Танковые группы генералов Моделя и Гудериана выдохлись. Не хватало горючего, запчастей, танкистов морила усталость. Все деревни в округе выжжены партизанами, продукты для снабжения войск брались с боя, болотистая местность тормозила движение техники. Сибиряки сражались отчаянно. Обливали себя горючим из противотанковых бутылок и бросались под траки, пьяные в усмерть, голодные, разутые, озлобленные на весь мир, на своих, и на чужих.
Группа Моделя собрала в лесополосах несколько тысяч красноармейцев, разбежавшихся от ударов вермахта с земли и воздуха и, пообещав им жизнь и еду, бросила на остатки Панфиловской дивизии, в числе которых оказалась и штурмовая рота составленная из штрафников - зэков.
Василий Соколов, сидел на дне окопа, обхватив винтовку обеими руками. Снаряды и мины выли над головой. Взрывались, сыпали осколками. Немцы планомерно выбивали живую силу.
Когда поутихло, опасливо высунулся. В тридцати-сорока шагах увидел густую толпу красноармейцев. Они шли во весь рост, слегка пригнувшись, держа винтовки как палицы, прикладами вперёд. В их серых лицах залегла густой пылью тень смерти.
Василий привстал. Замахал рукой.
Сюда! Сюда! Мы здесь!
Красноармейцы перехватили винтовки по удобнее, ощерились и ускорили шаг.
По траншее пробежал капитан Карягин.
Внимание!. Стрелять по команде. Это предатели-перебежчики!
Но соседи чекисты уже шили очередями, сбивая вал наступающих. Русские солдаты, захваченные немцами, попавшие в переплёт, желавшие уцелеть в этой бойне, поняв бесперспективность своих надежд, взвыли волками и кинулись в рукопашную.
Зэки встретили их огнём и штыками. Зэков быстро опрокинули. Василий Степанович бросив трёхлинейку, зайцем петлял по пригорку, уходя от преследования нескольких перебежчиков.
Постоянно оглядываясь, меняя направление, он уже сам запутался, где свои, где чужие?
Справа убегали чекисты. Их синие галифе, когда-то яркие, бывшие визитной карточкой их статуса, и делавшие их неприкасаемыми, теперь облепленные грязью и мочой, могли внушать только отвращение.
Как хотел когда-то Василий Степанович иметь такие же синие галифе. Мечтал. Но не получилось.
Скажи ему кто сейчас: на, бери!
Не взял бы. Синие галифе - это же мишень
За синие галифе тебя шлёпнут и немцы и свои. Синие галифе это всё равно, что эсэсовцы в вермахте. Свои солдаты лютой ненавистью ненавидят, а что о русских говорить?
И действительно догонявшие было перебежчики, завидя синие задницы, переключились на чекистов. Швыряли им под ноги винтовки, сбивали с ног, резали штыками, душили руками, вгрызались зубами в упитанные и гладковыбритые щёки.
Василий вбежал в лес. Лес не густой, много раз пиленный, но всё-таки лес мог на какое-то время схоронить от немцев и своих же, озверевших азиатов - сибиряков.
Но лес оказался битком забит беглецами - дезертирами. Лежали вповалку. Без оружия, многие без шапок, босые.
Василий Степанович посмотрел на свои ноги. Зэковские ботинки прохудились, обмотки расхлестались, стали непригодными, ещё немного и подмётки бы по отлетали. Тогда считай, на босу ногу сподручней улепётывать.
Танки с чёрными крестами на броне прошли мимо. За ними потянулась пехота. Автоматы на изготовку. Беглецы замерли и притаились.
Но подразделения игнорировали бежавших красноармейцев. Уставшие до безразличия солдаты вермахта шли вперёд. Видимо оставляя возможность тыловым группам разбираться с будущим статусом разбитых воинских частей красной армии.
Некоторое время тишина воцарилась в округе. Потом снова пошли танки. Потом бронетранспортёры. Потом появился капитан Карягин.
Он велел всем, кто может ещё передвигаться, образовать группу и попытаться выйти из полосы наступления механизированных частей вермахта. Оружие и другую материальную часть брать с собой запретил.
Какое это оружие?
Оружие у немцев. А наши пукалки оставим для Шапошникова и Жукова. Не пора ли им порох понюхать и в окопы наведаться?
Солдаты загалдели. Обороняться мол, нечем.
Оружие добудем в бою. Ночью пошарим среди убитых. У фашистов и амуниция в порядке и карабины толковые, а автоматы, не чета нашим ППШа, хотя и ППШа мы только на картинках видели.
