Thistl Maria-Pandora : другие произведения.

Звонки. Часть первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Расскажу я вам сказку... То есть, как всегда - ничего подобного я раньше не писала, весчь весьма странного содержания, смысл или очень глубокий, или совсем не имеется... Знающий поймет. Тот, кто сможет - прочувствует. И маленькое все-таки "от автора": Дорогие мои Личности Творческого Склада Ума, не УХОДИТЕ туда. Ведь часто хочется, да?... Предупреждение: Легкий намек на яой (пока лишь). Слабонервным просьба не читать, а так же детям на ночь, старикам и особо восприимчивым тоже. Романтики и высоких чувств не ждать. Глубинных рассуждений тоже. Повесть откровенно жестокая и может ночью выползти из компьютера и всех съесть.
  "Я всегда знал, что снег падает вверх" - Раздраженно подумал молодой человек роста, чуть выше среднего, быстро шагая по заснеженной темной улице.
   А все потому что ветер, подхватывая пушистые хлопья снега у самой земли, переворачивал снежный поток и снова направлял его к небу, которого не было видно, и к тусклому уличному освещению.
  - Алексей Александрович!
   Он обернулся на зов. Он настолько отвык, что кто-то обращается к нему по имени - вот так вот, официально и отстраненно, что от неожиданности сейчас же остановился. В лицо летел надоедливый снег, мешая рассмотреть неожиданного собеседника. И никуда от этого таящего холода и ветра было не скрыться. В замеси из снега, ветра, автомобильных фар дальнего вида и света уличного фонаря, едва угадывался силуэт человека. Забытый знакомый? Школьный приятель? Старый друг семьи?
  Ну кто бы еще мог так обратиться к известному писателю, возвращающемуся с праздничного вечера в честь завершения его книги?..
  - Я бы хотел с вами побеседовать, если это возможно...
   Интрига сразу же потеряла привкус новизны. Очередной пронырливый журналист, возомнивший, что имеет право обращаться к нему по имени-отчеству. Еще немного бестактности в этот вечер? Нет уж, хватит. Он слишком устал отвечать на однообразные, привычные и заранее известные вопросы.
  И... Он закрыт для любого рода попыток прокрасться в область его личного пространства. Пусть даже это будет его паспортное имя. Для общения с подобными субъектами существует его псевдоним.
  - Простите, я спешу домой.
   Еще один блокнот с заранее записанными вопросами, составленными банальными фразами, не несущими в себе ничего, кроме искреннего желания заработать неплохой гонорар за статью? К чертовой матери...
   Он, поморщившись, отвернулся, теряя последнюю заинтересованность в происходящем. Убрал с лица талые капли. Кожу неприятно колол холод и ветер. Хотелось в тепло. Переодеться в бесформенный домашний халат, поставить на колени большую кружку, исходящую горячим паром, закрыть форточку и отгородиться от суеты и усталости прожитого дня.
  - Я не займу у вас много времени. Пожалуйста!
   Фраза не была похожа на просьбу. Скорее на предложение, от которого он бы не смог отказаться. Аксин нахмурился, недовольный наглостью незнакомца.
  - Мой рабочий день на сегодня окончен. Ваш, как я могу предположить - тоже. Пресс-конференция состоялась... и закончилась полчаса тому назад. Не знаю, где вы были раньше...
  - Я ждал вас у выхода из театра. У меня не было приглашения.
   Мужчина, судя по голосу, приближался к нему. Теперь в темноте можно было отчетливо рассмотреть, как он закрывается рукой от ветра.
  "Какая же все-таки неприятная погода" - Подумал Аксин, поежившись. Сам он любил осень. Золотистую, светлую... и безнадежную... Как разговор с этим человеком.
  - Почему? - Вопрос показался ему глупым. - Из какого вы журнала?
  - Я не журналист.
   Можно было предположить, что человек улыбнулся. Наверное...
  "Все понятно. Очередной навязчивый поклонник".
  - Тогда что вам нужно? Автограф? Сожалею, но у меня слишком замерзли руки, чтобы я смог еще что-то и где-то написать. - Он вежливо улыбнулся, понимая всю бессмысленность этого неотъемлемого жеста обходительности. Человек все равно вряд ли смог бы рассмотреть его лицо в этой бесконечной метели. Как и Аксин - его.
  - Вот именно поэтому я бы хотел предложить вам выпить со мной чашечку кофе в сухом и отапливаемом месте.
   Аксин чуть было не засмеялся от такой наивности. Почему они все считают, что это так легко - подловить где-нибудь на темной улице их любимого писателя и украсть немного его бесценного времени? Неужели, по всем предположениям этого чудака, он сейчас должен будет с радостью отреагировать на предложение совершенно чужого ему человека и двинуться в неизвестном направлении, поздним зимним вечером, вместо того, чтобы, как все нормальные люди, отправиться к себе домой и лечь спать?
  - Вы что, меня на свидание пригласить пытаетесь? - Холодно ухмыльнулся он. - Прошу прощения, я спешу. - Он вежливо склонил голову и, не оборачиваясь, направился к своему дому.
   Благо, он жил не так далеко от Большого Театра, и имел такую прекрасную возможность, как дойти до своей квартиры пешком, не пользуясь услугами многочисленных таксистов, оккупировавших площадь у выхода из театра. Конечно, такая промозглая погода не доставит ему лишнего удовольствия при вечерней прогулке. Да и завывание ветра и липкий снег, заползающий в воротник - не самое приятное, что может преподнести ему завершение сегодняшнего дня. Но, мысль о том, что придется провести еще лишнее энное количество времени в обществе кого-либо живого и разговорчивого, внушала ужас. Таксисты, как правило, к вечеру становились необычайно общительны. Особенно, если замечали на заднем сидении своей машины известного писателя.
   Свежевыпавший снег таял в лужах, превращался в кашицу и лип к остроносым туфлям. Через пол шага - отваливался и оставался где-то в пройденном метре скрытого асфальта. Грязный, отвратительный, желтовато-серый, он напоминал нечто мертвое и тошнотворное. Поэтому Аксин предпочел поднять воротник, затянуть потуже шарф и, уткнувшись в него носом, ускорить шаг и, согревая шею и подбородок собственным теплым дыханием, созерцать куда-нибудь внутрь себя ... А не на гниющую окружающую обыденность. Реальности этого мира ему хватило за прожитые восемь часов. Он был сыт по горло.. В горле образовался неприятный комок... А может быть - это воспалялись его многострадальные гланды, дабы поразить его очередным затяжным приступом ангины. Он предпочел не думать об этом. Ему вообще сложно было о чем-либо думать, так как он был опустошен, вымотан и рассержен.
  "Я не люблю людей". - Подумал он тоскливо, доставая из сумки ключи от домофона.
   Может быть, эта мысль исчезнет у него из головы сразу же, как только он окажется на родной кухне - в безопасности и тишине? Наденет старые стоптанные тапки, поставит чайник и будет наслаждаться его кипящим пыхтением, безуспешно пытаясь выкинуть из головы обрывки разговоров, мелькающие перед глазами кадры и впечатления. Он быстро уставал от общества...
   На небольшом потертом экране вспыхнули красные прочерки. Раздался звуковой сигнал... Он потянул на себя дверь, ощущая прилив внезапного счастья человека, который через минуту наконец-то окажется в своей родной квартире. Подальше от беснующегося февраля с его замороженной луной, рыхлыми сугробами на тротуарах и жестокими вьюгами...
  - Не спеши. - Тихо произнес голос у самого его уха. Чужое дыхание неприятно защекотало кожу.
   Он вздрогнул. И дернулся, почувствовав прикосновение холодного метала к незащищенной коже под подбородком, над самим кадыком. Непроизвольно сглотнул, еще ярче ощущая острое лезвие, плотно прижатое к открытой части его тела.
  - Я пойду с тобой. - Поставил его в известность голос.
   Теперь он узнал голос, принадлежащий его недавнему собеседнику.
  "Отлично. Мне повезло наткнуться на сумасшедшего маньяка". - Мелькнула в его распухшей от нудных мыслей голове.
   Ему не было страшно. Ему даже было как-то смешно... В конце концов, многие известные особы заканчивали вот так вот... Может быть, это говорит о том, что он наконец-то дожил до времен своей настоящей славы? Обидно вот так вот будет умереть в подъезде своего же дома именно в тот момент, когда ты по-настоящему ощущаешь себя культовой личностью.
  - Куда? - Снова задал он глупый вопрос. Фантазии на что-то более остроумное у него уже не было.
  - К тебе домой. Ты угостишь меня крепким сладким чаем и ужином. - Так же равнодушно поведал ему незнакомец.
  "Как мило"... - Аксин хмыкнул. Ему действительно не было страшно...
  - Ты не боишься?
   Человек не то чтобы впихнул... Скорее аккуратно подвинул его вглубь парадной, продолжая в одной руке крепко держать нож, а другой прикрыл за собой дверь.
  - Да, пожалуй, ты не боишься. - Ответил он сам на свой вопрос. - На каком этаже ты живешь?
  - На пятом. - Пожал плечами Аксин. И тут же поплатился за неосторожное движение неглубокой царапиной. - А чего мне бояться? Я не настолько беден, чтобы приходить в ужас от мысли, что мне придется поделиться с кем-то еще одной упаковкой пищи быстрого приготовления.
   Человек на его реплику не отреагировал никак.
  - Да. Пожалуй, ты действительно не боишься. Но не потому что ты такой смелый... А потому что устал.
   Лифт скрипнул. Двери с предсмертным скрежетом разъехались в стороны, обнажая темноту лестничной площадки. Кто-то опять выкрутил лампочки...
  "Узнал бы кто - оборвал бы уши. Точно".
  - С вами это часто случается, насколько я знаю. - Произнес человек. Притом, непонятно было, кого именно он имел в виду под словом "Вами".
  - Я не могу сказать, что на меня каждый день нападают вооруженные незнакомцы...
  - Я имею в виду твою усталость. - Буднично пояснил незнакомец.
  "Как скучно". - Подумал Аксин. В который раз он убеждался, что его окружают сплошь лишенные чувства юмора люди. Даже его убийца не оказался исключением. Обидно.
  - А с кем - с нами?
  - Вот выпьешь со мной чаю - и я тебе все расскажу. - Как-то даже мягко произнес человек.
   Аксин подумал, что маньяки-убийцы, насколько он слышал, часто обладают вот таким вот успокаивающим тембром голоса. Даже приятным... Обволакивающим... Чтобы вызвать доверие будущих жертв. Хотя, наверное, странно было бы пытаться вызвать доверие у жертвы, когда держишь у ее горла нож.
  "Я не люблю людей". - Уныло повторил он свою мысль, отпирая замок на двери.
  
