Мэгги подняла тяжелую, но странно пустую голову, ноющую от избытка кофеина и взглянула на простые круглые часы над вазоном с "декабристом". Черная палочка-стрелка была почти на том же месте, что и в прошлый раз: четверть десятого. Из длинного коридора выплыла необъятных размеров дама-медсестра, везущая тележку с остатками ужина. Ее веселенькая форма: зеленая, в елочках и полосатых конфетках резко контрастировала с белым, похожим на уходящий в бесконечность вагон, пространством за спиной.
Итак, скоро отбой. Мэгги прищурились и проследила за движением Алекса на соседнем кресле: брат оторвался от чтива в телефоне (быстро лезущие вверх белые строчки на черном фоне - небось, опять фэнтези) и непривычно напряженно сквозь толстенные линзы очков наблюдал за медленно идущей мимо медсестрой. Этот жест старшего брата вызывал в Мэгги очередной приступ паники: если уж Алистер Уилер по своей воле отлепился от книжки, значит, дело - дрянь. Мэгги, стараясь не смотреть на часы - девять восемнадцать - глянула за угол направо. Мать не показывалась, значит, процедура еще не закончилась. Значит, она все сидит у кровати отца: спокойная, чуть усталая и сквозь стук собственных спиц прислушивается к шороху насоса, что качает в вену новые и новые дозы лекарства. Вяжет и ждет. И улыбается - это непременно.
Мэгги вздрогнула и свела колени вместе, глядя на чуть растрепавшиеся носки бежевых "уггов". Не так уж и холодно. Можно было надеть сапоги. В госпитале под Рождество не скупятся на отопление - и все же, несмотря на малиновые всполохи цветков "декабриста", на длинный ряд праздничных носков, аккуратно прицепленных вдоль стола ресепшна ("Иан", "Лори", "Амината" - было выведено глиттером на красном чуть поблекшем фетре) в зале ожидания царило уныние, свойственное только больничному покою. "Нет, предбольничному" - заметила себе Мэгги. Те, кто там, за порогом, в узких - или, напротив, просторных комнатах - они уже знают, или даже чувствуют приговор. А сидящие в зале в потертых мягких полосатых креслах, тыкающие в смартфоны, от безделья и нервов листающие старые журналы "Тайм", "Вог" или "Христианская община" - или зависшие в неожиданном порыве собрать кем-то щедро пожертвованный паззл - тысяча кусков и куча удовольствия с умильным названием "Рождественский домик" - они все еще ждут, дрожа, как телята под ножом. "Мы - ждуны. - мрачно подумала Мэгги и встала. - А иные так и чокаются от этого бесконечного ожидания".
- Ради бога, Маргарет, не верти хвостом. Бесит! - буркнул Алекс и опять уткнулся в телефон. Белые строчки побежали вверх. Внезапно он бросил гаджет на стеклянный столик рядом с коробкой с носовыми платками. - Налить тебе еще кофе?
- Незачем. - зло отрезала Мэгги. - А то я верчу хвостом. И еще неизвестно чем начну вертеть, если ты вольешь в меня еще один стакан.
- Тогда я себе. И, Мэгги, - Алекс никогда не звал ее уменьшительным, и Мэгги даже обернулась, направившись в туалет. - Не лезь к маме с расспросами, ладно? Ты же знаешь - со второго сеанса рано ждать результатов.
- Ты говоришь мне это в пятый раз, Алекс. - устало сказала Мэгги. - Я все поняла. Ничего не стану спрашивать. Только про ужин, как ты это обычно делаешь.
- Я заеду в "Миракл" - возьмем пиццу. - тихо сказал Алекс и поднялся. - Не хочу, чтобы мама напрягалась сегодня.
- Знаешь, что она мне сказала вчера? Пока делала лазанью? Что готовка ее отвлекает от мыслей.
- Тебе стоило ей помочь. Тем более это был рождественский ужин.- Алекс взял большой стакан из высокой башни одноразовых "кирпичиков" и наклонил над ним уже почти пустой термос с кофе для клиентов. Мэгги следила за тем, как он заправляет напиток: пакетик тростникового сахара, ванильные сливки, трубочка...
- Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? Это - ее - отвлекает!
- Лучшей отмазки и не придумаешь, да?
- Иди к дьяволу Алекс! - Мэгги сердито протопала в ванную, не оглядываясь на брата. Алистер всегда был занудой, но болезнь отца вытаскивала на поверхность худшее, что пряталось под семью слоями жира и фланелевыми клетчатыми рубашками. И это работало так не только для него.
В теплой уборной - на удивление домашней для такого большого госпиталя - пахло цветочным мылом и едва заметно - хлоркой. Мерно работал вентилятор в туалете (кто-то забыл выключить там свет), и в чистом, без единого пятнышка зеркале отражалась писаная маслом маленькая картинка, висящая на стене напротив.
"Юго-восточный маяк - фестиваль бумажных фонариков. 1999 год" - значилось в углу. Видимо, сам автор и написал. Над кирпично-красной башней парили мириады белых светящихся цилиндров, а вдоль горизонта художник изобразил огромные звезды, вроде тех, что любил рисовать Ван Гог. Круговорот небесных светил утаскивал в небытие и бумажные фонарики - поглощая их свет, сливаясь в одну невыносимо яркую сине-желтую карусель... Мэгги смахнула слезы и хлопнула дверью туалета. Раз пришла - надо соответствовать. Она ненавидела маяки. И ненавидела звезды...
В девяносто девятом ей было восемь лет. Маргарет Эмили Уилер родилась летом девяносто первого, пятью годами позже своего брата Алистера. И каждое лето родители прилежно вывозили их на день-рожденьскую неделю на озеро или на море: к одному из многочисленных маяков Штатов. Это всегда был сюрприз для Мэгги, и даже из обычно сговорчивого Алекса не удавалось вытянуть ни слова. После возвращения дома устраивался веселый праздник для знакомых детей: с непременной пиньятой*, раскраской лиц по маминому каталогу и кокосовым тортом со свечками. Но июльская неделя была только для семьи. Однажды Мэгги спросила у матери, откуда такая традиция, и мама, чуть смутившись, ответила: "Так вышло, что задумали мы тебя на маяке".
Мэгги ничего не поняла и пришла к выводу, что, видимо, мама залезла на маяк и мечтала о ней - почти как мама Белоснежки - глядя на воду. Лишь потом Алекс, смеясь, объяснил, что нет, просто родители поехали в отпуск, жили в пансионате в недействующем маяке где-то в верхней части Мичигана и ЗАНИМАЛИСЬ ЛЮБОВЬЮ в одной из бывших комнат смотрителя, переделанных под гостиничные номера. И так-то появилась Мэгги. "А где был ты?" - спросила пораженная откровением брата Мэгги. "У тети Карен - уныло ответил Алекс. - Пока родители делали тебя, кузен Макс топил мои очки в ручье - а я их там искал и не думал, что главная моя заноза в заднице еще даже не родилась."
В тот год - в девяносто девятом - они поехали на маяк Сент-Джозеф в Мичигане. Мэгги узнала о маршруте лишь когда они проехали холмистые дороги Огайо и пересекли "варежку"** соседнего штата по направлению к Чикаго. Мэгги была изрядно возбуждена и шепотом спрашивала сумрачного тринадцатилетку-брата, не тот ли самый это маяк "где ее задумали"? Алекс ковырял прыщи на подбородке и изучал атлас, отмахиваясь от надоеды-сестры. К великому сожалению Мэгги, маяк Сент-Джозеф был самым обычным: нелепой железной конструкцией, соединяющей две башенки с фонарями. Одна из них, бело-красная и опрятная, как елочная игрушка, вросла в берег посредине длиннющего мола, окаймляющего текущую из города реку Сент-Джозеф, вторая же терялась вдали на конце пирса, серая и незаметная в тумане водяных испарений.
