Историк спал в толпе горожан, собравшихся на площади у здания театра, затянутого лесами... он мог спать и стоя, сложив руки на груди как покойник... такой у него был дар или скорее проклятие...
Ораторы, один за другим поднимались на подмостки, и морочили толпу, придавая вид многозначительности своим измышлениям...
Очередной оратор говорил невнятно, картавил...
"О чем он говорит?.." - спросила историка полная женщина...
"Пророчествует..."
"На пророка он не похож... у меня нехорошее предчувствие..."
"Успокойтесь, это как спектакль... - заговорил гражданин, похожий на актера... - А потом все закончится... занавес..."
"Вы побледнели, что с вами?.."
"Держите меня, просто держите... меня качает... вот-вот рухну..."
"Да вы пьяны!.." - полная женщина изобразила на лице гримасу и отошла в сторону...
"А она просто прелесть... делает вид, будто не слышит, что я говорю..."
"А что вы говорите?.."
"Вас это не касается..."
"Почему же?.."
"Пойдем... не связывайся с ним..."
"Никуда я не пойду... я буду стоять и смотреть, чем все закончится..."
"У тебя же плохо с глазами... и давление..."
"Да, плохо, но я еще вижу небо, белые облака... они плывут и плывут..."
"Ну, раз ты настаиваешь, останемся, досмотрим..."
"Это красиво... белые облака на темном небе... но насладиться красотой мешает здание театра, затянутое лесами уже который год..."
"Я там служила... - заговорила пожилая женщина... и примадонна меня обожала... говорят, она вознеслась..."
"О чем вы говорите?.. вы не в себе..." - сказала женщина в прозрачном плаще..."
"Никакой я ни сумасшедший... посмотри на себя... вы тощая, бледная, как смерть..."
"Вы смешны..."
"Ну, так смейтесь..."
"Мне не хочется смеяться..."
"Тогда плачьте, рыдайте, ломай руки... вы это умеете..."
"Смотрите, смотрите... на крыше театра человек... как он туда забрался?.. он целится... бежим..."
"Ты выдумываешь... я не вижу там никакого человека..."
"Ничего я не выдумываю... смотри, он подает знаки, что-то показывает жестами... кажется, собирается прыгать..."
"Чего другого можно ждать... время такое..."
"Я видела его внизу... кто он там оказался?.."
"Колдовские силы... магия... нечто вне нашего понимания..."
"Он опять подает знаки... размахивает руками..."
"Дирижирует... руководит концом света..."
"Вот клоун... зачем он устроил этот спектакль?.."
"Загадка..."
"Если он не прыгнет, я помогу ему..."
"Ветер усилился... его сдует, унесет..."
"Сколько можно... эй, бросайся уже вниз... лети..."
"Он услышал тебя и отступил от края крыши... ушел... вот и развязка..." - сказал господин, похожий на актера... умолк, заснул... нет, что-то сказал невнятное, и надел очки, которые все уменьшали...
"Зачем ему очки?.."
"Он актер, хочет увидеть правду..."
"А есть она?.."
"Должна быть... и она победит..."
"Да он пьян... качается, шатается, но не падает..."
"Кто-то его держит... рука тянется к нему из воздуха..."
Актер искривил лицо пьяной гримасой, излил целый поток слов... он уже не мог собой управлять, упал, поднялся...
"Не удивляйтесь, это его обычный танец..."
"Вы знаете его?.."
"Кто же его не знает?.."
"Помолчите, я вас умоляю..."
"А она ничего себе... не мученица, не жертва смутного времени... позирует мне... порыв ветра донес ее запах, аромат, от которого у меня перехватило дыхание... смотрит на меня и смеется... ей смешно..."
Актер опять принялся за свое...
"Смотрите, это он... спустился..."
"О ком ты говоришь?.."
"Это он стоял на крыше и размахивал руками... дирижировал..."
"Похоже, он тебя околдовал..."
"Одно время мы встречались... он писатель..."
"И все?.. скажи..."
"Ты ревнуешь?.."
"Я удивляюсь сам себе... мне стыдно... ах, он не захотел прыгать... трус..."
"Хватит уже..."
"Он подает тебе знаки, зовет, призывает... ну же, посмотри на него..."
Женщину отвлекла феерия... в небе расцвели цветы салюта... ничего не слышно, кроме грохота пушек, криков, восклицаний...
"Никакой я не дирижер, я писатель, пишу пьесы, которые исполняются..."
"Что вы делали на крыше театра?.."
"Я пытался остановить происходящее... мне казалось, что все рушится, проваливается в пустоту... и там, куда все проваливалось, должно быть было жарко... наружу вырывались языки пламени, они лизали стены театра..."
Лицо писателя исказила гримаса...
"Что с вами?.."
"Боль ужасная... еще немного и я потеряю сознание..."
"Что у вас болит?.."
"Болит все... везде... - писатель отступил, пятясь...
"Я знаю его... у него нет ни ног, ни рук... это протезы..."
"Можете забрать их... у меня есть тележка..."
"И ты знаешь, как будешь подниматься по лестнице?.."
Писатель обернулся и увидел, что лестницы нет... гнутые поручни и куча обломков... -
"Это сон... продолжение кошмара... - пробормотал он... - Надо подняться, посмотреть, что осталось из вещей..." - Писатель поискал ногой ступеньку, не нашел, обернулся, и увидел тележку... она валялась в кустах жимолости рядом с этажеркой...
"Это же моя этажерка... я ей так дорожил..." - Историк отступил, пятясь, сел на стул, продолжая свой монолог...
"О чем он говорит?.. - размышлял писатель... - Все это ложь... не было никакого потопа, был пожар, сгорело западное крыло коммунального дома... это случилось, когда я потерял сознание... помню, я поднимался по черной лестнице на чердак, через слуховое окно выбрался на крышу... западный флигель облизывали языки пламени... я никого не спасал, я писал замогильные записки примадонны... я повторяюсь... теперь я пишу роман, и уже много написал, нужна развязка... пожар для развязки не подходит..."
Размышления писателя прервались...
"Что вы меня щупаете, зачем?.. это протезы, очень гибкие... что там за шум?.."
"Толпа аплодирует очередному оратору..."
"Да, многообещающее столпотворение... собрались, столпились... не могу писать, надо позвонить... писарь исчез и колокольчик вместе с ним..."
Историк рассеянно глянул на писателя, стал рассказывать все сначала, но как-то вяло, умолк, заснул... проснулся...
"Вы ничего не чувствуете?.. это газ, газ... бежим... - ковыляя, писатель направился к лестнице... - Увы, лестницы нет... провал... из провала тянет гарью... дышать невозможно
"Я задыхаюсь... надо звать на помощь..."
Писатель стоял и колотил в дверь... дверь медленно открылась... за дверью зияла пустота...
"Полковник, скажи мне, что я сплю и это кошмар..."
"Да, да... мы спим, сидим за столом и играем в карты... на приставном столике запотевший графин с водкой, тарелки..."
Писатель стоял с задумчивым видом... можно было подумать, что он смотрит на историка, но на историка он не смотрел, он смотрел на полковника, который стоял перед ним в мундире довоенного покроя с золотыми пуговицами, босой..."
"Историк, поговори с ним, может быть, он очнется..."
"Полковник... - заговорил писатель... - А говорили, что вы... что вас..."
"Да, я был в плену, сидел в яме с евреем, еврей исчез, я бежал, не выношу одиночества... жены помогли мне бежать, у меня их было шесть или семь... охрана не шевельнулась... я не поверил... вдруг это ловушка... обошлось... все разъяснилось позже... я шел пешком, потом плыл... стихия разбушевалась, все плавало, дома, деревья, люди..."
"А я был на войне... мне в романе нужна была война..." - заговорил писатель...
"Ну да... не будет войны, мы все погибнем..."
"О чем это вы?.. но я продолжу... в первый же день я подорвался на мине, лишился ног, рук... это протезы...я взлетел и очутился на дереве... я висел... и все это я пережил... почему я в таком костюме?.. я приходил к примадонне... я пишу ее замогильные записки... как я попал на крышу?.. совершенно случайно... я бежал от преследователей...
Не знаю, или я вообразил их?.. может быть... я искал примадонну... я потерял ее, потерял..." - пробормотал писатель, чуть не плача, задыхаясь от подступающих слез..."
"Что это на него нашло?.."
"Он артист... играет... театр одного актера..."
"Я не видела его на сцене... а кого он играет?.."
"Самого себя... ищет... потерял... бывает..."
"Вы сошли с ума... он калека... никакого сочувствия..."
"А вы испорчены театром... нет, не нарочно, так получилось..."
Полковник отвлекся...
"Должен заметить, коммунальному дому повезло, пострадал только западный флигель...
"Опять толпа шумит..."
"Не может все так тянуться без конца... я предчувствую беду... надо уходить в горы... я ухожу прямо сейчас, пока мост не ушел под воду... Болотная площадь уже под водой... вы со мной..." - спросил писатель, обращаясь к пожилой женщине...
"Нет..."
"Кого вы ждете?.."
"Я жду мужа... а вот и он..."
"Так вы граф?.. хотите выпить с обыкновенным писателем... у меня есть чай во фляжке... нет?.. жаль..."
Как будто из воздуха возникла Ева...
"А она кто?.."
"Она Ева... змей ее соблазнил, она забеременела и родила Каина, потом Авеля, брата Каина..."
"Хотите, чтобы я в это поверил?.."
"Успокойтесь, вы слишком впечатлительны... все это было давно... я вам сочувствую, сожалею, готов разрыдаться..."
"Держите себя в руках..."
"Я смешон?.."
"Скажите, а что делал Адам?.."
"Адам играл с обезьянками... а где?.. ушла... хочу чтобы она вернулась... я ей все объясню, расскажу... - полковник зябко повел плечами... - Ноги замерзли... надо найти что-нибудь на ноги..."
"Это не твой ботинок?.. нашел в бумагах... а вот и второй... оба на левую ногу... и без шнурков..."
"Однако надо идти... опять этот странный шум... кажется стреляют... это война... - сказал писатель...
"Какая еще война?.. нас снимают... мы статисты..."
"Я знал, знал, что это кино... голова кружится... мне надо за что-то держаться..."
"Ладно, держитесь..."
"Смотрите, смотрите, она возвращается... хочет попасть в кадр... куда вы?.. вы бросаете меня на произвол судьбы..."
"Я ухожу... - заговорила женщина в прозрачном плаще... сумасшедший день не может благополучно завершиться... - Я иду и размышляю о происходящем... мне было страшно, но уже не страшно... кажется, ваш писарь преследовал меня со своим колокольчиком, который он потерял во время паники... он едет на вашей тележке и звонит, лавирует..."
Женщина в прозрачном плаще смотрит на писателя, узнает, смеется...
"Писатель рассмешил ее... - размышлял историк... - Чем?.. что смешного?.. ага, вот и полковник в кителе... и босой... кричит: я узнал тебя лицемер, провокатор, ничтожество...
"Я?.." - бормочет писатель и падает на тележку...
"Нет, не ты, он..." - полковник толкнул тележку и она покатилась вниз по улице... уже плывет, уплывает... писатель что-то кричит... я не слышу, спрашиваю: что?.. делаю шаг, падаю и просыпаюсь...
Так это был сон!.. мимо проплывает тележка писателя... и сам писатель, распухший, раздувшийся с лицом утопленника...
Я удивлен... это уже не сон... дом лишился одного крыла... полковник пьет вино с пожарниками, осуждают пожар, обстоятельства...
"Полковник, а где Ева?.."
"Она же была с тобой... она говорила, что ты вытащил ее из огня... ты забыл, она же саламандра..."
"И что?.. она обиделась?.."
"Она говорит, что ты позволил себе некоторые вольности, трогал ее..."
Историк молчит, пытается вспомнить сон, подробности, хочет спуститься вниз по лестнице... ступенек нет...
"Провал ведет в преисподнюю, не иначе..."
Черная лестница оказалась не поврежденной...
"Комната Евы пострадала больше, чем моя...
Ева лежала в ванне... кричит: выйди, отстань... я не могу поднять ее из воды...
Кто-то стучит в дверь, звонит...
"Кто это?.."
"Иди посмотри..."
"Это консьержка... принесла квитанции на оплату коммунальных услуг... ты должна..."
"Я знаю... а где полковник?.."
"Он внизу..."
"Наверное, пьет вино с пожарниками..."
"Откуда ты знаешь?.. следишь за ним..."
"Не я, собака..."
"Откуда у тебя собака?.."
Это мопсик примадонны... она наверное, беспокоится..."
"А ты?.. похоже не очень..."
"Что у тебя с этим калекой?.."
"Ничего... случайно встретились... и разошлись..."
"Полковник говорит, что калека писал на него доносы... да и на меня, манеры ему мои не нравились..."
"Нет, это не он... не его почерк, я сравнивал... что ты молчишь?.."
"Я из немого кино... я удивлена..."
"Я видел тебя с калекой в сквере точно в такой же позе..."
"Когда я пытаюсь что-то вспомнить, я превращаюсь в статую... писатель звонит..."
Динь- дзинь...
"Что ему надо?.."
"Зовет писаря... отгоните его от меня... он сумасшедший... ладно, пусть трясет свой колокольчик... сильнее, звони, тряси и смерть явится тебе..."
Историк держал писателя на руку и звал полковника...
"Успокойся, что случилось?.."
"Он писал на тебя доносы, наверное, и на меня..."
"Когда это было?.."
"Точно не помню... давно..."
"Не спеши, подумай немного... а ты помолчи, скажешь еще слово, прокляну... обещаю... а вы о чем там шепчетесь?.. будете шептаться, найдете себе место в аду, если он существует... а он существует... и место вам там приготовлено... бесы ожидают вас с нетерпение... - полковник умолк, снова заговорил... - Голова раскалывается..."
"Тебе плохо?.."
"Нет, хорошо, хотя хочется выть..."
"Что ты делаешь?.."
"Принимаю меря предосторожности... иду и держусь за стену... она почти не пострадала... кроме окон... историк, что ты все пишешь?.."
"Я же историк... описываю пожар, последствия..."
"Хочешь стать авторитетом..."
"Это был поджег..."
"И я знаю имя поджигателя... - лицо полковника побагровело... - Я ничего не выдумываю, не путаю и не приукрашиваю... они способны на все..."
"Кто они?.."
"Все кружится, танцует... нет, нет... мне уже лучше... где мы?.."
"Внизу, спускаемся ниже... осторожность и еще раз осторожность..."
"Историк, ты не ранен?.."
"Со мной все в порядке, правда, сил не осталось... опять качнуло... и трудно дышать... мне надо на улицу... хочу увидеть, что там происходит..."
"И что ты видишь?.."
"Наш коммунальный дом пуст и безмолвен... лишился одного крыла... мы отрезаны от всего живого, от людей.."
"Но они стоят и смотрят..."
"Это не люди, это статуи, они не могут двигаться, вросли в землю... кстати, я это предвидел и где-то записал, не помню, где?.. всех предупредил..."
"Однако светает, небо очистилось от туч... все обещает прекрасный день..."
Опираясь на искореженные поручни, полковник спустился на дорогу, вдруг закричал: не отставайте...
Историк догнал полковника, обернулся, закричал: Ева, не отставай...
Ева не слышала ни полковника, ни историка... она собирает бумаги писателя, которые падали, кружили над ней...
"Брось... оставь его... он нас сдал... ему нравится предавать..." - историк споткнулся, упал и проснулся, пришел в себя, но не совсем...
Бумаги вылетали из окна комнаты писателя, падали, устилали асфальт как снегом... они уже историку по грудь, по горло...
"Историк, ты меня напугал... ты не ранен?.. у тебя кровь на рубашке..."
"Это не моя кровь..."
Бумаги все падали, планировали...
Стало еще светлее, потом сумрачнее... слышен был звон колокольчика...
"Нет ничего реальнее этого звона..."
"Не смотри, его нет, он погиб в этом пекле, сгорел заживо..."
Полковник пытался привести историка в чувство, отрезвить... у него это плохо получалось, он сам был в опьянении... историку жарко, полковнику холодно, всего трясет... историк почти раздет, на нем только ночная рубашка, и он босой...
Бумаги падали, падали... теперь они возносились, превращались в облака...
"И это была реальность кошмара..." - пробормотал историк и очнулся, пришел в себя...
Размышляя, историк вошел в портик входа коммунального дома на углу Болотной улицы, поднялся по черной лестнице в свою комнату, остановился у окна, пережидая головокружение... в отражении стекол он увидел свое бледное лицо и медленно сполз на пол... заснул...
Пушки все еще палили, плевали цветами... все тряслось, известка осыпалась со стен, с потолка, укрывала тело историка как саваном...
Пушки умолкли... все кончилось...
В небе остались лишь белые облака... они плыли и плыли...
"Что со мной?.. - историк привстал... - Вижу как-то странно... изображение пляшет, двоится, троится, дома отрываются от земли... висят в воздухе верх ногами...
Кажется, все успокоилось... и все же что это было?.. что-то со мной не так...
Перед глазами историка всплыло лицо писателя...
"Для таких людей, как он, всегда есть место в раю... и прислуга...
Историк задумался...
Надо сказать дела историка были весьма запутаны, даже он сам вникал в них с трудом...
У историка было все: имя, известность, слава...
"И где все это?.." - сказал историк, не заметил, что в комнате он уже не один...
"Не вини себя, ты не причем... - вмешался в размышления историка отставной полковник, сосед... - Но лучше бы ты писал не хронику, а романы о любви..."
"Любовь совсем не частное дело, она коренится в самом устроении космоса... лучше ее созерцать умом... и не строй изумленное лицо..."
"Скажи мне, насколько достоверна твоя хроника?.. точно ли ты излагал события, как они происходили?.."
"Я жил в смутном времени, а где был ты?.."
"Я был в плену, в яме с евреем, от которого узнал, что ни одно из созданий бога не является без старания и случайно, но подготавливается для надлежащего служения... еврей умер, а я остался в яме... мне помогли бежать... паром, на котором я плыл, ночью попал в шторм, налетел на камни, перевернулся и затонул...
Не помню, как я очутился на острове..."
"И оттуда ты бежал..."
"Ну да, бежал... по воде... как еще можно было уйти с острова?.."
"Тебе бог помог?.."
"Не знаю... но иногда я чувствую его присутствие... лицо горит... стыдно... кто я?.. наемный убийца..."
"Ты не убийца, ты воин... герой... куда ты?.. ушел, вот и поговорили..." - Историк встал, накинул на плечи плед и подошел к окну...
Толпа разошлась...
"А беженцы все идут и идут... что они спасают, душу?.. тело все равно погибнет рано или поздно... из праха в прах..."
Настроение историка испортилось... он лег на ложе... он лежал и размышлял...
"Кто написал донос?.. не знаю... кто-то... теперь жди гостей... обычно они являются ночью... если они явятся, я закричу, позову полковника... он разберется с ними...
Почему они мне угрожают?.. потому что я не подписал это злосчастное письмо?.. и что изменилось бы?.. ничего...
Они думали, что я покончу с собой, но склонность к самоубийству мне не присуща... в этом я вижу некую манерность... театр..."
"Кто здесь?.. это ты, полковник?.. ты меня напугал..."
"Все мои жены обожали театр... ну, еще живопись, музыку... - заговорил полковник... - Бог не дал им таланта, они довольствовались малым, ролями второго плана... они все утонули... иногда я их вижу, пытаюсь опознать... они плывут одна за другой подальше от жизни... я не выдумываю..."
"Полковник, выглядишь ты неважно..."
"Ты тоже..."
"Мне нужно немного вздремнуть... совершенно истрепал, измучен... если я не посплю, не знаю... звон стоит в ушах... ты тоже слышишь... нет?.. нужно напрячься, прислушаться... перед глазами все двоится, троится, качается... и это длится, длится, с ума можно сойти... и это реальность, без преувеличения... я знаю, что говорю... я это чувствую... разбуди меня, если я засну... я уже засыпаю, падаю в сон, как в яму, лечу обрубком, без ног, без рук... как все просто... оказывается там пустота... земля полая... и там сквозняки, как в камере...сквозняки катают меня от стены к стене..."
"Точно такой же сон снился и мне... я был в командировке и провалил дело... они пытали меня, бросили, я был им не интересен, ни я, ни мои уловки... они затащили меня в камеру, бросили на полу... в камере я не один... их трое против одного, и они безжалостны... кто-то лег рядом, прилип, как пиявка... совсем доходяга..."
"Полковник, просыпайся..."
"Я не сплю..."
"Как ты себя чувствуешь?.."
"А ты?.."
"Чувствую себя как дерево, которое спилили... не ощущаю ни рук, ни ног... голова вроде на месте... потихоньку я избавляюсь от своих недостатков... пишу, ты говорил во сне... я все записал... откровения отставного полковника..."
"Это не измышления и не впечатления... я бежал, вместо ног у меня были протезы, вместо рук костыли, я их потерял, спускаясь по лестнице... лечу вниз по лестнице и машу руками, откуда-то они у меня появились, и ноги... лестница закручивалась, засасывала меня в воронку, в черную дыру... я пытался схватиться за перила, не очень ловко, перила уклонялись, изворачивались..."
Полковник умолк, задумался...
"Полковник, о чем задумался?.."
"Я пытаюсь вспомнить, о чем забыл рассказать... как я перекатывался от стены к стене, пытаясь стряхнуть с себя этого доходягу... потом я катился по лестнице, считал ступени... лестница спускалась с неба... мне не было страшно... в сложных ситуациях я сохраняю хладнокровие..."
"А я боюсь высоты и темноты... и еще мокриц... нужно признаться, я не воин, я хроникер... не понимаю, почему они набросились на меня... и без доказательств вины..."
"Ладно, хватит... они тебя не слышат..."
"Смутное лукавое время, не от человека оно... об этом я и пишу, перед богом, не лгу...
Опять дождь... потоп... льет как из ведра...
Полковник, ты где?.. исчез... может быть и мне исчезнуть, бежать?.. а что?..... все бросить и бежать...
Кажется, стучат, даже в пот бросило и дыхание участилось...
Полковник, это ты?.. напугал до смерти... куда ты ходил?.."
"Не ходил, а нисходил к тому, кто написал на тебя донос... он пишет опровержение... живет он в цокольном этаже с кошкой... при моем появлении обнаружил трусость и маловерие... он необрезанный еврей... некому было его обрезать... мать родила его и умерла от родовой горячки, а отца арестовали, как английского шпиона...
Теперь он будет служить тебе... непоколебимо... обещал..."
"Ты думаешь, это он написал донос?.. вряд ли... мне кажется, он немного не в себе..."
"Такие времена... все мы немного не в себе..."
"Что он тебе обещал?.."
"Не желать чужого..."
"Ты ему поверил?.."
"Я ему не поверил..."
"Слышишь?.. машина остановилась... идут по черной лестнице... надо бежать... ты мне порможешь?.."
"Бежать... куда бежать?.. и дождь не перестает... вода уже в коридоре плескается... не веришь?.."
"И правда, дверь не открывается..."
"Не беда, станем мореходами, поплывем на острова блаженных, если осмелимся..."
"На чем?.. на моей угловатой неуклюжей яхте..."
"У тебя ее не отобрали?.."
"Нет..."
"Хорошо... по пути посетим Мертвое море и давно исчезнувший народ, оставивший благодатную память о себе в виде стены плача..."
"Полковник, вот скажи мне, что было, когда ничего не было?.."
"Еврей говорил, что бог начальная причина бытия... из ничего он за шесть дней создал все, и почил от всех дел, которые делал..."
"Ну да, оставил овец с волками... человек - это самое неразумное создание... что в нас осталось от того, что бог нам дал?.."
"Ничего или почти ничего... шаги на черной лестнице затихли... не к тебе гости... и все же надо собираться, иначе мы не доплывем туда, куда собрались плыть..."
"А куда мы собрались плыть?.."
"Я же говорил, на острова блаженных... их еще называют блуждающими..."
"К змею, соблазнившему Еву?.. ну нет..."
"Еврей говорил, что мы плоды его неразумной страсти... Ева зачала от змея и родила Каина... потом Авеля... Адам тут не причем... мы все дети змея, который был удостоен мудрости, не требующей ни преподавания, ни изучения... ладно, пойду собираться..."
"Кто полковнику назначил такое служение?.. - размышлял историк... - Бог?.. вряд ли... лучше бы он причислил его к обычным смертным людям, ибо это непоправимое несчастье для души преуспевать в таких вещах...
Во мне этой дерзости почему-то не нашлось, хотя бес иногда соблазняет...
Может быть, последовать совету полковника и написать роман о любви...
С тетей у меня был роман в 13 лет, правда, во сне... потом началось смутное время... и все еще длится... я писал хронику, а полковник служил, дослужился до полковника и ушел в отставку...
Долг очертил ему границы, возложил обязанности... а судьба и случай объявили его наемным убийцей, проклятым перед богом...
Ева говорит, он может спастись, если покается...
Никому он ничего не должен... он страну защищал... вся грудь в орденах, как в латах...
Кому-то надо же нас защищать... вокруг одни враги... они все переиначили, образам стойкости, справедливости они придали очертания безумия... и стерли из истории имена героев, посчитав их недостойными упоминания, а ведь они победители, они спасали страну, рожали, воспитали нас и исполняли наши надежды...
Кто питает этих лживых историков, позволяет им чувствовать свою безнаказанность?..
Известно, кто... они мнят себя знающими, эти любители наслаждений и страстей... и они называют это мошенничество историей, которая принимает то один облик, то другой, не имеющий ни достоинства, ни величия...
Они забыли, из какой тленной материи они сами сотворены, что они всего лишь смертные люди... думают, что попадут на небо, а их швырнут на землю вниз головой...
Полковник прав, сами собой они не исчезнут...
В яме он измерил собственную ничтожность и захотел утолить жажду образования...
"Пей..." - сказал ему еврей... и он выпил все до дна и не умер, не сошел с ума... а я, кажется, схожу с ума... во сне я летаю, делаюсь то птицей, то рыбой... и смеюсь над собой... бог окликает меня, говорит: видишь меня?.. и я устремляюсь к нему..."
"В конце концов, все мы исчезнем в боге..." - сказал историк вслух...
"Ты веришь в это?.." - спросил полковник...
"Тебя он точно возьмет... есть за что... а меня вряд ли...
Полковник, смотри, море отступает... что будем делать?..
"Будем наступать!.."
Был вечер... багровели верхушки деревьев, облака... они принадлежали уже не вечеру, а ветру... право сильного...
Ветер кружил облака и нес их за горизонт...
Земля казалась плоской, какой она и была, потом она стала полой, накрылась... население оказалось в катакомбах... для них вечность стала реальностью..."
"Что опять случилось?.." - спросил полковник, не открывая глаз...
"Ничего не случилось... ничего плохого... пока..."
"А у меня в ушах звон... цикады звонят... целый оркестр... куда ты?.."
"Хочу пройтись..."
"Я с тобой...
"Тьма кромешная... боюсь ступить... я как будто стою на краю пропасти, куда все проваливается... это ужасно... полковник, где ты?.."
"Я уже на дне вместе с оркестром цикад... трогаю себя, ощупываю... кажется, цел, ничего не сломал... а ведь мог... вот только левая нога онемела, как чужая... куда ты?.."
"Мне надо вернуться, записать впечатления, все это..."
"Тебе писательство помогает?.."
"Помогает овладеть собой... море все отступает... к чему бы это?.."
В небе на горизонте вспыхивали зарниц... отблески вспышек гасли в облаках...
"Вдруг волны поднимутся, нахлынут, затопят все... меня охватывает невольная дрожь... страшно... крыльев нет, плавников тоже... полковник, что будем делать?.."
"Будем тонуть..."
"Ты так спокойно об этом говоришь..."
"А ты хочешь, чтобы я... ладно, хорошо... остановись мгновение!.. не остановилось..."
"Мгновению не понравился твой голос, в нем нет веры..."
"Ну, да... ах, был бы рядом мой еврей... он успокаивал море, когда оно бесновалось... над ним ангелы кружили... а надо мной бесы кружат..."
"Где он теперь?.."
"На небе... слушает симфонии... не долго и мне осталось... и всем, кто еще жив..."
"Тсс... не двигайся..."
"Что ты услышал?.."
"Кто поет... или мне показалось?.."
"Это Ева... ее голос... нет, это не Ева... это англичанка, художница... я видел, как она кромсала свои шедевры... спятила... аллилуйя поет... конец света и все такое..."
"Был бы я пьян, я бы спустился к ней, но я трезв, как стеклышко..."
"Что?.. не слышу..."
"Я говорю, горло пересохло... я даже не могу ее окликнуть, позвать..."
"Никто нас не видит... они вообще ничего не видят, слишком заняты собой..."
"Всех их в печь, кого я знаю... я вижу их, они зовут, обещают любить... это уловка, отвлекающий маневр... они для меня больше не существуют..."
"Смотри, свет..."
"На самом деле свет... это же инвалид на своей коляске с фонарем, пророк... он обещал нашествие грязи, и ведь случилось... потом предсказал войну с собаками... говорят, он воевал... подорвался на мине... его всего искорежило... как-то собрали, скрепили... не все... я видел, как он хватался за чужие ноги, думал, что это его ноги...
Обычно он прогуливается в сквере с котом, который постоянно сбегал...
Чего это его сюда занесло?..
К нему очередь бесплодных женщин... он помогает им, обнадеживает... веселый, любезный, душевный... говорит, если бы не было женщин, он пропал бы..."
"Кажется, он пьян..."
"Он боится конца света, говорит: обвинят меня, а я ни при чем...
Опять эти вспышки в небе... уже ближе... слепят глаза...
У инвалида глаза были, как у жабы, повылазили после взрыва мины...
Можно сказать, он вернулся с того света, предупредить, что не все еще потеряно, там тоже можно жить... и в свое удовольствие...
Не пугайся, я прокричу ему приветствие..."
"Кричи, я сплю..."
"Он не услышал, слова ветер унес... тебе надо все это записать... эй, ты спишь?.."
"Я пишу, пишу..."
"А во мне писатель так и не проснулся, спит...
Историк, писал бы ты вздор, цена была бы тебе другая..."
"Еврей тоже пророчествовал, а свою смерть прозевал... и я мог бы стать пророком, но упустил свой шанс... судьба предупреждала меня дважды, трижды, потом посадила в яму, к еврею... увы, еврей умер, осталось только оплакивать его..."
"И причитать..."
"Причитать я не умею..."
"Снова вспышки..."
"Это молчаливые зарницы..."
"Исчеркали небо... красиво..."
"Я уже видел эти росчерки бога перед войной... как предупреждение..."
"Они говорят, что бога нет, а он есть, существует... и он ничего не имеет против, чтобы стереть с холста все, что нарисовал в порыве божественного вдохновения, очарованный прелестью первого утра мира..."
Историк умолк, задумался и заснул...
Он увидел будущее и испугался... трещины как паутина расползались по телу земли... небо было не выше туч, поглотивших весь свет... царили сумерки...
Тишину нарушали раскаты грома небесного, и молнии, как знаки, жесты бога режиссера...
Тучи ушли...
Донеслись иные звуки... послышался шелест, шум листвы... деревья заговорили...
Трудно осмыслить, поверить происходящему...
"Ну, хватит уже, а то и я свихнусь, наделаю глупостей... историк, да ты спишь... и храпишь... ну и картину ты нарисовал, вообразил себя богом... умеешь ты утешить, этого у тебя не отнять... ладно, спи, спи, не просыпайся, а то, не дай бог... он заснул, и захрапел еще громче... эй, убавь громкость, не надрывайся так... и вообще... кажется, затих, перевернулся на другой бок и снова захрапел... выводит какую-то не очень красивую мелодию, какую-то придушенную...
Эй, историк, замолчи, и без твоей музыки тошно...
Кажется, он услышал мои слова, затих... нет, спорит с кем-то, завет на помощь... вопит, что по земле пошли трещины, и оттуда тянутся языки пламени... и ведь правда, тянулся, лижут тьму кромешную... от правды не спрячешься...
Что это с историком?.. встал, покачиваясь и хромая подошел к стене... он думает, что это окно... ударился лбом, упал, зарылся в складки плаща, заснул, захрапел, меняя тональность... вдруг залаял и очнулся, позвал меня... я обнял его... он плачет, пытается лизнуть... во сне он потерял меня... свет его ослепил... он смотрит, моргает, дрожит, лязгает зубами... говорит, что замерз как собака... я его обнимаю и погружаюсь вместе с ним в сон... сплю и жалею о том, что с нами нет Евы... я окликаю ее и вздыхаю... еврей говорил, что Ева в раю забеременела от змея и родила Каина, потом Авеля... я представляю себя Каином, а историка Авелем... вижу, как страдая, мучаясь, он протиснулся в щель между бедрами Евы, упал на пол, лежит, дрожит, трясется, смотрит, моргает...
Скорее бы этот сон закончился, если это сон, но он длится, длится...
Ораторы на площади у театра все пророчествуют и получают от этого удовольствие...
Ага, кажется, историк очнулся...
Историк, что с тобой?.. ты какой-то странный..."
"Я все еще сплю или проснулся... в памяти всплывают жуткие картины... дома плясали, теряли равновесие... стены осыпались, крыши повисали в воздухе..."
"Ты все выдумываешь..."
"Ты меня обвиняешь?.."
"Нет, но... у тебя помрачение..."
"Ну, да... ветер то разгонял тучи пыли, то нагонял... в тучах гремел гром, блистали молнии, превращая пыль в алмазы..."
"А что с нашим домом?.."
"Все дома вокруг качались, танцевали, а наш дом стоял, в какой-то сонной неподвижности... в нем длилась обычная жизнь: старики видели ад, потели, ждали худшего, детям снился рай... не важно, что творилось за стенами рая..."
"Ну и сны тебе снятся... ужас какой-то... конец света... - полковник икнул... - Еще немного и я расплачусь... уже всхлипываю, жалею свою жизнь, она была не такой уж и мерзкой... - полковник встал... он стоял и озирался... - Историк, где ты?.. я не вижу тебя..."
"Я здесь... вверху..."
"Как ты туда забрался?.. ладно, поищу лестницу, чтобы помочь тебе спуститься... ты от страха потерял голос, мяукаешь и пытаешься забраться еще выше... зачем?.. чтобы стать богом и вернуть прошлое, нерастраченную любовь, счастье первого поцелуя... я вспоминаю Аду, ей было всего 13 лет, но вела она себя как женщина... а Рая плавала в море, как рыба, и в облаках, летала по небу...
Я вижу, откуда все это происходит и возникает...
Ладно, я умолкаю... ты будешь спускаться?.. нет, тогда я пойду немного прогуляюсь..."
Полковник ушел и вернулся...
"Что там?.. что-то не так?.."
"Там другое представление... - полковник икнул... - Икота у меня от страха... там мои жены, все собрались... они ловили меня с воплями и визгом... коридор узкий, загнали меня в тупик... ты не поверишь, хотели меня оскопить... ну, да ладно..."
"А ты что делал?.."
"Что я делал?.. я отбивался, то выползал из кучи тел и приподнимался над их задами, то падал на пол... они меня катали и перекатывали от стены к стене..."
"И что дальше?.."
"Дальше было все намного хуже... когда я уже готов был сдаться, они бежали... они убегали, удирали и были где-то рядом, мяукали, лаяли, но я не мог до них дотянуться...
Да, я ждал кровопролития, а они исчезли... такая вот история с биографией... она не для твоей хроники...
Хромой, растерянный я стоял на ветру и лаял, скулил... буквально...
Прохожие отворачивались, на меня трудно было смотреть...
А потом началось... это нужно было видеть... дома танцевали, срывались с места... небо затмилось пылью, в которой гремел гром, блистали молнии, превращая пыль в алмазы..."
"Ты уже говорил об этом... или я?.. не помню... странно..."
"Наверное, это был ты... я был совсем в другом месте... я пытался помочь тети, но не мог оторвать ее от стула... она была слишком полная, пол прогибался и трещал под ее тяжестью, стены качались, и весь дом ходил ходуном...
Тетю я обожал и рыдал, когда ее хоронили, и без притворства...
Яма, куда погрузили гроб с ее телом, и меня затягивала...
Я отступил, я не хотел видеть то, что видел... крышка гроба зацепилась за корни дерева, сдвинулась, сползла, открылось лицо тети с пятаками на глазах, челюсть была подвязана платком...
Мне показалось, что тетя пыталась встать, но на крышку гроба уже посыпался песок и камни... могильщики не дали ей воскреснуть..."
"А чем занималась твоя тетя?.."
"Она писала женские любовные романы... ни мужа, ни детей у нее не было... все писатели лгут и даже самозабвенно... прекрасно, скоро они увидят продолжение кошмара... время пришло... будет светопреставление... пусто будет... уже звучат трубы апокалипсиса... или это водопроводный кран у соседки?.. она тоже пишет... правда, маслом... ее комната завалена шедеврами... ужасающий беспорядок и вонь... она спит в гостинице, совсем рядом, только улицу перейти... одно время и я жил там из-за жен... не на лестнице же спать... или на крыше... на крыше почти как на небе... в детстве я любил лежать там и переживать... жены туда вознеслись... еврей говорил, все там будем, если не пропадем... и что я увижу жен, если только он не преувеличивал... он такой скрытный, следил, подсматривал за мной, не доверял... он стал там звездой, теперь я за ним наблюдаю... порассказал бы я ему, что здесь творится... всякой твари по паре... чтоб они все пропали... кажется, я засыпаю, сознание меркнет, тишина, я парю, обрастаю пухом, перьями, ног не чувствую...
Бред невероятный, но мне нравится... вижу жен... я могу остаться с ними, но мешкаю, заставляю себя не смеяться и смеюсь, щекотно..."
Полковник очнулся... историк спал и писал во сне, вдруг залаял...
"Опять он за свое... изображает пса, мопсика примадонны, которого он придушил, сел на него... пусть лает, если ему это помогает... полает и перестанет... о чем это я?.. потерял нить... искать не хочется...
Мне кажется, или я на самом деле парю над домом, правда, как-то странно, вверх ногами...
Да, я парю... что такого?..
