4.

   Возвращение в Леса стало для Ллио тяжёлым испытанием. Снова пришлось пережить отчуждение, возникавшее у сородичей, видевших на нём печать. Им и в голову не приходило, что он может быть невиновен. Эльфы, у которых стремление к красоте и гармонии является чувством даже скорее врождённым, чем приобретённым, считают, что ложь рушит единство мира и искривляет его красоту, превращая её в уродство. Поэтому они предпочтут не ответить на вопрос, сменить тему, либо ответить излишне обтекаемо, но не солгать. Это их качество легло в основу сбора показаний - юридическая система эльфов базируется на беспрекословном принятии того, что было сказано в круге Правды. Ведь солгав в нём, эльф не только теряет душу, но и обрекает на вечный позор свой род. Случай с Ллио стал прецедентом, который поставил под вопрос надёжность подобного метода и встревожил правоведов. Ведь ранее для эльфов, невероятно ценящих бессмертие души и дорожащих семейными узами, ложь в круге Правды представлялась невозможной!

   Идеи, заложенные в голову с самого детства, а затем закрепленные десятилетиями жизни, зачастую кажутся непререкаемыми. Ведь эльфийское правосудие никогда не ошибается! Хотя бы потому, что в Судьи отбирают наиболее достойных, честных, порядочных, надёжных во всех отношениях эльфов.

   Отца Ллио долго не видел. Разумеется, до того вскоре дошли слухи о возвращении сына. Но, как и Миреллин, Ллио крайне редко покидал стены дома, и до самого суда не встретил отца, чему в душе был очень рад. А когда встретил... у них состоялся тяжёлый разговор, из которого Ллио понял, что в жизненной системе координат отца другое решение было невозможно. Арелл Алленгоранле помнил о том, что он отвечает за всю семью, что, благодаря его должности и уважению окружающих к его честности и верности долгу, ему самому и остальным детям нечего бояться ни финансовых трудностей, ни социальных. Иными словами, как ни неприятно это может прозвучать, Арелл пожертвовал одним ребёнком ради благополучия остальных, а также жены и своего собственного. Простить его или возненавидеть? Сам юноша находил отцу множество оправданий, но почему-то ни одно из них не показалось убедительным Миреллин.

   - Солнышко, я не хочу говорить об этом, - однажды остановила она его сбивчивую речь в защиту отца. - Он поставил должность выше моего ребёнка, и я никогда этого ему не прощу. Знаю, что это неразумно. Знаю, что благодаря его работе мы жили если не безбедно, то, по крайней мере, достойно. Но он закрыл глаза на то, какой ужас тебя ждёт. Я его ненавижу даже не за то, что он вынес приговор. Это можно ещё простить. Я его ненавижу за то, что он в этот приговор поверил.

   И Ллио стало нечего возражать, потому что он и сам не мог простить отцу именно это.

   Без Риана Ллио бы не справился. Тот как мог поддерживал юношу, защищал его от злобных нападок, когда эльфы соизволяли обращать внимание на преступившего закон, и утешал, когда они делали вид, что его вовсе не существует. К счастью, Ллио хотя бы дуэлей в Лесах можно было не опасаться. Впрочем, юноша подозревал, что и на дуэли Ванеллириан заменил бы его. И наконец, именно Странник уговорил Судью соседнего поселения участвовать в разработанном плане.

  Всё происходившее потом Ллио старался забыть. Как будто и не было слов, брошенных разъярённым бывшим другом:

   - Почему тебе всё, если ты - никто? Я лучше, в тысячу раз лучше тебя! Но она предпочла тебя! Тебя, сопливого мальчишку, который ни в чём не превзошёл меня! Твоему отцу досталось место Судьи, хотя мой отец должен был занять его! Тебе - Ллан, хотя она должна была быть моей! Я просто восстановил справедливость! И наказал вас, тебя и эту глупую девчонку, чтобы вы знали, кто здесь главный!

