Торлов Егор Алексеевич : другие произведения.

Глава 1. По заячьим тропам

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Изначально произведение задумывалось как рассказ, но в процессе проработки персонажей и их историй, сюжет расширился настолько, что к нему добавились другие линии и новые герои. К тому же множество пожеланий написать продолжение побудило переработать произведение, превратившееся в первую главу более длинного и обширного повествования.
   Проснувшись от сильного удара деревянным башмаком в бок и с трудом открыв глаза, испещрённые паутиной кровавых прожилок, Талейн только сейчас почувствовал всю крепость кормы, которая вчера заливалась в его горло, словно родниковая вода. Над ним навис толстобрюхий трактирщик. Ноги и руки белокурого юноши заломило от жёсткого ложа, когда он поднялся.
   Хозяин трапезной, подбоченившись, протянул руку со словом, произносимым им, наверняка, чаще, чем он называл свою жену по имени:
  - Плати!
   Хриплым, из-за мучавшей жажды, голосом Талейн парировал:
  - Я уже сполна оплатил и твоё угощение, и твоё гостеприимство.
  - Плати за погром, который устроил.
   Перевёрнутые столы и лавки, разбитую посуду и разбросанную повсюду еду Талейн заметил только сейчас, обведя взглядом тот первозданный хаос, некогда упорядоченный богами в начале времён. События, предшествовавшие такому положению дел, были напрочь вычеркнуты из его памяти.
  - Твои вещи я спрятал, и если тебе нечем заплатить, я оставлю их себе, - скупой трапезничий, уже уставший от озирающегося по сторонам гостя, был неумолим в своём желании нажиться как на человеческих пороках, так и на человеческих горестях.
   Конечно, можно плюнуть в красную морду с огромной бородавкой на подбородке, гордо развернуться и уйти из этого трижды проклятого портового городишки, насквозь провонявшего коровьим навозом, рыбой и дешёвым пойлом, но...
   Он засунул руку за пазуху клетчатого хитона и начал судорожно искать то, что ещё связывало с прошлым. Пальцы, крепко державшие маленькую 'безделушку', разжались, и перед жадным нетерпеливым взором трапезничего предстала серебряная фибула с изображением Огмы [1] . Тот схватил её и засунул в рот.
  - Настоящее серебро! - сальное лицо засияло таким радушием, что чуть не развеяло царивший в грязной трапезной полумрак. - За это я могу тебе и кружку пива налить.
   Приступ тошноты заставил Талейна сказать: 'Нет. Только воды'. Утолив жажду, юноша взял небольшой заплечный мешок и тёплый плащ тёмно-синего цвета, принесённые из соседней комнаты улыбающимся хозяином, и, сам не свой, направился к двери из 'храма Серена Федва [2] ', за которой его ждали блеяние овец с поросячьим хрюканьем и режущее глаза ослепительное солнце, столь редкое для просторов Кимру. Вслепую, щурясь от боли, он пошлёпал по грязи, образовавшуюся от выливаемых прямо на улицу помоев, вперемешку с навозом. Прочь из этого поселения, прочь от всех людей. Только слабость в ногах не позволяла бежать ему так же, как он бежал в ту злосчастную ночь от священной рощи.
  
   Несмотря на то, что месяц экуос [3] выдался довольно засушливым, ночью Талейн весь продрог, кутаясь в шерстяной плащ на холодной земле возле тлеющего костра из хвороста, постоянно просыпаясь от назойливых комаров. Пройдя на юг около пары лиг, теперь он лежал в траве, подставив лицо и чресла полуденному солнцу. Лучи одаривали теплом бескрайние луга для пастбищ и зелёные холмы, испещрённые бледно-жёлтыми цветами и редкими кустарниками, на западе, кроны деревьев небольшого леска, раскинувшегося на северо-востоке, упираясь на юго-востоке в возвышающийся пик горы Ир Виддфа, а живот Талейна, согреваемый ими же, яростно и недовольно просил пищи.
   Сквозь стрекот кузнечиков Талейн услышал глухие звуки. Он открыл глаза и перевернулся набок, чтобы приложить ухо к земле. Звук повторился. Схватив вещи, но совсем позабыв про полупустой бурдюк воды, голодный бродяга засеменил в сторону хвойного леса, перед которым была поляна с пожухлой местами травой. В ней виднелись вбитые деревянные колышки, расставленные по заячьим тропам. Талейн вновь прильнул ухом к земле. Стук заячьих лап от затягивающейся петли ослабел. Когда он нашёл чужую добычу, заяц уже еле шевелился, и Талейн, встав на колени, прервал предсмертные мучения животного резким ударом рукояти ножа в затылок.
