Аннотация: Обычная жизнь обычных людей со своими проблемами и переживаниями.
Пролог
Я люблю свою жизнь.
Многие говорят, что они плохо живут, при этом имея хорошую квартиру, довольно большой годовой доход, машину, дачу и много золотых и серебряных побрякушек, которые они хранят в шкатулочках на верхней полке в навесном шкафу на кухне. У них есть семья. Полноценная. Мама, папа, он или она, братья, сёстры, тёти, дяди, бабули, дедули и куча родственников, приезжающих на пару недель раз в один-два года с кучей гостинцев. В квартире есть парочка животных. Какой-нибудь затхлый серо-зелёный попугай. Или кошка, которая, сколько её ни корми, никогда не поправляется. Она похожа на длинный шланг, время от времени выходящий из своего сонного состояния, прыгая по квартире, раздирая когтями поклеенные около двух лет назад обои, которые "пора бы уже переклеить", как говорит мама семейства, и точа когти об обивку старого дореволюционного дивана, который через пару дней отправится на дачу. Его место займёт новёхонькая софа, которая через пару-тройку лет станет такой же изодранной, как и её предшественник. А, может, в квартире живёт собака. Большая или маленькая. Вполне возможно, в семье вообще нет животных. Только рыбки, которые через пару месяцев всплывут брюшком кверху. Или выпрыгнут из аквариума. У дома, в котором они живут, есть пара детских игровых площадок, где играет вся детвора. И мимо проходящая, и рядом живущая. У подъезда есть лавочка, на которой каждый день собираются бабули местного пошива, обсуждая триста двадцать первую серию "Санта-Барбары", которую одна из бабуль пропустила во время показа этого сериала по телевизору.
Жизнь у людей течёт размеренно, каждый день плавно перетекает в другой день, который мало отличим от предыдущих. Люди изо дня в день рано встают, уныло собираются в офис или в школу, а, может, в универ, полчаса трясутся в общественном транспорте или в своей машине, весь день торчат в ненавистном месте, приходят вечером домой, устало доползая до дивана, на котором валяются весь оставшийся день, а потом ложатся спать, предварительно просидев в сети несколько часов. А на выходные многие из людей собираются вместе небольшими группками и напиваются до потери сознания, считая, что так они отдыхают. А на самом деле они лишь убивают в себе пару тысяч клеток головного мозга.
Многие из них имеют вредные привычки. Курение - самое первое в списке этих привычек. Они постоянно курят. Или непостоянно. Пару раз в несколько месяцев. Девушки меняют цвет волос, пытаясь хоть как-то разнообразить свою жизнь. Парни меняют марку пива и сигарет, каждый раз возвращаясь к своей "любимой" марке. Люди сходятся и расходятся, иногда решая объединиться в семью и мучить друг друга всю оставшуюся жизнь. Любовь... Любовь, конечно же, есть. Куда без неё? Без неё и так унылая и серая жизнь стала бы ещё более тоскливой. Люди пытаются измениться, каждый раз возвращаясь к самим себе. К своим настоящим "Я". Они слушают музыку, смотрят фильмы, танцуют, поют, ссорятся, мирятся, занимаются сексом, расстаются, сходятся, остаются одни, находятся в огромной толпе, рисуют, пишут, читают... И они неизменно, изо дня в день, из года в год, через всю жизнь несут одни и те же слова. "Я так устал. Я хочу отдохнуть. Не жизнь, а дерьмо. Никто меня не понимает. Я ужасно живу. Мне так плохо".
Я люблю свою жизнь.
В моей жизни есть всё, что нужно для нормального существования. Даже для счастья. У меня есть родители, которые живут в браке. Мы с ними ругаемся, почти тут же мирясь. Противостоим друг другу, как и остальные родители со своими детьми. У меня есть рыбки. Их пять. А, нет, уже четыре. Одна всё-таки всплыла брюшком вверх. Придётся новую покупать. Я учусь в обычной школе, в обычном десятом классе. Учусь посредственно, с чередованием всех оценок, но с преобладанием четвёрок. Могу и лучше, но не хочу. Я ведь ленивая, как и все мы. Только некоторые находят в себе силы перебороть свою лень и добиться чего-нибудь стоящего, а я иногда не нахожу в себе силы даже просто перелистнуть страницу книги, которую в данный момент читаю. Булгаков. "Мастер и Маргарита". У меня обычные одноклассники, с обычными проблемами обычных подростков. У меня есть пара друзей, с которыми я иногда выбираюсь в город, бродя по торговым центрам, смотря фильмы в кинотеатрах, поглощая какую-то непонятно-вкусную пищу в кафешках, сидя на лавочке в парке и наблюдая за течением жизни. За её бегом. Это наше хобби. Сидеть час-другой на скамейке и просто смотреть на бег времени, на спешащих куда-то людей, находить в каждом из прохожих что-то особенное и пытаться угадать возраст, имя, профессию, любимое занятие у незнакомцев. Это забавляет и разбавляет тусклые краски повседневности.
У меня нет какого-либо таланта, хотя многие говорят, что я хорошо рисую. Не вижу ничего хорошего и, тем более, выдающегося в рисунках, сделанных на очередном уроке только для того, чтобы не заснуть и не умереть от скуки. Мой город тоже как-то не особо знаменит. Все мы здесь провинциалы и мало кто выбирается отсюда в "свет", а, если и выбирается, больше не возвращается. Даже под страхом смертной казни. Я бы тоже не вернулась.
Всегда верила в то, что за пределами нашего города течёт, бурлит, сверкает и переливается яркими красками жизнь. Хотя меня всё равно не покидает мысль о том, что и там, за пределами досягаемости, в каком-нибудь Нью-Йорке или Милане жизнь кажется такой же унылой, как и здесь. Просто на эту унылость накинули много мишуры, обмотали гирляндой, набросали серебряный "дождик" и включили диско-шар, чтобы всё казалось прекрасным. Фантик другой, а начинка всё та же.
Если бы у меня была возможность уехать, я бы... Уехала бы я? Не знаю. И да, и нет. Я ведь уже привыкла к такой жизни. А люди не любят, когда их отрывают от привычного течения жизни, перекидывая во что-то новое. Сначала они рвутся назад, а потом привыкают к новому, которое постепенно становится старым.
Ведь здесь у меня родители, которые не согласятся никуда уехать, потому что у отца и матери хорошие должности, приносящие хорошие деньги, на которые мы, собственно, и проживаем. У них здесь друзья, с которыми они с горшка вместе. И у меня здесь друзья. И даже тот горшок, на котором вместе росли, сохранился. Вон, в кладовке лежит. Пора бы и выкинуть, ведь младших братьев и сестёр нет, а у всех наших знакомых хватает средств на свои собственные горшки. Да и не гигиенично всё это. Как же так, чтобы попки их детишек прикасались к поверхности, на которой ёрзали задницы других деток? Ай-яй. Нельзя. Фу-фу.