   Слово "наказал" ещё долго билось в голове Ллио. Он всё не мог понять, как можно было так поступить с беззащитной девушкой, которая не сделала тебе ничего плохого, просто полюбила другого... Чёрная меланхолия всё больше овладевала им, пока однажды Странник не привёл его в чувство:

   - Ты бы скорее дал себя медленно разрезать на тысячу кусков, чем позволил обидеть Ллан. И твой бывший друг как никто другой это понимал. Он хотел причинить тебе такую боль, которая ни с чем не сравнится. Не надо думать, будто он любил её и сделал это из ревности. Он всего лишь завидовал тому прекрасному, чего у него не было. И вместо того, чтобы искать любовь для себя, он попытался разрушить вашу. Но ему это не удалось, ты ведь всё равно любишь её? - Ллио кивнул. Странник хлопнул его легко по плечу: - Ну вот видишь. Значит, вы с Ллан всё равно победили.

   Ллио тогда шмыгнул носом и кивнул ещё раз. Странник умел находить правильные слова.

   - Я не сидел в Лесах, как большинство наших сородичей, - усмехнулся Ванеллириан в ответ на заданный однажды вопрос. - Поэтому сумел узнать о жизни гораздо больше, чем они, - Странник вздохнул и посмотрел на Ллио виновато: - Но всё же, и во мне глубоко засели незыблемые истины, вроде непогрешимости нашего правосудия. Когда я думаю, что мог бы убить тебя на той дуэли... Не понимаю, что на меня нашло. Прости.

   Разумеется, Ллио бросился заверять его, что "ничего страшного".

   С Ванеллирианом у них установились отношения, какие были бы со старшим братом, если бы родные братья Ллио уделяли ему внимание. Но из-за разницы в возрасте и вкусах он ни с кем так и не сошёлся, а у Ванеллириана был удивительный талант находить общий язык с кем угодно. Половина Лесов ходила у него в друзьях, а другая - в поклонниках. Ллио причислял себя ко второй половине, но сам Странник уже занёс его в первую.

   Ну и, разумеется, пока он не уехал, ни дня не проходило без разговора о Тхар и Тиле. А теперь Ллио с нетерпением ждал возвращения товарища. Знакомый Риана, который согласился завезти письмо по дороге, тоже должен был вскоре появиться в Лесах. Так что Ллио был как на иголках, целыми днями он бесцельно бродил по дому, пока его не отлавливала Миреллин и не усаживала за книги - в их семье дети получали домашнее образование, и, разумеется, за всеми событиями Ллио было не до уроков. Миреллин же считала, что это хороший способ отвлечься. Лучше всего у Ллио было с географией, просто потому, что он с интересом читал про те места, о которых рассказывала Тхар. И временами начинал мечтать: а мы могли бы пойти сюда, или сюда...

   Он как раз представлял, что они с Тхар сидят под раскидистым деревом на берегу моря, светит солнце, перед ними расстилается золотистый песчаный пляж, и волны плещутся о берег... Ллио никогда не слышал, как это, и видел деревья, растущие на юге, только на рисунках и в оранжерее. Но в его представлениях картина полного счастья должна была выглядеть примерно так.

   В этих мечтаниях он и пребывал, когда услышал громкий стук во входную дверь и голоса. Едва не опрокинув стул, юноша вскочил и бросился вон из комнаты.

   В гостиной Миреллин со смехом пыталась выбраться из объятий... нет, вовсе не Странника, а незнакомого высокого эльфа с почти белоснежными волосами и тёмно-синими глазами. Не только цвет глаз и волос, но и слишком мощная для обычно стройных эльфов фигура и более резко очерченные (но всё равно, по-эльфийски изящные) черты лица выдавали в нём одного из столь немногочисленных северных эльфов.

   Но самым необычным в нём были возмутительно коротко обстриженные волосы - позор для любого эльфа! Манеры тоже оставляли желать лучшего: вместо того, чтобы достойно поприветствовать хозяйку дома, он крепко обнял её за талию и держал на весу, встряхивая совершенно неподобающим образом.

   - Ллиор, хватит, прошу! - Миреллин, не прекращая смеяться, шутливо заколотила кулачками по груди великана.

   - Я тебя сто лет не видел, - низким мелодичным голосом отозвался гость. - Могу я хоть обнять дорогую подругу как следует при столь долгожданной встрече?!

   Миреллин только покачала головой, улыбаясь, и Сингареллиор поставил её наконец на пол.

