В древних легендах говорится, что существует потаенный островок в синем море, и смертным не добраться до него, пока чаши весов добра и зла находятся в равновесии. Если верить старинным сказаниям, то на этом островке имеют начало все истории, которые когда-либо появлялись на свет.
***
В небольшой деревянной горнице тепло и тихо. Источают сладковатый аромат целебные травы, сушащиеся на печи, на столе остывает только что испеченный хлеб.
Дети копошатся в дальнем углу горницы, а толстый рыжий кот, свернувшись клубочком, дремлет на лавке, покрытой полотном с необычным узором.
Женщина средних лет, все еще стройная, светловолосая, и мужчина, разменявший шестой десяток, сидят за столом и беседуют.
-Давно тебя не было в наших краях, Гленн. Что хорошего поведаешь в этот раз?
-Много лиг я прошел, госпожа светлая, Арлин. Видел я и горе, и радости... Позволь рассказать тебе историю, что услышал я в туманных равнинах запада.
***
Есть в краю туманов, Тир Деаданн, заброшенный замок. Некогда он был оплотом местных жителей, но в одной из кровавых битв его владелец был убит, а окружающие селения отданы в распоряжение победителей. Надо ли говорить, что ничего не осталось от скромных крестьянских жилищ... Сам же замок был сожжен, но прочна кладка стен его, и служат они напоминанием о былой свободе целого народа.
Говорят, что пришли в этот замок девы, слывущие ведьмами, и поселились в нем. Сначала нелюдимо жили там, затем потянулись к ним из разных концов люди с мольбами о помощи. Никто лучше тех дев не умел заговаривать кровь, готовить отвары из целебных трав, поднимать на ноги самых безнадежных больных.
Росла известность их, но не гордились девы понапрасну, не требовали платы за лечение. Люди им сами приносили пищу да все, что нужно было.
Но вот однажды, в канун Самайна, пронеслась над теми землями Дикая Охота, и пропали девы навсегда...
И лишь иногда слышат в полнолуния песни в старинном замке, и те, кто приходит в него, остаются там.
Легенды умалчивают, о том, что произошло на изломе осени, но поющий замок стоит до сих пор...
***
-Спасибо тебе за историю, Гленн. Но я слышала, что несколько дев на западе стали женами великого охотника, что скачет в ночь излома. Те, кому даровано видеть его свиту, рассказывают, что рядом с ним видят три женских прекрасных силуэта.
-Порой, госпожа светлая, Арлин, ты ведаешь больше меня. Отчего ты ушла из братства, или обидел тебя кто?
-Нет, Гленн. Пришла моя очередь потешить тебя сказанием, хотя и грустным оно будет.
***
Она провожала его в дорогу, как всегда. Без лишних слез и причитаний, молча и быстро собирая довольно увесистую дорожную сумку. Лишь на мгновение в уголках глаз блеснули капельки влаги.
Прощание вышло скомканным. Он нарочито медленно поднялся, не торопясь рассмотрел небольшую комнату. Взгляд воина задержался на молодой женщине, с первыми седыми волосками в толстой смоляной косе.
-Мне пора уже...
-Испей водицы перед разлукой. Кто знает, сколь долгим будет твой путь, - она подала глиняный кувшин с затейливым узором.
Мужчина сделал несколько глотков. Простая колодезная вода показалась ему милее самого дорогого и изысканного напитка, коих он в жизни испробовал немало. Она пахла горечью осенних листьев и медвяным ароматом лета. Свежесть и бодрость наполнили его. И безудержное желание остаться, вопреки долгу...
Женщина молчаливо убрала кувшин.
-Благодарю тебя, - воин приобнял ее за плечи.
-Возвращайся домой! - тихо сказала она.
И свеча на окне затеплилась впервые.
Он вышел, не оглядываясь, привесил сумку к седлу. Потом, не выдержав, обернулся. На подоконнике горела свеча...
Он не мог сказать своей любимой, что не вернется никогда, ибо долг превыше земных привязанностей и ценностей, а духам битвы даровано бессмертие. Она так никогда и не узнает, что будет ждать воплощение беды из древних легенд... и не в его воле разомкнуть проклятие, что превратит человека в струи дождя, звуки битвы да отблески солнца на лезвии меча. Что вечная дорога им суждена в холмах, покрытых вереском...
Не осталось следов от призрачного коня...
Оборвались они аккурат за околицей...
Но в этом доме всегда будет на окне гореть свеча, дарующая надежду.
Пока жива память.
***
-Я понял, госпожа моя светлая. Давно ли ты в последний раз гасила свечу на окне?
Женщина с любовью посмотрела на младшенькую дочку. Вздохнула.
-Пожалуй, четыре года назад. Он вернется, Гленн. Хотя моя мама так и не дождалась отца.
-Так это с Арленой было? Я помню ее смутно, когда она уходила из братства, я был еще подростком. Годы странствий стерли многое из памяти.
