Нет ничего призрачней, чем ощущение стабильности и незыблемости бытия. День за днем, год за годом проходят по давно отлаженному сценарию, и, кажется, ничто не может поколебать сложившийся жизненный уклад. Но Бог обращает на нас свой взор, тихонечко усмехается в белую пушистую бороду и щелкает пальцами.
Для меня Мир сдвинулся солнечным субботним утром в конце ноября 2011 года. Сдвинулся необратимо, исключая всякую надежду на продолжение такого уютного, но скучного и однообразного бытия. В тот день я впервые открыл тяжелую створку громадных ворот, окрашенную в темно-красный цвет, и ступил на песок конного манежа Базы современного пятиборья.
Четырьмя месяцами ранее супруга всерьез озадачилась поиском активного вида спорта, желательно на свежем воздухе, для нашей четырехлетней дочери. Ребенок часто болел, кашлял и сопливил, ловил любую инфекцию "на взлете" и всячески мотал нервы родителям. Мы пробовали бассейн и танцы, гимнастику и теннис, но результат поражал своим постоянством - вирусная ангина и неделя приема зубодробительнейших антибиотиков после каждой попытки. Отчаявшись найти подходящий вид спорта, жена набрала в поисковой строке Google "кони во Львове". Первый же результат выдал телефон девушки инструктора с необычным именем Диана.
К моменту моего прихода, дочка самостоятельно рассекала по манежу шагом и уверенно рысила на корде, ни на секунду не прекращая делится впечатлениями с окружающими. В качестве средства передвижения она использовала полуторагодовалого солового жеребца по кличке Амур. Да, да, я не оговорился, именно полуторагодовалого, и именно жеребца. Это потом мы узнали о всех опасностях, связанных с ездой детей на молодых конях, а пока безмятежно наблюдали за выдающимися успехами любимого чада.
Жена потратила месяц, уговаривая меня выделить время и сходить с ними "на кони". Суббота оказалась не сильно загруженной, начав работу в 6.00, около 10.15 я, придерживая малышку за руку, вошел в манеж. Супруга побежала искать Диану, а я скромно замер у входа, наблюдая за тонкими и изящными всадницами, носящимися на громадных зверях по совершенно хаотическим траекториям, легко и непринужденно избегая столкновений, как между собой, так и со странными деревянными конструкциями из жердей и стоек, расставленными в самых неподходящих местах.
Пока я глазел на это буйство жизни и силы, от группы амазонок отделилась черноволосая девушка на громадном коне песочно-желтого цвета с белоснежной гривой и хвостом. Подскакав ко мне на галопе, я задвинул ребенка за спину и приготовился грудью принять удар разъяренного и явно неуправляемого существа, она остановилась в полуметре и поинтересовалась, ищу ли я кого.
- Диану Юрьевну - я нервно сглотнул.
Амазонка указала пальчиком в дальний конец манежа, и обдав меня тучей песка из под копыт, умчалась прочь.
Спустя несколько минут, пришли мои девчонки в сопровождении Дианы, улыбчивой рыжеволосой девушки, и показательное занятие началось. Ребенок, Ириша, поразила меня до глубины души, ловко управляясь с поводом и крепко колотя ножками по крыльям седла, поднимая коня в рысь. Спустя пол часа занятие окончилось. Мелкая кормила Амура морковкой, жена договаривалась с инструктором о следующей встрече. В помраченном состоянии рассудка, я сделал последний шаг, навсегда разорвавший связь с прошлой жизнью. Я попросил показать мне лошадей.
- Пожалуйста - ответила Диана, - идем на конюшню -
Мир завершил поворот с громким щелчком, ознаменовавшим начало новой жизни.
Хартия
Надо сказать, в то время я был мужчиной пропорций абсолютно героических. Вес 130 килограмм, "фигура" - большая, уютная подушка, к которой по какому то недоразумению приделали конечности и голову. В комплекте шли астма, отдышка, гипертония - одним словом, успешный и состоявшийся в жизни человек. Таблетки я пил горстями, мешая желтенькие, беленькие и красненькие, от давления, тахикардии и мигрени. При этом считал себя вполне спортивным, ведь мог пробежать около 10 метров и подняться по лестнице на второй этаж. После душа, перед зеркалом напрягал пласты жира, которые по недоразумению считал бицепсами и старался втянуть глобус, расположенный на месте живота.
Конюшня представляла собой длинный и широкий коридор, по обе стороны которого находились одноместные денники. Лошадки с интересом смотрели на входящих и требовательно гугукали, выпрашивая морковку и сухари. Я шел по проходу, гладя торчащие носы. Теплые и сухие губы требовательно тыкались в открытую ладонь.
- Хочешь покормить лошадок?- Диана протянула разрезанное на четыре части яблоко - вот так, кладешь на открытую ладонь, протягиваешь, не бойся, они не укусят-
С сомнением смотрю на могучие челюсти, с хрустом перемалывающие угощение. Собрав все свое мужество в кулак, мрачно киваю и беру яблоко. Даю одному - ничего, пальцы целы, даю другому - тоже все в порядке. Из дальнего денника, до которого я не успел дойти, раздаются громовые удары.
- Иди, угости Хартию, а то она дверь вынесет-
- Я не хочуууу -
- Иди, иди, не бойся, она хорошая девочка - успокаивает меня Диана.
Мне страшно и одновременно стыдно. Большой, здоровый мужик боится подойти к запертой в деннике лошадке. Скрепя сердце делаю шаг, другой. Интенсивность и сила ударов возрастает. Я вижу, как сотрясается дверь. "Шаг левой, шаг правой, она совсем не страшная, девочка ведь" - мысленно успокаиваю себя. Так, глядя в пол, подхожу к деннику и замираю, боясь поднять взгляд. Удары прекращаются, раздается фырканье, и меня окатывает волна теплого воздуха, умопомрачительно пахнущего сеном. Поднимаю голову, и дыхание замирает в груди. Напротив стоит совершенно белая лошадь с неземными, светло голубыми глазами. Долька яблока выпадает из ослабевших пальцев.
Меня хватились только через полчаса, когда Тоня и Иришка попрощавшись с инструктором, пошли на выход. После проведения комплекса оперативно-розыскных мероприятий, обнаружили перед денником Хартии. Я перебирал пальцами гриву, и что-то ласково мурлыкал под нос, не обращая никакого внимания на окружающую действительность.
- Быть может, хочешь поездить? - спросила Диана.
- Очень. Но кто ж меня такого пустит. Раздавлю ведь. -
- Ха, ха, ха !!! А рыцари в доспехах, наверное, меньше тебя весили. Давай так. Завтра у дочки занятие, бери джинсы, которых не жалко, старую обувь на толстой подошве, и милости просим. -
Не веря в свое счастье, я уточнил время и как на крыльях, полетел домой. Ночью мне снились рыцари и кирасиры, мускулистые варвары в меховых одеждах, ковбои, козаки. И кони, кони, кони. Стремительные, словно летящая стрела, выпущенная из мощного лука, с развивающимися гривами и хвостами. Кони буланые, рыжие, вороные, бегущие галопом, рысью и мирно пасущиеся. Но больше всех мне снилась голубоглазая красавица Хартия.
