"Странные твари на странных дорогах". Пиршественная песня нейферту.
Октябрь 652 года. Где-то на Терновых Холмах.
Трое живых существ, двое из которых были людьми, а третий, как не трудно догадаться, - нет, сидели на земле, прислонившись спинами к холодным могильным камням, и зябко кутались в плащи от пронизывающего ночного холода. В полной темноте, разбавляемой время от времени лишь бледным светом тощего месяца (в те редкие минуты, когда ему было угодно сделать одолжение и оторваться от своих дел, показываясь на небе), они едва различали силуэты друг друга.
В воздухе было душно и пыльно, как перед грозой, но дождь все никак не мог начаться, лишь налетевший ветер неведомо откуда принес с собой сырые листья, закружив их, точно корень петрушки и нарезанный лук в густой безвкусной похлебке. Путники неожиданно оказались в самом центре этого кромешного небесного варева, и вездесущие листья поползли по их капюшонам, царапаясь и шелестя. Они прилипали к одежде, к незащищенным кистям, безжалостно царапали щеки и забивались в нос. Спать совершенно не хотелось, да и как тут уснешь, когда все тело колотит от дрожи, уши закладывает от ветра, на лицо липнет непонятно что, ноги затекают, а руки немеют и молят, чтобы ты согрел их своим дыханием.
Путникам в какой-то мере еще повезло - хвостатый пленник, едва лиственная буря начала собираться, подсказал место, где можно найти хоть какое-то укрытие, - небольшую расщелину, скорее даже овраг, полный провалившихся вниз надгробий, все дно которого, помимо камней, устилал прогнивший ковер из опавших листьев.
- Нет, я, конечно, все понимаю...- проворчал сэр Джеймс Доусон, громыхая латными поножами, которые он сейчас безуспешно пытался использовать в виде подушки под головой.
Разоблачаться от доспехов в кромешной темноте оказалось сущим мучением, но перспектива спать в железе была еще менее привлекательна. Сэр Прокард Норлингтон, напротив, не стал снимать кольчугу, но и комментировать действия Джеймса не стал. Шли вторые сутки их пребывания в этих Чуждых Королевствах, но в представлении ронстрадских паладинов, они растянулись на добрые полвечности.
- Считается, что рыцарю в походе не подобает печься о собственном удобстве и искушаться мыслями о крове, но все же...- Джеймс вдруг подумал, что это вина его старшего товарища: именно старозаветный паладин заразил его извечно плохим настроением, дурным характером и склонностью ворчать.- Если огонь так далеко виден, хотя я вовсе не понимаю, что тут вообще можно разглядеть среди этих листьев и ночи, почему было просто не вернуться обратно в трактир, под теплую крышу?
- Как не трудно догадаться, по той же самой причине, по которой мы покинули эту теплую... хм... и облепленную мухами крышу,- степенно отозвался сэр Норлингтон, чье почти лишившееся морщин лицо зрелого мужа уже не позволяло Джеймсу называть его "стариком".
- Муха была всего одна,- дотошно уточнил сэр Доусон.
Должно быть, Джеймса больше всего угнетало то, что сэр Норлингтон так помолодел прямо у него на глазах, явно не заслуживая этого из-за того, что он совершенно невыносим. Факт произошедших со стариком изменений не мог примирить молодого рыцаря с собой и вызывал к сэру Норлингтону лишь еще более сильную неприязнь.
Старозаветный паладин, в свою очередь, втайне надеялся, что годы не станут тянуть его и дальше назад - становиться младше юного Джеймса, поменявшись с ним положением старшинства, - нет уж, увольте! Приготовившемуся попасть в неловкое положение рыцарю оставалось лишь уповать на мудрость старика Тиана в надежде, что волшебник в силу своей предусмотрительности не мог упустить из виду столь каверзный и скользкий момент. Все же, что бы там ни случилось, наконец, примирился он с мыслью, Джеймс все равно останется для него юнцом и зеленым сопляком - этого не изменить даже коварной магии.
- Они найдут вас там!- прервав размышления сэра Норлингтона, встрял в разговор Крысь. Его длинный нос и тонкие топорщащиеся в стороны усы выглядывали из уютненькой норы, образованной складками плаща Джеймса.- Вам проще самим выколоть себе глаза и отрезать головы, чем сунуться в Постоялый Дом в тот час, когда охотники, должно быть, со всех Холмов устремятся туда вынюхивать вас! Нет-нет, не нужно самим отрубать себе пальцы и ломать кости, не нужно выпускать кровь из своих вен и наполнять ею их чаши, ожидая от них признательности! Ее не будет!
- Зачем мы им сдались?- поинтересовался Джеймс.- Этому твоему Глоттелину и остальным?
- Пфффф!- возмущенно фыркнуло существо.- Мерзкий Глоттелин вовсе не был моим! Это Крысь был его, Глоттелина. Бедный и несчастный Крысь находился в плену, он пребывал в подлом и жестоком рабстве, изо дня в день вынужденный вынюхивать и выглядывать для своего злобного хозяина, принуждаемый часами бежать по следу, недосыпая и питаясь одними лишь грязью и пылью. Без луча надежды и без...
- Заткнись уже,- оборвал излишне пламенную тираду носатого сэр Норлингтон.- За последний час мы уже не менее сотни раз слышали о том, какой ты бедный, несчастный и несправедливо обиженный.
- О! Крысь премного сожалеет, что оскорбил ваш слух своими жалкими стенаниями! Униженный, он столь долго был лишен всякой возможности рассказать кому-то о своих невзгодах, что ему трудно сдержать всю ту горечь, что скопилась в его истерзанной и изголодавшейся по сопереживанию душе! Кстати,- два крохотных голодных глаза с надеждой сверкнули во тьме,- у вас поесть еще чего-нибудь не осталось?
- Поразительно, сколько еды может вместить столь тщедушное, жалкое и несчастное тело,- недовольно буркнул из-за своего надгробия сэр Норлингтон.
- Можно мне еще этой... как ее... пшеничной лепешки?- мечтательно облизнувшись, протянул Крысь.- Клянусь, я ни в одном из логовищ не едал ничего подобного, да что там, думаю, в самом Небесном Склепе к вечерне подают более грубую и дурную пищу! И уж точно не источающую столь нежный и божественный аромат, который щекочет ваш нос подобно тысяче крохотных и нежных лепестков чертополоха...
Джеймсу оставалось лишь удивленно пожать плечами - чем же это надо было питаться, чтобы так отзываться о черством хлебе, который они с сэром Норлингтоном, прежде чем улечься спать, преломили со своим новоявленным спутником.
- Вот, держи, мне не жалко.- Молодой рыцарь протянул Крысю оставленную на утро горбушку.
Усатое создание тут же выскочило из-под плаща паладина и, взявшись за корку хлеба обеими лапами, принялось проворно стачивать ее о свои острые зубы.
- А мне вот жалко,- не одобрил подобного расточительства старозаветный паладин.- Потому как это была наша с вами последняя еда, и еще неизвестно, чем нам доведется питаться завтра.
- Одной коркой сыт все равно не будешь,- махнул рукой Джеймс.
- Клянусь, завтра вы о ней еще вспомните,- мрачно посулил сэр Норлингтон.
- Я слышал, что теплые существа способны не есть три седмицы кряду, прежде чем начнут падать с ног,- с набитым ртом блеснул неожиданными и странными (не имеющими ничего общего с истинным положением дел) познаниями Крысь.- А прежде, чем умереть, могут продержаться так и вовсе четыре, так что все нормально и... Ай-яй!
Джеймс так и не понял, чем зашвырнул в болтливого носатого сэр Норлингтон. Судя по глухому удару и громкому визгу, это мог быть паладинский сапог. Впрочем, с равным успехом брошенной вещью мог оказаться и подходящих размеров камень.
Обиженно заскулив, существо забралось обратно под край плаща сэра Доусона, откуда, впрочем, тут же продолжили раздаваться жалобные причитания и стоны.
- Эй, ты, кажется, говорил о тех, кто желает нам зла,- ткнул Крыся локтем Джеймс.
- О, нет!- возмущенно, но вместе с тем вдохновенно возвестил носатый.- Раны мои еще слишком свежи, и, боюсь, теперь не позволят мне вспомнить всего того важного, что я собирался вам рассказать. Как ни печально, несчастный Крысь вряд ли сможет пережить последний удар судьбы - брошенный в меня корень, я имею в виду. Он так радовался, что нашел себе друзей, а те оказались ничуть не лучше Глоттелина, они лишь жестоко избили его и к тому же оставили голодным...
