Тонина Ольга, Афанасьев Александр : другие произведения.

"Голубая" 250-я дивизия вермахта. 1941 год

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.05*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Непопулярные страницы испанской истории для фанатов отдыха на Ибице

   Ольга Тонина, Александр Афанасьев
  
   "Голубая" 250-я дивизия вермахта. 1941 год.
  
   "Испанцы это не только владельцы и хозяева развратной Ибицы, но и те, кто убивал русских людей в 1941-1945 годах, те, кто защищал фашистский рейхстаг в Берлине."
  
  
   [] []
   Рис. 001. Эмблема 250-й дивизии.
   Рис. 002 . Знамя 2 батальона 262-го полка.
   Часть Первая. Какого х... испанцы припёрлись под Ленинград?
   Авторы поставили целью собрать в кучу то, что известно в сети Интернет об испанцев, воевавших на стороне гитлеровской Германии, учавствовавших в Блокаде Ленинграда, и защищавших рейхстаг в Берлине в 1945 году. Получилось весьма коряво и сумбурмно, но как получилось.
   Кратко предысторию явления испанцев в болотах Ленинградской области не получится. Очень много и достаточно подробно на этот счёт написано в работе С.П. Пожарской "Испанская "Голубая дивизия" на советско-германском фронте (1941-1943 г.г.), но автор данной работы рассмотрела только одну сторону вопроса, поэтому к цитатам из ее работы включенным в текст требуется добавить дополнительную информацию.
   1895 год - на Кубе, являвшейся испанской колонией вспыхнуло очередное восстание. Восстание тайно поддерживалось САСШ. Три года борьбы с повстанцами, опустошили бюджет Испании, и она оказалась не готова к тому, что в 1898 году, САСШ объявят им войну. Войну эту Испания проиграла. Потеряв лучшие колонии - Кубу и Филлипины. Одновременно с проигрышем в войне, Испания "вылетела" из списка держав. Какое-то время она влачила достаточно жалкое существование, но тут настал 1914 год и Первая мировая война.
   В годы 1-й мировой войны 1914-18 Испания объявила нейтралитет. Темпы её промышленного развития в эти годы значительно ускорились. В 1916 в Испании наметились признаки начинавшегося революционного подъёма. 13- 19 августа 1917года рабочие организации Испании провели всеобщую политическую стачку, подавленную с помощью армии. Её главным лозунгом была демократическая республика.
   Окончание мировой войны лишило испанскую промышленность выгодной конъюнктуры на мировом и внутреннем рынке и повлекло за собой сокращение производства в ряде отраслей промышленности, отрицательное сальдо внешне-торгового баланса, инфляцию и рост безработицы. 1918-20 г.г. были в Испании годами революционного подъёма. Только в 1920 произошло более тысячи экономических и политических стачек. Вновь оживилось республиканское движение и национально-освободительное (сепаратистское) движение каталонцев, басков и галисийцев. 15 апреля 1920 была основана Коммунистическая партия Испании (КПИ).
   Либеральное правительство Романонеса издало в 1919 декреты о введении 8 часового рабочего дня, страхования по старости и пособий по безработице. Кортесы готовились к проведению ряда демократических реформ. Однако к концу 1920 среди правящих кругов стало укрепляться течение, призывавшее к созданию правительства "твёрдой руки". В марте 1921 анархисты убили председателя Совета Министров Э. Дато. Предпринятая летом 1921 года попытка ускорить завоевание Марокко привела к разгрому испанской армии при Анвале (убито и ранено более 10 тысяч исп. солдат и офицеров). Анвальская катастрофа вызвала движение протеста, поддержанное всеми партиями антимонархической оппозиции.
   []
   Рис. 003. Мигель Примо де Ривера
  
   Как итог - 13 сентября 1923 года произошел путч генерала Мигеля Примо де Ривера, в течение семи лет управлявшего затем страной с диктаторскими полномочиями, впрочем, не затронувшими монархию. В то время как коммунистическая партия и анархо-синдикалистский профсоюз НКТ были запрещены, социалистическая партия и ее профсоюз ВСТ сохранились. Примо де Ривера стремился поддержать процесс индустриализации государственными субсидиями и иностранными капиталовложениями. Меры по улучшению инфраструктуры -- строительство дорог, возведение плотин и регулирование рек -- также прямо или косвенно содействовали улучшению экономической ситуации. Разумеется все ростки свободы и демократии при этом были разрушены и растоптаны, ибо они нахфиг никому были не нужны. Военно-монархическая диктатура Примо де Риверы содействовала укреплению государственно-монополистического капитализма. В Испании появились такие госмонополии, как табачная, монополия на нефтяные продукты (КАМСА) и другие. В середине 1926 года Испания завершила завоевание испанской зоны Марокко. Но не была осуществлена насущно необходимая аграрная реформа, и не были исполнены пожелания каталонцев относительно автономии, что вполне разумно, ибо автономия - первый шаг к сепаратизму и распаду государства. В целом режим Примо де Ривера, который многие теоретики фашизма того времени ошибочно считали фашистским, был своеобразной "диктатурой развития", а самого Примо де Ривера можно смело назвать "кризисным" или "эффективным" менеджером. Однако, вследствие сокращения армии с 250 000 человек до 200 000 и уменьшения офицерского корпуса на 10% Примо де Ривера подвергся резким нападкам по-прежнему весьма сильного генералитета, и ему пришлось уйти в отставку. Это произошло 26 января 1930 года. Было создано правительство Беренгера, принёсшего присягу конституции 1876 года. Но страна уже была охвачена революционным анти-монархическим движением, руководство которым оказалось в руках коалиции республиканских партий, создавших 17 августа 1930 года на совещании в Сан-Себастьяне Революционный комитет.
   12 апреля 1931 года муниципальные выборы привели к победе республиканских кандидатов во всех крупных городах страны. 14 апреля демонстранты стали захватывать здания муниципалитетов и провозглашать республику. Вечером Революционный комитет объявил о свержении монархии. Король Альфонс XIII эмигрировал.
   Дальше пошла традиционная демократическая чехарда с реформами, восстаниями, выборами, перевыборами. Дело по сути дошло до распада Испании как единого государства Каталония и Баскония получили автономию, и Испании грозила та же участь, что и СССР в 1991 году.
   29 октября 1931 года, сын диктатора -- Хосе Антонио Примо де Ривера основал фашистскую группировку, которая получила название "Испанская фаланга" ("Falange Espanola"). Она привлекла большое внимание общественности по той причине, что ее лидер приобрел некоторую известность как депутат парламента от одной из монархических партий, опубликовавший несколько политико-философских статей. 13 февраля 1934 года Хосе Антонио Примо де Ривера удалось объединить три фашистские группы в "Испанскую фалангу союзов национально-синдикалистского наступления" ("Falange Espanola de las Juntas de Ofensiva National Sindicalista"). Фаланга, как ее стали называть, организовала обмундированную и отчасти вооруженную партийную милицию; в идеологическом отношении она также ориентировалась на фашистскую Италию.
   Весной 1936 г. в стране наблюдалась опасная радикализация как левых, так и правых сил. Руководители крупнейших профсоюзных организаций ВСТ (Всеобщий союз трудящихся) и НКТ (Национальная конфедерация труда) призывали трудящихся развернуть энергичную забастовочную борьбу против "буржуазного правительства". Рабочий класс собирался на массовые митинги, где звучали демагогические выступления и радикальные лозунги о необходимости социальной революции. На противоположном политическом полюсе активизировались правые партии, в первую очередь Национальный блок, сформированный известным консервативным политиком Xосе Кальво-Сотело, а также экстремистские силы, среди которых ведущую роль начала играть фашистская партия "Испанская фаланга", созданная X. А. Примо де Риверой.
  
   []
   Рис. 004. Эмилия Мола
  
   Однако, не только парламентские трибуны, но и улицы испанских городов превратились в место конфронтационного противоборства правых и левых сил. Причем вооруженного. Кровавые побоища между манифестантами, убийства из-за угла, поджоги и запугивания стали повседневным явлением. Демократическое правительство продемонстрировало традиционную неспособность стабилизировать ситуацию. Различные слои населения испытывали панические настроения, росли требования навести порядок в стране. В армейских кругах, чутко реагировавших на общественные настроения, также наблюдалось деление на сторонников и противников Республики. Во главе последних стояли влиятельные генералы Э. Мола и Ф. Франко.
  
   []
   Рис. 005. Хосе Кальво Сотело
  
   Фалангисты умело использовали кризисную ситуацию в стране в свою пользу. Всевозможные забастовки и насильственные действия сторонников Народного фронта давали им повод бороться с правительством и его представителями методами индивидуального террора. После ряда покушений фашистов на республиканских политиков и служащих полиции 13 июля 1936 года полицейские убили лидера монархистов Кальво Сотело. Это дало повод нескольким генералам во главе с Франсиско Франко начать давно уже задуманный и тщательно подготовленный военный мятеж.
   []
   Рис.006. Убийство Кальво Сотело
  
   В своем обращении к испанскому народу по каналу радиостанции "Радио Лас Пальмас" (утром 18 июля 1936 г.) генерал Ф. Франко, оправдывая мятеж, в частности, сказал: "Ситуация в Испании становится все более критической. В городах и сельской местности царит анархия. Различного рода революционные забастовки парализуют жизнь населения.... На бессознательные революционные идеи народных масс, обманутых и эксплуатируемых советскими агентами, наслаивается злой умысел и безалаберность властей всех уровней.... Взамен этому мы предлагаем справедливость и равенство всех перед законом, примирение и солидарность между всеми испанцами, работу для всех, социальную справедливость в обстановке братства и согласия.... В нашей груди не должно быть места чувствам ненависти и мщения.... На нашей Родине впервые и реально утвердятся в следующем порядке три идеала: свобода, братство и равенство".
   То есть Франко решил таки навести порядок в своей стране и покончить с уже доставшей всех демократией и её свободами.
   []
   Рис.007. Медаль за кампанию (гражданскую войну) 1936-1939 г.г.
  
   Этот военный мятеж, начавшийся 18 июля 1936 года, был не везде успешен. Республиканское правительство сумело сохранить или вернуть себе контроль над большей частью страны, причем его поддержали также некоторые верные республике офицеры, в особенности из военно-воздушных сил. Республиканское правительство и партии Народного фронта призвали граждан страны встать на защиту республики. Началась Гражданская война, принявшая форму братоубийственного вооруженного столкновения между консервативно-монархическими, а также фашистскими группировками, с одной стороны, и блоком республиканских и антифашистских партий -- с другой. Непримиримости конфликта способствовали объективные и субъективные факторы: затянувшийся социально-экономический и институциональный кризис, поляризация социально-политических сил в преддверии войны, радикализм идейных постулатов как левых партий, так и правых сил, противостояние коммунистической и фашистской идеологий, вовлечение во внутренний конфликт других стран. Кроме того, многие испанцы воспринимали войну как борьбу между верующими католиками и атеистами-"богоотступниками".
   Для восставших военных большая трудность состояла в том, что Франко был переведен правительством Народного фронта на Канарские острова. Правда, он сумел добраться оттуда до Испанского Марокко на немецком самолете и подчинить своему командованию размещенные там марокканские войска и испанский Иностранный легион. Но он не мог переправить эти войска на континент, потому что не имел достаточного количества самолетов и судов. В этой ситуации он обратился к правительствам фашистской Италии и национал-социалистической Германии с просьбой доставить ему самолеты и другое военное снаряжение. Берлин и Рим откликнулись на призыв испанских путчистов: в Марокко (где в тот момент находился Ф. Франко) было передислоцировано 20 транспортных самолетов "Юнкерс-52", 12 итальянских бомбардировщиков "Савойя-81" и германское транспортное судно "Усамо" ( Не Бен Ладен!!!) . В дальнейшем Германия и Италия направили Ф. Франко крупный контингент военных инструкторов, германский легион "Кондор" и 125-тысячный итальянский экспедиционный корпус.
   []
   Рис.008. Франциско Ларго Кабальеро
  
   В ответ на это, правительство Испании обратилось к СССР. В сентябре 1936 г. в ответ на просьбу нового главы республиканского правительства Ф. Ларго Кабальеро СССР принял решение об оказании помощи Испании, хотя первые военные советники в Испанию прибыли еще в августе вместе с советским посольством. Всего в 1936-1939 гг. в Испании находилось около 600 советских военных специалистов. Общее число граждан СССР, принимавших участие в испанских событиях, не превысило 3,5 тыс. человек.
   []
  
   Рис.009. Хосе Диас - глава Коммунистической Партии Испании
   Республиканскую Испанию поддержали демократические силы и других стран. Из числа добровольцев-антифашистов, прибывавших в Испанию, были сформированы Интернациональные бригады (октябрь 1936 г.). Во главе сил, оказывавших республиканскому правительству особенно эффективную помощь, стоял СССР. Руководители Советского Союза считали, что на полях Испании решался вопрос о начале борьбы с фашизмом в Европе и мире. В телеграмме на имя генерального секретаря КПИ X. Диаса, текст которой передали все информационные агентства Европы и Америки, И.В.Сталин писал: "Трудящиеся Советского Союза выполняют лишь свой долг, оказывая посильную помощь революционным массам Испании. Они отдают себе отчет, что освобождение Испании от гнета фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а -- общее дело всего передового и прогрессивного человечества".
   [] []
   [] []
  
   Рис. 010, 011, 012, 013. Плакаты времен Гражданской войны в Испании
  
   []
   Рис.014.
  
   В первые месяцы войны на республиканской территории, кроме представителей центрального правительства, "локальное управление" осуществляли местные органы власти, находившиеся под влиянием различных политических партий или военных руководителей. Группы республиканских милисьянос (народные ополченцы), лишенные единоначалия и действуя под лозунгами социальной революции и борьбы с саботажниками, осуществляли красный террор, жертвами которого становились военные, представители буржуазии и правых партий, священники (за годы Гражданской войны было уничтожено почти 7 тыс. лиц духовного звания). Одновременно кровавые бесчинства и беззаконие творили франкисты в пределах территории, подконтрольной им. Только в г. Бадахос без суда и следствия они расстреляли 2 тыс. сторонников Республики.
   Главная цель, с которой Гитлер и Муссолини послали в Испанию сухопутные и воздушные силы, была вовсе не военная -- испытания новой техники люфтваффе, а в том, чтобы "фашизировать" эту страну извне, с целью ослабления "демократических" стран - Франции и Англии. Не менее важными были и экономические мотивы  -- овладение испанскими источниками сырья и рынками сбыта. Однако Франко хотя и был рад военно-технической помощи Германии и Италии, но не позволил немецкому послу в Испании Фаупель, пришедшему из партийного аппарата НСДАП превратить Фалангу в политическом и организационном отношении в филиал НСДАП.
   В начале военного мятежа Фаланга была еще относительно слабой партией. Все ее руководство, в том числе Хосе Антонио Примо де Ривера, было арестовано республиканскими властями и вскоре расстреляно. Но по сравнению со всеми другими правыми партиями Фаланга имела одно преимущество: у нее была партийная милиция, сразу же присоединившаяся к восставшим войскам генерала Франко. Правда, она насчитывала только 4000 человек, но это побудило Франко к дальнейшему призыву добровольцев, поскольку выяснилось, что восстание, задуманное как простой военный мятеж, превратилось в гражданскую войну, заставившую привлечь и военные, и политические средства. Фаланга использовала этот неожиданный шанс, чтобы увеличить число своих членов и сторонников. В несколько месяцев она превратилась в важную политическую и военную силу.
   19 апреля 1937 года Франко объявил объединившуюся с "Requetes" Фалангу единственной государственной партией. Полное название этой партии было теперь "Испанская фаланга традиционалистов и союзов национально-синдикалистского наступления" ("Falange Espanola Tradicionalista у de las Juntas de Ofensiva National Sindicalista"). Ее партийной эмблемой был лук со связанными стрелами, заимствованный из герба католических королей Испании, и эта эмблема стала теперь новым государственным гербом. Фаланга стала официальной государственной партией, в то время как все другие партии были запрещены; ее руководителем был Франсиско Франко, который назывался теперь "каудильо", что было равносильно немецкому званию "фюрер". Сверх того, он остался в должности генералиссимуса, то есть Верховного главнокомандующего испанских вооруженных сил. Если поискать исторические примеры, то получится, что Франко пошёл по пути большевиков в 1917 году, которые были вначале в союзе с другими партиями, а потом потихонечку всех их "ушли".
   []
   Рис. 015. Франциско Франко
  
   Успех мятежников в годы войны объяснялся именно концентрацией руководящих полномочий и функций в руках одного человека -- генерала Ф. Франко. Осенью 1936 г. Хунта национальной обороны назначила его Главнокомандующим всеми родами войск и одновременно главой правительства, а в скором времени и главой государства. В 1936 г. Ф. Франко создал Государственную техническую хунту, прообраз будущего правительства. 30 января 1938 г. в соответствии с законом о верховной государственной администрации были сформированы руководящие органы власти. Глава государства Ф. Франко обладал всей полнотой законодательной власти и одновременно возглавлял Совет министров -- высший орган исполнительной власти. Еще раньше все политические силы, поддержавшие мятеж (фашисты, традиционалисты, карлисты, монархисты и др.), объединились в единую партию "Испанская фаланга". Ее также возглавил Ф. Франко.
   []
   Рис. 016.
  
   В стане же республиканцев наоборот начались разброд и шатания. Перед лицом растущей опасности (особенно после взятия фашистами Малаги в феврале 1937 г.) среди лидеров наиболее влиятельных партий Народного фронта, прежде всего КПИ, стало вызревать понимание необходимости отказаться от чересчур амбициозных и рискованных революционных преобразований. Тактика коммунистов заключалась в концентрации усилий на борьбе с франкистами и поиске новых союзников, прежде всего среди мелкой и средней буржуазии. Некоторые уступки городской и сельской буржуазии со стороны КПИ и каталонских коммунистов были расценены наиболее экстремистски настроенными партийными и профсоюзными лидерами как предательство "классовых интересов". Резкое обострение отношений между различными республиканскими партиями, в первую очередь между коммунистами и анархистами, привело к уличным столкновениям в Барселоне в мае 1937 г. Погибло около 500 человек.
   []
  
   Рис. 017.
  
   Во второй половине 1938 г. положение на фронте резко изменилось. Франция закрыла испанскую границу, усилив тем самым блокаду республиканской Испании. В то же время Германия и Италия открыто поддерживали Ф. Франко. 15 октября 1938 г., когда уже не было сомнения в том, что Франко выиграет войну, Берлин в меморандуме британскому министерству иностранных дел выразил свою позицию: "Мы заинтересованы в создании сильной Испании, тяготеющей к оси Берлин -- Рим. Ясно, что наше положение в случае европейского конфликта будет намного благоприятнее, если на нашей стороне окажется сильная в военном отношении Испания. Однако Испания, вышедшая из компромиссного мира между белыми и красными, не была бы сильной. Поэтому мы заинтересованы в полной победе Франко". Мюнхенский сговор нацистской Германии с правящими кругами Великобритании и Франции был с энтузиазмом воспринят франкистами и негативно сказался на настроениях в лагере республиканцев. В Каталонию фашисты вступили в марте 1938 г., но овладели всей ее территорией 26 января 1939 г. Через месяц, 27 февраля 1939 г., Англия и Франция разорвали дипломатические отношения с законным правительством Испании и признали правительство Ф. Франко. В конце марта вся Испания находилась в руках мятежников. Война в Испании закончилась 1 апреля 1939 г. поражением республиканских сил. В тот же день правительство Ф. Франко получило официальное признание со стороны США. В Испании установился диктаторский режим.
   18 мая 1939 г. состоялся парад победителей, в котором приняли участие 120 000 его участников, среди них -- итальянский корпус, представители "Легиона Кондор", 500 португальских добровольцев.
   О трагических последствиях Гражданской войны для Испании говорят следующие цифры: около 145 тыс. человек погибли в ходе сражений, 135 тыс. были расстреляны или умерли в тюрьмах, более 400 тыс. человек были тяжело ранены, около 500 тыс. эмигрировали. Около 300 тыс. содержались в тюрьмах или концлагерях вплоть до 1945 г. В 1939-1940 гг. сельскохозяйственное производство составляло всего 21% от уровня 1935 г., а промышленное - 31%. Более 500 тыс. зданий были разрушены. Испании, расплатившейся с СССР за поставки вооружений своим золотым запасом11, была уготована участь должника Германии и Италии. Долг этим странам выражался в сумме 1 млрд долл. Для ликвидации только материального ущерба, нанесенного войной, стране понадобилось более 10 лет.
  
   [] []
   Рис. 018, 019. Герника и Мадрид.
  