В седле
В воскресенье я проснулся раньше всех в доме. Не решаясь будить Тоню и Ирочку, метался по комнате, не в силах усидеть на одном месте. Наконец, нашел выход из положения. Залез в Youtube и занялся пересмотром роликов о верховой езде. Мамочка дорогая! Оказывается, на лошадях можно ехать выездку, прыгать через препятствия, вот те странные деревянные конструкции, что я видел вчера. А скачки! Песня скорости и ветра! Жокеи, дипломированные самоубийцы, они не сидят в седле, а стоят, согнувшись, в достаточно неприличной позе! И не падают!
Хотя, тут я погорячился. Вспомнив старый, еще советский, фильм "Фаворит", набираю в поиске заветное слово "стипль-чез". И попадаю на запись трансляции с чешского ипподрома в Пардубице. Матка боска! Они не падают, они сыплются на землю горстями, отдельно от коней и вместе с ними. На галопе по пашне, при прыжке через засеку, преодолевая водную преграду. До финиша, даст Бог, доезжает одна треть стартовавших.
На проснувшихся девчонок обрушился несвязный, но восторженный поток эмоций и информации. Я клялся, что через год буду скакать Пардубицу, рубить лозу на галопе и возьму Большой Приз. Необратимые повреждения мыслительных центров, в простонародье именуемые "лошадь головного мозга", прогрессировали с ужасающей скоростью.
Вот 9.30 на часах. Я погулял с собакой, и тороплю женщин.
-Собирайтесь быстрее, мы опоздаем!-
-Успокойся, дорогой. Нам на одиннадцать, езды от дома - пятнадцать минут.-
- Быстрее! А вдруг, по городу пробки!-
-Нет в воскресенье пробок. Люди отдыхают. Присядь за компьютер, не мельтеши.-
Наконец 10.15 и я вызываю машину. Доехали, и правда, очень быстро. Ворвавшись в конюшню, бегу к деннику Хартии. Пусто. Где лошадь? Неужели это был жестокий розыгрыш?
-Нет, все в порядке, она с Диной ждет тебя в манеже - успокаивает меня Тоня. Воистину, мудрая женщина! Хартия, вычищенная и подседланная, стояла около выхода. "Какая она громадная" - промелькнуло у меня в голове. Холка располагалась на уровне глаз, а до гордо поднятой головы было не дотянуться. Диана стояла рядом, держа повод в опущенной руке.
- Подходим к коню, берем ступеньки- указывает на монументальную металлическую конструкцию - поднимаемся на них, правой рукой за переднюю луку седла, левой за гривку. Ставим левую ногу в стремя, подтягиваемся и аккуратно садимся в седло. -
- Залезу с земли, растяжка хорошая, кикбоксингом занимался - крутым ребятам не пристало пользоваться подручными средствами.
Дина слегка пожала плечами. Я подошел к Хартии, взялся за седло, поднял ногу. Не достаю до стремени. Слегка подпрыгнул - все равно не достаю. Обхватил колено руками, тяну вверх - бесполезно. Хваленая растяжка подвела, да и живот катастрофически мешает. Смирившись с объективной реальностью, стараясь не смотреть на окружающих, я поплелся за ступеньками. Подтащил к лошади, аккуратно поднялся. Взялся за седло, за гриву, вставил ногу в стремя. Опасаясь повторения позорной неудачи, что есть силы толкаюсь ногой и взлетаю в седло. Нет, стоп, не взлетаю. Сто тридцать килограмм, разогнанные мощным толчком и твердым желанием не "лохануться" перед инструктором, стремительно взмывают над седлом. В апогее траектории цепляю коленом заднюю луку седла, переворачиваюсь в воздухе, и, перелетев через спину изрядно удивленной Хартии, падаю на песок. Манеж содрогнулся. Дина бросилась ко мне.
- Не разбился?-
- Нет, нормально, встаю - бубню сквозь зубы.
Встаю, отряхиваюсь, залажу на ступени и аккуратно сажусь в седло. Дина подгоняет по длине путлища, дает последние указания по посадке. Критически оглядывает получившуюся композицию, издает тихий причмокивающий звук.
"Мамааа! Оно шевелится!" Пришли в движение мышцы могучей спины, меня шатнуло вправо, влево. Хартия сделала первый шаг.
Два круга я, стиснув зубы и бешено вращая глазами, мертвой хваткой вцепившись в седло, боролся за свою жизнь. Меня бросало вперед и назад, мотыляло вправо и лево, кренило на поворотах. Холодный пот струйкой стекал по спине. На третьем круге слегка присиделся, расслабился и откинулся в седле. Пол круга спустя, Дина вручила мне поводья. Внутренне сжавшись, я коснулся пятками боков лошади. Шаг, шаг, еще один. Тяну на себя левый повод. Поворот. Натягиваю оба. Остановка. Подобный щенячий восторг я испытывал в глубоком детстве, подглядывая сквозь щелку, как дедушка расставляет подарки под Новогодней елкой.
Получасовое занятие пролетело как один миг. Я сделал десяток "чистых" поворотов и остановок, а под конец, по команде инструктора, подъехал на "парковочную" площадку.
-Вынимаем ноги из стремян, мах назад правой ногой, аккуратно спрыгиваем на песок-
Конечно же, я снова упал. Придержавшись за седло, влетел под живот Хартии, и грохнулся на спину, вздымая тучи песка. Но такая ерунда не могла омрачить мой восторг. До глубокой ночи мы с Тоней бродили по старому Львову, не пропуская ни одного генделика и поднимали бокалы за посадку в седло. А между рюмками со старым коньяком, я украдкой прижимал ладони к лицу. От них чуть заметно пахло лошадью.
Хмель
Следующий месяц пролетел как во сне. После работы, я летел на конюшню, не чувствуя ни голода ни усталости. Ведь в манеже меня ждала Хартия. Я таскал ей вкусняшки в поистине неимоверных количествах. Угощение приходилось делить на два приема - до и после работы, иначе все отпущенное на тренировку время Хартия вкусно хрустела антоновкой.
Я все так же падал, садясь на лошадь и слазя с нее. Самостоятельно шагал по манежу, нарушая все писанные и неписанные правила движения. Меня объезжали на шагу, рыси и галопе, часто вслед летел изысканный матерок. Я научился делать пируэт на месте, узнал значение слов "вольт" и "петля". Достаточно уверенно делал "змейку" между стойками, которые с особой изощренностью расставляла по манежу Диана. После тренировки мне приходилось менять промокшие насквозь майку и джинсы. Я был счастлив.
