Трапезникова Юлия Владимировна : другие произведения.

Цугцванг или ловушка для ферзя (часть I)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Цугцванг - термин произошел от немецкого слова Zugzwang, что значит "принуждение к ходу". В шашках или шахматах он указывает на безвыходные условия для игрока, когда любой его ход приведет к ухудшению существующей позиции. Перемещение всякой фигуры означает заведомо плохой результат.
       События детективного романа "Цугцванг или ловушка для ферзя " происходят в Англии, России, Австралии. Главные герои - наши современники.
       Кто будет победителем в опасной игре и какова расплата за победу?
      Счетчик посещений Counter.CO.KZ - бесплатный счетчик на любой вкус!
  
  Если обходиться с каждым по заслугам, кто уйдет от порки?
  Обойдитесь с ними в меру вашего великодушия.
  
  Вильям Шекспир 'Гамлет'
  
  
  
  ЦУГЦВАНГ ИЛИ ЛОВУШКА ДЛЯ ФЕРЗЯ.
  
  Австралия. 29 июля 2015 года.
  
  Сэм Паркер, один из лучших кардиологов Западной Австралии, приоткрыл правый глаз, левый все еще прижимался к шёлку подушки, которую сжимали его мускулистые руки. Мужчина от души зевнул, сладко потянулся, и медленно перекатился с живота на спину.
  'Настоящий кайф - это выспаться и никуда не торопиться', - подумал он. Тело парило в нирване - было лень шевелиться и думать.
  Плотные шторы почти полностью блокировали солнечные лучи, из-за этого в комнате царствовали синие сумерки. В их густой пелене едва угадывались контуры зеркальных дверей гардеробной, а чёрная линза телевизора превратилась в лаз, ведущий в бесконечный космический лабиринт.
  Взглянув на настенные часы, он попытался определить время, но стрелки и циферблат слились в единое безликое серое пятно, обрамленное контуром штурвала - эти часы и торшер 'Маяк', были сделаны мистером Райдли по эскизам Сэма.
  Он лениво хлопнул в ладоши и свет торшера золотым сиянием залил комнату, наполнил домашним теплом и уютом круглое плетеное кресло с мягкой, шёлковой обивкой, в котором Сэм, как в батискафе, погружался в мир романов Жюль Верна.
  Настенные часы уже отсчитали десять утра. Сверив их показания с айфоном, он с досадой подумал: 'Опять спешат'.
  Морской бриз, проникнув через приоткрытую стеклянную дверь балкона, принес долгожданную свежесть с привкусом океана. Тяжелые шторы пытались перекрыть путь Фримантлскому доктору и блокировать его прохладные потоки, но морской бриз упорно прорывался сквозь плотные полотняные доспехи окна, стремясь исследовать потаенные уголки спальни. Он бесцеремонно нырял под шелковое одеяло и воздушными пальцами щекотал стройное, загорелое тело хозяина виллы.
  
  __________________________________________________________________________
  
   Фримантлский доктор (англ. Fremantle Doctor), также Фреодоктор (англ. Freo Doctor) или просто Доктор (англ. The Doctor) - западно-австралийское название полуденного морского бриза, заменяющего собой горячие северо-восточные ветры, который возникает в летние месяцы на западном побережье Австралии. В такие дни, температура падает ниже 30 градусов через несколько часов после смены ветра.
  _____________________________________________________________________________
  
  Сэму чертовски не хотелось вставать, возникло искушение целый день провалятся в постели, рассматривая синюю даль океана. Впереди целых три дня заслуженного отдыха, которые он планировал провести в одиночестве здесь - на своей вилле, расположенной в уютной маленькой бухте, на юго-западном побережье Австралии, практически на самой верхней точке нижнего берегового уступа Дарлинг Рэйндж, недалеко от курортного городка Игл Бей.
  - Всё и все подождут... и даже полковник Бэкхем! - повторил он мантру, которую говорил себе последние два дня.
  Паркер одновременно и радовался, и беспокоился потому, что послеоперационный период у полковника протекал без осложнений. Несмотря на преклонный возраст - семьдесят восемь лет, старый солдат быстро приходил в норму после сложной операции на сердце. Глядя на подтянутого, бодрого и весёлого Бэкхема трудно было поверить, что десять дней назад он был кандидатом на путешествие в один конец. Именно служба в Иностранном легионе так сильно закалила Гарри Бэкхема, что он не сдался на милость болезни, и самое главное - старик хотел жить: он без устали флиртовал с медсестрами и был полон планов на ближайшие тридцать лет.
  Лиз Брайн, секретарь Сэма Паркера, при малейших изменениях в самочувствии полковника должна была сразу позвонить Паркеру. Госпиталь находился в трестах километрах от виллы Сэма - это час полета на легкомоторном вертолете.
  Он ещё раз с наслаждением потянулся и, наконец, почувствовал прилив энергии. Он легко поднялся с кровати, резко отдернул тяжелую занавеску в сторону и полностью освободил от штор огромное видовое окно и выход на балкон. Облокотившись на мраморное ограждение огромного балкона, он подставил обнажённое тело потоку прохладного воздуха. Сэм наслаждался живописной картиной: по синему небу, словно стая касаток, неслись рваные клочья свинцовых туч, обрывая тонкие золотые нити небесной сети, сплетённой из солнечных лучей. Грозный рокот волн стал тише - вчерашний шторм сдавал свои позиции ясной погоде. Океан всё ещё клокотал гневом и был опасен. Пляж выглядел безлюдным.
  Внезапно сердце Сэма подпрыгнуло и сжалось: внизу у самой кромки воды там, где волны жадно вгрызались в песчаный пляж, неподвижно лежал человек в красном спасательном жилете. Ноги жертвы то и дело опутывали пенные щупальца океана, стремясь вернуть себе ускользнувшую добычу.
  - Августа! - крикнул Сэм, но тут же вспомнил, что помощница по хозяйству приходит позже, и он в доме один.
  Размышлять было некогда, он надел шорты и бросился к пострадавшему.
  Уже из далека он понял, что это женщина: изящное тело, тонкие щиколотки стройных ног, круглые ягодицы с узкими полосками голубых шорт, длинные белокурые волосы, отдельные пряди которых трепал ветер. Она лежала на животе, неуклюже подвернув под себя руки. Роскошные волосы и воротник надувного, автоматического жилета прятали лицо. Слева от темени запекся огромный сгусток крови.
  Сэм сразу узнал марку спасательного жилета - автоматический Crewfit 165N Sport, производства Великобритании. Экспертами по спасению на воде эти жилеты были признаны одними из самых легких, компактных и безопасных для ежедневного выхода в море, именно поэтому он укомплектовал свою яхту жилетами этой серии, но только жёлтого цвета.
  Паркер аккуратно взял женщину за запястье и почувствовал слабое биение пульса.
  'Жива', - обрадовался он. Мужчина медленно приподнял ее мокрые волосы, пересыпанные песком, и увидел нежное, почти детское лицо.
  - Совсем молодая...лет двадцать, - пробормотал он.
  Скользя руками по её атласной коже, он аккуратно осмотрел руки, ноги, спину, и шею девушки. Убедившись в отсутствии повреждений, врач осторожно перевернул её на спину, расстегнул жилет и продолжил медицинский осмотр. Полученным результатом он остался почти доволен: все кости целы и, судя по всему, внутренних повреждений нет, но рана на голове и фарфоровая бледность кожи беспокоили его.
   Несколько секунд мужчина колебался между решением вызвать службу спасения или принять ответственность и действовать самому. Он еще раз посмотрел на пострадавшую. Девушка едва дышала. Не раздумывая больше ни секунды, Паркер побежал к вертолету, припаркованному на вертолётной площадке у дома.
  Через десять минут лёгкий многоцелевой Bell 206 оттолкнувшись от мокрого песка, нырнул в синюю высь, стремительно набирая обороты. На предельной скорости вертолет нёсся в Перт, унося от места трагедии своего владельца и его пациентку.
  
  
  Часть первая.
  
  За пять лет до описанных выше событий.
  
  1.
  