   - А, Ллио! - заметил юношу Странник, наблюдавший до этого за разыгрывающейся на его глазах сценой с добродушной улыбкой. Сингареллиор тоже обернулся, и улыбка чуть дрогнула на его губах. Ллио показалось, что гостю он неприятен, и это стало последней каплей. Слишком красивый эльф, позволяющий себе обнимать его маму, мама, ведущая себя как-то странно, Странник, не вмешивающийся в происходящее, исходящая от незнакомого эльфа уверенность в себе...

   В списке личных врагов Ллио Сингареллиор пошёл третьим пунктом, после покойного бывшего друга и пресловутого Гарраша, укравшего сердце дорогой Тхар. И, поскольку первые два были недостижимы, Ллио вышел на тропу войны с третьим.

   - Добрый день, - предельно холодно поздоровался он и демонстративно встал рядом с матерью, неприязненно глядя гостю куда-то в район подбородка.

   - Сингареллиор Даллайред, - представился официально Ллиор, протягивая ему руку. Юноша всё же поднял глаза: гость больше не улыбался и смотрел на сына Миреллин изучающе. На его левом виске Ллио заметил сеть небольших шрамиков, уходящих под волосы, и белую, почти незаметную полосу, вертикально пересекающую щёку. Юноша поразился - какой же должна была бать рана, если даже эльфийские целители не справились до конца! Ллио почувствовал что-то вроде восхищения таким большим, сильным и наверняка отважным эльфом. Но в ту же секунду заметил тщательно запрятанную смешинку в тёмных, как глубины северного моря, глазах.

   Разумеется, Ллио решил, что эльф смеется над ним и снова надулся.

   - Ллио Алленгоранле, - холодно отозвался юноша и пожал протянутую руку. - Вы, похоже, давно знакомы с моей матерью?

   Ллиор тепло улыбнулся и перевёл взгляд на Миреллин:

   - Твоя мама - одно из лучших воспоминаний моей молодости!

   Миреллин смущённо отмахнулась, а Ллиор продолжил:

   - Мы с Рианом, Ллин и ещё несколькими ребятами были не разлей вода. Но со временем наша компания распалась: Ллин вышла замуж, Риан отправился свет поглядеть, остальные тоже разбрелись кто куда.

   Отец никогда не придумывал сокращений от имени матери, и Ллио сейчас странно было понять, что некая Ллин - "светлая", или, в отрыве от значения полного имени, "солнечная" - это его мама. Как и большинство детей, он с трудом осознавал, что родители когда-то были молодыми и, возможно, совсем не такими, как сейчас.

   - Ой, Риан говорил, ты переехал в Забытую Гавань! - вспомнила Миреллин.

   - Да, - кивнул Ллиор. - Помнишь дедушкин дом? Он оставил мне его по наследству. Представь себе, как бесились мои родственнички! - Ллиор засмеялся.

   - Светлый лес! - поразилась Миреллин. - Они всё никак не могут смириться с тем, что твоя мать вышла не за северного?! Я думала, со временем...

   - Ты их плохо знаешь, - хохотнул Ллиор. - Чистота рода - святое! - он пояснил для ничего не понимающего и от этого ещё больше надувшегося Ллио: - Моя мать, чистокровная северная морская эльфийка из невероятно древнего и знатного рода, вопреки традиции вышла замуж за обычного лесного эльфа. Более того, у них ещё трое детей родилось - я и мои сёстры! И, несмотря на постоянное осуждение со стороны родственников матери, родители до сих пор живут душа в душу. Но, поскольку благословения на брак они не получили, я долгое время был незаконнорождённым. И тут вдруг дед перед смертью признал меня и сестёр, и выделил каждому по доле в наследстве! Подозреваю, что ему просто надоело смотреть, как родственнички грызутся из-за денег у его постели, вот он и решил испортить им удовольствие от своих похорон.

   - Я всегда говорил, что чувство юмора тебе досталось от него, - усмехнулся Странник. - Тоже любишь подразнить окружающих!

   - Только если они этого заслуживают, - усмехнулся Ллиор и посмотрел на Ллио. Поскольку дуться дальше без риска лопнуть было уже невозможно, юноша хмуро спросил:

   - А про Тилю вам Ванеллириан рассказал?

   - Рассказал, - посерьёзнел эльф. - Должен сразу тебя огорчить: я не смогу сделать Тиле новое тело.