   К началу Второй мировой войны, Испания была ослаблена и опустошена гражданской войной. Однако при этом многие умственно неполноценные представители правящих кругов и армейской элиты, узнав о начале войны, испытывали чувство озабоченности: вдруг война закончится молниеносно и Испания не успеет принять в ней участие? Но Франко, будучи человеком расчетливым, не спешил ввязываться во Вторую мировую, ибо "ему не нужны были великие потрясения, ему нужна была Великая Испания". Поэтому Франко, хотя и был другом Гитлера, но от участия в войне отказался, объявив нейтралитет. Как Берлин ни давил на Франко, хитрый каудильо всячески избегал этой темы на переговорах. Испания не стала вступать ни в какие военно-политические блоки и коалиции. Франко делал все, чтобы Испания осталась нейтральной, в то же время проявляя лояльность к Германии. Накануне вторжения в Советский Союз Гитлер писал Муссолини: "Испания в нерешительности и, боюсь, встанет на определенную сторону, только когда исход войны будет решен".
   []
   Рис. 020. Франко и Муссолини
  
   Но внутри страны дело обстояло не столь спокойно, как это виделось Франко ко времени окончания гражданской войны. Многие из соратников по партии и армии, с которыми Франко удалось победить республиканцев и прийти к власти, испытывали личную ненависть к СССР и Сталину. В создавшейся обстановке диктатору было чрезвычайно трудно удерживать их от радикальных шагов.
   После нападения фашистской Германии на Советский Союз многочисленные иностранные наблюдатели и гитлеровцы полагали, что Мадрид с минуты на минуту станет активной воюющей стороной, вступив в войну против СССР. Эта уверенность покоилась как на многократно повторенных заверениях Франко о незаинтересованности Испании в вооруженном конфликте между странами именно Западной Европы, так и на ненависти франкистского режима к Советскому Союзу. Хотя к тому времени в Берлине уже смогли убедиться в крайней изворотливости каудильо, так и не поднявшего пока оружия на стороне Германии, война против СССР, изображавшаяся геббельсовской пропагандой как "крестовый поход" против коммунизма, была именно тем событием, которого дожидались фашисты всей Европы.
   Действительно, вскоре из Испании начали поступать обнадеживающие для руководства Третьего рейха известия. Прогермански настроенное офицерство подталкивало Франко к вступлению в войну. Недовольство его политикой невмешательства росло. Необходимо было срочно что-то предпринять, чтобы как-то нейтрализовать растущую военную оппозицию. Но использовать прямое насилие по отношению ко вчерашним единомышленникам и товарищам по фалангистской партии было рискованно, тем более что настроения офицерства всячески поддерживались германской стороной. Надо было, и оставаться приверженцем Германии, подтвердив ей свою лояльность и нейтрализовать оппозицию в своем окружении, все-таки сохранить нейтралитет. И Франко нашел выход из, казалось бы, безвыходного положения.
   22 июня 1941 года испанский министр иностранных дел Серрано Суньер, сославшись на мнение Франко, сообщил германскому послу в Мадриде Штореру, что "испанское правительство выражает величайшее удовлетворение в связи с началом борьбы против большевистской России и в равной степени сочувствует Германии, вступающей в новую и трудную войну". Суньер утверждал, что нападение Германии на Советский Союз будто бы "вызвало величайший энтузиазм в Испании". Серрано Суньер, официально проинформированный о нападении Германии на Россию, выразил восхищение по этому поводу и сообщил немецкому послу Штореру. что он и Франко хотели бы послать на фронт добровольческие части, составленные из фалангистов, "независимо от полного и окончательного вступления Испании в войну ... что произойдет в надлежащий момент". Суньер обратился к германскому правительству с просьбой дать возможность добровольцам из числа членов Фаланги принять участие в борьбе против общего врага. Министр пояснил, что "этот жест солидарности, разумеется, делается независимо от вопроса о полном и окончательном вступлении Испании в войну на стороне оси, которое последует в соответствующее время". Франкистский министр в особо теплых словах выразил свою "твердую уверенность в том, что война с Россией закончится для Германии так же счастливо и победоносно, как и предшествующие войны".24 июня Риббентроп известил Шторера: "Германское правительство с радостью и удовлетворением примет формирования добровольцев Фаланги".
   А Начальник Генерального штаба Германии Франц Гальдер записал в своем дневнике: "Испанский легионеще неизвестно когда будет сформирован и переброшен. Вооружение его нам лучше всего взять на себя"
   По специальному приказу Суньера 24 июня подверглось нападению фалангистов британское посольство. В помещении штаб-квартиры Фаланги на улице Алкала звучали такие слова "Россия виновна в испанской Гражданской войне ... история и будущее Испании требуют уничтожения России", после чего толпа, вооруженная камнями, пошла на британское посольство. Сразу после этого Франко заявил, что к нему поступают тысячи телеграмм от фалангистов, которые просят зачислить их добровольцами и позволить отомстить России за ее вмешательство в испанскую Гражданскую войну. (Интересно, что сообщением о формировании Голубой Дивизии был недоволен Муссолини, отчасти из-за того, что его не поставили в курс дела. Не желая, чтобы Франко слишком приближался к Гитлеру без его посредничества, дуче предпочел бы сорвать отправку испанских добровольцев в Россию). Утверждалось, будто добровольцы выражали беспокойство, что не успеют повоевать, - так верили тогда в германское превосходство.
   В тот же день Суньер публично обратился к членам Фаланги с призывом поднимать добровольцев на войну против СССР. Фалангистская пресса с энтузиазмом подхватила призыв своего шефа (Суньер был одновременно главой Фаланги), причем иные горячие головы считали необходимым собрать и отправить сразу 100 тысяч добровольцев. Однако с первоначальным замыслом формирования добровольческого соединения исключительно из членов Фаланги Суньеру пришлось расстаться. 25 июня Шторер сообщил в Берлин: "Испанский министр иностранных дел очень рад согласию Германии на участие испанских добровольцев в войне против России. Он обещал поднять этот вопрос на сегодняшнем заседании Совета министров и вслед за тем обо всем договориться с начальником фалангистской милиции генералом Москардо, а прежде всего о немедленном опубликовании призыва к вербовке. Фалангисты и военные. Эти две силы, боровшиеся бок о бок против  "красных" во время гражданской войны 1936-39 гг., все-таки исходили из разных постулатов и довольно настороженно относились друг к другу. "Революционное движение Фаланга", собственно, и было главным зачинщиком создания Голубой дивизии. Зажигательную роль сыграла речь фалангиста и министра иностранных дел Испании Рамона Серрано Суньера в день объявления записи добровольцев, когда в головы слушающей его толпы он впечатывал прославившуюся фразу: "Россия виновна!" Но из-за соперничества Фаланги и армии добровольцы будут набираться не только из фалангистов, но и из легиона, связанного с армией". На следующий день после беспорядков Серрано Суньер ловко отклонил просьбу Шторера о том, чтобы Испания объявила войну Советскому Союзу. Он сказал послу, что опасается, как бы союзники не установили блокаду Испании.
  
   []
   Рис. 021. "Фалангисты-добровольцы против России". Митинг в Мадриде
  
   В ответ на пожелание Шторера (было бы "своевременно и желательно" объявить что Испания находится в состоянии войны с Советским Союзом) министр ответил, что обсудит этот вопрос с Франко. От себя Суньер добавил, что в этом случае "Англия и, возможно, Америка откликнутся на такое заявление если и не объявлением войны Испании, то, во всяком случае, установлением блокады, в результате чего Испании грозит потеря ее судов, находящихся в настоящее время в пути...". В телеграмме от 26 июля 1941 года Шторер с огорчением сообщил, что решение об объявлении Испанией войны Советскому Союзу до сих пор еще не получено и что это в большой степени зависит от реакции на посылку испанских добровольцев. Выяснилось, что Англия уже отозвалась: ввоз бензина в Испанию запрещен.
   Не следует, однако, слишком серьезно относиться к ссылке испанских официальных лиц на возможную отрицательную для Испании реакцию США и Англии как основную причину воздержания от открытого объявления войны СССР: то была не главная причина и, во всяком случае, не единственная. Об этом достаточно красноречиво свидетельствует новая телеграмма Шторера уже от 28 июня 1941 года, из текста которой следует, что протест армии против отправки фалангистских формирований имел более серьезную основу, нежели некое соперничество: "Военные попытались выступить против всего плана в целом, так как, по их мнению, его выполнение могло поставить Испанию на грань войны..." Сам Суньер, по мнению Шторера, хочет войны, однако он ожидает более благоприятного для Испании момента, который наступит после получения сырья и материалов, находящихся в пути, и после соответствующей подготовки общественного мнения. Главные противники вступления в войну, по мнению Шторера, -- "недостаточность экономической и военной подготовки".
   Шторер высказал надежду, что политика Суньера неизбежно в конце концов приведет Испанию к вступлению в войну, он написал 28 июня в Берлин: "Шаги Серрано Суньера в последние несколько дней яснее, чем до сих пор, свидетельствуют о том, что у него есть ясная цель - вступление Испании в войну". Серрано заявил Штореру, что отправка Голубой Дивизии - способ привязать Франко к союзникам. Тем временем оттяжка решения об официальном вступлении в войну на стороне Германии не помешала форсировать формирование "добровольческого" соединения для войны на Востоке. 27 июня 1941 года начальник итальянского Генерального штаба У. Кавальеро записал в своем дневнике: "Глава нашей миссии в Мадриде сообщил, что немцы вербуют в Испании добровольцев для отправки в Россию. Распространяются слухи, что и мы пошлем своих добровольцев. Муссолини заявил, что не видит в этом смысла, так как в Россию отправляются регулярные части итальянской армии". В Риме не усмотрели никакой разницы между тем, что делалось в Италии и в Испании. Государственные же руководители Испании прибегли к уловке, обычной в условиях военных интервенций: без официального объявления войны принять в ней самое прямое участие.
   А Начальник Генерального штаба Германии Франц Гальдер 29 июня 1941 года записал в своем дневнике: "Испания намеревается направить в Россию один легион численностью 15 000 человек. Мы хотим перебросить его в Рембертув (Варшава) и здесь вооружить".
   Более того, отправкой дивизии в далекую Россию они хотели заменить вступление в уже начавшуюся войну. Игра Франко была очевидна, во всяком случае, для тех, кого он хотел ввести в заблуждение. Чиано записал в эти дни: "Вклад "Голубой дивизии" в дело держав оси нельзя было бы сравнить с успешным осуществлением операции "Изабелла-Феликс". В беседе с Муссолини вечером 25 августа 1941 года в своей штаб-квартире Гитлер с горечью говорил об Испании, заявив, что эта страна "страшно его разочаровала".
  
   []
   Рис. 022. Гитлер и Франко
  
   При ретроспективном взгляде на ход событий замысел Франко также вроде бы совершенно очевиден: он, "низведя эту интервенцию до "крестового похода" против коммунизма, стремился обойти вступление в войну против Англии", -- отмечает биограф каудильо К. Мартин. Еще в августе 1940 года, в дни подготовки операции "Изабелла-Феликс", в ответ на запрос Берлина о мотивах уклонения Испании от вмешательства в военный конфликт Шторер доносил, что "Франко стремится избежать преждевременного вступления в войну и, следовательно, такого длительного в ней участия, которое было бы не по силам Испании, а при некоторых условиях послужило бы источником опасности для режима". Франко не только и не столько, не хотел воевать, сколько не мог воевать. Нельзя всерьез говорить о воздержании Франко "по доброй воле" от вступления в войну, как это делает бывший политический директор испанского министерства иностранных дел Хосе Дусинаге в книге "У Испании есть право". Крайне неустойчивое положение внутри страны, грозившее серьезными последствиями при малейшем нарушении весьма шаткого внутриполитического баланса, -- вот что было главной причиной отказа Испании от активного участия в войне.
   13 сентября 1941 года Начальник Генерального штаба Германии Франц Гальдер записал в своем дневнике: "4. Испания только тогда решится вступить в войну, когда итало-немецкое господство в Средиземном море будет надежно обеспечено или когда она сама подвергнется нападению."
   Франкисты откладывали вступление в войну, надеясь со временем стабилизировать экономическое положение и обеспечить политическую устойчивость режима. Эти надежды не оправдались благодаря деятельности самого Франко. Во время встречи с Муссолини в Бордигере 12 февраля 1941 года Франко заявил, что "Испания, как и прежде, хочет сотрудничать со странами оси и внести свой вклад в дело окончательной победы. Однако Испания испытывает самый настоящий голод, и в военном отношении совершенно не подготовлена". Неустойчивым оставалось и внутриполитическое положение. "Мысль о примирении настолько далека от сознания и сердца испанцев, что даже не предпринималось никаких попыток в этом направлении. Победившая половина хочет наступить на горле побежденной, а побежденная по-прежнему кипит возмущением", -- отмечал корреспондент "The Times" еще в январе 1940 года. Для борьбы с непокорившимися была создана система государственного террора. Масштабы репрессий были таковы, что, казалось, франкисты намеревались восстановить пресловутое единство нации при помощи физического уничтожения или по крайней мере строгой тюремной изоляции не только своих активных противников, но и всех не поддающихся "единению во франкизме" элементов населения.
   Чиано писал о 200 тысячах "красных" в тюрьмах Испании в июле 1939 года. По данным Ватикана, в испанских тюрьмах осенью 1939 года находилось около полумиллиона заключенных. Альварес дель Вайо, левый социалист и бывший министр иностранных дел республиканского правительства, в конце 1940 года говорил о миллионе республиканцев в тюрьмах Франко. Корреспондент "News Chronicle", возвратившийся из Испании в начале 1940 года, писал: "Можно с уверенностью утверждать, что в тюрьмах Испании находится от одного до двух миллионов человек". При всей своей разноречивости эти сведения свидетельствуют об одном -- о невиданном в истории страны размахе террора. Однако усилия франкистов были тщетны. На протяжении всего периода Второй мировой войны им так и не удалось стабилизировать внутриполитическое положение. "Последствия революционных лет ни с точки зрения чувств народа, ни с точки зрения экономики страны все еще не ликвидированы", -- отмечал обозреватель швейцарской газеты "Basler Nachrichten" 6 сентября 1942 года.
   А в результате фашистская Испания при всей своей симпатии к странам оси так и не вступила в войну: слишком велик был риск. "По темпераменту Франко был очень осторожный человек, типичный "гальего", или, как сказали бы в Соединенных Штатах, "человек из Миссури". К тому же у него не было иллюзий относительно слабости и истощения, которые принесли Испании предшествующие три года ужасной гражданской войны. Он не имел никаких иллюзий относительно продолжающегося глубокого разделения, которое охватило всех испанцев, и сознавал опасность, которой может подвергнуться недавно установленный и все еще неустойчивый режим, если он совершит в корне непопулярную акцию. Он знал, что подавляющее большинство испанского народа хочет мира, а не войны, все равно -- гражданской или внешней", -- отмечал посол США Хейс. А поэтому "испанское правительство, не желая вступить в конфликт официально, объявило о создании добровольческого соединения, которое должно было сражаться рука об руку с немецкой армией на Востоке", -- замечает английский историк С. Пейн.
   []
   Рис. 023. Рекламный плакат, призывающий в "голубую дивизию"
  
   Возможность сразиться с коммунизмом в его собственной берлоге воодушевила многих испанских националистов: как опытных ветеранов, так и романтических юнцов. Добровольцы в большом количестве приходили на приемные пункты, организованные при местных отделениях фаланги. Кадеты из пехотной академии в Сарагосе всем составом записались добровольцами. К 2 июля, когда приемные пункты закрылись, число добровольцев в несколько раз превысило требуемые 18000 человек. Однако никто в ретроспективе так и не понял самого главного - отправка добровольцев была жизненно необходима Испании. Время "фалангистов в пыльных шлемах" прошло! Франко требовались те, кто будет работать и восстанавливать государство, а не убивать друг друга. И добровольческая "голубая" дивизия - это отличный способ избавиться от всяких оголтелых и умалишенных пассионариев и люмпенов. Ну, а если Германия выиграет у СССР, то и Испании перепадет кусок пирога.
   Мотивации у добровольцев были различны: от желания отомстить за погибших в гражданской войне близких, до (у бывших республиканцев -- они, как правило, и составили основную массу перебежчиков на сторону советской армии) желания скрыться. Были люди, искренне желающие искупить своё республиканское прошлое. Многие руководствовались корыстными соображениями -- военнослужащие дивизии получали приличное по тем временам жалование в Испании, плюс жалование немецкое (соответственно 7,3 песеты от испанского правительства и 8,48 песет от немецкого командования в день).
   Бывший председатель братства дивизии, бывший её боец рассказывал о своём пути в её ряды:
   "У меня идеологии не было никакой. Я спокойно жил под Тиролем, прилетел самолёт советского производства, сбросил советскую бомбу. И, скорее всего, лётчик был советский. Погибла вся моя семья. Я повторяю: мне вот в тот момент было 14 лет. К моменту начала войны с Советским Союзом мне было 17 лет. Конечно, я хотел отомстить. И я поехал в Россию вернуть визит вежливости..."
   Формирование корпуса добровольцев 21 августа 1941 года дополнилось подписанием соглашения между Германским рабочим фронтом и Национальной делегацией синдикатов - организацией фалангистских профсоюзов - о направлении в Германию 100 тысяч испанских рабочих. Грузовики с плакатами и громкоговорителями стали разъезжать по районам с высоким уровнем безработицы и записывать желающих - теоретически добровольцев, но чаще всего рекрутов, отбираемых фалангистами в соответствии с потребностями германской промышленности.
  
   Часть Вторая. 1941 год. Ильмень и Новгород.
  
   Испанское добровольческое соединение, известное как "Division Azul" -- "Голубая дивизия" (поскольку идея создания дивизии принадлежала лидерам Фаланги, ее и стали называть "голубой": голубые рубашки и красные береты были обязательной формой фалангистов), было сформировано в самые сжатые сроки: была развернута гигантская пропагандистская кампания, и в телеграмме от 4 июля 1941 года германский поверенный в делах Хеберлейн сообщил в Берлин: "На призыв к вербовке в "Голубую дивизию" откликнулось в 40 раз больше добровольцев, чем это было необходимо. Сегодня окончательный отбор проведут все штабы корпусов".
   Приказ Центрального Армейского штаба от 28 июня определял, что не менее 50% офицеров и унтер-офицеров дивизии должны быть кадровыми военными. В действи-тельности, эта цифра оказалась еще выше. Так, все офицеры от лейтенанта и выше были кадровыми военными. Дивизия состояла из четырех пехотных полков, возглавляемых полковниками Родриго, Эспарса, Пиментель и Бьерна. Формирование пехотных батальо-нов шло в Мадриде, Сарагосе, Севилье, Сеуте (Испанское Марокко), Вальядолиде, Ко-руне, Бургосе, Валенсии и Барселоне. Параллельно шло формирование артиллерийского полка полковника Бадильо, а также разведывательных, саперных, противотанковых частей, частей службы связи и медицинской службы. Практически весь личный состав дивизии был представлен добровольцами. По цвету фалангистских рубах, дивизия получила свое имя - "Голубая дивизия".
   Командующим дивизией Франко назначил генерала Агустина Муньоса Грандеса, прежде командовавшего 22-й дивизией и занимавшего пост правителя округа Гибралтар. В это время Муньосу было 45 лет. В годы гражданской войны он командовал корпусом, а в 1939 году стал генеральным секретарем Фаланги. Как и Франко, Муньос старался не демонстрировать свои политические взгляды.
   Местом сбора завербованных в "Голубую дивизию" стал Ирун, расположенный вблизи испано-французской границы. Хеберлейн отмечал, что отправка дивизии в Германию начнется, "возможно, на будущей неделе". В составе дивизии - 641 офицер, 2272 унтер-офицера и сержанта, 15 780 солдат. Дивизия имеет три пехотных полка, четыре артиллерийских батальона, батальон разведки, саперный батальон, противотанковый батальон, батальон связи, медчасть и штабной дивизион. Стат-секретарь МИД Германии Вейцзекер еще 3 июля сообщил Хеберлейну, что правительство рейха "с радостью" примет испанских добровольцев всех трех видов вооруженных сил (армии, флота и авиации), а также фалангистов и надеется, что они составят объединенное в одно целое испанское формирование под испанским командованием, но входящее в вермахт.
  
   []
   Рис. 024. Испанский доброволец.
  
   Единственно, что, пожалуй, вызвало уже тогда серьезную озабоченность у германских официальных лиц, причастных к созданию "Голубой дивизии", была степень ее политической "благонадежности". Вопрос об этом встал сразу же, когда дивизии начали следовать по пути на Восток через Германию и гитлеровцы смогли познакомиться с ними. В телеграмме от 20 августа гитлеровский дипломатический чиновник с тревогой сообщил из Берлина в Мадрид, что, по имеющимся сведениям, коммунисты пытаются проникнуть как во французские (фашистские), так и в испанские добровольческие формирования с целью перехода к русским. По полученным им сведениям, "коммунистические элементы" находились преимущественно в войсках испанского Марокко. В своем ответе от 21 августа Шторер сообщил в Берлин о мерах, принятых для предупреждения коммунистического "проникновения". "Голубую дивизию" составят преимущественно военнослужащие регулярных войск, "марокканцы" приниматься не будут. И главное: при соблюдении правила (основное условие для вступления в дивизию) наличия у военнослужащих не менее чем десятилетней военной выслуги коммунистическое проникновение окажется едва ли вероятным. А поскольку дивизия теперь в Германии, Шторер советовал поручить все дальнейшее расследование германской службе безопасности. Еще ранее, в приведенной выше телеграмме от 3 июля, Вейцзекер обратился с просьбой не принимать в дивизию русских белоэмигрантов.
   К середине июля испанские добровольцы были готовы к походу на Восток. 30 июля первые испанские летчики приземлились на аэродроме Темпельгоф в Берлине. Им была устроена помпезная встреча, которая, однако, не обошлась без конфуза: оркестр воздушных сил с большим подъемом исполнил некий гимн. Летчики удивленно крутили головами. Вместо привычного фалангистского гимна -- официального гимна франкистской Испании, они вдруг услышали мелодию государственного гимна Испанской республики.
  
   []
   Рис. 025.
  
   13 июля 1941 года под оглушительный пропагандистский гром отправился первый эшелон испанских добровольцев в Германию. На торжественных проводах присутствовали и выступили с соответствующими напутствиями Серрано Суньер и военный министр Валера 14 июля генерал Муньос Грандес и его штаб вылетели в Берлин. Личный состав дивизии после трогательного и торжественного прощания выступил следом. По международному мосту в Ируне ежедневно проходило по три дивизионных эшелона. Солдаты распевали песни, но французы оказывали им весьма холодный прием, несмотря на все усилия местных коллаборационистов и забрасывали вагоны камнями, но это только лишь слегка омрачало настроение испанцев.
   []
   Рис. 026.
   В Германии солдат ожидал теплый прием.
   []
   Рис. 027.
   []
   Рис. 028.
   []
   Рис. 029.
   Наконец эшелоны прибыли. Место назначения - Германия, лагерь под Графенвёром. В дальнейшем маршевые батальоны, посылавшиеся на пополнение "Голубой дивизии", направлялись не только в Графенвёр, но также в Ауэрбах и главным образом в Гоф, где дислоцировался 481-й запасный батальон 13-го округа рейхсвера, к которому была приписана дивизия.
  
   [] []
   Рис. 030, 031.
   17 июля испанские батальоны начали прибывать в учебный лагерь под Графенвёром (район Байройта, Бавария). В Графенвёре испанцы прошли медицинский осмотр и почти утратили свой первоначальный вид.
   []
   Рис. 032.
   Им роздали обмундирование, которое отличалось от обычной немецкой пехотной формы только особым нарукавным знаком выше локтя. На знаке дивизии специалисты фашистской геральдики изобразили щит зловещего вида с черной каймой. Середину щита рассекала горизонтальная желтая полоса на красном фоне, а на ней красовался четырехконечный черный крест и пять перекрещивающихся стрел, брошенных веером наконечниками вверх. Замысловатое сооружение венчала надпись "Испания".
   [] []
   Рис. 033, 034.
   25 июля испанская дивизия получила официальное название: 250-я пехотная дивизия вермахта. Однако даже в официальных документах она надолго сохранила свое первоначальное название "Голубая", хотя никто из ее участников уже не носил голубых рубашек и красных беретов. В соответствии с немецкими требованиями число пехотных полков в дивизии сократили с четырех до трех. Полковник Родриго получил пост заместителя командира дивизии при штабе, а полковники Пиментель, Бьерна и Эсиарса стали командирами 262-го, 263-го и 269-го пехотных полков, соответственно. В каждом полку было по три пехотных батальона. 250-й артиллерийский полк состоял из трех легких дивизионов (в каждом по три батареи 105-мм гаубиц) и одного тяжелого дивизиона (150-мм гаубицы). Противотанковый дивизион располагал 36 37-мм пушками. В состав дивизии также входил 250-й резервный батальон, разведывательный дивизион, саперный дивизион и другие вспомогательные части. Дивизия насчитывала 641 офицера, 2272 унтер-офицеров и 15780 солдат.
  
   [] []
   Рис. 035, 036.
   Интенсивная подготовка началась 28 июля. Немецких советников раздражал расхлябанный внешний вид испанцев и их неспособность соблюдать железную дисциплину. 31 июля дивизия принесла клятву Гитлеру. Текст клятвы был несколько изменен: испанцы клялись фюреру только в том, что будут сражаться за него против коммунизма. 1 августа 1941 года Начальник Генерального штаба Германии Франц Гальдер записал в своем дневнике: "2. Прибыл испанский легион. Он состоит из четырех добровольческих пехотных полков и одного артиллерийского полка. Укомплектован исключительно участниками войны. Командир легиона Муньос Грандес"
  
   []
   Рис. 037.
   20 августа дивизия отправилась на фронт. По железной дороге дивизию перебросили на 1200 км в Сувалки (Польша), куда дивизия прибыла 26 августа. 29 августа дивизия вышла из Сувалок и в пешем строю двинулась через Польшу и Литву в направлении Витебска - более 1000 км. Колонны солдат потянулись по дорогам, разбитым войной. Сначала жара, потом дожди, слякоть. Менялись ландшафты (шли через сожженные деревни и города), но не менялось одно  - команда "принять в сторону", когда испанцев обгоняли немецкие грузовики, с которых ухмыляющиеся германские солдаты приветствовали "союзников по оружию". "Голубая дивизия", как и части других сателлитов Германии, не была обеспечена транспортом. А чтобы не было жалоб, германское командование взяло на себя связь дивизии с родиной и тем самым полностью отрезало ее от внешнего мира.
  
   []

Рис. 038. Испанские добровольцы из состава 250-й пехотной дивизии вермахта проходят по мосту через реку Неман в белорусском городе Гродно.

