* 0001 * "...Как меня зовут? Ха, ну наконец-то, догадался спросить... Можешь называть меня Генрихом. Само собой, никакой я не Генрих - ни по паспорту, ни по рождению. Но ведь как-то тебе надо ко мне обращаться? Так что пусть будет Генрих. Все ж лучше, чем... Впрочем, неважно. Ты все еще хочешь услышать мою историю? Ладно. С чего бы лучше начать? Тебе что-нибудь говорит словосочетание "альтернативная история"? О, знаешь и даже любишь читать книги в таком жанре? Про этих, как их... да, попаданцев. Хорошо, значит, скучную вводную лекцию можно пропустить. Скажу только, что, по моему скромному разумению, авторы этих книженций обычно не сильно дружат с физикой и логикой, и о парадоксах времени имеют весьма смутное представление... Я тоже когда-то весьма слабо разбирался в таких вещах. Пришлось, правда, научиться. Впрочем, чего-чего, а времени у меня было предостаточно. Да и повод был очень даже весомый. Наиболее грамотные из этих сочинителей заставляют своих героев попадать в параллельные миры - самая, кстати, непротиворечивая идея. Там и физику проще игнорировать, и магию подключить, и монстрами всякими унылый пейзаж раскрасить. И ведь никаких претензий, мир-то другой... По отношению к своим героям эти писатели тоже довольно гуманны - даже если им как бы не везет, все равно не последними людьми в дивном новом мире оказываются. А главное, все приключения таких путешественников на их родном мире чаще всего никак не отражаются, если не считать их родственников и друзей. Ну и, в какой-то мере, недоброжелателей. Иногда эти герои даже вернуться могут, словно ничего и не было... Но подобных гуманистов среди авторов немного. Куда больше тех, кто пытается в этих своих книгах взять реванш. Исправить прошлое в книжках, если уж нельзя в действительности. То, что они - по большей части - ни разу не писатели, их самих - да и читателей тоже - совершенно не смущает. Как говорится, тут главное - идея... Но меня раздражает в их писанине не это. А то, что порой они умудряются на полном серьезе расписывать общение между потомками и предками через какой-нибудь портал размером с туннель под Ла-Маншем, а то и торговлю еще не придуманными технологиями в обмен на еще не съеденные ресурсы. К чему я завел этот разговор? А вот представь себе - случилось такое попадание на самом деле. И этот попаданец - не важно, был он готов к такому повороту или нет - вываливается, скажем, лет на пятьдесят или сто назад, как раз перед кажущейся ему важной развилкой в истории. Мол, если бы тогда кто-то что-то сделал или не сделал, или сделал по-другому - у нас сегодня все было бы хорошо. Точнее, гораздо лучше, чем есть. Дальше - больше. Попал. Попытался вмешаться - улучшить или предотвратить. Неважно, что у него из задуманного получилось. Пусть даже ничего. Пусть даже вышло куда хуже, чем было. Важно, что будущее, из которого он стартанул, изменилось. Ну, с ним самим все ясно - даже если он пережил результат своего вмешательства, возвращаться ему некуда. Ибо если он перенесся во времена до своего рождения, то в будущем он, скорее всего, даже не родился. А как же те, что образно выражаясь, остались в будущем - когда он стартанул? Они-то куда подевались, раз уж за ним не последовали? Исчезли? Одни не родились вовсе, жизнь тех, кто родился до того, все равно сложилась совершенно иначе, и о том, как все было до его вмешательства, никто и не догадывается? Ну, в общем-то верно рассуждаешь. Для идеальной системы. Возможно, никакого парадокса нет, просто при попытке изменить прошлое в точке прибытия попаданца рождается еще одна версия реальности, новый параллельный мир, над которым ему и предстоит экспериментировать - хочет он этого или нет. Читал я о такой теории. Впрочем, какая разница, в прошлое своего мира он попал или в его точную копию, может он вернуться или нет? Речь не о нем. Мир вокруг нас - очень сложная структура, далекая от математически выверенного идеала. Представь себе, что кто-то - назовем его Адамом - выпал из мира, подвергшегося такой "перезаписи". Только попаданец отправился в прошлое, и либо изменил прошлое, либо создал своим прибытием новую вселенную, в точности повторяющую предыдущую - естественно, до точки прибытия. И Адам либо оказался в изменённом - "перезаписанном" - родном мире, либо "вывалился" в этот новый мир. Но не в его прошлое, как попаданец, а в настоящее того или этого мира. Как ему это удалось? Допустим, этот Адам потерял сознание в тот эпохальный момент, когда тот чудак перемещался в прошлое - не важно, оригинал или копию. Мир ведь меняется на всем протяжении линии времени. Скажешь, от точки перелома в будущее линия бесконечна? Может, и так. Но мы-то видим лишь очень короткий отрезок, вполне себе ограниченный. Предположим, что Адаму выпало такое "счастье" благодаря фатальной случайности - например, упал и стукнулся головой о камень - в тот самый день, за мгновение до того, как новоиспеченный "редактор прошлого" шагнул, прыгнул или вывалился в портал или что там ему открылось... Но не будем углубляться в дебри предположений относительно того, что произошло с попаданцем. Неизвестно так же, что именно произошло с Адамом, если все-таки речь идет о параллельном мире - остался ли в исходной вселенной его двойник, или он именно переместился. Куда интереснее, что Адам пришел в себя, а вокруг - совершенно другой мир, считающий себя таковым давным-давно. Воплощенный бред сумасшедшего, если хочешь. И в этом обновленном мире Адам юридически даже не существует - просто не родился. Или родился в положенное время от, само собой, тех же родителей - и тогда их уже может быть двое, скажем, Адам и Адам-штрих, и они даже могут встретиться - и подружиться... или убить друг друга. Почему? Ну, ты же сочиняешь умеешь, сам придумай какое-нибудь наукобезобразное объяснение. Я откуда знаю? Вариантов тут масса. Простое перечисление их займет кучу времени. Но суть, опять же, не в этом. Представляешь, появляется человек, который видел мир, где в космос первым полетел американец или немец, а не русский... или мир, где компьютеры придумали на сто лет позже, или где до сих пор существует Римская империя, причем завоевавшая всю планету, или ефрейтор Гитлер безвестно сгинул в окопах в Первую Мировую, или в России не было революции... Как говорится, и так далее, и так далее, и так далее... О, ты уже понял? Да, это мне так "повезло". Нет-нет, Адамом не звался ни разу. И я не утверждаю, что все это именно так и есть. Фантазия чистой воды. Ни себе подобных, ни тех, кто из благих побуждений случайно переломал мою жизнь вместо того, чтобы просто стереть с остальными, я не встречал. Что? Подозревал кое-кого, конечно. Из тех, кто слишком везуч и талантлив одновременно. Но доказательств у меня нет, да и в чем обвинять-то? В том, что он убил миллиарды людей? Но, может, тем самым самым он спас триллионы других - по крайней мере, вычитал я у одного из писателей-альтернативщиков такую мысль... И как по мне, то она как раз и не лишена логики. К тому же, кроме него и меня никто и не знает, что они... нет, не жили - но могли бы жить. Возможно, он и сам исчез - когда мир снова изменился с прибытием очередного попаданца. Я же говорил - я пережил это несколько раз. Сколько? А тебе-то какая разница? Вот то-то же, никакой... Даже если бы я нашел хотя бы одного такого "улучшателя прошлого" и, будь у меня такое желание, сумел бы привлечь его к суду - хотя не представляю, как это можно осуществить - такой статьи нет ни в одном уголовном кодексе, и не было никогда, и не будет... или сам бы убил его, не заморачиваясь законностью процедуры - что бы это изменило? Мир, в котором я родился, вероятно, стерт начисто, без возможности восстановления. Или просто потерялся среди тысяч и тысяч версий, отличающихся порой лишь тем, что в одной кто-то прихлопнул комара, а в остальных промахнулся. Да и ничем он, по