Сэр Норлингтон закряхтел, явно теряя терпение. Он начал рыться в листве в поисках очередного подходящего корня. Прекрасно видя во тьме все происходящее, Крысь счел за лучшее не искушать лишний раз судьбу. К тому же и Джеймс повернулся к нему с явно не сулящими ничего доброго намерениями.
- Простите-простите, мои великодушные друзья...- подобострастно заверещал носатый.- Имейте же снисхождение! Крысь вовсе не хотел выглядеть дерзким и бесчувственным в ваших глазах. Превеличайше прошу вас быть терпеливее к нему, ведь он столько страдал! Да чего там! Во всех Терновых Холмах не найдется существа более оскорбленного и одинокого, чем я...
- Более занудного - уж точно,- резюмировал сэр Норлингтон.
- И более за...- Крысь осекся,- за... мученного, да!
- Так кто за нами охотится?!- не выдержав, повысил голос Джеймс.
Он и сам уже терял терпение, а Крысь, казалось, способен вечно жаловаться о своем бедственном положении. Как будто они сами тут радуются свалившимся на них обстоятельствам и наслаждаются жизнью!
- Тот, кто заманил вас сюда, конечно,- наконец, соизволил признаться хвостатый.- О! Должно быть, это жуткое и могущественное существо!
- Да полноте!- отмахнулся Джеймс.- Двое перехожих странников, с которых и взять-то нечего. Кому мы нужны?
Старозаветный паладин покачала головой. Он и сам мог бы рассказать Джеймсу о многом, но сейчас предпочел слушать - пусть мальчишка ведет свой допрос: быть может, в том потоке желчи и жалоб, что изливает их пленник, что-нибудь интересное, да и промелькнет.
- Мастер Джеймс, как вы считаете, что с вами будет, если проткнуть вас, ну скажем, вот этим вашим мечом?- пропищал Крысь, указав лапой на выглядывающий из паладинских ножен Тайран.
- Ты хоть на один вопрос можешь ответить прямо и без виляния, что хвост на дурной собаке?!- уже не на шутку разозлился Джеймс. Перспектива удушения серого мерзавца вдруг представилась ему весьма привлекательной, а предстоящее путешествие в его компании - напротив, сущим кошмаром.
- А я и отвечаю,- обиженно пискнул Крысь.- Если вас ткнуть мечом, из вас польется кровь: алая, красная и теплая кровь, и она будет течь и течь, пока вы не умрете.
- Можно подумать, если проткнуть тебя, то кровь течь не начнет,- язвительно заметил молодой рыцарь.
- А вот и нет!- наставительно заявил усатый.- Она лишь брызнет густыми каплями и вскоре высохнет! Потому что моя кровь проклята, как и у любого, кто родился на Терновых Холмах. Она вязкая на ощупь, стылая и дурная на вкус, и вовсе не может течь. Она не дает силу и лишь позволяет не умереть прежде времени, обрекая влачить ее хозяина жалкое существование. О, если бы во мне текла хоть капля вашей, настоящей крови! Но подобное могут себе позволить лишь самые сильные и жестокие существа, за которыми стоит Терновый Закон, и только они способны продолжить свой род...
- Это одно из самых безжалостных проклятий терновой земли, Джеймс,- пояснил сэр Норлингтон.- Никто из тех, кто живет здесь, не может достойно продолжить свой род без нашей с вами, горячей крови. Поэтому мы здесь все равно, что тугие мешки, до краев набитые золотом. Понимаете, о чем я? Долго ли проходит такой себе звенящий мешок по ночному Гортену?
- Не знаю, что такое этот ваш Гортен, но мастер Норлин уловил самую суть,- подтвердил Крысь: он то ли не мог полностью выговорить имя сэра Норлингтона, то ли делал это намеренно - назло.- Каждый встречный захочет забрать вашу кровь, если только поймет, что вы чужаки. И кое-кто это уже знает.
- Кто знает о нас?- потребовал ответа Джеймс.
- Тот, кто заманил вас сюда. Я уже говорил,- напомнил Крысь.
- Глоттелин? Но он мертв, а кроме него...
- Глупый Глоттелин просто случайно наткнулся на вас. Он приказал Крысю искать еду, и Крысь рыскал меж холмов в поисках отбившихся от чумных отар гоххов. Крысь унюхал ваш запах и решил, что вы, пришельцы с далеких земель, поможете ему и убьете Глоттелина. Глоттелин был слишком жаден, чтобы рассказать о вас остальным, - он запутал ваши следы, он отвел глаза ужасным неспящим фиих-рау, наблюдателям Его-Величества-На-Троне, а теперь он и сам мертвее некуда и уже ничего никому не скажет.
- Как я и предполагал, Джеймс: это он навел на нас ту мерзкую тварь,- сказал сэр Норлингтон.- И вы все еще собираетесь ему верить? Я бы просто зарезал негодяя, и дело с концом.
- Мне кажется, сэр, он только хотел спастись сам и не желал нам зла,- возразил молодой рыцарь.
Старозаветный паладин только пожал плечами от подобной наивности.
- Да, а что было делать Крысю?- почувствовав, что Джеймс не придерживается столь крайних взглядов, как его старший и умудренный опытом товарищ, пискнул виновник произошедшего.- Что было делать столь слабому и ничтожному созданию, вся жизнь которого - бесконечная череда горя и унижений? Его бы самого съели, не найди он хоть что-то! И можно сказать, вам очень повезло, ведь не будь рядом Крыся, до вас мог бы уже добраться тот, кто вас ищет. А это гораздо хуже, чем повстречать Глоттелина!
Крысь замолчал, явно обдумывая свои следующие слова.
- Я вижу, вы сами хотите добраться до того, кто вас заманил на Терновые Холмы,- продолжил он, когда тишина слишком затянулась.- Только об этом и думаете. Потому что он запер вас здесь, и вы ни за что не вернетесь домой, если не заставите его вас выпустить...
- Ты поможешь нам найти тварь, из-за которой мы оказались здесь, Крысь?- спросил Джеймс.
- Это было бы глупо с моей стороны помогать вам... умереть. Тот, кто вас ищет, непременно найдет вас, но лучше бы это случилось позже, чем раньше,- наставительно произнес хвостатый.- Или же на ваших условиях. А для этого вам придется все разведать, унюхать и подслушать. Поэтому вам невероятно повезло, что Крысь с вами! Он научит вас, как убивать тех, кто правит на Терновых Холмах. И когда тот, о ком пока лучше не думать, придет за вами, вам будет, чем его встретить. А сейчас спите, теплые существа с теплой кровью, завтра нам предстоит идти далеко и совершить много важных дел, прежде чем вновь взойдет это цыганское солнце, которое вы зовете месяцем...
Ночь выдалась холодной, и хотя дождь так и не хлынул, ночевка на сырой земле дала о себе знать: горло Джеймса резало, порой из него вырывался хриплый кашель, а все тело сковал дикий озноб. Ветер не прекращал бесчинствовать ни на миг. Лиственная метель мела так сильно, будто ее кто-то раздувал нарочно. Все кругом потонуло в вое ветра и шелесте листьев. Дежурили по очереди.
Ближе к утру, в предрассветных сумерках, когда буря была в самом разгаре, сэр Норлингтон увидел на склонах ближайшего холма нечто странное. Сперва он решил, что ему померещилось, но чем дольше он вглядывался, тем сильнее убеждался, что видит несколько фигур, сотканных целиком из листьев. И жуткие порывы ветра, которым по силам было, казалось, опрокидывать каменные башни, ничего не могли поделать с этими странными существами. Старозаветный паладин будто позабыл о буре: ветер больше, вроде бы, не выл, а листья, мечущиеся кругом, перестали доставлять какое-либо неудобство. Все внимание рыцаря поглотили незнакомцы на склонах холма.
Фигуры эти представляли собой самое печальное и отчаянно тоскливое из всего, что видел за свою долгую жизнь старозаветный паладин. Глядя на них, на их согбенные плечи, на опущенные долу головы, ему вдруг так захотелось... нет, в следующий миг он равнодушно отметил, что даже желаний у него больше не осталось. Просто понимание, что жизнь не вечна. И пусть молодость к нему вернулась, но это отнюдь не второй шанс, а лишь вторая возможность утратить эту самую молодость. Скоро она истечет из него потом, кровью и слезами. И он снова постареет, одряхлеет, пригнется к земле, будто эти несчастные фигуры из листьев. Существа на склонах холма казались безутешными, и даже листья понемногу отпадали от их тел, оставляя после себя дыры и проплешины в изящных человекоподобных фигурах. Они повернули к нему лиственные головы, кивнули. Все верно, лишь вместе с ними, подле них его тоска немного развеется. Рядом с ними он прекратит испытывать горе, страдать, терзаться сомнениями, не понимать. Сперва ему следует лишь взять меч и опереться на него, как на костыль. Упереть его в грудь, ведь это так невыносимо, когда твое тело слишком тяжело для твоих ног, а еще...