В один из дней, пробегая привычно по конюшне, я увидел Хартию, спокойно жующую сено в деннике. Сверил время на часах. До тренировки - три минуты. Найдя в манеже скучающую Диану, узнал ужасную весть. Хозяйка Хартии, увидев меня несколько раз верхом, категорически отказалась давать свою лошадь.
-Но ничего, вчера нам привезли симпатичного конька, он в селе лес таскал. Седлаем?-
Конечно, седлаем, как будто мог быть другой ответ. Через пятнадцать минут Дина вывела "симпатичного конька". Он был длинным как трамвай, истощенным, с неестественно проваленной спиной. Масть была вороной, со звездой во лбу и одним белым копытом. Конь беспрестанно лязгал зубами, стараясь дотянуться до всех, кто по неосторожности оказывался рядом. Шерсть была насквозь промокшей от пота.
-Знакомься, это Хмель-
-А что с ним?-
-Гриву стригли, возможно, первый раз в жизни. Вот он и испугался.-
Ловко увернувшись от клацнувших в сантиметре от левой ноги зубов, я залез в седло. Хмель повернул голову, посмотрел мне в глаза и громко всхрапнул.
-Ты смотри, как голову закручивает. Значит, со спиной все в порядке. Это радует.-
Сидеть было не удобно, лошадь шаталась и кренилась при каждом шаге, норовя упасть.
-Он ослаблен и истощен. Но работать надо обязательно. Шаговые получасовые тренировки быстрее помогут оправиться.- Дина похлопала Хмеля по костлявому крупу.
А еще через неделю сказала, что это последняя наша совместная тренировка, коня забирают. На мои настойчивые расспросы, помявшись, ответила - На мясо.
У меня оборвалось сердце. Это не идиома, а самое верное описание возникшего ощущения. В груди поселилась сосущая пустота. За несколько дней я успел привыкнуть к бескомпромиссному злюке, хотя он никак не выделял меня среди других людей. Выторговав день отсрочки, Диана при мне переговорила с хозяевами, несусь домой. Едва открыв дверь, начинаю что то сбивчиво объяснять жене, беспрестанно повторяя слова "завтра", "на мясо", "убьют". Через пол часа, приняв в качестве успокоительного по рюмке коньяка, мы выработали план. Он был прост, как и все гениальное. Мы покупаем Хмеля и становимся частными владельцами.
Сделка прошла вечером следующего дня. Запрашиваемая "мясная цена", одна тысяча долларов США, была передана в руки хозяйки, в обмен мы получили небольшую зеленую книжку, с удивительной надписью на первой странице. "Паспорт коня". Не отходя от кассы, мы договорились о кормежке и постое, внесли предоплату на месяц вперед. Покончив с формальностями, я зашел к Хмелю, обнял за шею и зарылся лицом в гриву. Впервые, за все время знакомства, он не сделал попытки меня укусить. Думаю, скорее от удивления, чем по какой либо другой причине.
Домой мы ехали, как во сне. И до глубокой ночи, потягивая маленькими глоточками коньяк, делились планами на будущее, обсуждали, каким красавцем скоро станет наш конь. А во сне я кормил и чистил, носился галопом и играл с моим черным красавцем - Хмелем.
Частные владельцы
Теперь день у нас расписан по минутам. С утра я несусь на работу, а Тоня, сдав малую в садик и набрав несколько килограмм яблок, бежит в конюшню. Хмель делит денник с одиннадцатилетним буланым мерином по кличке Менес. Менес слеп на один глаз, холка сбита до мяса седлом и каретной упряжью. Он стоит на привязи пять дней в неделю, получая половинную пайку сена и несколько горстей овса. "Кто не работает, тот не ест" - вот девиз его хозяйки. В субботу и воскресенье его накрывают нарядной попоной, кладут на сбитую холку подушку и запрягают в карету, катать в центре отдыхающих и туристов. Он давно потерял желание жить, и визит к мяснику был бы для него наилучшим выходом.
Тоня, втиснувшись между двумя лошадьми, украдкой от Хмеля, сует ему одно - два яблока. Менес хватает их целиком и прячет за щеку, как хомяк. Дождавшись, пока Хмель доест свою горку, жена выводит на развязки и приступает к чистке. Чистит неумело, процесс затягивается минут на сорок, а то и на час. Наш зайчик ворчит, трясет обскубаной гривой и норовит цапнуть каждого, кто проходит мимо. Посетители в страхе толпятся на входе, старожилы - искусно уворачиваются. Тоня прочитала массу материала на тему "Как отучить коня кусаться", составила список наиболее действенных способов, и проверяет каждый. Вчера был лимонный сок, разведенный водой и набранный в резиновую грушу. Предполагалось брызгать его в рот лошади в момент укуса. Домой жена пришла изрядно пожеванная и нежно пахнущая лимоном. Сегодня испытывается горчица мелкого помола, насыпанная на рукав рабочей куртки.
Я звоню каждый час, требуя детального доклада о самочувствии, настроении и физической форме нашего четырехногого дитенка. Тоня докладывает обстоятельно, с поминутной привязкой ко времени. Наспех завершив дела, оставляю заместителя "за старшего" и несусь в конюшню. Пою, балую Хмеля вкусняшками и вывожу седлаться.
Из-за проваленной спины и практически полного отсутствия мускулатуры, конь седлается под три вальтрапа. Один кладется как обычно, на спину, а два других, свернутых квадратиком, в район задней луки седла. Только так удается получить более-менее ровную поверхность.
Надевание уздечки - отдельная история. Со стороны все казалось простым и понятным.
-Сможешь сам надеть? - спросила Диана
-Конечно, надо ж когда ни будь начинать-
-Ок, вот уздечка, вот конь. Я в манеже, если что, кричи-
За первые десять минут я покраснел от напряжения. Хмель топтался на месте, задирал голову и отказывался брать трензель. Я подносил уздечку ко рту, прикасался к губам, ласково ворковал, прося открыть ротик. Но упрямое животное только сильнее сжимало челюсти.
Через пятнадцать, я молил Господа, чтоб кто ни будь вошел на конюшню, и спас меня. Ладони саднило, на лбу вздулась шишка, а по спине стекали ручьи, нет, целые реки пота.
Избавление пришло в лице четырнадцатилетней девочки Насти, за блондинистую масть прозванной Снегурка.
-Дядь Женя, Вам помочь? Дайте уздечку.-
Пять секунд времени, ловкое нажатие большим пальцем на беззубую часть челюсти, и Хмель открывает рот, как на приеме у стоматолога. Еще две секунды, и трензель на месте, Снегурка ловко подгоняет подбородный ремень.
