инертным большинством только усугубляют раскол общества. Ситуация напоминает Лебедя, Рака и Щуку, которые "взялись с поклажей воз везти". По своей природе они могут двигаться в разных направлениях, при этом - "воз и ныне там".
Поэтому реальнее выглядит образование политических фронтов - объединения широких масс вокруг союза нескольких политических партий, нацеленных на решение конкретной задачи (поддержка советской власти в середине 1917 года в России, антифашистские фронты в Испании, Франции, отчасти Германии в 30-х годах). Это были рыхлые малоповоротливые объединения, которые не выполнили конкретной задачи тех дней, но все-таки показали возможность консолидации значительной части населения.
Областнический аспект сложения "будущих русских"
В свете изложенной теории можно по-другому взглянуть на областнические движения, которые сейчас воспринимаются как сепаратистские и нацеленные на развал России. Я не отрицаю этого мотива у некоторых деятелей, равно как и меркантильных интересов местной элиты, которая мечтает замкнуть на себе финансовые потоки. Все же, как мне представляется, мы как раз наблюдаем инкубационную фазу сложения новой общности, а то, что она не имеет общероссийского характера, объясняется объективными причинами.
Сложение новой общности в начальной фазе неизбежно примет характер территориального обособления или неравномерности интенсивности политических движений в различных регионах.
(Как, кстати, произошло с классическим сибирским областничеством девятнадцатого века.
Областники были народниками по политическим взглядам и вполне усвоили одну из идей Герцена об отличиях России от Европы, которые приведут к иному пути развития страны. В понимании Герцена и его последователей - пути социалистическому, минуя европейский капитализм, но и не копируя европейский же социализм. Народники считали, что в России сохранился естественный базис нового справедливого строя - крестьянская община, которая исчезла в Европе, но в России обеспечит быстрый путь в светлое будущее. Ядринский и Потанин творчески применили эту мысль, определив особый статус Сибири как колониальный и не-крепостнический, то есть отличный от собственно-российского, после чего логично предположили, что и борьба за социализм в Сибири примет иные формы, чем в центральной России. Областникам представлялось, что ряд особенностей Сибири приведет к более раннему социальному взрыву и к возникновению иного положения Сибири - отдельной страны или области с особым статусом в рамках империи. Но иной путь Сибири представлялся им временным, так как те же самые исторические процессы повлекут по тому же пути остальные части Российской империи, что закончится победой народного социализма на всей территории существования общин. После чего, в конечном итоге, произойдет новое объединение территорий с новым социальным строем - вполне естественное, так как они окажутся во враждебном окружении капиталистических государств. В представлении народников областники были их соратниками, действующими в иных социально-экономических условиях, а свободная Сибирь - естественным и всенепременным членом будущей конфедерации братских славянских государств - Великороссии, Малороссии и Сибири. Во главе угла сибирских областников стояло построение нового строя, отличного от периферийно-капиталистического с рудиментами феодализма, господствующего в России, так что их деятельность корректнее оценивать политически, а не по территориальному признаку и по отношению к центру. Областников можно назвать сепаратистами только в том случае, если считать сепаратистами любых революционеров - так как революции начинаются в одном месте, противопоставленном остальной стране).
Собственно, факт неравномерности развития капитализма в (тогда еще) империалистической стадии был обоснован более ста лет назад. Позднее практика построения социализма хотя бы теоретически учитывала разную степень "объективной" готовности стран и территорий к строительству нового общества. Исходя из этого естественным выглядит предположение о неравномерности развития "революционного движения". (что не мешало СССР на практике неоднократно нарушать теорию, занимаясь "экспортом революции" туда, где для этого не было никаких условий).
Не думаю, что нужно доказывать неравномерность интеграции РФ в глобальную экономику - она буквально режет глаз, так как рядом соседствуют элементы постиндустриального мира (в виде высокотехнологичных и компьютеризованных отраслей) и последствия деградации периферии глобализма - деревни, отброшенные к ручному труду и натуральному сельскому хозяйству. И в территориальном отношении РФ вхождение в глобализм происходит весьма неравномерно. Есть территории, полностью слившиеся с западной экономикой и, по сути, являющимися их анклавами - Москва и Санкт-Петербург. Есть "труба" - транспортные коммуникации и добывающие отрасли, которые интегрированы в глобальную экономику, но на правах второстепенных членов. Есть территории и отрасли, не представляющие интереса для экономики нового типа, а потому представляющие собой разрушенные предприятия со спивающимся населением заводских поселков и сельскую местность, отброшенную на десятилетия назад в немеханизированное хозяйство.