А раньше, по рассказам бабушки, которая умерла лет пять назад, всем было плевать на задницы. Все жили дружно и хорошо. Вранье, конечно. В каждом времени были свои брюзги, свои задницы и свои проблемы. Просто люди привыкли возвышать те времена, в которые они были молоды, полны энергии и могли целый день сидеть на скамейке и наблюдать за прохожими не из-за того, что стали старыми и у них не хватает сил на что-то ещё, а просто потому, что это приводило их в чувство странного веселья и давало ощущение собственной исключительности.
Я люблю свою жизнь.
Глава первая
- Вот этот, думаю, какой-нибудь бухгалтер, но по выходным он надевает стринги и зажигает в каком-нибудь гей-клубе, - сделала предположение Олеся, моя лучшая подруга. Именно с ней мы сидели на том самом горшке, который теперь некуда деть.
- Да, а потом снимает какого-нибудь мужика и всю ночь его истязает. - Хихикнул Сашка, ещё один мой друг детства. Наши задницы побывали во многих ситуациях, и забавных, и не очень, и то, что в каждой из этих ситуаций мы были вместе - факт. Причём, неоспоримый.
- А ещё он подрабатывает на рынке, продавая семечки, которые жарит его бабуля. - Зевая, сказала я. Мы уже третий час торчали на нашей любимой скамейке в парке. Другим может показаться скучным обычное сидение на лавочке и рассматривание мимо проходящих людей, но мы привыкли к этому. И нам это нравится. Мы сюда прибегаем уже на протяжении десятка лет. Как только наш парк привели в более или менее божеский вид и поставили в нём скамейки, мы сразу же облюбовали себе одну из них. - Моя задница превратилась в блинчик. Я её не чувствую.
- Давай ампутируем её? - Немного склонив голову и сделав умное лицо, насмешливо спросил Саша.
- О да, это будет минус сто к карме. И парни будут меньше оборачиваться и присвистывать. - Хихикнула Леся.
- Нда... Задница у Веры что надо... - Протянул Саша, ища в толпе более или менее интересного человека, чтобы вновь сделать предположение о том, кто же он есть на самом деле.
- Эй, вообще-то, я здесь, рядом. И всё слышу. - Пробурчала я. - И, да, у меня классная задница. Спасибо.
Мимо проходили люди, задумавшиеся, ушедшие в себя. У каждого свои проблемы, свои мысли, свои жизни, семьи. Кто-то торопливо семенил по аллее, спеша по делам; кто-то медленно и чинно вышагивал, пытаясь скоротать время, а, может, ожидая кого-то опаздывающего на свидание; кто-то решил, что сейчас самое лучшее время для пробежки; для кого-то сейчас идеальное время для прогулки с ребёнком. Каждый со своими мыслями, со своими планами, мечтами, фантазиями. У каждого в голове есть свой собственный идеальный мир, в котором он - главный. Он может управлять всем происходящим, решая, что приемлемо в его мире, а что должно его покинуть. У каждого свои тайны и секреты.
- Та женщина, нервно курящая у фонтана, изменяет своему мужу. Сейчас она оставила своих троих детей дома со своей матерью и пришла сюда, чтобы встретиться с любовником. А муж либо в командировке, либо на работе. И он ничего не подозревает об измене жены. Он любит её безумно. И детей своих. Всё для них делает. Всё в дом. Работает на износ. Но совсем забыл, что это такое - проводить время с семьёй. Из-за этого в семье вечные ссоры. - Протянула я, вставая со скамейки и начав выхаживать взад-вперёд, пытаясь размять затёкшие конечности.
- Даже добавить нечего. Всё рассказала. И не дала нам ничего предположить... Так нечестно, Вероника, совесть имей! Ты почти всех в этом парке уже определила, и в большинстве случаях без нас. Всё, развод и девичья фамилия! - Нахмурившись, пробурчала Олеся. Иногда я забываю, что надо и им давать возможность "определить" человека. Задумываюсь и автоматически начинаю описывать мимо проходящего незнакомца. А Леся дуется потом, что "опять полпарка определено без нас". А иногда я специально так делаю, чтобы позлить её. Люблю, когда она злится - она хмурится, из-за чего у неё на лбу пролегает вертикальная морщинка, ещё Леся морщит свой маленький, аккуратный носик и поджимает губы. От всех этих действий её немного полноватые щёки выглядят ещё пухлее, отчего хочется их ущипнуть, приговаривая "Ути моя лапатулька". Собственно, это я и проделываю каждый раз, отчего она злится ещё больше.
- "Бу-бу-бу"... Вера, опять разрушила мечту Леськи стать великим следователем! - Подняв указательный палец вверх, Сашка театрально поджал губы и выпучил глаза, в который раз подколов Олесю на тему её стремления работать в органах. И в который раз получил от неё затрещину, так как Леся не любит, когда кто-то насмехается над её планами. Она никогда не называет планы мечтами или фантазиями. Именно планы. Олеся всегда и всё планирует. Каждый день у неё проходит по чёткому плану, любое отклонение от которого считается концом света.
После Лесиной затрещины, как всегда, наступило затяжное молчание, которое вовсе не было неловким. Мы настолько привыкли друг к другу, что даже молчание было комфортной зоной. Тишину нарушил звонок Сашиного телефона:
- На связи, - отозвался Саша. - Есть "идти домой", товарищ подполковник!
- Дед? - Спросила я, хотя это и так понятно, что дед. Дедушка Сашки, служил в ВМФ нашей матушки-России двадцать лет и, дослужив до подполковника, подал в отставку по состоянию здоровья. Что это за "состояние здоровья" мы с Лесей не знаем. Даже в нашей троице имеются секреты, до которых никто из нас не докапывается. Раз Саша не говорит, значит, так надо.
- А кто ж ещё... - Устало вздохнув, Саша соскочил со спинки скамейки, хлопнул по плечу Леську и припечатал свой кулак с моим, схватил свой рюкзак и пошёл домой, сказав на прощание "До завтра".
Мне надоело расхаживать туда-сюда, поэтому я села на скамью рядом с Олесей. Она задумчиво уставилась в одну точку и еле заметно раскачивалась из стороны в сторону. Я не решилась отвлечь её от своих мыслей, поэтому нашла в толпе маленькую девочку, которая была в парке ещё до нашего прихода, и начала наблюдать за ней.
Дети. Они такие интересные. Они живут чем-то своим. Хотя, по сути, все живут чем-то своим, но дети... Они поистине особенные и волшебные существа. У них ещё не испорченное взрослыми проблемами сознание, не подавленный школой и университетом интеллект, чистая способность мыслить самостоятельно, не пытаясь подстраиваться под того, под кого выгоднее подстроить своё мнение, чтобы хоть чего-то добиться. Они такие загадочные и, одновременно, такие простые и обычные. Наблюдать за ними - одна из самых интересных вещей в мире. А ещё очень интересно выслушивать их. Их точку зрения, их мнение, их мысли. Любопытно вслушиваться в их разговоры между собой, вдумываться, ища во всём этом смысл. Они - существа с другой планеты, из другого мира, из другого измерения. Люблю детей. Хоть иногда они просто невыносимы, они, всё же, одни из самого интересного в нашем мире. Не понимаю людей, которые не любят детей. Как можно их не любить? Как можно не хотеть понять их? Как можно не интересоваться их мечтами? Один мечтает стать скалолазом, другой - пилотом, а третья, насмотревшись очередного сериала про русалок, мечтает стать существом с рыбьим хвостом вместо ног... Это же так интересно - узнавать, о чём фантазируют маленькие люди. Что происходит в мирах, находящихся в их маленьких головках...