  ***
  
  - Не включай свет.
  - Я плохо вижу в темноте.
   Из коридора виднелась небольшая часть старой кухни. На высвеченное пространство падал голубоватый луч света из оголенного окна, украшенного пустым карнизом. Аксин в который раз укорил себя за свою забывчивость. Давно пора бы было повесить шторы... Мертвецки бледный свет выделял из темноты скромную обстановку из старой плиты, местами ободранного стола и холодильника. Писатель на секунду глянул на свою квартиру глазами своего будущего убийцы и почувствовал отвращение к неопрятности своего жилища. Вспомнил, что в мойке еще с утра громоздилась горка из немытой посуды. Обидно будет вот так вот - умереть на грязной кухне, среди разбросанных старых газет и журналов на фоне испачканных тарелок и нестиранных полотенец. Совсем не эстетично и слишком не похоже на то, как это происходит в его книгах... Там главные герои в конце концов погибают в сражении с главными злодеями, пронзенные кинжалом, мечом, меткой стрелой, или еще какой подходящей для этих случаев боевой утварью. Или совсем не погибают. Женятся на своих прекрасных принцессах и живут долго и счастливо.
  - Тогда иди в свою комнату и переоденься. - За его спиной такой же, как и с самого начала их странного общения, невозмутимый голос вырвал его из размышлений.
   Аксин готов был рассмеяться от такого удивительного поворота событий. И он бы рассмеялся, если бы не лезвие острого ножа у его шеи. Кто знает, может быть, у него еще есть шанс выжить?.. Может быть, его и не собираются убивать?..
  "А что со мной собираются делать"? - Задал он себе объективный вопрос. И сам же смутился от первого ответа, непроизвольно возникшего в его голове.
  - Я сейчас зайду в свою комнату... и позвоню в полицию... что вы тогда будете делать? - Поинтересовался он.
   Наверное то, что он сказал сейчас - было верхом глупости... Но что поделать - он часто совершал поступки, о которых можно было бы пожалеть впоследствии. Только он не жалел. Опять же, наверное, все это было потому, что ему было чертовски скучно жить...
   Ответом ему был равнодушный смех.
  - Ну, приедут несколько грубых, агрессивно-настроенных незнакомцев в форме, затопчут твою квартиру, наведут суматоху, нарушат твою привычную тишину. Что ты тогда будешь делать?
  "Какой голос... Жуткий". - Подумал Аксин, поежившись.
   В голосе не было ничего особенного... Кроме того обстоятельства, что произносил этот голос такие слова, от которых у него в легких образовывалась странная сосущая пустота и хотелось протяжно завыть.
   А человек между тем, прошел мимо него, совершенно не заботясь о том, что сам Аксин остался без должного присмотра. Это было... унизительно. Хотя по логике вещей он должен был бы радоваться.
  - А вы не боитесь поворачиваться ко мне спиной!? - Крикнул он в затылок удаляющемуся.
  - Если я обернусь... то страшно будет уже тебе. - С холодной насмешкой произнес мужчина.
   И это не было угрозой. И предупреждением... В этом было что-то другое.
  "Это демон. Он наконец-то явился за мной из ада, чтобы забрать с собой".
   Оказавшись в своей комнате, Аксин почему-то успокоился... В окно неожиданно ударилась птица. Взмахнула крыльями и исчезла под наружным подоконником. Это было обычным явлением - под крышей старого дома жили голуби. С наступлением темноты глупые птицы иногда теряли ориентацию в пространстве и бились об его окна. Некоторые ломали шеи...
  
