- Вот и хорошо, что твой отвратительный отвар остался на полу, смеялся Ореисэль, наполняя кружку на четверть. - Зато есть сосуд для настоящей амброзии! - Первым кружка направилась к его брату. Эсран пригубил, и, едва проглотив, широко распахнул глаза. - Да-да, это то самое вино. - гордо объявил младший.
- Но оно же безумно редкое! Неужели ты потратил столько денег на... На вино!? - не мог поверить Эсранэль.
- И что с того? Я, может быть, вообще последний закат живу, так почему я не могу побаловать себя, и своих друзей чем-то особенным?
- Что? Ты что, умереть собрался? Или ты сомневаешься, что я смогу тебя защитить? - Эсран шутил, но все же в его голосе промелькнуло легкое беспокойство. Не о брате - он защитит его любой ценой, да и друзья наверняка не подведут. Он беспокоился о чем-то другом...
Покончив с остатками вина, и задержав последний глоток, смакуя, Эсран вернул кружку брату. Тот налил еще с четверть, и передал Руфису, который сделал несколько мелких глоточков, и лишь затем кивнул, одобряя напиток. Потом кружка перекочевала к Сунару, у коего от выпитого сразу же вспыхнули румянцем щеки, и заблестели восторгом глаза.
- Действительно, великолепное вино! - сказал он, улыбаясь. - Никогда еще такого не пробовал!
Следующей была Аэлин. Напитка было всего на несколько глотков, но его потрясающий запах - сочного винограда и каких-то особых пряностей, да и нежный, сладкий вкус, с едва заметной терпкостью где-то в самой глубине, заставляли мечтать о большем количестве, чтобы уж наверняка распробовать и запомнить - а может быть даже понять, что же именно делает это вино таким неповторимым. Впрочем, как оказалось, девушка не была приспособлена к распитию спиртных напитков, и даже этих нескольких глотков хватило для того, чтобы в последствии ее быстро сморило в сон, а ноги, по пути к лежаку, сами собой выделывали невообразимые пируэты. Или это вино было таким коварным? На парней-то оно явно не подействовало так же сильно.
Ореис последним налил себе в кружку оставшееся вино, и долго сидел с ним, о чем-то размышляя.
Ближе к ночи Аэлин снова приснился похожий сон. Те же скалы, тот же серый капюшон, только уже ближе. Теперь эльфийка обращала меньше внимания на бледный шарик в призрачном сосуде, ей больше хотелось заглянуть под капюшон, увидеть лицо. Однако, как ни старалась, ничего не выходило, а невидимые стены стали сжимать ее со всех сторон, грозя и вовсе раздавить. Сон оборвался резко, когда кто-то из матросов постучал в дверь, дабы предупредить эльфов, что корабль почти прибыл к месту, пора готовиться к высадке.
Капитан направил корабль в небольшую бухту, но не намеревался вести судно слишком близко к берегу, поэтому друзьям была выделена аккуратная, но крепкая лодчонка, в которой их опустили прямо на воду, и оставшееся расстояние эльфы преодолевали уже сами. От тяжести четырех тел лодка вдавалась в воду почти по самые края, но отсутствие волн облегчало задачу, и очень скоро друзья уже искали тайник для своего транспортного средства. Братьям еще нужно будет возвращаться сюда, по завершении приключения в Храме Жизни они обещали вернуть суденышко хозяину, а таскать лодку с собой было бы уже слишком.
- Вот и конец нашего пути, - как-то даже грустно проговорил Эсран, всматриваясь в темное-синее небо на юге от бухты. - На рассвете мы будем там...
- Это еще не конец, брат, - отозвался Ореис. - Конец - это смерть. А я ни за что не дам тебе умереть.
Эсран усмехнулся, думая при этом, что именно он будет защищать друзей, как лучший боец, а не они его. Хотя на сном деле он не знал, какие испытания лягут на их плечи, и как Храм будет защищать вверенный ему артефакт.
- Но стоит ли спешить? - говорил он сам себе. Теперь, когда цель его пути была почти достигнута, он вдруг... Не испугался, но засомневался. А что если он не сможет уберечь кого-то из своих друзей, того же, например, Сунара. Руф и сам о себе прекрасно позаботится, эльфийку он и вовсе намеревается оставить снаружи, чтобы не мешалась под ногами. Брата он защитит любой ценой, даже ценой собственной жизни, но что, если помочь Сунару ни он, ни Руфис просто не успеют? Ореис вдруг крепко обнял его, наверное, заметив настроение брата.
