Аннотация: Входит в: - антологию "Самая страшная книга 2015", 2015 г. - антологию "Самая страшная книга: Лучшее", 2017 г. - сборник "Время песчаных замков", 2018 г.
Христо, бездельник, чтоб тебе повылазило! Ты почистил рыбу? Нет?! Я разве просила тебя полировать чешую или менять седла, я велела просто почистить рыбу! - Грозный голос тети Ксаны грохотал как гром, потемневшие глаза сверкали молниями, а сдвинутая набок цветастая косынка и толстые кольца золотых серег придавали ей сходство с пиратом. Рассерженным пиратом, собравшимся кого-нибудь зарубить. Вместо сабли в руке тети Ксаны красовался остро наточенный тесак. - Ты уже считаешь, что старая дама должна вместе со своим радикулитом и слабой спиной сходить на базар, наварить на всех обед и еще переделать твою работу?
Могучей спине тети Ксаны позавидовал бы и молотобоец, но Христо решил не возражать.
- Сейчас-сейчас, - торопливо зачастил он, отступая от тесака на безопасное расстояние, - туточки ворота облупились, и я... - он продемонстрировал хозяйке банку краски с полузатопленной кистью.
- Я велела не малевать забор, а чистить рыбу, поганец!
"Нет, - подумал мальчик, - только не это." Он надеялся, что за утро хозяйка забудет про поручение и потому оттягивал его выполнение, отвлекаясь на мелкие дела.
- Сейчас-сейчас, - пролепетал он, - я только...
- Вы гляньте на этого негодяя, - возмутилась тетя Ксана, всплескивая руками. Куры, единственные зрители этой сцены, отчаянно хлопая крыльями, с кулдыканьем метнулись прочь, приняв взмах тесака на свой счет. - Я его кормлю и пою, волоку на слабой спине дом и дело, а он... Сейчас же выкинь эту вонючую банку и иди чистить рыб!
- Уже иду, тетенька Ксана, - пролепетал мальчик." Почищу синюю. И скажу, что я..."
- Обеих рыб! Понял?!
Сглотнув, мальчик кивнул. Он не знал, чего больше сейчас боится - тети Ксаны или Белой рыбы. Синяя еще ладно, Синяя смирная, а Белая...
***
Они серьезно поссорились в первый раз.
- Ты не понимаешь! - кричала Аська.
- Нет, это ты не понимаешь! - перебил он, с трудом удержавшись, чтобы вообще не назвать ее дурой. Но Аська, кажется, почувствовала это, непроизнесенное, как обычно чувствовала другие, ласковые слова в одной улыбке, беззвучно отвечая смеющимися губами: "Я тебя тоже". И обиделась. Ушла на кухню и молча уселась там над кружкой остывшего чая. Одинокая, никем не понятая и печальная. Рисовать замерзшим пальчиком на холодном стекле отчаянные письма, в надежде, что хотя бы в зазеркалье найдется кто-то сочувствующий.
Долго Андрей не выдержал. Обнял вздернутые плечи, тронул губами теплую щеку.
- Асенька...
- Я никогда-никогда, - тихо сказала Аська, - ...я никогда не видела моря. Оно мне снится, понимаешь?
- Я знаю, - Андрей вздохнул. Море было Аськиной мечтой, и глупо надеяться, что можно всю жизнь морочить ей голову расплывчатыми обещаниями "вот через пару лет обязательно, а сейчас сама понимаешь" ... Но он думал, что хотя бы не так скоро, что хотя бы эти пару лет у них еще будет...
- Если бы была какая-то опасность, если хоть что-то из этих слухов было по-настоящему, они бы не разыгрывали эти путевки, - убежденно сказала Аська, шмыгнув носом. - Ну да? Скажи - да? Ты ведь сам говорил мне, что все под контролем, что нечего беспокоиться?
- Говорил, - с неохотой согласился Андрей. - Чтобы ты и не беспокоилась зря. Потому что...
- Потому что - что? Ну? Договаривай, я же не маленькая.
- Маленькая, - усмехнулся Андрей, целуя ее в висок, в завитки светлых и нежных как пух волос. - Потому что мы все равно ничего не можем изменить. Только бояться или не бояться. Но от того, что мы не боимся и не думаем, это никуда не девается.
- И ты решил за меня - думать мне или нет? - возмутилась Аська.
- Асенька... - было невыносимо так с ней говорить. Хотелось ее обнять, защитить. Убедить в том, что мир вокруг предсказуем и безопасен. То есть - наврать что-нибудь утешительное.
- Ты сам говорил, что нечего верить слухам. И что если в официальных источниках...