  - Рассказывай. - Приказал "демон" и поставил перед ним кружку с горячим чаем.
   Аксину захотелось громко захохотать, потом забиться в истерике и разрыдаться. Конечно, он был мужчиной двадцати шести лет, хотя внешне на "Алексея Александровича" еще и не тянул... Но разрыдаться хотелось все равно.
  - Может быть, вы меня наконец-то уже убьете?
   Он еще несколько минут назад неожиданно понял, что никто его убивать не собирается. Не потому что человек с ножом в руках сидел перед ним за столом и неторопливо размешивал чайной ложкой сахар в чашке из его сервиза... А просто понял. Вдруг.
  - Может быть... Но, согласись, это будет слишком предсказуемо. Мы же оба не хотим, чтобы эта история закончилась так быстро и банально?
  - А как она должна закончиться? - Полюбопытствовал Аксин.
  - Ты писатель - тебе и решать.
   Человек пожал плечами. Просто, темнеющий на фоне светлых обоев на стене, силуэт. Аксин прищурился и чуть вытянулся над столом, пытаясь рассмотреть лицо. Но тщетно. Уличное освещение как раз падало на него самого, - скорее всего всклоченного, бледного и с искореженными, от внутреннего напряжения, чертами лица.
  - А если я захочу, чтобы вы сейчас же исчезли из моей квартиры - вы исчезните?
  - А это уже смотря, в каком стиле будет написана твоя сказка. Если хочешь, я рассыплюсь в воздухе кучкой пепла. А хочешь - просто выйду через дверь... - Мужчина склонил голову на бок. Аксину даже померещились едва заметные, чуть загнутые внутрь рога. Или это тень на стене от коротких прядей волос? - Или, если пожелаешь, я останусь, и буду разговаривать с тобой дальше...
   Из плохо закрученного крана капала вода. Она будто вонзалась в ватную мякоть тишины тонкими блестящими иглами. Вата забивала Аксину уши. А иголки пробивались через спутанные белые волокна и проникали в мозг, причиняя невыносимую боль.
  - А если я захочу, чтобы вода перестала капать?
  - Тогда тебе лучше всего подняться и выключить ее. - Засмеялся мужчина.
   Из этого Аксин сделал вывод, что ничего человеческое его демону не чуждо.
  - Как мне вас называть?
  - А есть смысл меня как-то называть?
  - Ну, как-то же мне нужно к вам обращаться?
  - Я уверен - ты что-нибудь придумаешь.
   Аксина это уже начинало немного раздражать. Он медленно поднялся из-за стола, настороженно поглядывая на человека, сидящего напротив, и так же медленно прокрался к крану. Попытался прочувствовать чужой взгляд на своей спине... Обернулся. Человек, как ни в чем не бывало, пил из своей кружки, периодически задумчиво поглядывая в окно - на черепичные крыши старых пятиэтажек, торчащие из них рогатые антенны, на выпятившуюся на небе полную луну и на горящие в соседних домах окна...
  - Так что вы хотите от меня услышать?! Да и зачем? Я не понимаю! Я бы понял, если бы вы работали в какой-нибудь газете и мечтали взять у меня интервью в так сказать приватной обстановке и... при неожиданных обстоятельствах. Но вы уже признались, что не имеет никакого отношения к прессе. Или это не так?
   Мужчина некоторое время молча разглядывал его в упор. Конечно, писатель не мог этого видеть, но чувствовал, как два чужих глаза оставляют на его лице две раскаленные точки. Он, не вытерпев, провел ладонями по щекам, стирая неприятное ощущение.
  - Рассказывай. - Наконец-то выдал он снова.
  - Да что я должен вам говорить!? С какой стати? Я даже имени вашего не знаю... Зато, вы многое обо мне знаете, как я смотрю.
  - С чего ты взял? - Высокомерия в голосе не было... Только искренний интерес.
  - Понятия не имею... - Растерялся Аксин. - Наверное, меня ввел в заблуждение ваш уверенный вид.
  "Фраза о его виде особенно удачна, учитывая, что, собственно, кроме темного облика я ничего и не видел". - Улыбнулся он, понимая всю глупость сказанного им.
  - У тебя чудесная улыбка. - Отметил незнакомец. - И у тебя отличная возможность выговориться.
  - С чего вы взяли, что мне нужно выговориться?
  - Каждому из нас всегда есть что сказать... А тебе особенно.
  - Вы упомянули, что эта сказка пишется по моим желаниям. А я не желаю вам ничего рассказывать. Право на это -
   у меня.
  - Да. - Согласился демон, кивая. - Но нож-то у меня.
   Аксин тяжело вздохнул. А ведь и правда...
  - Вы мне сказали, что все будет происходить так, как я захочу...
  - А все и происходит именно так, как ты хочешь! Дорогой Алексей Александрович, вся наша жизнь - это лишь отражение наших собственных мыслей. Ты хотел, чтобы я пришел - и вот я здесь. Рассказывай...
   Аксин молча уставился на своего собеседника. Он что - действительно этого хотел?
  - Я писатель, да к тому же фантаст. Поэтому я не всегда могу отвечать за точность и, главное, адекватность моих мыслей.
   Демон молчал несколько секунд. Аксин молчал тоже... Тишина снова накрыла его глухой тяжестью своего покрывала, забивая голову и рот, заставляя чаще и глубже дышать. Ему казалось, что он слышит, как бьется в темноте его сердце. Только его...
  - Рассказывай. - Повторил мужчина. И точно психолог в своем рабочем кабинете, скрестил перед собой пальцы.
   Аксин чуть было не вскрикнул. В очередной раз эта просьба-приказ отозвалась резкой болью где-то в правом боку. Еще раз - и это убьет его... Он сдался.
  - Вы знаете... Я не люблю людей... - Вырвалось у него непроизвольно.
   Это было первое, что он сказал, не задумываясь.
  