Надышался, теперь хочется спать... нет, и спать не хочется... я весь какой-то наэлектризованный... искры сыплются...
Вспомнилось лицо тети... как она поджимала губы, целуя меня... губы у нее были сухие... мне было 13 лет, я уже знал, что любовь - это притворство... знал я и еще кое-что, но не все можно говорить...
Что я только себе не воображал, когда тетя обнимала меня... я не двигался, я млел, говорил глупости... тетя следила за моими руками...
Я был в раю...
В раю был вечер... деревья горели как свечи...
Тетя отпустила меня, но я не мог выбраться из складок ее плоти, злился, задыхался... я судорожно дернулся и уже не мог остановиться...
Тетя разбудила меня... это был сон...
Несколько дней я избегал видеть тетю, мне было стыдно смотреть ей в глаза... я мучился, даже пытался бежать, но куда бежать?..
Все, что я говорю - это ложь, но все-таки...
Сон с Адой был другим... я испытал удовольствие... Ада тоже, как мне показалось... это было непередаваемое ощущение...
От Ады на простыне осталось только мокрое место...
Голова кружилась, мне не хватало воздуха...
Тетя разбудила меня, обняла меня... я оттолкнул ее, я смотрел на нее с ненавистью и удивлением..."
"Однако надо вставать и идти... полковник уже встал... - историк сделал усилие, чтобы встать, встал и снова лег... - Мне хочется еще немного поспать, помучиться, пострадать... разве это не преступление просыпаться в такую рань...
Надо помолиться, вздохнуть, и начать двигаться...
Как холодно, ног не чувствую...
Полковник запел... поет песню, которую пел на войне, про шинель... умолк..."
"Я слова забыл и фальшивлю..."
"А я опять чувствую слабость, головокружение... нельзя терять голову..."
Историк опустил голову, он боролся с головокружением...
"Помогает?.." - спросил полковник...
"Я немного разбираюсь в этом... хочешь, научу?.."
"Нет уж... я пробовал... улицу не мог перейти... сплошной поток огней... это была великолепная галлюцинация... историк, ты слышишь?.. это не для твоей хроники..."
"Я слышу, слышу, говори..."
Полковник говорил долго...
"Что же ты замолчал?.."
"Я уже все сказал, добавить нечего..."
"Ты сотворил себе кошмар и хочешь меня в него втянуть..."
"Это не кошмар..."
"А что это?.. ожидание счастья, признания..."
"Счастья я все равно не дождусь, а признания мне не нужно...
А это еще кто?.. кто вы?.. что вам нужно?.. проходите... да не толкайтесь вы так..."
"Он недавно поселился, писатель, пишет комментарии к апокалипсису... петля по нему давно плачет... я так устал, хочу спать и не могу заснуть... вот уже год, а, может быть, больше... а если и засыпаю, то погружаюсь почти в небытие... и я худею, стал тощим от бессонницы и злости... совесть останавливает меня причинять им зло... и они этим пользуются... ладно, пусть, мне плевать..."
"Меня тоже мучает бессонница... а если засыпаю, то просыпаюсь идиотом... бес меня будит, не дает дышать... или провоцирует судорогу в ногах... боль жуткая... она уходит, если встать и присесть... не такая уж и катастрофа...
Что там за шум?.."
"Толпа на площади шумит... ораторы переоценивают ценности...
Такое впечатление, что мир вот-вот рухнет, если уже не рухнул... нечего переоценивать... ты думаешь, что я преувеличиваю?.. это только начало, первые круги ада... что с тобой?.."
"Ах, опять эти воспоминания... помогай мне... я же все забуду... я как дерево, листья опали и все, дерево молчит, тишина... стою и смотрю, другие живут, мучаются, ждут, когда их заберут в место назначения: одних на небо, других в преисподнюю... и нас ждет этот исход, путешествие в темноту, на край ночи... в голове пусто, в карманах тоже..."
"Полковник, расскажи о войне..."
"Оставь меня в покое... они часами допрашивали меня и вырвали из меня эти воспоминания, страницу за страницей, смяли и сожгли... их нет, остался пепел и обрывки, клочки, которые ветер читает... они думают, что победили... так и есть... все закончилось... правит ложь, похожая на правду... это конец...
Ты вот пишешь, пишешь, ты это учитываешь?.. ты думаешь, что ты бог, и прячешься, выдумываешь историю без истории...
Опять дождь, слякоть... и вокруг одни враги... историк, а ведь они опасны... они находят войну приятной, очаровательной ночной феерией, с цветами распускающимися в небе, с духовыми оркестрами, исполняющими бравурные марши... крыши засыпают гвоздики, изящные, нежные... смерть их разбрасывает... одни люди стоят и смотрят, другие бегут, сломя голову, и вопят, остальные прячутся, где только можно, везде... им есть, что терять, у них остались привязанности...
Лежу и вижу девочку с куклой калекой, у куклы нет одной ноги, на лице нет носа, глаз выбит, и она без одежды, плачет одним глазом, не кому ее успокоить, смотрит на небо, просит бога забрать ее к себе, спасти от жизни...
Ты видишь эту девочку?.. нет?.. а я вижу..."
"У тебя какое-то извращенное воображение... слушай, у меня идея, давай вернемся в твою яму и дождемся, когда все это закончится...
Опять загрохотало и грохочет уже все небо... и дождь усилился... нас смоет, надо прятаться..."
"Опомнись, наш дом не смоет, он скала..."
"Ты икаешь..."
"Наверное, жены вспоминают... беда с ними, хотя в прошлый раз было весело... они выползли откуда-то снизу, стоял, смотрят, растерянно оглядываются... как им удалось сбежать от смерти?.. все шестеро явились..."
"И что ты почувствовал?.."
"Я почувствовал враждебность... они напали на меня, как фурии, устроили бедлам, забыли, кто я?.."
"А кто ты?.."
"Я же говорил, я наемный убийца... а ведь млели от восторга, когда я был с ними, от моего внимания... хотя я был заурядным лейтенантом и делал все, как все...
Я, наверное, утомил тебя воспоминаниями, всеми этими призраками, карабкающимися из всех щелей... это мой подвал...
У всех есть свой подвал, но мало кто решается спуститься туда... да и ключи у беса хранителя... ему только и можно доверять, хотя и он враг..."
"В моем подвале нечего искать, там ничего нет... правда нет... конечно, я мог бы что-то сделать злое, но это не принесло бы мне ни утешения, ни уважения... меня и без этого подозревали во всех смертных грехах, писали доносы...
Хроника моя им не нравилась... я пытался ее издать... обращался в издательства и не раз, говорили: вам запрещено... ты не поверишь, столько всего было написано до того как все провалилось в бездну, на самое дно вместе со мной... я лежал в ворохе листьев... они падали, падали... и вдруг все замерло, время остановилось, история закончилась... меня потряс страх, ужас... мгновение, и все снова ожило, но листья уже не падали, а возносились...
Бог с трудом нашел меня, жалкое, дрожащее ничтожество, вызволил меня из ямы и плена... я был похож на жизнерадостного идиота...
Полковник, ты меня слышишь?.. думаешь, это правда?.. такое возможно?.."
"Почему бы нет?.. все повинуется твоему воображению: люди, вещи, мир, каким его сотворил бог из ничего за шесть дней..."
"Откуда он взял его?.."
"Из головы... откуда же еще?.. еврей говорил, что мир - это воображение бога... только представь себе!.. подумай!.."
"Я могу подождать... продолжай..."
"То, что происходит, ужасно..."
"И кто виновник всего этого?.."
"Кто?.."
"Я... я возомнил себя богом... я пишу историю, которая сбывается... я вижу, как они мечутся, подчиняются мановению моей руки..."
"Наплевать им на тебя... у них своя игра в этом предательском и предающем мире, вероломная, провоцирующая игра... историк, я ничего не имею против тебя, ты порядочный человек, но ты не бог... еврей говорил, бог нигде и везде, а ты вот он, ты дряхлый, смердящий старик... и только..."
Полковник глянул на историки и устыдился...
"Ладно, прости... интересно, где Ева?.. наверное, ищет нас... я ушел, не предупредив ее..."
"А она верит всему, что ты скажешь?.."
"Поверит... я-то знаю... но отговорки она не потерпит..."
"Ты любишь ее?.."
"А ты?.."
"Я ее обожаю..."
"Легко сказать, люблю... я не хочу лгать, но любовь - это фарс и трагедия... это не дар божий, это наказание...
Я любил тетю... не забуду ее страданий, потому что это невозможно забыть... эти судороги, икоту, слюни, слезы... она стонала, но уже не так душераздирающе громко... икнула, испустила газы, затихла... я подумал, заснула, сейчас проснется... нет, не проснулась... в слезах, рыдая, я подошел к окну, чтобы открыть створку, вижу в отражении ее тело, сползшее на пол, на спину, ноги задраны вверх... вот и все..."
"С Адой было еще хуже... Рая утонула... ее тело нашли через неделю в камнях, раздувшийся труп без головы...
И это еще не весь мой подвал... ты не спишь?.."
"Опять я вижу трещины в земле и языки пламени, рвущиеся оттуда... все горит... деревья превращаются в свечи..."
"В шеренгу свечей..."
"Да... в шеренгу..."
"Историк, как ты здесь оказался?.."
"Я уже говорил, на меня написали донос...
Помню, я спал и услышал стук в дверь...
Увидев в дверях лицо участкового, я просто рухнул на пол... он меня убил... я лежал на полу и следил за игрой теней... глаза мои еще жили, но тело отказалось мне служить...
Меня просто ограбили, лишили кафедры, хроники, всего... кто я теперь?.."
"И кто написал донос?.."
"Не знаю... у меня лишь собственные подозрения и мнения..."
"За всем этим должен кто-то стоять..."
"Возможно, это секретарь ректора... он, не иначе... он всех построил, никто не открыл рта и не пикнул, опасались, что и с ними он поступит так же, как со мной...
Придет ад преисподней в движение ради таких, как он, чтобы встретить всех их при входе... обещаю... в глубины преисподней будет низвержена их гордыня и радости со всем шумом... рука бога уже простерта над ними, и кто отведет ее?.. рыдать они будут и выть в голос, но останутся покинутыми... некому будет ни спасать их, ни пугать..."
Историк говорил и постепенно погружался в сон и беспамятство...
* * *
Во сне историк бежал из города, и далеко забежал...
Были он тучным, стал тощим... еще и хромал...
"Что это?.. кажется, я слышу шум прибоя, крики чаек...
Вечер уже... а куда делся день?.. вот, ужас... было утро и уже вечер...
Такова участь беглецов... время для них, как пыль...
Однако пора возвращаться... воссяду на облако, поднимусь и увижу город, который сделался ужасом для меня...
Кто вспомнит обо мне?.. полковник, Ева... кто еще?..
Пошлет ли бог спасителя и заступника, избавит ли от ненависти и безумия преследователей?..
Пусть ночь превратится в ужас для них...
Пусть желание поразит их, снимет с них одежду... пусть ходят они нагие и босые, смятенные от того что видят: женщины лежат на земле ничком, а мужчины как всадники скачут на них..."
Историк встал, ступил в темноту, споткнулся, упал и заснул...
Очнулся историк на берегу моря...
Светало...
Мужчины и женщины лежали среди камней, погруженные в воду по пояс или по горло... прибой качал их, обнажая то грудь, то спину...
В замешательстве историк смотрел на это зрелище:
"Какой-то танец утопленников... или это видение, устроенное тем, кто все это создал...
Не смотри... отведи взгляд и видение исчезнет...
Не исчезает...
Кажется, кто-то зовет меня каким-то утробным голосом?.. или это прибой?.. да нет, он исполняет что-то похожее на реквием... чаек не видно, солировать некому... ну и ладно..."
Историк встал и пошел, хромая и покачиваясь по направлению к театру, где у него была назначена встреча с примадонной...
Он писал для примадонны ее замогильные записки...
У руин женского монастыря историк остановился... его внимание привлекла монахиня... она жила на паперти среди нищих, пела скорбные плачи, чтобы люди опомнились и вспомнили о боге перед лицом господа...
"Что она нарушила?.. какой закон преступила?.. почему она здесь?.. и кто проклял это место?.. проклятие поедает и город, и всех живущих в городе...
Немного их осталось...
Беда всем, ужас и яма...
А злодеи все еще злодействуют..."
Монахиня прошла мимо, покачиваясь от слабости... скрылась в руинах...
"Упадет она на ложе, и уже не встанет...
Однако уже поздно, солнце зашло... луна вышла, покраснела, устыдилась зрелища руин...
Кто превратил дом бога в груду камней?..
Колокола не прославляют бога звонами... подавлено ликование...
Кто унизил бога, стены дома его обрушил?..
Никто уже храм не восстановит...
Видит ли все это бог?.. видит... рука его уже поднята... все разрушители умрут, и всякая память о них сотрется...
В чем вина монахини?.. она изливала в плачах тихие моления, когда наказание постигло ее и прочих невинных...
За что, боже?..
Я слышу их вопли, стенания... они ждали в храме спасения и пали под стенами и сводами...
Оживут ли они?.. оживут, но не все... и не здесь...
Заберет бог убитых своих... остальных скроет земля...
Ночью и днем она стережет их, чтобы никто не раскопал их могил под крестами..."
Историк шел, спотыкаясь о камни, и видел видения:
"Бог кого хочет, учит видениями, а кого вразумляет проповедью о покое и успокоении, но они не хотят успокаиваться...
Мертвые бродят среди живых...
Кто они?..
Они заключили союз со смертью, ложь сделали убежищем для себя..."
Историк споткнулся, упал ничком и заснул...
Во сне историк пережил потоп на острове с Евой, еще девственницей... ей было 13 лет...
Поднял он глаза и увидел ее глаза... тела их соприкасались...
"Ты позвал меня и я пришла..."
"Брат твой узнает и убьет тебя... да и меня..."
Слишком узкое было ложе... то историк стеснял Еву, то она его...
Ева встала с ложа, вскинула руки и пошла, кружась в медленном изящном танце...
В глазах ее цвела ночь и нежность...
Ночь ушла... утром Ева зачала и родила толпу детей...
"Это мои дети?.." - спросил историк...
"Твои, твои, не сомневайся..." - сказал полковник и рассмеялся...
Смех полковника разбудил историка...
Молния ослепила его, а раскат грома страх нагнал...
Историк сжался в комок, голову ладонями прикрыл и нащупал рога...
"Когда Ева успела наставить мне рога?.. ладно, пусть растут...
Как темно... где же Ева и дети?.. наверное, они бежали в горы..."
Вокруг стояли скалы, как башни, едва видные в тумане, они и лежали, как сфинксы, казались правдоподобными из-за смутного освещения...
Сфинксы охраняли долину, занесенную водорослями и песком...
Ничего другого потоп не оставил...
Вода не утопила остров, плескалась в камнях на берегу...
И все это случилось внезапно в одно мгновение...
Историк поднялся выше... стали видны и другие острова...
"Не об этих ли островах говорил полковник... выстроились в шеренгу... отличаются друг от друга, нельзя их спутать между собой...
Здесь и останусь... климат благоприятный, день равен ночи...
Полковник говорил, что у островитян раздвоенные языки... они потомки змея искусителя из библейского сада, соблазнившего Еву...
Островитяне ничего не делают, лишь вкушают одурманивающие ароматы растений, трав...
Каждый из островитян думает, что он некий бог или царь, и все ему подчиняется: птицы, рыбы... даже деревья..."
С островитянами историк провел весь день...
Все островитяне были философами по преимуществу стоиками... они искали выход из мира зла и несправедливости...
Старики кончали жизнь самоубийством... их тела, лишенные души, забирало море...
"А кто меня заберет отсюда?..
Яма внизу или вверху, место отдохновения бога... вряд ли он меня примет..."
"Тебя примет... и радостно... не сомневайся..." - сказал полковник...
"Полковник, как ты здесь очутился?.."
"Сел на облако... и вот я здесь... мне кажется, оно было живое, трогало меня, и так приятно..."
"А ты?.."
"Я не осмелился его трогать... я лежал и млел..."
"Облако было с дождем?.."
"Нет... не знаю... наверное... оно могло спускаться и подниматься...
Я искал тебя, все обшарил, все холмы, поля, над лесом кружил... живот оцарапал ветками..."
"Продолжай..."
"Вдруг облако остановилось... я подумал, оно ищет, куда бы спихнуть меня без похорон и слез... смотрю, внизу уже море и острова... выстроились в шеренгу...
Облако спустило меня... и я покорился обстоятельствам... я умею быть покорным, армия научила... что в этом ужасного... я и тебе покорюсь, царствуй... садись в кресло бога... правда, ноги твои не достают подножия... черпай, пей амброзию, а я буду пить воду, подкрашенную закатом...
День прошел, ночь приближается, схвачу ее за подол одежды, спрошу шепотом, где мои жены...
Всю ночь проведу с ними...
А ты не приближайся к Еве и детям, даже во сне...
Или ты уже спишь?.. эй, проснись, бог... я не видение, я твой раб, а ты создатель историй... небеса изливают елей радости, громы гремят марши...
Это уже не марши, а какая-то канонада... ужас что... твой трон опрокинули, сломали...
Нет трона, нет и царя...
Что ты молчишь?.. сделай вид, что ты испугался...
Не переживай, трон мы починим..."
"Что будем делать?.."
"Будем есть, пить и веселиться, ибо завтра умрем..."
"Бог сделал меня смертным..."
"Бог мудрый, он понимает жизнь как испытание...
Сколько мы еще протянем с тобой?.. день, два... может быть год..."
"Год я не протяну..."
"Ладно... я пойду, осмотрюсь..."
Полковник ушел... вернулся он встревоженный...
"Я думал, ты уже никогда не вернешься... что там?.."
"Это не острова блаженных..."
"Шутишь... я что, сплю, разбуди меня... или я умер?.. куда ты смотришь?.."
"Я смотрю на воду, как она краснеет, искрится в чаше, бродит, превращается в вино... солнце заходит... зашло... странно... у твоей тени выросли рога... и у моей...
Вот что, давай мы совершим с тобой возлияние из чаши... скажем: блажен тот, кому бог в помощь..."
"Ты думаешь, нас бог ведет?.."
"А путь преследователей искривляет... боже, не губи, а умру, закопай... не хочу остаться без могилы...
На вот... держи чашу... выпей..."
"Гром все еще громыхает..."
"Что ты делаешь?.."
"Считаю удары..." - пробормотал историк, сделал глоток из чаши и заснул...
Остров заливал потоп... вода уже плескалась у входа в расселину, дошла до горла, и историк очнулся, уже захлебываясь... он неловко встал, покачнулся, ударился головой о выступ скалы, и упал ничком на ложе, нелепо вывернув голову...
В беспамятстве историк строил башню, которую еще не знали небеса, нечто изящное среди скал и утесов...
Когда историк увидел, что построил, он ужаснулся, ноги у него подкосились, и лицо вспотело, весь он затрепетал...
"Это же вавилонская башня... - воскликнул историк... - Ты видишь?.."
"Вижу... что я могу сказать... жди неприятностей..." - полковник икнул...
"Полковник... я в ужасе от того, что сотворил... странное сооружение. похоже на змею, извивающуюся, крадущуюся на небо..."
"Еврей говорил, что змей наш отец... он погубит все, чем мы жили до этого... однако нам надо идти... ты слишком медлителен, поспеши..."
"Куда идти?.. ты в своем уме?.."
"Куда шли... еще одна гроза надвигается... и на много страшнее... просыпайся, это не сон..."
"Мы все еще на острове?.. откуда здесь дома?.. что?.. опять нашествие грязи?.. потом будет война с собаками... все повторяется..."
"Какая еще война?.."
Обыкновенная... - историк сел на корточки, черпнул ладонью воду, омыл лицо... огляделся...
"Никуда я не пойду, останусь здесь... мне нравится этот остров... он меня возбуждает, щеки горят..."
Молния озарила блеском скалы...
Послышался все нарастающий шум...
Поток нес камни, деревья...
"А вот и трон, на котором я сидел... и это было на острове... полковник, где мы?.."
"В двух шагах от дома, в котором ты родился, жил и иногда был счастлив..."
"Ничего не понимаю... кажется, я схожу с ума... или уже сошел... полковник, куда ты все смотришь, смотришь?.."
"Я вижу жен... явились все шесть... и все в саванах..."
Длилась ночь... темнота слепила, и историк не знал, какая из жен полковника оказалась с ним рядом...
"Все это мне снится, как голодному снится, что он ест или как жаждущему, что он пьет..." - размышлял историк...
Мысли его путались...
Он был пьян, но не от вина, а от дыхания женщины...
"Боже, как она красива... просто божественно красива..."
Женщина спала и проснулась... историк услышал ее шепот:
"Обними меня, мне холодно... чего ты боишься?.. весь дрожишь... не бойся, кто узнает?.."
"Бездна смотрит..."
"И получает удовольствие..."
Смех женщины разбудил историка... историк очнулся, прозрел себя в саду в объятиях женщины из толпы беженцев от войны...
Он отстранился, думал, женщина исчезнет, как исчез сон о потопе и островах блаженных... их еще называют блуждающими...
Было холодно, и женщина невольно прильнула к телу историка, укрылась полой его плаща...
Историк потянул плащ на себя и женщина проснулась...
Историк заговорил... голос у него был как у чревовещателя...
Женщина испуганно глянула на него... она ничего не поняла...
"Я спрашиваю: куда вы идете?.."
"Бежим от войны, куда глаза глядят..."
"Можно ли убежать от страха?.. бегство от страха тщетно... сидели бы спокойно, может быть, и спаслись бы..."
"Вы кто?.. наверное, провидец... я слышала, вы во сне говорили о конце света... перестаньте провидеть... обнимите меня, мне холодно и страшно..."
"Я не провидец... я историк, пишу хронику смутного времени..."
"Я так и знала... говорите лестное, предсказываете приятное... отодвиньтесь... все вы надеетесь на обман и неправду..."
"Нет, что вы... я тоже беженец, думал, бог сжалится, и я услышу за спиной его голос: вот путь твой, иди и не уклоняйся..."
"Если бы все было так, как вы описали... увы, бог высоко и далеко..."
"Давайте я перевяжу ваши раны?.."
"Вы что, врач, можете исцелять?.. однако вода все прибывает... уже дошла до колен... до шеи... я захлебываюсь..."
"Что с вами?.. придите в себя... вы не в себе..."
"Я в себе..."
"И, правда, вода... откуда здесь вода?.. слова наводят бедствия... но иногда они и защищают..."
Историк почувствовал себя рыбой, поплыл, ударился головой о выступ скалы и пришел в сознание...
* * *
Вода отступила, она плескалась у ступеней портика входа в театр...
Визит историка к примадонне был не долгим, и он продолжил свое блуждание уже по коридорам коммунального дома, населенного женами полковника, гетерами и одалисками...
Не все они спали, их будили ласки сна...
Историк удерживал свои руки, затыкал уши, чтобы не слышать их стонов, слов страсти... он видел наготу их тел, изящество, грацию движений...
"Ты не хочешь поговорить с ними?.."
"Я не знаю их язык..."
"У страсти один язык..."
Не хочу ничего знать... мне достаточно того, что я знаю..."
"Тоже самое я говорил еврею... нет мне хотелось знать языки, но не так, чтобы из под палки... в школе немка выводила меня из себя... я был влюблен в нее... по уши... спал и видел ее в толпе и в темноте... искал ее тело и не находил... она уклонялась от моих рук и губ... я почувствовал на губах кровь... она укусила меня или ударила локтем... я не сопротивлялся, упал на колени, моя голова оказалась между ее бедер... она закричала... двое вцепились в меня... они били меня пинками, укрощали, слышу, говорят: это не он... я им не нужен, немка тоже... они в темноте искали своих жен... немка затихла, она уже подо мной... мы сплетаемся, переплетаемся... я сжимаю рукой ее грудь, горло... она хрипит: что тебе надо?.. она не узнает меня... губы ее совсем близко, рядом... это было нечто... она вырвалась, выпуталась... она уже сидит на мне с лицом гарпии...
Это не для твоей хроники...
Была еще пианистка, француженка, преследовала меня, била и целовала...
Она являлась мне в яме и я был с ней..."
"Неужели правда?.. я тебе не верю..."
"Потом были две сестрички... я их насиловал, изображал любовь... синяки, царапины и все такое... в яме я звал их, они не отзывались... отзывалась тетя, и я исчезал под ее телом, она придавливала меня всей своей тушей, чтобы я не уполз...
Тебе смешно... а я хрипел, молил писклявым голосом, ее грудь закрывала мне лицо, я задыхался...
Еврей будил меня, спасал... я переворачивался... и я уже сверху этой туши...
В яме царила тьма кромешная, возможно это была не тетя... я мог ошибиться... и потом я был истощен, разбит... болел не только тело, но и душа... от меня ничего не осталось, почти ничего... я стал плоским, как земля, потом полым..."
Полковник волновался...
На улице шум, гул, звон разбитого стекла... полковник вынужден кричать, чтобы историк его услышал...
"Что они там... с ума сходят... бредят... развлекаются..."
Полковник сидел на полу и ощупывал голову, искал осколки стекла в волосах...
"Нужно историка разбудить... он спит стоя, пишет и говорит что-то бессвязное, неправдоподобное..."
Я не сплю... не могу заснуть от переживаний, и от страха... что там творится?.. слышу голоса, их много... кто-то кричит громче всех: это от лукавого, он в ответе за все или почти за все... он станет нашей историей, если к власти не вернется совесть и стыд..."
"Историк, выше голову... это гроза, раскаты грома и вспышки молний слепят..."
"Куда еще выше... я оторвался от земли, лечу с визитом к богу... удостоился чести... семьдесят лет страданий и вот... что ты делаешь?.."
"Кто-то разбил окно... то ли осколки стекла в волосах, то ли известка осыпается с потолка... вставай, надо идти... иначе нас здесь грязь похоронит... поток грязи ползет с гор, извивается, поблескивая чешуей... он так похож на змея, искушавшего Еву... я пережил это событие лично... что ты все пишешь?.. оставь это..."
"Я знаю, о чем пишу..."
"Вставай..."
"Не могу встать, ноги как ватные, подкашиваются..."
"Ты меня удивляешь, ты только что летал..."
"Да, летал, а теперь лежу, приземлился, и как будто сдуваюсь..."
"Я тоже едва дышу... видят ли меня жены?.. я вызываю только сожаление, тощий, жалкий в этом кителе... Ева его нашла, пуговицы начистила... они как золотые... а вот и Ева... Ева ты с нами?.."
"С вами, с вами... историк, о чем ты все пишешь?.."
"Он пишет о конце света, о том, что город опустеет, останутся одни грабители... даже хромые пойдут на грабеж... слышишь, они перекликаются..."
"Полковник, ты бредишь..."
"Я... кто же еще?.."
"А кто эти женщины?.."
"Это шедевры итальянки... они дышат, и нарциссы распускаются от дыхания... они укрепляют меня своим видом, мои дрожащие колени... и среди них ты?.."
"Историк спит..."
"Не буди его, пусть спит...
Утро придет, и он проснется вместе с другими женщинами... они воскреснут, станут людьми, будут петь гимны, и окликать друг друга радостными восклицаниями..."
"Я смотрю, ты вздыхаешь, о чем?.."
"Я смотрю на беженцев и думаю..."
Проснулся историк и заговорил... говорил он долго о беженцах от войны...
"Твои утешительные и не совсем внятные речи вряд ли спасут их..."
"Да, для войны нужны воины, сила... где бог?.. пусть он встанет и придет... эй, полковник, ты меня слышишь?.."
"Слышу, слышу... представляешь, я вдруг заснул, провалился в сон, как в яму... такого со мной еще не было... и знаешь, где я был?.."
"Где же ты был?.."
"Я был в стране мрака..."
"У тебя кровь на одежде..."
"Наверное, поцарапался, когда пробирался через заросли темноты к моим женам..."
"Грешил?.."
"Любовь - это не грех, а наказание... Ева, в саду я наткнулся на твоего брата... он лежал под ветвистым деревом и делал это с куском дерева, потом с камнем... и не притворно, а со знанием дела и разумно..."
"И что?.. камни плодились и размножались?.."
Полковник промолчал... снова заговорил:
"У меня было шесть или семь жен, но не было детей...
Жены умирали, не успев забеременеть... а от меня смерть отворачивалась...
Не знаю, бог меня защищал или кто?.. обычно жены являлись среди ночи и пели хором... и так жалобно, как отпевали... я просыпался в слезах и бежал куда-нибудь, не останавливаясь, в пустыню или в горы... и все еще бегу...
Наверное, я проклят... несу только бедствия и гибель...
Я умный на зло, добра делать не умею...
Я смотрю в землю, а это песок, поднимаю голову к небесам, но нет там света, и птицы разлетелись...
Я простираю руки свои, бормочу: боже, горе мне, душа изнывает... и прихожу в себя, клянусь вслух: больше никаких убийств... и знаю, что клянусь ложно..."
"Полковник, ты воин, солдат... подчиняешься приказу..."
"Я не чувствую боли жертв, и не понимаю языка, на котором они говорят, что они говорят...
Знаю, что они люди храбрые... все на что-то надеются, даже мертвые...
Иногда ночью я вижу их, говорю: за что бог делает вам это?..
Что-то удивительное и ужасное происходит с людьми...
Даже пророки пророчествуют ложь...
Мужчины становятся красивыми и изнеженными..."
Полковник умолк, задумался...
"Однако день уже склоняется, ложатся вечерние тени... эй, вы меня слышите... вставайте, пойдем ночью..."
"Я боюсь темноты и грабителей..."
"Не бойся, я сам один из них..."
"О чем ты говоришь?.. я тебе не верю..."
"Я смотрю на них и не могу удержать в себе раздражение... они ведут себя так, как будто не знают, что с ними будет... крадут, прелюбодействуют, клянутся во лжи, а дьяконы кадят... бесов отгоняют от них дымом... говорят: теперь вы спасены, чтобы и впредь делать эти мерзости...
Да вы меня не слушаете..."
"Слушаем, слушаем... я пишу, Ева молится, чтобы нам было хорошо..."
"А нам что, плохо?.. луна сияет, цикады поют, как в раю... только холодно... к утру остынем, и некому будет гиен и птиц отгонять... что ты лежишь, вставай, пошли, хоть согреемся..."
"А где Ева?.. дрожу весь или это земля дрожит, боится конца света..."
"Я не знаю, где Ева?.."
"Все ты знаешь... кстати, выглядишь ты неплохо..."
"Ты тоже... о чем задумался?.."
"Бога нет... мир иллюзия... и не важно, что люди делают с созданием божьим..."
Историк невольно всхлипнул...
"Ладно... не плач, я еще жив, да и ты, вроде жив... или нет?.."
"Жив... пошли..."
"А ты не заснешь на ходу?.. заснешь и упадешь..."
"Не упаду..."
Час или два странники шли в темноте...
Историк остановился...
"Идем, а куда идем?.. и кто нас там ждет?..
Как-то подозрительно тихо... не крадется ли кто за нами следом... еще и эти немые зарницы, как знаки знамения... а скалы, точно обточенные столбы с лицами, но не говорят..."
"И ходить не могут... это истуканы..."
"Они стоят вокруг, окружили... они загоняют нас в тесное место, чтобы отдать гиенам и шакалам..."
"Скажешь тоже... нет здесь ни гиен, ни шакалов... никого..."
"Потому что они сожрали всех... проклятое место... кто нас сюда завел?.. и кто выведет?..
Кажется, я слышу лай... а теперь смех... гиены смеются...
Полковник, что ты все молчишь, молчишь?.."
"Зачем мы им?.. мяса на нас нет... сморщенная кожа, да кости... так что бояться нам нечего..."
"А я боюсь... и остатка не будет от нас... кости растащат, разнесут... а нечестивые и вероломные будут в гробах лежать, благоденствовать... нас бог твоего еврея испытывает... долго ли еще?.."
"Мы уже час или два пешком идем, догоняем Еву... а гроза нас догоняет, рычит, и громко..."
"Полковник, у тебя остались враги?.."
"Остались в городе... соседи и родственники..."
"Гиены хохочут... может быть, нам лучше затаиться в расселине..."
"Ну да, и вход заслонить камнем...
Светает, не осмелятся они напасть... историк, тебе страшно?.. я смотрю, тебя страх опьяняет... а меня бодрит..."
"Куда ты смотришь?.."
"Гиены смеются, а шакалы стоят на возвышенных местах и глотают воздух..."
"Чужие мы здесь... как прохожие, зашли переночевать... боже не оставляй нас, мы не чужие тебе, свои..."
"Гиены отошли..."
"Пусть отойдут подальше..."
"Историк, ты веришь в существование бога?.."
"И не верю, и верю, бессознательно... не верю пророкам и священникам... нет от них спасения и исцеления... люди ждут спасения, но вот вам ужасы... кто их творит, бог?.."
"Устал бог миловать нас... историк, ты побледнел, и дрожишь..."
"Вдруг страшно стало... он придет и будет страшен... сделается ужасом даже для себя самого..."
"Историк, где твоя хроника?.."
"Где то оставил... или съел... я сон видел... я сидел за столом с твоими женами, ел и пил..."
"Все женщины ведьмы..."
"Мужчины поступают еще хуже... ну и где твоя Ева, пусть придет, рассудит нас..."
"В ушах зазвенело..."
"И у меня звенит..."
"Тьма наползает... что-то будет, но вряд ли мы увидим, что..."
"Будет конец света, бог сделает то, что должен сделать: опустит горы, море сделает пустыней, а землю ужасом... не будет людям убежищ... он вытащит их наружу и бросит..."
"В город, который мы знали, нам уже не вернуться... где родились, там не умрем... запишут нас без вести пропавшими, злополучными..."
"Пусть... будем жить тенями с тенями... будем являться и пугать друг друга..."
"В тени с тенями жить безопасно..."
"Опять в ушах звон, уже как набат... и кружится все... я точно пьяный..."
"Гроза идет... камни запотели, стали скользкими... смотри, как льет из тучи... потоки сами побежали с гор, и с гомоном..."
"Мне все это снилось... я был в толпе на площади у театра... пророки пророчествовали, вводили людей в заблуждение словами, рассказывали истории, обольщали правдой, похожей на ложь...
Бог не посылал их, не повелевал им говорить, но они говорили, не убавили ни слова...
Кто им повелел?.. кому они служат и грозят войной?.."
"Бесам они не служат... не слушай их... они хотят нашей гибели, но сами погибнут... смерть всех их найдет..."
"Зачем богу доводить землю до опустошения?.."
"Этого я не знаю..."
"Все ты знаешь... слышишь, гиены хохочут..."
"Пусть хохочут..."
"Мне страшно, я хочу вернуться в город, в свою комнату, к книгам..."
"У тебя же там одни враги..."
"Ну да... одни пишут доносы, другие допросы... я обещаю, что продолжу свою хронику... буду писать об оставшихся горожанах, которых найдут живыми, если найдут..."
"Историк, как ты думаешь, мы уцелеем?.."
"Уцелеем... куда мы денемся..."
"Ты в рай попадешь... вряд ли... мое место в преисподней... бесы бросят меня в огонь как солому... и буду я гореть... а жены будут стоять и покачивать головами...
Всех жен я отдаю тебе... распоряжайся ими или верни назад той же дорогой, которой они пришли в город... они все из провинции, хотели стать актрисами, примадоннами..."
"Я вернусь в город... я выведу этого Иуду на чистую воду, и будет ему ужас, яма и петля... да и мне... я ведь тоже пугал народ и обнадеживал ложно... я слушался снов, которые мне снились и обманывали меня... не оставит меня бог ненаказанным... он мне пообещал... и оставил меня..."
* * *
Историк спал и проснулся... он лежал и размышлял:
"Бога и милость его я нашел на острове... надо вставать и поспешить обрадовать и успокоить полковника, что с нами все будет хорошо...
А вот и полковник... издали явился мне, идет рядом, говорит, что устроил мою хронику в какое-то издательство, она выйдет в свет, и слова мои не будут томиться в папке с завязками, как в плену...
От этой новости изменилась моя печаль на радость...
Бог как навел на город смутное время, так и отвел... разбудил меня...
Не удержался я от рыданий и слез... что и говорить, приятен был сон, и настроение мое улучшилось...
Солнце уже освещало половину неба...
Ветреный был день, море возмущалось, наступало на берег, прибой пугал птиц...
Все... это последняя запись... больше не буду писать историй, которые сбываются..."
Историк закрыл папку и завязал завязки узлом, как печатал...
"Давно не видел тебя улыбающимся..." - заговорил полковник...
"Ты как всегда, являешься неожиданно и некстати..."
"Это почему?.. что еще случилось?.."
"Сон приснился прошлой ночью и показал мне нечто такое, о чем я не знал и не догадывался...
Пришедшим завоевать нас, ты открыл лицо истины..."
"И что?.. они изумились и сдались?..
"Они ушли... ты сказал, что простишь им беззакония их, помилуешь..."
"Я так сказал?.. ладно, пусть уходят... продолжай..."
"Потом ты собрал жителей города на площади у театра, дал им пить вино и сказал им: пейте за историка, чтобы ему долгое время прожить без смерти... молитесь, чтобы истории его не сбывались...
Ты говорил с ними и читал вслух из моей хроники, и они слушали и кивали головами..."
"Мне тоже снился этот сон... ты просил, чтобы я простил тебя и твою неправду..."
"И что?.. ты простил меня?.."
"Я с ужасом посмотрел на твое лицо и проснулся... оно... оно..."
"Это было продолжение моего сна... я не успел вписать его в хронику..."
"Что ты стоишь как столб... садись и пиши..."
Историк сел на камень... он писал и читал, пока губы его не покрылись трещинами и не стали кровоточить...
"Так вот почему ты скрывался среди народа, а потом и от народа стал скрываться..."
"Не все можно говорить вслух... слишком много скрывается за словами, которые ведут себя как перебежчики... могут и озлобиться, убить..."
"Из-за слов я попал в яму к еврею, в которой не было воды, а только грязь... я приобщился к его мудрости и молчанию...