   От жёсткого тычка в плечо Талейн упал навзничь вместе с зайцем в руках. Ошарашенный и испуганный он перевернулся на спину, вытаращив глаза на самого Дагду , явившегося ему в виде огромного седовласого мужа с лоснящейся во все стороны бородой, одетого в шкуры и указывающего своим волшебным посохом, которым он мог и даровать, и отнимать жизни, на мёртвого зайца:
  - Зачем ты украл мою добычу?
   Юноша не смог выдумать ничего, как сказать правду:
  - Я был голоден.
   Озаряемый солнцем Дагда [4] в раздумье возвышался над лежащим перед ним беспомощным вором. Спустя некоторое время, он кинул на грудь Талейну ещё одну заячью тушку и, наконец, развеял молчание:
  - Иди за мной! Я накормлю тебя.
   Повинуясь зову не бога, но человека, Талейн почесал ушибленное плечо, закинул на другое вещевой мешок и, взяв за уши зайцев, потащился вслед за широкой спиной незнакомца, направившегося прямиком в лес.
   Когда они начали пробираться через заросли рябины на окраине, резкий запах испражнений ударил в нос, отчего стало ясно, почему Талейн не сразу заметил своего спутника, скрывавшегося в кустах. Остальной путь по плохо различимой во мху среди папоротников тропинке до маленького домика, крыша которого из камыша и древесной коры торчала из земли, скрывавшей остальную часть, подобно сиду [5], они шли, не обмолвившись ни словом. Только визгливые крики клушиц где-то поблизости, жужжание комаров, прячущихся от дневного зноя в лесной прохладе, да хруст сухих веток под ногами сопровождал их.
  
   Солнечный свет, находя прогалины в густых ветвях высоких сосен, придавал этому месту ощущение, будто здесь заканчивалась грань мира реального, и начинался сокрытый невидимой пеленой Тир-на-Айль [6]. Два длинных копья были вбиты в землю у двери, а на них зловещей пустотой глазниц смотрели два человеческих черепа.
  - Наруби дров и освежуй зайцев, - сказал незнакомец, поставив к стене увешанной вяленой макрелью посох и указывая на воткнутый в большой пень топор. - Это будет твоей платой за еду и кров.
   'И здесь приходится платить'. - Подумал Талейн. - 'Куда катиться этот мир?'
   Пока юный помощник 'Дагды' не без труда нарубил с десяток крупных поленьев, лежавших под низким навесом покосившегося погреба, тот своей неуклюжей, словно медведь на задних лапах, походкой уже успел вернуться от протекавшей неподалёку реки к дому с большим ведром воды, и застал Талейна перепачканного кровью, ковыряющего шкуру зайца ножом. Отшельник в раздражении поставил ведро так, что вода расплескалась через край, резким движением выхватил тушку и нож у неудачливого мясника и довольно ловко, сделав несколько надрезов, сдёрнул окровавленную шкуру, а после рявкнул на горе-помощника:
  - Отнеси дрова и воду в дом!
   'Какой-то он ненормальный'. - Сказал про себя юноша и послушно понёс поленья к закрытой двери, открыв со скрипом которую и засмотревшись на черепа, ударился головой о низкий дверной косяк и выронил все дрова, чем заслужил испепеляющий взгляд грозного старика. Талейн в спешке собрал их и, бросив в пропахшем грибами и плесенью доме с весьма скудным убранством между овальным очагом и деревянным настилом, покрытым свалявшимися шкурами, побежал за водой.
   Сидя за деревянным столом на качающемся из-за ножек разной длины табурете, почёсывая искусанное комарами лицо и наблюдая, как отшельник, не соизволивший даже назвать своего имени, высекает из кремня искры, чтобы разжечь огонь, неудачливый юноша размышлял: 'И зачем я пошёл с этим полоумным стариком. Того и гляди он освежует меня, словно зайца и глазом не моргнёт...' Мысли прервало жуткое урчание в животе. Старик оторвал взгляд от охваченных пламенем, весело потрескивающих в его объятиях дров, распрямил спину и, посмотрев из-под низких чёрных бровей на юношу, спросил своего гостя:
  - Как зовут тебя, мальчик?
  - Талейн. Я...
  - Что же тебя привело в эти места?
  - Я бродячий бард.
  - И где же твоя крота [7]?
