Пронзившие синеву небес горные вершины, блистали своей слепящей белизной.
Одна из вершин, похожая на клык, заснеженная по краям, дотянулась до одинокого облачка, и посадила его себе на спину. И оно, примостившись, обозревало окрестности. Увидело оно и группу молодых людей идущих цепочкой наверх.
А под облачком и далее, под снежником, по зелёному крутому склону горы сбегали серые полосы, словно прочерченные грифелем. Эти следы от скатившихся когда-то лавин, как морщины, расчертили лесистые горные склоны. Там и сям были разбросаны валуны. Словно кто-то с ними поигрался и бросил.
По еле заметной тропе группа взбиралась всё выше и выше. И дорога всё дальше уходила от лагеря, с которой они свернули наверх, и всё ближе придвигалась вершина, похожая на клык. Горизонт тонул в лёгкой дымке, размывая очертания дальних гор. Внизу осталось жаркое лето, и они постепенно приближались к горной весне.
По мере продвижения наверх ветерок становился прохладней, а солнце как назло - прилипчивей. Серый рюкзак плотно прилегал к спине Игоря, и спина была уже мокрой. Хотелось снять спортивную куртку, но он набрался терпения. Но вот дунул ветерок, взъерошил лесистые склоны и обдал прохладой лицо. Козырёк головного убора прикрывал глаза Игоря. И невозможно было видеть выражение его глаз. А интересно было бы заглянуть в них, ведь за ним шёл человек, к которому он не был равнодушен, но с которым из-за нелепой случайности и глупой своей гордыни уже год как держался на расстоянии. Хотя как раз сейчас это расстояние было самым минимальным. А человеком этим была идущая за ним следом Света. Глаза у неё серые, серьёзные. На нос налеплен листок подорожника. Нос у неё уже покраснел, и Света спасала его от обгорания.
А Илья посмеялся по этому поводу:
- Пижонка.
На что вместо Светы ответила Настя:
- Сам пижон. Кепку красную напялил и щеголяет, как петушок, в ней.
- Глупые. Так меня всегда найдут и спасут. А вы, серенькие, затеряетесь. Вы что не смотрели фильм "Красная палатка"?
- Отстань, - взмолилась Настя. - Сейчас замучаешь своими доводами.
- Уж кому, кому укорять меня. Вы, Настасья Батьковна, со своим жёлтым рюкзаком за километр видимы каждой местной пичужке.
- Ух, какие вы, официозные стали.
Молодожёны незлобно подтрунивали друг над другом.
Света взмолилась:
- Ребята, вы что, сориться собрались? А ну вперёд, за мной. А то совсем уже отстали от Игоря.
Она взглянула на небо. Оно было ясное и безоблачное, не считая крохотного безобидного облачка, примостившееся на клыке. Облачко - белое, как сахарная вата, которую она в детстве так любила. А ещё она вспомнила про пушистый кусочек белой шёрстки, про который бабушка ей говорила: "Хвостик это заячий", - и которым в детстве её будили, проводя так щекотно под носом, что она, просыпаясь, чихала.
- Облачко, облачко, скажи от чего мне грустно? - вздохнула Света. Хотя она сама знала причину. И ею была, - их нелепая, роковая размолвка с Игорем.
Путь их лежал к виднеющемуся на склоне клыка снежному языку, словно прикорнувшему там, на солнышке. И если приглядеться, то снежник лежал, как белый медвежонок, раскинувший лапы во все стороны. И это казалось Свете забавным, и вспоминался медвежонок с надорванной лапой,в детстве подаренный папой. И всё это умиляло её сердце.
Илья поправил болтавшийся на груди бинокль. Перед ним, идущим вслед за Светой, маячил лишь её сиреневый рюкзак со вставленным в кармашек пучком чабреца и торчащей из него ромашкой. В Свете удивительно уживалась и романтическая душа, и практичность. А вот подорожник, налепленный на нос, придавал ей несерьёзный, даже пляжный вид. Но глаза её были серьёзны. И взгляд её серых глаз приводил его всегда в оторопь. Она словно просвечивала: "Кто ты? Тот ли ты, за кого себя выдаёшь?" С ней не покривишь душой. И он никогда не сомневался в её поддержке в трудную минуту. И это он знал не понаслышке. Такой вот она человек.
Не то, что появившаяся в этом году у Игоря девушка. И он видел, как Света переживала из-за этого. А эта расфуфыренная девица, дочь декана, была малоприятной в общении. Она всегда смотрела на человека вскользь, словно на вещь, недостойную её внимания. И хорошо, что Игорь с ней расстался. А ведь были у них уже и серьёзные намерения. Но вдруг перед знакомством с родителями она заявила: "Смысла не вижу в наших отношениях. Перспективы в тебе нет. Зарылся в своих жучках. Что ты можешь мне подарить. Обычное прозябание жены энтомолога. Сказку, во всяком случае, ты мне не подаришь".