  - Мэри! Мэри! - дребезжал женский голос из комнаты.
  - Да иду я, иду! - с раздражением крикнула в ответ молодая блондинка, разглядывая себя в помутневшем от времени зеркале. Она сравнивала свое размытое отражение с чёткой черно-белой фотографией в газете.
  - Мэри! Мэри! - дребезжание перешло в крик.
  Девушка в сердцах швырнула газету на массивное бюро, втиснутое в лоно крошечной прихожей, и пошла на зов тётки.
  - Ну что тебе?! Что ты опять орешь?! - тонкие ноздри трепетали от возмущения. Пожилая женщина сидела в инвалидном кресле у стола, держа в руках пустой стакан. Она не могла дотянуться до графина с водой, который стоял рядом на столе.
  - Во рту пересохло...пить хочу...- прошелестели в ответ морщинистые губы. Она, вжав голову в плечи, испугано смотрела на бледное от гнева лицо племянницы.
  - И стоило так орать?! И минуты подождать не можешь?! - Мэри нервно плеснула воду в стакан из графина. Брызги воды, прозрачными каменьями, застыли на потертом лаковом покрытии стола.
  - За чем ты так, Мэри? За что ты ненавидишь меня? - ее подслеповатые глаза, увеличенные линзами очков, предательски заблестели.
  - А за что мне тебя любить, тетя? Что ты для меня такого особенного сделала? - теперь у нее побелели даже губы.
  -Мы с бабушкой вырастили тебя, заботились о тебе, делали всё, чтобы ты была счастлива! - она смотрела на племянницу снизу вверх, словно провинившийся первоклассник на строго директора школы.
  - Счастлива? - она усмехнулась. - Ты, видимо, издеваешься надо мной! Что ты называешь счастьем? Вот это все?! - она обвела рукой вокруг себя и закатила глаза.
  - Я люблю тебя, Мэри... очень люблю... ты же мне как дочь... бабушка тебя тоже очень любила, - проговорила сдавленным голосом тетка, судорожно сжимая в жилистых руках всё ещё полный стакан воды. - Мы же невиноваты в гибели твоих родителей.
  От сдерживаемых тёткой слёз и внезапного чувства вины, которое предательски шевельнулось на дне изъявленной души Мэри, девушка разозлилась ещё больше.
  - Ещё ко мне претензии есть? - злой прищур глаз, подсказал тётке, что племянница находится на пике гнева.
  - Нет, - она медленно покачала головой, задумчиво глядя на побелевшие костяшки пальцев, сжимающих толстое стекло стакана, из которого она так и не сделала ни одного глотка. Пить расхотелось. Теперь уже не хотелось ничего. Словно, в её иссохшей груди кто-то выключил генератор желаний, казалось, что даже простые потребности тела умерли в ней. Пустота обесточила душу и, в след за ней пришло полное безразличие к происходящему. Она сидела не шевелясь, почти не дыша, уставившись в какую-то одну точку внутри себя.
  - О'кей. Я ушла, - Мэри громко хлопнула дверью в комнату тёти, взяла рюкзачок, зло сунула в него газету и выскочила из дома, захлопнув входную дверь с еще большей силой.
  Девушку изводило острое желание побыть одной, без докучливой тётки с её вечным нытьем и необоснованными, по мнению Мэри, претензиями, чтобы полностью погрузится в мир грез и детально продумать план, вынашиваемый ею уже неделю.
  На улице было тепло, моросил дождь - довольно частое явление для Лондона.
  Она подставила лицо водяной пыли, шумно втянула носом тёплую морось, и медленно выдохнула порцию злости, душившей ее. Это немного притушило пламя ненависти, давно бушующее в её груди, Мэри даже не помнила точно, когда оно поселилось в ней.
  Возвращаться за зонтиком не хотелось и она махнула рукой припаркованному недалеко чёрному кэбу.
  - Parliament street 48, Red Lion, - сказала она водителю, удобно устроившись на заднем сидении. В такси она любила ездить именно сзади - там было проще мечтать о том, что кэб - вовсе не кэб, а её собственный Rolls-Royce Cullinan, управляемый личным шофером, а она сама не официантка, а успешная бизнес-леди - владелица газет, заводов и пароходов.
  Ей нравилось бывать в 'Red Lion', потому что он расположен недалеко от Парламентской площади. Мэри знала, что в этом пабе запросто можно встретить кого-то из чиновников, политиков или других полезных для неё людей. Каждый раз приходя сюда она надеялась познакомиться с кем-нибудь из них и каждый раз ее желание не исполнялось.
  Также это местечко пользуется популярностью у туристов: гости Лондона, заходя в его помещение, сразу попадают в атмосферу настоящего английского паба - паба с большой историей: он был открыт еще в начале шестнадцатого века. К сожалению интерьер того времени не сохранился, но имеющийся сейчас также аутентичен: массивная деревянная барная стойка, конца девятнадцатого века, под стать ей дубовые стеновые панели, столы, стулья и уютные зеленые кожаные диванчики, стены же украшены многочисленными черно-белыми рисунками, на которых изображены политики различных эпох - самые частые его посетителей, если не считать многочисленных туристов.
  
  2.
  
  Уже на входе в 'Red Lion' её встретил шум голосов огромного количества посетителей, с комфортом распивающих пиво за барной стойкой или уютно устроившихся в небольших закутках первого этажа. Мэри сразу поднялась на этаж выше - там всегда было менее шумно и, как правило, были в наличии свободные столы. Войдя в зал, она осмотрелась.
  За одним из столиков у окна вальяжно развалилась Сьюзен - девушка, с которой она училась в старшей школе.
  - О, Мэри!!! Привет! Иди ко мне, кокни, - Сью приветственно махнула рукой.
  Мэри поморщилась, но присела за столик Сьюзен, прямо напротив неё.
  - Привет, Сью.
  - Давно не виделись. Что-то будешь? Я уже заказала себе пинту London Pride, мясной пай и фиш энд чипс.
  - Яблочный сидр, - хмуро ответила Мэри.
  - И всё? Опять нет денег? Ничего у тебя за эти пять лет не изменилось, - усмехнулась бывшая одноклассница и смерила её насмешливым взглядом.
  Мэри закусила губу, еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться от злости и обиды.
  - Конечно, если одним все, а другим ничего...- выдавила из себя Мэри.
  Брови Сьюзен поползли вверх, и она холодно спросила:
  - Кого ты имеешь ввиду на этот раз?
  Мэри достала газету и бросила её перед Сью.
  - Там. На четвертой странице. Внизу.
  Сьюзен лениво открыла газету и бегло пробежала глазами заметку, о которой шла речь.
  - Статья о русских, которых загребли в полицию после шумной ночной потасовки?
  - Да.
  - Ну и что? Я не понимаю при чем здесь ты?
  - Я ни при чем. Ты просто посмотри внимательно на перечисленные фамилии и фотографии.
  - Ни фамилии, ни фотографии мне ни о чем не говорят. Меня это вообще никак не интересует, - она закрыла газету и положила ее перед Мэри.
  - В статье упоминается Ольга Васильчикова и она же на всех фотографиях. Смотри, - Мэри снова открыла заметку и положила ее перед Сью.
  - Ну и что? Кто это?
  - Дочь Петра Васильчикова - мультимиллионера из России. Он - владелец сети гостиниц 'Линза', расположенных в самых труднодоступных местах планеты: и во льдах, и в тропиках, и в горах, и на дне океанов - одним словом везде. Неужели ты никогда не слышала о нём, или о его гостиницах? - горячо прошептала Мэри. - Номера - это отдельно стоящие домики-капсулы с зеркальными стенами, потолком и полом. Для того, кто внутри создается впечатление, что он находится прямо среди дикой природы, а снаружи стекло - зеркальное и постояльца никому не видно. Туры в эти места отдыха только для избранных! И стоят баснословно дорого! - она с превосходством посмотрела на Сью.
  - Нет, не слышала... меня, это не колышет, кокни. - она немного помолчала и насмешливо продолжила, - Ты хочешь отправить газету её папе, чтобы он знал, чем тут занимается доченька? Или может быть собираешься шантажировать ее?
  - Нет, я не буду этого делать...Я просто стану ее лучшей подругой, ее вторым я! - Мэри победоносно улыбнулась Сьюзен.
  - Она, конечно, спит и видит тебя своей лучшей подругой, - Сью, кривляясь, театрально заморгала глазами, но видимо ей этого показалось мало и она, с пафосом протянув к Мэри руки, пропела:
   - О Мэри, Мэри, приди же ко мне. Ах, где же ты, мое второе Я? Исчахла вся я в ожидании тебя!
  Мэри обиженно засопела и, скрестив руки на груди, устремила мрачный взгляд в окно.
  - Ну хорошо, пусть так. Как же ты планируешь познакомиться? А тем более стать подругой?
  - Я узнаю места, где она чаще всего бывает и по каким дням. Буду ждать её там и, как бы случайно, попадусь на глаза.
  - Я всегда говорила, что вы русские - безбашенные люди. А авантюристкой ты и в детстве была. Никогда не забуду ту историю, благодаря которой ты ловко получила роль леди Макбет в школьном спектакле. И что на этот раз?
  - Мы очень похожи внешне. Вот, сама посмотри! - вновь оживилась Мэри.
  Сьюзен внимательно и долго изучала газетную фотографию и потом сказала:
  - Да, есть что-то общее, но она ухоженная, лощеная, а ты...Хотя, если тебя нарядить в ее шмотки, причесать по-другому, подправить черты лица, то тогда, на самом деле, вы будете как близнецы, - она задумалась. - И ты, действительно, надеешься ее этим заинтересовать? Глупо, по-моему. Ну поиграет она в твою игру неделю-другую, а потом что? Будешь сопли на кулак наматывать, когда она наиграется и даст тебе пинка под зад. Обратный путь из Москвы в Лондон преодолеешь за пять секунд.
  - Я стану её куклой, которая не наскучит... Её зеркалом... - с мрачным отчаяньем проговорила Мэри, опустив голову. - Я хочу, чтобы она увезла меня с собой в Россию, чтобы она сделала меня своей сестрой... - она смотрела исподлобья на Сью, глазами полными слез. - Для этого я сделаю все, что угодно, - решительно добавила она.
  - Её отец не допустит этого, у него только одна наследница, - холодно ответила Сью. План Мэри казался ей глупым, ненадёжным и, в целом, неосуществимым. - Ты за фартинг готова стать марионеткой, раски? - продолжила она, снисходительно глядя на бывшую одноклассницу.
  - Да, готова, но ты ошибаешься: я не претендую на наследство. Просто хочу вкусно есть, мягко спать, красиво одеваться. Чего непонятного?! Разве этим я кого-то делаю несчастным или больным? Я хочу простого человеческого счастья. Понимаешь? Ничего заоблачного или сверхъестественного. Это что преступление?..- она на минуту умолкла и, глядя в пустоту, куда-то мимо Сью, медленно произнесла:
   - Думаю, что дружба с Ольгой - мой единственный шанс кардинально изменить жизнь к лучшему.
  - Удачи, дорогая орхидея.
  