   В другое время и с другим собеседником воспитанный юноша удержался бы от презрительного хмыканья, но сейчас даже не стал пытаться.

   - Но я знаю того, кто может это сделать, - чуть усмехнулся Ллиор. Ллио поймал себя на мысли, что северянин читает его нехитрые чувства, как открытую книгу.

   - Тогда расскажешь за обедом, уже пора садиться за стол, - непререкаемым тоном заявила Миреллин и потянула за собой сына и друга. - Ллиор, ты всё ещё любишь карпа в сливочном соусе?

   - В твоём исполнении - просто обожаю! - довольно улыбнулся гость. Ллио же всю короткую дорогу до столовой и добрую половину обеда пытался ответить на вопрос: выходит, мама знала или, ещё того хуже, ждала этого... этого... нахала?!

   За обедом Ллио тосковал. К вопросу о девушках они пришли не сразу: сначала Миреллин устроила форменный допрос старому другу. Так Ллио, невольно прислушивающийся к беседе, узнал, что в юности его мать и Ллиор были друзья не разлей вода, что северный эльф - маг и моряк (Ллио взвыл про себя: море, как и у большинства лесных эльфов, было его заветной мечтой). И что у него теперь дом в Ледяном заливе, дом, где мать, судя по мечтательной улыбке, провела много прекрасных дней.

   Риан время от времени вставлял комментарии, участвуя в беседе, и только Ллио сумрачно ковырял вилкой невероятно вкусного карпа и молчал.

   - Остальное расскажу потом, - наконец твёрдо сказал Ллиор и обернулся к хмурому юноше. - Что касается девушек, то у меня есть несколько вопросов. Насколько я понял, Тиля перенеслась в наш мир и душой, и телом?

   - Да, - кивнул Ллио, решив на время позабыть о своей личной неприязни. - По-настоящему она умерла уже здесь.

   - Соответственно, от Тили осталось только сознание? - задумчиво уточнил волшебник.

   - Ну и что-то вроде тени, - попытался объяснить Ллио. - То есть она видимая. Только прозрачная.

   - Слепок тела, - кивнул Ллиор. - Который может в деталях сильно отличаться от оригинала. В любом случае, одно я знаю точно: восстановить тело Тили невозможно - никто не сможет повернуть время вспять и остановить его в нужный момент, а затем ещё и вылечить умирающее тело. Сделать новое тоже не получится...

   - Вы говорили, кто-то может помочь? - мрачно спросил Ллио, расстроенный таким "многообещающим" началом.

   - Да, один человек может, - кивнул Ллиор.

   - Кто? - тут же спросил юноша.

   - Человек? - удивилась Миреллин.

   - Сигрант Отшельник, он же Сигрант Чёрный, он же Сигрант Нелюдимый, - ответил маг. - Как ясно из его прозвищ, не слишком расположенный к помощи ближним. Я точно знаю, что это один из сильнейших магов нашего времени, и один из тех, кто со Смертью на "ты". Но нет никаких гарантий, что он согласится помочь, разве что его заинтересует такой эксперимент с научной точки зрения.

   - А где он живёт? - не стал размениваться на детали Ллио.

   - Далеко на юге. Его замок стоит на острове, который во время отлива соединяется песчаной косой с самой южной точкой Краевого мыса, - ответил за кузена Странник.

   - Погодите, - нахмурил брови Ллио. - Так он, что, волшебник из сказки о разноцветном источнике?

   Юноша тут же смутился - вот так сказал! Сейчас взрослые засмеются над ним, сказку вспомнил, малыш... Но Ллиор неожиданно кивнул:

   - Именно он. И сказка сказкой, а источник там действительно есть. Три струи из пастей чудовищ: красная, белая и чёрная.

   - Красная - жизнь, чёрная - смерть, белая - душа. "Полей его раны чёрной водой, и они затянутся. Окуни его тело в красную воду - и кровь потечёт по его жилам. Приложи к устам его хрустальный флакон, и душа вернётся в тело. Напои его белой водой, и душа проснётся, и он вспомнит тебя", - неожиданно процитировал сказку Риан. - Только вот у нас нет тела, как у принцессы, воскрешавшей своего возлюбленного.

