Торин Владимир Витальевич : другие произведения.

Твари в пути. Глава 6. Безвременно почившие

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Хватит льстить себе, ты, ничтожная чернь,
  И от звезд отделять шипы терний!
  По траве ты ступаешь, но там одна стернь,
  Нет сомнений, вздохов, прозрений...
  Мы на зеркале тонком вычертим песню,
  И песни не будет нашей чудесней.
  Из крови мы вырастим сад над стеной,
  Из жил мы воздвигнем мосты над водой.
  Из глаз - чертог, что под месяцем нищим,
  А тьма из сердец станет птичьею пищей.
  И гнезда восстанут на тонкой игле,
  И вздрогнет Повешенный в нервов петле.
  В мясорубку мы сбросим бескровное тело - Его жвала машин перемелют умело.
  Из фарша шедевр будет выстроен наш,
  Плоть со стеклом сольется в витраж.
  И вот ты молись, жалей и люби.
  Так было нужно. Прости, Терненби.
  О чем, как ты думаешь, мы здесь поем?
  О том, что в пыли на надгробье твоем.
  "Терненби". Ригарре (песнь) о возведении Терненби. Переделано из песни Не-Тех-Времен Кинраеном Кином, феннином (бардом) Терненби.
  
  Октябрь 652 года. Где-то на Терновых Холмах.
  
   К месту, о котором говорил Крысь, они вышли, когда уже смеркалось. Нагруженные тяжелыми мешками и оружием, Джеймс и сэр Норлингтон едва волочили ноги после утомительного перехода. Местность саму по себе вряд ли можно было назвать дружелюбной для путников: весьма крутые склоны холмов, множество торчащих из земли камней, вездесущие заросли чертополоха и терна, вынуждающие тратить силы еще и на то, чтобы их обойти. Так помимо всего прочего, паладины еще и спешили - они не могли позволить себе даже на минуту остановиться и передохнуть.
   Кукольник отстал почти сразу. Некоторое время беглецы еще наблюдали издали его жуткую фигуру, медленно шагающую вслед за ними, пока очередной холм полностью не скрыл ее из виду. Но Крысь все равно не унимался и торопил паладинов, даром что сам с удобством путешествовал на плече сэра Доусона:
  - Нельзя останавливаться, нельзя!- ежеминутно твердил хвостатый.- Если не успеем до ночи, из здешних нор повылезают такие твари, с которыми лучше лишний раз не встречаться. Видели уже греббергов, с головами как у псов, но без глаз? Мерзкие создания. Крысь знает, о чем говорит, - днем они сидят под землей - боятся Кукольника и его своры, а ночью вылезают на поверхность, сожрать то, что он им оставил. Мертвых, умирающих...
  - Этот Кукольник - да что он вообще такое?- пропыхтел Джеймс, перебрасывая мешок с одного плеча на другое. Крысь при этом успел столь же ловко перепрыгнуть в обратном направлении.
   Сэр Норлингтон шел чуть поодаль, он все больше хмурился и не торопился вступать в беседу, а вместо этого, что было для него совершенно не свойственно, взял на себя роль покорного ведомого - Джеймс списывал все на его усталость, вкупе с последствиями колдовского сна и остаточным действием ядовитой воды из колодца.
  - Он охраняет покой спящих,- несколько помедлив, словно раздумывая, отвечать правдиво или нет, и при этом зачем-то оглянувшись на бредущего позади и кажущегося отрешенным от всего сэра Норлингтона, произнес Крысь.- Следит, чтобы никто их не потревожил. Ну, или не пробудил ненароком - хотя, кто ж на такое решится?
  - Кладбищенский сторож, значит...- сказал Джеймс.- Жуткое существо - и весьма под стать этим бескрайним могильным просторам.
  - Кукольник - ужасно могучая тварь,- согласился Крысь.- Так ведь и покойники в этих местах не простые.
  - Что это значит?
  - Терпение, мастер Джеймс, терпение. Мы уже почти пришли. Скоро вы сами все увидите...
   И они увидели. Правда, это было отнюдь не то, о чем говорил Крысь. Взобравшись на очередную вершину, путники замерли, не в силах унять взволнованное сердцебиение от того, что им открылось. Из склона ближайшего холма вырастала, словно некое чудовищное дерево, молния. Изгибаясь и изламываясь, она тянулась к фиолетовым тучам, будто пыталась их поцарапать. Молния не сверкала - она была столь серой и померкшей, как будто давно уснула и успела покрыться пылью. Она являла собой настолько удручающее и печальное зрелище, что Джеймс непроизвольно пожалел ее, словно она была живым человеком.
  - Я ведь видел ее...- пораженно прошептал он.- Из окна "Голодного Зверя".
  - Это Меганни,- пропищал Крысь.- Я зову ее Меганни.
  - Ты дал имя молнии?- невесело усмехнулся сэр Норлингтон.
  - Должно ведь у женщины быть имя, верно?- недобро прищурился усатый - кажется, в этот момент он отреагировал на насмешку всерьез - впервые за все его знакомство с чужаками из-за Порога.
  - Женщины?- удивился Джеймс.
   Крысь лишь ткнул своим тонким длинным пальцем в сторону невероятного погодного, или магического - молодой рыцарь все никак не мог определиться - явления.
   И правда, десятки корней молнии образовывали нечто, напоминающее каркас платья, плавно переходящий в стройную фигуру. У нее будто бы были четко очерченная талия, высокая грудь, узкие плечи и тонкая шея. Две невероятно длинные руки она вскинула над головой, а голова, в свою очередь, напоминала путаный узел с вздыбленными кверху и сросшимися с руками волосами. Сине-металлические пряди закручивались спиралями и уходили далеко в небеса, прошивая низкие тучи иглой и теряясь где-то в их глубине.
  - Она прекрасна,- сказал Джеймс и только сейчас позволил себе моргнуть.
   Напрасно он это сделал! Все вдруг изменилось. Теперь он не мог различить в синих изломах человеческой фигуры - теперь Меганни была лишь молнией.
  - Изумительное наваждение,- кивнул сэр Норлингтон.
   Молодой товарищ уловил в его голосе столь редкие, почти мифические для старозаветного паладина, восхищенные нотки.
  - Умершая в тот миг, в который родилась на свет,- с чуждой для себя тоской проговорил Крысь.- Меганни не посчастливилось засверкать в этом небе в то же самое мгновение, когда время Осени застыло, и она замерла с ним вместе. Эта молния - самый живой и с тем самый мертвый памятник тому, что сделали с этой землей.
  - Вечная Осень?- догадался Джеймс.
  - Вечная Осень,- подтвердил Крысь.- Она должна была стать невестой Шутливого Серпа, но ей не дали надеть подвенечное платье. Ее превратили в мертвую статую - она стала нечаянной жертвой, о которой пожалели все: и те, кто ее любил, и те, кто убил ее. С тех пор Младой Старец тоскует, он утратил задор, даже былое коварство его - отныне лишь жалкая тень. Теперь его зовут Бледным Горбуном, его отара разбрелась кто куда - Пастух Звезд появляется со своим фонарем теперь лишь для того, чтобы осветить какое-нибудь злодеяние, чтобы какую-нибудь окровавленную жертву, подло убитую, увидели все и все же и ужаснулись. Но затем он гасит фонарь, чтобы злодей ушел от расплаты и после совершил еще одно грязное дело. Улыбка Ночи превратилась в мученический оскал, и лучше бы ее не видеть.
  - О чем ты толкуешь, Крысь?- Джеймс воспринял задумчивый говор усатого, как какой-то бессвязный бред.- Какие-то люди со странными прозвищами. Пастухи и фонарщики. О чем ты говоришь?
   Сэр Норлингтон, в свою очередь, все прекрасно понял. И казалось, что своей меланхолией Крысь заразил и его.
  - Некто со странными прозвищами,- пояснил он отстраненно,- он пастух, и он же фонарщик, и он далеко не человек. Речь о месяце, мой юный друг. Жених нашей Меганни - это месяц.
  - Тот самый?- поразился Джеймс.
  - Тот самый,- пискнул Крысь.- Ну да ладно, не будем, мои любопытные спутники, останавливаться надолго. Нужно спешить. Спешить укрыться, да! Ночь приближается, а с ней - и гребберги. Нам нужно спрятаться, пока нас не учуяли их носы, пока нас не услышали их уши, пока их желудки не выделили голодный сок, требующий нашей плоти.
  - Далеко еще до укрытия?
  - Совсем нет. Оно в глубине холма Меганни. Мы с вами добрались почти до самого края Чуждых Королевств. Далеко на севере - Фер-Нейн, намного ближе - день пути - Григ-Дарроган. Поспешим...
   Беглецы спустились в распадок и начали новый подъем. Холм, со склона которого произрастала молния Меганни, был гораздо крупнее всех, что им довелось здесь встречать ранее.
   На вершине холма возвышались уже привычные могильные камни, но здесь их было совсем немного - всего около двух десятков, каждый из которых был окружен проржавевшей, заросшей плющом оградой. Даже в сгустившихся сумерках было видно, что это далеко не простые надгробия. Серые глыбы прямоугольной формы украшал затейливый орнамент, помимо этого они были сплошь исписаны письменами и таинственными символами. На каждой из плит сидел каменный геральдический зверь, и по большей части это были невероятные, невиданные в Ронстраде создания. Разглядеть как следует удалось лишь ближайшего. Обвившее старое надгробие щупальцами, существо походило на спрута, все тело которого было покрыто глазами с сомкнутыми веками. Не менее дюжины конечностей так крепко сжимали камень, что он пошел трещинами. Заметив это, Джеймс даже отшатнулся - тварь была вовсе не каменной.
  - Все верно, верно,- едва слышно произнес Крысь.- Они все спят - не нужно их будить. Не нужно, потому что бодрствующие они, уж поверьте, намного... кхм... неприятнее. Не нужно тревожить надгробия, мастер Джеймс. Здешние хозяева этого не любят. А мы тут, можно сказать, в гостях. Нам туда.- Хвостатый принялся торопливо царапать молодого рыцаря за плечо и указал на противоположный склон холма, туда, где виднелись корни Меганни.- Вход там.
   Путники мрачно переглянулись, развернулись и направились в указанном направлении. Они спешили отойти подальше от кованых оград, внутри которых, как в клетках, сидели эти жуткие, отвратные твари, способные в любой момент открыть глаза - сотни своих глаз.
   С каждым шагом прочь страх отступал, а мысли паладинов все больше занимали вещи более насущные, а именно - ожидание того чудесного мгновения, когда можно будет наконец сбросить мешки на землю и присесть рядом. И только Крысь, удобно устроившийся на плече Джеймса, по-прежнему глядел на могильные плиты. Он прекрасно знал, что на двух из них выбито нечто такое, чего пока что не полагалось видеть его доверчивым спутникам. И то, что они ничего так и не заметили, заставило его усы самодовольно встопорщиться.
   Крысь достал книжицу, перо и начал что-то лихорадочно записывать.
  
