После ухода Жрицы и ее фокуса прошло пять суток. В бешенной, кропотливой работе. Илия пила почти одну 'Ратхи-колу' и даже что-то ела, но этого бы не было, если бы Троскаб не заставлял ее есть между консультациями, проявляя воистину королевское упрямство, чего Илия в нем раньше и не подозревала.
'Тиран Аржан', - давилась Илия бифштексами с 'сюрпризами' доставок Профитц.
'Король Генрих дубль два', - глотала она чай, не чувствуя вкуса.
'Сатрап Истан и длинные руки Гессо', - жевала она торты госпожи Джамп и пироги с черникой.
    Троскаб же только посмеивался, слушая ее упреки по внутренней связи. Как засыпала - не помнила. Однажды даже отключилась во время консультации, и хорошо, что объекты были уже обездвижены, иначе перед Троскабом было бы очень неудобно. Он и так каждый раз транспортировал ее в накопитель, и просыпалась она уже укутанная пледами.
    С другими виделась только мельком - все были заняты, как и она сама. Пару раз приезжал Лис, но им даже не удалось увидеться, потому что над ее кабинетом горел зеленый 'флажок'. Об этом ей сообщал Троскаб.
    'Надо же, выжил после пилигримовского ритуала', - дивилась она.

    После той 'вечеринки' Лис уехал, пока она спала, и все еще непротрезвевший Пилигрим только посмеивался, отказываясь говорить старшим охотникам, куда. Они едва не вспомнили консультантское прошлое. Пилигрим как-то по-особенному оскалился, и до Илии дошло первой.
- Он у женщины, - подергала она за рукав уже сердитого Троскаба.
    Шверт смачно треснул себя по лбу и побежал куда-то с телефоном. Алиент, Эскудо и Сино переглянулись и вздохнули с явным облегчением.
- Угадала, - сказала она, довольная, смущенному и растерянному Троскабу.
    Трое других охотников вздрогнули, вытаращились на нее и виновато отвели глаза.
    'Интересно, - до сих пор недоумевала Илия. - Думали, что я скандалить начну?..'.
    Троскаб помогал не только ей, но иногда и Гессо, когда Эскудо был занят клубными делами, и Илия радовалась, что между ними быстро устанавливаются отношения должные связным.
    'Это хорошо. Гессо и впрямь скоро сорвется', - думала она тогда, слушая его пульсирующие песчаные смерчи.

    С Нэмури во время работы это происходило трижды. К счастью, каждый раз, когда он был в кабинете.
    Лаки носился туда, как укушенный бешенным тушканчиком, а потом Сино выправлял их обоих. Точнее, пытался, потому что Лаки начинал шипеть не хуже Гессо в дурном настроении. И Сино порой приходилось ретироваться бегством, несмотря на то, что в таком состоянии Лаки мог разве что плюнуть в него. И то вряд ли бы попал.
    Когда Илия сталкивалась с Нэмури в приемной, общей комнате или накопителе, то он смотрел сквозь нее. Как на пустое место. И не видел. Совсем. И сейчас Илие казалось, что дело вовсе не в фокусах Хранителя, что тот ничего и не мудрил. Что Нэмури сам принял решение отстраниться от нее и уйти из ее жизни, разорвав любовную связь и растянув ту, что скрепляла их как Наставника и ученицу, до невидимой паутинки. Илия смотрела на него и переставала чувствовать. Будто на самом деле была мраморной, как Лаки. Будто она была пустой любимой куклой Хранителя.

    Она по-прежнему мылась с Троскабом одновременно, прячась за тонкими занавесками. Она - в ванне, а он - в душевой кабинке. И в процессе распевали дуэтом государственный гимн Арадии, подражая ритуалу Гессо. Как тогда втроем с Хранителем, поделившем ванну с Илией.
    'Наверное, ему так понравилось, что он заставил весь Орден исполнять его хором', - вспомнила Илия и хихикнула.
    Однажды они оставили кабинет открытым для усыпальни, а дверь в ванную и вовсе никогда не закрывали, и к ним вломился вконец обнаглевший от ревности Лаки. Илия ужасно была рада, что и у Троскаба, и у Лаки хорошие реакции. Золотые плечи едва не лишились светлой головы, потому что Троскаб никогда не расставался с клинками. Обычно он носил их на спине под куртками и пиджаками на перевязи. Мечи были короткие, плоские и очень острые. Рукоять, входившая в ладонь Троскаба, не была украшена гардой.
- Зато под одеждой прятать удобно, - объяснял он и смущенно показывал грубую кожу ладоней, испещренных множеством шрамов - еще со времен тренировок.
    'Наверное, он и спит с ними в обнимку', - думала Илия, но проверить ей так и не удалось, потому что она никогда не видела Троскаба спящим.
    А Лаки тогда осознал свою ошибку, раскаялся и удалился чем-то весьма довольный.
    'Нечего на моего охранника облизываться, - дулась Илия. - Со своего визуальные данные снимай'.
    Зато благодаря совместному распеванию гимнов, Илия была совершенно уверена, что синий оттенок волос Троскаба достался ему от природы. И сейчас она вспомнила, быстро перевернула страницу тетради с ритуальной мозайкой и потерла пылающие щеки, пытаясь сосредоточиться и вспомнить, когда это она изображала косой дождь сухоцвета с лиловыми лепестками градин. Пристойное на ум категорически не шло.
    'Нельзя-нельзя, - сказала она себе. - Вот разберемся со Стражами и тогда подумаем. Не хочу повторения истории...', - и вздохнула.

    Несмотря на все уговоры, угрозы и подкупы Гессо, Нэмури и Лаки отправились в дом Шульда, и теперь, даже после того, как Илия выбрала самую узкую кровать, ей всё равно было слишком много места. И засыпала она с трудом, вслушиваясь в бури Гессо и ровную синеву неба Троскаба - их комнаты были соседними, с обеих сторон.
    Один раз она неожиданно проснулась среди ночи и увидела Троскаба. Он сидел у противоположной стены, а клинки, зачехленные, стояли рядом. Троскаб без улыбки смотрел на нее, и Илия почувствовала его желание. И ее тело мгновенно откликнулось.
    'Сгинь, искушение', - зажмурилась Илия.
    Небо жнеца дрогнуло, и она услышала короткий смешок.
    А когда открыла глаза, и никого не увидела, то поняла, что нечаянно отправила эту мысль ему.

