Аннотация: Фэнтези, фэнтези... Читали мы ваши фэнтези! А вот моё попробуйте прочитайте. Без бутылки точно не разберетесь.
АЛКОМАГИЯ
При написании данной книги
было выпито два ящика водки.
Никто из животных, включая автора,
не пострадал.
Автор
Ох, и тыркнуло ж меня, ребятушки, ох, и приплюснуло! И не ждал, и не гадал, что так оно выйдет! И ведь, главное, только-только жизнь стала налаживаться - нашёл початую бутылку водки на стройке, а кусок полукопчёной колбасы я ещё раньше из мусорки притырил. Ну, подплесневевший чуток, так это ведь не беда! Плесень - она ведь тот же самый пенициллин, антибиотик значит. То есть от плесени никакого вреда для организма не будет, одна только польза. А уж какая от неё польза для Флеминга произошла! Нобелевку он получил. Я не про того Флеминга, что про Джеймса Бонда написал, а про другого, который пенициллин открыл.
Да, а вы что думали? Я ещё и не то знаю - я ведь, до того момента, как бомжом сделался, доктором наук считался. Каких наук - не ваше дело, да это и неважно. И то, как попал в бомжи - тоже неважно. Теперь, в настоящее время. А важно то, что не успел я как следует присосаться к бутылке - там ещё даже чуть больше половины оставалось, уж и не знаю, кто мне такой добрый на пути моём жизненном выстроился, - как подняло меня, завертело, хрястнуло... и выбросило как раз вот сюда, где я сейчас и нахожусь.
Главное, я что подумал-то впервые оглядевшись здесь: здравствуй, белочка, наконец-то ты и до меня добралась! А потом так подумал: э, нет, у белочки столько сил не найдётся, чтобы здорового мужика - а я хоть и в бомжах числюсь, но в доходягу пока не превратился, - чтобы здорового мужика, значит, поднять, завертеть, да потом ещё и хрястнуть обо что-то. А уж тем более чтобы куда-то выбросить.
То есть белочка эта ну совершенно ни при чём - у неё полнейшее алиби!
А очнулся я среди высоких трав... Мне по пояс. Жара, кузнечики повсюду стрекочут, с высоты неба солнце лучи льёт куда ни попадя.
Ого! - думаю себе. - А у нас ведь осень в самом разгаре. На опавших листьях спать можно, а когда и зарыться в них можно, если слишком уж холода допекают.
И где ж это, - я думаю, - очутился? Неужто в попаданцы меня судьба определила? Читывал книжечки подобные, в детстве ещё, потому и догадался. Но - замутило меня с этой догадки. Ещё бы не замутить: в чужом мире, один-одинёшенек, позабыт, позаброшен... Того и гляди, как в иных фэнтезях бывает, в плен возьмут да работать заставят. А мне это уж совершенно ни к чему. Отвык я. По специальности бы ещё туда-сюда, да кому нужна моя специальность здесь, в фэнтезях этих? Разве что единорогов пасти... Но это я так, шуткую.
Огляделся я: надо же узнать, где очутился-то? Смотрю, а бутылка по-прежнему в левой руке, а в правой - кусок колбасы, малость надкусанный. Ну, отхлебнул малость - с прибытием, мол, тебя, Пётр Семёнович, - закусил. Похорошело.
Подумал сначала - но это уже когда отхлебнул, а не до того - что меня таким же манером обратно перекинет, но не перекинуло. Зря подумал, значит.
Поднялся на ноги. Лежи не лежи, а идти-то куда-нибудь надо. Или не надо? А что? Тут тепло, светло, мухи, опять же, не кусают. Может, прямо здесь временно и обосноваться, пока колбаса и водка не кончатся? Речушку бы только вот какую-бы-нибудь мне. И обмыться можно - и хочется, - и водички испить. А то ведь знаю я эти водки найденные: палёные они все. Один хрен сушняк потом замучает. Лучше уж сразу позаботиться о своём здоровье, пока солнышко высоко.
Решил я так - и пошёл. Чтобы солнце в спину светило, а не в глаза.
Шёл-шёл - до речки дошёл. Как - уж и не знаю: пару раз прикладывался и колбасы по чуть-чуть отгрызал, чтобы не сразу кончилась. Да и не речка это, речушка и есть. Ну, мне оно чем мельче, тем лучше - в случае чего, не утопну.
А как добрался я до речки, да решил искупнуться, тут мне поплохело уж совсем. Потому что хотел я раздеться да искупнуться, да не тут-то было! Нет, раздеться-то в конце концов я разделся, а вот бутылку из рук выпустить ну никак не могу. Я-то хотел сначала всё чин-чинарём: положить бутылочку аккуратненько, чтобы не пролилась, колбасу в тряпки свои завернуть, чтобы муравьи не добрались - от тряпок-то моих и клопы шарахаются, так что за муравьёв я спокоен.
А попробовал бутылку положить - не могу! Будто как приросла она к руке! Не отрывается, ну хоть убей. Я сначала и за кусок колбасы так же испугался, но он ничего, от руки отлип на раз. А вот бутылка - та никак. Я уж и так её, и этак - не получается. И знаете, что интересно? Как было в ней чуть больше половины бутылки, так столько же и осталось. Я-то по-первах боялся пролить хоть малость, а она и не льётся совсем! Даже если вверх дном перевернуть. Но, что характерно, отпивается! То есть отхлебнуть из неё можно, а вот вылить - никак нельзя.
Ну, я сначала удивился, а потом и обрадовался. Но обрадовался больше. Но, как ни обрадовался, а когда кое-как разделся да в воду полез, горлышко всё же куском колбасы и заткнул. Так, на всякий случай. Кто её знает: может, она сейчас не проливается, а потом в воде - раз! - и прольётся. Ну её лучше, от греха подальше. Нет, сначала я не хотел колбасой горлышко затыкать, так получилось. А получилось потому, что когда я к речушке голяком пошёл, с бутылкой в левой руке, то кусок колбасы за мной сам по траве покатился. Меня тут чуть второй раз не шандарахнуло. Одна, значит, из рук уходить не хочет, а второй мелкой собачонкой за мной по пятам следует. Вот тогда-то я куском колбасы бутылочное горлышко и заткнул. Опять же, на всякий случай. И колбасе, надо полагать, приятно: рядом со мной станет находиться. Ну, и я к ней какое-никакое расположение почувствовал. Уважает, значит. Хоть кто-то...