- А что, если я не стану следователем? - Вышла из своей задумчивости моя подруга, выведя и меня из моих раздумий.
- Не глупи. Ты всю жизнь хотела работать в милиции...
- В полиции, - автоматически поправила меня Леся.
- Да хоть в следственных органах племени Мумба-Юмба. Ты же прирождённый следак. Постоянно что-то разгадываешь, распутываешь... И, вообще, это была твоя идея - высматривать и угадывать людей. Это знак свыше, - я повторила любимый жест Сашки, подняв указательный палец вверх и выпучив глаза.
- А что, если я неправильно выбрала путь? А если это не моё? А если я поступлю, а потом окажется, что мне это не надо. Не нравится. Не получается. Куда потом?
- Уйдёшь и поступишь в другое место. Или не поступишь. Или найдёшь жениха и уедешь с ним отсюда. Или одна уедешь. Что-нибудь да придумаешь. А мы с Сашкой поможем. Не пропадёшь.
- Ну ладно... Уговорила. - Благодарно вздохнула Олеся. У каждого случаются подобные приступы паники и неуверенности в собственном выборе. Но выбор должен быть сделан. Хочешь ты этого или нет. Каждый день мы совершаем выбор. И маленький, и большой. Значительный и незначительный. Какую ногу первой спустить с кровати утром? Чай или кофе? А, может, вовсе не завтракать? Пойти гулять или остаться дома? Поступить в университет или нет? Общаться с человеком или нет? Какую книгу прочитать? Какую песню послушать? Выбор, выбор, выбор... Каждый день. Каждый час. Каждую минуту. Каждую секунду. Вся наша жизнь состоит из череды выборов. И каждое из этих принятых решений строит нашу жизнь, строит нас и мир вокруг нас.
Олеся посмотрела на наручные часы и, убрав с глаз постоянно мешающую чёлку, сказала:
- Ну, я пошла. Бабушке надо лекарства купить. Аптека скоро, как всегда, закроется... - С аптеками у нас отдельная проблема. Все аптеки состоят в одной сети, которой руководит какой-то толстопуз нашего города. Именно из-за этой странной сети все аптеки закрываются около восьми часов вечера, хотя, по идее, они круглосуточные. Но кого это волнует. Странный мир. - Пока, Вер.
- Увидимся. - Попрощалась я с подругой.
Я смотрела вслед подруге, нежась в слабых лучах заходящего солнца. Середина августа. Лето почти подошло к концу. Почти все одноклассники улетели или уехали на моря, только мы здесь паримся. Но нас это устраивает. Речка под боком. И лесок с милыми полянками есть. Климат умеренный, без ужасной жары летом и мощных холодов зимой. Всё тихо, мирно и спокойно. Медленно, текуче и тягуче.
В наш город можно приехать на пару недель, но не больше. Если решишь остаться на больший срок, то есть большая вероятность того, что ты не вернёшься к своему прошлому образу жизни. К своему прошлому. Потому что тебя затянет, засосёт вся эта спокойная, размеренная, тихая жизнь. Поначалу она привлекает. Ведь никакой суеты, никакой спешки, минимум проблем. Спокойствие, тишина, покой. Сначала именно так и кажется. А потом ты понимаешь, где проблемы. Они не в трудоустройстве, в задержках пенсий, в нехватке мест в детских садах и школах, в сокращении бюджетных мест в университетах и институтах и даже не в том, что все круглосуточные аптеки странным образом закрываются в восемь вечера. Нет. Трудоустроиться у нас можно, пенсии не задерживают никогда - всё всегда вовремя, детей у нас не так много, чтобы стало не хватать мест в детских воспитательных и учебных заведениях. Нет. Проблема в другом. В семьях. В каждой семье что-то своё. Своя проблема, своя драма, трагедия. По сути, такое не только в нашем городишке. Так у каждого. Но у нас всё это кажется глобальнее. Наверное, на это влияет то самое спокойствие и та самая тягучесть, отсутствие обычных проблем с очередями за пенсиями и борьбой за место в детском саду. Да и скучно ведь. А так, если думать, что ты чем-то отличаешься от других, становится немного интереснее жить.
У нас хвастаться своими проблемами - норма. У кого проблема крупнее, тот выиграл. Полгорода играет в эту невесёлую игру. Просто так, чтобы не было скучно. Если ты не стесняешься своих проблем, готов о них рассказать каждому третьему в своём городе, а потом посоревноваться с кем-нибудь глобальностью своей проблемы, то тебе нужно держать путь к нам. Ты и похвастаешься, и поделишься, тебя и пожалеют, и приголубят. И ты будешь искренне верить в уникальность своих бед. Это ведь так увлекательно.
Наши с Олесей и Сашей семьи не входят в состав тех семей, которые открыто кричат о своих несчастьях и гордятся ими. Наверное, потому, что наши семьи - одни из самых безбедных в городе. По крайней мере, моя точно является такой. У нас всё нормально. И за этим "нормально" не скрывается нечто ужасное. Нет. Определенно нет. Всё действительно нормально. Мама, папа, я, четыре рыбки. Никаких пьянок, побоев, наркотиков, скандалов, измен. Ничего такого. Только, разве что, постоянные похороны моих рыбок. Как-то не приживаются они у меня. Мы почти каждый месяц собираемся всей семьёй у толчка, провожая в последний путь очередное существо с плавниками и жабрами. Как бы я ни старалась, как бы ни ухаживала, они всё равно мрут. Но прекратить покупать новых взамен старых я не могу. Иначе совсем скучно. А животных, таких как кошки и собаки, заводить нельзя. У отца аллергия на кошек, у матери патологическая боязнь собак. Особенно щенят. Видя на улице щенка, она обходит его за несколько кварталов.
А что насчёт Леси и Сашки... Честно говоря, я не знаю. Они никогда особо не распространялись о своих семьях. Может, у них там что-то и творится, но, думаю, точно не выше уровня похорон моих рыбок. Может, чуточку посерьёзней. Похороны щенка, например. Но не выше.
У нас негласный договор - раз один не хочет затрагивать какую-либо тему, то все мы молчим и обходим её стороной. Таким образом, мы не говорим о семьях Леси и Саши, не говорим о наших личных жизнях, хотя, по идее, мы ведь друзья, мы должны обсуждать друг с другом всё и вся, но нет. Мы можем говорить о планах, мечтах, о школе, об одноклассниках, о песнях, книгах, фильмах, но только не о наших личных жизнях. И это правильно. Личная жизнь. Ключевое слово "личная". На то она и личная, чтобы о ней знали только те, кого она касается. Хоть мы и друзья, но наши влюблённости, отношения с кем-либо должны оставаться в нас самих и в тех, с кем мы решили попробовать побыть вместе, в кого влюбились.