   - Вот поэтому без самого Сигранта и не обойтись, - вздохнул Ллиор. - На остров попасть возможно, к источнику - при некоторой доле везения, тоже, но это нам ничего не даст. Нужно добиться того, чтобы маг обратил на вас внимание и решил, что ему интересно.

   - Вы там были? - догадался Ллио.

   - Был, - усмехнулся Ллиор. - Только не внутри. Моя наставница сумела попасть внутрь, проделав весьма солидную брешь в стене его заколдованного замка. Но когда через несколько лет я попытался повторить её опыт, то еле ноги унёс!

   - Наставница? - удивилась Миреллин, и поражённо посмотрела на эльфа: - Только не говори, что сама Дочь Ночи взяла тебя в ученики!

   - Взяла, - усмехнулся маг. - Так что я смело могу гордиться тем, что стал первым учеником у величайшей волшебницы мира, до этого бравшей только учениц! Нет, Ллио, - предупредил он вопрос уже было открывшего рот юноши. - Со Смертью она принципиально не желает иметь ничего общего. Я пытался её уговорить, но это бесполезно. Возможно, через несколько лет мне бы это и удалось, но, - Ллиор резко нахмурился: - Ты говорил, у Тхар болит голова, когда Тиля долго не выходит?

   - Да, - кивнул Ллио, внутренне замирая: он уже понимал, что волшебник готовится сказать что-то совсем не приятное. И Сингареллиор не обманул его ожиданий:

   - Дочь Ночи сказала, что существование двух разумов в одном теле противоестественно. Каждая душа пытается неосознанно перестроить тело под себя, и это разногласие разрушает его. Пока что для Тхар это, скорее всего, не опасно, и причиняет скорее некоторое неудобство, но со временем...

   - Ллиор! - возмущённо воскликнула Миреллин, вскакивая и бросаясь к смертельно побледневшему Ллио. - Неужели нельзя было это сказать более деликатно?!

   - Нет, - перехватил пытающиеся его обнять руки матери Ллио. - Это же очень важно!

   Ллиор кивнул, ободряюще кладя руку на плечо едва ли менее бледного Риана:

   - Чем чаще Тхар "выпускает" Тилю, тем лучше - её тело в это время отдыхает и восстанавливается. Но проблема в том, что Тиля не может долго существовать отдельно от Тхар, а без подруги она вообще погибнет. Так что это замкнутый круг, и чем дольше Тиля живёт в голове у Тхар, тем сложнее телу Тхар приспосабливаться к ним обеим. Однажды это может закончиться... очень плохо, поэтому нам надо торопиться.

   - Вы поедете с нами? - спросил, замирая Ллио. Неприязнь к магу была забыта; то, что Ллиор искренне переживал за девушек и готов был помочь, мгновенно перевесило ревность и ощущение неприкаянности, возникшее у Ллио вначале.

   Ллиор грустно покачал головой:

   - Я не могу сейчас покинуть Север надолго. И так я взял внеочередной отпуск. У наших берегов снова объявились Морские Охотники, и я, как капитан береговой охраны, не могу надолго покидать пост и оставлять побережье пиратам.

   - Понятно, - сник Ллио. Он совсем не обиделся на мага - разумеется, тот не может бросить на произвол судьбы зависящих от него эльфов! В отличие от большинства аристократов, проводящих время в праздности, Сингареллиор действительно приносил пользу своему народу.

   - Ллиор, мы так благодарны, что ты всё же смог приехать, - тепло сказала Миреллин.

   Эльф смутился, покашлял в кулак и отмахнулся:

   - Ллин, хорошим бы я был другом, если бы не попытался помочь! Давайте закончим обед. А потом, Ллио, мне надо будет с тобой поговорить. Я расскажу тебе подробно про волшебника, а также, что надо делать Тхар с Тилей, чтобы... чтобы как можно дольше продержаться.

   Так они и поступили. Вечер Ллио провёл с Сингареллиором. Северный эльф сначала подробно описал остров мага, место, где начинается коса, и даже назвал примерное время отлива. Потом рассказал дорогу, на всякий случай, так как Странник уже ездил на юг. Наконец, он пояснил, что надо делать девушкам, чтобы их единение не привело к печальным последствиям. Ллио старательно запоминал, и даже кое-что записывал.

