Достоевский - это который Фёдор Михайлович, что-то там говорил о слезинке ребёнка. А, вот:
"...От высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребёнка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре неискупленными слезами своими к боженьке".
Ну, разбирать эту цитату не будем, оставим как есть. ФМД - классик, так пусть же он таковым и останется. Хотя вопросов мнооого!
Потом мне встретился фантастический рассказ о том, как счастье некоей цивилизации основывалось на том, что где-то в застенках страдал ребёнок. Не помню, откуда брали этого ребёнка - а может, и сам автор не раскрыл данной тайны, - но помню, что многие жители того мира хотели докопаться до истины, откуда, мол, берётся благосостояние всех граждан нашего государства?
И тогда их приводили в тот застенок, где в грязи, голодный, покрытый множественными язвами и страдающий от всех болезней одновременно... А, нет, таким, кажется, был самый первый дубль профессора Выбегаллы из третьей части "Понедельника", который начинается в субботу, братьёв Стругацких.
Но, в общем, тот страдающий мальчик, служивший основанием благосостояния целого мира (или отдельной страны, я уж не помню и просю прошчения, хоть это и неважно), мало чем отличался от Выбегалловского дубля.
И настолько жуткое впечатление производил вид этого мальчика на неокрепшие, но пытливые младые души взыскующих основ мироздания, что многие бросали свой благоустроенный и хорошо отапливаемый в холодные зимние дни, а также прекрасно кондиционируемый в жаркие летние месяцы мир, и удалялись куда глаза глядят - в скит, в деревню, к тётке, в глушь, в Са... Нет, это давно было, сейчас в этом городе совсем не глушь.
А другие цинично пожимали плечами, облегчённо вздыхали, и на их устах расцветала радостная улыбка: мол, мы-то при чём? Не нами заведено, не нам и нарушать. И удалялись по-прежнему пользоваться всеми благами цивилизации, которые обеспечивал один-единственный страдающий мальчик...
Я не помню, кто написал этот рассказ. Возможно, когда-нибудь вспомню, или отыщу в Интернете, или сам автор напомнит мне о себе... Всё возможно. Поэтому вот тут я специально зарезервирую парочку строк для сведений об авторе и название рассказа:
Очевидно одно: сам рассказ написан "по мотивам" знаменитой фразы уважаемого Фёдора Михайловича. Удачное переосмысление, на первый взгляд.
Я же хочу рассказать о совсем другом мальчике - но, может быть, не менее фантастическом. А может даже и более. Потому что мальчик из рассказа непонятно откуда брался и куда потом девался. И вообще: что-то напоминает мне - быть может, моя собственная память, - что мальчик из рассказа был, мягко говоря, слабоумным. Будто бы тянулась из уголка его рта ниточка слюны, и глаза его не светились ясным светом разума...
Ну что ж, использовавшие его для своих целей, в общем... Но лучше опустить все нелицеприятные характеристики этих людей - хотя бы потому, что к истории о "моём" мальчике это не имеет никакого отношения.
"Мой" мальчик был вполне нормальным - как внешне, так и внутренне. Ну, может быть, имел излишне развитое чувство справедливости. Или же понимал под справедливостью нечто своё - каждый ведь понимает под справедливостью нечто своё.
Но поскольку в те времена - как, собственно, и во все времена - в определённой части общества царствовали требования "свободы, равенства, братства" (вот откуда всё началось!), то и наш мальчик тоже хотел "счастья для всех - и пусть никто не уйдёт обиженным!". Хотя данный лозунг появился уже значительно позже жизни мальчика, и опять же благодаря тем же братьям Стругацким. А ещё позже появился фильм "Брюс Всемогущий", где не менее ясно было продемонстрировано, что счастье одного порой бывает основано на страдании другого, поэтому счастье для всех и для каждого, скорее всего, невозможно.
Но наш мальчик этого не знал, и поэтому бросился в борьбу с несправедливостью - как сам её понимал - со всем своим героическим юношеским пылом и энтузиазмом.