   Каждое слово давалось ему с трудом. Не потому что ему приходилось говорить с незнакомым человеком, который пол часа назад держал у его горла нож. Скорее наоборот. Аксину чудилось, что он ведет эту совершенно ненужную и пугающую беседу с самим собой. Или с собственным отражением. Человек напротив него молчал. И единственное, что отличало его от гладкого зеркального покрытия - это внимание, которое, казалось, пронизывало воздух в кухне особым электричеством. Казалось, будто ничего интереснее, чем то, что говорил Аксин, в это жизни просто не было и быть не могло. Хотя, некоторые его читатели действительно так считали... Но этот человек...
  "Это существо" - Как подумал бы Аксин с некоторой долей брезгливости.
  Это существо просто пожирало каждое его слово, будто бы полностью превратившись в слух.
   Аксин говорил... И сам впервые слышал свои же собственные мысли.
  - Я не люблю людей, потому что... я не знаю, почему. Я не понимаю их поступков и жестокости... Хотя, я ведь и сам поступаю жестоко. Я не люблю...
  - Ты боишься людей.
  - Нет! Зачем мне бояться... Я... Меня многие любят, у меня тысячи поклонников. Было бы странно, если бы я боялся тех, кто так от меня зависит.
  - Хм. Это понятно... Молодой, перспективный, известный, красивый... И все таки ты боишься.
  - Да нет же! С чего вы вообще решили?
  - Ты жизни боишься... - Пояснил мужчина.
   Ему казалось, что его врожденный талант - умение красиво и правильно связывать слова в фразы, а фразы в повествование, покинул его навсегда. Будто все его составляющее, все то, что давало ему уверенность жить - слетало с него, как сухие листья с мертвого дерева. И сам он рассыпался на детали, как мозаика. На составляющие, на фрагменты... Вот - первая напускная бравада оставила его, оголяя неуверенность и страх. Нет, не страх перед своим таинственным собеседником. Страх перед самим собой.
   Он не хотел вскрывать себя сам.
  - Говори дальше.
  - Когда вы уйдете?
  - Когда ты выговоришься.
  - Но почему именно я?
  - Говори...
   И Аксин говорил... Уткнувшись взглядом в клетчатую скатерть стола, боясь поднять глаза на незнакомца, он рассказывал. Сначала о том, как прошел его сегодняшний день. Потом о людях, которые его окружали... А затем понемногу и о себе самом. Неуверенно и осторожно он заглядывал внутрь себя, доставая все новые и новые подробности. Сам же и удивлялся им, с интересом разглядывая откровения, держа их на расстоянии вытянутой руки, изучая и сопоставляя с самим собой.
  - Сегодня официально вышла моя новая книга. - Поведал он скучающим голосом. - И это самый счастливый день в моей жизни.
  - А по твоему виду и не скажешь. - Холодно усмехнулся человек.
   Аксин вздрогнул и снова отвел глаза, предпочитая рассматривать свои руки, послушно сложенные на столе.
  - Должен был быть... Я так думал, когда писал эту книгу... Я думал, что вот - ее прочтут окружающие и все изменится...
  - Все изменилось?
  - Нет... В моей жизни ничего. В жизни моих героев - да. Теперь они свободны. Они забудут обо мне и будут жить дальше. А я...Я иногда думаю, что я всего лишь рупор... Передатчик. Я говорю... то есть пишу то, что слышу. И я счастлив только тогда, когда я даю жизнь моим историям. И как только я отрываю их от себя... Как только ставлю последнюю точку... волшебство заканчивается.
  - Страшное у тебя волшебство, Аксин...
  - Вы читали мои книги?
  - Нет. Но мне это и не нужно, чтобы знать, что ты скрываешь и чувствуешь.
  - Тогда зачем же я рассказываю вам?..
  - Ты рассказываешь себе. Продолжай...
   И он в который раз повиновался, продолжая как будто помимо своей воли говорить... Совершенно чужим, надломленным слабым голосом он говорил.
  - У меня нет сил жить. В этом мире... Все, что происходит со мной в моей жизни - происходит само собой. Я никогда и ничего не делал для себя. Мне все давалось слишком легко. Наверное, можно было бы подумать, что у меня непрерывная депрессия... Но это не так. Я чувствую себя сильным и уверенным на страницах своих произведений...
   Теперь говорить было легче. Внутри него как будто прорвалась та плотина, которая сдерживала эмоции и чувства. Из горла вот-вот готовы были хлынуть потоки обвинений, жалоб и признаний... И вот уже было все равно, что рассказывать все это приходилось незнакомому человеку, который мог бы представлять угрозу... Но по всей видимости не представлял.
  - Не останавливайся. Говори. Иначе потеряешь мысль.
  - Я не хочу жить. Понимаете? Мне даже не сложно признаваться в этом, потому что мне никогда не было тяжело от этой мысли. Эта жизнь не принимает меня, поэтому я создаю свою... Где мне интереснее и легче. - Аксин говорил все более уверенно. - Я знаю, что у меня есть талант. И для того, чтобы об этом узнал весь мир - мне даже ничего не нужно было делать. Ко мне все приходит само - и слава и удача. И я знаю, что мне повезло...
   И вот, когда он почувствовал почти что гордость за свои слова, за себя, за свою жизнь... Незнакомец неожиданно протянул худую, костлявую руку... и сжал его пальцы. Аксин дернулся и замер, вытаращив глаза, глядя на безликую тень перед собой.
  - Откуда в тебе столько боли..?
   От руки веяло таким мертвецким холодом, что у писателя перехватило дыхание. Будто к его обнаженной груди приложили ледяной пласт и с силой прижали к телу. Да так, что всепроникающий холод подобрался к его сердцу и теперь сжимал теплый бьющийся орган, превращая его в застывший кровавый комок. Кровь стала медленнее пульсировать по венам... Теперь она едва тянулась вязкой остывающей массой, неотвратимо распространяя этот инфекционный холод по всем уголкам его тела. Лицо будто обожгло порывом зимнего ветра... В жалкой попытке вырваться из этого жуткого плена, стягивающего кожу, покрывающего глаза ледяной пленкой, он, будто выныривая из студеной воды, из последних сил втянул в себя воздух. Перед глазами потемнело. Голова кружилась...
  - На сегодня хватит. - Заключил человек равнодушно, ослабевая стальную хватку.
   Аксину почудился щелчок раскрывшихся кандалов... Но холод не исчез. От него все еще щипало глаза и покалывало горло.
   Он вдохнул в себя это... Как смертельный яд.
  - Я приду к тебе завтра вечером. - Произнес человек равнодушно.
   В липком сером безмолвствие раздался глухой удар. Аксин резко повернул голову, успев зацепить взглядом мелькнувший комок перьев. А когда обернулся - место напротив него пустовало... Он медленно поднялся и подошел к окну. Нажал обеими руками на старые металлические ручки, запачканные белой краской, потянул на себя... Свежий воздух ворвался в дыхательные пути, настигая легкие и причиняя ощутимую боль, вместо ожидаемого наслаждения.
   На асфальте под его окнами пару раз дернулся и затих очередной больной голубь со сломанной шеей. Растрепанный шарик из подранного хвоста и нелепо раскинутых в стороны крыльев...
  - Что за ...? - Спросил Аксин у спящего города. - Что здесь только что произошло?! - Крикнул он в заторможенную февральскую ночь.
   По кухне пробежалась тень. Его же собственная... Метнулась к окну, испугалась света и вернулась обратно. Растянулась у ног своего хозяина, как послушная уставшая собака и замерла.
   Больше ничего не произошло...
  
  ***
  
   Аксин проснулся - как будто очнулся от глубокого обморока. С огромным трудом разлепил веки, оторвал каменную голову от подушки и удивленно осмотрелся в поисках одеяла. С еще большим удивлением отметил, что одеяло находится под ним. Сложенное и прикрытое пледом. Сам же он, по всей видимости, спал полностью одетый. Даже не позаботившийся вчера о том, чтобы снять с руки часы.
   На улице раздавался скрип качелей, скрежет метлы дворника по асфальту, покрытому легким налетом льда и посыпанному песком. Тоскливый, вызывающий дрожь по телу, звук. За окном - серое небо и такие же серые дома. Черно-белая земля, покрытая мусором, а кое-где снегом. Как будто мир за одну ночь стал черно-белым и утратил все свои живые краски. Остались лишь рваные шины, сложенные у металлических, изьетых коррозией, стен гаражей, поломанные скамейки и тонкие, посаженные летом этого года, деревца. И этот чертов протяжный скрип качелей, пробуждающий уснувшие было на последние пару дней мигрень и желание повеситься сию же секунду...
   Еще можно было остановить себя на самой грани исполнения этого отчаянного желания и поставить кипятиться чайник. Насыпать в старую чашку с отбитой ручкой заварки, залить все это крутым кипятком и наслаждаться его неповторимым сухим треском.
   Аксина знобило. Он прижал ладонь ко лбу, проверяя себя на наличие высокой температуры. Лоб был пугающе холодным...
  "Может быть, я уже умер и теперь остываю?" - Обрадовался писатель.
   И вдруг вспомнил обо всем, что было вчера... Сердце испуганно екнуло. В груди похолодало.
  - Он придет сегодня... - Произнес Аксин и бросился в прихожую.
   Старинный шкаф-купе. Дверца отодвинута, пальто висит на вешалке, перчатки сложены... ключи невинно покоятся на том же самом месте, на котором он оставил их вчера.
  - Не придешь. - Мстительно произнес он.
   Он решил, что сегодня ни за что не выйдет из дома. Даже окно не откроет... Вместо этого, он заварит себе чай с медом и малиной, ляжет в горячую ванну и будет думать. О чем-нибудь приятном... Например, о новой книге, которую нужно было срочно начинать, дабы не потерять своего места в рейтинге популярных писателей.
   Забрав с собой блокнот, ручку и горячий напиток, писатель открыл на полный напор кран, развязал пояс на халате... Ему почудилось, будто по ногам прошел легкий сквозняк. Непроизвольно глянув на пол, он поднял взгляд и... столкнувшись с отражением в зеркале, в ужасе раскрыл рот, обомлев от неожиданности. Из зеркального мира на него смотрел... Да нет, это не мог быть он!
  - Господи... - Аксин сделал шаг назад, уперся голой спиной о край раковины и замер.
   Он никогда не верил в Бога... Да и в Дьявола, вообщем-то тоже. Но то, что творилось с ним за последние два дня - было настоящей чертовщиной.
   Белая кожа... Не бледная, нет, а истинно белая, как застывшая посмертная маска из гипса, лишенная малейшего тепла и мягкости. Это лицо покинула жизнь... Запавшие куда-то вглубь черепа глаза, потерявшие свой привычный блеск и обредшие выражение сухой бессмысленности.... Они были бледно-голубыми, выцветшими. Глазными яблоками такого цвета обычно взирают на мир глубоколетние старики, стоящие на пол ноги в собственной могиле. Рот исказила застывшая гримаса боли. Не неожиданной, не резкой, а какой-то... въевшейся в это лицо.
  - Нет! - Вскрикнул Аксин, закрывая лицо... свое настоящее лицо руками. - Это не я, нет!
   Его глаза были синими. Его кожа была живого, розовато-бежевого цвета. Довольно бледная, да, сказывалась польская кровь. Но его скулы всегда оттенял румянец, а на щеках проступали красноватые пятна, в секунду волнения, или при высокой температуре.
  "Точно. У меня просто жар. У меня галлюцинации". - Успокоил себя Аксин.
   Он заболевал и ему требовалась таблетка аспирина. Всего лишь... И тогда странное сковывающее ощущение по всему телу, пронизывающее ледяной вспышкой до самых костей, отпустит его. И странные видения пройдут и туманный морок в голове рассеется... И он ушел на кухню, накинув на плечи длинное полотенце. А когда вернулся со стаканом в руке - обычным таким граненым стаканом времен перестройки, в ванной комнате все уже было по-другому...
   Каждая мелочь, оставленная им в помещении лежала на своем месте. Вода, плескавшаяся у самого края ванной, поднималась... Аксин протянул непослушную руку к вентилю, закручивая кран... И тут же отдернул, будто опасаясь, что кто-то выпрыгнет из воды и схватит его за запястье. Ничего не изменилось, нет... Но все стало другим. Будто... Будто краска картины перед его глазами выцвела, теряя свой первозданный цвет. Будто все умерло... Как и он сам - там, в зеркале, минуту назад. И он решился... Медленно повернулся к зеркалу. Зажмурился... Резко распахнул глаза... Из зеркала на него смотрел он сам. Такой привычный, до оскомины, до зубного скрежета. Молодой мужчина, в жизни которого ничего не происходило и не менялось... До сегодняшнего момента.
  - Мне кажется. - Произнес Аксин громко, намереваясь разогнать свой же страх. - Мне все это просто кажется... Я сам себе нагнетаю... - Ему удалось добиться того, чтобы его голос не дрожал. - Вчера я простудился, перенервничал, а сегодня мое сознание меня подводит.
   Он улыбнулся себе в зеркале. Улыбка вышла кислой и неестественной...
   Вода заботливо охватила его уставшее тело, мягкими волнами накатывая на разомлевшие плечи и руки. Аксин с минуту полежал, не двигаясь, а потом рывком поднялся и включил горячую воду. Он никак не мог согреться... Его знобило изнутри. Будто тело его пребывало в относительном покое, а душа замерзала... Такие мысли казались ему особенно странными, потому что в существование души он так же не верил.
   Запретив себе думать, писатель закрыл глаза, приказал себе расслабиться, откинулся на бортик ванной... Темнота перед глазами засасывала, склоняя ко сну. И он бы, даже, мог бы задремать, если бы...
  - В вашем доме отключили горячую воду. Сегодня утром. - И кто-то тихо и мерзопакостно засмеялся.
   Он резко дернулся, пытаясь одновременно повернуть голову в сторону говорившего и подняться на ноги. Вода с плеском полилась на пол, покрывая светлый кафель. Ужас сковал тело... На мгновение ему показалось, что он ослеп, потому что темнота перед глазами никуда не исчезла. Но постепенно мрак развеялся, выявляя очертания предметов... Кроме раковины и навесного шкафчика в ванной ничего, а главное - никого не было.
  "Приснилось?"..
  - Наверное, свет отключили... - Пробормотал Аксин, пытаясь собственным голосом разогнать гнетущую атмосферу.
   Внутри него будто сжалась стальная пружина. И она готова была распрямиться, как только где-нибудь раздастся неожиданный шорох, или чей-нибудь голос.
   Вода стекала с него ручьями. Он снял с крючка полотенце, повязал его на бедра и осторожно приоткрыл дверь, нашаривая рукой выключатель. Щелчок рычажка не принес результатов...
  - Я не люблю свет, я же говорил.
   Тихий, бесцветный голос мягко влился в темноту квартиры, будто порыв ветра в открытую форточку. В кухне, откинувшись на спинку дивана, сидел худой высокий человек...
  
