Слякотным осенним утром Одеколону повезло - шаря в листве под лавочкой, вытащил недопитую бутылку. На этикетке - горы и туманная долина. А внутри плещется иностранное пойло... Запах -ништяк! Получше стеклоочистителя, который Одеколону пришлось пить вчера. Вчера у них с Грымзой был неудачный день.
- Погоди, мож то дрянь какая, - затормозил Одеколон, оглядывая бутыль. Рисованные горы манили величавостью, долина - мягким золотым сиянием. Красотень! Вдруг он увидел стайку девушек. Вот это гёрлы! - в коротких маечках, обтягивающих высокие груди, и юбчонках, еле прикрывающих длиннющие ноги... Хорошие девчата! Такие покупают джин-тоник в банках и кидают их куда ни попадя - можно найти и сдать.
Он приложился к бутылке. Горло ожгло.
- Дай и мне, не жадничай! - раздался словно издалека голос.
"Хватит здесь и тебе!" - подумал Одеколон, делая еще глоток. Внезапно мир накренился словно ялик на волне, Одеколона опрокинуло куда-то и он увидел, что под ногами у него шелковистая трава. С удивлением вдыхал он медовый воздух и дивился на горы. Гёрлы с волосами цвета одуванчиков хихикали совсем неподалеку. Но они будто не заметили его появления. Расстелили клетчатый плед на траве, стянули модненькие одёжки и оказались совсем голышом.
- Загорать что ли собрались? - по простоте душевной подумал Одеколон.
Однако гёрлы принялись целоваться, и он догадался, в чем фишка. Девки хоть и развратными оказались, но до того красивыми, что трудно было отвести взгляд. Они тёрлись друг о друга носами, покусывали друг друга... Их игра походила бы на то, как кувыркаются глупые котята в корзинке, но в повадках просвечивала ярость до наслаждений - безумие саблезубых тигриц.
"Надо бы спрятаться, а то заметят, что за ними подсматривает бомжара - и разорутся, дуры!" - очнулся от мечтаний Одеколон. Оглянулся - где бы найти убежище. Но тут гёрлы обратили на него внимание:
- Эй, Лёвушка, иди к нам, приласкаем!
Он давно не помнил, чтобы его звали настоящим именем. Вообще о таком кайфе - юность, раскрывающая ему объятия, он даже не мечтал. Они - здоровые роскошные кобылки, а он против них - клоп вонючий! Ближе подойдут - от запаха помойки отшатнутся! Издеваются наверное.
Он хотел отшутиться, но вдруг спина его распрямилась. Глянул на ноги - увидел на них чистые брюки-клеш, покроя семидесятых. Тряхнул битловскими патлами, чувствуя легкость и веселье. Но он все же сомневался: четыре - не много ли? Последний раз у них с Грымзой случился секс очень давно - в парке под дубом; Грымза сказала, что это щекотка, а не траханье и обозвала импотекой... Но сама-то Грымза - такая страхолюдная синеглазка, что трудно рядом с ней ощутить возбуждение. Сейчас же Одеколон чувствовал, что его стрела рвется из колчана и способна лететь... Но для храбрости надо сделать еще один глоток.
Он вцепился в бутылку, ставшую отчего-то неимоверно тяжелой, потянул... И тут чья-то рука с обломанными ногтями стала перетягивать бутыль к себе - тянуть и Одеколона тоже - из чудного мира с замечательной травой и девками.
Он ругался, упирался, но его очень упорно тащили, и вдруг он опять оказался на лавочке возле Грымзы
- Отдай бутылку! - хрипло шептал Одеколон.
- Да ты чуть не подох - лежал, посиневший, в отключке. Отрава тут! - И Грымза шваркнула бутылку оземь. Та ударилась о камень.
Одеколон поднял осколок.
- Вспомнил, - тихо сказал он вдруг. - На кого девки похожи! Проститутки у нас во дворе жили, подружки, а я пацаном был, все на них заглядывался - представлял, как денег накоплю и пересплю с ними. В армию ушел, жизнь завертела. А позже узнал, что они все - кто в тюрьму, кто в психушку, - и сгинули. А теперь, значит, они меня к себе зовут. Вот в чем всё дело...
- Выдумываешь. Еще зима не началась, а он уже помирать собрался, гляньте! - сказала Грымза и почесала живот под драной грязной фуфайкой.
- Нет, зовут, - упорствовал Одеколон.
До зимы он не дожил.
Эротикон, 2003 год. Написано для серии фотографий с обнаженными девушками-моделями на фоне швейцарских гор.