"И адью, скатертью дорога в сказку! Только подальше от Игоря",- с удовольствием подумал Илья.
А Света вот не задирает нос. Какие она отменные чаи заваривает из разнотравья. И чабрец у неё сейчас торчит не случайно. Это для всех, а не только для себя. Он помнит, что именно она помирила их, когда они с Настей из-за пустяка поссорились. А обида была, как ему казалось тогда, навсегда - кровная. Света сказала, что ей надо с ним поговорить по срочному неотложному делу, назначив в сквере возле института встречу. Он сидел на скамье, пригревшись на солнце, как котёнок, и ждал, когда ему кто-то вдруг закрыл глаза, подойдя сзади. Он сразу почувствовал пухлые ладони Насти. Вначале возмущённо замер, а потом оценил этот благородный шаг Светы. И что только Игорю надо?
И он, замедлив шаг, оглянулся на Настю. А она, сходу наткнувшись на него, рассердилась:
- Вот всегда ты сбиваешься с шага. Давай поменяемся местами. Уж ты лучше замыкай нашу цепь. А то гляжу, - добавила она, сощурив глаза, - что-то ты размечтался. И о чём ты только думаешь, когда идёшь в гору. Явно - не обо мне.
- Любимая! Я о тебе только и думаю. А поменяться местами согласен. И то правильно. А то, когда моя жёнушка будет скатываться с горы, как же я успею её подхватить? - засмеялся Илья.
Настя, обходя его, слегка подтолкнула плечом.
- Как бы ты сам не скатился.
- Ты разбойница. Смотри, вот сейчас скачусь я до самого низа, и кто тебя будет подталкивать сзади наверх? А у меня ещё твой фотоаппарат для съёмки - забыла?
Но Настя ничего не успела ответить.
Все услышали восторженный вскрик Светы:
- Ребята, примула!
Она первая кинулась к желтеющему на склоне цветку, а рюкзак, хоть небольшой, потянул её на бок и чуть не опрокинул, но Игорь не дал ей упасть, подхватив под руку. "Вот и преодолено первое расстояние между ними", - подумала Света. Илья с Настей многозначительно переглянулись.
- Спасибо, - буркнула, сбросив рюкзачок, Света и присела над цветком. Видимо тоже всё ещё выдерживала характер, но по лицу её проскочила легкая тень прежней, забытой нежности.
Илья, поправив на шее ремешок бинокля, как всегда со знанием дела изрёк:
- А в Германии этот цветок зовут "ключом".
Настя усмехнулась:
- От сердца, что ли ключ? От чьего только.
- От чьего, не знаю. Может, и... - он немного запнулся и, мельком взглянув на Свету, продолжил: - У них существует поверье, будто та девушка, которая первой найдёт первоцвет, непременно в этом же году выйдет замуж. Но нам с Настей это не грозит. Мы уже связаны узами Гименея.
Настя хмыкнула.
- Гименея... как скажет - хоть стой, хоть падай. А можно попроще? - и, посмотрев на Свету, почему-то улыбнулась.
Игорь же, напустив строгости, как старший по группе, неожиданно раздражённо отреагировал:
- Так будешь, Света, бегать к каждому цветку - и до вечера не дойдём.
Света промолчала, и в глазах её появилась печаль.
Но зато Настя уколола Игоря:
- Каким важным стал наш энтомолог, как только выбился в начальники. А ради чего мы здесь? Илья, доставай фотоаппарат.
Илья снял свой - внушительного размера, защитного цвета - рюкзак и, бурча себе под нос: "Фотик, так фотик", - нехотя вытащил, - тем самым проявляя мужскую солидарность, - фотоаппарат из бокового кармана. И Настя, наклонившись, сделала несколько снимков примулы.
Но Игорь пропустил мимо ушей Настину едкую шутку и, повернувшись,медленно пошёл в гору, всем видомпоказывая, что нечего здесь засиживаться.
Илья помог Свете надеть рюкзак.
- Не обращай внимания. Бывает и затмение и землетрясение. Это всё временно.
И все потянулись за Игорем вверх.
Настя с Ильёй поняли, что, не смотря на их бурчание, - лёд всё же тронулся в отношениях Светы с Игорем. Это совместное восхождение недавние молодожёны и спровоцировали в надежде, что те помирятся.
И опять - молчаливая дорога. Горы мощной стеной стояли вокруг и словно наступали на них, но увязли в земле и не могли сдвинуться. Где-то недалеко был слышен шум горной речки, пробивающей себе путьсредь камней. Впереди, как сгорбившиеся старики, виднелись валуны. До снежного языка, казалось, уже рукой подать, но в горах расстояния обманчивы, как и в море. Так что все понимали, что путь ещё не близок.