  
   С какой целью было предпринято это абсурдное путешествие - неясно. Скорее всего, немецкое командование хотело отсрочить прибытие на фронт ненадежной части. Двигаясь колонной, дивизия прошла Вильнюс, Молодечно, Минск и Оршу, оставив по пути множество лошадей и солдат, не перенесших тяжелой дороги. Лишь через 40 дней после начала марш-броска дивизия достигла Витебска.
   4 октября 1941 года посол Испании в Берлине Майалде передал министру иностранных дел Германии, что он получил от Франко и Суньера инструкцию немедленно установить личный контакт с командованием "Голубой дивизии". Дело в том, жаловался посол, что очень долго не было никаких известий о дивизии: ни о ее деятельности, ни о ее судьбе. Послу было разъяснено, что в настоящее время дивизия находится в пути.
   Испанцы были уверены, что они пришли в Россию освобождать русских, а не порабощать, и впоследствии очень сокрушались, что русские этого не понимают. Солдаты "Голубой дивизии", имевшие свежий опыт гражданской войны, сознавали, что в России есть и большевики, и их противники. Недаром своих врагов на фронте они называли не "русские", а "красные". "Голубая дивизия" была в какой-то мере той Европой, от которой русские антибольшевики ждали вместе спасения и поддержки в своем восстании против Сталина.
   К октябрю положение на фронте достигло критической точки. Весь июль, август и сентябрь немецкие войска стремительно наступали на центральном и южном участке фронта. Фон Бок и фон Рундштедт смогли взять в кольцо огромные силы Красной Армии под Белостоком, Минском, Смоленском и Киевом. Красная Армия потеряла более 3000000 человек, в плен попало более 1000000 красноармейцев. Немцы смогли захватить сотни пушек и танков. Однако победа под Киевом стоила вермахту потери темпа в наступлении на Москву, поскольку Гитлер снял с московского направления и бросил под Киев все ударные танковые части Гудериана. Лишь в октябре фюрер приказал продол-жить натиск на Москву. Тем временем началось стремительное похолодание. Группа Армий "Центр" оказалась неготовой к суровой русской зиме. За свое промедление не-мецкая армия расплатилась сполна.
   В этих условиях испанскую дивизию направили не под Смоленск, как предпола-галось ранее, а перебросили на север, где войска маршала фон Лееба 8 сентября начали окружать Ленинград.
   25 сентября 1941 года Начальник Генерального штаба Германии Франц Гальдер записал в своем дневнике: "г) перебросить один пехотный полк из состава группы армий "Центр" на самолетах в группу армий "Север" (если выяснится, что для переброски нет соответствующего воздушного транспорта, нужно будет отдать приказ о перевозке по железной дороге одной дивизии из группы армий "Центр" в группу армий "Север". Для этого намечается 250-я (испанская) дивизия, которую нужно перебросить из Витебска по железной дороге "шестой" скоростью (то есть по 6 эшелонов ежедневно). Прибытие на станцию Дна -- между 2 и 10 октября;"
   В дневнике майора барона фон Грисенбека, личного друга командующего группы армий "Север" Лееба Вильгельма Риттера фон и офицера по особым поручениям группы армий "Север", 27 сентября сделана запись: "На наш запрос Главное командование сухопутных войск выделяет 1-й и 3-й парашютно-десантные полки из 7-й авиадесантной дивизии. Первый батальон прибудет самолетами из Кенигсберга уже завтра. Затем ожидается и 250-я испанская дивизия с тремя полками и четырьмя артиллерийскими дивизионами. Но это будет лишь в начале октября..."
   []
   Рис. 039.
   Может быть это неправильно, но авторы считают, что для описания действий дивизии, нужно описывать и картину боевых действий в большем "мировом" (С) масштабе, ибо в противном случае картина сложится неполноценной и фрагментарной.
   Предоставим слово немецкой стороне:
   Хартвиг Польман, "900 дней боев за Ленинград. Воспоминания немецкого полковника":
  
   "....8 сентября 424-й пехотный полк (полковник Хоппе), входивший в состав 20-й моторизованной дивизии (Цорн), пройдя через Синявинские высоты, занял Шлиссельбург и захватил южный берег Ладожского озера до Липок. Тем самым здесь был достигнут рубеж, на котором удалось удержаться до середины января 1943 года. В эти дни образовалось знаменитое "бутылочное горло" между Мгой и Шлиссельбургом, которое уже не удалось растянуть через Черную на восток.
   Из-за примыкающей Невы связь с землей до Отрадного для Ленинграда была отрезана. Финны возвратили себе на Карельском перешейке свои прежние границы 1939 года севернее Ленинграда по линии Териеки - Раутту - Мэтсепиртти. Финское правительство отказалось проводить наступление и перейти через эти границы по военным, но прежде всего по политическим мотивам - оно хотело тем самым показать, что на этой древнерусской земле для финнов не было никаких военных целей. Участие финской армии в наступлении на Ленинград выходило также за рамки ее возможностей, но было бы очень желательным для немецких войск.
  
   []
   Рис. 040.
   Прорыв с юго-запада через кольцо укреплений удался. 11 сентября солдаты 1-й дивизии из Восточной Пруссии взяли штурмом Красное Село, бывший учебный плац царской гвардии. С востока вели бои с упорно оборонявшимися русскими частями на укрепленных позициях в районе нижней Тосны и на Ижоре 122-я, 96-я и 121-я пехотные дивизии 16-й армии. Две последние несли основную тяжесть борьбы, захватили водную переправу и перешли через дорогу Ям - Ижора - Слуцк. XLI танковый корпус 1-й, 6-й танковыми дивизиями и 36-й моторизованной дивизией наступал с юга, а XXXVIII армейский корпус 18-й армии с 1-й и 58-й пехотными дивизиями - с юго-запада. В то же время к западу от этих соединений XXVI армейский корпус окружил войска противника южнее Ораниенбаума. На восточной оконечности образовывавшегося "бутылочного горла" XXXIX танковый корпус прикрывал тыл наступления восточнее Мги на реке Черной.
   До 13 сентября наступавшие части прорвали оборонительные позиции под Красногвардейском (Гатчина), 15 сентября они захватили Пушкин и достигли берега залива между Урицком и Петергофом. Перед ними открылись позолоченные купола дворцов и соборов бывшего Санкт-Петербурга, дымящиеся трубы фабрик и высотные краны верфей и портовых сооружений современного Ленинграда. На улицах стояли пустые трамваи. По водной глади плыли пароходы и теплоходы в Кронштадт и из него. Цель всех их принесенных жертв и преодоленных трудностей была перед ними.
   Командующий танковыми частями генерал Рейнгард имел перед собой ту же впечатляющую картину, когда стоял на своем наблюдательном пункте и продумывал дальнейший ход наступления. Советские войска были сильно потрепаны, рабочих на фабриках и верфях уже мобилизовали на борьбу с врагом. Готовые к немедленному наступлению немецкие танковые части стояли наготове в ожидании приказа о последнем штурме, который должен был быть успешным.
   И тут 16 сентября генерала потряс поступивший приказ о том, что он со своими войсками должен покинуть высоты и отправиться маршем на юг для использования частей в другом месте. Он немедленно позвонил начальнику штаба группы армий генерал-лейтенанту Бреннеке, который был его хорошим знакомым (они много лет работали вместе), и объяснил ему, что обстановка, как никогда, благоприятна, но им приходится отказываться от возможностей, суливших явный успех. Однако тот ответил ему, что командующий фельдмаршал фон Лееб уже был информирован об этом командующим сухопутными войсками фельдмаршалом фон Браухичем и что придерживается того же мнения. Но приказ, несмотря на все возражения, поступил от самого Гитлера, а приказ есть приказ, он не допускает промедления.
   Скрепя сердце генерал Рейнгард отдал приказ, снимавший с фронта его танковые дивизии, которые, естественно, не могли быть сразу же заменены пехотными дивизиями соответствующей мощи. Враг получил передышку, которая позволяла возвратить важные утерянные позиции, но не только это - Ленинград был спасен, как показало будущее.
   Это был поворотный пункт на Северном фронте, повторение "чуда на Марне". В тот день 16 сентября создалась такая оперативная обстановка, которая на протяжении всех боев в этом районе в течение последующих 800 дней будет служить основой для оценки сил сухопутных войск, люфтваффе и ВМС в районе Балтийского моря, для подсчета всех жертв в живой силе и технике. Здесь воистину подходят слова, сказанные Шиллером: "То, от чего в сей час мы отреклись, судьба нам никогда уж не вернет".
   Что же произошло? Как могло случиться, что именно Гитлер, для которого очень важно было захватить Ленинград до взятия Москвы с тем, чтобы иметь четкую картину расстановки сил на своем Северном фронте, в этот решающий момент помешал фельдмаршалу Риттеру фон Леебу и генералу Рейнгарду провести эту операцию? Не было тогда каких-либо причин оперативного характера, которые требовали бы именно в эти дни использовать 4-ю танковую группу в другом месте за счет отказа от взятия Ленинграда. По оценке опытных солдат, командование могло бы найти другие пути для достижения успеха. В книге Б. фон Лосберга "В штабе оперативного руководства вермахта" данный вопрос обсуждался довольно подробно.
   Гитлер неожиданно отказался от захвата Ленинграда, так как испугался взять непосредственно на себя ответственность за снабжение миллионного населения города - как оккупационная власть он был обязан нести эту ответственность в соответствии с нормами международного права. Как осаждающий он мог взять укрепленный город измором и вынудить его к капитуляции, а также мог полностью уничтожить его артиллерийским огнем и авиацией, так как, по его мнению, город, основанный Петром Великим, должен был исчезнуть с лица земли.
   Данные планы Гитлера относительно дальнейшего ведения боевых действий за Ленинград, ставивших перед фельдмаршалом и его войсками не только с военной точки зрения нецелесообразные, но и абсолютно невыполнимые для солдат требования, привели к тому, что такой выдающийся военачальник, как Риттер фон Лееб, вынужден был подать в отставку. 20 сентября наступление на Ленинград было окончательно прекращено, началась осада города. Установилась линия окружения, которая до января 1944 года в целом обозначала линию фронта, хотя в каких-то местах в результате упорных боев отвоевывали или теряли несколько сотен или тысяч метров. Первоначальная цель - захват Ленинграда - не была достигнута ни теперь, ни позднее, так как из-за водной дороги через Ладожское озеро невозможно было взять Ленинград измором, а других брешей в окружении не было."
  
   Итак, немцы совместно с финнами сумели взять Ленинград в кольцо. Правда кольцо было "неполным" - Ленинграда можно было достичь через Ладожское озеро. Немецкий полковник лукавит - от штурма города Гитлер отказался по причине того, что у него стало не хватать "пиплов" (юнитов) для наступления на Москву. Именно поэтому от штурма Ленинграда временно отказались. Временно! Требовалось время, чтобы подтянуть резервы из Европы - 250-ю (испанскую) и 227-ю дивизии. И вместо штурма, решили сделать блокаду абсолютной - дойти до финнов, остановившихся на северном берегу Ладожского озера.
   Лееб Вильгельм Риттер фон. Дневниковые заметки и оценки обстановки в ходе двух мировых войн. Штутгарт: издательство Дойче ферлагсанштальт, 1976.
   Оценка обстановки командующим группой армий "Север": Сегодняшний день принес существенное смягчение обстановки на всем фронте боевых действий группы армий "Север"...
   ...Попытки противника высадиться юго-восточнее Шлиссельбурга со стороны Ладожского озера и переправиться через Неву в районе Петрушино в основном были пресечены. На некоторых участках фронта русские начинают окапываться. Снизилась также и активность их авиации. Следует констатировать, что обстановка за сегодняшний день значительно нормализовалась. Остается гадать, надолго ли?
   Стабилизация обстановки вызвана также прибытием передовых частей 250-й (испанской) и 227-й пехотных дивизий. Группе армий "Север" выделена еще одна дивизия с Западного фронта.
   Ф.Гальдер "Военный дневник"2 октября 1941 года, 103-й день войны
   Группа армий "Север". Существенных изменений не произошло. В полосу группы армий "Север" начали прибывать части испанской дивизии и 227-й пехотной дивизии, перебрасываемой из Франции.
   3 октября 1941 года, 104-й, день войны
   Группа армий "Север". Никаких существенных изменений. Переброска испанской дивизии и 227-й пехотной дивизии несколько затягивается вследствие разрушений на железной дороге (действия партизан). Прибытие новых сил вызывает у командования группы армий колебания в отношении плана наступления. Это не повод для каких-либо изменений в плане...
  
   Состав 250-й дивизии на июль 1941 года.
  
   Командование дивизии
   Командир - генерал Аугустин Муньос Грандес
   Его заместители:
   Подполковник Фернандо Карцер Дисдиер
   Майор Гонсало де ла Ломбано
   Лейтенант Мануэль Мора Фигероа
  
   Штаб дивизии:
   Начальник штаба дивизии полковник Хосе Мария Тронксо Сагредо,
   его заместитель - подполковник Луис Занон Алдалур
   Первый отдел - кадровый - майор Хуан Моренте Оллеро
   Второй отдел - разведки и информационного обеспечения
   подполковник Мануэль Луис де ла Серна
   Третий отдел - оперативное планирование и боевая подготовка
   подполковник Хоакин Ромеро Мазариегос
   Четвертый отдел - снабжение и расквартирование
   Начальник службы снабжения - капитан Хосе Лопес Баррон
  
   262. Infantry Regiment - 262-й пехотный полк
   Командир - полковник - Пиментел Заллас
   Заместитель командира - подполковник Марианна Гомес Замаллоа
   Командир 1-го батальона - майор Анхель Энрикес Ларрондо
   Командир 2-го батальона - майор Матиес Сагардой Алло
   Командир 3-го батальона - майор Анхель Рамирес де Картахена
  
   263. Infantry Regiment - 263-й пехотный полк
   Командир - полковник Хосе Виерна Трапага
   Заместитель командира - подполковник Хосе Канильяс Эрнандес Елена
   Командир 1-го батальона - майор Иоахим де лос Сантос Вивансо
   Командир 2-го батальона - майор Висенте Химено Аренас
   Командир 3-го батальона - майор Рикардо Суарес Розелло
  
   269. Infantry Regiment - 269-й пехотный полк
   Командир - полковник Хосе Мартинес Эспарса
   Заместитель командира - подполковник Андрес Фернандес Куэвас
   Командир 1-го батальона - майор Хосе Гонзалес Эстебан
   Командир 2-го батальона - майор Мигель Роман Гарсиа
   []
   Рис. 041.
   Командир 3-го батальона - майор Хосе Перес Перес
  
   250. Artillery Regiment - 250-й артиллерийский полк
   Командир - полковник Хосес Перес Бадильо
   Заместитель командира - подполковник Мануэль Фернадес Ланда Фернандес
   1. Battalion - 1-я батарея - майор Хосе Гонзалес Эстебан
      2. Battalion - 2-я батарея - майор Мариано дель Прадо О'Нэйл
      3. Battalion - 3-я батарея - майор Рамон Диас Улзуррун
      4. Battalion - 4-я батарея (150-мм) - майор Фернандо Кастро Эскудеро
   Представитель полка в дивизии - майор Франциско Касалдуе Ортиз
   []
   Рис. 042.
   250. Panzerjаger Battalion 250-й противотанковый дивизион - майор Сезар Родригес Галан
   250. Reconnaissance Battalion 250-й разведывательный батальон
   250. Feldersatz Battalion 250-й резервный батальон - майор Фернандо Озес Арместо
   250. Pioneer Battalion 250-й саперный батальон
   250. Signals Battalion 250-й батальон связи
   Supply Troops - служба снабжения
   []
   Рис. 043. Испанцы в окрестностях Теремца.
  
   250-я дивизия.
   4 октября 1941 года "Голубая дивизия" прибыла в район Новгорода и заняла фронт на участке Новгород -- Теремец. По железной дороге испанские части перебросили к Шимску. В ночь с 11 на 12 октября первый батальон занял позиции на передовой место немецкой 18-й дивизии и части 126-й дивизии. Теперь "Голубая Дивизия" вошла в состав XXXVIII корпуса 18-й Армии и отвечала за участок фронта протяженностью 50 км от Лубково на западном берегу Волхова до Куриско на западном берегу Ильменя. Штаб Муньоса Грандеса расположился в Григорово, к северо-западу от Новгорода.
   На северном участке дивизии Красная Армия проводила активные операции и уже 12 октября 2-й батальон 269-го полка принял первый бой. Под Новой Капеллой испанцы смогли застать врасплох советский пехотный батальон, попытавшийся форсировать реку под покровом темноты. После часового ожесточенного боя русские отступили, потеряв 50 человек убитыми и 80 пленными.
   []
  

Рис. 044. Карта с дислокацией 250-й дивизии.

  
   Хартвиг Польман, "900 дней боев за Ленинград. Воспоминания немецкого полковника":
  
   "...После того как наступление на Ленинград было окончательно прекращено, немецкое командование разрабатывало план падения укрепленного города за счет широкомасштабной операции 16-й армии. С этой целью в распоряжение армии были предоставлены все имевшиеся в наличии силы Северного фронта.
   В это же время немецкие войска на всем Восточном фронте осуществляли наступление на восток. Группа армий "Юг" провела бои на окружение на Азовском море, продвинулась в направлении Ростова-на-Дону и захватила Донбасс. Группа армий "Центр" окружила и уничтожила мощные силы противника от Брянска до Вязьмы, чтобы затем перейти к решающему удару по линии Тула - Москва - Калинин. Южная группа 16-й армии вела бои с целью захвата Валдайской возвышенности и должна была поддерживать связь с группой армий "Центр".
   Все шло к тому, чтобы и на Волхове перейти в наступление на восток и северо-восток. Реку следовало форсировать широким фронтом, основной удар должен был нанести XXXIX танковый корпус с целью захвата Тихвина, чтобы затем продвинуться дальше на север и соединиться с финскими войсками, стоявшими на Свири между Онежским и Ладожским озерами..."
   []
   Рис. 045.
   I армейский корпус должен был спуститься вниз по Волхову и, пройдя Волхов-строй, достигнуть Ладожского озера. Задачей XXXVIII армейского корпуса было прикрытие южного фланга данной операции путем наступления на восток через Волхов.
   Если бы данная операция удалась, Ленинград, имея громадное внешнее кольцо окружения, был бы действительно отрезан от других районов России и тем самым лишен какого-либо снабжения, и после того, как запасы продовольствия и боеприпасов иссякнут, должен был капитулировать. Это была, без сомнения, крупная операция. Данным планам, как и всем операциям на Восточном фронте поздней осенью и в начале зимы 1941 года, не суждено было осуществиться из-за двух факторов.
   Гитлер, принимавший непосредственное участие в командовании войсками на Восточном фронте, чему не соответствовали его реальные знания и умения, переоценивал силы вермахта. Для него понятие "дивизия" было боевым подразделением с определенным боевым потенциалом, независимо от того, что та или иная дивизия могла потерять две трети своего личного состава и боевой техники. А возможности СССР, чьи армии, дислоцировавшиеся в Сибири, были освобождены от боевых действий на востоке за счет пакта о ненападении с Японией и чьи резервы в живой силе были далеко не исчерпаны, Гитлер недооценивал. Его вводили в заблуждение большие потери противника в живой силе и боевой технике, кроме того, он не понимал до конца значение поставок американцами различных материалов.
   Вторым фактором была рано наступившая суровая зима, что для него было большой неожиданностью, так как он полагал, что до наступления зимы сможет принять оперативное решение, которое позволит ему дожидаться весны на отодвинутом на восток рубеже, не проводя при этом каких-либо крупных операций.
   Оба фактора были настолько весомыми, что в результате суровых морозов немецкие войска оказались на краю катастрофы, избежать которой удалось лишь благодаря решительным приказам Гитлера и чрезвычайной стойкости командования и самих войск.
   Местность, где должна была наступать северная группа 16-й армии восточнее Волхова и вдоль самой реки, была более чем неблагоприятна. Куда ни пойдешь, кругом лес и болото, болото и лес. Единственной более-менее сносной дорогой была дорога, проходившая от Чудова на Тихвин через Грузино, а в остальном это были жуткие полевые и лесные дороги, которые были сильно размыты или покрывались льдом во время морозов - никакой связи по фронту, никакой железной дороги, по которой можно было бы осуществлять снабжение войск. Силами двух танковых дивизий (8-й и 12-й) и двух моторизованных дивизий (18-й и 20-й) XXXIX танковый корпус осуществлял удар на Тихвин, который после ожесточенных боев был взят 9 ноября 18-й мотопехотной дивизией и 12-й танковой дивизией, в то время как две остальные дивизии защищали фланги, особенно в юго-восточном направлении.
  
   []
   Рис. 046.
   Для защиты южного фланга 126-я пехотная дивизия (генерал Лаукс) вместе с прибывшим подкреплением должна была форсировать Волхов по обеим сторонам Орелья и продолжать наступление на Малую Вишеру. Переправу через реку удалось совершить 16 октября, а 23 октября в результате ожесточенных боев Малая Вишера была взята штурмом. Город удалось удерживать до 20 ноября, пока после четырехнедельных жестоких зимних боев дивизия вновь не отступила к Волхову.
   []
   Рис. 047.
   В конце ноября 61-я пехотная дивизия была подтянута к Тихвину, частично маршем, частично по воздуху с тем, чтобы дать возможность 12-й танковой дивизии осуществлять маневренные операции... Некоторые части 250-й испанской пехотной дивизии, являвшейся самым южным подразделением для защиты фланга, форсировали Волхов в восточном направлении и прекрасно зарекомендовали себя, получив крещение огнем в тяжелых боях за Посад, Отенский и Шевелево, в то время как остальные ее части обороняли Новгород и обеспечивали боевую поддержку на озере Ильмень. Насколько стойко и храбро сражались эти добровольцы из Испании, говорит тот факт, что 260-й пехотный полк (без одного батальона) в боях за Посад и Отенский с середины октября до середины декабря потерял 560 человек...."
  
   Из рассказа немецкого полковника и приведенной карты видно, что испанцы располагались, что называется с краю, и были в стороне от нанесения немцами главных ударов. Они лишь вели бои местного значения.
   С целью отражения немецкого наступления на Тихвин и Волхов, советское командование провело Тихвинскую оборонительную операцию.
  
   ТИХВИНСКАЯ ОБОРОНИТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ 1941
  
   16 октября 1941 года немецкие войска (11-я пехотная дивизия и 21-я пехотная дивизия) переправились в двух местах через Волхов и сумели создать и расширить плацдарм в Грузино, несмотря на ожесточённое сопротивление 267-й и 288-й стрелковой дивизии. 18 октября 1941 года, переправившись на правый берег Волхова, вступила в бой ударная группа немецких войск: 12-я танковая дивизия и 20-я моторизованная дивизия наступали на направлении главного удара на Будогощь, а 8-я танковая дивизия и 18-я моторизованная дивизия с приданной 126-й пехотной дивизией наступали на направлении удара в общем направлении на Малую Вишеру. В то же самое время 11-я пехотная дивизия и 21-я пехотная дивизия, развернулись на фронтом на север, и начали наступление вдоль Волхова в направлении Киришей.
   С 20 октября 1941 года части 52-й армии стали отходить в восточном и юго-восточном направлениях и таким образом между 52-й армией и 4-й армией образовался разрыв, в который, в направлении на Будогощь, и устремились немецкие войска.
  