  3.
  
  Целый месяц Мэри досконально изучала фотографии Ольги и статьи о ней - всё то, что она смогла найти на просторах глобальной сети. В результате этого интернет-расследования она узнала о месте учёбы Ольги в Лондоне, о пабах и клубах, которые та посещает, и даже некоторые подробности личной жизни, в частности то, что у неё ещё нет жениха.
  В свободные от ненавистной работы дни Мэри следила за Ольгой, ей удалось незаметно снять несколько коротких видео с ней на смартфон. Ольга вела жизнь среднестатистического лондонца, ни чем не выделяясь на фоне остальных: ходила по городу одна без охраны, передвигалась на общественном транспорте или такси.
  Мэри запиралась от тётки в своей комнате на ключ, чтобы та не мешала ей и не задавала лишних вопросов. С утра до вечера девушка изучала особенности Ольги: её внешность, жесты, мимику, смех, тембр и темп речи. Мэри упорно тренировалась в подражании ей, добиваясь полного сходства и ей это прекрасно удавалось - талант лицедейства девушка унаследовала от родителей.
  В один из дней Мэри подошла к Ольге вплотную. Произошло это на пешеходном переходе через Оксфорд-Стрит, на красном сигнале светофора. Мэри сгорала от желания узнать, с кем и о чём Ольга разговаривает по телефону.
  Встав за спиной девушки и почти дыша ей в затылок, Мэри услышала мелодичную русскую речь. На этом языке общались в семье Мэри и именно этот язык она слышала с самого рождения.
  - Спасибо, что понимаешь меня и балуешь. Конечно, я была глупой, маленькой девочкой, которая хотела доказать тебе, что уже взрослая, что имею право на самостоятельные решения. Я не соглашалась брать уроки живописи у Никоса только потому, что именно ты этого хотел. Мне стыдно сейчас за моё дикое упрямство и нелепые претензии к тебе, какие-то необоснованные истерики, регулярные мои 'не хочу' - всё это было в пику тебе. Спасибо за твоё терпение, папа, за то, что никогда не давил на меня. Я очень жалею, что трепала тебе нервы, прости меня, пожалуйста...Я очень тебя люблю... Спасибо за поддержку и заботу... Да... У меня столько идей! Они будоражат ум, а фантазии просто не дают уснуть! Так хочется научится точно и ёмко отражать ментальную картинку на холсте...возможно я не стану великим художником, - серебристо засмеялась она, - но я хочу иметь ещё большую свободу самовыражения. Хочу, чтобы окружающие лучше понимали меня. Возникло неукротимое желание делиться с другими какими-то своими, пусть маленькими, но открытиями, радостями... да и переживаниями тоже... Я подумала, что живопись позволяет сделать это более доступно и максимально ёмко потому, что рисунок - это язык символов и образов, и он более понятен человеку. Он универсален и для русских, и для англичан, и для немцев, и для японцев, и так далее, и так далее. Короче: для всех - всех живущих на Земле, - и она снова счастливо засмеялась.
  В этот момент загорелся зеленый сигнал светофора и люди, скопившиеся по обеим сторонам пешеходного перехода, двинулись вперед, на встречу друг другу, чтобы встретится лицом к лицу на середине улицы и, так и не увидев встречного лица, снова разойтись своим курсами.
  Мэри, включая видеосъёмку на телефоне, замешкалась и отстала от почти бегущей Ольги. Ей уже не удавалось приблизится к Ольге вплотную и поэтому до неё доносились лишь обрывки фраз:
  - Да, папа...Я хочу пойти на летние курсы по живописи при Лондонском университете искусств, направление рисунок и живопись... июль-август. Домой приеду в сентябре...Кто?...Не может быть! Надо же! Вернусь...потом на годичную программу подготовки для поступления в университет...начало обучения в октябре...подготовить портфолио для поступления на бакалавриат по программе 'Рисунок'...Папочка, спасибо...- и продолжая разговаривать с отцом Ольга скрылась за дверями паба 'The Bloomsbury Tavern'.
  Мэри было очень любопытно к кому на встречу так спешила Ольга, кто ждал её в пабе. Чувство ревности овладело ей, но, несмотря на это, заходить внутрь заведения она не стала, потому что ещё не была готова к исполнению своей роли в мизансцене знакомства с Ольгой.
  
  4.
  
  Ольга разложила перед собой двадцать четыре черных квадрата и задумалась над заданием - через час с помощью этих квадратов нужно было выразить шесть абстрактных понятий: 'порядок', 'напряжение', 'игра', 'любовь', 'энергия', 'общение'.
  Краем глаза она посмотрела, чем заняты остальные восемь слушателей курса: две девушки из Индии, неопределенного возраста китаянка, зрелый мужчина из Бразилии, пожилая австралийка, два жгучих черноглазых брюнета из Испании и совсем юная длинноногая лань с просторов северной Финляндии.
  Китаянка устремила задумчивый взгляд в окно, индианки, австралийка и бразилец уже что-то строили из квадратов на своих рабочих столах. Юная финка сидела на полу в позе лотоса, ее глаза были закрыты, а на губах застыла лёгкая улыбка. Молодые испанцы откровенно рассматривали девушек и перешёптывались между собой. Публика была абсолютно разношерстной: как по возрасту, так и по национальной культуре. Ольга подумала, что в такой разноплановой группе учиться будет интересней, так как менталитет у всех разный, а соответственно и ассоциативный ряд, и художественные способы его выражения.
  Она снова сосредоточилась на задании, но дверь внезапно распахнулась и на пороге мастерской возникла девушка.
  - Доброе утро. Извините за опоздание. Могу я войти? - почти пропела незнакомка.
  - Доброе утро. Проходите. К сожалению, вы опоздали на 15 минут. За это время мы все уже успели познакомиться и, даже, получить творческое задание. Вы можете присоединиться к нам, - с улыбкой проговорила, ведущая занятие, Мэй - преподаватель курса живописи в колледже Central Saint Martins.
  Ольга смотрела на опоздавшую широко открытыми глазами: казалось, что она видит себя со стороны, себя только что вошедшую в мастерскую. У нее возникла иллюзия: ее зеркальное отражение ожило и начало вести самостоятельную жизнь, как нос в одноименном рассказе Гоголя.
  Незнакомка, ни на кого не глядя, прошла к свободному рабочему столу. К ней сразу же подошла Мэй, выдала черные карточки и объяснила задание. Девушка, ни на кого не обращая внимания, сразу погрузилась в работу, она не взглянула даже в сторону черноглазых тореро, которые экспрессивно обсуждали что-то по-испански.
  Словно зачарованная, Ольга не в силах была отвести взгляд от лица незнакомки. На первый взгляд девушка была очень похожа на нее: пухлые губы, тонкий нос, брови в разлет. Легко уловимые отличия все же были: её волосы были короче и на тон светлее, чем у Ольги, а нос немного длинноват, в отличии от курносого Ольгиного, что делало выражение её лица серьезно-сосредоточенным, в отличии от улыбчиво-беззаботного Ольгиного. Одета девушка была просто: серые джинсы, белая футболка, на ногах были надеты белые мокасины, украшения отсутствовали.
  Ольга постаралась опять вернуться к заданию, но неведомая сила постоянно притягивала ее внимание к незнакомке и мешала сосредоточиться. Н
  езаметно пролетели сорок пять минут, оставшиеся от выделенного на выполнение задания часа и Мэй произнесла:
  - Ок. Все закончили выполнение задания и вернулись сюда - в нашу мастерскую, в 'здесь и сейчас'. Вижу, что все заинтересованно посматривают на нашу десятую участницу. Думаю, что не ошибусь утверждая, что большинство из нас горит желанием познакомиться с ней прямо сейчас. Предлагаю начать презентацию работ с нашей незнакомки.
   обратилась к девушке:
  - Представьтесь, пожалуйста и презентуйте свои работы.
  - Доброе утро всем. Меня зовут Мэри, - она улыбнулась и ее взгляд медленно заскользил по лицам присутствующих. - Я родилась в Бостоне, но практически с самого рождения живу в ..., - её взгляд застопорился на Ольге и она, словно пораженная молнией, умолкла.
  Ольга и Мэри пристально рассматривали друг на друга, а все остальные, затаив дыхание, поочерёдно переводили взгляды с одной из них на другую, пытаясь понять являются ли они родственницами и, если 'да' то, почему так странно себя ведут.
  - Продолжайте, Мэри, - дружелюбно произнесла Мэй.
  - Живу в Лондоне, - медленно продолжила Мэри продолжая смотреть только на Ольгу, - Работаю официанткой. Хочу стать художником, чтобы делиться с людьми интересными наблюдениями, какими-то идеями, а может быть даже открытиями, неважно что скромными или даже незначительными, но хочется говорить с ними о важном на понятном языке - на языке живописи.
  От этих слов Ольга вздрогнула, её поразили слова Мэри, которые прозвучали отдалённым эхом фраз, которые она говорила не так давно отцу. От этого у неё на душе стало тревожно. Но тревога сменилась еще большим удивлением, когда она стала находить в презентации Мэри, удивительную похожесть её ассоциаций со своими. Ей было близко и понятно то, что говорила Мэри. Она ещё только складывала фигуру из чёрных квадратов, а Ольга уже понимала, что она означает и почему именно так, а не иначе изобразила Мэри то или иное абстрактное понятие.
  Мэри, накладывая шесть черных квадратов друг на друга, сложила из них многоугольник, похожий на шестеренку.
  - Для меня напряжение - это что-то острое, царапающее до крови ум и душу. Напряжение может быть не только от негатива, но может рождаться и от позитива, например, когда ожидаешь что-то очень-очень хорошее, то напряжение тоже возникает, - улыбнулась она.
  - Любовь рождается в сердце, то есть в четвертой чакре - 'Анахате' - Мэри загадочно улыбнулась и продолжила создавать следующую геометрическую фигуру: сложила каждый из двух квадратов в треугольник, а за тем совместила их так, что основания треугольников повернулись на встречу друг другу, а вершины смотрели в противоположные стороны, таким образом получилась шестиугольная звезда. Звезда Давида или печать Соломона - так еще называют эту фигуру.
  За тем она положила один черный квадрат перед собой и сказала:
  - Квадрат Малевича. Для меня это космос. Он полон энергии, как скрытой, так и проявленной.
  Быстрыми движениями рук она преобразовала квадрат в треугольник:
  - Пирамида. Широкое основание и одна вершина гарантируют порядок.
  Совместив квадрат и треугольник, она получила некое подобие дома, глухим голосом произнесла:
  - Дом...семья...родители. Конечно, это и любовь, и порядок, и общение.
  Сложив из двух треугольников и двух квадратов, знакомые всем символы мужчины и женщины, она, смеясь, продолжила:
  - Общение. Часто люди не понимают друг друга, иногда домысливают за другого то, чего нет и не было. От этой бесполезной, а чаще вредной деятельности их головы становятся квадратными.
  - Спасибо, Мэри. Какие у вас впечатления? - обратилась Мэй к группе и ободряюще улыбнулась.
  Группа перешла к обсуждению работ друг друга, в ходе которых все отметили удивительную похожесть визуального языка Ольги и Мэри, выраженного с помощью базовых форм - черных квадратов.
  После обсуждения всех работ Мэй объявила десятиминутный кофе- брейк.
  Мэри пила густой ароматный напиток маленькими глотками и робко поглядывала на Ольгу, лёгкая улыбка блуждала на ее губах.
  - Привет, еще раз. У меня такое странное ощущение, когда смотрю на тебя, словно я попала в Зазеркалье. Мистика какая-то. А что почувствовала ты, когда увидела меня? - начала разговор Ольга.
  - Я... даже не знаю...ураган эмоций, все сносящий на своем пути...и удивление, и растерянность, и даже, какой-то страх. Тем более я точно знаю, что никаких родных сестер у меня нет и даже сводных, - тихо проговорила Мэри.
  - У меня тоже. Большая редкость встретить своего двойника. Вероятность такого события практически равна нулю.
  - Ты русская?
  - Да, я из России.
  Мэри перешла на русский:
  - Знаю русский язык не достаточно хорошо. Ты можешь со мной общаться на русском? Помоги мне улучшить его, пожалуйста - произнесла Мэри на русском с выраженным акцентом.
  - Хорошо, договорились. Ты его в колледже изучала? - спросила Ольга, переходя на русский язык.
  - Нет, это длинная история. Могу тебе рассказать когда-нибудь, если захочешь.
  В этот момент Мэй напомнила студентам об окончании перерыва и продолжении занятий.
  - Ок. Предлагаю вечером после занятий продолжить наше в общение в какой-нибудь кафешке, расположенной неподалеку.
  - Да, хорошо, - улыбнулась Мэри.
  Следующим заданием было нарисовать несуществующие дорожные знаки: 'Осторожно, пингвинья ферма', 'Пешеходный переход для кротов'. Раздав листочки для выполнения задания и цветные мелки, Мэй включила джаз и посоветовала всем максимально расслабиться:
  - Возможно кому-то покажется странным наш процесс обучения в Central Saint Martins: слишком демократичным, не в меру свободным или чересчур креативным. Доверьтесь мне и получите удовольствие от обучения, давайте разовьём ваши способности еще больше, на сколько это возможно в такой короткий, но насыщенный период обучения, - сказала она, пританцовывая.
  
