Три миллиона жизней - это плата за независимость?!
Именно так, подтвердила бабушка.
Но разве можно убивать тех, кто ни в чём не виноват, спросила восьмилетняя Магда.
Ты ещё маленькая, сказала бабушка, и не понимаешь. Они были виноваты, потому что делали нехорошие, неправильные вещи. Из-за них все остальные люди страдали. Их обязательно надо было уничтожить, ради общего блага.
А почему тогда их просто не выслали куда-нибудь, не отставала девочка. Зачем было казнить столько людей?
Затем, сказала бабушка, что с ними нельзя иначе.
Много позже, когда повзрослевшая Магда поступала в университет, на экзамене по истории ей попался вопрос об инциденте Миллера (который, по совести, следовало назвать переворотом Миллера, а ещё лучше - резнёй Миллера). Рассказывая приёмной комиссии о целесообразности предпринятых правительством мер, она не могла отделаться от мысли, что все её аргументы сводятся к одному: потому что с ними нельзя иначе.
К тому времени Магда уже знала, что она сама как раз из тех, с которыми нельзя - иначе.
***
- Экспресс, - сказала Магда в запотевшее окошко, за которым смутно угадывался силуэт кассира. - Вечерний экспресс.
- Станция? - вопросило переговорное устройство механическим голосом.
Станции Магда не знала, ей было всё равно. Единственное, имевшее для неё сейчас значение - это то, что до отправления экспресса оставалось чуть меньше часа.
- Конечная.
К счастью, других вопросов не последовало, из щели под окошком выпал фиолетовый прямоугольник билета.
Есть. Магда перевела дух. На билете было красивым типографским шрифтом отпечатано: Ксения Коваль.
И неважно, что фотография в паспорте не слишком напоминает Магду, главное, возраст совпадает, и черты лица худо-бедно схожи. В салоне красоты Магде сделали новую причёску, и теперь она была сама на себя похожа ещё меньше, чем на Ксению Коваль. О пропаже документов станет известно не раньше, чем через пару дней, тут она постаралась.
Вокзал был большой, люди сновали в разные стороны, и Магда почувствовала, что напряжение её немного отпускает. Неужели она всё-таки выбралась, не верится, но, кажется, это действительно так.
Затылком она почувствовала чей-то внимательный взгляд. Не оборачиваться, подсказало обострившееся чутьё. Магда сделала вид, что внимательно изучает ассортимент магазинчика сувениров.
- Девушка? - окликнул её вежливый мужской голос. - Патрульная служба вокзала. Предъявите ваши документы, пожалуйста.
Магда открыла сумочку, и дрожащими руками достала билет и паспорт. Патрульному было лет двадцать, он был на голову выше ростом и рассматривал её с доброжелательным интересом.
Господи, с отчаянием подумала она, да я же просто ему понравилась, он решил завязать знакомство, сейчас посмотрит, куда я еду, как меня зовут, и попросит телефон. А ведь паспорт чужой, и фотография, если он будет внимательно разглядывать, он же заметит, что это не я.
К чёрту, решила Магда. Выхода нет.
Она глубоко вдохнула, сосредотачиваясь.
Ну и бардак же здесь. Нити над головами людей сплетались разноцветным ковром, вон висит целый клубок, под ним на сдвинутых креслах мирно дремлет семья с целым выводком разновозрастных детей. Не то, нет, и это тоже не то.
Вот.
Магда потянулась, и вынула из воздуха нить, горящую огненно-красным. Опасность, опасность! Второй рукой вытащила из-за уха патрульного серо-голубую нитку, и завязала узелок, так, потуже, есть. Узел налился рубином, запульсировал, серо-голубая нить задрожала и заискрилась.
Магда выдохнула. То, что она сделала, не заняло и секунды. Билет и паспорт по-прежнему были зажаты в её руке, а патрульный улыбался, ожидая. Она протянула документы, и в этот момент какой-то мужчина слева споткнулся и выронил чемодан. Патрульный мельком глянул в его сторону, вздрогнул и потерял к Магде интерес: на поясе у неудачливого пассажира, из-под распахнувшейся куртки, на секунду выглянула кобура.