    В доме Моррока они пробыли чуть больше недели, но объектов не было, а тех, что показывались, перехватывал озверевший от безделья дом Шульда, что по чистой случайности находился к отделению гораздо ближе. Пилигрим, едва перевелись объекты на уровнях отделения, вместо того, чтобы поехать к Морроку и хоть немного отдохнуть, привел себя в порядок, оскалился: 'Пойду на Ветра в Председателях погляжу', - и поскакал на Налиме в Совет, невероятно довольный вернувшимся 'голосом'.
    Поэтому домой их повез Троскаб на своей темно-вишневой, почти черной 'Акуле Индр'. Илия уже каталась на ней в магазин интимных товаров, а вот Гессо пришлось несладко, потому что на своей машине Троскаб носился, как Лис и Лаки вместе взятые. И обнаружилось, что до дома Моррока не так уж и долго добираться. Правда, Гессо за время поездки обзавелся приятно салатовым оттенком кожи.
    Тогда Илия отправилась отсыпаться, а вот Гессо стал показывать Троскабу дом, рекомендуя ходить только по прямым коридорам, не лазать дальше нулевого и минус-первого уровней и не пытаться пройти на чердак, что выше третьего, поскольку Гессо до сих пор не может разобрать ловушки. Ну и еще слил ему кучу инструкций, вроде тех, что 'не обращать внимания на разные звуки по ночам', тогда же не пялиться в настенные зеркала...
    'Это потому что Моррок при жизни в них фокусов накрутил, - вспоминала Илия. - И Гессо однажды, уже после его смерти, чуть заикой не остался, увидев Наставника в отражении за своим плечом'.
    Фотографий Моррока у Гессо было предостаточно. Оказалось, они оба очень любили фотографироваться 'на память'.
    'Моррок - альбинос, - вспоминала Илия. - Волосы, как у Гессо за пределом, такие же снежно-белые, только длинные. И радужка - красная, будто он всё время торчит за границами'.
    Но ей понравились и резкие, властные черты его лица и характерный прищур на некоторых фотографиях (оказалось, копия Гессо). Но Моррок не всегда выглядел на фото строгим, он умел и улыбаться - мягко и почти незаметно и уж, конечно, не казался жутким. Особенно после той фотографии, снятой кем-то третьим, где Гессо, еще подросток, младше Илии, с вытаращенными глазами оглядывался через плечо на своего Наставника и было заметно, что он улепетывает во все лопатки. А тот гнался с картинно вытянутыми руками, высоко вскидывая голенастые ноги и вопил что-то вслед, но было ясно, что ему отчаянно весело.
    Моррок погиб в тогда еще целом Агарте, том самом, с ярко-оранжевой, будто игрушечной машинкой, брошенной нормальными хозяевами. Моррок не был запредельным и не успел уйти от взрыва 'клыкастой жабы'.
    'Случайность', - печально улыбнулся Гессо, и Илия почуяла, как сильно ему не хватает Наставника.

    Но, несмотря на все инструкции, Троскаб однажды где-то заблудился и выпал почему-то с потолка прямо на обеденный стол, разлучив Илию с чашкой утреннего кофе. Троскаб был с ног до головы увешан паутиной и перепачкан пылью, растерян и порядком смущен, и Илия расхохоталась, сняв с его носа шустрого паучка.

    Четверо суток Гессо и Троскаб торчали в тренировочном, создавая клеть, но Илие почему-то было неинтересно, и она бродила по комнатам, разбирая уже не нужные хозяевам вещи. Однажды, в плоской широкой коробочке, обтянутой коричневой кожей, она нашла странный серый ошейник с изумрудом посередине. Подобные, с камушками, Илия видела на домашних кошках богатых хозяек, госпожей 'с причудами', как называл их Гессо. Но размер для кошки был слишком велик, и Илия померяла его. Застежка сошлась на шее один в один, словно его делали для нее. Илия с непонятным смущением стянула плотную ткань, драпировавшую настенное зеркало и замерла. За ее спиной стоял высокий, худой Моррок в черно-серой форме риванских войск. Он строго смотрел ей прямо в глаза, и ощущение реалистичности было до крайнего невозможным, но Илия не обернулась, опасаясь что-нибудь пропустить, и не пожалела: Моррок неожиданно мягко улыбнулся, резкие черты смягчились, смазывая маску строгости. Он кивнул ей, как старой знакомой, и исчез.
    Илия с бьющимся сердцем сняла ошейник и положила в коробку обратно.
    'Вот, какое послание оставил он Гессо... Вот, зачем он оставил свое отражение в зеркалах. Чтобы Гессо не было одиноко, когда его не станет. Он тоже слышал свое тиканье и сознавал, что его срок заканчивается... А Гессо всё равно одиноко... И плохо без тебя... Но кому же ты готовил ошейник, Моррок? Кому он принадлежал?..', - думала она, поглаживая пыльную коробочку, оставляя на пальцах мягкие волокна, и с легким сожалением закрыла ее.

    Клеть была закончена вовремя. На пятый день Гессо за завтраком не доел гренок, резко поднялся и исчез в скачке. Троскаб тут же растворился следом за ним.
    'Началось', - поняла Илия, и аппетит куда-то исчез.
    Она с ужасом посмотрела на тошнотворно окровавленное сырое мясо в тарелке, метнулась скачками в свою комнату за аптечкой, и бросилась к тренировочному, но тот был закрыт изнутри.
    'Значит, нельзя', - поняла она и сползла по стенке на пол, судорожно перебирая те средства, что могут пригодиться и Гессо, и Троскабу с учетом их способностей.
    Она успела пожалеть, что у нее нет спецжилета, как у Лаки и Сино, где эта груда препаратов могла бы удобно разместиться в кармашках в нужном порядке.
    Она пожалела и о том, что здесь нет самого Лаки или Сино.
    Ее подтряхивало, как будто ей снова нужно было ехать к Лису, тогда еще незнакомому и ужасному Наставнику ее Наставника, и Нэмури опять ничего не объяснял, только фокусничал. Потом, когда ее перестало так явно колотить, она забеспокоилась, что ей делать, если ни один из них не в силах будет открыть дверь самостоятельно, и чуть снова не ударилась в панику. Потом с чувством врезала себе по лбу и прислушалась по-гессовому, поскольку из-за звукоизоляции она не слышала ничего, кроме звуков собственного тела и старого дома. Она долго смотрела на бешенные бури Гессо и слепящую синеву небес Троскаба. Наверное, Илия задремала, потому что подскочила от скрипа открывающихся дверей. На пороге, держась за дверь, стоял запыхавшийся и счастливый Троскаб, исцарапанный и израненный с головы до ног. Та рана, что шла от колена к бедру, выгляла особенно нехорошо и сочилась, не переставая.