большому счету, не лучше и не хуже этого. Как и прочие, в которых я успел пожить. Конечно, там были технологии, произведения искусства... люди, наконец, которые лучше тех, которых знаешь ты - и которых ты никогда не увидишь. Зато здесь есть то, чего я не видел - и не увидел бы - там. Что? Нет, живого Гитлера не встречал. Но мир победившего нацизма видел. Я там, правда, не задержался, но в концлагерь загреметь успел... Как? Сам подумай - в гестапо ведь не берут любителей фантастики. А внешность у меня не слишком арийская, немецкий я хоть и знал, но - не тот немецкий, да и акцент у меня далеко не берлинский. В чем обвиняли? А по-твоему, им мало было того, что меня схватили на территории, запретной для унтерменшей, без документов, в странной одежде с бирками производителей из несуществующих или враждебных государств, говорящего на странном немецком, пересыпанном английскими и русскими словечками, да еще и толком не очухавшегося. Никаких партизан, правда, уже лет двадцать никто не видел, тем более - в той местности, но кем они еще могли меня признать? Следователь, к тому же, из ветеранов оказался - он-то как раз последних партизан в молодости отлавливал. Ну и... Что? Как я оказался на запретной территории? Ха, так в предыдущем, так сказать, прочтении на том месте горнолыжный курорт был. Приехал, понимаешь ли, на лыжах покататься... Ну, вот и покатался. Вон, Шумахер просто в кому впал, дай бог ему выбраться из этой передряги живым и здоровым, а я... да, ты уже догадался. Да, хорош бы я был, если б вышел к горнолыжной гостинице в полосатой лагерной робе - после того, как мир вокруг меня снова изменился. В некотором смысле, мне тогда повезло - в Берлине странным "партизаном" заинтересовались спецы из "Анненербе", и когда я уже начал прощаться с жизнью, вдруг пришел приказ доставить меня в Берлин. Меня вытащили из барака и несколько дней приводили в порядок, даже вещи вернули - кроме тех, которые успели отправить экспертам. Но, как ты понимаешь, в тот самолет я так и не сел. Что? Почему я уверен, что Адам не вселился в тело Адама-штрих? Хороший вопрос. Честно - не знаю, почему не вселился. В книжках, кстати, встречал такой вариант. И мне он даже понравился. Неплохо было бы угодить в тело помоложе, поспортивнее, с физиономией посимпатичнее - хотя и на эту грех жаловаться... Да просто в более здоровое - уже хорошо. Хотя, пожалуй, я бы не хотел делить одно тело, словно квартиру, с прежним владельцем - если допустить, что подобное "вселение" его не стерло. Да и оказаться в женском обличье в случае отсутствия двойника или хотя бы подходящего "носителя мужского пола". Как и получить более изношенное тело, чем было, тоже не хотел бы... Но все это никак не мой случай. Потому что я каждый раз приходил в себя в той же телесной оболочке, в которой пребывал до "стирания". С теми же болячками. В той же одежде. И из карманов ничего не пропадало, даже забытые чеки из магазина или автобусные билеты. Целиком, в общем, сохранялся. Пару раз и рюкзак перемещался со всем содержимым - если на плечах был. Нет, предугадать это не вышло ни разу. Так что обычно оставались от прежней жизни по большей части бесполезные вещи - даже в том же рюкзаке... Боюсь ли я, что меня убьют, если эта история станет достоянием гласности? То, что я с тобой разговариваю об этом, для тебя не является ответом на твой вопрос? Хм, а почему кто-то должен захотеть меня убить из-за этого? Какой-нибудь уголовник или маньяк может это сделать и ничего не зная о том, кто я. Не говоря уже о неопытном водителе, не справившемся с управлением на скользкой дороге. Попаданец, изменивший мир? Ну знаешь... Для этого он должен быть откровенным параноиком. Если же он здравомыслящий человек, он никак не покажет себя - особенно после того, как поймет, что я его не знаю и указать на него не могу. Если, конечно, он еще жив - я же говорил, что точка начала его вмешательства должна находиться в довольно далеком прошлом, иначе заметить, что все вокруг не так, как должно быть при естественном ходе событий, будет почти невозможно. Так что попаданец вряд ли пожелает мне смерти - скорее, он захочет увидеть человека, который знал мир иным. Впрочем, параноики вполне могут быть в его окружении... Могут просто перестраховаться, согласен. Хотя, все равно вариант с психушкой более вероятен, чем физическое устранение. А в психушке я уже был. Утверждать, что попасть в руки психиатров - лучше, чем умереть, не стану. Однако шанс выбраться оттуда без необратимых последствий все же есть. Но если все же убьют... Пожил я достаточно, и острой жажды продолжения не испытываю. Окончательную смерть я как-нибудь переживу, пардон за каламбур. А что касается тебя и того, что ты запомнишь, запишешь или сам досочинишь - когда это случится снова, то, скорее всего, ни тебя, ни твоей версии событий никто рядом со мной не увидит и не услышит. И я смогу рассказать эту историю еще кому-нибудь - абсолютно в первый раз. Если захочу, само собой. И если не исчезну сам, конечно... Жертва стечения обстоятельств? Это ты обо мне? Может быть, ты и прав. Но мне не хочется считать себя жертвой. Мне, знаешь ли, больше нравится другая формулировка. Ошибка записи..." Тихий писк возвестил об окончании файла. Подтверждая это, на панели цифрового диктофона мигнула и погасла зеленая точка. Человек, рядом с которым на скамейке лежал диктофон, не глядя, положил его в карман плаща, поднялся и двинулся по пустынной аллее к выходу из парка. Он знал, почему в файле звучал только один голос - голос отвечающего. Его собственный голос. Нет, неслышный собеседник не был воображаемым. Того слегка чокнутого журналиста просто осенила идея убрать свой голос из фонограммы - благо, вопросы прочитывались в ответах. Отвечавший не возражал - ему эта идея показалась забавной. На следующий день тот парень проснулся в верхних строчках новостных лент и на радостях подарил "Генриху" диктофон с копией подправленной записи... а еще через два дня исчез в мазке очередного "редактирования", не оставив даже звуков своего голоса. Сорвавшийся с дерева пожелтевший лист неслышно скользнул по плечу человека в плаще и лег на гравий. Человек оглянулся, зачем-то поднял листок, сунул его в карман. И пошел прочь, больше ни разу не обернувшись. * 0010 * - Альберт, надеюсь, ты понимаешь, что пожимание плечами в качестве ответа меня не устраивает? - голос главного редактора был вкрадчив и мягок, но парень не обманывался: шеф в ярости. "Генрих" бесследно исчез, так и не дав обещанной серии интервью о виденных им мирах. Не отвечал на звонки, соседи тоже видели его последний раз спустя два дня после того, как Альберт опубликовал статью, сделавшую его знаменитым. Осталось только несколько безделиц, которые всего лишь доказывали, что рассказы "Генриха" не талантливый бред сумасшедшего - например, диск никому не известного певца, который ни по размеру, ни по формату записи не подходил ни к одному из существующих в мире плейеров. Или проездной билет на метро с названием города, где подземку даже не планировали строить, не говоря уже о том, что и по внешнему виду он не походил ни на один из используемых типов электронных карт. А соседи "Генриха", как оказалось, знали этого "немного странного джентльмена" совсем под другим именем, дом же, как оказалось, был снят подставным лицом уже на третье имя, тоже вымышленное - хозяин дома, увидев аванс, даже не стал спрашивать у квартиросъемщика никаких документов. Вдобавок накрывался медным тазом и тайный замысел Альберта переработать последующие рассказы "Генриха" в серию фантастических романов - того, что он успел извлечь из "Генриха", хватило бы на еще пару подобных статей, но никак не на бестселлер, способный принести славу и деньги... Нет, конечно, будь Альберт поталантливее, ему бы хватило и этих крох. Вот только Альберт и в начале своей карьеры не знавал за собой избытка фантазии, а сейчас, когда использование стандартного набора штампов въелось в подкорку мозга, надеяться на какое-то озарение и вовсе не приходилось. - Ладно, - шеф, поняв, что Альберт не способен предложить разумный выход из сложившейся ситуации, - попробуем выжать пару капель из сухой тряпки. Напишешь еще пару-тройку текстов в том же духе. Ты же не все подробности выдал в той статье? Вот и хорошо. Почитаешь каких-нибудь фантастических книжек... досочинишь - не мне тебя учить. Сумеешь удержать рейтинг - прощу. Нет - тогда извини. Все понял? - Альберт кивнул, не веря во вновь замаячившую удачу... * 0011 * - Что значит - никаких следов? Что значит - на записях с камер наблюдения ничего нет? А датчики движения в коридорах? А сигнал от браслета с передатчиком, наконец?! Что значит - просто пропал? Электричества ведь не было всего несколько секунд! - на лице штандартенфюрера СС Хаука отразилось недоумение пополам с яростью.