Аннотация: Свойства органических существ зависят не только от их состава, но и от порядка соединения атомов
ИЗОМЕРЫ
Никогда в своей жизни он ещё не видел такого ноября. На улице было так тепло, что Владимир Николаевич Некрасов шёл без кепки навстречу девушке с медными волосами, по имени Осень. Небо было затянуто белым крепом с самого утра. Деревья, мокрые от слёз взбалмошной девицы, были словно испуганы и измучены своей наготой. Всё золото осени почернело и сморщилось на седой, но всё ещё живой траве. Ему захотелось закричать, заплакать, обнять первое попавшееся дерево и сойти с ума от непонятной осенней обречённости. Но ничего этого он не сделал, а всё также бодро шагал по асфальту в сторону университета, наслаждаясь, возможно, последним теплом и вечным запахом жизни.
Некрасову было сорок, но из-за бородки, которую он стал отпускать не так давно для импозантности, ему казалось, что он выглядит старше. Однако животик, обычно появляющийся у мужчин в его возрасте, у него отсутствовал, может быть, именно поэтому выглядел он всё равно на свой возраст.
Владимир поднялся на четвертый этаж. Открыл кабинет своим собственным ключом и, войдя, тут же закрылся. На столе, кроме бумаг, стояла пепельница. Он вытащил из ящика стола пачку сигарет "Космос", сигарета привычно оказалась во рту, глубоко затянулся. Вместе с дымом, проникающим в лёгкие, в голову поползли мысли. Интересно, почему, когда затягиваешься, просыпаются воспоминания, выплывают вопросы, о которых не задумываешься, пока губы не сожмут фильтр сигареты, а спичка не разожжёт табак? Ему вспомнилось определение из учебника органической химии, которую он больше других предметов не любил в школе: "свойства органических веществ зависят не только от их состава, но и от порядка соединения их атомов"...
***
Николай Владимирович Красько (хотя его никто так никогда не называл) вставал очень рано. Всю свою сознательную жизнь Николай работал дворником и лучшей работы представить себе не мог. Он вообще любил порядок во всём и даже в нерабочее время следил за чистотой во дворике и, тем более, в своей холостяцкой квартире. Вместе с ним жил кот Васька, который ночевал дома, а днём шатался по дворам и подвалам. Николай любил кота, и кот, вероятно, тоже по-своему любил своего хозяина, потому что ночевать всегда возвращался домой.
Обычный день Николай Владимирович начинал с того, что, просыпаясь в четыре утра, выключал будильник, который, несмотря на многолетнюю привычку вставать в определённое время, всё-таки заводил. Затем умывался холодной водой. Завтрак обычно состоял из яичницы с поджаренной колбасой и чашки чая, а у кота Васьки - из размороженной мойвы и миски молока. После завтрака Красько брал газету, купленную с вечера, и читал в течение получаса. К пяти он уже в своей рабочей форме подметал двор.
Дни его были похожими один на другой, но сегодня утром произошло событие, перечеркнувшее привычное однообразие жизни.
Как всегда, после уборки двора он направился на площадь. Каково же было его удивление, когда, дойдя до середины площади, в самом её центре обнаружилась куча человеческого дерьма. Николай Владимирович даже нагнулся посмотреть поближе, не веря своим глазам. Конечно, не первый раз на его пути встречалось говно, но чтобы в центре площади?! Такого ещё не бывало! "Это же надо, такое учудить: насрать прямо на площади! Вот же сволочь-то!" - думал Красько, идя за своим рабочим инструментом.
Когда он вернулся к месту "преступления", его наручные часы показывали без пяти семь. Люди уже тянулись на работу, и, как назло, пошёл мелкий дождь. Дворник со вздохом ковырнул кучу и с удовольствием отметил, что второго захода делать не придётся. Запахло соответствующим образом, а влажный воздух только усилил едкую отвратительную вонь. Он донёс свой груз до газона аллеи и благополучно удобрил им одну из елей.
Данный инцидент нарушил обычный график Красько (подметание площади заняло на пятнадцать минут дольше), доставив определённое чувство душевного дискомфорта.
Больше всего Красько не любил осень. Его удручало то, что, несмотря на сегодняшнюю тщательную уборку, завтра листьев будет столько, словно вчера, а то и целую неделю, он не убирался вовсе. Упрямые листья снова и снова укладывались на тротуары пёстрым штопаным одеялом. Многолетний опыт работы дворником подсказывал, что первыми листьями, которые ему придётся убирать, будут тополиные, поражённые белыми червячками во вздутиях на черешках, потом листья рябины и липы и уже к концу осеннего сезона - клёна и каштана, убирать которые приходилось, когда начинались дожди, из-за которых листья приклеивались к асфальту и тротуарной плитке. К тому же, теперь листву запретили жечь, отчего к концу недели скапливались огромные кучи, которые вывозила машина. Кучи же никогда не страдали от недостатка внимания. Красько никак не мог понять, зачем кому-то нужно постоянно разбрасывать собранные листья?