   Пока они шли, на Терновые Холмы опустилась ночь. В паре сотен шагов, будто искореженная колонна, уже возвышалась молния, приобретшая во тьме угрожающие фиолетовые оттенки. Она выглядела так, будто в любой момент могла завалиться, и идти к ней было весьма неуютно. В ста шагах от ближайшего корня стало видно, что он, точно полупрозрачными кружевами, оплетен чем-то, напоминающим взвихренные и изрезанные на лоскуты ленты - это был застывший ветер.
   Несмотря на то, что молния давно уснула, воздух рядом с ней по-прежнему был необычайно свеж, да к тому же он резал горло. При этом Джеймс отметил странные ощущения, появившиеся с приближением к этой Меганни. Кончики пальцев покалывало, а волосы зашевелились, будто живые. В ушах и голове шумело, все тело начало мелко дрожать - по каждой кости его скелета словно кто-то долбил крошечными молоточками. Это было не больно, но весьма и весьма неприятно.
  - Это все наша Меганни,- сообщил Крысь.- У нее характер. О! Вот мы и пришли!
   Путники с трудом разглядели, пробитую в склоне холма железную двустворчатую дверь, почти полностью скрытую от глаз кустами колючего терна. Сперва Джеймс решил, что она не открывалась столетиями, но, приглядевшись, различил, что чертополох, растущий в тени двери, услужливо расступается в стороны, образуя удобную тропинку. Слишком услужливо расступается...
  - Что-то я сомневаюсь...- проговорил Джеймс. Ему совершенно не хотелось углубляться под землю. Быть может, все это из-за переутомления и ощущения загнанности, но этот холм ему вдруг представился огромной головой, готовящейся распахнуть свой рот.
  - Мастер Джеймс, только здесь мы можем спрятаться!- заверещал Крысь.
  - Я не хочу туда идти...
  - Джеймс.
   Сэр Норлингтон поглядел на спутника весьма выразительно. Старозаветный паладин, очевидно, испытывал схожие чувства, его одолевали те же подозрения и сомнения, но отчего-то он совершенно не казался раздраженным или недоверчивым. Судя по всему, он был всерьез убежден, что им следует идти туда, куда вел их Крысь.
  - Как бы я ни относился к нашему хвостатому другу,- сказал он,- сейчас я вынужден признать: его приглашение под этот холм весьма... заманчивое...
   Джеймс все понял, а Крысь, в отличие от него, воспринял слова старозаветного паладина за чистую монету и принялся возбужденно помахивать своим крысиным хвостом.
  - Что это за место, Крысь?- тем не менее, спросил молодой рыцарь.
  - Это глубина глубин!- горделиво пояснил усатый.- Но не так уж там и глубоко! Но все же достаточно, чтобы чьи-то скрюченные ручонки не сцапали нас. Там, в Усыпальнице, вам ничего не угрожает! Этот порог гребберги не переступят, сюда нет пути Кукольнику и никому другому, ведь ни одна трусливая тварь не посмеет потревожить покой тех, кто разрушил наш мир. Во всех Терновых Холмах нет более безопасного места!
  - Да что же это...- Сэр Норлингтон воткнул в землю фламберг и попытался заплести свои ленты на его широкой гарде, но те вдруг перестали слушаться - они принялись своевольно извиваться, будто насмехаясь над ним, начали завязываться в узлы. Когда старозаветный паладин пытался схватить их, они выскальзывали из пальцев...
  - Усыпальница, говоришь?- спросил Джеймс.- Кто здесь лежит?!
  - Маги,- прошептал Крысь.
   В этот самый миг на холме поднялся ветер, закружив в воздухе листья. Вместе с ветром до паладинов донесся дрожащий шепот:
  - ...н-н-не... в-в-верь... н-н-не... в-в-верь...
   Джеймс огляделся по сторонам, но рядом никого не было. Сэр Норлингтон поглядел на него:
  - Вы тоже это слышали?- спросил он.- Мне почудилось, что заговорили сами...
  - Листья?- произнес Джеймс, сам понимая, насколько бредово это звучит.
  - Кхе-хе-хе!- захихикал Крысь, в его смехе угадывались малозаметные испуганные нотки.- Листья не могут говорить. Вы что-то слышите? Я вот ничего не слышу! Это просто глупые листья. Говорящие листья, скажете тоже! Кхе-хе-хе!
   Где-то вдалеке прозвучал недобрый тоскливый вой, и Крысь испуганно вцепился в волосы Джеймса. Молодой рыцарь поспешил отцепить наглеца.
  - Вы слышите?- Хвостатый назидательно вскинул палец.- Бессильная злоба завистливых и голодных греббергов! Злятся, что не заполучат нас себе на ужин. Если мы, конечно, поторопимся...
  - Как нам попасть внутрь?- холодно проговорил сэр Норлингтон. Он явно смирился с непослушанием заговоренных лент и понял, что справляться ему лишь собственными силами. Выглядел он напряженно и сосредоточенно - как при памятной встрече с фоморами.
   Железная дверь неожиданно заскрипела, ее створки медленно разошлись в стороны, а побеги терна съежились и поползли прочь, освобождая проход. Привратников не обнаружилось.
  - Они приглашают нас,- возвестил Крысь.- Не бойтесь, входите.
   Паладины не тронулись с места, опасливо вглядываясь в темноту, и Крысь едва слышно зарычал от нетерпения. А потом вдруг хлопнул себя по сморщенному лбу сморщенной ладошкой:
  - А!- его осенило.- Вам ведь не нравится, когда хоть глаз выколи! Тут где-то было огниво с фонарем! Я быстро!
   Он сполз по плащу молодого рыцаря и шмыгнул в черное чрево прохода.
   Джеймс и сэр Норлингтон переглянулись.
  - Сэр,- начал молодой рыцарь шепотом,- я понял, что вы намеренно идете в людоловку, но...
  - "Людоловку"?- усмехнулся старозаветный паладин.
  - Ну, мышь устроила нам ловушку. Было бы странно называть это "мышеловкой", верно? Вот я и...
  - Послушайте, Джеймс,- негромко проговорил сэр Норлингтон.- Мы с вами стоим в шаге от разгадки тайны нашего появления здесь. Осталось уточнить всего одну маленькую деталь, и я более чем уверен, что ответ ждет там, в глубине...
  - Да, в глубине!- пискнул Крысь. Он появился, держа в руках фонарь размером с желудь. Такой мог осветить разве что его дергающиеся усики и два передних зуба, нервно покусывающих губу.- Я принес вам свет! Мы идем? Или нас едят на ужин гребберги?
   Старозаветный паладин молча кивнул и, взяв фламберг наперевес, сделал первый шаг по направлению к темнеющему входу.
   Молодой рыцарь покачал головой - он прекрасно помнил, чем закончилось подобного рода решение сэра Норлингтона в прошлый раз, а именно его опрометчивое предложение остаться на ночь в том самом злополучном трактире. Но старозаветный паладин уже вошел под холм, и, тяжело вздохнув, молодой рыцарь, под неодобрительное бормотание Крыся "Это вам там совсем не понадобится!", вытащил из ножен меч и двинулся следом.
   Внутри пахло пылью и тленом, воздух был настолько затхлым и отвратительным, что рыцарям приходилось прикрывать нос отворотами плащей и дышать через рот. Сэр Норлингтон нашел у входа надетый на крюк фонарь (нормального размера), снял его со стены и подал Джеймсу. Тот, не говоря ни слова, воззвал к своей силе огня, и вскоре на фитиле заплясало пугающее черное пламя, при этом, как ни странно, осветившее дюжину окружающих футов бледным лунным светом.
   Коридор уходил далеко вглубь, под землю. Паладины ступали по каменному полу, покрытому толстым слоем пыли. Крысь вскарабкался на плечо Джеймса и принялся ежеминутно чихать, не выдерживая чада, распространяющегося от фонаря, и спертого воздуха подземелья. Впрочем, чем ниже они спускались, тем, отчего-то, дышать становилось легче. Но этот запах... Он слабее не становился. К тому же, он был таким знакомым и таким...
   Джеймс поднял голову и с удивлением обнаружил, что своды сплошь заросли густым цветущим чертополохом. Камня потолка не было видно из-за разросшихся колючих листьев. Увенчанные шипами стебли опускались на два-три фута, словно тонкие изящные шеи, а раскрывшиеся головки бутонов, казалось, пристально взирали на людей и их проводника. Чертополох цвел, и его крепкий запах заполнял собой все подземелье, он дурманил, заставлял думать, что ты сам - не более чем пурпурный цветок, и твои запястья, кисти, ладони и пальцы покрыты шипами и из них растут колючие листья.
   Сэр Норлингтон многозначительно хмыкнул, отметив заросли кустарника у себя над головой, - он всегда относился к этому цветку предосудительно и суеверно, сейчас же будто бы подтверждались некие его недобрые предположения. Джеймс, в свою очередь, вдруг подумал, что ему, наоборот, чертополох весьма нравится. Было что-то в этом мягком пурпуре или, скорее, лиловом шелке его лепестков нежное, успокаивающее...
   Молодого рыцаря больше беспокоило другое: он с опаской заглядывал в ответвления, уходящие в стороны от основного пути, - почти все они вели в тесные залы с низкими потолками. Впрочем, ничего из того, что могло представлять опасность, там, вроде бы, не было. Посветив фонарем в нескольких подобных проходах, паладины обнаружили множество сложенных друг на друга мешков, ящиков, бочек и прочего скарба. Кое-где виднелись обернутые в истлевшую ткань железные и каменные статуи, меж них проглядывали закрытые тяжелыми крышками и треснувшие от времени сундуки. На столах лежали какие-то странные механизмы - помесь стекла и металла. Отдельного внимания незваных гостей удостоились штабеля отливающих чернильной тьмой слитков.
  - Граненый обсидиан, чародейский камень,- пояснил Крысь, заметив заинтересованные взгляды спутников.- В Не-Тех-Временах, до войны, то есть, он считался здесь тем же, что у вас - золото. А после, когда не осталось тех, кто понимал его цену, он стал никому не нужен...
  - Они ведь все собирались вернуться, так?- спросил Джеймс, разглядывая запасы обсидиана.- Заживо погребенные, я имею в виду. Спрятали всю эту кучу добра, чтобы она их дожидалась...
   Сэр Норлингтон кивнул:
  - Я полагаю, они не собирались лежать под землей вечно,- сказал он.- Но они намеревались не просто вернуться, а рассчитывали проснуться хозяевами этого мира. Куда же им в таком случае без своего несметного богатства. Так, Крысь?
  - Да, да,- запищал хвостатый.- Крысь это знает, он много времени провел, изучая древние книги. Они собирались вернуться, когда закончится Осень. Но Осень так и не кончилась, и их время вышло...
  