    'Фонтанчик - вскользь', - поняла она, и желудок сжался, напомнив, как легко эти песчаные хлысты потрошили консультантов.
- Извини, что так долго, - сообщил он. - Мне просто были интересны умения Гессо.
    И Илие очень захотелось его стукнуть. Очень сильно и очень больно.
    Но она сдержалась и не пожалела, когда такой же счастливый Гессо пролепетал:
- Я в порядке. В полном. Ни царапины. Устал очень... - и тут же закрыл глаза и засопел.
    Илия всплеснула руками под смех Троскаба и приказала весельчаку:
- Раздевайся. Немедленно, - и подергала за штанину, - и это - в первую очередь.
    Троскаб, кажется, смутился, но ей было всё равно: 'Испытать. Как же... Но врешь хорошо, даже я сначала купилась. Ты не хотел его ранить. Боялся убить. Так боялся, что едва не разбился сам'.
    Теперь у Троскаба было несколько 'художественных штопок', обещавших со временем превратиться в красивые шрамы.
- От них не только девочки всех борделей, но и их мадам пищать будут, - привычно обещала она, накладывая швы, как когда-то наемникам-единицам.
    А Троскаб веселился, и его ультрамариновое небо подрагивало.
    Он перенес бессовестно дрыхнущего Гессо в его комнату, и, к ее облегчению, швы не разошлись. Гессо счастливо улыбался во сне, и Троскаб, пошатываясь, отправился к себе. Илия осмотрела Гессо на всякий случай, заранее радуясь тому, что ему, проснувшемуся раздетым, придется покраснеть, но на нем и в самом деле не оказалось ни царапины.
- Ведьмин дистанционник, - пробормотала Илия, укрыла его, чмокнула в высокий лоб и пошла спать.
    Сражение длилось шесть часов, и она так устала, будто сама в нем поучаствовала.

    Илия уснула, едва успев раздеться и свалиться на постель. Ночью она внезапно пробудилась, проморгалась - Троскаб сидел возле ее кровати, положив голову на ее постель. Длинные, совершенно черные в темноте волосы щекотали ее кожу. Когда Илия осознала, насколько он близко и насколько она обнажена - горячая волна пронеслась по телу и ударила в голову летним истанийским сидром.
    Она прикоснулась к его волосам, Троскаб шумно вздохнул и попросил:
- Не надо. Я не выдержу.
    Илия едва дыша, опустила руку на постель рядом, и он спросил:
- Скажи, ты держишься из-за Лиса? Или потому что я - церквул?
    Она постаралась добавить голосу ровности:
- Частично - из-за Лиса. И из-за того, кто мы. Хочу развязать все связи, чтобы стать свободной. Мне нужно попрощаться с Лисом. Когда пойму, что он от меня хочет - расстанусь. Я складываю быстро. Коротких часов - хватит... А потом убью Стражей. Убью их церквулов. Если они посмеют показаться нам на глаза. И тогда...
    Тело требовало сейчас и ни мгновением позже, и хихикающий внутренний голос вторил ему, но Илия уже взяла себя в руки.
- Хорошо, - вздохнул Троскаб. - Я согласен, но с одним условием... Их церквулы - мои. Не пристало тебе с ними возиться.
- Идет, - улыбнулась она.
    Троскаб молчал долго и, казалось, вовсе не дышал, но сказал:
- Потом Проклятый заберет тебя, чтобы умереть от твоих рук.
- Я убью его и вернусь. Сколько бы тиканья это не впитало. Вернусь к Пантаклю... К тебе. Если Проклятый не позволит мне взять тебя с собой... - Троскаб вздрогнул, но она продолжила: - ...присмотри за ним пока меня не будет. И жди. Я вернусь к тебе и больше никогда не оставлю...
- Илия...
    Она чувствовала, что ему так больно, словно ее уже нет рядом.
- Не надо, мой тагрин, - прошептала она, и незнакомое ранее слово заставило Троскаба поднять голову и посмотреть ей в глаза. - Я не хочу, чтобы хоть что-то стояло между нами. Оно вернется и разрушит всё, когда мы этого не будем ждать. Я слишком легко теряю и так тяжело нахожу... Не желаю проморгать тебя из-за пустяка.
    Он потянулся к ней, и Илия почувствовала его дыхание на своих губах.
    Но через мгновение она осталась одна, в ушах билось тихое - 'иллада'.

    Илия очнулась за письменным столом и осознала, что тупо таращится в пустой тетрадный лист. В голове звенел бестелый голос, рассказывая такие истории, от которых покраснел бы и Пятый.
    'Вот демон... - помрачнела Илия. - Похоже, пора навестить Лиса. Заодно и сложить, что ему во мне такого... Хочу знать, что он желал. Не Пилигрим, а именно он...'.
    Илия сжала в руке телефон и нажала на кнопку. Желание пульсировало в ней в такт механическим гудкам.

- Ты уверена, что хочешь ко мне? - спросил Лис и закурил вторую подряд сигарету.
    Илия смотрела на темные ели, черные и пушистые на фоне едва обросшего почками искусственного леса. Ее 'Витришь' всё еще тлела, едва отметив половину табачного столбика.
- А ты не хочешь?..
    Лис усмехнулся.
    Она почувствовала на себе его взгляд, но даже не повернула головы.
    Дом Моррока темнел провалами окон, но она знала, что ни Гессо, ни Троскаб не спят. Этим двоим приспичило затеять очередную тренировку, чтобы в следующий раз, когда Гессо припрет запредельное к стенке, Троскабу не пришлось бы тратить столько времени и сил на сдерживание. И сейчас они снова испытывали клеть на прочность.
    'Пускай теперь сами себя зашивают, - сердилась она. - Опять объекты дом Шульда перехватил'.
    Об объектах Илия узнала уже после того, как позвонила Лису, но это было неважно.
    Она сердилась и не понимала, почему: 'И на ревность вроде не похоже... Что со мной творится?.. Может, опять приближаются 'дни красных лент'? Или как Нэмури это обзывает - 'бешенство красных муравьев'. К де... К родичам моим Нэмури. Вместе с Лаки. Золотой даже не позвонил ни разу. И Пилигрим - ренегат'.