Так и случилось. Фронт переместился правее и левее. Там, где дрались спешившиеся конники генерала Доватора и остатки дивизии генерала Панфилова.
Десятки немецких трупов лежали на подступах к оборонительному рубежу. Карягин приказал быстрее заканчивать с немецким тряпьём, но обязательно забирать с собой карабины и автоматы и боезапас к ним, ежели таковой на трупах находили.
Без этого оружия нас не только немцы, но и свои постреляют.
К Василию Степановичу прибился мальчишка, школьник, годков тринадцати. Он единственный уцелел из сборного отряда своей школы.
Как немцы попёрли, - стал рассказывать, - мы их на Ура! И взяли бы, если б не пулемёт с фланга. Вижу, падают мои друзья. Ну, и я упал. Скорее от страху. Потом поднялся и побежал, но не на немца, а от немца. Фриц только вслед мне посмотрел.
Василий Степанович погладил мальчишку по голове.
А где твоя каска?
Пуля сшибла. И ремешок порвала. Аж, голова ходуном пошла. Тогда от страха и свалился.
Немецкие сапоги на удачу снятые, оказались как раз впору. Мог бы и галифе Василий заменить, да по остерёгся. Как за своего не признают?
Неподалёку сожжённый танк. Видимо снарядом из танковой пушки нашего КВ разворотило башню, моторный отсек вспыхнул. Экипаж выскочил, да попал под наши пули, тут они все и лежали.
Обшарили. Сняли с голов хорошие добротные мягкие шлемы. Содрали с плеч тёплые куртки, естественно и ботинки, сработанные не тяп, ляп. Попалась Василию пачка сигарет.
Вот чудо! Подумал Василий Степанович. Сигареты, это не махру крутить. Папиросы он видел. Папиросы он знает, а о сигаретах рассказы только слышал. А что рассказы? Сказка одна.
Карягин повёл отряд в обход Москвы. Чтоб не напороться. Выходить из окружения нужно уметь. Свои, запросто предателем посчитают. Поэтому, сначала, нужно превратиться в боевое воинское подразделение, а потом только решать оперативные вопросы.
Из офицеров более никого. То ли полегли на поле брани, то ли утекли, как было в плане.
Чего греха таить? Многие сомневались в победе сталинской камарильи. Потому и планировали сдачу в плен и устройство жизни своей в послевоенный период.
Но далеко не все. Простой русский мужик так далеко в будущее своё не заглядывал. Он пахал и сеял. Сеял и пахал. От сенокоса, до сенокоса. От посадочной до уборочной.
У мужика философия жизни простая. Продолжение рода. А это работа. Огромная работа, потому что продолжение рода без повседневных забот и тяжёлых работ не бывает.
Двое суток уже пробивались по лесам да болотам. Армия Карягина росла. Где по одиночке прибивались, где десятками сразу. Большинство без оружия. Наткнулись на брошенную батарею своих сорокопяток. Но что сорокопятка? Её снаряд для немецкого танка бесполезен, а по пехоте стрелять снарядами роскошь непозволительная, так как немцы плотным строем в поле не ходят. Это наши, могут, как на параде, брюхом вперёд. А немец юркий, смышлёный, один другого огнём поддержки перекрывает, глаза товарища спиной не застилает, идёт медленно но, верно. Стреляет очередями так, что из окопа не высунуться.
Немец понимает войну как искусство. А мы, русские, смотрим на своих полководцев, де пусть те сами во всём прежде нас разберутся, а мы уж потом...
А полководцы смотрят на свои груди, украшенные как все муди золотушными причиндалами. Им награды давай да лучших баб к ним приписывай.
Узлы сопротивления Красной Армии становились всё жоще. Огневые точки всё мощнее. Контратаки всё чаще. В воздухе круговерть от множества самолётов. И не скажешь, что наших меньше. Тоже достаточно. Особенно достаётся Юнкерсам от наших Яков. Маленькие, вёрткие, с ограниченным боезапасом и слабыми пулемётами на турели, но лётчики пилотируют их смелые, огненные, хотя и юные.
Сбить Юнкерс с расстояния почти невозможно. Вот и подходят Яки впритык, имитируя таран. Юнкерс отворачивает тут и очередь ему в бок. Целят сталинские соколы в масляный радиатор. С пяти метров не промахнёшься и, горят Юнкерсы как щепа для розжига.
Но и наших подстреливают. Смотрит Василий Степанович. Два парашюта висят в воздухе. Немецкий из защитного цвета парусины и наш, белый на фоне голубого неба.
Парашюты только-только не сталкиваются. Лётчики выхватили наганы и палят друг в друга, да ветер мешает, покручивает их в воздухе, как с котятами играет.