-Учитесь, дядь Жень. Со временем и у Вас получится-
Я рассыпаюсь в восторгах и благодарностях. Моя спасительница мило краснеет и, смутившись, выбегает вон. Проверив подпругу, гордый, как Цезарь в момент своего триумфа, выхожу в манеж. Подхожу к явно заскучавшей Дине, демонстрирую готового "к бою" Хмеля. Еще одно разочарование не заставило себя ждать. Критически осмотрев уздечку и седло, девушка просовывает кулак между боком коня и подпругой.
-Видишь, сколько места? Должно помещаться три пальца, не больше. Будешь садится, окажешься под брюхом, вместе с седлом-
Одним небрежным, но явно отработанным, движением, Дина подтягивает ремни еще на три дырки.
Черт, черт, черт! Я не мог подтянуть подпругу и на миллиметр. Складывалось впечатление, что все в этой конюшне ловчее, сильнее и быстрее меня.
И снова тренировка, учусь ровно сидеть в седле. Поворот, остановка, шаг. Поворот, остановка, шаг. Сегодня Дина взяла Хмеля на корду, и я попробовал поехать рысью. Облегчатся не получается, хоть убей. Как можно вставать на стременах?! Два тонких, кожаных ремешка уезжают вперед и назад, перекручиваются и нещадно натирают внутреннюю сторону голени. Никак не могу поймать ритм, хотя Дина все время отщелкивает его пальцами. Встал, сел, встал, сел. Через пять минут на корде мокрые оба, и Хмель, и я. Фраза "На сегодня хватит, шагайте" - воспринимается, как избавление.
Завожу Хмеля в конюшню, ставлю на развязки. Растираю пучком сена, чтоб хоть немного просушить. Через полчаса подъезжает Тоня с новой порцией лошадиных лакомств. Покупку яблок мне не доверяют. В магазине, рядом с домом, продаются огромные и очень красивые. "Пестецидные" - безаппеляционно заявляет супруга. "Ребенку нужны натуральные" - и тянет с базара крохотные, но обалденно вкусные плоды. Приятные хлопоты заканчиваются к восьми часам вечера. Усталые, но довольные, бредем домой. За ужином еще раз обсуждаем все события дня. А ночью опять снятся кони.
Первый снег
Как это не парадоксально, Тоня, человек, приведший меня на конюшню, села в седло только в конце декабря. Так, как заниматься мы хотели одновременно, Дина подобрала жене спокойную лошадку. Муза, пятилетняя кобыла, рост 170 сантиметров в холке, масть соловая. Густая белая грива спадала на шею волнистыми прядями. Отличительными чертами было могучее телосложение и абсолютный пофигизм. Забавно наблюдать, как Тоня, метр пятьдесят шесть в прыжке, карабкается на эту гору.
Я с гордостью наблюдаю за супругой. Моя осторожная Тоня даже абсолютно пустую дорогу не переходит на красный сигнал светофора. И тут лошади. Источник повышенной опасности. Гордость приятно оттеняется чувством собственного превосходства, ведь я уже езжу рысью. Тоня осваивает шаг, остановку и повороты. Я, с высоты своего опыта подаю, как мне кажется, бесценные советы. Дина тихонько хихикает в кулачек. Обидевшись на весь мир, уезжаю в дальний конец манежа.
В середине февраля выпал первый настоящий снег. Не мелкая пороша, а настоящий, пушистый и сухой снег. Он покрывает землю толстым одеялом, превращая унылый пейзаж в волшебную сказку. На улице -5, безветренно и тихо. Время от времени раздается поскрипывание ветвей, сгибающихся под тяжестью снежных шапок. Сегодня мы первый раз едем на улицу.
Дина на Элегии, круглой светло-буланой кобыле по прозвищу "Пупс". Я на Хмеле. В тот день Муза была занята в карете и Тоне выдали Харизму. О ней разговор отдельный. Огромная каретная лошадь, высоченная и длинная, как трамвай. Красивой, соловой, местами переходящей в игреневую, масти. Густая, белоснежная грива, длинный, до самой земли, хвост. За полный игнор окружающего мира Харизма получила прозвище "Эстонка". Прилежно исполняющая команды, но не идущая на контакт ни с кем. Признаться, мы все считаем ее немного туповатой.
И два полугодовалых жеребенка - черная как смоль, Фортуна, дочь Харизмы, изабелловая Феерия, дочь Элегии. Инь и Янь, полные бурлящей энергии и первый раз в своей жизни увидевшие снег.
Выезжаем из ворот конюшни и направляемся на верхнее поле. Во главе Диана, за ней Тоня, я замыкаю кавалькаду. Жеребята, задрав хвосты, описывают вокруг нас не широкие круги, с непривычки поскальзываются, фыркают и восторженно ржут. Душа переполнена радостным возбуждением. Я первый раз выехал за пределы закрытого манежа. Снимаю все происходящее мобильным телефоном, в кадре трогательно торчат ушки Хмеля.
Вот и поле. На въезде нешуточная пробка. Жеребята двигаются по непредсказуемым траекториям, заботливые мамаши топчутся на месте и призывно ржут. Минут через пять проказниц удалось загнать на поле. Следом заехали и мы. Чинно шагаем по глубокому снегу, маленькие чертовки носятся галопом. Каждая уже упала по нескольку раз. Налипший снег сразу тает от жара разгоряченного тела. От жеребят валит густой пар.
На третьем круге Хмель спотыкается, поставив ногу на невидимую под снегом, обледеневшую кочку. Падает на запястья, и я аккуратно съезжаю по шее прямо в сугроб. От смеха не сразу могу встать на ноги. Поднявшись, прыгаю на месте, пытаясь избавиться от холодных комочков, набившихся за шиворот и в рукава. Хмель стоит рядом и виновато косит антрацитово-черным глазом. Успешно забравшись в седло, (а в те времена это была большая проблема), и продолжаю прогулку.
Минут через сорок Диана подает команду.
-На сегодня хватит, первый выезд все-таки. Еще кружок, и домой.-
Чинно шагаем, набегавшиеся жеребята с трудом пробираются по глубокому снегу. Смотрю по сторонам, стараясь запечатлеть в памяти малейшие детали своего первого выезда. Жена посмеивается над моим падением, обещает показать незабываемые кадры. Успела таки достать телефон и запечатлеть меня, барахтающегося в снегу.
На выезде опять, какая-то толкучка.
-Женя, подопри Харизму сзади!- неожиданно раздается крик Дины. По напряженному голосу понимаю, случилось что-то серьезное. Крутясь в седле, Тоня потеряла равновесие, и одним точным, словно годами отработанным движением сняла с Харизмы уздечку. Только сейчас я полностью понимаю опасность сложившейся в тот момент ситуации. Неопытная всадница верхом на кормяшей кобыле с жеребенком, на улице и без уздечки.
Спасает ситуацию, конечно, Дина. Аккуратно, по сантиметру, осаживая Элегию, она подбирается к Харизме и надевает уздечку на место.