- А может вы сами повторите это рейхсфюреру? Он что, испарился из тюремной камеры, этот ваш чужак? Просочился через бетон метровой толщины? Там же никаких щелей, кроме вентиляционной решетки, в которую, как вы сказали, даже пальцы не просунуть? Вытянувшийся перед ним начальник местного отделения полиции безопасности молчал, серый от ужаса. Он уже и сам был не рад, что решился доложить наверх о странном шпионе, задержанном в горах патрульными из военной полиции. Доннерветтер, лучше бы они его сразу пристрелили и там же и закопали, хоть это и не по инструкции... И что теперь? Трибунал? Хауку что, он не местный - столичная шишка, наверняка выкрутится, все свалив на него, Фосса... Хотя Хаук прибыл в город до того, как чужак исчез, даже успел с ним пообщаться. И именно Хаук приказал, чтобы чужака подкормили, подлечили и даже вернули ему его одежду и некоторые вещи. А это значит... Значит, Хаук тоже заинтересован, чтобы все выглядело так, что предвидеть случившееся было никак нельзя. Зачем ему пятно в личном деле? - Значит, так, Фосс, - отдышавшись, Хаук действительно принялся выстраивать выход из ловушки. - Раз уж выдать это за ошибку в записях или чью-то глупую шутку не получится... Найдите подходящий труп - ведь по основным медицинским показателям он ничем не отличался от обычного человека? - и представим все так, будто он все-таки сумел загипнотизировать часового - в отчете надо будет дописать, что медики хотя бы предположили у него такие способности - и тот его выпустил из камеры. Но взять всю охрану под контроль чужак не смог и его застрелили, когда он пытался покинуть территорию объекта... например, на мотоцикле... или автомобиле. - Герр штандартенфюрер, - в глазах гестаповца мелькнуло понимание, - а если, скажем, охрана, пытаясь остановить этот автомобиль, применила "панцерфауст", автомобиль сгорел - вместе с беглецом и его вещами - теми, что пропали вместе с ним? - А гранатомет это не слишком? - поднял брови гость из Берлина. - Допустим, он угнал бронированный фургон, обычные пули от него отскакивали, мы же не могли дать ему уйти - инструкции никто не отменял... У нас есть несколько таких машин, мы их используем для перевозки ценностей и особо опасных заключенных. Думаю, одним фургоном вполне можно пожертвовать. Хаук усмехнулся: - Вижу, мы сработаемся. Вы просто читаете мои мысли, Фосс. Должно получиться. Железный крест c дубовыми листьями вряд ли дадут, но хотя бы на должности усидите. А там посмотрим. Может быть, и незачем будет вам тут сидеть - заберу вас к себе в Берлин... Ладно, это все лирика, а время идет... Действуйте, гауптштурмфюрер. И помните - нужно обойтись без чрезмерного посвящения исполнителей в подробности дела. Фосс щелкнул каблуками и вышел. Когда он скрылся за дверью, Хаук подошел к стене, где висел план тюрьмы, и пробормотал: - И все-таки, куда же он подевался? * 0100 * Следователь Вилли Дрейк с интересом разглядывал собеседника, хотя тот вроде бы не представлял из себя ничего особенного. Слегка за тридцать, не слишком запоминающееся лицо, на котором застыло выражение то ли скуки, то ли никак не проходящей усталости. Одет как турист, точнее - любитель долгих походов по диким местам, причем в одиночку. Как таких называют? А, вспомнил. Выживальщик. Хотя взгляд больше подошел бы любителю пофилософствовать у камина с газетой и коньяком. Правда, для философа он в слишком хорошей физической форме. "Выживальщик" назвался Генрихом. Врет, наверное. Но документов при нем никаких не нашли, ни в одной местной базе данных он не значится, даже среди "возможно ошибочных" записей, а ответ из Интерпола придет в лучшем случае завтра вечером, если не через неделю. За день до того, как охрана военной лаборатории в пригороде Мюнхена задержала этого чудика, в Милане случился теракт с многочисленными жертвами. То, что задержали его в таком месте, куда не каждый сумел бы попасть даже с ключами и картами допуска, Интерпол не интересовало. Поиск сообщников террориста-смертника по умолчанию имел куда более высокий приоритет. Придется подождать. Ничего, я не спешу, - хмыкнул Генрих, услышав об этом. Вел себя уверенно, даже расслабленно. Мол, все это недоразумение. Правда, при нем нашли массу разнообразных вещей, способных поставить в тупик любого эксперта, способного выйти за рамки шаблона. Например, пачку разнокалиберных купюр. Кто-то из парней догадался проверить бумажки на визуальное соответствие образцам существующих валют. Ко всеобщему изумлению, Сеть не выдала ни одного совпадения. То есть, деньги с такими названиями ходили, выдуманных стран на банкнотах не нашлось, бумажки выглядели вполне привычно, несуразности не бросались в глаза, вот только именно таких денег, как у этого парня, не было нигде в мире. И ладно бы это было обычное баловство с графическими программами, материализованное с помощью цветного принтера. Да, верно, все банкноты определялись аппаратурой как фальшивки - потому что не соответствовали заложенным шаблонам. Но ведь не отбросишь высочайшее качество печати, свойства бумаги, водяные знаки и прочие признаки защиты. Генрих лишь пожимал плечами. Расплатились, мол, за работу. Где? Поди, упомни, говорит, в каком из мест это случилось. Путешественник, мол. Нигде надолго не застревал. А что не действительны - давно понял, и нигде ими расплачиваться не пытался. Носил как сувениры, надеясь когда-нибудь продать коллекционерам экзотики. На прочие вопросы Генрих отвечал схожим образом. И лишь посмеивался. Правда, в какой-то момент следователю почудилось, что тот с какой-то непонятной тоской посматривает на свой рюкзак. Следующие несколько часов спецы из техотдела чего только не делали, пытаясь найти в нем тайник. Рюкзак превратился в лохмотья и пучки ниток, но результат остался нулевым. Ответ из Интерпола пришел через три дня. И вверг Дрейка в ступор. Вилли почему-то полагал, что интерполицаи тоже ничего не найдут. Однако нашли. Разглядывая знакомое лицо, следователь вчитывался в строчки на мониторе. Анри Ван Дорн. Не врал, значит. Действительно, Генрих - по-французски Анри. Отпечатки пальцев совпали. Возраст тоже. Смущало, правда, что в сведениях Интерпола значилось, что он "гражданин Франции", однако сидящий в камере Генрих об этом почему-то ни разу не упомянул. Наверное, потому, что гражданство было получено за службу в Иностранном Легионе. А дальше было еще интереснее. Три месяца назад Анри Ван Дорн вышел из своего дома в пригороде Лиона и пропал. В том смысле, что никто его больше не видел. Правда, жил он один, ни с кем из соседей особо не общался, при этом часто отсутствовал неделями. Вроде как по работе. Однако никто из соседей не знал, где и кем он работает. Собственно, если бы не настырность местного пожарного инспектора, никто бы не обратил внимания на затянувшееся отсутствие. Инспектор обратился в полицию, и только тогда выяснилось, что перед исчезновением хозяин дома