Как ни быстро шла группа, расстояние между ними и снежникомсокращалось медленнее, чем им хотелось.
А с высоты облачка, примостившегося на вершине клыка, - люди казались маленькимичерепашками, ползущими по склону. Огромное пространство раскинулось внизу перед облачком - горные пики, и хребты, вытянувшиеся грядой, поблёскивали ледниками, а по их склонам, если присмотреться, разбросаны цветы разных расцветок и форм. Это мог бы увидеть в бинокль и парень в красной кепке, замыкающий цепочку движущихся людей. Но облачку удобней обозревать земное разноцветное пространство с высоты, чем ему там внизу.
Слышался отдалённый шум несущегося горного потока, с ледяной, кристально чистой водой. А вдалеке облачко видело то, что не могли видеть люди... горное озеро синело на горизонте - с такой же кристально чистой водой, как в потоке, - и вокруг него цвели рододендроны. Но скоро и люди увидят эти цветы. Они у них считай под ногами. Вон они разбросаны везде по склонам гор.
Вот и Настя, увидела цветы и вскрикнула:
- Ребята, смотрите - рододендроны!
И точно - чуть в стороне зардел фиолетовый островок цветов.
Настя с радостной улыбкой спросила у Ильи:
- А насчёт рододендронов у тебя нет никаких легенд?
Илья отрицательно покачал головой, пожал плечами и, приложив бинокль к глазам, посмотрел в упор на Настю:
- Что это ты, жена, легендами вдруг заинтересовалась?
Игорь неожиданно остановился.
- Я, кажется, знаю - тот, кто найдёт первым рододендрон, тот, оглянувшись вокруг, сразу отыщет своё счастье возле себя.
Илья наклонился и поцеловал Настю в щеку.
- Да ну тебя, - засмущалась она. - Игорь придумал на ходу, а ты подыгрываешь. Ему надо самому вокруг оглянуться.
- Нет, я, в самом деле, знаю легенду, - сдержанно отозвался Игорь.
Настя загорелась:
- Расскажи.
Игорь, немного помедлив, начал:
- Однажды эльфы, спасаясь от лесного пожара, добрались до подножья горы, как мы вот сейчас.
- Только давай, рассказывай, чтоб как в сказке было интересно, - попросила Настя. - А не так, - и передразнила его, гундося: - Кто найдёт первым... и всё.
А Игорь, словно не слыша слов Насти, продолжил:
- Уставшие эльфы попросились у трав и кустиковна ночлег, но никто не хотел их пускать к себе. И только одиноко стоящий кустик сжалился над ними и приютил. А утром эльфы решили отблагодарить своего спасителя, и, на зависть всем, на нём расцвели изумительной красоты цветы - рододендроны.
- И всё? - разочарованно протянула Настя. - А я-то думала, - будет красивая история про любовь.
Илья засмеялся:
- Сказки захотела - сказочница.
- А мне понравилось. Как хорошо сказано:и цветок изумительной красоты расцвёл. Как будто душа кустика расцвела, - глядя на рододендрон, тихо проговорила Света.
Настя, взяв фотоаппарат у Ильи, сделала несколько снимков рододендрона для кафедры биологии. И даже прилегла возле него, чтобы снять на уровне глаз - как говорил ей Игорь.
И вдруг, пока она снимала, Илья продекламировал стихи:
Рододендрон! Рододендрон!
Нет цветка в горах нежнее.
Как хорош и как наряден
Ты в руках вертлявой феи!
Рододендрон! Рододендрон!
Я сорвать тебя не смею,
И обнять не смею фею...
Настя поднялась и решительно шагнула к нему, шутливо возмущаясь:
- Так это я - вертлявая фея? Я тут изгаляюсь для кафедры, фотографирую, а он насмехается.
- Ой, ой, - будто испугавшись, отскочил Илья. - Так это ж не я сказал. И не ко мне претензии.
- А к кому же?
- К Афанасию Фету.
И все засмеялись.
- Вот, ты вечно умничаешь, - сделала обиженные глазки Настя. - От Фета там почти ничего не осталось. А что ты там, в конце, прилепил за строчки.
Илья приобнял Настю.
- Умница. Внимательная. Но я ж в горах не мог сказать про оранжерею. А обнять тебя я смею, - и он, заглянув в глаза Насти, сказал: - Знаешь, а я верю, что этот цветок - на счастье! Кстати, и простой наш одуванчик - символ счастья и верности.