Озеро в тот месяц оказалось дико холодным, никогда не утихающий буйный ветер приносил на берег тоскливый запах полыни и водорослей. Мэгги отчаялась выползать наружу с распущенными волосами - через минуту после выхода на улицу она уже была, по словам Алекса, "как Страшила из Страны Оз": вьющиеся белесые патлы сбивались в колтуны и требовался час, чтобы вычесать это безобразие. Мать заплетала ей тугую косу и накрепко схватывала ее двумя резинками: у основания "конского хвоста" и там, где плетенье переходило в похожую на фонтанчик кисточку. Мэгги не купалась, но задумчиво бродила вдоль края воды, искала красивые камни и строила песочные замки и маяки. Алекс дни напролет читал, подтянув жирные колени к груди, с трудом упихавшись в садовое кресло.
На день рождения ей позволили лечь спать поздно - когда ночь наконец-то окутала перламутровое озеро, и над закатным горизонтом начинали проглядываться первые звезды. Когда все на свете маяки вспыхивали, чтобы направлять невидимые корабли по их пути, небрежно перемигиваясь между собой через пролив. Сент-Джозеф глядел на мир одним глазом: дальний маяк не работал. Узнав об этом, Мэгги чуть не расплакалась - как же так? Это же важно, чтобы все проплывающие знали, где начинается берег.
День рожденья был почти испорчен, да и родители, получается, врали ей? Мать устала препираться и ушла на берег, взяв с собой свечу и садовое кресло - погода была ясная, и можно было даже разглядеть широкий рукав Млечного Пути. В узкую, похожую на пенал, спальню к Мэгги заглянул отец. Он спокойно смотрел на обиженную дочь, скачущую, как заведенная, на чужом, гостиничном матрасе: дома это категорически запрещалось.
- Ну что, Мэгги, как насчет того, чтобы лечь? Завтра длинный день - и тебе непременно надо отдохнуть.
- Я не хочу отдохнуть, я хочу устать до смерти! - сердито отрезала Мэгги, продолжая прыгать. При каждом приземлении коса хлопала ее по спине. Мэгги насчитала восемьдесят четыре удара.
- Но тогда ты пропустишь всех окуней на пирсе, когда мы пойдем с утра рыбачить. - поддразнил ее отец. - Тебе надо следить за клевом, а не клевать носом.
- Я - не - пойду - на - этот - нудный - пирс! - Девяносто один прыжок. Спине было почти больно. - Не хочу даже сидеть рядом с этим ДОХЛЫМ маяком. - Мэгги зажмурилась от своей смелости. У матери терпение бы уже лопнуло, но отец и виду не подал, что заметил плохое слово.
- Чем тебе не пришелся маяк, Маргарет? - так же спокойно поинтересовался отец, садясь в кресло. Мэгги уже надоело скакать, но не сдавать же так легко свои позиции! Так что она упрямо продолжала, перекинув косу через плечо.
- Он мертвый! - Мэгги решила не гневить судьбу, смягчив формулировку. - Вы привезли нас на ПОГАСШИЙ маяк!
- Ты думаешь, что маяк можно погасить? - возразил папа. - Если есть на свете что-либо надежное, так это свет маяка. В мире есть абсолютные вещи: морские течения и времена года. И то, что по утрам восходит солнце. И то, что маяки светят.
Мэгги нахмурилась.
- Но он же не горит, папа! Поди и сам посмотри.
- Он просто отдыхает, дочь. И потом у него есть брат - сейчас он горит за двоих...
Рыбалка следующего дня удалась на славу: домой, в Пенсильванию они увезли шесть фунтов свежезамороженной форели и двух здоровенных сомов, одного из которых поймала Мэгги. На прощание они с отцом дошли до "отдыхающего" маяка и долго смотрели, как кружатся чайки над водой возле дальнего, дугой закругляющегося берега - уже Иллинойса, не Мичигана. Мэгги была спокойна: маяк отдохнет и снова будет светить кораблям и яхтам во тьме. Млечный путь виден не всегда, да и луна может закапризничать. А маяки - это абсолютные вещи...
Когда Мэгги вернулась в зал ожидания, мать уже вышла из палаты. Алекс, допивая кофе, потянул сестру за локоть - попрощаться с отцом. Сидеть дольше не имело смысла, да и до утра в палату их не пустят: ночная медсестра уже заняла свой пост возле монитора. Мэгги внутренне сжалась, но покорно проследовала за братом.