Помылся я кое-как, даже тряпки свои слегка простирнул - ну, замыл, заполоскал в воде. Там ещё следы блевотины кое-где оставались, так я их хоть отскрёб кое-как. Нет, блевотина не моя, это тот... как его?.. мне удружил. Мы ещё на рынке познакомились... Да ладно, ну его! Насрать и забыть!
Ну, развесил я тряпки свои по кустам, сам в тенёчке притаился, отхлёбывая по чуть-чуть да колбасой прикусывая. А колбаса тоже, смотрю, не уменьшается ничуть. Ну, хоть к руке не приклеилась, и то хорошо. А потом я её в потайной кармашек спрячу - есть у меня в лохмотьях один - нипочём не найдёшь. Я даже сам его порой не сразу отыскиваю.
Ну, лежу, кайфую. Вдруг слышу - людская молвь и конский топ, почти как у Пушкина. Прискакали всадники, пять штук, коней поить. Мне бы, дураку, притаиться - может, и не заметили бы. Но у меня душа широкая, тем более я уже и под градусом, сам не знаю, под каким.
Вот и вылез я из кустов, по пояс. Дальше не стал, голый потому что. Стою, на них пялюсь. А они все важные, в кольчугах да в шлемах, мечи на поясе и луки за плечами - как у Алёши Поповича на картине Васнецова.
- Здорово, - кричу, - братаны! Меня с собой не возьмёте? До ближнего города, а там уж я сам как-нибудь разберусь... - говорю, ну, почти как в "Кин-дза-дзе".
- О! - обрадовались они. - Нескул, гляди, как нам повезло! Ты же вроде говорил, что у тебя один раб подох? Вот этот как раз ему на замену будет!
Не понравился мне их разговор про рабов. Хоть и выпимши я был - не понравился. Это что же получается? Меня сейчас хватать и вязать будут, прямо как в фэнтезях тех? Не согласный я!
А один лошадь свою оставил и ко мне идёт. И руку навстречу протягивает, и вроде как собачонку приманывает:
- У-тю-тю-тю-тю! - говорит.
Ага! Ты бы мне ещё "кыс-кыс-кыс!" сказал. Ну, я тоже как вроде гостеприимство обозначаю, бутылку к нему навстречу протянул и говорю:
- Выпей, дружок, за моё здоровье!
Может, думаю, выпьет - подобреет, не станет меня в рабы определять?
Гляжу, остановился он, будто сглотнул что-то - слюну, что ли? так мне не жалко, пусть пьёт вволю - и рухнул на землю.
Эти четверо тоже побросали своих лошадей, мечи выхватили - и ко мне! Ну, вообще засада!
А у меня-то душа широкая, пока ещё, я и им предложил:
- И вы с ним выпейте, братцы!
И, гляжу, они тоже точно так же остановились, сглотнули - и попадали наземь. И мечи свои побросали. Выронили, то есть.
Что за, - думаю, - за непонятки? Чего это с ними?
Вылез я из кустов, только хотел наклониться к ближнему, а он как захрапит! И перегаром от него несёт, как от целой дивизии прапорщиков.
Пьянючий в дупель! И остальные его побратимы точно также лежат и храпят во всю Ивановскую.
Что за чертовщина! Неужели же они до меня нажрались, а сейчас их и прихватило? А что, всё может быть. Откуда я знаю, где они были и с кем они пили?
Но я пьяный-пьяный, а соображаю. Что бы с ними, думаю, ни было, а оно как раз кстати получается. Они ж меня хотели вроде как в плен забрать да в рабы определить? Вот я сейчас с ними шутку и сшучу!
Раздел я их всех, одёжу и оружие собрал, коньков тоже цугом привязал одного к другому - уздечкой к седлу. Сам оделся с того, кто ближе всех под мою комплекцию подошёл, сел на конька, да и поехал. Предварительно, конечно, конькам грамулек по сто каждой определил - чтобы сильно не брыкались в мою сторону. Лошадки оказались с пониманием, и выпивку исправно закусили травкой. А потом ещё и водичкой запили - чин-чинарём.
Тут, может, кто-нибудь хочет сказать, почему это я так легко и свободно взлез на коников и браво поскакал, в то время как во всех фэнтези у всех почти без исключения героев неизбежно возникают проблемы с освоением верховой езды. Не целины, заметьте, весьма ярко отражённой в одноимённых мемуарах всемирно известного писателя, по совместительству Генерального Секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева - "Целина", которая, наряду с остальными известными его произведениями трилогии "Малая Земля" и "Возрождение" давно и надолго вошли в золотой фонд советской/русской литературы. А именно верховой езды. Так неужели же освоение верховой езды можно поставить вровень, то есть в один ряд, с освоением казахстанской целины? Да ни за что на свете и ни в жизнь!
На самом деле освоение верховой езды у нынешних тинейджеров протекает намного менее безболезненно... эк я завернул! Сам-то хоть понял, что сказал? Короче говоря, сейчас, при наличии в каждом уважающем себя парке если и не конного прокатного бюро, то уж филиала конюшни обязательно, привычка сидеть на лошади воспитывается у каждого чуть ли не с малых лет. У тех, разумеется, кто хоть раз катался в подобных местах если не на лошади, то на пони.
К тому же трудности освоения лошадиной езды, на мой взгляд, многократно преувеличены. Ведь что такое лошадь? Живое существо с четырьмя ногами. А значит, сама собой она упасть не сможет по определению. Никогда! Вот вы хоть раз обыкновенный стол видели? Тот, который на четырёх ногах? А хотя бы даже и на трёх - неважно! Так вот он никогда и ни за что сам собой никуда не упадёт.
То же самое и с лошадью: у неё четыре ноги, а значит, она стоит на земле весьма устойчиво.
По теперь возьмём, к примеру, велосипед. Уж он-то, со своими двумя колёсами, просто-таки предназначен для паданья! И, однако же, люди на нём ездят, и довольно удачно!