И Игорь, улыбнувшись краешком губ, сказал:
- А если серьёзно, то у многих народов рододендрон - тоже символ верности, любви и ещё обожания, - и взглянул на Настю: - Опять извини, рассказ короткий получился.
- Вот, вот. И я так могу. Роза - любовь. А хочется всё-таки услышать интересную историю о цветах и любви, - вздохнула она.
- Про любовь ей подавай... А я на что? - выпятил грудь Илья. Бинокль оттопырился, сверкнул окулярами, и Илья промычал мелодию "Истории любви" Франсиса Лея.
Настя хмыкнула:
- Старо.
Тогда Илья попытался насвистеть мелодию из "Титаника", но получилось что-то несуразное, и Настя, пожав плечами, подошла к Свете и что-то шепнула ей на ухо. Света покраснела.
Она и сама видела, что в Игоре всё же произошла какая-то еле заметная перемена, и облегчённо вздохнула, с надеждой подумав о том, что всё может измениться в лучшую сторону. Об этом же ей сейчас нашептала и Настя. Света ещё раз с любопытством и обожанием взглянула на Игоря. Всю дорогу он молчал и вот разговорился, чем приятно удивил её.
- Ладно, секретчицы, вперёд, - скомандовал Игорь и краем глаза взглянул на Свету. Она и это приметила, и что-то тёплое подкатило к её сердцу.
Цель у группы - дойти до снежника, сделать для кафедры биологии университета несколько снимков и по возможности - беглый мониторинг окружающей его флоры и фауны.
Надо было спешить. Поднялись ещё выше. Вдоль тропы чаще стали попадаться большие круглоголовые жёлтые примулы, так гармонирующие с цветом Настиного рюкзака. Островки рододендронов на зелёной траве встречались уже чаще, будто разбросанные незадачливым портным фиолетовые лоскутки. Такой похожий по цвету лоскуток, казалось, примостился и на спине Светы. И лишь белая ромашка нарушала эту сиренево-фиолетовую раскраску.
И облаку никак непонятно было это чудачество с ромашкой. Вечно у людей всё не так рационально, как в природе.
Илья с болтающимся на груди биноклем остановился, приложил его к глазам и, взглянув на облачко, словно подмигнул ему, потом перевёл бинокль на снежник.
- Ребята, ещё шагать и шагать.
- Вот и шагай, а не стой, - прошёл лёгкий смешок по цепочке.
И облачко словно погрозило ему, как сорванцу, пальцем:давай, мол, двигай, а не балуй.
Настя повернулась к нему и улыбнулась, глядя на его загорелое, с обгоревшим носом, лицо. "Муж у меня- то, что надо! - решила она про себя: - Загорелый, как ковбой. Шляпы только широкополой не хватает и коня". И он ей улыбнулся: "У меня жена то, что надо!" И он представил, как она ловко объезжает мустанга, а он вслед за ней по прерии скачет. Любили они ковбойские фильмы смотреть. Конечно, и подшучивали бывало над героями и над собой тоже. Уж очень у них всё там просто. Пиф-паф - и всё готово.
А Света шла и сама себе улыбалась, уже давно потеряв подорожник со своего носа. И нос уже изрядно покраснел, но она на это не обращала внимания. В ней с новой силой просыпалось, казалось, приутихшее, потускневшее за этот год чувство. Оно, глубоко спрятанное, воскресало, начиная её приятно беспокоить и где-то под сердцем легко щекотать, как пушистый клочок от хвостика зайчика из детства. И всё её сейчас радовало:от травинки до облачка на клыке. И всем им было под этим голубым чистым небом хорошо.
Она вздохнула.
- Ребята, как легко здесь дышится.
- Ещё бы, - подхватил Илья и, надув щёки, добавил: - Я этот воздух, как хомяк, спрячу сейчас за щеками про запас, и потом надышусь им внизу вам на зависть.
- Придумает как ребёнок - ни встать, ни сесть, - проворчала Настя.
Игорь шёл впереди, не оборачиваясь. Дружная цепочка тянулась за ним. Но Игорь вдруг махнул рукой. Это был сигнал "Стоп!"
Все застыли. Вдали, не доходя снежника, в валунах что-то мелькнуло.
Илья быстро вскинул бинокль и вгляделся, куда показал Игорь. И, наконец, почему-то шёпотом, будто боясь спугнуть, сказал:
- Вижу, - и указал рукой на то место, где стоял тур. Хотя все его уже и так видели. На валуне, почти сливаясь с ним по цвету, гордо запрокинув голову с рогами, стоял тур. Но длилось это совсем недолго. Мгновение и ещё мгновение, и он, увидев людей, моментально исчез, растворившись в горах, словно видение. Все восторженно вскрикнули.