О чем там еще думал Прокард Норлингтон должно было остаться загадкой, поскольку тут же, откуда-то сбоку раздался недоуменный вскрик, и какой-то незнакомец вырвал из его рук меч, который он уже примерял к своему сердцу. Сэр Норлингтон дернул головой и очнулся. Незнакомец превратился в Джеймса.
- Что с вами, сэр?!- Молодой рыцарь был поражен. Да что там - старозаветный паладин сам был поражен.- Что вы пытались?.. Зачем это?..
- Не позволяйте ему смотреть на них!- завизжал Крысь, проснувшийся и вылезший из-под плаща поглядеть, в чем там дело. Он мгновенно оценил ситуацию.
- На кого "на них"?- начал было Джеймс, но тут же запнулся, стоило ему различить в лиственной буре фигуры на склоне холма.
- Это лливы!- пищал Крысь.- Не глядите на них! Они вызывают тоску и заставляют покончить с собственной жизнью! На них нельзя смотреть!
Джеймс подчинился.
- Сэр Норлингтон, закройте глаза!- велел молодой рыцарь.- И сейчас не время для споров!
Старозаветный паладин молча последовал совету - он и не думал спорить. Он закрыл глаза и попытался понять, что же с ним произошло. И как он так легко попался в ловушку?! Как же так вышло?!
- Не бойтесь, мои добрые друзья,- заявил Крысь.- Они не придут, не спустятся в нашу расщелину. Если вы еще не перерезали себе горло, не выкололи сердце, не спрыгнули с обрыва, не удушились подушкой, не...
- Хватит!- рявкнул сэр Норлингтон, не открывая глаз.- Когда эти лливы уйдут? Когда они уйдут отсюда?
- Как только буря закончится,- ответил Крысь.
- Они не попытаются снова?- с дрожью в голосе спросил Джеймс.
- Нет. Вы же не глядите на них.- Крысь примерял на себя личину доброго дядюшки - у него не слишком хорошо выходило: в наигранной доброте и заботе проскальзывало нечто... крысиное.- Пока буря не закончится, не открывайте глаз, и все будет хорошо.
- И что нам делать до того времени?
- Спите,- коротко бросил усатый.
А что еще оставалось... Но перед тем, как провалиться в сон, старозаветный паладин вдруг подумал: "Маленький мерзавец, ты будто нарочно ждал, пока я проткну себе грудь мечом. Если бы Джеймс вовремя не проснулся, ты ведь точно не стал бы вмешиваться..."
Под утро в расщелине проснулись три запорошенные листьями холмика, которые тут же принялись высвобождаться из нерукотворного плена.
Сначала со стороны меньшего бугорка показались усатая морда, хвост и передние лапы Крыся. Хвостатый громко чихнул, будто ему в нос сунули волос, и листья тут же осыпались с его шкуры.
Чих, в свою очередь, разбудил Джеймса. Он поднялся вместе с налипшим на него лиственным холмом и принялся яростно стряхивать его с себя, впрочем, без особого успеха: все, что опадало, тут же будто лезло к нему обратно. Его старший товарищ проснулся от ругательств, заполонивших расщелину. Оценив, как крепко вцепились листья в Джеймса, он решил действовать не столь грубо. Не поднимаясь на ноги, старозаветный паладин заплел очередной узел на атласной ленте рыцарского меча, но толку от этого действия оказалось не многим больше, чем от потуг сэра Доусона. Налетевший порыв ветра приподнял с коленей сэра Норлингтона в воздух небольшой ворох листьев, но большая часть из них тут же опустилась обратно, не желая сдавать позиции. В конце концов, путникам пришлось выбирать: либо сдирать с себя листья по одному, либо смириться с ними.
- Не тратьте время, Джеймс,- проворчал старозаветный паладин.- Тут даже наговоры бессильны, с этой дрянью.
- Да, они спадут, когда сами захотят,- поддакнул Крысь.- Вы им понравились - они на вас пожить решили.
- Сэр, откуда здесь столько листьев?- недоумевал молодой рыцарь.- Понятно, что на дворе осень, но здесь же во всей округе и десятка деревьев не наберется.
- Эти листья не с деревьев,- покачал головой сэр Норлингтон,- и осень здесь ни при чем. Их приносит Киан-Дерр, ветер с Григ-Даррагана.
- Но только лишь красные!- вставил Крысь.- Желтые же приносит Инни-Дерр, ветер с Крамолла. И в самом сердце Терновых Холмов они сталкиваются в небе. Так получаются лиственные бури.
- Говорят,- добавил старозаветный паладин, нарочито игнорируя назойливого носатого,- что это души погибших в войне.
- Здесь тоже была война?
Глядя, как сэр Норлингтон копается в своем мешке, Джеймс присел на ближайшее надгробие.
- Быть может, вы желаете услышать о великих битвах, сражениях, доблести, рыцарской чести и прочей благородной ерунде, мой юный друг?- проворчал старозаветный паладин.- Тогда, боюсь, я вас разочарую. Эта война была не из тех, о которых вы привыкли слышать в рыцарских балладах. Представьте, что ни у одного из ее участников за душою не осталось ни капли совести, не говоря уже о такой глупой химере, как честь. Движимые страхом, они спускали с цепи такие силы, а в собственной злобе и ненависти друг к другу зашли столь далеко, что даже пыли от их имен нынче не сохранилось.
- Что-то случилось в Григ-Даррогане и Крамолле,- вновь подал голос Крысь. Когда он произносил эти названия, все его тщедушное тельце передернулось, сведенное судорогой.- Нечто ужасное. Никто не знает, что, но с тех пор на Терновых Холмах правит Осень, дорог на Григ-Дарроган и Крамолл больше нет, а ветры, Близнецы Дерр, приносят оттуда лишь мертвые листья. Должно быть, там применили самые ужасные заклятия из всех, что когда-либо применялись.
- У вас тут есть маги?- удивился Джеймс.
От этих слов, казалось, сами окружающие холмы и сметенные в расщелину листья зашевелились, принявшись шептать что-то нехорошее, злое. Налетевший ветер вновь поднял часть красно-желтого ковра в воздух, в бессильной злобе бросая мокрые листья под ноги чужакам.
- Не вздумайте больше произносить вслух этого слова, мастер Джеймс,- после некоторой паузы отозвался Крысь, отряхивая лапой с морды налипшие листья.- Здесь оно равносильно проклятию. А Крысь не желает зла ни себе, ни своим спутникам... Именно те, кого вы только что упомянули столь некстати, и были за все в ответе...
Дальше собирались молча. Джеймс и сэр Норлингтон кашляли и тщетно пытались согреться в своих сырых, как дно колодца, плащах. О горячем завтраке, как, впрочем, и о любом другом тоже, можно было и не мечтать, что, вкупе с только что услышанным, так же не способствовало поднятию настроения рыцарей. Хвостатое существо же, напротив, выглядело изрядно посвежевшим и отдохнувшим - длинные прямые усы успели обсохнуть и теперь браво топорщились в стороны, вытянутый нос то и дело принюхивался к чему-то, а серые глазки бегали по сторонам, как у пойманного за нечистую руку шулера.
- Оставим в стороне все эти старые проклятия и легенды. Поговорим о насущном,- убедившись, что вещи собраны, и отряд готов двигаться дальше, сэр Норлингтон решил внести ясность в создавшееся положение.- Если помните, Джеймс, хозяева трактира определенно не были нам рады - мы оказались для них нежданными. Значит, их не поставили в известность на наш счет. О чем это говорит?
- О том, что наши Том и Мот не причастны к нашему... эээ... похищению?- предположил Джеймс.
- Принцы-Без-Жалости не удостаивают привратников аудиенциями,- вставил Крысь.- Они приходят и забирают то, что хотят, когда хотят, и вассалы вынуждены мириться с их волей. Перед Терновым Законом либо склоняются, либо после корчатся на шипах. Вы когда-нибудь чувствовали, как, оплетенная колючей лозой, ваша кожа рвется сама по себе, стоит вам пошевелить пальцем? И вот, вы лежите без движения, не в силах вздохнуть, зная, что любое ее касание, - да что там касание! - даже обычный стук сердца в груди, обрекает на такие муки, терпеть которые невозможно... Но не дышать вы не можете, как не в силах остановить и биение сердца...
