Я долго так сидела, не смея ни сдвинуться с места, ни хотя бы пошевелиться. Мысли то и дело блуждали рядом с Сунаром и остальными. "Как долго они пробудут внутри Храма? Почему не взяли меня с собой? А вдруг я могла бы помочь им чем-то? Ведь должна же я хоть на что-то сгодиться... А вдруг они не вернутся вовсе?"
Я старалась гнать от себя страшные мысли, но тогда в груди начинал бурлить водоворот Зова, который почти ощутимо тянул меня туда, на север. Опасаясь, что повторится то, что случилось на корабле, я все же возвращалась к мыслям об эльфах. Ничто иное не разрывало "связь" так, как беспокойство о ком-то.
Я сидела, недвижимая, абсолютно не переживая за саму себя. Может быть позже, ближе к ночи, я и задумалась бы о своей предполагаемой участи, но не сейчас. Солнце обошло чуть больше трети горизонта, когда прозрачная дымка, окутывающая Храм спала, являя его во всей красе. Еще некоторое время ничего не происходило, как вдруг земля начала подрагивать, сначала легонько, потом сильнее. Я встала, намереваясь подойти ближе - даже и не подозревала как затекли мои руки и ноги, столько времени пребывая в одном положении. Пришлось немного поразмять и то и другое, приводя в чувства.
Потом по белоснежному мрамору начали проходить трещины, где тонкие, где шире, словно накрывая Храм паутиной. Стекла витражей лопались с оглушительным звуком, и я не на шутку испугалась за своих новых друзей. Я подошла еще ближе ко входу, дернула ручку тяжелых дверей, но те не поддались, как, впрочем, я и предполагала. Постояв немного у запертой двери я решила пройтись вокруг здания - может удастся заглянуть в окна - и обошла не один круг, не зная, чем еще себя занять. Пришлось вернуться к брошенным тюкам. Новые хлопки разбивающихся стекол каждый раз заставляли меня вздрогнуть, поэтому я решила занять себя разведением огня. Много времени на это не потребовалось, и ужасные мысли вновь принялись штурмовать мое сознание.
Послышались новые звуки битья стекол, но уже иного характера, словно теперь их разбивали намеренно. Подбежав к Храму, и обойдя его немного с левой стороны я увидела Сунара, выбирающегося из окна. Обе его руки были перевязаны, и красные пятна проступали сквозь ткань.
Оказавшись по эту сторону он принялся кого-то вытаскивать из того же окна. Испугавшись еще больше я бросилась на помощь. Впрочем, она понадобилась только когда тело Эсрана уже лежало на песке. Сунар взвалил мне его на спину, вытянув руки поверх плеч и вниз, и я потащила эльфа подальше от разрушающегося Храма Жизни.
Из окна раздались какие-то крики, но разобрать слов я не могла - слишком далеко отошла-отползла с Эсраном на плечах. Он, должно быть, был тяжелым, но в тот момент я не замечала этого, мои мысли были заняты совсем другим: что же случилось?
Добравшись до огня я осторожно присела, и прогнувшись спиной назад, облокотила его на сваленные тюки. Позже мы, может быть, установим палатки, но сейчас пусть лежит тут. Наскоро набрав в котелок воды, я поставила ее над огнем, и как могла быстро побежала обратно, к разбитому окну, предоставить свою помощь, если она еще потребуется, ведь именно сейчас мраморные стены задрожали особенно зловеще, и начали потихоньку крениться внутрь, а крыша уже начала рушиться, разбрасывая огромные плиты и стеклянные осколки во все стороны, вздымая песочные облака вокруг здания.
Долю омовения у окна никого не было, но потом из него вновь вылез Сунар, а за ним и Руфион. Я все ждала, когда же вылезет и Ореис, но эльфы, с обеих сторон подхватили меня под локти, и силой потащили подальше от совсем уже обрушивающегося здания.
* * *
Глаза Эсрана бесцельно блуждали по небу до самого вечера, пока на него не подействовало какое-то зелье, сваренное эльфийкой по наставлениям лекаря (израненные руки сейчас плохо слушались его), и влитое в глотку насильно. Когда же это произошло, он вздрогнул всем телом, и резко сел. Осмотрел их маленький лагерь - костер, над которым ворковала эльфийка, сидящие рядом друзья, с железными кружками в руках, две палатки, возведенные неподалеку. Младшего брата нигде не было видно, и воин решил, что тот, наверное, уже увалился спать. Вопрос, почему палатки всего две, ему в голову не пришел.
Эсран встал, встряхнул головой. Подошел поближе к огню. Аэлин так жалобно на него посмотрела, что эльф оскорбленно скривился, но принял из ее рук горячую кружку с отваром.