И только облачко в небесной сини спокойно на всё взирало. Оно перевидало под синим небомстолько туров, что ему, казалось, было непривычно и непонятно, почему это кого-то ещё удивляет. Ему главное - чтоб природную идиллию никто не нарушил. Покой и гармония - всё, что нужно сейчас природе и ему.
- Нам опять повезло, - восхищённо сказала Настя. - Увидеть тура в горах, говорят местные, большая редкость.
Настя, первая оправившись от впечатления, взяла на себя роль ведущего и поторопила всех:
- Посмотрели и хватит. Скорее пошли. Не забывайте - нам ещё спускаться.
- Поспешим, поспешим и людей насмешим, - изменённым под детскийголосом пошутил Илья.
- Хватит вам дурачиться, - осадил Илью Игорь. - Нам и, правда, надо спешить.
Илья, поправив бинокль, взял под козырёк своей красной кепки.
- Так точно, товарищ командир. Шуток больше не будет. Одна зелёная тоска.
Это всех развеселило.Смех смехом, а поторапливаться им надо было. Света обратила внимание, что облачко на клыке потемнело.
- Ребята, посмотрите, там, на клыке, облачко стало тёмным.
Игорь взглянул.
- Как бы оно не принесло нам неприятностей. Ох, не хотелось бы на спуске попасть под ливень. Что решим - идём к снежнику или возвращаемся в лагерь?
Все решили, что надо идти вперёд, осталось-то вроде немного и пройдена уже почти половина пути.
И группа снова поползла вверх, пытаясь ускорить свой ход.
А облачко нахмурилось. То ли из-за беспечности группы, а может, потому, что ему иногда надо хмуриться. Спокойствие порой - только кажущееся состояние, за которым таится буйство скрытых стихий. Всё как у людей. А в то время, когда меняется состояние, забывается о гармонии.
Группа уже вышла к маленькой шумной речушке.
По шаткому деревянному мостку с перилами из прутьев быстро перешли через речку. Шустрая, скачущая вприпрыжку речушка не на шутку расшумелась. Хотя это было её естественным состоянием. Она, наверное, так выражала свою радость от того, что существует и течёт себе беспечно - и будет ещё долго течь. Гораздодольше человеческой жизни.
А Света задержавшись, задумалась о своём. Взглянув на бегущие беспокойные струи, переплетённые между собой, подумала:"Их уже не разъединить. Так бы и им с Игорем". Не заметила как ребята прошли мимо неё. И ей стало грустно, что всё течёт, изменяется, только в её жизни всё по-прежнему остаётся на том же месте. Вода слегка пенилась, словно так отвечала на её мысли, и в то же время была прозрачной, как её невольно сорвавшаяся слеза.
Голос Ильи заставил её прийти в себя.
- Не отставай. Чего задумалась?
Он приостановился и, наведя бинокль на снежник, внимательно его рассматривал, а потом перевёл бинокль на клык и облако.
Поравнявшись с ним, Света спросила:
- Что там? Опять тур.
- Да нет. Смотрю вот. По-моему, - он взглянул на темнеющее облако, - мы сегодня до снежника не дойдём... А ты чего хандришь?
Она промолчала. Речка отдалилась, но её шум всё ещё сопровождалих. Этот монотонный приглушённый шум казался естественным дополнением к звукам окружающей природы и немного её успокаивал.
А речка стремительно спешила вниз, а им надо было карабкаться наверх.
- Гляжу, и разговаривать со мной не хочешь, - вроде, как обиделся Илья.
- Ты что! Нет! Не обижайся. Просто под шум речушки всякие грустные мысли лезут в голову.
- А ты их гони. Эх, жаль, гитары нет, а то бы я тебе сыграл, - и он неожиданно, с хрипотцой, подражая Высоцкому, пропел:
Отставить разговоры!
Вперёд и вверх! А там -
Ведь это наши горы,
Они помогут нам!
Света улыбнулась. Илья точно, никогда не оставит друга в беде.И вообще, нечего унывать, надо, как речушка, весело бежать по камушкам - точно так же, как поётся в известной песне.
И вдруг прямо перед ногами шмыгнул через тропу юркий зверёк. Света вскрикнула:
- Ой, что это?
- Чего ты,дурёха, испугалась, - засмеялся Илья. - Погляди, мы уже поднялись до хвойника. А там кого мы встретим?
- Белочку, - как школьница на уроке, машинально ответила на вопрос Света и загрустила. Вспомнилась другая белочка, всколыхнулись в ней печальные воспоминания о экспедиции прошлого года, где они тоже были вместе с Игорем.
Группа уже вышла к крутому сыпучему подъёму. Остановились на минутку перевести дух перед подъёмом. И здесь девушки обнаружили перед самым подъёмом анютины глазки. Настя присела возле них.