Поэтому нет - и не может быть - единого общероссийского процесса сложения новой общности, как это происходило сто лет назад - тогда в стране большинство составляло русское крестьянство, живущее примерно в одинаковых условиях. Поэтому решение, то есть советская власть, которое появилось в качестве ответа на угрозу уничтожения со стороны империализма, легко распространилось по всей территории России. (тут есть нюансы - например, крестьянская Сибирь не особо симпатизировала советской власти, видя в ней нечто привнесенное извне. На то есть вполне объективные причины, выразившиеся в советской истории в противопоставлении бедняцкой Евроссии и середняцкой Сибири; для последней классовые конфликты не имели такой остроты, вследствие чего советская власть, как орудие подавление эксплуататоров не имела подавляющего числа сторонников).
Трудно представить, что двадцатимиллионное население Москвы и десятимиллионное население Сибири выработают одинаковое решение на глобалистский вызов.
Сибирь может рассматриваться как территория, которая острее других ощущает на себя последствия вхождения в глобальную экономику. Производство любой продукции в Сибири нерентабельно в принципе, так как расстояния перевозки товара и климат делают стоимость продукции слишком высокой для продажи на мировом рынке. Относительно без-убыточны только те производства, которые появились в советское время, когда плановая экономика СССР позволяла, не думая об экономической эффективности, закачивать в освоение Сибири огромные ресурсы. Повторение такого сейчас невозможно, даже если представить США спонсором перестройки Сибири. Этот советский задел и позволяет с относительно небольшими издержками эксплуатировать добывающие отрасли, энергетические и транспортные сети, обрабатывающие предприятия - поскольку требуется только поддерживать бесплатно доставшиеся мощности на минимально работоспособном уровне. Как только советский задел сойдет на нет - весь север Евразии будет отброшен на столетие назад, в натуральное сельское хозяйство, с техникой на паре и с примитивной торговлей. Иного будущего в глобальном мире у Сибири нет, ее участь - повторить судьбу Африки, которая по тем же обстоятельства откатилась на десятилетия назад по сравнению с 60-ми годами двадцатого века. Это участь любого общества, которому нечего предложить мировой торговле и, следовательно, приобрести современную продукцию для собственного развития. Так происходит архаизация, деградация общества, первые признаки которой уже заметны сейчас.
Осознание этого обстоятельства, которое по ряду причин пока не произошло, рано или поздно приведет к поиску решения и объединения тех, кто решит остаться на своей земле, а не бежать в дальние края.
Тут потребуется организованность и идейность "советских", способных с минимальными средствами творить технические чудеса, фанатичная любовь к своей земле великороссов, которая будет притягивать в новое общество новых членов, инициатива и предприимчивость классических либералов - и умение всех сосуществовать ради выживания всего общества на обломках бывшей империи.
Тут уместно вспомнить знаменитую ленинскую диалектику, которая позволяет видеть за частным явлением нечто другое, общее, предусмотренное ходом исторического процесса. Современное областничество будет успешным только в том случае, если оно помимо тактических региональных целей будет преследовать стратегические - сперва общероссийские, а потом и общемировые. Возникновение "будущих сибиряков" не есть самоцель, а необходимая ступень появления будущей русской общности, которая, в свою очередь, должна иметь поддержку и соратников в остальных частях планеты. Но новый мир не может и не должен рассматривать "будущих сибиряков" всего лишь как подготовительную ступень, которую потом можно отбросить за ненадобностью, как пройденный этап. Будущая Россия (и будущий мир) как ответ на вызов глобализма могут состояться только из людей, отрицающих тоталитаризм (который погубил СССР) и глобальную унификацию (которая ведет к гибели всю планету), то есть признающих за отдельными территориями и отдельными общностями право на свободное развитие. Нам еще предстоит выработать новые формы объединения - не силой, не путем манипуляции сознанием и выстраиванием образа врага - а созданием общих интересов.