- Они врут, Ася. Они всегда нам врали, - Андрей понизил голос. - О том, что происходит за границей. Что происходит у нас. Что они все контролируют. Потому что это в принципе нельзя контролировать. Талантливо сплетенная паутина вранья, чтобы мы запутались и не смогли выбраться. Чтобы одним движением липкой нити можно было бы каждого... - он осекся. Вряд ли кухню прослушивают, конечно, но есть вещи, которых не стоит говорить ни при каких обстоятельствах.
Аська смотрела на него округлившимися глазами. Потом вдруг сказала, сбросив его руку со своих плеч:
- Тогда чем ты лучше? Если ты со мной - так же как они?
***
- Маруся, я тебя умоляю, - шептал Моисей Петрович, - только на цыпочках. Не топочи. Вся наша жизнь зависит от твоей осторожности, понимаешь, деточка?
Маруся тихо вздохнула и осторожно переступила с ноги на ногу. Она понимала.
- Варвары, - продолжал Моисей Петрович, споро складывая вещи. - Неандертальцы. Язычники. Нет, ну ты можешь вообразить, что они мне сказали? Нет, лучше не воображай, а то разволнуешься, а тебе нельзя. Так, держи сумки. Маруся, я тебя умоляю, давай не капризничать. Всего двадцать кило. Ну, плюс-минус. И в целом, исключительно твоя одежда, деточка. Все, идем. Ушами не хлопаем, ни с кем не здороваемся, не топаем... И я тебя умоляю, давай сегодня обойдемся без песен! Шепотом тоже не надо. Даже напевать. Знаю, что тебе трудно сдержаться, но как-нибудь потерпи. К тому же, я не понимаю, чему ты так радуешься, деточка?
***
До пансионата надо было еще ехать на автобусе вдоль побережья, но Аська не утерпела.
- Смотри, смотри, - крикнула она, - море!
И потащила Андрея за рукав туда, где за крышами домов проблескивала серебристо-лазурная полоса. Андрей вздохнул, перехватил поудобнее угловатый, тяжелый чемодан, больно лупивший по ногам и поплелся следом.
Пыльная каменистая дорога вильнула за угол дома, ощерившегося пустыми глазницами окон, и неожиданно вывернула к маленькой бухте. Аська восхищенно ахнула. В оправе золотого песка изумрудная, пронизанная светом вода сияла как драгоценный камень. Мелкие волны с шелестом накатывались на берег, солнечное кружево мерцало на зыбкой морской поверхности. Аська выронила сумку прямо на дорогу, и как завороженная, медленно пошла к воде.
Андрей хотел было ее окрикнуть, остановить, но тут заметил на краю бухты, на камнях, купающихся мальчишек, загорелых до черноты, похожих на маленьких вертлявых чертенят, и осекся. Аська, наверное, почувствовала его несостоявшийся крик, обернулась, махнула рукой. На ее лице сияла улыбка.
- Эй, - позвала она, - давай сюда!
Он кивнул, плюхнул у дороги осточертевший чемодан. Сердито рванул ворот промокшей от пота рубахи.
Все было не так. Слишком яркое солнце, слишком душный воздух, слишком безобидное море, слишком... Тут он увидел Аськины небрежно сброшенные туфли - один на боку, второй - нахлебавшийся песка. Как утонувшие кораблики. И Андрея вдруг захлестнул ужас. Дикий, необъяснимый; материализовавшаяся холодная тень тех кошмаров, что не давали ему толком высыпаться в последнее время и забывались сразу же, как он открывал глаза. Андрей, оцепенев и не имея сил отвести взгляд от утонувших в песке туфель, стоял под жарким полуденным солнцем и трясся от озноба.
В себя его привел слегка обиженный окрик Аськи:
- Эй, ну ты что там?
Он вздрогнул, заставил себя отвести взгляд от брошенных туфель, посмотреть на Аську - живую, здоровую и очень счастливую. С усилием, будто в финальном рывке выжимая штангу, Андрей поднял руку, махнул в ответ.
- Иди, иди скорее! Вода теплючая!
Вода, и вправду, была теплая. Песчинки щекотали ступни, иногда под ногу попадала ракушка, Аська теряла равновесие, взвизгивала, хваталась за Андрея. Сперва они вдвоем поплескались на мелководье, смеясь и дурачась. Андрей заставлял себя улыбаться в ответ, и ослепленная морем Аська не замечала фальши. А потом она сказала:
- Поплыли? - и махнула рукой вперед, где бирюзовая вода становилась сперва темно-синей, а потом почти черной.
- Аська, я... - глухо пробормотал Андрей, холодея в один миг и покрываясь мурашками. - Я устал очень. И голова кружится от солнца. Давай как-нибудь потом, а? Пойдем сейчас в пансионат уже? Пожалуйста.