Путешествие обратно прошло без приключений. Только оказавшись в конюшне, Диана призналась, насколько сильно испугалась.
-Я за вас отвечаю. Если бы Харизма понесла, ускакали бы все-
-Я бы Хмеля удержал-
-Очень хочется посмотреть. Она альфа, вожак табуна, за ней пойдут все-
Вот как все непросто. Я был уверен, что вожак - жеребец. Выспрашиваю о взаимоотношениях лошадей, удивляюсь, мотаю на ус.
Немного отогревшись, бегу за коньяком. Отпраздновать первый выезд, успокоить нервы, внести положенный штраф за падение. А вернувшись, вижу, что девчонки приготовили три больших кружки обжигающе горячего, ароматного кофе. Единолично принимаю ответственейшее решение и разливаю бутылку прямо в чашки с дымящимся напитком.
-Сегодня пьем кофе с коньяком- объявляю в ответ на удивленные взгляды.
Дина опасливо нюхает содержимое кружки, осторожно делает крохотный глоток. Задумывается на несколько секунд, подняв глаза к потолку. И, наконец, оглашает вердикт:
-Вкусненькооо!-
Остаток дня проходит в разговорах о лошадях. Накинув на плечи флисовые попоны, мы раз за разом возвращаемся к событиям прошедшего дня. При каждом следующем повторении обстоятельства моего падения обрастают новыми забавными подробностями. Девочки заразительно хохочут, я наигранно хмурюсь, провоцируя очередной пересказ истории.
Этой зимой мы часто прогуливались на лошадях по территории СКА, а когда не хотелось седлать, выпускали Хмеля в открытый манеж. Он вываливался в снегу по самые уши, а когда надоедало, развлекался ловлей снежинок.
А в начале марта его не стало. На спине, ближе к крупу, выскочил небольшой волдырь, и мы не седлались вот уже неделю. Я каждый день гонял его на корде, восхищаясь появляющейся мускулатурой. После тренировки ставил согревающие компрессы на больное место, растирал сеном, кормил и угощал вкусняшками. Конь шел на поправку, еще два дня, и можно седлать.
В среду я задержался на работе и попросил Диану поработать с Хмелем. Через час она позвонила и рассказала, что тренировка прошла успешно, коник бодр и здоров, завтра можно седлать.
Пол седьмого утра следующего дня прозвучал роковой звонок.
-Хмель умер, приезжай-
Менес
Приехать с утра я не смог, проклятая работа требовала моего обязательного присутствия. В первые часы я даже не плакал. Как обычно, общался с людьми, планировал загрузку и отправку машин, отвечал на телефонные звонки, звонил сам. И все бы ничего, вот только окружающий мир потерял цвет. Небо, солнце, яркие рекламные вывески и снующие вокруг люди приобрели одинаковый, грязно-серый цвет. Слова сослуживцев доносились, словно через толстый слой ваты, а их смысл все время ускользал от меня.
Слезы появились позже, когда я сидел в каптерке с Дианой. Она молча протянула стакан, до половины наполненный коньяком, второй взяла себе.
-Он прожил счастливые два месяца, его любили, ласкали, баловали.-
Горло перехватил стальной обруч. Я не мог вымолвить ни слова. Глаза запекло. "Он прожил счастливые два месяца. Всего два. Только два." Слабое утешение. Понимаю, что надо ответить, но не знаю что.
-Зеленых лугов, бескрайних полей- залпом проглотил жгучую, темно-коричневую жидкость и протянул стакан за следующей порцией.
После третьего Диана заговорила.
-Мы тут подумали, тебе без коня нельзя. Пошли, покажу лошадку, которой нужен хозяин.-
Я молча поднялся, и, с трудом переставляя ноги, поплелся в конюшню. Дина остановилась возле денника, в котором стоял буланый мерин. Цепь на шее, поникшая голова, полное безразличие к окружающим. Рубцы и шрамы на сбитой холке. Правый глаз с помутневшим, белесым зрачком слепо смотрел в никуда. Спутанная редкая грива, облезлый, клочковатый хвост.
-Знакомься, это Менес, ты его уже видел.-
Я безразлично окинул коня взглядом.
-Ему одиннадцать лет, он болен и не хочет жить. Если откажешься, хозяйка сдаст на мясо. Просто так его кормить не будут.
-Беру-
-Тогда неси седло, попробуешь аллюры-
Я потащился за седлом, и через час вывел коня в манеж. Забирался по ступенькам, Менеса шатало под моим немалым весом. Мы прошагнули пять кругов, каждое движение сопровождалось жутким хрустом суставов задних ног. Попробовали рысь.
-Нормально, справлюсь-
Слез, ослабил подпругу, и, совершенно неожиданно для себя, обнял коня за шею и прижался щекой к его щеке. Как мне нужно было это объятие!
В конце дня приехала Тоня. Она знала обо всем. В скромной женской сумочке уместился коньяк, пепси и какие-то печенюшки на закуску. Поздним вечером ледяная глыба, сковавшая мое сердце, дала маленькую, практически незаметную, трещину.
Ритм жизни не изменился. С работы я мчался на конюшню, выводил из денника Менеса, чистил, седлал. Предлагал яблоки и сахарок, но конь смотрел вдаль, игнорируя поднесенную к самым ноздрям ладонь.
Сейчас я понимаю, что именно сложная, практически неразрешимая задача, заставляла меня день за днем приходить на конюшню. Завоевать доверие и любовь Менеса, а не принуждать его к бездумному исполнению команд - такой была цель моей жизни.
Причину смерти Хмеля я узнал через неделю. Заехал мясник, забиравший тело. За дополнительную плату он согласился провести вскрытие и посмотреть патологию внутренних органов.
-У коня случился инфаркт. Причина - оборвавшийся тромб, он был в желудочке сердца. У сельских лошадей, надорванных тяжелой работой, так бывает.-
Стыдно сказать, но я вздохнул с облегчением. Где-то в глубине, душу грыз червячок сомнения. Вдруг нагрузки были чрезмерны? Вдруг я был слишком тяжелым? Вдруг это я, косвенно, не желая того, стал причиной смерти Хмеля? После слов мясника стало легче. Совсем чуть-чуть. Совсем немного.
Вечером я молча поманил жену, вложил ей в руку бокал, до половины наполненный жидким янтарем. Не чокаясь, выпили.
"Зеленых лугов тебе, Хмель. Бескрайних полей и прозрачных рек."
Первые шаги
Захожу на конюшню, сгибаясь под тяжестью кульков с яблоками. Лошади требовательно ржут, когда прохожу мимо денников.
-Сейчас, девочки и мальчики, сейчас- пыхчу сквозь сжатые от напряжения зубы.
Вот и денник Менеса и Рыжика. Рыжик как юла крутится на месте, рвется с цепи, чувствуя запах, доносящийся из кульков. Менес стоит без движения, низко опустив голову. На мое присутствие - ноль внимания.
