Аннотация: У автора неожиданно заработал Самиздат, и вот - выложила. в ожидании активных действий со стороны моих старших сестричек занимаюсь фигней. трэша нет, зато есть много охов и ахов
Я с ногами забралась на широкий подоконник и, по выражению дорогой бабули, дулась, как мышь на крупу. Вот ведь, маньяк озабоченный! Ну чего он ко мне привязался? Нашел секс-бомбу. Неважнецкий у вас вкус, надо признать, Ярослав Батькович. Или же стильные красотки модельной внешности успели приесться, разнообразия захотелось? Вот только меня не привлекает роль минутного развлечения. Я, может, любовь жду. Ага, именно большую и чистую. И никак иначе. И да, сарказм, ты здесь совершенно неуместен! Пошел нафиг. Вот люди в магию не верят. А для меня она - серая обыденность. А вот любовь остается некой неуловимой мистической абстракцией. Глупость же вы сморозили, уважаемый господин Франсуа де Ларошфуко. "Истинная любовь" вовсе не "похожа на привидение". С привидениями я, в отличие от этой сердечной напасти, не раз встречалась ("Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел" (Ф. Ларошфуко) - прим. автора).
Не знаю уж, сколько времени я просидела у окна, тупо пялясь на проезжающие под окнами машины, но не так уж и мало. Ярослав, конечно, тамадой на полставки не нанимался, но я у него, вроде как в гостях, а хозяин имеет определенные обязанности перед теми, кто находится у него в доме. Развлечь там чем-нибудь... Умной беседой, ага. Что-то у нас все разговоры одним и тем же оканчиваются, заставляющая хорошенько задуматься закономерность. Ну хоть бы фильм какой включил! Я же тут скоро от тоски начну на луну выть. Вон и месяц услужливо появился, как по заказу. Приготовился к бесплатному концерту. Фигушки, не дождешься. Я еще не окончательно с катушек съехала. Ыыыы, я домой хочу! Угу, детский сад "Ромашка". Ясельная группа. Состроить жалостливую мордочку, подергать Яра за рукав и гнусаво проканючить: "Дяденька Слава, я к маме хочу!" Так он меня и отпустит. Нифига подобного, пусть я тут хоть истерику с припадками ему закачу. А что, интересная идея, благо актриса из меня неплохая, да и притворяться особо не потребуется. Достаточно лишь выпустить на свободу весь тот страх, что накопился во мне за последние дни, и вуаля. Мне нужно домой. Обнять маму и увидеть старших сестер. Как в раннем детстве, укрыться с головой одеялом, привычно пахнущим фиалковой свежестью, на своей уютной полуторке. Удостовериться в том, что весь этот кошмар подошел к концу. Всё в порядке. Всё хорошо. Вернулось на круги своя и стало прежним. Проверенная схема, которая, в свете недавних событий, вовсе не кажется мне такой скучной: дом - универ - дом. Обмениваться с друзьями сообщениями и гулять по знакомым улицам. Магазины, бутики, покупки. Вечные, давно ставшие своеобразным ежедневным ритуалом споры с сестренками, чья очередь убираться в квартире и мыть посуду. Придумывать всё новые и новые нелепые отговорки, почему конкретно я не могу этим заниматься. Походы в кино и театр, букеты и мягкие игрушки, подаренные безукоризненно вежливыми культурными мальчиками из обеспеченных интеллигентных семей. И больше никаких бандитов, похищений, шантажа, убийств, пожаров... И бесследно исчезнет из моей жизни, так же внезапно, как и появился в ней, наглый убийца с невероятно синими глазами, который, как ни крути, всё же спас мне жизнь. И никогда, и ни за что я не признаюсь в том, что отчаянно скучаю с этими вежливыми мальчиками, каждый из которых скорее сжует свой аккуратно повязанный галстук, чем осмелится целовать меня с такой же дикой страстью, как Ярослав.
Я поудобнее устроилась на жесткой поверхности, поджала под себя ноги, привалилась спиной к оконному проему и прикрыла глаза. Почему я тяну? Внезапный приступ лени, или же ведьминская, да и просто женская интуиция предупреждает меня о том, что конкретно сейчас в моих же интересах не попадаться на глаза Ярославу? Интуиция-то, может, и предупреждала, а вот жажда приключений в сговоре с неуемным любопытством засвербели в некоем отсиженном месте, в котором они, судя по всему, и делили жилплощадь. Наконец, приняв решение, спрыгнула с осточертевшего подоконника и уверенно направилась в нужную комнату.