Оба опустились рядышком. Один в овраг, другой на поле. Тут наши их и схватили.
Лётчик с Яка совсем пацан. И кто его за штурвал пустил с ещё девичьим лицом и по девичьи длинными ресницами.
Фашист уже парень возмужавший. Виды видавший. Мы его тащим к командиру, а он не упирается, смеётся. Что-то трещит на швабском, на наше обмундирование показывает, дескать ветхое.
Мы и сами знаем, что на нас надето. Но это не повод для издевательств.
Карягин с пол часа бьётся, пытается что-то разузнать, а лётчик своё: Москва капут. Москва капут.
Содрали мы с него кожанку, брюки тёплые. Посмотрели.., бельё нижнее тоже добротное, как наша байка. Содрали и бельё. Стоит обезьяна голая, срам рукой прикрывает. А прикрывать - то нечего. Писюн почитай детский.
Тут какой-то из наших придурков пошутил: советских madhen сволочь, трахал?
Трахал. Трахал - хохочет немчура. - semplihte villeiht! А у старшины Панасенко в Житомире двух дочек изнасиловали. Он хвать немца за причиндалы и ножом ширк. Отсёк всё подчистую.
Это Панасенко зря сделал. С понталыку. Кровища потоком пошла, под давлением. Видимо сердечная мышца у немца здоровой оказалась. Ближайшим ребятам все робы попортила.
Как стал визжать. Теперь не до смеху. Чтоб закрыть ему пасть сначала прикладом по зубам, не помогло. Тогда штык в глотку и повернули там.
Сразу заглох.
До четырёх сотен собралось бойцов вокруг капитана Карягина. Из них он составил три роты. Назначил командиров рот и взводов. Отделенных выбрали сами.
Василия Соколова в комроты. Не хотел Василий. Характер у него независимый, а ротный должен в первую очередь уметь подчиняться, а уж потом командовать.
Но Карягин так решил. Видимо присмотрелся, да и зэки подсоветовали. Мудр Соколов и ядрён. Ядрён и мудр. Чего нужно боле? Противник умудрён боевым опытом, а зэк мудр по необходимости, от слабоумия вождей. Где убывает, знать где-то и прибывает.
А когда солдат мудр, то и вождь - Кутузов.
Напоролись на немецкий отряд, собиравший провиант по ещё не сожжённым деревням. Хотели затаиться, пропустить, но уж больно хорохористо вели себя фашисты. Расположились как у себя в Швабии. На гармониках губных играют. Шнапс пьют, салом закусывают, а тут рукавом занюхиваешь и чёрствой корочкой давишься.
Положили всех. Почти втихую. Ножами резали и в ощип пускали. Человек пятьдесят порешили. Один станковый пулемёт взяли, два мотоцикла с коляской. Восемь подвод и флягу со шнапсом.
Везуха!
Две девки русские из под немцев взяты. Божатся что не по своей воле. Карягин хотел отпустить, но братва воспротивилась. Пусть отработают. Немцу давали, а своим не хотят?
Девки на попятную. Но их только две. Призвали подруг на помощь. Обслужили желающих.
Женщины всё стерпят и при том, невинными останутся. Как Мария Магдалина, которую изнасиловала римская когорта солдат, а это добрая сотня человек, но для Христа она навсегда осталась девственницей.
Вышли из села уже затемно. Всю ночь двигались параллельно фронту, избегая стычек с противником и обходя узлы сопротивления Красной Армии.
Настроение у карягинских солдат паршивое. Дураку ясно, что Советы доживают последние дни.
Кому охота снова в окопы и снова с трёхлинейкой штурмовать танковые колонны. Нужно нащупать слабинку у тех или других и воспользоваться ею. А там как повезёт.
Но при переправе через речку Невеличку - таки встретились с передовой колонной вновь сформированной армии Власова.
Пришлось Карягину доложиться. Он доложил, что мол, так и так, ведёт оставшихся в живых бойцов на соединение с Красной Армией, а оборонял Карягин разъезд Дубосеково, по его Власова приказу.
А, штрафники! - вспомнил командарм. Не все полегли?
Никак нет. Есть и выжившие. Оружие только на немецкое сменили. С автоматами воевать сподручнее.
Власов приказал одному из полковников своего штаба проинспектировать карягинское подразделение и убыл срочно на другой участок обороны.
В штабе батальон внесли в списочный состав. Присвоили номер и поставили на довольствие.
Усилили пулемётным взводом, двумя миномётными расчётами и стали называться карягинцы Власовцами