Я замолчал... три года я пребывал в молчании, потом еще 9 лет...
Ты писатель... твои слова ослабляют руки воинов, и руки всего народа перед врагами, которые не благоденствия желают нам, а погибели...
Вот и оказался я среди пленных, а потом в яме с евреем...
Пророку, который предсказал нашествие грязи и войну с собаками, выкололи глаза, чтобы он не ушел к перебежчикам, а остался с оставшимися... и ничего не имел из того, что имел... а были у него и виноградники и поля...
Одна душа осталась у него, которая все видела в его темноте...
Связанного цепями, его оставили с собаками...
Какое-то время он жил на цепи с собаками, как собака...
Собаки кормили его... он ел и тучнел, пока цепи не лопнули на нем...
Больше его собаки не видели... бог его увел... он сделал то, что сказал ему в видении: я освобожу тебя от цепей... ладно, хватит разговоров... вставай, пошли, а если тебе угодно, оставайся..."
"Вот этими же словами бог поднял меня на колени, потом на ноги во весь рост и сказал: не бойся того, чего ты боишься... иди и не останавливайся...
Когда бог еще не отошел, я сказал ему, что мне страшно одному, и он послал мне тебя, полковник, и поставил начальником...
И было нам хорошо среди беженцев... мы шли, и нас было много, пока мы не остались одни...
У каждого человека есть место назначения, есть оно и у нас...
И вот мы здесь, на острове... и уже другого места мы не увидим... я твердо знаю, и предупреждаю, не вздумай уйти еще куда-нибудь... нам здесь суждено умереть и одеться землей..."
"Историк, что ты задумал?.. не делай этого, смирись..."
"Кажется, светает... или это пожар?.. ты слышишь шум, крики..." - заговорил историк...
"Нет..." - отозвался полковник...
"Одни наступают, другие отступают... оробели, бегут не оглядываясь, в ужасе, спотыкаются, падают один на другого, кто-то поднимается, но нет им спасения, безумие царит, день отмщения безумцам..."
"Где ты все это видишь?.."
"Там..."
"Где там?.."
"Вставай, надо бежать, пока мы живые..."
"А они?.."
"Они уже мертвые..."
"Мертвые, если судить по их виду... эй, историк, ты спишь и бредишь... проснись..."
"Что?.. - историк глянул по сторонам, смутился... - Но я все это видел... и так подробно, как будто я был среди них... мне кажется, они бежали к морю... бежим..."
"Успокойся... я с тобой..."
"Зачем им топоры?.. у них в руках были топоры..."
"Наверное, они дровосеки..."
"Но там нет леса... там дюны, песок..."
"И здесь нет леса..."
"Нет, но я слышу шум падающих деревьев... они огромные и падают, падают... лежат обнаженные и стонут... я слышу их стоны... когда уже руки у них опустятся?.. оплешивел холм..."
Полковник погладил голову...
"Тебе смешно, а мне не до смеха..."
"Перестань, не сходи с ума, успокойся..."
"Я спокоен... но вдруг они вернутся со своими топорами..."
"Мы не деревья..."
"Боже, дай мне крылья... или позволь стать рыбой..."
"Что это ты себя ощупываешь?.. у тебя что, плавники растут?.."
"Я покрываюсь пухом... щекотно..."
Историк хихикнул, закутался в плащ и заснул...
Он спал и иногда жутко всхлипывал...
Полковник лежал и прислушивался к тишине...
Ева молилась:
"Боже, сойди с высоты, пожалей его, отпусти ему грехи, бесы его мучают... он вопит, что бесы отсекли ему руки и ноги, сделали обрубком дерева... он говорит, что заслужил такую смерть, потому что был гордым, надменным и кичливым...
Боже, я не верю ему... и не поверю... все это пустые слова... а тебе я верю..."
Историк очнулся, жутко озираясь... на руках и ногах царапины... они кровоточили...
"Они отрубили мне руки и ноги, пытались отрубить и голову... я защищался..."
"Успокойся, мне они тоже грозили... обещали ужас, яму и петлю... именно в такой последовательности..."
"Они сделали город грудой развалин... овладели теми, кто владел ими... Еву с детьми выгнали на улицу... дети скитаются по огородам... кто придет им на помощь?.."
"Кроме нас, никто... однако останемся в убежище, пока одни не исчезнут, а другие не разбегутся кто куда, и уже никто не соберет разбежавшихся..."
* * *
Полковник и Ева исчезли... историк привстал, озираясь... остались деревья в саду и беженцы... они лежали, встать не могли, все мертвые, замерзли, лица в инее...
Историк встал на колени, потом на ноги, отступил, пятясь, и пошел...
Он вернулся в коммунальный дом, где жил в комнате с высоким потолком и иногда был счастлив...
"Чувствую я себя как-то странно, как будто все еще сплю...
Наверное, я заболел, простудился...
Надо написать завещание, оставлю все полковнику, у него планы еще на одну жизнь, пусть живет... бог услышит мои молитвы, увидит его слезы и прибавит ему еще лет пятнадцать жизни...
Боже тесно мне, спаси и помилуй...
Кто-то стучит... или показалось?.. нет, не показалось....
Входите, не заперто... а, это ты полковник..."
"Все пишешь... я слышал, что ты заболел, пришел навестить... что ты пишешь?.."
"Пишу завещание... все тебе оставлю... не знаю, кто дохнул на меня заразой... я весь высох, стал как солома, горю..."
"Писания твои завели тебя в преисподнюю... ты устал, утомился, отдохни... я плед принес..."
"Скажи, полковник, кто нас гонит?.. и мы идем по дороге, по которой и до нас шли... представь себе, во сне я видел наш с тобой исход с острова по воде, потом по суше... с нами был и твой еврей..."
"Почти год я провел с ним в яме..."
"Так вот, острова сблизились, сошлись, нас провожая... к чему бы это?.."
"Крепись и не бойся, я с тобой... куда я денусь?.. мы с тобой или провалимся в яму или воспарим ввысь, к твоему богу..."
"Еврей не говорил тебе, что бог один?.. нет?.."
"Как ты думаешь, бог спасет нас?.."
"Спасет..."
"Ну да... на третий день... тебя он поставит перед лицом своим, а я увижу только его спину... эй, историк, ты меня слышишь?.. заснул, спит..."
Историк спал и блуждал по коридорам коммунального дома... иногда он останавливался и опасливо озирался... ему казалось, что кто-то преследует его, дышит за спиной и мстительно хихикает...
Провернув за угол, историк наткнулся на девочку 13 лет...
"Я знаю, кто ты..." - пробормотал историк, отступил, прислонился спиной к стене, и медленно сполз на пол... ползком он вернулся в свою комнату...
Кто-то постучал в дверь...
Историка охватило возбуждение...
"Это она... что ей нужно?.."
Дверь приоткрылась...
"Ты еще здесь?.. уходим..." - полковник растворился в темноте коридоров...
Историк заметался, собирая вещи...
Историк все дальше удалялся от коммунального дома... он шел, оглядываясь... даже свою тень он подозревал, как шпиона...
Тень, то обгоняла его, то отставала, пугала...
"Из-за чего они тебя преследуют?.." - спросил полковник...
"Я не поставил свою подпись под их письмом с осуждением евреев... и сделал это не по наущению, а по природной склонности не противиться злу, чтобы противление не вызвало еще большее зло... и не только по отношению к евреям, а вообще..."
"И что?.."
"Они обезумели... обвинили меня во всех смертных грехах..." - лицо историка покрылось пятнами, он лишился голоса...
"Не волнуйся ты так..."
"Не могу..."
"Всех их снедала зависть, смертный грех... пятый по счету..."
"Со мной что-то не так..." - пробормотал историк не своим голосом...
Был вечер судного дня...
Историк шел за девочкой 13 лет в платье из серебра и золота... девочка вошла в портик входа коммунального дома, поднялась по черной лестнице, оглянулась, рассмеялась и исчезла...
Историк с опаской следовал за девочкой...
Дом постепенно погружался в темноту безумия... историк тоже, правда его безумие было тихим и кротким...
Полковник нашел историка в коридоре... соседи выглядывали из комнат, подойти не осмеливались, боялись шпионов... за историком велась слежка исподтишка, открыто они не осмеливались преследовать его...
Не мог полковник, сколько ему не отпущено было миролюбия и терпения, мириться с подобным отношением к историку... вышел из себя...
"Идите прочь... вы в слепоте своей не ведаете, что творите..." - сказал он своим обычным голосом...
"Полковник она опять приходила... - заговорил историк... - Я не смог ее спасти... она утонула... я писал ей письма..."
Историк думал, что говорит, но он молчал, а если и говорил, то о том, о чем не следовало говорить...
"Отец девочки преследовал меня... люди коварны и вероломны в своих злоумышлениях... их не узнаешь и не разоблачишь... и презрением к ним сопротивляться опасно, можно соблазнить их и на крайние меры...
Одно покушение уже было, правда, не на меня, он обознался..."
"Кто он?.."
"Он полковник, герой войны, грудь в орденах, как в латах, а кто я?.. на него завели дело, следователь нашел Иуду, написавшего донос на меня..."
"И что?.. заранее прощенный он к своим многочисленным грехам добавил еще один грех..."
"Не знаю... в доме, в котором я родился и вырос, стал историком, творилось что-то невообразимое... я заперся, выходил наружу только ночью... и с опаской...
Дом был опутан длинными, напрасно петляющими коридорами, которые населяли тени и призраки, бывшие жильцы...
Так мне казалось... человек я был впечатлительный и с воображением, а у дома была богатая история... построен он был еще до первой мировой войны..."
Уже полдень... солнце стояло высоко...
Историк достал папку с рукописью, развязал завязки...
"Надо продолжать... пусть страх божий умиряет во мне желание мести и поддерживает стремление к служению истине, достигнутом без домогательств, пусть он обуздывает всякое самообольщение относительно моих совершенств перед взором небесного судьи..."
Историк подошел к окну, окинул взглядом небо, толпу, внимающую оратору:
"О чем они говорят?.. они учит, чему сами не учились, говорят от себя, не имея таланта... а если и имеют, то он не призван свыше...
Кто не хочет знать, и сам не будет понят...
Слепец слепца еще видит ощупью, но оба падут в яму... и они все падут, падут... обещаю... что тут удивительного?.. иногда мои предсказания сбываются...
Они слушают оратора, он учит любить бога, уважать власть... лучше было таким учителям проводить жизнь до смерти в ином месте..."
Внимание историка постоянно отвлекалось посторонними предметами... он забывал, о чем думал, терял цель своих размышлений... блуждал по коридорам, возвращался к себе в комнату, снова блуждал...
Дверь угловой комнаты приоткрылась и захлопнулась...
"Почему люди шарахались от меня, осуждая меня прежде, чем я обнаруживаю свою опасность?.. а я ее обнаруживаю?.. думаю, да... впрочем, лишь бог видит то, что впоследствии публично осудит и накажет, превратив грешника в некое бессловесное существо, отделив его от общества людей... и не по произволу, а по праведному суду, и по закону справедливого возмездия...
И что?.. человек перестанет быть человеком?..
Недостойные не должны восхищать толпу... и тем более учить...
Этот оратор слишком стар, он не может твердо стоять даже на ровном месте..."
Взгляд историка остановился на женщине в прозрачном плаще...
"Что она ищет в толпе?.. изящная, грациозная, но уже в летах...
"Это бывшая моя жена... вот тебе кнут, паси ее... а хочешь любить, люби... она еврейка, увы... евреи народ грешный, племя злодеев, сыны погибели... оставили бога, потом повернули назад, но было уже поздно... предательство не прощается..."
"Откуда ты знаешь?.."
"Я уже говорил, что жил с евреем в яме... смотреть на него было страшно, голова, тело все в язвах... они били его, уже не знали, куда бить, но он продолжал упорствовать...
Он был историком, как и ты... это он описал нашествие на город грязи и войну с собаками...
Смутное было время... город опустел как после разорения войной... если бы бог не остановил предсказание, город был бы тоже, что Содом или уподобился бы Гоморре...
Наши несчастья и праздники стали бременем для бога... закрыл он глаза на нас, и руки, простертые к нему, не увидел...
Еврею было видение еще до нашествия грязи... потом вода вышла из берегов, затопила город, дошла до крыш домов... омыла, очистила город от грязи и ушла...
Прошло несколько лет... думаешь, люди стали другими?.. они подменили золото, испортили вино водой, и снова превратили город в Содом... и будет он гореть, как Содом, и никто не потушит..." - полковник умолк...
"Такое впечатление, что это не ты говорил..." - историк не мог скрыть своего изумления...
"Это еврей во мне говорил...
Любая другая страна превратилась бы в пыль, а мы выжили в этом аду...
Враги уже стояли вдоль границы... их звали предатели: придите...
Но они не пришли, страх их остановил...
Они были гордые, высокомерные... мы величие их унизили..."
"Полковник, как ты думаешь, что будет с нами?.."
"Что мы значим для истории?.."
"И все же?.."
"От города останутся развалины, заросшие тернами и волчцами... и время забудет его..."
"Ну и перспективу ты нарисовал..."
"Не я, еврей... он умел видеть видения... помню, как он говорил: все по делам человека... оголит его бог, обнажит его срамоту... и будут женщины сидеть, вздыхать и рыдать... семь женщин на одного мужчину...
Еврей говорил, что такое уже было... бог очистит землю и небо духом суда и огня...
Один он останется и будет он высоко..."
"Однако темнеет... или светлеет?.. - историк привстал, озираясь...
Где мы?.. как мы сюда попали?.. кто нас завел сюда и бросил..." - историк умолк...
"Это же еврейское кладбище... - заговорил полковник... - Давно я здесь не был... а кладбище расширилось без меры..."
"Смотри, могилу кто-то приготовил... не для меня ли?.. сойду в эту яму со своей известностью, славой, и всем, что веселило меня...
Смерть легко и скоро придет, если уже не стоит за спиной... схватит как добычу, унесет, и никто не отнимет...
Как ты думаешь, куда смерть унесет меня?.. на небо?.. и кем я там буду?.. серафимом с шестью крыльями: двумя буду закрывать лицо свое, еще двумя ноги, и двумя летать...
И взывать: боже спаси и сохрани...
Город опустеет, останется без жителей и дома без людей... запустение будет на месте города... и если что останется, то и оно будет разрушено...
Однако куда исчез полковник?.. ищет могилу своего еврея..."
Осыпались камни...
"Кто здесь?.. полковник, это ты?.."
"Еле нашел тебя... стоял у ограды, слушал твой монолог... ты веришь в этот бред?.."
"Это вступление в мужскую версию книгу... женскую версию я закончил, больше не могу писать..."
"Почему?.. потому что не удостоверен?.."
"Что ты предлагаешь?.."
"Проси себе видение или знамение, но лучше тебе не искушать господа...
Куда ты смотришь?.."
"В бездну... смотрю, изумляюсь и восхищаюсь...
Немец Ницше говорил: если всматриваться в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя..."
"И что бездна увидит?.. вражду между людьми..."
"Враждовать бессмысленно...
Еврей говорил: враждуйте, но трепещите, замышляйте замыслы, но они разрушатся, предсказывайте события, но они не состоятся: ибо не с вами бог..."
"Кругом одни враги... окружили, внушают бояться их, но не они внушают мне страх и трепет... своих нужно бояться... найдутся среди них такие, которые падут, преткнутся, запутаются в сетях лжи и будут уловлены...
Они станут спрашивать мертвых о живых... в словах их будет горе и тьма... густая, вязкая тьма и мгла... встанут из нее тени смерти, народ, что живет и ходит там...
Все писатели лицемеры и уста их лживы... и рука бога над ними уже простерта...
Не умножат они народу его радости, как радуются и веселятся на праздники...
Смерть найдет их, как добычу... и бросит их пустые тела в пищу огню, как терн или колючий кустарник...
Негде им будет спрятаться...
Гибель придет к ним издалека... к кому они прибегнут за помощью?.. и где оставят свои богатства, когда согнутся и падут между убитыми смертью, которая всегда рядом...
Будут они лежать как грязь на улицах..."
* * *
Историк спал и проснулся, насытившись опьяняющими запахами и ароматами...
"Однако странный был сон... и дом странный... не кирпичный, и не кедровый... помню, я топнул ногой, и он задрожал...
Тогда и явилась Ева, еще девственница... она принесла мне эту радостную весть, что полковник жив... и сидит он в яме с евреем, в плену..."
"Откуда, и как ты могла узнать?.." - спросил я...
"Змей мне нашептал... он служит в органах осведомителем... влюблен в меня по уши, обещал принести мне горы серебра и золота... помню, как лицо его запылало, дрожащими руками он попытался обнять меня, но я ускользнула..."
"Как бы он не явился тебе ночью..."
"У меня есть чем его отвадить..."
"Каким-нибудь зельем..."
"Как ты догадался?.."
"Все женщины ведьмы..."
Ева засмеялась...
"Мне сон снился, я кормила еврея грудью..."
"Ну и сны тебе снятся..."
"Это еще что... я импровизировала, пела и танцевала с кастаньетами в руке... и голос у меня был красивый и приятный...
Я понравилась еврею... он сказал, что я как пальма цвету, сочная и свежая..."
"Он не сказал тебе, что пальмы плодоносят только в старости..."
"Послушай, историк, я хочу туда поехать... надо спасать полковника... помоги мне..."
"Говори тише, кажется, нас подслушивают..."
"Полковник сказал, что еврей спас ему жизнь... и что в нем нет неправды... сказал и упал на лицо свое... он ноги мне целовал...
А потом они убили его, только туловище осталось при нем...
Не понимаю этой бессмысленной жестокости...
Я не поверила сну..."
"У них это практикуется... когда их бог всех оживит, обрубки не смогут встать на ноги..."
"Я спала в ту ночь, когда это случилось... и проснулась..."
"Во сне увидеть такое не удивительно..."
"Потом было утро... горы ликовали, деревья хлопали в ладоши, роняли плоды, птицы превозносили меня словами... день дню изливал откровения... но вдруг потемнело... молния перечеркнула небо, ослепила... помню, я упала ниц от удара грома...
"Бог издал свой голос голосом грома и молний... но продолжай..."
"Камни полетели сверху... бог побивал народ гор камнями..."
"Продолжай..."
"Я очнулась, пришла в себя... все вокруг как обычно... город как город... одни люди распространяли новости, другие выдавали секреты... надо сказать, подавляющее большинство... я стояла и смотрела... толпа на площади разразилась аплодисментами... примадонна в прозрачном плаще поднялась на подмостки... шел мелкий нудный дождь... она поскользнулась, кто-то помог ей... она была со свитой... выглядела она очень даже...
Все чего-то ждали от нее, желали, и желания казались им правдоподобными...
Появились солдаты...
Солдаты надругалась над ней, прогнали ее...
Был вечер субботы... солнце зашло и лишило примадонну золота, серебра..."
"Ева, остановились... ты сводишь меня с ума... откуда в тебе все это?.. замолчи..."
"Молчу, молчу... что мне остается?.. только вздыхать...
Поцелуй меня... сделай это..."
Историк невольно вздрогнул от прикосновения губ Евы, и пришел в себя...
"Пусть бог обратит внимание и на меня, прислушается и изменит свое мнение обо мне, ведь он и мой отец...
Боже помоги, против меня замыслили коварные замыслы, лишили всего, возмутись, затопай ногами, чтобы задрожали и понизились горы..."
Появился полковник... хромая и шаркая ногами он с трудом преодолел расстояние, отделяющее его от Евы и обнял ее:
"Я знаю, нет на свете женщины твоей нежности..."
"Ты пьян..."
"Бог знает твой путь и место назначения под всеми небесами, сколько их есть..."
"Что еще за место?.."
"Подними голову и увидишь его..."
"Я вижу его... он стоит и смотрит... я боюсь... что будет, когда он всплеснет руками?.."
"Сотворится суд на всей вселенной, взойдет другое солнце..."
"А что будет с нами?.. он спасет нас или мы погибнем под вопли труб страшного суда?.."
"Он бог... будет, что будет... осушим все семь чаш и будем печалиться и вздыхать у подножия этой горбатой горы... ее бог возжелал для нас, сделал временным убежищем..."
"Вечером гора будет сиять и сверкать, а мы - радоваться и веселиться, потому что завтра умрем..." - сказал историк несколько театрально...
"Ева, прогони этого насмешника..."
"Наружи жуткий холод... он замерзнет... он уже дрожит... лучше я его обниму... и потом он знает то, что не знаю я... он знает слова ветра, о чем шепчутся деревья камни... он знает все, чего не знают обычные люди... он писатель, вестник..."
"А кто мы?.."
"Мы пленники своей гордости, ибо пренебрегли предупреждением бога и будем лежать трупами на улицах, как мусор, грязь...
Бежать надо из этих гробниц, в лесу ночевать от ужаса перед богом и от страха перед его величием, когда он придет, чтобы судить..."
"Ева, успокойся, ты испугана, дрожишь, ты не в себе..."
"Вооружимся терпением... вселенная переживала и не такое... зачем богу ее уничтожать?.."
"Историк, ты отрицаешь такую возможность?.."
"Будем покорными и послушными богу, но не слабыми и униженными...
Вселенная устойчива, не пошатнется...
Люди смертны... мы уйдем, вернемся туда, где были тенями..."
"Там нет света?.. и кто же будет просвещать нас, тьма?..
"Она и есть бог... свет пришел из тьмы..." - пробормотал историк и очнулся в толпе на площади у театра...
Он глянул на здание театра, затянутое лесами, невольно повел плечами...
После встречи с примадонной остался неприятный осадок...
* * *
Хромого оратора на подмостках сменил господин в очках...
Историк слушал оратора и размышлял, когда его окликнул полковник...
"Где ты пропадал?.."
"Тсс... послушай, что он говорит..."
"Ничего не понимаю, переведи..."
"он говорит о месте назначения... там никто никого просвещает... но и там бог не перестает быть богом и изливает на человека любовь и благодать, возводит его к жизни, прерванной грехом Евы...
Бог искупитель и спаситель не только всех людей, но и всего мира..."
Толпа зашумела, послышались восклицания:
"Все это абстракции... ничего реального..."
Внимание историка привлекла женщина в прозрачном плаще...
"Кажется, я уже видел ее... кто она?.. появилась как из воздуха..."
Женщина в прозрачном плаще что-то сказала полковнику, опасливо глянула по сторонам и исчезла в толпе...
"Полковник, что она тебе сказала?.."
"Что тебе сказать?.. лучше промолчать..."
"Я тебя понимаю... верить никому нельзя, только богу..."
"Еврей говорил, что бог открыл нам красоту замыслов мироздания..."
"Некоторые изумляются больше миру, чем его создателю, от которого они получили облик и жизнь сколько-нибудь достоверную и правдоподобную, вызывающую у меня трепет... правда, иногда я сомневаюсь даже в собственном существовании... лицо, которое я вижу в зеркале засиженном мухами и с пятнами отслоившейся амальгамы, не вызывает у меня доверия и позволяет усомниться в подлинности...
Я кажусь себе призраком... так я себя и чувствую, освещая себя трепетно горящей свечой...
Свет мне отключили... сижу в темноте и жду полковника в отставке, которому уже давно никто не пишет... из комнаты я не выхожу, опасаюсь любопытства соседей... сосед внизу подо мной пишет на меня доносы чуть ли не каждый день... вид у него благовидный... доносы он сдает участковому по субботам... он называет их документами, оправдывающими его существование...
Роль этих документов спасительно-усмиряющая и строгая...
Я же называю эти документы свидетельствами, а его автора летописцем смутного времени...
Один из этих документов у меня в руке... это копия... подлинник в моем деле и живописует он меня доказательнее и образнее..."
Историк уронил карандаш и заснул...
Очнулся историк от стука в дверь...
"Полковник, ты?.. боже, на кого ты похож?.. откуда ты такой?.."
"Дай пить... напои..."
"Воды нет... есть молоко... правда, оно свернулось..."
"А ты изменился..."
"Устал я... не сплю... испытываю скуку... что?.. нет, вина у меня нет... пей простоквашу... она протрезвляет..."
"Как у тебя душно... цветы вянут, засыхают..."
"Я знаю..."
"А перекусить у тебя есть?.."
"Вставай, расселся... пойдем к Еве..."
Историк сдвинул занавеску, глянул в окно...
Оратора на подмостках сменил другой оратор... когда он заговорил, птицы с шумом поднялись в воздух и историк проснулся...
"Что с тобой?.."
"Я борюсь с сонливостью... иногда проваливаюсь куда-то в темноту..."
Историк постучал в дверь...
"Ева, слышишь?.. принимай гостя, высокого и нахального... он хочет пить вино и есть..."
"А я уже оплакала его..."
"И я склонил голову, выразил сочувствие и покорность перед смертью и судьбой..."
"Ева, дай я тебя обниму... ты не поверишь... я ожил в преисподней... выполз из кучи трупов... бог меня спас от смерти... до конца он смерть еще не победил, не вырвал ее жало, но вырвет...
Еврей говорил, что они еще столкнутся... и он прикончит эту змею извивающуюся... впрочем, надежда обманчива, хорошо, если он победит... а если не он?.."
"А она знает, что ее кто-то хочет лишить жизни?.."
"И времени у нее мало... где у тебя тут что?.. я хочу есть, пить и веселиться..."
"Полковник, ты, наверное, видел ее... и не раз..."
"Я видел ее, но не близко... помню, я следил за ней из зарослей у рыбного болота... она поднялась, вышла из тени, красивая видом, тучная... потом появились преследователи... они побивала ее камнями... я думал, что она гибнет... она как бы погружалась в болото, в ил и тину, к своим... там у нее муж, он человек... она спит с ним... и остается девственницей, невестой всего смертного народа...
Я последовал за ней и увидел ее танцующей с кастаньетами... она казалась крылатой, летала, хотя, может быть, это были не крылья..."
"Давай сменим тему... хочется бежать... убежать на край ночи, там продлить дни..."
"Зачем куда-то бежать?.. лучше дружить с ней... ей тоже бывает одиноко... но продолжай..."
"Я видел, как она танцевала... просто и грациозно... ей аплодировала темнота, но приглядевшись, я увидел в темноте зрителей... высокие, приятные на вид люди, все в саванах... это у них парадная одежда...
Все это казалось правдоподобным... земля казалась плоской, а она была плоской, есть тому подтверждения, факты... потом она стала полой..."
"Ты говоришь как безумный..."
"Сам ты безумный... и так же пишешь... читал я твою хронику... бред сумасшедшего..."
"Слова это тайнопись смыслов, вызывающих отклик в душе, если она есть..."
"А она есть?.."
"Вопрос не ко мне, к богу..."
"Бог высоко..."
"Позови его и он спустится..."
"Он спустится при звуке трубы... однако продолжай, ты очнулся в преисподней, и что дальше?.."
"Я обрадовал грешников, которые там были... я чувствовал к ним приязнь, однако они были неумолимы, грозили мне, издавали вопли, кричали, думали, что я посланец того, кто их запер в преисподней... все дородные, сильные, злобные... смотрю я на них и думаю: зажгу их, и будут они гореть факелами..."
"И ты их зажег?.."
"Не успел... служители вытолкали меня наружу... изгнали... лежу, смотрю, лицо мое горит, горло пересохло... из носа, как будто дым идет... руки дрожат, танцуют...
Я недалеко ушел от этого места и наткнулся на странное шествие с певчими, музыкантами и девами, бьющими в тимпаны... не знаю, что они изображали... девы удивляли прелестью и грацией...
Дальше в памяти лакуна, как будто несколько листов вырвали из книги с мясом...
Постепенно мгла стала проясняться, раздалось тихое пение, похожее на всхлипывание младенца, нежное, прерывистое... я подумал, что это Ева родила и ребенок ищет и не может найти грудь...
Так и было...
Мальчик пил молоко, упираясь ногами в живот Евы...
Ева сидела на ступенях черной лестницы...
Этой лестницей пользовались только я, полковник и Ева...
В детстве мне казалось, что лестница вела на небо, в темноту мертвецов...
Тетя называла эту лестницу проклятой... по ней сошел ее первый муж... и как провалился... иная судьба постигла ее второго мужа, он прятался на черной лестнице от визитеров...
Многие рвались посмотреть на него и плюнуть...
Я его не видел... и вдруг пахнуло его запахом, как ударило...
Отца я не помню... мать умерла от родов... до 7 лет меня воспитывала тетя, потом ослепла и у нее раздулись ноги от водянки..."
"Кто-то стучит... опять стучит... Ева посмотри, кто там?.."
"Полковник, чудесная новость у тебя родился сын..."
"Обрадовать меня ты обрадовал... в чьей утробе он был?.. и был ли?.. все мои жены были бесплодными... сад засохших смоковниц... еврей говорил, листочками этого дерева прикрывались Адам и Ева, увидев бога... застыдились своей наготы..."
"Почтальон привел свидетеля... он говорит, что твоя жена зачала и родила, но осталась девственницей..."
"Кого ты привела... он что, заика?.. пусть говорит, но внятно и понятно..."
"Вы меня не узнаете?.. я был далеко... ну, вы понимаете... и вернулся... мне сказали, что моя комната пустует, но она заперта..."
"Сквозняк... он и окно разбил... слышишь звон... такой мелодичный, тонкий..."
"Меня он пугает..."
"Кто-то прошел по осколкам стекла, растер ногой...
Незнакомец, кто ты?.. у тебя документы есть?..
"Есть..."
"Покажи..."
Полковник листал документы и что-то высматривал в лице незнакомца...
"Ева, налей ему вина из кувшина... пей осторожно, вино неразбавленное..."
Возникла пауза...
"Кто ты незнакомец?.. ты прячешь лицо... ты чужой, враг..."
"Полковник, опомнись... нет тут чужих, все свои... и он свой, он жил здесь..."
"Это враг... я видел его в пустыне... он искушал меня сойтись с ним...
Где вы все?.. куда вы исчезли?.. я что ослеп?.. он плюнул в меня, и я ослеп..."
"Полковник, успокойся, никто в тебя не плевал..."
"Я узнал его... он был в пустыне начальником, пытал, насиловал меня... он и близкие к нему... я убил их всех... это не человек, это призрак, он явился проклясть меня..."
"Вовсе нет... ты спас меня... я искал тебя, обошел, обшарил весь город... я думал, ты умер, скрываешься... а ты... я растерян..."
"Что происходит?.."
"Эй, историк, ты спишь... проснись... объясни ей, что происходит... у меня язык заплетается..."
"Я спал... я сплю даже стоя... сон обнимает, соблазняет...
Ничего от себя он не говорит... ослеплял меня видениями и зрелищами..."
Историк умолк, заснул...
"Однако, куда пропал незнакомец?.. да и был ли он?.. - размышлял полковник... - Что-то странное он говорил... и он не первый... Ева не верит, говорит, что я сочиняют, будто бы по ночам я куда-то летаю по воздуху за пределы дома, может быть, на Лысую гору или в ту бездну, которые некоторые ученые ошибочно называют Черной Дырой... это не дыра, а нечто спасительное, как полог, свод, отделяющий бога и его ангелов от нас смертных...
Мы ведь ничего не создает, все уже давно создано, мы только копируем и портим...
Когда-то был золотой век, а теперь что?..
Еврей говорил, что цивилизация - это лишь видимость, готовая исчезнуть...
Историки этого безбожного времени не опишут его для назидания, не успеют, хотя были и в это время свои Нероны и Калигулы, и я уверен, нашлись бы уста воспеть им триумфы и украсить их изображения лавровыми венками и крыльями...
Люди мрут и не оставляют о себе памяти... историки славословят о них, сочиняют трогательные описания... соответствие фактов само по себе их нисколько не волнует, сияет ли на их ликах нечестие или благочестие...
Историки лгут, да будет им стыдно...
Кому-то ведь надо что-писать, не только доносы и допросы... и ведь пишут, чтобы изловить людей неправильных и неугодных...
И что?.. всех изловили?..
История подробно и правдиво этой ловли не описывает... приводит лишь отдельные эпизоды...
Одни пишут, другие оставляют лакуны и ждут, что из этого выйдет?..
Прошлый раз ничего не вышло... когда я рассказал о своих мыслях полковнику, ему сделалось смешно до слез и икоты...
История - дочь бога и богини... кроме славословий и гимнов она ничего другого не поет, ей стыдно и страшно..."
Историк, ты спишь?.. проснись... Ева, спой что-нибудь, как-то тоскливо стало?.. опять дождь, льет и льет..."
Ева пела, а полковник с историком продолжили обмениваться мнениями об истории...
"Красиво, изящно писать я не умею... я подчиняюсь только фактам, но иногда хочется оставить комментарий..."
"Историю пишут победители и лжецы... опять эта ноющая боль в боку и слабость... помню, еврей говорил: смерти нет, и люди не умирают, но изменяются..."
"Откуда он все знает?.."
"Он бог... евреи распяли его..."
* * *
"Кажется, я дошел до края, стою и смотрю, что там мигает, манит?..
Ад или рай... или это болотные огни?.. а я что, болотный бес?.. вылез из трясины?..
Лучшего мне и желать не надо...
Помню, с этой мыслью я очнулся и стал жить дальше... и все еще живу, на что-то надеюсь, но это уже другая история...
Никакая ни другая, все та же...
Был я полного телосложения, стал худой, бледный и бедный... и снисходительный... правда, я все еще пишу и пою плачи...
Была у меня женщина, отличалась нежностью и чувствительностью, без слез я видеть ее не мог...
Она оставила о себе несколько романов и умерла от меланхолии...
Через несколько дней и меня тоска съела... живу с покойницей...
Говорят, после нашествия грязи, город разрушили и перенесли в другое место... куда?.. не сказали... бог сказал и ведет...
Быть худым и тощим мне на роду написано... в 70 лет я сморщусь, но буду жить спокойно, правда, иногда я буду воспламеняться, как небеса... буду превращаться в собственное зыбкое отражение, буду прилипчивым к женщинам, чтобы любить и страдать, но не для тела, для души...
Скучно не влюбляться, я привык влюбляться, чуть ли каждый день влюблялся, пока был девственником... мне это нравилось...
До 13 лет я никого не любил... писал стихи, нравился музе... с ней я жил до 27 лет...
Во сне я получал удовольствия и был гением, я знал шесть или семь языков, играл на скрипке, сочинял разные истории, которые исполнялись...
Не буду говорить о том, что я делал наяву...
Говорили, что я родился в рубашке... иногда я носил китель полковника, был наемником... изнурял себя убийствами... разбивал головы врагов как горшки на изгороди..."
Историк издал глухой звук, похожий на всхлип, и проснулся...
"Странный сон... во сне я был полковником... и проснулся в яме с евреем, он был уже как мертвый... помню, он лежал на смертном одре и произносил монолог о смерти... а я преследовал ее... я следил за ней из ветвей... помню, она сказала: спускайся уже... высоко ты забралась, мне за тобой не угнаться...
Не знаю, она это сказала или я... надо перевести дух... затмение на меня нашло... и голос у меня был странный, как у чревовещателя...
Или это не я говорю?.. нет, вроде я... впрочем, не знаю, может быть, я все еще полковник, сижу с евреем в яме... он просит бога спасти меня, но богу не до меня..."
"Ты говори, но не заговаривайся... я наемный убийца... проклятый... жилец ада..."
"Не ты один... все мы дети войны... усталые, мы останавливаемся передохнуть и идем дальше вместе с другими, в место назначения... его ошибочно называют черной дырой... это тот свет, о котором все говорят, но никто его не видел..."
"Утешил... развеял печаль..."
"Я думаю, черная дыра - это чрево, которое может и рожать..."
"От кого?.. от тьмы... ладно, давай допьем вино и разойдемся... спать, спать..."
Ночь ушла вместе с облаками...
Уже утро...
Небо сияет, море сверкает, отделяет мир рыб от мира птиц...
"Помню, еврей говорил, что свет родил день... он же его и погубит... эй, историк, проснись... что тебе снилось, лицо у тебя подозрительно счастливое..."
"Не помню все... мы сидели в комнате Евы... ты говорил, я смеялся..."
"Смейся, смейся... досмеешься..."
"Опять вы спорите... полковник, не слишком нагружайся вином..."
"Внутри все горит... душа горит и принимает твое вино как бальзам, радостно... налей еще в чашу, не бойся, не упаду... а если упаду, лягу на пол у твоих ног..."
"За занавеской твое ложе..."
"Вы не против, если я оставлю вас, засну?.."
"Спи..."
Историк заснул... во сне он описывал мою кончину и погребение в кителе полковника, называл имена скорбящих у гроба...
Назвав свое имя, историк умолк, задумался...
"Кажется, я схожу с ума..."
Он вдруг понял, что хронику смутного времени написал не он, а кто-то другой, кто жил много лет спустя после описанных событий... тексту была присуща свежесть, наглядность и даже иногда грубость, не свойственная историку, а так же наивность в повествовании о том, что касалось любви и бога...
Бог был явлен в облике еврея...
Он ходил вокруг спящего историка и говорил, вносил в текст его хроники свои дополнения, комментарии, звучащие сухо, протокольно...
"Твои слова звучат как приговор... - пробормотал историк и проснулся, взглянул на полковника, на Еву и вздохнул...
"Не взыщи, но она не твоя жена... ты ее видел во сне или бога?.."
"Историк, ты видел бога или меня?.. скажи..."
"Я видел себя в роли полковника... сидел в яме с евреем..."
"И что еврей сказал тебе?.."
"Что бог опочил... поэтому царит зло, хаос... вокруг одни враги, суета и ложь... люди сидят в своих раковинах, как в засаде, таятся, а увидят слабого, беззащитного, нападают...
Кому такое понравится?..
Где это общество, исполненное гармонии, добра и справедливости?..
Только и слышу: вот придет мессия и будет судить, и не по тому, что видят его глаза, а по совести... одних спасет, других накажет... и будем мы жить безопасно...
"Ну и где эта безопасность?.."
"Бог пришел и ушел, не нашел для нас оправдания..."
"И что нам делать?.. разорвать одежды и рыдать, чтобы не увидеть то зло, что ждет нас в месте назначения, которое заранее оправдано или проклято..."