   В следующем огромном, кажущемся бесконечным, зале путников ждало куда как более жуткое зрелище: множество человеческих тел, завернутых в белую ткань, покоилось в грубых нишах, выдолбленных в стенах и даже в полу под ногами. От общего помещения мертвецов отделяли хрустальные перегородки. Но это еще что! Намного больше тел было просто поленьями свалено друг на друга на кованых ярусах гигантских стеллажей, уходящих под чернеющие своды. Высохшие груди мнимых покойников медленно вздымались - все они были еще живы, как и прочие, что лежали в своих могилах под холмами.
  - Их здесь так много,- поразился Джеймс.- Глядите, тут, наверное, лежат сотни, тысячи магов!
  - Вы ошибаетесь, Джеймс,- возразил сэр Норлингтон.- Это просто не могут быть маги. Я полагаю, бывшие хозяева Чуждых Королевств просто забрали с собой слуг. Или рабов. Видите ошейники? Тысячи людей с участью псов...
   И правда: Джеймс различил, что шею каждого из мертвецов сжимал железный обруч с вправленным посередине черным камнем.
   Сэр Норлингтон был мрачен как никогда:
  - Должно быть, всем этим людям уготовано было служить своим господам сразу же после их пробуждения. Идемте дальше, нужно отыскать самих здешних хозяев. Полагаю, они похоронены с неизмеримо бо́льшим комфортом.
   Осторожно ступая по хрустальным крышкам могил, рыцари преодолели зал и стали спускаться по широкой каменной лестнице, постепенно перестав обращать внимание на отходящие в стороны многочисленные проходы, ведущие в склепы, кладовые, арсеналы, пыточные залы, лаборатории. Наконец, спуск закончился огромной железной дверью с кованым изображением черного кристалла на фоне колючего терна.
   Распахнув перед собой мерзко заскрипевшие створки, рыцари оказались в гораздо более богатой зале, чем все, виденные ими прежде. Через большие цветные витражи под потолком вниз лился неестественный ровный свет, как будто прямо за ними располагались негасимые лампы. Узоры от витражных картин расплывались на полу и стенах, превращая все помещение в некое подобие сложной мозаики. Высокие своды терялись в клубящейся под ними темноте.
   Озираясь по сторонам, рыцари ступили на растрескавшиеся плиты белого мрамора, из которых местами пробивались корни и жухлые безжизненные побеги. Стены кругом были задрапированы тяжелым алым бархатом, и никаких других дверей в помещении не наблюдалось. Но зато были видны два десятка неглубоких альковов, расположенных по кругу, и в полутьме каждого, на черном каменном постаменте стоял вычурный хрустальный саркофаг. Внутри прозрачных гробниц лежали человеческие тела, худые и бледные, с осунувшимися от времени лицами, облаченные в длинные алые мантии, украшенные тонким шитьем и драгоценными каменьями. Не все саркофаги были заняты - в самом дальнем от входа алькове два из них пустовало, стеклянные крышки были сняты и аккуратно прислонены рядом.
  - Гробница, достойная королей,- прошептал Джеймс, пораженный величественностью и вместе с тем мрачностью залы.
   Паладин подошел к ближайшему саркофагу и прочитал посмертную надпись, вырезанную в черном постаменте:
  - "Эзмар Терненби, Полноправный Практик, Третий Великий Магистр, Повелитель Печатей. VХLI - XXIC. Почил безвременно".
   Джеймс перешел к следующему постаменту, озвучив очередную надпись:
  - "Фереймар Нейн, член Совета Высших, кронмаг и первый наследник. VХXI - XXIC. Почил безвременно".
  - Все они здесь чародеи, магистры, владыки и прочие короли,- презрительно бросил сэр Норлингтон.- Властелины собственных могил, хозяева рассыпающихся саркофагов и повелители червей, которые однажды сгрызут их тела.
  - Когда-то они были могущественны,- благоговейно пропищал Крысь с плеча Джеймса.- Терновые Холмы склонялись перед их властью. То были Не-Те-Времена...
   Сэр Норлингтон раздраженно повернулся к хвостатому существу:
  - Скажи-ка мне, маленький лжец, отчего твои хозяева не проснулись, когда пришел их срок? Так тщательно подготовились, столько жизней людских на алтарь положили, легко ли сказать - весь мир ради себя, любимых, сгубили и превратили не пойми во что... Что же у них вышло не так, а?
   Крысь затравленно оглянулся, словно ища поддержки у лежащих вокруг мертвецов. Затем сделал вид, что сверяется со своей книжицей, чиркнул там что-то пером, после чего, потупив взгляд и опустив морду, тихо произнес:
  - Он должен был разбудить остальных. Один из них. Они чередовались, неся службу по сотне лет, пока последний из них не нарушил слова. Он ушел отсюда, а без посторонней помощи им не...- Крысь прервал себя, словно сболтнул лишнее и принялся непринужденно почесывать пером торчащее кверху мышиное ухо.
  - Как видите, Джеймс,- сказал сэр Норлингтон,- у любой подлости есть не только начало, но и конец. Как там вы его зовете?
  - Смотритель. Они называют его Смотрителем,- мелко задрожав, хвостатый в испуге едва не выпустил из лап перо и вжался в плечо сэра Доусона, его хвост предательски заметался из стороны в сторону, как обезумевший маятник в пошедших вразнос часах.
  - Да смилуется над нами Смотритель...- задумчиво проговорил Джеймс.- Так сказал один из Красных Шапок, в тот час, когда чудовище напало на караван нейферту. Кукольник ведь как-то связан с этим Смотрителем?
  - Молодец, Джеймс. Я бы не догадался,- похвалил сэр Норлингтон.- Ну, конечно же, связан. Кладбищенский сторож охраняет от незваных гостей не просто холмы с надгробиями, а - кто бы мог подумать! - самое важное для Смотрителя место.- Старозаветный паладин обвел рукой зал.- Это! Самое! Место! Вы просто поглядите на тщедушное, ничтожное с виду существо, устроившееся на вашем плече, Джеймс! Каков ум! Какова изворотливость!
  - Вы о чем, сэр?
  - Мастер Джеймс, я должен предупредить,- опасливо косясь на старозаветного паладина начал Крысь,- мое сердце предчувствует клевету и несправедливость к Крысю...
  - Замолчи! Сэр?
  - Он не просто натравил Кукольника на караван нейферту, чтобы мы сбежали,- продолжил сэр Норлингтон.- Он не просто отдал в его лапы розалита, чтобы он нас не догнал. Маленький хитрец отвлек самого Кукольника, который, вероятно, устроил свое гнездо где-то на этом самом холме. Мы бы ни за что не смогли проникнуть сюда, если бы эта птичья тварь сидела здесь.
   В этот миг дрожащий Крысь попытался спрыгнуть с плеча Джеймса, но паладин грубо схватил его за шиворот - мол, не дергайся, пока не разберемся.
  - Крысь, это правда?- спросил он.- Ты выманил Кукольника?
  - Возможно...
  - Что?- Джеймс встряхнул хвостатого.
  - Да! Да! Крысь выманил Кукольника, но только, чтобы мы могли оказаться в безопасности! Чтобы вас не скушали гребберги и...
  - И чтобы мы ступили под своды этого зала,- закончил сэр Норлингтон.- Ведь все дело в них, я прав?- Старозаветный паладин ткнул в спящих в хрустальных гробах магов.
   Крысь отрицательно затрусил головой. Он полагал, что рыцари не видят, как он косится на дверь.
  - Сэр, вы все поняли?- поразился Джеймс.
  - Не все. До сих пор я много не знаю. Как вы думаете, мой юный друг, зачем мы могли кому-то понадобиться в Чуждых Королевствах? Мы ведь с вами - двое нищих странников, что с нас взять?
   И тут Джеймса осенило:
  - Кровь. Мы ведь ходячие бурдюки с кровью...
  - Верно. Твари, которая заперла нас на Терновых Холмах, нужна наша кровь. И спускаясь сюда, я уже знал, что мы приближаемся к намеченной кем-то цели: нам было предначертано оказаться здесь, лишь только мы сошли с тракта в Ронстраде.
  - Кто-то из этих магов нас запер на Терновых Холмах?- Джеймс с тревогой огляделся по сторонам, но все обитатели хрустальных саркофагов по-прежнему спали.
  - Не напрямую. Если позволите, я расскажу вам свою версию случившегося.- Сэр Норлингтон недобро глядел на Крыся, а тот пытался спрятаться от его взгляда в капюшоне плаща Джеймса.- Некое хитроумное существо обмануло хозяев "Голодного Зверя", и, так сказать, неслучайные путники оказались на Терновых Холмах. После чего это существо привело к нам своих дружков-фоморов, которых обвело вокруг пальца прямо как нас. А когда фоморы (то есть те, кто мог рассказать правду о кознях гаденыша) были все мертвы, разыграло сценку трагичности, сыграло на жалости и втерлось в доверие - оно даже посулило нам помочь с побегом из здешних гостеприимных мест. Затем это существо повело нас якобы в сторону Мерагха, но так выгадало момент, что мы с вами оказались прямо на пути каравана нейферту. Очевидно, что этот коварный интриган играл для Красных Шапок ту же роль, что и для фоморов - был их ищейкой. И очевидно, заранее пообещал им некое сокровище в виде двух наивных простофиль. Так мы оказались в караване, движущемся в нужную подлому созданию сторону. Оно ловко прикидывалось, играло роль, вынюхивало, стравливало и подначивало, всеми вертело и плело интриги...
  - ...И когда встал выбор, по какому пути двинуться,- негромко проговорил Джеймс,- подтолкнуло принца идти через Тер-Грата, где и натравило на караван Кукольника.
   Старозаветный паладин покивал.
  - Вы помните, что говорил тот нейферту, чья голова покоится в вашем мешке?- недобро глядя на Крыся, спросил сэр Норлингтон.- Ровно то же, что говорил фомор Глоттелин перед самой своей кончиной. Едва ли не слово в слово. Боюсь, те роковые строки - это судьба всех, кто связывается с маленькой подлой тварью. Но вот мы здесь. План сработал. Что дальше? Остается лишь выяснить, какую судьбу он нам уготовил.
  - Что думаешь, Крысь?- спросил Джеймс.
   Хвостатый фыркнул и чихнул. Глаза его были мокры, а нос ходил ходуном.
  - Крысь думает, что это существо, о котором рассказывал мастер Норлин, очень плохое, коварное и подлое. И нам следует держаться от него подальше!
   Старозаветный паладин усмехнулся.
   Джеймс нахмурился еще сильнее.
  - Крысь, речь шла о тебе,- сказал молодой рыцарь.
  - Что?!- пронзительно завизжал хвостатый, пытаясь вырваться из рук Джеймса.- Крысь не виноват! Крысь ничего не сделал! Ай-яй-яй-яй!
  - Все, что он нам рассказывал, по всей вероятности, ложь,- заключил Джеймс.- Быть может, не существует даже никакого Смотрителя. Он вполне мог его придумать или вытащить на свет из былых легенд.
  - Смотритель существует. И Крысь его очень-очень боится,- дрожащий голос хвостатого прозвучал как никогда искренне - вися в руках Джеймса, он принялся что-то яростно чиркать в своей тетради, почти не выпуская изо рта кончик пера.
  - Есть одна вещь, сэр,- начал молодой рыцарь,- которая меня, признаюсь вам, пугает. Я начал о ней думать в тот самый миг, как мы зашли сюда, и мысли о ней...
  - Что это за вещь, Джеймс?
  - Вон те два пустых саркофага,- ответил молодой рыцарь.- Один из них мог бы принадлежать тому Смотрителю, если он и правда когда-то был, но второй...
   Терзаемый нехорошим предчувствием, Джеймс направился к алькову с пустующими саркофагами, намереваясь прочесть вычерченные на черных пьедесталах надписи, но сэр Норлингтон, опередил его.
  - Что это еще за ярмарочные фокусы?!- На лице обернувшегося старозаветного паладина читалось недюжинное недоумение. Джеймс впервые видел его таким растерянным.- Это уж слишком! Здесь написано... Как может это быть здесь написано?!
   Обсидиановая табличка первого саркофага гласила: "Сэр Прокард Норлингтон, помазанный рыцарь и паладин Ронстрада. XХLI - XXIC. Почил безвременно". На соседнем постаменте была выбита другая, не менее зловещая надпись: "Сэр Джеймс Доусон, милостью Дебьянда и Хранна паладин ордена Священного Пламени. XХIХ - XXIC. Почил безвременно". Могли ли паладины знать, что наверху, на поверхности холма, располагались точно такие же надписи - только там они были вырезаны на ветхих надгробиях. И именно их пытался скрыть Крысь... Что ж, рыцари, пришедшие из-за Порога, нашли свои могилы.
  - Aaaaaa!- заорал вдруг от боли Джеймс.
   Крысь вцепился в его руку зубами, причем произошло это столь внезапно, что паладин не выдержал и разжал пальцы. Хвостатый мерзавец тут же совершил три оборота в воздухе и оказался на полу, после чего немедленно дал деру, едва его лапы коснулись мраморных плит.
  - Хватайте его, Джеймс!- закричал сэр Норлингтон.- Уйдет ведь, уйдет, тварь!
   Рыцари бросились в погоню, но Крысь удирал на четвереньках, как самая настоящая крыса, - он был неимоверно быстр, да к тому же успел опередить их на добрый десяток футов. Дверь в залу начала закрываться. Хвостатый еще больше прибавил прыти, и в самый последний момент, когда между массивными створками оставалась лишь узкая щель, успел таки выскользнуть в почти захлопнувшийся дверной проем. Преследователям осталось лишь яростно заколотить в обитую толстым железом дверь - разумеется, та и не подумала открываться.
   Рыцари оказались заперты в ловушке в столь недоступном месте и на такой глубине, где их никто и никогда при всем желании не нашел бы. Да и кому, если подумать, могло прийти в голову их искать...
  
   За несколько часов, проведенных в заточении, Джеймс успел вымерить сапогами весь зал и теперь мог с точностью сказать, что в диаметре тот был ровно в полсотни его шагов, а каждый из боковых альковов из одного угла в другой можно было пересечь еще за пять с половиной. В помещении насчитывалось ровно восемнадцать саркофагов с покоящимися в них магами и еще два пустых, предназначенных для чужеземных паладинов.
   Все эти подсчеты ничуть не внушали сэру Доусону оптимизма, но он не оставлял попыток найти хоть какую-то лазейку, которая могла бы помочь им с сэром Норлингтоном выбраться отсюда. Джеймс раз за разом вычитывал вслух эпитафии на каждом из постаментов, осматривал камень за камнем, затем возвращался к дверям, в надежде, что, преследуя Крыся, он мог случайно коснуться каких-то тайных механизмов, которые заставили створки закрыться. Он полагал, что если проделает тот же путь, это как-то их откроет. Но пока все было тщетно.
   Прокард Норлингтон напротив, казалось, окончательно пал духом. Будто бы враз снова постаревший, он сидел на мешках с вещами, прислонившись спиной к "своему" саркофагу. Старозаветный паладин отрешенно уставился в одну точку на потолке, безразлично разглядывая витраж, и только что не ложился в собственный гроб как примерный покойник. Несколько раз Джеймс предпринимал попытки заговорить или каким-то образом подбодрить товарища, но натыкался лишь на равнодушие и полное нежелание хоть как-то реагировать на его слова. В конце концов, он оставил спутника в покое и принялся искать выход сам. Сэр Норлингтон не мешал ему в этом предприятии, но результат, как и следовало ожидать, оказался нулевым.
  - Неужели вы полагаете, Джеймс, что тот, кто подготовил эту ловушку, был столь любезен, чтобы оставить нам хоть какую-нибудь возможность выбраться?- Старозаветный паладин глядел с сомнением.
  - А вы, сэр, неужели желаете сдаться на его милость?!- возмущенно отреагировал Джеймс.
   Сэр Норлингтон промолчал.
  - У вас ведь был план, сэр!- Молодой рыцарь подошел к товарищу.- Когда вы решили спускаться в заведомую ловушку! Вы же на что-то рассчитывали! Должен был у вас быть скрытый козырь, как не дать нас убить под холмом!
  - Да!- зло ответил старозаветный паладин.- Я рассчитывал, что мы обнаружим того, кто нас заманил на Терновые Холмы, убьем его и отправимся назад. У меня был скрытый козырь, но он не годится для... пустоты! Уж чего я предположить не мог, что нас просто-напросто запрут!
   Джеймс покачал головой и снова повернулся к двери:
  - Я попытаюсь рассуждать, как некий занудный старик,- сказал он,- который был ко мне приставлен, чтобы различные интриганы не обвели меня вокруг пальца, хорошо?- Молодой рыцарь принялся рассуждать: - Вы бы сказали, что все не то, чем кажется. Что еще? Что я слишком наивный... Не то... О! Вы бы сказали, что все козни - это не более чем клубки, и нужно всего лишь их распутать.
  - Как же так вышло...- негодующе рычал себе под нос сэр Норлингтон.- Как так вышло, что мы с самого начала знали, что эта тварь водит нас за нос, но так ничего и не предприняли! Почему мы не взяли нож, не освежевали мерзавца, не выпытали у него все, что он знает?
  - Потому что мы - не такие люди,- ответил Джеймс.
  - Да. Мы - глупцы и самоубийцы.
  - Сэр, вы были правы, говоря про коварный гений, скрытый в крошечном теле Крыся,- сказал Джеймс.- Но его беда в том, что и он сам это знает. Он считает себя невесть каким манипулятором и умником. Вот вы говорили еще там, на тракте, что мой учитель, сэр Ильдиар де Нот, не готовил меня к встречам с подобными подлецами, но однажды он сказал мне: "Эти люди, Джеймс, проигрывают лишь в двух случаях: когда им попадается более ловкий и изощренный игрок, либо тогда, когда, они забываются и допускают просчет из-за собственного тщеславия". Тогда он имел в виду Танкреда Бремера, но, я думаю, это подходит ко всем. Наш с вами хвостатый друг слишком заигрался в великого интригана, а значит - ему проще простого допустить промах. Как по мне, он просто обожает свою игру, а посему не видит дальше собственного носа или, если угодно, своей этой тетради для записей. Кто знает, может, он упустил что-нибудь...
  - Тетради?- Сэр Норлингтон вдруг изменился в лице.- Джеймс, друг мой, кажется, я понял!
  - Вы что-то вспомнили, сэр?- с надеждой в голосе спросил молодой рыцарь.- Что-то, что может помочь нам?
  - Да, будь я неладен! Если бы только я не стал упиваться своим отчаянием... Он убегал от нас на всех четырех! На четырех лапах! Подлец просто не мог нести свою тетрадь, она по-прежнему где-то здесь, валяется в пыли, и вы, должно быть, уже раз десять по ней прошлись...
   Пленники усыпальницы бросились обыскивать камни, начав с того места, где Крысь укусил Джеймса за палец. Как ни странно, ничего обнаружить не удалось, они исследовали весь пол в зале, несколько раз проверили маршрут хвостатого беглеца, но тетради нигде не было. Паладины уже было отчаялись, когда молодой рыцарь догадался на всякий случай посмотреть внутри пустующих саркофагов. Крохотная, размером с мизинец, книжица одиноко лежала там - было похоже, что не имея возможности спрятать свои записи, хвостатый решил зашвырнуть рабочую тетрадь подальше. Он справедливо рассудил, что пустующее пока что место предполагаемого упокоения его "марионеток" будет последним местом, куда они вздумают заглянуть.
  - Буквы слишком мелкие, совсем ничего не разобрать,- пожаловался Джеймс. Он как мог напрягал зрение, поднеся раскрытую тетрадь почти к самому носу, но прочесть подобное, да еще при тусклом освещении льющегося через витражи расплывающегося света, оказалось выше его человеческих возможностей. Не помог даже фонарь с черным огнем.
  - Гм... была тут у меня одна вещица,- пробормотал сэр Норлингтон и принялся рыться в походном мешке.- Если, конечно, треклятые гоблины ею не заинтересовались...
   Старозаветный паладин извлек на свет небольшую шкатулку, доверху набитую разным хламом - от уже знакомых Джеймсу атласных лент и мешочков с травами до завернутого в черную ткань стеклянного шара и непонятных измерительных инструментов. Молодой рыцарь не раз задавался вопросом: для каких целей его спутник таскает с собой столько никому не нужных вещей, но не найдя ответа, списывал эту странность на силу привычки и чудачество старика.
  - Да вот же оно! Давненько дело было...- Сэр Норлингтон наконец нашел, что искал. Этим предметом оказался весьма необычного вида механизм. Он состоял из двух стеклянных линз, установленных одна над другой и соединенных тонкими серебряными спицами. Между стеклами на металлическом кольце был растянут клочок ткани, настолько тонкой, что заметить ее можно было лишь под определенным углом. В основании прибора крепились крошечные скляночки, в которых перетекала серебряная жидкость, рядом размещались словно бы обычные швейные иглы - ушками к центру.
  - Полагаю, вы сейчас мучаетесь догадками, Джеймс,- сказал сэр Норлингтон.- Гадаете, что же это такое... На деле вы видите перед собой уникальную вещь, равных которым в Ронстраде не осталось. Это, мой друг, стекла для охоты на невидимок.
  - Невидимок?- поразился Джеймс.- Но почему вы не использовали эту штуковину, когда на нас напали фоморы?
  - Потому что фоморы - вовсе не невидимки,- наставительно заметил старозаветный паладин.- Они просто прячутся, не позволяя наблюдателю сфокусироваться на них, но они видимы, и в их случае это всего лишь отвод глаз. Что же касается настоящих невидимок... Да, было время я на них охотился - только через эти стекла их и можно было разглядеть...
   Говоря все это, сэр Норлингтон проводил с чудны́м прибором какие-то манипуляции. Сперва он открутил малозаметные винты в его основании, после чего вытащил из оправы кольцо с тканью и кольцо с иголками. Теперь между стеклами не было преград, и старозаветный паладин еще некоторое время подвигал их вверх и вниз, подбирая фокус.
  - Будьте добры, Джеймс, подайте-ка сюда писанину нашего сбежавшего друга.
   Джеймс протянул находку товарищу, и сэр Норлингтон разложил ее перед собой на ступенях постамента, аккуратно раскрыл и принялся осторожно перелистывать ногтем крохотные страницы.
  - Так, ну это все дела давние, не слишком нам интересные,- бормотал себе под нос сэр Норлингтон, листая записи.- Нет, ну вы только подумайте, Джеймс, каково же упущение маленького проныры в том, что он сам научил нас понимать терновый язык - вот уж стоило бы ему подумать об этом загодя. И да, кое в чем я все-таки оказался прав - мы с самого начала значились в его планах. Тут встречается много малопонятных пометок и очень странные даты, но одно я теперь могу сказать точно - привел нас на Терновые Холмы именно Крысь. Весь памятный трюк с трактиром - его рук дело. Здесь упоминаются Голодный и Зверь, причем очень подробно описаны характеры и то, как следует их обмануть. "Голодный Зверь нипочем не узнает, кто эти путники, и вынужден будет впустить их и провести через дверь..." Кхм...
  - Что насчет нашего пребывания здесь?- нетерпеливо спросил Джеймс.- Это должно быть в самом конце, вдруг там найдется что-то, что поможет нам выбраться!
   Сэр Норлингтон перевернул еще несколько страниц, остановившись на последнем листке с записями. Здесь убористый текст выглядел тщательно выстроенным по пунктам, часть из которых была вычеркнута, а другая - напротив, подчеркнута.
  