-Менес, друг, привет!- никакой реакции. Осторожно прикасаюсь к крупу. Легкое движение ушей. Аккуратно протискиваюсь между лошадьми к кормушке. Высыпаю яблоки - Рыжему три штучки, Менесу небольшую горку. Рыжий хрустит пайкой, забрызгивая все вокруг слюнями и соком, Менес даже не поднимает глаз. Тяжело вздохнув, отпихиваю еще несколько яблок на рыжикову половину кормушки.
Вывожу на развязки. Оттираю толстый слой грязи с боков и живота - денники убираются из рук вон плохо. Все тот же отсутствующий взгляд, ни малейшего желания общаться с другими лошадьми и людьми. Во время чистки не прекращаю разговаривать с ним. Скребница тарахтит по выступающим ребрам. Приближаюсь к области холки. Менес задирает голову, насколько позволяет длина развязок, и начинает мелко дрожать всем телом.
-Тихо, малыш, тихо, мой хороший- откладываю скребницу в сторону и провожу по поврежденному участку ладонью.
-Ведь совсем не страшно, правда?- конь понемногу успокаивается. Легкими движениями ладони вычищаю холку от грязи. Проверяю область седла и подпруги. Чисто. Можно седлать.
Седло общее, прокатное, немецкое, добротно сделанное, но совершенно не подходящее Менесу. Под холку кладу дополнительную меховушку, затягиваю подпругу.
Выходим в манеж. Конь нервничает, постоянно озирается, стараясь держать других лошадей в поле зрения здорового глаза.
-Видишь, как шею выгибает? Это хорошо, значит, спина здоровая.- Дина стоит в "посадочном" углу манежа. -Подводи к ступенькам-
-Садишься на лошадь плавно, аккуратно, без хлопка опускаешься в седло. Когда Менес поймет, что ты не сделаешь ему больно, будет стоять на месте.-
Ну а пока мы крутимся волчком, дрожим от малейшего прикосновения и выгибаем спину в ожидании резкого "плюханья" в седло. Успокоили. Сел. Шагаю.
-Ты тяжелый и должен тщательнее, чем девочка с весом в сорок килограмм, контролировать движения тела на рыси. Иначе, всю спину отобьешь.-
Я стараюсь. Лишний вес и непривычные к подобным нагрузкам мышцы, помноженные на неудобную, валкую рысь, за пять минут выжимают из меня ведро пота. Дина стоит в центре манежа и следит за временем.
-Еще два круга. Не заваливай корпус вперед. Еще круг. Так, хорошо, шагайте.-
Со стоном перевожу Менеса в шаг. Долгожданные пять минут перерыва. А после еще две репризы рыси.
Уставший, на подгибающихся ногах, завожу коня в денник. С надеждой смотрю, как Менес принюхивается к оставшимся яблокам. Нет, не ест. Раздаю возмущенно ржущим соседям. Завтра будем пробовать морковку.
Урааа! После долгого раздумья Менес чуть наклоняет голову и осторожно берет морковину мягкими, теплыми губами. Скармливаю за раз все три килограмма, которые рассчитывал растянуть как минимум, на несколько дней. Ношусь по конюшне, пристаю к каждому встречному, по пятому разу рассказывая "как Менес морковку ел". Меня избегают. Завидев издали, хлопают себя ладонью по лбу, как будто вспомнили что то очень важное, и быстрым шагом покидают "опасную" зону. Я не обижаюсь.
Пикник
Прошло два месяца. Менес при моем появлении настораживает уши и поворачивает голову, как только оказываюсь в поле зрения. С аппетитом хрустит яблоками и морковкой, радостно гугукает Тоне. Ребра все так же выпирают сквозь шкуру, но шерсть стала короткой и лоснящейся, на крупе проступило первое, и пока единственное, яблоко. С появлением травы каждый день пасемся, сначала по десять - пятнадцать минут, позже - не менее получаса.
Я достаточно бодро езжу рысью, мой личный рекорд - реприза продолжительностью в одиннадцать с половиной минут. Клянчу у Дины галоп - говорит - рано еще, конь должен окрепнуть. В почете рысь и шаговые нагрузки. "Шаг - король аллюров" - выражение, которое, как я думал, возненавижу на всю жизнь. Парни и девчонки, пришедшие на месяц позже меня, уже бодро скачут галопом, взметая в манеже клубы пыли и вызывая дикую зависть.
-Помни, твой конь - тебе и лечить - отвечает Дина на мою очередную пламенную речь. Увидев искреннее огорчение на моем лице, добавляет - Пойми, он не молод, пол года стоял практически без движения, слышишь, как хрустят суставы? Он еще не готов-
Видимо, чтоб как-то отвлечь меня от печальных мыслей - предлагает:
-Давай в лес съездим. В настоящий. Пошагаем, порысим, потом коней расседлаем, сосиски пожарим, отдохнем. А через пару часиков - домой. Согласен?-
Еще бы. До этого момента я ездил только по территории спортивного комплекса, благо там есть небольшая рощица, несколько лужаек, поваленные деревья, подъемы и спуски. Такая себе полоса препятствий для конника - новичка. И тут - настоящий лес!
День Икс назначен на следующую субботу. С утра не нахожу себе места, мечусь по квартире, бестолково перекладывая собранные женой припасы. Сосиски, бутылка вина, бутылка минералки, штопор, рюкзак. Спички, сигареты. В результате, сбегаю на конюшню за два часа до оговоренного времени. Тоня крестит в дорогу и еле сдерживается, чтоб не поцеловать в лоб. Она, трусиха, ехать отказалась, остается дома, на хозяйстве.
На конюшне по пятому разу проверяю наличие корды и недоуздка, исправность седла и уздечки. За пол часа до выезда появляется Дина.
-Куда спешишь, успеем еще кофе попить. Мне подседлаться - две минуты. Кстати, ты Злату смахнул?-
-Нет, я же не знал, на ком поедешь.-
- А, ну тогда - пять минут. Но кофе все равно пьем.
Дина едет на Злате, светло-буланой кобыле торийской породы, сильной и уверенной в себе. Злата часто ходит в город в карете, но на природу под седлом выезжает впервые. Дина слегка волнуется.
-Где-то километр нам придется ехать вдоль железнодорожного полотна. И каждый поезд, каждая, самая занюханная электричка будут нам сигналить.-
-Они, что, не знают, что могут коней напугать?-
-Конечно, знают. Это же так весело, наблюдать, как падают с лошади. Потому и сигналят.-
-А нам что делать?-
-Крепче коней держать-
Первые шаги за территорией базы пятиборья. Еду на пол корпуса позади Дины и Златы. Гордо окидываю взглядом спешащих по своим делам людей. На КПП при въезде на СКА отдаю часовому честь, небрежно вскинув руку к несуществующему головному убору. Первое "острое" впечатление - переход улицы верхом. Казалось бы, тысячи и тысячи раз переходил на своих двоих, но на коне кажусь себе неуклюжим и очень большим.