- Простите, всё в порядке, - рассеянно сказал Магде парень, и направился в сторону мужчины, поднимавшего с пола чемодан.
Оставшиеся до отправления экспресса двадцать минут Магда провела, забившись за угловой столик дешёвого вокзального кафе, грея о чашку с чаем дрожащие руки.
***
В детстве, Магда была воплощением горячо любимого взрослыми, и крайне редко встречающегося в жизни идеального типа ребёнка: тихой, милой и послушной девочкой.
Если бы учителей спросили, что они думают о Магде, практически все ответили бы примерно так: умненькая, но звёзд с неба не хватает. На тот же вопрос, заданный её одноклассникам, те, вероятно, затруднились бы сказать что-то определённое: Магда? Обычная девчонка, ни то, ни сё, что о ней думать. Больше спрашивать было не у кого, друзей и родственников, кроме бабушки (не в привычках которой было отвечать глупые вопросы), у Магды не было.
Она и сама не смогла бы сказать, что ей мешает по-настоящему привязываться к людям. Какой-то инстинкт заставлял её раз за разом уклоняться от намечающихся узелков близости, а Магда привыкла доверять своим инстинктам.
Ей не было нужно от судьбы ничего особенного. Всё, чего она хотела - вести спокойную, размеренную жизнь, и ничем не отличаться от прочих людей.
Но как раз это-то и было невозможно.
В отличие от многого другого.
***
В купе Магда оказалась единственной пассажиркой, и решила счесть это добрым знаком. Проводник равнодушно пролистал паспорт, забрал билет и сообщил, что ехать ей предстоит почти сутки, обед можно заказать прямо в купе, а можно сходить в ресторан, и что он от лица компании и от себя лично желает мадемуазель Коваль приятной дороги.
Только сейчас Магда позволила себе задуматься о том, куда она, собственно, едет. Деньги у неё ещё оставались, хотя значительной эту сумму назвать было никак нельзя. Впрочем, деньги особой проблемой как раз не являлись, с её-то способностями.
Другое дело, документы. Ксения Коваль, чья судьба, по воле Магды, на сегодняшний вечер на тугой узелок была сплетена с судьбой самого симпатичного из парней в ночном клубе (на Магдин, разумеется, вкус), завтра с утра вспомнит о потерянной сумочке, и заявит о пропаже паспорта. Придётся покидать экспресс не на той станции, до которой куплен билет, но вот какую фору это даст, Магда не знала. Она совершенно не умела прятаться, скрываться и путать следы. Двадцать пять лет жизни в роли тихой серой мышки никак не подготовили её к тому, что происходило сейчас.
Ладно, теперь можно, разрешила она сама себе, и разрыдалась.
***
В первый раз это произошло, когда Магде было семь.
Кукла была прекрасна. Огромные глаза, вздёрнутый носик, взбитые локоны и кружева. Кукла стояла на верхней полке, и ничего лучше её на свете не существовало.
Нет, сказала бабушка. Магда знала: в таких случаях, просить бесполезно.
О, пожалуйста, пожалуйста, думала она, я так хочу куклу. Вот эту, и прямо сейчас.
Воздух дрогнул и поплыл, словно в магазине вдруг стало жарко. Воздух пророс бахромой цветных нитей, которые шевелились, свивались, путались и расходились в разные стороны. Магда моргнула. Нити никуда не делись. Было не страшно, но непонятно. От куклы, красавицы-куклы, тоже шла ниточка, тянулась, уходя куда-то влево. Магда потрогала её. Ниточка дрогнула: она была настоящая. Заворожённая, Магда смотрела, как ниточка шевелит кончиком в воздухе, как навстречу ей плывёт другая нить, и они сами собой сплетаются в узелок. Магда оглянулась, ища конец второй нити, и не увидела его: нить упиралась в её плечо, торча из-под воротника платья.
"Моя", подумала Магда, с непонятно откуда взявшейся уверенностью. "Теперь она моя".
Проходившая мимо женщина с тележкой, полной покупок, задела край полки с игрушками. Стеллаж дрогнул, покачнулся, и с плавной величавостью рухнул на пол.
Прямо на Магду, всё ещё стоявшую перед ним.