Так неужели же я, освоивший велосипед с первой же попытки, усевшийся на него в четырёхлетнем возрасте и прокатавшийся на нём никак не менее пятидесяти лет, не смогу в шестьдесят сесть на какую-то... нет, не паршивую! А вполне себе нормальную и замечательную лошадь? Да что вы мне говорите! Тем более что и лошадь малость подшофе, и я под не меньшим шофе... Неужели же два поклонника Бахуса не смогут найти общий консенсус? Ведь алкаш алкаша видит издалеша...
Как оказалось - смогут. И претензий со стороны лошади ко мне не поступали.
Еду я себе и думаю: повезло мне или не повезло? Попал сюда весь в лохмотьях, а тут, глянь, уже и прибарахлился малёхо. Сейчас бы ещё лишнюю одёжку да оружие толкануть - глядишь, и деньжонки появятся. У этих-то разбойников, конечно, тоже в кошелях звенело, да не так чтобы густо - все медь да серебришко, ни одной золотой монетки.
И ещё думаю: как бы мне не налететь на друганов ихних, буде такие случатся? А то вдруг узнает кто, неровен час, одёжку да из коней кого - тут мне и кранты. И ни мечом отмахаться не сумею, ни из лука оборониться. И что тогда? Опять лохмотья надевать? Так они там, на кусте остались. Эх, прихватить бы надобно их было! Так, на всякий случай.
Отхлебнул я ещё чуток, для успокоения личности нервов, загрызнул колбасой. И чего мне на месте не сиделось? Выпить есть, закусить - тоже. И то и другое, судя по всему, неиссякаемое. Сплёл бы себе шалашик да и жил бы! Нет, ну а как же общение? Дома-то, в городе то есть, на Земле, нет-нет да и переговоришь с кем-нибудь. И тут, думаю, собеседники нашлись бы.
Ладно, что бог пошлёт, то и будет. А пока печалиться нечего. Надо ехать, куда глаза глядят да кони ведут.
И, главное, хоть бы я мог следы читать, ну, или чтобы была тут дорога какая-никакая, тогда бы хоть по дорожной пыли разобрать можно было, кто куда и откуда ехал. А то ведь степь да степь кругом... Ну, кустики время от времени попадаются. Но всё равно - простор. Небесный. Сизокрыл. И тишина кругом... И душа опосля выпивки песни требует.
И я запел потихонечку. Не, ничё, кони не шарахаются. Значит, нормально пою, можно и прибавить! Степь ведь, никто не услышит. А эти пятеро... да мало ли откуда они прискакали? Может, вообще с другой стороны, чем куда я еду.
Но, всё же меня услышали: из-за очередного бугра, который я намеревался объехать, вывернулись ещё четверо, оч-чень-оч-чень похожие на тех, которых я обоб... оставил. И эти вроде как более трезвые. Закружились вокруг меня, чего-то высматривая.
- Ты поглянь, Олёкма, кони-то никак наших ребят! - крикнул один другому.
- Ага! И рубаха на ентом тожеть Шутяги!
- Ты хто такой? - один загородил мне дорогу, остальные рассредоточились, двое поснимали из-за спин луки.
- Ребята! - сказал я, поочерёдно протягивая каждому бутылку. - А давайте-ка лучше выпьем! За-а... за знакомство!
- Ты чего... А! - тот, что загораживал мне дорогу, вдруг обмяк и сполз с седла. Остальные двое тоже выронили луки, а оставшийся четвёртый - меч. И склонились в своих сёдлах кто налево, кто направо, а кто и прямо в гриву коню.
И дружно захрапели.
- Чё это с ними? - не понял я. Пришлось соскочить с коня и подёргать за ноги - тех, кто ещё на конях сидели. От моих дёрганий они тоже пососкальзывали с коней и улеглись на траву, не переставая храпеть. Разило от них так, как от десятивёдерной бочки с водкой.
И тут я начал что-то подозревать... Или же до меня стало потихонечку доходить... А может, просто прояснилось в мозгах. А куда деваться? Ситуация такая, что хочешь не хочешь, а протрезвеешь.
- Так вот ты какой, северный олень! - пробурчал я, разглядывая бутылку в своей левой руке. - Хм! Хорошо это или плохо? Наверное, всё же хорошо: никто меня теперь и пальцем не тронет. Но и плохо, потому что я теперь никого по-нормальному угостить не смогу. Так что же мне теперь, отныне только в одиночку напиваться придётся? А просто выпить да поговорить ни с кем не получится?
Последнюю фразу я уже прокричал, оглядывая окрестности. И никто-никтошеньки мне не ответил. Пришлось даже слезу пустить - от жалости к себе.
Ну а потом собрал я снова чужое оружие, одёжу, привязал коников к имеющемуся цугу... да и поехал себе. Не оставлять же хорошие вещи валяться где попало. Привычка, ничего не поделаешь. Привык сам себя обеспечивать.
На этот раз я выбрал правильное направление: никто из всадников меня больше не беспокоил. И я, засмотревшись на окружающее, даже перестал прихлёбывать из бутылки.
Еду я, еду, а пейзаж вокруг меня никак не меняется. Ни дорожки, ни тропинки не видать. Может, я по кругу кружусь? Так нет же - я ведь поводья и не трогаю, коники сами должны выбраться, где к людям поближе. Тут у них соображалка гораздо лучше человеческой работает. Да и солнышко вроде всегда в одной стороне находится, не бегает по небу. Да и то сказать, в степи - не в лесу, лешаков не встречается.
Между тем и смеркаться стало. И что-то меня начала пробирать боязнь. Даже водка не помогала. Нет, помогала, но не совсем. Почему-то вспомнились разные ужастиковые истории про степных волков, про жадных до людской крови зомбаков, про шастающие повсюду неупокоенные души - в общем, всякая гадость и чертовщина.
Да и кони притормозили и спотыкаться начали. Они, говорят, в темноте плохо видят, ещё хуже, чем люди. Ну а фонаря у меня с собою никакого не имеется. Не считать же тот, что мне на прошлой неделе под глазом Капуста поставил. Этот не светит.
Вот же кликуха у человека - Капуста! А всё потому, что капусту он больше всего на свете любит. Хоть жареную, хоть пареную, хоть в кочанах, хоть без кочанов... Не понимаю я такого! Ну ладно бы ещё эта капуста из мяса была...
