Однажды Белая Лошадь настигнет меня, если я первым не найду ее. Заранее узнавая мерный цокот ее копыт, шумное прерывистое дыхание, обугливающее жаром мою кожу, я боюсь и жду ее приближения.
Я только открыл дверь своей квартиры, собираясь шагнуть в мир шепота автомобильных шин и визга тормозов, как из глубины оставляемого мной пространства, в спину ударило холодом. Я обернулся. За мной расстилалось ровное поле, покрытое молочным пеной тумана. Дверной проем зыбкой преградой или точнее границей того и этого мира дрожал, постепенно растворяясь: пропала лестничная площадка, шахта лифта и лестница - кругом было только поле, туман и плавно, словно в замедленном кино, раздирая его непроглядную гладь в синеватые хлопья, скакала Белая Лошадь.
Вот она прошла рядом, обдав меня горячим дыханием, и вот уже стихла поступь ее, и я остался один. Туман обвивал мои ноги, белые змеи поползли по телу, сжимая его холодным обручем, который дробил ставшие хрупкими как осенний ледок, кости, забивались белесой мытью легкие и раздувались до того, что начинали раздирать грудную клетку, слепли глаза... Понимая тускнеющим разумом, что погибаю, я бросился на ватных ногах за Белой Лошадью, ища спасения.
Бежать было тяжело: змеи опутали тело накрепко, не отпускали, сковывали движения; земля под ногами вела себя странно, предательски уходила под откос. Я падал, но в судорожном прыжке смог ухватиться за хвост Белой Лошади...
На два этажа ниже своего, коленями упершись в грязную ступеньку, и мои пальцы судорогой страха сведенные вокруг перил... Я понял одно - это было предупреждение. Теперь Белая Лошадь не оставит меня, она вечно будет следовать рядом, моим стражем, моим проклятьем, моим Черным Гостем. Мне стало страшно...
Когда все твое существование сходится в один миг на острие языка пламени свечи, который, раскаляя металл, готовит тебе новую порцию иллюзорной реальности, никто и ничто не может вовлечь тебя в иную игру, чем та, что качает тебя на нервных капризных ладонях.
Как-то в убеленную сединами сугробов поверх опавших листьев, зиму мое одиночество, мое добровольное заточение разрушило тоненькое существо, степень безумия, в глазах которого менялась в зависимости от музыки, звучащей в данный момент в плеере.
Пару-тройку вечеров она наблюдала за мной, не пытаясь помешать мне впадать в рабство к демону, пожирающему тело и высохший до газетного листа разум. Вечерним покрывалом сумрака ослепшие занавешенные окна кутали ее прозрачные очертания, в вакууме густой чернильной пустоты горели лишь немигающие глаза - моя погибель, моя совесть. В разбитых зрачках никогда не скользила тень лжи, даже если слова были заведомо лживы. Она всегда верила в то, что говорила, и, кто знает, может за той гранью, которую переступить не позволялось никому, происходило именно то, что воспринимается с трудом или не воспринимается вообще.
Она оставила меня также внезапно, как и появилась. А несколько дней спустя цокот копыт снова болью дробил мои суставы. Я бросился искать свою подругу, но уже не мог сказать точно, была ли она реальна настолько, насколько реальна Белая Лошадь, или же это очередной навязчивый будничный призрак облаком прокрался в мое сознание, отравив болью и без того больной мозг.
Если бы не Ее Величество Боль, правящая моим сознанием, я бы решил, что умер еще несколько столетий назад. Но, черт возьми! Как же долго длится мое существование! Часы на стене уже устали мерить его, деля дни, года, века; каждую секунду они испускают стоны. Время подобием вымысла Дали, стекает со стрелок прозрачными струями. Мне стало жаль его, ползущего по стене и гибнущего в мертвой неподвижной луже на полу. Я взял часы на руки. Циферблат смотрел на меня печальными глазами, слезы его мочили руки, просачивались между пальцами. Я, тихонько напевая, принялся укачивать его, баюкая собственное время, словно ребенка. Вскоре его всхлипы стали тише. Я вернул часы на место. Они спали.
Телефонный звонок взорвал мою тишину. В трубке был слышен лишь свист ветра и чье-то дыхание. Я разбил телефон о стену, и только тогда вспомнил, что его у меня никогда не было.
Моя болезнь прогрессирует, а значит, скоро я снова почувствую приближение Белой Лошади. Она принесет мне Смерть, и это будет самое жестокое и страшное убийство: острые копыта размозжат мне голову, раздробят мои кости, превратят мою плоть в кровавую кашу. Я должен первым найти ее, чтобы приручить. Потому я снова выхожу в эти двери...
Клубы тумана мешают оглядеться, но пришло знание - нужно двигаться, и я бросаюсь вперед, спотыкаясь о корни и кочки. Внезапно по глазам бьет яркий свет. Вот оно! Это - единственная реальность, это - жизнь! - На залитом солнцем поле, под пронзительным небом неслышно ступает Белая Лошадь. Ласково фыркая, она приближается ко мне, тычется тихонько горячим влажным носом в плечо. Я легко касаюсь ее спины. Нам предстоит долгое путешествие.