- Голова так раскалывается, - пробормотал он друзьям. - И ничего не помню... Будто мы пили неделю напролет. Что хоть было?
- Защитная магия... - ответил Сунар. - Ты чуть не лишился рассудка. От статуи Первородной нам пришлось тащить тебя на своих горбах.
- А артефакт? - спросил он. Руфион бросил другу небольшой кожаный мешочек, из которого Эсран извлек какой-то предмет, и улыбнулся, рассматривая его. - Представляю, как Ореис будет подтрунивать надо мной. Скажет: "Порывался всех защищать, а самого пришлось всю дорогу тащить на горбу, как мешок с яблоками!" - и весело засмеялся.
Эльфы напряглись, и уставились в землю, а в глазах Аэлин появились сочувственные слезы. Ее губы дрожали, и эльфу, глядя на все это, уже не требовалось идти в палатки, проверять. Ноги Эсранэля будто подкосились, он пошатнулся, но не упал. Кружка с отваром выскользнула из расслабленной ладони, выплеснув горячую жидкость, и покатилась по песку. Воин отвернулся, и побрел в темноту. Впрочем, далеко он не ушел, может, хватило благоразумия, а может наоборот, не хватило сил. Он рухнул на колени, и стал с силой колотить кулаками песок, а потом просто затих, уткнувшись лицом в землю. Эсран не издавал ни звука, но по тому, как часто вздрагивала его спина было понятно, что он оплакивает своего брата.
Аэлин хотела подойти, утешить эльфа, и все не решалась. Сунар, словно по лицу читая ее намерения, поймал ее взгляд, и покачал головой, мол, не стоит, он же воин.
- Может быть, можно оживить его, если воспользоваться вашим артефактом? - шепотом спросила она, чтобы слышал только Сунар, сидевший ближе всего к ней. Тот задумался, и его лицо стало еще мрачнее.
- Не уверен, что Ореис хотел бы этого, - ответил он, не утруждая себя шепотом. - Он не раз повторял брату, что тот должен, что бы не случилось, использовать артефакт на воскрешение своей жены. И в самом начале нашего похода он говорил нечто подобное, и в конце... Он словно знал, или чувствовал, что должно случиться! Будто намекал, но мы не слышали его намеков, мы даже не рассматривали такого исхода, и просто пропускали его слова мимо ушей, не желая ничего понимать! - Сунар вдруг закрыл лицо руками, и Аэлин услышала всхлип. Только теперь эльфийка поняла, как много для него значила эта дружба, как дорог был для него Ореис, и насколько страшной оказалась для него эта потеря.
- Не важно чего он хотел, - раздался решительный голос, и, подняв голову, Аэлин увидела Эсрана, который, должно быть, уже взял себя в руки, и возвратился к огню. - Мне наплевать чего там хотел этот эгоист! - в его голосе появились нотки ярости. Эльфы, включая и Руфа, с недоумением смотрели на него. - Я принял решение. Принял, хотя только Первородные знают как тяжело оно мне далось.
- Что за решение? - подал голос молчаливый Руфион.
- Я оживлю его! - ответил воин. Сунар ахнул, а эльфийка даже обрадовалась, ведь вполне логично было оживить и брата, и жену. Но радости ее не суждено было длиться слишком долго.
- Но артефактом можно воспользоваться только один раз, - напомнил Эсрану Руф, и лицо его было непроницаемым, словно не он сегодня потерял друга, не он держал его за руку, пытаясь спасти.
- Я знаю. - Эсранэль вновь погрустнел. - Это то решение, которое мне нужно было принять. Сделать выбор, между беременной женой, с чьей смертью уже давно смирились все, кроме меня одного. И своим братом, который принес себя в жертву моим глупым надеждам вновь увидеть ее...
- Но как ты сделаешь это, ведь он там, под завалами, - пораженно вопросил Сунар. - К тому же, твари... Они могли разорвать его на части, как ты сможешь вернуть его к жизни?
- Я, - ответил воин уверенно, - Не смогу. Как не смог бы самолично возродить и РинаэвИль. Это может сделать кое-кто другой.
После этих слов Руф как-то странно улыбнулся, то ли злорадно, то ли с сарказмом, и, допив остатки отвара одним большим глотком, ушел в палатку.
Оставшиеся эльфы некоторое время просто молчали, думая каждый о своем, или, может быть, об одном и том же. Аэлин сидела, прижавшись спиной к Сунару, Эсран размеренно болтал в кружке остывший отвар. Потом он посмотрел в огонь, и заговорил сам с собой.