И, значит, нужно мне останавливаться на ночлег. И первым делом - разжечь костёр. Оно хоть пока ещё не совсем темно, да когда совсем темно станет, это уже слишком поздно будет.
Остановился я возле каких-то кустиков, чтобы лошадку привязать к чему было. Но не успел. То есть привязать-то я её привязал, и все остальные за ней выстроились, как стояли. И даже травку вроде как щипать начали, в окрестностях себя. Тоже в качестве закуски - я же снова по пять капель определил, но это уже с устатку: меня везли - заслужили.
А не успел я сушняка набрать - не того, что после перепоя бывает, это мне ещё только впереди предстоит, может быть, наутро. А того сушняка, что из веток сухих, из травы всякой, тоже сухой, состоит. Ну, и так далее.
Я ведь уже совсем почти собрался огонь разводить - я ведь у этих вояк чего обнаружил? Во! Я у них огнива обнаружил, у каждого. То есть кремень - камушек такой, у кого побольше, у кого поменьше - и кресало, пластинку железную, овальной формы и с отверстием внутри, чтобы брать удобней было и по пальцам себя не засветить.
Но воспользоваться огнивом я не успел. А не успел потому, что увидел, как прямо ко мне собака бежит, большая-пребольшая, и серая. И кони чего-то захрапели хором и попятились. Испугались, что ли? А я себе так думаю: если собака - значит, люди близко. Ну и говорю ей, вроде как в шутку:
- Собачка-собачка, выпей со мной! - и бутылку ей протягиваю. Не подумал я, что на собак моя бутылка точно так же, как и на людей, повлияет. Вернее, подумал, что не повлияет.
А однако же собака, не добежав до меня пятка шагов, грохнулась на землю и принялась содрогаться в судорогах. А потом вытянулась - и замерла. Околела, значит. И, смотрю, а это уже и не собака вовсе, а мужик лежит. Голяк-голяком, даже исподнего нет. И весь в шерсти, прямо как грузин из анекдота.
Не успел я очапаться после случившегося, слышу, подхихикивает кто-то. Совсем рядышком со мной
- Кто тут? - спрашиваю. - Выпить хочешь?
- Нет, не хочу, - отвечает - и выходит из кустов.
Тоже мужичок, старикашечка. Бородёнка сивая, одежонка драная - может, на чуток получше, чем у меня в бомжах носилась.
- Здоров ты, однако, - говорит. - Оборотня с одного маху завалить!
- Так это оборотень был? - спрашиваю я и на мужика голого лежащего киваю.
- Он самый. Гроза всех окрестных мест. Лет пять, почитай, его поймать да убить не могли. А ты - бах! - и с одного раза!
- Да я и сам не знаю, как получилось, - пожимаю я плечами. - Предложил ему выпить, а он и помер.
- А что ты ему выпить предлагал? - заинтересовался мужичонка.
- Дак что было у меня, то и предлагал. Что сам пью. Водочки, значит.
- А ну-ка, ну-ка! - мужичонка подскочил поближе, стал разглядывать бутылку.
- Извини, мил человек, - говорю ему, - не могу я тебе её в руки дать. Вроде как приросла она к моей руке. Очень неудобно, да деваться некуда.
- Вот это да! - мужичонка аж отшатнулся от меня. - Да ты маг, оказывается! То-то мне сразу показалось, что сила в тебе имеется...
- Да какая там у меня сила, - отвечаю. И каламбурю: - Была у меня сила, как мать на руках носила!
- Ну-ну, не прибедняйся! - говорит мужичок. - Это у тебя не бутылка в руках, а очень мощный артефакт. Причём настроенный, как я погляжу, исключительно на одного тебя. Так что там внутри, говоришь?
- Так и говорю, - угрюмо сказал я, - водка, спиритус вини ректификатум. То бишь этиловый спирт, цэ два аш пять о аш, сорокапроцентный водный раствор. Алкогольный напиток, короче говоря.
- Вот оно как! - протянул мужичонка. - Ну, тогда понятно, почему оборотень окочурился! Нельзя им спирт употреблять. Ни одной нечистой силе нельзя. Сразу кранты наступают. Что мы, собственно говоря, и имеем на настоящий момент.
- А ты, - говорю, - кто такой будешь? Не маг ли?
- Маг, - кивает он. - Но давай лучше сначала костерок разведём, а потом поговорим. А то бутылка твоя, убивающая нечисть, конечно, дело хорошее, однако эту нечисть ещё и увидеть надо. И желательно до того, как она тебя увидит.
- Дак разжигай, - говорю, - коли ты маг. Знаешь же, наверное, разные всякие штучки. А то я пока огниво освою - полночи пройдёт, ежели не вся. Да и бутылка в руке мешает.
Усмехнулся он, щёлкнул пальцами - и сразу загорелся костёр. Хоть и гореть вроде бы нечему: зелёная трава вокруг. А языки-то пламени над травой колышутся, а саму траву не трогают, она так зелёной и остаётся. Ещё потом он покрутил указательным пальцем правой руки над головой - и вокруг холма образовалось сплошное огненное кольцо.
- От зверей, - коротко пояснил дедуля-маг.
- Здорово у тебя получается! - удивился я. - А вот так можешь?
Я набрал в рот из бутылки, да как дуну на костёр!
Огромный огненный клубок, с метр, образовался над пляшущими языками пламени и покатился дальше, с холма в поле, освещая вокруг себя круг радиусом, наверное, никак не менее десяти метров. Докатился до речки и с шумом погас.
Маг отшатнулся от костра, лошади шарахнулись в другую сторону.
- Ох, и ниии себе! - только и смог проговорить я. Хорошо ещё, никого не задело. А я чего? У нас Пантрет такое же точно мог проделывать, только поменьше размером. И он на спичку дул. А на костёр, конечно, больше должно получиться. Пантрет - это потому что Панкрат Третьяков он. Вот так и прозвали...
- Да ты и сам по себе, я посмотрю, великий маг! - с уважением проговорил дедок-маг. - Не ошибся я...
- Да не! - стал отнекиваться я. - Это я так, случайно.
- Интересно, что же будет, если ты сделаешь это специально? - задумчиво произнёс он.
- Не, ну, почти случайно, - уточнил я. - Хотел поменьше, а оно вон как получилось, побольше.