-Я была ее обетом братству. И, если рок будет милосерден к моим дочерям, то они тоже вступят в него. Расскажи мне что-нибудь еще, будь добр, о нашей старой жизни, или о том, чего я не ведаю...
-С радостью, госпожа моя светлая. Слушай же.
***
Жили давным-давно на свете брат и сестра. Двойнята. Никогда еще не видел свет столь совершенных детей своих.
Однажды, холодным зимним вечером, сестре послышался голос, зовущий ее. Девушка распахнула окно. Лунный свет дождем искрился, словно обтекая башни замка. Среди бликов его намечалась тонкая дорожка ввысь... Она свесила ноги из окна, набросила на плечи плащ и пошла по лунной дорожке. Сама себе дева не верила, что не во сне с ней такое творится... А пришла она в сияющие чертоги, где свет звезд был стенами и полом, лунный свет освещал зал...
Не помнила дева, сколько времени провела она в том зале, но в замок вернулась изменившейся. Печально было лицо ее, слишком много она хранила в себе теперь. И забеспокоился брат.
-Скажи, сестра, что сделало тебя столь печальной?
-Теперь мне груз предстоит нести всю жизнь...
-Позволь мне разделить с тобой эту тяжесть, ведь одна душа у нас.
-Брат, я не имею права взваливать на тебя все это. Прости. Я теперь знаю о многом, чему суждено вскоре сбыться, и грустны эти события. Я должна их изменить... Я должна уйти вновь по лунной дороге. Навсегда.
-Я буду с тобой всегда, сестра.
-Тогда налей вина, брат мой... Один путь у нас отныне, лишь сонными чарами мы можем помочь миру людей... Холодно стало, не чувствуешь?
-Это нас с тобой зовет лунный свет. Теперь мое сердце легко, что нам до остальных? Нас ничто не разлучит, сестра... Не быть мне королем теперь, а тебе - королевой... Что нам до смертных земель?
-Мы исправляем людские души. Идем...
И вступили они на лунную дорогу снов, и поговаривают, что когда мудрые люди слышат настойчивые советы словно из неоткуда, то это дело брата и сестры, ушедших спасать наш мир..
***
Арлин призадумалась. Девочки устали, и заснули прямо там же, где и игрались. Гость отхлебнул немного вина из кружки. В комнате стало прохладнее.
-Так вот зачем нас учили слушать себя в братстве, теперь лишь я понимаю...
-Они одни из тех, кто хранит наш мир, как и твой отец, госпожа моя светлая. Вот отчего на тебя надеялись в свое время.
-Мой дар теперь молчит... Я бы не хотела, чтобы он проснулся в девочках, но от судьбы не уйти, Гленн... а теперь, пожалуй, я вновь поведаю тебе одну историю.
***
Его уже год не было. Он скрылся за лютой метелью. А она все ждала да ждала... Проходил день за днем, утро сменялось вечером, но она лишь вздыхала да вышивала затейливый узор.
К ней приходили в гости подруги, пытались развеселить да оторвать от однообразной работы.
-Здравствуй, Эарвен! Пойдем с нами плести венки!
-Спасибо, Бьорк, мне не хочется, - неизменная вежливая извиняющаяся улыбка.
Подруги пожимали обычно плечами и убегали. Им не было места в ее маленьком мирке. Девушки приносили ей букеты цветов, листьев да трав, и она их благодарила и принималась за рукоделие вновь. На все вопросы отвечала односложно и как бы нехотя.
А он тем временем бродил в далеких землях, не смея вернуться назад, чтобы не испугать любимую... Он боялся причинить ей страдания, рассказав о своей истинной сущности. В лунном свете человек становился соколом... И пока светит луна, летать ему в поднебесье гордой птицей...
Когда руки превращаются в крылья, человеком-птицей движет лишь жажда полета. Он забывает обо всем, что держит его внизу, что не дает подняться ввысь, к мерцающему свету звезд и луны, видеть далеко внизу холодные темные воды и темные скалистые берега.
Иногда она пела. Печальные, но по-своему красивые песни. Чаще раздавался голос Эарвен из ее жилища в лунные светлые ночи. Слушателем неизменным был холодный ветер, что летал между башнями родительского замка. Казалось ей, что в такие минуты луна начинает светить ярче, и на фоне яркого диска на мгновение появляется птичий силуэт.
Он же кружил над северными берегами, и на несколько мгновений, когда лунный свет заполняет все вокруг, сокол видел внизу смутный силуэт замка и нежный девичий образ... Днем человек вспоминал об этих видениях, и от этого становилось мучительно больно. Обычно тоска и эта сердечная тяжесть выливались в грустные мелодии, которые сочинял человек на своей строй арфе..
Они уже и не знали, жива ли их вторая половинка. Где она бродит, как живет, что с ней происходит. В странных сновидениях на грани яви и нави, слышали они голоса, зовущие встретиться... Но более им не суждено было увидеться.