- Все будет хорошо, - тихо вымолвил он. - Ничего не бойся. Что бы не случилось - ты должен спасти жену, помни об этом. То должен использовать артефакт на ее жизнь, ведь спасая ее - ты оживишь сразу двоих. Женщину и ребенка. Так что, что бы ни случилось - оно стоит того. Стоит! - и когда младший брат отстранился, Эсран заметил на его лице улыбку. А глаза, от чего-то, блестели задором.
Ореисэль.
Последнюю часть пути шагать было одно удовольствие. За время, проведенное на корабле, мне надоело сидеть, хотелось какого-то движения. Хотя Аэлин наверняка бы со мной поспорила, ведь ночами здесь холоднее, чем в Лесу, и ей сложнее дается эта дорога, чем всем нам вместе взятым. К тому же, большую часть пути она прошагала босиком, и ее ноги, наверное, сейчас саднят мозолями. Впрочем, она не подавала виду, что ее что-то беспокоит, то ли хорошо скрывала, то ли и сама не обращала внимания на боль. Сунар все поглядывал на нее украдкой, старался помочь чем может, и искоса наблюдал за мной. Неужели, друг мой, ты так и не заметил, что я давно отступил? Не бойся. Я не причиню ей вреда. Тем более, я скоро уйду... И ты больше не будешь разрываться между дружбой и соперничеством.
Руфис, молчаливый чужак. Он всегда отличался от нас, в нем никогда небыло этой жизненной силы, желания радоваться каждой мелочи в жизни, стремиться к общению... Но за последние несколько рассветов и он немного изменился. В нем появился какой-то стальной стержень, который сделал его еще более молчаливым, но и более беспокойным. Вряд ли кто-то еще заметил эту перемену, но я наблюдал... Я хотел запомнить, все до мельчайших подробностей, насладиться общением с самыми дорогими мне людьми, с верными друзьями. Не знаю зачем мне нужны эти воспоминания. Они все-равно сотрутся, иначе и быть не может. Но это единственное, что я мог сделать - попробовать понять каждого из них. И Я понял. Я много размышлял в последнее время, и многие тайны открылись мне, словно страницы книг. И пусть я не имел права обсуждать с ними эти секреты, но я был счастлив, что понимал близких людей лучше, чем кто-либо еще.
Ничего. Скоро я уйду. И втроем, Руфион, Сунар, и Аэлин, отправятся по зову Лесной души эльфийки. Ее душу, по крайней мере, еще можно спасти...
Мой брат снял, наконец, с руки повязку, хотя я был уверен, что до конца она так и не зажила. Да только его не переубедишь.
Мы шагали то по песку, то по каменным насыпям и завалам, то и дело встречая хищных воронов, и легко расправляясь с ними. Ночь грозила нам новой встречей с черными скорпионами, но мелкие вороньи стаи давали уверенность, что поблизости нет никого страшнее этих глупых летучих тварей.
Ближе к рассвету нам все же пришлось сделать привал, количество хищных воронов стало угрожающим, и легко двигаться вперед уже не представлялось возможным, всего несколько шагов, и впереди виднелась новая стая. Потому мы решили остановиться, и разжечь костер, а пока эльфийка стряпала нам что-то вроде завтрака - подкрепиться перед входом в Храм - мы вчетвером отбивались от наглых птиц.
Когда солнце поднялось достаточно высоко, а вокруг нашего маленького лагеря чернели горы изрубленных тушек, их сородичи уже растеряли весь свой запал, и только кружили неподалеку, наблюдая. Мы же сели поесть и восстановить потраченные силы, которые, без сомнения, скоро нам очень понадобятся.
Незадолго после того, как мы восстановили движение, Эсран вытащил из дорожной сумки собственную карту с пометками, и стал сверяться, прямо на ходу.
- Ага, еще немного сюда! - воскликнул он, и направился чуть западнее, и потом, возле груды абстрактно разбросанных серых валунов остановился. - Вот здесь! - сказал он довольно.
- Что здесь, Храм Жизни? - удивилась эльфийка. - И когда же он поднимется?
Сначала брат хотел что-то ответить, но через мгновенье передумал, и сказал совсем не то, что ожидала Аэлин.
- К стати, ты остаешься здесь. - предупредил он. - Изначально мы собрали компанию хорошо владеющих оружием эльфов, да и с опасностью знакомых не понаслышке. А ты наверняка соберешь по пути все ловушки, мне некогда следить за тобой, и я не хочу, чтобы всем нам приходилось о тебе беспокоиться.
Девушка понуро посмотрела в лица каждому эльфу, то ли ища поддержки, то ли ожидая возражений. В ее глазах я различал разные чувства, такие как разочарование - что она не увидит Храм Жизни своими глазами изнутри, и приключения обойдут ее стороной; страх - вдруг мы не вернемся, или вернемся слишком не скоро, когда хищные вороны и Черный Дьявол не оставят от нее и мокрого места; понимание - ведь она действительно не может владеть клинком, и сама себя защитить, и даже если будет идти позади всех след в след, все равно она будет только мешаться и задерживать эльфов.