- Так ты сам, выходит, не знаешь, какая у тебя сила? -маг надолго задумался.
- Не знаю! - согласно помотал я головой и ещё немножко отхлебнул - для успокоения нервов. Ну это ж надо, какой шикарный шарик появился! Куда б его пристроить можно? Врагов пугать? Так я их лучше напою! А, ладно, потом что-нибудь придумаю.
- Вот что, - сказал наконец маг. - Давай-ка сейчас ляжем спать, а утром подумаем, что можно сделать.
- А я уже и так сплю! - заявил я и тут же захрапел.
Просыпление... то есть пробуждение, под утро, явилось точным слепком с сотен и тысяч подобных пробуждений на Земле, поскольку началось с симптомов похмелья.
Однако здесь, в моём новом мире, как оказалось, бороться с ним удаётся не в пример легче и быстрее. А что не так, если лекарство надёжно принайтовлено к моей левой руке? И мне остаётся лишь подтянуть её к себе и сделать глубокий глоток?
И сразу высветляется сознание, и в две тысячи раз быстрее начинают копошиться мысли, и любой жест, любое движение в этом мире становится всего лишь символом того, что я бы мог осуществить в том.
Маг тоже пробудился, но не торопился вставать, поглядывая на меня из-под полей своей широкой шляпы, которой прикрывался не то от мошек, не то от света полной луны. Здесь, как я посмотрю, в небе царила всего одна. Но по размерам показалась мне намного больше нашей - по крайней мере, как минимум раза в два.
Ну хорошо хоть не две, а то вчера вечером я решил, что она бессовестно двоится. Но это, скорее всего, явилось следствием неумеренных моих, как обычно, возлияний. Пора, наверное, перестать обращать на это внимание. Только неясно, на что - на луны или на возлияния?
- Выпьешь? - снова предложил я магу, колыхнув бутылку.
- Нет-нет, что ты! - отказался он, вскакивая и отталкиваясь от моего предложения сразу двумя ладонями.
Оп-ля! А маг-то совсем другой стал! Подменили его за ночь, что ли? Ложился спать - дед дедом, а сейчас гляжу - а он пацан пацаном.
- Ты чего? - уставился я на него. И отхлебнуть забыл.
- А я чего? Я ничего! - отозвался он. Так, вроде и пароль и отзыв правильные. Однако не так что-то. И тогда я решил спросить его в лоб:
- А где дедуля? - говорю. И смотрю на него так, сосредоточенно, со значением.
- Какой дедуля? - пацан цоп себя за подбородок. И сразу смутился и аж покраснел. Но всё же выдал: - Я за него!
Тоже правильный ответ... Может, из наших будет? И я продолжил расспросы:
- Понятно... А бороду свою ты где посеял? В кустах, когда вчера до ветра ходил? Или она у тебя в обратную сторону расти начала?
- Нет... - бормочет, - это иллюзия была... Я подумал, к старому человеку у вас доверия больше будет.
- Э-э, милай! У меня доверия давно ни к кому нет, особливо на трезвянку. А в вашем мире - так особенно. Надысь не успел искупнуться - чуть в рабы не записали. Хорошо, бумаги у них не нашлось и с чернилами напряг вышел. Потом эти... человековолки где ни попадя бегают. Непорядок! А ну, давай, колись по-быстрому: откуда-куда-зачем?
- Это как то есть? - не понял парнишка.
Ну как есть парнишка - годков ему так... пятнадцать-шестнадцать, не более. Ну, может, семнадцать-восемнадцать, но это уже на крайняк. Росточек только тот самый остался, что от деда, а так куда и морщины делись, и борода с усами. Иллюзия, говоришь? Ну-ну. Посмотрим ещё, куда эта иллюзия тебя заведёт. А заодно и меня с тобой.
- Рассказывай, - говорю, - откуда ты взялся, куда ты собрался. А не то напою тебя щас, - я взболтнул бутылкой, - так ты мне не то, что всю правду расскажешь, а ещё и про то, чего не было, не позабудешь.
- Не надо меня напаивать! - встрепенулся парнишка. - Я и так всё расскажу!
И рассказал. И по его рассказу выходило так, что он является магом от рождения. Только с родителями у него чего-то не заладилось - то ли погибли в войне какой-то магической, то ли наоборот, подняли свой магический статус до невиданных высот и покинули этот мир, переселившись куда-то повыше, то ли и вовсе перебросили их на пустое место и заставили там чуть ли не целый мир самостоятельно творить. Только вот я не понял: это хорошо или не очень? Или как у нас говорится - повысили, из тюрьмы да на виселицу.
В общем, как я понял, дело тёмное. И без бутылки в нём ну никак не разберёшься. Потому-то я время от времени из неё и отхлёбывал. И ему предлагал, да он всё отмахивался. А потом я и предлагать перестал. Потому что подумал: это же что выходит, я парнишку этого вроде как спаиваю? Непорядок! И свои предложения прекратил. А вот он свой рассказ - нет.
И выходило дальше из его рассказа, что отдали его сначала в магический детский садик, ну, для особо развитых детей-магов-вундеркиндов, потом в магическую школу, а вот теперь он направляется в славный стольный град поступать в магический же университет. Ну, или в академию - тут я с этим не очень разобрался, потому что в тот самый момент отхлёбывал из бутылки и плохо расслышал.
- А чего ж пешком? - удивился я.
- Да денег нету на лошадь, - скривился он.
- Не, ну если у тебя такие таланты, могли бы взять на полное государственное обеспечение! - посетовал я.
- Да кому это надо, - ещё больше скривился он. - На маленьких ещё так-сяк выделяют деньги, чтобы не помер с голодухи. Гуманность вроде как проявляют. А подрос - иди, зарабатывай сам.
- Знакомо, - кивнул я. - У вас, значит, тоже капитализм, хотя и магический.
- Ага, - мотнул он невесело головой.
- Может, выпьешь? - позабывшись, снова предложил я. - Для поднятия настроения.
- Нет, - опять отказался он. - Мне пока рано...
- Ну, дело твоё! - и я вновь присосался к бутылке. Кто знает, на сколько хватит её магического запаса? А так, по крайней мере, хоть сожалеть не буду.