- Лечили лекаря, защищали воина, и умер тот, кто, как все мы думали, обязательно должен был выжить. Только Руфион не изменил себе, оставаясь таким же спокойным и немногословным, как обычно. Хотя нет, даже он, было, выходил из себя. - Эсран запустил пальцы в волосы, растрепав их, и горестно засмеялся. - Этот Храм словно перемешал все, поставил с ног на голову! Все должно было быть иначе!
Друзья слушали, но молчали. Им нечего было сказать, и нечего добавить. Оставалось лишь молча размышлять, и ничего более. Сожалеть о прошлом, и надеяться на доброе будущее, вот и все.
* * *
Рано на рассвете Эсран собрал свои вещи и направился назад к берегу, за лодкой. К половине солнечного оборота, как уговаривались, должен был прибыть тот самый корабль, на котором эльфы путешествовали вчера по Шейне, и забрать двух братьев. Вернее, уже только одного.
Руфион сухо подал ему руку, прощаясь, а Сунар крепко обнял, словно расставаясь с братом.
- Верни его, - попросил он напоследок. - Думаю, он действительно этого заслуживает.
- Мы обязательно еще соберемся вместе, - кивнул воин. - Не сомневайся в этом.
Так они и расстались. Эсран отделился от остальной компании, и ушел восвояси, а Сунар, Аэлин, и Руфион отправились на север.
Хищные вороны летали над прохудившейся компанией, не решаясь напасть под ясным солнечным светом. Сейчас Аэлин совершенно не обращала на них внимания, уверенная, что эльфы расправятся без труда хоть с целой стаей. Руки Сунара почти зажили, во всяком случае уже не кровоточили и почти не болели. Хотя повязки он пока не снимал, но и не избегал лишнего движения пальцами, как вчера, и вполне проворно шевелил ими, не кривясь и не испытывая каких-либо неудобств.
Солнце обошло уже половину горизонта, когда друзья вновь встретили на своем пути Шейну. Только в этом месте она спадала небольшим водопадиком, и, выходя из него, река была на много уже. Парни решили сделать небольшой привал, и пока эльфы разбирались с огнем и едой, Аэлин решила освежиться в холодной воде водопада. За последние дни ее волосы совсем потемнели и отяжелели. Всему виной пыль и песок, а также сухой ветер. Поэтому девушка решилась хорошенько ополоснуть некогда зеленые кудри, чтобы вернуть им прежний вид, такой необычный, по мнению обитателей Веремейи. Благо, здесь было совсем не глубоко, и эльфийка могла не бояться, что утонет.
Сунар пообещал, что оба эльфа ни в коем случае не станут смотреть в ее сторону, поэтому девушка может постирать и свою одежду. Руфион же посмотрел на нее так, словно хотел что-то сказать. Но не нарушил молчания, и вновь принялся за котелок с водой и травами, так что Аэлин без опасений направилась к водопаду.
Вода обжигала своим холодом, но чистое тело словно начинало дышать свежим воздухом, ободряя, и это ощущение свежести без сомнения стоило даже целой вечности пребывания в холодной воде. Отстирав свое светлое платье из паучьего шелка, вернув ему свой прежний нежный цвет эльфийка надела его, мокрое, вот так стоя прямо под водопадом. Она знала, что эта ткань очень скоро высохнет, потому не было нужды сушить платье специально. Следом она принялась и за свои длинные волосы, прочесать которые насухо было уже невозможно. Оставалась надежда лишь на то, что начисто вымытые их легче будет расчесать под напором воды, которая будет разглаживать их естественным путем в своих потоках. Она решила лишь немного помочь воде, легко проводя гребнем по прядям, и делала это наощупь, с закрытыми глазами, чтобы ледяная вода не попала в них. Когда с делом было покончено, девушка отбросила мокрые волосы на спину, и, довольная донельзя, направилась обсыхать к огню.
Руфион лишь мельком оглянулся на эльфийку, на ее волосы, и, словно убедившись, что они никуда не делись, отвернулся обратно. Сунар немного чему-то удивился, и быстро усадил Аэлин спиной к огню, чтобы длинные пряди поскорее просохли от жаркого воздуха. Пока эльфийка сидела так, с миской простой похлебки, он подсел ближе к молчаливому мудрецу, и шепотом, который, впрочем Аэлин без труда разобрала, спросил.
- Ты знал, что так случится?