"Историк, ты меня удивляешь своим воображением... как еврей мог изображать бога... жертву, еще, куда ни шло... а кем был ты?.."
"Я был жертвой, висел в воздухе над ничем, ни на что не опираясь... не я был начальником, кто-то вверху держал меня над ямой, полной тьмы, прежде чем поднял меня в свой сад... он сказал: будешь одним из нас..."
Историк умолк, заговорил полковник:
"А я очнулся на дороге... я был обречен на изгнание и скитание, каждый встречный мог меня убить, я уже не говорю о тех, кто преследовал меня со спины..."
"Однако ты до сих пор жив..."
"Кто-то защищал меня проклятого богом, не знаю, кто?.. ему я обязан спасением после крушения парома...
Семь дней я провел в море на обломках парома... море высадило меня птичий остров...
Людям я был опасен... а птицы относились ко мне как к жертве, сочувствовали, помогали, чем могли...
Я был для них спасшимся богом в облике человека...
Я был представлен им не таким старым, намного моложе...
Жил я в пещере, которую нашли для меня птицы... я нянчил их детей... иногда бог посылал мне видения, когда я этого заслуживал...
Я учился у птиц говорить, а не отдавать команды...
Видениями бог приоткрыл мне тайны неба, которые так и остались для меня тайнами...
Не смейся, нет причины для смеха, это достоверно...
Для меня откровения бога были как тусклые отражения в зеркале с пятнами отслоившейся амальгамы, какими-то смутными воспоминаниями...
В детстве меня охватывал страх и ужас, когда в земле образовывались трещины и из них вырывались языки пламени, я просыпался и еще долго не мог прийти в себя...
Иногда я совершал прогулки по острову, в которых меня сопровождали птицы...
Были на острове и пустыни, и гиблые болота, заросшие осокой, камышом и колючим кустарником... я застревал в них, звал смерть...
Птицы находили меня, приводили в чувство и оставляли с детьми... я пел им псалмы, декламировал под аккомпанемент прибоя и ветра...
Так все и шло... день сменялся ночью, прилив - отливом...
Как-то, блуждая по острову, я наткнулся на пещеру с рисунками, среди которых была и Ева... у меня с ней была любовь...
Не помню, как на острове появился историк со своей хроникой смутного времени, и все испортил..."
Повествование полковника прервалось...
Начался прилив...
Камень, на котором сидел полковник, напоминал трон, а полковник - изваяние сидящего бога... он качал на коленях детей птиц... и постепенно погружался в воду...
* * *
Полковник спал и проснулся обычным человеком со слезами на глазах... таким он себя чувствовал последнее время...
"От прошлой жизни воспоминаний почти не осталось... - размышлял он... - Я был рад, что живу без истории, правда, историк, охладил мой восторг, сказал, что надежды выйти отсюда у меня нет, и радость моя преждевременна и преувеличена...
Вид местности меня удивил... мое убежище оказалось в пустыне..."
"Что тебя удивляет?.."
"Дюны двигаются... такое впечатление, что это море... мне кажется, я уже был здесь, сидел в яме с евреем... когда еврей умер, я попытался бежать, воспользовавшись обстоятельствами, но неудачно... меня изловили и заперли в сарае с козами...
Я не спал, я размышлял и недоумевал... все происходящее со мной выглядело загадочно и даже зловеще...
Дверь оказалась не заперта... я вышел наружу, подошел к окну... в отражении стекла я увидел чье-то испуганное и изнуренное лицо...
"Неужели это я?.. нет, это не я..." - Я невольно обернулся...
Нечто темное мелькнуло в воздухе и исчезло...
Я сморгнул, чувствуя безотчетный страх, и отступил к дому...
Створка двери покачивалась...
"Странно... как будто кто-то вошел... или вышел..."
Вокруг царила ночь, оживляемая зловеще мерцающим светом уличного фонаря...
Свет моргнул и погас..."
"Это все?.." - спросил историк...
"Все..."
"Это к перемене погоды... что-то будет, не иначе... что будем делать полковник?.."
"Будем ждать..." - сказал полковник...
Утром опасения историка подтвердились...
Ударил колокол на полуразрушенной стрельчатой башне... заикаясь, заговорило сто лет молчавшее радио на столбе... залаяли собаки... звякнули запоры, дверь с жутким всхлипом распахнулась... в комнату вошел полковник босиком в кителе довоенного покроя... он подошел к окну, оттолкнулся и полетел...
Историк упал на колени и стал просить его вернуться... он расплакался и сквозь слезы вдруг увидел всю свою жизнь, которую забыл...
Лучше бы ему ее не вспоминать...
Трепет охватил историка... ему вспомнился события смутного времени, ожидание ареста...
"Сжечь, все сжечь..." - сказал он вслух шепотом...
Бледный, испуганный он бросил рукопись в тазик, попытался поджечь...
Спички ломались или вспыхивали и тут же гасли...
"Рукописи не горят... и в воде не тонут..." - сказал полковник и вошел в комнату через дверь...
"Что?.. я вас не понимаю..."
"Достоверно... есть свидетели..." - эту фразу полковник выговорил таким тоном, что историку стало неловко...
"А что это вы босиком?.."
"От ревматизма лечусь... говорят, помогает..."
"Ну, это вряд ли... - подумал историк и вспомнил, что соседка, армянка донесла ему о новом жильце: прелюбодей, к тому же пьяница... - Может быть у меня белая горячка?.. или я все еще сплю?.."
Размышления историка прервались... он затосковал и заснул, тут же проснулся, глянул на полковника... ему показалось, что полковник радостно взвизгнул, лизнул его лицо и закружил, виляя хвостом...
Сквозняк взметнул листки рукописи к потолку, закружил вокруг лампы...
Историк захлопнул створку окна...
"Я сплю..." - пробормотал он и пугливо глянул в стекло, но себя не увидел в отражении... потрясенный, он сел на ложе, потом лег и заснул...
Проснулся историк около полудня другого дня... он лежал и размышлял, потом встал, подошел к окну...
"И откуда такие сны?.." - вопросил он свое тусклое отражение и позволил себе улыбнуться...
В своем временном существовании историк не нашел ничего необычного, если бы совершенно случайно не увидел тазик, задвинутый под стол и горку обгоревших спичек...
Рукопись лежала на столе... ее листали сквозняки...
Сам историк сидел за столом, уронив голову на грудь...
Зрелище вызвало у историка панику... в смятении он выбежал из своей комнаты в коридор и наткнулся на полковника, который как-то странно подмигнул ему...
В смятении историк устремился к выходу... за ним устремился полковник и остальные жильцы дома с восклицаниями и криками...
Выбежав на улицу, историк очутился в объятиях участкового милиционера, который немедленно приступил к дознанию...
Историк молчал, как воды в рот набрал...
Ответы жильцов дома поставили его в тупик... они были крикливые, уклончивые либо выжидательные...
Участковый провел обыск, ничего подозрительного не нашел и исчез... само его появление в доме жильцы сочли игрой воображения... чего не бывает...
Полковник провел собственное расследование... он увидел мигающий свет в окне комнаты Евы и тень на занавеске, похожую видом на историка...
"Что он там делает?.." - сказал полковник вслух, напугав участкового, и направился к черной лестнице...
Участковый попытался остановить полковника... он был нетрезв, в кителе довоенного покроя и босой...
В комнате Евы царили сумерки...
"Где же историк?.. исчез, испарился... а это кто?.."
"Это родственник историка, говорит, брат... обожает его... живет в провинции... просит дать ему ключи от комнаты историка, дубликат... я сомневаюсь, мне кажется, он мошенник..."
"Мне не кажется... где он?.."
"Спит, устал..."
"Разбуди его..."
"Сам буди..."
"А где историк?.."
"Он сказал, что ищет самого себя..."
"Нашел?.."
"Не знаю... ты слышишь?.. кто-то копается в замке, дергает ручку двери..."
"Наверное, историк вернулся... перепутал дверь... открой ему..."
"Не могу, что-то мешает..."
"Толкай дверь..."
"Не поддается... чуть приоткрылась..."
"Что там?.."
"Чьи-то вещи..."
Полковник нашел историка спящим на черной лестнице... он стал расспрашивать его, однако ответа, прозвучавшего на каком-то птичьем языке, не понял... да и говорил историк невнятно, с пропусками букв и слов, после чего вдруг разрыдался с криком...
Разрыдался и полковник, но молча...
Они обнялись и уснули...
Полковник спал и проснулся, почувствовал, что кто-то укусил его за ногу...
"Один похож на юродивого, другой - на блаженного... я видели его на площади, он предсказывал всякие бедствия..."
"Однако видом он жалок... и даже слишком... а другого я не знаю... и одет он странно... в мундире довоенного покроя и босиком... смотри, смотри... с ними свита крыс... выстроились в каре... как будто опасаются нападения..."
Из темноты выплывали одна за другой какие-то темные сущности...
"Похожи на людей... но не люди..."
Волнение историка было подавлено страхом...
"Опиши все это, ты же историк..." - пробормотал полковник...
"Эта история уже описана... - заговорил незнакомец в очках... - Есть женская версия, есть и мужская... в женской версии описаны муки родов и явление Христа... в мужской версии говорится о том, откуда мы пришли и куда идем..."
"Кто вы?.."
"Я ваш родственник, брат, живу в провинции..."
"И куда мы, по-вашему, идем?.."
"На суд... будем стоять перед богом..."
"Вы, наверное, тоже историк?.."
"У нас в роду все историки... я плохой историк, и слабый никчемный человек... я не был женат, но у меня была жена, я жил с ней во сне... это она рассказала мне о нашествии грязи, войне с собаками и бедствиях, которые нас ожидают..."
"А нас ожидают бедствия?.."
"Если верить женской версии книги... я пытался опубликовать ее, но не все так уж гладко прошло... я очутился в желтом доме... я слышал голоса, предупреждающие о бедствиях... если прислушаться, мы постоянно слышим голоса, шепоты безмолвия... помню, я проснулся ночью я вдруг вспомнил все имена, лица, которые забыл... и даже их чувства и намерения... потом я жил детскими воспоминаниями... этим чудом... и вот я здесь..."
"А у меня в памяти склад какого-то хлама, ненужных вещей... иногда всплывают лица женщин, к которым я ничего не чувствовал... и как мне изгладить этот грех и изъять запись из твоей книги?.."
"Молитесь, бог милосерден..."
"Странно, что вы живете с женой во сне?.."
"Сон расширяет возможности восприятия... и он не ограничен кажущейся очевидностью... позволяет заглянуть в события, находящиеся за горизонтом происходящего...
Во сне я вижу, как пишется подлинная история, история победителей... а не вымышленная мошенниками от истории...
Это как озарение... перед моим взором разворачиваются зрелища..."
"На что это похоже?.."
"Представь себе, что вы спите... представили?.."
"С трудом, но представил..."
"И что вы увидели?.."
"Я увидел тетю... она рыдала, ломала свои полные руки надо мной... а что вы видели?.."
"Во сне я умер, был трупом, но я не умер весь, я оставался в мужской версии книги... потом я увидел брата, он пытался сжечь книгу, чиркал спичками, они вспыхивали и гасли или ломались... в воздухе витали листы бумаги с записями, которые были сделаны братом накануне... я читал их, запоминал и забывал... они говорили о цели жизни... ведь это главное...
Я все еще вижу их, читаю, переживаю происходящее, прежде чем оно превращается в нечто утраченное, не оставляющее след, отпечаток...
Человек - это душа и тело... душа - это некий сгусток энергии... она от бога... тело - от земли... бог следит за каждой отдельной душой, испытывает ее... претерпев испытания, душа отправляется дальше, в место назначения... там мы найдем свое проявление...
Мы живем в воображении бога, мы нечто духовное, обретающее свой личный опыт..."
Пока полковник пытался понять, что ему было сказано, старик удалился...
"А он прав..."
"Как ты думаешь, кто он?.."
"Похож на бога..."
"Ну, это вряд ли... хотя, почему бы нет?.. в другой жизни и я, может быть, буду не наемным убийцей, а богом... сострадать я уже умею, и любить... научился... еврей научил..."
Полковник умолк, сел, поджал босые ноги, задумался... он стал похож на птицу...
"Жизнь, по сути своей, является путешествием, странствием с испытаниями и переживаниями... ну и, конечно с перевоплощениями... мы не собираем долгов из прошлой жизни... а переживания нужны для души..."
"Полковник, во сне ты вспоминал свою первую жену... как ее звали?.."
"Я звал ее ангелом... иногда я вижу ее рядом с собой... меня не покидает чувство, что и ты из моей прошлой жизни, в которой я создавал тебе проблемы...
Помню, я проснулся в ужасе... я задыхался... ты душила меня... я бежал от тебя и повторял одну и ту же фразу: мне нужно выбраться из этого кошмара...
Пришел в себя я у гряды скал, которые пробудили во мне детские воспоминания...
Ночью я снова пережил этот ужас... все же мне удалось благополучно выбраться из этого безумия... помню, я даже пытался покончить с собой... после Ады, у меня была Рая... я страдал от невнимания жены... меня утешала ее сестра, пока в нее не вселился бес... у всех ангелы хранители, а у нее был бес... ее бес и душил меня... и едва не задушил... я ушел от нее на войну...
На войне жизнь не может быть слишком продолжительной... всего у меня их было шесть или семь... столько же было и жен...
С седьмой женой я жил в гражданском браке... встречались не часто... мне льстило ее обожание...
У нее все было, ей не доставало лишь образования...
Какое-то время у нас был период гармонии, потом начались беспокойства..."
Историк слушал полковника и смотрел на толпу на площади у театра, которая медленно и в молчании расходилась...
"И куда они пойдут?.. куда звал их оратор?.. вряд ли... полковник, ты боишься смерти?.."
"Еврей сказал, что смерти нет... мы не погибнем, но все изменимся..."
"Ну да... когда я допишу мужскую версию книги, все будет уже кончено..."
Историк умолк, попытался что-то записать, но руки у него тряслись и вместо слов выходили странные зигзаги...
В унынии и тоске историк провел этот день и следующий, не зная, на что решиться...
Полковник тоже не спал, ожидал своей участи...
"Нет сомнения, что моя участь будет печальна, если только не случится что-нибудь непредвиденное... разыграется какая-нибудь интрига... и я знаю какая... конец света..."
Стук в дверь смешал мысли полковника...
Появление женщины сделало конец света и исход в бездну весьма сомнительным...
"Все только начинается... она родит мне близнецов... - подумал полковник... - Однако почему она молчит?.."
Полковник шарахнулся к окну, просунулся в створку, застрял, ни туда, ни сюда... он позвал на помощь историка...
Явился историк и ослеп... он стоял и кланялся во все стороны... женщина его ослепила... она была полной, изнеженной, белокурой... она дразнила своим телом...
Историк отступил к двери, наткнулся на что-то острое, вскрикнул и потерял сознание...
Очнулся историк в одной рубашке на улице, сотрясаемый дрожью... поодаль лежал полковник в бесчувственном виде, усыпанный осколками стекла, как разноцветными камнями, опалами и аметистами...
Историк попытался вспомнить, понять, какими неведомыми силами был доставлен в это место назначения...
У тела полковника суетились два незнакомца... увидев, что за ними наблюдают, они поспешили удалиться, но были остановлены голосом полковника, прозвучавшим как с облаков, потом как из-под земли...
Этого обстоятельства оказалось вполне достаточно, чтобы незнакомцев как ветром сдуло...
"Они точно растворились от твоего командирского окрика..."
"Я еще не разучился отдавать команды... однако они преуспели, обобрали меня до нитки... впрочем, что с меня взять?.. разве что китель и пуговицы... а ты?.."
"Что я?.."
"Ты хоть сопротивлялся, протестовал?.."
"Кому?.."
"Этой женщине... это была жена... явилась... кто ее звал?.."
Небо потемнело, начался дождь...
Историк вернулся в свою темную и тесную комнату, в которой он чувствовал себя как опасный преступник... полковник тоже...
Под дождем осталась лишь бывшая жена полковника... она заигрывала с прохожими...
Полковник грозился ее утопить, чтобы она не смущала и не дразнила народ своим телом...
"Полковник, где ты?.. голос твой слышу, но тебя не вижу..."
"Очнись, пора тебе прийти в себя, да и мне... посмотри на себя, на кого ты похож в этой рубашке?.."
"А ты посмотри на себя, на кого ты похож в этом кителе?.."
"Кто-то вводит нас в обман и в соблазн..."
"Ты слышишь?.. что это?.."
"Какой-то странный шум в комнате Евы... а вот и она сама... Ева, что там еще случилось?.."
"Говорят, в городе очередной переворот..."
"Кто тебе сказал?.."
"Примадонна... я столкнулась с ней у афишной тумбы... она была в прозрачном плаще... стояла и смотрела на себя в роли весталки...
К ночи слухи стали еще тревожнее...
Толпа спустилась с гор, как грязь... всю ночь она бесчинствовала, словно в иступлении ловила и насиловала дев, ела младенцев, у женщин отрезала груди и тоже ела...
Потом пришли собаки...
Горожане обезумели, они лаяли и плевали пеной... то тут, то там вспыхивали пожары...
Говорили, что поджигателями были вороны, разносившие тлеющие угли по чердакам и укромным местам...
Среди этой всеобщей тревоги историк потерял сон, а полковник и сон, и Еву...
Длилась шестая ночь возмущения...
За шесть дней историк не написал ни строчки, даже не пытался... и не вмешивался в ход событий...
Утром седьмого дня, преодолевая слабость, головокружение и одышку, он поднялся на подмостки ораторов и запел скорбный плач, чем удивил публику...
Послышались вздохи, восклицания, кто-то разрыдался с воем и криками...
Толпу окружили солдаты...
"Сдавайтесь, не тронем ..." - прокричал командир солдат...
Толпа отозвалась беспорядочными восклицаниями...
Солдаты закрылись щитами, и пошли на толпу цепью, потом благоразумно отступили... и толпа стала редеть...
Люди как бы устыдились своего подвига...
Историк смотрел на происходящее из окна гримерной комнаты примадонны... какое-то время он странствовал по коридорам театра, заблудился и заснул...
Утром историка разбудила уборщица и проводила к выходу...
Историк шел и кланялся всем, в том числе и солдатам, которые все еще стояли цепью, хотя площадь опустела...
"Где ты был?.." - спросил полковник...
"Я заснул в гримерной комнате примадонны, смотрел на все происходящее как бы с высоты, более чем внимательно и серьезно... я составил описание этих шести дней возмущения, которые потрясли город... описание уместилось на одной странице рукописи с исправлениями и добавлениями..."
"И что дальше?.."
"Я загрустил... я размышлял, можно ли в описанных мною событиях допускать догадки, когда явилась Ева... у тебя дар нравиться женщинам, которые нравятся мне... или проклятие..."
"Что?.."
"Я говорю, с женщинами я всегда робел и не оправдывал их ожиданий... и потому вынес себе приговор, жить без женщин... и живу один, как бог..." - выговорив эту фразу, историк снова загрустил...
Надо сказать, что приговоры историка были произвольны и весьма редко что-либо изменяли... вместо рассмотрения причин и следствий они насаждали лишь гадательное и неверное отношение к происходящему, и ясностью и последовательностью рассуждений не обладали...
"Что же ты замолчал?.."
"Не думаю, что мне стоит задерживаться на описании этих вполне естественных желаний и удовольствий, которых я, вообще говоря, не одобряю... я довольствуюсь видениями и зрелищами воображения... все происходит как на сцене в театре... иногда я играл там бога, летал по воздуху и ходил по воде между островами, их еще называют блаженными или блуждающими... далеко я не заходил, и не залетал, ограничивал себя, если не смущал бес, а он смущал..." - взгляд историка скользнул по фигуре Евы...
Ева цвела красотой, и мужчины загорались страстью и просто таяли...
Женщины ее опасались, называли про себя бесстыжей, ведьмой, вслух они не могли выговорить этих слов, губы слипались или язык свивался узлом...
Полковник не мог устоять, глянул на Еву, обнял ее, шатаясь словно пьяный, хотя пьяным он не был...
Ева его оттолкнула, смеясь...
Они ушли в комнату Евы...
Историк проводил их взглядом... вдруг он упал на пол, затрясся всем телом, залаял, завилял хвостом... сбесился...
Лаял он громко, пытался что-то выговорить, разобрать было невозможно...
Видел бы он себя... он закатывал глаза, плевал пеной...
* * *
Ночь ушла... встало утро и довольно мрачное...
Историк пришел в себя...
"Ну и сон мне снился... или это был не сон?.. - размышлял историк... - Я погрузился в него как в яму... и чем эта яма отличалась от ямы, в которой полковник провел столько времени... и ведь с пользой... не потерял себя...
Он воин, а кто я?..
Он избавил себя от ямы, а кто меня избавит?.. бог?.. вряд ли...
Что меня ждет там?.. смерть, воскресение и вознесение...
Тело останется в яме... прах к праху... тело грешно грехом Евы и Адама...
Вознесется душа... а что такое душа?.. это дыхание бога... она не умрет вместе с телом... бог оживит ее через два дня, а в третий день я увижу бога... увижу ли?.. сомневаюсь...
Душа обеспечивает связь человека с богом... она видит глазами бога...
Грешные души останутся без бога, для них откроется шеол, страна мрака и безмолвия... существование там безрадостно...
Лишь избранным душам, перешедшим в мир иной, открывается дверь в чертоги бога... знание об этом скрыто в книгах, замаскировано, завуалировано...
Об этом богословы и философы особо не склонны упоминать даже намеками...
В хрониках некоторые боги были смертными людьми... богами они стали за свои заслуги после ухода из мира живых на тот свет...
Они обладали даром предвидения и способностью исцелять... и даже возвращать к жизни мертвых... они знали тайну смерти...
Излечивали они не только тело, но и душу, которой овладевали желания, страсти и другие пороки..."
"Историк, что ты бормочешь?.." - спросил полковник...
"Я размышляю..."
"О чем?.."
"О смерти..."
"И к чему ты пришел?.."
"К созерцанию своей смерти..."
"И на что это похоже?.."
"Это восторженное состояние души... до него надо дожить, пока не откроется это страстно желаемое богатство прозрения..."...
"И где это прозрение откроется?.."
"А где тебе хотелось бы, чтобы оно открылось?.."
"Рай успокаивает, ад бодрит..."
"Откуда ты знаешь?.."
"От еврея и размышлений, которым я сам себя выучил...
Жизнь - это некая повторяемость явлений... я часто рисковал... я служил стране, пережил три войны... потом наступило смутное время, и я стал наемным убийцей...
Моими клиентами были, как правило, частные лица, действовавшие по своему усмотрению и в своих интересах, на свой страх и риск... конечно, за такими людьми кто-то стоял...
Я не пытался их изменить, я их убивал и забывал, пока мертвецом не накопилось слишком много... они стали являться мне... устраивали сцены со всеми вытекающими последствиями...
У меня был выбор: подчиняться их требованиям, либо оказывать им сопротивление...
Я предпочел сопротивление и вскоре оказался в желтом доме...
Не буду описывать мои приключения в этом месте...
Врач посоветовал мне жениться, создать семью и привести свою жизнь в соответствие с тем, какое место я занимаю в этой жизни с ее системой господства и подчинения..."
"Тебя свело с ума одиночество?.." - спросил историк и заснул...
"Нет..." - полковник глянул на спящего историка и тоже заснул...
Во сне на историка изливалась благодать...
Полковника ласкали жены, он бормотал: мне щекотно...
У полковника было шесть или семь жен... детей не было... жены умирали, не успев забеременеть...
Когда умерла Вера, третья жена полковника, он понял, что притягивает смерть, и ушел на войну...
Жены являлись полковнику по ночам... они играли с ним в весьма откровенные игры, в которых личные чувства не принимались в расчет...
Некоторые жены полковника оставались девственницами... полковник берег их невинность...
Когда полковник уезжал в командировки и пропадал, жены оставались бездетными вдовами...
Все это осталось в женской версии книги историка... теперь полковник являлся женам во сне и восстанавливал свои права... жены демонстрировали ему свою верность и он просыпался счастливым...
Полковник служил добросовестно, профессионально исполнял свой долг перед отечеством, пока не оказался в яме с евреем...
Очнулся он ночью, подумал, что умер... вокруг царила кромешная тьма...
Ползая в темноте, полковник наткнулся на тело человека... тело было теплое и стонало...
Полковник представился... еврей тоже...
Полковник выразил еврею свое сочувствие...
Еврей был философом правды и справедливости, и всем своим воспитание и образом жизни соответствовал этим ожиданиям...
Встало утро первого дня плена...
День прошел без происшествий...
Ночью полковнику явилась Ева...
"Как ты здесь очутилась... это же яма... и вероятнее всего, моя могила..."
"Ты ошибаешься... мы на одном из западных островов, их еще называют блаженными или блуждающими..."
Полковник встал и пошел...
"Куда ты?.."
"На охоту... надо же тебя чем-то кормить..."
"Я с тобой..."
"Охота - не женское дело..."
"А в чем тогда мое дело?.."
"Рожать детей и воспитывать воинов... ну и молиться творцу этого безрадостного творения..."
"И все?.."
"Все остальное только извращение сути промысла божьего..." - пробормотал полковник и очнулся...
"Где я?.. - полковник привстал... - Помню, я был комнате историка, вел с ним беседу... историк заснул, а я очутился в яме с евреем, еврей умер, я бежал... паром, на котором я плыл, налетел ночью на камни, перевернулся и затонул... шесть или семь дней я плыл на обломках парома, и оказываюсь на необитаемом острове... потом появилась Ева, за ней историк... и вот мы опять вместе..."
"Историк, кто нас собрал?.. бог или твоя книга?.."
"Смотри, смотри... острова строятся в шеренгу, отдают нам честь... разыгрывается драма и мы ее невольные участники, произносим монологи из книги, иногда не связанные между собой и с лакунами..."
"У меня такое впечатление, что я живу назад..."
"И где ты теперь?.."
"В яме с евреем... у него была роль бога, он меня творил созерцал..."
"О чем ты говоришь?.."
"Я пытаюсь объяснить ситуацию, то, что происходило со мной и происходит, и как это связано с тобой, с Евой... впрочем, связь неочевидна... и может иметь катастрофические последствия...
Еврей говорил, что смерть - одно из движущих сил мироздания... смерть радикально изменяет природу человека, приближает его к потустороннему миру...
Мы живем, еще ничего не зная о том, что давно умерли, и совершаем переход в иное, неведомое нам состояние... это некий ритуал, который можно понимать как некое мистическое действо, переход от незнания к знанию..."
"И кто я в этой мистической драме?.."
"Ты жертва, и вполне реальная... нет никаких сомнений... или есть?.."
"Нет... - заговорила Ева... - Я чувствую себя жертвой... мне страшно, нет сил, и желания жить..."
"Возьми себя в руки, соберись..."
"Я тоже чувствую себя жертвой, испытываю страх и покорность... я не воин, я историк, описываю происходящие события и предаюсь скорби от того что вижу..."
"И что ты видишь?.."
"Пиршество смерти... останки убитых поедают птицы, летающие от трупа к трупу... и я должен верить, что смерти нет?.."
"Это всего лишь плоть... не плоть испытывает страх, унижение..."
"Все это догадки твоего еврея, и в высшей степени приблизительные..."
"Мы только в воображении похожи на бога... телом мы из земли, как все живое, а душа у нас от бога... она дышит его дыханием и думает, как он...
Тело съедает старость и его сжигают как исписанную бумагу... впоследствии вероятно, бог воскресит не тело, а образ тела, чтобы снова все повторилось: смерть, погребение и воскресение..."
"Опять унижение жизнью..."
"Ну, не знаю, как ты будешь жить... я буду предаваться любви..."
"Все равно смерть расправится со всеми, в конечном счете, для восстановления гармонии и равновесия... и наше место на сцене окажется вакантным..."
"Пусть... будем зазывать публику в театр, рассказывая им то, чего они не знают, и вряд ли узнают..."
"У нас нет театра..."
"Его не сложно вообразить... спектакли будем устраивать перед заходом солнца, когда закат превращает воду в вино, и осыпает скалы огнистыми камнями..."
"Ева, что с тобой?.."
"Все вдруг стало так зыбко..."
"Давление меняется... вот и бог подал свой голос из облаков, мечет молнии, ликует, озаряется блеском..."
"Бог наш судья, нет никого, кто над ним..."
"Опять он послал нам дождь..."
"Засуха - это смерть... от дождя мы спрячемся в расселине, а от засухи кто нас спасет?.. смерть единственная, кто будет жить здесь... так что, пусть тучнеют тучи, чтобы земля насытилась влагой, но не через край..."
"Пойду искупаюсь под дождем... Ева, ты со мной?.."
Полковник и Ева ушли...
Ева вскоре вернулась, вымокла до нитки... по всей видимости, домогательства полковника успеха не имели...
Явился и обнаженный полковник и простерся ниц перед Евой, объявив ее невестой при свидетелях...
Перепуганная, Ева склоняла голову на колени в знак покорности...
Полковник ушел, вернулся он в кителе довоенного покроя и лег рядом с историком, который спал... заснул и полковник...
Ева проснулась с криком:
"Змея заползла в меня, полковник, вытащи ее... я задыхаюсь..."
В этой сцене участвовали и жены полковника... они рыдали и взывали: о муж, муж, мы сгораем от желания, как солома в огне, забыл ты нас, предаешься любви с незнакомкой, сосешь ее груди, берешь правую и левую грудь в рот и не насыщаешься...
"Историк, ты описал это?.."
"Нет..."
"Откуда же они знают?.. они что, подсматривали?.. ты все им рассказал..."
"Чем они тебя поили: молоком или вином?.."
Сцена опустела... в повествовании историка образовалась лакуна...
Полковник ушел с женами в пустыню...
Был вечер... полковник сидел на камне, ждал жен... они отстали...
Мимо шли беженцы, потом арестанты, охраняемые собаками...
Собаки лаяли... слюна капала на песок, кипела....
Полковника собаки не видели...
Из расселины в камнях донесся детский плач... сюсюканье историка... он принимал роды у Евы...
Сцена казалась правдоподобной...
Ночью полковник воевал в горах...
Утром полковник вернулся в город и затеял бунт у памятника вождю...
Историку пришлось его выручать... она нем был китель... звякали медали...
"Что ты на меня уставился?.. зачем я все это устроил?.." - спросил полковник, но таким нерешительным голосом, что стало очевидно, он смирился с приговором и помышляет только о сдаче...
Полковника и историка сослали на один из островов в Белом море...
Ева последовала за ними, где и случилось ее грехопадение и все последующее...
* * *
Небо над островом раскалилось... в воздухе замечалось странное дрожание и пахло гарью...
Земля трескалась, деревья стояли черные, удручая островитян своей наготой... они словно осунулись, ходили с опущенными головами... они не могли понять, за что им это бедствие...
"Полковник, ты живой?.." - спросил историк и привстал...
"Ты думал, что я умер?.. нет, одним глазом я сплю, а другим бодрствую, слежу за тобой и Евой... а ты испугался или обрадовался моей кончине?.."
"Скажешь тоже..."
"То-то... я вижу, что она зло, но расстаться с ней не могу...
Ночью я видел странный сон... я был собакой в стае собак... а ты на свинье летал, искал утешение..."
"И что, нашел я утешение?.."
"Не знаю... вряд ли... другой сон меня обеспокоил... историк, почему ты перестал писать свою книгу?.."
"Пальцы судорога сводит... да и о чем писать?.. все мне кажется каким-то нелепым..."
"С прискорбием соглашаюсь с тобой... может быть не будет никакого конца света и мало-помалу все начнет изменяться к лучшему... жара спадет, и бог о нас вспомнит..."
"Не он, а мы его позабыли..."
"Что за шум был ночью?.."
"Арестанты пытались сбежать..."
"И что?.."
"Тех, кто выжил, изловили баграми из воды, пересчитали и снова заперли..."
"Продолжай..."
"Дошли слухи о конце света... все бегут с острова, даже охранники... и те, у кого и ног то нет, бегут ползком... на острове остались только мы... и старики, которым некуда бежать... остались умирать... я тоже, думаю умереть... пора уже... сколько можно?.. ну, с неделю я еще протяну..."
"Что с тобой?.."
"Трудно дышать... и судороги... боль жуткая..." - Историк всхлипнул...
"Перестань... хочешь, я женщину приведу, а то так и помрешь девственником..."
"Издеваешься..."
"Прости..."
"Бог простит, если он бог..." - сказал историк и заснул, как он умел засыпать, весь и без остатка...
Очнулся историк на полуразрушенной стрельчатой колокольне, окруженной болотом...
Вороны с любопытством оглядывали его, они недоумевали: кто он?..
Услышав приветственную речь историка, вороны насторожились, потом обрадовались...
Начал свою речь историк на своем языке, потом перешел на птичий язык...
Он говорил и осматривался... пейзаж ему не нравился...
"Куда это меня занесло?.. место выглядит, как после потопа... и полковника не вижу... с ним мне было спокойнее... он все ходы и выходы знал в этой жизни, если я еще в этой жизни, а не на том свете... как-то он умел избегать потрясений, ожидавших его, уворачивался..."
Размышляя, историк достал огрызок чернильного карандаша, пососал его и начал править свою рукопись, придерживая левой рукой правую руку, чтобы слова не разбегались по странице...
В рукописи были лакуны, пустые места, из которых выглядывал то полковник, то его жены, источник и причина всех его бед...
Полковник не мог жить смирно и изобильно, хотя терпеть был согласен...
Историк встал размяться, отогнал от рукописи ворон... больше делать было нечего...
Он открыл дверь и начал спускаться по черной лестнице вниз... остановился в изумлении, увидев полковника, который стоял на краю обрыва с простертыми врозь руками...
"Нет, это не полковник... это лишь его образ, лишенный всяких эмоций и симпатий..." - Бледный, трепещущий историк окликнул полковника по имени, какое у него было...
Вороны взмыли в воздух, подняли гай...
"Хоть вороны настоящие в этом призрачном мире..."
До вечера историк правил рукопись, в ожидании сна...
Когда сгустились сумерки, он заснул...
Сон историка был совсем другого рода...
Во сне у него была жена, но чувств к ней не было... он сидел за столом и писал, о чем привык писать...
Кто-то засмеялся за его спиной тихим младенческим смехом...
Историк обернулся и увидел мальчика двух лет...
Мальчик забрался на стул, потом на стол... он сидел на столе и рисовал узоры...
"Какая нелегкая мне ее принесла или сама пришла?.." - подумал историк... его томило какое-то смутное предчувствие, что это не его жена, и ребенок не от него...
Ветер распахнул створку окна, раздался раскат грома, прокатившийся по всему небу от востока до заката...
Историк невольно вздрогнул, осенил себя крестом...
Сделалось совершенно темно...
Историк встал... он стоял в тоске и отчаянии, не решался ступить... впереди чудилась бездна, черная, безграничная...
Мальчик что-то пролепетал невнятное, вырывая листки из рукописи... они кружились в воздухе над ним и исчезали, словно таяли...
Послышался голос полковника:
"Историк, побойся бога... в них же и моя история..."
Из темноты высунулась рука полковника, он пытался поймать листки, но они изворачивались...
Рука исчезла, снова возникла...
"Что у тебя тут происходит?.. и кто этот голый мальчик?.. однако он так похож на Еву... давно хотел завести детей... дети помогают примириться с жизнью и нести ее бремя..."
"Я думаю, это лишь образ, отвлеченный призрак, плод моего испуганного воображения, а не голая действительность, против которой у меня есть возражения... она лжива... мальчик уже давно мне смутно грезился... и вот, явился из какого-то мнимого прошлого... пришел своими ногами... ничего невозможного нет..."
"Один, другой, третий... боже, сколько же их?.. и где Ева?.."
"Я здесь, здесь..." - отозвалась Ева...
Историк очнулся...
"Нет здесь никого..." - пробормотал он, боязливо оглядываясь...
Он замер, увидев в зеркале фигуру Евы, которая вдруг сделалась из темной светлой, вытянулась, словно вздохнула от восторга, и исчезла, взяв с собой все, что могла взять...
Историк оказался на пустом месте, босой, в одной рубашке... от рукописи осталась одна обложка с завязками...
Воздух вокруг был наполнен светящейся пылью, в которую входили и исчезали беженцы от войны... они шли торопливо, но без особого шума... некоторые выходили из шествия, садились и превращались в камни на обочине...
"Это уже слишком..." - пролепетал историк и дал волю словам и слезам...
Когда слова и слезы кончились, историк позвал полковника, потом Еву, но никто не откликнулся...
"Я умер, моя история разлетелась по воздуху и обо мне все забыли...
Ева исчезла, и полковник исчез, хотя я слышу его вздохи и стоны в темноте... правда, они стали утихать, отчасти потому, что вздыхать и стонать уже некому в нем..."
К историку стал понемногу возвращаться разум... вернулся, но ненадолго...
Из вынужденной пустоты историк перенесся на ступени паперти у стрельчатой колокольни, шагнул вниз и стал тонуть...
Измученный и потрясенный, историк очнулся на ложе с полковником...
Полковник тоже был не в себе... он был солдатом на третьей войне...
"Долго ты еще будешь меня обнимать?.." - пробормотал историк, пытаясь освободиться...
Полковник сполз с ложа, встал на колени и стал каяться:
"Это не я... это аспид во мне..."
"А я до пробуждения был псом, вертел хвостом перед беженцами от войны... и считал их глазами..."
"Сосчитал?.."
Историк почувствовал, что тяжесть с него спала и можно вздохнуть грудью... и охнуть животом...
Было уже утро...
День прошел без происшествий...
Ближе к вечеру историк решил покинуть остров, сел в лодку и поплыл...
Греб он веслами... луна указывала направление...
Вдруг луна покраснела, потом сделалась двурогой и исчезла...
Стало темно и жутко...
Историк был удивлен и напуган, к тому же в темноте он потерял весло...
Намерение покинуть остров было очень странное и неожиданное... полковнику историк ничего не сказал, оставил записку, что будет не скоро...