   Южный фланг немецкой группировки (16.10.1941 - 12.11.1941)
   На южном фланге, по планам немецкого командования группа должна была, оттеснив войска 52-й армии обойти Малую Вишеру и наступать на Тихвин с юга. 22 октября 1941 года в ожесточённых боях части 52-й армии были вынуждены оставить Большую Вишеру. Однако немецкие войска, натолкнувшись на сопротивление, не могли развивать лобовое наступление на Малую Вишеру, и 8-я танковая дивизия отошла севернее Малой Вишеры, с тем чтобы развить наступление на Тихвин не из района южнее города, а из района севернее. Тем не менее вечером 23 октября 1941 года (по советским источникам 24 октября) была оставлена 126-й пехотной дивизии и Малая Вишера. Советское командование спешно перебросило из района Демянска 259-ю стрелковую дивизию и 25-ю кавалерийскую дивизию, которыми была усилена 52-я армия. Немецкие войска с боями сумели продвинуться немного восточнее Малой Вишеры, но переброшенными дивизиями вкупе с остатками частей 52-й армии, немецкое наступление было остановлено на рубеже реки Малой Вишерки [12]. Таким образом, войска 52-й армии сорвали планы немецкого командования на выход к Тихвину с юга глубоким охватом. В конце октября 1941 года положение в полосе 52-й армии сравнительно стабилизировалось и оставалось таковым до 12 ноября 1941 года. С этого рубежа немецким командованием были изъяты сначала 8-я танковая дивизия а затем в начале ноября 1941 года и 18-я моторизованная дивизия (заменённая испанской 250-й пехотной дивизией), которая ещё 18 октября 1941 года переправилась через Волхов южнее Шевелёва.
   В боях на южном фланге сражения приняли ограниченное участие и войска правого фланга Новгородской оперативной группы. Их участие ограничилось обороной отдельных опорных пунктов на правом фланге немецкой группировки, в частности, Муравьёвских казарм и нанесением контрударов, впрочем никак, в силу небольшого размера и слабости частей группы, на общую обстановку не повлиявших.
  
   []
   Рис. 048.
  
   250-я дивизия
   16 октября немецкие войска перешли в наступление на волховско-тихвинском направлении. В наступлении участвовало девять дивизий, в том числе две танковые и две моторизованные, а также два полка "Голубой дивизии". Накануне два взвода форсировали Волхов в районе Ударника и захватили плацдарм. Утром 20 октября 2-й батальон 269-го полка переправился па восточный берег, а к 22 октября испанцы заняли Смейско, Руссу и Ситно. В лесу между Руссой и Ситно испанцы наткнулись на несколько пулеметных гнезд и были вынуждены остановиться. В районе Ситно советский 52-й корпус перешел в контрнаступление. На рассвете 23 октября при массированной артиллерийской поддержке советские части смогли войти в Ситно. Командир 2-го батальона, майор Роман смог удержать обстановку под контролем и вернуть потерянные было позиции.
   "В первый день наступления противнику удалось прорвать нашу оборону в стыке ослабленных предыдущими боями 4-й и 52-й армий", -- вспоминал генерал армии И.И. Федюнинский. Фронтовая сводка в Москву от 25 октября сообщала, что "испанская дивизия, овладев деревнями Шевелево, Сытино, Дубровка, Никитино, Отенский Посад, пока их удерживает".
   Несмотря на тяжелый артобстрел переправы, 269-й полк смог переправиться на восточный берег Волхова. 3-й батальон 269-го полка смог 28 октября занять Тигоду, а 29 октября - Нитликино. 28 октября 250-й запасной батальон занял Дубровку и продолжил наступление на юг, в направлении каменных казарм на окраине города Муравьи. На подходах к казармам батальон попал под плотный пулеметный огонь и был вынужден отступить. 29 октября резервный батальон повторил попытку взять казармы, на этот раз пользуясь поддержкой трех батарей 105-мм гаубиц. Однако защитники казарм стояли насмерть. Батальон снова понес потери, а во второй половине дня был получен приказ отступить.
   В первых же сводках, содержащих упоминание о "Голубой дивизии", говорилось, что дивизия укомплектована испанцами в возрасте 20-25 лет, а командует ею генерал Муньос Грандес.
   В начале ноября Волхов стал. Лед был настолько толстый, что по нему спокойно могла двигаться тяжелая техника. Испанцы изо всех сил удерживали занятые позиции, отражая непрерывные контратаки частей Красной Армии. 8 ноября перед 250-й дивизией поставили задачу занять несколько населенных пунктов: Отенский, Посад и Поселок. Эти пункты удерживались частями 18-й дивизии, которая оказалась слишком растянутой. Все три населенных пункта находились в 12 км от основных позиций "Голубой дивизии" и были окружены густым лесом. Сообщение с населенными пунктами осуществлялось с помощью одной дороги, которую часто минировали и непрерывно обстреливали. Тем не менее, 1-й батальон 269-го полка в течение дня вышел в указанный район. Батальон сопровождала батарея 105-мм гаубиц.
  
   И в описаниях советской стороны и испанской, упоминаются бои за Муравьевские казармы. Стоит рассмотреть этот вопрос несколько подробнее.
  
   Муравьевские казармы
   []
  
   Рис. 049. Муравьёвские казармы. Слева - манеж и церковь. Начало XX в
   История Муравьёвских казарм начиналась так же, как и у многих других гарнизонов Новгородской губернии. 13 февраля 1818 г. из селений Хутынской волости Новгородского уезда был образован округ военного поселения Гренадерского его величества короля прусского полка (дать полку осёдлость в Новгородской губернии было решено ещё 12 августа 1817 г.). В 1818 г. сюда прибыл поселённый батальон полка, и тогда же началось строительство штабного городка в Муравьях, оконченное в целом к 1828 г. Вдоль одной из сторон плаца (ближней к Волхову) располагался манеж со Спасо-Преображенской церковью, гауптвахта с каланчой находилась к югу от плаца. У Волхова было выстроено здание водокачки с паровой машиной (в конце XIX в. машина ещё действовала, и в здании размещались бани). На противоположном от казарм берегу Волхова находился паровой лесопильный завод с командой от 6-го военно-рабочего батальона.
   В советское время в Муравьёвских казармах вновь разместились кавалерийские части. Весной 1920 г., после боёв с войсками генерала Юденича, здесь размещались башкирские кавалерийские части, сводившиеся в один полк. В мае 1920 г. полк отправился на Польский фронт. После Гражданской войны в казармах также квартировали кавалеристы. С 1928 г. до конца 1930-х гг. казармы занимали части 4-й Сибирской кавалерийской бригады (с 1935 г. - 16-я Сибирская кавалерийская дивизия): 72-й кавалерийский Троицкий Краснознамённый полк имени Степана Разина и 4-й отдельный сапёрный эскадрон. А накануне Великой Отечественной войны Муравьи стали местом дислокации 15-го отдельного дисциплинарного батальона, командовал которым майор Василий Филиппович Маргелов - будущий генерал армии и человек, внёсший большой вклад в развитие советских воздушно-десантных войск. Буквально за несколько дней до начала войны В.Ф. Маргелов получил назначение на другую должность, а Муравьёвские казармы ожидала печальная судьба.
   Осенью 1941 г. линия фронта севернее Новгорода стабилизировалась по Волхову. Немцам не удалось сходу взять Ленинград, но от этой мысли они не отказались. В октябре они начали наступательную операцию, в ходе которой планировали захватить Тихвин и, развивая успех, выйти на р. Свирь для соединения с наступавшими им навстречу финскими войсками. Ленинград в результате оказался бы полностью блокированным. Ещё один удар наносился в направлении на Малую Вишеру. Развивая удар дальше, немецкое командование планировало соединиться с войсками группы армий "Центр" и отрезать войска Северо-Западного фронта.
  
   Рассказывает Александр Семенович Добров, майор в отставке, бывший командир 5-й батареи 830-го ап 305-й сд:
  
   []
   Рис. 050. Александр Семенович Добров
  
   В сентябре 1941 года мне было приказано перейти на правый фланг обороны дивизии в муравьевские казармы и обеспечить огнем своей батареи поддержку второго батальона 1000-го стрелкового полка, который был на правом фланге обороны 305-й стрелковой дивизии и оборонял деревни Дубровка, Муравьи и Кирилловка. Деревней Дубровка (включительно) заканчивался Северо-Западный фронт и начинался Ленинградский.
   []
   Рис. 051. Подъём колоколов на вновь построенную колокольню. 1899 г.
  
   В муравьевских казармах до войны квартировала воинская часть. Это была старая аракчеевская постройка, где господствовали двухэтажные казармы с толстыми стенами кирпичной кладки, разместившиеся вдоль реки Волхов и образующие прямоугольник с внутренним двором, в центре которого стояла водонапорная башня, тоже сложенная из кирпича. Внутри башни - винтовая лестница с деревянными приступками.
  
   []
   Рис. 052. Гауптвахта. Начало XX в.
  
   Слева по Волхову - хозяйственный двор тоже с капитальными кирпичными постройками, где располагались баня, хлебопекарня, конюшни и т. п. Лишь в северной части городка, ближе к Дубровке, стоял современный двухэтажный оштукатуренный и побеленный каменный дом. Каждый дом имел бетонированный подвал с овальными окнами. Это была неприступная крепость, в которой мы и расположились.
  
   []
    Рис. 053. Великий князь Владимир Александрович благословляет отправляющийся в поход 4-й мортирный артиллерийский полк иконой. 1904 г.
  