- Это неизбежно. Лес слишком далеко, в Веремейе он уже не имеет той священной власти над своими детьми. - Тихо ответил тот. Сначала Аэлин не понимала о чем говорят эльфы, но при упоминании о ее доме она резко обернулась, желая вклиниться в их разговор. Резкий разворот, и легкий порыв ветра бросили ей на плечо одну прядь, и девушка чуть не выронила из рук свою миску, испугавшись, что над ней кто-то склонился. Она даже не сразу поняла, что эта блестящая ровная прядь черных волос принадлежит ей. Пораженно, Аэлин сгребла из-за спины весь шелковый пучок, переложив на плечо, так осторожно, будто эти волосы принадлежали вовсе не ей, и она могла причинить кому-то боль, слишком резко дернув за пряди. Бережно она рассматривала блестящий шелк в своих руках, не зная, как реагировать, и начиная понемногу понимать, что в действительности ее волосы с самого начала становились темнее и ровнее с каждым закатом, но раньше она находила этому другие объяснения.
- Теперь ты знаешь, что священные эльфы - точно такие же как мы. - Заговорил вдруг Руф, не глядя в лицо девушки. - Вторая Душа, и энергия Леса делает вас иными, но потеряв Душу, и перейдя Границу, ты перестала отличаться от нас с Сунаром, и от любого эльфа, которого ты встречала и встретишь еще на своем пути.
Аэлин удивленно смотрела на эльфа. Удивленная не только услышанным, но и вообще тем фактом, что Руфион заговорил с ней. Ей это показалось чем-то вроде признания, ведь до сего дня он не слишком-то хорошо с ней общался, скорее терпел, чем признавал полноправным спутником. Чувствуя на себе взгляд, Руф поднял вверх свое лицо, и они встретились взглядами, на одно лишь мгновение - он очень быстро отвел глаза в сторону, к грязному котелку. Именно сейчас он вдруг решил помыть его у водопада.
- Мне жаль, что так получилось, - почему-то виновато посмотрел на нее Сунар, хотя, ясное дело, что его вины в этом точно не было.
- Да ладно. Думаю, это даже к лучшему, - печально произнесла Аэлин, глядя вслед странному мудрецу. - Во всяком случае, теперь на меня не будут таращиться, как на ошибку природы. Наверное, так я больше внушаю доверие.
* * *
Разбирали вещи парни, а собирать их обратно пришлось Аэлин, чтобы они тоже искупались под свежим потоком Шейнесского водопада. После втроем они спустились немного вниз, по речушке, и нашли небольшой дряхлый мостик, по которому перебрались на другой берег.
Настроение эльфийки блуждало между отчаянием и надеждой. С одной стороны она боялась, что такие изменения в ее внешности - это знак, что ее Душа Леса уже почти мертва, и она не успеет вернуть ее. С другой же, она чувствовала какое-то внутреннее облегчение, так как теперь путь лежал по линии Зова, а не против нее. Сейчас "связь" не натягивалась, рискуя спружинить, а наоборот, расслаблялась, медленно, но верно сближая Душу и тело.
Новый путь несомненно был легче. Теперь Аэлин уже не боялась ни Воронов, ни Черных Дьяволов, ветер, который так обжигал ее пару закатов назад сейчас ей казался даже приятным, а сон в палатке стал крепким и спокойным, хотя совсем недавно ее тело ломило каждый рассвет от твердого лежака. Эльфийка привыкла ко всему этому, научилась варить похлебку из кое-каких трав и вяленого мяса, а также бодрящий отвар. И ей вдруг стала нравиться эта атмосфера путешествия.
Примерно два солнечных оборота спустя компания приблизилась к лесу, в глубине которого, как говорил Сунар, живет его родня. И девушке было особенно приятно шагать здесь. Пусть этот лес был не таким ярким и волшебным, как Священный, но даже дышать этим воздухом было легче и приятнее, чем сухим пустынным, от чего и настроение поднималось, и энергия била через край.
- Мы почти пришли, вот Триша обрадуется! - улыбался Сунар, искоса поглядывая на Руфа. - А родные снова праздник устроят!
- Для них праздник знать, что ты жив, не то, что видеть. - пробурчал тот.
- Ты знаешь, что мне там нечего делать. Я лекарь и воин, какой-ни-какой. Я не могу представить себе скучную жизнь на одном месте. - Если раньше Аэлин, может быть, и поспорила с ним, то сейчас она понимала его как никогда. - Ну и как ты думаешь, кому из нас Триша прыгнет на шею первому? - издевательски засмеялся парень. Руф только закатил глаза, и вздохнул.
Внезапно из-за толстого дерева послышался скрип. Эльфы насторожились, и немного замедлили шаг. Несколько мгновений спустя из-за того же дерева выпрыгнуло юркое и шумное существо, с черным лоснящимся хвостом, оказавшееся миловидной смеющейся эльфийкой. Глаза ее были так же темны, как и у всех эльфов Веремейи, но в них горели какие-то удивительные радостные огоньки. А улыбка, такая сияющая и искренняя, заставляла улыбаться в ответ любого, кому она направлена.