Она только и успела, что поднять руки, защищаясь от сыплющихся сверху зайцев, медведей и кукол.
Закричала какая-то женщина - может быть, та самая, с тележкой.
К тому времени, когда тяжёлый, металлический стеллаж подняли и достали из-под него перепуганную Магду, прижимающую к себе злосчастную куклу, директор магазина успел мысленно во всех красках представить себя за решёткой. Вызванный врач, осмотрев девочку, пожал плечами, коротко сообщил "повезло", и предложил директору успокоительное.
Бабушка от успокоительного отказалась. Подавать на магазин в суд (как ей успели посоветовать сочувствующие покупатели) она тоже отказалась.
Кукла осталась у Магды. "В качестве компенсации за пережитое потрясение", сказал бабушке директор, не верящий, что так легко отделался.
Ещё от происшествия у Магды осталось смутное ощущение вины за сделанное, хотя, что именно она сделала, девочка тогда не понимала.
***
В дверь постучали, когда Магда успела всласть порыдать, успокоиться и привести себя в порядок.
- Я прошу прощения за неудобство, - сказал пожилой мужчина, просовывая голову в дверь, - но дальше я поеду с вами. В моём купе нет света, и проводник подселил меня сюда.
Магда почувствовала лёгкое неудовольствие, но осадила себя: достаточно. Сегодня она играла с судьбой больше, чем за последние семь лет вместе взятые. Ничего с ней не случится, она потерпит присутствие этого мужчины рядом с собой.
Магда улыбнулась и пригласила его войти.
Новый сосед представился Виктором Зайдушем. Он оказался в меру симпатичен, хотя и говорлив без меры.
Магда рассеянно слушала его болтовню, и глядела в окно. Небо было серым и тяжёлым. Шёл дождь. Как мерзко, думала она, придётся сходить на совсем незнакомой станции, а там дождь, и холодно, а у меня с собой вещей - кот наплакал, и пальто я оставила, потому что оно никак не лезло в дорожную сумку.
- Еду домой, - говорил Зайдуш, - очень соскучился по жене. А вы, мадемуазель Ксения, замужем?
- Нет, - ответила Магда, - пока нет.
- Значит, скоро выйдете, - убеждённо сказал Зайдуш. - Вы очень милы и любезны, не стесняйтесь, мне, в моём возрасте, уже можно говорить молоденьким девушкам такие вещи, и не бояться быть понятым превратно.
Она рассмеялась.
- Ага, - заметил сосед, - я вас развеселил! Это приятно. Знаете, как говорят: если вам удалось кого-то обрадовать, значит, день прожит не зря.
- Никогда не слышала, - призналась Магда.
- Приятно наблюдать, как твои слова возвращаются к тебе обратно улыбкой... или ещё как-то иначе.
Магда пожала плечами, и, на всякий случай, кивнула, хотя не очень-то поняла, что хотел сказать попутчик.
- И не только слова. Скажите, Ксения, каково это: управлять другими людьми? Должно быть, увлекательнейшее занятие.
Магда обнаружила, что не может сделать вдох. Пожилой мужчина смотрел на неё, не мигая, и его глаза были холодными и жёсткими.
Да, недалеко же она убежала.
- Молчите, - продолжил Зайдуш. - И правильно. Рассказывать дилетанту об ощущениях, которые испытывает специалист - глупо. Я, к примеру, ни за что не стану вам рассказывать, что я чувствую, нажимая на курок, в момент выстрела.
- Как? - спросила Магда. Почему-то этот вопрос сейчас показался самым важным. - Как вы меня нашли, так быстро?
- Вы меня с кем-то путаете, мадемуазель. Я вас не искал. Наша встреча - чистая случайность. Вы оказали мне услугу - невольно, я полагаю. Когда привлекли внимание охранника к... в общем, неважно. Главное, что мне бы не хотелось оказаться с этим человеком в одном поезде. Не волнуйтесь, по всей вероятности, я единственный, кто обратил внимание на эту маленькую сценку, и то лишь только потому, что пристально наблюдал за одним из её участников.
Ей потребовалось некоторое время на то, чтобы осознать его слова.
- Вы...