Оказавшись в темноте и без весла, историк задумался:
"Куда я плыву и с какой целью?.."
Он задавал себе этот вопрос и, когда небо посветлело, стало утром...
После полудня небо снова стало темнеть, поднялся ветер...
Историк лег на дно лодки и попытался заснуть, надеясь, что сон ему поможет...
Увы, сон забыл о нем...
Какое-то время историк греб одним веслом... лодка закрутилась на одном месте...
Вдруг историк почувствовал толчок... и лодка устремилась в темноту...
Прошел час или два...
Услышал шум прибоя, крики чаек историк встал...
Наткнувшись на подводные камни, лодка резко остановилась...
Историк потерял равновесие и упал спиной в воду...
Утонуть он не успел, кто-то перенес его из воды на песок... и так нежно...
Историк ощупал себя... рукопись была на месте, не пострадала от воды...
"Надо оглядеться, какие здесь достопримечательности..."
Историк стал ходить взад и вперед...
Птицы с любопытством следили за историком, пока осмотр острова не закончился...
Остров был необитаемым, принадлежал морю и птицам...
"Однако странный остров... солнце обходит его стороной, а луна краснеет, как будто стыдится... появилась и назад попятилась... и прибой исполняет что-то траурное и трогательное, похожее на реквием...
Хорошо, что птицы не пристают, а ведь могли бы... они здесь хозяева...
Надо бы убежище от непогоды поискать, пока день не кончился, если это день..."
Историк нашел расселину в скале, улегся, завернулся в плащ, как в саван, и заснул... иногда он вздрагивал всем телом... под плащом у него была только рубашка...
Ночь длилась и длилась и не ознаменовалась чем-нибудь особенным...
Разбудил историка прибой... он исполнял что-то бравурное... чайки были солистами, они выстроились в каре в ожидании пробуждения историка...
Во сне историк правил рукопись чернильным карандашом... губы у него были как у покойника, а глаза красные и запавшие...
Птицы молча ждали...
Историк долго не мог понять птиц, а когда понял, рассмеялся, чем привел птиц в восторг, они захлопали крыльями...
Птицы просили историка вписать и их жизнь в книгу...
Историк писал, а птицы позировали...
Ночь застала историка врасплох... вдруг опустилась тьма, обняла, придавила историка к ложу... лицо у ночи было как и у историка, испуганное и смущенное...
Историк выполз наружу... он сидел с полными слез глазами и смотрел на море, на синеющие вдали горы и облака... очертаниями они были похожи на верблюдов, пасущихся на небе...
По обширности своей остров был небольшой и каменистый, самой природой он был создан для птиц, но можно было жить и человеку с воображением, каким и был историк...
Историк ходил взад и вперед и размышлял, полный смутных мечтаний, навеянных ночью...
В воздухе перед глазами историка мелькали фигуры мужчин и женщин без лиц, иногда и без тел, но с крыльями, которыми они хлопали, как попало, с восклицаниями и криками, лишенными всякого содержания...
Осыпались камни...
Историк отвлекся от хроники, глянул по сторонам и усомнился в происходящем... выстроившиеся в каре птицы напоминали толпу на площади у театра...
Историк порылся в памяти, вспомнил, что когда-то описывал это событие и сравнивал толпу граждан на площади с птицами...
"Статью не напечатали, сдали в архив, который вскоре сгорел...
Говорили, что здание архива умышленно подожгли, чтобы скрыть кражу первоисточников...
Воров нашли, осудили, но кражи не прекратились... почему?.. это тайна следствия, возможно они поймали не тех, кого надо было ловить и судить...
Если действовать без ложной скромности, разумно и последовательно можно оставить город без людей, всех осудить и сослать на острова в море... их много...
Город будет жить и процветать, если только его не загадит очередная цивилизация мертвецов... когда уж эта цивилизация уйдет, пустоту заполнят крысы... они останутся, даже если здания рухнут с грохотом и пылью...
Что-то со мной не так... я почему-то я не могу встать... у меня и руки связаны... что они хотят со мной сделать?.. веревки как будто в тело вросли, стали моим телом...
Полковник, со мной происходит что-то странное... я не хочу перемен..."
"Я тоже... продолжай..." - сказал полковник...
"Что было дальше?.. вдруг затрубила труба, за ней все остальные... их было семь, столько же, сколько у тебя жен...
Ты был среди судей в кителе довоенного покроя и босой...
Полковник, не ты ли меня связал?.. что ты замыслил?.. хочешь один здесь править?.. правь... только развяжи меня... я найду место... островов много... вон их сколько, выстроились цепью, а теперь собрались в каре... командуй, но только развяжи меня..."
"Ты вообще в своем уме... зачем мне тебя связывать, развязывать... ну, ладно... развяжите его..." - командует полковник... голос у него сиплый...
Птицы в ужасе взмыли в воздух, заслонили небо...
Стало темно, как ночью...
Птицы разбудили Еву... она упала на колени, потом легла, нащупала мое тело, удивилась и успокоилась...
"Чем я мог ее удивить?.. - подумал историк и вдруг понял, что свободен, от веревок остались одни концы... - Странно, какая тля их сожрала?.."
Историк уполз в свое убежище и оттуда наблюдал за сражением полковника с островитянами...
"Пусть сражается... я не солдат, я историк..."
Полковник был стратегом, сразу из всех пушек он палить не стал, он собрал островитян в толпу и стал убеждать их сдаться без боя, пугал их голосом... прибой ему подыгрывал, птицы подпевали...
Так это продолжалось почти час, может быть, больше... не важно...
Слов полковник уже не говорил, только кричал, иногда благим матом... потом заговорил иначе и даже добился некоторой утонченности...
Толпа островитян вначале шумела, потом умолкла... они привыкли к покою и блаженству... зачем им было воевать?..
Историк смотрел на происходящее и скорбел, он не мог найти рукопись...
"Пропала рукопись... тля ее сожрала вместе с веревками..."
Историк всхлипнул... в слезах историка исчезли и полковник, и толпа островитян...
"Словно под землю провалились..." - историк утер слезы рукавом рубашки и снова все появились... полковник убеждал островитян сдаться, но безуспешно...
"Полковник, проснись, приди в себя, некого тебе здесь убеждать, а Еве соблазнять..."
Но полковник не умолкал, доходил почти до восторженного состояния, и даже не пытался обуздать порывы своей страстной натуры...
Ева спасла всех...
Полковник споткнулся о ее тело, блаженствующее на песке под солнцем, чертыхнулся и не увидел ни неба, ни моря, ни скал острова, ничего... он подумал, что ослеп и заблудился в темноте...
Полковник окликнул историка...
Отозвалась Ева...
Полковник обнял ее, сознался ей, что с ним сделалось затмение, только что толпа островитян стояла перед ним и терпеливо ждала указаний, и вдруг все они исчезли, тьма их слизнула языком у него на глазах...
"Изумительно..." - сказал историк...
"Чудо..." - сказала Ева...
"А что, нет?.." - сказал полковник, любуясь собой и кителем довоенного покроя с золотыми пуговицами...
Было чему изумляться...
Вокруг цвела ночь, пели цикады...
Полковник уснул в объятиях Евы...
Историк не спал, писал и дрожал...
Под утро сделалось сыро и холодно...
* * *
Умирая от скуки, историк решил написать письмо соседу, который думал, что он философ..."
"Что ты пишешь?.." - спросил полковник...
"Письмо..." - отозвался историк после довольно продолжительной паузы...
"Кому жалуешься..."
"Я не жалуюсь, пишу, что у меня все хорошо, живу на острове блаженных... правда, хожу не совсем уверенно, и мысли сомнительные... кто-то во мне поселился, не знаю, кто?.. отца я не помню, богом он точно не был, а мать была ангелом, правда, без крыльев...
Мать говорила, что отец устраивал революции, то есть был бесом, если верить матери... у него был дар видеть видения... он им доверял, богу нет, боялся измены..."
Написав письмо, историк свернул его в трубочку, привязал ниткой к лапке птицы, сказал ей, куда надо лететь и она полетела...
Историк проводил птицу взглядом и вздохнул...
Погода была не для полетов... начался сезон дождей, угрожая смыть обитателей острова в море...
Полковник решил подняться несколько выше и осмотреться...
Море наступало...
Дорогу размыло, странники шли, с трудом переставляя ноги, то тонули, то вязли в грязи...
С трудом они дошли до скалы, перегородившей дорогу...
"Тупик..." - сказал историк и сел на камень...
Полковник решил взять скалу приступом, скомандовал: вперед, но Ева за ним не последовала, а на губах историка полковник увидел улыбку...
Полковник вынужден был выбрать другой маршрут...
Странники пошли в обход, наткнулись на болото, над которым пробегали какие-то тени, иногда вспыхивали огни и с шипением гасли...
Историк сел, потом лег и стал задыхаться...
"Это болотный газ... - сказал полковник... - отступаем... кажется, я нашел убежище..."
"Что за убежище?.."
"Пещера..."
"В пещеру я не пойду... я боюсь темноты..." - сказал историк...
"Я тоже... поостерегусь... неизвестно, кто ее обитатели..." - сказала Ева...
"Это не пещера, это нора... к бесам она ведет... куда еще ей вести?.."
"Что ты понимаешь... вот на войне был ад..."
Со стороны болота донеслись какие-то странные звуки...
"Не будем испытывать судьбу..."
Полковник привстал и тут же сел... ему показалось, что он вернулся в яму к еврею... когда еврей умер, запели трубы... все семь, хором, но нестройно...
Звуки труб способны были скорее поселить в душе уныние...
"Что это был?.. что происходит?.."
"Что-то странное..."
Снова из болота вырвались утробные вздохи, слившиеся в неясный гул...
"Кто-то вздыхает..."
"Полковник, это же из тебя исходят эти странные звуки..."
"Наверное, мой бес вздыхает... сожалеет, что не завел меня в болото..." - невнятно и как-то мрачно сказал полковник...
После короткого перерыва странники пошли дальше...
И снова они услышали утробные вздохи и стоны...
Птицы подняли гай...
Полковник икнул...
Птицы притихли...
"Кто в тебе вздыхает, полковник?.. и запах странный, горький..."
"Полковник, ты портишь воздух..."
"Это не я..."
"Пошли отсюда..."
Какое время странники шли молча...
"Ну вот, кажется, пришли... приличное место..."
"Как я устал!.. - историк лег... - Я опишу это странное странствие, хотя оно слишком фантастично... но за всеми этими чудесами что-то стоит, скрывается нечто реальное..."
"Чудеса нужны для возбуждения любопытства и страха... еврей говорил, что это подсказки нам, смертным, чтобы остановиться перед чертой..."
"Жизнь не обходится без жертв... если ты очистишь свою историю от жертв, что останется?.."
"Ничего... история кончится... останется только число жертв..."
"Историки будут возмущены таким исходом..."
"Они сами устроили этот исход..."
"Этот исход мне не нравится... какое-то недоразумение... историк, придумай что-нибудь иное... что ты молчишь?.. твое молчание меня пугает..."
"Достоверно определить конец истории нельзя... у истории много версий... есть женская, есть мужская... есть и неясные, сомнительные..."
"И что нас ждет в конце твоей истории?.."
"То, что мы не понимаем, но принимаем..."
"Ты боишься смерти?.."
"О смерти мы узнаем после смерти..."
"Полковник, ты говорил, что был на небе?.."
"Был, но надолго не задерживался, небожители понимали, что я попал не туда и отпускали назад..."
"А меня бог спасал, если только это был бог..."
"Еврей говорил, что бог всех спасет, но спасет ли?.."
"Кто знает?.. Ева, ты спишь?.. она уснула..."
"Полковник, ты ее любишь?.."
"Не знаю... наверное, люблю, когда ее нет..."
"Скажи правду..."
"Еврей говорил, что правда ушла из слов... вокруг ложь и предательство..."
"Сколько можно терпеть?.."
"Что ты предлагаешь?.. думаешь, пора начать еще одну войну..."
Ева проснулась и то ли испугалась и заплакала, то ли рассмеялась...
Историк глянул на Еву и запахнул полу плаща, застыдился своей наготы...
Полковник полистал книгу историка...
"Не очень-то ты щедр на подробности..."
"Благотворная сила их неуловима, но, как говорят, в подробностях скрываются бесы..."
"Нет в твоей истории ни праздничных, ни воскресных дней, одни будни..."
"Я учту... история это опыт существования цивилизации, иногда довольно невразумительный... в основном войны, заговоры, перевороты, убийства..."
"Опиши мою историю... у меня какое-то неудержимое стремление к женскому полу... и умер я из-за женщины и непредвиденных обстоятельств..."
"Смерть тоже женщина..." - сказал историк и опечалился... лег, закутался в плащ и заснул... вдруг он встал и направился к по направлению к болоту...
"Куда это он?.."
"Пусть идет..."
Вернулся историк с импровизацией плача, и так чувствительно запел, что Ева зарыдала, потом стала подпевать, слегка наклонив голову набок...
Голос у Евы был томный, скорбный, она держала руки у груди в патетических местах..."
"Болотные бесы ей нашептали этот плач..." - подумал полковник...
Историк слушал плач Евы молча, только вздыхал...
Ева умолкла, и тоска снова овладела историком...
* * *
Во сне с историком случилось несчастье... он умер...
Ученики историка оплакали его и продолжили хронику...
Так хроника разделилась на мужскую и женскую версии...
Женская версия хроники содержала жалобы и плачи женщин... мужская версия хроники описывала победы мужчин в войне со змеем прародителем...
Среди воинов и героев можно было узреть и полковника, еще молодого, приятного видом с кубком в руке... он пил за победу, хотя до победы было еще далеко...
Полковник был связан с миром богов и участвовал в жизни людей, воевал, был наемным убийцей, когда страна переживала страшную катастрофу, и едва не погиб в объятиях смерти...
Смута пыталась поглотить страну...
"Я смутно помню этот день, меня изгнали с кафедры истории... я шел по бульвару, у стрельчатой колокольни я остановился, сел на ступени лестницы и заснул, как это со мной иногда случалось...
Во сне я плакал, мне было 7 лет и тетя сказала, что я сирота... потом явился полковник, он пытался утешить меня...
Полковник был не один, с Евой...
Ева была молода и красива...
Полковник ушел, а Ева осталась...
Ева молила бога послать ей сына...
Почувствовав нежность ее губ, вкус слюны, я очнулся... я не сразу понял, где я и что происходит...
Я лежал ничком, перевернулся на спину, позвал Еву, полковника... а в ответ - тишина... я встал на ноги, иду, наощупь ищу выход из темноты... сколько хлама накопилось... чувствую запах гари... натыкаюсь на людей... они уже все обыскали, мертвых не нашли... есть пострадавшие...
Пожар уничтожил мое родовое гнездо... одни говорят, что подожгли беженцы, другие слышали хлопок, взрыв... кругом битые стекла... у окна какие-то ненормальные спорят, размахивают руками... я ощупываю голову, на лбу выросли две шишки, рога, течет кровь, заливает глаза... роюсь в шкафу, ищу что-нибудь в чужих вещах, нашел полотенце, сделал тюрбан... здорово дом тряхнуло, в комнатах все опрокинуто, коридор завален вещами... на меня осыпается штукатурка с потолка, обрушивается, засыпает, погребает, натыкаюсь на осколки китайской вазы, фарфор, хрусталь... к счастью я обут, вспоминаю, что полковник босой, ищу какую-нибудь обувь для него, ничего нет подходящего... проваливаюсь, лечу куда-то... оказывается я заснул и очутился среди жильцов нашего коммунального дома...
"Вы не видели полковника?.."
"Я вас слушаю... что?.. как будто небеса разверзлись... что?.. не могу вам сказать, где скрывается ваш полковник со своей шлюшкой..."
"Она не шлюшка... куда вы смотрите?.."
"Я смотрю на улицу... сколько любопытных, и не боятся, стоят, смотрят... у дома было два крыла, одно крыло оторвало... там что-то догорает... дом накренился, но держится... однако надо выбираться из этого кошмара..."
"Пожарные приехали, утопят, если спуститься вниз, да и ступеней нет... и перил нет... на площадке дыра..."
"Вы провалились в эту дыру и укрылись моим ковром... он вас спас от углей и пепла... все еще потрескивают и дымят... подожду здесь..."
"Женщина чувствовала себя в этом кошмаре, как дома... я думаю, думаю, где искать полковника, Еву... они не могли меня бросить... пожарные смотрят на меня, как на привидение... они собирают улики, ползком, пятясь задом... зачем-то вспороли диван кухонным ножом...
Я кричу, но не так чтобы очень громко, зову на помощь, я застрял, провалился в щель в полу... они не слышат, ушли, нет, вернулись... что им надо?.. роются в ящиках комода, я молчу, не суюсь не в свое дело... сейчас они набросятся на меня... я на грани истерики, молю бога... они уходят, скатываются по лестнице...
Я слышу, кто-то зовет меня, узнаю голос Евы... ее чем-то придавило, лежит, запуталась в балдахине, комод опрокинулся, придавил ей ногу, она стонет...
Я спасаю Еву и мы отправляемся искать полковника... находим полковника внизу, он пьет с пожарниками вино... хорошо устроился... я кричу, зову его, он не слышит... я иду к полковнику, спотыкаюсь, падаю, плаваю в луже... вокруг все перевернуто, как после землетрясения...
"А, это ты.. где ты пропадал?.."
"Я спасал Еву..."
"Ева, он твой спаситель... сомневаюсь... выпей вина... истина в вине... давай, давай... потом будешь задавать вопросы..."
"А ты?.."
"Я уже выпил, достаточно... что-то уж слишком люстра раскачивается... и откуда здесь этот мопсик... как он счастлив, вертит хвостом, прыгает, лает, хочет лизнуть Еве лицо... чей это пес?.. эй, историк?.. он спит и храпит... нет не спит, просит дать ему бумагу и карандаш... и все тут..."
"Зачем ему бумага?.."
"Он писатель... дом вот-вот рухнет... Ева, прыгай, ты первая, не трусь..."
"Почему я?.. прыгай ты..."
"Я почти ничего не вижу... не вижу, куда прыгать?.. ладно, я прыгну..."
Полковник прыгнул и повис в воздухе, зацепился за обломки перил...
"Да отцепите вы меня наконец..." - полковник дернулся и исчез... из провал донесся его голос: Ева прыгай, не бойся... я лежу на кровати с балдахином, есть две подушки... одеяла только нет... ага, есть... оно забилось под кровать и стало убежищем для мопсика..."
Ева прыгнула, историк тоже...
"Дом окружен солдатами, ищут трупы заговорщиков... говорят, кто-то открыл газ и сбежал, его увидел дворник, поднял тревогу, думал это вор..."
"Не вор?.. "
"Математик, у него в комнате нашли гору бутылок и в каждой бутылке послание с формулами..."
"Никакой он не математик, пьяница, впал в белую горячку... к гадалке не ходи... осталась жена, дети... жена у него художница, писала натюрморты, гений в ней так и не проснулся, сын танцевал в доме культуры, девочка играла на пианино..."
"Художественная семейка..."
"Полковник, твой героизм нас спас... теперь нам надо тронуться с места..."
"Дом накренился, трещит, скрипит, шатается... он нас похоронит... историк просыпайся, вставай... а где он?.."
"Он сидит в луже, всхлипывает и храпит... говорит, что его здесь нет, он на острове..."
"До пожара я тоже был на острове, потом на небе, не знаю, кто меня столкнул в эту дыру... мне нравилось там, я мог бы жить вечно..."
"Мне кажется, и я был там, потерялся и заблудился... и очутился на пароме, рухнул на него сверху, когда он врезался ночью в рифы и застрял... начался прилив... прилив должен был снять паром с рифа, так и случилось бы, если бы не буря... волны перевернули паром, накрыли этот гроб крышкой и утопили всех..."
"Было из-за чего..."
"Не знаю... меня унесло в море на обломках... я еще долго слышал, как они выли и визжали..."
"Думаешь, это была кара небесная?.."
"Ты о чем?.."
"О пожаре..."
"У меня есть основание подозревать в поджоге беженцев..."
"У вас навязчивая идея обвинять тех, кого уже обвинили и наказали..."
"Я боюсь, мне страшно... не хочу быть погребенной заживо..."
"А кто хочет?.. никто не хочет..."
"Что он кричит?.."
"Зовет сам себя, ищет, щупает всех... у меня спросил: это ты Илья... он следователь, переутомился.. Ева скажи ему, он не отстанет..."
"Да, да, дорогой... отстань... полковник, убери его от меня..."
"Отстань от нее..."
"Это не я, это он... или она... я запутался..."
"Он уже не он и не она..."
"Наплевать... надо спасться..."
"Я остаюсь... все уже закончилось... лягу здесь под балдахином, не буду подниматься в мою комнату, да она и не моя..."
"Стало чуть тише... опять затрясло... нет, это никогда не кончится... и в небе свистопляска..."
У вас кровь на лице..."
"Зацепило... хорошо, хоть кости целы..."
"Женщина, вставайте..."
"Я не встану..."
"А я говорю, встанете..."
"Мне больно... у вас не руки, а клещи... и уберите от меня вашего мопсика, он уже все лицо мне облизал, а теперь хвостом виляет..."
"Что вы делаете?.."
"Я уворачиваюсь... это невыносимо..."
"Вы не видели мою жену... моя жена, моя жена... вы выворачиваете мне руку... моя рука, моя рука..."
"Это не ваша жена..."
"Это она, она, не сомневайтесь..."
"Ева пошли, историк уже ушел..."
"Он спит и храпит под балдахином... эй, просыпайся..."
"Где я?.. куда они все исчезли..." - историк привстал, наткнулся на обломок доски и упал..."
"Он не дышит, и сердце не бьется..."
"А губы шевелятся... что он бормочет?.."
"Кому-то грозит..."
"Мне, наверное... есть за что... Ева ты обнимаешь его?.."
"С ним только так и надо... нежно... иначе он проснется где-нибудь еще...
* * *
Историк спал и проснулся, не успокоенный...
Полковник топтался у вода в расселину... Ева молилась, просила бога, о чем обычно просят женщины... историк полистал рукопись, он пытался вспомнить, что делал во сне...
"Если только это был сон... я куда-то шел, потом плыл в лодке... меня сопровождали дельфины, устроили прямо театральное действо... лодка налетела на рифы, застряла в камнях... птицы подняли крик, разбуди Еву, она спала на камне, нагретом солнцем, как ящерица...
Было бабье лето...
Я смотрел на Еву и не заметил, как заснул...
Проснулся я там же, где и заснул... светало, похоже, ночь закончилась... солнце возрождалось, цветы распускались, цикады пели гимны, пьянящий аромат утра кружил голову...
Не могу вспомнить... ладно, забудем о мрачном, больше ни слова... и вот, на тебе..."
Небо помрачнело, начался осенний ливень, сильный очень... ливень разбудил спящих и прогнал... они забрались в расселину в скале...
Вода добралась и туда, плескалась у ног и вынудила искать спасения еще выше...
Странники стали подниматься по склону гору, потом стали спускаться... шли почти весь день и оказались в пустыне, где их ждал еврей...
Был ли это еврей или его призрак неизвестно...
Поднялась песчаная буря...
Песчаная буря заставила странников искать спасения в камнях...
Ночью буря ушла...
Историк спал... во сне ему ничего не нужно было, кроме Евы... он желал ее...
Полковник был против, но, в конце концов, уступил и даже устроил свадебный пир, который закончился трауром... историк упал со скалы...
Очнулся историк весь в крови и слезах... Ева оплакивала своего умершего жениха...
Предавалось плачу и небо...
Шел дождь, было сыро, холодно и Ева невольно придвинулась, обняла историка...
Историк отодвинулся, потерял равновесие и свалился с ложа...
Он лежал и стонал... Ева лечила его и звала полковника...
Полковник исчез, оставив ей записку:
"Ушел на войну..."
"Он спятил, какая война?.."
"Вот так всегда... ушел спасать мир, оставив меня бездетной вдовой..."
Историк лежал и размышлял:
"Я не мог видеть ни полковника, ни Еву, и видел... это какое-то опасное помрачение рассудка... да и все вокруг вызывало ощущение нереальности: дюны, скалы... и все же я был рад лишний раз увидеть Еву и полковника..."
Услышав шаги, историк привстал...
Появился полковник с валежником...
"Как ты себя чувствуешь?.." - спросил полковник...
"Так себе... судя по всему... а где мы?.."
"Ты не поверишь... на острове блаженных..." - отозвался полковник...
"Я что, умер?.. и ты?.."
"Я похож на мертвого?.. это уже хуже... впрочем, бог с тобой... пустишь корни на острове, заведешь детей... Ева, кажется, беременна двойней..."
Лицо полковника было неподвижно, но глаза жили, выдавали человека, не призрака, который живет в какой-нибудь забытой нише замка примадонны...
Историк наносил ей визиты и часто льстил...
"Увы, душа примадонны воспарила к создателю, воистину счастливая... помню, ее с ликованием провожала толпа поклонников..."
Историк записал эти свои воспоминания в книгу добросовестно и подробно...
Появилась Ева... вскользь глянув на полковника заговорила:
"Ага, ты вернулся... кого завоевал?.."
"Ты выглядишь как богиня..."
"Не могу ответить тебе тем же... как добрался?.."
"Меня сопровождали темнота и одиночество... я едва не замерз до бесчувствия среди скал, а во сне попал в ад, в самое пекло...
Историк, не торопи меня, я все тебе расскажу для твоего "священного писания", но в свое время... оставь нас... пойди и засни, ты мешаешь... у меня чувства, страсть... Ева, задерни занавеску..."
"Уже задернула..."
"Такое впечатление, что ты беременна?.."
"И что?.."
"Я видел их... они забавлялись, разговаривали с игрушками... брали меня за руку, водили из комнаты в комнату... я рассказывал им сказки и пел, довольно приятно..."
"Где ты был?.. я сходила с ума..."
"Я сидел в яме с одним глубоким и редким философом... он еврей... он сказал, что у меня есть чувства и воображение при полном отсутствии знаний о подлинной жизни, которую бог создал из ничего... чего нет, того нет...
Не смотри на меня так... я умру, как умирает каждый, раскаиваясь в чем-то содеянном...
"У бога свой замысел, у человека - свой... я не умру, поверь... я буду жить вечно... буду нянчить внуков..."
"Мне остается взывать к богу и уповать, чтобы он услышал мои вздохи..."
Ева расплакалась...
"Еврей говорил, что смерть открывает дорогу в мир мертвых... есть и такой, населенный особым народом, приближенным к миру ангелов... они слуги бога...
Жизнь - это рождение, а смерть - перерождение...
Хорошо говорил еврей... можно умереть и снова очутиться среди живых...
"Да, но оставаясь среди мертвых..." - пробормотал историк...
На голову историка излился дождь...
Громыхнул гром...
"Опять дождь..."
"Бог выражает свое недовольство..."
"Или это благодатный дождь... бог признает меня избранным, а Еву невестой-девственницей, хотя в моем сне она предавалась любви и рожала детей одного за другим..."
"Все женщины ведьмы... и ходят, топая ногами, так что и земля дрожит..."
"А она дрожит..."
"Я худею, а Ева полнеет, приобретает изящество..."
"Ну вот, напали... женщины нежны и невинны, но бывают и они не сдержанны в выражении своих чувств..."
Так странники беседовали, а небеса изливали елей, пока не наступила ночь...
Историк спал, полковник размышлял, Ева молилась...
Молитва говорила богу о ее чувствах и настроении, она напоминала скорбное песнопение в тишине ночи...
В этом песнопении принимал участие и прибой, он изображал то мужской хор, то женский...
Издав вопль, по всей видимости, направленный на отражение какой-то внешней угрозы, историк очнулся, привстал, жутко глянул на полковника, на Еву, и упал ничком на ложе... пробормотав что-то о страшном суде и явлении судьи, он заснул...
Длилась ночь...
* * *
"На острове мы как в осаде... что будем делать?.. я в таком неопределенном положении оставаться не намерен..." - сказал полковник... не сдержался, икнул...
"Погода делает опасным хождение по морю..." - отозвался историк...
"Пойдем по суше..."
"Уже шли... и что?.. я думаю и все больше запутываюсь в своих мыслях... всего больше меня смущает вопрос: как мы здесь оказались?.. если это сон, а это сон, нет никакого повода сомневаться, утешимся тем, что мы проснемся рано или поздно... будем спать, подчинимся природе..."
"Я тебя не понимаю, объясни..."
"А меня не надо понимать... вся человеческая жизнь - это сон или как еще говорят, мы живем в сновидении бога... давайте спать..." - кутаясь в плащ, историк повернулся лицом к стене и изобразил спящего...
Ева начала грациозно кружиться и делать изящные жесты...
"Что ты делаешь?.."
"Не хочу спать, хочу танцевать..."
"Что это с ней?.."
"Я думаю, не обошлось без беса... он кружит ее..."
"Со мной тоже что-то происходит... у меня провалы в памяти, перед которыми я останавливаюсь в недоумении..."
"И что там на дне?.."
"Я не знаю... я испытываю ошеломление, безотчетный страх, мысли мечутся из стороны в сторону без всякого порядка...
И это отнюдь не выдуманные ощущения... мне кажется, я схожу с ума..."
"Ты думаешь?.."
"Спасения не видно... остается только ждать, но будет ли лучше?.. сомневаюсь..."
"Я тоже... все эти твои рассуждения какие-то неуместные..."
"Мне страшно..."
"Попробуй понять свои страхи..."
"Что ты предлагаешь?.."
"Надо бороться с сонливостью..."
Странники заснули...
Пришли в себя они около полудня другого дня... или ночи...
Вокруг царила тьма... выл ветер... лил дождь...
Полковник говорил с Евой о взаимоотношениях полов...
Историк слушал и краснел... он был обременен годами, но все еще раздражал себя мечтами о любви...
В 13 лет у историка была невеста... ее сослали на остров в женский монастырь и постригли из-за затаенного сластолюбия...
С тех пор историк оставался внешне холодным и как бы загадочным... женщины желали его, однако желания их оставались неудовлетворенными...
После первой встречи с Евой историк плакал... воображение рисовало ему бездну наслаждений... увы, на дне бездны его ждало болото и болотные огни, изображающие пляску бесов...
Спасение от своего беспутства историк нашел в книге, доставшейся ему от дяди, он ожидал от нее нравственной поддержки... он жил с ней, как с женой, доверял ей все тайны своего сердца...
Его жизнь стала продолжением этой книги...
Историк забылся... во сне он бормотал что-то, выкрикивал какие-то бессвязные фразы, слова, корчился, выгибал спину, озирался...
Ева недоумевала...
"Бесы его мучат... со мной такое было на войне..." - предположил полковник...
Историк вдруг вздрогнул, привстал, и упал на ложе ничком, нелепо вывернув голову...
"Эй, ты живой?.." - спросил полковник...
"Пусть спит..." - сказала Ева
Очнулся историк усталый до изнеможения, он не мог связать двух слов, но постепенно разговорился, сообщил полковнику, что он не страдал во сне, а находился в восхищении...
"О чем ты говоришь?.. ты в своем уме?.."
"Полковник, ты воин, у тебя грудь в орденах, как в латах... а кто я?.. историк... скажут, пиши, я и пишу..."
"Дай почитать, что ты написал?.."
"Это не для печати... это личное..."
"Что за тайны мадридского двора... дай, тебе говорят..."
"Нет, не дам, отстань... я же сказал, это личное..."
"Ладно, ладно... успокойся..."
"Полковник, расскажи, как ты попал в плен..."
"Не расскажу... это личное..."
"Я хочу записать твою историю..."
"Вот пристал, отстань... кому захочется такое рассказывать?.. да и зачем..."
"Что они сделали с евреем?.."
"Не важно... бог им судья... он их создал..."
"Ну да, он плюнет им в глаза и они прозреют..."
"Подвиги мои преувеличены... и весьма..."
"Кем они преувеличены?.."
"Моими начальниками... ну и сослуживцами... у них были свои резоны... в результате, нашлись завистники, и я оказался среди нищих и калек..."
"Все ты умудряешься подвергнуть превратным толкованиям, даже свою славу..."
"Слава богу, я не ползаю на четвереньках, и не ковыляю на деревяшках... а ведь и у калек есть страсти... остались..."
"Ничего не хочу слышать о калеках, хочу спать..." - сказало Ева...
"Спи..."
Ева заснула...
Заснул и полковник...
Историк занялся перепиской с соседом философом, просил его объяснить свои видения... прошлой ночью он видел себя ходящим по воде, как по суше...
Не только историк видел видения этой ночью, видел их и полковник, видела и Ева, и испытывала блаженство...
"Ты не спишь?.." - спросила Ева...
"Сплю..." - отозвался полковник...
"И что ты видишь?.."
"Вижу видения..."
"Я тоже... - заговорил историк... - Эти видения как подсказки бога... в мою жизнь вторгается что-то неизведанное, совершенно от меня не зависящее, потому и неотвратимое...
"Ты хочешь вернуться в город?.. - заговорил полковник... - Оставь это... размышления на эту тему могут только поколебать твою твердость в ожидаемых бедствиях, а они будут..."
"Я не знаю, чего я хочу... хочу писать свою хронику..."
"Неплохо было бы еще ее и издать..."
"Ну, это вряд ли... одно время я был знаком с человеком, который мог бы мне помочь... конечно, он мошенник, вор... чем он занимался... переписывал их чужих книг в свои книги...
Я был молод, подражал ему, помню, даже кашлял как он и заикался...
Его книги - это туман... и в бога он не верил, жил, забыв стыд, совесть..."
"С кем ты переписку ведешь?.."
"С соседом, он обещал мне разобраться в одном деле... он философ, иногда воображает себя богом..."
"И у него есть связи?.."
"Есть..."
"Я его знаю?.."
"Он живет в угловой комнате флигеля... человек он молчаливый, замкнутый, философ... написал трактат о восхищениях души...
Душа и у птиц есть, и у лягушек... слышишь, поют, заливаются...
Бог создал их, как и нас, только мы воздеваем руки... вот и вся разница..."
"Что он тебе пишет?.."
"Приглашает меня удалиться в горы... или в пустыню...."
"Некому там преподавать его философию... был я и в горах, и в пустыне... видел там бога, если только это был бог, а это был бог, не сонное видение...
Кто мы?.. странники из лона черной дыры, откуда все исходит и куда все возвращается...
Я дальше не пойду, останусь здесь созерцать то, что уже есть, и ничего больше..."
"А я хочу вернуться в город..."
"Сначала я принимал тебя за странника, потом догадался, кто ты?.."
"И кто я?.."
"Ты не историк, ты поэт... ищешь каких-то восхищений... мечтаешь о женщинах... Еву у меня увел... увел бы и остальных, если бы мог... это не обвинение, это предположение..."
"Глупое предположение..."
"И что тебя останавливает?.."
"Нищета, хотя деньги не столь и необходимы для счастья, как это кажется..."
"Я тоже боюсь нищеты...
Должен тебе сказать, что твой философ повесился... так что ты ведешь переписку с мертвецом, с покойником..."
"Но я получаю от него письма, ответы на мои вопросы, правда, они очень краткие и какие-то угрожающие... я невольно начинаю опасливо озираться... то земля разверзается подо мной, то небо обрушивается... все исчезает, остается только воздух, недоступный ни для оттенков, ни для колебаний...
Это был его идеал жизни... существование бога он не признавал вовсе... богом для него была черная дыра...
Я просто не понимал его, он говорил о ней постоянно... для него это был идеальный мире, где можно было говорить, дышать..."
"И что он тебе предлагал?.."
"Мне он ничего не предлагал... он не верил в существование бога, и ждал встречи с богом..."
"А мне кого ждать за мои подвиги?.."
"Слушая его, я невольно испытывал смутное чувство страха... вот сейчас он уйдет, и с чем я останусь?..
Я стоял и ждал, чувствовал, что превращаюсь в некую окаменелую сущность..."
"Может быть, ты что-то путаешь... или мы говорим о разных людях?.. как он выглядел?.."
"Среднего роста, тощий, стриженный... глаза водянистые, впавшие, нос с горбинкой, губы тонкие, бледные... зимой и летом он ходил в длинном до пят плаще..."
"Ты описываешь себя..."
"Что?.."
Историк умолк, он увидел на фоне пустыни, с дюнами, с верблюжьими колючками висящий в воздухе плащ...
Видение произвело на историка тяжелое впечатление... он уткнулся лицом в колени и зарыдал... его рыдания напоминали скорбный плач...
"Надеюсь, ты еще в своем уме... идиоты, вообще, очень опасны... я знаю... почти год я провел в желтом доме, скрывался от преследователей...
Сумасшедшие проходили через меня, как будто я был воздухом...
Главный врач не знал, чем мне помочь...
Я прятал под одеждой ножку от стула... мало ли что можно ожидать от идиотов... главного врача я знал по войне... не было у него ни страстей, ни увлечений, ни привязанностей... а ко мне он тяготел, как рок... ему нравилось мое тело... оно тревожило его, волновало почти до благоговения... помню, как-то он прикоснулся ко мне и отдернул руку, нащупав под одеждой нечто странное...
Пытались тронуть меня и другие... я не сдавался... вместо ножки от стула, я взял в руки топор...
Они впали в оцепенение... они ничего подобного не предвидели...
"Ты в своем уме?.." - спросил меня главный врач...
"А ты?.." - спросил я, слепя его блеском стали...
Мои слова прозвучали искушающе, почти зловеще... и он отступил, судорожно повернулся и пошел назад...
Отступление не было им обдумано заранее... он шел наугад в темноту и заблудился в своем бреду... говорил неясно, сбивчиво...
На пути ему встречались идиоты, кланялись ему, падали ниц... он останавливался, спрашивал:
"Зачем вы это делаете?.." - и впадал в задумчивость...
Он продолжал свое странствие, все дальше удаляясь от правдоподобной действительности...
Так он и ушел в бездну безумия... ушел с улыбкой, в которой был и страх, и восторг, ликование..."
"Продолжай..."
"Ты записываешь этот бред?.. ладно...
Помню, я спал и вдруг услышал тихое рычание, потом смех и лай...