   Талейн поначалу смутился, не зная, что ответить, но хозяин ветхого дома, ставя бронзовый котелок над разгоревшимся огнём, ответил за него:
  - Небось, оставил в какой-нибудь трапезной спьяну, - с этими словами отшельник неожиданно и громко рассмеялся и также неожиданно замолк.
  - В общем-то, так оно и вышло...
  - Не вздумай меня дурить! - пригрозил старик деревянной ложкой, которой только что помешивал похлёбку из зайчатины.
   'Он точно сумасшедший'. - В очередной раз подумал Талейн.
   От запаха готовящейся еды рот барда наполнился слюной. Он в нетерпении заёрзал на табурете и, чтобы как-то отвлечься, спросил:
  - А нет ли чего выпить?
  - В ведре осталась вода, - ответил старик, кидая в котелок тмин из глиняного горшка.
  - Я думал, может...
  - Только вода!
   Талейн, смирившись с таким ответом, встал и подошёл к лестнице, ведущей наружу, у которой он же сам поставил на лавку тяжеленное ведро воды, зачерпнул оттуда деревянной кружкой, нехотя выпил половину, и живот сразу откликнулся на скудное угощение. Ещё более мрачный от тусклого света, падающего из дверного проёма, охваченный дымом, валившим из очага, отшельник повернул косматую седовласую с редкими тёмными прядями голову к гостю и ободрил его:
  - Скоро будет готово. А пока спой какую-нибудь песню, - с издёвкой добавив после. - Хоть это, надеюсь, у тебя получится.
  - О, я знаю прекрасную песнь о любви Оэнгуса Ока [8]... - начал Талейн, садясь обратно за пустой стол.
  - Никаких песен про богов! - оборвал его старец.
  - Тогда, о чём ты хочешь услышать? - Талейн замешкался, не зная как обратиться к хозяину дома. - Прости, ты не назвал своего имени.
  - Моё имя тебе не за чем знать.
  - Но...
  - Просто спой о битвах, о сражениях. Без богов.
   В раздумье Талейн замолчал, а потом с засиявшими глазами цвета морского залива заговорил:
  - Мне известна отличная песня о гибели славного короля Моридда...
   Старик откинул в сторону настила из шкур ложку и с бешенным взглядом подлетел к юному барду, схватил за грудки и, затем придавив его голову могучей ладонью, брызжа слюной, заорал прямо в ухо:
  - Кто ты такой!? Кто тебя послал ко мне!?
   До смерти напуганный, ничего не понимающий Талейн залепетал:
  - Я простой бард, путешествующий...
  - Не ври мне! Бард без кроты, вдали от деревень и городов! Отвечай, кто ты!
  - Я... я филид [9]... точнее, был им...
  - Ах ты лживый ублюдок. - Процедил сквозь редкие жёлтые зубы старик, сильнее придавливая голову Талейна к замызганному столу. - Зачем ты явился ко мне?
  - Я бежал... Спасался бегством! - стал срываться на крик юноша.
  - От кого? От своих никчёмных божков?
  - Да, от богов, от друидов... от их гнева. Я сжёг священную рощу!
   Последние слова заставили старика, ничуть не растерявшего за годы свою силу, ослабить хватку. Он медленно отпустил голову Талейна и сделал шаг назад. Превозмогая боль в шее, филид оторвал лицо, казалось, впечатавшееся в деревянный стол, и тут же вздрогнул от разразившегося за спиной смеха.
  - Ты сжёг рощу друидов? Святая святых? - не переставая смеяться, он хлопнул Талейна по спине, от чего тот чуть не выпрыгнул сквозь крышу, и затем обошёл стол, сев за него на короткую лавку напротив обескураженного гостя. - И какую из них? Говори правду. - Старик перестал смеяться и достал из-за кожаного пояса нож с лезвием почти в фут длиной. - Иначе я убью тебя, Талейн. Надеюсь, это твоё настоящее имя?
  - Настоящее и, уж поверь, теперь я не совру, - простонал Талейн, потирая нывшую шею.
  - Ну же? - прикрикнул успокоившийся отшельник, взмахнув ножом.
   Талейн, хоть отпрянул от лезвия, начал говорить без всякого испуга, скорее с грустью в голосе:
  - На острове Моны, где обучался и проходил посвящение в филиды.
   Глаза старика округлились от удивления, а Талейн продолжил:
  - На западной окраине Воронова леса после семи лет обучения тайным искусствам среди друидов-наставников и таких же, как я, отпрысков из знатных семей...
   Отшельник вновь бесцеремонно перебил своего собеседника:
  - Как зовут твоего отца?
  - Бойд...