Ярослав сидел на том же кресле, на котором... Ушки, к счастью, надежно занавешенные волосами, мгновенно обожгло от притока крови. На низеньком столике перед хозяином квартиры стояла пепельница, уже с верхом наполненная окурками. В длинных красивых пальцах чуть подрагивала неизвестно какая по счету сигарета, которую Яр, то и дело, резким нервным жестом подносил ко рту.
- А курить вредно, - наставительным тоном изрекла я, безусловно, величайшее откровение в его жизни. Молодой человек даже не посмотрел в мою сторону, лишь затянулся так сильно, что сигарета истлела аж до фильтра. Я изумленно приоткрыла рот.
- Яр, что случилось?
Парень поднял, наконец, голову и встретился со мной взглядом. Стало по-настоящему жутко, когда я увидела его глаза и подавилась вопросом, потрясенная убийственным коктейлем из боли и ярости. Можно было подумать, что я магу всю жизнь поломала, жестоко предала, да потом еще и издевательски хохотала, наслаждаясь зрелищем его отчаяния и триумфом собственной подлости.
- А ты не догадываешься? - голосом, хриплым то ли от сигарет, то ли еще от чего другого, спросил парень, накалывая меня, как бабочку на булавку, на свой больной, ненавидящий взгляд. И я, как это несчастное насекомое, только слабо трепыхалась, а улететь не могла.
- Н-нет... - Синий цвет радужки почти исчез, осталась колючая пугающая чернота расширившихся зрачков. Да кто же ты такой?!
- Не-эт? - протянул он, а потом... растерянно моргнул. - И вправду не догадываешься... - Я поняла, что означало то краткое мгновение, когда сознание словно бы раздвоилось, но оказалась неспособна разозлиться на мага за это бесцеремонное вторжение, потому что чувствовала - это действие было продиктовано отчаянием. Да и как еще иначе я сумела бы доказать ему, что невиновата в неизвестном мне преступлении?
- Пожалуйста, не "читай" меня больше.
Чтобы хоть чем-то заполнить напряженную паузу, я включила музыкальный центр. Проверю на практике утверждение о том, что, якобы "песня строить и жить помогает".
Ты открывал ночь,
Всё, что могли позволить.
Маски срывал прочь,
Душу держал в неволе.
Пусть на щеке кровь,
Ты свалишь на помаду.
К чёрту барьер слов -
Ангелу слов не надо.
А мы не ангелы, парень,
Нет, мы не ангелы.
Темные твари,
И сорваны планки нам.
Если нас спросят,
Чего мы хотели бы,
Мы бы взлетели...
Мы бы взлетели...
Мы не ангелы, парень,
Нет, мы не ангелы.
Там, на пожаре,
Утратили ранги мы.
Нету к таким ни любви, ни доверия.
Люди глядят на наличие перьев...
Мы не ангелы, парень...
Сотни чужих крыш,
Что ты искал там, парень?
Ты так давно спишь,
Слишком давно для твари.
Может, пора вниз -
Там, где ты дышишь телом.
Брось свой пустой лист -
Твари не ходят в белом.
А мы не ангелы, парень,
Нет, мы не ангелы.
Темные твари,
И сорваны планки нам.
Если нас спросят,
Чего мы хотели бы,
Мы бы взлетели...
Мы бы взлетели...
Мы не ангелы, парень,
Нет, мы не ангелы.
Там, на пожаре,
Утратили ранги мы.
Нету к таким ни любви, ни доверия.
Люди глядят на наличие перьев...
Мы не ангелы, парень...
...А мы не ангелы, парень...
...Мелко, по трупам, в небо не быть дороге.
Больно и глупо, но твари летать не могут!