Послушно стоим на пешеходном переходе. Кони, покинув границы манежа, раздувают ноздри и перетаптываются на месте. Первую дорогу пересекаем рысью. Страшно и весело одновременно. Далее - небольшой отрезок вдоль трассы. Едем попеременно, то по тротуару, то по проезжей части. Дина, как может, отвлекает меня болтовней. Метров через пятьсот сворачиваем налево и попадаем в частный сектор. Люди останавливаются и показывают на нас пальцами. "Диковинку увидели" - мрачно ворчу под нос. Но, рассмотрев улыбки на лицах, расслабляюсь, улыбаюсь в ответ. Через несколько сотен метров уже раскланиваюсь со встречными, с удовольствием отвечаю на вопросы.
- Вы спортсмены со СКА?-
- Да - выпячиваю грудь и гордо задираю нос.
- А лошади государственные?
- Нет, частные-
-Дорогие?-
-Очень-
Приятно удивляет молодая пара с очаровательной трехлетней малышкой в розовом с цветочками платьице.
- Можно лошадку погладить? Настюша их обожает - неуверенно начинает разговор отец семейства.
- Конечно можно, только сзади не подходите.-
Мужчина поднимает дочурку и подносит к морде Менеса. Девочка гладит коня по носу, потом чешет лоб, и, под конец хватает маленькой, но цепкой ручонкой за ухо. Я замираю. А он вытягивает шею, глубоко вдыхает и чихает прямо в лицо ребенку. Малышка радостно пищит и трясет двумя желтыми, как спелая пшеница, косичками. Понравилось!
Расставание было сложным. Настюша хваталась за ноздри, уши, уздечку и пищала ультразвуком - Еще! Еще!-
Родители силились разжать мертвую хватку крохотных ручек, и что-то сбивчиво бормотали в свое оправдание. Каких то десять минут, и мы продолжаем путь.
- Тут зона особого внимания, мы выезжаем к железной дороге. Как только я скомандую "Стой" - замираешь на месте. Вопросы есть?-
- Никак нет, мэм -
Первый поезд нам не сигналил. Огромный товарняк, вагонов на тридцать, с грохотом мчался мимо, кони стояли как вкопанные, только непрестанные движения ушей выдавали внутреннее напряжение. Зато следующие три состава, электричка и два "пассажира", отвязались по-полной. Я никогда не думал, что у машинистов такое прекрасное зрение. Они начинали гудеть и сигналить еще в километре от нас, а прекращали, только полностью скрывшись из виду. Я познал прелести галопа "на месте" и полного пируэта. Оказывается, лошадь легко и просто может скакать назад! Хвостом вперед, то есть!
Но все в этом мире имеет свое начало и свой конец. Через тысячу лет по моему субъективному восприятию, мы свернули под железнодорожный мост и въехали в лес.
Лес! Никогда не думал, что большое скопление деревьев и кустарника может вызывать такой восторг! Мы едем по узкой тропинке, все больше отдаляясь от цивилизации. Полуденное солнце пробивает густые кроны дубов и берез, падает на землю копьями чистого света. В косых лучах вьются тучи лесной мошкары. Прохладный зеленый сумрак принимает нас в свои объятия.
- На первый раз далеко забираться не будем. Недалеко, километрах в двух есть неплохая полянка. Там и остановимся. - Диана кивком указывает направление.
По лесу мы в основном шагаем, только два раза, на прямых и хорошо просматриваемых участках делаем короткие репризы рыси. Кони возбуждены непривычным окружением и запахами, каждое движение наполнено силой и энергией. Ехать шагом - сущее наказание, настолько энергично Менес работает задом.
Поляна открылась неожиданно, после очередного поворота тропинки. Ровная, поросшая молодой травой площадь, с тремя одиноко стоящими деревьями.
-Прекрасно! Тень есть, и привязать лошадей можно. Располагаемся под крайним справа деревом- Дина шагом подъехала к месту "парковки". Соскочив с коня, принялась отвязывать от седла корду и недоуздок.
Расседлав лошадей, привязали их к соседним деревьям. И солнце есть, и тень, трава высокая и густая - пасись, не хочу.
Дина расстилает на земле плед, достает припасы. Я вожусь с костром, настругиваю толстый обрубок бревна на лучину. Оба предельно сосредоточены и заняты делом. Внезапно сзади раздается грохот, вздрагивает земля. Испуганно оборачиваюсь - Менес лежит на боку, все четыре ноги обвиты затянувшейся кордой, голова притянута к груди. Бросаюсь на помощь, освобождаю из плена, проверяю недоуздок и оставляю пастись. Через две минуты снова звук падения. Распутываю, отряхиваю, пристально смотрю на коня минут пять. Менес пасется, аккуратно переставляя ноги, не заступая за корду. Отворачиваюсь - звук падения.
Распутав его четвертый раз, привязываю корду к гибкой ветке. Конь наклонился - ветка согнулась, распрямился - распрямилась и она. Корда всегда в натянутом состоянии и не попадает под ноги. Теперь можно вплотную заняться костром.
Через несколько минут повалил густой дым, язычки пламени заплясали по чуть сырому хворосту. Еще немного, и можно жарить сосиски. Открываю вино, разливаю темно-красную, ароматную жидкость в пластиковые стаканчики. Ну, за коней!
Четыре часа пролетели как одно мгновение. Тема дня - лошади, и все с ними связанное. Дина рассказывала о методах тренировок начинающих всадников, коней, разбавляла беседу забавными историями из собственной конной жизни. Я внимал каждому слову, пытался запомнить полезные советы и рекомендации. Какое там! Такой объем информации был мне явно не по зубам.
- Давай собираться, а то промокнем. Смотри, как сверкает.- Дина ловко седлает Злату. Я вожусь изрядно дольше.
Наконец, все готово. Костер залит, мусор упакован в рюкзак, корда и недоуздок привязаны к седлу. Можно выдвигаться. Набираю повод, присматриваю бугорок, с которого удобнее залезть в седло. Да, да, в то время я не мог сесть на коня с земли. Сто тридцать кило веса и мышцы, по тонусу напоминающие хорошо разваренные макароны, не способствовали исполнению таких акробатических этюдов.
Заметив кротовник, подвожу к нему Менеса, и понимаю, что оставил хлыст на земле, метрах в двух от себя. Бросаю повод, поднимаю хлыст, слышу сдавленный шепот Дины - Дурак, зачем коня отпустил???!!!