У нас в городе люди делятся на два типа: рассказывающие всё о себе и таящие всё от других. Третьего не дано. Ты не можешь не рассказывать о своей семье, но при этом болтать про своих партнёров по койке. Это нарушение правил, за которое с тобой прекращает общаться почти всё население города. Странный у нас город. И люди странные. И нормы странные. Всё странное, но, пожив здесь пару лет или, как большинство горожан, всю жизнь, ты как-то привыкаешь к этому и принимаешь как должное.
Я посидела на скамье ещё минут пятнадцать, всё так же глядя на маленькую девочку. Она выкапывала в земле ямку, чтобы сделать "секретик". Такой тайничок. Ямка, в которую складываешь фантики, камешки, побрякушки, накрываешь маленьким кусочком стёклышка и немного засыпаешь землёй. А потом, убрав этот небольшой слой со стёкла, смотришь на переливчатое "нечто" под ним. В особо солнечный день содержимое ямки блестит и сверкает разными цветами. А потом, спустя несколько лет, ты вспоминаешь о "секретике", находишь его и вспоминаешь детство. У нас масса таких тайничков. Мы их время от времени находим, откапываем и наслаждаемся тёплыми воспоминаниями. И даже тот факт, что нам уже давно не пять и не десять лет, не мешает нам почувствовать себя детьми.
К девочке, наслаждающейся своим творением, подошла мама, отругала её за то, что она вся извозилась в грязи, и, взяв за руку, увела домой. За эти пятнадцать минут, что я сидела после ухода Леси, парк почти весь опустел. Мамаши увели своих детей домой; собачники уже успели выгулять своих питомцев; все те, кто ожидал встречи с кем-то, либо дождались этой встречи, либо бредут, понурившись, к себе домой; все, спешащие по делам, либо успели, либо нет. Почти все разошлись по домам. Хотя рано ещё. Начало девятого. Но в это время уже не встретишь на улицах людей. Все подростки либо в клубах, либо в кафе, либо по домам. На улице мало кто находится после восьми. Нет, комендантский час у нас отсутствует. Официальный отсутствует. А негласный начинается как раз после восьми. Ты можешь находиться в любом помещении, в любом подъезде, гараже, клубе, но только не на улице. Когда я была маленькой и спросила маму, почему так, она сказала, что так принято ещё до нашего рождения. Мол, что-то страшно-ужасное произошло лет двадцать назад, после чего все мамаши загоняют своих отпрысков домой после восьми. Никто из нынешних подростков, включая нашу троицу, не знает, что же именно случилось, но раз надо после восьми быть дома или в любом другом помещении, то мы будем.
Я спрыгнула со скамьи, ухватила свои рюкзак за лямку и потихоньку поплелась домой, зная, что там ещё никого нет. Кроме рыбок. Мама обычно приходит после десяти вечера, а отец постоянно в разъездах. Каждая поездка длится максимум неделю. Хоть командировки недолгие, зато частые. Папа приезжает домой только на пару-тройку дней, чтобы потом вновь умчаться в неизвестном направлении.
Пинком открыла подъездную дверь, которая держится на честном слове, поднялась на пятый этаж, доплелась до третьей двери слева, вставила ключ, повернула четыре раза, открыла дверь, зашла в квартиру. Темно и пусто. И только фильтр для воды тихонько жужжит в аквариуме. Тихо и спокойно. Не включая свет, бреду в свою комнату и плюхаюсь на пол напротив аквариума, над которым установлена лампа. Так и сижу, уставившись на рыбок, до самого прихода мамы, которая гонит меня спать, что-то бурча насчёт моей "несносности" и "несамостоятельности". "Даже еду себе не разогрела, лентяйка". Ага. "А теперь что? Принимать пищу так поздно нельзя. Вот и ложись спать голодной". Да ладно, не страшно.
Мама повёрнута на диетах. Поэтому мы питаемся по расписанию. Даже отдельное меню имеется на каждый день. Сначала интересно было, а потом мы с папой на стенку лезть начали. Думается, что и командировки отцовские участились именно из-за нового пристрастия мамы. Хотя, уже не такого уж и нового. Четыре года на диетах сидим.
Я засыпаю с мыслями о том, что нужно купить новую рыбку. Мне снится маленькая девочка, сидящая на корточках и закапывающая в "секретик" мою дохлую золотую рыбку, завёрнутую в блестящий фантик. Малышка аккуратно кладёт в маленькую ямку трупик, предварительно положив в эту ямку фантик, который играет роль подстилки для рыбки. Затем в ямку отправляются жемчужные бусы, пара фиолетовых пёрышек и четыре камешка. Девочка берёт в руки стёклышко и закрывает им "секретик", затем меняет позу, садясь на коленки, наклоняется над тайничком и смотрит на то, как рыбка оживает и начинает плавать в маленькой ямке, заполненной фантиками. Всё сверкает, блестит, переливается. Рыбка подмигивает малышке и растворяется в бликах, исходящих от фантиков.
Глава вторая
Меня разбудил звук падающего тела. Моего падающего тела. Во сне я часто верчусь, кручусь, в конце концов, совершая с кровати "полёт навигатора". Подняв свою тушку обратно на кровать, я посмотрела на часы, висящие на стене напротив. 6:37. Прекрасно. Обычно я сплю до восьми. Но теперь, зная маму и её чуткий сон, покоя мне не будет. Я уже слышу, как она недовольно встаёт с кровати, направляясь к моей комнате. Вот открывается дверь. Притвориться спящей не получится. Мама знает, что, после подобных падений, я ещё полчаса пытаюсь уснуть, но не могу. Но я всё равно прячусь с головой под лёгкое одеяло, пытаясь хоть немного оттянуть тот момент, когда придётся встать.
- Ну. Снова летаем? - Спросила мама, садясь на край моей кровати. Я, спустив немного одеяло и открыв маме обзор на мои глаза, кивнула. - Ну, тогда вставай. Сегодня суббота. А значит что?..
- Суббота - день тяжёлый.
Убираться надо нам.
Постираем даже шторы
И помоем тут и там. - Сонно отчеканила я глупый стишок, который каждый из нас знает наизусть с самого детства. Предполагается, что он должен пробудить в нас желание устроить генеральную уборку, но лично во мне пробуждается лишь желание посильнее укутаться в одеяло, отвернуться лицом к стене и продолжить спать дальше.