Отец то ли дремал, то ли просто закрыл глаза от усталости: синеватые веки подрагивали в такт мерно пищащему монитору. Медсестра, заполняющая какие-то модули на кресле возле окна, прервала свою бумажную работу и молча уставилась поверх очков в розовой оправе. Эта была молодая, красивая, в бело-синей форме и шапочке Санта Клауса. Мэгги подумала, что время в этом царстве надежды и отчаяния замерло: Рождество уже прошло, как наступит и Новый Год - незамеченным. У больных другие отсчеты и ориентиры: сигналы монитора, обеденный перерыв, время визитов...
Отец так и не проснулся - Алекс нахмурился, когда Мэгги, пересиливая себя, погладила холодную, жесткую как палка, опутанную веревками вен руку, замершую на зеленой, твердой от глажки простыне. Касаться его было так трудно - но каждый раз Мэгги казалось, что это может быть в последний раз. И чем больше времени проходило, тем меньше оставалось от ее отца в этом изможденном, каком-то чужеродном, незнакомом под толстым одеялом теле. Алекс опять потянул ее - на этот раз на выход. Медсестра поежилась от сквозняка, скользнувшего из двери, и опять занялась бумажками, что в изобилии громоздились на унылом белом подоконнике.
Мать уже оделась и тихо переговаривалась с регистратором на ресепшне. Яркая афроамериканка сверкнула им белозубой улыбкой и поправила ободок с рожками оленя Рудольфа.
- С Рождеством вас! Ждем новую порцию лекарства завтра к десяти. Если вы хотите присутствовать...
- Да, конечно, - торопливо и глухо ответила мать. - Алекс?
- Я взял отгул на завтра. Я отвезу тебя.
Мэгги взяла с вешалки возле кофейной машины свою куртку и поплелась за матерью. Алекс уже вызвал лифт.
- Мэгги, ты можешь завтра отдохнуть. - улыбнулась мама. - Нет нужды сидеть тут всем табуном.
- Что? - беззвучно переспросила Мэгги.
- Я знаю, у тебя были планы на Рождество - вечеринка или что-то такое... - мать виновато опустила глаза. - Мне жаль, что все сорвалось.
- Мам, я вообще не понимаю, о чем ты! Какие могут быть вечеринки, когда отец в таком состоянии? - Мэгги не могла поверить своим ушам.
- Ни в каком он не в состоянии, это просто кризис, да потом мы знали, что рано или поздно... Неудачно вышло, что в Рождество... - бормотала мать, словно оправдываясь и оглядываясь на Алекса. - Не бери в голову. Мы потом все отметим, когда папа вернется домой.
- Я решительно не улавливаю, почему ты обращаешься со мной, как с ребенком, мам. Мне уже не восемь, мне двадцать шесть! - Мэгги сердито взглянула на брата. - Что ты наплел ей, Алекс?
- Ничего. - пожал плечами тот. - Мне только показалось, что ты как-то сильно нервничаешь...
- Не нервничаешь у нас только ты - Великий Маг всех миров фэнтези! - взвилась Мэгги, уже не стесняясь повышать голос. Лифт все равно не приходил, а двери в приемную были плотно закрыты. - Мне кажется, это нормально в этой ситуации - переживать.
- Да, но мне кажется, что ты переживаешь за себя, а не за папу. - завелся и Алекс, поправляя бесконечно сползающие с веснушчатого носа очки. - тебе как всегда ни до чего нет дела...
- Не надо всех судить по себе, братец! - Мэгги уже затопило волной бешенства, когда мать подняла глаза - темные от гнева.
- Угомонитесь вы, оба! Нашли время! Хорошенький дух Рождества тут царит. Стыдно - мне стыдно за вас. И папе было бы. То есть... есть...
Последние слова матери наглухо заткнули рты им обоим, но внутри Мэгги продолжала кипеть. И какое он право имеет ябедничать у нее за спиной?
- Хорошо. Вы не хотите меня? Отлично. Я найду себе другое занятие. - Мэгги развернулась и пошла к лестнице.
- Ты, куда, Мэгги? - голос матери - усталый и опять спокойный был как пощечина.