Заморская техника неожиданно громко зашипела, заискрилась веселым фейерверком электрических разрядов, а потом раздался резкий звук, и несчастный прибор окутался густыми клубами темно-серого, отвратительно воняющего расплавленной пластмассой дыма. Я осознала свою стратегическую ошибку, едва обернулась и увидела белое лицо Ярослава и его жуткий остановившийся взгляд. Вот и верь теперь расхожим мнениям... С глухим стоном парень закрыл лицо ладонями, ссутулившись в кресле.
- Что с тобой происходит? - почему-то шепотом спросила, заранее зная, что не услышу ни слова в ответ. И, неожиданно для самой себя, назвала так, как никогда бы не осмелилась, да и не подумала бы его назвать: - Слава... Славушка...
Медленно, осторожными шагами подошла к нему; босые ноги утопали в светло-кремовом пушистом ковролине, мягкие ворсинки приятно щекотали и нежили ступни. Неуверенно протянула руку и коснулась темных растрепанных волос. Чувствовала себя так, словно бы решилась приласкать опасного дикого зверя, который на время спрятал клыки, втянул когти и бессильно воет от отчаяния. Но не стоит путать домашнего кота с кажущейся такой милой и безобидной рысью, пусть они даже похожи. Суть всё равно остается прежней, и ничего не стоит этому хищнику разорвать чью-то тонкую шею... Мамочка, куда же я лезу?! И, прекрасно понимая и осознавая степень опасности, тем не менее, продолжаю упорствовать в своих суицидальных настроениях. Просто я не могла видеть его вот таким. Потерянным, несчастным, страдающим. Грудь болезненно сдавило железными обручами. Даже не догадываюсь, что с Ярославом, но оставить его в таком состоянии... Хотя бы не попробовать вытащить его из болота отчаяния... Нет, я чувствую себя в неоплатном долгу перед ним. Да и просто... Просто - не хочу. Не хочу, чтобы ему было плохо. Да, знаю, - я чокнутая. Ну уж какая есть. И я себе нравлюсь.
Осторожно погладила его взъерошенные вихры, которые так послушно просачивались, не запутываясь, между чуть подрагивающих пальцев. Густые, шелковистые, везет ведь кому-то, не то, что мои упрямые лохмы... Невольно подумалось, что утешаю парня, давненько успевшего выйти из сопляческого возраста, совсем как потерявшегося в супермаркете малыша или первоклашку, схлопотавшего "лебедя". Стало смешно. Да уж, не обучены вы, Ангелина Валентиновна, приголубить взрослого мужчину как взрослая женщина. Умные знающие люди утверждают, что существует безотказное средство для снятия стресса. Тем более, что Славка, кажись, только об этом "средстве" и мечтает... Ладно, что уж там, придется действовать по обстоятельствам. Как Бог на душу положит. Точнее, как сердце подскажет. Блин... Что-то я собрала целый ворох ничего не значащих, красивых, отполированных до глянцевого блеска от частого использования фраз, которые говорят с умным видом все, кому не лень, типа бесценные советы дают. А общий смысл-то сводится к примерно следующему: "А не пошел бы ты со своими проблемами лесом, милок, нашёл тут, тоже мне, фонд помощи пострадавшим и ущербным на голову. Сам как-нибудь выкручивайся, не до тебя тут". Но ведь главное не умение, а то чувство, что внутри? Направит в верном русле, подскажет, как поступить, не наделав при этом глупостей. Тэээк-с, не наделать глупостей, говоришь? А сейчас ты чем занимаешься, дорогуша? Вот она я, перевязанная красивой ленточкой, сбоку бантик, предложила сама себя на блюдечке с голубой каемочкой (Геля, ты просто ходячий сборник пословиц, что за бредятина в голову лезет перед таким ответственным поступком?!) Называется, продукт готов к употреблению, бери - не хочу. Знаю, знаю, сама от себя в шоке и глубокой прострации, но пальцы продолжают ласково перебирать неровные темно-русые прядки, гладить поникшие твердые плечи и спину, шептать какие-то успокаивающие благоглупости. Гелька, ты достойная последовательница матери Терезы, благодетельница, на голову стукнутая. Ведь ты же для этого парня не более чем постельная игрушка на одну ночь. В данном случае, вечер. Наиграется и выбросит, как ненужную, отслужившую свой срок вещь. И забудет. Ведь ему от меня только одно нужно. Но почему-то я не вняла голосу здравого смысла. Мне стало совершенно всё равно, что случится потом. Главное то, что конкретно сейчас я ему нужна. И постараюсь подарить ему утешение. А после... Будем считать, что мы квиты. Расплатились по счетам. Может быть, у меня временное помутнение рассудка. Вполне вероятно, что я попросту хроническая идиотка, и это у меня уже не лечится. Но факт остается фактом - я сильно сомневаюсь в том, что впоследствии пожалею о своем опрометчивом шаге.