Загрызнув выпитое от бесконечного куска колбаски, я заблагодушествовал. А что ещё надо хорошему человеку? Опохмелиться как следует, закусить плотненько, по мере возможности - а дальше видно будет!
- Что ты собираешься делать? - осведомился парнишка-маг после того, как умылся, почистил зубы и ещё что-то там сделал в кустах. Меня это не интересовало: у меня имелись собственные заморочки, которым я и подумывал следовать.
- Да мне, собственно, по барабану! - пожал я плечами. - Это ведь ты у нас самый крутой в этом мире. Вот и подскажи мне, лапотному, как лучше всего в нём устроиться. Я так полагаю, первым делом нужно бодануть лошадей с хабаром. А дальше прояснится, куда рулить.
- Бодануть? - нахмурился он.
- Ну, толкануть, - снизошёл я до объяснений. - Сбагрить. Рассосать. Продать, короче!
- А-а! Так ты это имеешь в виду! - лицо его разгладилось. А я уж думал, что у него крыша реально съезжать засобиралась.
- Как будто ты имеешь в виду что-нибудь иное? - удивился я и на всякий случай отхлебнул самую капочку.
- Да, всё правильно, - кивнул он. - Я предлагаю отправиться в славный стольный город Ализбакур, где существует самый справедливый торг по лошадям, и там продать твоих скакунов.
- Наших. Наших скакунов, - подчеркнул я. В самом деле: я тут никого и ничего не знаю. И вдруг мне на голову - хорошо ещё, в переносном, а не в прямом смысле - сваливается этот чувак, от Бори и Гены. То есть абориген. И что? Я буду колбаситься, выцарапывая себе лишние сто грамм? Для чего? Выпить у меня теперь всегда имеется, закусь - тоже. Я бы ему вообще всех коняшек подарил - ну до того он мне понравился! - но! Я вдруг подумал: здешний мир мне неизвестен, ну вот ни на чуточки! Я тут - не пришей кобыле хвост. Это чтобы не сказать чего-то большего. Ну, и не буду. И если он мне хоть чем-нибудь поможет... что же, я его не отблагодарю, что ли? А как? Ну, это уж как у меня получится.
- В смысле? - переспросил парнишка.
Он что, в самом деле не понял? Или тупит специально? Ладно, мы не гордые. Сейчас объясню то же самое, но на пальцах. Если в двух словах не получилось
- Такккк... Как тебя зовут хоть? А то мы вчера вроде бы как не представились друг другу. Я - Пётр Семёнович, а ты хто?
- Меня зовут Аммисарт. Я - маг седьмого разряда!
Хм... седьмого... Это ещё смотря как считать! Если как у слесарей, то нормально, и даже очень, если не чересчур. А если как у спортсменов... то всё наоборот. Но на всякий случай нужно его поздравить:
- Очень рад за тебя! - покрутил я головой. - Так вот, Ами... Аммисра... сарт! Ты, я посмотрю, тут по этому миру шаришь на раз. Так? Молчи! Я и так вижу, что шаришь. А я... Ну что - я? Я - так... пару фокусов... насмерть, правда. Кого угодно, как недавно выяснилось. Но это мелочи! Главное - мне надо здесь как-то... зацепиться. Или... укрепиться. Можно даже укорениться. Но это неважно! То есть, одно и тоже. Так вот. Если ты поможешь мне в этом, то я тебе... или нет? Ты - мне? Нет! Я - тебе. Вот, у нас сколько лошадей? Не отвечай! Я и так знаю! Де... девять штук. Впрочем, это неважно. Короче: половина - твоя! Ты понял? А вторая половина - моя! Сог... согласен? Тогда - по рукам! Договорились?
- Мне как-то неловко... - завёл шарманку Аммисарт.
- А мне - ловко! - подхватил я и захихикал. - Ведь если что не так... - я закачал у него под носом указательным пальцем правой руки. Левой не смог бы, как ни старался: в ней намертво зажата неиссякаемая пол-литра. - Я ведь вас всех упою до усмерти!
- Я понял! - кивнул Аммисарт, не сводя взгляда с моей левой руки. А вернее, с пол-литры в ней.
- Вот! - резюмировал я. - За это я тебя и уважаю! Но целоваться не будем! Потому что на брудершафт мы с тобой не пили!
- Не пили, - покорно согласился Аммисарт.
- Пока я на этом и не настаиваю! - я вновь поднял указательный палец. - Но потом! Ну... потом оно и будет потом.
- А чего ты хочешь? - рискнул уточнить Аммисарт.
- О! - живо отреагировал я. - Слова не мальчика, но мужа. - Я хочу... я много чего хочу... Но на первых порах, хотя бы, чтобы у меня было куда преклонить колена, а во-вторых, чтобы я не думал о ежедневном ночлеге. Ну и, может быть, о хлебе насущном. Потому что насущную колбасу я вроде бы и так имею.
- То есть, ты хочешь заиметь свой дом? - предположил Аммисарт.
- Дом... - произнёс я. - Дом... свой дом... - И - заплакал. Воспоминания, знаете ли...
- Ты чего? - испугался Аммисарт.
- Не обращай внимания! - я высморкался и успокоился. - Со мной такое бывает. Но дом... Да, ты прав, я хочу иметь свой дом!
- Нет ничего проще! - развёл руками Аммисарт. - Когда мы продадим всех лошадей, то вполне сможем купить тебе дом... И ещё мне останется... на разные алхимические опыты.
- Отлично! - среагировал я. - Можешь тогда свои опыты проводить в моём доме!
- Ты это... серьёзно? - переспросил маг, будто не веря своим ушам.
- А то! - я расплылся в улыбке. Всегда приятно сделать что-то хорошее приятному человеку. - А у тебя что, своего дома нет?
Маг сразу съёжился:
- Был... дом... Да только вот... - было видно, что воспоминания ему тоже не очень приятны. Тем более для озвучивания.
- Не-не, не хочешь, не рассказывай! - прервал я его, выставив бутылку в виде щита и поболтав ею. - Я в душу к людям не лезу! Захочешь - потом сам расскажешь, как-нибудь.
- Да... потом... - согласно кивнул Аммисарт.
- Ну, тогда поехали! - скомандовал я.
И мы поехали.