Тем более что его окружали такие же романтические личности, которые читали точно такие же, как и он, "нужные" книжки. Но они были старше него, были более грамотные, более начитанные. И поэтому советовали нашему мальчику, что следует делать для достижения всеобщего счастья: говорили, что нужно грабить банки, чтобы добыть средства для революционной борьбы - и он грабил банки, потому что понимал, что иными путями нужные средства добыть не удастся. Иногда, возможно, приходилось убивать кого-то из охраны банка или просто из служащих - но это ведь тоже делалось во имя великой цели! Тем более что погибшие вели себя неправильно: зачем-то противились изъятию не своих денег...
Нельзя сказать, что мальчику так уж это всё нравилось. Порой ему казалось, что он ведёт себя как-то не так, но старшие товарищи одобряли его действия, восторгались ими... хотя и критиковали... ну, находили, за что критиковать. Так было принято в их кругу. Ведь человек не идеален, более того: идеальных людей нет и быть не может!
А мальчик стремился к идеалу. Ему не нужны были те деньги, которые проходили сквозь его руки - он всё отдавал на дело борьбы. Он хотел, чтобы все люди были счастливы. Вы помните? "Счастье для всех, даром, и чтоб никто не ушёл обиженным!". И неважно, что этот лозунг появился позже - мальчик чувствовал, что только так и должно быть.
Потом, вроде бы, возникла возможность сделать именно так, как ему хотелось в своих мечтах - столь долго ожидаемая революция победила, мальчик занял высокий пост, позволивший ему влиять на судьбы как отдельных людей, так и всей страны. Теперь-то, казалось бы, и можно было заняться ковкой счастья для всех!
Однако почему-то его соратники, добившись кажущейся победы, становились похожими на тех, против которых они сражались! Неужели справедливо проклятие, что "Победивший дракона неизбежно сам становится драконом!"? - думал мальчик, хоть пока и не знал этой фразы.
Ему хотелось доказать, что это не так, и он стал бороться со своими соратниками - а вернее, с драконами внутри соратников. Но ни драконы ни соратники не хотели разрывать установившийся симбиоз, таковой мог уничтожиться только с уничтожением одной из половин... что и происходило.
Соратники уничтожались, появлялись новые, в них тоже вселялся дракон... и всё двигалось по замкнутому кругу.
Мальчику было очень тяжело - ведь он чувствовал себя единственным борцом с драконом, который не желал, не хотел, не мог... и не становился драконом! Хотя все окружающие, как заговорённые или проклятые, чуть ли не хором утверждали, что именно он и есть дракон! Более того: и им это нравилось! Они боялись мальчика, ненавидели его, желали ему смерти - и одновременно подчинялись ему и боготворили его!
А он страдал. Он не видел вокруг ни одного человека, которому было бы необходимо то, что было необходимо ему: счастье для всех, для каждого, и чтобы никто не ушёл обиженным!
Но окружающие хотели счастья лишь для себя самих - каждый сам для себя. Ну, или ещё для своего ближайшего окружения. А для всех... Фи! Это же невозможно! Ведь сказал один поэт: "И пряников сладких всегда не хватает для всех". Поэтому и работали так - каждый сам за себя. В строгом соответствии с Законом джунглей, озвученный маленьким шакалом Табаки, приспешником тигра Шер-хана.
Слезинка ребёнка... Плакал ли наш мальчик? Наверное, плакал. Потому что всегда испытываешь досаду - до боли, до слёз, - когда происходит не то, что хотелось, не то, что задумывалось, не то, что планировалось. Не плачут только боги... да и то под сомнением. Но если он и плакал, то только тогда, когда никто не видел - наедине с собой. А потом вновь собирался с силами - и отправлялся на борьбу. За нового человека... со старыми людьми.
Мальчик плакал не один - с ним вместе плакали и те, кого он посылал на смерть, или в исправительные лагеря, или ещё куда-нибудь. Вместе, но каждый по отдельности. Групповые плачи как-то исторически не прижились. Ярославна и то плакала в одиночку.
Но слёзы эти не пропадали даром - там, где они падали на землю, поднимались города, вырастали заводы, появлялись железные и автомобильные дороги... Страна росла и крепла.
А потом мальчик умер, так и не сумев осуществить задуманное - осчастливить всё человечество.
Ему самому ничего не было нужно, никаких материальных благ: после него остались стоптанные сапоги, одна-единственная шинель, сберегательная книжка на одну тысячу рублей - и Звезда Героя Советского Союза, которую он надевал весьма редко, потому что не считал себя Героем.