- Возможно, вы правы, Джеймс,- продолжил рассуждать старозаветный паладин, бросив презрительный взгляд в сторону их серого советчика. Красноречие Крыся и описание пыток его ничуть не тронули.- Но ведь можно предположить и не только это. Нас могли провести сюда тайно - без ведома Тома и Мот.
- Невозможно!- взвизгнул хвостатый.- Никто в здравом уме не осмелится обмануть привратника, если только тот, кто заманил вас сюда, сам не стоит выше по положению, ну а тем и обманывать незачем...
Крысь резко умолк, словно только что проболтался о чем-то важном и ужаснулся собственных мыслей. Сэр Норлингтон ядовито усмехнулся себе в усы. За умолкших спутников закончил сэр Доусон:
- Как ни выкручивайся, а тварь эту надо найти. Кем бы она ни была, и какими бы силами ни владела.
- С этим не поспоришь. Но как мы ее отыщем?- Сэр Норлингтон навис над Крысем, как филин над притихшей полевой мышью. Его полный недоверия взгляд буравил носатого насквозь, отчего тот принялся мелко дрожать и судорожно облизывать кончик хвоста.
- Эээээ... Вам с Крысем нужно идти в Мерагх. Да! В Мерагх...
- Что это такое?- спросил Джеймс.
- Это руины. Старый замок, в который не заглядывают Рыцари-мстители и их вассалы. Там можно будет немного переждать и разузнать слухи.
- Не заглядывают?- подозрительно прищурился старозаветный паладин.- Это почему же?
- Потому что он проклят, конечно же. А что, разве бывают другие причины?
Путь их пролегал через бледное, колышущееся на ветру призрачное море, которому, казалось, не было ни конца, ни края. Вершины холмов выглядывали из него, как непричесанные великанские головы. Ноги паладинов утопали в густом тумане по щиколотку, порой соскальзывая с невидимых глазу кочек и проваливаясь в густое марево по колено. Под сапогом (а подчас уже и в сапоге тоже) что-то булькало.
В стороне в тумане отчетливо шевелилось что-то громадное - клубясь и сворачиваясь меж надгробий, своими нервными движениями оно будто бы проявляло недовольство. Джеймс словно бы даже разобрал у камней скользкие щупальца с сотнями присосок. Лучше разглядеть облик монстра не представлялось возможным, да и неясно было, существовал ли он вовсе, или же все увиденное было, что гораздо более вероятно, лишь игрой воображения самого Джеймса. Паладин вздохнул и взмахнул рукой, отгоняя прочь клочья тумана, но порожденные этим самым туманом наваждения отогнать было не так просто. С большим трудом он заставил себя оторвать взгляд от твари во мгле и посмотреть вдаль.
Лучше бы он этого не делал. Потому как зрелище оказалось не из тех, что придают уверенности. Они стояли на вершине холма, и перед ними простиралась шевелящаяся и будто бы ползущая равнина. Где-то на самой линии горизонта, и в то же время словно застывший прямо перед глазами, - настолько ясной была картина - медленно таял замок. Все верно, именно таял! Джеймс мог отчетливо различить высокие сизые башни с коническими крышами, будто бы кем-то обгладываемые, зубчатые стены без единой трещинки в камне, но при этом потекшие, словно восточное лакомство, оставленное на солнце, сиренево-черные флаги - те и вовсе будто бы со следами зубов. При этом весь замок как бы висел в воздухе, подтачиваемый со всех сторон бледно-желтым туманом, а ко всему прочему - хотя, казалось бы, куда уж дальше?! - он еще и был перевернут шпилями вниз, напоминая отражение в воде.
Сердце вздрогнуло при первом же взгляде на это далекое сооружение - как будто кто-то обхватил его ледяными пальцами. Должно быть, именно так и выглядят миражи пустыни, подумалось Джеймсу. Он слышал о том, что подобные видения посещают измученных жаждой и иссушенных зноем странников на далеком востоке. Вот только с какой стати им было преследовать его здесь, в краю столь же сыром и холодном, сколь душном и беспросветном, где даже солнце напоминает вора, тайком пробравшегося на небо и укравшего последние крохи тепла у себя самого...
- Вы тоже видите это?- молодой рыцарь указал спутникам на то, что посчитал миражом.
- Очередная нелепость, присущая здешним краям, и только,- с каким-то непонятным, нарочитым равнодушием пожал плечами сэр Норлингтон.
- Что, никогда не видели тающих замков? Хи-хи...- прямо над ухом молодого рыцаря раздался писклявый голос.
Джеймс негодующе обернулся на собственное плечо. И как он только раньше не заметил подобной бесцеремонности со стороны Крыся! Усатое существо нагло устроилось в складках его плаща, цепляясь за паладина всеми четырьмя лапами; лысый хвост при этом болтался спереди, а морда смотрела назад. Похоже, новоиспеченный пассажир не желал лишний раз обращать взор туда, где в небе, перевернутый кверху ногами, отекал и оплавлялся сизый замок.
- Что-то не припоминаю, чтобы я разрешал кое-кому путешествовать на моем плече.- Левая рука Джеймса потянулась, чтобы сбросить наглеца вниз, но тот вдруг обернулся с таким деловым видом, что молодой рыцарь растерялся. В передних лапах Крысь придерживал крошечную книжицу и столь же невообразимо крохотное перо, которое то и дело начинал грызть и мусолить во рту. Время от времени усатый принимался что-то чиркать им в своей тетради. Существо ткнуло огрызком пера в сторону горизонта, и оторопевшему от подобного зрелища (не каждый день увидишь крысу, которая умеет читать и писать) Джеймсу ничего не оставалось, как проследить за ним взглядом.
- Это Верберин-терн, замок-призрак. Чем дольше идешь и смотришь в его сторону, тем быстрее он тает, а если подойти совсем близко, то в один момент и вовсе исчезнет. Когда хотят сказать о чем-то невозможном, говорят, что совершить подобное не легче, чем достичь ворот Верберин-терна. Хотя многие и мечтают попасть в него. Многие-многие мечтают...
- Это почему же?- спросил Джеймс.
- Да потому, что перед тем, как замок испарили, в нем одной только провизии запасено было лет на триста осады, а уж всяких вещей, обсидиана, артефактов, да таких, что вам и не снились - без счета. Оружия - так много, что можно весь Терненби и добрую часть Фер-Нейна завоевать. Стены - тридцать футов в высоту, да в толщину - с десяток. Алые зеркала в башнях, коридоры алчных теней на стенах, ров с про́клятой водой, зеркальные ямы... Приступом его не взять. Кое-кто проверил, а когда не удалось - применил магию. Жуткую, страшную, так, чтобы наверняка - никого в живых... Все спят и видят владеть Верберин-терном. Многие гадают: а что, если он не сгорел дотла и стоит там до сих пор, пустой и могучий? Кто же от такого богатства откажется по своей воле? Но раз нас пока не завоевали, видно, никто его так и не отыскал. Значит, все это лишь... сны.
- Порой мне кажется, что я себе тоже снюсь,- странным, чужим голосом признался Джеймс, устремив взор на жуткую ломку иллюзии на горизонте. Замок рушился, постепенно исчезая и оплавляясь, башни все сильнее обтекали.- Порой кажется, что тело мое отнялось, как затекшая нога, и лежит под серым камнем, заросшим плющом и терном, а впавший в безумие дух мечется в плену, и мне уже не вернуться обратно. Будто я почил безвременно...
Все то, что произошло мгновением позже, молодой паладин воспринял, как в каком-то колдовском дурмане, окончательно задернувшим поволокой бреда измученный разум. Пронзительно заверещал и сиганул с плеча в туман Крысь, впрочем, не забыв спрятать тетрадь и перо в складки своей хламиды. Сэр Норлингтон, внимательно оглядываясь по сторонам, перехватил перед собой фламберг и принялся шептать себе под нос какую-то молитву. Затем уже окончательно переставший понимать, что происходит, Джеймс вздрогнул от резкой боли укуса в запястье и стряхнул себе под ноги юркое белокожее создание, впившееся ему в руку зубами, после чего голова закружилась, и он упал в туманную мглу. Оттуда на него тут же накинулось еще несколько бледных четвероногих тварей. Напоследок, перед уже гаснущим взором Джеймса предстало чье-то лицо, пристально разглядывающее его.
- Нет, мой принц,- сказал незнакомец,- боюсь, вы опоздали. Он - мой. В бутоне чертополоха я нашел сердце на двух ногах. Время обеда, мой принц? Где же мои вилка и нож?..
Джеймс закрыл глаза, и последнее что он увидел, - это улыбку незнакомца. Последнее, что он почувствовал, - что его куда-то тащат.