  "- Норкан из семьи Дворн так и не понял, что я подсказал ему, где отыскать розалита в цветении, не просто так. И все же он что-то подозревает. Этот нейферту опасен - нужно будет удостовериться, что он мертв прежде, чем сбежать. (Вычеркнуто).
  - Приманить Кукольника птичьим фонарем. Пока он дойдет от холма Меганни, караван будет двигаться мимо Холма-со-старой-трубой. (Вычеркнуто).
  - Облапошить Дж., а Н. и так ничего не будет соображать после ядовитой воды. Облапошить Дж. ничего не стоит: он поверил, что вывести человека из сна нейферту можно только ядовитой водой. Жаль, нельзя оставить Н. как он есть - они нужны оба. (Вычеркнуто).
  - Отдать Кукольнику розалита. Это свяжет его и сильно замедлит. (Вычеркнуто).
  - Пересечь Тер-Грата до захода солнца. Встреча с греббергами - очень не желательно. (Вычеркнуто).
  - Не дать олухам подняться на холм - надписи на надгробиях могут все испортить. Провести их внутрь. (Вычеркнуто).
  - Заговорить зубы, пустить пыль в глаза - это будет несложно: один - напыщенный и склонный к высокопарности тюфяк, другой - высокомерный зануда, считающий, что он в чем-то лучше первого, если читает тому уничижительные нотации. Как же Крысь устал слушать их бесконечные перебранки! Но скоро они, наконец, замолкнут... Убедить болванов спуститься в самый низ. (Вычеркнуто).
  - В зале Магов все уже готово к пробуждению. Осталось лишь заполнить два пустых гробика. (Подчеркнуто).
  - Вести себя осторожно. Ни за что не потревожить трау. (Подчеркнуто).
  - Дождаться, пока уснут, пожелать сладких снов, хи-хи. (Подчеркнуто).
  - Исполнить задуманное. Смотритель так ничего и не заметит, пока не станет поздно. Йо-хо, Крысь самый полезный и точно умнее всех! (Обведено и подчеркнуто несколько раз)".
  
   Дальше ничего не было. Сэр Норлингтон закончил читать записи вслух и повернулся к Джеймсу:
  - Ну, и что вы на этот счет скажете, Джеймс?
  - Вы - высокомерный зануда,- не смог удержаться молодой рыцарь.
  - Не менее чем вы - склонный к высокопарности тюфяк, о чем я не устану вам повторять.- Старозаветный паладин усмехнулся.- Но я не об этом. Что вы думаете о плане крысенка?
  - Нам нельзя спать,- выделил наиболее, на его взгляд, важный момент Джеймс.
  - Верно, если заснем, можем уже не проснуться,- кивнул сэр Норлингтон.- Кто-то должен оставаться караулить, пока другой дремлет. Не думаю, что маленький подлец сумеет совладать даже с одним из нас. Скорее, придумает очередную хитрость, а на это понадобится время. Что еще?
  - "Смотритель так ничего и не заметит". Крысь пытается перехитрить его,- предположил Джеймс.- Мы можем только гадать, что это за существо и чем руководствуется, но, определенно, оно могло бы помочь нам, а мы - ему.
  - Тоже правильно,- согласился сэр Норлингтон.- Остается лишь придумать, как его найти. Боюсь, что здесь и сейчас его нет, и вряд ли мы можем позволить себе просто сидеть и ждать, пока ему вздумается появиться в этом зале, - Крысь непременно найдет способ завершить начатое. Но в записях есть еще кое-что... Ну же, давайте, скажите то главное, на что вам следовало бы обратить внимание сразу!
  - Эээ...- Джеймс несколько растерялся.- Там, кажется, упоминалось что-то вроде "не потревожить трау". В таком случае, полагаю, нам стоит задуматься над тем, чтобы как раз таки его "потревожить". Знать бы еще, кто или что это.
  - Отлично!- заулыбался старозаветный паладин.- Вы совершенно правы, друг мой. Все, что каким-то образом нарушит планы Крыся, может в определенной мере помочь нам. И нам повезло, что я знаю, кто такие трау.
   Сэр Норлингтон сделал паузу, явно ожидая наводящего вопроса. Но Джеймс лишь снисходительно улыбнулся - он уже успел хорошо изучить характер своего спутника и не торопился подыгрывать его тщеславию - зачем, если и так все расскажет. Старозаветный паладин деланно вздохнул и продолжил:
  - Трау - как и фоморы, и нейферту, существа из-за порога, но при этом они являются сугубо ночными тварями - не могут появляться на солнечном свету, и все тут.- Сэр Норлингтон попытался вспомнить все, что он знает о трау: - В Ронстраде они встречаются крайне редко, и о самом существовании их знают совсем немногие: ведьмы, колдуны, цыгане. Когда-то и странствующие паладины не считали зазорным пользоваться услугами Темных Скрипачей. Трау - непревзойденные музыканты, играющие чарующие мелодии в ночной безлунной тиши, но их ценили вовсе не за этот талант. Ведь кроме виртуозного владения скрипкой, трау еще и прекрасные шпионы, способные добыть любые сведения: вы попробуйте что-то скрыть от того, кто способен проходить сквозь любые стены и является частью темноты.
  - И как нам его найти, если он мастер скрываться?- не вытерпел Джеймс.
  - Прежде всего, неплохо было бы выяснить, сколько мы тут торчим, и не слишком ли позднее время для трау?- Сэр Норлингтон снова принялся рыться в своем мешке. Он вытащил оттуда уже знакомое Джеймсу зеркальце в серебристой оправе, после чего выставил его перед собой и чуть слышно произнес:
  
  Лги - не лги, а правды не скроешь...
  
   Джеймс подошел к сэру Норлингтону и, терзаемый любопытством, заглянул тому через плечо. В зеркале отражалось лишь недовольное лицо старозаветного паладина.
  
  Ткну гвоздем! Ткну! Ты застонешь?
  
   Зеркало никак не отреагировало.
  
  Ползет луна-нищенка там, по холму?
  Луна-нищенка там? Я никак не пойму...
  
   Лицо сэра Норлингтона в старом зеркале вдруг поплыло и постепенно почернело. Теперь там отражалось темное ночное небо, сокрытое хмурыми тучами. Джеймс уже ничему не удивлялся: он давно привык, что старозаветные паладины (по крайней мере, этот) немного колдуны. Хотя и не ему об этом было судить, учитывая то, что он сам являлся паладином из ордена, где заклинают огонь.
  - Если нейферту склонны к ужасной музыке,- сказал молодой рыцарь,- то вы сэр, уже давно успел заметить, - к не менее невыносимым стихам.
  - А с этим утомительным зеркалом можно разговаривать лишь стихотворно,- раздраженно ответил сэр Норлингтон.- Глупая шутка глупого волшебника, не к ночи он будь упомянут... Но тем не менее я вижу, что час вполне подходящий...- Старозаветный паладин оторвался от созерцания зеркальной глади и обернулся к своему спутнику с весьма неожиданным для того вопросом: - Вы умеете петь, Джеймс?
  - Признаться, не очень, сэр,- смущенно отозвался молодой рыцарь, когда понял, что ему не послышалось.- Я если и пою, то непременно нескладно, музыка и рифмованный слог никогда не давались мне легко.
  - Вот и отлично, что вы не умеете петь!- Воскликнул сэр Норлингтон, а Джеймс оскорбленно нахмурился: нет, все-таки его спутник был совершенно несносной личностью.- Вот и славно! Потому что от нас с вами требуется петь именно что нескладно, причем лучше сразу в два нерадивых голоса, тогда тонкий слух трау не выдержит подобного, и он будет вынужден явиться сюда, чтобы прекратить пытку. Знаете какую-нибудь песню или балладу? А, хотя...- он вдруг прервал себя и выразительно поглядел на Джеймса.- "Идем на юг", походную песню рыцарей ордена "Руки и Меча", помните, надеюсь?
   Не дожидаясь ответа, старозаветный паладин тут же начал петь - несмотря ни на что у него получалось весьма недурно:
  
  Наш путь лежит за край земли -
  Дорогу стелют небеса.
  Среди болот, что впереди -
  Чудовищ мерзких голоса...
  
   Джеймс собрался с духом и принялся подпевать, чувствую себя при этом невероятным болваном.
   Сэр Норлингтон, в свою очередь, прекрасно знал, что Джеймс помнит эту балладу, ведь еще в самом начале их совместного пути, когда голова его была сплошь лыса, а борода представляла собой переплетение паутины, молодой рыцарь имел глупость напевать ее себе под нос на тракте. Когда же это было?! Кажется, добрых сотню лет назад - столько всего с того времени случилось...
  
  Рассвет встречает страшный юг,
  Бессмертной славой манит бой,
  Скрепляя светом веры дух,
  Зовет Лоргайн нас за собой.
  
   А "имел глупость" Джеймс потому, что ворчливый и сварливый старик как раз из-за этой баллады впервые к нему придрался. Хмурясь и морщась, с видом, как будто его рот набит дождевыми червями, сэр Норлингтон начал осуждающе разглагольствовать: "Сэр Мур Лоргайн затеял великое дело, имея целью возродить паладинство,- говорил он с нескрываемым презрением и к самому упомянутому великому магистру, и к Джеймсу, который поет о нем баллады.- Но вот, что печально: именно поход Меча обернулся закатом для того самого паладинства. Немногие рыцари вернулись обратно, слишком велики были потери, а достигнутые цели - призрачны. В конечном итоге все захваченные ими земли достались некромантам. Ронстрад ничего не выиграл от того похода, но лишился своих лучших мечей и самых храбрых сердец. Хуже того - он лишился тех, кто мог воспитать истинную суть рыцарства в молодых сквайрах. Целое поколение рыцарей сгинуло в одночасье..."
  
  Нас ждут и орки, и драконы -
  Приносят ветры злую весть.
  Но путь наш свят, ведь за корону
  Ведут нас вера, долг и честь.
  
   Молодой рыцарь пытался спорить, будучи еще не знаком с непреклонным характером спутника: "Но ведь осталась же память!- восклицал Джеймс.- Заветы магистра Лоргайна и по сей день ведут рыцарей. То, что его орден спустя годы был извращен и пал во тьму, ничуть не умаляет святости самого́ великого праведника!". На что старик ответил: "Пусть сейчас мои глаза плохо видят, но так было не всегда...- сэр Норлингтон говорил со злостью.- Сэр Мур Лоргайн был ослепленным, упрямым, не желающим принимать ничьи советы фанатиком. Поверьте, я знаю, о чем говорю, и мне горько видеть, как его славят. Именно на нем лежит основная вина за поражение, но при это именно его треклятое имя было поднято на стяг после смерти, и именно его помнят потомки. В то время как многие другие, гораздо более достойные славы рыцари сложили головы по его вине и совершенно забыты... Все знают эту бансротову балладу..."
   Тогда Джеймс не нашел, что ответить. А сейчас... он даже не стал бы спорить. Он признавал, что строки в этой балладе, чего греха таить, были весьма высокопарными. И об идеалах в них говорилось высокопарных. К тому же, Джеймс понимал: сэр Норлингтон неслучайно о ней вспомнил - должно быть, решил преподать ему очередной урок. Разумеется, сейчас молодой рыцарь, пережив боль, плен, обман и предательства, окунувшись в грязь Терновых Холмов с головой, несколько изменил свое отношение к излишней торжественности и рыцарскому самопожертвованию, сиречь претенциозному самоубийству, если переводить с языка сэра Прокарда Норлингтона. А старозаветный паладин решил, видимо, показать своему молодому товарищу разницу между ним теперешним и ним тогдашним, не иначе. Нашел время, что сказать...
  