Смутный ужас безраздельно овладел обитателями желтого дома, взгляды их сосредоточились на главном враче, который изображал гиену...
Идиоты были напуганы... они прятались под кроватями, им хотелось зарыться в пол, кануть, исчезнуть, стать призраками...
Я ушел, не удостоив главного врача даже взглядом...
Идиотам я сказал: если что, с претензиями и жалобами обращайтесь ко мне, а не к этому старому идиоту, который лает и смеется как гиена...
Они в изумлении глянули друг на друга, потом на меня, смутились, сердце их сжала тоска...
Они стали готовиться к смерти, хором запели плач, хотя никто не плакал...
Они думали, что это театр, главный врач очнется, увидит их невинность и простит их...
Главный врач очнулся, увидел себя на ложе в смирительной рубашке, рассмеялся, потом залаял, не объяснив своего лая...
Залаял и мой сосед по камере...
"Наверное, шпион... повадки у него шпиона... или льстит?.." - подумал я...
"Развяжите меня... руки затекли..." - попросил главный врач...
"Его не велели трогать... - сказал шпион... - Велели следить за ним... и писать докладные записки... вот, выдали стопку бумаги и химический карандаш..."
"Ты кто, шпион?.."
"Нет, я писатель..."
Я смотрел на писателя и думал: неужели и я спятил, стал идиотом?..
Размышления мои прервались, наткнувшись на угрюмый взгляд главного врача... он пришел в себя...
Такая вот история в этом месте искушения... и эта история все еще длится уже наяву, если это явь... сменились только декорации... пейзаж пустыни мне больше нравился..."
Последние слова полковника прозвучали как-то обреченно...
"И чем все это закончилось?.." - спросила Ева...
"Шпион сбежал... я помог главному врачу освободиться от смирительной рубашки... он поднял такой лай, что сбежался весь персонал желтого дома... воспользовавшись смутой, я сбежал... с тех пор и бегу..."
"Какой ужас, но продолжай..."
"На меня завели дело как на подозреваемого в убийстве... топор стал уликой..."
"Ты же никого не убил?.."
"Не важно, если меня поймают, будут судить... - полковник невольно вздохнул... - Я их разозлил... и серьезно... у некоторых преследователей обнаружилась мания убить меня, мне пришлось скрываться, это было проявление благоразумия, а не трусости..."
"Да, конечно... нет ничего опаснее воображения..."
"Иногда я вижу их... я для них неблагонадежный элемент... и уже имею историю, обрастающую подробностями..." - взгляд полковника устремился куда-то в темноту, из которой доносились вопли, стоны, проклятия...
"Кажется, он сходит с ума..." - сказала Ева...
"Хорошо бы нам всем опомниться..." - сказал историк...
Длилась ночь...
Историк размышлял над историей полковника: знал ли он, что говорил... и таким тоном, причем, почему-то обращаясь ко мне?.. я чувствовал себя виноватым...
Взгляд историка остановился на Еве, представился какой-то рай, некая расплывчатая утопия...
* * *
Историк вернулся в город, днем он спал, ночью писал свою книгу...
Сквозняк распахнул и захлопнул дверь...
Полковник предстал перед историком босой, изнуренный, с лицом идиота... на нем был китель довоенного покроя с золотыми пуговицами...
Они взглянули друг на друга...
Историк смутился, запахнул полы плаща... в комнате было холодно... он не понимал, что произошло, но почувствовал неловкость...
"Ясно... что-то произошло... какое-нибудь идиотство..." - подумал он и отвел взгляд...
Во взгляде полковника была сила... обидная и унизительная сила...
"Надо успокоиться, а не заниматься предположениями... все это может иметь последствия, и весьма возможно пагубные, с трудом исправимые...
Я спал... это был сон... получил ли я удовольствие от сна?.. вряд ли...
Полковник не отводит глаз, даже не моргает, хочет заставить меня трепетать... пусть смотрит сколько угодно..."
"Как ты?.." - вдруг спросил полковник...
"Как обычно... не очень..."
"Дай я тебя обниму..."
Историк отступил...
"Что с тобой?.." - полковник изобразил на лице удивление...
"Я мертвецов боюсь..."
"Каких еще мертвецов?.."
"Мне сказали, что ты умер... тебя убили..."
"Я поживу у тебя... устал ужасно, а Ева спать не дает, требует объяснений... и поет, даже во сне... хочет стать примадонной, это в ее-то возрасте... прошлый раз ушла и пропала надолго... пришла худая как кошка и немного тронутая... меня не узнала... говорит, ослепла от пыли в провинции...
У тебя душно... я открою окно..."
"Нет... не надо..."
"Почему?.."
"Птицы залетают..."
"Думаешь, это птицы?..
"Не думаю, я знаю..."
"Со мной такое уже было... это не птицы, а бывшие жильцы, покойники...
Помню, я спал и вдруг кто-то постучал... я приоткрыл дверь и увидел женщину... она не могла попасть в свою комнату... позвала меня открыть дверь... я взял все что нужно, взломал замок... комната была занята другой женщиной, тоже покойницей... шум поднялся... я попытался их разнять... они набросились на меня..."
"Где ты был?.."
"Я скрывался... ночь была ужасная... все тело ломит..."
"Я помню эту женщину... муж у нее погиб... попал под поезд... хоронили две сшитые половины тела... женщина осталась бездетной вдовой... вскоре и она ушла на тот свет..."
"Наверное, что-то не дает покойнице успокоиться..."
"ты спрашивал ее?.."
"Спрашивал..."
"И что?.."
"Молчит... я открою окно... душно..."
"Смотри, смотри... чудо... город как будто повис... висит, ни на что не опираясь..."
"А дома похожи на стадо двугорбых верблюдов, бредущих по пустыне... полковник, расскажи о Еве..."
"Нечего рассказывать... я пожелал жениться на Еве... сестра ее была согласна, но брат против..."
"У Евы есть сестра и брат?.. не знал..."
"Брат у нее из тех, кого после смерти не оплакивают и не погребают... вечно где-то пропадал... иногда заглядывал в город... к сестре... она у него на содержании... очевидно, они близки... он и Еве предлагал свою любовь... Ева отказалась, тогда он стал угрожать ей... давно это было..."
"Я бы проклял такого брата..."
"Ну, это ты..."
"Как он выглядел?.."
"Жутко... нагонял ужас своим видом... поражал..."
"Чем он занимался?.."
"Ходит, собирал дань со смертных... говорят, что не только со смертных он дань собирал...
После встречи с ним я заболел, почти неделю провел в больнице...
Ева меня навещала... перепугалась за меня, и кое-что рассказала о брате... сестра могла забеременеть, но не могла рожать... он ее распечатал... не я придумал эту историю и детали, подробности... и они не для твоей хроники... зачеркни..."
"Ладно..."
"Зачеркни..."
"Я зачеркнул, зачеркнул... и что?.. вопрос с твоей женитьбой остался открытым?.."
"Ее брат сейчас отсутствует... собирает дань на островах блаженных..."
"Говорят, там холодно даже мертвецам..."
"Я бы рассказал о его подвигах, но лучше тебе не знать подробностей...
Ева говорит, что в городе он умирает, а на островах воскресает... впрочем, это не факт... женщины любят говорить о смерти, о похоронах и браках на небесах..."
"Чего не знаю, того не знаю..."
"Помню, примадонна устроила прием в своем замке по случаю возвращения на сцену... брат Евы был в маске, изображал то ли охотника, то ли пастуха... с ним была и его дочь... говорили, что она разделяла с ним ложе... и не только с ним... когда истина открылась, дочь бежала... он преследовал ее... ранил, и она превратилась в иудино дерево..."
"Так как это невозможно, остается предположить, что это мнение молвы..."
"Одно время Ева переписывалась с племянницей... правда, длилось эта переписка недолго... она перестала отвечать на письма..."
"Я знал ее... одно время встречались... она стала актрисой... и весьма почитаемой актрисой... и вдруг исчезла... история ее исчезновения весьма туманна и неопределенна... на еврейском кладбище есть ее могила, гроб... говорят, не пустой, набит серебром и золотом... однако сведений, которые подтвердили бы это предположение у меня нет... есть слухи... похитители не раз пытались вскрыть гроб... жильцы близлежащих домов слышали ночью жуткий хохот... утром находили трупы похитителей с разорванным горлом...
Такая вот история этой семейки, умирающая и воскресающая... до известной степени она напоминает мне твою историю, полковник, хотя они едва ли идентичны... твой гроб точно пустой..."
"А твой?.."
"Мой гроб набит рукописями, которые вряд ли увидят свет... полковник, скажи, кто тебе Ева?.."
"Невеста... она меня любит, но боится брата, и я ничего не могу с этим поделать... и до меня у Евы были женихи... он их всех кастрировал..."
На горизонте появилась гряда темных облаков, из которых вырывались молнии...
За облаками угадывались очертания тонких фигур в ризах, по всей видимости, покровителей этого места... у каждого места они есть...
"Я знаю, ты любишь Еву..." - заговорил полковник...
"Ева была моей музой... я служил истории, пока меня не прогнали со службы, сказали: иди, пиши свои истории в другом месте, у нас есть свои писатели...
Вот я иду и пишу, воспроизвожу события и людей... ищу себе место покоя и успокоения... здесь мне страшно... я боюсь воды и высоты..."
"Еврей говорил, что борьба с водой была важным этапом созидания мироздания... и еще борьба со змеем, богом хаоса, нарушающим порядок... так что ты не последний из людей у бога, устроителя вселенной, которая то умирает, то воскресает, как бы дышит, как все живое..."
"А она дышит?.."
"Дышит... она живая..."
Историк взглянул на полковника и отвел взгляд...
"Он что-то подозревает... хочет спросить о моем ночном видении, которое повторяется уже которую ночь, и не становится понятным..."
Историк полистал книгу...
Записи о визите на остров одалисок, среди которых была и Ева, утратились...
"Странно... или я записал подробности в другом месте?..
Я помню только развязку этой истории... одалиски исполняли танец... и вдруг оцепенели... превратились в статуи...
Занавес...
Нет, это еще не все...появился полковник в кителе довоенного покроя и с лицом идола, которого перестали почитать...
"Полковник, что с тобой произошло?.."
"Я был вознесен женами на небо живым..."
"И что?.."
"Там я был обнажен и избит... они подняли на меня руку, а потом отдали на поругание толпе, которая пригвоздила меня к дереву..."
"Ты стал богом?.."
"Я стал евреем, беспорочным и девственным... это было время, когда земля еще не была отдана змею, и не приняла проклятия терний...
Нет, я не был женихом Евы... змей ее искушал, наслаждался, а я постился..."
"И как ты спасся?.."
"Я бежал... или думал, что бежал... не помню..."
"И все же, я не понимаю, как ты мог страдать в раю?.."
"Меня мучила зависть... и еще как, а потом они спихнули меня вниз... хорошо хоть китель оставили... я не околел, пока летел... они пожалели меня, сказали, что я несчастный и нечистый...
Еврей говорил, что нет ничего чистого, среди того, что содержит в себе ощущения и желания..."
"Хорошо сказано..."
Тьма стала отступать... небо на востоке стало алым, предвосхищая восход солнца, украшения неба...
Над топью и болотом повис туман, в котором возникали какие-то видимые сущности, птицы, рыбы, деревья, отягощенные плодами, тянущиеся медленно корнями вниз, и в высоту неба, расцвеченного различными красками...
Все было так правдоподобно и вероятно по велению создателя всего, не нуждающегося ни в чем...
Историк подумал, что об этом небезынтересно упомянуть в книге и поразмыслить...
Историк описал пейзаж, задумался и заснул...
Проснулся историк около полудня... Ева спала... полковник листал книгу...
"Полковник, не суди скоро... это женская версия, немного путанная... дождись мужской версии, там все прояснится, все станет на свои места... я обещаю..."
"Еврей говорил, что жизнь - это сон... можно проснуться где угодно, даже на том свете... представляешь?.."
"Не очень... жуть какая-то... я еще в своем уме..."
"Эй, ты спишь?.. заснул... мое мнение ему не интересно... кажется, проснулся, что-то сказал и захлебнулся фразой... жаль... я даже не успел проститься с ним...
Эта книга всю жизнь ему исковеркала... да и мне..."
"Только без фраз..." - сказал историк...
"Что?.. кто это сказал и так непреклонно, категорично... еврей, кто же еще?.. однако продолжать не стал... смерть его утешила, он ей по сердцу... а есть ли сердце у смерти?..
Опять эти раскаты грома... - полковник икнул... - Кто-то вспоминает меня и не может вспомнить..."
"Почему мы не идем?.." - спросила Ева и соблазнительно потянулась всем телом...
"Ева, мы не идем, потому что лежим... дождь нас обмывает, небо отпевает...
Опять громыхнуло, как на войне... теперь камнями забрасывает... камень чуть не задел беженку... нет, задел, в спину попал... она упала, лежит, корчится от боли, еще живая, отползла в сторону, дергается, икает... замерла..."
"Где ты видишь беженку?.. нет здесь никого..."
"Ее водоворот унес... неумолимый... ему все равно, кого нести... и куда: человека, дерево, камень... вон еще один труп, борется с другими трупами, ушел на дно... нет, всплыл, что-то кричит..."
"Полковник, ты в своем уме?.."
"Не кричи так громко, разбудишь историка..."
"Ты думаешь, он спит?.."
"Где фляга?.. дай, хочу пить... опять грохочет... небо на нас ополчилось...
Зрелище завораживает..."
"Проклятие, меня задело камнем, когда же это кончится?.."
"У тебя лицо в крови..."
"Я же говорю, задело..."
"Наклонись, я посмотрю..."
"Ну и что там?.."
"Царапина, но кровоточит..."
* * *
Гроза ушла...
Утро было тихое... оно доставляло странникам радость и наслаждение...
Душа в человеке, оставаясь невидимой, все видит, и, имея непонятную сущность, постигает другие сущности... она взмывает в воздух, становится птицей... или погружается в море рыбой...
Все это и другое историк вдохновенно описал, находясь как бы в опьянении... возникал текст, нечто, благодаря которому человек, хотя и смертный, делается бессмертным...
В истории историка не было ничего неумеренного: ни нашествия ливней... тихий, кроткий мир без вражды и войн, каким его создал создатель, положив началом небо, а концом - человека, который смог привести в изумление все прочие живые существа сухопутные, водоплавающие и передвигающиеся по воздуху, сколько их есть, своими неумеренными желаниями...
Человек всех изумил, даже тех, кто на небе, получивших там участь, более божественную...
Их огромное множество... бог их пасет...
День уже перевалил за полдень...
Что же странники?.. они встали и пошли... и все еще бредут своей долгой дорогой в место назначения...
"Полковник, что случилось?.. вижу, лицо твое не такое, каким оно было утром..."
"Я переучиваюсь, украшаю себя разумом еврея..."
"Подходящее ты выбрал место... но продолжай..."
"Я искал брата Евы и нашел его среди скал... я шел по его следам... и нашел его могилу... дочь его убила и похоронила под камнями... она ему была и дочь, и жена... она не в силах была вынести тяжесть телесную и духовную... чувства захлестывали, затопляли... он получил удовлетворение и заснул... она подняла камень... потом еще один, и еще..."
"Полковник, ты не мог ее видеть... ты не в себе... у тебя какие-то болезненные представления... их надо забыть, уничтожить... он не Авель, и ты не Каин... забудь, но нет, ты продолжаешь блуждать в сумерках безумия... я и сам, слушая тебя, словно заблудился... я шел по твоим следам, иногда ощупью, из-за неспособности видеть и понимать происходящее... человек, живущий во мне, твердил: останови его, что ты медлишь..."
"Еврей говорил: не умея справиться с собой, мы оказываемся несчастными..."
"И что?.. ты убил его или она?.."
"Он не угрожал мне... он искал одиночества..."
"Ты его защищаешь?.."
"Нет, я пытался поставить себя на его место...
Природа изобрела наслаждение для живых, а не для мертвых... посмотри на себя, на кого ты похож: грязный, бледный, иссохший до костей, с голодными глазами..."
"Ты выглядишь не лучше..."
"Иногда мне кажется, что я чего-то достиг... грудь в орденах, как в латах, но во мне не сила победителя, а слабость... я никому не соперник... даже тебе..."
"Сомневаюсь, даже с оружием я не смогу оказать тебе сопротивление..."
"Еврей говорил: чтобы не оказаться побежденным и униженным, надо пренебречь вызовом, показать нерешительность...
Любая нерешительность лучше поражения... и это не трусость, это осторожность..."
"Откуда у тебя все эти слова?.. я так совсем бессловесен, а ты как пророк..."
"Не я, еврей во мне говорит... иногда он является мне... он только кажется мертвым... он, как и я, мертвый для счастливой жизни...
Не я наносил себе эти раны и увечья...
Еврей говорил: воздавай богу, родившему космос в уме, и природе, давшей целому завершение...
Бог созерцает, а природа постоянно и непрерывно помогает всем, и нуждается в услужении, а бог нет...
Добро и зло мы делаем не другим, мы делает его самим себе...
Добродетель - это сокровище, которым надо пользоваться, а не просто обладать ею..."
Полковник умолк...
"Продолжай..."
"Он стоял на краю обрыва... услышав шаги за спиной, он спросил меня с насмешкой и презрением: что я собираюсь делать?.. хочешь убить меня, но я уже давно мертв..."
Я слушал его, был на месте и отсутствовал, я как бы наблюдал издали за тем, что свершалось...
Пространство растягивалось и сжималось, приближая развязку драмы...
Я был безгласным, и наделенным голосом, посредством которого я взывал к сущему, просил... ведь бог не отворачивается от просящих, если они взывают без лжи и притворства...
Бог внял мне и защитил от подступающего несчастья, он лишил меня сил...
Я упал ничком на тень призрака, а это был призрак, искушающий меня...
Я умер... птицы отпели меня, море обмыло, песчаная буря похоронила... она же и откопала меня..."
"Полковник, ты был на небе, видел бога?.."
"Я видел его со спины... я просил его сотворить мир заново..."
"И что он тебе сказал?.."
"Что я идиот... и это идиотская затея... мир создан, пусть и с ошибками, и другого мира уже не будет..."
"Ты сказал ему о конце света?.."
"Это слухи... можно ли верить слухам?.. знаешь, кто их распускает?.."
"Догадываюсь... они же напишут и историю о конце света..."
"Еврей говорил, что смерти нет... все мы не умрем, но изменимся... однако, надо идти дальше..."
"Я иду за хромающим полковником и изумляюсь тому, что вижу, говорю ему: это просто какое-то ликование света... бог изливает на нас благодать и елей...
Полковник, расскажи, что ты видел на небе?.."
"Там все только кажущееся, впрочем, как и здесь..."
"Ты прав... был дом, мое родовое гнездо, и исчез..."
"Приспосабливайся к тому, что есть..."
"Нас сослали на остров... изолировали... и никто этого не заметил..."
"Еврей говорил: надо любить жизнь, а не обличать ее... это равносильно измене и предательству..."
"Ну, да..."
"Ты это о чем?.."
"Неоткуда нам поддержки ждать... сколько раз я в течение моей жизни взывал: боже, откликнись, помоги..."
"Я тоже взывал..."
"Увы, нет бога... нет и нет..."
"И все же бог есть... прав еврей..."
"Он говорил тебе это, когда ты в яме сидел?.."
"И когда я в яме сидел, и когда на горе стоял сам по себе, звезды считал..."
"Только и всего..."
"Я говорил с богом... искал сочувствия..."
"Ты говорил с самим собой... такое бывает... помню, когда я узнал, что меня лишили кафедры, я лишился чувств, заснул... во сне я вообразил себя карающим богом... напугался и проснулся в некой Аркадии с одалисками... все кругом цвело и расцветало... красота... и я чувствовал доверие к этой красоте, которое совсем было утратил...
Однако, куда мы идем?.."
"Мы ищем Еву... и не идем, а кружим..."
"Это что-то вроде кошмара... мне кажется, что я все еще сплю... и боюсь проснуться..."
"О чем это вы?.." - спросила Ева, она вышла из воды, встряхнулась...
"Что с тобой?.. ты побледнела... а теперь порозовела..."
"Я почувствовала чье-то дыхание... увидела глаза... они тут же исчезли, утонули в зияющей и слепящей бездне... мне показалось, что это был брат... приходил... я любила его... вот... не за мной ли он приходил?.. вот, опять... весь открылся моим глазам..."
"Отведи взгляд..."
"Говорят, если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть на тебя..."
"Полковник, Еву мы нашли... куда теперь идем?.."
"Спроси лучше: от чего мы бежим?.."
"И от чего мы бежим?.."
"От песчаной бури... она похоронит нас..."
Странники добежали до скал и укрылись в расселине...
Вой бури оглушал, песок ослеплял...
"Полковник, ты был на небе... что ты там делал?.."
"Я же говорил, считал звезды...."
"А в преисподней ты был?.."
"Для нее я живу... еще и для червей... иногда я слышу их шелест похожий на шепот... в детстве я думал, что буду жить вечно, но в 13 лет все изменилось, я влюбился и стал бояться смерти... ловил мгновения... испытывал желание и страх... Ада была красива, пела, танцевала, жила музыкой, поэзией... все кончилось удушьем, смертью... потом была Рая, она утонула... я понял, что притягиваю смерть и ушел в армию..."
"Продолжай... о чем задумался?.."
"Какой сегодня день?.."
"Воскресенье..."
"День рождения мира... повсюду этот день является праздником..."
"Ты хочешь сказать, что сегодня мы никуда не пойдем, будем праздновать?.."
"Шесть дней бог создавал землю и небо из ничего, а седьмой день посвятил созерцанию того, что создал... он не сомневался, что создал нечто красивое...
Небо он украсил звездами, а на земле насадил сад, в котором все растения были живые и разумные... даже змей там говорил человеческим голосом... змей соблазнил Еву... он сорвал плод не с дерева вечной жизни, и дал ей... она сама выбрала смертную участь, надкусила плод, позволивший ей испытать наслаждение... влекомая силой желания и страха, она приникла к змею, он обвил ее, и она целиком отдалась ему...
И был змей ничуть не хуже человека в соитии, как говорил еврей..."
"О чем задумался?.."
"О чем думал бог, когда посадил в своем саду дерево искушения?..
Еврей говорил, все существа стремятся к наслаждению, а человек в особенности... он сам может доставить себе удовольствие, негу, наслаждение... но может и удержать себя для строгой и святой жизни...
Эти деревья с листьями и плодами напоминают мне женщин... голова у них погружена в землю, а тело открыто воздуху... тело одно, а ног много..."
"Любопытное наблюдение..."
"Род человеческий должен исчезнуть за неблагодарность к своему благодетелю... Ева совершила недозволенное, но бог милостив и имел сострадание... он позволил продолжиться роду человеческому..."
"Ты думаешь, бог все это придумал..."
"Бог есть и существует, и он один, как и мир, созданный по его образу и подобию...
Он изгнал Еву и Адама из сада и поставил напротив ворот херувима и меч пламенный, обращающийся... это, наверное, солнце?.. чтобы охранять путь к дереву вечной жизни..."
"Вот и мы терпим изгнание... нас не выслали, нас изгнали, насовсем и безвозвратно, хотя мы думаем, что ушли сами...
А ведь была во мне и скромность, и храбрость, и справедливость..."
"Почему тебя изгнали?.."
"Видимо я стал слишком известным... решение о моем изгнании принимали не судьи, а люди... им навязали ложное мнение обо мне..."
"Ты оправдываешь их?.."
"Это неизбежно... жизнь делает нас слишком изнеженными от неразумного претерпевания удовольствий... в 13 лет я влюбился... мы любили друг друга так нежно... она ушла от меня... бросила... она поступила неправедно и не с четными намерениями... я понял это, увидев ее с другим, намного старше меня..."
"Может быть, ты и права..."
"Я любил ее, правда, во сне... я был близок к божественному счастью... не совсем, но приближался... мне казалось, что у нас возникла симпатия друг к другу..."
"Бог щедр и любовь у него крылатая... но продолжай... мне интересно..."
"Я проснулся в камере изолятора... меня арестовали по доносу... потом было нашествие грязи, война с собаками... я воспользовался суматохой и бежал, присоединился к беженцам от войны...
Каждый день можно видеть, как они идут от восхода до заката... исходят на небо...
Помню, я остановился, сел на камень и заснул... и очутился в кромешной тьме...
Я стоял, когда Ева наткнулась на меня... а потом появился ты... я подумал, что ты следил за Евой... ты шел за ней как шпион..."
"Скажешь тоже... я что, похож на шпиона?.."
"И вот мы стоим лицом к лицу, склоняясь крыльями..."
"А у нас есть крылья?.."
"Они мыслятся и во всем обнаруживаются... они будут нужны, когда, оставив все смертное, мы воспарим к богу..."
"Умеешь ты обнадежить..."
"Оставим тревогу и уныние и пойдем дальше другими, какими еще не были...
Не мы причина перемен, даже если у власти сложилось о нас такое мнение... и здесь мы не в изгнании, а из-за неудачного плавания и волнения моря..."
"Море опять волнуется... прибой исполняет что-то шумное из Брамса, вроде немецкого реквиема..."
"А вот и Ева... что с тобой?.. ты пополнела... ты беременна?.. и от кого?.. не утаивай жениха от нас..."
"Это не брат..."
"Скажи, кого ты родишь?.. или сразу двойню?.."
Ева присела на корточки, изобразила родовые муки и тут же стала рожать...
"Что вы возомнили себе?.. оставьте... это не смешно..."
"Я не против... пусть рожает... и лучше сразу близнецов..." - историк невольно вздохнул...
Одного близнеца историк увидел, другого коснулся... прикосновение доставило ему удовольствие...
Избавиться от этого заблуждения историк уже не мог, что дало повод полковнику посмеяться от души, а Еве расплакаться...
* * *
Ночь пришла и ушла... встал день, и странствие странников продолжилось в состоянии меланхолии, безумия и отчаяния, ни на чем не основанного, вызванного ложными впечатлениями...
Историк шел и думал о близнецах... он любил их обоих как своих собственных детей...
Полковник размышлял: эти глупцы мнят себя изгнавшими нас, но и они будут гонимы... смерть всех найдет... я вижу ее, она кружит, настигает и убивает...
Как говорил еврей, лишь по видимости они преследователи, а не по истине...
Полковник приуныл, небо помрачнело... Ева тоже...один историк радовался, веселил, играл с детьми... им уже не чужды были желания, страхи...
"Именно таким я помню себя... потом я стал сиротой... тетя говорила, что отца взяли на небе живым, небожители узнали в нем избранного, но ошиблись, и он претерпел всяческие унижения...
И эта кара небесная перешла ко мне по наследству... я устал от унижений..."
"Что ты сказал?.." - полковник остановился...
"Я сказал, что устал..."
"Еврей говорил: усталость - главная причина перемен... всему рожденному свойственно изнеможение и изменение..."
Полковник умолк. Задумался...
Размышления полковника прервал шум прибоя...
"Однако, ветер усилился, нам надо подняться выше, вода прибывает, уже все внизу затопила, и скоро молитвы Евы сделает тщетными, если только мы не превратимся в рыб или в птиц, что уже было однажды с теми, кто жил на этих островах, и кого мы называем блаженными и счастливыми..."
Полковник забылся, заговорил вслух...
"Полковник, как странно ты говоришь... на каком языке?.."
"На птичьем... еврей научил... я уже говорил, что сидел в яме с евреем... тело его было изувечено старостью и пытками, изъязвлено, а душа как у ребенка... он только меня туда пускал добровольно и сознательно... место это было достойно избранных, а не меня...
Он верил, что все мы переселимся в другое небо, по его мнению, оно лучше, чем наше...
Еврей исчез ночью... перед исчезновением он говорил со мной... он излечивал меня словами, которые я не понимал... звучали они ритмично и мелодично, как изысканная поэзия или музыка... каждое слово таило в себе какую-нибудь тему, для которой он подбирал подобающий стиль изложения...
Его слова заставляли меня то напрягаться, переживать, то действовали успокаивающе, доставляли удовольствие... я исполнялся благих надежд, ждал явления бога и его ангелов...
И бог нисходил, неся с собой сон и избавление от боли ран и страха...
Я звал еврея божьим одуванчиком... тело у него было тонкое, как стебель, а голова просто огромная, с вьющимися волосами, как у гиацинта..."
"И как ты попал в яму?.."
"Меня просто столкнули... еврей посмотрел на меня, сказал, что он не чужой мне..."
"А он на самом деле был не чужой?.."
"Даже неодушевленное испытывало влечение к нему, и бессловесное... деревья с листьями и плодами тянулись к яме, и птицы роняли в яму еду и все прочее, в чем мы испытывали необходимость...
Это он объяснил мне, что я состою из души и тела, и, как ему казалось, обладаю умом, но все это не мое личное...
Помню, я спросил его, где я был, когда меня не было, и куда я денусь, когда они меня убьют... чего еще можно было ожидать от чужих?.."
"И что он ответил?.."
"Он вздохнул, и лицо свое укрыл ладонями, как будто ожидал увидеть нечто ужасное...
Он сказал: мы пользуемся чужой собственностью... бог дал нам тело и вдохнул в него жизнь... и заберет его, хотя и не нуждается в нем...
Все возникшее его собственность... философы умалчивают об этом и о многом другом..."
"О чем ты думаешь?.."
"Я думаю, что и над богом есть бог..."
"Еврей говорил: возведи свой взор к небу и увидишь бездну... причина этой бездны бог, из-за которого все возникло и стало явным... но есть и нечто неявное, из-за которого все явное движется... многое в происходящем вызывает недоумение...
Я хотел бежать и спросил еврея, что мне делать?.. он сказал: оставайся со мной... тебя спасет женщина...
Я остался...
Когда еврей исчез, я заснул один, а проснулся с женщиной... она меня обвила руками, и я повис в воздухе... потом я стал подниматься...
Осел вытащил меня и женщину...
Откуда старик знал, что меня спасет женщина?.. он и имя ее назвал...
Я не видел, как еврей переселился к сущему... и могилы его я не видел...
Помню, два дня царили безветрие и тишь... на третий день, осознав свое бессилие, смерть опустила руки...
Ни венков, ни наград еврея я не видел, никто их не нес, но духовой оркестр был, трубы пели, и арфы, развешанные в ущельях...
Блаженная на паперти скалилась, хихикала, звенела браслетами и дышала ароматами преисподней... она уверяла, что она моя жена...
Облик и повадки у нее были опытной обманщицы и лгуньи...
Она пыталась и меня соблазнить, заглядывала в глаза, завораживала и возбуждала своими шепотами..."
"Так это она тебя вытащила из ямы?.."
"Что?.. нет, не она... другая, она сопровождала еврея на этапе... получала от него указания, терпела трудности и неудобства... умолчу о прочем...
Блаженная могла быть хитрой, дерзкой, вздорной, но и милой улыбчивой, внушающей доверие, вожделенной..."
Полковник умолк... он стоял, смотрел на Еву и размышлял...
Историк улыбался... близнецы кружили его, взяв за руки, а он веселился и радовался...
Дав руку каждому из близнецов, историк сблизил их... между близнецами возникала приязнь и согласие...
Он видел, как близнецы обрастали пухом, перьями...
Когда близнецы исчезли в дымке, историк умолял их снизойти к нему...
* * *
Весь день странники кружили по пустыне...
Историк опустился на песок... он устал...
Устал и полковник, и Ева... все устали... историк и смерти был рад...
Ночью историк гостил у смерти, просил за Еву, давал душе вдохнуть изысканные ее ароматы, проникался ее красотой, хотя нужны были ему не запахи, и не красота, его волновала судьба близнецов... он боялся погибнуть, оставив их без покровительства судьбы...
Вел себя историк как неразумный... дети стали его добровольной манией, болезнью... и устранить ее было тяжело, если не невозможно...
Дети давали историку основание для гордости... услышав их голоса, он шел к ним, не сомневаясь, без отсрочек и отлагательств...
Осыпались камни, историк привстал... дети играли, оставив крылья за спиной... Каин делал булочки из песка и воды, Авель лепил овец и пас их...
Авель взглянул на историка и приложил палец к губам, чтобы историк никому не разгласил тайны, к которой его допустили...
Господь играл с детьми...
Тайны всплыли, но не по вине историка...
"Историк, ты стоишь перед этой кучей песка, как будто видишь играющих детей, слышишь их смех?.."
"Я вижу близнецов... Каина и Авеля..."
"Ты в своем уме?.. их нет..."
"Они есть... и там и в другом месте, повсюду... и я среди них..."
"Он играет... не заигрался бы..." - подумал полковник...
"Ты слышишь?.. они поют псалом правильно и складно..."
"Ляг, отдохни... душа твоя устала... смущается и обманывается призраками..." - полковник погрузился в размышления: что же такое предстало и запечатлелось в уме историка, и привело его в такое смятение?.. и не случайно бог навел паром на рифы, лишил историка опоры и оставил носиться в волнах, чтобы он избавился от этого смятения и продолжил писать книгу... а он снова детей нашел... и даже имена им дал и приметы...
В его видении нет ничего неясного и спорного, и, конечно, ему не нужны свидетели... и Ева была не нужна, чтобы их родить... нужен был змей...
Оставлю его...
Спрячусь и я в свою раковину... буду ждать старости и легкой смерти...
Конечно, не следует понимать меня буквально, это лишь словесный оборот, утешение в моей слабости...
Кажется, сегодня воскресенье, праздник... нет, дети мой праздник... они освобождают меня от пустых и бесцельных забот, от которых достигается только внешнее благополучие...
Отпущу их на свободу, пусть служат тому, кто один достоин служения..."
Похолодало...
Полковник прильнул к Еве...
"Попрошу у Евы тепла... она сохраняет меня своим состраданием и благоразумной предусмотрительностью, хотя и знает, что старость и смерть неизбежны...
Боже, я весь дрожу, околевая... я обнимаю не Еву а холодный камень...
Я прожил ужасную жизнь и заслужил такую смерть... без погребения и похорон...
Вот, расплакался... нет, я оплакиваю не себя, я оплакиваю Еву, историка с его детьми, которые останутся одни, предоставленные судьбе и случаю, чтобы очень скоро осознать свою порочность, если только бог не пошлет им ангела защитника...
Пусть он поощряет и наказывает их, пусть он откроет им все богатство и радость этого утра, а уже утро, а не я, наемный убийца, уже низвергнутый и лишенный своей доли счастья...
Бог удалил от меня эту область...
Кажется, кто-то зовет меня... вижу лица, но не узнаю их...
Боже, это же Рая и Ада... и с ними историк в хитоне... он что-то говорит... не пойму, что?.. подойти ближе, спросить, что им нужно?.. или сделать вид, что меня нет, хотя я внутренне уже согласен на все, может быть, и опрометчиво..."
Так размышлял полковник и очнулся в темноте...
Вглядевшись и обозрев окрестности, он вспомнил, что уже был здесь, но не мог вспомнить, что заставило его покинуть это место...
Увидев могилу с покосившимся крестом, он подошел ближе...
"Эту могилу я сам себе вырыл, когда чувства затопили разум...
Это случилось после смерти Ады... ее задушила астма...
Я стоял и смотрел, как она задыхалась после наслаждения...
Она постелила на песке, еще теплом от солнца... и спала обнаженная под открытым небом, не заботясь об одежде...
Я устроил этот поход, приняв на себя расходы и издержки..."
Место изобличало полковника, выступало в роли свидетеля и обвинителя...
"Я помню этот крест... я ушел отсюда, поднялся выше, чтобы насладиться красотой утра, величавостью гор...
Не следовало мне этого делать... пока я наслаждался красотой, Ада умирала... ее душила астма...
"Вся эта красота не для живых, а для умерших или для вовсе еще не родившихся..." - полковник увидел перед собой говорящее тело еврея, бледное, иссохшее до костей...
Он философствовал, упражнялся в смерти...
Внешне он был совершенно беззащитен, но под защитой... никто не решался его тронуть, отступали, боялись силы его молчания и взгляда...
Я боялся даже его тени, хотя на войне не был трусом, воспитывал в себе осмотрительность и бесстрастность...
На войне тот, кто продвигался по службе, мог быть ранен или убит совсем, если испытывал неразумную храбрость и страсть к убийству...
Бог не дал мне обезуметь, жаждать крови и погибнуть...
Естественно, после боя, я не вопил, не обливался слезами, не разговаривал с теми, кого уже не было...
Сам себе я казался мертвым... я жил жизнью наемного убийцы...
Я был мертвым для счастливой жизни...
Я убивал и увечил себя, действовал, претерпевал...
К чему я это говорю?..
Я делал то, что делал, наносил язвы и раны на теле и душе... и оказался совершенно беззащитным стариком на обочине...
И детей у меня нет, чтобы было хорошо... я хотел жить один, как бог... и бог помогал мне, как он всем помогает, если помогает...
Иногда он преследовал меня муками совести и предлагал мне действия, исполненные смысла, любви... я соглашался, и все устраивалось наилучшим образом...
Женщины меня любили... добро и зло они делали другим или самим себе... и сами себя изобличали...
* * *
"Надо вставать и начинать двигаться... - полковник встал...
Как говорил еврей: начало - половина целого...
Я был учеником еврея в яме, он меня обучал и живой, и кажущийся умершим, ради бога...
Помню, я слушал еврея и думал противоположное тому, что он говорил... до еврея у меня были другие учителя, уничтожившие во мне чуть ли не все человеческое и божественное..."
"Что ты здесь делаешь, несчастный?.." - Полковник невольно остановился...
"Это ты!.. ты!.. я так рад!.."
Еврей говорил очень выразительно, красиво, отселяясь все дальше от этого места, кругами возносился в воздух и небо... исчез...
"От еврея я приобрел понятие о невидимом боге, перестал недоумевать и сомневаться...
Бог вдохнул в еврея счастье и блаженство... он был в яме, а мог и отсутствовать, находиться где-то за пределами воздуха и неба...
"Что будем делать?.." - спросил полковник...