Удар плети по спине - не самый приятный повод, чтобы проснуться. Особенно если всю ночь снились кошмары, и единственное, что еще помогало хоть как-то держаться, - вера в избавление от ужаса, стоит лишь широко открыть глаза и покинуть мир грез. И тут тебя будят подобным образом... Мало того что это больно, так ты при этом еще явственно осознаешь, что просыпаться незачем - реальность гораздо хуже, чем самый кошмарный сон.
Но нельзя не просыпаться - ты обязан, ведь мир бодрствующих вцепился в тебя своими когтями. Никто не позволит тебе спать вечно и бродить по сновидениям сколько вздумается. Все мы что-то должны себе или другим, и именно это обстоятельство заставляет нас каждое утро открывать заспанные глаза, возвращаясь туда, где мы - не нужно себя обманывать - по большей части никому не нужны, ведь мир прекрасно обойдется без нашего пробуждения, возможно, без нас ему станет даже спокойнее, но - странное дело - мы так не хотим в это верить...
Джеймс открыл глаза и закричал. Наверное, он начал кричать еще во сне, в... там, где он раз за разом пытался спасти дорогих его сердцу людей, но всякий раз не успевал на какую-то долю мгновения. Они все умирали у него на глазах: родная, милая Инельн, леди Изабелла де Ванкур, старый лорд Уильям де Нот (даром, что он уже числился в стране мертвых), леди Агрейна, его дочь. Кто-то из них сгорал в огне, запертый у себя в покоях, кому-то на глазах у бессильного Джеймса перерезали горло, или же одинокая фигура третьего летела вниз, падая с высокой башни...
Джеймс кричал. Теперь уже не только от ужаса, но и от боли. За первым ударом последовал второй, пришедшийся все туда же - по его оголенной спине. Он почему-то лежал ничком на земле. Еще ничего не соображая, но при этом уже догадываясь, что валяться в холодной грязи и сносить побои - наихудший вариант из возможных, Джеймс попытался встать на четвереньки.
- Вот так-то лучше, падаль,- донеслось сверху.- Подъем, я сказал!
Последовал новый удар, но уже слабее. Так сказать, для поощрения. Джеймс охнул от боли, но все же смог понять, что эта боль не такая острая, как могла быть. Кто бы мог подумать, что удар плети может быть даже щадящим... Собравшись с духом, молодой рыцарь поднял взгляд и поднялся сам.
Дул пронзительный ветер, расшвыривая вокруг красно-желтые листья. Собиралась очередная лиственная буря. Небо над головой было низким-низким, и в непроглядные тучи будто кто-то намеренно набрал чернил. Это был поворот дороги - подумать только, все-таки здесь есть торные пути! - широкий распадок между холмами. Плющ, затянувший надгробные камни, дрожал и колыхался на ветру, он будто предчувствовал надвигающуюся непогоду.
И даже помимо кошмаров, плети и непонимания происходящего это было поистине ужасное пробуждение. Худшее за всю жизнь сэра Джеймса Доусона. Обнаженный по пояс, босоногий и мелко дрожащий от холода, он стоял перед своим мучителем - высоким, на две головы выше него самого, существом в длинном алом колпаке и вишневом камзоле, который дополнял такого же цвета тяжелый плащ, подбитый мехом - подол этого плаща был так длинен, что растекался на земле вокруг существа на несколько футов. Высокие сапоги мягкой кожи были оплетены колючими лозами терновника, концы которых торчали над пятками наподобие странных немыслимых шпор. На Джеймса презрительно и злобно взирало столь отвратительное лицо, что даже среди гоблинов подобные уроды, должно быть, встречались не часто. Глаза под морщинистыми веками были глубоко посажены, причем из левого шляпкой наружу торчал ржавый гвоздь. Судя по всему, гвоздь нисколько не мешал незнакомцу, поскольку двигался вместе с глазом, когда походящее на гоблина существо переводило взгляд. Зрачок правого глаза чернел и по форме напоминал молодой месяц. Нос обладателя алого колпака был длинным и сломанным посередине, как треснувший древесный сук. По-лягушачьи широкий рот кривился в ухмылке, из которой торчали неровные зубы, выступающие из-под выпяченной нижней губы.
- Рассматриваешь нас? Смеешь рассматривать Наше Высочество?- Голос незнакомца напоминал звук удара меча по камням: он был звонок, но при этом невероятно глубок, как будто говорило не одно существо, а как минимум пять. И это зловещее эхо пугало сильнее всего.
- Нет, я...- начал было Джеймс, но незнакомец замахнулся плетью, свитой из длинных огненно-рыжих волос.
- Молчать, когда с тобой говорит благородная кровь! Или я велю сшить твои зубы железной нитью!
Кругом зазвучал лающий смех.
К несчастью для Джеймса, вельможа с плетью был не один - рядом стояло еще несколько подобных тварей, в своей уродливости один страшнее другого. Одеты они тоже были по-разному: некоторые носили изысканные, облегающие стройные фигуры камзолы, в то время как остальные выглядели не в пример беднее. Достоянием последних являлись штопаные кафтаны и грязные плащи, напоминающие лоскутные покрывала, а также огромные железные башмаки. И все же при всей несхожести тварей у всех была общая черта: голову каждого венчал длинный алый колпак (все колпаки были разной формы, длины и кроя). У одних они достигали земли, у других - разделялись на два, три, пять хвостов, у третьих - нелепыми горбами и изломами торчали в стороны, будто на каркасе.
Один из этих гоблинов подбежал к главарю с плетью в руке и что-то затараторил тому на ухо. "Их Высочество" слушал взволнованно - его глаза шныряли по сторонам, отчего гвоздь в одном из них носился туда-сюда. А еще он злился...
- Так велите ему собираться скорее!- сказал он раздраженно.- Если уж я запер все свои сундуки, то Ржавый Форгин и подавно мог бы поторопиться!- и доверительно повернулся к Джеймсу.- Эти из семьи Крраэ такие неповоротливые и ленивые...
Посланец попытался было оправдать копающегося Ржавого Форгина из семьи Крраэ:
- Но ведь у него...
- Мне плевать на то, что он выращивает новое сердце в своей банке! Руки же у него не отнялись, чтобы вещички складывать? Пусть пошевеливается! Если он не будет готов до того, как ветер причалит здесь свой корабль, ему же хуже...
Приученный быстро определять ситуацию, молодой рыцарь успел понять, что находится в походном лагере. Неподалеку, у обочины дороги, стояли кругом не менее дюжины фургонов со снятыми навесами, на длинных шестах висели фонари, разливающие по склонам холмов дрожащий рыжий свет. К фонарям липли клочья тумана, и ветер отчего-то никак не мог их развеять. При этом он со злобой отыгрывался на шатрах, вырывая из рук обладателей алых колпаков канаты в попытке смять матерчатые укрытия.
Ветру пытались противодействовать. Одно из существ, гремя железными башмаками, притащило пугающего вида машину с трубами и гигантскими мехами, и начало отгонять его от шатров. При этом его помощники что-то пытались ему сообщить, не в силах перекричать вой ветра. До Джеймса доносилось лишь: "...Крамолл! Его спустили с цепей на Крамолле!". Лагерь вообще напоминал бурлящий котел. Он был наполнен мельтешением: одни обладатели алых колпаков пытались бороться с ветром, а другие начинали спешно сворачивать лагерь. У фургонов и меж шатрами суетились невысокие сгорбленные создания, похожие на крыс, но ходящие на двух полусогнутых лапах. Отдаленно они напоминали Крыся, но выглядели едва ли намного разумнее своих крошечных амбарных сородичей. Здесь они явно занимались черной работой: одни, громко вереща, чинили колеса, другие перекрывали заслонки в огромных походных печах - кованых бурых коробах с множеством труб, третьи волочили неподъемные с виду сундуки и тюки, складывая их в фургоны. Порой кто-то из их хозяев отвлекался для того, чтобы прикрикнуть на чересчур разленившегося раба или же угостить одного из них метким ударом плети.
При всей суматохе (если не сказать, панике), в самом центре лагеря шестеро высоких уродливых существ в полных металлических доспехах, но без шлемов, а с теми же длинными колпаками на головах стерегли нечто, по форме напоминающее человеческую фигуру. Фигура эта была ограждена воткнутыми в землю тонкими мечами, будто палисадом из кольев, и с ног до головы накрыта непроницаемой черной тканью. В воздухе над ней, борясь с неистовым ветром, кружила едва ли не сотня черных птиц. Прикованные тонкими, с волосинку, цепочками к рукоятям мечей, они были не в силах улететь прочь от того, что скрывалось под тканью.
"Быть может, именно там находится сэр Норлингтон",- предположил Джеймс.