  Коль бьется гордостью душа,
  И кровь лихая горяча,
  Пустые грезы развенчав,
  Зовет нас в путь Поход Меча...
  
   Старозаветный паладин оборвал пение так резко, что молодой рыцарь даже вздрогнул.
  - Что вы?..- начал было Джеймс.
  - Тихо!- Сэр Норлингтон предостерегающе поднял вверх указательный палец.- Кажется, я его вижу.- И предусмотрительно перейдя на шепот, добавил: - За нами наблюдает трау. Осторожно поверните голову и взгляните вон туда... в тени алькова, на стене справа - видите?
   Джеймс посмотрел в указанную сторону и действительно сумел различить в каменной кладке пару темно-синих глаз, внимательно наблюдающих за ними. На мгновение их взгляды встретились, и Джеймс невольно вздрогнул.
   Взяв себя в руки, молодой рыцарь осторожно шагнул в сторону необычной стены:
  - Почтенный господин трау,- позвал он,- не будете ли вы столь любезны, чтобы открыться нам, коль уж вы здесь?
   Сэр Норлингтон хотел что-то сказать, но передумал - он прекрасно понимал, что нет ничего хуже, чем демонстрировать незнакомым существам отсутствие согласия между собой. Потому он просто отошел в сторону, предоставив Джеймсу вести переговоры. Тем более что трау уже показался на свет - непосредственность молодого рыцаря и манерное обращение явно подкупили его.
   Сначала из стены показалась изящная скрипка вишневого цвета, висящая на ремне, затем - серый, под цвет камня, плащ, на котором инструмент был закреплен, а затем уже все существо покинуло свое укрытие, выйдя спиной вперед. Незнакомец был высок и строен, он был облачен в одежды, будто сшитые из множества лент. Его иссиня-черные волосы струились по плечам, очень длинные и изящные пальцы правой руки сжимали тонкий смычок, левая ладонь при этом предостерегающе лежала на рукояти кинжала-трезубца, висящего на поясе. Трау робко озирался, в его огромных темно-синих глазах застыла неуверенность.
   Полностью выйдя из стены, которая, как и прежде, выглядела непроницаемой, пришелец развернулся к рыцарям лицом и заговорил; его трепещущий голос выдавал немалое волнение:
  - Позвольте представиться, Роффе, сын Руффе, сына Руфуса, сына... впрочем, мое полное имя будет для вас слишком долгим,- с некоторым сожалением в голосе произнесло существо: очевидно, что если бы трау заговорил с другим трау, то мог бы произносить свое имя часами, перечисляя всех предков до самого основателя рода. После чего терпеливо и невозмутимо выслушал бы полное представление с другой стороны.
  - Джеймс Доусон, паладин ордена Священного Пламени, к вашим услугам,- представился рыцарь.- А это мой спутник, почтенный сэр Прокард Норлингтон.
   Трау слегка поклонился и демонстративно убрал руку с кинжала:
  - Ваши слова были учтивы, добрые господа, чего нельзя сказать о вашем пении. Мне горько просить вас замолчать, но я вынужден это сделать, как и поинтересоваться, кто вы, и какими путями попали сюда, где не место существам с теплой кровью.
   Джеймс вежливо поклонился в ответ и вдруг почувствовал, как его сердце будто кольнули иглой. Он непроизвольно поморщился, отмечая странное ощущение, которое, по всей вероятности, вызвало присутствие трау. Это было, как внезапно появившийся страх преследования, ощущение того, что где бы ты ни остановился, ты будешь в опасности, что где бы ни заснул, уже не проснешься, и что бы ты ни съел - все отравлено.
   Джеймс бросил короткий взгляд на сэра Норлингтона - старозаветный паладин хмурился, но выглядел при этом не раздраженно, а печально: словно вспомнил о незавершенном деле. Это подтверждало предположения молодого рыцаря.
   Трау при этом выглядел скорее заблудившимся, чем представляющим угрозу. Он покусывал губу, а его длинные острые уши едва заметно шевелились, будто он вслушивался в подземные звуки и выискивал опасность для себя. Только лишь теперь Джеймс как следует разглядел нового знакомого.
   Роффе, хоть отдаленно и походил на человека, но при ближайшем рассмотрении в нем нельзя было найти ничего людского. Скорее он походил на эльфа, лицо которого растрескалось из-за излишней эмоциональности и переживаний. При этом, очевидно, он был молод (как для трау), в нем проглядывали черты детской простоты и бесхитростности. При этом он влиял на собеседников, вселяя в них мрачность и беспросветность, вероятно, неосознанно, и подобное было лишь частью его природы.
   Заставив себя не обращать внимания на собственное гнетущее состояние души, молодой рыцарь сказал:
  - Увы, мы оказались здесь не по своей воле. Нас привело в этот зал бесчестное существо, которое...
  - Тут есть еще кто-то?- забеспокоился Роффе.
   Он принялся озираться, выискивая третьего спутника своих новых знакомых и вновь положив ладонь на рукоять кинжала-трезубца. И хоть до сего момента кожа трау была крайне бледной, сейчас он побелел еще сильнее. Длинный нос Темного Скрипача с усилием втянул воздух, после чего трау чихнул и закашлялся. Запах ему определенно не понравился.
  - Его зовут Крысь, он из породы полумышей и долгое время был нашим проводником,- сказал старозаветный паладин.- Думаю, этот мерзавец должен быть знаком вам, потому как уже не первый раз появляется здесь.
  - Эдакий вечно жалующийся на жизнь маленький страдалец с книжкой, в которую он записывает все свои горестные стенания?- Трау тяжело вздохнул.- Знаком, добрые господа, и это знакомство не может меня не тревожить.
   Роффе снял со спины скрипку, вскинул смычок, и принялся играть - вместо ожидаемой музыки рыцари услышали шум дождя, скрежет ключа в замке и гулкий звук шагов по деревянному полу:
  - Однажды он уже обманул меня, пообещав, что никогда более не появится здесь,- не прекращая игры, сказал трау. Мелодия стала более резкой, помимо этого к звукам, порождаемым скрипкой и не имеющим ничего общего со стонами обычной скрипки, добавилось отдаленное эхо грозы.- В тот раз мне не следовало жалеть его, но он выглядел таким несчастным, что я не решился сделать то, что был обязан... Увы, но за ошибки приходится расплачиваться - отныне я понесу самое строгое наказание - лишусь своей скрипки на целую сотню лет, если, конечно, не произойдет нечто похуже.
  - Что может для трау быть важнее его скрипки?- усомнился сэр Норлингтон.
  - То же, что и для вас, людей, - жизни тех, кого любишь. Потому что, если это существо преуспеет, то, боюсь, многие умрут, очень многие.
  - Вы знаете, что он задумал?- спросил Джеймс.
   Роффе сразу как-то сник, скрипка жалобно вскрикнула и, горестно вздохнув с последней нотой, смолкла. Когда трау заговорил, его голос перешел на зловещий шепот:
  - Это усыпальница тех, кто погубил Терновые Холмы и не остановился бы ни перед чем, чтобы сохранить свою власть над тем, что осталось. А ведь осталось не слишком-то много. Сейчас в наших землях царит Вечная Осень. Но если проснутся вот эти,- трау обвел смычком вокруг, указав на безмолвные саркофаги,- то ей на смену придет Зима-Без-Надежды, Зима-Без-Конца. И тогда Чуждые Королевства вымрут.
  - И какое место в его планах можем занимать мы?
  - Смотритель, да воздастся ему в Небесной Склепе, зачаровал саркофаги. Их постояльцы не могут покинуть места своего упокоения самостоятельно, но...- трау смолк.
  - Что?- нетерпеливо спросил Джеймс.
  - Этот Крысь... Он не выглядел тем, кто способен на подобное.
  - Как вы думаете, зачем Крысь хотел пробудить усопших?- спросил Джеймс.
  - Я не знаю, что они могли пообещать ему, но что бы это ни было - оно не стоит гибели мира. Теперь нам остается надеяться только на милость Смотрителя...
  - Я полагаю,- начал сэр Норлингтон,- что мы являемся важной частью планов Крыся. Если бы мы смогли отсюда выбраться...
  - Боюсь, без помощи Смотрителя мне не удастся вытащить вас отсюда. Я не могу открывать железные двери, а вы, как и прочие, не привыкли ходить сквозь стены. Моих сил не хватит, чтобы открыть для вас проход, и я не знаю, что должно произойти, чтобы хватило...
  - Вы ведь не можете оставить все так, как есть, верно?- взмолился Джеймс.- Иначе маленький обманщик получит желаемое. Помогите нам - только так можно избежать катастрофы!
  - Вы правы,- негромко проговорил Роффе.- Я не могу отправиться домой и забыть о том, что вы здесь. Ведь этот Крысь хитер - он найдет способ воплотить свой ужасный план!
  - Вы поможете нам, почтенный Роффе?- спросил сэр Норлингтон.
  - Не я. Смотритель. Я лишь возьмусь донести до него ваши слова. Ждите здесь.
   Сказав это, трау закинул скрипку на ремне за спину и принялся пятиться, пока полностью не скрылся в стене, из которой незадолго до этого появился.
   Джеймс и сэр Норлингтон переглянулись - теперь им предстояло ждать. Обоим хотелось верить, что недолго. Трау ушел, но тоскливое чувство обреченности не развеялось...
  