- Именно! Подъём, зайчик, подъём! Нас ждёт прекрасный день!.. - Бодро и нараспев произнесла мама, встав с моей кровати, подойдя к окну и раздвинув шторы, впуская солнечный свет в мою комнату. Ответом на её радостный тон было молчание и жужжание фильтра в аквариуме. Немного постояв у окна, наблюдая за просыпающимся городом, мама вышла из комнаты, так и не дождавшись от меня хоть какого-нибудь ответа. А я вновь с головой накрылась одеялом. Пролежав так несколько минут, я скинула одеяло на пол и встала с кровати, зная неизбежность раннего подъёма. И всё из-за моей подвижности во сне. И прекрасного слуха матери. Любой шорох, скрип, скрежет или ещё какой-либо малоразличимый звук мама услышит мгновенно. Поэтому спать с ней в одной квартире невозможно. У нас даже был такой случай, когда я всего лишь шла ночью на кухню попить воды, а мама, проснувшись от звука моих шагов и наливаемой в стакан воды, заставила меня перевесить немного сорвавшуюся с петель занавеску в её с отцом спальне и только после этого отпустила досматривать сны. Но к тому моменту до часа подъёма оставалось всего двадцать минут, поэтому я даже не мечтала о том, чтобы ещё немного поспать, а, если бы и попыталась поспать чуть подольше, опоздала бы в школу.
Подняв мною же скинутое одеяло и аккуратно сложив все постельные принадлежности в тумбу, предназначенную для них, я пошла умываться и готовить завтрак. Спустя полчаса мы с мамой сидели на нашей маленькой кухне, уплетая тосты с яичницей.
- Сегодня на повестке дня, - начала ежедневное утреннее семейное собрание мама, пытаясь достучаться до моего ещё спящего сознания, - уборка квартиры, новая рыбка и приезд отца. Мы готовы начинать?
Я сонно кивнула, зевая в кулачок. Сколько себя помню, мы каждое утро и каждый вечер проводили семейные собрания. На утренних мы обсуждали планы на день, а на вечерних - то, что успели сделать. Каждое утро и каждый вечер. Собрание должно быть проведено вне зависимости от того, опаздываешь ли ты, выходной ли у тебя или ты лежишь в больнице с каким-нибудь переломом. Даже если остальным членам семьи придётся ехать к тебе в больницу. А если, например, мне нужно идти в школу, а родители в этот день отдыхают, они всё равно просыпаются до моего ухода и устраивают собрание.
- Ну что ж. Первое. Уборка. Всё как всегда: я прибираюсь на кухне, в туалете, ванной и в нашей с отцом спальне, а тебе достаётся балкон, лоджия, твоя спальня, гостинная и прихожая. С этим разобрались?
- Угу.
- Второе. Рыбка. Тебе обязательно покупать новую?
- Да, - опять зевнув, ответила я.
- Но они же у тебя почти каждый месяц умирают. Ты ещё не устала устраивать каждой из них похороны?
- Не-а.
- Уф. Ну, хорошо. Нет смысла тебя отговаривать. - Вздохнула мама. - Тогда перейдём к третьему пункту. Приезд отца. Надо будет что-нибудь вкусное приготовить.
- А во сколько он приезжает? - Спросила я, отпивая чай из своей кружки.
- Часов в девять вечера.
- А, ну так торт испечь успеем. - Пожала плечами я.
- Ну, вот и славненько, моя заинька. Допиваем чай, доедаем тосты с яичницей, закатываем рукава и начинаем прибираться. - Бодро улыбнувшись, сказала мама. Остаток завтрака прошёл в тишине. Убрав посуду в мойку и помыв её, я набрала ведро воды и пошла драить вверенную мне территорию...
Рыбки. Это пристрастие у меня с детства. В то время как у всех моих ровесников были собаки и кошки, с которыми они играли, гуляли, за которыми они ухаживали, я проводила вечера после наступления негласного комендантского часа, рисуя, читая книги, смотря вместе с родителями по телевизору скучные для меня передачи. Как-то раз, когда мне было годика четыре, гуляя с мамой по городу, мы проходили мимо зоомагазина, на витрине которого были выставлены клетки с животными и аквариумы с рыбками. Мне тогда стало очень жаль бедных живых существ, которых держат под замком в тесных клетках, но, на мою очередную просьбу купить хотя бы кролика под предлогом "спасти бедную тушку", мама отказала категорическим "нет". Тогда я решила попробовать попросить "спасти хотя бы одну рыбку", на что мама, устало вздохнув, дала разрешение. В тот день довольная я шла домой, держа в руках пакетик, наполненный водой, с моей первой рыбкой. В дальнейшем я настолько зажглась покупками всё новых и новых рыбок, что, в конце концов, в нашем маленьком аквариуме произошло "перенаселение", из-за которого половина "граждан Рыбного государства" умерло. Тогда мы устроили первые похороны.
Это было поистине торжественно. Мы с мамой надели наши лучшие платья, а папа облачился в свой выходной костюм. Также на этих своеобразных похоронах присутствовала Леся с Сашей, которые тоже облачились в свои лучшие наряды. Вся наша небольшая процессия, во главе со мной, держащей в руках платочек с трупами рыбок, торжественно прошествовала из моей спальни к туалету. Разумеется, в нашей маленькой туалетной комнате все мы не поместились, поэтому я, опустив некогда живые тельца рыбок в толчок, вышла, дав всем возможность "попрощаться" с рыбками. После, сказав прощальные слова, я нажала на спуск, и вода унесла моих первых "горожан". Папа, чтобы я сильно не горевала, купил мне новую рыбку, сказав, чтобы я тщательнее следила за своими подопечными. Я дала честное слово, что больше таких братских могил не будет. Ну, что ж, я сдержала своё слово. Таких массовых похорон у нас больше не было. С тех пор мы хоронили по одной или две рыбки, взамен которых мы покупали новых. Маме, спустя хвостатый десяток лет после первых похорон, жутко надоело всё это. Она каждый раз пыталась отговорить меня от покупки нового существа с жабрами и плавниками, но я уже настолько привыкла к хвостатым, что каждый раз отказывала ей...
Прибираться мы закончили около двенадцати дня, после чего я сходила в магазин, купив заготовки для торта, и мы начали печь любимое лакомство папы. Мой папа - сладкоежка. Даже я так не люблю сладости, как он. И каждый раз, когда он приезжает, дома его ждём мы, приготовив торт или пирог, пирожные или печенье. Сегодня на готовку ушло около трёх часов, следовательно, до приезда отца оставалась масса времени, поэтому я отпросилась у мамы погулять с Саньком и Лесей. Спустя полчаса мы втроём вновь сидели на нашей лавочке, ища подходящую кандидатуру для "определения личности".
- Как насчёт этой бабули? - Спросила Олеся, указывая на старушку в конце аллеи.
- Да ну. Это нечестно. - Фыркнул Саша.
- Почему это? - Возмутилась Леська.
- Потому что она - твоя соседка. Вы ж знаете всю подноготную друг друга. - Ответила я. - Это то же самое, как если бы меня попросили рассказать всё про каждую из моих рыбок.
- Опять ты про рыбок своих... - Закатила глаза Леська, за что получила от меня лёгкий подзатыльник. Подзатыльники для нас - волшебная вещь. После них мы втроём уходим в себя на некоторое время, наслаждаясь обоюдным молчанием.
Спустя несколько минут тишины я произнесла:
- А у меня папа сегодня приезжает. Мы с мамой торт приготовили. Хотите, приходите. Мои будут не против. Как раз ночевать останетесь. Давно мы уже ночёвки не проводили.