- Не собираюсь никому рассказывать о вас, - подсказал Зайдуш. - Напротив, я был бы рад вам чем-нибудь помочь. Я привык платить свои долги, какими бы они ни были.
- Могу себе представить, - вырвалось у Магды. Её начал разбирать смех, уж больно абсурдной была ситуация. Определённо, услуги профессионального киллера, или кем там был её попутчик - это как раз то, что ей сейчас необходимо.
- Вы зря смеётесь, Ксения. У меня обширные возможности.
- Допустим, у меня и самой весьма обширные возможности, - тихо сказала Магда. - А что толку?
- Вы засветились перед службой безопасности? Не отвечайте, это лишнее. Но мне всегда казалось, что таким, как вы, должно быть не так уж трудно избегнуть пристального внимания правительства, если они действительно, - он сделал ударение на этом слове, - тяготятся этим вниманием.
- А что вы знаете о таких, как я? - поинтересовалась Магда.
- Немного, - признался Зайдуш. - То, что вы есть. То, что вас очень мало, а сто двадцать лет назад, до внедрения кодекса Миллера и массовых казней, было намного больше. То, что при выявлении вас стараются уничтожать, потому что сложно использовать такое мощное и... неконтролируемое оружие.
- Три миллиона, - сказала Магда. - Таких, как я, было почти три миллиона. Довольно много даже в масштабах страны, верно? Вы знаете, как Миллер назвал свой... проект? "Плата за
независимость". Все в правительстве признавали, что это жестоко, но согласились, что предложенная политика оправдана. Нельзя давать в руки обычных людей такую силу. У остальных тогда просто не останется ни одного шанса на удачу... на счастье.
- Я понимаю, - кивнул Зайдуш. - Никому не хочется чувствовать себя марионеткой. Но это не означает, что я одобряю кодекс Миллера.
- Нас с вами, к сожалению, никто не спрашивает, - сказала Магда, и закрыла глаза. Странно, но сейчас она чувствовала себя в полной безопасности. Ей хотелось спать - должно быть, реакция на стресс.
- Поспите, если вам хочется, - услышала она. - Пожалуй, это сейчас самое разумное.
***
В десятом классе Магда впервые влюбилась. Безумно, безмерно и абсолютно безответно. Объект её подростковых чувств, кажется, даже не подозревал, что является для неё предметом грёз, а Магда скорее умерла бы, чем призналась.
Хуже всего было осознание того, что она может в любой момент добиться взаимности. Останавливала Магду не боязнь разоблачения (хотя на тот момент она уже понимала, чем грозят её манипуляции с судьбами людей и вещей), и не девичья гордость: до гордости ли, когда по ночам плачешь в подушку! Останавливал её всё тот же инстинкт, который заставлял девушку избегать любых душевных привязанностей. Если бы тот парень влюбился в Магду сам, она бы, конечно, не устояла. Но вызывать любовь искусственно - нет, на это ей идти не хотелось.
Со временем горячка влюблённости прошла, и Магда не раз и не два похвалила себя за то, что воздержалась от манипуляций с нитями судьбы. Тогда она впервые задумалась, а нужен ли ей на самом деле хоть кто-то, кроме неё самой? Она пыталась представить себе свою судьбу, сплетённую в тугой узел с чьей-то другой - и не могла. Это было слишком похоже на то, что временами делала она сама: на управление. На зависимость. Не то чтобы Магде всерьёз нравилось чувство власти, но мысль о том, что она потеряет контроль над своей собственной жизнью, была невыносимой. Неправильной.
Ради того, чтобы оставаться полной хозяйкой своей судьбы, Магда была согласна на одиночество.
Вполне честная сделка, на её взгляд.
***
Когда Магда проснулась, в купе было пусто. На столе белела записка. Двенадцать цифр и короткий текст: "Ксения, этот номер телефона мало кому известен. На связи в любое время дня и ночи. Буду ждать".
Она почувствовала облегчение: всё-таки, общество столь экзотического соседа её нервировало.
Проводник принёс завтрак. Экспресс неумолимо приближался к конечной станции, и Магда, решив, что тянуть не стоит, вышла в первом же более-менее крупном городе.
