Цикл псевдопоэтических конструкций 
"Н А П Е В Ы   Ю Г А" 
(1966-1974)




***
Связан я и разлучен
Расстоянием с тобой.

На две части расчленен -
Сердцем я теперь с тобой.

Мыслью мозг не начинен -
Мысли все мои с тобой.

И души потоплен челн -
Вся душа моя с тобой.

Средь небесных ясных звезд
Ты взошла моей звездой.
<1966>


              Неразделенная любовь

Ночь тревожно вздыхает,
Ради дня умирает,
Ради дня гасит ночь звезды-очи.
День - он тоже вздыхает,
От любви нежной тает,
Только тянется день к другой ночи.
<1966>


***
Ты - чинара над шумной рекой,
Я как тень неразлучен с тобой.

Но с чинарою тень может быть,
Если солнце согласно светить.

Лишь за тучу светило зайдет,
Тень в ногах у чинары умрет.
<1967>

***
Я в Баку
Словно дикий зверь
В тесной клетке.
С рыком
Грудью бросаюсь в дверь
В тесной клетке.
Гнутся прутья -
Людей рабы
В тесной клетке.
Мысли
Черные, как гробы
В тесной клетке.
Дрессировщик
Упрям и груб
Рядом с клеткой.
Кровь слюною
Стекает с губ
В тесной клетке.
Полон взгляд
Звериным огнем
В тесной клетке.
Я не стану
Ручным зверьком
В тесной клетке.
<1968>

***
Пусть встанут горы на пути -
Смогу я горы перейти.
Пусть реки бурные шумят -
Испуг не омрачит мой взгляд.
Пустыня ляжет предо мной -
Приму тоску, песок и зной...

Не смогут тысячи преград
Заставить повернуть назад.
Иду к тебе всегда вперед,
Великий, гордый мой народ.
<1969>

***
Солгал другим. Потом солжешь себе.
Аллах не станет оправданием тебе.
Душа умрет. И с этих мрачных пор
Ты в бездну рухнешь камнем Черных Гор.
<1970>

***
Как одиноко в темноте!
Душа - пуста, слова не те.
Тьма впереди, темь позади.
Вдруг вижу - светятся вдали
И нежностью стучат в груди
Твои слова: "Не приходи".
Но я иду один сквозь тьму,
Сквозь норд и снега кутерьму.
Иду к тебе. Пусть умереть,
Но вспыхнуть сердцем и сгореть.
<1973>


         Б а з а р
__________________
(отрывок из поэмы "Ретроспектива")

Базаров видел я немало:
У полустанков на земле
Разбросанные как попало
Арбузы. В стареньком ведре
Сияют сочно абрикосы
Туманно-желтой кожурой.
Черешни, собранные в косы,
Плывут, над шумною толпой.
Там - помидоры полыхают.
Горяч картофель с огурцом
Соленым. Бойко предлагают
Малину. Квасом, холодцом
Торгуют. Яблоки - бесценны.
Базары в русских городах
Серьезны и скупы на цены.
Старухи в ситцевых платках
Отвешивают деловито,
Считая важно пятаки.

Базар восточный - тот элита
Из всех базаров: продавцы
Крикливы, горячи, усаты,
То непонятливо глупы.
Прилавки красочно богатые
Стоят под натиском толпы.
Тархун. Орехи. Мандарины.
Салат. Фисташки. Виноград.
Сыр. Баклажаны. Апельсины.
Шафран. Сумах. Кизил. Гранат.
Урюк. Инжир. Арбузы. Кинза...
Надеюсь - этого сполна?
Забыл баранину и брынзу
И бочки красного вина.

Прости мне, пародист - диетчик,
Всю описательную прыть.
Я, словно на суде ответчик,
Рискую в лапы угодить
Твоих пародий жидко-пресных.
Но часто ли смакуешь ты
Плодами персиков чудесных,
И жаром вяжущей хурмы?
Но часто ли тебе к обеду
Сациви острое несут?
Спеши-ка к южному соседу,
Пока желания живут.
<1974>


В о с т о ч н ы й   м о н о л о г.
_________________
Поэма. 