  - Бойд сын Фелана?
   В изумлении Талейн замер, а после одна догадка, открывшая ему причину внезапной вспышки гнева старого безумца, пронеслась в голове искрой, и, прищурившись, он ответил:
  - Да, Фелан, ныне почивший, приходится мне дедом. И он, и мой отец, - Талейн вовремя успел сдержаться, чтобы не добавить: 'как ты знаешь', замерев на миг с открытым ртом, сделав глубокий вдох вместо этих слов, - являются филидами, а посему богами мне, как первому сыну, был уготован тот же путь. Когда наступил Ман Саури [10], и солнце утонуло в море, окрасив край неба багровым цветом, нас и ещё дюжину рабов-преступников облачили во всё белое и в сумерках повели в чащу, где я впервые увидел священную рощу друидов. Свет факелов, озарявший нам дорогу, померк на фоне зловеще-алой полной луны, которая зависла над верхушками деревьев. Никто не знал, что уготовили нам учителя, - Талейн на миг прекратил своё откровение недоброй ухмылкой. - И я был первым, кому после долгих приготовлений по сбору омелы вручили кинжал перед стоящим спиной на коленях преступником...
  - Гадание на крови.
   Юный филид кивнул головой.
  - Обучение заканчивалось тем, что каждый из учеников должен заглянуть в будущее, смотря на предсмертные муки человека, убитого собственной рукой. В смятении я стоял над своей жертвой, у которой были завязаны глаза, уши, рот и связаны руки, пока суровый и строгий учитель Дуфф с одной стороны обычным для него приказным тоном заставлял лишить жизни преступника, а с другой стороны добрый друид Кевин нежным голосом уговаривал меня сделать то же самое. Моё сознание покинуло меня и вернулось лишь тогда, когда я почувствовал тёплую кровь на руках, обильно лившуюся из перерезанной глотки на траву перед алтарём Дагды. Дуфф спросил меня: 'Что ты видишь?' Я видел смерть, отсветы пламени в кровавой луже и... - Талейна всего передёрнуло от неприятных воспоминаний, - ...кровавое море, что вышло из берегов и поглотило всю землю. Во второй и последний раз я побывал в роще на рассвете. Пьяный и злой уже с собранными вещами, чувствуя себя обманутым и преданным теми 'истинами', которыми нас кормили лицемерные учителя, я плеснул остатки бракката, предназначавшегося для ритуалов и украденного мной, дабы заглушить мучения сердца, в равнодушное полузвериное лицо деревянного Дагды, перед которым были свалены в кучу тела убитых преступников, и бросил факел на алтарь, огонь от которого охватил бога. Меня же охватил жуткий страх. В мгновение протрезвев, я побежал сломя голову через лес пока не добрался до ближайшей деревни, где сел в один из многих, оставленных на берегу рыбаками кораклов [11] и переправился через пролив Менай в Карнарвон.
   Недоверие стёрлось с лица отшельника. Он хотел что-то сказать, но сильно кипящая похлёбка зашипела на углях и заставила его заметаться по дому в поисках выброшенной деревянной ложки. Не найдя её, старик снял котелок с металлического крюка, подвешенного над очагом, и поставил на стол. Из-за пара он не увидел усмешку на лице Талейна, с которой тот произнёс:
  - Не все поверили в твою смерть, король Моридд.
   Ноздри отшельника начали сильно раздуваться, когда он, застывший на месте, прошипел:
  - Всё-таки чему-то тебя научили друиды.
  - Значит, я не один в этом доме, кому есть, что скрывать.
   Отшельник зачерпнул деревянной миской из котелка и поставил её перед Талейном со словами:
  - Поклянись, что никогда и никому не откроешь моего имени и не расскажешь о нашей встрече.
   Подняв ладонь и приложив к сердцу, Талейн было начал:
  - Клянусь всеми богами...
   В следующий миг он был облит брызгами горячей похлёбки, вылетевшими из миски от сильного удара по столу кулаком.
  - Богов нет! - выкрикнул изменившийся в лице Моридд. - Поклянись ветром и солнцем.
   Измученный голодом и общением с полоумным королём, пропавшим почти двадцать лет назад, Талейн скороговоркой принял страшную клятву:
  - Клянусь ветром и солнцем, и всеми своими предками, что не выдам никому ни твоего имени, ни твоего местонахождения.
  
   Моридд наконец успокоился и сел на лавку, а юноша с жадностью прильнул губами к миске, совсем не замечая, как долгожданное угощение обжигает язык и глотку.