Удобно пристроилась на подлокотнике и обняла парня за широкие плечи, которые от моего прикосновения мгновенно напряглись. Яр, похоже, никак не ожидал подобных действий с моей стороны. Ну еще бы, нормальная девушка, наверняка, убежала бы без оглядки еще десять минут назад, с лихвой натерпевшись страху от выражения его лица и угрожающего тона голоса. Так то нормальная. А ваша покорная слуга под данную категорию никоим образом не подпадает. Ну и что дальше? Сидит, как истукан, такое впечатление, что я статую обнимаю. Античную. Такую же красивую, холодную и неподвижную. Вот ведь, Аполлон Бельведерский! Ну хоть пошевелись, что ли, чтоб я не чувствовала себя настолько непроходимой идиоткой. И так уже самооценка ниже уровня моря. Неужели я настолько непривлекательна? Ха-ха, насмешила. А кого он несколько часов назад... хм-хм? Не тебя, что ли? Или где-то поблизости обретается вторая Ангелина Добролюбова? Спящий красавец, блин. От скуки, что ли, уснул? А что, с такой "опытной" в амурных делах девушкой, как я, вполне вероятно. Ну, что ж, будем следовать сценарию. Сказки. Как там насчет поцелуев... М-да, если бы хоть руки для начала от лица убрал, он бы существенно облегчил мне задачу. Мм, ну, как уж получается... Медленно и ласково, короткими легкими касаниями губ принялась целовать скулу, висок, впадинку за ухом, шею. Процесс оказался на диво увлекательным и приятным, вот уж чего не ожидала. Кожа у него была теплая и поразительно нежная, и пахла приятным одеколоном - легко, сигаретами - почти незаметно, свежестью и еще каким-то едва уловимым, но будоражащим кровь ароматом, мужским, пряным. Шаловливая ручка сама собой, без ведома прибалдевшей хозяйки, потянулась вниз и пробралась парню под футболку, принялась плавными движениями расслаблять окаменевшие, как перед последним решающим броском, мускулы. Затем попыталась осторожно отвести его ладони от лица. Полагала, что мне придется с этим повозиться, переупрямливать сильного и такого вредного парня, ан нет. Яр с легкостью мне подчинился, достаточно было одного касания, тени намека. Того, чего я так опасалась, не было. В его глазах не стояли слёзы. Даже не знаю, что бы я делала, если бы он плакал. Наверняка растерялась до такой степени, что не сумела бы адекватно действовать. Хотя, кто знает, возможно, для него это было бы и лучше. Выпустил бы наружу ту боль, что не дает ему покоя, не отпускает, червем точит изнутри. Загноившиеся раны необходимо вскрывать, а не держать всю эту гадость в себе. Но Слава решил по-своему. Полагает, что в одиночку справится со своей бедой? Хорошо бы, если так. Пусть ему это удастся. И я намерена во что бы то ни стало помочь ему в этом. Лицо его было спокойным, глаза совершенно сухие, вот только горел в них какой-то огонек, притушенный ресницами. Я так и не смогла понять, что в них отражалось. Демон, как же с тобой сложно! Эх, ладно, буду играть свою роль до конца. Авось, гнилыми помидорами не закидают. О мой неблагодарный зритель! Было очень... странно и волнительно самой целовать молодого человека. Ну не привыкла я исполнять ведущую партию. А ты красивый, Слава. И твое лицо с правильными гармоничными чертами словно бы создано для поцелуев. Но ты только прикрываешь веки, так, что мою кожу чуть щекочут твои длинные трепещущие ресницы, а твои губы остаются сомкнутыми и неподвижными, и