   Чем дольше говорил эльф, тем большим уважением проникался к нему Ллио. Маг не забыл ни одной существенной детали и, казалось, предусмотрел всё. Объяснял он чётко и понятно, обращался с Ллио как с равным, а не как с малолетним несмышленышем. И ещё, юноша чувствовал со стороны гостя никак логически не объяснимое дружеское расположение и ему было ужасно стыдно за то, что он вёл себя так глупо и некрасиво в начале их знакомства.

   Во время ужина и после Ллиор рассказывал о Севере, о Ледяном море, о далёких, вечно укрытых снегом и льдом островах. О дрейфующих ледяных глыбах - айсбергах, которые выше самого высокого шпиля на башне дворца Правителя Лесов. О том, как тюлени и моржи выползают на берег и перекрикиваются странными голосами. О маленьких пушистых белячках с трогательными огромными глазами. О том, как весной прибрежные скалы покрываются разноцветным ковром из цветущих мхов и лишайников. О море, не зеленоватом, как на юге, а по-настоящему синем.

   Временами Риан и Миреллин короткими замечаниями из воспоминаний добавляли штрихи в постепенно возникающей перед Ллио картине чудесного далёкого мира, где живут отважные северные эльфы, маги и мореходы. Такие, как Ллиор.

   Ллио слушал, затаив дыхание. Риан рассеянно кивал - его мысли были заняты Тилей. На губах Миреллин блуждала тёплая, мечтательная улыбка, и Ллио понял, что если о Ночной мать не очень хотела вспоминать, то сам Север она любила, и любила горячо.

   Потом его отослали спать, взрослые же остались в гостиной. Из комнаты Ллио не было слышно голосов, но почему-то ему казалось, что они ещё сидят внизу и вспоминают прошлое. Ему ужасно хотелось прокрасться к дверям гостиной и послушать, как он делал это ребенком, когда к родителям приезжали гости или его старшие братья и сёстры, добрая половина которых уже разменяла свою первую сотню и жила отдельно. Останавливало его то, что он уже не ребёнок (ведь он сам об этом всем напоминал!) и то, что окончательно сосредоточиться на чём-то мешали мысли о Тхар. Он про себя умолял девушку не покидать усадьбу до его приезда. Больше всего Ллио боялся разминуться с ней, ведь могло оказаться так, что её дедушка с бабушкой не будут знать, куда отправится внучка! А он должен найти её как можно скорее.

   Подобные мысли долго не давали ему уснуть. Вдобавок, эльф неожиданно почувствовал себя голодным, сказывалось полное невнимание к еде во время обеда (из-за расстройства чувств) и ужина (из-за увлекательности рассказа Ллиора). В итоге, проворочавшись в постели ещё немного, юноша вздохнул и, не обуваясь, чтобы не разбудить наверняка уже спящих маму и гостей, тихонько отправился на кухню.

   К его удивлению, в гостиной ещё горел свет. Сначала он подумал, что мать по рассеянности просто забыла погасить лампы, и уже хотел войти, как вдруг услышал её голос, доносящийся из-за неплотно прикрытой створки:

   - Ллиор, прости, но меня с момента твоего приезда мучает вопрос: что с твоими волосами?

   Эльф расхохотался так, что Ллио в первый момент даже от отскочил от двери.

   - А я всё ждал, когда ж ты спросишь, - проговорил он сквозь смех. - Это очень забавная история. Один неразумный северный эльф разругался с ученицей Дочери Ночи, и та отомстила чисто по-женски...

   - Она обрезала тебе волосы? - ахнула Миреллин. Человек бы не понял её ужаса, но для эльфов длинные волосы - это необходимая составляющая приличного вида.

   - Да, хотелось бы сочинить, что мне их отхватили в поединке или что они сгорели, когда я вытаскивал ребёнка из объятого пламенем дома, но всё гораздо менее героично, - весело ответил эльф и с удовольствием заметил: - Зато дорогая сестрица теперь тоже не может похвастаться роскошными кудрями!

   - Ллиор, ты?.. - охнула Миреллин.

   - Не волнуйся, - ответил эльф со смешком. - Она сама сказала, что ей так удобнее.

   - Не понимаю я вашу семью, - то ли с осуждением, то ли с завистью заметила Миреллин. - Вроде вы любите друг друга, но при этом постоянно делаете какие-то странные и не совсем добрые вещи...