- Отдыхать. Алекс говорит - я верчу хвостом. Ну и пойду вертеть им куда-нибудь еще. Раз я так раздражаю... - Мэгги потянула на себя холодную металлическую ручку черного хода и выскользнула на лестничную площадку. Ей хотелось шума, злых жестов - ну хоть дверью хлопнуть, но та не желала подчиняться и медленно закрылась за ее спиной. Мэгги видела в сужающийся проем огорченное лицо матери, но остановить ее побег никто не попытался. Ну и не надо.
Бьюик Мэгги был похож на картинный Рождественский сугроб - она приехала первой, следуя за "скорой", в которой с отцом была мать. Алекс прибыл позже - даже в Сочельник он сидел в библиотеке на дежурстве. Тоже еще, чтец!
Мэгги сердито смахнула с багажника льдинки, вытащила оттуда метелку и принялась обтрясать пушистое одеяло снега с окон и зеркал. Куда она собиралась? - да никуда. Лишь бы не домой. В колледж сейчас не вернешься - хозяева их съемного дома во время каникул делали на кухне ремонт. Так что куда глаза глядят... Мали ли на трассах мотелей?
Машина не желала заводиться, дворники противно скребли по лобовому, не справляясь с изморозью. Мэгги набрызгала на окна еще антифриза и сквозь синие подтеки мрачно смотрела на кружащийся снаружи снег.
Рождественская метель превратила в сказочное царство даже мерзкую больничную парковку. Ей надо было разогреть машину - в салоне было холодно, как в склепе. Разогреть, но не слишком - чтобы не заснуть по дороге.
Она гнала вперед уже два часа. Мэгги проехала дюжину отелей, в которых явно были места. Остановившись на заправке, она выпила безвкусного кофе и включила навигатор - просто для того, чтобы понимать, куда двигается. В Чикаго? А что ей там делать? Да и мотель там потянет на сотню баксов за самую дрянную комнатёнку, а за парковку могут содрать еще двадцатку. В мельтешении усиливающейся метели Мэгги заметила поворот на Сент-Джозеф и решительно перестроилась в правую полосу. Только не тормозить - машину нехило заносило. Почему бы, собственно, и нет?
Мотель нашелся прямо у маяков - низенькое, похожее хоббичью нору кирпичное здание. С неоновой вывески Мэгги улыбался Санта Клаус с оленьим флажком Мичигана: "У нас есть места, добро пожаловать в "Две Башни". Мэгги оставила Бьюик на расчерченной черными полосами следов от колес парковке и зашла в тесное помещение офиса гостиницы. В комнатушке пахло корицей и яблочными свечами. Пожилая женщина воззрилась на нее, как на привидение, оторвавшись от "Один Дома". С маленького экранчика телевизора под стойкой раздавались дикие крики Гарри и Марва.
- Мисс?
- У вас есть комнаты? - Мэгги сняла перчатки и полезла за кредиткой.
- Да. Двойную или...
- Нет, одинарную, с полуторной кроватью, если можно.
- Конечно. - Женщина уменьшила звук на телевизоре и застучала на компьютере. - Сейчас не сезон, так что посетителей мало. Наличные или карта?
Мэгги молча протянула ей кредитку и права, наблюдая за тем, как тает снег, впитываясь в потертую замшу "уггов". Завтра валенки будут все в разводах от соли.
- Вот, мисс, ваш ключ. Номер 99. Карточка иногда заедает, просто подышите на нее.
- Хорошо. - Мэгги забрала свои документы и ключ-карту от номера с брелоком в форме маяка.
- С Рождеством вас, мисс! - Женщина протянула ей помятую шоколадку в форме снеговика. - И удачно отдохнуть!
Мэгги с час провалялась на здоровенной, пахнущей лавандой кровати, но заснуть так и не смогла. Смотреть праздничную программу по телеку не хотелось. Тогда она оделась и выскользнула на улицу.
Город молчал - и все машины на парковке казались причудливой формы грибами. Снег все валил, хоть и не так густо, а ветер с озера завихрял крупные пушистые хлопья в небольшие воронки, танцующие возле наглухо закрытых дверей номеров "Двух Башен".
Мэгги проложила собственную кружевную дорожку через парковку, вышла из пляшущего пятна желтого фонаря и побрела к пирсу. Тут, видно, давно никто не гулял, хотя набережная была вычищена не далее, чем сегодня - или уже вчера - днем.