  5.
  
  Первый день занятий и забрал, и дал много энергии и эмоций. Группа, с раннего утра и до позднего вечера генерировавшая идеи и художественные образы, вышла притихшей. Каждому из них приходилось по ниточке выдергивать смыслы из контекста, просеивать абстрактные идеи и понятия через сито восприятия. У многих от непривычного напряжения болела голова и поэтому хотелось побыть самим с собой наедине.
  Мэри тихо обратилась к Ольге:
  - Может прогуляемся? Погода просто божественная.
  - Хорошо, - Ольга немного помолчала и спросила, - так откуда ты так хорошо знаешь русский язык?
  - Моя бабушка по маминой линии - Мария Шувалова, - она украдкой взглянула на Ольгу: та шла молча, глядя себе под ноги, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Мэри глубоко вздохнула и, словно набравшись решимости, на одном дыхании произнесла:
  - Бабуле было пять месяцев, когда ее родители вместе с ней, во время Крымской эвакуации в ноябре 1920 года, бежали из большевистской России, ища спасения от революции и Красного террора.
  Ольге послышалось, что голос Мэри дрожит. Она внимательно взглянула на новую знакомую: ее глаза, полные слез, сверкали в свете уличной иллюминации. Решив дать Мэри время успокоится, Ольга тихо произнесла:
  - У нас на школьных уроках истории учителя едва касаются этого события Гражданской войны, - Ольга взглянула на Мэри. - Знаешь, в детстве на меня очень сильное впечатление произвел фильм 'Бег'. В нем показана трагедия жизни эмигрантов, оказавшихся в ситуации 'тараканьих бегов' безденежной жизни...Я потом много книг и статей на эту тему читала.
  Мэри понадобилось несколько секунд, чтобы справится с колючкой, застрявшей в горе, из-за которой щипало глаза. В таком состоянии ей было трудно говорить на русском и она перешла на английский язык:
  - Пять дней семья бабушки жила на корабле, участвующем в эвакуации остатков Белой армии и гражданских беженцев. Он был перегружен беженцами, палуба и отсеки были переполнены людьми, не хватало воды и еды. Эти пять дней перехода из Севастополя в Константинополь, оказались самой настоящей мукой для всех. Тяготы, которые они перенесли в этом плавании, как им потом казалось, были мистическим предупреждением о дальнейших испытаниях, которые ждали их в иммиграции, - она немного помолчала, словно собиралась с мыслями, а за тем продолжила:
  - Их обокрали в первую же ночь после прибытия корабля в Константинополь. В то трагическое время, полное неразберихи и отчаяния, рядом оказывались самые разные люди...все они были на грани выживания: практически ни у кого не было ни денег, ни работы. Отец бабушки рассказывал ей, что ещё сильнее, чем физические лишения, на них давила полная бесправность: для беженцев не было никакой защиты от произвола представителей власти в любой стране Антанты. Даже турки, которые сами находились в оккупации, по отношению к беженцам руководствовались правом сильного.
  Мэри перевела дух и продолжила:
  - После Константинополя бабушка с родителями жила в Марселе, потом в Париже, а с лета 1922 - в Берлине. Сразу же после получения в апреле 1923 года нансеновского паспорта, отец бабушки написал письмо Евгению Васильевичу Саблину, в то время возглавлявшему русскую колонию в Англии. Дедушка надеялся, что нансеновские паспорта обеспечат его семье свободный переезд в Лондон, и предоставят некоторые меры правовой защиты. Конечно, введение нансеновского паспорта значительно улучшило положение беженцев, но этот же документ, многими европейскими странами, использовался с целью легального избавления от белых эмигрантов: выехав однажды из страны своего пребывания, беженец часто не мог получить въездную визу и вернуться обратно. Правительства европейских государств не желали внести в беженский сертификат гарантию права возвращения в страну выезда беженца. Если эмигрант выдворялся из страны, он, как правило, не мог найти государство, согласное его принять. Беженец был лишен дипломатической и консульской защиты, лишен привилегий, предоставляемых иностранцам на основе обмена: разрешения въезда в иностранное государство, разрешения на работу и, временно, помощи социальных служб. Для беженца существовал лишь один способ сделать свое положение легальным - принять гражданство страны, где он проживал. А получить гражданство было очень сложно. Моя бабушка плакала каждый раз, когда пересказывала мне воспоминая её родителей о вынужденном бегстве из России и первых годах жизни в иммиграции.
  Они шли, разговаривая о прошлом незнакомых Ольге людей, но в этот момент она вдруг остро почувствовала боль и отчаянье тех, кто навсегда покинул родину, не имея возможности вернуться.
  Она глухо сказала Мэри:
  - Мои родные тоже пострадали во время революции, но по-другому, не как твои.
  - Вы из бывших? Из дворян?
  - Нет...вернее думаю, что нет. Мама мамы была из детдома. Летом 1924 года ее наши на железнодорожном вокзале в Ростове, без документов. Ей примерно года три тогда было. Во всяком случае так написали в метрике, при оформлении её в детдом. Даже дату рождения записали - день, когда ее нашли, только год рождения поставили 1921. В этом же детдоме она мужа своего будущего встретила, он беспризорником был. Из Петрограда бежал с другими мальчишками. Знаешь, как в 'Республике Шкид': мы в Крым бежим, в Крыму хорошо - там яблоки. Так он до Ростова с другими беспризорниками пешком дошёл.
  - Ростов? Это где-то рядом с Москвой?
  - Нет, - улыбнулась Ольга, - это город в Краснодарском крае. Ростов-на-Дону, если быть точнее, - внезапно она остановилась и кивнула головой в сторону Coffeeshop. - Мэри, давай перекусим или хотя бы выпьем по чашке чая.
  - О'кей, давай выпьем по чашке чая, -улыбнулась в ответ Мэри.
  Они уютно расположились за столиком в дальнем углу кафе. Здесь было намного тише: не мешал шум улицы, перегруженной транспортом.
  - То есть, если я правильно поняла, твои дедушка и бабушка из детдома?
  - Да, родители мамы.
  - А отца?
  - По папиной линии вообще романтическая история была: родители бабушки - папиной мамы познакомились во время Гражданской войны. Прабабушку ее будущий муж - дед папы из лап бандитов спас, когда те поезд грабили, на котором она ехала.
  - Ой, как сложно сказано, - и она на салфетке стала чертить квадратики, создавая графически ветвь родословной Ольги по отцовской линии, но без указания имен, указывая только степень родства.
  Ольга посмотрела записи и рядом со словами мама мамы мамы, отец отца отца , мама мамы, папа папы соответственно написала: прабабушка, прадедушка, бабушка дедушка
  - А кто был твой прадед? - спросила Ольга
  - Кто? - не поняла Мэри.
  - Я имела ввиду отца мамы твоей мамы, то есть отца твоей бабушки.
  - У меня сейчас мозг закипит, - засмеялась Мэри. - Отца бабушки звали Иваном Александровичем Шуваловым. Он был кадровым офицером Российской Императорской Армии, служил в звании ротмистра. Но для жизни в иммиграции это ровным счетом ничего не значило, - она тяжело вздохнула. - Кем он только не работал до переезда в Лондон! И грузчиком на железной дороге, и дворником, и официантом в русском ресторане... От таких же как он эмигрантов он узнал, что в Англии работает Комитет помощи русским беженцам, который помогает эмигрантам устроиться в Англии, найти работу и жилье, и как я уже тебе говорила, написал письмо Евгению Васильевичу Саблину. Через два месяца от Саблина пришел ответ. В письме говорилось, что просьба Шуваловых будет рассмотрена и, по возможности, удовлетворена. Саблин предупреждал, что это длительный и сложный процесс потому, что получение виз беженцами - это один из самых болезненных вопросов. В Великобритании, нансеновские беженцы и беженцы из Германии должны были обращаться за визами в паспортные службы местных британских консульств или дипломатических представительств, которые передавали их заявления в Министерство внутренних дел. Даже если виза предоставлялась, иммигрантские службы имели право, по закону 1920 года, запретить беженцу проживание на территории Великобритании.
  - А почему он обратился с просьбой именно к Саблину? А не подал заявление сразу в британское консульство? - спросила Ольга.
  - Шуваловы подавали прошение об оформлении визы в британское консульство, но не дождавшись ответа, обратились к Саблину, потому что он был яркой политической фигурой того времени. Ты, наверное, знаешь, что Евгений Васильевич Саблин - последний небольшевистский посол России в Англии. После революции, с разрешения правительства Великобритании, он был управляющим делами бывшего Российского посольства в Лондоне и, до момента признания Лондоном Советского Правительства, в этом звании числился на дипломатическом листе. После отставки в 1924 году Евгений Васильевич единогласно был избран представителем интересов русской колонии в Лондоне, также он был казначеем Российского Общества Красного креста в Лондоне, церковным старостой и почетным попечителем русской церкви. Евгений Васильевич вел документацию членов русской общины, выдавал необходимые справки и рекомендации для поступления на работу или в университет, помогал эмигрантам из других центров получить английскую визу, что было нелегко для обладателей Нансеновских паспортов. Стоит отметить, что ни один из бывших послов Российской империи не сумел занять такого положения, как Саблин в Лондоне. Даже после отставки его по-прежнему приглашали на придворные церемонии и приемы в Foreign-Office, как бывало в годы его официального представительства, потому что с его мнением считались. Поэтому дедушка и обратился за помощью к Саблину, но не смотря даже на хлопоты Саблина, визу и разрешение на работу им пришлось ждать почти год. Полные надежд, мечтая о стабильной и спокойной жизни, осенью 1924 года, бабушкина семья на конец смогла перебраться из Берлина в Лондон. Их счастью не было предела, ведь для прадедушки сразу же нашлась работа печатником в типографии, которая печатала 'Бюллетени' Комитета Освобождения России. Конечно все эти благоприятные перемены в их жизни произошли благодаря помощи Евгения Васильевича Саблина.
  - Тяжелые были для всех времена, - многозначительно сказала Ольга и вздохнула.
  В полном молчании они допили остывший чай.
  - А что было дальше с ними? - спросила Ольга. Мэри взглянула на экран смартфона.
  - В другой раз расскажу, а сейчас мне нужно бежать. Поздно уже. Тетя, наверное, заждалась меня.
  - Приятного вечера.
  - И тебе. До встречи.
  