я напрасно пытаюсь отогреть их своим дыханием. Ничего не понимаю. Что я делаю не так? Если бы знала... А я так хочу, чтобы этот красиво очерченный рот ответил мне поцелуем с ароматом ментоловых сигарет. Радуйся, Слава. Ты победил. Сдаюсь на милость победителя. Вот только ты не испытываешь восторга от своего триумфа. Но мне уже не остановиться. Пробовал кто-нибудь остановить лавину или цунами? Вот то-то же. Ладонь легла ему на грудь, и я невольно поразилась тому, как бешено и мощно колотится его сердце. Того и гляди, пробьет ребра. Да что с ним происходит? Пробежалась пальцами по краешку ремня, отодвинула вверх хлопковую ткань футболки, провела ладонью по твердым кубикам пресса, еще выше, к груди, обратно... Ну же, подыграй мне, пожалуйста. И он подыграл, еще как подыграл! Так, что от растерянности я подвисла, не зная, куда бежать и что делать. Славка содрогнулся и застонал сквозь стиснутые зубы, словно бы я ему к животу не теплой ладонью прикоснулась, а раскаленными клещами. Чувствую себя инквизитором на допросе, пытающим беспомощного пленника, висящего на дыбе. Ох, ёлки-моталки! Этот ненормальный сжал меня в руках с такой силой, что я только полузадушено пискнула, а потом мы кубарем свалились на пол. Парень втопил меня своей тяжестью в высокий густой ворс ковра, но никакого особого неудобства я при этом не испытывала. Разве только приятное волнение, отзывающееся неконтролируемой дрожью по всему телу. Казалось, что пол медленно вращается подо мной. А еще чувствовала, что Ярославу хочется обнять меня крепче, действовать жестче, но он словно бы оберегал меня от самого себя, осознавая мою хрупкость. И я была благодарна ему за это. А еще мне становилось горячо и сладко. Так здорово... Непроизвольно облизнула губы, в которые он незамедлительно впился... ну, я так понимаю, что поцелуем. Ничего себе, сколько я нового и интересного для себя узнаю. Хороший мне учитель достался. Нахал синеглазый... Когда бы я еще без него узнала, если бы вообще узнала, что то, что я ошибочно считала поцелуями, по сравнению с этим упоительным процессом, всё равно что диетическое печенье рядом со вкуснейшим тортом, украшенным взбитыми сливками.
Ласково поглаживая, задирая ткань рубашки, провёл снизу вверх по ноге, а потом закинул ее себе на бедро. Я потрясенно ахнула, не от боязни, скорее просто от неожиданности. Хотя чему удивляться? Вроде как не на необитаемом острове выросла, примерно представляю, что к чему. А нежные поцелуи и бережные прикосновения и вовсе теплым морским бризом смыли малейший страх. Сознание отключилось, и вообще было слишком хорошо для того, чтобы хоть немного испытывать негативные эмоции. И Слава не торопился, лаская снова и снова, доводя до какого-то неведомого прежде состояния, когда море по колено, а до звезд легко дотянуться рукой, и даже не обжечься об их алмазное сияние. Внутри словно бы растекалась расплавленная сладчайшая патока. Я чувствовала свое тело настолько остро и ярко, что это казалось нереальным. Щекочущие ворсинки ковра подо мной, дыхание на ставшей вдруг тончайшей, не толще паутинки, коже, мимолетный взмах его ресниц, мазнувший по щеке, прядь волос, скользнувшая по шее... Всё это было как мощные вспышки. А с кончиков его пальцев будто бы исходили потоки некой энергии, которая пронзала насквозь мое тело, заставляя стонать и содрогаться.