   Наблюдательный пункт мы выбрали на втором этаже в левой части городка, что ближе к хоздвору. Обзор великолепный. На западном (левом) берегу Волхова были видны населенные пункты Германово, Жарки, Теремец, занятые противником. Вдали виднелись только крыши населенных пунктов, что были ближе к Новгороду.
   Во дворе городка у самого нашего дома зияла огромная воронка из-под бомбы, наполненная прозрачной водой, что было для нас немаловажно, так как продукты питания мы получали сухими пайками и готовили себе еду сами. Доставка обедов тоже была небезопасной. До батареи было около шести километров, а напрямую около четырех, да прямо было не пройти, так как вся местность простреливалась. Сзади нас, на восток, метрах в пятистах начинался кустарник, переходящий в леса, где в двух километрах от нас была деревня Никитино. На огневую позицию батареи можно было ходить кустарником и затем лесом. Один разведчик расставил стереотрубу и приступил к изучению переднего края противника, а три других разведчика пошли осмотреть территорию городка, познакомиться с пехотой и их позицией. Связисты протянули провод до линии пехоты, чтобы подсоединиться к ним, так как своего провода не было в достатке.
   Я выбрал ориентиры, измерил между ними углы, определил расстояние до каждого. Выбрал места для пристрелки, реперы, составил их схему и начал готовить данные для пристрелки реперов. Вскоре стали возвращаться разведчики, свободные от дежурства. Доложили, где расположилась наша пехота, что под нами справа - пулеметчики, далее есть несколько огнеметов и т. д., обнаружили в стенах казармы неразорвавшиеся артиллерийские снаряды противника. Снаряд пробил стену, не разорвался и торчит в стене. Другой разведчик обследовал водонапорную башню, забрался по винтовой лестнице на самый верх. Пришел и говорит, что кругом такая красота: река полноводная, луга, неубранные поля, а тут - война. Работать бы и работать, ведь весь урожай погибнет. И чего это Гитлеру не сидится, неужто у него дома делать нечего? И обращаясь ко мне, сказал: "Вот бы где наблюдательный-то пункт установить!" На что я возразил, сказав, что на месте противника, что бы ты подумал об этой башне? Есть там НП или нет? Тогда разведчик сам отверг свое предложение, а через несколько дней наши предположения подтвердил и противник, обрушив артналет на водонапорную башню, во время которого все дерево внутри нее выгорело. Но до этого я несколько раз на ней побывал и осмотрел тылы противника. Хорошо было видно, как на ладони. С нее я пристрелял несколько реперов в глубине обороны противника. Немцы, конечно, сообразили, откуда я мог просматривать их далекие тылы. Местность-то равнинная. Красиво обустроенные населенные пункты заняты врагом, и потому их придется разрушать в боях. До чего же жалко, а иного выхода нет. Жизнь человека как высшего творения природы дороже домов, которые можно снова построить, а убитого человека не возродить.
   Вернулся второй разведчик после осмотра левого фланга нашей обороны - хозяйственных построек. Пехотинцы ему рассказали, что в этом городке до войны размещался штрафной батальон, где за различные нарушения отбывали наказания провинившиеся красноармейцы. В общем, та же служба, но с более суровым режимом, и время, проведенное в этом батальоне, в срок службы не засчитывалось. Пехотинцы ему показали помещение пекарни, где находился большой чан, полный теста. Так быстро ушли прежние хозяева городка, что и хлеб не успели выпечь, и тесто оставили. Из него уже научились готовить блинчики. Тесто для хлеба более густое, поэтому его разводили водой, сковородку слегка смазывали веретенным маслом или как его попросту называли "веретенка", оно использовалось для смазки стрелкового оружия. Попробовали - получилось. Только чуть-чуть с горчинкой выходили эти блины. Долго мы ели этот "деликатес", благо прохладная сентябрьская погода способствовала и сохранению теста. Конечно, оно продолжало киснуть, но не настолько, чтобы мы от него отказались. Долго ли, скоро ли, но общими усилиями стрелков, пулеметчиков, артиллеристов и огнеметчиков это тесто-блинчики закончилось.
   Наблюдение за противником мы вели круглосуточно, спали в соседней комнате. В комнату, где НП, иногда попадали "гостинцы" - снаряды противника, дальше - кирпичная стена, а за ней наша спальня, где мы спали на полу. Попасть в окно, где НП, с первого снаряда - это на грани фантастики. Обычно, когда первый снаряд летит в стену, успеваешь убежать во вторую комнату, а когда налет кончится, то возвращаешься обратно на НП, где в воздухе висит пыль кирпичная и ничего не видно. Снова уйдешь и поглядываешь, как там видимость? Посветлело - снова за бинокль или стереотрубу. Нам накрепко внушили еще в училище: научитесь уважать противника, никогда не умаляйте его возможностей, не считайте его глупее себя, не стойте к нему спиной. За все это - плата кровью, а нередко и жизнью. Стремитесь разгадать его замыслы. Для этого попытайтесь встать на его место и решить, как бы вы поступили. В общем, уважение противника - это целая наука.
   Пристрелял реперы, составил схему огней на местах возможного скопления пехоты противника, заградительные огни на местах возможного прохода танков и пехоты. Начертил панораму местности, на которой нанес передний край противника с его огневыми точками, пока теми, которые выявили. В общем, при появлении противника в любом месте переднего края и ближайшей его глубине батарея могла накрыть его своими снарядами.
   До прихода в Муравьи наша артиллерия мало беспокоила немцев. Вели они себя нагло до примитивности. Переоденутся в женское платье и ходят на открытой местности по одному или небольшой группой из 2-3 человек, изучая наш восточный берег Волхова. Но в стереотрубу, да и в бинокль порою видно все мужские приемы в поведении: военная выправка, резкие движения, широкий шаг, иногда использование бинокля, повышенный интерес только к нашей восточной стороне, а сверху просторное женское платье, что-то сродни сарафану, оставалось только еще закурить, но чего не было, того не было. Эти фигуры в женском обличии не курили.
   Кроме листовок немцы вели здесь и наглядную агитацию. Так, напротив Кирилловки, что слева от нас на западном берегу Волхова, около Германова был отдельно стоящий новенький аккуратный одноэтажный домик с достаточно высоким крыльцом на север. Где-то в полдень на крыльцо выходила женщина, одетая в белое платье, прямо-таки по-праздничному. В руках у нее было что-то - или таз или лукошко с зерном, из которого она, не сходя с крыльца, бросала зерно горстями вразброс на землю. Со всех сторон к ней сбегались белые куры и торопливо его клевали. Недалеко от этого дома был построен тоже аккуратненький курятник. Других строений не было. Покормив кур, женщина удалялась в дом. Через два часа все повторялось с немецкой пунктуальностью. В других населенных пунктах, занятых противником, и на местности, которая примыкала к дому с курами, а все просматривалось в глубину и по фронту на несколько километров, не то что дома с курами, но и ни одной курицы ни я, ни разведчики мои не видели. Вот так немцы "топорно" демонстрировали "счастливую" жизнь наших граждан на территории, занятой ими.
   Когда наступила пора убирать картофель, немцы демонстрировали нам свою помощь местному населению в уборке урожая.
   Напротив Муравьев на западном берегу Волхова расположен населенный пункт Жарки. Левее от нас, или южнее Жарков метров на 200, на самом берегу росла небольшая и негустая сосновая роща, в которой просматривался крепкий блиндаж. Между Жарками и рощей - картофельное поле. И вот на этом поле, которое нам прекрасно видно, идет уборка картофеля. Неказистый мужичок, наверное, в армию по здоровью не взяли или года вышли, на нашей лошаденке, тоже негожей для армии, что мои конники враз определили на глаз, выпахивает ряды картошки. А женщины, уже в рабочей полевой одежде, и солдаты противника в своей форменной одежде, без оружия (это уже для нас, чтобы видели, как они дружно и согласно работают) помогают бескорыстно нашим солдатикам и вдовам убирать урожай. Вот такая показуха для нас разыгрывалась. Я решил эту наглядную агитацию прервать, тем более шрапнель на батарее была. На поражение не переходил, ведь перед нами ни в чем неповинные женщины, а немцы меряют на свой аршин, то есть они бы били на поражение. Первый контрольный выстрел произвел небольшим "журавликом". "Журавлем" называется у артиллеристов такой разрыв, когда стакан со шрапнелью рвется высоко над головой, не причиняя вреда. Увидев разрыв, "работнички" показуху, то есть уборку урожая, прекратили и завертели головами во все стороны. Увеличиваю трубку, чтобы снаряд полетел по той же траектории, но разрыв шрапнели произойдет ниже и несколько дальше уже неработающих в поле. Скомандовал: "Один снаряд, взводом огонь!". Два разрыва шрапнели разорвались дальше метров на 150. Первыми к блиндажу в сосновой роще рванули "бравые" вояки, чуть не топча друг друга. Затем неказистый мужичок с такой же лошадью и плугом спрятался за строениями в Жарках. А последними, как утицы вперевалку, затрусили женщины, выдавая бегом свой уже не молодой возраст. Выждав, когда женщины добегут до блиндажа в роще и спрячутся в нем, где давно уже сидят солдаты-завоеватели, дал для острастки два снаряда по роще. После этого такого рода показуха прекратилась. А вскоре пришлось разогнать и весь курятник с его "хозяйкой". Зато фрицы расшумелись, и огонь их батарей на наши головы усилился. Наша пехота где-то раздобыла патефон и иногда, когда стемнеет, ставили его на берегу у самого Волхова, заведут пластинку, а сами идут в укрытие. По воде музыку хорошо слышно. Немцы слушают со вниманием, никто не стреляет. Но вот музыка кончилась, и они открывают шквальный огонь. Только успевай засекать их цели, так как в сумерках хорошо видны вспышки огня из стреляющего оружия. Сначала бьют по предполагаемому месту нахождения патефона, потом переносят по нам, то есть по Муравьям, а нам приходилось прятаться. Особенно немцы любили слушать "Катюшу". Тишина была, пока эта песня лилась по Волхову, абсолютная. И когда "Катюша" заканчивалась, то и стреляли они меньше, чем после других песен. Попасть же в патефон было трудно, и он сравнительно долго помогал нам развлекаться, а противника заставлял почти попусту тратить боеприпасы. Наши бойцы от патефона уходили в укрытие.
   Со временем вода в воронке стала портиться, но мы продолжали ею пользоваться для умывания и приготовления пищи. Сначала она стала кисленькой, а затем с какими-то противными примесями на вкус и даже запах. Послал одного красноармейца к пулеметчикам выяснить, откуда они воду берут и почему из нашей воронки не пьют? Выяснилось, что они берут воду из другой воронки, которая хоть и подальше расположена, но вода в ней хорошая. А из нашей воронки они не берут потому, что еще в конце августа или начале сентября в ней своих двух убитых захоронили. Таким образом, мы пили эту воду месяца полтора. Пришлось и нам брать воду из воронки пулеметчиков.
   Как-то разведчик Лебедев пошел за тестом в пекарню, а по пути обследовал пустые конюшни и нашел от седел ленчики. Ленчик - это недоукомплектованное седло, в котором не хватало крышки и крыльев, все кожаные. Мы обрадовались, что теперь все верховые лошади тоже будут ходить под седлом, хотя и недоукомплектованным. Оказалось, что Лебедев и в Муравьях до войны успел послужить. Николай Лебедев прибыл к нам с одной из групп пополнения. Однажды я пришел на огневую позицию батареи и вижу у старшины С. О. Виноградова нового ездового, фактически помощника старшины. Разбитной такой человек лет 27, сообразительный. Подошел я к старшине и говорю, что рано ему еще обзаводиться такими помощниками. У меня разведчиков мало, а тут смотри какой молодец-удалец, разведчик, да и только. Обращаюсь к Лебедеву: "В разведчики пойдете?". Вижу, немного замялся, но через небольшую паузу согласился. Так наш взвод пополнился, как выяснилось позже, очень хорошим человеком и разведчиком. В кадровой армии он не служил. Но воевал в финскую войну, где был награжден орденом "Красной Звезды", освобождал западные Украину и Белоруссию. Был веселым человеком, всегда поднимал настроение бойцов, а на войне такой человек - клад. Всегда что-нибудь находил нужное и приносил на батарею.
   Противник в те дни обычно производил артиллерийский обстрел в одно и то же время, по одним и тем же местам. Зная этот график, можно было выбрать период затишья для безопасного прохода на огневую позицию батареи, что мы и делали, тем самым избегая потери людей. На нашем участке обороны обстрел начинался в 9.00 с Муравьев, то есть там, где мы занимали оборону. Затем он переносился в направлении деревни Никитино, по опушке леса, где уже никого не было, и последний налет правее второго метров на 700 и в глубине леса метров на 200, где тоже не было наших. Затем все обстрелы прекращались до 14.00 и начинались так же по тем же участкам. Примерно с 11.00 до 14.00 можно было ходить, не опасаясь налетов. В дальнейшем, когда мы немножко "разбогатели" снарядами и начали существенно беспокоить противника, педантичный график обстрелов был нарушен и, если не принять меры маскировки, то немедленно снаряд противника прилетит к вам в "гости".
   Вскоре немцы активизировали свои действия по захвату плацдармов на восточном берегу Волхова, прощупывали наши фланги, но получали решительный отпор наших подразделений и частей. Активизация действий проявлялась и в том, что они начали накапливать боеприпасы непосредственно на передовой, создавая их склады. Так, разведчики 5-й батареи 830-го артполка обнаружили в деревне Жарки склад боеприпасов в здании школы. Местность мною была пристрелена. Перенес огонь на склад, два прямых попадания. Школа загорелась, и начали трещать патроны, взрываться гранаты и вылетать во все направления осветительные и сигнальные ракеты. Склад боеприпасов для пехотных подразделений был уничтожен. Стали с большей результативностью работать разведчики стрелковых подразделений, добывая "языков" и тем самым пополняя наши сведения о противнике, в том числе и об огневых позициях врага. Все эти данные позволяли укреплять наше противостояние противнику. Например, артиллеристы уже знали, куда в случае реальной угрозы наступления врага нужно в первую очередь направить артиллерийский огонь.
   Стойкость воинов 305-й стрелковой дивизии не оставила противнику никаких надежд на прорыв в направлении Новгород - Москва и достижения каких-либо успехов на рубеже Новгород - реки Малый Волховец, Волхов, Муравьи и Дубровка включительно.
   Тогда противник активизировал свои действия на рубеже обороны нашего правого соседа - 267-й стрелковой дивизии. Он предпринял меры к дестабилизации ее обороны, развернул пропагандистскую деятельность: вел агитацию через громкоговорители и листовки, призывая, как он выражался, "братьев черниговцев" прекратить боевые действия и сдаться в плен, обещая им отправку на родину. В листовках, которые забрасывались с самолетов, говорилось, что в Черниговской области идет передел земель колхозов крестьянам под лозунгом: "Свободолюбивому крестьянину - своя земля". Воинам-крестьянам нужно поторопиться, чтобы не остаться без земли. Несмотря на всю лживость этих листовок, отдельные группы людей начали перебегать к немцам, слепо поверив этим обещаниям. Конечно, эти отдельные перебежчики особого урона 267-й стрелковой дивизии не нанесли, но скидывать со счета этот факт нельзя.
   Противник, в свою очередь, пополнил свои ряды новыми силами двух дивизий, переброшенных с других фронтов, и в середине октября 1941 года форсировал р. Волхов на рубеже обороны 267-й стрелковой дивизии. Дела нашего правого соседа шли плохо, а точнее, хуже некуда. Противник смял боевые порядки 267-й стрелковой дивизии, нанес удар в направлении Малой Вишеры, взял ее 24 октября и нанес вспомогательный удар на захват правобережья р. Волхов в направлении Новгорода. 848-й стрелковый полк 267-й стрелковой дивизии под натиском превосходящих сил противника был вынужден оставить населенные пункты Шевелево, Змейское и Посад. Предпринятые попытки восстановить положение успеха не имели. 
   305-я стрелковая дивизия получила задачу: сдержать продвижение противника на правом фланге, измотать его силы и остановить дальнейшее продвижение. С этой целью из-под Новгорода в полосу обороны 267-й стрелковой дивизии были переведены 1002-й и 1004-й стрелковые полки. Воины 305-й стрелковой дивизии не могли сразу остановить противника, превосходящего нас по всем родам войск. Ведя активные бои, подразделения 305 стрелковой дивизии наносили ощутимые удары по наступающим частям противника и сумели их остановить на рубеже Дубровки, Никитино и далее на северо-восток к Посаду.
   В то время очевидцы событий рассказывали о боях подразделений 305-й стрелковой дивизии. Наши бойцы заняли оборону на одном из участков, никаких оборонительных сооружений не сделано, они даже не успели окопаться. Показалась колонна немцев, идущих по дороге. Впереди идет офицер в белых перчатках. С нашей стороны при подходе колонны начались одиночные винтовочные выстрелы. Офицер снял с правой руки белую перчатку, переложил ее в левую, и начал махать по очереди руками: то левой влево, то правой вправо. Колонна начинает разворачиваться в цепь и ускорять шаг. Офицер падает - убит. Из цепи выскакивает другой офицер и начинает, как и первый, махать руками. И в это время два "Максима" ударили по колонне. Основная масса противника была перебита, а оставшиеся в живых обратились в бегство.  
   Примерно такая же ситуация была и с нашей стороны. Из разрозненных неорганизованных групп 267-й стрелковой дивизии и части бойцов 305-й стрелковой дивизии сформировали батальон, в который послали 26 командиров и политработников, в основном из 305-й стрелковой дивизии. Перед батальоном поставили задачу: остановить наступающего противника и вернуть утраченный рубеж. Двадцать шесть командиров и политработников поднялись в атаку, и их всех перебили немцы из стрелкового оружия, а из лежащих бойцов этого батальона никто не поднялся. Тогда еще командиры и политработники должны были идти впереди наступающих цепей. Лишь позже, когда было потеряно много командного состава, был издан приказ, по которому впереди идут младшие командиры с бойцами, а средние командиры идут за своими подразделениями и руководят боем. А батальон, о котором идет речь, был пополнен командирами и политработниками из резерва и занял оборону правее Никитино.
     В эти дни октября 1941 года вечером к нам на наблюдательный пункт пришел командир стрелкового батальона капитан Белоусов. Он отозвал меня в сторону и сказал, что сейчас бойцы его батальона оставляют Дубровку и занимают оборону в Муравьях, а немецкие войска втягиваются в Дубровку. Этот тактический маневр оставить без боя Дубровку и закрепиться в Муравьях был единственно правильным решением в той обстановке. Белоусов пояснил, что в его батальоне насчитывается всего тридцать активных штыков. Батальону были приданы пулеметная рота и несколько огнеметов. С рассвета противник будет атаковать Муравьи. Моя задача - огнем артиллерии не допустить захвата Муравьев, иначе говоря, уничтожить пехоту противника на подступах к Муравьям.
    Еще сегодня в светлое время суток Дубровка была нашей и о ее пристрелке не могло быть и речи, невозможно ее вести в темноте. Остается ждать до рассвета. В сумерках противник пытался захватить наши позиции на северо-западной окраине Муравьев, но был выбит нашей пехотой, которой помогли огнеметчики.
   Ночь прошла в тревожном ожидании. Были усилены посты и наблюдение за противником. Свой НП еще с вечера я перенес на второй этаж казармы, расположенной в северо-западном углу городка, что ближе к р. Волхов и в 500 метрах от Дубровки. Саперы всю ночь ставили минное поле около муравьевских казарм. Пулеметчики так расположились в подвалах Муравьев, что могли своим огнем обеспечить практически их круговую оборону. Наряду с решением многих вопросов по обороне велась и разъяснительная работа о значении Муравьев в предстоящих боях. Все понимали, что их оставить нельзя. Если противник возьмет их, то в последующих населенных пунктах, не имеющих оборонительных сооружений, мы не задержимся и будем разбиты и уничтожены. Слишком не равные были силы наступающих и обороняющихся в пользу наступающих.
   Волхов только-только начал у берегов покрываться льдом. Напряженность в ожидании предстоящего боя и подготовка к нему возрастала. Наконец начал брезжить рассвет. Густой белый туман как молоко - ничего не видно. Со стороны реки легкий порыв ветра, пелена тумана разрывается, и я четко вижу в бинокль, метрах в 200 от нас плотной цепью стоят во весь рост в черной эсэсовской форме солдаты противника. Рукава гимнастерок засучены до локтя. За первой цепью стоит вторая, за второй третья... Только вчера мы вели бои за Волхов, а сегодня немцы рядом стоят, самоуверенные, улыбаются. Ветерок стих, и туман снова поглотил все виденное. Срочно подготовил данные для ведения огня своей батареи и передал их по телефону на огневую позицию. Стрелять нельзя. Видимости никакой. Связь - одна нитка кабеля на всю дивизию, галдеж страшный, пойми-разбери команды артиллеристов. У нас был уговор, что по команде "Снаряд на линии!" пехота прекращает разговор по телефону. Но обстановка сложилась очень напряженная, и я такой команды не передавал, и не было случая, чтобы мою команду наши телефонисты перепутали. Вот высочайшая оценка работы наших связистов-телефонистов.
   Наконец туман начал рассеиваться. Налетели "юнкерсы" и давай нас бомбить, сменяя одну эскадрилью другой. Проутюжили так, что все перемешалось: и земля и небо; видимость - нуль. Оглохшие от разрывов, засыпанные кирпичной пылью и крошкой, которая набилась и в рот и в уши, заняли свои места, как обрушилась артподготовка. Наш дом весь в дыму и кирпичной пыли, снаряды рвутся в соседней комнате, под нами на первом этаже и над нами на чердаке. Я ничего не вижу. Чуть пыль осядет, начинаю стрелять, а противник опять обрушивает шквал снарядов, наш НП снова ослеплен. В конце концов, свою батарею пристрелял. Снова артиллерийский налет противника, ну никакой передышки! Надо вести прицельный огонь, а видимости нет. Послал командира отделения разведки сержанта Черноусова с разведчиком на правый фланг, где огонь противника тоже был жестокий, но все же чуть меньше, чем у нас, с заданием выбрать новый НП, возможно в крайнем белом доме. Сам же приступил к выполнению приказа пристрелять другую батарею нашего дивизиона. И так одну за другой пристрелял наш второй дивизион и еще две батареи другого дивизиона нашего же полка. Сообщил им данные, по которым они и приступили к самостоятельному ведению огня. Вернулись с правого фланга сержант Черноусов с разведчиком и доложили, что наиболее удобный НП будет в белом доме на 2-м этаже. Обзор хороший и видимость лучше, ибо там огонь ведется, но не так прицельно, как здесь у нас. Наш-то теперешний дом у корректировщиков на виду, а белый дом они не видят. Послал Черноусова с другим разведчиком и связистом, чтобы подготовили связь с батареей и организовали наблюдение за противником, и сказал, что через час мы придем к ним на новый НП. Закончив здесь пристрелку, перебежками от здания к зданию перебрались на новый, теперь уже третий по счету НП в Муравьях. Действительно, на новом наблюдательном пункте обзор хороший, несколько скрадывает одна из казарм правый фланг противника, разрывы снарядов своих батарей я вижу, прямо по фронту обзор великолепный.
   Здесь же на правом фланге обороны Муравьев, несколько вправо и метров на 20-30 вперед, была оборудована пулеметная ячейка, в которой находился расчет пулемета со своим "максимом". Неподалеку от дома стоял политрук пулеметной роты Павлов Василий Андреевич, который руководил обороной Муравьев на этом участке. Политрук Павлов был высок, строен, хорош собой, со светло-русыми волосами, лет 25. Он спокойно отдавал распоряжения своим пулеметчикам, указывал, на что следует обратить внимание в первую очередь. Голос его был ровным, без срывов на крик и ругань. Говорил, как об обычной работе, которую нужно выполнять добросовестно. Справа от нас была открытая местность, а дальше метров через 200 начинались кусты, преходящие в лес. На этом открытом и ровном пространстве не было ни наших, ни немцев. Спокойствие и рассудительность политрука Павлова действовали успокоительно и на нас, артиллеристов.
   Между Муравьями и Дубровкой примерно на 500 м была также ровная местность, где и развернулся этот бой. Перед Муравьями наше минное поле. Пехота и пулеметчики в подвалах каменных казарм, где окна сверху были овальными, а низ и бока прямыми, как раз по размеру щита пулемета "максим". Когда пулеметчики установили пулеметы в эти окна, то щит пулемета закрывал окно. Ни одна бомба не пробила подвал, а артиллерийский снаряд тем более. Обстрел же из окна очень хороший. И вот эсэсовцы совместно с голубыми, а тех и других было по полку, решили взять Муравьи в лоб.
   Впереди шли небольшие группы с задачей сделать проходы в нашем минном поле. Часть этих саперов шла с автоматами и стреляла по земле впереди себя по минному полю, а другая часть шла с длинными шестами перед собой и прощупывала мины. Если мины попадали под пули автоматов или под конец шеста, то они взрывались, не причиняя вреда этим разминировщикам. А за ними двинулись цепи пехоты противника. Наша артиллерия существенно проредила эти цепи и нарушила их стройность. В конце концов, из трех цепей пехоты противника осталась одна, собранная из всех остатков. Упорство противника овладеть Муравьями не ослабевает. Видимо, он посчитал, что после многочасовой бомбежки и артиллерийской подготовки, которые обрушились на Муравьи, в них ничего живого не осталось. И вот очередная атака, которая уже - со счета сбились. Противник приблизился к Муравьям, осталось сделать последний бросок, как дружно ожили наши пулеметы. Все построение смешалось; поле, до этого ровное, покрылось бугорками, как кочками на низком месте, - это тела погибших незваных пришельцев. Оставшиеся в живых отошли на исходные позиции и попрятались в Дубровке. Но они не оставили своих планов по взятию Муравьев, что выяснилось через небольшой перерыв.
   Через Дубровку проходила дорога, и я ее неплохо просматривал. От меня слева к дороге примыкал не очень глубокий овраг, часть которого мне тоже было видно. В этом овраге начала накапливаться пехота противника, численность которой мне было трудно установить, но куда больше роты, - это то, что я просматривал. Коль скоро на нашем левом фланге и в центре не удалось пробиться к Муравьям, то, видимо, решили попытаться овладеть ими на нашем правом фланге, что почти напротив нашего НП.
   В это время меня вызвали к телефону. И мне говорят, наверное, командир дивизиона капитан Домнич или кто-то из штаба полка: "Корректируй огонь 152-мм пушки-гаубицы!". Конечно, не так прямо, закодировано, но я понимаю, что это значит. Говорю, что готов. Передают: "Выстрел!". И через некоторое время вижу разрыв снарядища в самой гуще скопления пехоты противника. Мне лишь осталось скомандовать: "Беглый огонь", затем перенести огонь туда, где я не видел людей. Но, что они там есть, не сомневался. Атака противника была сорвана. По телефону позвонил в полк, попросил поблагодарить "старшего брата" за отличную работу. Для них это было к месту, ибо их батарея стояла в районе Посада, и обстановка там была тревожная. Там находились тылы, в которых служили, как правило, люди старшего поколения, не строевые и не обстрелянные, да еще кое-кто с передовой донес слух "наших бьют!", ну и пошло-поехало, чуть ни паника.
   Наступило некоторое затишье, и мы вспомнили, что со вчерашнего ужина ничего не ели. Мы на своем НП по моей инициативе посоветовались и решили приготовить завтрак, обед и ужин сразу из всех имеющихся у нас продуктов по двум причинам: во-первых, почти сутки мы были без пищи и чувство голода подтолкнуло к такому решению. И, во-вторых, неизвестно, как военная фортуна к нам повернется, и сможем ли мы найти время еще раз приготовить себе обед. Лебедев еще пошутил, сказав, что если съедим все продукты, то нас помянут: "Вот черти, все съели!", а если нет, то съедят наши продукты, а о нас ничего не скажут, т. е. не помянут. На НП-1 у нас была кухонная утварь и все приспособления для приготовления пищи. И я отправил туда трех человек для выполнения единогласного решения. Эти трое во главе с сержантом Черноусовым ушли, вернее сказать убежали, так как шли они не так, как принято, а то делали рывок вперед, то лежали, вжавшись в землю, чтобы избежать осколков рвущихся снарядов, снова бросок и так далее, пока не достигли НП-1.
   Налетела авиация, и началась очередная бомбежка, правда, послабее, чем с утра, но весьма ощутимая. После бомбежки начался довольно продолжительный артналет. Затем наступила тишина. А тишина на войне, как и затишье перед бурей или грозой - предвестник боя, то есть жди атаки со стороны противника. Теперь главное определить, откуда они пойдут? У нас недостаточно было людских ресурсов, чтобы обеспечить должную безопасность юго-западной части муравьевских казарм. Противник, видимо, об этом догадался, когда проанализировал все свои попытки захватить Муравьи и свои наблюдения за нами.
   По берегу Волхова две группы немцев под прикрытием артиллерийского огня просочились в эту часть Муравьев. Одна группа, человек 30, проникла в Муравьи с той стороны, где находился хозяйственный двор с постройками - баней, пекарней, манежем и др. другая группа залегла в канаве, что проходила вдоль городка со стороны р. Волхов под окном нашего НП-1, куда ушли трое наших бойцов готовить обед. Двое готовят пищу, а третий ведет наблюдение. Смотрит вдаль и вдруг, можно сказать у себя под ногами, видит в канаве лежащих солдат противника, один из которых машет руками над своей головой, давая знать своим прекратить огонь. Артиллерия огонь прекратила, и наши три человека по команде Черноусова начали сверху забрасывать этих немцев ручными гранатами. Группа противника была уничтожена, так и не успев подняться для броска в казарму. Вот так трое, сержант Черноусов, разведчик Лебедев и связист Суворов, проявив смекалку и выдержку, уничтожили 15 солдат противника и доставили нам на НП-3 обед, вернее, завтрак, обед и ужин. И еще осталось еды на завтрак следующего дня.
   Вторая группа противника состояла человек из тридцати. Она вплотную подошла к зданию конного манежа с запада, то есть тоже от реки Волхов. Там был наш станковый пулемет пулеметной роты, который открыл огонь, но вскоре смолк. В это время подошли на помощь полковые разведчики с автоматами и смело атаковали противника, ведя прицельный огонь из своего оружия. Фашисты бросились бежать и попали под огонь второго пулемета Ивана Яроша. Одним из этих разведчиков был Михаил Михайлович Беляев, который войну закончил капитаном. И эта группа немцев почти вся была уничтожена.
   Противник посчитал, что нанесение удара по Муравьям одновременно с двух направлений - с фронта и тыла, обеспечит их захват. Если бы не подоспевшие разведчики, мы бы не смогли Муравьи отстоять. А было нас, защитников Муравьев, всего человек пятьдесят, включая артиллеристов.
   К вечеру стало спокойнее. За первый день боев наши потери, со слов пехоты: один человек убит и двое ранено. Все трое - связные, которые, невзирая на огонь, бегали с приказаниями командира батальона по организации и ведению боя и выяснению обстановки. Другой-то связи между подразделениями батальона в Муравьях не было.
   Жестокие бои за Муравьи продолжались до середины ноября 1941 года. Хотя их накал постепенно ослабевал, но каждый день нас и бомбила вражеская авиация, и свирепствовала его артиллерия, не говоря уж о стрелковом оружии врага, которое вообще не переставало бить по нам.
   На другой день мне принесли очень теплое и сердечное письмо от нашего командира дивизиона капитана Домнича, в котором он всех нас благодарил за стойкость и выдержку, что мы не дрогнули под напором врага, который и численно и вооружением превосходил нас. Что мы отлично справились с поставленной перед нами задачей и отстояли Муравьи. В конце письма он сообщил, что я и вся моя группа разведчиков и связистов представлены к правительственным наградам и что, он надеется, не последний раз. Это благодарственное письмо с такой высокой оценкой нашего ратного труда согрело нас и подняло настроение. Долго я хранил это письмо в нагрудном кармане гимнастерки, пока оно не истлело. Обещанных наград никто из защитников Муравьев не получил, а ведь это была самая западная точка на карте из всех фронтов Советского Союза после Ленинграда. И отстояли ее 50 человек, выиграв бой у двух полков пехоты вермахта.
   Реальной наградой нам был обед, который специально для нас по распоряжению капитана Домнича приготовил старшина батареи Виноградов Сергей Осипович (свои-то продукты мы еще вчера съели!). Это было первое признание нас и награда. Похваливали и раньше, но чтобы обед, да еще с чаем! Впервые на войне.
   Постепенно напряженность боев стала снижаться. Получив хорошую нахлобучку, противник перешел к строительству оборонительных сооружений. Мы тоже предпринимали некоторые оборонительные работы, устройство в простреливаемых местах ходов сообщения, маскировали огневые точки. Наши связисты старались провести связь так, чтобы при обстреле провода сохраняли свою целостность. Не подвешивать их по деревьям, как учили до войны, а, наоборот, по земле и еще лучше по окопам, да чтобы не мешать проходу людей, и противник не просматривал. Мы выбирали новые ориентиры, пристреливали новые репера, так как старые в процессе боя были ликвидированы или искалечены так, что использовать их было нельзя. Составляли новую систему огня, разведчики изучали противника, отыскивали новые огневые точки и выполняли прочие немаловажные работы.
   Пунктуальность в ведении артогня у немцев была окончательно подорвана. Теперь они открывали огонь, когда считали нужным, а не тогда, когда час наступил. Но время приема пищи соблюдалось, конечно, если мы не вмешивались. Работы у них велись ночью. Вечером ничего не было, а утром смотрим - дзот стоит и пулемет торчит. Когда успели? Вначале они их плохо маскировали, а иногда их сооружение напоминало русскую деревенскую баню без крыши, попасть в которую, да еще прямой наводкой, труда не составляло. Мы такие сооружения старались не трогать, пусть думают, что у них все хорошо, а когда понадобится, сразу разнесем по бревнышку. Прошли по Европе строевым шагом, а настоящей войны не видели. Только у нас и начали учиться. Но нужно отдать им должное, схватывали все налету и быстро освоили приемы войны. Колоннами в бой больше не ходили, окапывать и возводить укрепления научились быстро и добротно, порой на зависть нам.
   Вскоре Волхов встал, покрылся льдом. Но лед был тонкий и не выдерживал лошадь. Немцы выход нашли быстро. Отобрали у перебежчиков теплую одежду (а мы с октября месяца перешли на зимнюю форму одежды), переодели их в свою летнюю с пилотками и заставили в легких конных санях возить боеприпасы с западного на восточный берег Волхова. Некоторые из перебежчиков начали возвращаться обратно к нам. Прибежит, его, конечно, спрашивают: "Ну, как, свободолюбивый крестьянин, получил обещанную землю? Много вас немцы отправили в Чернигов?" А он отвечает, что не сдавался добровольно, его немцы в плен взяли насильно. В Чернигов никого не отправили, сказали, что сначала надо помочь рейху. Суточная норма питания немцами была установлена: пять вареных в мундире картошек. Хлеба совсем не давали. Мы этих перебежчиков отправляли в особый отдел, который и разбирался с ними.
   Выпал первый снег. Я решил осмотреть с чердака окрестности. Стал проделывать отверстие в крыше, а снег с этого участка крыши сполз, образовалось темное на фоне снега пространство. Немцы сразу открыли пулеметный огонь по крыше. Я же успел спрятаться за кирпичную трубу, от которой летела пыль и кусочки кирпича, отбитые пулями. Пришлось незадачливому наблюдателю ретироваться снова на второй этаж. Но впоследствии я рискнул несколько раз корректировать с чердака огонь батареи, и все обошлось.
   Наконец-то мне разрешили сходить на огневую позицию батарей помыться в бане. Все мои разведчики и связисты поочередно уже вымылись. Баня была - обыкновенная землянка, но с полком в парилке. Там же стояла железная бочка, которая топилась, а жара в землянке-бане была большая. Два месяца мы не были в бане. И каждый день в поту, копоти и грязи. Огневики еще нет-нет да и помоются, а мы такой возможности не имели. Вместо мочалки - щетка, которой коней чистили. Дерет, но два раза намылишься и блестишь. Да еще и веником похлещешься. Вся усталость проходит.
   После бани разведчики и связисты предлагают выпить водки, я отказываюсь, но они настаивают и говорят: "Пей, лейтенант, все равно убьют!". В конце концов, протянул ложку, мне в нее наливают, беру в рот - противно, и выплевываю. А наливший мне водки лишь сказал: "Эх, пропало добро!". Так повторялось несколько раз в разные дни, пока не привык, но что убьют - сомневался. Водке предпочитал сладкий чай, который, к сожалению, был редчайшим исключением. К вечеру уже был в Муравьях, где разведчики мне рассказали, что во время обеда солдаты противника оставили одного пулеметчика дежурить, а сами ушли обедать. Этот дежурный схватил пулемет и быстро пошел в нашу сторону, изредка поднимая вверх свободную руку, сжатую в кулак. Надо же, бежит в нашу сторону, да еще и кулаком грозит! Он один, а наших десять человек, да еще пулемет в его сторону направлен. Решили, пусть подбежит поближе, а там посмотрим. Оказалось, это испанец, его "угроза" - поднятая вверх рука со сжатым кулаком - означала "не пройдет", что фашизм не пройдет. Испанец рассказал, что он республиканец и записался волонтером в армию, чтобы перейти к нам. Об этом факте в то время писала газета "Правда".
   Закрепившись в военном городке и создав небольшие дополнительные оборонительные сооружения, мы превратили Муравьи в неприступную крепость. Противник довольно легко мог окружить нас, и мы были бы лишены возможности нанести ему такой сокрушительный удар, но он почему-то предпочел лобовую атаку в пределах городка и потерпел разгром, потеряв два полка от небольшой группы (где-то человек 50) наших воинов. После такого отпора, которого он никак не ожидал, противник перешел к обороне и все силы бросил на Малую Вишеру.
   А мы сели на "голодный паек" по расходу снарядов, в пределах 10 штук в день. Числа 5 ноября противник не стрелял, не вел артогня, не слышно было и стрелкового оружия, - тишина. С нашей стороны тоже тишина - экономили боеприпасы. 7 ноября было так же тихо. Но с 8 ноября началась пальба с обеих сторон, как и прежде. Говорили, что, видно, сначала был какой-то праздник у противника, и если мы его не нарушили у них, то есть не вели огня, то и они 7 ноября не вели огня по нам.
   В порядке краткого итога боев за Муравьи следует отметить не только выгодные условия местности, где они проходили, крепкие стены, перекрытия и подвалы казарм. Но и хорошо продуманную и организованную нашими командирами и, в первую очередь, командиром батальона капитаном Белоусовым оборону городка, его умелое руководство боем; хорошо обученный и подготовленный личный состав гарнизона Муравьев; четкое взаимодействие пехоты и артиллерии; твердость духа, высокая воля к победе, выработанные многими боями у воинов 305-й стрелковой дивизии. В достатке было и боеприпасов всех видов. Сюда же следует отнести и своевременное оставление Дубровки, и закрепление всех сил этого участка в Муравьях.
   Если бы мы приняли бой в Дубровке, состоящей из деревянных крестьянских домов, без всяких укреплений, и на нас бы обрушился такой же огонь, как и на Муравьи, мы бы все погибли, а противник почти безнаказанно захватил бы и Муравьи и все последующие деревянные деревеньки. И таким образом выполнил бы свою задачу - расширить плацдарм до озера Ильмень. А дальше - прекрасное шоссе и железная дорога на Москву. Реальность такого развития событий была вполне очевидна для всех защитников муравьевских казарм - городка Муравьи.
  