Руфион был к ней ближе, чем остальные, и когда девчонка оказалась с ним рядом, напоровшись на его взгляд, словно на невидимую глазу преграду, остановилась на мгновение, а потом прыгнула на шею стоящему рядом с Руфом Сунару, и обняла так крепко, что лицо его покраснело, от невозможности дышать. Парень комично изобразил умирающего, высунул язык, и завалился прямо на хрупкую эльфийку, и оба они оказались на земле, смеясь и щекоча друг друга, говоря на каком-то неведомом для Аэлин языке.
- Это и есть Триша, моя младшая сестренка. А это - Аэлин, мой друг. - Радостно представил девушек Сунар, говоря на языке, который знаком всем присутствующим. Девчушка быстро обняла Аэлин, словно говоря: друг моего брата - и мой друг. Представлять сестру Руфу лекарь не стал, ведь они и так уже были знакомы. А девчушка постоянно поглядывала на молчаливого мудреца, ища его глаза.
- Только давай без праздников, хоть на этот раз, - умолял Сунар сестру, пока компания шла к поселению.
- Ну уж нет! - протестовала эльфийка. - Это событие стоит праздника!
- Зачем столько растрат? Эти продукты, вам еще понадобятся, зачем выбрасывать их на ветер, из-за такой мелочи?
Триша остановилась, и вдруг очень строго посмотрела на парня.
- Мой брат - не мелочь для меня. Сын - не мелочь для наших родителей. Внук, или даже просто друг - это не мелочь! Не смей так говорить! - И обиженно вздернув свой узкий подбородок, она зашагала вперед.
- Казалось бы - такая маленькая и хрупкая... Но мне еще ни разу не удавалось одолеть ее в спорах, тут она непреклонна, как камень! - произнес Сунар, все равно довольный.
Очень скоро эльфы подошли к лесному селению. Там и сям встречались небольшие деревянные домики, овитые толстой вьющейся лозой, или же диким виноградом.
Сунар подвел Аэлин к этой лозе, показал пышные зеленые завитки, и, с какой-то печальной улыбкой произнес:
- Именно эту терьеневую лозу я хотел тебе показать когда-то. Раньше... Твои волосы напоминали мне о ней...
Аэлин не опечалилась, при виде напоминания о своей прежней внешности. Во всяком случае, не подала виду. Поэтому эльфы не стали развивать тему дальше, и просто продолжили путь, разглядывая домики и небольшие огородики рядом с ними.
Видно было, что дома строились из больных и сухих деревьев, а не из молодых и крепких, и этот факт дал повод Лесной эльфийке уважать поселившийся здесь народ.
- Когда-то все мы жили в городе, очень далеко отсюда. Но однажды город был разрушен, и оставшиеся в живых были вынуждены искать убежище в лесах. - Объяснял Аэлин Сунар, пока они направлялись к его дому. - Это было давно. Но с тех пор мой род привык к жизни в лесу, и здесь, пожалуй, мы смогли бы дать отпор любому врагу!
- Ну ты уж не преувеличивай! - отозвалась издали его сестра. - Лес могут просто сжечь, и здесь уж мы ничего поделать не сможем.
- Это правда, воды у нас мало, несколько родников рядом, но ближайшая река - ты сама знаешь, в двух солнечных оборотах отсюда. - продолжал он. - Родников хватает для того, чтобы было что есть и пить. Мы набираем бочки, чтобы можно было содержать в чистоте себя, свою одежду, и свой дом. Для этого воды хватает, но для тушения лесного пожара этого слишком мало.
- Вот-вот! - подтвердил тоненький голосок.
Сказать что-то еще никому не дали, потому что с разных сторон посыпались эльфы, начавшие галдеть на своем языке, осыпать Сунара какими-то вопросами, кто-то обнимал его, кто-то подходил пожать руку Руфиону. На Аэлин только с интересом поглядывали, но с объятиями, ясное дело, к незнакомке не лезли. И Сунару приходилось всем представлять ее, хотя сама эльфийка не запомнила и четверти имен, и половины лиц - так их было много. Наверное, вся деревня собралась поприветствовать возвратившегося путника, и это показывало, как сильно его здесь любят. Впрочем, и Руфиона здесь не мало уважали, и особенно радушно его встретили родные Сунара - почти как второго сына. Они крепко обняли по очереди обоих эльфов, ничем не выделяя родного от названного. И не принимая никаких возражений принялись готовиться к празднику, который состоится после заката.