  - Вы говорили, что придете вечером. - Обреченно произнес Аксин, опускаясь на свое место напротив.
  - А разве на улице день?
   Аксин мельком глянул за окно, отвернулся... И тут же посмотрел снова.
  - Но... Этого не может быть... Я же проснулся совсем недавно и... кажется, было совсем немного времени...
  - Время, друг мой, удивительное явление! - Мужчина поднял вверх указательный палец. - И, как и все в этой вселенной, оно обладает чувством юмора. - Последнюю фразу он произнес жизнерадостным голосом тамады на свадьбе.
   А за окном стояла непроглядная темень...
  - Но как вы вошли!?
  - Через дверь. - Засмеялся мужчина.
  - Она заперта!
  - А ты проверь...
   Аксин попытался встать с дивана, полный намеренья сейчас же броситься к двери... И, наверное, бежать из этой квартиры, не взирая на то, что из одежды на нем было одно лишь махровое полотенце. И... не смог сдвинуться с места. Даже пошевелиться - не смог.
  - Что за шутки?.. - Напрягся он.
  - Шутки? Да нет, все это достаточно серьезно... Но я рад, что тебе весело.
   Аксин тихо застонал. Ему казалось, что он сходит с ума.
  - Что вы от меня хотите? Что вам нужно от меня??!
   Мужчина напротив вздохнул, потянулся, разминая костяшки пальцев...
  - Что бы ты продолжил рассказывать мне... - Произнес он. И замолчал, полный любопытного ожидания.
  
