Посвящаю доброму другу нашей семьи дяде Лёне Тернопольскому.
С уважением и любовью.
Целый час уже Иван лазал по кустам всё отдаляясь от пасеки Казбека нигде не было. Чертыхаясь и обирая с одежды прицепившийся репейник, он вышел на поляну? - Ну, гад! Куды же ты залез? Казбе-ек, Казбе-е-к ! Ну, погоди, сволощь, поймаю, щёрта с два ты у меня попасёсся привяжу к забору и стой. - Иван прошёл вдоль кустов, повернулся лицом к пасеке, сел на землю? - Путы ему не нравятся. Ножти натирають. А мне думаить нравится за ём пол дня гоняться? Вон, тилометров пять уже от пасети отмотал. Щё, возле иё трава отравленна? Така же как здесь.
Он угрюмо уставился под ноги, - С им, как с щеловеком, а он... Я щё, вощину, сахар и продукты на себе с деревни буду ташшить щё-ли? Пятнадцать тилометров - не шутка.
Из кустов высунулась лошадиная голова, потянулась вперёд почти коснувшись уха Ивана - прррфу-у. Пасечник, как ужаленный подскочил и шарахнулся от кустов. Оборачиваясь споткнулся и, взмахнув руками, вновь приземлился больно ударившись ягодицами о торчащий корень, - Ядритт твою! Опять?! Ну, щас я тебе... - он встал, ухватился за корень. "Иги-ги-и..." заржала голова и скрылась в кустах. Иван дёрнул корень, - Уу-у-у... - схватился за копчик, - Спину сломал, дурак! - Разогнулся, потёр ушибленное место, - Всё! Хватить! На кой щёрт ты мне сдался? Отдам обратно на конюшню, а там... Щё хощуть, то и... Он круто развернулся и широко зашагал в сторону пасеки.
Из кустов вновь высунулась лошадиная голова, по собачьи склонила голову набок, глядя вслед уходящему. Иван, не оборачиваясь, решительно шагал к дому. Затрещали кусты, дробью прокатился приближающийся топот. Пасечник хитро улыбнулся, но тут же погасил улыбку и скроил серьёзно-обиженную мину.
Казбек забежал вперёд, встал боком, скосил глаз. Пасечник задержал шаг, - Ну, щё встал? Сколь время потеряно, а тебе всё игрушти - ровно дитя малое. Вон, скоро пщёлы роиться нащнуть, уезжать нельзя будеть, дык мне щё, голодом здесь сидеть? А рамти с вощиной я на себе понесу? На-кось, выкусь!
Трятевдня бригадир навяливал мне машину, пойду возьму, а ты мне не нужон - одно баловство. - Он вновь зашагал к дому. По дороге Казбек ещё несколько раз забегал вперёд и, с недоумением смотрел на угрюмо шагающего хозяина.
Спустившись к пасеке, Иван вошёл в дом, пошарил за печкой, засовывая руку до самого плеча, вынул завёрнутый в тряпку ларец, открыл его, достал из него пачку денег. Пересчитав их, он отложил часть в карман и, вновь завернув ларец, вернул его в схоронку. Подошёл к окну - Казбек стоял впереди телеги между оглоблями и, щипая истоптаную траву, косил глазом на крылечко.
- От ить... - ухмыльнулся Иван, - как щеловек прям.
* * *
Пол года назад Ивану приказали привести его старого коня Карьку в деревню на выбраковку. Иван заартачился, - Он щё вам? Вон, ходить ишшо. Не дам!
-Ишь ты, какой собственник выискался. Тебя никто и не спрашивает! Ходит он у него. Вот именно - только ходит. Ты его уже ни в телегу не запрягаешь, ни сам на него не садишься. Мы что, должны каждый раз гонять сюда машину, когда у тебя конь есть? Кляча! Чтоб завтра же привёл. Сдашь, получишь другого.
Вечером Иван напился. Он кормил Карьку круто посоленными ломтями хлеба, размахивал недопитой бутылью самогона и кричал, - А вот не отдам! И всё! Уведу куды-нибудь и отпушшу! - Допив бутыль он залез на плоскую, односкатную крышу сараюшки и, повернувшись в сторону деревни выдал длинную, гневную речь, сдабривая её отборным матом и непристойными жестами.
Утром он проснулся на пучке соломы у сараюшки. Карька понуро стоял рядом и тихо пофыркивал. Озябший Иван прошёл в хату, оделся, вышел на улицу, накинул на Карьку седло, чуть подтянув подпругу - лишь бы не упало и, взяв в руки уздечку, хмуро мотнул головой, - Ну, тык, што ш... Пойдём.
Через пару часов они прошли по деревне, направляясь в сторону конюшни. Впереди хмуро шёл Иван, держа в руках ненадетую уздечку, за ним след в след понуро плёлся Карька.
-Глянь, "Колдун" то как на похороны идёть всёравно.
-И узду не надел. А, Карька, ну ровно собака идёть за ём.