   - Мы все друг друга очень любим, - серьёзно сказал эльф. - Да, ещё с детства мы иногда делаем небольшие пакости, но, заметь, за дело. А вот если у кого-то беда, то мы сразу же собираемся единым фронтом и помогаем.

   - О, я всегда знала, что на тебя можно положиться! - тепло сказала эльфийка. - Ллиор, я так благодарна тебе!

   - Ну что ты, - смущённо отозвался эльф. - Как только Риан сказал, что речь идёт о твоём сыне, я уже не мог отказаться. Мне жаль, что я не могу помочь ему по-настоящему...

   - Ты уже помог, - мягко прервала его эльфийка. - Я же понимаю, чего тебе стоило приехать сюда. Твой пост...

   - Ллин, - пришёл черёд собеседника прервать её. - У меня хороший заместитель, пару-тройку недель он прекрасно справится без меня. Но путешествие к Краевому мысу займёт гораздо больше. И не волнуйся, на Риана вполне можно положиться. Он чувствует себя виноватым из-за того, что так сразу поверил Печати, и не даст даже волосу упасть с головы мальчика, не бойся.

   - И всё же, Краевой мыс, это так далеко, - вздохнула эльфийка и, судя по шороху ткани, встала и принялась мерить шагами комнату.

   - Ллин, он уже взрослый, поверь мне, - сказал эльф фразу, за которую Ллио мгновенно проникся к нему глубочайшим расположением. - Такие вещи, как смерть любимой, суд, печать, путешествие за границей по человеческим землям - они легко помогают повзрослеть, даже если эльф этого сам не хочет. Ллио вполне способен постоять и за себя, и за ту девушку, о которой говорил. Кстати, твоя идея отправить с ними твоего старшего сына, по-моему... не очень удачна.

   А после этой фразы благодарности Ллио уже не было границ. Если бы не сознание того, что за подслушивание мама его по головке не погладит, он бы прямо сейчас побежал говорить "спасибо"!

   - Дирелл - разумный, сдержанный, критичный молодой эльф, - отозвалась Миреллин.

   - Совсем как Арелл, - хмыкнул Ллиор.

   - Речь не об Арелле, - нервно отрезала эльфийка.

   - Нет, отчего же, - с неожиданным раздражением ответил Ллиор, и по тому, как скрипнуло кресло, Ллио догадался, то он резко встал. - Давай поговорим об Арелле!

   - Ллиор, прошу тебя! - взмолилась Миреллин. В её голосе было столько боли, что Ллио едва не бросился её утешать. Но его опередил уже находящийся в комнате эльф:

   - Прости! - воскликнул он и почти шёпотом сказал: - Ллин, милая, прости.

   Ллио услышал глубокий вздох матери, шорох ткани, потом в комнате стало тихо. Минуту юноша боролся с самим собой, потом волнение проиграло в борьбе с правилами приличия, и он прильнул к щели между створками.

   Горели только две лампы на столике в дальнем углу. Справа от них застыли двое эльфов: мужчина держал женщину в объятьях, а она спрятала лицо в прижатых к его груди ладонях.

   Ллиор наклонился и нежно поцеловал Миреллин в волосы:

   - Двести лет ничего не изменили, милая. Я всё ещё люблю тебя, моё нежное солнышко...

   Ллио увидел, как дрогнули плечи матери, но она только крепче прижалась к обнимающему её эльфу, словно боясь глядеть ему в глаза.

   А Ллиор горячо зашептал, сильнее сжимая объятья:

   - Ллин, милая, давай уедем. На Север. Ты же любишь Север так же, как и я. Ты же помнишь тот старый дом? И как мы были там счастливы! Почему ты снова не можешь быть счастлива? И я - с тобой...

   Миреллин отстранилась и слабо попыталась разорвать кольцо держащих её рук, но Ллиор не отпустил, а она не настаивала. Хотя всё же возразила:

   - Ллиор, я не могу.

   - Почему? - с резанувшей Ллио болью в голосе спросил эльф. - Ну что тебя здесь держит теперь?

   - Всё то же, - покачала головой Миреллин. - Дом, дети...