   []
   Рис. 054. Остатки здания гауптвахты
  
   305-я стрелковая дивизия
   Сформирована в июле-августе 1941 в Дмитрове. Более половины личного состава дивизии составляли добровольцы Коминтерновского района Москвы, а также мобилизованные Калининской области.
   В составе действующей армии с 15 августа 1941 по 2 июля 1942 года.
   21 августа 1941 года подошла пешим маршем на оборонительный рубеж по рекам Малый Волховец и Волхов под Новгород и немедленно приступила к атакам на Хутыньский монастырь. Вела бои за Новгород до его оставления 24 августа 1941 года, после чего отошла за реку и приступила к обороне и оборудованию позиций в районе населённых пунктов Пахотная гора, Ущерское, Шедорф, Радионовка, Ущерское, Малая Вишера, Муравьи.
   Во время немецкого наступления на Тихвин принимала активное участие в боях своим правым флангом в районе Дубровка, Муравьи в октябре-ноябре 1941 года.
   23 октября 1941 г. газета "Известия" писала о 305-й сд: "Два месяца тому назад после шестидневных ожесточенных боев за Новгород наши части под давлением численно превосходящих сил противника вынуждены были оставить город. Н-ская часть заняла оборону по берегам рек Волхов, Малый Волховец и о. Ильмень. За это время немцы не раз пытались прорвать нашу оборону, переправиться через водные рубежи, зайти во фланг. Но все эти попытки были ликвидированы огнем нашей артиллерии, минометов и смелыми контратаками пехоты. Н-ская часть продолжала упорно удерживать линию обороны. На Новгородском направлении немцы не продвинулись ни на один метр вперед..."
   Основной удар немцы наносили севернее Муравьёв, и казармы оказались той точкой, южнее которой они не смогли расширить горловину прорыва. Казарменный комплекс, обороняемый 1000-м стрелковым полком 305-й стрелковой дивизии, безуспешно штурмовали части испанской 250-й пехотной дивизии (известной также как "Голубая"). Однако захватить Муравьи и развить наступление дальше, в сторону стратегически важных переправ через р. Мсту они не смогли. Тяжёлые бои за казармы шли до середины ноября, после чего их накал спал. А к концу декабря немецкие войска перешли обратно на западный берег Волхова, и линия фронта была восстановлена. В декабре 1941 года ведёт отдельными подразделениями бои в районе Тигоды, Никольского.
   С 27 декабря 1941 года отдельными подразделениями осуществляла попытки форсировать Волхов. 7 января 1942 года двумя батальонами захватила небольшие плацдармы, но к 10 января 1942 года была вынуждена оставить их. 13 января 1942 года в первых эшелонах общего наступления войск 52-й армии форсировала реку на участке Горка - Теремец, к 15 января в тяжёлых боях овладела опорными пунктами противника и, развивая наступление, вышла ко второму оборонительному рубежу на участке Любцы - Тютицы, где штурмовала вражеские позиции. В конце февраля 1942 года введена в прорыв у Мясного Бора, где 28 февраля 1942 года, развернувшись фронтом на юг, приняла оборону у 259-й стрелковой дивизии на северо-западе Замошского болота, у деревень Большое и Малое Замошье. С 15 марта 1942 года отбивает атаки немецких войск, которые, наступая с юга стремились закрыть горловину прорыва. Во второй декаде 1942 года своим левым флангом, занявшим после состоявшегося замыкания кольца оборону по западному берегу реки Глушица, ведёт бои по разрыву кольца окружения, наступая на восток в направлении Новой Керести, и 27 марта 1942 года совместными усилиями небольшой коридор был пробит. До лета 1942 года дивизия ведёт бои в коридоре и близ него и обороняет вверенный участок. В начале июня 1942 года немецкие войска вновь сумели закрыть узкий коридор, дивизия оказалась в кольце и была полностью уничтожена. По некоторым данным, на июль 1942 года, списочный состав дивизии насчитывал всего 82 человека.
  
   Дивизия расформирована 30 июля 1942 года
   Состав:
   * 1000-й стрелковый полк
   * 1002-й стрелковый полк
   * 1004-й стрелковый полк
   * 830-й артиллерийский полк
   * 358-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
   * 474-я зенитная батарея (242-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион)
   * 377-я разведывательная рота
   * 573-й сапёрный батальон
   * 726-й отдельный батальон связи
   * 293-й медико-санитарный батальон
   * 305-я отдельная рота химической защиты
   * 448-я автотранспортная рота
   * 432-я полевая хлебопекарня
   * 704-й дивизионный ветеринарный лазарет
   * 954-я полевая почтовая станция
   * 820-я полевая касса Госбанка (до 15.04.1942 номера не имела)
   Командиры:
   * Барабанщиков Дмитрий Иванович (02.07.1941 - 07.06.1942), полковник;
   * Тарасов Александр Павлович (08.06.1942 - 07.07.1942), полковник.
  
  
   []
   Рис. 055. Испанское кладбище в Поселке
   С целью восстановления утраченных позиций, советским командованием была проведена Тихвинская стратегическая наступательная операция -- контрнаступление советских войск из района Тихвина, Волхова, Малой Вишеры, В рамках стратегической операции проведены Тихвинско-Киришская и Мало-Вишерская фронтовые наступательные операции.
   МАЛО-ВИШЕРСКАЯ ФРОНТОВАЯ НАСТУПАТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ (С 10.11.1941)
   В Мало-Вишерской наступательной операции приняли участие Новгородская армейская оперативная группа Северо-Западного фронта и 52-я отдельная армия. Им противостояли 126-я пехотная дивизия и испанская 250-я пехотная дивизия, а также позднее присоединившиеся некоторые части резервных 61-й пехотной дивизии и 223-й пехотной дивизии и 215-я пехотная дивизия.
   Новгородская армейская оперативная группа Северо-Западного фронта выполняла вспомогательную задачу в ходе операции. На войска группы возлагалось: прочно обороняя частью сил рубеж Пахотная Горка, устье реки Мста восточнее Новгорода, главными силами наступать в направлении на Селищенский Посёлок, уничтожить совместно с 52-й армией войска противника и овладеть плацдармом на левом берегу Волхова в районе Селищенского Посёлка.
   10 ноября 1941 года части группы перешли в наступление, однако без всякого успеха. 12 ноября 1941 года к наступлению присоединились части 52-й армии южнее и восточнее Малой Вишеры.
   Наступление советских войск в ходе операции развивалось очень медленно. Первой задачей армии было взятие Малой Вишеры. 52-я армия наступала на 48-километровом фронте от Зеленшины до деревни Поддубье в 14 километрах южнее Малой Вишеры, не создав сколько-нибудь выраженной ударной группировки, растянув по фронту все четыре дивизии в первом эшелоне. Таким образом, непосредственно на штурм хорошо укреплённого посёлка пришлось только два полка 259-й стрелковой дивизии, которыми, без надлежащей разведки и артиллерийской поддержки, в лоб штурмовалась Малая Вишера до 19 ноября 1941 года. 20 ноября 1941 года, в ночном бою, части армии, предприняв обходной манёвр, вынудили 126-ю пехотную дивизию оставить посёлок, но далее наступление развивалось также очень медленно. Бои под Малой Вишерой только 16 ноября 1941 года отметил в своём дневнике Франц Гальдер, но охарактеризовал их, как "очень сильное давление".
   К 9 декабря 1941 года советские войска смогли продвинуться лишь на 20 километров на запад от Малой Вишеры. С 12 декабря 1941 года, судя по записям Гальдера, давление советских войск стало сильным и постоянным. Немецкие войска планомерно отступали, в том числе и перед частями Новгородской армейской группы, которая вынудила испанцев оставить опорные пункты Посад, Отенский и Шевелево. 15 декабря 1941 года был отдан приказ об отводе немецких войск и их союзников из района Малой Вишеры на западный берег Волхова. К 23 декабря 1941 года немецкие войска переправились через Волхов, а советские войска соответственно, вышли к Волхову, восстановив позиции октября 1941 года, и немедленно приступили к захвату плацдармов. Только 25 декабря 1941 года советские войска сумели захватить несколько плацдармов южнее Грузино (259-я и 267-я дивизии), но со всех, кроме одного, захваченного силами 111-й стрелковой дивизии, в районе Водосье северо-восточнее Чудово, где была перерезана железная дорога Кириши -- Чудово были сброшены. За немецкими войсками остался также плацдарм в Грузино (и оставался в их руках в дальнейшем вплоть до января 1944 года)
   []
   Рис. 056.
   250-я дивизия.
   На рассвете 12 ноября части Красной Армии начали штурм позиций испанцев в районе Посада и Поселка. К 6 утра Поселок был выжжен дотла, а всю местность в округе усеивали тела погибших солдат. Когда поступил приказ отступить, гарнизон Поселка на-считывал только 40 человек. Отступив к северу, уцелевшие испанцы обнаружили, что в районе Посада события разворачивались по тому же сценарию.
   На следующий день Посад оказался в полном окружении. Уцелевшие солдаты 1-го батальона 269-го полка удерживали внешний периметр обороны - 6 километров траншей. То и дело на позиции врывались красноармейцы и начинались рукопашные сражения. Советская артиллерия непрерывно обстреливала испанцев. В подвале одного из домов был оборудован лазарет. Раненых приходилось класть друг на друга, потому что места не хватало. У входа в госпиталь трупы укладывали в два штабеля, потому что похоронить. погибших и умерших от ран не было никакой возможности.
   К 14 ноября батальон насчитывал 180 боеспособных солдат, 200 человек были убиты или ранены. Командир батальона, майор Люке получил ранение, на его место прибыл майор Ребуль. Приказ требовал держать оборону. 15 ноября полковник Эспарса приказал саперам воздвигнуть два укрепленных пункта между Отенским и Посадом, чтобы не допустить расчленения позиций. С наступлением темноты 200 раненых эвакуировали из Посада. Следующей ночью пришло пополнение: рота из 2-го батальона 262-го полка, рота из 1-го батальона 263-го полка и саперная рота. Майор Ребуль продолжал руководить обороной.
  
   Диверсионные действия советских войск.
  
   Из 6 действующих ДРГ и пограничников 10-го пограничного полка был создан диверсионно-разведывательный отряд в составе 81 человека под командо-ванием бывшего начальника КПП "Вентспилс" капитана А.Ленского и военкома политрука Д.Хренова. 11 ноября 1941 г. он совершил налет на тыл вражеской дивизии, расположенной в д. Посад. Было уничтожено 4 орудия, 2 миномета, 7 станковых пулеметов, обоз из 8 подвод, сожжены склады горючего и 6 сараев с боеприпасами, заминированы дороги, убито 27 солдат и офицеров противника.
   Через несколько дней отряд Ленского снова был переброшен в тыл врага. За 2 суток он уничтожил обоз из 38 подвод с боеприпасами и 21 гитлеровца.
   В дальнейшем решением Военного совета фронта было создано 18 диверси-онно-разведывательных истребительных отрядов, а при каждой дивизии -- по одной ДРГ общей численностью 794 человека.
   Из пограничников сформировали 2 ДЮ: 4-й под командованием капитана Ленского и 9-й -- капитана Алексеенко.
   В начальный период (сентябрь -- октябрь) формирования истребительных отрядов при штабе фронта они представляли собой группы численностью от 40 до 120 человек. Опыт неоднократных операций, проведенных ими в тылу врага, показал, что наиболее удобной организацией является отряд в составе 100-120 человек. Учитывая это, при полевом управлении фронта было сформировано 7 таких отрядов, а во всех дивизиях -- по одному армейскому истребительному отряду численностью 120 человек каждый.
   В соединениях были сформированы истребительные группы, или так называемые "отряды охотников" из 20-30 человек. В ряде дивизий одновременно действовали по 4-6 таких отрядов. Люди туда отбирались персонально, предпочтение отдавалось наиболее молодым, физически здоровым, подготовленным в военном отношении.
   Истребительные отряды и группы были на 50% вооружены автоматами ППД и самозарядными винтовками. Кроме того, каждый боец имел финский нож или кинжал и брал с собой на операцию 2-4 гранаты, 2 бутылки с горючей смесью, 120-150 патронов на СВТ или 300 на автомат. Опыт показал, что в каждом отряде необходимо иметь два 50-мм миномета и по 2-3 винтовки с глушителями.
   Организационная структура истребительных отрядов была такова: командо-вание (командир, военком, начальник штаба, помощник командира по матери-ально-техническому обеспечению), 4 стрелковых взвода по 22 человека каждый, взвод разведки, отделение связи с рацией.
   Вначале, когда опыта было мало, истребительным отрядам ставились мелкие задачи и в рейд посылались отдельные взводы. Позже в рейд, как правило, от-правлялся отряд в полном составе. Отдельные операции были организованы и спланированы штабом фронта таким образом, что в тыл противника к одному и тому же объекту с разных сторон выдвигались отряды по точно разработанному плану. Действовали они согласованно, и это обеспечивало успех. Так, например, с 10 по 15 ноября в районе Посад, Ситно, Шевелево, Отенский монастырь была удачно проведена операция четырьмя истребительными отрядами общей численностью 441 человек.
  
   250-я дивизия
   В середине ноября 1941 года началось контрнаступление советских войск Северо-Западного фронта. "Сосед слева -- 52-я армия уже вела успешные наступательные действия, создавая угрозу на южном фланге тихвинской группировки. К тому времени она овладела городом Вишера и продолжала теснить немцев", -- вспоминал маршал К.А. Мерецков, в то время командовавший отдельными 7-й и 4-й армиями; 52-й армией в то время командовал генерал-лейтенант Н. К. Клыков, которого в декабре сменил генерал В.Ф. Яковлев. 19 ноября началось контрнаступление 4-й армии, действия которой серьезно ослабили немецкую группировку в районе Тихвина. 9 декабря Тихвин был освобожден.
   Южнее войска 52-й армии, усиленные резервами, к 24 ноября задержали дальнейшее продвижение немецких войск, к 25 ноября наступление противника "вовсе прекратилось, фронт стабилизовался".
   27 ноября саперы построили два блокгауза, которые должны были помочь удержать дорогу между Отенским и Шевелево. Утром 4 декабря четыре пехотных полка Красной Армии при поддержке артиллерии, минометов и авиации начали новый штурм на всем участке фронта восточнее Волхова. После авианалета монастырь у Отенского был окружен советским пехотным батальоном. Две саперные роты майора Романа и несколько расчетов противотанковых пушек при поддержке двух артиллерийских батарей вели в течение четырех часов непрерывный бой и смогли удержать позиции. Спустя девять часов после начала штурма испанцы смогли стабилизировать ситуацию, за исключением Посада, где наступление Красной Армии продолжалось. Генерал Муньос Грандес не имел других резервов, как реорганизовать остатки 1-го батальона 269-го полка и ночью направить их обратно в Посад.
  
   Ф.Гальдер "Военный дневник" 6 декабря 1941 года, 168-й день войны
   Группа армий "Север". Противник усиливает свои войска в районе Тихвина. Очень сильный мороз ( -- 38 RС). Большое количество обморожений...
   а) Группа армий "Север". Важно то, что на севере мы ничего не теряем и устанавливаем связь с финнами. Ленинград как промышленный центр и как ворота в Балтийское море нельзя возвращать противнику. Если город действительно будет отрезан, он не сможет выстоять.
   Идеальное решение, которое предлагается на нашей карте, одобрено. Силы и средства для его осуществления: 93-ю пехотную дивизию вывести в резерв, обе танковые дивизии (8-ю и 12-ю) пополнить, занять пехотными соединениями участок фронта по Волхову. Испанцы должны оставаться между немецкими соединениями (позже на фронте по Волхову расположатся 5 пехотных дивизий). Удерживать Тихвин. Не начинать наступления до тех пор, пока в распоряжение не будут переданы новые силы (пополнение в личном составе и танки).
   Разговор с генералом Бреннеке. Положение у Тихвина заслуживает самого серьезного внимания. Командиры корпусов считают, что обстановка очень сложная. Прорыв противника удалось ликвидировать только на северном участке фронта. Наши части, расположенные южнее города, не имеют достаточных сил для оказания сопротивления противнику. Установлено действие 65-й сибирской дивизии в составе трех полков. Противник производит массированные артиллерийские налеты на город. Наши войска физически переутомлены. Это состояние усугубляют морозы, достигающие 30-35R. Из пяти наших танков только один может вести огонь. Если выпадет снег, танки действовать не смогут. Наши войска в районе Тихвина насчитывают около 10 батальонов. Противник имеет две с половиной дивизии с легкой и тяжелой артиллерией. Если нам не удастся удержать Тихвин, тогда придется отвести войска по всему фронту примерно на 20 км на запад, с тем чтобы заставить противника занять фронт по болотам. Помимо того, местность не позволит здесь противнику надлежащим образом использовать артиллерию и танки.
  
   250-я дивизия.
   На протяжении 5 и 6 декабря Посад подвергался непрерывному артобстрелу и постоянным авианалетам. Температура упала до -40 градусов. Замерзало ружейное масло. Хлеб и последние картофелины приходилось рубить топором. Вот уже трое суток никто не мог поспать. Советская пехота раз за разом штурмовала позиции испанцев. На предложение сдаться, испанцы ответили боевым кличем времен гражданской войны: "Arriba Espana!"
  
   Ф.Гальдер "Военный дневник" 7 декабря 1941 года (воскресенье), 169-й день войны
   Группа армий "Север". У Тихвина обстановка очень напряженная. Командование группы армии считает, что войска не смогут удержать город, и поэтому оно подготавливает отход войск на новую отсечную позицию.
   В районе Ладожского озера отмечено действие новых частей противника, переброшенных, по-видимому, по озеру. У Ленинграда противник предпринимает сильные атаки.
   Последнему я заявил, что ОКВ должно предоставить местному фронтовому командованию право принимать самостоятельные решения! В конце концов, дано же фон Боку право самому принимать решения. Фон Лееб должен отвести свои войска от Тихвина только на расстояние, с которого можно воздействовать артиллерийским огнем по городу.
  
   250-я дивизия.
   Тем временем Муньос Грандес получил разрешение командования оставить Посад и Отенский. 7 декабря в 9 вечера последние оставшиеся в живых солдаты покинули Посад и отошли к Отенскому. Отступление удалось провести незаметно. Из Отенского испанцы отступили к Шевелево. За месяц боев только 269-й полк потерял 120 человек убитыми, 440 раненными и 20 пропавшими без вести.
  
   Ф.Гальдер "Военный дневник" 8 декабря 1941 года, 170-й день войны
   Группа армий "Север". В районе Валдайских высот противник предпринимал только мелкие атаки на участке испанской дивизии (250-я пехотная). На отдельных участках Волховского фронта производится отвод наших частей.
   Тихвин эвакуируется. Отражена атака противника, предпринятая им против 254-й дивизии.
   Продолжается переброска войск противника по Ладожскому озеру на восток, транспорты с грузами идут на запад.
   Согласно данным радиоразведки, учреждения НКВД переформированы в полевые дивизионные штабы...
   На фронте группы армий "Север" относительно спокойно.
   Наши войска эвакуировали Тихвин.
   9 декабря 1941 года, 171-й день войны
   Группа армий "Север". Наши попытки расширить "бутылочное горло" у Тихвина потерпели неудачу. Необходимо начать отход. К сожалению, ОКВ вмешивается в эти чисто тактические вопросы, направляя прямо на места личные директивные указания фюрера. Командование же группы армий не придерживается твердой линии, что опять-таки объясняется вмешательством в это дело сверху. Пока еще непосредственной угрозы не возникло, поскольку у нас есть небольшие резервы для ликвидации отдельных прорывов противника. В дальнейшем же, израсходовав эти резервы на "тактические заплатки", мы лишимся сил для ликвидации кризисов на ладожском участке фронта.
   Радиопереговоры русского генерального штаба с тихвинской, ладожской и ленинградской группировками противника дают основание предполагать, что имеет место попытка организовать взаимодействие между ними.
   10 декабря 1941 года (среда), 172-й день войны
   Группа армий "Север". Наши войска оставили Тихвин. Передвижение транспорта противника по льду Ладожского озера не прекращается. Обычные атаки противника через Неву, Ленинград постепенно приближается к своему падению...
  
   250-я дивизия.
   В соответствии с решением немецкого командования о перегруппировке сил на западном берегу Волхова, утром 10 декабря все испанские части по льду ушли за реку и заняли старые позиции, оставленные два месяца назад. Однако желаемой передышки это не принесло.
  
   Рассказывает Александр Семенович Добров, майор в отставке, бывший командир 5-й батареи 830-го ап 305-й сд:
  
   В начале декабря 1941 г. дивизия перешла в наступление, выбила врага из населенных пунктов Никитино, Тигода, Дубровка, Ситно, полностью очистила (в полосе своего наступления) правобережье Волхова. Начались тяжелые бои по захвату плацдармов на западном берегу Волхова.
   Первый населенный пункт на западном берегу Волхова, освобожденный одной из стрелковых рот дивизии, находился напротив военного г. Муравьи. Эту роту поддерживала огнем и наша батарея.
   В наступление на д. Теремец через Волхов по льду пошел батальон 305-й сд в составе 300 человек. Артиллерийской поддержки не было из-за отсутствия снарядов. До западного берега добралось лишь 30 человек, которых противник своим огнем вдавил в глубокий снег.
   Наши тридцать замерзших человек поднялись из оврага и цепью побежали в Теремец. Руки у бойцов были сомкнуты впереди и спрятаны в рукава, а винтовки висели у них на ремнях. Мы тоже все по команде комбата: "Вперед!" бросились на лед Волхова и побежали к Теремцу. На Волхове весь снег был исчерчен полосами от пуль перекрестного огня пулеметов, образуя квадраты по 40-50 см. Такой плотный огонь не оставлял никакой надежды на выживание
   Соседняя дивизия успешно форсировала Волхов, одна из ее частей захватила плацдарм в лесу правее д. Теремец. Противник весь огонь обрушил на соседа, не давая ему возможности взять Теремец. Уже в сумерках 30 наших бойцов, которых противник посчитал убитыми, ворвались в Теремец, посеяли панику среди фашистов и они бежали, побросав артиллерийские орудия, стрелковое оружие и даже штабные документы. Нескольких немцев взяли в плен. Орудия тут же развернули на 180 градусов и открыли огонь по их же хозяевам.
   Пытались захватить плацдарм в направлении совхоза "Красный ударник" и южнее его в районе Старой Руссы; обе попытки были неудачными. Тогда командир 1002-го сп майор Арсений Иванович Смирнов приказал двум своим батальонам перейти Волхов ночью, под покровом сильной метели, и без шума атаковать противника. Атака была такой стремительной, что к рассвету мы уже подошли к шоссе Новгород-Чудово между Подберезье и Мясным Бором, где встретили сильное сопротивление врага. Нам пришлось залечь в снег. Одним из батальонов командовал капитан Михаил Трофимович Нарейкин, который был в этом бою ранен.
  
   Ф.Гальдер. "Военный дневник" 24 декабря 1941 года (среда), 186-й день войны
   Группа армий "Север". Войска вышли за Волхов. Противник предпринимает атаки из Ленинграда.
   25 декабря 1941 года, 187-й день войны
   Группа армий "Север". Никаких значительных событий. Отмечены передвижения противника на участке Тихвин, Ладожское озеро.
   Генерал Бранд докладывает о деятельности артиллерии на фронте группы армий "Север". Получил задачу составить расчет на использование химических средств против Ленинграда.
   26 декабря 1941 года, 188-й день войны.
   Группа армий "Север". Никаких значительных событий. Наши части отошли за Волхов...
  