- Ага. Почему-то каждый раз, когда мы приходим, у тебя дохнет очередное хвостатое существо, и нам приходится устраивать очередные похороны, - хмыкнул Саша.
- Я точно не смогу. Бабуля требует, чтобы я сегодня к шести была дома. - Грустно вздохнула Олеся.
- Саш?
- Не-не. Я один не пойду в логово рыбного маньяка, - хихикнул он в ответ. - Тем более, мои тоже меня требуют дома вечером.
- Вселенская печаль... - Вздохнула я. - И почему никто не любит моих рыбок?..
Ответом мне послужило молчание.
Просидев ещё пару часов, уныло "определяя" прохожих, мы разошлись.
Бывают такие дни, наполненные тоской и скукой. В подобные дни даже времяпрепровождение с друзьями становится каким-то чёрно-белым. Хотя обычно мы находим, над чем или над кем посмеяться. А, если уж совсем туго с объектом, над которым можно здорово повеселиться, мы начинаем измываться друг над другом, подтрунивая, подшучивая и хохоча во весь голос. Но только не сегодня. Не люблю подобные дни. Раньше, года три-четыре назад, их было очень мало. Они были настоящей редкостью. А сейчас их стало всё больше, и это начинает пугать.
Я многого боюсь. Все мы боимся. Боимся неопределённости, боимся будущего, прошлого, настоящего. Боимся детства, боимся молодости, зрелости, старости и смерти. Боимся одиночества и толпы, боимся потерять любимых. Боимся проблем, бед, боимся пожаров и наводнений, глобального потепления и нового ледникового периода. Мы боимся чудовищ под кроватью, боимся смотреть ночью в зеркало, боимся закрытых дверей, боимся открытых дверей. Боимся незнакомцев и знакомых, убийц и маньяков. Боимся неизвестного, неизведанного. Мы боимся жить. Мы боимся абсолютно всего. Но даже этих страхов нам не хватает, и мы придумываем страшные истории, которые рассказываем друг другу в лесу при свете луны, рассевшись вокруг костра. Придумываем новые сценарии, по которым наши страхи воплощаются в нечто почти реальное, но всё же выдуманное. В фильмы. Пишем книги, которые читаем на ночь глядя, а потом боимся ложиться спать. И я, как обычный человек, тоже боюсь.
И в данный момент меня одолевает страх потерять друзей. У меня кроме моих родителей и Саши с Лесей больше никого нет. Только рыбки. Но, чёрт, они мне уже и самой надоели. Но не могу от них избавиться. Потому что бывают такие моменты, когда я остаюсь совсем одна. Отец в командировке, мать на работе, Саша и Олеся по каким-то своим причинам не могут со мной встретиться, а я совсем одна. И тогда я подхожу к аквариуму, сажусь напротив него и пялюсь на рыбок. Так я чувствую себя не такой уж одинокой. Вот он. Страх одиночества...
Открыв своим ключом дверь, я зашла в квартиру, держа в руке пакет с водой, в которой плавала очередная живность. К холодильнику, стоящему в прихожей, магнитом была прикреплена записка от мамы. "На пару часов ушла к тёте Свете. Приду чуть позже восьми". Тётя Света - подруга мамы. Они дружат ещё со школы. Мама иногда выкраивает время на их совместные посиделки. Обычно они встречаются в субботу или в воскресенье.
Я взглянула на часы-кулон, висящие на цепочке на моей шее. 18:36. Еще около двух часов сидеть напротив рыбок. Разувшись, я прошла в свою комнату, взяла в руки "Мастера и Маргариту", уселась у аквариума и окунулась в волшебный мир, придуманный Михаилом Афанасьевичем.
Мама вернулась, когда я уже почти дочитала книгу. Я снова взглянула на часы-кулон. 20:23. Скоро папа приедет. Пока мама переодевалась, я дочитала "Мастера и Маргариту". Люблю эту книгу. Она относится к тем русским произведениям, которые я готова перечитывать раз за разом. Я поднялась с пола, положила томик на тумбу, на которой теснился аквариум и стопка книг, и пошла помогать матери накрывать на стол. Звонок в дверь раздался, когда мы почти разложили все приборы. Мама пошла открывать отцу, а я осталась сервировать стол, после чего побежала в прихожую, где уже вовсю миловались родители. Заслышав мой топот, папа отстранился от мамы, приготовившись принять свою дочь в объятья.
- Папка! - Запищала я, кидаясь ему на шею и расцеловывая в щёки.
- Ну, ты даёшь, Вероничка! - Захохотал отец, стискивая меня в своих объятьях. - Меня не было всего неделю, а ты встречаешь меня так, будто я отсутствовал год!
- А ты как думал? Вот как мы тебя любим, муж! - Тепло улыбнулась мама.
Весь оставшийся вечер был наполнен радостными возгласами, улыбками и смехом. Люблю, когда вся наша маленькая семья в сборе. Сразу так уютно становится. Думаю, в папиных командировках есть плюс. Ведь, если бы мы видели друг друга каждый день, такой теплоты, как сегодня, у нас бы не было. В этом плюс разлук. Люди успевают соскучиться друг по другу. Главное, чтобы эти разлуки не были затяжными. Иначе ты начнёшь отвыкать от любимого человека, привыкать к жизни без него, в результате чего тебе будет трудно привыкать к его присутствию после того, как вы встретитесь вновь.
Этой ночью мне снились поезда. Я стояла на перроне и никак не могла решиться, куда уехать. В руках у меня было два билета - один на поезд "Домой", а другой на поезд со странным названием "Далеко-далеко". И ведь выбор лёгок - домой. Конечно же, домой. Но ведь и повидать мир хочется. Хочется уехать далеко-далеко. И, возможно, не возвращаться. Часть меня тянуло сесть на поезд, который отвезёт меня домой, а другой части не терпелось уехать в неизведанные края, в неизвестные места, попробовать что-то новое. Я так и не выбрала, куда уехать, весь сон простояв на перроне, нерешительно теребя в руках билеты.
Глава третья
Оставшиеся две недели в обществе папы и мамы пролетели незаметно. Отцу дали небольшой отпуск, который он скрывал от нас до последнего, лишь за день до его начала сообщив нам о его существовании. К этому времени папа уже спланировал все две недели нашего совместного отдыха, в результате чего мы втроём поехали загорать оставшиеся летние деньки на море. Редко нам удаётся совместить мои каникулы и родительские отпуска так, чтобы мы отдыхали все вместе. Эта поездка третья по счёту за все мои шестнадцать лет.
Моё второе семейство в лице Олеси и Александра тоже не скучало: Леся отпросилась у бабушки поехать на неделю к тёте, у которой, в свою очередь, был домик на побережье моря (я надеялась, что мы будем поближе друг к другу, но как-то не получилось), а Саша поехал на очередную олимпиаду. Санька постоянно отправляли на олимпиады, даже летом. Он лучший ученик школы, честь которой постоянно защищает на различных олимпиадах раз в два-три месяца.