   В тусклых отсветах раскалённых углей за спиной ещё более помрачневший старик безучастно ковырялся ножом в котелке, пока Талейн вылавливал куски зайчатины в миске. Не поднимая склонённой над столом головы, Моридд заговорил, заставив сотрапезника перестать жевать жёсткое недоваренное мясо:
  - Я знаю, что ты испытал. Разочарование, предательство... Будучи королём я всегда полагался на силу, которой меня одарила природа, и умение воина. Окружённый лживыми друидами и филидами с их слащавыми речами, мне грезилось, будто я сам вершу свою судьбу и судьбу вверенных мне... - Моридд запнулся, - да, богами... земель. Лишь горстка людей помнит, как в действительности погиб король Моридд у берегов озера Ллин Падарн. После того как до меня дошли слухи об ужасном чудовище, нападающем на рыбаков, вылавливающих по ночам из его вод торгача [12], я, ведомый желанием защитить своих подданных, будь то иноземный захватчик или неведомое животное, отправился с самыми близкими и верными воинами в маленькую деревушку, где жители поведали о Белуа. В то время я ни о чём и не помышлял, как о славе, о песнях бардов, что останутся в веках. Несколько ночей мы безуспешно пытались выловить и убить скрывающееся в холодной воде чудовище. В наши сети попадала только рыба. Ярость охватила моё сердце из-за бессилия, и я предпринял отчаянный шаг. Отговоры моих собратьев по оружию были бессмысленны. Раздевшись до гола и облившись свиной кровью, с одним мечом в руке, я разбрасывал плоть свиньи по воде и кричал на всю долину, вызывая на битву трусливого Белуа... - Моридд прервался, чтобы зажечь фитиль в горшке из глины с льняным маслом, так как из дверного проёма уже не поступало света, а угли в очаге почти угасли. - Никогда я не встречал гигантов, подобных ему. Прежде чем страх сковал мои замёрзшие конечности, их пронзила боль от впившихся зубов. Меня мотало из стороны в сторону, било об воду, словно хищник терзает пойманную жертву. В неистовстве и беспамятстве я вслепую наносил удары мечом, пытаясь вырваться из тисков смерти... Видимо, один или несколько ударов достигли своей цели, и я очнулся в одной из рыбацких лачуг, истерзанный, не способный даже пошевелиться. На протяжении года за мной ухаживал друид по имени Абелайо. Вместе с лекарственными отварами, постепенно восстанавливающими моё тело, он вливал в мою душу яд, разлагающий её изнутри...
   Когда Талейн невольно прервал рассказ, подавившись куском мяса и закашлявшись, Моридд ткнул ножом в котелок и достал из него заячью лапку. Запачкав бороду жирной похлёбкой, он кинул обглоданную кость на стол, утёрся рукавом и возобновил своё повествование с таким печальным видом, что морщины на старческом лице сделались глубокими, подобными шрамам, нанесённым самим временем, отчего Талейну стало даже жалко его:
  - Я не мог больше занимать престол, ибо в схватке с чудовищем лишился члена, с помощью которого должен был подарить стране наследника. Абелайо говорил, будто бы боги пощадили меня для того, чтобы я мог узреть своё величие, которое даруется воину только после смерти, а мне посчастливилось... - он с презрением сплюнул на пол, - лицезреть это собственными глазами. Я принял смерть клятвой богам и ушёл в добровольное изгнание, но у меня было много времени, слишком много, на раздумья... Кто шепнул мне на ухо о чудовищном Белуа, кто твердил о долге короля защищать подданных от любой напасти, кто подталкивал меня в нужную сторону и плёл нити коварных интриг, когда я стал заносчивым и неуправляемым властителем, а посему неугодным, - друиды. Я всё осознал, и ничего не мог сделать, за исключением... Пора спать, Талейн. - оборвал сам себя Моридд, наблюдая за клевавшим носом филидом.
   Король в изгнании снял с ложа несколько шкур и постелил их в противоположном углу. Юноша, глаза которого от недосыпания и тяжёлой пищи уже слипались, послушно улёгся на жёсткую подстилку, пропахшую потом. Всё лучше, чем спать под открытым небом на холодной земле.
  
   Пламя за спиной Талейна разрасталось с невероятной силой, гналось за ним, принимая очертания огненных псов, преследующих его злобным лаем. С холодной испариной на лбу он открыл глаза и услышал собачий лай наяву. Привстав, филид в бегах увидел из-за очага абсолютно нагого Моридда. Его громадное изуродованное тело напоминало кузнечные меха из грубой кожи. Тот, держа меч в одной руке, приложил палец другой к губам, призывая Талейна сохранять тишину. Осторожно ступая по скрипучему деревянному полу, он двигался к незакрытой с ночи двери, за которой стелился густой туман. Как призрак, он исчез в утренней мгле, поднявшись по лестнице. Вслед за приближающимся лаем стал различим глухой стук копыт по сырой земле.