   Спали, как и условились, - по очереди. Первым на стражу встал старозаветный паладин, и Джеймс сам не заметил, как провалиться в сон, который казался ему спасением от набирающего остроту чувства голода вкупе со злостью из-за вынужденного бездействия.
   Но спасения не вышло. Мир грез обернулся для молодого рыцаря очередным кошмаром. Во сне он отчетливо видел свою Инельн, облаченную в платье-саван и лежащую без движения под серым могильным камнем, поросшим плющом и терном. Грудь девушки тяжело вздымалась, выцветшие волосы раскинулись вдоль плеч безжизненными нитями, а повернутое к нему лицо напоминало потекший воск. Сквозь ее тело проросли розы. Рядом с суженой Джеймса, в таких же могилах, лежали другие люди - знакомые ему люди! - их было много, намного больше, чем можно было представить, и каждый являлся обладателем своего надгробного камня. Зрелище это само по себе было настолько ужасным, что хотелось немедленно открыть глаза и проснуться, но хуже всего было четкое осознание того, что он видит перед собой вовсе не Терновые Холмы, а превращенные в безлюдные пустоши окрестности Гортена, вовсе не Чуждые Королевства, а родной и милый сердцу Ронстрад, в который неведомо как пришла Терновая Вечная Осень.
   Джеймс очнулся в холодном поту, в полной уверенности, что сомкнул глаза всего на минуту.
  - Уже выспались, мой друг?- с сомнением в голосе поинтересовался сэр Норлингтон.
   Старозаветный паладин сидел, прислонившись спиной к хрустальной стенке собственного гроба. Он внимательно наблюдал за закрытыми дверьми, положив себе на колени фламберг. Вокруг рукояти меча и кисти сэра Норлингтона были обмотаны ленты - при этом Джеймс не узнавал многих узлов - и как это ему удалось справиться с непослушными полосками ткани?
   Застонав, Джеймс поднял тяжелую, будто вымощенную изнутри камнем, голову с походного мешка, который сослужил ему в качестве подушки весьма плохую службу - ребра доспеха торчали и давили - все время, что он спал, они болезненно упирались ему в затылок:
  - Отчего-то все сны, что снятся мне здесь, обращаются в кошмары. Должно быть, это от голода. Последний раз мне довелось поесть в лагере Красных Шапок, и, надо сказать, это была не лучшая из трапез.
  - У меня и ее не было,- мрачно напомнил сэр Норлингтон, и Джеймс тут же устыдился своих слов, ведь его спутнику приходилось намного тяжелее, чем ему.
  - Простите, сэр. Я не должен был. Это все стены и воздух - они давят, вгоняют в отчаяние.
  - Это плохое место,- согласился старозаветный паладин.- Выстроенное с отвратительной целью бесчестными людьми. Но оно заставило меня вспомнить кое-что... а именно те заветы, хранить которые я когда-то клялся. Знаете, Джеймс...- Сэр Норлингтон потер уставшие веки - было видно, как на самом деле он устал.- Всю свою жизнь я жалел о том, что однажды не исполнил того, что был должен. А понесенное мной наказание - то, что со мной сделали... то, каким вы меня увидели при нашей первой встрече - лишь усилило во мне злость. Никакого покоя. Никаких ожиданий. Только переживание горечи утрат. А еще осознание того, что люди - это худшие существа на всем свете... Я глядел на вас, пока вы спали... на вашем лице было столько страха - настоящего, человеческого. Когда боишься по-настоящему, когда переживаешь искренне. Я на подобные эмоции уже давно не способен. Когда мы попали на Терновые Холмы, я лишь утомленно подумал: "Ну вот, опять!". У меня забрали не только молодость. У меня забрали то, что делало меня живым. Я пропустил просто все на свете. Раз - и я полуслепой хромой старик, волокущий свое разбитое ведерко к колодцу. Я не умею переживать. Лишь один раз за последние два века слеза выбралась из моего глаза, будто крошечная колючая тварь, которой не терпелось родиться на свет. Тогда умер мой сын. На деле он не был моим сыном, но я всегда считал его таковым. Вы смотрите на меня с жалостью... не стоит, Джеймс. Моя пропущенная жизнь... я заслужил ее. Я не верю во вторые шансы, в искупления, в, упаси Хранн, замаливание грехов. Я просто знаю, что все наши проступки идут за нами след в след, прикидываются нашими тенями, и... Я вижу, вы не понимаете, к чему я клоню... Я продал свою жизнь. Рыцарство, тоже мне... вера, любовь, надежда, честь... Я слышал эти слова много раз, но я не понимаю, что они значат. Когда я спрашивал, отчего мы не содрали шкуру с хвостатого уродца и не выпытали у него все, вы сказали: "Мы - не такие люди".
  - Сэр, я...
  - Нет, Джеймс. Вы поглядите на них. На этих безвременно почивших в своих хрустальных гробах... Проспали свою жизнь, как и я. "Мы - не такие люди". Касательно вас я и не сомневаюсь: вы - хороший человек, Джеймс. Из тех, кто умирает рано, понимаете? Нет? Ильдиар де Нот правильно вас воспитал. Как сумел, он научил вас, что есть плохо, а что хорошо. Ильдиар де Нот - достойный человек, искренний, храбрый, честный... Вы знали, что он очень похож на моего сына?
  - Я вообще не знал, что у вас был сын, сэр.
  - Да, очень похож... Как две капли воды. Те же неудержимость, горячность, нетерпение и как следствие склонность спотыкаться и падать лицом на торчащие гвозди. И мне казалось, что я пытаюсь уберечь вас от падения на гвозди. Понимаете? Нет? Ну и не важно. Что я хочу сказать? Я - как они, как эти твари в хрустальных гробах. И я волочу собственный гроб на цепи за спиной. Развязка близка, и очень скоро мне придется выбирать: пройти проторенным путем, волоча его, или сбросить и пусть разбивается к Бансроту. Я проспал всю жизнь, и очнулся в другую эпоху. Все мои наставления... они... я будто пытаюсь затянуть вас в прошлое. Я сижу здесь, в этой усыпальнице, гляжу на них и гадаю: что могут знать люди о нынешних временах, когда они их не видели, не слышали ничего о них, не чувствовали их. Они встанут. Отбросят крышки. Потянут затекшими шеями. И попытаются вшить в сегодня их собственное вчера. Они попытаются перекроить все кругом под то, что помнят лишь они. И мне кажется... нет, я уверен! Уверен, что пытался делать то же самое. Пытался перекроить вас по своему разумению... Не понимая, что мне все равно никого не уберечь от проклятого падения на эти проклятые гвозди.
  - Сэр, вам точно следует отдохнуть,- тяжело вздохнул Джеймс.- Эти стены давят не только на мой разум. Поспите, я покараулю.
   Сэр Норлингтон кивнул и закрыл глаза. Джеймс некоторое время с тревогой смотрел на него - очевидно, бывшему старику приходилось еще хуже, чем ему. Груз прошлых ошибок способен взрастить в душе таких демонов, которые сожрут изнутри и даже крошки не оставят. Вся горечь Джеймса о разлуке с Инельн не шла с этим ни в какое сравнение, ведь, несмотря на тоску, в нем жила надежда, в то время как сэр Норлингтон, копаясь в своем прошлом, способен был опереться лишь на потери и сожаления. Можно было лишь позавидовать силе духа этого человека...
   Джеймс настолько ушел в свои размышления, что не сразу заметил: массивная дверь с изображением оплетенного терном кристалла в центре начала открываться. Никакого скрипа, ни единичного лязга металла - створки просто бесшумно разошлись в стороны, открывая проход для кого-то. Из черноты коридора до слуха рыцаря донеслись тяжелые шаги, будто грохотали по камням несколько пар рыцарских башмаков.
   - Сэр Норлингтон, вставайте! Да очнитесь же!- Джеймс пытался растолкать товарища.
   Старозаветный паладин открыл глаза в тот самый миг, когда появившийся из мрака незнакомец вошел в залу.
   Сколько уродливых монстров и жутких тварей за короткое время своего пребывания на Терновых Холмах уже повстречали ронстрадские паладины! Каких только они не видели странностей и того, что при ином раскладе должно было быть просто невозможным! И все равно всякий раз они искренне поражались все новым искаженным, извращенным, немыслимым изыскам Чуждых Королевств. Вот и появившийся в дверях незнакомец предстал для них во всей своей отталкивающей красе.
   С виду это был худой мужчина с впалым, уставшим лицом старого, давно потерявшего всякий интерес к работе, палача. Одно но... его кожа, волосы и ткань одежды были сплетены из тонких нитей разных оттенков фиолетового. Узкое лицо было соткано из нитей бледных, как пух чертополоха. Оно отличалось жесткостью черт и живой человеческой мимикой, но это не отменяло того факта, что незнакомец напоминал ужасную куклу. Длинные, достигающие груди волосы были темно-пурпурными, они шевелились как живые, ежесекундно сплетаясь в вязь непонятных символов и тут же расплетаясь обратно. Подолы чернильной мантии стелились за незнакомцем по полу, и казалось, они текут, казалось, что это вовсе не ткань, а густая жидкость.
   Плетеного Человека сопровождало двое существ с вздернутыми, словно порывом ветра, прическами, в которых срослись длинные черные волосы и угольные перья. Войдя в зал, они распрямили спины и гордо вскинули головы - пришельцы были так высоки, что в коридоре им приходилось идти согнувшись. Белые лица тварей походили на треснувшие фарфоровые маски, достойные театра ужасов: вместо глаз в гладкой коже зияли смоляные разрезы, будто сделанные ножом крест-накрест, а от лишенных губ ртов по лицам расходились длинные черные трещины. С каждым выдохом из оскаленных пастей в воздух вырывалось облачко пыли, а легкие незнакомцев издавали скрежещущие звуки, словно внутри них работали какие-то механизмы. Одеты твари были в черные складчатые плащи и камзолы, плотно облегающие угловатые тела, а в длинных руках они сжимали рукояти волнистых мечей, с вороненых клинков которых на каменный пол капала смола.
  - Спригганы...- едва слышно прошептал сэр Норлингтон и попятился, поднимая меч.
   Последовав его примеру, Джеймс отступил вглубь алькова. Его собственный меч послушно покинул ножны.
   Первый из монстров вошел в зал, грубо вытолкнув перед собой трау - непривыкшее к подобному обращению, робкое существо споткнулось и беспомощно растянулось на полу. Поднимаясь, Роффе едва слышно всхлипывал и бережно прижимал к груди обломки разрубленной пополам скрипки. Он крепко держал ее, не в силах отпустить, как безутешная мать - умершее дитя. Порванные струны инструмента сиротливо обвисли, как, впрочем, и правая рука его владельца, переломанная в области локтевого сустава. Глаза трау были полны серебристых слез, и еще в них застыл страх, самый сильный и примитивный из всех, - страх перед причинением боли. Второе из черно-оперенных существ тянуло за собой железную нить, на конце которой, болтаясь в затянутой вокруг шеи петле, беспомощно волочился по полу Крысь, оставляя на мраморных плитах грязные кровавые полосы. Его обращенная вверх морда была превращена в жуткую рану, будто полумышь раз за разом жестоко били головой об острые камни. Правый глаз почти полностью вытек - опухшее слипшееся веко едва заметно дрожало, прикрывая то, что под ним осталось.
  - Сейчас самое время, Джеймс,- негромко проговорил сэр Норлингтон.
   Молодой рыцарь кивнул. Яркое пламя охватило его ладонь и тут же перепрыгнуло на клинок, затягивая собой дол, лезвия и поглощая острие.
   Ответом ему стал злобный скрежет, как будто мельничные жернова задели друг друга, кроша камень вместо зерна. Ближайший к молодому рыцарю спригган вдруг мелко затрясся, запрокинув голову, выпуская в воздух из легких целые тучи пыли и издавая эти жуткие, режущие слух, звуки. Джеймс не сразу сообразил, что это смех.
  - Бросьте свои игрушки,- холодно приказал Плетеный Человек.- Против моих слуг они вам не помогут. Стоит мне сказать одно лишь слово, и Верберин с Креслином с радостью отрежут головы любому из вас.
   "Верберин,- вдруг подумал Джеймс.- Где я мог слышать это имя?".
  - Зачем бы ты ни пришел...- В глазах сэра Норлингтона не было страха - лишь одна мрачная решимость.- Что бы ни приказал им... Мы не сдадимся. Я прекрасно знаю, на что способны спригганы. Я видел, что эти чудовища делают с теми, кто попадает к ним в плен.
  - Больше они не берут пленных.- На нитяных губах Плетеного Человека появилась усмешка.
   Одна из облаченных в сумрак фигур, подняв волнистый меч, шагнула в сторону сэра Норлингтона, другой спригган вскинул клинок в направлении Джеймса, но хозяин жестом остановил их. Оба замерли, будто так и умерли стоя.
  - Вы не можете оторвать глаз от них?- Плетеный Человек выглядел самодовольным.- Это немудрено, ведь они совершенны,- он говорил тоном какого-нибудь провинциального владетеля, расхваливающего особенности своих охотничьих собак.- Мои совершенные убийцы... И совершенны они не только потому, что им в их деле не найти равных, а в силу того, что сначала они прикончат своих врагов, после - их слуг, а затем точно так же убьют женщин, стариков и детей, не задумываясь и не сомневаясь. Хорошему оружию не положено рассуждать, а они и есть - оружие, не задающее вопросов и не знающее пощады. Любуйтесь, пока у вас есть чем...
   Один из спригганов по-прежнему стоял без движения с вскинутым мечом. Второй же повернул увенчанную перьями голову, устремив черные щели-глаза на хозяина. Он ничего не сказал - в непроглядных провалах было невозможно прочесть эмоции, но Джеймс готов был поклясться, что не задающему вопросов оружию совсем не понравилось, как о нем отозвались.
  - Я сказал вам бросить ваши бесполезные игрушки!
   Плетеный Человек не пошевелил и пальцем, но в тот же миг фламберг старозаветного паладина вдруг стал невыносимо тяжелым и вывалился из его ослабевших рук - не помогли даже ленты, которые прежде связывали меч и его хозяина. Почти сразу же Джеймс в недоумении выронил Тайран - пламя на клинке погасло с такой же легкостью, с какой сам молодой рыцарь разжал переставшие слушаться пальцы. Клинки звякнули, одновременно ударившись о каменные плиты пола.
   Плетеный Человек улыбнулся. На его нитяном лице появилось отвратное выражение, как будто он не просто радовался беспомощности загнанных в угол паладинов, а наслаждался ею, смаковал ее, как спелую винную ягоду. Джеймс видел, что это существо было из тех, кто питается чужой болью, чужим страхом. Несмотря на всех тех, кого он встречал на Терновых Холмах, несмотря на присутствие жутких спригганов, он понял, что сейчас стоит напротив худшей из всех возможных тварей. И беда была в том, что они сами его сюда позвали. Разумеется, молодой рыцарь сразу же понял, кто это такой. И тот словно прочел его мысли:
  - Вы так расстарались, чтобы меня увидеть, а теперь, смотрю, не очень-то рады,- сказал Плетеный Человек.- Впрочем, как бы меня не тешило переполняющее вас отчаяние, я тоже не рад этой встрече, ведь из-за нее мне пришлось спуститься туда, где я не появлялся почти тысячу лет и думал, не появлюсь еще столько же. Но слухи... если бы не слухи о готовящемся ритуале пробуждения...
  - Мы ждали здесь вовсе не вас!- в яростном негодовании вскинулся Джеймс.- Мы ждали величайшего из магов, мудрого и могущественного человека. А явился изувер! Тот, кого мелочно радует доставлять страдания другим.
  - Мелочно?- холодно произнес Плетеный Человек.- Страдания - это единственное, что еще имеет ценность на осенних холмах. А страдания тех, кто заслужил их...- он остановил взгляд на застывшем на коленях трау,- это моя собственность по праву.
   Роффе выглядел так, словно из него вырезали его душу. Хотя если вспомнить слова сэра Норлингтона о связи трау с его скрипкой, то, вероятно, так все и обстояло. Роффе был все равно, что мертв, и сейчас держался в мире живых будто по инерции, а быть может, ему просто не давали умереть...
  - И чем же он заслужил подобное?- гневно спросил Джеймс.
  - Он подвел меня...- последовал ответ.- Допустил, чтобы эта падаль,- Плетеный Человек поглядел на изувеченного Крыся,- вытворяла, что ей вздумается.
   Усатое существо под его взглядом пронзительно заверещало, сотрясаясь в судорогах от боли. Крысь то и дело хватался руками за душащую его удавку, но был не в силах даже немного ослабить ее своими пальцами. Присмотревшись, Джеймс увидел, что суставы на обеих его руках раздроблены, а фаланги превращены в жалкие обрубки. Несмотря на все то зло, что причинил им хвостатый, молодому рыцарю вдруг стало его невероятно жалко - несчастный Крысь никогда уже не сможет держать свое крошечное перо.
  - Мне были нужны ответы...- Плетеный Человек проследил за взглядом Джеймса.- А спригганские наперстки-вороты наилучший метод их получить.
  - Чего вы пытаетесь добиться своей жестокостью?- глухо спросил Джеймс.
  - Пытки и страх смерти позволяют добиться нужного результата быстрее всего, или, быть может, вы не согласны?- Он покачал головой.- Хотя мне не нужно ваше согласие... Мне нужно, чтобы вы истекли кровью настолько медленно, насколько это возможно. Мне нужно, чтобы вы при этом кричали, но не просто вопили от боли, а честно открыли мне, что вы были намерены делать с пустыми гробами? Как именно вы планировали провести ритуал пробуждения? А еще - куда вы спрятали стеклянные ключи? Креслин...
   Один из спригганов снял с пояса нечто, напоминающее цепь с торчащими штырями, фигурными замками, тонкими серебряными трубками и винтом ворота. Сжимая в одной руке свой меч, другой он принялся ловко вертеть и складывать цепь, собирая из нее какую-то жуткого вида машину.
  - Пока Креслин готовит "Вымогатель",- начал Плетеный Человек,- может быть, вы расскажете мне все сами? Отцедите немного откровенности, как сделали до вас эти двое?- Он указал на Роффе и Крыся. Полумышь при этом повернул свою голову - удивительно, но на его морде будто бы проступало удовлетворение. Казалось, он улыбался...
  - Подумать только!- неожиданно вступил в разговор сэр Норлингтон.- Великий Смотритель грозится выпустить из двух жалких человечишек всю кровь! Великий Смотритель грозится заставить нас изойти в криках! Вот только он не знает, что скорее поскользнется на нашей крови, и оглохнет от наших криков.
  - Сэр,- испуганно начал Джеймс,- быть может, все же не стоит...
  - Что?!- Плетеный Человек глядел на старозаветного паладина удивленно.- Кое-кто тут настолько уверен в себе, что пытается угрожать мне? Что ж, возможно, двое живых наглецов - это слишком много. Чтобы пролить свет на кое-какие детали, достаточно будет и одного.
  - Именно с этого и начинается падение...- сказал сэр Норлингтон.
  - Убей его, Верберин.- Плетеный Человек указал на старозаветного паладина сприггану, волосы которого вперемешку с перьями походили на высокую корону. Истекающий смолой меч взметнулся в воздух, но тут рыцарь сказал то, что заставило Смотрителя передумать и в очередной раз остановить своего слугу:
  - Великий Смотритель оказался именно там, где было нужно.
  - Что?- Плетеный Человек сделал шаг к паладинам.
  - Я кое-что понял,- сказал сэр Норлингтон.- Вернее, я понял все. Именно ваши слова дополнили картину. Если бы не слухи о готовящемся ритуале пробуждения, вы бы не спустились сюда еще тысячу лет? Что ж... как удачно совпало, что до вас дошли эти слухи. Быть может, если бы ваши глаза не были сплетены из ниток, вы бы увидели все эти очевидные вещи: пустые гробы, двое чужаков, записи в некоей книжице, намеренно подброшенной двум олухам, чтобы они попытались дозваться до некоего трау, который привел бы сюда... Ха-ха-ха!- Старозаветный паладин невесело рассмеялся.- Все это - лишь авантюра, которая была спланирована с одной единственной целью - чтобы великий и могущественный Смотритель сам лично спустился сюда! Быть может, мне стоит напомнить вам, кому из лежащих здесь, это может быть нужно и зачем?
   В этот самый миг дверь в усыпальницу начала закрываться. По тому, как затравленно обернулся на нее Плетеный Человек, Джеймс понял, что сэр Норлингтон оказался прав.
  - Проклятье,- прошептал Смотритель.
   Спригганы встали рядом с ним, держа мечи наготове. Трау, не отпуская от груди того, что осталось от скрипки, спиной вперед заковылял в сторону пустых гробов и замерших подле паладинов. А предоставленный сам себе Крысь исхитрился-таки стянуть с себя ослабевшую удавку и пополз к Джеймсу, судя по всему, надеясь найти у него защиту.
   Крышки хрустальных саркофагов с жутким скрипом пошли трещинами и тут же разлетелись стеклянными брызгами, засыпав осколками мраморные плиты по всему залу...
  