Несмотря на вопросы, которые у него в последнее время возникали все чаще, жизнь не казалась ему бессмысленной. Он убирал не только потому, что патологически любил чистоту - это был его вызов обществу, он хотел, чтобы люди, которые оставляли мусор, увидели также как и он, насколько лучше выглядит чистый двор или площадь. Может быть, поэтому особое удовлетворение он получал тогда, когда на следующий день на том самом месте, где он убирал, было, по крайней мере, не так грязно, как вчера.
Остальная часть дня прошла без происшествий, если не считать того, что перед самым сном, после просмотра программы "Время", когда он чистил зубы, в доме отключили свет. Но самым странным сегодня, несмотря на утреннее происшествие, стало совсем другое. А именно - приснившийся ему сон, яркий, живой и такой реальный, что явь показалась жалким подобием, похожим на восковую грушу.
***
Владимир Николаевич затушил сигарету и приоткрыл окно проветрить помещение. То ли от сигареты, то ли от серости осеннего дня его потянуло на воспоминания.
Он был единственным ребёнком в семье без отца. В школе учился хорошо, но выдающимися знаниями не блистал. После службы в армии поступил в университет на преподавателя русского и литературы. Уже на первом курсе его заинтересовала философия, и всё свободное от занятий время он посвящал чтению Канта, Камю, Ницше, Спинозы и многих других выдающихся мыслителей. А после получения диплома он поступил в аспирантуру на кафедру философии, которую благополучно закончил, защитившись в Москве. Как раз в это время освободилось место в его родном университете, и ему предложили работу. В течение пяти лет он занимался докторской диссертацией. В день своего тридцатилетия Некрасов сделал предложение аспирантке, с которой встречался в течение полугода. Через месяц они расписались.
После года супружеской жизни, когда понимание того, что от чувств не осталось ничего, достигло абсолютной величины, они развелись. Владимир Николаевич защитил докторскую и решил сменить место жительства. На новом месте ему дали комнату в общежитии с перспективой на получение квартиры.
***
Говорят, что снаряд не попадает в одну воронку дважды. Возможно, это правило и срабатывает в ряде случаев, но не в этот раз. На следующее утро в том же самом месте на площади снова было насрано. Данный акт вандализма возмутил Красько до глубины души. И хотя обычно его было практически невозможно вывести из себя, тут он не сдержался и выругался матом.
Убрав продукты человеческой жизнедеятельности под другую ель, он занялся привычной работой. Но мысли то и дело возвращались к этой омерзительной куче. Закончив подметать свой участок, Николай Владимирович отправился в подсобку, где, вооружившись красной краской, стал отмечать крестом деревья, которые надо было спилить.
Машина, вывозящая мусор, сегодня почему-то не приехала. А люди все тащили и тащили пакеты с отходами так, словно и не видели того, что баки полны. Красько и не знал, на кого больше сердиться: то ли на службу, отвечающую за вывоз мусора, то ли на этих людей. А потом ещё удивляются, почему это к обеду во дворе валяется мусор? Бомжи еще эти... придут, порасковыривают всё...
На обед он купил для себя батон с кефиром и мороженой кильки с молоком для Васьки. Кот, правда, не пришёл к обеду, так что пришлось принимать пищу в одиночестве. После обеда Красько обычно спал...
***
Пока он читал лекцию, его с каждой минутой всё больше охватывало чувство собственной никчёмности. На него смотрели глупые, бездумные глаза, единственным выражением которых было ожидание окончания лекции. На последних рядах кто-то смеялся, где-то там же упала бутылка. Некрасов делал вид, что этого не замечает и продолжал читать лекцию.
Пары закончились поздно. Темнело. На улице падал первый снег и дул ветер. Он считал неправильным этот снег. Может быть потому, что, как казалось ему, первый снег должен выпасть ночью и стать неким волшебством, открывшимся утром, когда ты, проснувшись, подходишь к окну, а серый, невзрачный мир неожиданно оказывается белым, неправдоподобно хрупким и чистым.
Кому нужно то, что я делаю? Для чего я живу? Для чего живет любой другой человек? Что такое "жить"? Может быть, это значит находиться в некой реальности, осознавая, что являешься её частью, и действовать согласно чувствам и устоям общества, которое тебя окружает? Или же это просто осознание своего места в мире, того, что ты получаешь удовлетворение от процесса жизни не просто потому, что ты такой вот человек, а потому, что ты занимаешься тем, что тебе нравится?