"Бог добр и милостив... проси... он не отворачивается от просителя и его слез, если только проситель взывает к нему без лжи и притворства..."
Я сомневался... все это видения, впечатления ума... бог далеко и неответственен за мои грехи...
Муки и терзания притупляли мои способности к постижению истин, а сны порождали чудовищ, наслаждения и проклятия неги удовольствий, которых ищут поэты и писатели...
Захлебнувшись, я тонул в неге и видел то, что недостойно света... и даже тьмы...
Еврей будил меня каким-нибудь подходящим псалмом, спасал...
Я думаю, он заглядывал в мои сны, обвязывал меня веревками, смирял...
Я приходил в себя бессильный, сон не прибавлял, а отнимал у меня силы...
Человек приносит себе много вреда, если над ним нет начальника...
Еврей был моим начальником в яме, он давал мне почувствовать сладость благодати от созерцания неба Авеля, куда он возносил и меня, преодолевая силу земли Каина, которого бог проклял...
Я просыпался от смеха еврея...
"Смех нам сотворил бог в седьмой день творения... - говорил еврей... - Смейся со мной, смехом встречай все утра мира..."
Я смеялся, но радости не было...
В яме было холодно и губы мои дрожали, издавали нечто похожее на мычание... я пытался что-то родить, но увы...
"Ты тужься... тужься..."
Еврей вел себя как повивальная бабка...
Я уже не заикался, находил слова, нужное выражение, говорил без запинки, легко... не знаю, кто был автором этих текстов...
Историк не удостоил меня даже роли слушателя или зрителя...
Когда я не мог найти нужное слово, я находил его в книге, которую еврей держал передо мной...
"Радуйся и надейся... только надеющийся - человек... а что делаешь ты... ты стонешь, от ожидаемых ужасов преисподней дрожишь и трепещешь...
Эй, ты меня слышишь?.. или заснул, спишь..."
"Я не сплю... я понимаю тебя, но вина моя не понимает, говорит, что я обречен гореть в аду... боже, как все зыбко..."
"Что с тобой?.."
"Земля уходит из-под ног... бог меня оставил, а я хочу быть наказанным им... умоляю, боже, не оставляй меня..."
"Не бойся смерти... телу суждено стать прахом... из праха в прах, чтобы снова претерпеть безжалостное становление..."
Еврей говорил мягко, снисходительно... он вразумлял меня, изобличал, укорял, стыдил...
"Тебе надо примириться с душой... где ты будешь жить без души?.. уйдешь под воду, станешь рыбой или отрастишь крылья?..
Ты хочешь избежать божьего создания?..
От смерти не скроешься, чье присутствие не лишено смысла...
Все очевидное говорит знаками, намеками...
Только бог существует в бытие, то, что за ним имеет лишь мнимое существование..."
"Какой из всего этого я должен сделать вывод?.."
"Хоть ты и называешь меня богом, но я не бог... я не способен понять даже себя и тем более владеть собой, хотя иногда осмеливаюсь сказать, что владею словами, которые увидел в книге и присвоил себе, как дар бога...
Я скрываюсь от страстей и жизни с ее коварством, легкомыслием и злодействами, потому что я слаб... я живу и выживаю как все, играю роль смиренного созерцателя, коплю впечатления ума...
Ум свидетель тайных намерений человека, это его совесть...
Я божий одуванчик, как ты меня называешь, я воображаемый и мнимый, как все... и погибну я как обычный смертный человек, хотя и владею некоторыми приемами искусства умирания...
И ты умрешь, чтобы измениться, и снова явиться совершенно чистым, достойным воинских почестей... это я тебе обещая, хотя и предвижу трудности...
Потемнело или я слепну..."
"Потемнело..."
"Что там за шум?.."
"Не знаю..."
"Я предпочел бы ослепнуть, чтобы не смотреть на неподобающее..."
"Ты думаешь, они поступят со мной так же, как поступили с другими?.. отрубят руки, ноги, потом голову..."
"Всех нас ждет карающая справедливость... но будем любить бога, слушать его и прилепляться к нему...
Заменим сомнения и неопределенность уверенностью...
Бог - причина всего... и он не во мраке этой бездны, но выше, он выходит за пределы всего и соединяет вселенные одну с другой по законам гармонии...
Ищи бога... поиск прекрасного сам по себе вызывает предвкушение радости..."
Такое мне было видение... кто мне его послал?.. вся моя жизнь была подвержена волнениям и смятению, а тишины и спокойствия я даже во сне не видел...
Иногда во сне я вижу себя, висящего в воздухе, танцующего в петле с постепенно чернеющим языком...
Порыв ветра качает труп... рядом с трупом стоят Ада и Рая, они притягивают труп, целуют и отталкивают...
Потом появляется еврей останавливает меня, спрашивает: ты со мной?.. да или нет?.."
"Да, да..." - бормочу я... и прихожу в себя...
"Покой это то, что дорого всем... ты говоришь, созерцай... и что здесь созерцать?.. зачем мы здесь?.. кто столкнул нас в эту яму?.."
"Это весьма своевременный вопрос для человека, решившего покинуть свою собственную жизнь... сними петлю с шеи... смирись и склонись... и получи знания для путешествия в чертогах смерти... я не буду там тебе начальником и спутником... с тобой останутся только твои представления, намерения, догадки...
Ты не сможешь считать себя непоправимо несчастным... конечно, тебя будут сопровождать ангелы сатаны... они не отстанут, так как жил ты дерзко и коварно... ведь ты был наемным убийцей... скольких ты убил?.. и у тебя было много женщин...
А были ли у тебя мечты?.."
"Были... в детстве..."
"И у меня были мечты... я взлетал к облакам и плавал за море в поисках прекрасного, а оно стояло неподалеку, находилось рядом..."
"Я мечтал о вещах прекрасных, а замышлял ужасное... почему так?.."
Полковник задумал...
"Я спрашивал об этом еврея, но не узнал от него ничего определенного...
Обращался я и к людям, которые считают себя знающим: откуда в нас безумие, невоздержанность?..
Бог создал нас, наложил свою печать, но кто-то уничтожил оттиск... прекрасное заменил обременительным...
Помню, еврей говорил: не пытайся сосчитать обременительное, оно уже сосчитано... за некоторые свои поступки ты понесешь наказание... и уже несешь...
Ночью я не сплю, лежу, прислушиваюсь... еврей во мне говорит... с его голосом ничто иное сравниться не может... он поет псалмы... его пение притягивает к себе и слух, и ум, очаровывает мелодией, стройно и тонко высказываемой... я вижу перед собой женщин, которые приобретают то один облик, то другой... у меня было много жен... от них остались лишь тени, как мимолетные сновидения, чтобы я не забывал, что сотворен из праха и прахом стану...
Мы всего лишь призраки, кажущиеся людьми и исчезнем, как вечерние тени сами собой...
У меня был брат... жизнь расцвела для него благодаря счастливому случаю... и что?.. он возомнил о себе, стал тучным, оставил бога и бог забыл о нем...
Бог живет и ходит среди тех, кто помнит о душе...
Судьба коварна, случай обманчив...
Брат тучнел, а сестра сохла, как дерево без воды... она не могла родить...
Лицо у нее было красивое, и способности были, но, увы... ее ждала участь старой девы...
Я пытался ее понять, но она стала остерегаться меня...
В 30 лет она измерила свою собственную ничтожность и решила покончить с собой...
Я бежал к ней через весь город... и, добежав, умолял не делать этого...
Это была первая ее попытка самоубийства...
Я не собирался учить ее жить...
Она сошла с ума, стала кричать: не говори со мной... отогнала меня угрозами... потом попросила пить и напоила себя ядом, в чем действительно нуждалась... ее мучили боли... она умалчивала о своей болезни...
Бог не дал ей дожить до старости и легкой смерти...
В тот день я стал седым... облысел я позже..."
* * *
Полковник спал, а историк размышлял:
"Не иначе еврей полковника вел нас и вывел из песков к колодцу, из которого полковник извлек ведро воды...
Вода оказалась ржавой и горькой... удовольствия и наслаждения мы не получили...
Пейзаж действовал на меня своими чарами, и я заснул... я спал и видел, как полковник нашел в камнях какую-то траву, сжег ее в огне, истер в порошок, рассыпал по воде и дал мне и Еве пить...
Горечь воды превратилась в сладость...
Бог помогает всем людям, и негодным, и проклятым, а полковник проклятый... он так считает...
Полковник считает жизнь трагедией, я тоже... бог разыгрывает ее для детей и выживших из ума стариков, пользуясь ложными, ошибочными представлениями...
Женщины умеют создавать себе богов... только для зрения и слуха...
Не мое дело обсуждать эти нелепости... я историк, мое дело писать и наблюдать за силами, упорядочивающими и вызывающими хаос, непрекращающегося движения бесчисленных созданий бога к смерти...
Истинно сущий постигается в прозрении... его можно увидеть в видении и буквально... он сам говорит: видите меня, я есть...
Сотворенные им существа вряд ли могут постигнуть и убедиться в его существовании буквально... это возможно только умом...
Моисею бог открылся со спины, лицо не показал...
Кажется, полковник проснулся... дышит тяжело, как будто выплыл из морских глубин и пытается найти твердую и надежную опору... ищет сочувствия, но слышит лишь безумный хохот прибоя и насмешки чаек...
Я впал в заблуждение... я увидел путь на небо... тени в скалах построили ступени лестницы, облегчая желающим взойти в эфирные выси, коснуться неба... я тоже по глупости своей и надменности... но не безумен ли я?.."
"Историк, я знаю, о чем ты думаешь... - заговорил полковник... - Оставь это..."
"Что именно я должен оставить?.."
"Я не проклятый... я такой же как все..."
"Ну да, а земля плоская и вовсе не центр вселенной, как полагают некоторые мифографы, к которым я отношу и твоего еврея, отчасти и себя... правда, вавилонскую башню я построил... было дело...
Они говорят, что все рыбы, птицы и прочие существа имели один язык для сочувствия друг другу... потом произошло разделение языков... людям оно не пошло на пользу... им пришлось разговаривать кивками и жестами, чтобы предупреждать о грозящих опасностях, но жесты противоречивы и не всегда располагают к себе...
"Весьма плачевный и ужасный вывод..."
"О чем ты?.."
"Представь себе, возникает паника, некое общее помешательство...
Толпа уже бурлит и кружит людей в водоворотах...
Люди ведут себя как на войне, они становятся неприятными, воинственными...
Кто послал нам эту кару, а это кара?.. бог?.. сомневаюсь...
Возникает давка... не успев понять, что происходит, я оказываюсь лежащим в куче мертвых тел...
Еврей говорил: страсти лучше подчинять, чем терпеть их произвол... они ведут к безумию..."
"Вряд ли люди подчинятся порядку добровольно... а если они восстанут, кому они будут служить?.."
"Не знаю... достоверных суждений на этот счет я не имею... все зависит от мнения..."
"Будут ли они одержимы бесом или богом, и насадят сад в стороне от восхода, станут давать облик и форму вещам, не взирая на подлинники..."
* * *
"Исчезла Ева, не увидел я ни призрака ее, ни тени...
Бежала она от нас... что-то нахлынуло на нее, встряхнуло, взбаламутило и повлекло от нас вместе с водой... поток унес ее, а полковник спал и не заметил утраты..."
"Ты что-то сказал?.. а где Ева?.." - спросил полковник, зевнул и привстал...
"Ушла Ева, не оставила даже записки... наверное вернулась к брату в пустыню... там и осталась, с ним будет творить молитвы, а потом переселится на небо... брат обещал ей, если бог посчитает ее достойной там пребывать..."
"И не страшно ей?.. вдруг брат сочтет ее видением?.. что уже было..."
"Говорят, мы все были гражданами неба, а здесь мы видимости, тени, призраки...
Бесспорно, бог использовал человека, придав ему свой облик и прилепив к земле, заложил основу жизни здесь...
И что?.. мы мним, что царствуем, в рабстве у зла...
Страсть сильнее духовного блаженства, а разум покорен лжи, глупости и всякому произволу...
Мужчины воюют... женщины рожают... ну и конечно печалятся...
Полковник, а мы что делаем?.."
"Я оплакиваю Еву... а ты?.."
"Я тоже..." - историк умолк, впал в уныние и заснул... он спал и храпел...
Во сне историк отпустил свою душу на свободу... она существовала вне тела, которое подчинялось только желаниям...
Был тихий вечер...
Пролетая над водой, душа историка увидела свое отражение в воде...
Историк пробормотал:
"Я не бог... и не человек..." - и проснулся...
Люди не способны выйти за пределы самих себя...
* * *
"Мы опять бежим?.. и куда мы бежим?.. мы бежали от преследователей, потом бежали от потопа, ждали, когда вода уймется, спадет... и вот, потеряли Еву, оплакали ее, конечно иносказательно, как образ страсти, пылкой возбуждающей страсти...
Ева видела телом, как большинство женщин... а твой еврей, полковник, видел душой, без помощи чувств..."
"Перед смертью он ослеп, совсем..."
"Продолжай..."
"Напомни, на чем я остановился?.. не могу вспомнить..."
"Ты ждал, когда я проснусь... ум твой блуждал в помрачении... говорил ты на птичьем языке и хлопал себя по бокам крыльями..."
"Крылья я никому не показывал... только Еве один раз...
Мы были с ней в городе на небе... помню, она сказала: построим здесь себе дом... у тебя слава воина, почести, у меня искусство наслаждения... будем жить сносно... бедными не будем...
Ева говорила, а я думал: чем движимо небо?.. какими причинами неопределенными или случайными, как принято считать... и это дерзость... бог движет всем... и явно, а не призрачно, смутно..."
"Еву изобличала и жалила совесть... - заговорил историк... - У нее была связь с братом... и она ушла к нему..."
"Чем только она не занималась, одно время была даже примадонной... - полковник невольно улыбнулся... - Потом она претерпела смерть сестры и отдала себя богу, главной причине всего сущего... и бог излил на нее благодать..."
"Еще ребенком я жадно тянулся к небу, к богу..." - заговорил историк...
"И бог сходил к тебе?.."
"Бог не сходит, ни подходит... богу дано быть повсюду и нигде..." - сказал историк и проснулся...
Проснулся и полковник встал перед историком во весь свой рост, какой у него был, видом и обликом давая понять, кто он...
Полковник опомнился... смутился... рассмеялся... он поделился с историком своими впечатлениями от зрелищ, которые бог устраивал ему на небе...
"Зачем?.." - спросил историк и зевнул с криком...
"Чтобы я видел не смутно, как сквозь закопченное стекло, а отчетливо... и не только то, что уже существует, но и то, чему еще предстоит стать зрелищем..."
"Все это слова... я бы не решился брать их в свидетели...
Слова, как и видения, обманчивы... за ними всегда кто-то стоит..."
"Еврей говорил, что мы все дети одного человека... он бог, а мы люди... топчемся, блуждаем в кругу, центр которого везде, а окружность нигде...
Небо ограничивает наше блуждание...
После смерти мы становимся бестелесными сущностями, ангелами...
Ангелы сопутствуют богу, устроителю порядка... они его слуги, хотя он ни в чем не нуждается..."
"А кто отвечает за зло?.."
"Еврей говорил, что зла нет... из спасительной природы бога не может происходить ничего разрушительного... эй, ты меня слышишь?.. заснул... спит и храпит..."
"Я не сплю... полковник, расскажи о Еве..."
"Мать Евы успела родить ее до прихода повивальной бабки, и через три дня умерла... отец Евы был художником, тоже рожал, но не младенцев, конечно же, а картины... жил он с музами, мать Евы он не считал достойной сожительства...
Ева рано стала пользоваться телом... в 3 года ей раскрылось все, что можно ощущать... в 5 лет она уже читала и писала... и как-то даже принимала участие в пьесе на сцене детского театра, у нее была роль, она пела... и с чувством... научила ее петь тетя, звали ее Лия, она с презрением относилась к славе, богатству и наслаждениям, которых многие считают достойным желать...
В 7 лет у Евы уже был ум и учитель, немец, околдовывающий ее своей убедительностью...
В 13 лет она уже вкушала от благ и противостояла злу... говорят, она была на войне, но это вряд ли, хотя, все возможно, время было смутное, то нашествие грязи, то война с собаками...
"Она могла стать военной добычей, рабыней или наложницей..."
"Обошлось... бог дал Еве голос и другие дары в готовом виде... ничего из этого она не растеряла... и вот случилось то, что случилось: паром, на котором Ева плыла ночью в бурю, налетел на рифы, перевернулся и затонул...
Ева очнулась на птичьем острове... птицы кормили ее, чем могли...
Постепенно тело Евы вышло из забвения, которым было скованно...
Прежде чем Ева стала человеком, она махала руками, как крыльями, думала, что она птица и может летать, и удивлялась, что земля не отпускает ее...
Говорила она как птица, на языке птиц... птицы понимали ее...
Еву случайно нашли пограничники, солдат увидел ее в бинокль, когда, облепленная пухом и перьями вместо одежды, она стояла на скале и пела псалом утру мира...
Пограничники сняли ее со скалы... она поражала их голосом и движениями...
В лазарете память вернулась к Еве...
Отец забрал Еву у солдат... Ева отца не узнала, думала, что он ее муж, и стала его женой...
Заблуждение длилось недолго... она поняла, что он не муж, и ушла от него...
Она блуждала по городу, пела на паперти птичьи песни... говорили, что голосом она затмевала примадонну, хвастливую и высокомерную...
Такая вот история... историк, а что с философом, с которым ты переписывался?.."
"Он возомнил себя богом, сотворил за шесть дней мир из ничего... началась война... он подорвался на мине, взлетел как на крыльях... это была прогулка в облаках... он потерял ноги и руки, осталось голова и туловище с сучками... он стал писателем, нанял писаря и стал диктовать ему свои замогильные записки с идиотским выражением лица... осколок мины повредил какой-то нерв... писарь не успевал за его воображением и в рукописи появлялись лакуны... писатель выходил из себя, кричал, топал ногами, так ему казалось..."
Историк умолк...
"Что с тобой?.."
"Голова раскалывается..."
"Но продолжай..."
"Ночью в комнате писателя происходило что-то необычное... кто-то передвигал вещи... прильнув к замочной скважине, консьержка увидела писателя... он ходил на четвереньках, заглядывал под стол, рылся в ящиках, что-то искал... лицо бледное, одежда в клочьях... он нашел колокольчик, стал звонить... появился писарь, писатель продиктовал ему главу и писарь ушел... писатель снова стал звонить в колокольчик... дзинь, дзинь... явился писарь, что-то исправил и остался до утра...
Утром консьержка увидела писателя на полу... он лежал, а листки рукописи кружили над ним, словно бабочки...
Утро было великолепное... ветер разогнал облака... ни запаха дыма... почти... никакого шума... в мое родовое гнездо вернулось довоенное спокойствие и тишина...
Около полудня проснулась немка, вышла на балкон... я следил за ней... кажется, она собиралась петь, подняла голову, запела, опираясь на скрюченные огнем перила и..."
"И что, она вознеслась?.."
"Тебе смешно... она падала и пела... я выбежал на улицу... немка уже не падала, и не пела... она лежала ничком на асфальте в луже крови... платье задралось...
Я любил ее... она заставляла меня волноваться..."
"Ты побледнел..."
"Я схожу с ума... в глазах снопы искр... я вижу, как горит флигель, но не очень... глаза слезятся... вижу балкон, перила, асфальт, тело немки, но нет жильцов, тишина жуткая, не к добру... что-то будет или уже было..."
"Продолжай..."
"Я мог бы спасти немку, но не спас... никогда не смирюсь с ее смертью... лично для меня смерть была бы избавлением, но у меня договор, нужно дописать мужскую версию книги... я еще не знаю всех подробностей финала... он будет ужасен..."
"Ты плачешь?.."
"Я в отчаянии..."
"Смотри, смотри... все вернулось на свои места, флигель дома на месте, город все еще город, правда, фасады ободранные, облезлые... и жителей поубавилось..."
"Ты не все видишь... ты не видишь пожарных, которые тянут рукава и спотыкаются о ноги писателя... ты лежишь чуть дальше... вопишь и отдаешь команды..."
"Он умрет потом, позже..."
Немка была еще жива, она умирала... на губах пузырилась кровь..."
В окно донеслись крики детей... они играли в войну..."
* * *
Полковник созерцал небо, удивляющее стройным порядком звезд...
Звезды совершали медленный танец...
Историк дописывал финал мужской версии книги... иногда он отвлекался, размышлял и не заметил, как заснул под шум прибоя...
Прибой исполнял реквием, чайки были солистами...
Во сне историк испытал безрассудный и неумелый порыв страсти к примадонне... он оказался в театре в ее гримерной комнате, больше похожей на место наслаждений...
Примадонна вела жизнь актрисы, исполненную соитий, драм, трагедий, она повиновалась приказам плоти и неги...
Очнулся историк спящим не под балдахином с одалисками, а на песке среди камней, он сидел, слушал песни прибоя, иногда подпевал или пробовал писать, но так ничего не зачал и не выносил...
Угасло и умение, и желание...
Услышав пение, слова арии, он привстал...
Женщины, исполнители арий, были софистами, а не философами, и не нашли отклик у историка...
Какое-то время историк способен был только зевать... потом заснул...
Заснул и полковник... во сне он слушал голос еврея, который звучал как бы из облаков... еврей все еще был его начальником, обучал его философии, говорил о человеческом и божественном знании...
"Обращай внимание не на слова, а на поступки людей, говорящих слова..." - сказал полковник вслух не своим голосом с паузами и интонациями...
"Полковник репетирует, подражает еврею...
В молодости еврей вел жизнь не совсем безупречную... одно время он засматривался на сестру Евы, хотя был женат по необходимости службы и требованию времени...
Что сказать на это?.. пусть еврею будет стыдно...
Философия учит воздержанию... вместо бури она устанавливает спокойствие, вместо смерти - жизнь...
А податель этой милости - бог...
Богу воздадим благодарность..."
Душа историка стряхнула с себя заблуждения и сомнения и устремилась к мыслимому и милостивому богу, обоняя приятное благоухание его благодати...
Еврей говорил, что лучше всего приспособлены для жизни те души, которые зачинаются еще в чреве матери, нежели иные... они воспринимают суть и свойства вещей отчетливо и ясно..."
Полковник лежал и созерцал небо и ангелов... заснул...
Полковник спал, а историк описывал его судьбу в мужской версии своей книги, иногда слишком пространно, иногда пристрастно, и заслужил удивления у муз и сочувствие у бога...
* * *
Среди ночи историк встал и пошел...
Он шел и удивлялся... темные улицы города были заполнены поющим и пляшущим народом... дома были украшены флагами и транспарантами, возвещавшими о победе над смутным временем...
Историк увидел в ликующей толпе полковника... грудь его была покрыта орденами и медалями, как латами... была с ним и Ева в платье невесты...
Ева исполняла плач бога, победившего ад и смерть... она пела и танцевала, звякая браслетами...
Все казалось правдоподобным: и ликование, и танцы толпы горожан, и плещущиеся на ветру флаги...
Историк подробно описывал то, что видел, избегая эмоционально окрашенных эпитетов, которые могли бы придать тексту хроники выразительность и выявить отношение автора к тому, о чем он писал...
Повествование было спокойным и бесстрастным... иногда оно дословно повторяло текст женской версии книги...
Неожиданно в толпе горожан поднялся шум...
Горожане затопали ногами, земля задрожала, затряслась...
Толпа стала богом и возвысила голос, она восклицала и стенала...
Толпа прижала историка к железной ограде, сдавила, оторвала от земли... лицо его вспотело... он повис в воздухе, растопырив руки, как распятый...
Книга упала на землю, затрепетала...
Ветер листал страницы хроники смутного времени...
"Я забыл поставить многоточие..." - подумал историк, теряя сознание и проваливаясь в беспамятство...
Историк лежал, простершись ниц, нелепо вывернув голову... какая-то женщина в прозрачном плаще пыталась его оживить, переходя от слез отчаяния к надежде, и снова впадая в отчаяние...
"Ты кто, Ева?.." - пробормотал историк, не открывая глаз...
Его слова вызвали улыбку у женщины...
Историк не умер, умрет он потом, позже...
Историк открыл глаза, он увидел все тот же город и одноэтажные дома, похожие на двугорбых верблюдов на фоне светлеющего неба...
По улице шли беженцы... они шли и шли...
"Это призрачное шествие напоминает мне исход..."
Люди шли, опустив головы...
Небо и добрые вести их не радовали...
Было утро... в еще темном небе летали светлые шары... это были души умерших, покидающие городское кладбище... некоторые шары привлекали к себе внимание любопытных и исчезали как дуновение...
Бледное лицо историка вспотело потом, весь он затрясся, затрепетал:
"И среди этих сгустков света витает и душа Евы и несчастного полковника... почему несчастного?.. ликующего... я как увидел эти шары, засмеялся, все тело мое заплясало от этого удивительного зрелища всеобщей взаимосвязи явлений...
Это чудо...
И за каждым чудом скрывается его создатель...
Буду оплакивать тебя, полковник, если это был ты, а не призрак, который являлся мне то на острове, то в городе... бог назначил его сопровождать и охранять меня от всякой напасти, пока я не допишу мужскую версию книги...
Ты теперь в священной области тьмы, приготовленной богом для воинов... это место куда просторней земных пределов...
Памятник полковнику на кладбище склонил голову... гроб сгнил, и земля ушла вниз, увлекая за собой и могильный камень... он наклонился, повис... корни дерева держали его, не давали упасть...
Дерево и камень переговаривались...
Я слышал их шепот...
У дерева шепот был мягкий, нежный, как у Евы, эмоционально окрашенный... у камня шепот был сухой, скрывающий чувства и живущие за ними представления и переживания...
Впрочем, все это лишь догадки, предположения...
И вообще, неясно, чем представляется душа, какими она пользуется методами и принципами...
Можно ли представить душу сгустком энергии в виде шара... сколько шаров в небе... их путают с неопознанными летающими объектами...
Шары появляются и исчезают... это похоже на движение персонажей в японском театре теней или шествие по лестнице Иакова... туда и сюда..."
Размышляя, историк заснул...
Во сне историк увидел это же место глазами спящего человека...
"Странное, однако, место... и кто соорудил эту лестница, основание которой на земле, а верх касается самого неба... такое впечатление, что она и мыслимая, и одушевленная...
Она возводит и низводит души людей...
По ней сойдет и бог... случится его второе пришествие... а оно случится... обещаю..."
Сценарий этого сакрального действа историк описал в пьесе "Лестница Иакова..."
Действующие лица в ней были все те же: историк, полковник и Ева в платье невесты...
Среди персонажей второго плана можно найти и еврея, и всех жен полковника, а также и других участников этой церемонии, сопровождаемой пением и поэтическим рассказом о приближающемся конце света и страшном суде...
Не исключено, что подобное или нечто похожее мы будем наблюдать в реальности, как некое ритуальное столпотворение с привлечением ораторов, выступающих с объяснением того, что будет и чего не будет на самом деле...
"Все ораторы лживы... - пробормотал историк... - Никому нельзя доверять... лживые речи - это теперь особый жанр словесности...
Ищите правду и обрящете, просите и дано будет вам, стучите и отворят вам, потому что бог ищет вас...
И он вас найдет... всех... для бога нет ничего невозможного..."
"Историк, ты меня слышишь?.."
"Полковник, это ты?.. ты меня напугал..."
"Выслушай и запиши в свою книгу монолог невинного страдальца...
Бог покинул меня, ушел, оставив тьму, которая не говорит ничего, когда окончатся мои беды..."
"Думаешь, они закончатся?.."
"Сколько можно?..
Днем я ищу Еву, ночью подвергаюсь преследованию... они как гиены... они собираются в стаи, готовятся меня сожрать, похоронить в своем чреве... ближе к рассвету они превращаются в похотливых дев и исчезают с хохотом, которым заражают и меня...
Вспоминаю наш коммунальный дом на Болотной улице... ты слыл мрачным человеком... соседи из зависти писали на тебя доносы, будто бы ночью ты предавался разгулу и возможно совершал преступные деяния...
Время было смутное, и доносы были обычным делом: одни писали доносы, другие - допросы...
Меня они боялись... меня преследовала судьба, готовила мне участь одинокого затравленного пса, лаем отгоняющего даже сочувствующих мне людей...
Историк, у меня было шесть или семь жен... где мои жены?.. где они теперь зачинают и рожают?.. и что ждет детей?..
Небо далеко... бог еще дальше... все канет в эту яму... глубока ли она?.. кто знает?.. думаю, что и бог не знает...
Чем моя жизнь лучше смерти?.. и все же я все еще существую, на что-то надеюсь и сомневаюсь...
Чем ты занимаешься?.."
"Иногда я что-то пишу, сам не знаю что... привык писать..."
"Я пытаюсь понять смысл дня и ночи...
День ликует, радует... ночь проклинает, поражает безнадежностью... еврей сказал бы, что такова участь человека..."
"Эти мысли отражение и моего настроения..."
"Опять дождь... вода заливает ложе... стою, жду... вода уже по колено, по горло... я хочу превратиться в рыбу... и это мне удается... во всяком случае, я плыву, дышу и веду себя как рыба, насколько об этом можно судить по моему поведению и поведению рыб... большие рыбы не обращают на меня никакого внимания... мелкие рыбешки снуют, путаются в волосах, пытаются заплыть в рот... я отгоняю их губами, веду себя как идиот, но возношусь в мнении о себе и просыпаюсь, наткнувшись на свод пещеры, познаю действительность, которую сформулировал и создал сон..."
"А это сон?.."
"Что же еще?.. сны - это хранилище...
Для чего нужно пробуждение?.. мало кто задумывается об этом и о последствиях...
Я заплыл в расселину с низким сводом, лежу, ощупываю выступы, округлости на лбу... кажется, у меня выросли рога...
Нависший свод напоминает тело женщины, а поблескивающие вкрапления в камне ее глаза, всматривающиеся в меня, предъявляющие какие-то важные требования, которые я принимаю...
У меня застывшая церемониальная поза молящегося мужчины с напряженно поднятыми и вытянутыми руками, согнутыми в локтях... голова опущена, волосы напоминают вьющуюся траву... течение шевелит траву, привлекает своим грациозным движением рыб...
Не вполне ясно, я ли это?.. портретное сходство не угадывается...
Я пытаюсь подражать изображению и прихожу в себя на ложе в расселине...
Вода потопа ушла... да и был ли потоп?..
Я вижу в лужице рыбешку... она явно напугана...
Я спасаю ее...
А кто спасет меня?.. да и нужно ли мне спасение?.. сомневаюсь...
Покинув расселину, я спускаюсь к морю...
Я вижу женщину... у нее в руке цветок лотоса, другая рука опущена вдоль тела... ладонь укрывает лоно...
Поза женщины величава, но холодна...
Я не знаю, кто она по происхождению... похожа на примадонну... она олицетворяла изящество и привлекательность... дарила вдохновение приближенным к искусству... несомненно, ее родители имели влияние в обществе, позволили ей подняться по карьерной лестнице... вряд ли в этом можно усомниться...
Однако фактов у меня нет, можно только строить более или менее правдоподобные догадки...
Я лежу и размышляю: каким образом я оказался в толпе на площади, кто меня туда перенес?..
Размышляя, я слушал призывания очередного оратора не к молитве, а к смуте...
Легко представить к каким жертвам смута приведет, поэтому лучше я попытаюсь остановить оратора... и оказываюсь в окружении камней... они напоминают окаменевшие тела, погружающиеся в преисподнюю, выполненные скульптором в условной манере...
Несомненно, эта композиция называлась "Жертвоприношение смуте..."
В одной из жертв смуты я узнал себя: тело почти плоское, одежда едва намечена, на лице выделен нос, похожий на рог носорога, огромные глаза... прочие черты лица трудно уловимы...
Руки жертвы полусогнуты, держат иконку у груди с изображением бога с растительным орнаментом по фону...
Я задумался и заснул... очнулся я на кладбище у памятника Евы...
Памятник напоминал кувшин с узким горлом, приподнятой головой и широкими бедрами..."
"Это не Ева..."
"Историк, это ты?.."
"Я..."
"Мне говорили, что ты умер, но ты возникаешь передо мной и, как кажется, здравствуешь... буквально... и мы оба плачем, раскаиваемся, сокрушаемся о своей прежней жизни..."
"Что ты здесь делаешь?.."
"Я искал Еву, и оказался на кладбище... я нашел могилу этого злодея, насильника своей дочери, а возможно и Евы... она скрытная и стыдливая, может терпеть, наполняя ум муками и терзаниями, о чем свидетельствуют ее письма к сестре...
И право, тяжко видеть, как она вскакивает ночью и пугает воплями, жутким хохотом, захлебывается, тонет в собственном смехе...
Еврей сказал бы, что лучше мне видеть то, что достойно света, а не тьмы, и не прислушиваться к тому, что люди говорят в бреду, когда не в себе...
Ты что записываешь мой монолог?.. ладно, пиши... иногда уместно молчание... болтливые приносят много вреда... таким людям неизбежно сопутствует или будет сопутствовать какая-либо беда... ожидание несчастья порождает страх, от которого нет спасения..."
"Откуда ты знаешь?.."
"Еврей говорил... он говорил, а я слышал в молчании голоса, ритмы и мелодии, увлекающие меня гармонией... это были произведения бога... еврей пел мне вместо бога о том, что всех радует...
Бог - это мой отец, которого я не помню, мать помню, а отца нет... я иду ему навстречу и натыкаюсь на стену с потеками, которые напоминают фигуры кающихся монахов...
Царит тишина, доносятся лишь отдаленные звуки прибоя, исполняющего реквием, чайки солируют... и цикады...
Море прислушивается, пытается сказать что-то свое..."
"Ну, не знаю... у меня другие видения и представления... меня преследуют призраки, тоже наделенные голосами... свет их открывает или отгоняет... они скрываются в темноте рассудка, следят оттуда за мной...
"Вижу... они говорят телом... я краснею и потею от их предложений..."
"Сядь, успокойся..."
"Я чувствую неприятную тошноту от их танцев, кружений... я задыхаюсь, тону, пытаюсь выплыть и снова тону..."
"Полковник, моя жизнь тоже была не безупречна..."
"Я думаю, что это нормально..."
"Будем надеяться на милосердие бога истинно сущего... как ты?.."
"Я надеюсь, дрожу и трепещу... вдруг бог отвернется от меня, как он отвернулся, когда меня пытали, как предателя... сколько лет я терплю незаслуженное унижение и осуждение..."
"Это несправедливо, но лучше быть изгнанным людьми, чем оставленным богом, не истинным и существующим, а воображаемым, мнимым..."
"О чем это ты?.. ущипни меня... ладно, я сам себя ущипну..."
"И что ты почувствовал?.."
"Я не почувствовал боли... может быть, я на самом деле умер..."
"Пойдем к воде, я тебя обмою и закопаю в песке, прибой отпоет... заодно и меня... я ведь тоже умер..."
"Разве ты умер?.. у тебя же договор со смертью... ты забыл, кто ты?.. и кто я?.. ведь я наемный убийца... убийство - это смертный грех... и потом мои беззаконные связи с женщинами... первую женщину я познал в 13 лет... лучше бы я тогда оскопил себя, и не узнал желаемого...
С тех пор желание преследует меня...
Любовь - это не дар божий, а наказание...
Я боролся, но я был слаб, и мне на помощь приходила изобретательность...
Если рассуждать последовательно и разумно, бог сказал: плодитесь и размножайтесь, но не преступайте закон, если хотите иметь право на защиту, иначе предстанете перед судом уже приговоренными...
Мои жены умирали одна за другой, не успев забеременеть... я горевал по умершим, и горевал искренне... - полковник невольно всхлипнул... - Когда умерла Ада, я просто рухнул, сраженный этим несчастьем, лежал и бредил... рассудок отказался мне служить...
Потом появилась Рая... сознаюсь, я едва не преступил границу дозволенного, движимый желанием... я думал, что вернулась Ада... вовремя опомнился, стер улыбку с лица, потупил взор... и впал в отчаяние, заметался, стал подозревать и гнать прочь жен и их любовников... они отнюдь не утратили своей злобы, лишь сделали вид, что примирились, а на самом деле остались непримиримы и мстительны, писали на меня доносы, изливали свою ненависть, и разыгрывали сцены приязни, иногда даже любви...
Потом было смутное время... я стал наемным убийцей...
Вот до чего я дошел в своем безумии...
В тот же год меня арестовали по доносу, лишили звания, орденов, правда, потом оправдали и все вернули...
На какое-то время судьба оставила меня в покое, враги умерли, все подо мной... но появились призраки, они проклинали меня, обещали ад...был среди них и мой дядя... он был моим первым любовником и мучителем... не мог я, сколько бы не было мне отпущено терпения и миролюбия, смириться с подобным, я завернул его в соломенную подстилку и отнес в городской сад, велел сторожить его от воров и ворон..."
Полковник умолчал о том, о чем должен был сказать, а стал говорить о том, о чем не следовало говорить... полковника арестовали и осудили без суда, не дав даже слова сказать в свою защиту... его били, стараясь при этом не задевать жизненно важных органов, чтобы продлить подольше страдания своей жертвы, а он был жертвой...
Он просил смерть убить его, и смерть его убила...
Полковник оказался в морге...
Ночью, свесив ноги, он окликнул служителя... от ужаса служитель потерял дар речи и сознание... он был стар и слаб...
Полковник воспользовался одеждой старика, положил его тело на свое ложе, накрыл простыней и ушел...
Полковнику посчастливилось спастись... неважно, каким путем пришло спасение...
Он стал обвинителем и палачом, прибавив к двум своим смертным грехам еще и третий...
Что только он не творил, заранее прощенный...
Остановила месть полковника Ева своей нежностью, красотой...
Они встретились случайно в замке примадонны, потом в театре... Ева была занята в пьесе, у нее была роль второго плана, жалкая, нелепая, но голос, голос...
Тогда многих подозревали в заговоре и измене...
Примадонну арестовали прямо на сцене во время представления...
Она пыталась убедить следователя, что это ошибка, что она жертва соперницы, которая неусыпно и тщательно строила ей козни...