Городок ей неожиданно понравился. Он не был по-настоящему курортным, но здесь хватало зелени, мощёных улочек и уютных домиков, где можно было без особого труда снять комнату.
Хватало здесь и приезжих, так что Магда на общем фоне не выделялась.
Безо всяких угрызений совести, она присмотрела девушку-туристку, слегка похожую на неё лицом, и присвоила себе её документы, устроив в гостинице небольшую путаницу с чемоданами.
Туристку, очень удачно, звали Магдалена Кадер, так что Магда получила возможность жить под своим собственным именем.
Она осмелилась даже устроиться на работу, не потому, что ей нужны были деньги (в конце концов, у рулеточного шарика тоже есть судьба), а просто потому, что ей так хотелось. У неё были документы, жильё и работа, и это означало нормальную жизнь.
По крайней мере, на какое-то время.
***
- Магда?!
Она вздрогнула. Выглядела она теперь иначе, чем раньше, сменила причёску и стиль одежды.
Магда всерьёз надеялась, что никто её не найдёт.
- Это же ты? Как здорово.
- Это я, - согласилась она, глядя на смутно знакомого мужчину.
- Ты так изменилась. Я тебя едва узнал.
Девушка открыла было рот, чтобы извиниться и признаться, что никак не может его вспомнить, но неожиданно память сжалилась над ней, и Магду захлестнул ворох давно забытых событий и ощущений.
- Павел!!
***
Тогда она работала в библиотеке. Её должность, помощник библиотекаря, предполагала практически свободный график, и давала неограниченный доступ к фондам - рай для студентки. А ещё у неё была возможность изучать книги, которые нельзя было купить, и которые не стоило официально запрашивать в общем порядке. Книги о тех, кто обладал способностью управлять судьбой. Кодекс Миллера. Литературу, содержащую информацию о проекте "Плата за независимость".
- Того, что вы просите, нельзя заказывать без обоснования от куратора группы, - сказала Магда, с трудом сохраняя официально-бесстрастный голос. В заявке, лежащей перед ней на столе, были перечислены хорошо знакомые ей книги, которые она знала практически наизусть.
Разумеется, Магда не имела на это обоснований ни от куратора группы, ни от кого-либо ещё.
- Прошу вас, ознакомьтесь, - вежливо сказал светловолосый паренёк в мешковатом свитере, и передал ей сложенный лист бумаги.
Разрешение было не от куратора группы, а от декана потока.
Магда подняла брови, пожала плечами, и отправилась в хранилище.
- Пожалуйста. Выносить их нельзя, работать вы будете здесь.
Он приходил практически каждый день, в течение нескольких недель, и работал. Читал, делал выписки и пометки.
И в какой-то момент Магда не выдержала.
- Можно поинтересоваться, а что, собственно, вы изучаете с таким усердием?
Павел обрадовался, так, словно ждал её вопроса.
- Это материалы, касающиеся очень интересного периода в истории, когда к власти пришла группа опасных преступников...
Официальную версию Магда знала не хуже него.
Спрашивается, каким образом эти люди могли не прийти к власти? Даже сейчас, даже в одиночестве, Магда могла бы за считанные годы сталь лидером страны.
Разумеется, при условии, что её не поймали бы и не разоблачили, вероятность чего, увы, приближалась к ста процентам.
- В стране царил хаос...
А вот это, к сожалению, исторический факт. Когда в наличии столько желающих перекроить общее будущее по своей индивидуальной мерке, неудивительно, что всё трещит по швам.
Кодекс Миллера не просто так получил большинство голосов в правительстве.
- Мне их жалко, - сказала она, прерывая увлёкшегося Павла. - Это было... ужасно.
- Да, - согласился тот. - Это было ужасно. Но нельзя было иначе.
Первые годы после принятия Кодекса, должно быть, были похожи на ад. Тех, кто был уличён в манипуляциях с судьбой, казнили без суда и следствия. По одному только доносу уничтожались целые семьи. Слово "удача" заставляло людей вздрагивать. Если кто-то имел глупость высказать вслух желание, а оно исполнялось - можно было не сомневаться, что за этим воспоследует арест и казнь.