  6.
  
  Промелькнувшие дни обучения сблизили группу. Доверительная атмосфера, сложившаяся за эти дни, помогла каждому из них снять внутренние блоки и, не испытывая опасений быть непонятым или осмеянным, свободно высказывать свои мысли и озвучивать идеи, рождающиеся в процессе работы над заданиями. Все это помогло каждому из них лучше понять возможности языка живописи. Полностью погрузившись в мир творчества и игры, они еще больше раскрывали свой личностный потенциал. Радость познания себя, своего сокровенного я, раскрытие личностей других членов группы, взаимное обогащение друг друга эмоциями, впечатлениями, знаниями, инсайтами - всё это яркими и сильными мазками раскрасило их обыденную жизнь, наполнило её новыми смыслами и каким-то запредельным счастьем. Все пять дней преподаватели колледжа учили их думать за пределами первой и второй ассоциации - там, где заканчивается зона комфорта и начинается магия: где становятся явными тончайшие логические связи, рождаются инсайты, отбрасывается всё лишнее, а надуманно сложное становится ясным и простым.
  На финальное занятие была устроена выставка всех работ, выполненных группой за эту, ни с чем несравнимую, неделю обучения в Saint Martins. Преподаватели анализировали каждую работу, отмечали сильные стороны каждого проекта и дали рекомендации о том, как развивать его дальше, а также обозначили зоны развития каждого своего ученика - что и как можно усилить и развить в себе.
  Покинув здание колледжа, Мэри и Ольга направились в парк. В радостном возбуждении, полные впечатлений и дальнейших творческих планов, они обменивались впечатлениями:
  - Вообще то, я от этого курса не ожидала ничего подобного и была настроена довольно скептически: чему можно научиться за неделю? Лично я хотела убедиться в том, что мое желание овладеть искусством писать маслом, подкреплено хоть какими-то способностями к творчеству. Сам процесс обучения и результат, который получен, - сказала она размахивая папкой со своими работами, - превзошли все мои ожидания! - сказала Ольга, весело закружилась и запела на французском песню Эдит Пиаф:
  Padam...padam...padam...
  Il arrive en courant derrière moi
  Padam...padam...padam...
  Il me fait le coup du souviens-toi...
  Мэри тоже закружилась в ритме вальса и весело подхватила мотив:
  Padam...padam...padam...
  C'est un air qui me montre du doigt
  Et je traîne après moi comme une drôle d'erreur
  Cet air qui sait tout par cœur
  Смеясь, они обессиленные упали на сочную зелень газона. Немного отдышавшись, Ольга просила:
  - А ты с какой целью пришла на этой обучение?
  - После гибели моих родителей, я, неожиданно для всех, стала рисовать, хотя до этого никогда не брала в руки ни карандаши, ни кисти. Я всегда думала, что обделена способностями к рисованию: будучи маленькой девочкой я создавала только непонятные цветные кляксы, похожие на дикобразов, и полоски, как у зебры. Когда не стало мамы я замкнулась в себе и совершенно по-другому начала воспринимать то, что я вижу вокруг: стала обращать внимание на детали, цвета и формы предметов, образы, которые рождались в моей голове при чтении книг. Очень часто копировала мамины фотографии или ее лицо с афиш. Продолжалось это довольно долго, и бабушка с тётей отвели меня к врачу, но он сказал, что особых причин для беспокойства нет и что это, возможно, помогает мне пережить их уход.
  - Давно их нет?
  - Почти четырнадцать лет.
  Ольга не знала, как себя вести в этой ситуации и обе девушки сидели несколько минут молча. Наконец Мэри тяжело вздохнула и продолжила:
  - Мои родители, Ангелика и Джон Смит, жили в Америке, в Бостоне, они были актерами и много лет играли в Shear Madness. Осенью 1998 года, после шумной премьеры фильма 'Чикагская рапсодия', в котором второстепенную роль играла мама, они в кругу друзей и коллег шумно праздновали успех картины в ресторане. Вечеринка продлилась почти до самого утра. Начался ливень, когда они возвращались домой, - она сделала паузу, пытаясь проглотить подступившие к горлу рыдания, и сжав губы, глухо сказала:
  - Отец не справился с управлением и машину занесло: они вылетели в кювет и несколько раз перевернулись. Мама погибла на месте, а отец через два часа, во время операции, в больнице... Ты может быть подумала, что папа был нетрезв? Но он вообще не пил алкоголь! Совсем... Просто несчастный случай.
  - Я сочувствую тебе, Мэри. Я знаю, как плохо расти без мамы: мне было два года, когда её не стало и я совсем не помню её... В то время мы жили в Ленинграде, на Петроградской стороне. Знаешь, там такие старинные дома, узкие улицы и крошечные тротуары. Мама пошла в магазин за молоком. С крыши дома, где был магазин, сорвалась огромная острая сосулька и пробила ей голову. Она умерла сразу. Мы с папой остались вдвоем, ведь у нас больше никого не было из родных. Было очень тяжело жить в квартире без мамы, там все напоминало о ней, поэтому мы переехали в Москву. Все эти годы папа работал тяжело и много, но это не помешало ему заниматься моим воспитанием и у него всегда было время для меня, мы обошлись без нянь и помощниц. Папа у меня просто замечательный.
  - Даже судьбы у нас с тобой чем-то похожи, - задумчиво проговорила Мэри. - А меня вырастила бабушка и тётя Хелен - старшая мамина сестра. У тети никогда не было своей семьи. Ещё совсем крошкой она переболела остеомиелитом, после которого навсегда осталась инвалидом: всегда очень сильно хромала при ходьбе. Хелен всю жизнь проработала машинисткой в машинописном бюро. Теперь, когда тётя уже совсем постарела, она целые дни проводит сидя в инвалидной коляске: у нее отказали ноги. Теперь единственное её развлечение - разглядывать, как по небу плывут облака, а по улице передвигается транспорт и люди, но самый главный её интерес - это быть в курсе событий жизни соседей. Просто не тётя, а мисс Марпл какая-то! Каждый вечер я выслушиваю отчет о том кто куда пошёл и кто к кому приходил.
  - Пожилые всех стран этим грешат, - улыбнулась Ольга. - У нас раньше старушки тоже в курсе всех событий были: с утра до вечера на скамеечках у парадных новости высиживали, а теперь им сериалы интереснее смотреть. Благо идут с утра до вечера один за другим, даже по поликлиникам ходить меньше стали. Бесконечные мыльные оперы погружают их в другую реальность, полную страстей и красивых интерьеров, и поэтому они порой забывают обо всем на свете и даже иногда о том что, где и как болит.
  - Тётя Хелен очень добрая и заботливая, а еще впечатлительная и ранимая: на любое слово обидеться может и даже заплакать. Они с моей мамой очень разные были. Мама была очень одаренным человеком. С детства у нее были прекрасные певческие данные, а ещё талант художника: её пейзажи были полны света, воздуха и жизни. Она была очень жизнерадостной, активной и целеустремленной. Поэтому в 1970, надеясь обрести громкий успех и мировую славу, она уехала в Америку. Её актерские данные и музыкальный голос заметило руководство какого-то музыкального театра в Бостоне, к сожалению забыла его название, и её приняли в театральную труппу. Через четыре года она вышла замуж за моего отца: совместная игра в любовь на сцене переросла в любовь в жизни. Они много и успешно играли в разных постановках, гастролировали по всей стране. Вели богемный образ жизни: все свое свободное время проводили в актерской среде, активное участвовали во всех театральных и светских тусовках.
  - Так ты выросла в театральной семье?
  Мэри отрицательно покачала головой:
  - Родилась - да, выросла - нет.
  - Как это?
  - Маме было уже тридцать девять лет, когда ее пригласили в Голливуд: какой-то режиссер снимал фильм о выдающемся пианисте и композиторе Ференце Листе. Мама играла в этом фильме эпизодическую роль - подругу княгини Каролины Витгенштейн. Участие в съемках её потрясло, особенно когда она увидела себя на большом экране. Рождение детей опять ушло на второй план: мама грезила о Голливуде и о главных ролях в фильмах известных режиссеров. Эти мечты буквально лишили её сна и покоя. Поэтому, очередной раз забеременев, она опять хотела делать операцию, но врач предупредил, что у неё вряд ли ещё будут дети. Отец настоял на рождении ребенка, и только благодаря ему появилась на свет я. После того как мама оправилась от тяжелых родов, они вместе отвезли меня к бабушке в Лондон. Бабушке тогда было шестьдесят два года, а тёте сорок девять. Обе они были уже не молоды, бабушка не работала, а тётя, потеряв работу в машбюро, брала частные заказы на дом. И бабушка, и тетя много занимались моим развитием, образованием и воспитанием. Благодаря им я свободно знаю русский и французский языки. Я очень обижалась на родителей: они жили невообразимо далеко и, как мне казалось, были заняты только своей театральной жизнью, а я им была неинтересна и не нужна.
  - А как же дедушка? Ты ни разу о нем не упомянула?
  - Дедушка умер ещё до моего рождения.
  - Так ты совсем не видела родителей?
  - Ну почему же? Видела конечно, правда всего пять раз, если сосчитать момент рождения тоже, - горько усмехнулась она. - Они приезжали в Англию всего четыре раза: первый раз - через год на мой день рождения, потом опять через год на Рождество, третий раз - когда мне было четыре года и надо было выбирать для меня начальную частную школу. Они лично отвели меня на собеседование CS (International Community School). Я успешно прошла собеседование по английскому языку и была принята на программу Primary Years Programme (PYP). Последний раз я видела родителей, когда они приехали поздравить меня с отличным окончанием начальной школы. Они очень гордились мной: с превосходными результатами я сдала второй этап экзамена SATs и была зачислена на обучение по пятилетней программе Middle Years Programme (MYP) в той же международной школе.
  С их гибелью рухнуло всё: стабильность, сытая и беззаботная жизнь. Наша жизнь превратилась в чёрный день сурка. Когда нам сообщили о случившемся, у бабушки произошел инсульт и на её лечение мы потратили все имевшиеся сбережения. Поэтому у нас не было денег на перелёт в США и обратно. Да и лететь туда не было никакого смысла: в наследство мне достались лишь долги. Наш дом в Бостоне пошел 'с молотка', а вырученные деньги ушли на погашение банковских кредитов, но даже этой суммы не хватило на их полное закрытие. Остаточная часть долговых обязательств, в размере сто тысяч долларов, бременем легла на плечи тёти Хелен, ведь именно она стала моим попечителем. Тётя взяла кредит в Barclays, чтобы погасить обязательства моих родителей перед американскими банками.
  - Тяжело вам пришлось.
  - Не то слово, - грустно вздохнула она, - мы стали нищими. Для того, чтобы погасить кредит банку Barclays пришлось отказаться практически от всего. В первую очередь меня перевели из престижной международной школы в государственную. В шестнадцать лет я сдала выпускные экзамены и получила общее свидетельство о среднем образовании GCSE (General Certificate of Secondary Education). Тётя через свои старые рабочие связи устроила меня курьером в машбюро, где она столько лет отработала. Дорога в университет была мне закрыта, так как весь наш бюджет уходил на оплату жилья, налогов и еду. Да и какая это была еда! - с отчаяньем в голосе сказала она. - Слезы одни! Овсянка, картошка, бобы, рис, и хлеб. Хлеб... Для нас он стал основной едой на много лет... - и больше не в силах сдерживаться, она разрыдалась. Всхлипывая и вытирая слезы руками, она замолчала. Ольга достала из сумки упаковку одноразовых платочков и протянула Мэри. Она вытерла слезы и, продолжая судорожно всхлипывать, с трудом произнесла:
  - Только по воскресениям мы позволяли себе на завтрак яичницу с беконом или грибами, а на ужин чаще всего у нас была паста с томатным соусом и сыром, и лишь раз в месяц мы ели ростбиф или бифштексы, а к ним овощную закуску из кукурузы и маринованных овощей или на худой конец гарнир из отварной цветной капусты. В праздники тетя давала мне немного денег и я стрелою летела в лавку за яблоками, бананами и мармеладом, а бабушка в это время пекла пироги, ловко управляясь с тестом одной рукой потому, что другая у нее не работала и висела плетью. Три года назад не стало бабушки и пироги исчезли с нашего стола.
  У Ольги предательски защекотало в носу и на глаза набежали слёзы. Рассказ Мэри пробудил в ней острое чувство сострадания и, почему-то в этот момент ей стало стыдно за свое сытое детство и благополучную, весёлую юность.
  - Мэри, - сказала она мягко, - теперь у тебя есть я. У меня никогда не было сестры, и я понимаю, что мы не родные люди, но мне очень хочется, чтобы мы стали настоящими друзьями.
  В ответ Мэри молча опустила глаза, и краска залила еще щеки.
  - Благодарю тебя, Ольга, за тёплые слова и поддержку...За твоё доброе сердце, - она подняла на неё заплаканные глаза.
  - Если ты согласна быть моей подругой, то зови меня просто Олей.
  - Хорошо, Оля, - её глаза радостно засияли, а робкая улыбка тронула губы.
  
  
  7.
  