    От Гессо она знала, что с ними всё в порядке, и Пилигрим собрался перевозить вещи к Шульду. Якобы оттуда до отделения и Штаба ближе, а 'Акула Индр' с Троскабом в качестве водителя его не устраивали категорически. Отговаривался тем, что Троскаб явно брал уроки вождения у Лиса, а он, Пилигрим, даже налимовскую скорость плохо переносит.
    'Ну-ну, горазд заливать, - дулась Илия. - Как с Лисом дружно катались, так глаза аж жмурил от удовольствия, а теперь вдруг высоких скоростей испугался. Ну и ладно. И тебя, шеф, к моим подгорным родственникам вместе с 'командиром' и 'замком'. Создавайте у них руководящий состав и учите размножаться с нормальными. Вы же большие поклонники нормальных женщин... А Гессо и Троскаб пускай дальше с ума сходят по своим спаррингам... Хотя все-таки хорошо, что они вместе были. Отлавливай и по всему замороченному фокусами дому да объясняй каждому, куда поехала и зачем... И еще плюс: с этими драками Гессо, похоже, забыл о моем дне рождения. Как представлю, что эту тягомотину еще весь срок терпеть, так тут же разбиться хочется... Хм, интересно, Лис на следующие пару суток свободен? Было бы неплохо отсидеться у него... А потом сразу к Хранителю. И до наемников не вылезать... Конечно, если доживу до этого времени, как справедливо заметил Нэмури... Встречаться с остальными только в отделении и... А. Троскаб. Опять я про него забыла. Первый раз такое, чтобы я столько раз закопала данные про одного и того же чел... э-э... мужчину. Еще и в любви призналась. И что на меня тогда нашло - не понимаю. Может, Хранитель опять от скуки фокусами балуется?..'.
- Деточка, не кури фильтр, - донесся до нее веселый голос Лиса.
    Она скосила глаза - и вправду, даже золотистые буковки с названием исчезли. Илия со вздохом засунула окурок в пепельницу и прикурила новую.
- Лис, ты ведешь себя странно, - заявила она елям. - Если ты не хотел приглашать меня в гости, то зачем приезжал?.. Да, в курсе, что у тебя есть женщина, но я же не требую свадебной церемонии. А в машине, где в любую минуту Гессо или Троскаб постучат в окно, я не буду.
    Лис засмеялся.
    Илия не поверила своим ушам и посмотрела на него, но Лис хихикал самым натуральным образом, уронив голову на руль: 'С ума сошел?!'.
- Рада, что мое предложение так тебя развеселило, - сухо заметила она.
    Он выпрямился и горько улыбнулся ей:
- Знаешь, деточка, у тебя с Нэмури невероятно отвратительные характеры. Когда вам нехорошо, вместо того, чтобы позвать на помощь, вы оба начинаете разрушать миры, расшатывать равновесие и причинять боль другим, доводя себя до крайней степени отчаяния...
- Я не в отчаянии.
- Да? - 'удивился' Лис. - Именно поэтому ты не катаешься верхом на Троскабе, не возишься с Гессо, не кричишь о своей любви к Пантаклю и не ночуешь в отделении, чтобы оставлять Лаки и Нэмури с носом, а не с объектами. Если это не депрессия, то я вообще ничего не понимаю в жизни.
    'В чем-то он прав. Например, здравая идея ночевать в отделении, чтобы обскакать дом Шульда, мне и в голову не приходила. Стоит запомнить', - подумала Илия, но сказала:
- Прости, Лис, что отвлекла тебя от более приятных занятий, чем сеанс психоанализа ученицы твоего ученика неведомого роду-племени, но не мог бы ты подвезти меня до Храма? Я была бы очень тебе признательна. Мне всё равно туда надо... Правда, я попозже собиралась, через пару суток, но раз...
- Прекрати, - сказал Лис. - Чую, так я ничего не добьюсь... Давай начнем с последнего: что ты забыла в Храме?
    Илия моргнула:
- Проклятого Стража, конечно. Он пожелал побыть моим нструктором. Должна же я научиться обороняться от женихов.
- Теперь ясно, - усмехнулся он. - Идем дальше. Почему через пару суток?
- Прячусь от дня рождения и настойчивости Гессо, - пожала она плечами. - А инструктаж Хранитель прервать не позволит.
- Не хочешь дня рождения? - почему-то удивился Лис.
- Отмечать бурно не хочу. Настроения нет, что тут не ясного?.. - рассердилась Илия.
    Он примиряюще поднял руки:
- Ясно-ясно, только не злись. Я всего лишь пытаюсь разобраться... Что там?.. А. Откуда взялась неизвестная мне женщина?
    Илия даже забыла как сердиться:
- К-как неизвестная?.. Ты с Пилигримом доритуалился до того, что перепутал бордели мадам с салонами господ?
    Лис прыснул и покатился со смеху, хотя ей показалось, что он немного тоже рассердился.
    'Вот и хорошо. Хотя бы спарринг устроим, чем просто так сидеть. Вон, Гессо и Троскаб ежедневно с утра до вечера руками машут, а мы что?..'.
- Кто тебе такие данные слил? - Лис, наконец, пришел в себя и нахмурился.
    Илия подумала, а потом рассказала всё, что было на утро после его загадочного исчезновения.
- Гм, - сказал Лис и замолчал.
    Илия поняла, что очень хочет его стукнуть. Нестерпимо. Едва сдержалась:
- Что там за история приключилась? Лис, либо ты рассказываешь, либо я вылезаю из машины и иду в Храм. Пешком. И не на инструктаж, а за женихами. Синими.
    Похоже, угрозу он воспринял всерьез, потому что сказал:
- Говоришь, тебе не рассказали, в чем дело?..
    Илия помотала головой.
- Н-да... Недоумки, - проворчал он. - Могли бы хоть часть информации слить... Еще и Пилигрим...
    И рассказал. Оказывается, пока они все тихо-мирно спали в накопителе, Лаки продрал глаза, обнаружил в общей Лиса и Пилигрима, практиковавшихся в пении, узнал о событиях накануне и сгоряча решил присоединиться к ним.
- Вот ненормальны-ый, - протянула Илия. - Ведь знает же, что на полпути по пилигримовскому ритуалу сворачивать нельзя. То-то, думаю, он из кабинета весь день не вылезал, а объектов никак не убавлялось... Так что же... - Илия вытаращилась на Лиса.
    Тот замахал руками и поморщился:
- Я тебя умоляю, не делай поспешных выводов... Слушай, что дальше было.
    А дальше Лаки наритуалился до потери сознательности и инстинкта самосохранения и стал 'пилить' Лиса, чтобы тот не лез к 'их чудо-девочке', то бишь Илие, и не мешал их тройственному союзу наслаждаться оставшимися днями в обществе друг друга.