погасил крупный кредит, а за телефон, электричество и прочее заплатил на несколько месяцев вперед. Учитывая, что кроме сигнализации, холодильника и телефона с автоответчиком, в доме не было включено ни одно устройство, оплаты должно было хватить надолго. Так ничего и не выяснив, лионская полиция на всякий случай объявила Ван Дорна пропавшим. Поскольку родственников он не имел, дом опечатали, постановив, что если хозяин в течение установленного законом не объявится, продать его с аукциона со всем имуществом. Так или иначе, но господина Ван Дорна, раз уж личность его установлена, полагалось отпустить. Правда, его ждал судебный иск за вторжение на охраняемый объект, но поскольку не было никаких доказательств, что Ван Дорн пытался его взорвать либо скопировать какие-то данные с лабораторных компьютеров, и даже не пытался там фотографировать - на записях с камер ничего подобного не обнаружилось - выписан был лишь крупный, но все же не запредельный штраф, с чем Ван Дорн, пожав плечами, согласился без лишних разговоров. Мол, сам не знаю, как туда попал, но раз там был - значит, нарушил и штраф заплачу. Претензий за уничтоженный рюкзак Ван Дорн предъявлять не стал, тем более что стоимость рюкзака ему возместили. Странные деньги и найденные вместе с теми деньгами золотые слитки с маркировкой неизвестного образца вернули. Ван Дорн тут же сдал один из слитков в первый попавшийся на пути банк, оплатил штраф и уехал в Лион, где, среди прочего, получил новый паспорт - "взамен утерянного". За ним какое-то время следили, однако вел он себя, что называется, в рамках закона, и наблюдение сняли. А спустя две недели в полицию Лиона обратился... Анри Ван Дорн. Настоящий, предъявивший - в отличие от недавно отпущенного арестанта - подлинный французский паспорт, который он нигде не терял. Загорелый, обросший, с накачанными мускулами. На француза он, правда, на присланных Дрейку фотографиях не слишком походил и Вилли сильно подозревал, что звали его когда-то иначе - как много кого из бывших легионеров. Во всяком случае, зарабатывал тот на жизнь в одной из частных военных компаний, а поскольку "трудиться" приходилось в основном далеко за пределами Франции, то командировки его редко бывали короткими. Так вот, Ван Дорн обнаружил, что в его отсутствие в его доме кто-то жил. И с изумлением узнал от соседей, что это был он сам, только выглядел... немного иначе. Да и вел себя вежливее обычного. Здоровался, например. Некоторые из соседей даже предположили, что это брат хозяина дома, а не он сам. Дрейк, получив сообщение от французского коллеги, не поленился съездить в Лион и обнаружить, что при всем внешнем сходстве "Генрих", которого ему пришлось отпустить, и Анри Ван Дорн из Лиона - это два разных человека. Словно братья-близнецы из старой криминальной комедии, один из которых грабил банки, а второй преподавал в университете. Куда подевался "Генрих", выяснить не удалось, как и то, почему отпечатки пальцев совпали. Выданные ему документы нигде не предъявлялись. Зато выяснилось другое - полицейский эксперт прихватил из вещей подозреваемого вещицу, похожую на диктофон. Поскольку следовало проверить, не вел ли тот запись на секретном объекте, изъятие разрешили. Правда, включить устройство эксперт почему-то не смог, а когда задержанного отпускали, отсутствовал на службе - приболел. "Генрих" же, когда его освободили, не стал устраивать скандала из-за диктофона. А что тот остался в руках полиции, стало известно, лишь когда обнаружился настоящий Ван Дорн, который своим его не признал. Следователь подвинул к себе диктофон. Красивая штучка. Он нажал наугад несколько кнопок - никаких символов или надписей на корпусе не было, кроме названия фирмы-изготовителя (при этом у знакомых ему изделий этой марки логотип был выполнен совсем другим шрифтом), и вдруг на темной панели загорелся зеленый огонек. В списке, всплывшем на небольшом экранчике, значился только один файл. Вилли нажал кнопку, напротив которой на экране тускло высветился символ, похожий на треугольник. Спрятанный в корпусе динамик ожил и послышался слегка искаженный, но все же узнаваемый голос "Генриха". - ...Само собой, никакой я не Генрих - ни по паспорту, ни по рождению. Но ведь как-то тебе надо ко мне обращаться? Так что пусть будет Генрих. Все ж лучше, чем... Впрочем, неважно. Ты все еще хочешь услышать мою историю?... Раздался тихий писк - запись закончилась. Вилли Дрейк долго смотрел на затихший диктофон, потом вздохнул, прекрасно понимая, что эту запись лучше никому не показывать, как и само устройство. Потом спрятал в сейф - кто знает, вдруг однажды "Генрих" все-таки вернется за ним? * 0101 * Альберт наверняка уже забыл бы о "Генрихе", если бы не вещи, оставленные тем пять лет назад в подтверждение своих слов. Они были последними доказательствами самого его существования. Ни фотографии, ни номера банковского счета, ни строчки в телефонном справочнике. А год назад еще и дом, в котором "Генрих" жил, пошел под снос при прокладке нового шоссе. Все, кто хоть раз видел этого человека, разлетелись по стране и, скорее всего, вычеркнули его из памяти. Да и что они могли сказать, кроме того немного, что уже сказали? Забавно. К чему он об этом вспомнил сейчас? Годовщина-то не сегодня, месяца через два, да и зачем такое отмечать? Сегодня - обычный рабочий день, мало отличающийся от предыдущего. Впрочем, можно считать, что он даже удался. Не опоздал, не подвернулся под горячую руку шефу, всех, кого надо было, успел обзвонить и уговорить, никому не пришлось говорить "нет", зато получилось в перерыве перекинуться парой фраз с Майей - симпатичной брюнеткой из отдела рекламы, с которой познакомился у кофейного автомата два месяца назад. За это время они пересекались в коридорах от силы раза три, так что этот короткий и ничего не значащий разговор вполне тянул на событие недели. Уже вечером, на выходе из здания снова заметил Майю и улыбнулся ей, та улыбнулась в ответ, но лишь одними глазами. Рядом с ней шла тощая девица из ее отдела, и явно на что-то жаловалась. Сразу же стало ясно, что проводить Майю не получится - тощая еще только набирала обороты. Оказавшись снаружи, он влился в людской поток, движущийся в сторону метро, и сразу потерял девушек из виду. И снова вернулся мыслями на пять лет назад. Тогда он чудом не вылетел из газеты. Совет шефа сработал, рейтинг удержали, и Альберт был прощен. А потом он познакомился в клубе с девицей, оказавшейся племянницей хозяина газеты. Дело зашло далеко, пришлось жениться. Зато шеф с Альберта едва пылинки не сдувал. Ровно полгода. Диана оказалась той еще стервой. Ее дядя это понимал и зла на Альберта не держал, когда они разбежались. Хотя из газеты ему все же пришлось уйти. Впрочем, вовремя подвернувшийся приятель пристроил его помощником продюсера утреннего выпуска новостей на второразрядном канале. Конечно, после журналистской вольницы было тяжело, но постепенно Альберт втянулся и даже начал получать удовольствие от новой работы. Вполне возможно, когда он ошибся в выборе профессии, а теперь ему выпал шанс это исправить. Подарки "Генриха" Альберт когда-то рассчитывал продать, но почему-то ни киношников, ни коллекционеров всякой экзотики они не заинтересовали, и он, пожав плечами, засунул их на верхнюю полку шкафа. Там они и лежали сейчас в картонной коробке из-под обуви. Вместе с одной визитной карточкой. Альберт был уверен, что звонить по указанному на ней номеру никогда не придется, но выбросить ее опасался. Разразившийся требовательной трелью телефон вышиб из его сознания мысли о "Генрихе". Информаторы раскопали какой-то жареный сюжет, придется отправиться на встречу с вероятным его героем. Замечательно, сказал он себе, не надо думать, куда убить вечер. Через полквартала он привычно сделал шаг в сторону, уклоняясь от встречи с фонарным столбом. И едва не врезался в