О, жизнь моя, ты что джейран -
Замрешь внезапно; как буран
Промчишься степью. И опять
Медлительной готова стать.

Идет вторая сотня лет.
Я - от звезды упавшей след,
Живу, дыхание храня.
Года - они щадят меня
От горьких мыслей, легких дум.
Слепы глаза, но ясен ум,
И память огненной стрелой
Пронзает время и покой.

Осыпался душистый май,
Был изгнан я в далекий край.
Теперь один, который год,
Брожу в объятьях непогод
И не пою, и не пишу,
И не живу, хотя дышу.
И память о весне былой
Летит из прошлого стрелой,
Но сердца чуткая струна
Звенит: обманчивы слова,
Не верь словам, поверь душе...

Родился в жаркой я Шуше.
Давным-давно ( или вчера?)
Меня ласкали вечера,
Какие только в том краю
И, может быть, еще в раю.

Дворец Аллмана был богат -
Врос минарет под звездный град,
И у ворот, как из камней,
Стояла стража тигров злей.
И в том дворце в густом саду
Куст розы вился на виду.
Из года в год один лишь час
Он цвел. Молла свершал намаз.
И если распри шли в стране -
Мы забывали о войне.
К нам ароматом красных роз
Мир нисходил. И среди гроз
Земле являлась тишина.
Вставали солнце и луна.
Был просветленным небосвод,
И радостью дышал народ.

В дни остальные - розы куст
Казался мертвым: он был пуст.
Возобновлялись войны вновь,
Людскую проливая кровь.
И на высокий минарет
Всходил молла преклонных лет
И, к тучам руки вознося,
Просил, чтоб сжалилась судьба,
Чтобы Аллах, простив наш грех,
Цветущий май послал на всех.
Молил, чтоб розы круглый год
Спасали Царство от невзгод,
Алея нежно по утрам...

Аллман поклялся: - Дочь отдам
Тому, кто розы уберечь
Сумеет. Но настигнет меч
Всех тех, кто, золото любя,
Придет обогатить себя.

Не перечесть мне всех имен,
Кто безголовым погребен.

О, как прекрасна дочь Шовкет!
Косы такой на свете нет,
Глаз я подобных не нашел,
Хотя полсвета обошел.

Однажды утром в летний день,
Когда до горизонта тень
Отбрасывает минарет,
В саду я повстречал Шовкет.
Был поражен я тем цветком.
Тогда бы в темный чернозем
Мне б превратиться, чтобы смог
Всю жизнь касаться милых ног,
Опорой стать для них в пути,
Чтобы легко могли идти.
Но я бездумно над цветком
Пронесся солнечным лучом.




В тот утренний счастливый час
Любовь навек связала нас,
Но радость подарив на миг,
Исчезнув, мир опять возник.
Печаль коснулась милых глаз:
-Нет, это счастье не для нас.
Я буду отдана судьбой
Тому, кто жертвуя собой,
Сумеет колдовство раскрыть
И мертвый куст заставит жить.

О, разве мог пьянящий ум
Меня сдержать. Я как Меджнун
Бродил по солнечным пескам
И песни пел я тем пескам.
В бреду любви и светлых слез,
Безумец, душу я принес
К ступеням славного дворца
Аллмана - Шаха и отца.

Я во Дворец ступить посмел
В тот страшный час, когда пропел
Молитву горькую молла.
Вставала летняя луна,
Забросив месяц на мечеть.
Мне в этот миг бы умереть,
Но я, любовью опьянен,
Явился к Шаху на поклон.
И был решителен и смел
И песню о Шовкет пропел,
Мой стих, срывающийся с уст,
Вдруг оживил любовью куст,
И розы, мертвые почти,
Внезапно вспыхнули в ночи.

Я был к Аллману приближен
И обещаньем награжден,
Что по закону через год
На свадьбу созовут народ.
Но мог ли думать, мог ли знать,
Что подлости не избежать,
Что пролетит счастливый год,
Забудется пора невзгод,
И ложью царственная честь
За чудо уготовит месть. 