- Про короткие сроки ты мне позже объяснишь, - добавил Лис, и Илия загрустила: 'Скотина Лаки. Налысо побрею. Фетишистским мини-вакидзаси Наставника'.
    Лис сначала от таких заявлений оторопел: 'Когда это я лез? Когда это было-то?', а потом разгневался, поскольку сам был 'далеко не тверез', и напомнил о давнишнем обещании устроить давно планировавшиеся мотоциклетные гонки: проигравший должен был тридцать суток с момента завершения 'соревнований' не звонить и не встречаться с Илией по своей инициативе. Сначала они поспорили на 'весь оставшийся срок и любые обстоятельства', но Пилигрим заставил их смягчить условия и внес уточнение насчет дел общественных и работы, которые никоим образом не должны страдать от 'всяких влюбленных недоумков'. Лис и Лаки покивали, скрепили договор рукопожатием, поритуалили с Пилигримом еще немножко и поехали за мотоциклами решать спор.
- А старшие тогда почему так смутились?
- Шверт, - усмехнулся Лис. - Думаю, из-за него. Во-первых, он присутствовал при споре и наверняка растрепал остальным, только сам не поверил, а, во-вторых, он знает, где я обычно катаюсь.
    'Складная песня, - подумала Илия. - Даже Троскаба не проконсультируешь, потому что он всё время был со мной. А других бесполезно... Разве что Пилигрима да самого Лаки, если они хоть что-то помнят... А, кстати...'.
- И кто из вас продул?
    Лис вытаращился на нее, а потом с хохотом сполз на руль.
- И Золотой не помнит, значит, - выдавил он. - Деточка, понятия не имею. Сино откопал Лаки где-то в кустах. Он там со своей 'Фейрой' в обнимку спал. Оба - совершенно целые причем... То есть на Золотом новых царапин не образовалось. А Шверт рассказывал, что еще долго за мной гонялся по всей северной окраине Арадии. Мне почему-то очень нужно было в Осталин. Может, за бифштексами... Не спрашивай, сам не знаю, что я там потерял...
    'Так, нужно срочно позвонить Лаки, - подумала Илия и тут же приуныла: - Если Сино ему уже эту сказку не рассказал. Вот хитрец. Ему надо было Нэмури инструктировать, как пустые данные лить. А то заявился мой славный Наставник под утро переезда, нас с Лаки разбудил. Спрашиваем: 'Что так долго возился?'. А он нам: 'Да я Гессо помогал комнаты разбирать'. Угу. Нашел, что придумать. Не припоминаю, чтобы у Нэмури раньше от Гессо глаза дурными становились, как у мартовского кошака от валерьянки. Разве что от Кларисс... Даже от меня такими не были... Жаль, что Кларисс нет больше... Кому теперь его доверишь?.. Она бы его не бросила, несмотря ни на что. И глупости Тоска говорил, она Нэмури по-настоящему любила... А я теперь когда еще вернусь... Да и в этом качестве... уже... всё... Нет, ну смешной ужасно: от него на всю комнату какой-то ерундой с имбирем несет, а у Гессо на имбирь аллергия. Он, бедняга, даже за завтраком еще чихал, стоило мимо Нэмури пройти... Но Лис хорош. Только не понимаю, почему он не сознается? Ведь даже ребенку понятно, что у всех есть потребности. Да и на Нэмури я разозлилась больше из-за консультации: 'Кого хочешь, кого хочешь'... А сам!.. И еще врет нагло... Ладно, дело прошлое. Сейчас Хранитель уже не фокусничает. Хотя в лисову версию превосходно укладывается лакино молчание. Глупо и гордо не хочет и брешью засветиться, и впросак попасть. Сино ему наверняка наплел еще сверх того, что на самом деле было, а Пилигрим ни за что не упустит случая поддразнить'.
- Илия, на связи Арадия, Лис вызывает. Прием, как слышно?
- А? Извини, я задумалась, - пробормотала она, спешно выкидывая в пепельницу дотлевшую до фильтра сигарету.
- Я заметил, - усмехнулся Лис. - Спрашиваю: почему именно ко мне?
    Илия заморгала: 'Ты о чем?'.
    Он пояснил:
- Сейчас ты знаешь про мое пари с Лаки, но не рвешься к телефону, чтобы отдохнуть в его компании. Есть Гессо, которому ты можешь рассказать всё, что у тебя на уме, и роль которого я так неудачно пытался сыграть и лишь рассердил тебя... Ты ни разу не попыталась связаться с Нэмури и попробовать вернуть ваши отношения в прежнее русло...
    Он закурил еще одну сигарету, посмотрел поверх ее головы, потом вновь - в глаза:
- ...В конце концов, теперь у тебя есть Троскаб. Он моложе меня, хорош собой и ближе тебе и по духу, и по крови. Не говори, что ты никогда не желала его. Ни тебе, ни ему не удается играть невозмутимость и равнодушие. Здесь вы оба - плохие актеры. И искры, что от вас сыпятся, замечают даже те, кто вас вдвоем ни разу не видел воочию...
    'Сплетничают, - поджала губы Илия. - Вот пакость-то. Всё ничего, но Лису же на нервы действуют...'.
- ...И почему ты не с ним, для меня - загадка. Илия, я хочу знать, почему ты выбрала меня, а не кого-то еще?
    'Это я уже проходила', - она потерла переносицу и сказала:
- Слушай, я правда не хочу навязываться...
    Лис замер, выдавая шок.
    Пришлось пояснить:
- У нас с Нэмури был подобный разговор. До... того, как всё случилось. Только вместо Троскаба фигурировал Лаки... Слышал бы ты, как он его нахваливал... Мне еще тогда стоило остановиться... И я не смогла сделать Нэмури счастливым...
    В носу защипало, и Илия отвернулась, чтобы приоткрыть окно: 'Накурили так, что ни один кондиционер не спасет'.
    Но почему-то закурила снова.