С моря я приехала как раз к началу учёбы. Первые недели прошли скучно и уныло. Это было непривычно, потому что обычно начало учёбы не мешает нашей троице находиться в хорошем расположении духа. В этот раз всё было по-другому. Саша ещё не вернулся с олимпиады - затяжная вышла. Обычно его мучают не так долго. А Леся, хоть и старалась выглядеть счастливой и беззаботной, не могла скрыть от меня своё уныние. Все мои попытки растрясти подругу и вдохнуть в неё настоящую радость были отправлены в никуда - Олеся ни в какую не хотела реагировать. Расспрашивать о причине её подавленности я даже не пыталась, потому что правила есть правила. Их, конечно, можно и нужно нарушать, но не в этом случае. Раз не рассказывает, значит, так надо.
Дома тоже было тоскливо. Отец вновь уехал в командировку, мать целыми днями на работе, у меня умерло сразу три рыбки, а денег на новых у меня не осталось. Просить деньги у мамы даже не стану, потому что родители с детства мне говорят, что раз рыбки мои, то ухаживать за ними, хоронить и покупать их я должна сама. Особенно покупать. На свои деньги. Заработанные, отложенные из карманных, украденные (нет, я никогда не воровала, просто к слову пришлось) - всё равно. Мне не дадут ни копейки на очередное хвостатое существо.
Я бродила по улицам в полном одиночестве, ловя падающие с деревьев пожелтевшие листья и рассматривая прохожих. Вот и октябрь на дворе. Саша должен скоро приехать. Может, он сможет растормошить Олесю. Обычно его олимпиады не растягивались почти на полтора месяца. Сегодня воскресенье, все уроки на понедельник готовы, домашние дела сделаны, мне не остаётся ничего, кроме прогулки по улицам города.
- Бу! - Налетев на меня сзади, гаркнул мне в ухо до боли знакомым и родным голосом человек. - Скучала?!
- Ай! Болван! Я же оглохну! - Возмутилась я, развернувшись, окинув Сашку полным радости взглядом и уперев руки в бока.
- Ой, да ладно. Скучала же! - Зычным голосом проорал мой друг, зажав меня в крепком объятии, в ответ на которое я крепко прижала друга к себе, уткнувшись носом в его плечо. Какое-то время мы просто стояли и обнимались, радуясь закончившейся разлуке. Обычно наше трио распадалась на пару-тройку недель, потом вновь воссоединяясь, но на этот раз разлука немного затянулась. Я ужасно соскучилась по Саше и по Олесе в хорошем расположении духа.
- А где наша мисс Марпл? - Выпустив меня из объятий, Саша приобнял меня левой рукой за плечо, и мы пошли по улице.
- Хандрит. Уже месяц как скисла. Но упорно делает вид, что всё нормально. Я тебя ждала, чтобы ты развеселил эту Царевну Несмеяну.
- А самой слабо? - Хмыкнул Сашка.
- Слабо, - вздохнула я.
- Вот так-то! - Саша выпустил меня из полу-объятия и начал пародировать движения каратистов из американских фильмов. - Кия! А всё почему? А потому что я - Супер...
- ...Придурок! - Хихикнув, перебила я друга, за что была награждена недовольным взглядом Сашки, поджавшего губы и сделавшего вид, что он впал в глубокую обиду.
Остальное время прогулки прошло в молчании, прерываемом редкими шутками и комментариями по поводу прохожих. Саша проводил меня до моего подъезда и пошёл к себе домой.
На следующее утро я проснулась в хорошем расположении духа и с верой в то, что приезд Александра поможет растрясти Олесю и вернуть её в нормальное состояние. Умывшись, позавтракав и получив задания на день на семейном собрании, я пошла в школу.
Зайдя в класс, я сразу же нашла взглядом Сашу. Он сидел на последней парте спиной к двери в класс, положив ноги на стул, стоящий за партой, и что-то мастеря с нашими одноклассниками. Наверняка очередную бомбу-вонючку или что-нибудь в этом роде. Каждый раз, когда намечалась очередная контрольная, самостоятельная или какой-нибудь срез знаний, Саша с его небольшой "бандой", состоящей из наших одноклассников и ребят из одиннадцатого класса, строили каверзные планы и старались привести их в идеальное исполнение, дабы сорвать нежелательную проверку знаний, которые у большинства из "банды" были на довольно-таки низком уровне.
Сгрузив рюкзак на свою родную третью парту на втором ряду, я подошла к Сашке и окружившим его мальчишкам. К сожалению, заметив меня, все быстро собрали все свои принадлежности для очередного срыва занятий и разошлись по своим местам, так что я не успела ничего рассмотреть. Ну конечно. "Девчонкам не место в нашей спасательной организации". Это что-то вроде девиза у ребят, срывающих уроки. Эх... А я бы с удовольствием сорвала парочку занятий, но не судьба...
- Здорова. А Леська где? - Спросил Саша, слезая с парты.
- Привет-привет. Без понятия. Я думала, она уже в классе. - Ответила я. Обычно мы с Олесей приходим в школу вместе. Путь от моего дома к школе пролегает мимо дома, в котором живёт Олеся и который расположен ближе к школе, чем мой, поэтому, проходя мимо её дома, я постоянно застаю подругу, ждущую меня у своего подъезда. Сегодня я пятнадцать минут простояла у её подъезда и, так не дождавшись подругу, в одиночестве побрела в школу.
- Что-то с нашей Олесей из полесья не то творится. Влюбилась? - Прищурив глаза и немного склонив голову набок, хмыкнул Саша.
- Не-а. Она, когда влюбляется, наоборот, вся сочится радугой, бабочками и...
- ...Единорогами. - Зевнув, внёс свою лепту Сашка
Прозвенел звонок. Я отправилась к своей парте, а Саша остался на своей любимой "камчатке", с которой его на протяжении нескольких лет безуспешно пытались согнать преподаватели. Олеся не появилась ни на одном уроке, из чего мы с Александром сделали вывод, что вывод делать не из чего, потому что, если бы она заболела, уехала куда-нибудь или ещё что-то вроде этого, она бы предупредила преподавателей и нас.
Домой мы шли вдвоём. Обычно после школы мы идём в парк и сидим там часик, а, если домашнего задания слишком много или одному из нас нужно срочно куда-то идти, мы идём по домам. Причём Саша провожает каждую из нас до подъезда и только потом идёт домой. Эта привычка или даже небольшая традиция появилась после того, как на нас, можно сказать, напали хулиганы. Это было во время нашей учёбы в шестом классе, мы учились со второй смены, поэтому домой возвращались поздно. Сашка после уроков убегал гулять с пацанами, так как не постоянно же ему с нами, девчонками, тусить, а мы с Леськой одни возвращались домой. В тот зимний вечер нас отпустили немного позднее, чем обычно. Погода на улице стояла крайне отвратительная. Накануне выпало много снега, а после температура поднялась с отрицательной до нуля и, следовательно, весь снег начал таять. Огромные лужи, море грязи, слякоть, непонятное нечто, падающее из серых облаков, которые нависли над городом... На нашем с Лесей пути встретилась огромная лужа, которую обойти, не промочив ноги по щиколотки, никак нельзя, поэтому мы решили пойти закоулками. Свернув в очередную подворотню, в которой не работал фонарь, мы наткнулись на старшеклассников. Во время нашего нахождения в шестом классе, одиннадцатый класс нашей школы был самым отвратительным классом в истории школы. По крайней мере, так твердили учителя. Мы не особо верили этому, потому что, как известно, многие учителя приукрашивают действительность, но после того вечера мы с Олесей старались держаться подальше от старших классов. Впредь до того момента, пока сами не стали старшеклассницами.