Аська посмотрела на него с удивлением. Потом растеряно кивнула. Андрей выдохнул, обнял ее за плечи и почти вытащил на берег. Ему очень хотелось обернуться и снова посмотреть туда, где светлая вода становилась черной, но он сдержался.
И решил не говорить Аське ни слова про свои сны.
***
Сестра-хозяйка показала новоприбывшим просторный номер с двумя узкими койками, парой поцарапанных тумбочек и роскошным балконом, с которого, в просвет между двумя соседними корпусами, был виден ярко-синий край моря.
- Теперь еще путевочки у начальника подпишите, - велела она, - и вселяйтесь себе. А я вам уже тогда талоны на питание выдам.
Начальник пансионата, представившись - Краснов Игорь Степаныч - первым делом выдал им для изучения по тонкой книжице.
- Инструктаж по ТБ. Прочесть, - строго велел он, сдвинув на лоб квадратные очки, отчего сразу стал похож на учителя, - вопросы потом - мне, подпись, дату - в журнал. Чтобы после, если чего...
- Если - чего? - спросил Андрей.
- Вопросы - потом, - строго повторил Игорь Степаныч и углубился в бумаги, наваленные на столе.
Первой спросила Аська, полистав книжицу до конца.
- Простите, а что...
- Да, девушка? - доброжелательно улыбнулся Игорь Степаныч. Андрею его улыбка не понравилась.
- А что, в море купаться нельзя?
- Там непонятно написано?
- Понятно. Но ведь...
- Два бассейна, - сказал начальник и поморщился - наверное, ему приходилось повторять это не раз. - Один с пресной водой, другой с соленой. С восьми до двадцати. По пятницам - до двадцати двух. Чего непонятно?
- Но море... - растеряно пробормотала Аська.
- Любуемся, - объяснил Игорь Степаныч, опять морщась. - Прогулки по аллеям, Морская номер один и номер два.
- До двадцати ноль-ноль? - уточнил Андрей, сверяясь с книжицей.
- Именно! - обрадовался начальник. Подтолкнул толстый гроссбух, ткнул пальцем в новую страницу, - Дата, подпись. Прошу. Талоны на питание получите у Натальи Алексеевны.
- А... - растеряно начала Аська.
Андрей легонько сжал ее плечо, протянул ручку, подвинул гроссбух. Сказал мягко:
- Вот здесь подпиши. Дату я поставил.
Андрей почти силой вытащил упирающуюся Аську в коридор.
- Ты чего? - рассерженно зашипела она.
- А ты? Что ты как маленькая? Не понимаешь, что ничего не изменишь своим возмущением?
- А ты...
- Что?
- Ты так и хотел, да?!
Аська вывернулась из его рук и побежала к выходу.
Андрей не стал ее догонять. Потому что он так и хотел. Подальше от этого проклятого моря.
***
Синяя рыба была еще ничего. Смирная. Она просто иногда виляла хвостом, как игривый щенок, и вздыбливала металлическую чешую на загривке. Но если на нее прикрикнуть и двинуть кулаком в бок, успокаивалась и опять застывала неподвижно, прикрывая глаза веками из крашеной парусины. Снова становилась как неживая. И можно было притвориться перед самим собой, что ничего такого не происходит, что механическая рыба не шевелится сама по себе. "Подумаешь, - бормотал себе под нос Христо, натирая ветошью блестящую синюю чешую, - видали мы таких рыб". Шестерни да рычаги внутри, а сверху - жесть и парусина. Да, еще деревянное седло на узком хребте, чтобы сподручнее крутить педали.
Дядя Костя, небось, был немного не в себе, когда придумывал эдаких страхолюд - огромных железных рыб с седлами и педалями. Впрочем, у него все изобретения были странноватые. А детям нравилось. К этому аттракциону всегда была очередь. Да и понятно - залезаешь в седло, сразу выше всех. Крутишь педали, и рыба начинает двигаться, катится вперед, по рельсам, в воду, да еще моргает глазами и крутит хвостом на поворотах, брызгается. Дети визжат от восторга, взрослые подбадривают, рыбы катят наперегонки, кто быстрее. На финише все обычно клянчат у мамы-папы хотя бы еще один круг. Христо сам любил покататься, конечно, уже после закрытия. Дядя Костя разрешал, сколько влезет. Иногда и сам садился на вторую рыбу. И они так катили рядом, дядя Костя - на Белой Акуле, Христо - на пучеглазом Синем Карасе. Первый круг неторопливо, вроде как по работе - посмотреть, как идут рыбы, ничего ли не скрипит, не шатается. Ровно ли моргают, вовремя ли бьют хвостами. Иногда Христо первый замечал неполадки, и потом гордился похвалой дяди Кости. После первого круга дядя Костя, откинув чешуйную кольчугу, залезал в рыбье брюхо, подкручивал, подправлял там, что надо. Второй круг ехали проверочным, а потом уже как получалось. Например, дядя Костя говорил - а вот, скажем, если Белую перевести на внутренний круг, сможет ее обогнать Карась или нет? Проверим? И они проверяли. Иногда увлекались, летели круг за кругом, крутя педали. "Эгей, Акула!" - кричал дядя Костя и хлопал свою рыбу по хребту, будто подбадривая. "Вперед, Карась!", - отзывался Христо и лупил Синего пятками по бокам, будто тот был живой лошадью, а не железной рыбой. Случалось, за этой гонкой их заставала тетя Ксана, забрызганных и довольных.