- Я только всё испортила... Поэтому, если ты видишь, что продолжать не стоит, я пойму... Просто... - она повернулась к Лису, и он почему-то выпрямился. - Ты говоришь: 'Лаки'. А он не меня любит. То есть и меня, но совсем не так. Без меня он сможет прожить, а без него - нет. Он даже не догадывается, недоумок слепой. А Лаки и сам вряд ли это осознает... Тот еще идиот... Говоришь - 'Нэмури'... Он смотреть на меня не может. И если даже вернем всё, то зачем? Чтобы опять сделать его и всех несчастными?.. Не-а... - Илия вытерла лицо, а губы горели, как от поцелуев шиповника. - Троскаб? Да, близкий, понимаем друг друга без слов, с полувздоха, да, возможно, подходим друг другу... Но если я проиграю, то не хочу, чтобы ему не позволили остаться со мной, живой или мертвой. Не желаю, чтобы кого-то из нас выпотрошили, а другого заперли на вечность, или что там они еще способны делать. Да и... не знаю я его. Он - не чужой, но и своим пока не стал... Хотя Гессо души в нем не чает...
    Табачный дым осел на языке никотиновой горечью, но она продолжала, ощущая, как лопаются нити паутины, что стягивали ее с самой консультации Наставника.
- ...Гессо. Да. Но я не хочу сейчас знать, зачем я сделала то или не сделала иного. Я даже впитывать сейчас не хочу, не то что переваривать. Мне не это нужно... Нэмури консультировал меня, и выяснил, что я тебя хочу. Ты знаешь обо всем этом... - Лис прищурился. - Он сказал, что ты предлагал за меня цену...
    У Лиса дернулось лицо, будто Илия отвесила ему пощечину, но она не стала останавливаться:
- И он сказал, что стоимость себе я определю сама... Я хочу закопать хотя бы на время, хоть на эти короткие пару суток, что такое объекты, Пантакль и даже его лучи, что мне еще предстоит сделать, и что я сама такое. Я хочу забыться, Лис. Сделай меня счастливой хотя бы на это время... Бери, если предложение еще в силе, потому что это - моя цена. Потому что, кроме тебя, не получится ни у кого.
    Она выбросила окурок в окно и откинулась на сиденье, закрываясь руками.
    Рычание 'Катрин' и ее резкий старт вдавили Илию в сиденье.
- Я оплачу все счета, - донеслось хриплое.
    Но Илия до самой остановки никак не могла перестать реветь, словно в ней скопился целый бассейн, и теперь он, давший течь, бесшумной пустой водицей выливался наружу по капле.

    Когда 'Катрин' затихла, и Лис вышел наружу, Илия нырнула в рукав за третьим, пожалуй, платком по счету, предыдущие куда-то исчезли.
    Донеслось незнакомое:
- С возвращением.
- Очистить территорию, - 'отозвался' Лис. - Джамп.
- Слушаю, - мягко отозвался знакомый 'Мяч'.
    Илия выглянула из-за платка - они находились в полутемном помещении гаража, битком-набитом техникой. Она углядела даже детали ультрасовременного 'СВаТа', что применяли наемники из заморской Сети для уничтожения бронетехники противника.
    Но тут Джамп посмотрел в ее сторону, и она снова спряталась за платок, забыв о том, что вряд ли тот ее может видеть сквозь тонированное стекло.
- Я здесь стою, а не на 'Катеньке', - ехидно напомнил Лис, и Джамп повернулся к нему. - Трое суток меня ни для кого нет. Без исключений.
    'Уже не двое, - отметила Илия. - Но так даже лучше... А потом сразу к Хранителю'.
- А если высоч...
- Сам что-нибудь сложи, - перебил его Лис. - Только пореалистичнее, а не как в прошлый раз. До сих пор не знаю, где мне шкуры австралийских оборотней найти. Хоть музей коллекции лишай... И передай щенкам: если я после их звонка не увижу псов на улице Арадии, то я их десантирую пинками прямиком в Штудгард.
    Джамп заулыбался:
- Сообщу.
    Лис скачком переместился к машине, открыл дверь и потянулся:
- Иди ко мне.
    Он не дал спуститься ей на землю, подхватил, и Илия уткнулась лбом в его плечо, скомкав в руках платок.
    Джамп почему-то заволновался:
- Шеф, Троскаб...
- Свой.
    'Странно, первый раз слышу, чтобы Лиса 'шефом' звали... И что значит 'свой'?..', - размышляла она, ощущая на себе внимательный взгляд Джампа.
- А с Пантаклем как теперь?.. - спросил непонятно Джамп.
- Как раньше, - настороженно отозвался Лис.
- То есть, если Нэмури сюда...
    Лис внезапно рассмеялся:
- Деточка, Джамп думает, что я на старости лет в похитители подался.
    Илия оторвалась от Лиса, посмотрела на 'Мяча', и тот снова напрягся.
- Это от радости, - пояснила она, помахав ему платком.
    Лис снова засмеялся и ушел в скачок, прижимая ее голову к себе.
    'Правильно, - запыхтела она. - Иначе я все ваши секреты мигом впитаю. Один 'СВаТ' чего стоит. Оружейник с Вепрем над нашим десятком, как наседки над цыплятами квохчут'.
    Когда Лис, наконец, остановился, Илия подняла голову и оказалось, что Джамп всё это время бесшумно следовал за ними. Он счастливо улыбнулся, искренне и натурально, и закрыл за ними дверь.
    'За 'шефа' рад, - удивилась Илия. - Неужели 'прошлый раз' был еще тогда?.. Да нет, глупости, Лис наверняка был здесь с кем-нибудь еще. Он же не записывался в служители Льдира'.
- Есть хочешь?
- Пить.
- 'Ратхи-колу'? - улыбнулся он.
    'Троскаб - натуральный органический 'вуайерист'. Слил меня со всеми данными', - надулась Илия и кивнула:
- Шипучку и десерт. И последнее - вовсе не торты госпожи Джамп.
- Да я понял, - усмехнулся Лис и понес ее скачками наверх, в спальню.
    'Как дома... - думала она, глядя на стены. - То есть на Каменской'.
    Усадив ее на постель, Лис исчез, чтобы тут же вернуться с переносным холодильником.
- Кажется, я здесь застряла, - пробормотала Илия, получив долгожданную шипучку.
- Точно, - отозвался он.
    'Хорошо, хоть 'утки' поблизости не вижу, значит, есть шанс, что в туалет и ванну он меня выпустит', - помыслилось ей.
    Лис присел перед ней и стал развязывать шнурки на ее ботинках, комментируя:
- Э-это тебе не пона-адобится... И э-этот тапок совершенно ли-ишний... Мои мне тоже не сдались.
    Обувь 'ускакала' к двери.
    'Все-таки в запредельности есть определенные плюсы', - думала Илия, не отрываясь от холодной бутылки с любимым темно-красным напитком, до отказа усеянным забавно-колючими пузырьками.