Пушистый снег скрипел под ногами, прилипал к растрепанным волосам, выглядывающим из-под капюшона. Мэгги не любила шапки и максимум на что соглашалась - это на наушники. Но ее белая пара сейчас валяется на заднем сидении Шевви Алекса. Так что придется обойтись капюшоном "Колумбии".
В рябящей сечи снегопада Мэгги не сразу разглядела силуэты башен на пирсе. Маяки не горели, а дальнего не было видно вообще. Озеро тонуло в серой дымке - лишь кое-где заметны были бледные пятна плавучих льдин. Вода, видимо, еще не замерзла, и Мэгги слышала, как вдалеке бьётся сердитая волна о металлические ребра мостика между двумя маяками. Она подошла ближе и закурила - по большей части, чтобы занять себя. Дым тут же полез в глаза, заставляя их слезиться без причины. Нет, причина была, но Мэгги уже давно отвыкла рыдать без толку.
Она слышала, как шипит огонек сигареты от садящихся на нее снежинок. Внезапно ветер переменился, сдувая пелену метели в сторону озера. Мэгги взглянула вперед - и ахнула. Дальний маяк щерился в залив сотнями ледяных игл, клыков и странных причудливых завитков. Что это - дворец Снежной Королевы? Серое невзрачное строение превратилось в торжество застывшего дыхания зимы. Мэгги, завороженная, побрела вперед, по пирсу - смотреть было недостаточно, хотелось прикоснуться к этой немыслимой, пронзительной красоте.
- На вашем месте я бы не стал этого делать. - прозвучало откуда-то из-за спины. Мэгги оглянулась. На набережной, на ее натоптанном пятачке черным силуэтом замер человек.
- Почему? И вообще, вам-то что за дело? - осведомилась она сердито, смахивая с капюшона снег.
- Опасно. - Незнакомец пожал плечами. - Дела особо нет, но я, вроде как, отвечаю за этот маяк. Вообще-то, за оба. Не хотелось бы в Рождество тревожить 911 на предмет упавшей в озеро случайной жертвы. Глупо же. Там, где начинается коммуникационная сетка, скользко, как на катке, да и ветер сегодня не шутит - вас просто сдует. И шансов выплыть у вас нет.
- Вы смотритель? - Мэгги хмыкнула. - Пастырь погасших маяков?
- Они не погасли. Они обесточены. По крайней мере ближний. - спокойно ответил мужчина. - В такую погоду нет нужды его зажигать - да и озеро не сегодня завтра замерзнет.
- А дальний? Он вообще когда-нибудь горел? - Мэгги нахмурилась и поняла, что не желает знать ответ на этот вопрос.
- Горел. И загорится снова - и очень скоро, надеюсь. - Мужчина глотнул из фляги и протянул ее Мэгги. - Хотите?
- Что это?
- Эгг-ног*** с бренди.
- Нет, благодарю, я не пью.
- Лучше пить, чем курить. - ехидно заметил мужчина, снова прикладываясь к фляге.
- Ну это кому как. И, потом, я не люблю яичный коктейль.
- Дело ваше. Все-таки традиция - а сегодня Рождество. Или вы и Рождество не любите?
- Уже вчера. - Мэгги выбросила потухшую сигарету в пухлый сугроб, бывшый когда-то урной, и глянула на светящийся циферблат наручных часов. - Люблю, не люблю... Не в этом году.
- Понятно. - К счастью мужчина не стал любопытничать, и Мэгги почти пожалела, что он не задал даже дежурных вопросов.
- А почему вы так уверены, что маяк вновь будет светить? - для поддержания беседы спросила она.
- Потому что маяки - вещь постоянная. Незыблемая. Они должны гореть. Это их цель, их призвание. Так же как смена сезонов, дожди, лед... - Мужчина кивнул на шипастое чудовище. - Они отдыхают и опять зажигаются.
- Не бесплатно, полагаю.
- Да, не бесплатно. - вздохнул ее собеседник. - Будущим летом начнутся ремонтные работы. Деньги уже собраны.