Между разговорами о кодексе Миллера, Павел ухитрился назначить ей свидание, и Магда согласилась. Она не могла сказать, нравится ей этот парень или не нравится - слишком захватывало её то, что он рассказывал. Чуть ли не впервые в жизни, ей было с кем-то интересно. Хотелось беседовать, спорить, слушать.
- Я не понимаю, как им это удалось, - призналась она как-то. - Ну, Миллеру и его единомышленникам. Да, их было гораздо больше - но ведь им противостояли люди со сверхъестественными способностями!
Павел странно посмотрел на неё.
- Магда, ты шутишь?
- Нет.
- Сам Миллер, и его ближайшее окружение, обладали теми же самыми способностями.
- Не понимаю, - проговорила она беспомощно.
- Магда, - мягко сказал Павел, - это же политика. Очень может быть, что на правительство и сейчас работают немногие оставшиеся в живых манипуляторы судеб. Как ты думаешь, зачем я трачу столько времени на работу с документами столетней давности? Я ведь не историк.
- Зачем? - послушно переспросила она, чувствуя, как стены кафе то отдаляются, то приближаются, кружась в хороводе с их столиком в центре.
- Я не могу сказать тебе, как называются курсы, на которых я учусь, но, в конце концов, я буду работать в подразделении по выявлению скрытых манипуляторов, и возможностью их последующей обработки и вербовки. Ой, Магда, осторожнее, у тебя чашка опрокинулась!
Через неделю студент Павел Таммер был отобран для участия в специальной программе, и переведён в столицу. Магда обещала ему писать, но, по странному стечению обстоятельств, спустя ещё две недели отправилась на стажировку по обмену в дружественную страну, откуда вернулась только через год.
Павла она больше не видела.
***
- Магда, как здорово! Ты живёшь тут, в этом городе? А работаешь? Вышла замуж? Я тоже не женат, представляешь...
Первым её порывом было спрятаться. Развязать намечающийся узелок, перерезать тянущиеся ниточки, запутать судьбу Павла в узелках первых попавшихся прохожих и убежать.
Остановила её простая мысль: а если эта встреча не случайна? Если он всё-таки работает именно там, где собирался? Это значило, что её, Магду, всё-таки отыскали. И сейчас идёт та самая обработка и вербовка.
Ей было страшно. Она вглядывалась в Павлову судьбу, и не видела ничего особенного. Близких людей нет. Особых привязанностей тоже нет. Работа... да, работа есть, и основные интересы завязаны именно на ней - вон, сколько узлов. Но это ещё ни о чём не говорит, у многих одиноких молодых людей, любящих свою работу, такая же судьба.
Они договорились встретиться на следующий день. Павел смотрел на Магду долгим, тёплым взглядом, и смущался.
Магда давила истерическую улыбку, норовившую выползти на лицо. Идиотская ситуация. Абсурд.
Двенадцать цифр, написанных каллиграфическим почерком, с готовностью встали перед глазами.
- ...Я слушаю?
- Простите, я знаю вас под именем Виктора Зайдуша.
- О, это вы, мадемуазель Ксения...
***
- Почему бы вам не согласиться, Магда (разрешите заметить, что это имя вам идёт гораздо больше)? Ведь, если вы правы, смертная казнь вам не грозит: с вами желают вести переговоры.
- Я не хочу работать на правительство. Всё, чего я хочу - чтобы меня оставили в покое. Просто жить. Может быть, когда-нибудь завести семью.
- Магда, вам не убежать от себя. Даже если вас оставят в покое - вы, вы сами не сможете не применять ваши способности. Нельзя сделать вид, что их просто не существует.
- Можно. Мне не нужна власть. Мне не интересны манипуляции. Я хочу спокойно жить, и больше ничего. Пожалуйста, поймите это.
- Как же я вам, всё-таки, завидую, мадемуазель. Вы обладаете уникальной способностью без посредников общаться с судьбой, с гарантией того, что вас услышат. И хотите добровольно от этого отказаться.
- Хочу, - подтвердила она. - Я устала жить с оглядкой, бегать, скрываться и беречься.
- Допустим. - Виктор пожал плечами, признавая право Магды принимать решение. - Итак, вы хотите, чтобы я выяснил, на кого работает этот молодой человек. И, если ваши подозрения справедливы, уничтожил его?