- К демонам носки. И остальное - туда же, - сообщил Лис, раздеваясь.
    'Ну хоть кто-то с моей родословной не комплексует, - думала Илия, заканчивая последние пузырьки. - Весь Пантакль скоро на служительниц невинной Шицарии походить начнет'.
    Пустая бутылка отправилась на пол, и Илия потащила с себя кофту. А когда сняла, то обнаружила, что Лис, начав расстегивать джинсы, почему-то замер и смотрит на нее, не отрываясь.
- Кхе-кхе, - прокашлялась Илия. - Мой обещанный десерт, пожалуйста.
    Лис сморгнул и восхищенно улыбнулся, выбираясь из штанов:
- Ты подросла. Между прочим, в совершенно правильных местах.
    'Кто бы говорил', - подумала Илия, вылезла из джинс, и те благополучно приземлились на пол.
    Она подумала, что про ее-то носки Лис забыл, шмякнулась на постель и вытянула для него ноги:
- Снимай. У нас всего-то трое суток, после визуальных данных напитаешь. Хочу сейчас. Немедленно. Сиюсекундно.
    Илия почти достала до застежки бюстгалтера и забыла про нее, потому что Лис склонился над ее коленом, прижался к нему невозможно горячими губами, прошептал:
- Какая же ты голодная.
    И тогда, впервые за этот сумасшедший день, Илия вспомнила, почему ей так одуряющее хотелось оказаться именно рядом с ним, почему ее, как магнитом, тянуло прикоснуться, стоило ему появиться рядом на расстоянии руки.
    Он неторопливо ласкал каждый миллиметр ее стопы, освобожденный от смешных цыплячье-желтых носков, и Илия выдохнула:
- Кто здесь еще голодный?..
    Лис засмеялся, обжигая дыханием влажные от поцелуев пальцы, и едва не отправил ее прямиком к лунным цветам.
'Лис, пожалуйста', - отправила она ему мысль.
    Это было проще, чем говорить, и он даже оторвался на мгновение, но потом легонько укусил за мизинец.
'Что - 'пожалуйста'?', - спросил он, щекотно облизывая пятку.
'Заканчивая консультацию, - взмолилась Илия. - Я всё скажу'.
'Легко сдаешься, - посмеивался Лис, изучая пальцами кружева ее трусиков. - Я бы еще поиграл'.
'В следующий. Пожалуйста, - вместо потолка с тенями, она видела лесную поляну, полную лунных цветов. - Я так долго ждала...'.
    Лис внезапно оказался над ней.
'Скажи, Илия... - жгучие пальцы скользнули по ее животу, но остановились на самой кромке трусиков. - Как давно ты хотела меня? От чего ты так нетерпелива?'.
- Лис, - позвала она и запустила пальцы в отчаянно рыжие волосы, подтягивая его к себе, стараясь губами, языком стереть его улыбку.
    От него пахло шафраном, мятой, табаком и еще чем-то травяным, приятным.
    Его рука скупо поощрила ее, продвинувшись чуть ниже.
'Лис, - сдалась Илия, - я не забывала тебя. Хотела каждый раз, как только видела или слышала тебя. Пожалуйста'.
- Не врешь, - сказал он и впился в ее губы.
    Перед глазами в огненном вихре поплыли крупные цветы, Илия задыхалась, в жарком засасывающем горниле кузнечной печи. Она не сумела впитать, когда же он все-таки ее раздел, но не было ничего слаще, чем метаться под ним, отдаваясь пульсации огня. Лис ласкал ее так изощренно-бесстыже и откровенно, что Илия плавилась, возвращаясь к своей первоначальной форме. Мир занимался от легких искр поцелуев-укусов безумным жадным огнем, и это было правильно. Она чуяла, что яростный и неуемный Лис, наконец, дорвался, и не отпустит ее, пока не насытится хотя бы наполовину. И всем существом радовалась этому. И всей своей сущностью принимала его.
    Она едва различала окружающее - всё плыло в температурном мареве, и чтобы не ускользать так быстро, она старалась сосредоточиться на том, что не касалось их двоих: нити, выбившейся из края синей наволочки, ажурной вязи на спинке кровати, или серебристом еле видном рисунке обоев. Но Лис тут же шептал что-то соленое, или прикусывал ее кожу, или прикасался к ней так, как мог только он, и Илия тут же соскальзывала в бездну над горящей поляной лунных цветов. Не осталось ни одного места на ее теле, что укрылось бы от его внимания, и поэтому она слабо понимала, что он с ней делает. Но, оказалось, что и в ее силах заставить его терять голову. Лис при этом говорил потрясающие непристойности, от которых покраснела бы и самая опытная мадам.
    Илия по-новому изучала его тело, снимала данные, и ему пришлось позволить ей всё, потому что в их прошлое, совсем короткое время главенствовал только он.
- А теперь моя очередь, - говорила ему Илия, и Лис задыхался счастливым смехом, вздрагивая под ее ласками.
    Его волосы вызывающе горели на фоне подушек невыносимым контрастом, напоминая Илие их первую встречу. И она жадно ласкала его, вознаграждая сполна за всё терпение.
    Она училась ставить на нем свои метки между шрамами - следы поцелуев и укусов, и радовалась, если результат получался особенно сочным. Илия понимала, что ей нравится его запах, она полюбила его вкус и сомневалась, что сможет когда-либо отказаться от этого десерта. Ей хотелось пустить корни под его кожей, проплыть капелькой в безымянных реках его крови, свернуться возле самого сердца, чтобы не отпускать его больше никогда. Чтобы не уходить самой.
    'Почему? Почему я так тебя люблю?', - билось отчаянное, когда она охрипшая, звала его, двигаясь с ним в простом танце, доступном даже нормальным.
    'Я не смогу от тебя отказаться', - понимала она, вылизывая подрагивающую, светлую кожу.
    'Ты станешь моей самой тяжелой брешью, Лис'.
    Они пытались съесть хоть что-то, но даже профитцевские бифштексы оказались удивительно эротичным блюдом. И теперь Илия опасалась, что не сможет их больше есть без того, чтобы не вспомнить, как Лис подло утащил кусочек мяска с ее тарелки, но позволил облизать пальцы. Стоило ли говорить, что в тот раз они так и не поели?
    Они несколько раз старались помыться, не затрачивая время на ласки. В первый раз вместе, но на их беду, там оказалось настенное зеркало, на которое Илия раньше не обращала никакого внимания, даже не подозревая, что оно может использоваться так. Лис ласкал ее и не разрешал отвести взгляд от покрасневшего до слез отражения, любил, легко, одной рукой, перехватывая слабые руки, запрещал ей закрываться от бесстыжего зрелища.