   250-я дивизия.
   В середине декабря советские войска перешли в контрнаступление вдоль реки Волхов. В сводках 52-й армии от 24, 25 и 27 декабря сообщалось, что "части 250-й испанской пехотной дивизии, оставив Шевелево, в прежней группировке обороняются по западному берегу реки Волхов на участке Ямно -- Еруново -- Старая Быстрица и оказывают упорное сопротивление продвижению наших частей, неоднократно переходя в контратаки".
   24 декабря части Красной Армии начали наступление под Ударником и Горкой. Генерал Муньос Грандес приказал держать занимаемые позиции "хотя бы цепляясь ногтями за землю". 26 декабря полковник Эспарса приказал соорудить укрепленный пункт между Ударником и Лубково. Этот пункт занял взвод кандидата в офицеры Москосо.
   [] []
   Рис. 057, 058.
   Ф.Гальдер "Военный дневник" 27 декабря 1941 года, 189-й день войны
   Группа армий "Север". Ожидается наступление противника на волховском участке фронта и из района Ладожского озера. До настоящего момента противник предпринимал только небольшие атаки, которые удавалось отбить...
  
   250-я дивизия.
   Утром 27 декабря укрепленный пункт подвергся тяжелому артобстрелу, под при-крытием которого советские части попытались просочиться вглубь обороны испанцев. В 6:30 советская артиллерия накрыла Ударник, несколько минут спустя в город ворвались красноармейцы. 2-й батальон 269-го полка майора Романа вес же смог отбить эту атаку и в свою очередь контратаковал. В это самое время три роты майора Ребуля из 1-го батальона 269-го полка наступали на север в направлении Лубково. К 10:00 оба батальона смогли отбить укрепленный пункт. Солдатам открылась страшная картина - весь гарнизон укрепленного пункта был вырезан. Трупы носили следы пыток и мародерства.
   Таким образом, испанцы смогли вернуть почти все свои позиции за исключением полуразрушенного храма - Старой Церкви - в районе Лубково. Майор Ребуль при поддержке огня немецкого дивизиона 75-мм пушек повел две роты на штурм церкви и довольно легко овладел ею. Советский батальон, занимавший позиции в церкви, попы-тался отступить, но попал под огонь и понес тяжелейшие потери.
   Но уже 27 декабря войска 52-й армии вышли к реке Волхов и захватили плацдарм на ее левом берегу. "В итоге противник был отброшен на тот рубеж, с которого 16 октября начал наступление...". Немало испанских добровольцев осталось на заснеженных полях и в лесах, а иные сдались в плен.
   []
   Рис. 059.
   250-я дивизия.
   По словам Эстебан-Инфантеса, 80% всех военнопленных испанцев попали в плен после сражения в Красном Бору и были отправлены в лагеря в Колпино и вблизи Ленинграда. Военнопленные 2-го батальона 269-го пехотного полка, взятые на участке Ловково 27 декабря 1941 года, показали, что в ротах осталась по 50-60 человек вместо 150, есть обмороженные. Пленные того же 269-го пехотного полка, взятые на участке Красный Ударник, показали, что в ротах всего по 30-50 человек. В 3-м батальоне 263-го полка в ротах осталось 60-80 человек, во 2-м батальоне 262-го полка -- до 80 человек. И лишь в немногих подразделениях 250-й дивизии, по показаниям военнопленных, осталось по 100 человек -- в 9, 10 и 14-й ротах 2-го батальона 269-го полка, в 1 -м и 2-м батальонах 263-го полка. И почти всегда в показаниях пленных речь шла об обмороженных.
   []
   Рис. 060.
   250-я дивизия.
   Откатившись на западный берег Волхова, части 250-й пехотной дивизии заняли оборону на рубеже Ямяо -- Крупново -- Ловково (269-й пехотный полк), Ловково -- Новая Быстрица -- Делявино (3-й батальон 263-го пехотного полка) и далее на юг до Новгорода (части 263-го и 262-го пехотных полков). Спокойно отсидеться по блиндажам и залечить раны не удалось.
   []
   Рис. 061.
   []
   Рис. 062.
   * * *
   Часть 3. Отношение испанцев к местному населению.
  
   Тема весьма спорная по одной единственной причине - о ней рассказывают те, к кому испанцы относились хорошо. Именно поэтому они выжили и смогли оставить воспоминания. Те же, к кому испанцы относились плохо - мертвы и воспоминаний не оставили.
  
   В.Рудинский. "С испанцами на ленинградском фронте"
   Речка, такая мелководная, что ее в любом месте ребенок может перейти вброд, тонкой струйкой бежит посредине широкого русла из больших и маленьких камней; а по краям русла - отвесные берега, кое-где скрывающиеся в растущих по ним кустам шиповника, а большей частью состоящие из сухого белого известняка. Над глубокой пропастью перекинут большой деревянный мост, и по обеим сторонам  реки разбросалась деревня. Испанцы называли это место "каньон", ущелье. Почему испанское слово попало в финское село, километрах в тридцати от Ленинграда, читатель увидит из дальнейшего.
   На краю  проходящей через село  большой дороги, недалеко от моста, я встретился в первый раз с несколькими бойцами Голубой Дивизии. 
   За целые недели до их прихода немцы распространяли среди населения жуткие слухи, рисуя испанцев, как банду жестоких, недисциплинированных мародеров, от которых мирные жители могли ожидать каких -  угодно бед, говоря только в утешение, что немецкое командование постарается их держать в руках и не допускать чрезмерных злоупотреблений.
   Немудрено, что финский мальчуган - подросток, которого я спросил, где найти испанцев, испуганно сказал мне, что они очень злые и с ними лучше не иметь дела, и с опасливым любопытством, издали, следил глазами за мной, когда я подошел к остановившимся у дороги 5 или 6 испанцам. На мне была военная форма, такая же как на них ( незадолго до того я поступил переводчиком в немецкую часть). Все отличие было в том, что у них на левом рукаве были нашивки, выдержанные в цветах испанского флага - красный - желтый - красный, считая сверху вниз - с надписью внизу "Эспанья".
   "Son Ustedes espanoles?" (Вы испанцы?), помню, спросил я, и эта простая фраза открыла мне путь и новый мир. Смуглые, черноволосые, с мягкими темными глазами южан, молодые ребята в расстегнутых мундирах, в сдвинутых на бок шапках и совсем без шапок, живо окружили меня и широко улыбаясь закидали вопросами. Почему я умею говорить по испански? Откуда и как сюда попал? Не хочу ли перейти от немцев к испанцам?
   Как не хотеть! И это предложение я через несколько дней осуществил, но без некоторых трудностей со стороны немцев. Но то, чтобы я этим последним был нужен, но при их "дружеских" отношениях к испанцам, им такое желание с моей стороны весьма не нравилось. Немецкая часть, где я служил, между тем уходила и в конце концов полковник послал со мной фельдфебеля, спросить у испанцев, принимают ли они меня к себе.
   Мы подошли к испанцам, которые на берегу реки  с шумом и криком водружали палатки. Среди них у меня уже вдоволь друзей и знакомых. Но оказалось, что среди них, с одной стороны, не было никого, кто бы знал по немецки, а с другой - ни одного офицера.
   "Кто же командует здесь?" - с неодобрительным недоумением спросил немецкий фельдфебель. Испанцы перемигнулись, и один из моих приятелей сказал, что он пока заменяет сержанта. Через мой же перевод фельдфебель спросил у него, говорю ли я по испански, и хотят ли они меня принять; в ответ все солдаты дружно закивали головами, на невероятной смеси русского и немецкого с испански заверяя, что я говорю по испански очень "Гу" (такую форму в их устах принимало немецкое "гут"). На что фельдфебель отдал честь и исчез с нашего горизонта, зашагав, среди высокой травы, в направлении деревни.
   Я бегло читал по испански, но первые дни порой с трудом различал в потоке речи, где кончалось одно и начиналось другое слово во фразе, и не сразу схватывал смысл знакомых выражений. Потом выработалась привычка, и все стало понятным. А через некоторое время я уже различал с первых слов по произношению, кто из какой провинции родом - из Галисии или Андалузии, из Мурсии или из Аликанте, а испанцы подчас не хотели верить, что я русский. Один даже сказал по такому случаю, что у меня чисто испанское лицо - una cara tipicamente espanola.
   Я знал до того Испанию и испанцев только по книгам, через призму замечательной  и так мало известной в остальном мире  испанской литературы. Я уже любил ее, и мне не пришлось разочароваться; дух смелости, рыцарства, романтизма и особой горячей жажды жизни и приключений, наполнявший испанцев, - меня быстро очаровал и покорил. Как это ни странно, испанский характер, как я убедился, во многом близок к русскому - это подмечали и сами испанцы. Может быть потому, что Испания, как и Россия, исторически была краем Европы и подвергалась сильному восточному влиянию? Так или иначе, в испанцах живет тот же размах, та же широта натуры, что и у русских. Им абсолютно чужды тот мелкий грошовый эгоизм, то "сантимничество", которые столь присущи, например, немцам и французам. Испанцу ничего не стоит, под минутным впечатлением, отдать все, что он имеет, рискнуть или пожертвовать жизнью за минуту счастья.
   Через несколько дней испанский сержант сам принес мне нашивку с испанским гербом, а мои приятели - солдаты, порывшись у себя в вещах, вытащили запасные погоны и орла, которого, по немецкой форме, носили на груди (на службе у немцев я, как русский, хотя и носил форму, не имел знаков различия). Это скрепило внешне мою связь с Голубой Дивизией; внутренне еще раньше скрепило другое - те доброта и товарищеское отношение, которые я нашел в ее бойцах.
   Дивизия была совершенно особым миром среди германских войск. Одной из ее отличительных черт было обилие и высокое качество ее продовольствия. Кроме нормального солдатского пайка, шедшего от немцев, все служившие в ней получали продукты, присылавшиеся непосредственно из Испании, и, в результате, жили совсем иначе, чем персонал, стоявший рядом немецких армейских частей. Испанцы не признавали черного хлеба, и у них был в употреблении исключительно белый; консервы разных сортов, сахар, мед и т.д., вплоть до шоколада. Молоко покупалось частью на казенный счет, частью самими бойцами, но, как общее правило, в каждом доме, где были расквартированы испанские солдаты, стояло всегда несколько полных кувшинов, из которых любой из них, или пришедший в гости, мог пить сколько угодно - сахар и кофе употреблялось на таких же началах. Единственное, от недостатка чего они страдали, были почему-то папиросы. Нормальные паек в 6 сигарет хватал им в среднем на час времени - испанцы почти все курили бешено - и, несмотря на все добавки, им всегда недоставало табаку. Я, впрочем, говорю о том периоде, который я застал: в разных условиях фронта испанские части иногда могли попадать и в достаточно тяжелые условия, далекие от тех которые я описываю.
   Я попал в Голубую Дивизию после недельного пребывания в немецкой части, которому предшествовала длительная голодовка, и далеко от нее не оправившись и, очутившись среди всего это изобилия, первые дни наедался до дурноты, уничтожая по несколько килограмм хлеба и несколько банок консервов в день; потом я чувствовал себя уже нормально и питался как остальные. Испанцы проявляли ко мне это первое время исключительную деликатность, все время уговаривая не стесняться и стараясь угостить чем нибудь получше, не жалея даже сигарет, которые у них так ценились (я , впрочем, не курил и от них отказывался).
   Эти чуткость и человечность были мне дороже, чем вся материальная сторона. Для испанцев, в отличие от немцев, я не был иностранцем, представителем нации, с которой они воевали, - я был в полном смысле слова своим. Надо сказать, что они вообще ясно чувствовали, что воюют не против русских, а против большевиков и, в отличие от всех других иностранцев, когда говорили о неприятеле, называя их не "русскими", а "красными" "лос рохос". Это слово шло у них с годов недавней гражданской войны в Испании и воспоминание об этой войне помогало им понимать, что есть испанские и русские коммунисты, равно как и испанские и русские антикоммунисты, и между нами одна грань, гораздо более важная, чем национальные различия. О том, что делали коммунисты в Испании, я скоро узнал из рассказов моих новых друзей все то, что подозревал прежде, но что от нас тщательно скрывала советская печать.
   Один из них, Анхель Перес, рассказывал мне, что у него расстреляли отца и мать за то, что те, в красной зоне Испании, пошли в воскресенье в церковь. Рассказали мне и обо всех тех издевательствах и истязаниях, которые видели своими глазами - о священниках, которых живыми вешали над огнем и медленно поджаривали, о зверствах над семьями испанцев, дравшихся на стороне националистов. Рассказывали о героической обороне франкистов в Алькасаре и историю генерала Москардо, шестнадцатилетний сын которого был захвачен в плен красными и расстрелян после того, как отец отказался сдать крепость взамен за сохранение ему жизни. Мне стали понятны мотивы, побудившие эту молодежь - лучшее в Испании - отправиться добровольцами на далекий север и рисковать жизнью в борьбе против коммунизма. Для них было тоже понятно, что я на их стороне против большевиков и может быть из за этого понимания они с особенной лаской и заботой относились ко мне.
   До сих пор я с волнением вспоминаю некоторые подробности, в которых эти симпатия и внимание находили свое случайное выражение. Помню, однажды ночью, наполовину проснувшись, в то время как один из моих товарищей по комнате в деревенской избе, рыжеватый Хоакин Масия из Аликанте, уже спал на своей кровати, я увидел при свете свечи, как второй сожитель, Мануэль Говеа, только что вернувшийся с дежурства, собирался ложиться. Говея по своему виду был противоположностью тому, как мы обычно представляем себе испанцев - с льняными волосами и белой кожей северянина; а был он с самого юга Испании, из Андалузии, помнится из Малаги, - косая сажень в плечах и медлительно флегматичный в речи и движениях. Окинув взглядом комнату, он заметил, что я лежу под тонким одеялом - а ночь была холодная - покачал головою, снял со стены свою шинель и осторожно накинул на меня, думая, что я сплю и стараясь не разбудить. Помню, как первые дни, если им казалось, что я себя чувствую одиноким или стесняюсь, - то один, то другой из солдат подходил ко мне и спрашивал, не скучаю ли я; все ли у меня идет хорошо, не голоден ли, не хочу ли курить; повсюду разливались мелодии, занесенные с востока и т.д.
   Но скучно мне никогда не бывало. Испанцы принесли с собою в эту захолустную деревушку дух романтики и экзотики с далеких плоскогорий Месеты и из долин Аналузии... Каждый вечер, когда кончались занятия и работа, по всей деревне раздавались звуки музыки и песен, в которых была разлита меланхолия и ностальгия. Эти песни занесены были в  свое время в Испанию арабами; мелодии, где страсть, тоска и радость жизни переплетались в одном и том же монотонном ритме, словно звон бубенцов каравана пустыни.
   Испанцы, в отличие от практических немцев, жили сердцем, а не рассудком, и любовь занимала в их жизни первое место. Надо между прочим заметить, что возраст бойцов дивизии был в среднем от 18 до 24 лет. По социальному происхождению они принадлежали к самым разным слоям - среди них были равно  и студенты, и лица интеллигентных профессий и простые крестьяне; многие их этих последних не умели даже читать и писать - и, курьезным образом, я под их диктовку составлял им письма на родину.
   Все они влюблялись с чрезвычайной стремительностью и переживали свои увлечения очень глубоко; это не были для них дела купли и продажи, а вопросы жизни и смерти.
   Помню, между прочим, картинку, которую мне пришлось наблюдать в одном из первый дней у испанцев. Какая-то молодая крестьянка работает у себя в огороде. К ней подходит испанец и затевает разговор; через минуту ее лопата переходит в его руки, и он начинает работать изо всех сил. Вскоре к ним подходят еще несколько испанцев; один берется за ведро и начинает поливать грядки, другой находит себе еще какую-то работу в этом роде, а хозяйке остается только давать общие указания. Вот стиль ухаживания, к которому никогда не прибегали немцы!
   Каждый день кто-нибудь из испанцев просил меня написать для него по - русски письмо, куда он вкладывал самые горячие комплименты и мольбы о свидании, для той или другой из деревенских девушек, и обычно через некоторое время просил меня перевести ему ответ. Ответы эти бывали разного рода, и когда их смысл оказывался неблагоприятным, кавалеры приходили в бурное отчаяние, обычно принимались составлять новое послание, искали возможных соперников и новые пути ухаживания.
   Некоторые предпочитали объясняться устно, и нередко обращались ко мне за уроками. Надо сказать, что вопреки моим ожиданиям, испанцы с чрезвычайной легкостью выучивались по- русски, тогда как немцы, остававшиеся в России по нескольку лет, не могли запомнить ни одного слова. Может быть, тут играли роль общительность испанцев и их человеческое отношение к окружающему населению, в силу которого они не могли примириться со стеной незнания языка, стоявшей между ним и ими. Факт тот, что почти все более или менее умели объясняться на смеси русских, испанских и немецких слов, быстро вошедшей во всеобщее употребление на местах, где стояли части Голубой Дивизии. Некоторые же, более упорные, как мой приятель Хуан Лопес, молодой галисиец из Лугул, выучивались говорить настолько правильно, что их порой можно принять за русских, и они могли с успехом служить переводчиками между русскими и испанцами.
   У испанцев существовала целая песенка, составленная на международном жаргоне, о котором я упоминал выше; я слышал ее много раз и очень жалею, что не догадался записать; помню из нее одну строчку, где говорится, что все известно,
   "Кэ солдат испанский много хулиган!"...
   мне врезалась в память карикатура, опубликованная в издавшейся при Голубой Дивизии газете "Hoja de Campana" (это по испански значит "Полевой листок" и звучит по русски: "Оха де кампанья"; по невежеству некоторых русских журналистов, упоминавших его в своих газетах, это название транскрибировалось как "Хойя де кампанэ", что по испански давало бы довольно бессмысленное сочетание слов "Сокровище колокола"). Карикатура называлась "Dos ex-guripistas" изображала встречу в мадридском кафэ двух ветеранов Голубой Дивизии, один из которых оказывается в положении кельнера, а другой клиента. Вот их диалог:
   - Cafe! - Solo? - No, con malako.
   - Neto malako; karova capu.
   ("Капу" равняется немецкому "Капут". Оно составляло незаменимую часть жаргона).
   Я ходил в это время в испанской форме и помню, как однажды в соседней деревушке, где меня не знали в лицо, одна старушка, у которой я спросил дорогу, мне сказала:
   "Чисто вы говорите по русски; а все, сразу, видать иностранца!"
   Великое дело самовнушение!
   Одна из вещей, которые мне больше всего удивили, когда я ближе вошел в жизнь Голубой Дивизии, была острая вражда между испанцами и немцами. Я тогда еще говорил, что можно подумать, будто я попал на службу к англичанам или американцам: более острую взаимную антипатию, чем между солдатами Дивизии и немцами, тогда трудно было и вообразить. Она, впрочем, была скрытой, а внешне прикрывалась товариществом и вежливостью. Испанцы объясняли: "Мы союзники в борьбе с большевизмом, и в этом смысле немцы - наши товарищи. Но как люди они нам совершенно чужие. Нам много симпатичнее русские: у русских есть сердце, а немцы прямо какие - то живые машины".
   У испанцев были с немцами и некоторые другие счеты. Так, они были в обиде что их, южан, послали на самый северный участок фронта. Надо, впрочем, сказать, что холод они выносили очень хорошо и часто в самый разгар зимы умывались снегом. Жаловались, что их заставили пешком проделать поход из Польши до Новгорода, а потом и до Ленинграда, когда свободно могли дать в их распоряжение поезда. Что касается испанцев - они воевали своеобразно, вкладывая в дело больше отваги, чем системы. Помню случай, когда один капитан был так огорчен смертью своего друга, убитого случайной пулей, что за свой страх и риск начал наступление, к которому потом примкнули и другие части, так что образовался прорыв во вражеских линиях. Однако, верховное командование осталось недовольно таким экспромтом и сменило испанцев на этом  участке.
   Думаю, что здесь же стоит рассказать один эпизод, имевший место много позже, но связанный с моей службой у испанцев: о моей первой встрече с русским эмигрантом. В тот момент я уже служил у испанцев и направлялся в свой родной городок на несколько дней в отпуск. Он находился в зоне, занятой испанцами. Помню, какое радостное волнение охватило меня, когда я перешел черту их расположения и снова услышал быструю речь с типичным для испанцев звуками гортанного ха и раскатистого эр, когда вокруг снова замелькали их смуглые живые лица.
   В утренний час золотой осени, на дороге между двумя деревнями, стройный смуглый лейтенант выводил на ученье роту, перед которой несли испанское знамя, развивавшееся по ветру. Мое сердце наполнилось нежностью, словно это был наш национальный флаг. Я отдал честь и долго потом провожал глазами его красно-желто-красное полотно...
   В слободе Покровской, через которую мне надо было пройти. Я имел от знакомых адрес русского эмигранта Александра Александровича Трингама, состоявшего на службе в Голубой Дивизии, и в тот момент работавшего в штабе в чине майора. Я отыскал его дом, поднялся на крыльцо и постучал. Молодой белокурый паренек в испанской форме открыл мне дверь. Я спросил его по - испански здесь ли живет сеньор Трингам. В ответ он повернулся и крикнул "Александр Александрович! Тут тебя какой то спрашивает..." Александр Александрович еще не встал - было раннее утро. Я прошел в его комнату. Высокий, с энергичным лицом, на вид еще молодой (хотя он не был слишком молод, так как принял участие в гражданской войне в России уже в чине капитана), с типичной офицерской выправкой, которая сразу бросалась в глаза, он принял меня очень любезно когда я передал ему мое рекомендательное письмо. Через несколько минут у нас завязался оживленный, дружеский разговор. Трингам рассказал мне, что он сражался на стороне генерала Франко, куда отравился с началом красного мятежа в Испании; после войны получил испанское подданство и работал бухгалтером на большой фабрике в Мадриде. Он говорил, что им, белым русским, было очень трудно попасть на службу в Дивизию в силу противодействия не испанцев, а немцев. Ему удалось устроиться туда, лишь благодаря случайности: в последний момент оказалось, что в одной из частей недоставало людей для ухода за лошадьми, и его приняли конюхом. В дальнейшем же знание русского языка помогло ему сделать быструю карьеру. По его словам, из десятка с лишним русских, поступивших в Дивизию, трое было убито, несколько человек вернулось в Испанию, задетые враждебностью немцев, остальные же продолжали работать.
   Но интереснее всего были для меня полученные от него сведения о русской эмиграции - он был первым ее представителем, которого я увидел своими глазами. Судя по моему новому знакомому, об эмиграции у меня создалось самое лучшее мнение. Трингам был убежденный монархист: "Недаром династия Романовых правила в России 300 лет!" - и состоял в одной из монархических организаций, к сожалению, не помню, в какой именно. Он был именно таким человеком, из каких по нашему представлению должна была состоять эмиграция. Характерно в нем было то, что он употреблял все свое влияние у испанцев на пользу русского населения. В деревне все его знали и не могли им нахвалиться. Между прочим, его денщик, открывший мне дверь, был пленный красноармеец, которого он выручил из лагеря. У меня от этой встречи надолго осталась вера в русскую эмиграцию.
   Владимир Рудинский
   "Под Белым Крестом" N2, апрель; N3, сентябрь 1952г.
  
   []
   Рис. 063.
   "...бургомистр Новгорода Морозов погиб от рук испанского солдата из "Голубой дивизии". Власти организовали выдачу молока беременным женщинам. Каждое утро выстраивалась очередь, в которую потихоньку стали пристраиваться солдаты "Голубой дивизии". Они мирно стояли вперемешку с беременными женщинами, не требуя себе лишнего. Получали общую норму и чинно удалялись. Но бургомистр Морозов, возмущённый тем, что молока катастрофически не хватает, как-то пришел в управу в состоянии среднего алкогольного опьянения и спустил одного из испанцев с лестницы пинком под зад. Пересчитав носом все ступеньки, испанец вскочил и разрядил в городского голову магазин своего пистолета..."
  