- Нет, - быстро сказала Магда. - Вы просто скажите мне, я справлюсь сама. Не надо никого уничтожать, пожалуйста.
- Договорились.
***
Павел принёс ей букет пушистых цветов, похожих на розовых ёжиков - Магда не знала, как они называются.
Как и раньше, ей было с ним интересно. Они говорили обо всём на свете: о море, до которого вроде бы рукой подать, но никак не собраться съездить, о политике, о кошках и собаках, о Магдиной внешности и о том, что ей надо бы покрасить волосы в их естественный цвет.
Единственное, о чём не было сказано ни слова - это работа Павла, вокруг которой, как ясно видела Магда, сосредотачивались все его мысли и желания.
Ну, давай же, мысленно просила она. Я больше не могу делать вид, что всё в порядке.
Зазвонил телефон.
- Вы были правы, мадемуазель Магда, - коротко сказал Виктор, и отсоединился.
Ну, вот и всё.
- Магда, ты такая красивая.
- Кем ты, всё-таки, работаешь, Павел?
Он запнулся, и покраснел. Магда сосредоточилась. Нити Павловой судьбы тянулись от его затылка к нитям, окутывавшим Магду, дрожали, стремясь завязаться в узелки. Она не собиралась их развязывать: она хотела их перерезать. Это было намного проще, чем возиться с узлами: мысленно представить себе ножницы, и резко свести лезвия.
Долго ли проживёт на этом свете человек без судьбы? Магда не знала.
Зато она была уверена, что Павлу уж точно станет не до неё.
- Я... чёрт, ужасно глупо всё получилось. Мне стыдно.
Резкий вдох. Ножницы в правой руке.
- Я с три короба наврал тебе тогда. Ну, то есть, не совсем наврал. Я учился на историческом, хотел поступать в спецшколу. Но меня срезали. Отсеяли на первом же собеседовании. Тот, который меня тестировал, сказал, что из меня не получится хороший сотрудник. Ну, что я не умею входить в доверие, и вообще ничего не понимаю в людях. Наверное, он прав был.. Вот.
Я историком работаю. В институте.
- Что? - переспросила Магда, во второй раз в жизни ощущая, как стены вокруг неё пустились в пляс.
- Историком, - повторил красный как рак Павел.
Дурак, хотела крикнуть Магда, какой же ты дурак!
И с холодным чувством ужаса осознала, что, в сущности, для неё ничего не поменялось, кроме полярности замешанных в эту историю мужчин.
Потому что Виктор сказал "вы были правы". А это значит...
Ну, разумеется. Человек с пистолетом на перроне. Профессиональный киллер, которому она ненароком оказала услугу. Курам на смех. Только такая законченная идиотка, как она, могла поверить в этот бред. А всё было намного проще: ей не удалось скрыться ни на минуту. Её заботливо опекали. С ней... как он сказал? Да - с ней вели переговоры о сотрудничестве. "Как же я вам завидую, мадемуазель". "У вас уникальные способности".
- Магда, - говорил тем временем Павел, - а ведь я тебе писал. Но потом узнал, что ты уехала. Я тебя искал. Я так рад, что тебя нашёл.
- Слушай, - проникновенно сказала Магда, глядя ему в глаза, - ты не знаешь, откуда у меня такая уникальная способность попадать в дурацкое положение? И это, заметь, притом, что я вроде бы должна уметь распутывать любые дурацкие узлы!
- Что? - переспросил Павел.
Интересно, весело подумала Магда, у меня пять минут назад было такое же глупое выражение лица?
- Павел, - сказала она. - Ты меня прости, пожалуйста. Но у меня нет другого выхода. Ты хороший, честно-честно, ты очень хороший, но у меня просто другого выхода нет. Может, мы с тобой и встретимся. Когда-нибудь потом.
- Я не понимаю, - тихо сказал он.
- И не надо, - ответила Магда. - Знаешь, я дура, конечно. Но ты напиши мне свой телефон, и я тебе обязательно позвоню. Я обещаю, и чёрт с ним. Как он там говорил: нельзя добровольно отказываться от того, что тебе предлагает судьба.