идущего навстречу мужчину в светлом плаще. Тот шел, погруженный в какие-то свои мысли и тоже заметил угрозу столкновения только в последний момент. Обошлось, они лишь слегка задели друг друга. Альберт обернулся, намереваясь извиниться. Тип в плаще остановился, явно собираясь сделать то же самое. Вглядевшись в его лицо, Альберт едва не выронил телефон: - Генрих?! Спустя четверть часа они сидели в каком-то баре. - Может, объясните, куда вы пропали тогда? - после долгой паузы решился он спросить. - И как вас все-таки зовут? - Пожалуй, лучше я пока останусь Генрихом, - ответил тот, хмыкнув. - А пропал... Ну, я же тебе объяснял, откуда я и куда. И как. Помнишь ведь. Действительно, забудешь такое. - Но как вы вернулись, если... - Случайность, абсолютная случайность. Причем, пока тебя не встретил, не был уверен, что именно вернулся. - Все-таки интересно, почему... Может, это как-то связано с теми вещами, что вы мне оставили... в доказательство правдивости своих слов? - предположил Альберт. - Не знаю, не знаю, - покачал головой "Генрих". - я много где много чего оставил. И кое-где куда больше, чем здесь... Почему до сих пор такого не происходило? - Мда, действительно. Не вытанцовывается. Хотя могло бы объяснить ваше возвращение. - Ты-то как? - спросил "Генрих", проигнорировав его фразу. - У тебя ведь, подозреваю, тогда большие планы на меня были. - Верно, были... Да ладно, - отмахнулся журналист. - Где наша не пропадала... Выкрутился. Уложившись в несколько минут, он посвятил "Генриха" в то, что случилось после его исчезновения. Потом в голову пришла не то чтобы гениальная, но все же вполне очевидная идея. - Слушайте, а может... - Нет, покачал головой сразу же разгадавший ход его мыслей "Генрих", - ты же помнишь, чем это кончилось прошлый раз? Ну, позовешь ты меня, я соглашусь, боссы ухватятся. Прорекламируете ... А потом я исчезну, может быть, даже не появившись в студии. Если припомнят тебе прежние грехи, не отмажешься. - И то верно... Они замолчали. И тут "Генрих" спросил: - Кстати, Альберт, а те вещи, что... - Те, что вы мне оставили? - Да. - Э... Конечно. Это только в кино за ними гоняются агенты спецслужб или сумасшедшие коллекционеры. - Что, неужели никто не хотел их купить? - Как ни странно. Наверное, все посчитали, что это подделки. Ну, и никто из тех, кто все же заинтересовался, приличную цену не предложил. А вам они зачем? - Ну, можешь считать, что это ностальгия. Хотя, если честно, хочу проверить - вдруг ты прав. Ну, насчет того, что мое возвращение связано с ними. Они еще о чем-то поговорили, потом Альберт, которого поджимало время (отменить или перенести встречу на завтра было не в его силах), дал "Генриху" свои адрес и номер телефона - договорились встретиться завтра вечером у Альберта дома. Вот только, выйдя из бара, Альберт все же отправился не на встречу. Время на самом деле вполне терпело, так что он решил заскочить домой. Кое-что проверить, во-первых, и кое-кому позвонить, во-вторых. Дом, в котором жил Альберт, находился в не слишком дорогом, но вполне приличном районе, всего в нескольких кварталах от того бара, но он все же взял такси. Квартира на втором этаже старого трехэтажного дома не отличалась ни особыми удобствами, ни размерами, но Альберта она устраивала. В конце концов, он в ней, по большому счету, лишь засыпал и просыпался, а еще ел и принимал душ - если успевал. Отпустив одно такси, он сразу же вызвал другое - встреча предполагалась на другом конце города, тащиться туда поздним вечером на общественном транспорте ему совсем не улыбалось. Немного волнуясь, он открыл шкаф и с облегчением обнаружил коробку на обычном месте. Выложил вещи на комод, убедился, что ничего не пропало, сложил все назад, поставил коробку обратно и набрал номер на той визитке, что лежала среди подарков "Генриха", но о которой тот даже не подозревал. Во всяком случае, Альберт на это очень надеялся. - Алло? - раздался в трубке ровный, почти механический мужской голос. Альберт отбарабанил внешне безобидный текст, который ему пришлось когда-то заучить. - Подождите минуту, молодой человек. В трубке послышались какие-то щелчки и шорохи, потом другой голос задал ему несколько вопросов. Услышав, что "Генрих" придет к Альберту домой завтра вечером, невидимый собеседник выразил одобрение его действий и, добавив, что с ним завтра утром свяжутся, уступил место коротким гудкам. Альберт в предвкушении обещанного вознаграждения не удержался от довольной улыбки. Потом встряхнулся - пора на встречу. Внизу бибикнуло такси, он погасил свет и вышел из квартиры. Он не мог видеть человека, наблюдавшего за ним с крыши дома напротив. Тот дождался, когда такси скроется за углом, спустился вниз, пересек улицу. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, поднялся по пожарной лестнице и спустя минуту закрыл за собой окно квартиры Альберта. Изнутри. Альберт потратил больше времени, чем планировал - человек, уже давший согласие появиться в утреннем телеэфире, внезапно заколебался, пришлось его уговаривать лишний час, если не два, так что вернулся он домой за полночь. Сил на уговоры ушло много, вставать предстояло рано. Альберт даже не стал зажигать свет. Сбросив обувь, проверил будильник и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Казалось, только закрыл глаза - и вот уже невыносимые механические трели требуют их открыть. Все-таки хоть иногда надо высыпаться. Альберт сполз с кровати, так и не разлепив веки, кое-как сбросил одежду и практически наощупь добрался до душа. Взбодрившись, он сделал себе кофе и начал собираться. День прошел сумбурно и практически не отложился в памяти. Альберт каким-то чудом сумел не опоздать на работу, и даже злополучный сюжет пошел в эфир без заметных шероховатостей - порой у Альберта так не получалось даже в куда более спокойной обстановке. Шеф, правда, заметил, что он немного не в себе, но списал это на рабочие моменты и предложил уйти пораньше. Альберт не возражал. Попрощавшись с коллегами, он вышел из здания. До все еще предполагаемого появления "Генриха" у него дома оставалось еще часа три. В этот момент в кармане завибрировал мобильник. Спрятав телефон, Альберт задумался. "Они" все-таки решили устроить засаду. Вот будет весело, если "Генрих" все же придет... Бросив кейс в кресло, он сделал шаг и замер. Ваза на комоде вчера определенно стояла иначе. Он, еще не осознавая, что делает, дернулся к шкафу, рванул дверцу. Коробка пуста. Только визитка со страшным телефонным номером осталась на месте. Альберт почувствовал себя внезапно сдувшимся шариком. Он прекрасно понимал, что это может означать. Что никакой "Генрих" здесь не объявится. Однако нашел в себе силы набрать номер и изложить свои выводы из случившегося. Он прекрасно понимал, что это не те люди, которых можно водить за нос или от которых можно спрятаться. Видимо, те, с кем он говорил, тоже не были последним звеном в цепи. И отменить уже ничего не могли. В семь он открыл дверь пятерым крепким парням в подозрительно оттопыривающихся пиджаках. Больше в дверь никто не постучал. Около часу ночи группу захвата, ждавшую непосредственно в квартире, отозвали. Какой приказ получили остальные участники операции, которых наверняка было куда больше, чем он видел, можно было лишь гадать, но Альберт наконец-то остался один. Жизнь вернулась в прежнюю колею. Разве что удовольствие от работы куда-то исчезло, но этого никто кроме него не замечал. Спустя месяц он нашел в почтовом ящике открытку. "Северный вокзал. 1791. 