Мы столкнулись с группкой одинадцатиклассников, которые, завидев мелкотню, вроде нас, решили развлечься, ограбив меня с Лесей. Благо, мимо этого переулка проходила "банда", с которой гулял Сашка. Нам повезло, что в тот вечер мальчишек с Сашкой было в пару раз больше, чем обычно, поэтому наша "банда" выиграла сражение с помощью перевеса в количестве.
- Завтра я каждую доведу до подъезда. - Сурово отчеканил Саша, когда он с мальчишками разгромил старшеклассников и, схватив нас за руки, сбежал с места происшествия, дабы пришедшие в себя взрослые ребята не надавали тумаков в ответ. - На минуту оставить нельзя...
С тех пор после окончания занятий в школе Александр доводил каждую из нас до подъезда и, убеждаясь, что мы в порядке и дошли живыми и невредимыми до дома, шёл со спокойной душой к себе домой. За исключением тех дней, когда Саша был на очередной олимпиаде.
Сегодня мы с Сашей гуляли по парку без Олеси, что было крайне непривычно. Побродив по знакомым с детства аллеям, я потащила сопротивляющегося Сашу в зоомагазин. Всё-таки нужно было купить новую рыбку.
- Купи себе хамелеона.
- Я выбираю рыбку, не мешай.
- Купи морскую свинку.
- Чтобы она воняла?
- Купи кролика.
- Тебе надо работать консультантом в каком-нибудь магазине. У тебя прекрасно бы получилось всучить людям совершенно ненужные вещи.
- Так ты считаешь животных вещами? Теперь ясно, почему рыбки дохнут. Я бы тоже покончил жизнь самоубийством, убившись о стеклянную стенку аквариума, если бы меня не принимали за живое существо.
- Саша! Ну-ка, цыц! Мешаешь же. - В который раз шикнула я на друга.
- Пф. - Закатил глаза Санёк. - Купи змейку. Смотри, какая милая. - Сашка постучал пальцем по стеклу закрытого аквариума, в котором ползала змея.
- Угу. - Устав отвечать на каждую реплику друга, я решила попробовать игнорировать его, уткнувшись в аквариумы с рыбками.
- Купишь? Правда? - Спросил Сашка, немного удивлённо вскинув брови.
- Конечно. И змейку, и кролика, и свинку. А в обмен оставлю тебя здесь. Запру в аквариуме, где вторая змейка сидит. Вы с ней подружитесь и будете жить долго и счастливо, пока её голод не разлучит вас и она не сожрёт тебя.
Спустя пять минут мы вышли из магазина. У меня в руках был пакет с водой, в которой плавали три рыбки. Сашка проводил меня до подъезда и пошёл домой...
Неделя пролетела быстро. Олеся так и не появилась в школе. На звонки не отвечала. А заходить к ней домой... Честно говоря, я ни разу не была у неё в квартире. И у Саши. Они у меня - да. А я как-то не удосужилась. Раз не приглашают, значит, так надо. Может, их семьи не любят, когда в доме чужие? Всё же может быть. Мои родители, наоборот, обожают принимать гостей, поэтому безмерно рады каждому приходу моих друзей...
По крайне мере, был один плюс, из-за которого нам не надо было бояться того, что Олесе достанется в школе от преподавателей. Наша классная руководительница знала причину отсутствия нашей с Сашей подруги. Но не озвучивала её нам.
- Раз Олеся не сказала вам, дорогие мои, значит, вам пока не следует этого знать. - Каждый раз отвечала нам Светлана Николаевна на наши очередные попытки выудить хотя бы крупицу информации о том, куда запропастилась Олеська...
Выходные были наполнены уроками, домашним заданием, уборкой квартиры, походами по магазинам с мамой, поэтому я не смогла погулять по парку.
Зайдя в класс в утро понедельника, я кинула взгляд в сторону своей парты, ожидая увидеть там уже привычное пустующее место, на котором обычно сидела Олеся, и удивилась, увидев поникшую подругу, читающую учебник. Сашки в классе не наблюдалось. Я тихо подошла к нашей с Олесей парте, аккуратно повесила рюкзак на спинку своего стула, села на своё место и тихонько обняла подругу, зная, что, если начну расспрашивать о причине её отсутствия, она закроется и ничего не расскажет. Олеська благодарно уткнулась мне в плечо. Так мы и просидели до начала урока. Сашка, зашедший в класс со звонком, немного нахмурился, увидев состояние нашей подруги, и, кивнув мне в знак приветствия, направился на "камчатку".
Уроки текли медленно, и это ужасно раздражало. После школы мы направились в парк, уселись на нашу скамейку. За весь день Олеся не проронила ни слова. Её взгляд был пустым, невидящим. Мы с Сашкой иногда переглядывались, совершенно не зная, как реагировать. Обычно Леся весела и бодра, всегда оптимистична, даже когда её бросали парни, она долго не переживала. А тут... Должно было случиться что-то действительно страшное, если Леся так реагирует.
Домой мы шли в полнейшей тишине. Дойдя до Лесиного подъезда, мы встали, не зная, что делать дальше. В воздухе витала некая неловкость, недоговорённость. Обычно, если одному из нас грустно или плохо, мы устраиваем коллективные объятья, которые заменяют все слова утешения. И в этот раз мы с Сашей, переглянувшись, одновременно обняли Леську, которая обняла нас в ответ. Постояв так пару минут, мы разорвали наши объятья. Леся развернулась к нам спиной и направилась к своему подъезду. Почти зайдя в подъезд, она повернулась к нам, тихонько прошептала всего лишь одну фразу и, отвернувшись, вошла в подъезд.
- У меня бабушка умерла...
В эту ночь мне опять снился перрон. И поезд в один конец. Только на этот раз билет в руках теребила не я, а Олеся. И теперь не передо мной, а перед ней стоял выбор. Остаться здесь, на тёмном, но родном перроне, с которого нельзя потом будет уехать никогда и никуда, либо уехать на поезде, едущем в направлении Неизвестности, из которой нельзя будет вернуться на старый, родной перрон. Билет, на котором написано направление поезда "Перрон-Неизвестность", уже изрядно помялся из-за того, что моя подруга нервно мяла и теребила его в своих ладошках. Во взгляде подруги мелькала нерешительность, мелькало непонимание происходящего. Я стояла и смотрела на поезд, на Олесю, на билет в её руках и не могла вымолвить ни слова. Это её выбор, никто не должен помогать ей, никто не должен мешать. Поэтому я, в попытке произнести хотя бы одно словечко, ловила ртом воздух, как рыбка, выброшенная на сушу. Так мы и простояли на перроне до конца моего сна.