Кони послушно брели за нами... за нашими конями. Ага, попробовали бы они не побрести - маг на них такое заклинание наложил, что они чуть ли не на задних ногах и строем не маршировали. А может, он их просто более удачно перевязал. Я-то с лошадьми не очень, больше чисто теоретически.
- А далеко ль ехать? - поинтересовался я.
- К вечеру поспеем. Или чуть раньше. Если ничего не помешает, - отозвался маг.
- А что может помешать? - пожал я плечами.
- А вон, видишь, вдали вроде как дымка стелется? - указал мне он.
- Ну и пусть стелется! Может, она спать захотела? Счас постелится, да и ляжет.
- Э-э, дорогой! Это орки! И, боюсь, они нас уже заметили. И если ты не сможешь нас оборонить, вряд ли мы с тобой до вечера и доживём.
- Это ж почему? - не понял я.
- Да едят они людей, вот что, - до обалдения спокойно произнёс маг.
- Да ты-то чего не волнуешься? - удивился я.
- Да меня, может, не сразу съедят, к шаману ихнему потащат. А пока дотащат... кто знает, что может случиться. Может, я силы подкоплю, а может, имперская дружина появится. А пока... только на тебя и надежда. Костерок-то разжечь?
- Зачем... костерок? - не понял я. - Ты чё, хочешь им задачу облегчить, чтобы меня сразу и поджарили?
- Что ты! Что ты! Свет с тобой! - замахал он руками. - А ты разве не огненными шарами будешь от орков обороняться?
- Ещё чего! Я уже похмелился! И до обеда в рот её не возьму! - я колыхнул рукой бутылку. - А угостить - угощу!
И я выехал навстречу быстро приближающимся всадникам. Их зверски орущие морды и взмахи дубинок и тесаков над головами ясно показывали, что именно они собираются с нами сделать. Так что и маг, думаю, не спрячется: порубают, а после разбираться будут, маг он или не маг.
Ох! А на чём-то они скачут? Не лошади это, нет. Звери какие-то! С клыками, с когтями на лапах. Ого!
- Что это за чудища под орками? - обернулся я к магу.
- Варги это! Звери такие! Хищные! Да делай же ты что-нибудь!
- А чё мне делать? - развёл я руками. - Мне делать нечего! Пейте, гости дорогие! Пейте, хоть залейтеся! И зверушки ваши... тоже пейте! А то ишь как языки-то высунули. Запарились, небось? Хлебнуть охота? Ну, то-то!
И я повёл широкой рукой вдоль строя всадников, намеревающихся охватить нас и не дать убежать. А мы и не собирались! Чего нам от гостей бегать-то?
С диким мявом варги на полном скаку... или как можно назвать их аллюр? Словом, принялись они падать на землю и кувыркаться от набранной скорости. А, перестав кувыркаться, распластывались на траве и начинали... громко храпеть.
И всадники тоже кувыркались через головы, или успевали соскользнуть вправо-влево, благо ездили они без стремян, а значит, и сломать или вывихнуть ноги из-за стремени не могли.
Спустя полминуты все два десятка атакующих всадников превратились в мирно отдыхающих спящих, соревнующихся со своими зверями в храпе.
- Вот это да! - поражённый маг обходил поверженных врагов, некоторых быстро обыскивал, срезал с поясов мешочки кошельков, вытряхивая глухо звякающие монеты себе в ладонь, совал в собственную сумку - и продолжал обход.
Я же, сам не ожидавший такой реакции - честно говоря, я боялся, что у меня ничего не получится, и что нас-таки сомнут, - только и смог что произнести "И-и-эх!" да малость отхлебнуть из бутылки. За победу. Так положено. Почему я боялся, что у меня ничего не получится? Да того, что в прошлые разы я угощал мужиков от чистого сердца, и это были наши, люди, пусть и малость озверевшие. А тут - какие-то орки. Бог знает, как на них алкоголь подействует? А вдруг никак? И потом: я же их чуть не со злом пользовал - вон, "Хоть залейтесь!" произнёс, и сказано-то было со злобой! А вдруг злоба и алкоголь - две вещи несовместные?
Ан - нет: всё равно подействовало! Да и то сказать: алкоголь хоть на друзей, хоть на врагов действует почти одинаково. Ну, разве что отличие малость в дозах.
- Пётр Семёнович! - подошёл ко мне Аммисарт. Ты смотри, запомнил! Значит, и вправду маг. - А вот объясни мне одну вещь: почему это у некоторых твой чудесный напиток частью изо рта льётся, а у отдельных так прямо и из ушей?
- А-а! Это, брат, вот такое вот свойство нашей магии. Я ж недаром говорил им "Пейте, хоть залейтесь!". Так что заправлены они сейчас будь здоров, под самое горлышко, под завязку. И отойдут нескоро... если отойдут, конечно.
- Орки здоровые, - покрутил он головой, - выживут.
- Ну, дай бог... Не хотелось бы греха на душу брать, но... с другой стороны, я-то угощаю, а ты не пей! Если за собой такой грех чувствуешь, что не потянешь. И никто тебе ни слова не скажет. Может, разве, спасибо - ну, это если бухла маловато. Но тогда обычно мало кто отказывается... - я погрустнел и сделал ещё глоток. - Да! Может, ты будешь? - протянул я ему бутылку.
- Нет-нет! - он шарахнулся от неё так, что чуть не упал.
- Ну, как хочешь, я не настаиваю... Вот, видишь, какой я гуманный?
- Вижу, вижу! - он успокаивающе отгородился от меня ладонями. - Ну что, поехали дальше?
- А куда же ещё? Вижу, ты у них всё, что можно, забрал...
- Это на двоих! - быстро сказал он. - Я не стал предлагать тебе сходить с лошади, потому что побоялся, что ты упадёшь...
- Кто, я? Да ну! Я всегда держусь на ногах, и если когда и падаю, то всегда исключительно на собственную... собственное ложе, - с гордостью произнёс я. Да, кроватью то, на чём я спал последние полгода, называть нельзя. А вот ложем - сколько угодно. Потому что ложем может называться и королевский пятиспальный сексодром с балдахином, и охапка сена летом в ночном. Эх, как мы пацанами в ночное ходили! Ещё от колхоза. Как костёр жгли, рыбёшек да лапки лягушек в глине пекли - почище иных французов! А потом... Эх, да что говорить!..