- Анютины глазки. Как я их люблю. В деревне у бабушки они всегда стояли в гранёном стакане на окне. И я зайду с улицы и смотрю на них. А они в раме, как будто картина, написанная акварелью. И так хорошо на душе становилось, будто это я художник.
- Какая ты у меня романтичная девушка. Только легенды не хватает о фиалке, - усмехнулся Илья.
- А я знаю легенду о фиалке, - отозвалась Света.
Настя обрадовалась:
- Так чего же молчишь. Расскажи. Только не так, как Игорь, в два слова.
Света взглянула на ребят. Те кивнули головами.
- Валяй, рассказывай. Но лучше покороче.
И Света несмело и тихо начала свой рассказ:
- Жила добрая, доверчивая и чистая сердцем девушка Анюта.
- Как моя Настя, - вставил Илья, но на него шикнули и попросили Свету:
- Только давай погромче.
- Анюта, - продолжила Света спокойней и уверенней, - познакомилась с парнем, приехавшим в их деревню, и полюбила его. И он полюбил. Она поверила в его искренность. Но вскорости ему надо было уезжать. И он обещал перед отъездом вернуться и забрать её с собой.
- А я знаю конец этой истории, - хихикнул Илья и, сняв красную кепку, вытер ею разгорячённое потное лицо.
- Как всегда перебьёшь и всё испортишь, - возмутилась Настя. - И чем же закончится? - поинтересовалась она.
- Ждала, ждала Анюта и напрасно. Кинул её парень. А на том месте, где она ждала, выросли цветочки... Света, я прав?
- Илья, ты как всегда прав. И стали люди звать эти цветы "анютины глазки".
- Что я говорил! - торжествующе воскликнул Илья.
- Банальная история, - откликнулся тихо Игорь.
- Согласна. Банальная, как часто и бывает в жизни, - лицо Светы приобрело сосредоточенное и немного грустное выражение. - Только за этой банальностью чьи-то слёзы и чья-то судьба. Ладно, скажите, а что означают эти три цвета: белый, жёлтый, фиолетовый?
- Фи, легко, - оживился Илья. - Белый - чистота, жёлтый - разлука, а фиолетовый, он и есть фиолетовый. Недавно видел женщину с фиолетовыми волосами. Легкомысленный цвет.
- Всё верно и неверно. Всезнайки из тебя не получилось. Белый цвет - надежда, жёлтый - удивление и разочарование, фиолетовый - печаль.
- Почему это не получилось. Верно, не верно... - возразил с улыбкой Илья. - С белым цветом и жёлтым очень даже близко по смыслу. А если по-честному, вся эта история - святая простота. И вообще, язык цветов противоречив. Вот я читал, что анютины глазки - это веселье. И когда я на них смотрю, мне кажется, что они улыбаются.
- А мне понравилась Светина легенда. Какая печальная история, - вздохнула Настя.
Парни промолчали. Что можно сказать против такого мнения женщины? Ничего! Женщина есть женщина и этим всё сказано. Её логику им не понять.
Игорь первый встрепенулся, скомандовал:
- Вперёд! - и, не оглядываясь, приступил к подъёму по сыпучему крутому склону, засыпанному обломками камней после обвалов.
Игорь, уходя наверх, даже не взглянул на Свету, и лицо его стало каким-то пасмурным. Его словно подменили. Он опять замкнулся, будто этот крутой горный подъём ему снова что-то напомнил. А у девушкиуже появились какие-то надежды.
Наверху в конце их подъёма лежал большой валун. На него и держали ориентир.
"В отличие от меня, - подумала с сожалением Света, - валун всегда спокоен и величествен, как и всё в природе, воспринимающее жизнь таковой какова она есть... А она терзаюсь как видно напрасно. Пусть будет, что будет".
А потемневшее разросшееся облачко наблюдало как молодые люди, согнувшись, с рюкзачками разных цветов, отчего рябило в глазах, упорно ползли наверх, к большому валуну, который на его памяти когда-то, оторвавшись от клыка от подземных толчков, с грохотом скатился вниз. И их, этих камней, но поменьше, там было не мало. Но он, этот валун, выделялся из всех своей величиной и спокойствием. И ещё бесстрашием. Потому что лежал на самом краю спуска, уже слегка подмытый снизу ливневыми потоками. И всё равно не срывался, вцепившись намертво в склон. И ещё облачко увидело как парень в красной кепке, сорвав жёлтый цветочек, прикрепил к рюкзаку идущей впереди девушки. "Ох, эта молодёжь..." -посетовалооблачко, темнея и становясь ворчливым.
Ребята видели, что погода, словно неприветливая тётка чем-то недовольная, всё больше хмурится. Вот и порывистый ветерок дунул, склонив к земле травы и цветы, словно предупреждая о надвигающейся непогоде.