  В конце августа, по результатам вступительных испытаний в Central Saint Martins, они обе были зачислены студентками колледжа. "В новую жизнь, в новой экипировке", - издала боевой клич Ольга и потащила Мэри по бутикам.
  - Какое красивое, - мечтательно протянула Мэри, перебирая в руках скользящий шелк платья.
  Ольга с улыбкой выглянула из примерочной кабинки:
  - Так примерь!
  - Нет, не буду.
  - Почему?
  - Не мой стиль.
  - Уверена? - лукавые огоньки плясали в ее глазах. - Марусь, может стоить сначала его надеть, взглянуть на свое отражение в зеркале, и уж только потом решать твой это стиль или нет?
  - Я не ношу платья, - серьезно ответила Мэри.
  - Так может стоит начать носить? - весело продолжила Ольга. - Думаю, что в нем ты будешь просто божественна.
  - Нет, не хочу.
  - Ну не упрямься, пожалуйста, я прошу.
  - Нет.
  - Ладно, тогда примерю я, - решительно сказала она и приказным тоном продолжила, - Подай мне его, пожалуйста.
  Через минуту Ольга отдернула занавес и предстала перед Мэри в ослепительном виде: сквозь невесомую ткань платья светилась ее атласная кожа, лавандовый шёлк струился по безупречным линиям юного тела, повторяя каждый его изгиб, белокурые волосы рассыпались по плечам. Красавица, легким взмахом рук собрала свою гриву в пышный пучок на затылке - тем самым еще более выгодно подчеркнув безупречную линию шеи. Лавандовый цвет платья оттенил глубину её серых глаз и фарфоровую прозрачность кожи.
  Мэри завистливо вздохнула:
  - Ты такая красивая.
  - Я такая же, как и ты. Ты разве забыла, что мы с тобой, ну просто сакральные близнецы? - улыбнулась она в ответ. - Ну, что? Не передумала? Может быть, все же купишь его себе?
  - Нет, - печально покачала головой Мэри.
  - Хорошо, тогда его куплю я.
  Мэри, ничего не ответив, стала что-то читать в своем смартфоне.
  Уже стемнело, когда девушки вышли из бутика на улицу. Ольга, заказала доставку всех покупок, за исключением трех, себе домой. Передавая Мэри эти три пакета, она улыбнулась и сказала:
  - Красавица, забери свои вещи.
  - Мои? - удивилась она. - Я ничего не покупала.
  - Мэри, лавандовое платье, кожаную куртку, сапоги и сумку я купила для тебя. Купила потому, что красивая девушка должна одеваться стильно, красиво и дорого. Завтра и у тебя, и у меня начинается новый жизненный этап. В связи с этим знаменательным событием мне особенно хочется шагнуть в него одновременно, дружно и крепко держась за руки как сестры, или как настоящие друзья, понимаешь? Чтобы мы шли по жизни рядом, всегда поддерживая друг друга. Я, видимо, произвожу впечатление наивной, сентиментальной дурочки, но мне на самом деле хочется, чтобы мы стали по-настоящему близкими, родными людьми. Для меня очень важно, чтобы ты ощущала себя счастливой, чтобы меньше грустила и чаще улыбалась. Поэтому не обижай меня и прими подарок, ведь это такая малость.
  Щеки Мэри стали пунцовыми то ли стыда, то ли от удовольствия. Не поднимая на Ольгу глаз, она сказала:
  - Спасибо, Оля, меня очень тронули твои слова. Я признательна тебе за все, особенно за дружбу. С благодарностью ее принимаю, но не могу принять в подарок такие дорогие вещи. Мне и так очень стыдно: ты же полностью оплатила мое обучение в Saint Martins, - и потупив глаза, она задумчиво продолжила, - Даже не знаю, когда я смогу вернуть тебе деньги.
  - Не беспокойся: станешь известным художником, тогда и вернёшь. А ещё лучше вернёшь не деньгами, а картиной.
  - А если не стану?
  - Станешь. Я в тебе не сомневаюсь. Мэй сказала, что ты очень талантлива.
  - Боже мой! Что скажет тетя, когда я принесу все это домой?! Как я ей в глаза посмотрю?!
  - А ты ей скажи, что сама всё купила.
  - Нет, я так не могу. Я совсем не умею врать. Да и не смогу я ее обмануть! Ведь она для меня как мать.
  - Ты всегда очень тепло говоришь о тёте Хелен, постоянно звонишь ей, беспокоишься как она себя чувствует, не проголодалась ли она. Думаю, что вы очень близки друг другу. Искренне завидую тебе. Я бы хотела познакомиться с Хелен. Это возможно?
  - Да. Приходи к нам на обед в субботу, - пригласила она Ольгу. В этот момент глаза её сверкали, а голос вибрировал туго натянутой тетивой.
  - Спасибо. Обязательно приду.
  
  8.
  