Так что моя ложь про ложе, в общем, ложью и не была.
- Да ты, может, и вовсе королевских кровей будешь? - задумчиво произнёс маг, запрыгнув на лошадь и мастерски подбирая поводья.
- Да кто его знает, кем я буду... - не менее задумчиво проговорил я. - Я в этом мире совсем недавно, и тут, как я посмотрю, у меня сотни дорог и тропинок! Ишь, вон как по степи расстилаются!
И тихонько запел:
- Сто дорог передо мной, сто путей...
А дальше-то и не помню. Ну, я эту фразу повторил раз двести, пока не надоела, а потом замолк. И дальше поехали совсем тихо, в обоих смыслах. А куда торопиться? Орки побеждены, очухаются нескоро - хорошо, если к ночи. А ночью они, по словам Аммисарта, плохо видят и никуда ехать не могут. Нет, но имечко у него, конечно, ещё то! Нет, начало-то вполне ничего, а вот окончание... Ну да ладно, попытаюсь абстрагироваться, мне же на пользу пойдёт.
Проезжая мимо храпящих и вздрагивающих орков и их верховых зверей, я подумал, что похмелье у них обязательно будет весьма жестокое. Столько выжрать, и без закуси... нет, я им не завидую! Ну, вода вроде у них в бурдюках имеется - отойдут. Я же не зверь всё же! Я бы им и водочки накапал с полбурдючка, для поправки здоровья, но это лишь в том случае, если бы оставался с ними. Уж тогда-то мы бы с ними сразу подружились! Ещё бы: человека, спасшего другого от жестокого похмелья, тот, другой, просто боготворить должен! И уж несомненно, сразу бы стал закадычным другом.
Но приходилось проезжать мимо. И зла на них я не держал ну нисколечки! А за что? Они вот так привыкли - налетать и грабить. Дикие люди, дети гор... то есть степей, наверное.
Оглядываясь на валяющихся вповалку орков и варгов, я чуть было не проехал мимо скифской скульптуры... Хотя какие тут могут скифы? Но очень уж каменный столб этот был похож на тот, который я видел возле нашего областного краеведческого музея: шапочка, похожая на круглый шлем, неявно намеченные раскосые глаза, плоский нос, руки, сложенные в низу живота... Да практически копия!
- Постой-ка! - притормозил я Аммисарта и заодно своего коня. С последнего с прыгнул, первому передал поводья. - Ты в курсе, что это за скульптура?
- Какого-то древнего божка, - пожал плечами маг. - Такого древнего, что уже и забыли, что это за бог... или божок. Ты же видишь, никаких ему подношений не дарят. А что такое?
- Не в авторитете, то есть? - прищурился я. - Да очень уж похож он на одного из наших... быть может, тоже божков. И - жалко мне его! Вот всегда так: пока ты молодой, к тебе все обращаются, ты всем помогаешь, тебе магарыч ставят... А потом - пошёл на хрен и никому не нужен! Непорядок это!
Я покачал головой и обошёл вокруг статуи. Да, ничего и ни от кого вокруг не валяется. Ни даже маленькой корочки хлеба. Ну, что ж!..
Я опрокинул над головой божка бутылку... И из неё не пролилось ни капли!
- Вот видишь! - усмехнулся Аммисарт. - Он никому не нужен! Даже твой артефакт так на него реагирует.
- Мой артефакт... ты не трогай! Я с ним пока ещё сам не разобрался! - огрызнулся я. И в самом деле: помнится, как я ни кувыркался - тогда ещё, у ручья. И когда в ручье купался, кстати, тоже. Так ещё тогда заметил, что и ни из бутылки ничего не выливается, и в неё ничего проникнуть не может. Хоть и вытаскивал колбасу из горлышка и отхлёбывал - в честь начала купального сезона. А тут как-то запамятовал этот факт. И получается, что только я из неё пить могу, а больше никто! Ну а тут подумал, что если я сам хочу из неё вылить, то, может, оно и польётся. Ан нет, не полилось, не получилось.
Ну что ж, тогда придётся действовать по-иному. Я как следует набрал полный рот из бутылки, да как дуну прямо в лицо этому статую!
- На-ка, выпей, дружок, за моё и за своё здоровье!
И - куском колбасы ему губы помазал. Я вспомнил, что вроде бы так дикие племена своих вырезанных из дерева или из камня древних божков угощали.
И статуй открыл глаза! Я чуть не сел тут же. И, чтобы немного успокоиться, малость отхлебнул.
- Спасибо тебе, добрый человек! - пророкотал статуй. Ну точь-в-точь камушки неслабые пересыпаются, так его голос прозвучал. - Помог ты мне ожить. Помогу и я тебе при надобности: призовёшь меня - приду!
- А как же тебя призывать-то? - спросил я. Статуй оглянулся на опешившего мага - тот прямо с лошади соскользнул, когда всё это увидал, усмехнулся и ответил:
- А ты просто подумай обо мне, да и плесни на землю малость этого чудесного напитка - я и появлюсь! А сейчас смочи меня им ещё немножко!
Ну, я вновь набрал в рот из бутылки, да постеснялся ему в лицо поливать, поэтому брызнул пониже: смочил живот и руки, и дальше потекло... И вновь губы ему колбасой помазал, хотя и с опаской: вдруг за палец укусит? Но он за палец не укусил, хотя колбасы кусочек, похоже, отгрыз.
- Спасибо! - вновь пророкотал статуй. - Разделил ты со мной трапезу, значит, стали мы с тобой теперь как побратимы! Бывай здоров!
Сказал так - и ушёл под землю. Ну, я его уход тоже малым глотком проводил - погладил дорожку. Да ещё и на место на то, куда он провалился - капнул. Положено жеж три раза отмечать, вот я и отметил.
И мы вновь поехали верхом на конях. Каюсь, я принялся более тщательно оглядываться по сторонам в надежде отыскать ещё одного статуя. Мало ли! У нас вон в калмыцких степях нет-нет да и попадётся такой вот скифский болванчик. Который, как оказывается, совсем не болванчик, а очень даже полезный в хозяйстве божок. Нужно только к нему подход подходящий найти, и тогда всё будет тип-топ.