Королевну, прекраснейшую дочь своей земли, выдали замуж за влиятельного соседа, который ее боготворил, и списывал на женские причуды вселенскую ее тоску и отсутствие улыбки на холодном лице.
А человек-птица, не выдержав двойной жизни, разбился о холодные серые скалы... И стало ему последним приютом холодное море.
***
-Грустны твои сказания, госпожа моя светлая. Ты и сама изменяешься вслед за ними. Куда пропала с твоего лица улыбка, которая всегда жила на нем? Отчего померкли огоньки в твоих глазах?
-Я так устала ждать, Гленн. Но я сама выбрала свою судьбу... Расскажи мне что-нибудь еще, пожалуйста.
-Изволь выслушать, госпожа Арлин.
***
Жил-был княжий сын. Красив, умен и храбр был, и девицы на него заглядывались, и не знал он горя ни в чем. Только смутные сны тревожили иногда.
Тесны казались ему отцовские хоромы, искусно украшенные, но все же не дело молодому и горячему парню сидеть в четырех стенах, мерить шагами небольшое пространство личной комнаты да заливать позывы вырваться на волю пенной брагой.
И вот однажды, не сказав никому ни слова, в лунную ночь вскочил на коня княжий сын и поскакал, куда глаза глядят.
Путь ему освещала большая луна, желтовато-зеленая, будто болотные огни, звезды превращались в следы диковинных животных...
Зашла в опустевшую горницу княжича сестра его, испугалась.. Стояли колдовские ночи на изломе осени, и не дело доброму человеку проводить их в одиночестве вне прочных домашних стен...
А тем временем княжичу казалось, что превращаются его руки в когтистые лапы, и тело обрастает густой шерстью... вот уже и конь испугался да сбросил всадника...Только сильные лапы смягчили падения, перекатился зверь могучий с одного бока на другой, да побежал дальше, очарованный колдовской луной.
Сестра же нашла рубашку его расшитую обережными рунами, что сама брату вышивала, да каждый стежок заговаривала от беды и от хулы, набросила на плечи теплый плащ, оседлала свою кобылку послушную, да по следам брата в ночь и выехала.
А колдовское время заканчивалось, да слабели лунные чары, и поворотился зверь к дому, да облик сменить не мог. Видит вдруг, едет сестра на встречу, подбежал к ней, замер в ногах, да голову поднять и не смеет. Взяла сестра рубашку да набросила на брата, и превратился он обратно в человека. Приехали в хоромы родительские, а там уже ищут детей любимых, шум стоит, да на поиски их собираются.
С той поры зарекся княжич выезжать в колдовские ночи без сестры своей -чаровницы могучей. И до конца дней своих слушался совета ее, и в любви и почете большом жила сестра его при дворе брата.
***
-Спасибо за сказку, Гленн. У нее добрый конец. В далеких землях была эта история, но мне нравится.
-Я рад был тебя порадовать, госпожа Арлин. Вот и в глазах твоих начинает появляться смешинка...
-Я еще одну историю вспомнила, правда, не слишком она весела.
-Я хочу выслушать ее, госпожа Арлин. Давно не видел тебя. Мне интересно все.
-Ну что ж, - Арлин задумывается на несколько мгновений, - дело было так...
***
Две сестры жили вместе всегда, сколько себя помнили. Сначала вместе с родителями, потом - отдельно...
И вот младшая сестра тяжело заболела. Она пыталась бороться с болезнью, но все было тщетно. Хрупкий организм девичий не мог пересилить недуг. Почувствовав, что конец ее скоро, позвала она старшую.
-Сестра моя любимая, чувствую я, что вскоре душа моя улетит в другой мир. Боюсь я, что не дождусь возвращения любимого моего, Аэда-моряка. Скажи ему, что я ждала его, и безумно хотела ждать, пока не умерла.
-А если он меня не узнает, заговорить захочет со мной?
-Ты могла бы ему быть сестрой, как и мне... Бедный, он, наверное, сейчас страдает.
-У тебя слишком доброе сердце, сестра. Если же он спросит, где ты, что мне сказать ему?)
-Отдай мое золотое кольцо. Слов не потребуется. Покажи ему холодный очаг, пустое ложе да мою незаконченную вышивку...
-Я все сделаю так, как ты просишь.
-Спасибо, сестра. Тогда я уйду спокойно..
И заснула она... И более не открывала глаз.
И растет на могиле ее зеленая трава да куст белых роз с синими краями, что привез он к свадьбе из дальних краев.
***
-Кому ты сестрой была, Арлин? Пока не вступила в братство?
-Своей младшей сестренке. Она не была одаренной. Мама к тому времени уже ушла в чертоги вечности. Ее могила на северном мысе, недалеко от нашего дома. Жених ее ушел в дальнее плавание, и больше не вернулся. Я не смогла ему стать сестрой, увы... Ты устал, гость мой дорогой, Гленн. Отдохни, я затоплю баню, а завтра мы еще поговорим. Выспись. Будь как дома.