И то верно: старозаветный паладин мог быть опасен для этих существ, а что уж говорить о его ядовитой манере изъясняться и жутком характере! Джеймс поймал себя на мысли, что при других обстоятельствах сам прекрасно понял бы незнакомцев, и если бывший старик цепей не заслуживал, то уж кляпа точно и... И тут его что-то отвлекло от этих мелочных рассуждений.
Подле одного из шатров было установлено уродливое сооружение: нечто, напоминающее ящик на трех металлических ногах, с множеством цепей и маятников. При этом, вмонтированная в боковую стенку ящика, сама по себе, будто под невидимыми пальцами шарманщика, крутилась кривая ручка. Сверху из ящика торчал походящий на пасть раструб, выкованный в виде раскрытого бутона чертополоха. Из него, смешиваясь с воем ветра, начали вырываться жуткие звуки: лязг мечей, рваный хохот и металлический скрежет. Чудовищная музыка была под стать ее хозяевам.
Беспрепятственно оглядывать лагерь Джеймсу позволило то, что его мучитель, тварь в вишневом камзоле и тяжелом плаще, в эти самые мгновения не обращала на него внимания, а занималась тем, что отдавала распоряжения двум приспешникам, почтительно склонившим головы:
- ...Натягивайте ткань на повозки, запрягайте коней. Мы снимаемся... И спешите, пока не началась буря.
- Но ваш гобелен!- опасливо поднял голову один из подчиненных.
- Что помешает мне ткать его в пути к Фер-Нейн? Мешки с чертополохом уже уложены в мою повозку? Мне же надо из чего-то его плести! Неужто забыли?
Подчиненные быстро переглянулись.
- Все уложено, как и было велено,- пробормотал спросивший о гобелене.- Позволите отправляться исполнять вашу волю?
- Отправляйтесь,- милосердно позволил предводитель, явно сделав вид, что не заметил лжи касательно заготовленных мешков с чертополохом.
Вдруг в стороне раздался еще более ужасающий и громкий звук, чем жуткая песня, которую играла шарманка, - надрывное лошадиное ржание, похожее на треск ломаемых деревьев. У фургонов стояли, привязанные, гротескные создания - вроде бы обычные кони, но стоило Джеймсу приглядеться, как он различил, что на деле они были искусно сплетены из лозы и терна. Ожившие фантазии безумного чучельника, должно быть, при помощи темного колдовства, неспешно перебирали ногами и отряхивали листья с темно-зеленых грив, сотканных из плюща. Терновые кони фыркали и ржали - было видно, что они нервничают. И вероятно, дело было в непогоде.
Буря начиналась быстро. Листья уже летали не только высоко в небе, но и поднимались с земли на добрых три фута. Джеймс дрожал всем телом - ему было невероятно холодно.
- Э-э-э... Прошу прощения,- срывающимся голосом он обратился к главарю незнакомцев, даже не надеясь получить ответы на свои вопросы.- Я не слишком понимаю, где я, и что происходит...
Джеймс внутренне сжался, ожидая новых ударов плетью и пытаясь при этом унять дрожь в ногах. Спина горела от боли, но холод донимал сильнее. Он был почти обнажен, без оружия и доспехов, сейчас - в полной власти у этих существ, кто бы они ни были. Его взяли в плен. Но что они собираются с ним делать? И вообще - что это за... гоблины?
- Помню, мы шли через туман,- продолжил он нерешительно,- а после...
- Вот видишь, Вернике, плетка хорошо учит вежливости и обходительности даже таких неотесанных созданий,- удовлетворенно кивнул главарь стоящему рядом приспешнику, поигрывая упомянутой плетью.- Дальше сам пойдет. Слишком много чести везти эту падаль в трофейном фургоне до самого Фер-Нейна.
- Да, Ваше Высочество,- согласился Вернике, рослый и коренастый гоблин с гладкими, почти человеческими чертами лица.- Вы, как всегда, правы. Я прикажу полумышам сгрузить туда добычу, взятую в Термвери, это освободит лишние руки...
- То есть и правда "Высочество"?- удивленно спросил Джеймс.
- Их благородное высокородство, кровный принц Стрегги Куори-Тин, что значит "Пронзительный Взор", седьмой наследник короля-узурпатора Кайникина Последнего,- торжественно объявил гладколицый.
Все остальные стоявшие рядом гоблины при этом склонились в поспешном поклоне, произнеся традиционную фразу:
- Да пребывает правитель на троне, трон - в крови, а кровь - на короне. Да правит он волей нейферту в холмах Терненби и Фер-Нейна.
- Нейферту?- Джеймс зацепился за знакомое слово, пытаясь вспомнить, где он его раньше слышал.- Значит, вы не простые гоблины, вы... Красные Шапки! Обитатели старых руин и никому не нужных развалин. Как я сразу вас не узнал, увидев эти нелепые колпаки!
К сожалению, разум Джеймса пребывал в столь плачевном состоянии, что паладин сам не заметил, как проговорил все это вслух. Удар плети незамедлительно указал ему на необходимость держать язык за зубами, на этот раз принц Стрегги замахнулся как следует, добавив к удару еще и злобный окрик. Неведомой силой Джеймса согнуло пополам и швырнуло в грязь. Слов приказа пленник не успел разобрать, но от звуков резкого голоса у него свело судорогой ноги, отчего он моментально потерял малейшую возможность пошевелить пальцем, при этом все болевые ощущения сохранились в полной мере. Застонав и помянув почем зря Бансрота, упавший рыцарь попытался закричать, но даже голос сорвался от накатившей волны дикой боли - треклятые гоблины владели каким-то колдовством, не иначе. Тем временем за первым ударом плети последовал второй, третий...
- Ваше Высочество, вы его убьете!- Один из Красных Шапок, на камзоле которого красовался герб - увядшая черная роза, встал между принцем и его скорчившейся на земле жертвой.- Я не смею претендовать на того рыцаря с большим мечом, поскольку он принадлежит вам по праву трофея. Но король Кайникин Последний, ваш благородный отец, обещал часть добычи моей семье, причем ту, которую выберу я. От мертвеца же нам толку не будет! Он нужен мне живым, с горячей, а не остывшей кровью! Я схватил это уродливое существо сам, он мой! Позвольте мне унести мой трофей в мою повозку, пока невзначай не пролилась хотя бы капля багряной крови!
И тут Джеймс понял, что, несмотря на то, что его спина, плечи и грудь все избиты и пылают от боли, плеть принца даже не разорвала кожу. Должно быть, и в этом скрывалось их подлое колдовство, хотя есть еще вероятность, что виной всему особый навык принца. Кто знает...
- Как ты смеешь указывать Их Высочеству, Норкан из семьи Дворн, как ему обращаться с добычей?!- разъярился стоящий поодаль Вернике, в гневе схватившись за меч.
Его противник без колебаний обнажил свой, тонкий, как спица, и отстегнул плащ, позволив тому рухнуть в палую листву. Принц молчал - выжидал, чья возьмет, не иначе.
- Ты должен охранять пленника!- Поняв, что Их Высочество не спешит вмешиваться, затеявший драку явно внутренне раскаялся в собственной опрометчивости и сделал попытку выйти из спора. Он ткнул пальцем в мрачную фигуру, накрытую черной тканью.- Если птицы порвут цепи, король с тебя голову снимет!
Кружащие над накрытым пленником птицы - черные дрозды, как определил Джеймс, - пронзительно закричали. Они уже чуяли приближение чьей-то смерти и радовались ей, несмотря на начинающуюся бурю.
- Его охраняют, Вернике из семьи Гроттов. С ним мои кузены, это не твоего носа забота,- как ни в чем не бывало, ухмыльнулся Норкан, словно говоря своему противнику: "Нет, не уйдешь, если уже имел глупость дать мне повод убить тебя".
Его меч первым вырвался вперед, устремившись навстречу Вернике.
Сталь встретила сталь, мечи вздрогнули, на их клинках - Джеймс уже полагал, что ничему не удивится, но тут... в стали обнажились клыкастые пасти. От удара мечи застонали и заскрежетали, как несмазанные шестерни.
Остальные Красные Шапки поспешно расступились в стороны, освобождая пространство для поединка. Отбив первый удар, Вернике моментально контратаковал, рисуя перед собой мечом хитрую связку выпадов и обманных движений. Его соперник не отставал, непрестанно двигаясь и изворачиваясь с ловкостью кошки, танцующей на покатой крыше. На каждую попытку достать себя Норкан отвечал стремительным ударом, на каждый обманный прием - столь же неуловимой хитростью. Ветер и листья, поднявшиеся уже по пояс как сражающимся, так и наблюдающим за поединком, нисколько не мешали смертельному танцу нейферту. Пару раз противники задевали друг друга мечами, но без особого результата - ни один из них даже не вскрикнул. После очередного касания сталью воины откатывались назад, чтобы сойтись вновь в еще более быстром, невероятном для человеческого восприятия, темпе.