   Чей-то голос снаружи пробасил, разлетевшись эхом по лесной чаще:
  - Он, наверняка, где-то поблизости! Собаки чуют его.
  
  * * *
   Пока Кевин сильно морща лоб, казавшийся из-за залысин не в меру большим, аккуратно, словно прилежный ученик, выводил кистью на маленьком кусочке сукна огамические письмена красной краской, находящейся в низеньком приплюснутой формы сосуде, невысокий рыжебородый Дуфф с остриженной наголо головой не находил себе места. Он то вставал с лавки, то опять садился на неё, то начинал бесцельно ходить по дому от одной стены к другой, отчего туника из серой овечьей шерсти развевалась, словно на ветру. Из тёмного неосвещаемого угла просторного помещения раздался кашель. Старик, лежавший на жёстком деревянном настиле, закряхтел и принял сидячее положение, опустив дряхлые ноги в стоявшие у кровати тёплые сапоги, подбитые мехом.
  - Дуфф успокойся. Твои хождения никак не помогут в решении нашей проблемы, - откашлявшись, произнёс старец, от кровати которого повеяло кисловатым запахом мочи.
  - Я просто не могу понять, как можно было решиться на столь дерзкое преступление, как можно посягнуть на самих богов... И как нам быть с остальными посвящёнными в филиды? - в раздражении и негодовании выпалил друид Дуфф.
  Старец подался чуть вперёд так, что его лицо стало различимым от солнечного света, проникающего через окна с распахнутыми ставнями. Редкие седые волосы покрывали его голову, а беззубый рот скрывала более густая, но также поредевшая за долгие годы жизни борода. Морщины и пигментные пятна рассыпались по всему телу, начиная от ног и заканчивая пальцами рук. Один глаз был выцветшим, другой судорожно следил за встревоженным друидом. Старик поморщился то ли от боли в суставах, то ли от яркого света, и тихим голосом произнёс:
  - Послушай, Дуфф, тебе нужно умерить свой пыл. Во-первых, выйди наружу и посмотри, не проявил ли кто-либо из наших юных учеников любопытства...
  Остановившись, Дуфф кивнул лысой головой и ринулся к двери. Через некоторое время, быстро обойдя стоящий у самой окраины густого лиственного леса дом вокруг и убедившись, что все одиннадцать учеников находятся в отведённом для них помещении, расположенном по соседству, он вернулся. Кевин, сидящий за столом и не принимающий участия в разговоре, уже отложил в сторону исписанную ткань, давая краске высохнуть, и взял ещё один чистый кусок. Обмакнув кисть сначала в кружку с водой, он затем окунул её в другой сосуд с чёрной краской, и принялся не менее старательно выводить на ней новые письмена.
  - Снаружи никого нет, Гвинфор.
  - Хорошо, очень хорошо, - архидруид потёр ладони. - А теперь прояви терпение, сядь и выслушай меня. Содеянное Талейном можно обернуть на пользу. Его род владеет обширными и плодородными землями к востоку от Кемрийского хребта. Помимо того что мы можем захватить часть этих земель, пролив лишь кровь высокородного преступника, устроив показательный суд над ним, но также укрепить власть короля Хаула, трон под которым давно шатается и трещит, устранив угрозу посягательств на власть в Динас Бране со стороны отца Талейна - Бойда. - одна бровь у Дуффа приподнялась с пониманием замысла старого Гвинфора, продолжившего раскрытие своего плана. - Возьми в стойле самую резвую лошадь и скачи в Аберфрау. Вперёд тебя стриж Кевина донесёт весть о том, что нам необходима помощь в поимке беглеца. Передай воинам, которых снарядят для этого дела, одежду юноши. Думаю, их охотничьим псам не составит труда выследить его и поймать. Только не забудь сказать, чтобы доставили его живым, необходимо заставить Талейна признать свою вину на суде при свидетелях.
  Дуфф покосился в сторону Кевина, принявшегося за написание третьего послания, используя уже синюю краску.
  - Полагаю, второе письмо будет отправлено в Динас Бран к Абелайо. А для кого третье?