Как слеп я был, как не умен,
Что шел к Аллману на поклон,
На этом свете плачь - не плачь,
Мучения - от неудач,
Страдания -  от высоты,
От славы - признак глухоты,
И от насыщенности - лень.
Но я не  проклинаю день,
Когда явился на поклон:
Год счастья подарил мне он.

О, этот год, прекрасный год,
В моей душе он не умрет.
Все дни я помню в том году:
И как вода в Святом пруду
Прогрелась в солнечных лучах,
И как природа на плечах
Весну ребенком принесла,
И как Шовкет в мой дом вошла
В прозрачном счастье и в слезах.
И с нами был один Аллах.
И ночь короткою была.
И в тучах пряталась луна.
Я сердцем пел: - Глаза твои
Сверкают звездами в ночи.
Послушай, как ночной прибой
Мугамы шепчет нам с тобой.

Мы поклялись перед судьбой
Не знать, не знать любви другой.
Я беден был. Я, как птенец,
Летел, не веруя в конец,
На яркий свет любви своей.

Перебирая четки дней,
Сложился год в единый миг.
Молла забыл печальный крик.
Аллман в Новруз-Байрам "прозрел"
И в край далекий повелел
Мне отправляться, чтобы я
Раскрыть смог тайну бытия.

Как я страдал. Но молод был.
Все та кже бережно любил
Глаза любимой, радость в них.
Они рождали гордый стих
В моей восторженной душе.
Я был вдали, но жил в Шуше,
И каждым утром песни нес
Дыханию цветущих роз.

Я был в пути, когда молва
Из дома принесла слова:
-Помолвлена Аллмана дочь.-
Был яркий день - настала ночь,
Разбилась пиала в куски,
Застыло сердце от тоски.
Двенадцать дней я был в бреду,
Не пил, не принимал еду.
Сестра Гюльнар и день и ночь
Молилась, чтобы мне помочь,
Оберегая сердца стук
Волшебной теплотою рук.
Любовь от гибели спасла.
Она прозрения несла
И успокоила от дум
К безумию идущий ум.
Тревожен путь к здоровью был,
Но минул он. И я решил
Свершить единственную месть -
Над Шахом занести свой меч.

Смеркалось. Летний небосвод
Не предвещал луны восход,
Лишь одинокая звезда
Сияла ярко, и вода
Чернела в призрачном пруду.
Аллман и зять его в саду
Играли в нарды. Как змея,
Между кустов пробрался я.
Готов Кораном пренебречь
И занести над Шахом меч.
Мой ум был холоден и пуст.
Как вдруг я о колючий куст
Поранил руку. Запах роз
Мне отрезвление принес.
Смущен и поражен я был,
Когда внезапно ощутил
Не бархат свежих лепестков,
А пепел тлеющих цветков.
Про месть забыв, я пожалел
Аллмана завтрашний удел,
Как вдруг цветок, что засыхал,
Опять зацвел: благоухал
Волшебный сад. Я вновь решил:
Умрет Аллман - цветок не жил.
И я прозрел: судьбой своей
Обязан до последних дней
Цветам. Они день ото дня
Хранят от низости меня,
Моя же праведная речь
Должна от смерти их беречь,
Спасая Царство от невзгод...

Аллман скончался в тот же год.

...Промчалось сорок восемь лет -
Аллах призвал к себе Шовкет.
Не в силах горе подавить,
Я должен был себя убить
И принял яд. Но только он
Не стал дорогой похорон:
Перед глазами лишь на миг
Явила смерть печальный лик
И, наклонившись надо мной,
Ни с чем ушла к душе иной.
Очнулся. Разливает свет
Уже родившийся рассвет,
И над Шушой несется весть,
Что розы перестали цвесть,
Вода иссякла в родниках, 
Войной идет соседний Шах,
Ночами не встает луна,
И опечалена страна.

Волнением любовных сил
Я розы снова оживил...

Как перст, один, который год
Брожу в объятьях непогод,
Живу, дыхание храня.
Года - они щадят меня
От горьких мыслей, легких дум.
Слепы глаза, но ясен ум,
И память огненной стрелой
Пронзает время и покой.
<1973, 1978>