Развернувшееся действо вызвало у Джеймса невольное восхищение. Подобного уровня фехтования он не встречал ни среди орденских братьев, ни в королевской гвардии, ни в поединках истинных мастеров меча, к коим он причислял прежде всего своего сюзерена, сэра Ильдиара де Нота. Скрепя сердце, паладину пришлось признать, что даже его магистр не выстоял бы и пяти минут один на один против нейферту. Сложно было представить себе того, кто мог бы совладать с подобным искусством. Разве что, возможно, упрямцы Дор-Тегли, отточившие свое мастерство убийства за сотни лет непрерывной войны с порождениями Бездны, смогли бы на равных соперничать с Красными Шапками, но вот ему самому оставалось бы лишь уповать на крепость доспехов и удачу, доведись ему вступить в поединок с подобным неуловимым врагом.
Наблюдая, как соперники кружат в разыгрывающейся лиственной буре, в прыжках, выпадах и увертках пытаясь перехитрить друг друга, Джеймсу уже начало казаться, что бой так и закончится ничем - уж слишком невероятным было мастерство каждого из них, слишком уверенными и быстрыми казались удары, слишком отточенными - движения. Поэтому, когда вихрь выпадов и контратак внезапно оборвался, молодой рыцарь даже не понял, что именно произошло. Вернике, тот самый гоблин с правильными, почти человеческими чертами лица, вдруг зашатался и упал. Его убийца отскочил на шаг, выдернув меч-спицу у того из груди. Удар пронзил сердце, смерть была быстрой, и кровь скупо проступила на камзоле.
Красные Шапки как один выхватили мечи из плетеных ножен. Джеймс было решил, что сейчас все они набросятся на победителя, но вместо этого гоблины лишь вскинули оружие вверх, отдав дань уважения как сраженному соратнику, так и его убийце. Принц Стрегги проделал весь ритуал наравне с другими, после чего кивнул победителю:
- Вещи убитого доставишь его семье, Норкан. И добавь от меня это.- Их Высочество снял с пальца ржавый перстень с какими-то неразличимыми узорами, и бросил рядом.
Красная Шапка склонился в благодарном поклоне. Принц оказал ему честь, доверив посетить семью убитого, при этом собственноручно оградив от кровной мести со стороны родственников погибшего Вернике - перстень с королевскими регалиями послужит выкупом и удержит родительские мечи в ножнах. Если бы Джеймс хоть что-то понимал в традициях нейферту, он, несомненно, по достоинству оценил бы поступок принца, который только что приобрел себе нового верного сторонника, едва потеряв прежнего.
- Благодарю, Ваше Высочество.- Норкан убрал меч в ножны и повернулся к Джеймсу. Молодой рыцарь ощутил, что вот-вот околеет, голых лодыжек он уже не чувствовал, как и кистей рук, которые пытался безуспешно растирать.
- Возьми это, оденься.- Нейферту швырнул Джеймсу собственный плащ, который отстегнул перед боем, - кроваво-красную накидка, отороченную мягким бордовым мехом.
Не ожидавший подобного благородства от кого-либо из своих тюремщиков, молодой рыцарь едва успел подхватить плащ и тут же набросил его на избитые плечи, закутавшись в теплую ткань. В тот же миг он почувствовал, как по всему его телу, от самых кончиков пальцев на ногах до макушки, растекается жар, как будто он лег в горящую постель, накрывшись одеялом с головой. И, что странно, в этой постели ему не больно - ему уютно и спокойно, как в надежном убежище. И даже мысли мгновенно прояснились, усталость отступила, а боль почти полностью ушла, как будто Джеймс мгновенно излечился, да к тому же как следует выспался. И все это из-за чудесного плаща нейферту...
- Благодарю вас, сэр Норкан из семьи Дворн,- почтительно сказал Джеймс.- Вы добры и...
- Я заберу всю твою кровь,- презрительно ухмыльнулся Норкан.- Я не позволю ей остыть раньше времени.- Нейферту отвернулся.- И положите его обратно в фургон! Вряд ли он сейчас способен передвигаться сам!
Принц Стрегги Куори-Тин не возражал.
Оказавшись на дне устланного листьями фургона, куда его, словно мешок с репой, сгрузили шестеро полумышей, Джеймс счел за лучшее воспользоваться любезно предоставленной ему возможностью и спокойно обдумать свое положение. Спокойно - это, конечно, слишком громко сказано. Суматоха и мельтешение снаружи повозки лишь усилились - к ним добавились громкие приказы принца. Их Высочество подгонял вассалов и рабов - буря разыгрывалась нешуточная.
Окружающий воздух был насыщен безумными листьями, воем ветра, картавой речью, грязной бранью, чудовищным трещащим ржанием, жалобным писком отдавленных лап, лязгом железа и скрипом колес. Джеймсу не было видно, что происходит, но, судя по топоту множества ног и голосам вокруг, он догадался, что Красные Шапки уже завершали сворачивание лагеря.
- Стройся! В хвост, в хвост, живо! Кто не сможет идти, отправлю лливам на корм! Шевелись, падаль!
Джеймс не смог удержаться и осторожно выглянул наружу - ошибиться было трудно: громче всех орал Их Высочество гоблинский принц с лягушачьим ртом и сломанным носом. Стрегги Куори-Тин восседал верхом на коне, сплетенном из терновника, причем торчащие во все стороны многочисленные шипы и колючки ему явно не причиняли никакого неудобства. Конь под ним нетерпеливо перебирал копытами и медленно водил из стороны в сторону терновой головой. На голове Их Высочества Пронзительного Взора поверх колпака был натянут глубокий капюшон от плаща. Принц, само собой, не рисковал бы в бурю ехать верхом, вероятно, сейчас он пытался лично проконтролировать выдвижение, после чего собирался пересесть в свой фургон, где мог бы заняться любимым делом - ткать упомянутый гобелен из чертополоха - странное увлечение, что сказать...
"Вообще-то держать путь в бурю - глупо,- думал Джеймс.- Отчего не отсидеться в укрытии?" Но Стрегги Куори-Тин был явно убежден в том, что ему виднее, поэтому продолжал кричать на подчиненных, а подчиненные продолжали носиться, как те алые и желтые листья.
Больше всех суетились полумыши, выполняющие свою черную работу под ногами у хозяев-нейферту. Они собирали последние вещи, тушили и устанавливали в фургонах походные кухни, превращая их в нечто, напоминающее очаги, впрягали терновых коней в повозки и натягивали ткань навесов, при этом невысокий рост вовсе не являлся для них помехой.
Джеймс умостился как мог поудобнее. Он лежал на спине на дне фургона, среди многочисленных мешков и сундуков с гербами семьи Дворн - черной увядшей розой, и глядел, как прямо над ним, меж голых ребер каркаса повозки, проносятся безумные листья.
Фургон вздрогнул и просел - должно быть на передок опустился тяжелый возница, по бортам раздались царапанье и шелест ткани - несколько бледных полумышей, пища и вереща, как будто им в ноздри засовывают раскаленные иглы, забрались на ребра деревянных арок и начали натягивать на каркас багровую ткань. Они справлялись очень умело, и уже спустя всего полминуты высоко над головой Джеймса оказался надежный полог, превративший продуваемую насквозь повозку в некое подобие уютной комнаты на колесах. Шум бури сразу же затих, но что приятнее всего - жуткое карканье шарманки нейферту превратилось в далекий, едва различимый гул. При этом внутри фургона стало тепло - должно быть, навес был из той же зачарованной ткани, что и плащ Норкана.
Последняя полумышь спустилась по изнанке полога, обнюхала Джеймса и скрылась в узком дверном проеме. Молодой рыцарь остался в полутьме один, он закрыл глаза и попытался сосредоточиться.