5051. Генрих". Звонить Альберт в этот раз никуда не стал. Просто изорвал открытку в мелкие клочки и спустил унитаз. Но любопытство в конце концов взяло верх. Написанное он запомнил. Первое число оказалось номером ячейки в камере хранения на упомянутом вокзале, второе - кодом к ней. В ячейке обнаружилась стопка книг в ярких обложках и конверт. Книги Альберт сразу же переложил в сумку, после чего отошел в сторону, присел на лавку и вытащил из конверта сложенный пополам листок. "Это тебе в качестве компенсации за доставленные неприятности. Полагаю, у тебя не было особого выбора, так что можешь не извиняться. Думаю, ты найдешь применение моему прощальному подарку не только как читатель. Удачи." Сначала Альберт решил, что просто издаст книги под своим именем, не меняя в них ничего - поскольку поиски в течение нескольких месяцев подтвердили, что никто и никогда такого здесь не писал и не издавал, а в своих способностях он сильно сомневался. Но в книгах, при всей увлекательности написанного, оказалось слишком много ошибок, нестыковок и просто того, чего его душа не принимала. Вдобавок среди всего этого разноцветья нашлись идеи, мимо которых авторы прошли, даже не замедлив шага. Так что он начал писать сам. Вроде бы то же самое, но получалось почему-то совершенно по-иному. Под рождество его рассказ взяли в одном из журналов фантастики, после нового года - второй, а третий, показавшийся слишком насыщенным сюжетными хитросплетениями, предложили переработать в роман. Дальше был только "набор высоты". Сборник рассказов, три романа, один из которых грозил перерасти не только в книжный сериал. Всемирная слава, в общем. За каких-то три года. Те книги все еще лежали в сейфе. На черный день. * 0110 * Фосс не имел оснований нарекать на судьбу. Даже инцидент, который мог стоить ему карьеры, обернулся в итоге чудесным броском на Берлин. Исчезновение странного чужака удалось благополучно похоронить в обломках бронированного фургона, сожженного выстрелом из гранатомета. Вещи чужака растворились в пучине "Анненербе", Хаук даже получил благодарность рейхсфюрера, а сам Фосс - Железный крест, следующее звание на два года раньше срока и самое главное - перевод в столицу. Хаук сдержал слово. Вот только случившееся в горах они никогда не вспоминали. Хотя Фосс был дружен с шефом - насколько могут быть дружны начальник и подчиненный, за плечами у которых общие темные дела. А ведь Хаук был единственным, с кем в Берлине Фосс мог об этом поговорить. Все, кто знал хотя бы кусочек правды, кто был там и что-то видел, и мог бы, сам того не понимая, выболтать какие-то важные детали, случись вдруг расследование, давно служили в самых дальних гарнизонах. При орденах, медалях, повышенные в званиях - но все равно за пределами видимости. Кто в Сибири, кто в Южной Африке, кто вообще на Огненной Земле. Поэтому Фосс и сам все реже вспоминал об этой истории. От греха подальше. Он поморщился, отгоняя тени прошлого и посмотрел на часы. Пора домой. День для Рейха прошел спокойно. Штурмбанфюрер вышел из здания, сел в машину, махнул водителю - домой. "Мерседес" замер на светофоре, Фосс невольно оторвал взгляд от газеты и посмотрел на людей, переходящих дорогу. И вдруг ему нестерпимо захотелось протереть глаза. По переходу шел мужчина в светлом пальто, который смотрел в его сторону и чему-то улыбался. Фосс готов был поклясться, что видит того самого типа, благодаря которому - как ни дико это звучало - сейчас находился именно здесь, а не в почти забытой глуши. Это точно он, тот парень, говоривший со странным акцентом и загадочно исчезнувший из тюремной камеры, откуда и воздух-то выходил только благодаря принудительной вентиляции. Даже выглядит как тогда, хотя прошло уже столько лет. "Зачем он вернулся?" - с раздражением и непонятно откуда нахлынувшим ужасом подумал штурмбанфюрер. И что теперь делать? Попытаться его задержать? Выследить, где он прячется и кто, возможно, ему помогает? Или сделать вид, что никого не видел? Фосс думал недолго. Проявить верность фюреру и Фатерлянду? После того, как сам организовал спектакль с гранатометом? Да лучше сразу застрелиться. Я ничего не видел, твердо сказал он себе. Мне ничего не показалось. Загорелся зеленый, машина тронулась с места. Штурмбанфюрер даже не повернул голову в ту сторону, где скрылся призрак из прошлого. Фосс умел держать себя в руках. Никто не заметил, как его плющит - ни жена, ни любовница, ни коллеги. Неизвестно, как долго бы это продолжалось, и кто одержал бы верх, но на пятый день, едва он прибыл на службу, раздался звонок - Хаук потребовал его к себе. И голос шефа звучал... странно. Впрочем, Фосс не придал этому значения. Он поднялся по лестнице - кабинет Хаука находился этажом выше - и, подойдя к знакомой двери, замер. Но стоять здесь не стоило, мало ли кто обратит внимание. В конце концов, сказал он себе, если что-то случилось, то оно уже случилось. Если нет, то все равно ничего не узнаешь, пока не войдешь. И он вошел. Секретарши Хаука не было на месте, так что Фосс просто притворил за собой дверь в коридор и подошел к собственно кабинету. Прислушался. Нажал на ручку, толкнул дверь. - Герр штандартенфюрер? - спросил Фосс, переступив порог. И тут ему - он даже не успел осознать, почему - вдруг нестерпимо захотелось оказаться по другую сторону двери, Фосс качнулся назад, но все вокруг поплыло, задергалось и провалилось во тьму. Когда он снова открыл глаза, то понял, что лежит в высокой траве. Голова раскалывалась, все тело ломило, однако руки-ноги слушались. Фосс поднялся и обнаружил Хаука сидящим в кресле, в центре большого круга кем-то основательно примятой травы. С закрытыми глазами, но явно живого. Повернув голову, он обнаружил и секретаршу шефа. Помимо кресла, из кабинета Хаука переместился еще и стол, и несколько стульев. Все это стояло довольно криво, впрочем, картина и без того была дикой и с трудом укладывалась в голове. Вдобавок на дальнем от Фосса краю трава была раздвинута, словно здесь был кто-то еще, но ушел прежде, чем Фосс очнулся. Эльза успела сесть и нервно поправляла сбившуюся юбку. Глядя на него испуганными глазами, девушка спросила: - Где мы? Что это за место? - Понятия не имею, - честно признался Фосс, помогая ей подняться. Хаук захрипел, дернулся, отчего кресло слегка накренилось назад, потом ухватился за подлокотники, хлопая глазами. - Фосс? - Да, герр штандартенфюрер? Следующий вопрос его озадачил: - Где... этот? - Кто? Я вошел в ваш кабинет, увидел вас... вы как-то странно выглядели... а потом оказался здесь. Хаук скривился. - Ясно. Ладно, дайте руку. Помогая шефу встать на ноги, Фосс разглядел вдали что-то, похожее на пыль, поднятую автомобилем. О чем и сообщил шефу. Хаук думал недолго. - Значит, пойдем к дороге. Надо же выяснить, куда нас занесло. Штандартенфюрер выдвинул верхний ящик стола, но явно не обнаружил искомого, потому что скривился и тихо выругался. Судя по всему, рассчитывал найти там пистолет. Кобура на боку у Фосса тоже была пуста. Загадочный "этот", видимо, догадался избавить их от оружия. Хаук тем временем пошарил в других ящиках. В нижнем ящике нашлась небольшая фляжка с коньяком и все трое отдали ему должное, даже Эльза. Правда, она сделала лишь пару маленьких глотков, но чтобы ее щеки зарумянились, этого хватило. Потом Хаук спрятал фляжку и сказал: - Ладно, пора. Мокрая и грязная форма стесняла движения, но по-настоящему их тормозила Эльза в своих туфельках - шпильки постоянно проваливались и цеплялись за траву. То, что до них здесь кто-то прошел, помогало лишь не сбиться с направления. Дорога оказалась укатанной грунтовкой, ползущей через огромное поле, со всех сторон на пределе видимости окруженное лесом. Солнце уже подобралось к зениту, начало припекать. Что казалось немного странным - прогноз для Берлина на сегодня хоть и предполагал, что день будет теплым, но не настолько же... Впрочем, вокруг был явно не Берлин. Признаков жилья не наблюдалось. Фосс предложил идти вслед за замеченным им автомобилем. Никто не возражал, поскольку местность никому не казалась знакомой. Правда, сначала они с полчаса посидели на обочине и еще раз приложились к фляжке Хаука, которая заметно опустела. А Эльза попросила Фосса отломать