   "В Франкистской Испании огромным авторитетом пользовалась церковь и религия. например, во время советского артобстрела, несколько снарядов попали в центральный купол храма Святой Софии в Великом Новгороде и начал сваливаться на землю. Испанские сапёры спасли крест, отреставрировали во время войны, и он был отправлен в Испанию. В семидесятых годах, ещё при жизни Франко крест стоял в Инженерной академии. Под ним была надпись, что этот крест находится на хранении в Испании и вернётся в Россию, когда исчезнет безбожный большевистский режим (после войны советский режим обвинил испанцев в грабеже)" : " Значительная часть коллекции, указывается в акте, пострадала от солдат испанской "Голубой дивизии". Испанцы вообще оказались страшным бичом новгородских древностей. Церковь Входа в Иерусалим (здесь была картинная галерея) они превратили в кузницу, дворец архиепископа - в морг. Большую часть хорошо сохранившихся церковных иконостасов испанцы пустили на дрова. Знаменский собор полностью сожгли "по неосторожности". "Особый случай, - писал доктор Роскамп в своем подробнейшем отчете уже в марте 1942 года, - церковь Михаила Архангела, единственный действующий в городе в годы советской власти храм. Эта церковь хорошо сохранилась, здесь были собраны произведения искусства из многих храмов. Испанские солдаты взорвали дверь ручной гранатой и проникли внутрь, из храма были украдены серебряная утварь и иконы". Надо заметить, что на дверях древних храмов были прибиты запретительные надписи на немецком и испанском языках, но испанцы не обращали на это никакого внимания и продолжали грабить церкви. От испанцев пострадали практически все храмы. Немцы вообще пишут об испанцах как о мародерах, с которыми невозможно договориться. ... ...Гринев продолжает свой рассказ: "В Новгороде находились сразу две армии: одна немецкая, более-менее организованная, а другая - испанская "Голубая дивизия". Это были испанцы, добровольцы, не лучшие люди Испании, так скажем, и, естественно, они вели себя без всякого уважения к каким-либо культурным ценностям. И до нас дошло достаточно много писем того же Пономарева в Берлин, в Ригу, обращенных к немцам, - с требованием, чтобы немецкая армия защитила культурные ценности. Чтобы около разрушенных, разбитых дверей древних храмов были поставлены немецкие часовые и чтобы библиотечные книги не сжигали - редкие рукописные книги, например, - не сжигали в печах. Потому что испанцы это делали. Он сам занимался реставрационными работами, и до сих пор в фондах новгородского музея есть иконы, на которых профилактические заклейки сделаны газетами 1942 года"... .. Выяснилось, что испанские саперы в поисках сувениров сняли крест с Софийского собора и увезли его в Испанию на память. ... "Любой человек, знающий ценность того или иного произведения искусства или просто той или иной вещи, - продолжает профессор Ковалев, - не может пройти мимо, видя, как испанцы иконами заставляют окна, или как ими мостятся дорожки к отхожим местам, или как они используются в качестве мишеней. .." . Крест возвращён в 2004 году..."
  
   "...Новгородцам, бывшим в оккупации, солдаты Голубой дивизии оставили о себе, в общем-то, хорошее впечатление. Обхождение их с гражданским населением было намного лучше, чем у солдат вермахта или эсэсовцев из латышской дивизии. Почему-то солдаты Голубой дивизии воровали и ели кошек во время оккупации. Возможно, что кошачье мясо считается испанским деликатесом. В целом простые люди говорят о них больше хороших слов, чем плохих..."
  
   А теперь к вопросу, почему остались именно положительные воспоминания выживших. Умерших было гораздо больше, ибо это была официальная политика цивилизованной Германии - целенаправленно, методично и планомерно умерщвлять голодом население на оккупированной территории. План "Ост" в действии:
  
   Лееб Вильгельм Риттер фон. Дневниковые заметки и оценки обстановки в ходе двух мировых войн. Штутгарт: издательство Дойче ферлагсанштальт, 1976.
   Пятница, 3 октября 1941 г.
   Из журнала боевых действий отдела снабжения 18-й армии: "Звонок от начальника штаба 38-го корпуса с вопросом: "Что сделано для снабжения гражданского русского населения (на оккупированной территории. -- Ю. Л.), начавшего уже голодать?"
   Ответ: "Начальник отдела снабжения отклонил все готовившиеся мероприятия по снабжению гражданского населения. Каждый эшелон с продовольствием, поступающий из Германии, сокращает продовольственные запасы на родине. Лучше, если у наших солдат будет еда, а русские пусть голодают".
   Наложен запрет также на поставки продовольствия из других мест, например, с Украины".
   Воскресенье, 5 октября 1941 г.
   Из журнала боевых действий отдела снабжения 18-й армии: "Кроме того, отдел снабжения 50-го армейского корпуса сообщает, что в Пушкине 20 000 жителей, большей частью члены семей работников промышленных предприятий, остаются без продовольствия. Следует ожидать эпидемии голода. В качестве предохранительной меры можно лишь рекомендовать направить мужское трудоспособное население в лагеря военнопленных. Не может быть и речи о поставках продовольствия гражданскому населению со стороны наших войск".
   Среда, 8 октября 1941 г.
   Из журнала боевых действий отдела снабжения 18-й армии: "Начальник отдела снабжения был на докладе у командующего группой армий "Север" и начальника штаба группы. Он доложил о предложении службы снабжения 50-го армейского корпуса удалить из Пушкина 20 000 голодающих женщин и детей, ютящихся в зоне боевых действий в подвальных помещениях и вырытых землянках и неспособных прокормить самих себя. Такое положение недопустимо, так как имеется опасность возникновения в войсках эпидемических заболеваний.
   Командующий группой армий "Север" приказал эвакуировать их в тыловую зону 18-й армии. Для этого выделен район: западнее шоссе и железной дороги в направлении на Лугу -- Малая Выра -- южная оконечность Малой Выры -- Осертицы -- Среднее -- Замошье -- разгранлиния с тыловой зоной группы армий "Север".
   Проведение мероприятий возложено на военную комендатуру 18-й армии во взаимодействии с полевой жандармерией.
   Пункт сбора эвакуируемых -- в Красногвардейске. Обеспечение за счет сил 50-го армейского корпуса.
   Распределение эвакуируемых по конкретным деревням возложено на комендатуру 18-й армии".
   В этот же день в отделе снабжения 18-й армии состоялось совещание с участием офицеров службы тыла группы армий "Север", отвечающих за продовольственное обеспечение войск, дислоцированных под Ленинградом. По его итогам в 18.00 в журнале отдела снабжения 18-й армии была сделана такая запись:
   "а) Обсуждаемый вопрос: эвакуация голодающих русских женщин и детей из зоны боевых действий. Сложившаяся ситуация неприемлема для войск. Продовольственное обеспечение населения за счет армии невозможно, равно как и отсылка его в Петербург.
   Решение: продовольствие русские смогут получить в концентрационных лагерях. Возможно отселение в районы по обеим сторонам железной дороги Красногвардейск -- Псков. Вместе с тем возрастает опасность партизанских действий в этом районе.
   б) Подполковник Беккер из продовольственной службы, обеспечивающей снабжение войск под Ленинградом, выразил обеспокоенность тем, что эвакуируемые люди съедят все посевное зерно и имеющийся там скот. Вследствие этого, в будущем здесь будет невозможно развивать сельское хозяйство.
   в) Представитель группы армий "Север" капитан фон Бонин: "Нужно что-то предпринимать. На этот счет необходимо подготовить распоряжение группы армий "Север".
г) Начальник отдела снабжения 18-й армии: "Вначале нужно очистить от местного населения Пушкин. Отселение ограничить территорией, входящей в тыловую зону 18-й армии".
   Воскресенье, 12 октября 1941 г.
   "Фюрер вновь решил, что не следует принимать капитуляцию Ленинграда, даже если бы она была предложена противоположной стороной. Моральное оправдание этих мер ясно всему миру. Так же, как в Киеве, когда из-за взрывов замедленного действия возникла огромная опасность для немецких войск, так и в Ленинграде следует считаться с этим в еще большей мере. То, что Ленинград заминирован и будет обороняться до последнего человека, сама советская Россия объявила по радио. Следует ожидать тяжелых последствий в результате эпидемий. Поэтому ни один немецкий солдат не должен входить в этот город. Тот, кто захочет покинуть город через наши позиции, должен быть огнем возвращен на прежнее место.
   Но небольшие открытые проходы, позволяющие осуществлять вывод населения в центральную часть России, следует только приветствовать. Это остается в силе и применительно к другим городам. Перед штурмом следует подвергнуть их измору, путем артиллерийского обстрела и налетов авиации побуждая население покидать эти города.
   Не следует рисковать жизнями немецких солдат в интересах сохранения русских городов от разрушения, и нет необходимости кормить местное население за счет Германии. Хаос в России будет тем большим, а наше господство и использование занятых восточных областей тем легче, чем больше жителей советско-русских городов уйдет в центральную часть России.
   Эта воля фюрера должна быть доведена до всех командиров.
   Чтобы облегчить войскам выполнение этих мероприятий, следует сужать действующее кольцо окружения только в тех местах, где это необходимо по тактическим соображениям".
   Пятница, 24 октября 1941 г.
   В журнале боевых действий группы армий "Север" от 24 октября в 07.00 записано следующее:
   "...2) Во время инспекционной поездки начальника оперативного отдела штаба группы армий "Север" в 18-ю армию во всех посещаемых частях ему задавался вопрос, как поступать, если Ленинград изъявит желание сдаться, и как поступать с голодающим населением, которое будет стремиться выйти из города. Создалось впечатление, что войска этим сильно обеспокоены. Командир 58-й пехотной дивизии генерал-майор Альтрихтер подчеркнул, что в своей дивизии он отдал приказ, который он также получил свыше: следует реагировать применением оружия, чтобы в корне пресекать такие попытки. Он придерживается мнения, что войска также выполнят этот приказ. Но не скажется ли негативно на нервной системе солдат то, что при новых попытках выхода из города они вновь будут стрелять в женщин и детей, а также в безоружных стариков? У него есть сомнения на этот счет. Примечательно его высказывание о том, что он не боится сложившейся военной обстановки, которая как раз на его фланге, под Урицком, остается напряженной. Постоянное беспокойство он испытывает применительно к возможным действиям по отношению к гражданскому населению. Такие опасения имеются не только у него, но также и в низовых подразделениях. В войсках присутствует полное понимание того, что мы не сможем прокормить миллионы людей, окруженных в Ленинграде. Так или иначе, но это может негативно отразиться на продовольственном положении в самой Германии. По этой причине необходимо препятствовать попыткам выхода из города. Однако это может вызвать то, что немецкий солдат потеряет внутреннее самообладание. После войны воспоминания о подобных насильственных действиях будут негативно отражаться на его психике. Командование штаба и войсковые командиры упорно стараются найти иное решение вопроса, хотя до сих пор никто не нашел приемлемого выхода из данной ситуации.
   3) Тыловой район, прилегающий к линии фронта, в настоящее время очищается от проживающего там гражданского населения. Это необходимо делать, так как его невозможно больше кормить. Эвакуация проводится поэтапно с учетом того, что гражданское население отправляется в более глубокие тыловые районы и распределяется по деревням. Независимо от этого, большая часть населения самостоятельно отправляется в дорогу в южном направлении. Вдоль шоссе Красногвардейск -- Псков в настоящее время идет большой поток беженцев -- несколько тысяч человек -- в основном женщины, дети и старики. Куда они направляются, как и чем они питаются, установить не удалось. Складывается впечатление, что эти люди рано или поздно станут жертвами голодной смерти. Эта картина также негативно воздействует на немецких солдат, которые ведут на шоссе дорожные работы.
   Понедельник, 27 октября 1941 г.
   В журнале боевых действий группы армий "Север" приводится текст телеграммы командующего группой в адрес 18-й армии: "27 октября в 17.15. ...Пункт 2: "Вопрос о Ленинграде и особенно о местном гражданском населении все больше беспокоит командующего. Главнокомандующий сухопутными войсками (Браухич.) предложил перед нашими позициями создать минные поля, чтобы избавить войска от непосредственной борьбы с мирным населением. В случае, если войска "красных" сдадутся в районе Ленинграда и Кронштадта и их оружие будет собрано, а они сами будут отправлены в плен, командующий группой армий будет считать нецелесообразным продолжать блокаду города. Тогда войска должны быть переведены в казармы. Также и в этом случае большая часть населения погибнет, но, по крайней мере, не на наших глазах. Кроме этого, нужно рассмотреть возможность отвода части населения из города по дороге на Волховстрой"".
   Из допроса историографа группы армий "Север" Хейнемейера на 12-м Нюрнбергском процессе (протокол, стр. 2625). Хейнемейер вспоминает о телефонном разговоре между Леебом и Гитлером (дата не указана. -- Ю. Л.), который он, по роду своей деятельности, обязан был слушать и фиксировать: "Риттер фон Лееб вновь сделал попытку изменить вышестоящее решение от 12 октября (не принимать капитуляцию Ленинграда. -- Ю. Л.), причем он снова представил донесение по обстановке в Ленинграде. Фельдмаршал выразил свою озабоченность тем, "что должно произойти, если однажды перед колючей проволокой начнут скапливаться женщины, поднимающие на руках своих детей?" Гитлер ответил: "В этом случае будет открыт огонь". Фельдмаршал ответил: "Это может произойти один раз, но больше не повторится. Немецкие солдаты не стреляют в женщин и детей. Впервые будет создан прецедент, когда войска откажутся повиноваться, и возникнет кризис дисциплины с тяжелыми последствиями".
   Пятница, 14 ноября 1941 г.
   Из журнала отдела снабжения 18-й армии:
   "Инспекционная поездка начальника отдела снабжения 18-й армии в службу тыла 212-й пехотной дивизии.
   а) срочно необходима колючая проволока, так как Финский залив замерз и здесь возникает сухопутная линия фронта, через которую может проникать гражданское русское население.
   б) необходима защита от проникновения беженцев из Ораниенбаума и Петербурга путем открытия огня (с дальней дистанции), так как не может быть и речи об обеспечении их продовольствием. Вопрос лишь в том, где, а не если эти гражданские лица умрут от голода.
   в) следует поднять вопрос о необходимости обсуждения в пропагандистских целях возможности обеспечения Ленинграда (в случае его капитуляции) продовольствием за счет Америки".
   Среда, 19 ноября 1941 г.
   Из журнала боевых действий отдела снабжения 18-й армии.
   "Совещание начальника отдела снабжения 18-й армии с начальником отделения снабжения военной комендатуры 18-й армии:
   а) местные коменданты отвечают за обеспечение войск и не являются представителями интересов русского населения;
   б) запасов продовольствия для населения недостаточно. Необходимо позаботиться о том, чтобы войска не контактировали с местным населением;
   в) местные комендатуры не обязаны заботиться о продовольственном снабжении населения. Это дело местных старост во взаимодействии с хозяйственными службами 18-й армии. Это не наше дело!"
   Суббота, 29 ноября 1941 г.
   Из журнала боевых действий отдела снабжения 18-й армии группы армии "Север". Донесение офицера отдела снабжения 18-й армии:
   "Комендатуры в тыловой зоне 18-й армии сообщают, что в ближайшее время будет завершена обязательная регистрация гражданского русского населения в тыловой зоне 18-й армии. После чего каждое гражданское лицо будет иметь:
   1) опознавательный жетон, который оно обязано носить с соответствующим номером на видном участке тела;
   2) немецкий пропуск с идентичным номером и штампом местной комендатуры.
   Вновь направлена просьба командованию группы армий "Север":
   а) подготовить эшелоны для отправки беженцев;
   б) отселить в тыловую зону группы армий "Север" более 35 000 беженцев (возможно, до 45 000);
   в) раненых и нетрудоспособных военнопленных вывезти с территории, занимаемой 18-й армией.
   Еженедельно, как и ранее, командованию группы армий "Север" будет докладываться количество военнопленных, умерших от истощения".
   В 12.45 в журнале появилась следующая запись:
   "Начальник отделения снабжения 50-го армейского корпуса докладывает, что массовый голод в занятых нами предместьях Ленинграда уже начался. Вид этого начинает отрицательно действовать на войска. Лагеря беженцев в Красном Селе и Красногвардейске превышают установленные нормы уже на 2000--3000 человек".
   Вторник, 2 декабря 1941 г.
   Из журнала отдела снабжения 18-й армии. Донесение офицера отдела снабжения 18-й армии:
   "Комендатура тыловой зоны 18-й армии сообщает, что сборные лагеря беженцев в Красногвардейске и Красном Селе уже переполнены. Войска не смогут сдержать этот поток. Невозможно силами армии предотвратить их стихийное дальнейшее передвижение.
   Так как голод в предместьях Петербурга уже начался, то армия изыскивает возможность снять с себя ответственность за обеспечение местного населения продовольствием и перевозит его в сборные лагеря.
   В Сиверской (штаб 18-й армии. -- Ю. Л.) уже осели около 1500 русских беженцев. Обратно отослать их невозможно, так как 90% из них проживали ранее в зоне боевых действий".
  
   Так что, если бы в той войне победили немцы, то только немцы и пили бы своё баварское.
  
   * * *
  
   О жизни "Голубой дивизии" существуют очень интересные "Русские тетради" Дионисио Ридруэхо, в которых детально описан весь путь дивизии и ее военные действия под Новгородом до начала 1942 года. Есть в этой книге и места, посвященные сдаче испанцев в плен. В одном из них автор излагает содержание советской листовки, призывающей испанцев сдаваться русским, которая подписана "именами четырех или пяти наших ребят, попавших во власть врага", и продолжает: "К ним прибавлено два имени, перешедших добровольно. Это факт, который уже имел прецедент. Несколько солдат -- четыре или пять -- действительно перешли к врагу. Это не следствие нервного кризиса. Дело идет о случаях преднамеренных. Коммунисты -- героические люди, нужно признать это, которые завербовались в наши ряды. Мы никогда не видели их потерявшими присутствие духа. Сомневаюсь тем не менее, что их верность будет рекомпенсирована". (видимо речь идёт и о том испанце, свидетелем добровольной сдачи в плен которого стал А. С. Добров - см. выше. ) Косвенным подтверждением справедливости этих сомнений Ридруэхо служит следующее замечание батальонного комиссара Северо-Западного фронта Л. Дубовицкого в сообщении Совинформбюро от 23 ноября 1941 года, где о перебежчиках -- солдатах "Голубой дивизии" Эмилио Родригесе и Антонио Пелайо Бланко говорится, что они "очень недовольны тем, что их считают обычными военнопленными и содержат с немцами".
   Специально истории "Голубой дивизии" посвящена книга ее второго командира, генерала Эмилио Эстебан-Инфантеса. Он называет два периода действий дивизии -- Волхов (Ильмень) и Ленинград. Раздел одной из глав книги он посвящает вопросу "Почему была в России "Голубая дивизия"?", особенно подчеркивая ее антикоммунистическую направленность.
   "По резонам политическим и дипломатическим столь высокого полета, что никто не мог в них проникнуть, правительства различных европейских стран демонстрировали свою симпатию к народному министерству, которое тогда решало судьбу Испании и вело ее к развитию ненависти, угнетения и крови. Националисты, представлявшие все самое здоровое и благородное в Испании, сформировали антикоммунистический блок, получая при этом помощь, более моральную, чем материальную, от двух наций, которые тогда проявили открытую оппозицию политическому режиму Сталина... Мы закончили внутреннюю войну нашей общей и абсолютной победой идей национальной независимости и традиционных испанских чувств в ответ на попытки экспансии и коммунистического господства. Но в то же время мы прекрасно понимали, что Советская Россия никогда нам не простит своего поражения.
   ...Мы не могли забыть, что в наиболее тяжелые моменты Испания имела сердечную поддержку итальянцев и немцев, которые продавали нам и даже дарили необходимое сырье, и даже небольшими вооруженными соединениями -- пусть чисто символически -- сражались на нашей стороне против коммунизма. Россия, напротив, посылала в "красную" Испанию обильные средства войны, собрала международный контингент, чтобы составить тактические единицы, которыми существенно усилила марксистскую армию; она усиленно влияла на европейские правительства, чтобы поднять их против национальной Испании и сделала все возможное, чтобы продолжить опустошительную войну на нашей земле, творя на ней жестокие репрессии и ужасные преступления.
   ...Благоразумие и осторожность привели нас к тому сознанию, что русские и немцы были врагами. Реакция испанцев была логична и естественна, давая выход их чувствам. Мы горячо желали крушения русского режима, что отвечало нашим антикоммунистическим идеям.
   По всей Испании был брошен клич борьбы против тех, кто был нашим заклятым врагом несколько месяцев назад, и боевое настроение борцов-националистов Крестового похода нашло отклик в их душах. Правительство Франко считало более чем политическим вопросом свое решение о подготовке дивизии испанских добровольцев -- "Голубой дивизии" -- к борьбе против Красной Армии".
   * * *
  
   Использованы материалы:
   С.П. Пожарская "Испанская "Голубая дивизия" на советско-германском фронте (1941-1943 г.г.)
   http://es.wikipedia.org/wiki/Anexo:Relaci%25C3%25B3n_de_mandos_de_la_Divisi%25C3%25B3n_Azul_en_julio_de_1941
   http://en.wikipedia.org/wiki/Blue_Division
   http://es.wikipedia.org/wiki/Divisi%25C3%25B3n_Azul
   http://militera.lib.ru/h/sb_crusade_in_rossia/05.html
   http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%BE%D0%BB%D1%83%D0%B1%D0%B0%D1%8F_%D0%B4%D0%B8%D0%B2%D0%B8%D0%B7%D0%B8%D1%8F
   http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%BE%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B8_%D0%B2%D0%BE_%D0%92%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B9_%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B9_%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D0%B5
   http://militera.lib.ru/db/halder/index.html
   http://www.e-reading.org.ua/book.php?book=1003610
   http://estacionmir.com/ENTRADA/Entrada_Ru.html
   http://souvorova.narod.ru/
   http://waralbum.ru/wp-content/uploads/2012/01/ispano_grodno1.jpg
   http://pavlovsk-spb.ru/okkupanty/313-vrudinskij-s-ispanczami-na-leningradskom-fronte.html
   Ковалёв Б. М. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России. 1941--1944. -- Москва: АСТ, Транзиткнига, 2004. -- С. 41. -- 544 с. -- 5000 экз. -- ISBN 5-17-020865-0.
   http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D0%B0_%D0%B2_%D0%98%D1%81%D0%BF%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B8
   http://family-history.ru/
   http://forum.axishistory.com/viewtopic.php?f=51&t=38122
   http://forum.axishistory.com/viewtopic.php?f=51&t=38122&start=15
   http://forum.axishistory.com/viewtopic.php?f=51&t=38122&start=30
   http://forum.axishistory.com/viewtopic.php?f=51&t=38122&start=45
   http://forum.axishistory.com/viewtopic.php?f=51&t=38122&start=60
   http://estacionmir.com/Historia/1_pag_R.html
   http://world-war.ru/category/vojna-na-sushe/dobrov-a-s-artillerist/
   Добров Александр Семенович, артиллерист
   http://ru.wikipedia.org/wiki/305-%D1%8F_%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B5%D0%BB%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%8F_%D0%B4%D0%B8%D0%B2%D0%B8%D0%B7%D0%B8%D1%8F_%281-%D0%B3%D0%BE_%D1%84%D0%BE%D1%80%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F%29
   http://regionavtica.ru/
   http://www.pavlovsk-spb.ru/divizii/413-305-ya-strelkovaya-diviziya.html?start=2
   http://militera.lib.ru/db/halder/index.html
   http://survincity.ru/wp-login.php?redirect_to=http%3A%2F%2Fsurvincity.ru%2F2011%2F07%2Fs-diversantami-mogut-borotsya-tolko-diversanty%2F
  
  
  
Оценка: 7.05*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"