Тяжело вздохнув, она так ничего и не сказала, где стояла - там и села прямо в пыль, уложив голову на руки в ожидающей позе. Сунар при этом виновато смотрел на нее, но в защиту не стал - так у нее было больше шансов выжить, а им без нее будет гораздо проще. Я тоже взглянул на эльфийку. Ее волосы, еще более темные от пыли чем раньше, отяжелели, и уже не так напоминали терьеневую лозу, как в тот вечер, когда она присоединилась к нам. Да и кожа уже не была такой белой, подрумяненная пустынным солнцем. Я хотел подбодрить ее, но не знал, как, не мог сосредоточиться на нужных словах, мысли витали уже в Храме.
- Не волнуйся, - снисходительно улыбнулся ей Эсран. - Ты и оглянуться не успеешь, как мы вернемся. И поклажу нашу посторожишь, чтоб мы лишнее с собой не таскали. - Аэлин ничего не оставалось, как только грустно улыбнуться в ответ.
Мы сгрузили свои тюки наземь, забрав только самое необходимое, то, что готовили специально для этого похода. И тогда Эсран достал из-под рубашки свой ключ-медальон, помедлив, последний раз посмотрел на него, и, резко вскинув ввысь, прикрыл глаза, будто мысленно вознося какую-то тайную молитву.
***
Медальон засверкал в солнечных лучах, вращаясь в полете, но не долго набирал высоту, замедлил ход, и с той же стремительностью рухнул вниз. Песок вдруг разверзся, принимая подношение, и земля затряслась. Серые валуны одновременно раскололись, пронзенные пиками, вздымавшимися из-под земли, а за пиками небольших башенок стал подниматься Храм из белого-белого мрамора. Он словно всплывал из пучины песков, подбирая их под себя, а цветное стекло множества витражей играло на солнце всеми цветами радуги, создавая потрясающее зрелище. При этом земля легко содрогалась под ногами, а песок, некогда покрывавший Храм до высоких шпилей, тихонько шипел, исчезая в ее недрах.
Наконец ритуал был произведен, и перед эльфами стоял белоснежный Храм Жизни. Стекло витражей своими отблесками бросало на землю вокруг него радужную полоску, словно барьер. Впрочем, так оно и было. Когда друзья все одновременно шагнули за эту разноцветную солнечную черту, окружающую белое здание, Эсран тихо произнес какие-то слова, и барьер вознесся до самых небес, не оставляя возможности попасть в Храм кому-либо еще. А когда эльфы вошли внутрь, Храм Жизни сделался почти прозрачным, точно мираж, видение.
Внутри помещение поражало своей красотой до самых глубин души. Сквозь витражи пробивался солнечный свет, и, преломленный (наверное каждое цветное стеклышко устанавливалось в самых различных положениях и направлениях), он разбросал по всему Храму, снизу и доверху, разноцветные сияющие лучи, окрашивая все и вся каким-то волшебным, возвышенным свечением. Ни один, даже самый искусный художник, не смог бы передать всех тех красок, изобразить эту радужную сеть, пронизывающую весь Храм Жизни. На несколько мгновений эльфы потеряли дар речи, пораженные зрелищем. Но Эсран первым опомнился, сбрасывая наваждение, и стал осматривать помещение. Какие трудности могут ждать их здесь, в этом волшебном светлом месте? Все-таки это Храм Жизни, а не Смерти, может ли быть, чтобы такая Священная часть мира грозила своим гостям опасными испытаниями? Эльф осмотрелся, и еще раз убедился, что атмосфера святости и спокойствия не обманчива. Его брат и друзья тоже замечали это. Все они сейчас находились в достаточно большом круглом помещении, в цветной сети солнечных лучей витали мелкие пылинки, по сторонам, у стен, стояли лавки для прихожан, расположенные треугольником здесь били прохладной священной водной три небольших мраморных фонтанчика.
Посреди огромной залы возвышался белоснежный алтарь, из тех, что по легендам хранили священные артефакты. Из небольшого окошка в центральной башенке пробивался столб яркого света, полностью укрывающий этот алтарь, и словно ограждая его. Столь яркого, что все цветные лучи витражей рассеивались внутри этой колонны, теряя весь свой цвет и сияние. Не трудно было догадаться, что столб света в действительности содержит великую магию, защищая алтарь и его содержимое от чужих рук. Он не даст подойти слишком близко, да подходить и не было ненужно. Алтарь был просто-напросто пуст.