- Смотри, - говорил Лис. - Смотри, какая ты красивая, Илия... Смотри, насколько ты живая... Как можно не желать тебя?.. Как можно не хотеть обладать тобой?.. Смотри... Запоминай...
    'Да уж, такое вряд ли забудешь, - бурчала она, сбегая от него в душ. - Я теперь и причесаться спокойно не смогу, чтобы не покраснеть'.
    Но Лис не мог оставить ее и в душе.
    Они перепробовали столько способов ласк, что Илия собиралась переваривать свежие данные до следующего дня рождения.
    А это, совсем некстати, наступило неожиданно - с телефонным звонком.
- У меня всё болит, - пожаловалась она.
    Лис, посмеиваясь, ушел в скачок и выдал ей джинсы, в кармане которых и лежала жужжащая дрянь.
    Илия с завистью поглядела на него: 'А всё старым прикидывается', - и включила связь.
    Лис растянулся рядышком, и она тут же подползла к нему, прикладываясь ухом к его сердцу.
- Совенок! - завопил Гессо.
    Илия отодвинула трубку на безопасное для перепонок расстояние, а Лис фыркнул.
- Ты домой собираешься возвращаться?
- Когда? - растерялась она.
    Гессо сбился, утратив воинственный пыл и протянул:
- Ну когда-нибудь...
    Лис посмеивался, и ей пришлось шлепнуть его по животу.
- Я высплюсь и подумаю, ладно? - предложила она.
- А день рождения? - расстроился Гессо.
- Какой? - опешила Илия.
- Твой.
- Погоди-погоди...
    Лис начал смеяться громче и его пришлось выгнать с кровати, на пальцах объясняя, что ей срочно нужно взбодрить мозг никотином.
- Гессо... Ты только не пугайся... А когда я уехала?
    Лис чуть не проглотил сигарету, и Илия кинула в него подушкой.
    А Гессо, похоже, потерял дар речи.
    Наконец, он выдавил:
- Двадцать седьмого вечером.
- Так-так-так, - сказала Илия, получив долгожданное 'топливо'. - А сегодня тридцадь первое?
- Да, - сказал Лис, с изумлением рассматривая экран своего компактника. - Четырнадцать два-четыре.
- С ума сойти, - пробормотала Илия.
- У вас там алкогольный запой? - поинтересовался Гессо, и Илия моргнула - в его голосе проявились ревнивые нотки.
- Не-а, амнезия, вызванная любовной лихорадкой, - машинально пробормотала она и, спохватившись, заканючила, копируя Лаки: - Ну Ге-е-ессо, дай мне насмотреться радужных картинок. Пожалуйста-препожалуйста. Это будет лучшим подарком мне за всю пятнадцатилетнюю часть моего срока. Я выдрыхнусь и приеду. Ладно?
    Гессо вздохнул, и Илия почти увидела, как он массирует переносицу:
- Хорошо. И пусть Лис тебя сам отвезет... Нет, лучше дай ему трубку. Я сам скажу.
    Она пожала плечами, протягивая телефон. Лис заинтересованно взял его и почти тут же сморщился.
    'Ага! Влетело!', - обрадовалась Илия.
- Да впитал-впитал, - усмехнулся Лис. - Выполняю.
    И отключил еще шипящего Гессо.
- Клон Моррока, - пробормотал он, забираясь под одеяло. - Даже интонации его. Бр-р-р.
    Илия захихикала и, затушив сигарету в пепельнице, подкатилась под горячий бок.
    Он погладил ее по бедру приятно тяжелой рукой:
- Еще?
- Попозже, - сказала она и зевнула. - Вымоталась так, как после вычистки трех секторов не уставала.
    Лис подергал ее за прядь и мечтательно улыбнулся:
- Расскажешь, где ваши секторы находятся?
- Коне-ечно, - пропела она. - Как только три ваших 'СВаТа' другу доставлю, так сразу.
    И засмеялась, увидев, как вытянулась у Лиса физия. Правда, за это ее немедленно покусали за бок и некоторые другие части тела.
    Набесившись, они притихли. Лис смотрел на нее сверху, и его волосы щекотали лицо.
    Он сказал:
- Илия, давай поженимся.
    Она оторопела, сняла данные, но Лис был серьезен как никогда.
- Почему 'нет'? - сказал он. - Я передам Клуб следующему главе, если захочешь... У меня есть дом на юге ЕА в Заморье. Там никого не будет волновать, откуда мы родом. И тебе даже не обязательно выходить из Ордена. Уедешь по заданию Пантакля и вся недолга... Разве что возраст в официальных подправить придется. Все-таки пятнадцать - это для местных нормальных совершеннолетие, а там рановато для замужества... Если захочешь ребенка, мы можем оформить опеку. Или ты найдешь ученика. Или ученицу.
    Илие стало больно: 'Лис, пожалуйста, не порти всё...'.
    Она засмеялась:
- Нам нельзя. Мы в первые же две недели доведем друг друга до полного физического истощения и разобьемся на черепки.
    Лис даже не улыбнулся:
- Это связано с тем, что Лаки боится тебя потерять? С теми краткими сроками, о которых он проболтался?
    Илия перестала дышать, раздавленная реальностью: 'Как же быстро всё закончилось... Как быстро...'.
    Лис ждал ответа, и она улыбнулась со всей горечью их линии отщепенцев даже среди консультантов и охотников:
- Не знаю, Лис. Пока ничего не знаю, и загадывать не собираюсь. Если хочешь, поговорим об этом после того, как отдохнем.
- Извини, я не смогу отдохнуть. Обрисуй вкратце.
- Хорошо. Я заключила с Проклятым договор. Когда придет время, мне нужно будет его выполнить. И для этого - уйти. Вот и всё.
- Но ты вернешься.
- Да. Обещаю.
    Он вздохнул и перестал нависать над ней, устроился на боку, обнимая:
- Хорошо. Тогда я дождусь тебя и еще раз сделаю предложение. А теперь давай посмотрим радужные картинки...
    Илия растерялась:
- Что - даже не станешь выяснять условия сделки?..
    Лис намотал на пальцы ее прядь, отпустил и с силой, до боли прижал к себе:
- Судя по тому, как нажрался Лаки, договор для тебя невыгоден. И я хочу, чтобы у меня осталась надежда.
    'Спасибо, - думала Илия. - Спасибо тебе за все, Лис'.