Дядя Костя смущался, сейчас же тормозил Акулу, доезжал неспешно до мостика, делая вид, что проверяет что-то в рыбьих внутренносях на ходу. Тетя Ксана молчала и тихонько улыбалась. Она вообще часто улыбалась и почти никогда не ругалась, пока дядя Костя был жив.
Дядя Костя потонул во время Второго наводнения. Тогда море дошло почти до гор, накрыло весь поселок. В последний момент всех предупредили, можно было успеть спастись. Почти все местные успели. Даже кошки ушли - еще заранее, с утра, кто потихоньку, а кто пытался сказать хозяевам о беде истошным мявом. Потонула только запертая скотина, да собаки на привязи, о которых забыли впопыхах. И дядя Костя. Собрав домашних, он вдруг рванулся к аттракционам - что-то там закрепить, чтобы не сломало водой. Аттракционы остались целехонькие, а дядю Костю так и не нашли. После этого целый год разом постаревшая тетя Ксана вскакивала среди ночи на каждый шорох. Ждала или живого дядю Костю или известия о нем, мертвом. Не дождалась ни того, ни другого. Море сожрало дядю Костю целиком, вместе с его аттракционами - потому что те после наводнения больше не работали. Что-то, видно, в них повредилось, внутри. Только карусель работала, но и та наполовину. Вертелся, поскрипывая, общий круг, но морские коньки с узорными изящными хвостами, толстый розовый кальмар и пучеглазый осьминог с длинными щупальцами, оживать не хотели.
Через год после исчезновения дяди Кости тетя Ксана сдалась. Налила две маленькие стопочки самогона, одну - Христо.
- Ничего, - сказала на его удивленный взгляд. - Можно. Ты теперь старший мужчина.
Ее темные глаза тут же налились слезами.
-За помин души, - быстро сказала она и одним махом опрокинула в себя стопку. И сейчас же налила следующую. Она пила и беззвучно плакала, крупные слезы катились по ее щекам, падали на вышитую кофту в цветочек - подарок дяди Кости. Христо отводил глаза, ему тоже хотелось заплакать, но он сдерживался. Потому что если он теперь старший, как будто вместо дяди Кости, то нельзя.
А я ведь тебе говорила, - вдруг пробормотала тетя Ксана дрожащими губами, неподвижно глядя в стенку. Христо сначала было дернулся, а потом понял, что она обращается не к нему. И замер. Потому что, по-хорошему, теперь надо было встать и тихонько уйти. - Говорила ведь, Костя. Не дразни их. Не дразни! Что, теперь, у них там будешь свои карусели делать? А я как же? Как я без тебя?!
Тетя Ксана вдруг согнулась пополам, будто кто-то невидимый резко ударил ее поддых, и завыла громко и отчаянно. Без слов, как воет пес по мертвому хозяину.
Христо сидел, будто замороженный. Хотел ее утешить, но не смел. Несколько раз протягивал руку к вздрагивающей спине, и отводил.
На следующий день тетя Ксана стала уже совсем другая. Строгая и крикливая. "Христо, бездельник, подмети дорожки, а почему ворота еще не починены? Завтра открываемся, забыл, бестолочь?" Христо так и не решился у нее спросить, про кого она говорила вечером. А, скорее всего, она бы и не ответила.
А с тех пор как начали оживать проклятые рыбы - синяя еще ладно, она смирная и по старой памяти слушается Христо, а вот Белая Акула... Но теперь у тети Ксаны вообще страшно что-то спрашивать.
Хотя, наверное, Христо и сам знал ответ. Только не хотел в этом признаваться даже самому себе.
***
конец ознакомительного фрагмента
Полностью рассказ в сборнике "Время песчаных замков" http://samlib.ru/t/tomah_t_w/wremjazamkow.shtml
Получить сборник в электронном виде - PechZamki@yandex.ru