  - Третий стриж полетит в Тару. Нам необходимо заручиться поддержкой друидов Эрин. Они также заинтересованы в том, чтобы Хаул сохранил престол. А зная непреклонный нрав Бойда, можно предположить, что он добровольно не откажется ни от принадлежащих ему земель, ни от заблудшего сына.
  Прервавшись, Кевин достал из-под стола свёрнутую выбеленную тунику со следами запёкшейся крови и молча протянул её Дуффу. Тот взял её и, немного замявшись, сказал Гвинфору перед тем, как отправиться в путь:
  - Прости, наставник, что сомневался в твоей дальновидности.
  - Возможно, тело моё и одряхлело с годами, но разум только заострился. Не сомневайся, Дуфф. Ступай. Время не ждёт.
  После скорого отъезда беспокойного друида Кевин, закончивший все три послания, вышел во двор к клетке с визжащими чёрными стрижами. Он отложил сложенные и перевязанные тряпицы в сторону на лавку и с неё же взял деревянную миску, завидев которую птицы заметались по клетке. Друид стал бросать им мёртвых кузнечиков и жучков, собранных утром по его указанию одним из учеников. Когда птицы, хватавшие пищу налету, насытились, Кевин выбрал трёх самых крупных и быстрых. Длинными худощавыми руками он довольно ловко выловил по очереди стрижей из клетки, привязывая каждому из них своё послание и нашёптывая странные неразличимые слова, отпустив потом в разные стороны: на запад в Аберфрау к управлявшему там друиду с красной лентой, на юго-восток в Динас Бран с чёрной и на юго-запад в Тару архидруиду Гайдиару, служившему советником верховного короля Эрин, с синей лентой.
  
  * * *
   Мурашки пробежали по телу Моридда от сырости и влаги, которая уже долгие дни не проливалась с неба, но всё же наполняла землю со множеством рек и источников. 'Их должно быть немного, и они измождены долгой погоней за юнцом, успевшим уйти так далеко на юг,' - думал про себя Моридд, ступая по мокрой от обильной росы траве. - 'Но как же они смогли выследить его?' Туман был настолько непроницаемым, что, казалось, острие длинного меча, опущенного чуть вниз, пронзает его эфирное тело. Среди различных ароматов леса нос нагого воина учуял запах псины. Огромный волкодав вылетел на него, целя ощерившейся пастью в горло. С усилием Моридд ткнул мечом в грудь собаки, перебросив взвизгнувшее от неожиданной боли животное через себя, окропив плечи и спину горячей кровью. Второй волкодав был более осторожен. Сквозь пелену тумана до слуха Моридда донеслось злобное рычание. Прирождённый воин, давно не знавший вкус битвы, впал в раж. Все его чувства обострились. Не дожидаясь нападения, он совершил длинный прыжок и одним взмахом отсёк голову зверя.
   Сидящий на сером в яблоко коне, молодой воин, опередивший двух других, в кожаном нагруднике с копьём наперевес всматривался в туман, пытаясь различить в нём хоть что-нибудь, как под ним упал заржавший конь и проскочило нагое тело Моридда, подрубившего ему передние ноги. Тяжёлая туша, завалившаяся набок, придавила ногу воителя, чем без промедления воспользовался противник, вонзив клинок в шею. Двое немного запоздавших преследователей стали звать по имени друга. Не услышав ответа и собачьего лая, они спешились, держа наготове оружие.
   Моридд выскочил из скрывавшего его присутствие тумана. Одним ударом справа налево он выбил меч из рук соперника, другим снизу вверх распорол живот и грудь вместе с лёгким кожаным доспехом. Король ожидал, что другой воин тут же набросится на него и, отразив выпады воина, облачённого в кольчугу и простенький железный шлем, сначала нанёс коварный удар мечом в колено, отчего у того подкосилась нога, а следующим вонзил в плечо у самой шеи. Меч глубоко вошёл в кость, и поверженный воин упал навзничь лишь после того, как Моридд вытащил-таки лезвие из тела резким движением на себя, ударив ногой в грудь трупа.
  
   Донельзя напуганный Талейн вжался в угол хижины, и вздрогнул от собачьего визга, рычанья и снова взвизгнувшего животного, принявшего смерть от меча. За ужасающим слух хрустом костей последовало жалобное ржание упавшей лошади. Клокочущие звуки, прерывистое дыхание, яростные и отчаянные выкрики и звон железа растянулись для Талейна, молившегося всем известным ему богам, в вечность.