   ...В это самое время на поверхности молния по имени Меганни неожиданно вздрогнула, будто отряхиваясь от вековой пыли. Ее сапфировые вены засияли, и она засветилась в ночи, будто титанический фонарь. Словно древняя колонна, на капитель которой навалили тяжелую балку, она вся изошла мелкими трещинами. В следующее мгновение она напряглась, точно из нее потянули все ее жилы, сверкнула и с чудовищным громом исчезла.
   Синюю вспышку видели во всех уголках Терновых Холмов.
   Но никто не заметил молодую девушку с темно-синей, исписанной ветвистым сапфировым рисунком кожей, падающую из самой сердцевины погасшей молнии. Она открыла глаза в воздухе, будто очнулась от долгого сна, и в первое мгновение не поняла, что происходит и где она находится. Она летела вниз, камнем падая на землю, а ветер рвал ее синие волосы. Она закричала, и в ее крике раздались шипение и жуткий треск.
   Секунду спустя она поняла, что уже не падает, но по-прежнему кричит, и замолчала.
   Молния по имени Меганни лежала на руках у высокого, невероятно тощего и сутулого существа в черном плаще с пелериной. У него был длинный узкий подбородок, а на голове - высокий бархатный колпак со свисающей к носу кисточкой. Помимо этого нежданный спаситель являлся обладателем длинного носа, раскосых глаз с озорным прищуром и хитрой ухмылки на тонких губах, казалось, соединяющей оба его уха.
   Он стоял на плотном облаке, словно специально предназначенном для использования в виде подставки для ног.
  - Ты?- пораженно спросила девушка.
  - А это ты?- спросил в ответ тихим и вкрадчивым голосом спаситель.
  - Это сон?- спросила она, пытаясь прикоснуться к его лицу кончиками пальцев, проверить, насколько он материален.
  - Несомненно,- подумав, ответил он.- Такой же, как и явь.
  - Мой отец?
  - Мертв.
  - Моя мать?
  - Мертва.
  - Мои братья?
  - Мертвы.
  - Мои сестры?
  - Мертвы.
  - Ты?
   Он на мгновение затаил дыхание.
  - Сейчас снова жив.
  - А я?
   Месяц хитро улыбнулся. И исчез вместе с молнией по имени Меганни. С того времени его долго не видели на небе...
  
   ...Тем временем, в глубине холма, в самом сердце усыпальницы, мраморный пол которой устлали осколки хрусталя, происходило нечто недоброе. Спавшие в стеклянных гробах начали подниматься из них, отряхивая с себя мелкое крошево. Бледные ссохшиеся пальцы хватались за края своих хрустальных тюрем, изрезая в кровь руки об осколки.
  
   ...Когда-то их было двадцать, величайших магов страны Терновых Холмов. И все они ненавидели друг друга - заклинательные династии Фера, Нейн, Крамолла и Терненби, полноправные властители этих земель, соперничали между собой вот уже более сотни лет. Зависть и недоверие сменились открытой враждой в тот день, когда в долине Григ-Дарроган, прежде никому не нужной и малообжитой, был открыт неисчерпаемый источник колдовского камня - обсидиана. Ни у кого из великих семей не получалось наладить его добычу - раз за разом все новые копи то наполнял удушливый газ, то сотрясали взрывы, то в них случались обвалы, отбрасывая работы назад и погребая под собой сотни рабов. Маги стали обвинять в кознях друг друга, и вскоре между четырьмя королевствами разразилась долгая и жестокая война, в которой не могло быть победителей...
  
   Если бы Джеймса спросили, откуда он все это узнал, он не смог бы ответить. Внезапно открывшееся ему походило на шепот в голове или... как будто кто-то писал в его сознании, обмакнув длинный тонкий палец в смолу. Молодой рыцарь затрусил головой, но шепот не прекратился, а палец продолжил выводить линии... голова Джеймса заболела.
  
   ...Поначалу в войне с каждой из сторон сражались верные вассальным клятвам армии. Тысячи воинов сходились на полях сражений и осаждали каменные твердыни, величайшие герои проливали кровь во славу своих повелителей. В горнило войны были брошены все ресурсы, как людские, так и магические. В гигантских подземных кузнях ковали оружие и доспехи, в алхимических лабораториях изобретались все новые яды. Война захватила с собой всех, от самых ничтожных из бедняков до самых благородных рыцарей - всеми ими жертвовали без стеснения и жалости, всех их мололи винты машин. Но время шло, а ни мира, ни победы не было - к несчастью для всех, силы, вовлеченные в войну, магические и человеческие, оказались равны... Все Чуждые Королевства превратились в затяжное поле боя, длящееся десятилетия...
  
   Джеймс пытался отогнать наваждение, но смоляные строки жуткой истории все врастали в него. Голова болела все сильнее, но при этом он прекрасно видел, что происходило кругом. Он сжимал подобранный с пола Тайран дрожащими руками и видел, как мертвые встают... Хотя они ведь никогда и не были мертвы. Более того - как теперь оказалось, они даже не спали! Джеймс содрогнулся, в один миг осознав, что все время, которое они с сэром Норлингтоном провели в усыпальнице, здешние хозяева вовсе не были погружены в беспамятство. Они всего лишь замерли без движения, до поры притворившись спящими, и при этом прекрасно все слышали и всему внимали. Сейчас, когда их обман раскрылся, им больше не было необходимости себя сдерживать.
  
   ...Тем временем люди, влачившие под дланью чародеев все более жалкое существование, стали роптать. В королевствах магов начали вспыхивать бунты и мятежи, оружие, призванное убивать врагов, обращалось против своих хозяев. Все больше воинов отказывалось сражаться, люди хотели получить ответ: ради чего они проливают кровь и гибнут в бессмысленной войне, в то время как на ней складывало свои головы уже следующее поколение, а конца этому безумию все еще не было видно. Солдаты отказывались идти в бой даже за куски черного камня, который в то время имел огромную цену... И тогда, разочаровавшись в верности людей, повелители при помощи магии принялись собирать под свои знамена другие армии - из числа тех, кто не станет задавать лишних вопросов. Терновые Холмы наводнили полчища доселе невиданных существ: алчущих крови тварей, вечно голодных и не знающих пощады.
   Из-под земли были выпущены гребберги, из других краев приглашены нейферту и фоморы, но и этого не хватало. Тогда маги попытались очеловечить птиц, населявших Терновые Холмы. Они знали, что некоторые древние твари живут в облике пернатых, заколдованные давно почившими мертвецами, и намеренно вернули им прежний облик, наивно надеясь, что смогут их обуздать. Так Четыре Чуждых Королевства вновь узнали спригганскую поступь...
  
   Маги медленно поднимались из хрустальных гробов, а Плетеный Человек принялся колдовать. Его руки, полы его одежд и даже его волосы стали извиваться и выстраивать неведомые фигуры. А спригган с волосами, походящими на корону... Верберин почему-то неотрывно глядел на Джеймса.
   Старозаветный паладин схватил товарища за руку и потащил вглубь алькова с пустыми гробами. Туда же успели добраться трау и Крысь. Сэр Норлингтон понимал, что это убежище столь же призрачно, как жалость в глазах сприггана, но оставаться в центре зала сейчас было равносильно самоубийству.
  - Вы тоже слышите это, сэр?- спросил молодой рыцарь дрожащим голосом.
  - Что слышу?- Старозаветный паладин недоуменно покосился на Джеймса.
  
   ...Никто не мог сказать, когда случилось непоправимое. Стремясь оградить свои цитадели от вражеского колдовства, маги проглядели то, что твари, с которыми они неосмотрительно заключали союзы, привели на их земли множество собратьев из других краев. Они будто не замечали того, что нейферту уже занимают неприступные прежде твердыни, что кланы фоморов захватывают и опустошают их города и замки, но что хуже всего - спригганы нашли способ вернуть облик всем своим заколдованным ранее сородичам. А ведь хозяева Чуждых Королевств еще и наделили других, созданных в их жутких лабораториях, тварей свободой воли и жестоким, пытливым умом. В результате очень скоро создатели потеряли власть над большинством из своих творений. Взращенные магией чудовища хорошо умели делать только одну вещь - убивать, и в какой-то момент они перестали делать различия между врагом и союзником. Магов, приказывающих им, они ненавидели не меньше, чем других людей. Так началась новая война - людей и тварей, в которой люди должны были погибнуть все до последнего. Магические замки властителей жгли, колодцы в них травили ядами, самих колдунов преследовали и разрывали на части, а простые люди были слишком заняты спасением собственных жизней - никто не желал вставать на защиту магов, которых винили во всех бедах. А после одного из властителей, того, кто считался, едва ли не самым могущественным, дальновидным и мудрым, убили собственные прислужники-спригганы, выпотрошили его и разослали его части прочим магам. И тогда хозяева Чуждых Королевств испугались...
  
   Должно быть, сами стены, уставшие от древней подлости и векового молчания, поведали Джеймсу о случившемся. А может, всему виной был затравленный визг Крыся, или черный взгляд прорезей-глаз жуткого сприггана, глядящего прямо на него.
  
   ...Старые недруги впервые собрались вместе, забыв на время вековую вражду. Самые могучие чародеи договорились, что разделят власть позже, когда удастся очистить землю от тварей и восставших против их власти рабов. Чтобы достичь своей цели, они подготовили страшное заклинание, которое должно было убить все живое на Терновых Холмах. Они назвали его "Зимой-Без-Надежды, Зимой-Без-Конца", грозной прелюдией которой должна была стать Вечная Осень. Для произнесения заклинания в ход решено было пустить весь запас природного обсидиана, покоящийся в недрах Григ-Даррогана, но никто точно не знал, сколько чародейского камня лежит под толщей земли. В любом случае гибельное заклятие грозило быть таким сильным, что по всем расчетам даже великие чародеи не смогли бы его пережить - их разум угас бы, а память стерлась.
   Совместными силами они провели эксперимент, и выяснили, что пережить катаклизм будут способны лишь те, кто заблаговременно покинет мир живых. И они решили покинуть его на своих условиях - залечь в колдовской сон, напоминающий смерть. Сложность состояла лишь в том, что без чужой помощи ни запустить заклятие, ни очнуться после подобного сна было невозможно. Непременно нужен был тот, кто будет бодрствовать, кто все начнет, а после станет сторожить их сон и однажды разбудит. Они назвали его Смотрителем...
  
   Плетеный Человек пытался творить какое-то колдовство, но раз за разом ему приходилось начинать сначала - все его оружие одно за другим оказывалось словно затуплено или переломлено... А пробудившиеся просто глядели на него - с ненавистью.
  
   ...Жребий пал на одного из них. Маги колдовали без сна и отдыха несколько месяцев, они оплели Смотрителя нитями - плотно обвязали все его тело, и наложили на эти нити все защитные чары, которые знали. Было очевидно, что гибельное заклятие пробьет плетеную броню, но, в отличие от прочих бодрствующих, оно не убьет его быстро, а станет пожирать медленно-медленно. И этого времени, согласно их расчетам, как раз должно было хватить, чтобы действие их Зимы сошло на нет.
   Но доверия, как и прежде, между магами не было, они боялись, как бы Смотритель не передумал будить их, когда все закончится. Чтобы избежать этого, они решили привязать его к себе. Они забрали душу Смотрителя, пообещав вернуть ее лишь тогда, когда они вернутся в этот мир. После чего расплели несколько нитей на его теле, и каждый из великих магов взял себе конец, протянув его через замочную скважину хрустального гроба, будто через игольное ушко.
   Когда все было готово, они остановили Осень. А затем улеглись в саркофаги, сжали ледяными пальцами нити, тянущиеся к Смотрителю, которого усадили в центре усыпальницы, и уснули. На тот момент все их рабы, слуги и рыцари уже были погружены в сон. Смотритель остался их караулить.
   Чтобы спустить с цепи "Зиму-Без-Надежды, Зиму-Без-Конца", нужно было остудить не только землю, но даже небо над Терновыми Холмами - этого требовало заклятие. И смотритель стал ждать...
  