Гонимой ветром листвой проносились обрывки мыслей: "Сашка меня придушит. А потом придет мама и запилит насмерть. Эм... Просто запилит. Брррр. А потом заявится бабуля и вместо отходной станет читать многочасовые нотации о недостойном порядочной девушки поведении. Но мне самой было слишком больно видеть Яра в настолько подавленном состоянии. Ангельская половинка жить спокойно не дает, не иначе. Спасибо тебе, папочка! Удружил, так удружил..." И... всё прекратилось. Я обиженно застонала, с великим трудом силясь разомкнуть веки. Стены кружились в бешеном хороводе, потолок весело покачивался. Что ж мне так пло-охо-о... Это жестоко - распалить девушку до такой степени и бросить загибаться от неутоленного желания. Впрочем, достаточно одного взгляда на этого неадекватного мага, у которого, по-видимому, семь пятниц на неделе, чтобы понять - ему сейчас нисколько не лучше, чем мне. Пожалуй, даже еще хуже, если это только возможно. Во мне словно бы неистово били крыльями сотни тропических бабочек, долбились изнутри, и никакими способами нельзя было заставить мерзких насекомых успокоиться и хотя бы прийти в относительно статичное состояние, если не дематериализоваться из моего тела нафиг. Точнее, вру, способ-то я знаю, но вот как его в жизнь воплотить - отдельный разговор. Славка отшатнулся так, словно бы на моем месте вдруг увидел отвратительную жабу или еще что похуже. Я с ним с ума сойду! Готовьте мне модную рубашку сорок второго размера и уютное помещение с мягкими стеночками. Чувствую, дело именно к подобной развязке и приближается. Что опять не ладно? Так мы и лежали на ковре - растрепанные, полураздетые, тяжело дышащие - всего лишь в метре друг от друга, и, чудилось, воздух между нами можно было черпать ложкой, настолько он был густой и с почти видимыми электрическими разрядами. Казалось, я чувствовала его тело на расстоянии, его жажду, его желание... Его... горечь?! И еще что-то. Обиду, разочарование, гнев...
- Что произошло? - самый популярный вопрос на сегодняшний день. Я его за всю жизнь столько раз не задавала.
- Ничего, - отрезал этот ненормальный псих и сел ко мне спиной, потянувшись за початой пачкой никотиновой отравы. "Вот именно, что ничего не произошло. Между нами. Это я и без тебя, умник, знаю. Меня интересует, почему так случилось!" - думала я, глядя на русую растрепанную макушку и широкие плечи, обтянутые футболкой, которая не полностью прикрывала татуировку на спине, - чуть ниже шеи виднелись какие-то непонятные черные разводы. А мне так хочется рассмотреть этот рисунок целиком, в подробностях, перецеловать каждый сантиметр теплой загорелой кожи, разукрашенной замысловатыми узорами. Эх, "мои мысли, мои скакуны"... Щелчок - и на кончике указательного пальца зажегся трепещущий от его дыхания лепесток пламени. Зажигалка, которая всегда при нём. Миленько.
- Яр, таким количеством никотина можно запросто целый табун лошадей уморить. "Константина" не смотрел?
- Поверь, мне это не грозит. Благодарю за заботу, но... не нужно.
- Чего - не нужно?
- Того не нужно! - взорвался вдруг он, поворачиваясь в пол-оборота. Синие глаза, как холодное пламя. - Я не нуждаюсь в твоей жалости. Оставь сочувствие для других. Мне - не надо! И не смей меня жалеть - я не нищий, чтобы принимать от тебя милостыню!
- Слава... Я и не думала... О чём ты, какая милостыня?
- Вот именно, что как раз думала! - И сказал, как выплюнул: - Ангел! - Медленно и страшно догорала сигарета.
- Вот, значит, как... - потрясенно пробормотала я. И снова не нашла в себе сил послать его к демонам. Да, нехорошо без спросу копаться в чужих мыслях, но и мысли у меня были... Хм. Любой бы на его месте был, мягко говоря, не в восторге. Да и, помнится, слышала от кого-то из старших родственников, что в моменты, когда чувства обострены до предела, эмпатические и телепатические способности возрастают в разы и почти вырываются из-под контроля. Так что это я опять кругом виноватая. Утешила, блин. Да тут еще какой-то черт за язык дернул: - А чего же ты в таком случае хочешь?
- Неважно, - отвёл он взгляд. - То, чего я хочу, ты мне дать не можешь.
- А ты сначала скажи, а я уж как-нибудь решу, могу или не могу.
- Пойми, мне не нужна твоя жалость, Ангелина. Мне нужна твоя любовь. - Слава невесело улыбнулся и вышел из комнаты, оставив меня, неспособную вымолвить хоть слово в ответ. Нокаут. Уже в дверях он бросил через плечо странную фразу, потерявшуюся на ослепительном фоне предыдущей: - Лучше бы ты была заодно с ним, Ангел. Лучше. Не так больно...