  - Откуда такие странные мысли, Аксин?
   Ему казалось, что его пытают... Он сидит, прикованный к месту и не может пошевелиться. Все, что он может - это говорить... Хотя, это не удивительно... Всю его сознательную жизнь все, что он когда-либо мог неплохо делать - это производить и связывать между собой слова. И вот сейчас, пока он не заговорит - время будет тянуться вечно. И два невидимых глаза будут сверлить его, почти ощутимо буравя в нем две глубокие зудящие дыры. И... будто холодные тонкие пальцы проникают через них, через его тело в центр его существа... Давно закрытого от этого мира наглухо. Вскрывают старые раны, бередят То, о чем не нужно знать никому. Тем более самому Аксину.
  - Ничего странного в них нет... Просто я наблюдаю за людьми... За жизнью... И что-то придумываю от себя.
  - А сам жить не пробовал?
  - У меня плохо получается.
  - Неужели в жизни окружающих тебя людей происходит столько фантастического?
  - Как вам удается говорить без выражения?
   Человек молчал. Аксин молчал тоже... Но не выдержал первым.
  - В этой жизни вообще не происходит ничего фантастического. Но у меня хорошая фантазия.
  - А я - тоже плод твоей фантазии?
  - Вы... Я думаю, что вы мой сумасшедший поклонник. Только я не понимаю, как вам многое удается...
  - Я, по-твоему похож на сумасшедшего?
  - А разве нормальный человек будет вот так вот поступать?..
  - А ты нормальный?
  - Я не издеваюсь над людьми!
  - А я не поклонник твоего творчества.
   Аксину показалось, что разговор зашел в тупик...
  - Тогда зачем?...
  - Мне скучно. Так же, как и тебе. Ты создаешь свои миры - ты фантаст...
  - А вы?
  - А я развлекаюсь от безнадежности.
  - Я просто ваш способ развлечься!??
  - Ты позвал меня - и я пришел. Рассказывай дальше, Аксин...
  - Я? Позвал? Вас?.. - Аксин искренни возмутился.
  - Рассказывай... - Равнодушно повторил демон.
  - Мне холодно... В ванной остался мой чай. Вы мне его принесете? - Почти жалобно попросил писатель.
   Человек без слов поднялся и исчез в глубине коридора. Аксин сейчас же задергался на своей части дивана. Тщетно... Нечто крепко держало его за локти и за ноги.
   Он прислушался к своим ощущениям... Страшно по-прежнему не было.
  - Знаешь, в чем твоя беда?
   Перед ним исходила паром кружка с чаем. Удивительно, как она не остыла... за целый-то день.
  - В том, что мою квартиру оккупировал неизвестный сумасшедший, а меня приковал к дивану?
  - Ты испытываешь все свои чувства и эмоции лишь на страницах своих книг. Если бы ты жил так же насыщенно, как и все твои герои - ты был бы счастливым человеком. А ты отдаешь свою жизнь им. И свои силы... И себя самого.
  - Вы действительно верите, что бывают счастливые люди?
  - У меня к тебе предложение...
  - Моя душа не продается. - Быстро ответил Аксин.
   И тут же задумался... Второй раз за день он вспоминает о существовании своего бессмертного духа. Верно говорят... Вернее поют в известной песне - "не бывает атеистов в окопах под огнем".*
   Человек как-то странно глянул на него. Белки глаз, как у бешеной собаки, блеснули в темноте воспаленно-красным светом...
  - Нет, нет, Аксин... На твою душу у меня совсем другие планы... Да и она не представляет особой ценности - твоя больная, слабая душа. - Он засмеялся. Аксину вспомнился скрежет утренней метлы... - Даже, я бы сказал, обратные твоим словам планы... - Он снова зашелся в припадке сухого, какого-то старческого смеха.
   Писатель неуверенно улыбнулся. Хотя, чувство юмора незнакомца постепенно стало его напрягать.
  - Тогда я весь в предвкушении...
  - Выпей чаю?
  - Это и есть ваше предложение?? - Обомлел он.
  - Нет, это мое эффектное предисловие.
   Аксин пожал плечами, почти равнодушно.
  - Вы же знаете, что я не могу этого сделать...
  - Не можешь, или не хочешь?.. Аксин, дорогой, мы в этой жизни получаем не то, что теоретически можем получить... А ТО, чего мы действительно сильно хотим.
  - Значит, вы уверены, что я действительно хочу сидеть здесь в одном лишь полотенце, парализованный невидимой силой? - Он скептически ухмыльнулся, качая головой.
  - Да. Хочешь.
  - Какая чушь!
  - Но почему, Аксин... Это ведь так чудесно, так приятно - находиться в чей-то покровительственной власти?.. - Писатель почувствовал на своем лице чужое дыхание и отпрянул настолько, насколько ему позволяла сковывающая его неизвестность. - Но все же... Протяни руку к чашке, перебори свое оцепенение... Поверь, это поможет тебе кое что понять...
  - Ха. Кто-то ищет истину в вине, а я буду искать ее в чае с медом и малиной.
  - Пей, пока он не остыл.
   Аксин покачал головой и... протянул руку к исходящей паром кружке. Осторожно сделал глоток, боясь обжечься...
  - Да он же холодный!
  - Разве? А вода в ванной тоже?
  - Да что за ерунда... Черт.
  - Странно, правда?. У тебя такой несчастный вид... - Мужчина коротко хохотнул.
   Аксин почти с ненавистью посмотрел на человека.
  "Почему я никак не могу увидеть его лица? Только темный силуэт..."
  - Кто вы?
  - Любишь сладкий чай?
  - Я... Я не чувствую вкуса...
  - Вот я и говорю - странно, да?
  - Почему я ничего не ощущаю? Ни вкуса, ни запаха, ни тепла?..
   Темнота за окном, вспышка фар на потолке, шорох колес проезжающей за окном машины...
  - И как тебе это нравится?
   Звуки стихли. Машина остановилась у подъезда дома напротив. Чуть слышно хлопнула дверца. Гулким эхом по двору прокатились чьи-то шаги...
  - Это вы сделали со мной что-то?..
  - Это ты с собой сделал.
  - Что-то подсыпали?..
  - А вот и мое предложение...
  "Этот разговор лишен смысла... Для меня".
  - Почему вы никогда не отвечаете на мои вопросы?
  -... Я предлагаю тебе сделку.
   Аксин не слушал. Он пытался сосредоточиться на своих ощущениях. Чувства, мысли, испуганный стук сердца, отдающийся где-то под лопаткой. И холод... Непрекращающийся холод во всем теле. Будто он разом проглотил горсть снега. И теперь тот медленно таял в его сжавшемся желудке.
  - ... Через четыре дня нашего с тобой общения ты признаешь мне, что жизнь может быть прекрасной. Со всеми ее возможностями. И попросишь меня вернуть тебе ее... со всеми ее возможностями. - Последние слова прозвучали чуть сдавленно. Будто бы человек, произносящий их, с трудом сдерживал широкую улыбку.
   Аксину было себя жаль... Надо же было так влипнуть.
  - И вам то какая от всего этого выгода?..
  - Ты просто признаешь. Мне этого хватит.
  - А если нет?..
   Он вообще не понимал, как так могло произойти, что незнакомый человек, без его на то разрешения, находится в его квартире и отдает ему какие-то распоряжения.
  - А если нет?.. - Повторил мужчина и замер, не отрывая от него тускло-красного взгляда.
   Аксин понял.
  - Тогда вы просто оставляете меня в покое.
  - А ты уверен, что захочешь этого?
   Писатель закрыл глаза и засмеялся. Смех приносил опустошение... И больше ничего. Во рту был слабый привкус горечи. Ах, если бы он знал тогда, что через пару дней будет мечтать о том, чтобы еще раз ощутить этот вкус!.. Ощутить хоть что-то.
  - Я в этом не сомневаюсь уже сейчас. - Уверенно ответил он, протягивая руку. - По рукам?
   Демон засмеялся.
  - Кажется, ты уже один раз прикоснулся ко мне. И, по-моему, тебе не слишком это понравилось.
  - А если я хочу еще раз дотронуться до вас? А если я вообще не верю в ваше существование? - Вызывающе глянул на него Аксин.
  - Еще успеешь. Поверь, когда ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО будешь мечтать о том, чтобы прикоснуться ко мне - я дам тебе такую возможность. Но пока еще рано. Потерпи...
  
  * Гражданская Оборона - Про Дурочка
  
  День первый.
  
   В эту ночь Аксину снился странный сон. Настолько странный, что утром он не мог точно ответить, что из прошедшей ночи было реальностью, а что - плодом его изумительного воображения, работающего в сговоре с больным подсознанием.
   Его демон стоял в полу метре от него. Непривычно и пугающе близко... И проводил ножом по его обнаженной груди, с каким-то хладнокровным любопытством повторяя:
  - А ну ка, посмотрим, что там у тебя внутри...
   А потом он с силой надавил, вгоняя нож по рукоятку в его грудную клетку. Аксин отчетливо слышал, как трещат кости, оказавшиеся вдруг такими хрупкими под руками этого человека. И человека ли?.. Как с неприятным влажным звуком рвется плотная кожа под холодным лезвием...
  - Откуда такие мысли, Аксин? Откуда в тебе столько боли?
   И незнакомец продолжал вести руку с зажатым в ней ножом, вспарывая его тело от ямочки под шеей, между ключицами, до живота, склонив голову на бок и очевидно поглядывая на глубокую рану в его теле с непосредственной любознательностью.
  - Я только загляну еще поглубже, Аксин...
   А он, не чувствуя боли, пытливо вглядывался в лицо стоящего перед ним человека. И не видел ничего, кроме глубокой тьмы, поглощающей его взгляд...
  
