Три брата. Первый - спившийся разведенец-бабник, в далеком прошлом комсомольский лидер, поднявшийся было по провинциальной партийной лестнице, но, увы - перестройка...
Второй - наркоман со стажем, каким-то чудом избежавший передоза и в силу случая или провидения свыше, пытающийся укрыться от проблем и от своей пагубной страсти в монастыре, работая во Славу Божью - трудником. Попытка искренняя, но слабая - враг силен..., при удобном случае братишка, крестясь, колит дозу, выпивая при этом стакан горькой.
Третий брат - инвалид. В свои тридцать три и впрямь чем-то похожий на святого, скорее юродивого, заросший жидкой рыжеватой бороденкой и свалявшимися длинными волосами, со взглядом отстраненным, без признаков эмоций и мыслей. Живет он на преднизалоне, чифире и дешевых сигаретах.
В семнадцать лет он законченный токсикоман (хотя еще и была возможность вернутся в секцию карате, долбить макивару, сидеть на шпагате и в спарринге отрываться на партнере, вымещая свои юношеские комплексы и обиды.) Теперь он, больной "на голову" (последствие пагубного пристрастия), лежит на грязной постели. Под рукой, на полу у кровати - старый китайский двухкассетник "отхаркивающий" шансон, попсу, приличную зарубежку, но братишке, похоже, все едино.
У плиты хлопочет мать - с двумя инфарктами, давлением, огородом и сыновьями - три года как похоронившая мужа и оставшаяся со своей беспредельной любовью и заботой к чадам.
Сыновья (те, что способны любить) приводят в небольшой, вросший в землю дом всё новых невест и подруг, затопив "по - черному" баньку (потому что "по-белому" она давно не топится, так как осыпалась и рухнула печная труба...).
То ли так было всегда, когда мать еще работала начальницей спасательной станции на реке, и пацаны пропадали там же - рассекая на катерах волны, вдыхая ветер свободы, то ли, так стало после смерти мужа...
Но я там был вчера и в очередной раз понял, как все далеко не просто, как легко не понять, осудить, этих добрых, открытых, и заблудившихся когда-то в своем маленьком городке людей, с проблемами разными и одновременно в чем-то схожими.
Я увидел семью и прочувствовал, как они дорожат друг другом, во всем неустройстве и нищете бытовой присутствует богатство души, где живет, пусть немного странная, но очень сильная - любовь.
А семей и судеб таких тысячи, что вокруг да около меня.