осточертевшие ей каблуки. Вскоре впереди показался километровый столб, и они невольно прибавили шагу. Краска на табличке выгорела, похоже, ее давно не подновляли, но все же цифры читались легко. "8" и "5". Похоже, они выбрали правильное направление. Если, конечно, "5" - это расстояние до какого-нибудь поселения, а не всего лишь до пересечения с более важной дорогой. К сожалению, правильным оказался второй вариант. Когда на очередном столбе должен был появиться "0", они вышли к перекрестку. Их путь перерезало не сказать чтобы полноценное шоссе, но асфальт и разделительная линия, аккуратно нарисованная белой краской, присутствовали. - Вы как хотите, шеф, но я больше идти не могу. С этими словами Эльза уселась на придорожный камень, сбросила китель и галстук на пыльную траву и в довершение всего расстегнула сразу две верхние пуговицы блузки. Фосс и Хаук переглянулись, но следовать ее примеру не стали. Жара жарой, но мало ли кто встретится на пути... До их слуха донесся нарастающий шум автомобильного мотора. Хаук что-то пробормотал, Фосс положил руку на пустую кобуру. Сам он сомневался, что сможет этим кого-то напугать, но кто знает. Из-за холма вынырнул автомобиль, потом еще один. Техника явно была армейской. Окраска камуфляжная, но непривычного рисунка - в вермахте так не раскрашивали, даже в Африканском корпусе. Странно выглядели и сами автомобили - квадратные, приземистые, на толстых шинах. Наверху у каждого красовалась пулеметная турель, прикрытая бронелистами. Следом показались несколько тентованных грузовиков такой же расцветки. Фосс понял, что броневики не собираются останавливаться. Он успел подумать, что, может быть, это и к лучшему, но тут Эльза спрыгнула с камня и, размахивая руками, шагнула на дорогу: - Стойте! Стойте! Обе машины резко затормозили, подняв облако пыли. Из передней вышел человек в пятнистой униформе, потом еще один - этот повернулся назад и поднял руку. Грузовики тоже начали останавливаться. Из дальнего броневика выбрался еще один человек в такой же униформе. Разглядев лицо того, что вышел первым, Фосс испытал сильнейшее желание протереть глаза, а Хаук попятился. Лицо было черным. Фосс помнил из школьного курса истории, что последнего негра убили в Африке полвека назад. Но сейчас перед ним стоял настоящий негр. Он перевел взгляд на второго и похолодел. Типичный молодой еврей из старой кинохроники. Только живой. Впрочем, нет. Не типичный. Без пейсов, зато с крепкими мускулами, что чувствовалось даже под пятнистой тканью. И смотрит так уверенно, словно это он юберменш. А ведь с евреями разобрались задолго до того, как взялись за негров. Лишь тот, что стоял у дальней машины, выглядел арийцем. Он держал наизготовку автомат незнакомого вида, лишь отдаленно напоминавший привычный "Штурмгевер-74". - Я могу вам чем-то помочь? - поинтересовался негр, прежде чем улыбка начала сползать с его лица. Похоже, "гфф. Ф. Шварцкопф", как явствовало из нагрудной нашивки, тоже что-то разглядел. Вот только что? Зачем он повернулся к еврею и что-то тихо говорит ему на ухо? Что-то не очень хорошее, вон как рожа этого "лт. Айнштайна" скисла сразу. На вороте куртки Шварцкопфа красовались петлицы вермахта. На груди - лента кавалера Железного креста. Интересно, за что? На рукаве - незнакомая, но все же вполне традиционного вида эмблема с орлом над горной вершиной и желтой семеркой, прочие символы и надписи разобрать не выходило - солнце светило в глаза. - Вы кто такие? - поинтересовался негр. - Почему на вас эта форма? - А что с ней не так? - непонимающе проговорил Хаук. Фосс же едва удержал челюсть - у негра был баварский акцент! Тут вперед шагнул Айнштайн: - Ваши документы! - штандартенфюрер медленно и осторожно (чтобы никто не начал стрелять) вытащил удостоверение и протянул его еврею. - Ваши - тоже! - сказал Шварцкопф, обращаясь к Фоссу и Эльзе. Эльза с виноватым видом развела руками: - У меня нет с собой документов. Но эти офицеры могут подтвердить мою личность. Фосс кивнул, подтверждая сказанное ею, и молча протянул негру свое удостоверение. Не хватало еще, чтобы эта обезьяна его обыскивала. - Оружие? - У нас нет оружия, - за всех ответил Фосс, показав пустую кобуру. - Скажите, лейтенант, - сделав над собой усилие, обратился он к Айнштайну, брови которого изображали сильнейшее изумление от того, что он успел увидеть в удостоверении Хаука, - где мы находимся? Мы, к сожалению, заблудились. - Это точно, заблудились, - нервно хмыкнул негр, - я слышал о съезде реконструкторов, но он проходит в Мюнхене, а вы сейчас в десяти километрах от Бреслау. - Не похожи они на реконструкторов, - вдруг сказал Айнштайн, пряча их документы себе в карман. - Гауптфельдфебель Шварцкопф! - Лейтенант? - Этих двоих - в наручники и в грузовик, и пусть глаз с них не спускают. Нет, лучше в разные грузовики... А вы, фройляйн, сядете в мою машину. Только без фокусов. - Что вы собираетесь делать с ними, лейтенант? - махнув рукой кому-то вдалеке, поинтересовался гауптфельдфебель. - Довезем до Бреслау, сдадим Штази. - И то верно. Пусть безопасники с ними разбираются, - хмыкнул Шварцкопф. Спустя минуту Фосс, чьи руки и ноги были стянуты простенькими на вид, но очень прочными пластиковыми петлями, сидел на жесткой лавке в кузове армейского грузовика, прислонившись к металлическому борту. Штази? - думал он, - что это? Негр назвал их безопасниками. Может быть, это сокращение от "cтаатсзихерхайт" - "государственная безопасность"? И - Бреслау? Это же черт знает сколько километров от Берлина! Вскоре машины встали, опять зазвучали отрывистые команды, что-то лязгало и гудело, потом стало тихо, лишь негромко переговаривались солдаты. По-немецки, но то немногое, что Фосс понимал в их разговорах, никакой практической ценности не представляло. Оказавшись снаружи, он обнаружил перед собой высокие железные ворота в бетонной стене. На вывеске рядом с воротами строгим готическим шрифтом было написано подтверждение его догадки: "Министерство государственной безопасности". Что было написано ниже, он прочесть не успел, потому что ворота разъехались и их провели внутрь. Принявшие их люди в непривычного кроя серой униформе, но с лицами типичных рядовых сотрудников тайной полиции, провели их внутрь здания. Там их тщательно обыскали, отобрали ремни, у Фосса - еще и пустую кобуру, потом вполне вежливо распихали по одиночным камерам. Неожиданно вполне комфортабельным. И с хорошей звукоизоляцией - из коридора сюда не просачивалось ни звука. За Фоссом пришли только на следующий день, ближе к вечеру. Его привели в кабинет, странно похожий на тот, где он когда-то допрашивал загадочного чужака. Будь он неладен, этот... унтерменш. За столом сидел офицер примерного одного с Фоссом возраста, во все той же серой форме. Незнакомые погоны, никаких наград или значков. Он напоминал бы Рейнхарда Гейдриха, если бы тот родился где-то в Азии. Повинуясь его взгляду, конвоиры плюхнули оберштурмбанфюрера на привинченный к полу стул, к которому тут же пристегнули его ноги. - Извините, господин Фосс, за неудобства, но таковы правила, - сказал офицер, поднимаясь из-за стола. - Я понимаю, - кивнул Фосс, слегка поерзав. - Меня зовут Бергер. Ганс Бергер. Я - майор государственной безопасности... Фосс задумался. На чей-то глупый розыгрыш все это походило мало. Слишком многое говорило - нет, даже кричало - что это не так. Фосс помнил, что говорил чужак на допросе. И, теперь он это понимал как никогда ясно, не врал. Видимо, по какой-то причине они трое - и, очень хотелось верить, чужак вместе с ними - переместились в другой (кажется, чужак употреблял слово параллельный) мир. Вот только они сейчас в руках Штази, местного аналога гестапо, а чужак, скорее всего, на свободе. Хм, может, рассказать Бергеру о чужаке? Не стоит. Чужак затащил нас сюда. И только он может вытащить обратно. Значит, надо найти его, прежде