- Да куда он денется!- хорошее настроение, и полное отсутствие опыта не позволило мне осознать последствия своего поступка. Делаю шаг к Менесу. Он - шаг от меня. Бросаюсь вперед, в отчаянной попытке ухватится за повод. Куда там! Шаг перешел в легкую рысь, потом в галоп, и вот мой верный конь скрывается за деревьями.
- Куда он побежал???!!! - истерю я. - Что делать???-
- Побежал на конюшню, и нам туда же надо.- Дина сохраняет олимпийское спокойствие.
На землю упали первые, пока еще редкие капли дождя. А через несколько минут началось светопреставление. Грохотал гром, молнии били в землю и деревья, казалось, на расстоянии вытянутой руки. Устав от моих причитаний и стонов, Дина поскакала вслед за Менесом, оставив меня наедине с бушующей стихией. Неуклюжей рысцой, на разъезжающихся по грязи ногах, я бросился за ними.
В тот день я побил все рекорды скорости. До территории СКА оставалось не более полукилометра, когда в кармане зазвонил чудом не промокший телефон.
- Не волновайся, твой Менес уже в конюшне -
С моего сердца свалился не просто камень. Вся горная цепь Кордильер с грохотом осыпалась вниз. Глубокий вдох. Выдох. "Спасибо тебе, Господи, за твои маленькие милости. Аллилуя".
Навряд ли когда-либо еще, я испытывал такое унижение. Всего несколько часов назад, я проехал мимо дежурного гордым орлом, а сейчас возвращаюсь назад, пешком, промокший до нитки, с кордой и хлыстом в руках, стыдливо опустив глаза. Мой верный Буцефал проскакал мимо КПП минут пятнадцать назад, солдатик - срочник не мог его не заметить. Мне казалось, что жизнь окончена.
Дина ждала меня в каптерке, вытирая волосы одолженным у соседей полотенцем.
- Ты герой дня - только и сказала она.
Вечер закончился в уютном ресторане за бутылочкой старого коньяка. Спустя пол часа к нам присоединилась Тоня, и мы, уже без волнения, наперебой пересказывали ей подробности сегодняшнего казуса.
Персоналии
Здесь я хочу ненадолго прервать рассказ о конях, и познакомить Вас с людьми, которые неожиданно стали для меня второй по счету, но далеко не по значению, семьей. Ведь, если б не было их, опытных, отзывчивых, готовых всегда помочь и словом и делом, не знаю, насколько был бы тернистым мой "конный" путь.
С Дианой Юрьевной, терпеливым и опытным тренером, превратившим большой кусок сала в вполне приличного всадника, я познакомил Вас в предыдущих главах, и буду дополнять свой рассказ по мере продвижения повествования. Пока - не о ней.
Продолжение следует...
Глава о хорошем человеке
С Игорем я познакомился заочно, года за полтора до описываемых событий. В то время в центре, около оперного театра, появилась диковинка - настоящая венская карета, запряженная парой красивых, светло-буланых лошадок. От клиентов, туристов и местных жителей, нет отбоя. В выходные выстраивается многометровая очередь желающих проехать конной упряжкой по Старому городу. Кафедральный собор, площадь первопечатника Федорова, улица Армянская. Узкие, мощенные отполированной временем брусчаткой, улицы, несут на себе печать прошедших веков. Не даром именно во Львове снимались многие эпизоды великолепного советского фильма - "Три мушкетера". Толщина стен зданий, сложенных из гранитных блоков и песчаника, достигает полутора метров. Каменные рыцари и святые, барельефы и фрески, гробницы шляхтичей и митрополитов. Одним словом, есть на что посмотреть.
Тоня с Иришкой часто ходят к оперному, смотреть на фонтан и кормить местных голубей. Ужасные птицы, должен Вам сказать. Наглые, откормленные, они окружают девчонок плотным кольцом, садятся на ноги, плечи и голову. Очень негигиенично, на мой взгляд. Когда малышка ведет себя прилично, не ноет и не закатывает истерик, Тоня просит кучера завести их домой "на лошадках". Улыбчивый усатый дядька берет дочку на руки, и подносит к лошадям, приговаривая
- Посмотри, какие у них мордочки, какие красивые ушки-
А потом сажает рядом с собой, на руках у Тони, разумеется, и везет под самый дом. Вечером Ириша взахлеб рассказывает, как трогала "лофадок за уфки" и "ехала домой на настоясей калете".
Попав на конюшню, Тоня не сразу узнала Игоря Степановича. Зато узнала малыша. - Дядя с лофадками!!!- радостно закричала она.
К этому времени Игорь уже не выезжал в город, а работал конюхом на базе пятиборья. Мы вежливо раскланивались, встречаясь в коридоре, могли на пару подымить сигаретками, отдыхая от работы и спортивных свершений, но дальше наши отношения не заходили. Пока.
Когда я начал осваивать галоп, выяснилась одна неприятная деталь. При подъеме Менес достаточно активно рвал вперед, и меня, сидящего в седле, как сосиска, нешуточно качало назад. Инстинктивно хватаясь за повод, я ощутимо бил его трензелем по зубам. Один подъем, два, три... Неделя, вторая... Результат оказался весьма предсказуемым. Конь отказался подниматься в галоп. Ни под кем, ни при каких обстоятельствах.
- Осталось лишь одно средство. Безтрензельная уздечка, желательно, Кука- Дина задумчиво чешет подбородок. - Но их на Украине нормально не делают, надо заказывать на Ратомке-
- Где ???-
- В Белоруссии, блин. Но они обычно не торопятся, месяца через полтора получишь-
- Неее, на полтора месяца я не согласен. Нужно уже. Может, одолжить у кого?-
Конечно, Дина нашла, у кого одолжить уздечку. Соседка по конюшне, бывшая хозяйка Менеса, держала такую, больше для коллекции, чем для работы. На предложение продать, ответила категорическим отказом.
- Вещь редкая и в хозяйстве нужная. Бери, когда надо, только не порви и на место вешай-
Кук сотворил чудо. Конь, избавившись от ненавистного железа, поднимался в галоп, контргалоп, писал по манежу вольты и восьмерки, повинуясь малейшему движению повода. С тех пор я стал ярым противником железа, не допускающим даже мысли о трензеле, шпорах или усилителе шенкеля. Но сегодняшний рассказ не о том.
В один из ясных, солнечных дней я, как обычно, седлал Менеса. Ногавки, вальтрап, подушка и седло. Снимаю недоуздок, надеваю уздечку. Ту самую, беcтрензельную. Вывожу коня, тяну за повод и.... злосчастный Кук осыпается к моим ногам ворохом больших, средних и совсем крохотных ремешков. "Порвал" - бьется в такт ударам пульса единственная мысль. "Дину подвел, и седлаться не смогу". Жизнь потеряла смысл. Но делать нечего, надо признаваться. Зажав в кулаке жалкие обрывки, иду на манеж.
- Дин, тут вот какое дело - протягиваю руку с зажатыми в ней ошметками