   Проснувшись, он первым делом кинул взгляд на окно. Он очень боялся опять увидеть там ночь... Но в окно стучалось белое облако. Густое, снежное, ветреное. За окном все сияло... Сияло солнце и снег, на сверкающей, застывшей корке которого оно отражалось. И казалось, что промерзлый насквозь воздух светится тоже...
   Был день. Один из тех чудесных, легких и ярких дней, когда наивно хочется верить в то, что жизнь прекрасна. Но для Аксина она была прекрасна только на листе бумаги. Он помнил вчерашний уговор.
  "Меня совсем ничего не удивляет. Забавно"... - Думал писатель, с трудом пытаясь найти в себе отголоски эмоций от происходящих в его жизни перемен.
   Он так отвык думать о собственной жизни, что сейчас воспринимал ее, как одну из своих бесценных рукописей. Чрезвычайно скучная рукопись... Сам же он был ее героем. Таким же тусклым, серым и безынтересным. То ли дело - его персонажи. Созданные, выпестованные им создания. В них было все: жажда бытия, сила характера, обаяние, целеустремленность... У них была мечта. У них была жизнь, полная приключений, любви, красок и звуков. Все то, чем никогда не было окрашено его бесцветное существование. Он же ощущал себя не больше, чем проводником идей и слов... Когда на него снисходило вдохновение - он хватался за свое единственное оружие - ноутбук. Он растворялся в своих историях без остатка, пребывая в этой... а временами такой далекой ему реальности только лишь телом. Всей душой он жил ТАМ. Страдал, любил, погибал, возрождался, ненавидел. Все ТАМ. Он не знал, где это именно... Но он знал, что там его жизнь кипела, а мечты исполнялись. Там он был Богом. И небо там было такого цвета, каким он хотел его сделать, и у воды был совсем другой вкус. И деревья шумели по-особенному, и земля не имела притяжения. Там... Он был счастлив.
   Здесь он был неудачником. Здесь он пил крепкий чай, а иногда сладкий ликер, чтобы расслабить извечно напряженный разум. Здесь был немой телефон, бессмысленный диск желтушной луны, замороженное солнце и огромные счета за интернет... И безликие толпы людей, которых он презирал. Здесь было неинтересно.
   Поэтому он со спокойной совестью включил ноутбук, поставил на плиту старый эмалированный чайник и решил отречься от этого мира хотя бы... на какие-нибудь пару месяцев.
  
   Обычно, после завершения очередного шедевриального произведения, Аксину требовалось не больше пары недель, чтобы восстановить силы, прийти в норму и... ах, да, еще требовалось удовлетворить человечество. Поочередно... Начиная со своего редактора и агента и заканчивая тысячами поклонников. Он даже готов был участвовать в безвкусном шоу раздачи автографов и ответов на различные вопросы о самом сокровенном. О его личной жизни, которой у него не было, о его родителях, которых у него не было и о его планах на дальнейшую жизнь, которых... которых у него не было. Он готов был на все, только бы его детища жили... На все ради любви к искусству. И, выныривая из своего глубокого и уютного болота одиночества и отречения от мирских проблем, чтобы обеспечить себе материальную сохранность своего тела на последующее время блаженной спячки, Аксин через самый короткий срок снова с головой окунался на дно иллюзий.
   Ему было страшно жить. Ему было тяжело бороться с враждебностью этого мира...
   А чай снова казался холодным, а сахар безвкусным.
  - Я схожу с ума. - Понял Аксин.
   Это было бы не так пугающе, если бы не мешало ему работать. Впервые в жизни он не мог сосредоточиться на своих фантазиях... Приходилось отвлекаться на какие-то смутные душевные волнения. Он даже принял решение сходить к врачу. Жаль, что для этого придется выйти за пределы родных стен. Ах, каких огромных душевных сил ему стоило просто столкнуться с шумными улицами и с идущими навстречу прохожими, которые будут коситься на вечно-задумчивого мужчину с мечтательными голубыми глазами. Странные женщины со странными намереньями, щупающие его изучающими взглядами... Аксину и в голову не могло прийти, что причиной тому может быть его вполне себе привлекательная внешность. Он был слишком благороден... и высокомерен для подобной бестолковой мишуры. И такие уличные явления человеческого внимания вызывали у него если не брезгливость, то уж настороженность точно.
   Для верности, перед уходом Аксин решительно сунул руку в чайник с кипятком и с каким-то даже мазохистским удовлетворением продержал ее там почти минуту, глядя, как кожа неотвратимо покрывается багровыми пятнами ожогов. Улыбнулся полубезумной улыбкой...
  "А ведь я теперь почти Бог. Я неуязвим..."
   Наверняка то, что происходило с ним, было ненормальным. Хотя рука и покраснела и приобрела свойственный обожженной коже вид, боли он не чувствовал. Он не чувствовал ни-че-го. И, наверное, он бы так и не понял, что его состояние вопиющего спокойствия было ничем иным, как назревающей истерикой, воспаляющейся где-то глубоко в его подсознании, в толщах коры головного мозга. И так бы и хранил он в себе этот взрыв эмоций, если бы не одна маленькая и заключительная деталь в этой короткой однодневной истории... Как известно, в большинстве случаев хватает одного невесомого птичьего пера, чтобы перевесить громадную чашу весов и решить... ну, например чью-то судьбу. Или, как едва ощутимый порыв легкого осеннего ветерка срывает сухой лист с дерева - одна мимолетная случайность может серьезно сорвать чей-то рассудок. И сейчас Аксин с выражением уставшего безразличия на лице обозревал совершенно гладкую поверхность двери. То есть совершенно гладкую... В его руках были ключи от замка, вот только приладить их было некуда - замка не было. И узкой щели, куда каждый нормальный человек каждое утро, чтобы выйти из дома, или каждый вечер, чтобы вернуться домой, с трепещущим ожиданием вставляет тонкую металлическую палочку с зазубринами - тоже не было. Даже ручки - и той не было... Зато, в качестве чьей-то жестокой шутки, в самой середине железной двери, где-то не на самом приличном уровне, светилось круглое стеклышко "глазка".
   Аксин осторожно прикоснулся к гладкой поверхности перед собой, аккуратно проводя подушечками пальцев в том месте, где когда-то была замочная скважина. Провел вдоль, сантиметров на двадцать...
  "Кто-то перевернул дверь". - Сделал он довольно-таки странный вывод.
   Но понять его в данной ситуации, наверное, было легко...
   Аксин вдруг почувствовал, впервые в жизни, неимоверное желание оказаться на улице. Вырваться из своих когда-то уютных и родных четырех стен, которые сейчас казались ему захлопнувшейся ловушкой. Сам он был лисицей, попавшей в капкан в собственной норе. Хотя нет, пожалуй, образ лисицы не подходил ему... Скорее он назвал бы себя полевой крысой. И он ни сколько не сомневался, что знает, кто был тем самым охотником, которому так нравилось играть с ним в преследователя и жертву.
   Он в беспомощности опустился на пол, прижимаясь спиной к стене. Стена издавала пронзительную бетонную температуру, проникающую под махровый халат и, он был уверен, оставляющую на спине голубо-лиловые отпечатки холода и боли. Ему хотелось заорать. И ударить кулаком в стену. А потом еще раз... Пока в ней не появится трещина... Или не треснут костяшки пальцев.
  - Мир вокруг меня сходит с ума. - Заключил Аксин.
   И сейчас же пожалел, что вообще открыл рот.
  - Ты хочешь поговорить об этом?..
  