Итак, на том холме, посреди бескрайнего моря тумана, где он видел тающий замок, что-то случилось, и их, что называется, "тепленьких" взяли в плен Красные Шапки. Мерзавцев здесь целый отряд, никак не меньше трех десятков нейферту, которыми заправляет некий наследничек местного монарха. Да уж, здешние длинноносые "красавцы" мало напоминают своих ронстрадских собратьев-гоблинов. И дело тут не только в росте или безумной проворности в бою, и даже не в колдовстве, которым они, несомненно, владеют. Не так уж они просты, раз умудрились схватить не только его, но и сэра Норлингтона. Что ж, старозаветный паладин явно не позволил пленить себя так просто, поэтому и меры предосторожности против него выставлены строжайшие. В то время как Джеймс лежит себе один в фургоне, еще и без присмотра. К слову, без присмотра! А не повод ли это... Куда? В бурю? В одном только плаще нейферту? Без спутников? Нет, пока что ему нельзя просто сбежать, пока он не поймет, как ему освободить сэра Норлинтона из-под той черной ткани, из-за окружающих его мечей и от птиц. А Крысь... касательно его и вовсе ничего не известно. Где он? Лежит, связанный, в одном из подобных фургонов? Или его убили, не посчитав заслуживающим доверия? Это если он вообще попался... Неясно. И еще кое-что, не менее важное... Нейферту где-то прячут их четвертого спутника - маленькое серебряное сердце леди Инельн. Проклятье! Их мерзкие лапы касались его и вообще... страшно подумать, что они с ним могут вытворить! Вывод был не особо утешительным: несмотря ни на что строить планы побега пока еще рано - слишком мало он знает о своих похитителях и совсем ничего о том, как с ними бороться - поединок Норкана и Вернике был слишком показателен, чтобы не воспринять его всерьез... Из всех возможных вариантов действий Джеймсу оставалось лишь продолжать тихо лежать на дне фургона, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, и ждать.
Рядом просвистела плеть. Раздались глухие удары и вскрики. К фургону Джеймса подошли двое нейферту. Норкан из семьи Дворн заглянул внутрь, проверил сохранность пленника и что-то шепнул, после чего сплетенные из терна стенки зашевелились, из них вырвались живые побеги, которые затем крепко обвились вокруг лодыжек молодого рыцаря, превратившись в подобие кандалов. Острые шипы впились в кожу. Паладин застонал от боли. Заметив это, гоблин прикрикнул на фургон, и хватка побегов ослабла. Шипы не вошли под кожу глубоко - не проступило ни единой капли крови. Было понятно, что убивать или хотя бы ранить его пока не собирались.
Через минуту фургон дрогнул, скрипнул колесами и тронулся с места. Норкан пристально поглядел на пленника, после чего задернул полог, - куда он направился, было неизвестно - это ведь его фургон! Где же он собирался встретить бурю? Неужели будет идти рядом? Зачем? Если даже, Джеймс видел, у возниц места крытые и надежно защищенные от непогоды. Ответы на эти вопросы так же ускользали от молодого рыцаря, как и прочие тайны, связанные с делами нейферту.
Джеймс одно время спал, убаюканный скрипом колес, равномерным движением фургона и непогодой за его стенами. Порой он просыпался - буря все не затихала. Он не знал, сколько прошло времени. Он снова засыпал и снова просыпался. То ли это были проделки зачарованных плаща и полога, но пусть и хотелось есть, но не так мучительно, как можно было того ожидать, учитывая последний ужин черствой коркой хлеба день или два назад.
Проснувшись в очередной раз, Джеймс перевернулся на бок и только сейчас заметил, что в одном месте в плетении терна на уровне глаз была весьма крупная щель. Молодой рыцарь поспешил очистить ее от налипших листьев и грязи. Теперь он мог следить за тем, что творится снаружи.
Разобрать удалось немногое. Буря стихала. Процессия как раз преодолевала крутой поворот дороги, и Джеймс увидел, что фургоны двигаются один за другим, растянувшись в длинную извилистую колонну, или, как ее называл принц Стрегги Куори-Тин, - "хвост". Снаружи никого не было, даже полумыши, должно быть, нашли себе пристанище под днищами фургонов. Почти ничего из того, что двигалось впереди или же громыхало сзади, Джеймс не мог видеть. Оставалось лишь наслаждаться унылым пейзажем вдоль дороги, по которой его везли.
Вскоре буря затихла совсем. Ветер прекратил дуть, листья опали. Бледное, будто не меньше других опасающееся Красных Шапок, солнце, опасливо выглядывающее из-под набухших туч, намекало на то, что на дворе какое-никакое, а утро. Хотя утро ли? Джеймс никак не мог взять в толк, и для него на Терновых Холмах было всего два времени суток: тусклый безрадостный полдень и кромешная жуткая ночь.
После окончания бури ехали долго. Дорога шла через уже привычные взору заросшие терновником холмы, на вершинах которых стояли неизменные могильные камни. Некоторое время Джеймс боролся со скукой, считая их, но камни все появлялись и появлялись, и вскоре он сбился со счета. Тогда паладин принялся строить планы побега, но ничего путного в голову не шло, лишь боль каждый раз сдавливала виски, стоило ему только начать думать в этом направлении.
- Мастер Джеймс, мастер Джеймс...
Молодой рыцарь вздрогнул. Нейферту не было рядом. Шепот раздавался откуда-то снизу, из-под днища фургона. Нет, он уже сзади, маленькие лапы царапают полог.
- Тише, тише, не подавайте виду. Это я, Крысь. Проедусь немного с вами.
Хвостатое существо проскользнуло внутрь фургона и уселось напротив лица Джеймса, на огромный мешок с гербом семьи Дворн.
- Крысь?!- удивился Джеймс, привстав на локте.- Тебя разве не держат в плену?
- Нет. Вас, кстати, тоже. А эти лозы вокруг ног, чтобы вы невзначай не затерялись по дороге, только и всего. Ведь как можно держать в плену то, что считается вещью? Вы же не станете пленять свой камзол или, к примеру, сажать в темницу мешок со съедобными припасами.
- Но тебя-то они отпустили! А я и носа не смею отсюда высунуть.
- Это оттого, что вы и есть тот самый пресловутый мешок, я бы даже сказал - бурдюк... да-да, с кровью,- усатый широко улыбнулся, отметив собственное удачное сравнение.- А вот Крысь - просто застежка на камзоле. Хе-хе. Пришлось доказать свою полезность и завоевать доверие у господ нейферту. Не так уж это и трудно для такого нужного и полезного существа, как Крысь. А вы тем временем только и делали, что нарывались на неприятности.
- Мерзавец, ты нас предал, лишь только запахло жареным!- Кулаки паладина сжались от негодования. Джеймс подумал, интересно, успеет ли предатель улизнуть, если резко выбросить вперед руку и схватить его за горло? Придушить его точно труда не составит.
- Жареным?- Крысь надул свои крысиные губы - он не понимал.- Вы точно не бредите? Кормят здесь один раз в сутки, перед сном, и вряд ли кто-то станет портить столь скудную пищу жаркой - в печах пекут, а не жарят... Вас еще не кормили? Что ж, скоро покормят... Нет-нет, даже не думайте причинять вред Крысю.- Маленький негодяй будто прочитал мысли Джеймса.- С вашей стороны это будет совсем не благоразумно, ведь без помощи Крыся вам нипочем отсюда не выбраться. А у него есть план спасения, и вскоре он его осуществит. И, прошу заметить, сделает это совершенно бескорыстно и не ожидая награды, исходя лишь из собственного чувства человеколюбия. Потому как несчастный Крысь полюбил вас всем своим сердцем, и посему готов стерпеть все, даже низкие подозрения и откровенную клевету...
- Избавь меня от своих стенаний,- шикнул на хвостатого Джеймс.- Что ты там пищал о побеге?
- Крысь говорил не о побеге, а о спасении,- исправил его собеседник, принявшись ковыряться в зубах кончиком хвоста.- От Красных Шапок, как вам уже, должно быть, понятно, сбежать невозможно.
- Ну, хорошо, хорошо. Пусть будет спасение.- Джеймс с большим трудом сдержался, чтобы все-таки не придушить болтливого мерзавца.
- Терпение, мастер Джеймс, терпение. Вон там,- существо указало лапой в ту сторону, в направлении которой двигался караван,- лежит долина Умерших Вод. Нам нипочем не преодолеть ее самим, а вот нейферту знают, что делать, ведь это часть их вотчины. К слову, до Мерагха оттуда останется всего каких-то полдня пути.
- Ты не знаешь, почему никто из нейферту не едет со мной в фургоне?
- Это фургон Норкана из семьи Дворн,- заявил Крысь, с радостью подчеркивая очевидность.- А сам Норкан путешествует в фургоне принца Стрегги Куори-Тина, как его новый ближайший вассал - это честь. К слову, прозвище Их Высочества означает "Пронзительный Взор" - это из-за гвоздя в глазу!
- Я уже осведомлен,- недовольно пробурчал Джеймс.- Мне его распрекрасно представили. Что ж, раз хозяина фургона поблизости нет, не попытаться ли отыскать что-нибудь полезное для побега в одном из его сундуков или мешков?