чем он свалит из этого цирка, а мы застрянем здесь навсегда. Фоссу вовсе не улыбалось жить в мире, где негры и евреи служат в вермахте, а арабы в гестапо. Он не был уверен, что у Бергера арабские корни, но очень уж не арийской внешностью обладал майор. Когда у майора закончились вопросы, он решил спросить сам: - Что с нами будет, господин майор? - Как вам сказать... Ношение формы СС без законных оснований и использование поддельных документов в общем-то является уголовным преступлением... Фоссу очень сильно захотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. - ... Правда, фройляйн Эльза не имела при себе никаких документов, что, конечно, не приветствуется в подобных обстоятельствах, но преступлением не является. А ее одежда не может быть однозначно классифицирована как униформа СС. То есть, к ней у нас и вовсе нет претензий, и мы могли бы ее отпустить. Если бы не то, что она говорит. Вы же понимаете, что с ней будет, если она начнет рассказывать о себе первому встречному? Фосс не успел ответить. Дверь распахнулась. Вошел офицер в такой же серой форме, но явно старше званием и, махнув головой в сторону Фосса, сказал: - Я их забираю, Бергер. Всех троих. - Куда, господин полковник? - В Берлин. Научников очень заинтересовал этот случай. Они не очень-то поверили сначала, но сегодня утром люди из криминальной полиции попытались взять парня, который хотел сдать в банк золото с нестандартной маркировкой. Но тот оказался вооружен, подстрелил двоих полицейских и угнал их машину. Его сейчас ищут по всему городу. Фосс испытал странную радость. Чужак здесь! Все еще здесь! У них есть шанс! Но как выбраться из лап... коллег? Хорошо бы оказаться нужными чужаку. Чтобы он не мог уйти отсюда без них... Но из того, что Фосс помнил из материалов его допросов, никак не следовало, что они могут ему понадобиться. И не обязательно он вытащит их домой, а не куда-нибудь еще... Спустя час их посадили в разные машины и куда-то повезли. Как оказалось, на аэродром. Все происходило быстро и четко, и Фосс вдруг почувствовал, что ему здесь нравится. Все неудобства выглядели временными, им имелось вполне логичное объяснение. В последний момент вылет задержали. Но полковник Вайс не стал объяснять им, почему, хотя по возвращении из пилотской кабины выглядел очень довольным. Когда самолет набрал высоту, Фосс, глядя на сидящего напротив бойца охраны, вдруг подумал - а, может, ну их всех к черту? И жену, и любовницу, и Хаука, и весь оставшийся где-то Рейх. И чужака. Если здесь есть госбезопасность, значит, этот мир не так уж и плох. Значит, здесь есть порядок. И если стать частью этого порядка... Негры и евреи в вермахте? Арабы в штази? Ну и что? Фосс знал, само собой, не из школьных учебников, что когда-то фюрер кого только не брал в союзники, чтобы уничтожить евреев и коммунистов... Главное - порядок. Приняв решение, он расслабился и едва сдерживал улыбку, глядя на исходящего страхом шефа. Любопытно, что Хаук успел сдуру выболтать? Под ровный гул двигателей он, пристегнутый к креслу, задремал и проснулся лишь, когда пилот объявил, что они заходят на посадку. Вот шасси коснулись земли, самолет слегка тряхнуло... И вдруг мир снова дернулся и померк. Сначала пришла боль. Потом холод. И сырость. Фосс осторожно открыл глаза. Вместо потолка салона над головой было небо, затянутое серой ватой облаков. Где-то на краях поля зрения акульими зубами торчали рваные края разорванного фюзеляжа. Он медленно повернул голову. Полковник Вайс неподвижно полулежал в накренившемся кресле, по виску стекала струйка крови. Мертв? Непонятно... Вот охранник, сидевший напротив, улетел в мир иной однозначно - торчащий из шеи зазубренный обломок не позволял сделать других выводов. Кто-то тихо хрипел за спиной. Фосс нашел глазами шефа. Хаук безвольно обмяк в кресле и не шевелился. Эльза? Словно почувствовав его интерес, девушка вздрогнула и застонала. Жива, значит. Кто-нибудь еще уцелел? Фосс прислушался, но кроме шороха ветра ничего не услышал. Сирен не слышно. Странно. Садились ведь на аэродром, катастрофа не могла остаться незамеченной. Сзади донесся какой-то непонятный шум. И вдруг заскрипело, словно открылась давно не смазывавшаяся дверь, потом послышались тихие шаги по усыпавшим остатки пола осколкам и обломкам. Кто-то шел по самолету, проверяя пульс у каждого пассажира. Судя по тому, что продвигался он довольно равномерно, выживших в задней части салона не было. Если не считать того, кто недавно хрипел. Кстати, что-то его не слышно, подумал Фосс, и тут же услышал шорох совсем рядом. - Не уверен, что рад видеть вас снова, штурмбанфюрер, - произнес давно забытый голос. - Пожалуй, могу сказать то же самое, Томас, или как вас там, - попытался улыбнуться Фосс, но получилось плохо. - Давайте остановимся на Томасе, - ответил собеседник. - Ваш шеф, я так понимаю, тоже здесь? - Да, вон он, - Фосс мотнул головой, указывая направление. В глазах тут же потемнело от боли. - Ага, вижу. Хм, а он, похоже, живой. Пульс есть, хоть и слабый, - донеслось от кресла Хаука. - Как он? - машинально пробормотал Фосс. - Без сознания. Но вроде цел. Вы, по-моему, тоже легко отделались. Или у вас что-то сломано? - Не знаю, - признался Фосс, - не проверял пока. - Вот и не проверяйте. Пока. - Там, за мной, кто-то живой. Хрипел. - Больше не хрипит. Умер. Фосс видел, что Томас тащит за собой лязгающую при каждом рывке сумку. Понятное дело, не стоит оставлять оружие без присмотра. Вот он отправил туда автомат охранника, магазины из разгрузочного жилета, потом пистолет полковника. Вдруг Вайс застонал и приоткрыл глаза. - Ты кто? - просипел он, явно не узнавая Томаса. - Я, господин полковник, наиболее вероятная причина того, что вы сели столь неудачно. Лучше бы вы отправили меня другим рейсом. А теперь все мы понятия не имеем, где грохнулась эта птичка. - Слушай, придурок, верни мне мой пистолет, - прохрипел полковник. Тот лишь усмехнулся: - Поверьте, уважаемый, когда сюда заявятся ваши местные коллеги, будет лучше, если оружия они при вас не увидят. Впрочем, чего я вас уговариваю? С этими словами он снял наручники с пояса мертвого охранника и пристегнул ими полковника. Тот прохрипел что-то нечленораздельное, дернулся, но, застонав от боли, предпочел успокоиться. - Вот так-то лучше, - сказал Томас. - Наручники у вас качественные делают, не порвете. - Хорошо тебе, - с искренней завистью сказал Фосс, морщась от боли, - ты уже привычный. - Не поверите, штурмбанфюрер, в компании делаю это в первый раз. Хотя да, мне проще. - Что проще? - спросил полковник. - Скоро поймете. Ладно, я осмотрю остальных. С этими словами Томас двинулся дальше по салону. Возле девушки он задержался. Когда он закончил с Эльзой - а он что-то ей говорил, только тихо, - то подхватил лязгнувшую сумку и исчез из поля зрения на добрых полчаса. Впрочем, по доносившимся снаружи звукам Фосс понимал, что он еще здесь. Видимо, Томас обследовал окрестности. Вернувшись, он первым делом порылся в аптечке и что-то им всем вколол, не обращая внимания на протесты. Потом принялся заимствовать у мертвецов какие-то нужные ему вещи, набивая ими вместительный баул. Что было дальше, Фосс не видел, потому что отключился. Когда снова открыл глаза, обнаружил у кресла все еще пребывающей в отключке Эльзы упаковку пластиковых бутылок с водой, мешок с продуктами и медицинскую сумку. Соображалось плохо, но Фосс понял, что Томас собирается их оставить, и попытался запротестовать: - Не уходите. Вы умеете общаться с местными. - Зря вы так думаете. Скорее всего, для меня они такие же чужие, как и для вас. Что касается самолета, то пожара или взрыва не будет, я проверил. Попытайтесь договориться с полковником, вам лучше придерживаться одной легенды. Может быть, штандартенфюрер очухается раньше, чем вас найдут. Кстати... - Томас вдруг замолк, озадаченно глядя на Хаука.