  Солнечные лучи, пробив многочисленные бреши в свинцовой пене облаков, окрасили город прозрачным, тёплым цветом. Слабый ветерок из всех сил гнал по асфальту улиц опавшие листья деревьев, он словно почтальон, спешил доставить жителям столицы разноцветные извещения о приходе осени.
  Чёрный кэб медленно повернул направо в конце High Street и остановился.
  - Приехали, мисс.
  - Спасибо, Гамаль. Мне нужна ваша помощь - донесите мои пакеты до квартиры, пожалуйста, - обратилась к кэбмену Ольга.
  Пока он разгружал багажник она набрала в смартфоне номер Мэри:
  - Марусь, привет. Я внизу. Встретишь меня?
  - Конечно. Уже лечу.
  Меньше, чем через минуту дверь дома распахнулась и на пороге возникла Мэри, она в замешательстве замерла на месте, когда увидела рядом с Ольгой кэбмена увешанного, пакетами: бумажными и пластиковыми, большими и маленькими. Мужчина напоминал рождественскую ель, украшенную игрушками разных цветов и размеров. Брови Мэри от удивления взлетели вверх, а рот забавно приоткрылся, как у маленького ребенка при виде подарков:
  - О, боже! Что там у тебя? Что ты опять придумала?
  - Ничего особенного. Купила кое-что к обеду, и ещё тёте Хелен подарок. Хочу к ней подлизаться, чтобы она разрешила тебе со мной дружить, - засмеялась она.
  - Гамаль, следуйте за нами, - обернулась к нему с улыбкой Ольга.
  - Ты его знаешь?
  - Нет.
  - Тогда почему по имени к нему обращаешься? Ты же видишь его первый и последний раз! Он ведь не твой личный водитель, чтобы знать его имя!
  - Да, не мой, - она остановилась и серьёзно посмотрела на Мэри, - Я уважаю любой труд, Мэри, и всегда отношусь к людям хорошо, не зависимо от их достатка или статуса... - она подумала немного, словно вспомнив что-то не очень приятное, поморщилась и тяжело вздохнула. - По крайней мере в начале отношений я всегда отношусь доброжелательно и только потом взаимно - так же, как и они ко мне. С людьми, которые мне неприятны по какой-либо причине, я просто перестаю общаться, - лицо её стало холодным.
  - И много таких?
  - Нет.
  - Сколько?
  - За чем тебе?
  - Интересно просто.
  - Школьная подруга.
  - В школе всегда много вредных и завистливых одноклассниц.
  Ольга печально посмотрела на неё:
  - Я сказала - подруга... Мы идём или так и будем стоять здесь?
  - Идём, - бодро ответила Мэри и махнула рукой Гамалю, остановившемуся на небольшом расстоянии от них.
  Дом был старинным. Из-за отсутствия лифта, им пришлось подниматься пешком на шестой этаж.
  - Мэри, ты Карлсона, который живет на крыше, случайно не встречала там у себя? - спросила Ольга переводя дыхание.
  - Кого?
  - Сказка есть такая. Называется "Малыш и Карлсон, который живёт на крыше", написала её шведская писательница Астрид Линдгрен. Неужели не читала в детстве?
  - Нет, не читала.
  - Жаль, а я её в детстве очень любила, папа мне её часто читал перед сном. У нас в России это очень популярная книжка у малышей, по ней еще мультфильм есть. Сказка на самом деле довольно грустная: о дружбе и одиночестве, но это начинаешь понимать только тогда, когда становишься взрослым. Короче, для тех, кто не читал: сказка про одного маленького мальчика, который мечтал иметь друга, ну или хотя бы собаку, и поэтому придумал себе друга - смешного, маленького толстяка Карлсона, способного летать благодаря пропеллеру за спиной. Карлсон живёт в маленьком домике, спрятанном за большой дымовой трубой, на крыше многоквартирного дома в Стокгольме. С появлением Карлсона жизнь малыша становится более веселой, полной шалостей и маленьких приключений.
  - Я тоже в детстве была очень одинока, у меня не было подруг. В новой школе, куда меня перевели из частной, никто не хотел дружить со мной. Они смеялись надо мной, дразнили выскочкой, потому что завидовали, что я хорошо учусь. Дали прозвище "цапля". А потом, когда я стала старше и донашивала свою старую одежду, из которой уже выросла, они не давали мне проходу: насмехались, унижали, обзывали. Вспоминать не хочется о той жизни.
   - А почему цаплей называли?
  - Я была длинноногой и пухлой, а еще у меня нос длинноват...поэтому мой нос они прозвали клювом, - она брезгливо поджала губы и действительно в этот момент стала чем-то похожа на цаплю. Ольге стало стыдно за то, что она то же так подумала и сравнила её с цаплей.
  В этот момент они наконец оказались перед квартирой Мэри, и она, открыв дверь в слабо освещённую прихожую, первой пропустила Ольгу:
  - Проходи, пожалуйста.
  На пороге квартиры её встретил микс из запахов мокрой штукатурки, прелых листьев и старых пальто. Превозмогая рвотный рефлекс, вызванный тошнотворным запахом, она решительно вошла в квартиру. Небольшая люстра под высоким потолком, высветила печальную картину вечной нужды: выцветшие обои, местами отклеившиеся от стен, неуклюжее, громоздкое старинное бюро, занимающее половину помещения прихожей, деревянный массивный гардероб и старинное зеркало, чья амальгама от времени покрылась паутиной, сотканной из тёмных пятен и ломаных чёрных линий. На долю секунды ей показалось, что через мутную поверхность зеркала на нее строго смотрит женщина, одетая в длинное черное платье, скроенное по моде начала двадцатого века. Непонятная тревога внезапно наполнила тело, но усмехнувшись своей впечатлительности, она встряхнула головой, гоня от себя непрошенное видение и посмотрела на Гамаля, который с трудом протиснулся с пакетами в дверь.
  - Гамаль, поставьте сумки на бюро, - Мэри показала рукой на бюро, которое нелепо смотрелось здесь - в прихожей.
  Ольга заплатила водителю тридцать фунтов: - Спасибо, Гамаль. Сдачу оставьте себе. До свидания.
  - Спасибо, мисс. Хорошего дня, мисс. Всего доброго.
  Ольга взяла несколько пактов в руки и смеясь скомандовала:
  - Марусь, чего стоим, чего ждём? Хватай пакеты, бежим на кухню.
  В этот момент из комнаты раздался ритмичный скрип и в дверном проеме появилась старушка в инвалидной коляске. Одета она была чисто и просто. Ольга с тоской отметила, что, когда-то белая, блузка Хелен утратила первоначальную белезну - такой старой она была. Ворот блузки был скреплен массивной золотой брошью, украшенной кровавого цвета рубинами. В унисон броши в ушах, такими же кровавыми каплями, мерцали рубины, вплетенные в замысловатую золотую вязь массивных серёг. Остатки вьющихся волос были собраны в высокую, строгую прическу. Диссонанс в восприятии её образа вызывали и массивные очки на худеньком, сморщенном лице: их толстые линзы превращали глаза в непропорционально огромные бесцветные бусины. Ноги женщины были закрыты тёмно-серым пледом.
  Пожилая дама приветливо улыбнулась:
  - Добрый день.
  - Добрый день.
  - Тетя. Разреши тебе представить: моя подруга - Ольга Петровна Васильчикова, студентка из России.
  - России? - лицо пожилой дамы оживилось. - Проходите, пожалуйста, приветливо пригласила она.
  - Спасибо.
  Тётя Хелен развернула коляску и скрылась в комнате.
  - Ты весь магазин скупила? - со смехом спросила Ольгу Мэри.