  - Меня пугает темнота, я плохо вижу... - Аксин не любил свою кухню при выключенном свете. Она его пугала.
  - А зачем тебе вообще видеть? - Удивился мужчина. - Тебе же не интересно смотреть. - Он пожал плечами.
   Аксин не нашелся что ответить.
  - А может быть, ты хочешь посмотреть на мир? Выйти на улицу, пройтись по городу, поглядеть на людей... - Продолжал он его провоцировать.
  - Когда я говорил, что мне не интересно жить в своей жизни, я не имел в виду, что мне не нужна связь с окружающим...
  - А зачем она тебе? Все что тебе нужно - в твоей голове. Ты же сам - пустой сосуд. Рупор. Твои слова?
  - Да, но... Но мне же нужно выходить на улицу! Мне нужно покупать продукты... Когда вы успели снять замок с моей двери?
   Мужчина расхохотался. Весело, заливисто и радостно. Ну, точно Санта-Клаус у рождественской ёлки.
  - Ты правда считаешь, что я самолично выкручивал винтики из твоей двери?
  - Но у меня на двери нет замка! - Аксин почувствовал себя весьма и весьма глупо.
  - Разве? Я думаю, что тебе это просто показалось... Или ты хочешь проверить? Иди, я тебя не держу... больше.
   Писатель осторожно встал с дивана и так же осторожно вышел на середину кухни.
  - Ну не-ет... - Он попятился, глупо улыбаясь и тряся головой. - Нет же... Сейчас там все будет на своем месте. Точно... Так ведь?
  - Ну, я и это допускаю. - Человек развел руки в стороны... И вдруг поднялся.
   Аксин так привык видеть его неподвижным, что от испуга отскочил в сторону и уперся спиной в разделочный кухонный стол. Еще больше он испугался, когда, уже ненавистный ему, демон направился в его сторону.
  - Ты, кажется, волновался сегодня за свое здоровье?
   В руке его сверкнул уже знакомый Аксину с первого дня их неудачного знакомства нож. Отблеск, от мелькнувших за окном фар проезжающей мимо машины, змейкой пробежал по лезвию, отскочил искрой прямо Аксину в глаз, парализуя расширившийся зрачок, заставляя его растерянно заморгать. Автомобиль за окном прошуршал колесами на прощание и исчез в арке. Писатель еще теснее прижался к столу... Но, продолжал молча следить за приближающимся мужчиной. Наверное, едва скользящий по полу силуэт - тень без лица, напоминающая живого человека лишь редкими бликами на смуглой коже, должен был выглядеть мягко говоря устрашающе... Но ему было скорее любопытно.
  "Что он сделает? Перережет мне горло? Воткнет мне нож в сердце?.. Эх, навряд ли.."
  - Дай ка мне свою руку...
   Дальше отступать было уже некуда... Можно было запрыгнуть на стол, но на такие акробатические подвиги Аксин в силу своей давней нелюбви к спорту, не решился.
  - Да что вы от меня хотите??
  - Всего-навсего... - Силуэт наклонился к уху писателя и, чуть помолчав, шепнул. - Удовлетворить твое любопытство.
  - А вам очень необходима для этого моя рука?!
  - Ну, я думаю, она и тебе не слишком нужна будет в скором времени. - Засмеялся человек. - Вспомни, когда ты последний раз что-то печатал на своем ящике с механизмом внутри?.. А когда ты в последний раз ел?.. Аксин, ты помнишь, когда в последний раз испытывал чувство голода, или жажды?..
   Человек говорил... Голос его, состоящий из колких смешинок и назидательных ноток, металлическими пластинками бил по вискам, чередуясь с ощущением обжигающе-холодного дыхания на щеке и шее.
  "Вот это действительно - свежее дыхание... Мне можно теперь ухо проколоть в нескольких местах без анестезии". - Аксин попытался отвлечься на иронию, однако это слабо получалось. Голос его гипнотизировал...
   Двигаться становилось все тяжелее. Аксину казалось, что он медленно превращается в подмерзший кисель... Некая красноватая субстанция... Сгусток застывшей крови...
  - Вытяни руку вперед... И получишь ответы на некоторые свои вопросы. - Ехидно улыбнулся мужчина. Нож в его руке сверкнул сталью.
   И, так же, будто под гипнозом, он медленно протянул руку вперед, ладонью вверх. Он словно во сне наблюдал, как острие медленно, будто танцуя, чертит длинный зигзаг на бледной, вроде как чужой коже... Почему чужой? Наверное потому, что он не чувствовал ни малейшего укола боли... Вот его тонкая шкурка аккуратно, как будто под хирургическим скальпелем, разошлась, образуя тонкую щель, с бордовой полосой подступающей крови внутри. Как в замедленной съемке, он успел рассмотреть светло-розовые, с кривыми краями, стенки своей раны. Боли не было... Не было ни-че-го. Снова.
   А потом резко хлынула кровь. Красивым, рубиновым потоком. Так обычно бывает только в остросюжетных американских фильмах... Или в его, Аксина, книгах... Заливая руку до локтя, расползаясь узкими змейками по запястью, по ладони, она шустрыми густыми каплями усеивала пол, постепенно превращаясь в лужицу томатной пасты. Несколько крупных капель украсили полы его халата. Пятна расползались по белоснежной махровой ткани, меняя очертания и разрастаясь, напоминая по форме своей цветы с лепестками и стеблями, становясь все ощутимее и живее.
   Мужчина наклонился перед ним, поднимая одну бордовую розу с пола и, едва заметно поклонившись, протянул одну Аксину.
  - Почему я... - Аксин покачал головой, отворачиваясь и от розы, и от человека. - Почему... Что со мной? Я умираю?
  - Болит рука? - С ноткой деланного сочувствия в голосе поинтересовался тот.
  - Да вы же и сами знаете, что нет!
  - Тебя это пугает?!
  - Нет! Вы и это знаете! Нет, нет и еще раз - НЕТ! - Взвыл писатель. - Почему?.. Вы можете объяснить мне, что со мной? Что вы сделали со мной? Почем именно я?!
  - Я же объяснял тебе, кажется... или мне изменяет память? - Силуэт склонил голову на бок. - Ты сам сделал это с собой. Дай мне еще немного времени и я смогу понять - почему...
  - А когда я смогу понять?? Когда я пойму, почему вам так не дает покоя содержимое моей головы?
  - А тебе никогда не хотелось заглянуть в чью-нибудь голову?
  - Мне кажется, это не самое приятное зрелище...
  - Значит, мы никуда не пойдем? - Поинтересовался мужчина так безмятежно, будто это касалось похода в продуктовый магазин за картошкой.
  - Пойдем? Благодаря вам я даже почтовый ящик в собственном подъезде проверить не могу... А тут вы, кажется, решили куда-то меня пригласить?
  - Аксин, это не я заковал тебя в четырех стенах. Ты сам не можешь открыть дверь на улицу. Причем уже давно... Очень давно. Разве не ты просил человечество оставить тебя в покое?
  - Я всего лишь хотел спокойно заниматься своим творчеством!
  - Ну так, зачем дело то стало? - Развел руки в стороны человек.
  - Я не могу!! Вы мне мешаете! Я не могу спокойно работать, когда вы каждый вечер врываетесь в мою квартиру, в мою голову, в конце концов!
  - Так попроси меня, чтобы я ушел.
  - А вы уйдете? - Покосился недоверчиво Аксин на собеседника.
  - Конечно - конечно! - Заверил тот.
  - Тогда... уходите сейчас же...
  - Слабовато. - Покачал головой мужчина.
  - Уходите! - Взвизгнул писатель истерично.
  - А-а. - Казалось, будто бы силуэт улыбается сквозь густую темноту. - Ты же сойдешь с ума от ужаса, если я оставлю тебя одного.
  - Я уже... сошел с ума. - Заключил Аксин печально.
   А потом сел на пол, обхватил голову руками и затих. Мужчина молчал тоже. И улица за окном молчала... И даже снег падал на вечерний город бесшумно, едва касаясь своим туманным сиянием земли, будто опасаясь нарушить это дружное гробовое молчание.
  - Расскажи мне... - Мужчина опустился на пол напротив писателя, подперев плечами противоположную стену. Аксин на этой фразе нервно вздрогнул. - Какой момент в твоих книгах для тебя самый любимый?
  - Ммм... Но вам-то это зачем?
  - Я же уже признавался тебе в том, что мне скучно жить... И нам обоим будет весьма интересно полюбоваться на содержимое твоей головы...
  - И каким это образом вы собираетесь развлекаться? - Испугался Аксин, отодвигаясь на всякий случая подальше от своего собеседника.
   Мужчина перевел взгляд на окно. Аксин, пользуясь моментом, впился взглядом в его профиль. Нос с горбинкой, уголок густой брови, короткие ресницы, тонкие губы...
  - Эта ночь может закончиться весьма печально для тебя... Нет, не бойся, я говорю лишь о твоем психическом состоянии... Поэтому, вместо того, чтобы наблюдать за тем, как ты уверенно закипаешь на медленном огне своего безумия, я решил развлечь нас обоих. Так какой?.. Аксин глазами великолепного художника. [Ллойд.]
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"