Но солнце ещё безмятежно бросало свои лучи на склоны гор. Тишину нарушали лишь щебет птиц и шум горного потока. А горы, эти многовековые хребты, затуманенные синей дымкой не предвещали ещё ничего тревожного, убегая вдаль, маня своей загадочностью и беспредельностью.
Игорь уверенно вёл их по крутому склону, то идя наискосок, то прямо по обнажившимся твёрдым уступам - наверх. Облегчая как умелнеудобный сыпучий подъём и упорно ведя всех к намеченной цели.
Света карабкалась последней, ноги скользили по мелкой сыпучке щебня. Она не смотрела, как вёл Игорь, а шла напролом, погружённая в свои мысли. Илья иногда оглядывался и, видя как она, периодически скользя, приземляется на колени, пытался ей помочь. Но она отвергала его помощь, говорила, что сама справится. Илья покачал головой, подумал: "Что-то, подруга, с тобой не то. А Настя вот молодец, не отстаёт от Игоря".
Свете всё же было обидно, что Игорь опять резко возвёл стену между ними. И странно - то он оттает и, кажется, вот-вот всё будет по-прежнему, а то опять замыкается в себе. Она ему уже простила - так она, во всяком случае, решила для себя -измену с той финтифлюшкой декановской, а всё равно - всё оставалось по прежнему.
Обида снова навалилась на неё, и вдруг вспомнилось, с чего же начался этот холодок в их отношениях. Они же в прошлом сезоне - не разлей вода были, как сказала когда-то её бабушка, а все друзья их давно уже поженили.
Тогда они по согласованию с руководствомэкспедиции вместе ушли из базового лагеря, поднявшись на двухтысячник. И разбив там палатку на краю поляны, поросшей высокой травой и цветами, занялись делом, ради которого преодолели такой путь.
Игорь был влюблён в энтомологию. Это особенная порода сосредоточенных в себе людей, пытливого неуёмного и научного склада ума. И в таком деле, наверное, надо быть сразу фанатиком, аналитиком и поэтом. Ей поначалу было удивительно и забавно наблюдать за ним. Она ведь больше всего была влюблена в растительный мир. А мир насекомых для неё был тайной.
Он был немногословен и трудно шёл на сближение. И за что он ей только понравился?- часто думала Света. А было за что. Ведь когда он брал в руки гитару, его словно подменяли. В нём словно что-то начинало светиться. Гитара сопровождала его с самой юности, с тех пор, как он её услышал в своей первой экспедиции. Тогда его, юнца, старшеклассника, по протекции родственницы, работавшей в университете на кафедре биологии, взяли в экспедицию вместе со студентами. Там он не только приучился к кропотливому труду энтомолога, но и впервые вживую услышал многие песни под гитару. Пелись песни Окуджавы и песни Высоцкого. Но особенно ему полюбился Визбор. И в Игоре слился физик и лирик, как говорили в 60-е годы.
"Гитара..." - вспомнила Света. Да, наверное, именно она её вначале и покорила. И их первой совместной песней была "Солнышко лесное" - Визбора. И она тихо напела про себя:
"Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены,
Тих и печален ручей у янтарной сосны,
Пеплом несмелым подёрнулись угли костра,
Вот и окончилось всё - расставаться пора, -
и вздохнула тихо:
Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?"
Илья остановился впереди.
- Что ты там шепчешь. Помочь?
Она отрицательно покачала головой, а воспоминания её не покидали.
В том их совместном походе всё складывалось радужно и ничего не предвещало размолвки.Они со своей основной площадки ежедневно поднимались вверх до трёх тысяч метровнад уровнем моря.
Игорь, заранее расставивловушки для насекомых, с каждым подъёмом проверял их.Онаже проводила наблюдения и записывала сведенияо растительном покрове субальпийских лугов и, конечно, помогала ему в работе с набранным материалом:раскладывая по конвертам высушенных насекомых.
И так каждый день - вверх - до трёх тысяч, а вечером спускались в свой маленький лагерь.
Уставали, конечно. Но когда он рядом - она была счастлива.
Гитару они с собой взяли, но как-то было не до песен. Они снова и сноваподнимались вверх и проверяли содержимое ловушек. А Игорь в один из дней так кричал, что, казалось, обрушатся горы. Он ликовал, обнимая её - он ведь открыл новый вид насекомого. И обязательно теперь напишет статью в научный журнал, и его узнает весь мир.
- Ура! - кричали они, дурачась.