  - Нет, кое-что оставила другим, нельзя же быть эгоисткой вселенского масштаба.
  Они прошли на маленькую кухню и стали весело распределять покупки в зависимости от времени и способа употребления: какие-то продукты отправлялись в недра шкафчиков, какие-то исчезали в прохладном и вместительном пространстве современного и дорого Liebherr, а что-то сразу падало на старинные сервировочные тарелки, которые Мэри тут же относила в столовую.
  Мэри украдкой бросала молниеносные взгляды на отставленные в сторону пакетты с логотипами Karl Lagerfeld и Louis Vuitton. Она сгорала от нетерпения, когда очередь дойдет и до них. Ольга заметила это и засмеялась:
  - Я вижу тебя мучает любопытство, но природная скромность и воспитание не дают волю твоему языку напрямую спросить меня о том, что в пакетах Karl Lagerfeld и Louis Vuitton. Окей, ты можешь сама заглянуть в них.
  Мэри помедлила несколько секунд, словно в ней боролись две противоположности: желание соблюсти правила приличия и женское любопытство. Последнее очень быстро одержало верх. Она на мгновение сунула руки под струю воды, кое-как сполоснула их, наспех вытерла полотенцем и с мечтательной улыбкой, почти не дыша, склонилась над тремя пакетами Karl Lagerfeld. Глаза её заблестели от восхищения и удовольствия, когда она достала из них коротенький золотисто-лимонный пуховик, платье василькового цвета, темно-синего цвета туфли и сумку.
  - Это всё мне? - спросила потрясенная Мэри
  - Ну не тёте же, - засмеялась Ольга, - для неё шаль от Louis Vuitton
  Мэри достала из пакета с логотипом Louis Vuitton белую шаль со знаменитым жаккардовым рисунком LV и развернула её.
  - Какая мягкая...невесомая. Тетя будет в восторге, - она закрыла глаза и потерлась щекой о тонкий кашемировый шёлк шали.
  - Отнеси ей.
  - Нет, нет. Ты сама ей подари.
  - Хорошо, пошли, а то она уже заждалась нас, наверное, - Ольга взяла шаль и направилась в столовую, где томилась в ожидании обеда тётя Хелен.
  Столовая была крошечной комнаткой, с такой же старой и потёртой мебелью, как и вся обстановка в доме: продавленный диван, массивный дубовый стол, под стать ему шесть стульев и буфет, на стене висел плоский жидкокристаллический телевизор марки "Philips". Только он и холодильник свидетельствовали о том, что на дворе уже наступил двадцать первый век: и холодильник и телевизор резко контрастировали со всем остальным в доме, доставшимся хозяевам явно по наследству,
  - Тётя, Ольга сделала нам шикарные подарки: мне куртку и платье, а тебе бесподобную шаль.
  Ольга протянула шаль Хэлен:
  - Возьмите, пожалуйста, это для вас.
  - Спасибо, - она осторожно погладила худыми пальцами тонкую шерсть шали, - но никуда не выхожу из дома, пусть лучше Машенька носит, - и она устремила взгляд, наполненный заботой и лаской, на Мэри.
  - Нет, тётя. Это для тебя, чтобы ты больше не мерзла, - в глазах у Мэри стояли слёзы.
  - Да, что бы никакая сырость или холод не добрались до Вас, - добавила Ольга.
  Старушка прижала платок к груди и не мигая глядела на племянницу, глазами полными любви и благодарности, потом перевела взгляд на Ольгу пристально рассматривая её на свету.
  - Разрешите, я наброшу ее на ваши плечи, - Ольга подошла к Хелен, и взяв из худеньких, сморщенных рук платок, легко взмахнув шалью, опустила её на плечи старушки.
  - Спасибо, Вы очень добры, - её глаза наполнились слезами, и она поспешила спрятать лицо в шаль, чтобы никто не заметил её слез.
  У Ольги сжималось сердце, когда она увидела, какими голодно-восторженными глазами Хелен смотрит на чёрную икру и сёмгу слабой соли. Женщина попробовала всего не спеша и по маленькому кусочку, видно было, что она привыкла есть мало
  - Ольга, спасибо вам за царское угощение. Осетровую икру ем второй раз в своей жизни. Первый был в детстве, после болезни: папа купил мне её немного, на развес, чтобы я выздоравливала и набиралась сил по быстрее. Я не помню, как я её ела, и вкус её я тоже не помню... про тот раз мне рассказывала моя мама... та крошечная порция икры была куплена только для меня, - голос её дрогнул. - Родителям врачи сказали, что я не выживу, а если выживу то, это будет настоящее чудо и милость божья. Господь дал мне возможность жить. Иногда я думаю, что я не умерла тогда только потому, чтобы через много лет не оставить Мэри одну в этом тяжелом мире...чтобы поддержать в страшные дни маму: день смерти моего отец - её мужа, а потом спустя несколько лет, когда пришло известие о гибели родители Мэри. Вообще у всех членов нашей семьи очень трудная судьба, начиная с родителей мамы.
  - Мэри мне рассказывала, что во время Крымской эвакуации они эмигрировали из России.
  - Во время революции погибла вся наша родня в России: оба мои прадедушки и обе прабабушки, родная бабушкина сестра с мужем и ребёнком. Последнее письмо моя бабушка получила от своей родной сестры, когда моя бабушка с мужем и моей маленькой мамой была в Севастополе. Тётя писала ей, что революционные матросы захватили их особняк и на их с матерью глазах расстреляли отца, капитана первого ранга в отставке. Их его жена - моя прабабушка скончалась в тот же день от сердечного приступа, не перенеся гибели мужа. Беременную тётю пощадили, но выгнали из дома на улицу, её приютила их бывшая экономка. От перенесенных потрясений у бабушкиной сестры произошли преждевременные роды, мальчик родился недоношенным и слабым. Несмотря на это она, с новорожденным сыном на руках, отправилась поездом в Крым, для того, чтобы присоединиться к семье моей бабушки - её родной сестры. Ведь у неё никого больше не осталось из близких...Бабушкина сестра и она были очень близки - они были близнецами. В Севастополь она так и не приехала. После развала СССР мы делали запросы о ней в архивы, но ответ тот же, что и через Красный крест - сведений о Власовой ( в замужестве Быковой) Ольге Петровне не имеется.
  - А муж тёти?
  - Он был врачом. За неделю до этого его ограбили и убили на улице, рядом с их домом, когда он ночью шёл по вызову к больному.
  
  - Ольга, у Вас такая звучная фамилия, вы представительница одного из древних русских дворянских родов - князей Васильчиковых? - степенно спросила Хелен.
  - Нет, что вы. Это простое совпадение. Мой отец из казачьего сословия. Деды состояли на службе Войска Донского.
  - У моих родителей было много знакомых из донских казаков, эмигрировавших вместе с Вооружёнными Силами Юга России.
  - Мои не эмигрировали, после Гражданской войны они подверглись расказачиванию, и чудом выжили во время голода тридцатых годов. Родители отца с детства друг друга знали, жили в одной станице. Родители папиного отца погибли: отца папиного отца, т.е. моего прадеда расстреляли за службу в армии Краснова, а прабабушка погибла во время голода. Поэтому родители мамы отца взяли его в свою семью и дали ему свою фамилию.
  
   Продолжение следует
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"