-Да оне сроду так - куды один, туды и другой.
У конюшни стоял начальственный УАЗик. Невдалеке от него стояли председатель, зоотехник, ветеринар и конюхи. Здесь же был и бригадир. Увидев Ивана он махнул рукой, - Иди сюда. - Иван, сопровождаемый спотыкающимся Карькой подошёл к нему. - Вон в тот загон веди, да осторожнее, там один дикий, не выпусти его. - Иван стянул с Карьки седло, бросил на землю, сверху положил уздечку и направился к загону. Карька потянулся за ним. У загородки остановились. Карька ткнулся в спину Ивана мягкими губами, тихо заржал. "Перед этими... А-а, щёрт с ими." Иван повернулся, погладил морду коня, обнял за шею, - Прошшай, Карещка. Прости меня.
-Ты ишшо поцалуй яво. Твово мерина даже на мясо няльзя пускать, разве что на мыло, - фыркнул подошедший конюх.
-Но, но, но, вы ещё подеритесь, - проворчал подходя бригадир, - Иван, успокойся, а ты, Борис, шёл бы отсюда - язык у тебя, что помело.
-А ну, как он дикошарого выпустить? Гяро-ой. Кулати мне здесь показываить.
-Иди, сказал! - прикрикнул бригадир, - без тебя управимся.
Конюх, зло оглядываясь на Ивана, широко зашагал к стоящему у машины начальству.
-Ладно, Иван, хватит прощаться. Ты вроде как первый день в деревне живёшь. Что, не знаешь как всё это делается? Пришёл срок - всё. Я и так сколько раз за тебя просил. А теперь - всё. Загоняй Карьку и пошли, выберешь себе другого.
-Щетырнадцать лет, Иваныщ... Щетырнадцать лет...
-Да... Понимаю... И... Всё. Хватит. - бригадир подошёл к загону и потянул верхнюю жердь открывая проход. - "Давай быстрее, пока вон тот дикарь в углу стоит."
Иван хлопнул по спине Карьки, направляя его в загон, - Иди, Карещка.
Бригадир быстро вернул две жердины на место, - Ну, вот, пошли от сюда.
Только сейчас, глядя вслед медленно шагающему в дальний угол загона старому Карьке, Иван увидел КОНЯ. Да какого! Зевки коня были порваны и в уголках пузырилась красная пена, спина и бока были исполосованы кровавыми полосами, над которыми крутилась туча слепней, но несмотря на это конь гордо стаял выгнув шею зло и надменно косясь на людей.
-Господи, кто ж тебя так, - прошептал Иван. - Совсем рехнулись... Такого коня... Лебедь. Ну, ровно лебедь...
Бригадир проследил за взглядом Ивана, ухмыльнулся, - Что, Керогаза увидел? Нравится?
-Какой дурак его так назвал? - проговорил Иван, не отрывая взгляда от коня.
-Кто то из конюхов. Какая разница. Пошли, зря глазеешь - списал его председатель.
Иван непонимающе уставился на бригадира, - Такого коня! Он, что, самашедший?
-Сидишь там на своей пасеке - ни черта не знаешь. Давно тебе говорил, возьми помощника - хоть бы в деревне иногда бывал.
-На што мне твоя деревня. Да и помошнити у меня есть, племяннити вон помогають.
-Племянники твои... Этот, ещё жеребчиком был слишком вольным. Другие от кобылы не отстают, а этот убежит и бродит у чёрта на рогах. Конюхи с ног сбились гоняясь за ним. Ещё бы тогда забили со злости, да председатель на него глаз положил, велел беречь. А когда обьезжать стали, он тут такую бойню устроил - будь здоров! Никто не мог подступиться. Уздечку в тесном загоне впятером одевали. А сесть... Никто не смог. Троих в больницу отправили. Из района приехал обьездчик. Хвалили - профессионал. Председателев родственник. Увезли с поломанными рёбрами. Пробовали в упряжь, он её разбил, порвал - зверь. Ну, всё, пошли. У меня ведь тоже дел полно, а я здесь с тобой...
Иван забрал седло с уздечкой и, поминутно оглядываясь, пошёл за бригадиром. Затем вдруг бросил седло на землю и решительно зашагал к загону отбракованных.
-Ты куда, мать твою?! - закричал бригадир.
-Э, э, эй, куды полез, падла?! - вторили ему конюхи, топоча к загону.
Иван, не слушая никого протиснулся между жердей и направился к стоящим особняком Карьке и... нет, не поворачивался язык называть ЕГО этим глупым именем. Сзади уже звучал целый хор голосов и начальственных окриков. - А, пошли вы... А зовут тебя... Казбек. Да. Каз-бек.
КОНЬ вскинул голову и удивлённо, как показалось Ивану, посмотрел на него. Иван встал, - Услышал? Как? Я же ничего не говорил. Ах, ты ж...