И горы разбрасывали эхо во все стороны. И она искренно радовалась его удаче. Она незаметно заразилась энтомологией и с сачком в руках, как горная козочка, бегала по склонам, пытаясь ловить Игорю бабочек. Ей особенно нравилась одна, с таким интересным, как ей казалось, аристократическим именем: "Махаон". Она узнала от Игоря, что бабочки - это символ любви, счастья и благополучия.
Уж по символике он был знаток. И ей хотелось поймать эту необыкновенно красивую бабочку, которая порхала будто в изысканном фраке с фалдами. Красиво. А красота приносит счастье - так думала она тогда.
А сейчас, вспомнив Достоевского, печально усмехнулась: красота спасёт мир... Ничего её не спасло. События развивались помимо её воли.
И бабочка всё время ускользала от неё. Пока Игорь не показал, как надо правильно подсекать их сачком. Бабочка была поймана. Но счастья не прибавилось.
Игорь так увлёкся своим делом, что будто забыл о ней.
И наступил день, когда они должны были спускаться в базовый лагерь. Вскорости предстоял выезд всей группы с базы и надо было поспеть в основной лагерь. В последний раз поднялись на высоту к ловушкам.
Поднимались не спеша, и Игорь даже гитару взял с собой, чем приятно удивил Свету.
- Э-э, подружка, заждалась меня, - ласково говорил он гитаре.
Возле валуна они остановились, и Игорь провёл рукой по струнам.
- Мы с тобой, Света, подарим этим горам нашу песню.
Она улыбнулась. Но вдруг Игорь встрепенулся, заторопился и, не оглядываясь, зашагал вверх. И она, идя вслед за ним, почувствовала, что её как будто обокрали. Песня ведь - "Солнышко лесное" - уже зазвучала в её душе.
Сразу обрушились все её ожидания.Она тогда почему-то загрустила от предстоящей перемены. Столько между ними было недосказано и недочувствовано.
И здесь, наверху, когда они поднялись, она тонко, по-женски, почувствовала, как ей не хватало внимания и тепла с его стороны. Она заметила, что здесь, на высоте, среди зелени и цветов- пройдя всего лишь несколько шагов вверх - можно неожиданно встретить затаившийся под кустом или большим камнем островок мокрого снега.
А Игорь, бывало разговаривая с ней, погружался вдруг в свои мысли, бросался к бинокуляру и уже не замечал её. Оставляя Свету так - с её чувстваминаедине, - и словно комок снега вываливался на её душу, заставляя зябко ёжится.
Игорь всё время был так погружён в работу, что сквозь призму энтомологии еле различал её присутствие. Она однажды взяла гитару и начала наигрывать их любимую: "Солнышко лесное" - но он её прервал: "Не мешай, пожалуйста", - что-то внимательно рассматривая в бинокуляре и делая записи.
Ещё тогда она почувствовала свою ненужность. Осознала с горечью, что была лишь придатком горного антуража. Словно их живые чувства - как горный поток, засыпанный обломками скал былых возвышенных стремлений - не может никак пробиться на волю.
Пока Игорь снимал на склоне стаканчики-ловушки, она прошлась наверх, к высокой гранитной скале, которая её давно привлекала, но она всегда была при Игоре, вся в его делах, и некогда ей было подойти к ней.
Подошла и прислонилась к скале, приложив руки к прохладному твёрдому камню, и ощутила тревожный гул земли. Хрустнула ветка, по ели скользнула белочка. Чёрные круглые бусинки глаз мелькнули среди хвои. Маленький зверёк взглянул с любопытством в её глаза и отвернулся, будто говоря: "Плохи твои дела".
Она прижалась к гранитной скале. И ощутила всем теломземной гул, словно это гудела её душа. Невольно спросила у скалы: "Где же была потеряна нашалюбовь? Может,в этих горах? А была ли она? А может, она, как белочка, - была и исчезла?"
Взглянула вверх на отвесную гранитную скалу и почувствовала, как она придавливает её своей мощью: нет, ответа здесь она не дождётся. Так и Игорь её придавливал, не давая ощутить всю полноту чувств.
Её окликнул Игорь. Но она не тронулась с места. Он подошёл к ней, посмотрел на неё внимательно и тоже приложил руки к гранитной стене.
- Чувствуешь? - спросила она.
Он как-то равнодушно пожал плечами, а может, ей это показалось.
И вдруг она, сама не ожидая от себя, тихо спросила:
- Ты меня любишь?
Игорь от неожиданностивздрогнул, резко оторвал руки от гранитной глыбы, словно обжёгся и вдруг заторопился:
- Пора собираться, - и, не глядя на неё, пошёл вниз, по дороге прихватив свой рюкзак и гитару.
Спускались они средь редких елей и высоких буков. А в полумраке леса цветы азалий, словно освещая темноту своим цветом, как будто подглядывали за двумя отчуждённо идущими людьми.