Так, может, в действительности всего того, чего я достиг, мне не нужно? Зачем я поступал в аспирантуру, для чего мои труды, все мои занятия? Чтобы кому-то что-то доказать? Некрасов остановился посреди улицы и громко рассмеялся в небо. Кто-то из прохожих опасливо обернулся. И что же теперь? Разрушить всё? Разорвать картину, написанную мной для кого-то, а не для меня? Разбить раму, вспороть холст и жить дальше, не зная зачем?
Свойства органических веществ зависят не только от их состава, но и от порядка соединения их атомов. Такая закономерность наблюдается и среди людей. Человек может измениться внешне, при этом оставаясь самим собой, но насколько естественно это состояние для него? И если оно не естественно, то не может ли порождённый дискомфорт привести к протесту, к некоему крику о помощи: кто я, для чего я?!
***
Красько, отправляясь на площадь в очередной раз, на всякий случай захватил с собой лопату, и, как оказалось, не зря. В голове тоскливо копошились мысли. Последние три дня он, вроде, и спал как обычно, но чувство усталости не покидало его.
Не устроить ли засаду на этого засранца? Интересно, есть ли какая-то связь между тем, что каждое утро происходит на площади и снится ему? Определённо, игнорировать то, что эти события стали происходить одновременно, никоим образом нельзя.
После обеда приехала машина, чему Красько несказанно обрадовался. Наконец-то наметённые в течение недели кучи сухой проржавевшей листвы были заброшены в кузов и вывезены со двора и прилегающих территорий.
Дома был привычный порядок. Он подошёл к зеркалу и посмотрел в него. Из зеркала на него смотрели усталые чужие глаза. Глаза человека, который ему снился. Десять лет назад Красько получил серьезную травму головы, из-за которой у него развилась амнезия.
***
Из общежития доносились музыка и пьяные голоса. Студенты что-то отмечали. В свете жёлтых фонарей небо казалось фиолетовым. Снег перестал идти. Некрасов шёл и думал о том, что в мире есть границы, очерчивающие необъяснимое, сферу трансцендентного. Мудрый человек может смириться с этим, но для смирения нужно мужество, выражающееся в готовности признать и принять, что далеко не всё зависит от нас и есть нечто неустранимое и непроницаемое даже для самого проницательного ума. И мы вынуждены смириться и принять конечность нашего земного бытия.
В этот миг его мысли прервал визгливый крик тормозов - Некрасова сбила машина. Он упал на тротуар, ударившись головой о бордюр. В свете фонаря из его сумки разлетались страницы лекции. Водитель поспешил скрыться, а глаза Некрасова заволокла красная пелена...
Мотылёк проснулся. Только что его крылья разорвали паутину кокона. "Неужели это я?" - подумал он. Что-то изменилось. Теперь у него были крылья. Он медленно подвигал ими, чтобы убедиться, что они всё-таки принадлежат ему. Мотылёк никогда не видел ночь. Раньше, когда он был гусеницей, ночью он обычно спал. Мир выглядел совсем по-другому. Ночь дышала тишиной и покоем, которых так не хватало дню. Где-то во тьме ярко горел шар, который неудержимо тянул к себе. Неуверенно взмахнув крыльями, мотылёк полетел на свет. С каждым мгновением свет становится ярче, и вот перед ним уже нет ничего, кроме света, остаётся последний взмах. Но тело его натыкается на невидимую преграду. Он бьётся, бьётся, бьётся об неё, но...
Неожиданно он понимает, что он не один и вокруг него точно такие же мотыльки бьются с таким же упорством о невидимую преграду. Однако, в отличие от других, после того, как ему открылось, что он не один, его попытки не стали ожесточённее. Мотылёк неожиданно развернулся и полетел от света во тьму. Навстречу ему летели мотыльки, свет продолжал звать его, но, несмотря ни на что, он всё равно летел от него...
***
...когда он пришел в себя, в горле было сухо, и он прохрипел: "Пить!" Дежурная медсестра подала стакан с водой. Когда он допил, она поставила стакан на тумбочку и спросила:
- Вы знаете, какой сегодня день?
- Нет.
- Месяц, год?
Он отрицательно покачал головой.
- А как вас зовут, вы помните?
Он ничего, совсем ничего не помнил, но в голове его крутилось: "Владимир Николаевич" или "Николай Владимирович".
- Может быть, вы помните фамилию?
Он помнил, что его фамилия была связана с краской, еще в детстве его как-то по-дурацки дразнили, обзывали "краской". Может, Красько? Да, точно!