Карька мотнул головой и тихо заржал, Казбек покосился на него и ответил тем же. - Ровно разговаривають, - подумал Иван и шагнул к ним. Сунул руку в карман, достал припасённый к случаю ломоть хлеба, разломил его пополам, - На, Карещка, поешь хлебца. - Карька протянул голову, осторожно губами снял кусок с ладони Ивана. - А это тебе, Казбек. Покушай. Небось голодный. - Казбек потянулся к руке Ивана, так же осторожно снял кусок хлеба с ладони. Иван протянул руку. Казбек вздрогнул, покосился на Карьку, замер. Иван, чуть касаясь, провёл рукой по морде и шее коня, - Ну щего ты, дуращёк. Кушай. Вот придем домой, я тебя ишшо хлебцем покормлю. - Он осторожно, стараясь не задеть кровоточащие полосы на шее и порваные зевки коня, одел на него уздечку, - Пошли домой, Казбек. Прошшай, Карещка.
Над территорией конюшни висела тишина. Присутствующие, разиня рот смотрели на идущих к выходу из загона человека и коня.
-Да-а... Заперся там на пасеке, мы и забыли про него, - отозвался зоотехник, - вот уж кого животина то слушается. Помнишь, Степаныч, что он пацаном то ещё вытворял?
-Как же не помнить... А на пасеку я же его и запер. Теперь вижу зря - ещё наглее стал.
Главный конюх, опомнившись, сунулся к загородке, - Куды повёл? Гляди, блядь, какой хозяин выискалси! Снимай узду и пошёл на ... отсюда!
Иван протянул руку, облапил пятернёй лицо конюха и с силой толкнул.
Конюх, перевернувшись шмякнулся на истоптанную копытами землю. Сзади зло заржал Казбек. Иван повернулся, успокаивающе провёл рукой по морде коня, - Спокойно, Казбек, спокойно, щас пойдём. Отодвинул жердины, провёл коня и двинулся к группе стоящих у машины. Конюх, матерясь, ужом скользнул в сторону. Оглядевшись, подобрал с земли ржавый, изогнутый металлический прут.
-Борис, прекрати ! - донёсся окрик председателя.
Иван приблизился к опасливо попятившимся деревенским спецам.
Председатель, в отличии от остальных, не сдвинулся с места. Иван остановился, посмотрел ему в глаза, - Говорили - любого. Я беру этого.
Председатель молча отвёл взгляд. Иван кивнул головой, потянул уздечку и направился к лежащему на земле седлу. Подошёл, ласково провёл рукой по шее Казбека, - Постой здеся, я сещас, - отпустил уздечку, перевернул седло и, взяв кошму, осторожно положил её на круп Казбеку, - штоб сляпни не кусали.
Завязав узлом подпругу и подобрав стремена, пристроил седло на плечо, - Ну, вот и всё. Пошли домой.
Всю дорогу до пасеки Иван говорил почти не умолкая, обращаясь то к Казбеку, то к самому себе. Иногда он останавливался отдохнуть и, положив на землю седло, отгонял сломанной веточкой роящихся над конём слепней и мух.
Потом он снова взваливал на плечо седло и, размахивая свободной рукой продолжал свой монолог. Уздечка давно уже была повешана на шею коня и Казбек, не понукаемый ни кем, шёл за этим удивительным человеком. Человеком, которому он поверил. Впервые. Человеку. Прядая ушами, Казбек прислушивался к разглагольствованиям Ивана и голос этого странного существа будил в нём что то...
-Да-а... Сволощи мы все, Казбек. Все. Люди. Вот и я - сказали и повёл Карещку на смерть. На мыло... Гады... И, вот ить интересно, Казбек, Богом ли так положено - вот щеловек, а вот все остальные. Всё для щеловека, а остальные - просто так? Не верю я. Где справедливость? От Бога ведь...
А, щеловек, он щё - скотину надоело убивать, он друг друга молотить нащинаить. Хуже любого зверя. Пошто так? Я вот сколько в деревне живу, а скотину не держу. Потому как... Щё я с ей буду делать то потом? Вот возьмём корову: она, знащить, людей кормить, поить, деток их ростить... на молощте то, на твороде да тефире. А оне, вместо спасибо, да - бац, ей топором по баште. Пошто? Мало им. Мяса захотелось. А, я ведь, Казбек, тоже мясо жру.
Понимаешь? Жру. Правда, только свинью. Потому как свинья, она и есть свинья.
А, бить вот, никого не могу. Даже свинью.
Мне вот, сестра говорить, - Ты щё малохольный кобенисся, скотину не держишь? У тебе рути щёли из жопы растуть? Гляди ты на него - убивать ему жалко. А жрать, не жалко?
Оно и правда... Я, Казбек, такой же как и все. ЩЕЛОВЕК, я...
Но, вот, тех, што конину жруть, да собак, я бы... Незнаю щё...
Это ж всёравно как щеловека сожрать!
Так вот и живём, Казбек: скотину жрём, птицу жрём, зверя жрём, друг друга жрём... Люди. Ненасытные...