Бог наказал соперницу примадонны безумием, затмил ее разум за все ее безбожные поступки...
Среди ночи она покинула ложе... никем не узнанная и никого не узнавая, Валькирия вышла на площадь и устроила зрелище...
Она отдавалась прохожим, всем...
Полковник нашел Валькирию среди беженцев от войны... одни дрожали от холода, другие тряслись от страха...
Вид у полковника был ужасен...
Такое вот небывалое зрелище случилось на площади у театра...
Полковник доставил Валькирию в желтый дом, где она любила поговорить о своей славе и величии...
Иногда она затевала мятежи и бунты... она слыла возмутительницей спокойствия...
Когда ей хотелось устроить что-то вроде спектакля с действующими лицами и исполнителями, сумасшедшие собирались по одному ее знаку и делали все, что она велела...
В этих спектаклях участвовали даже охранники... они относились к Валькирии почтительно... потом, когда она потеряла все, чем обладала, они уже не проявляли такого внимания...
Когда по городу поползли слухи о закрытии театра из-за оргий, которые устраивала примадонна, Валькирия исчезла, говорили что стала призраком театра...
Главный врач желтого дома решил разобраться и выяснить причину этих слухов, допросили сумасшедших, которые и без допроса открыли истину...
Кто-то увел Валькирию... ей обещали место примадонны...
Тогда же случился пожар, Валькирию подозревали в поджоге, но дело замяли, боялись огласки из-за оргий, которые собирали и уважаемых граждан...
Виновником исчезновения Валькирии оказался главный врач желтого дома... он сознался, что устроил эту интригу с похищением Валькирии, чтобы погубить примадонну, которую в тайне любил и ненавидел...
Театр затянули лесами, а главный врач бежал, опасаясь ареста, но его бегство не положило конец раздирающим театр и город мятежам и переворотам...
Горожане жили ожидание конца света...
* * *
"Полковник, говорят, нас ждет конец света... что ты обо всем этом думаешь?.."
"Я не толкователь чудес и пророчеств..."
"Ты думаешь, конец света - это чудо?.."
"Я этого не понимаю..."
"Что значит, не понимаю?.."
"Как говорил еврей, понимать, значит переноситься в другую жизнь, если она поддается обнаружению...
Конец света... что это?.. просто слова... существует ли он?.. какая у него природа и представляет ли он проблему для нас?.. какой в этом смысл?.. и есть ли он?..
Одни вопросы... это дело философов... они все знают, мы же не знаем ничего, лишь смутно представляем... для нас мир - это представление...
Мы актеры, нас вызывают на сцену и мы играем написанные для нас роли... все... занавес..."
"Что значит бытие?.."
"У меня об этом есть лишь мнение, наивное и прозрачное..."
"Полковник, где мы?.. здесь или уже там?.. и если мы там, как нам оттуда выбраться?.. ведь нам надо возвращаться назад, в город... во всяком случае, мне...
Но как это сделать, ведь мы на острове?.."
"Надо искать того, кто нас вовлек в эти обстоятельства..."
"Полковник, если мы здесь, то существуем ли мы там?.. или мы уже духи и витаем, висим в воздухе..."
"У меня не получается..."
"Что у тебя не получается?.."
"Повиснуть в воздухе..."
"Историк, можно я тебя ущипну?.."
"Зачем?.. я не сплю..."
"Я тоже... я пытаюсь дознаться, кому мы нужны, кто нас здесь держит?.."
"Думаешь, бог еврея?.."
"Вряд ли... зачем ему бедные и несчастные старики?.."
"Ну, узнаем мы правду, и что?.. потребуем суда, казни или ссылки того, кто нас сослал на этот остров блаженных... что изменится?.. ничего..."
Однако надо идти дальше... ветер утих и он уже не встречный, а попутный..."
* * *
Странники перебирались с острова на остров, пока не добрались до последнего острова... это было злосчастное место...
Испытав тысячу мук, они едва дотащились до скалы, в которой нашли убежище...
Среди бела дня вдруг спустилась с неба ночь...
"Историк, я что, слепну... что это?.."
"Это конец света..."
Странники вошли в убежище, пригибаясь, придавленные низким сводом, не в силах поднять голову и оглядеться, взглянуть на обитателей, которые молча стояли у стен...
"Кажется, нас уже ждут..."
"Нет, не может быть... все это ложь, игра воображения... нет никаких призраков, пустота вокруг... ну, да и сами мы как бывшие ее жильцы... нас измыслила эта пустота, мы ее видение, мираж, который скоро погаснет... эй, ты где?.. спишь?.."
"Где мы?.. такое впечатление, что вечер стал утром..."
"Это ад... отблески геенны на стенах и своде..."
"Ад давно пустует... последних его обитателей вывел Христос, победив ад и смерть..."
"Я боюсь этой странной пустоты... и этих странных видений... что это?.. кто они?.. они прикасаются, трогают меня..."
"Успокойся, нет здесь никого... мы изгнаны из мира живых и заперты в этом пустом склепе..."
"Вовсе мы не заперты, я могу выйти наружу... темнота - это кулисы... что-то подобное я видел в театре... ужасное зрелище... у меня страдало не только тело, но и душа..."
"По всей видимости, это не конец наших бедствий..."
"Я знаю..."
"Что еще ты знаешь?.."
"Кары ожидают меня, не тебя... это не призраки, это духи мщения... они сожгут меня живьем... превратят в солому и сожгут..."
"А потом меня... и я знаю за что..."
"Они приближаются, подходят..."
"Они тебя не видят... посторонись..."
"Но это же только видимость... надо бежать... бежим..."
"Ты забыл, что это остров... и потом лучше погибнуть на земле, чем в воде... земля дана богом не только для живых, но и для мертвых..."
Тени окружили полковника и он исчез...
Воцарилась тишина...
Историк пугливо огляделся...
"Странно, никого... куда они все подевались?.. и отблески на стенах и своде погасли... тьма стала почти ощутимой..."
Почувствовав прикосновение пустоты, историк невольно вздрогнул, отступил, ударился головой о выступ стены, упал и потерял сознание...
Историк спал... сон морочил его своими нелепыми выдумками, измышлениями, не лишенными красоты... он дал историку облик и жизнь в мире, чуждом видимому, но бога он не мог обмануть, поскольку он бог...
Бог стер облик историка, нарисованный сном, стал рисовать нечто иное, похожее очертаниями на птицу, потом на рыбу, еще без души... оставалось вдохнуть в это нечто душу... бог помедлил и нарисовал на песке женщину со сросшимися ногами... вода слизнула рисунок бога и дала женщине жизнь в воде среди безмолвия и гармонии...
Тьма была над водой и зияющая пустота...
Но вот воссиял свет утра мира, предвосхищая восход солнца, и тьма потеснилась, стала отступать...
Историк пришел в себя, выглянул наружу...
Вокруг была топь, болото... поодаль стояли и кланялись деревья с листвой и плодами... еще дальше открывалась перспектива островов...
"Чудо... острова сошлись... кто их собрал?..
Вот и солнце возникло на пустом небе как для знамения...
Слишком оно прекрасно для этого времени года...
Однако, что это было?.. видение, сон?.. и где полковник?..
Книга со мной... это главное... в ней еще много такого, что мне непонятно:
"Как бог поддерживает все в гармонии, ведь создав мир из ничего, он почил, однако связи и законы исполняются, продолжается возникновение одного из другого...
Человек возник по образу божьему, и по подобию, хотя на бога он не похож...
Оставаясь невидимым, бог все видит, постигает и созерцает красоту того, что создал...
Зачем ему понадобился человек?..
Женщина была последней из возникшего в мире, бог создал ее со всей возможной тщательностью, чтобы человек, хоть и смертный, стал бессмертным, успешно обосновался, жил, предаваясь желаниям и страстям, иногда неумеренным и предосудительным, о которых даже подумать страшно...
Это испытание бога...
Началом творения бога было небо, а концом - женщина... несуществующее она приводит к существующему...
Человек ли она?.. вряд ли... слишком она нежна и прекрасна для этой жизни... и явилась так странно, приведя своим видом в изумление даже бога...
Бог любил ее, но она предала его, и он изгнал ее из Эдемского сада, запретив когда-нибудь вернуться...
Из-за женщины и человек терпит вечное изгнание...
Бог вдохнул в Еву душу, а змей - любовь... и она оказалась раздетой перед богом, смутилась красоты своего тела, прикрыла наготу рукой и этим жестом была изобличена богом в притворстве...
Бог увидел ее близкой к счастью...
Ева как бы блуждала, не покидая место благости и власти... движения ее напоминали поистине божественный танец...
Змей познал Еву... и не как образно представленное ощущение, а буквально... змей вступил с ней в детородную связь...
Ева приняла близость змея и нашла, что беременна, и вовсе не от смертного... и она родила Каина, и сказала: приобрела я Каина не от человека... и еще она родила брата Каина, Авеля...
Бог вернул Еве девство ее, когда она начала общаться с ним через молитву... она оставила все женское, прилепилась к богу и получила удел бессмертия..."
Историк поставил многоточие и задумался:
"Кто мне продиктовал этот финал мужской версии книги?..
Я ничего не прибавил от себя для его украшения..."
* * *
Историк спал и проснулся...
"Странный сон... я как будто оседлал волну, плыл, сопровождаемый пением ветра... ветер усилился, поднял меня... вот я и вознесся... за спиной хлопали крылья... удержусь ли я?.. лечу дальше, выше... замечаю, что уже вечер... вижу острова... они сошлись, плывут, кружатся парами, как в вальсе...
Скорость движения постепенно возрастала и звук изменился, он уже напоминал не игру флейты, а хор труб страшного суда...
Понятно, чем все закончилось...
Ева и полковник встречали меня, обнимали очень нежно... это уже не любовь, это обожание... я испытал щемящее чувство, задохнулся от слез..."
"Ну и досталось тебе... я думал, найду тебя калекой... одежда вся в клочьях... наверное, ты понравился ветру..."
"Я не совсем разбит... - пробормотал историк, голова его лежала на коленях Евы... - главное книга со мной... и голова цела, кажется, с ней все в порядке..."
"Ну, скажи, только честно, ты придумал финал... ну скажи..."
"Да... да... да..."
"Только не напрягайся... у тебя голова в крови... Ева, что у него с головой?.."
"Царапина, но кровоточит..."
"Ну, ладно... тебе уже лучше, поспи... Ева останется с тобой, а я пойду на разведку..."
"Ева долго молчала, затаилась... и вдруг я услышал тихое пение в сопровождении звона цикад... или это у меня в ушах звенит?.. нет, цикады звонят, не в голове они завелись... и все же я не уверен, пытаюсь привстать, но сил нет...
Вернулся полковник, идет, пошатывается...
"Хватит, дальше не пойдем, останемся здесь..."
Небо все в отблесках пламени, горит... в убежище светлее, чем днем... я слепну, в глазах темно... распускаются красные гвоздики, плывут ко мне, теперь от меня, раздваиваются... звонят цикады, уже не так оглушительно... звук тонкий, льется...
Я стою, отступаю, потом делаю шаг вперед, спотыкаюсь, падаю в темноту и просыпаюсь...
В пустоте плывут белые облака, скользят в сторону севера над руинами города... я не художник, но потрясен зрелищем...
Я смотрю на свое родовое гнездо... дом вот-вот рухнет... жильцов не видно, спрятались... окна в моей угловой комнате темные... на подоконнике цветут герани в горшках... никогда у меня не росли герани... на занавеске тень женщины... или это обман зрения...
Я должен это записать... пишу...
Ночь стерла руины дома, остались лишь мои впечатления... предел мечтаний, подняться по черной лестнице в свою комнату и лечь, заснуть....
Что я и делаю...
Все прошло, забылось... боже, я не хочу оставаться в одиночестве, помоги мне...
Кто-то трогает меня, целует... губы нежные... еще пьяный от поцелуя, я встаю на ноги, натыкаюсь на писателя... он стоит на четвереньках, ищет колокольчик, звонит: динь-дзынь... еще и еще, уже с остервенением...
Писарь не появляется...
"Может быть, я смогу вам помочь?.."
"Вы кто?.. я плохо вижу... в доме поселились сомнительные личности... откуда они вылезли?.. выглядят как мертвецы... повылазили из могил... они лишили меня ног, рук, хотели лишить и головы, не успели, я очнулся... не знаю, реальны они или порождения сна... что с вами?.."
"Голова раскалывается... перестаньте звонить..."
Где этот писарь?.. подлец, предатель... вы его не видели?.."
"Нет, не видел..."
"Никто его не видел, ушел, мог бы сказать куда?.. ну что за люди... жалкие создания... как же мне больно... по-настоящему больно... мне надо продиктовать окончание записок..."
"Диктуйте..."
"Тише... соседи подслушивают и пишут доносы... не верите?.. пишут, пишут... даже на полковника... но его им не достать, у него покровители... и в гневе он ужасен, может убить... кто-кто, а я знаю, что говорю... опять головокружение... дома похожи на верблюдов на фоне неба, кружатся, танцуют парами..."
"Диктуйте же..."
"Я пережидаю головокружение на четвереньках... со мной такое бывает... как полковник застал меня в такой позе... говорят, он исчез... нор он может вернуться, появится ниоткуда в кителе довоенного покроя с золотыми пуговицами и босой... он такой... это не надо записывать..."
Писатель диктует, я записываю... страшно даже представить такое...
"Все... ставьте многоточие... закройте окно, опять шум на площади... собрались... откуда они берутся?.. ораторы... пустая болтовня... все еще пахнет гарью... крыло у дома сгорело... а он летал..."
Писатель разрыдался... что на него нашло?.. он захлебывался слезами и икал...
"Кто-то меня вспоминает... кому-то я нужен и такой... верится с трудом... что они там ищут в пепле, копаются, разгребают... где мой колокольчик?.. ага, вот он..."
Я говорю: мне пора...
Он не отпускает, рыдает, звонит...
* * *
В доме воцарилась тишина...
"Я спал, когда внезапно поднялся ветер...
Ветер доставил меня на один из западных островов, их еще называют блуждающими... здесь собирались люди, душой которых владело желание увидеть бога и познать блаженство его благодати, страстно желаемой...
Мне показалось, что моя земная жизнь уже кончилась... это не так...
Люди собирались здесь отовсюду... место это было удобное благодаря своей безопасности и умеренному климату...
Люди, уединившись в пещерах, совершали таинства благочестивой жизни, жили, не заботясь о нуждах тела... они пели гимны создателю и прислушивались к прорицаниям пророков...
Написанное и изреченное в словах - это лишь символ скрытого смысла, который обнаруживается в размышлениях и созерцаниях...
Иногда люди выходили наружу... они встречали все утра мира молитвой в подобающей позе: подняв глаза и руки к небу...
День они посвящали размышлениям и созерцаниям, тьма же больше подходила для нужд тела...
Питались они росой, как цикады, вдохновлялись пением псалмов и скромностью...
Гордость они признавали началом лжи, скромность же - угодной богу, она начало истины...
Дела гордых людей достойны слез и сожалений...
В пещерах воцарилась молчание... слышен был лишь шепот ветра и вздохи..."
"Меня разбудил женский голос... я лежал и прислушивался к тому, что говорила женщина, не успевая следить за тем, о чем она говорила, заикаясь и повторяясь...
Я перестал воспринимать происходящее, заснул...
Очнулся я от рукоплесканий... все обитатели пещер как будто радовались тому, что произошло, пока я спал...
Мужчины и женщины пели, танцевали, взывая к богу хором, пребывая как бы в опьянении... и ведь неплохо танцевали, у них получалось...
"Они граждане неба, а кто я?.." - спросил я себя, и, увидев наготу свою, отвернулся и вздохнул, вспомнил, что пытался забыть...
Боже, посмотри на меня, как я одинок и унижен...
Кто наслал на меня этот сон, если только это был сон?..
Я вспомнил, как Ева попала к насильникам, истоптавших ее...
Она лежала под Иудиным деревом с петлей на шее, еще дышала, но глаза закатила... один глаз заплыл, другой глаз смотрел бельмом вместо зрачка... и не было рядом никого, кто утешил бы ее...
Она была в плену у смерти...
Сердце переворачивалось о того, что я видел, душе было тесно...
Боже, услышь мой плач и сетования, поступи с насильниками так, как они этого заслуживают, излей ярость свою на них как огонь, истреби даже прах их...
Кто привел меня к дереву Иуды с листьями?.. они шумели как в день праздника, осыпались, готовили ложе мне и Еве...
Я побывал на кладбище и вернулся на площадь у театра...
Ораторы вещали пустое и ложное о конце света...
Площадь окружили солдаты...
Возникла паника, давка... я уже лежал и мучился под грудой тел, которые только этого дня и ждали...
И что?.. дождались?.. увидели?..
Боже, твой гнев убил их в день воскресения...
Ты созвал их как на праздник, и убил... никто не спасся из тех, кто насиловал Еву... ты убил даже тех, кто не был замешан в преступлении, кто стоял и смотрел...
Я не был там, ты, боже, показал мне все это в видении...
Не ты, боже, ввел меня во тьму... тьма сама окружила меня стеной, как давно умершего...
Напитался я страхом, вздохами и слезами и пошел дальше, проклиная свою участь...
Я стал посмешищем для прохожих...
Меня успокоил смех детей...
Я сел на камень... сижу, молчу и размышляю, может быть, еще есть надежда что-то исправить, не на весь же век бог оставил меня... ну послал он мне горе, но ведь помилует по своей милости и благодати...
Однако откуда это раздражение... и ведь без всякой причины...
Враги мои все подо мной, лежат, бог поверг их в яму и камнями закидал, когда случилось землетрясение, потом вода поднялась, вынула их из гробов и отдала течению... уплыли они, стали добычей рыб...
Помню, я подумал, когда вода заплескалась у ложа, поблескивая глазами: погиб я, но спас меня бог, сказал: не бойся... и прислал мне ангела, пусть и в видении...
Иду и ищу Еву... на улице она бы меня не узнала, кожа прилипла к костям... прохожие кричали мне: эй, посторонись... они боялись прикоснуться к старику, шамкающему губами, с пустым ртом, словно он прокаженный..."
Историк размышлял и созерцал представления, вызываемые словами...
Без малейшего затруднения он переселялся в места, доступные лишь чувственному восприятию...
"Кроме этого света, есть еще и тот, который не виден, но я вижу его, чувствую даже запахи...
Как такое возможно?..
Я как бы путешествую во времени и мгновенно переношусь из одного места в другое...
Я был на острове, и опять в городе...
Избавиться от этой способности невозможно... бог мне позволил, и не в воображении, буквально...
Я могу видеть и умерших, близких мне людей...
Как-то я увидел отца, которого не помню, но я уверен, что это был он...
Он меня не узнал... я изменился, иногда я и сам себя не узнаю...
Только вот в будущее я не могу заглянуть... хочу и не могу... почему?..
Закрыв глаза, я вижу на расстоянии вытянутой руки нечто темное, напоминающее ковер, который висел над кроватью матери... она только что родила меня...
Это было какое-то забытое младенческое воспоминание... оно постепенно насыщалось красками, подробностями... я хочу потрогать его и не могу, невозможно никаким способом... меня это раздражает, я кричу и оказываюсь в каком-нибудь ином месте...
Никогда я не пребывал в одном месте, постоянно переносился то туда, то сюда...
Помню, мне было 13 лет, и я оказался во сне девочки, в которую был влюблен... она спала... я коснулся ее груди... она вздрогнула, открыла глаза, увидела меня, спросила: что ты хочешь?..
Я рассказал этот сон полковнику... он сказал, что это не чудо и заслуживает скорее осуждения, чем сочувствия...
"Тебе надо лечиться... как, впрочем, и мне... меня посещали жены в видении, когда я сидел в яме с евреем...
Еврей сказал: люби бога, прилепляйся к нему...
И Ева являлась мне, когда я звал ее... иногда это происходило сознательно, иногда невольно...
Преступаю ли я что-то?.. и ждет ли меня карающая справедливость?..
Я просил бога, умолял вернуть мне Еву, увы..."
Полковник умолк...
Ева являлась и мне... и вовсе это было не видение или некое искаженное, смутное представление... я ласкал ее и просыпался возбужденный и потный...
Как-то мне явилась мать... она как бы висела в воздухе... на лице вместо глаз очки, отблескивающие золотом...
Она меня напугала... мне показалось, что она была недовольна мной...
Все это недоступно пониманию... я вижу то, что невозможно увидеть...
И где все это хранится?..
Я возвожу глаза и вижу то, что вижу как бы издалека и совершенно отчетливо, хотя то, что я вижу где-то не близко... бог позволяет мне видеть, любящий и прощающий... иногда и карающий...
Мать прикасалась, трогала меня... а могу ли я прикоснуться к ней?.. сомневаюсь...
Кажется, я засыпаю... мысли путаются, и представления, которые скрываются за их спинами...
Из кулис темноты высовываются чьи-то лица, хихикают, показывают языки длинные и тонкие, как у змея, соблазнившего Еву в Эдемском саду...
Соития между Адамом и Евой не было, пока бог не изгнал их... прикосновения могли только вызвать предвкушение радости от предстоящего соития...
Ева забеременела от змея и родила самолюбивого Каина, которым руководили порывы... он был подвержен волнениям и смятениям...
Где я?.. как здесь тихо...
Покой и тишина пугают меня... мне кажется, что я умер и уже остываю...
Сущий, который все привел в движение, сам находится в покое, и часть собственного покоя он уделил Авелю, брату Каина...
Покой - это то, что дорого мне, но только не полковнику... это у него от Каина, убийцы брата своего, Авеля...
Змей вселил желания в Каина, чтобы жизнь не заснула, погрузившись в созерцание и сонливость, как это бывает у стариков..."
"Мысленно я вернулся в город...
Город опустел... никто не вернет мертвых, не соберет их на площади... живые прячутся в руинах или скитаются по огородам...
Пришло время второго пришествия бога...
Смутное было время, и ушло... надеюсь, что ушло... и сомневаюсь...
"Не сомневайся, оно ушло..."
"Полковник, ты меня напугал... появляешься и исчезаешь..."
"Я как смерть... смерть всегда стоит за спиной, иногда я слышу ее дыхание, но делаюсь только сильнее... она меня бодрит, как и ад..."
"А меня ад пугает... у меня схватки начинаются, как у женщины при родах..."
"Как ты?.."
"А ты?.."
"Жду, когда бог призовет и потребует ответа, не оставит он меня ненаказанным... что еще?.. город возвращается в свои границы... был я в доме, где родился и иногда был счастлив...
Один город будет на земле, другой на небе... не может он пропасть, и ты не пропадешь... а я пропаду... я здесь временно, родина моя там...
Здесь я познал женщину, смерть, ад...
Рай мне не снился даже в детстве..."
"Прошлой ночью мне приснилась рай и Ева..." - историк всхлипнул, прослезился...
"Что с тобой?..
"Иногда я вижу шествие беженцев от войны... идут, и идут... и куда они идут?.. ты слышишь?.."
"Слышу шаги... кто-то приближается... это, наверное, жены... будут ходить, плакать... что ты на меня так смотришь?.. не я их совратил, они сами, кого хочешь, совратят... мужчины пожирали их глазами... и меня они затащили на свое ложе, правда, я был не против...
Было у меня стадо жен, а я, как козел, впереди... и кем я стал?.. сделался тощим, высох, кожа, да кости, глаза пустые, необитаемые...
Старость - это возмездие... бывает, гляну на себя в зеркало, и в ужасе отворачиваюсь, как будто смерть глянула на меня оттуда, не я... если долго вглядываться, она начинает вглядываться в тебя...
Жизнь мне мстит... как я поступал с ней, так и она поступает со мной...
Иногда я вижу своих жертв бегущих, спасающихся... нет, не от смерти они спасаются, от жизни...
Я иду за ними, спешу и боюсь споткнуться и упасть... я устал, задыхаюсь, ищу, как женщина, где бы сесть..."
"Успокойся... ты побледнел..."
"Я спокоен... кто потребует от меня ответа?.. нет их... и бога нет, покинул он меня... зачем ему обуза?..
Прошлой ночью я видел во сне, как земля треснула, и проснулся в ужасе и в слезах... да, в слезах... стал слезливым, как все старики...
В детстве меня эти сны пугали, и вот, снова пугают...
Еврей говорил, что у бога нет намерения истребить нас совсем... он сотворил землю, распростер над ней небо, по которому плывут облака... плывут и плывут...
Красота изумляет и утешает...
Что еще нужно смертному человеку?.. женщина... увы, старость сделала меня пустым горшком...
Почитай что-нибудь еще из твоей книги вслух, а когда кончишь читать, привяжи к ней камень и брось в воду, пусть она лежит на дне и радует молчаливых рыб...
Что я буду делать?.. буду сидеть и смотреть на круги, расходящиеся по воде..."
Так историк и полковник беседовали, пока день не умер...
* * *
"Шаг за шагом я шел к богу, и уже обессилел...
Я свернул на обочину, сел на камень, сижу, отдыхаю вместе с Евой, радуюсь ее неге, нежности...
Кто-то насильно навязывает мне эти радости, вместо покоя и смирения...
Я не полковник, я не способен владеть даже самим собой... я скрывался от жизни с ее коварством и ложью, она меня раздражала, не найти было меня среди большинства...
Детство вспомнилось, представилось вдруг все то, что я увидел, услышал, попробовал на вкус, чего коснулся... мне не было и года, я лежал и пытался встать на ноги... и все же встал и пошел, опираясь на стену для устойчивости...
Это были мои первые самостоятельные шаги...
В коридоре было темно, я шел на свет и как бы просыпался одновременно с небом, деревьями и их танцами...
Было утро...
Оглядевшись вокруг, осмотрев и себя самого, свои возможности, я оторвался от стены... я стоял и качался... я, то встав на цыпочки, вытягивался во весь рост, то приседал на корточки... я боролся с пустотой..."
"Продолжай..." - заговорил полковник...
"Что было дальше, не помню... какие-то ложные впечатления... иногда я летал, приобретал крылья, обрастал пухом или чешуей... я смотрел на эти приобретения как на чужую собственность, и долго не отваживался пользоваться ими..."
"Такое и со мной было, когда я был в яме с евреем...
Еврей говорил, что все принадлежит богу, все наши измышления, ощущения и все возникающие благодаря им действия...
Я любил ощущения... вольно и невольно всплывают в памяти лица, множество лиц... они кружили мне голову, преследовали меня, гнали меня, хотя я мнил, что догоняю их, вот-вот настигну... и оказывался поверженным... просыпался в поту и с одышкой... в душе опустошение...
Еврей говорил, что старость - это не болезнь, она свойственна и необходимо присуща всему возникшему...
В яме я стал созерцателем, питался видимостями, отражениями истины, которые не плодоносят...
Еврей исчез, я бежал, жил, как бог, устанавливал себе праздники, радовался один, веселился и наслаждался, пребывал в мире, несмешанном с войной...
И все это была видимость...
Стоило мне очнуться, и я уже был не чужд горю, страху, отчаянию...
На остров я возвращался отдыхать... я был там отражением бога, и отдых мой был не праздным... я постоянно находился в движении и кружении, претерпевал всяческие изменения, был то рыбой, то птицей, иногда деревом с листьями и плодами... и я не уставал...
Усталость - главная причина перемен...
Праздники для тех, кого называют счастливыми...
Они думают, что бог видит только внешнее, и не видит то, что они творят в темноте...
Еврей говорил, что у бога в темноте свой свет, и он прав... моя темнота наполнялась светом, когда бог был со мной... я чувствовал влечение ко всему, пользовался всем, что было вокруг, и наслаждался душой, телом и умом, как мне казалось...
Длилась ночь...
Я размышлял: где было мое тело, когда меня не было?.. откуда пришла душа и куда уйдет?.. и что она есть по своей сущности?..
Еврей научил меня размышлять... не знаю, надо ли благодарить его за это или проклинать?.. я до сих пор нахожусь в его подчинении... он лучше знал меня, чем я сам...
Еврей покинул меня... бог его забрал, оставил яму пустой и безжизненной...
Он ушел бы, даже если бы я принуждал его остаться...
Мне кажется, он руководил моими ощущениями... я жил в ожидании чего-то страшного, что лишало меня сил...
Я бы последовал за ним, даже не зная, куда он поведет...
Помню, еврей говорил: все возникшее, чем мы пользуемся, не наша собственность, бог дал нам ее в дар...
"И что мне делать с ней?.." - спрашивал я...
"Стой и смотри, и увидишь спасение свое не через бога, а от бога... он заберет тебя к себе воином... и могилы твоей на земле никто не увидит..."
Льстил еврей мне... не дорожил он правдоподобием и убедительностью... и намерений своих со мной не обсуждал...
Как-то ночью я проснулся и увидел его беседующим с незнакомцем, который говорил с ним... я с трудом понимал, о чем говорил незнакомец, он был косноязычен...
Это был брат еврея, Моисей, он явился на свет чуть позже...
Еврей вел непримиримую войну с желаниями и страстями, а его брат отдавался им... он был поклонником муз, играл на флейте... у него было две жены, которые смертельно ненавидели друг друга, но цвели и плодоносили, так что, не успев родить мальчика, уже ждали девочку...
Пришел Моисей в горы с выкупом и с женами, которые заворожили охрану своим видом, повадками и движениями... им представилось, будто они в театре...
Охранники не заметили, как поддались прелестям и очарованию жен... закружился их разум...
Брат еврея хотел освободить и меня, но мои раны не позволили мне бежать... я был без чувств... когда я пришел в себя, мне сказали, что еврей умер...
Исчезновение еврея заметили не сразу, когда он был уже далеко...
Общение с евреем мне было приятно и полезно... он служил богу, а его брат - театру и музам...
Между ними не было приязни и согласия...
Еврей умолял бога сойти к нему в яму, и сошел брат...
Меня допрашивали, обвиняли, трудились и днем, и ночью... и вдруг забыли, когда я уже и смерти был рад...
Позже мне удалось бежать... с тех пор я бегу, оглядываюсь и молюсь, чтобы бог не забыл меня и дал благословение, излил елей благодати...
Вспоминаю еврея, он отвлекает меня от незаконных мыслей, от смерти..."
"Полковник, ты как-то иначе рассказывал эту историю с побегом из ямы..."
"Да?.. может быть...
Жены Моисея, брата еврея, дали мне вдохнуть забытые ароматы, хотя мне нужны были не запахи, а пища, чтобы бежать за одной из них... я отстал от нее почти на неделю пути... я проникся ее красотой, безыскусной, неподдельной... я был потрясен роскошью ее тала... и забыл всю мудрость еврея и способность править своим телом и чувствами...
Пастухи нашли меня мертвым, стали хоронить, но я очнулся...
Пустыми были волнения моего сердца, безумие нашло на меня... бог спас, остановил...
Какое-то время я пас коз, потом ушел от них, прибился к беженцам от войны... с ними я вернулся в город...
Жена уже простилась со мной, увенчала венком мой портрет... остальные меня не узнали по причине забывчивости... смутное время выкорчевывало память, лишало мужества, скромности, справедливости...
Одно время я работал в одной охранной структуре, потом как будто кто-то окликнул меня, позвал и я пошел на зов, оставил беременную жену... она родила и умерла, и мальчика с собой забрала... господь не заговорил с ним, и его мир не родился...
И вот я стою перед тобой..."
"Можешь сесть...
"Не осталось места, где бы я не был... странствовал я и здесь, и там, повсюду..."
"Зачем?.."
"Не знаю... кто-то меня манил и гнал... тетя говорила, что я весь в отца, подражаю ему... он искал бога, а я был не тверд и непоследователен в своих воззрениях..."
"И нашел твой отец бога?.."
"Бог его нашел, когда уже ничто не помогало, только вредило... поздно... и с трудом... разуверившегося во всем, несчастного бог остановил его, когда он в отчаянии и против воли пытался покончить с собой..."
"Смерть надо избегать, она бесплодна... она обманула уже многих и многих, будто она созидательна, нисходит к нам в сиянии и открывает глаза души, делает нас зрителями божественных зрелищ...
Пустое это... слушать надо бога, внушения свыше...
Я смирил себя, молю бога о прощении...
Я все еще пишу свою хронику смутного времени... правда, иногда я сочиняю и правдоподобные вымыслы... не могу не писать, пишу и жду, когда бог смешает мои мысли и чувства...
И вот дни мои исполнились... пришел конец мой в саду под сенью Иудина дерева...
Радуйтесь и веселитесь бесы, я буду жить среди вас... и до меня дойдет чаша, напьюсь и упаду на ложе...
Представляю, как я протягиваю руку к чаше...
Не вино это, вода... горькая, как полынь...
Бесы уже не поют, не веселятся, сочувствуют мне...
Померкли глаза мои... душа уходит... ушла...
Лишь кости остались в мешке, с завязанным петлей горлом..."
"Душа моя смущалась и обманывалась отражениями, призраками вещей, вглядывалась в беспорядочный их поток, смутный, неясный, и размышляла...
Что же это было?.. что приводило мой разум в смятение, и не случайно, намеренно, лишало опоры...
Есть ли другой бог, сильнее или равный по силе богу еврея?..
Я просил помощи у одного бога, а другой ее оказывал... я оказывал ему доверие, и все же он был после бога... да и бог ли он был?.. полковник вообразил еврея, чтобы не сойти с ума от одиночества...
Он видел мои слабости, утешал меня, обещал мне спокойную старость и легкую смерть, но я не хотел стареть, и умирать я не хотел..."
"Светало...
Меня окружали жены полковника, кроткие и послушные, и я, одичавший в одиночестве, поневоле сделался смирным с ними...
Чувства охотно подчинялись мне, мысли обретали законченность и завершенность...
Я обещал женам полковника праздник... я уже вкусил страсть и порок, и стал причастен злу...
Злу подвержено все возникшее, смертное...
Моя душа испытала радости плоти, опьянела и отказалась покидать тело..."
"Тяжело идти наперекор природе... если природа препятствует, не буду ей напрасно противиться, буду содействовать, отпущу душу на свободу, избавлю ее от тела, которое стремится ко злу, даже одаренное от природы талантами...
Я освободил душу от забот тела, пустых и бесцельных... пусть она найдет бога, он сохранит ее своим милосердием, состраданием и предусмотрительностью..."
"Я освободился от души и тела... и что?.. я стал счастливее?.. вряд ли...
Я лишил себя тела, и оно пропало... потом пропала душа... где она теперь?.. и где полковник?.. он исполнил свой долг и вкушает блага или его погубило живущее в нем зло?..
Надеюсь, что это не так...
Бог всем дарит надежду и свое милосердие...
Ноги занемели... увы, старость и смерть неизбежна..."
"Смутное время все еще длится...
Дожить бы мне до перемен, дождаться... боюсь, я не доживу, совсем ослаб, ног не чувствую... заранее печалюсь, скорблю и оплакиваю полковника, но не мертвого, живого...
Или он уже пришел к неизбежному и естественному концу, и заслужил славную смерть... или он, как и я, предоставлен самому себе, живет, как может, иногда принимает на постой беженцев, потому что сам беженец... все мы совершаем преступления, пусть и разные, но схожие..."
"Длилась ночь...
"Кто здесь?.. а, это ты, полковник, ты меня напугал..."
Полковник и историк говорили о своих делах и обстоятельствах, делились радостью и сочувствовали друг другу... вспоминали свое путешествие...
"Жалко, что не дошли..." - сказал историки и невольно вздохнул...
От старости нет избавления... она нескладна, фальшива и неизящна, а тут еще раны и увечья, душевное расстройство... все это собирается, словно по приказу в каре и наносит удар...
Как такое вынести?..
Полковник держался гордо, молчал...
Историк сокрушался, восклицал: за что мне все эти злосчастья...
С появлением Евы весьма плачевная сцена несколько изменилась, приобрела иное освещение, звучание...
Ева утешила странников своей нежностью, любовью... потом сообщила о водопадах с неба, затопивших город...
"Ужас, что там творится... потоки бурлят и кружат в своих водоворотах тела утопленников и ночью, и во всякое другое время..."
"Это им наказание за все их преступления..." - сказал историк и пожалел, что сказал...
"Да... пожалуй, уместная кара... пора уже... пусть вода смоет грязь..." - сказал полковник и икнул...
"Не добралась бы вода и до нас..." - сказала Ева и опасливо глянула по сторонам...
Местность была гористая, дорога извилиста и обрывиста...
"А что, город все еще город?.." - спросил историк, и Ева продолжила свое повествование:
"Город погряз в грехах, никто не решался выступить против преступников... вода решилась и двинулась на город, затапливая все вокруг... одни бежали в горы, другие стояли и смотрели, как зачарованные, в смятении и страхе, пока, опрокинутые потоком, не погибали...
Были и такие среди горожан, которых радовались несчастью...
Вода держала в заложниках тех, кто остался в городе: стариков и детей, ну и их защитников, обычно именуемых ангелами... они пребывали в спокойствии и безмятежности, хранили молчание, таили то, что должно было быть сказано...
Все вокруг рушилось, дома оказывались лежащими и исчезали...
Я искала и не могла найти наш дом... я шла, падала, поднималась, руки служили мне вместо ног... уже я плыла вместе с трупами...
Очнулась я на кладбище у своей могилы, застряла между двумя деревьями и стала деревом...
Было ли такое со мной или привиделось мне?.."
"Привиделось... ты слишком впечатлительна..."
"Не знаю... до сих пор в глазах картины бедствия... вода мародерствовала, грабила, опустошала дома, разрушала их, глумилась над мертвыми, подчиняла все своему гневу, уродовала красоту...
Меня и все вокруг вдруг встряхнуло... и сильно... вода взбаламутилась... я уже плыла не от воды, а навстречу воде, которую кто-то собирал...
Поток обмелел, ушел, оставив грязь, тину, ил..."
Небе светлело, ждало утра...
"Полковник, где Ева?.. что ты лежишь?.. вставай, надо идти искать ее..." - сказал историк и попытался привстать...
"Встаю, встаю..." - услышал он голос полковника...
Появился и сам полковник... историк не узнал его, он стал эфиопом...