   Эльф хмыкнул:

   - Ты сама себя обманываешь. Этот дом - не твой, а твоего старшего сына. И дети твои уже выросли, даже Ллио, - видя, что эльфийка пытается возразить, мужчина мягко положил палец на её губы: - Не спорь, пожалуйста. А впрочем, можешь предложить ему поехать с тобой на север, - эльф тепло улыбнулся: - Ты видела, как светились его глаза, когда я рассказывал ему о жизни там? А как он переживал, когда я описывал, как в морозы эльфы ходят пробивать лунки во льду, чтобы тюлени могли дышать? Уверен, он бы первым пошёл! Внешне он - вылитый Арелл, но душа у него твоя - чистая и добрая. Кстати, - усмехнулся эльф, - ты его случайно не в честь меня назвала? Ллиор - Ллио, поток - ручей?

   - У него Дар такой - он находит воду, - слишком быстро ответила Миреллин. - Назови я его в честь тебя, Ареллу бы это не понравилось!

   - Спасибо за ответ, который ты напрасно пытаешься скрыть. Дар проявляется не раньше пяти лет. Сомневаюсь, что ты ждала так долго, чтобы дать ему имя, - усмехнулся эльф, а Миреллин только надулась, очень напоминая сейчас Ллио. - Ну так что, возьмёшь его с собой на Север?

   - Там опасно, - привела коронный аргумент Миреллин.

   - Все считают, что в сердце Лесов царят мир и покой, - снова хмыкнул эльф. - Уверен, Ллио с этим утверждением не согласен! Всё зависит от тех, кто тебя окружают. А рядом буду я, чтобы позаботиться о вас, - голос эльфа закипел плохо скрытым возмущением: - Уж я бы никогда...

   - Ллиор, - Миреллин неожиданно резко оттолкнула эльфа, и он отпустил её: - Всё это -совершенно бесполезный разговор. Я люблю Арелла.

   В комнате повисло молчание, а в душе Ллио царила сумятица. Он почему-то ни капли не сомневался в искренности чувств Ллиора и ему... ему было жаль эльфа. Но в то же время, юноша всё же любил отца, и, согласись сейчас мать уехать, его бы не оставляло ощущение, что та предала мужа.

   И как-то неуместно всплыло в памяти - если через сорок четыре дня эльфийка не возвращается под крышу мужа, то брак считается расторгнутым.

   Ллио лихорадочно подсчитывал, сколько осталось, когда в гостиной снова зазвучал голос северянина:

   - Ты знаешь - я всегда буду ждать. Считай меня глупым упрямцем, ведь ты уже дважды отказывала мне - тогда, перед браком с Ареллом, и сейчас. Но я... я тебя никогда не забуду.

   - Ллиор, ты не понимаешь, - жалобно воскликнула Миреллин, нервно терзая вышитый пояс платья. - Я ненавижу его! Ненавижу его за то, что он не верил мне, когда я клялась, что Ллио не может быть виновен. За то, что он осудил нашего ребёнка на всеобщее презрение. За то, что он сам верил в обвинение! Но я продолжаю его любить! Я ничего не могу с этим поделать - я всё равно люблю его!

   Мать стояла к Ллио спиной, но лицо Ллиора юноша прекрасно видел. И понимал, что своими словами Миреллин причиняет тому ужасную, чудовищную боль. Потому что она говорила с Ллиором, как с другом, а слышал её влюблённый мужчина.

   Миреллин вдруг прижала ладони к лицу и разрыдалась. Ллиор мгновенно шагнул к ней и обнял:

   - Ллин, прости. Прости! Видит Создатель, я не хотел довести тебя до слёз! - он виновато гладил женщину по волосам, с болью глядя на неё, вздрагивающую от плача в его руках. - Прости, милая... Не плачь, пожалуйста...

   Ллио знал, что мать плачет вовсе не из-за Ллиора, а от душевной тоски. На хрупкую, нежную, слабую Миреллин обрушилось слишком много испытаний, и она была на пределе сил и возможностей. И сейчас, глядя на замершую среди теней пару, Ллио испытывал странное чувство, будто видит то, что видеть не имеет никакого права, потому что есть границы, которые не переходят, и моменты жизни, в которые даже близким не стоит быть рядом.

   И Ллио бесшумно отошёл от дверей в гостиную.