   Они просто стояли в своих хрустальных гробах, глядели перед собой. Воздух в усыпальнице стал тяжелым и липким.
   А в темном углу алькова, где укрылись паладины, кто-то принялся возиться в том месте, где сходились две стены. Кто-то едва слышно запищал:
  - Послушай... ты должен... я знаю того, кто... очнись...
   Но Джеймс был настолько сбит с толку как происходящим в центре зала, так и историей, разворачивающейся у него в голове, что ничего не замечал.
  - Заткнись, крыса,- со злостью прошептал сэр Норлингтон.- Ты ведь не хочешь, чтобы они обратили свои взоры сюда...
  - Но я только...- всхлипнул Крысь.
  - Молчи...
   Джеймс не слушал их. Он глядел на Верберина, застывшего перед Плетеным Человеком - его длинные белые пальцы шевелились, словно он перебирал струны невидимой лютни.
  
   ...Смотритель сидел в центре усыпальницы два столетия. В восемнадцать гробов, расположившихся кругом, тянулись от него длинные нити, зажатые стылыми пальцами. Он почти не шевелился, он не ел, не пил, не спал... не дышал... Его тело внутри кокона истлело, а запертый в кукле дух не мог просочиться сквозь зачарованную витую кожу. Согласно замыслу чародеев, два века он ждал, когда Терновые Холмы достаточно остынут для гибельного заклятия, но на деле два долгих века он тянул свои нити из пальцев спящих магов. Он был осторожен, за десятилетия, проведенные в центре усыпальницы, он научился собранности и терпению. Миллиметр за миллиметром он освобождал себя из плена, пока все восемнадцать нитей не проскользнули через замочные скважины хрустальных гробов.
   Он был свободен. И при этом не замечал потери своей души, посчитав ее наличие и вообще всю ее ценность слишком переоцененными. Его волновало лишь то, что его ничто более не связывает с напрасно поверившими ему безвременно почившими. Он выбрался из усыпальницы и оказался в самом сердце Вечной Осени. Он не хотел отдавать себя на алтарь жертвы ради того, чтобы прочие восстали и вернули себе положение. Он презирал и ненавидел их, он считал их глупцами, потому что они доверились ему, заблаговременно не подумав о том, что, быть может, однажды рычаги, которыми они им управляют, истлеют. И он остался один... А они, забытые, остались лежать под холмом, и им так и не суждено было узнать, что он - последний маг Чуждых Королевств, победил их всех. Война на Терновых Холмах завершилась. Завершилась так, как не мог представить себе никто.
   Он не стал запускать гибельное заклятие. Он принес на холм, под которым была запечатана усыпальница, яйцо жуткой твари из былых времен, разбил его и вытащил оттуда птенца. После чего оставил его на северном склоне и просто ушел. С тех пор вся округа холма Меганни стала нехоженой, и постепенно магов все забыли. А Вечная Осень осталась править Терновыми Холмами и взаправду стала вечной.
  
   Шепот в голове смолк. Это произошло так неожиданно, что Джеймс вдруг ощутил невероятную пустоту в черепе, словно все, что там было, выели ложкой. Он поглядел на Верберина, но спригган уже отвернулся - он вскинул перед собой свой волнистый меч и замер. Почему-то молодому рыцарю почудилось, что его длинные белые пальцы все в смоле.
  - Джеймс, с вами все в порядке?- прошептал сэр Норлингтон.
  - Да-да... я...
   Джеймсу казалось, что история магов Терновых Холмов, посеянная в его голове, будто острые кровавые семена, была долгой, и прошло много времени, но на деле с пробуждения хозяев усыпальницы не прошло и минуты.
   Из всего, что обрушилось на него, Джеймс понял главное: те, кто сейчас поднялся из хрустальных саркофагов, не могли измениться. Они никогда не думали ни о чем, кроме сохранения своей власти и сейчас с легкостью пожертвуют ради нее всеми, на кого падут их взгляды. А когда они закончат здесь... Терновые Холмы вряд ли удовлетворят их желания. Их королевства разорены, прокляты, отравлены и преданы забвению, они не прокормят не то, что рабов, солдат и слуг, но даже себя самих. Какой им смысл править на обугленных, лишенных жизни руинах, когда совсем рядом, за порогом Осени, сто́ит только протянуть руку, лежит цветущий и беззащитный Ронстрад?
   Они все стояли молча. Показавшиеся сперва алыми мантии теперь приобрели совершенно другой вид: они были будто сшиты из витражей всех оттенков красного. Это была не ткань, но и не стекло, ведь стекло не способно стекать на пол драпировками. Глаза магов не имели зрачков - они были отлиты из зеркал. Иссушенные лица пробудившихся искажала ненависть, обращенная на худую фигуру Плетеного Человека, в бессильной ярости озирающегося в центре зала. Они словно питались его страхом, не выплескивая наружу, но впитывая его в себя, как самое изысканное из блюд. Было видно, что хозяева усыпальницы хорошо подготовились к этой встрече - в руках у каждого из магов было оружие: вычурные резные посохи с черными каменными навершиями, длинные мечи с плетеными гардами, дымчатые кинжалы...
   Никто из магов словно не замечал паладинов и двух израненных существ подле пустых гробов. Тем очень повезло, что все внимание хозяев усыпальницы было приковано именно к тому месту, где приготовились защищаться Смотритель и его ручные твари.
   Маги одновременно качнулись и двинулись вперед, сжимая кольцо вокруг Плетеного Человека.
   Креслин выступил вперед, занося меч. Навстречу ему тут же взметнулся мерцающий неестественным алым светом чародейский клинок. Оружие сприггана треснуло и осыпалось пеплом, едва коснувшись колдовского меча. В тот же миг другой маг зашел сзади и вонзил твари в спину свой посох. Граненый обсидиан в его навершии прошил плоть насквозь и, пробив грудную клетку, вышел наружу, покрытый смоляной кровью. Спригган еще некоторое время стоял, нанизанный на посох, но вскоре жизнь покинула черные провалы глаз - щели сомкнулись, превратив лицо в окаменелую маску.
   Верберин оказался хитрее: он бросился вперед, и когда мечи и кинжалы обратились в его сторону, в невероятном вихре проскользнул между ними, обернувшись черным дроздом. Клинки чародеев лишь вспороли перед собой воздух и рассекли несколько птичьих перьев. Крылатая тень взмыла под самые своды высокого зала и исчезла из виду. Некоторое время маги выискивали беглеца, запрокинув головы, но затем, рассудив, что деваться ему все равно некуда, обратили взоры на того, кто все еще представлял опасность, - на Плетеного Человека, который предал их.
   Смотритель с лихвой воспользовался тем временем, что дала ему бессмысленная на первый взгляд атака спригганов - его заклятия уже были готовы: все помещение окутал непроглядный туман, неведомо откуда поднялся вихрь, взметнувший красные и желтые листья, которым так же неоткуда было взяться в подземном зале. Лиственная буря накрыла собой и Плетеного Человека, и его противников. Окружившие Смотрителя маги не решались пустить в ход мощные боевые заклятия, ограничившись лишь обороной: в столь тесном помещении чародеи могли легко уничтожить друг друга. Фигуры в витражных мантиях укутались в серые коконы.
   Плетеному Человеку было проще - он мог позволить себе не щадить никого. Вот - один из магов упал, сметенный ударом железной молнии, которая пробила его защитный кокон и вонзилась в тело, задвигавшись в нем, как на шарнирах, разрывая плоть. Вот - другой схватился за лицо - алая пыль пожирала его кожу, вгрызалась в глаза, разъедая как мясо, так и кость. Вот - третий, из сердца которого начало наружу расти дерево, закричал от ужаса и боли. Он отступил на шаг, расплел свой защитный кокон и, превратив его в хлысты из множества призрачных нитей, неосознанно ударил ими туда, где стоял его же соратник. Тот охнул и осел, разрубленный на несколько частей...
   И все же Плетеный Человек уступал им. Несмотря на столь мощное противодействие и выведение из строя нескольких соратников, остальные маги - а их осталось еще не менее дюжины, достаточно плотно сжали кольцо окружения, добравшись, наконец, на расстояние удара клинком. Первая рана не заставила себя долго ждать - меч рассек Смотрителю плетеное из нитей предплечье, когда тот заклятием отбивал клинок в сторону. Наружу не потекла кровь - лишь нити уродливо расползлись в стороны, обнажая пустоту. Смотритель вскрикнул и зажал другой рукой прореху, пытаясь не выпустить наружу начавший сочиться из раны чернильный дым.
   Маги подошли еще ближе, закрывая своими спинами от спрятавшихся свидетелей жуткого боя происходящее. В воздух взметнулись мечи и кинжалы, чтобы в следующий миг уже опуститься. Новых криков, однако, не последовало. Даже хрипа. Вместо этого маги разлетелись в стороны, будто сдутые чудовищным ветром.
   Плетеного Человека уже не было. На его месте сидел огромный жуткий монстр. Это был фиолетовый мотылек, занимавший собой едва ли не все пространство в центре усыпальницы. Широкие передние и немного более узкие задние крылья с пурпурными и лиловыми узорами были покрыты мелкими волосками, они подрагивали, наполняя усыпальницу скрипом старых петель. Вытянутое тело насекомого, состоящее из поросших сиреневой шерстью головы, груди и брюха опиралось на шесть длинных суставчатых лап. Бо́льшую часть головы занимали огромные выпуклые глаза, окруженные венчиком длинных фиолетовых волос. Два длинных, растущих из лба усика, двигались и гнулись с легким шуршанием, трубчатый хоботок был закручен спиралью и перерастал в оскаленную пасть - с нее на плиты пола стекали вязкие волокна, но это была отнюдь не слюна, а нить, извлекаемая монстром из шелкоотделительных желез.
   Огромный мотылек, некогда бывший Плетеным Человеком, не стал ждать, пока его противники придут в себя и поднимутся на ноги. Он начал выплевывать нити. Белесые хлысты оплели одного из магов, и чудовище в тот же миг притянуло его к себе. Жуткий спиральный хобот впился в лицо жертвы и спустя несколько секунд отпустил иссушенную оболочку, которая еще недавно была живым человеком. Мотылек повернулся к следующему, его лапы сделали шаг, пасть выпустила нити. Очередной маг оказался в плену клейких и невероятно прочных пут.
   Тем временем прочие маги поднялись. Они не стали нападать на мотылька - лишь раскинули руки в стороны, будто бы намереваясь схватить друг друга за кисти. Из их тел вырвались багровые нити. Они появились из вдруг прорезавшихся ран: кровоточащих дыр на запястьях, кистях рук, шеях, груди, животах. Кровь текла на мантии и впитывалась в витражную ткань, будто всего лишь новые пятна и узоры стекольных рисунков. Нити были толстыми, кровь капала и с них. Устремившись в направлении друг друга, они соединили всех магов, завязавшись узлами на концах, и Джеймс с ужасом понял, что это - их жилы. Что за чудовищная магия?! Что за чудовищное сознание могло изобрести подобное?!
   Маги опустили головы и одновременно шагнули к испуганно зашевелившему крыльями мотыльку. Они окружали чудовище, будто набрасывая на него сеть. Сеть, узлами в которой были они сами...
  - Быстрее! Они сейчас покончат с ним!- закричал вышедший вдруг из оцепенения Роффе.
  - Быстрее что?!- обернулся к нему Джеймс.- Мечи здесь бесполезны. И зачем нам вставать на сторону того, кто хотел убить нас?
  - Нужно уходить. Те, другие, они еще хуже.- Трау принялся в спешке осматривать стену, выискивая что-то в серой кладке камней.
  - Давай, беги,- язвительно бросил ему вслед сэр Норлингтон.- Спасай свою жалкую жизнь...
  - Да, это точно было здесь!- пропищал снизу Крысь. В отличие от людей, он сразу понял, что задумал трау.- У тебя получится! Молодец, Роффе!
  - Но мы же не умеем ходить сквозь...
   Джеймс хотел сказать, что способности трау им неподвластны, но тут часть ближайшей стены вдруг подернулась, как портьера, и сделалась прозрачной. За ней показался коридор, уходящий куда-то во тьму, и Роффе, не теряя ни секунды, устремился туда. Крысь поковылял следом за ним. Молодой рыцарь знал, что не время поражаться увиденному - он поспешно отдал свой меч сэру Норлингтону, вылез из алькова, схватил их дорожные мешки и вместе со старозаветным паладином нырнул в черный лаз. Вскоре они догнали трау и полумыша. Роффе зажег и повесил прямо в воздухе перед собой фонарь, разливающий кругом ровный синий свет.
  - Но как?!- спросил сэр Норлингтон.- Вы же говорили, что не в силах открыть проход и для нас!
  - Я лишился ее...- тоскливо произнес Роффе - его шаги были так быстры, что за трау еще нужно было угнаться. Да к тому же сейчас он не пятился, а шел нормально, лицом вперед: вероятно дело было в том, что сейчас они шли сквозь стену.- Бо́льшую часть души и своей жизненной силы мы вкладываем в наши скрипки, но когда скрипка умирает, наша сила возвращается, и мы умираем от боли не в силах вынести...
  - Но вы ведь живы...- начал было Джеймс.
  - Они убивают себя,- пояснил сэр Норлингтон.
   В зале за спинами беглецов раздались крики и жуткий треск словно от рвущихся канатов - Джеймс даже не решился обернуться. Смотритель явно не сдавался без боя, а пробудившиеся маги сконцентрировали все свое внимание на его убийстве. Наверное, он и в кошмарном сне не мог себе представить, что ценой своей жизни позволит спастись тем, кого презирал всей душой. Но сейчас получалось именно так: трау уводил своих нежданных товарищей по несчастью сквозь толщу земли холма все дальше от усыпальницы.
   И никто так и не заметил, как в черную брешь в стене, издав торжествующую трель, влетел черный дрозд.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"