- Благотворительность? - Мэгги решила, что стоит подойти к незнакомцу чуть ближе - авось, не укусит. Он же не зубастый маяк, а лишь смотритель...
- Да. Всей общиной собирали и организовывали фандрайзинг. - Все-таки символ города....
- Как мило, - протянула Мэгги. - А вы начальником?
- Да нет. - Мужчина глянул в розоватое низкое небо - снег почти перестал - и стянул с себя капюшон. - Я скорее размышляю над логистикой будущих переделок. Инженер по профессии.
- Нравится чинить сломанные вещи? - ехиднее, чем ей хотелось, спросила Мэгги, разглядывая смотрителя. Не больше сорока на вид, но курчавые волосы - тут явно не обошлось без африканской примеси - уже тронула седина. Он снял очки, протер их, и глянул на нее - темные глаза блеснули в свете далекого фонаря.
- Нравится. - серьезно сказал он. - А это плохо?
- Нет, почему же...- Мэгги отвела взгляд. - Не всегда получается только. - вырвалось у нее против воли.
- Не всегда. - согласился мужчина. - Но это не значит, что не надо пытаться. Вы вот явно хотели, чтобы маяк горел.
- Почему вы так решили?
- У вас голос почти дрожал от разочарования, а еще вы ерничали, когда спрашивали про мое занятие. Излишне, на мой взгляд, - особенно в беседе с незнакомым человеком.- Кстати, Колорадо.
- Что? При чем тут Колорадо?
- Это мое имя. Раз уж мы разговорились, было бы правильно познакомиться.
- Почему Колорадо? - заинтересовалась Мэгги.
- Я там родился. Моей матери хотелось дать своим детям имена по месту рождения. У меня есть сестра Аризона и брат Монтана. - улыбнулся Колорадо.
- Любопытный метод. Я Мэгги.
- Очень приятно, Мэгги. - Он протянул длиннопалую ладонь, и Мэгги ничего не оставалось, кроме как пожать ее. Рука у смотрителя была теплая, Мэгги почувствовала это даже через ткань своей перчатки. "Видимо, эгг-ног действует". - решила Мэгги. Сама она начала замерзать.
- У вас пальцы ледяные, кстати. Могу я пригласить вас в кафе? Тут рядом. Выпьем горячего шоколада.
- Нет. - Мэгги сунула руки в карманы и сердито помотала головой. - Спасибо за предложение, но уже очень поздно. Я пойду. Мне завтра рано уезжать.
- Тогда и правда - лучше вам лечь. Дороги сейчас не ахти, да и не станут их чистить. Праздник же. Счастливого Рождества, Мэгги!
- Спасибо, взаимно, - уныло пробормотала Мэгги. - А вы тут живете?
- Да, недалеко - чтобы маяк видеть. - Колорадо прищурился и взглянул в сторону своего зубастого подопечного. - Я привык к нему. Почти как к члену семьи. Вот починят ближний - перееду прямо туда. Там есть жилище для смотрителя. А пока - съемная квартирка на побережье.
- И что же вы бродите под Рождество, Колорадо? Дома вас не ждут?
- Только кот, но он уже спит. - Он взглянул на нее испытывающе. - А вас?
- Я не знаю. - честно сказала Мэгги. - Наверное ждут. Местами.
- Это как?
- Неважно. Мне хотелось посмотреть на маяк - и отдохнуть.
- Отдохнуть? От учебы? Вы же студентка, судя по возрасту?
- Да. Работаю над кандидатским дипломом. От учебы - и не только. Вы были правы, мне было важно, чтобы этот маяк горел, - решила сменить малоприятную тему Мэгги. Еще не хватало откровенничать с посторонним.
- Мне жаль. - Колорадо надвинул на лицо капюшон - прихотливый ветер вновь сменил направление. - Жаль, что маяк разочаровал вас.
- Да нет, - махнула рукой Мэгги, следуя его примеру и поднимая меховой воротник. - Просто грустно как-то. Темнота, тишина...
- Зима в Мичигане вообще молчалива, - заметил Колорадо. Они медленно побрели прочь от пирса.
- Особенно в снегопад. - кивнула Мэгги. - Звуки словно превращаются в снежинки и тают от человеческого тепла.