   Тишина, такая же тягучая и непроницаемая, как туман за дверью, окутала поляну с низким домиком и погребом. Человеческие очертания в дверном проёме заставили сердце Талейна бешено заколотиться. Король Моридд с окровавленными лицом и торсом теперь походил вовсе не на Дагду, а на солнцеликого Луга [13] во время сражения при Маг Туиред [14].
  - Славную битву ты мне подарил, мальчик! Давно я не испытывал свой меч в деле. - Произнёс он, плеская воду из ведра себе на лицо. - Нам нужно уходить отсюда. И чем скорее, тем лучше. - С этими словами он бросил бурдюк с недопитой водой, позабытый юношей у дороги. - Ты оставляешь слишком много следов.
  - Я никуда... не пойду с тобой. - Талейн невольно начал заикаться.
  - Ты либо невероятно глуп, либо неимоверно наивен. - Моридд облачился в свои шкуры, лежавшие у постели. - Или ты думал, друиды простят тебе сожжённую рощу?
   Побледневший юноша молчал.
  - Послушай, Талейн. Только что я убил трёх воинов, посланных за тобой. Теперь мы повязаны их кровью. - Он подошёл к нему и с лёгкостью поставил на ноги. - Сейчас мы соберём вещи и покинем это место. - Держа за плечи филида, Моридд смотрел ему прямо в глаза, подёрнутые пеленой страха и безразличия. - Сегодня утром я понял, что не давало мне покоя долгие годы, проведённые в одиночестве. Я жаждал мести. Может, я и не смогу зачать сына, но я знаю, что в захваченных в прошлом землях оставил не только кровавый след, а ещё своё семя во чреве многих дев. Мы найдём одного из моих ублюдков, посадим его на престол в Динас Бране, и я воскресну. Ты поможешь мне в этом, Талейн?
   Какой выбор был у филида, ставшего изгоем, преступником? Продолжить бегство на юг, где его настигнет возмездие друидов, и тогда его постигнет та же судьба, что и убитого им раба, или отправиться в рисковое, сомнительное путешествие с безумным королём.
  - Я пойду с тобой. - Наконец, вымолвил он.
  - Отлично. - Обрадовался Моридд и высвободил Талейна из крепких рук. - Нужно раздеть трупы и сложить в доме, затем мы спустимся по реке на лодке, чтобы собаки не нашли наши следы, а потом... Потом ты сам увидишь.
  
   С отвращением сняв кольчугу и шлем с убитого Мориддом воина, покуда король-изгнанник копошился в погребе, собирая припасы, Талейн поволок его за ноги к двери в дом, пытаясь не смотреть на окровавленное тело. В примятой траве он заметил сверкнувший предмет. Разве прошлое хоть одного человека отпускало его просто так? То была серебряная фибула с Огмой, которую он быстро спрятал под складками хитона и вновь принялся за неприятное дело.
   Кольчугу, шлемы и оружие убитых вместе с едой и большей частью вещей изгнанники отнесли в лодку к узкой лесной реке. Они стояли рядом с мёртвой лошадью, две других ускакали от спешившихся и тут же убитых всадников, перед хижиной, предназначавшейся теперь усыпальницей для людей и собак. Моридд, прижимающий к груди завёрнутый в ткань меч, перевязанный верёвкой, на конце которой болтались два черепа, передал Талейну горящий факел.
  - Поджигай. У тебя это здорово получается.
   Равнодушный ко всему происходящему Талейн принял факел из рук Моридда и бросил его на хворост, покрывавший трупы, в тёмный проём, озарившийся вскоре зачинающимся огнём.
   [1] Огма - бог красноречия, сын Дагды.
   [2] Серен Федв - бог хмеля, которого волшебный кабан научил варить пиво
   [3] Месяц экуос - июнь-июль.
   [4] Дагда - бог мудрости, наиболее почитаемый друидами.
   [5] Сид - холм или курган, обиталище бога и одновременно его могила.
   [6] Тир-на-Айль - невидимый для человека потусторонний мистический мир, в котором обитают боги.
   [7] Крота - древний струнный инструмент.
   [8] Оэнгус Ок - бог молодости и любви.
   [9] Филиды - поэты-прорицатели, одна социальных жреческих ниш.
   [10] Ман Саури - праздник, связанный с днём летнего солнцестояния.
   [11] Коракл - лодка из ивовых прутьев, обтянутая кожей.
   [12] Торгач - местное название рыбы.
   [13] Луг - солнцеликий бог-герой, сведущий во всех ремёслах, победивший фомора Балора.
   [14] Маг Туиред - место, где произошли два сражения между Туата де Дананн (племенем богов) и злобными фоморами.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"